Гарпии визжат

Глава 23. Смех сквозь хохот

Марципарина заколдована. Наверное, это сказали гарпии: кому другому выгодна мысль, что Марципарина заколдована? И Лулу заколдована? А Лулу-то за что? За то же самое? Но держитесь, гарпии: Бианка не заколдована, уж Бианка-то не заколдована, она вам покажет!

Полно хихикать, гарпии: всех не заколдуете! Вы забыли, что я триедина? Это значит, меня — три. Три — это много. Целый триумвират — это сила! Сила такова, что на всех колдовства не хватит!

Вот только, когда тебя много, для тебя от этого тоже неудобство. Попробуй-ка себя пересчитай! Попробуй пересчитай, я сказала! Ну хорошо: раз, два, три. Расчёт окончен. Будут ещё указания? Разумеется, будут! Нечего тут острить: заколдована я, а не ты! Нет, я хотела сказать: заколдована ты, а не я! Ты заколдована, тебе и считать. Кто не уберёгся, тот и старается. Кто не спрятался, я не виновата. Не виноватая я, он ведь сам пришёл. Пришёл, и ослабел, и лёг. А я его напоила, накормила и спать уложила. Не хочешь спать с заколдованной женщиной, а зря. Её ведь целых три, а три женщины — это как маленький сераль, только что не мужской. А всякий сераль наверняка владеет тридцатью тремя искусствами. Искусства — вот что спасёт мир!

Мысли путались, но главную линию Марципарина держала упрямо, а Лулу и Бианка ей помогали. Не собьёте, гарпии, с верного курса! К счастью, я прекрасно помню, к чему пришла в своих рассуждениях. Я думала об искусстве. Ну, за искусство! Например, песенное. Скажи, Хафиз, ведь правда, оно нам жить и любить помогает?

В этот момент появлялся Хафиз. Он пробивался сквозь толпу гарпий лишь для того, чтобы односложно согласиться с Лулу и вновь исчезнуть.

И уже за спиной госпожи уземфский наложник принялся злословить:

— Лулу заколдована? Она как не здесь.

— Она в Сумрачных мирах, — предположил Эйуой.

А он здесь, интересно, что забыл? Его только что не было.

— Лулу Марципарина Бианка, ты меня слышишь? — донеслось из-за спины ближней твари, но тихо, как из другого конца зала. Глупый вопрос. Лулу-то хорошо слышит, а Бианка с Марципариной отлучились погулять по дворцу. Разве Эйуой не видит, что их рядом нет?

Конечно не видит, ведь рядом нет его самого.

— Мне с таким не справиться. Драконы-целители. Только они.

— То есть… — Эй, Хафиз, ты с кем разговариваешь? С Эйуоем? Но его ведь здесь нет!

— То есть придётся обратиться к Гатаматар, и сделать это поскорее. Драконица-Мать и сейчас не в духе, но когда её прогневят Патриархи из Обсерваториума…

Эй, что за Патриархи такие? Из какого ещё Консерваториума?

Кажется, она спросила это не вслух, потому что ей не ответили. Вместо того паникёр Хафиз объявил:

— Гатаматар потребует Драеладра…

А Бларп Эйуой, которого здесь нет, усугубил его невежество:

— Конечно, потребует, и в торге с нею мне будет нелегко проявить твёрдость. Но Драеладр рождён человеком и его должно воспитать среди людей. Даже если без матери.

Нет, подождите! Как это без матери? Почему без матери? Чего ради?

Но гарпии молчали. А больше никто и не ответит, ведь она снова забыла задать свой вопрос вслух.

И вновь на неделю тишина. И только гарпии с косами. Кто их, интересно, заплёл — неужели я? Простоволосые были и то симпатичнее.

— Лулу! — позвала одна из гарпий. Или нет, это сказала Эрнестина Кэнэкта, но почему-то снова голосом Бларпа Эйуоя. Или на сей раз голосом Дулдокравна? Тьфу! Что за глупость? Пусть между собой договорятся уже, кому каким голосом говорить!

— Бесполезно, — сказала другая гарпия.

И снова глупости! Забудьте само слово «бесполезно»! Что вы знаете о пользе, гарпии? Вы, отродясь бесполезные твари…

— Но скоро прибудет дракон-целитель.

Ой, Хафиз, о каком целителе ты говоришь? В замке столько гарпий, что дракон здесь просто не сможет сесть.

Нет ответа, лишь новые дурные вести от Хафиза:

— Патриархам понадобился Чичеро? Зачем?

И правда, зачем? Не знаю, кто такие Патриархи, но Чичеро мой! Пусть зарубят на своих патриарших носах!

