Гарпии визжат

Глава 9. Драконовские меры

Когда посланник Смерти Чичеро Кройдонский вернулся в тюремный замок великана Плюста, Лулу Марципарина Бианка принялась его ждать. Что ещё оставалось?

По правде говоря, какая-то надежда вновь свидеться с женихом у неё оставалась. Всё-таки, перед возвращением Чичеро настроился на борьбу. Возможно ведь, что прежде он не был настроенным, а тут настроился и быстро врага победит. И если самой Марципарине выпала честь вдохновить героя, то тогда и не жалко его отпускать. Действовать-то герой должен!

Жаль, Эрнестина Кэнэкта оптимизма не разделяла.

— Всё немного хуже, чем я думала вначале, — брякнула на второй день.

— Ты о Чичеро?

— Нет. Хотя и о нём тоже.

Эрнестину Кэнэкту в Оксе по-прежнему посещали те её «друзья», которым она раньше поручала разыскивать Чичеро. Судя по всему, этими людьми решались и ещё какие-то задачи. Марципарина ими до сих пор не интересовалась, но раз Кэнэкта сама намекает…

— Так что случилось?

— В Цанце заговор, — просто сказала подруга, — твоего отца Цилиндрона хотят сместить, а может быть, это уже и сделали. Всё происходит быстро, новости ко мне не поспевают.

— Значит, мне пора возвращаться? — нахмурилась Лулу.

— Не возвращаться. Бежать.

— А если не бежать?

— Убьют, — пожала плечами Кэнэкта.

Кому выгодна гибель Марципарины Бианки? Может, кому и выгодна, но — с какой стати?

— Заинтересованы многие. Легче пересчитать тех, кто не заинтересован, — заверила её разведчица.

— Зачем меня убивать? Я что, наследница отцовского поста?

— Нет, — возразила подруга, — и он тебе не отец.

— А кто, некромейстер Гны? Я так и думала.

— Не Цилиндрон и не некромейстер, — покачала Кэнэкта головой.

Так впервые Лулу Марципарина Бианка узнала, что никакая она не Лулу Марципарина. Дочь дракона, похищенная из гнезда? Надо же! И драконы по ней скучают? Ещё интересней.

Вместе с тем и собственные карты Кэнэкте пришлось раскрыть. Да, разведчица. Да, из Эузы. Почему скрывала? Да принято такое скрывать. К тому же, не так-то и старалась в сокрытии. Разве трудно было догадаться?

— Нет, не трудно, — признала Марципарина.

Итак, она не дочь ни Цилиндиану, ни Гны, а значит, их прохладное отношение объяснимо. И можно догадаться, почему в Цанце её вдруг убьют. Драконы для мертвецов — в общем-то, враги.

— Я им враг?

— Скорее, угроза.

Одно другого не веселее.

Каким беззаботным казалось прежде цанцкое детство! Каким сильным желанием удивить и порадовать своё мёртвое окружение наполняла его Лулу — и, кажется, в своей наивной непосредственности добивалась взаимности даже от самых наимертвейших учителей-некромантов! Потом по той же наивной детской стезе двинулась её юность — бурная, но полная добра и нежности к человеческим существам — живым, мёртвым, притворяющимся.

Иное дело теперь.

Осталось ли у Лулу к кому-то из мертвецов тёплое отношение?.. Разве что к Чичеро и Гны. Но про Гны она попросту невесть чего придумала, ну а Чичеро — какой же он мертвец?

— Мертвец, — возразила Кэнэкта, — составной, химерический, но всё же мертвец. У них важнее всего основа, спрятанная в «призрачную шкатулку», а тело с бальзамами — так, приложение. Потому карлики ничего не меняют.

— Меняют, — сказала Лулу, — поэтому Чичеро я дождусь.

— Из Цанца пришлют убийц, — покачала головой Кэнэкта.

На всё готов безрадостный ответ.

— Ты советуешь бежать прямо сейчас. Но почему?

— Мои люди не смогут нас защищать. Они сегодня уходят. Большинство из них родом из Адовадаи, там ожидает срочное дело, я не могу их дольше задерживать.

— Нет, — с твёрдостью объявила Бианка, — всё же я жду Чичеро.

А сама подумала…

Эх, не дождаться бы кого-то иного.

Люди Кэнэкты ушли. Весёлый загорелый Бабозо, любезный Кьяр, простоватый молчун Ламбуто. Попрощались с такими лицами, что Марципарина поняла: решение своей начальницы остаться они тоже не одобряют.

В замке Окс практически нет серьёзной стражи. Сама великанша Клюп, конечно, грозная сила, но одной великанше, наверное, не справиться. Есть ещё, разумеется, несколько десятков наложников, но с них-то какой спрос? Наложники — люди мягкие, мужскую роль привыкли играть лишь в постели.

Бианка спросила у помрачневшей Кэнэкты:

— Что же тебя саму здесь держит?

— Слово, — грустно сказала та.

Оказывается, слово Кэнэкты дано белому дракону Драеладру. Разведчица пообещала найти похищенную из гнезда девочку, выйти с ней на контакт, а также — не давать её в обиду. Вот и не даст в обиду, даром что у Лулу самой голова на плечах. И в замке Окс одну не оставит.

— Что же я этому Драеладру так важна? — изумилась Марципарина. — Он, что ли, мне отец?

Оказалось, он. Во всяком случае, по дошедшим до Кэнэкты сведениям.

Час от часу не легче. Не градоначальник, не главный городской некромант, а дракон — и тоже, как объяснила Кэнэкта, не последний в своём драконьем народе. Не много ли выходит исключительности?

— И что же, — поддразнивая Кэнэкту, спросила Марципарина, — мой дракон-отец сам не хотел меня увидеть? Взял слово с разведчицы, и доволен?

— Он прилетит, даже не сомневайся! — голос Кэнэкты дышал уверенностью. — В беде не оставит. Как только прослышит, что с моими людьми нам уйти не пришлось, тут же и примчится. Надеюсь, успеет раньше убийц… Но дело в ином. Так ты согласишься лететь с ним?

Полетать на спине дракона — само по себе немалый соблазн. С другой стороны, Бианка обещала ждать Чичеро. С третьей — угроза смерти от подосланных убийц.

— Что ж, — сказала она, — если дракон Драеладр прилетит специально ради меня… То я, пожалуй, с ним улечу.

Сказала, а сама внутренне давилась от смеха. Кэнэкта всё-таки мечтательница. Если Драеладр прилетит… Но за ней ведь ещё никогда не прилетали драконы. И вряд ли в ближайшее время что-то изменится.

Хорошее решение, иронизировала над собою Бианка. После, когда решение принято и озвучено, высмеивать его легко. Но вернуться и перерешать? Нет, что-то не хочется.

Как-нибудь всё случится. Может, Чичеро появится первым. Принесёт голову Плюста, шваркнет её Марципарине под ноги, скажет: это всё в твою честь, дорогая невестушка, ибо ты и только ты — подлинная вдохновительница смелого деяния. Теперь, когда главный подвиг совершён, я могу настолько расслабиться, что готов на тебе жениться не спустя полгода, как оговаривалось, а, к примеру, в будущую пятницу.

Марципарина, понятное дело, для вида подумает, но и ломаться долго не будет. Она, как-никак, женщина прямая — тем и цанцких мертвецов не раз в тупик ставила. Раз уж решила замуж, то пойдёт замуж, а жениха томить — пусть другие стараются, у кого на то выдержки хватит.

Может, конечно, случиться и так, что дракон прилетит быстрее. Что ж, и такое поправимо. Чичеро герой, али не герой? Коли герой, то и у дракона её отыщет. Имя дракона надо будет передать с великаншей Клюп. И тогда сразивший Плюста рыцарь вместо тёпленькой невесты получит в замке Окс новое задание. Стоит ли ему в таком случае на что-то обижаться? Конечно же нет: раз уж сам не слишком торопился, то и жены ему с первого подвига не видать. А как же, раз провинился, то должен пройти-превозмочь положенный испытательный срок!

Худший вариант, конечно — это если до замка Окс первыми доберутся цанцкие убийцы. Худший потому, что все останутся недовольны: и Чичеро, и Драеладр, и сама Марципарина. Хотя, конечно, для неё самой такое недовольство надолго не затянется. Когда тебя же первую и убьют — это выйдет сродни несчастному случаю. И в чём себя можно винить, если пала невинной жертвой, а перед тем никого не успела обидеть?