— Уж не знаю, зачем он им, но нам-то Чичеро всяко не чужой! — очень верно сказал карлик Дулдокравн. Конечно, не чужой! Чичеро свой! Помни об этом, карлик. Пожалуйста, помни!

Когда прилетел дракон-целитель, Бианка была занята, Лулу тоже, так что приняла его Марципарина. Дракон сел в открытом зале дворца, приём посадка прошла в туче гарпий, которым просто некуда было оттуда деться. Многих гарпий мощный дракон попросту раздавил, но другие подняли ужасающий визг. Этот визг очень затруднил с ним общение.

Дракон что-то спрашивал, но Марципарина из-за визга не слышала, отвечала невпопад. Тогда дракон спрашивал снова, но гарпии не унимались, и их можно понять, ведь раздавить такое их количество — несколько несправедливо. Дракон пытался перекричать гарпий, но выходило ум него слабо. Лишь одно слово долетело до Марципарины. «Канкобра».

Что за Канкобра такая? Была бы на месте Бианка, она бы Марципарине растолковала, но Бианки не было, а без неё Марципарина мало что в этих тонкостях понимала. Не у гарпий же, в самом деле, спрашивать.

От визга гарпий дракон-целитель отгородился собственным телом. Свернулся калачиком в парадной зале и заснул. Он спал, а они летали вокруг и тренировались в визге. Пытались его беспокоить, но беспокоили лишь Марципарину. Ещё бы, с её-то музыкуальным слухом!

Впрочем, если гарпии визжат, это, говорят, к лучшему. Если бы птицедевам нравилось происходящее — не визжали бы. А когда им нравится, тут уж точно жди беды.

Однако, когда визжат так громко, беда иногда наступает сразу. Как Марципарина на оставшуюся жизнь не оглохла — вот загадка.

Но видать, не оглохла лишь затем, чтобы снова услышать о Канкобре.

Над открытой парадной залой дворца завис летучий замок, и по сброшенной с него верёвочной лестнице прямо в залу спустился Бларп Эйуой. На сей раз Эйуой даже не пытался заговаривать с Марципариной (и зря, ей приятно, когда с нею заговаривают), а обратился к дракону-целителю. Вот тут-то и прозвучало опять «Канкобра».

Бларп, как и дракон-целитель, знал, что есть Канкобра, но Хафиз не знал и стал у Бларпа выпвтывать. Марципарина послушала и тоже что-то поняла. Канкобра — это такое место. Находится оно на одном из небес. Не на ближнем, а, скорее, наоборот. И место — довольно-таки мрачноватое, даром что в небесах. Грустное какое-то место.

Когда о Канкобре услышали гарпии, они с ходу прекратили визжать и дружно захохотали. Знаменуя смехом, наверное, приход беды.

— Пойдём, — сказал Бларп.

— Куда?

— К лестнице.

Лестница вела в небо. Там, на небе — Канкобра.

— Бларп, но зачем? — с упрёком произнесла она. — Надо ли…

— Надо, — заверил Эйуой.

— Хорошо, сейчас соберусь.

— Не надо собираться. Хафиз позаботится.

— Ну как же не надо? Как же он позаботится? Что он понимает? — Лулу попыталась вывернуться из захвата Бларпа. Не получилось.

Вдобавок и Хафиз повис на второй её руке.

— Ну что вы, в самом деле! — воскликнула она с обидой.

Гарпии одобрительно захлопали крыльями.

— Прошу, не надо сопротивляться, — выдал Хафиз.

Гарпиям на смех такие просьбы!

Но Лулу дала себя уговорить.

Среди бурного веселья и хохота летучих тварей Лулу при поддержке Бларпа стала карабкаться по верёвочной лестнице. Правда, на середине вспомнила, что забыла покормить Драеладра. Собралась было спускаться назад, но Бларп её задержал.

— Дракончика Хафиз покормит.

Гарпиям на смех такие отговорки!

— Да как же? Да что он?.. — но что верно, то верно: забыла покормить Драеладра она не только что, не сегодня, а уже давно.

Так и взобралась по верёвочной лестнице в небесный замок.

Бларп Эйуой поскорей выбрал лестницу и закрыл тяжёлую крыщку люка в замковом днище. Что ж, разумно. Гарпии тяжеловаты, крылья у них не так уж сильны. На высоту замка им, уж наверное, не вздететь. Или…

— Гарпий здесь нет, — подтвердил Эйуой.

Да хорошо бы. Правда, вначале Лулу показалось, что вместе с гарпиями пропала и Марципарина. Но та вскоре нашлась, а гарпии не нашлись. Неужели нас не догонят?