— Эй, подруга, не вздумай собой жертвовать! — внимательно поглядела на неё Кэнэкта. — Это ни к чему, правда. Кому ты что должна? Чичеро сам уехал в щербатую пасть к Плюсту, потому что, видите ли, у него слово чести, а ещё серьёзные дела. Это разумно? Нет! Не должно быть у героя серьёзнее дел, чем спасение самой женщины. Сам не можешь — доверь дракону!

— А что дракон? — фыркнула Марципарина. — Много ли защиты мне дал дракон, если я до совершеннолетия воспитывалась враждебными мертвецами, и сама жизнь моя зависела только от их милости? От каких-то неведомых целей, которые они надеялись с моей помощью достичь…

— Тогда, после разорения гнезда, Драеладр тебя искал, — защитила дракона Кэнэкта, — причём он давно уже знал, где ты находишься, задолго до твоего совершеннолетия.

— Что же тогда не прилетел?

— Чтобы не подвергать опасности. Вспомни, где ты пребывала всё детство: в пещерном дворце, под присмотром отряда некромантов, готовых тебя убить при первых же признаках того, что нечто пошло не так. Одно дело — подобрать тебя в свободном наземном замке, другое дело — пробиваться в пещерную часть Цанца, в отлично охраняемый дворец Цилиндрона.

— Да, конечно, я не подумала, — вздохнула Бианка, — крупному дракону в тех переходах негде развернуться, надо посылать людей, причём целую армию, причём на верную смерть…

— Может, всё не так драматично, — Кэнэкта не любила, когда её сравнивали с армией, поскольку чувствовала за собой небольшой излишек веса, — я-то ведь справилась одна! Правда, к тому времени много воды утекло и некроманты утратили бдительность.

Всё верно, утратили. А почему? Наверное, цели похищения мёртвые не достигли. Думали выманить к Цанцу Драеладра, но он не явился. Чтобы усилия зря не пропали, стали вокруг выкраденной девочки плести интриги, но то уже по мелочам, друг против друга. Ею самой эти мелкие интриги ощущались как ниточки, привязанные к крыльям. Поскольку же крыльев она у себя не наблюдала, то встряхивала головой и с облегчением думала: «Почудилось!».

Нет, ей не чудилось, но и горя большого не выходило. Подумаешь, кто-то что-то говорил за спиной некромейстера, а некромейстер — ещё за чьей-нибудь спиной. Много что мертвецы друг другу нашёптывали о самой Лулу. И что? Такие мелочи, конечно же, драконье дитя не трогали. Сильнее влияла постоянная несвобода. Малышка в ту пору и знать не знала, как выглядит свобода и зачем она ей нужна, но несвобода-то влияла!

Потом, когда свободы сделалось больше, когда «отец» Умбриэль Цилиндрон услал неправильную дочь в дальний замок и откупался от неё заморскими наложниками, Марципарина восприняла послабление как должное, но на самом-то деле — не она ли его добилась от мертвецов, замученных мощью её страстей?

Даже смешно. Похитили, а справиться не смогли. Оказалось, пользы от Лулу немного, а проблем доставляет порядочно. Мёртвую мудрость пусть и осваивает — но, честно говоря, с натугой. Мёртвую аристократическую молодёжь — смущает и пугает кипением драконьей силы.

Может, и Умбриэля цанцкие мертвецы сместили для того лишь, чтобы расквитаться с Марципариной Бианкой. Кто знает? Ведь так она всех в Цанце достала…

— Мотивов тебя убить у них порядочно, — вздохнула Кэнэкта, — и в большинстве из них о личном отношении к тебе и речи не идёт. Кто хотел бы натянуть нос некромейстеру Гны, кто жаждет мести драконьей расе, а большинство хочет перестраховаться — боятся, что ты возьмёшься мстить за Цилиндрона. Есть и такие, кому мало заплатили за дворцовый переворот, эти просто готовы учинить всё равно какую пакость.

— Надо же! — хмыкнула Бианка. — Знали бы они, как далеко я сейчас от всего, что происходит в Цанце…

— Это тоже достаточный мотив для мести, — на полном серьёзе подхватила Кэнэкта, — тамошние мертвецы воображают, что они делают историю. И если кому-то их история просто не интересна, вот как тебе, — в голосе Кэнэкты зазвенела горькая ирония, — то такой человек вызывает смертельно опасную бурю негодования. Он обесценивает главные смыслы их посмертия. А за посмертие все они заплатили очень дорого.

Вот так, в диалогах — отчасти внутренних молчаливых, отчасти озвученных наедине с Кэнэктой — протекало ожидание то ли Чичеро, то ли Драеладра, то ли незнакомых убийц.

Что-то подсказывало Бианке, что убийцы из Цанца наверняка не успеют. У Кэнэкты должен быть припасён запасной вариант, который она пустит в ход, если ни Чичеро, ни Драеладр вовремя не появятся. С другой стороны, как рассчитывать на вариант, о котором не знаешь, а только думаешь, что такой должен быть.

Но кто кого обгонит: Чичеро Драеладра, или Драеладр Чичеро? И за кого болеет сама Марципарина? Если Кэнэкта спросит, она ответит: ну конечно же, за любимого Чичеро! Но если бы спросил сам Чичеро? Надо признаться, Бианка ощутила бы сильные колебания.

Ты слишком задрал свой курносый карличий нос, дорогой мой Чичеро. Ты слишком уверен, что я от тебя никуда не денусь. Ты слишком много чего чересчур и слишком! Я, по твоему мнению, должна отпустить Драеладра, моего настоящего отца-дракона, чтобы дать тебе возможность найти меня на прежнем месте? Ты так думаешь? Так вот: я тебе ничего не должна! Ищи меня! Свищи меня! Позеленей от свиста!

А если бы спросил Драеладр? О, Драеладру тоже есть многое высказать. За все те тридцать с лишком лет, что знакомство с ним не состоялось. За плохую охрану гнезда тридцать лет назад. За попытку явиться первым и унести на родительских крыльях прочь от любимого!

Драконьи энергии. Мощные силы, целые фонтаны, бьющие наотмашь. Мертвецы их панически боялись, подруга Кэнэкта тоже глядит с опаской, и только немногим дано с ними сладить.

Во-первых, сладит истинный дракон — таков Драеладр. Во-вторых, справится тот не однажды убитый мертвец, которому и терять-то нечего — таков Чичеро. Третьего не дано. Третьей могла бы быть только сама Лулу Марципарина Бианка, но, право же, вы слишком многого от неё хотите — от женщины, которую воспитали некроманты!

Странно ли, что в тот ключевой час и миг, когда заснеженный двор замка Окс принял зашедшего на посадку огромного белого дракона, Марципарина сказала подруге-разведчице:

— Знаешь, я передумала. Никуда я лететь не хочу.

Как решила, так и сказала. Думала, Кэнэкта снова начнёт отговаривать, но ничего подобного.

— Что ж… Не мне тебя убеждать, — развела руками разведчица.

— Раньше ведь убеждала, — заметила Бианка.

— Раньше убеждала, но теперь поздно.

Поздно? Тоже мне подруга — так легко опустила руки.

— К Драеладру выйдешь, чтобы сообщить ему о своём решении?

— Это уловка? Чтобы он меня выкрал без спросу?

— Драконы не крадут без спросу собственных дочерей.

— Пусть так. Но прошу тебя, сообщи ему сама.

— Не буду, — заартачилась Кэнэкта, — дело ваше родственное, вам его и решать.

— Значит, я должна попросить Клюп?

— Клюп, конечно, славная тётка, — скептически хмыкнула Кэнэкта, — но не забывай, что она всё-таки мёртвая великанша. Не стоит её вмешивать. Мало ли до чего они с Драеладром договорятся.

На том разведчица и удалилась, оставив Марципарину одну стоять у окна во двор, большую часть которого занял едва приземлившийся и уже готовый к отлёту дракон Драеладр. Хитрый манёвр: если Кэнэкта не станет её уговаривать, получается, Бианке придётся самой?

Что ж, если драконьи энергии сейчас оказались плохими советчиками, не пускающими бедняжку Лулу ни к отцу, ни к любимому, придётся ей обратиться к суровой мертвецкой логике, пусть и замешанной на сомнительном величии здравого смысла.

Итак, что велит здравый смысл?

Он велит милой девушке Лулу Марципарине разумно спланировать свою судьбу. В планах у Лулу — выйти замуж за Чичеро, ведь так? Для достижения радостной цели Марципарина уже многое сделала. Спасибо Умбриэлю Цилиндрону, способному всякого убедить, они с Чичеро уже помолвлены и в скором времени сочетаются узами брака.

Не всё происходило гладко, и некоторые обстоятельства помнить не хочется, но надо. Надо иметь мужество признать, что Чичеро жениться на Марципарине вовсе и не хотел. Если чего и хотел, то — не жениться. И не будь в своё время достаточно убедительным Цилиндрон, не видать бы ей этого посланника Смерти, как своих ушей.

Увы, «батюшка» Умбриэль уже низвергнут дерзкими заговорщиками. Но в то же время — помолвка состоялась, и рыцарское слово дано. Раз так, то и свержение Цилиндрона ничего не меняет: свадьба состоится в договоренный день… Или меняет?

На тот случай, если всё же меняет, и если слово, данное Цилиндрону, канет в неизвестность вместе с ним самим, хитрая Марципарина тоже подготовилась. Ибо сумела доставить жениха в замок Окс, и уж чего-чего, а общения с нею уклончивый посланник Смерти не забудет точно. Пусть помолвка выдалась недобровольной, но дальше-то, дальше — пошли совсем другие отношения.

Помолвлены любящие сердца — за это утверждение Бианка ручается. Теперь её герой привязан к ней не одним только честным словом, но и сердечной связью. То есть он имеет не только причину жениться, но и силу для воплощения причины. И, стало быть, воплотит!

Да, воплотит, но в любом ли случае? И вот тут-то в рассуждениях умной невесты раскрывается беспокоящая проплешина. Будет ли Чичеро что-нибудь ей должен, если прямо сейчас она улетит на драконе? Вот уж заранее не скажешь! Захочет — признает свой долг и женится, не захочет — увы.

Конечно, после встреч в замке Окс уж саму-то Марципарину Чичеро захочет. Но настолько ли сильно захочет, чтобы разыскивать её у драконов для совершения обряда? Ой, не похоже, что такое осуществится!

Значит, она права? Права, что не поддалась на убеждения Кэнэкты, что так до сих пор к белоснежному дракону и не вышла. Конечно же, всенепременно права: кто надеется на скорую свадьбу, та не должна сбегать от жениха. Ей надлежит терпеливо дождаться заветного обряда.

Обряда? Стоп! Но обряд-то — некрократический! Имеет ли он теперь в отношении Марципарины ну хоть какой-нибудь вес? Ой, сомнительно… Учитывая всё то, что намедни было ей открыто, ни помолвка, ни свадьба в её отношении, кажется, просто не могут рассматриваться всерьёз. Она ведь не мертвец, это раз, и не вполне человек, это два. Некрократические таинства для драконов не предназначены, даже для человекообразных. Ни один некромант в здравом уме не согласится венчать драконицу.

Что получается? Даже если Чичеро её найдёт, свадьбы не будет — грустно это! Случится разве что повторение тех нежных отношений, которые в замке Окс у них состоялись. Да и то сомнительно, ведь присланные из Цанца убийцы не дадут им больше расслабиться.

Но если так — тогда Кэнэкта права. И Драеладр прилетел не напрасно. Спасение для Лулу ими обеспечено, а кто не желает спастись, тот всё равно не вынесет никакой выгоды.

— Что ж, — молвила тогда Марципарина вслух, — я подумала и решила воспользоваться предложением. Да, я взойду на спину дракона. И готова быть им унесённой в неведомые безопасные земли.

Драеладр воспарил над башнями замка Окс, выровнялся, чтобы Марципарина с Кэнэктой не сползали по чешуе, сделал прощальный облёт замковой стены, после чего лёг на курс, известный ему самому.

Драконья спина была достаточно широка, чтобы закрыть обзор приникшим к ней пассажиркам почти до самого горизонта. Вдобавок два громадных белых крыла мерно взмахивали, закрывая каждое по полнеба.

Идеальный способ похищения невест, подумалось Марципарине, это, конечно же, на драконе. И захоти она запомнить дорогу, а не выйдет. Правда, на густые клямские леса, окружающие замок Окс, и смотреть-то без толку: нужных для прохода ориентиров с высоты не заметишь.

— Некоторым нравится так летать, — сказала Кэнэкта, судорожно впившись пальцами в костяной гребень и чешую, — но я всё же предпочитаю более традиционный транспорт — воздушные замки. Правда, скрываясь от убийц, недосуг привередничать.

Бианка привередничать и не думала. Решилась, так решилась — чего уж там потом жаловаться. Жаль, конечно, что дорожные ориентиры ей не запомнить, но если поразмыслить, то запоминать их и не надо.

Ведь не придётся же ей потом одной, точно вдове, возвращаться на родину в замок Окс. Чичеро — вот кто за ней приедет. Вот кому пригодились бы ориентиры, да только всё равно не будет возможности передать. Ой, да нет нужды! Чичеро герой, он все ориентиры разыщет сам.

— Как думаешь, куда мы летим? — спросила Кэнэкта. — Да, верно, в Эузу. Если точнее, то в горный Ярал. Там у Драеладра большой дворец. Думаю, в нём он тебя и поселит.

Что ж, поселит, и ладно.

Но может, и не поселит. Что-то этот белый дракон чересчур молчалив и не слишком любезен.

Понимала ли Марципарина, что в Ярале её ожидает новая жизнь? Понимала, как не понять. Старая-то жизнь в пещерном городе Цанц ещё когда завершилась! Да и жалеть ли о ней, о жизни с мертвецами, под бдительным присмотром некромантов?

Сладкая жизнь в Оксе с верными наложниками — чуток веселее, но тоже без особой осмысленности. Спать с целым замком — мечта понятная, но это не её мечта. От безысходности и не такое учудишь, но чтобы подобного страстно желать — нет, Лулу не настолько разочарована в себе и людях.

Не стоит забывать, что Лулу — избранница Чичеро.

Со старой жизнью избранница Чичеро рассталась без малейшего сожаления, но в новую входить не спешила. Сама не отдавала себе отчёта, почему. Может, ожидала: вот придёт за ней любимый, тогда уж…

А коли не придёт, так ей без него новой жизни вовсе не надо. Так она решила для себя, ну а жениха известит уже по его прибытии.

В общем, приезжай, Чичеро, поскорее. Тебя ждут, и жить без тебя не могут, во всяком случае, отказываются. Приезжай, не томи, не валяй дурака, на тебе ведь одном, бесстыдник такой, всё в жизни держится!

И даже в долгом изматывающем перелёте, когда двум женщинам с превеликим трудом удавалось удержаться на гордой, ни разу не знавшей людской упряжи спине дракона, даже в нём для Марципарине всё держалось отнюдь не на Драеладре.

На посланнике Чичеро, и только на нём одном.

Дракон в полёте выглядел не слишком любезным.

Его новообретённая человеческая дочь — тоже.

Ни при первой встрече, ни в дороге Марципарина с Драеладром и парой слов не обмолвились. Уж наверное, не случайно.

Он молчит именно потому, что прекрасно чувствует, в каком она состоянии, подумала Бианка. Я же молчу, далее подумала она, потому что желаю скорей видеть Чичеро. Дело в том, что я взрослая женщина, и в мои годы впервые встречаться с отцом не столь интересно, ибо попросту поздно.

Отец мне требовался в раннем детстве. Оно прошло. Мой новый возраст требует совершенно иных встреч.

Кэнэкта, даром что не имела в себе ни ложки драконьей крови, её настроение тоже прочувствовала. Спросила:

— Зачем ты его отталкиваешь?

Если бы Лулу Марципарина знала сама!

Когда прибыли в Ярал, Драеладр Марципарину в гости не пригласил. Сам же, как только пассажирки бессильными кулями сгрузились со спины, перелетел от гостевого флигеля, куда их доставил, к центральному зданию дворца, в котором и обитал.

— Он хочет тебя поселить в гостевом флигеле, — сообщила Кэнэкта, хотя Лулу и так догадалась.

Повисла неловкая пауза.

— Мы находимся в верхней части Ярала, — сказала Кэнэкта, — отсюда открывается неплохой вид на город.

— Я вижу, — кивнула Бианка.

— Вон там внизу, видишь, в той стороне — выдаются вперёд и налево длинные деревянные строения? Это пирсы воздушных замков. От нашего воздушного порта уже рукой подать и до настоящего неба. Мы словно посредине между небом и землёй — интересно? Сюда, к Яралу, обычно только так и поднимешься — на воздушных замках до тех пирсов, а оттуда уже пешком в гору до верхнего дворцового комплекса. Пешком здесь можно полдня подыматься, в общем, можно сказать спасибо Драеладру, что подбросил до самого флигеля. Ну, или не сказать — по желанию…

— Мы ещё помиримся, — виновато вздохнула Марципарина.

Хотя это и вряд ли, добавила она про себя. Чтобы мириться, надо сперва поссориться, а даже для этого дочке с отцом надо лучше друг друга узнать. Но то — в будущем. Пока же Бианка устроится в гостевом флигеле, будет ждать Чичеро. Ну, и попутно — жить.

А может быть, всё было и чуть иначе. Память Лулу, нелинейная, как у большинства драконов, сохранила и другую версию её появления в Ярале. Какая достовернее — Кэнэкте видней, но самой Лулу второй версии доверять приятней, ведь она намного ближе к канону того, что обязано было здесь случиться.

В этой второй версии Бианка с Драеладром общались. Всю дорогу болтали, весь неблизкий полёт на чешуйчатой драконьей спине. Правда, общались молча, но для двоих драконов разве такое недоступно? Скрытность драконам и вообще свойственна. К тому же — вполне отвечает интимной стилистике общения отца с дочерью.

Если не виделись почти с младенчества, или около того, что же делать свои первые родственные переговоры достоянием внешних ушей? Пусть эти уши даже выросли у единственной твоей подруги.

Рассказала ли Бианка Драеладру, как жила она в пещерном городе Цанц и воспитывалась некромантами? Конечно же, рассказала, отчего бы не рассказать. Дела прошлые, но отцу-то интересны. Ведь не чужой же человек, не безучастный мертвец, а свой родной дракон.

И о Чичеро Бианка рассказала? Да, и о Чичеро. Должен же Драеладр быть в курсе. Да и та странная задержка с вылетом из замка Окс — надо ведь было изложить её причины, чтобы отца зря не обидеть. А как их изложить, если промолчать о любимом? Нет, молчать не получится; этак с роднёй только разругаешься вместо возвращения домой из постылого царства мёртвых.

О нелинейности драконьей памяти Лулу Марципарине Бианке рассказал Бларп Эйуой. Рассказал намного позже, ведь и встреча с ним у Бианки состоялась не тотчас по прибытии в Ярал.

Прошёл едва ли не месяц уединённой жизни Бианки в гостевом флигеле, когда и Бларп явился в Ярал из долгого путешествия, и Кэнэкта привела его к Марципарине познакомить. Почему бы и нет?

Что примечательно, Бларп едва лишь представился — и тут же успокоительно заговорил о нелинейности драконьей памяти. Неужели Лулу настолько плохо выглядела, что пришлось её специально ободрять?

Ой, нет, не так: перед рассказом о нелинейности Бларп ещё успел задать парочку вежливых вопросов (Как долетели? Как вам показался Ярал?), а тогда уж и сам принялся вспоминать об особенностях драконьей памяти.

Может статься, что и не в Марципарине дело, а Эйуой, к примеру, себя же и успокаивал. Он ведь и сам человек-дракон, его тоже той нелинейностью подчас и с головой накрывает. И что, как не «нелинейность» могло ему помешать внятно, без увёрток, ответить на простой женский вопрос: «А где же Чичеро?».

Ибо Бларп, как ей показалось, и знал ответ, и в то же время не знал.

В момент, когда белый дракон оставил двух женщин у гостевого флигеля и величественно уплыл в сторону главного дворцового здания, Бларп находился (бывают же совпадения!) в замке Глюм, рядом с Чичеро. Там назревали решительные выступления гостей замка против тирании великана, где Чичеро, как положено, сражался в первых рядах, ну а Бларп — тот, пожалуй, превзошёл ожидания Марципарины, ибо (так получилось!) не только все те выступления организовал, но и лично убил великана Плюста.

Признаться, Лулу надеялась, что подлого великана победит сам Чичеро, но раз уж Эйуой успел это сделать первым, так тому и быть. Лулу понимает: мужчин на земле много, и если героями желают стать хотя бы каждые два из десятка — то на всех злобных великанов никак не хватит. Отсюда вывод: надо делиться, и если Чичеро уступил Бларпу своё право свалить Плюста, то это к тому же благородно с его стороны.

— Вам признаюсь, — Эйуой обезоруживающе улыбался, когда это говорил, — что там, в Глюме, ни мне, ни Чичеро не было принципиально, кто из нас убьёт Плюста. Вот оставить его неубитым было бы легкомысленно, а всё остальное — подробности движения к цели. Если претендовать на точность, великана убил и не я, а огненная плеть — одно из немногих средств, способных противостоять противникам такого типа. Просто плеть — оружие, покорное лично мне, я не мог его передать кому-то другому.

Лулу слушала и понимала: ну да, Чичеро поступил мудро, что не стал зря размахивать рыцарским мечом, а выпустил вперёд человека с более подходящим оружием. Чичеро проявил смирение и выдержку. Он молодец.

— Более того, — Бларп о некоторых эпизодах случившегося в Глюме говорил со смехом и изрядной долей самоиронии, — опыта героической борьбы поединок с Плюстом прибавил мне очень немного. Видите ли, в такие моменты я, как правило, вхожу в особое состояние. Как бы примеряю на себя образы мудрецов и героев прошлого, позволяю кому-то из них водить моей рукою. Потом и вспомнить подчас затруднительно, кем я в той схватке был и что конкретно делал.

— Да, понимаю, — отвечала Лулу, — нелинейность памяти.

Нет, всё-таки очевидно: Бларп говорил именно о себе. А Марципарину зачем упомянул? Ну, потому что и она тоже — драконьего рода.

В Глюме хитрый Бларп Эйуой был самим собою, а параллельно — следовал древним авторитетным силам, воображая себя мудрецом Авдрамом из многим известного свода цанцких и карамцких легенд. Потому-то и сумел организовать отпор Плюсту: именно Авдрам был изначально на такое способен, а сам Эйуой — лишь постольку-поскольку.

И вот, вспоминая перипетии захвата хорошо охраняемого плюстовского замка, Бларп и попадает в ту нелинейность, о какой говорил. Что сделано самим Бларпом, а что Авдрамом — кто задним числом разберёт, если в момент деяния разделения между ними не было?

В повествовании о глюмских событиях Эйуой вдавался в многочисленные подробности, наверное, и потому, что представлял сразу две точки зрения — легендарно-мифического Авдрама и свою собственную. И всё же всякий рассказ когда-нибудь подходит к концу, и к концу рассказа Бларпа у Марципарины оставался всего один вопрос.

А Чичеро-то где?

Злобный великан побеждён, самое время отправиться на розыски любимой женщины, ведь так? Великанша Клюп в замке Окс должна была намекнуть вырвавшемуся на свободу рыцарю, где искать. Да, Ярал оттуда далековато, но ведь ничто не указывает на то, что Чичеро хоть коня поворотил в нужную сторону!

— У посланника Смерти Чичеро после нашей победы над Плюстом остались ещё дела, — с уклончивостью пояснял Эйуой.

Да какие дела-то?!

Что за дела способны оправдать?..

Много позже, когда уже и Чичеро в Ярале каким-то случайным ветром появился, Марципарина ненароком узнала, что то были за дела. Чушь всякая некрократическая: сбор теней мёртвых крестьян ради полноты влияния кучки сместивших Умбриэля заговорщиков на исход цанцкого вече.

И это — вместо того, чтобы вернуть себе любимую женщину. Что за дрянная мертвечина угнездилась в честном слове рыцаря!

Ну не обидно ли?