— Гарпий нет, — сказала Бианка, — я проветрилась. Думаю, можно часок полетать и вернуться. Не надо в Канкобру.

— Если не надо, там, на месте и выясним, — ответил Эйуой.

Трудный он спорщик. Но Лулу, Марципарина и Бианка постарались его переубедить — все втроём. Поскольку Бларп, как обычно, чего-то важного недоговаривал, ему в этом споре тоже пришлось нелегко.

Пришлось, между прочим, сослаться на внешнюю силу.

— Мы летим под эскортом, — сказал Эйуой, — с нами дракон-целитель и ещё трое драконов из свиты Гатаматар.

— Зачем?

— На тот случай, если вздумаем вернуться.

Надо же, как обложили!

— А Драеладр?

— Драеладра мы ей не отдали.

Надо же, его не отдали, а меня отдали. А, между прочим, дракончик болезненный, он очень плохо набирает вес. Может, именно его бы стоило показать целителям в Канкобре. Но до Бларпа не докричишься: он только себе верит. Себе верит, а гарпий-то не видит. Ни одной. Если не видит, то как он надеется с ними бороться?

Конечно, Бларп отказывался повернуть замок назад, к Яралу, не из-за оного только эскорта. Ведь последний состоял из умных и вежливых драконов, с которыми наверняка можно было договориться. Взять хоть бы Хинофатар, советницу Великой Матери: ну разве она откажет? С нею даже вопрос о передаче Драеладра на воспитание крылатых сородичей превращался в ни к чему не обязывающий учёный диспут. А к мнению советницы прислушались бы и Куркнарт с Алазартом. Не в них дело.

Бларп сам первый не желал возвращения Марципарины в Ярал, вот это скорее всего. Может, хотел оказывать на Драеладра особое влияние? Большее, чем мать. Иное, чем она.

И вот ведь ещё что: Бларп не видел ни одной гарпии, но при этом видел каких-то сомнительных Патриархов, которых Марципарина, Лулу и Бианка как раз и не наблюдали. Не говорит ли это о том, что Бларп заколдован?

Может, враждебная сила руковолит Бларпом, заставляя его творить неблаговидные вещи; разлучать родственников, похищать мать будущего правителя, ограничивать её свободу общения с теми гарпиями, с которыми она захочет. А если нет этой внешней силы, то, наверное, Бларп нехорош сам по себе. Увы, Бларп, насилие — не лучший метод.

Бларп нехорош, зато небеса хороши. Летучий замок — просто прелесть: надо же, нигде не примостилось ни одной гарпии! Бианка проверяла, обошла весь замок, в каждую башню заглянула, в открытый донжон с рулевыми дракронами. Убедилась: гарпий нет. И тем замок и хорош.

Отсюда вывод — плох был дворец Драеладра, куда Лулу переселили накануне родов. Дрянное место, и жаль, очень жаль, что крылатого мальчика так и оставили там. Гарпий очень много, справится ли Хафиз, если они все соберутся и начнут беспокоить маленького Драеладра? Нет, Хафиз не справится — куда ему…

Гарпии даже Марципарину плохо слушались. Или это она их плохо слушалась — кто поймёт? Поняла бы Бианка, но она притомилась и легла спать. Да нет, я не сплю, и я всё понимаю. Не во дворце Драеладра там было дело — не в самом дворце. А вот в чём: толпу яральцев на площади перед дворцом помнишь? Ну, помню. Так вот: гарпии от них, от людей в толпе! Что, каждый приходил ко дворцу со своей гарпией? Да, каждый со своей! Но зачем? Да, видать, нечем им было кормить своих гарпий, вот и носили на главную площадь, во дворце-то всегда щедро покормят! И что, у нас во дворце кто-то подкармливал гарпий? Чем же? Да кто их там знает, чем они питаются! Может, счастьем семейного очага. Нашего с Чичеро? Ага. Так ведь и было того счастья всего ничего. То-то и гарпии остались голодными. Видать, не к тому источнику счастья этих тварей принесли хозяева.

Ну конечно же, кто сомневался — люди виноваты! Поздно Лулу догадалась: надо было людей гонять под дворцовыми стенами, а гарпии убрались бы сами.

Или гонять людей кем-то запрещено? Так вроде, нет. Вот бы Марципарине туда вернуться! Она бы всех разогнала. Марципарина — людей, Бианка — гарпий, а Лулу в уголке Драеладрика бы кормила. Ведь пора маленького покормить!

— Хафиз покормит, — привычно отозвался Бларп.

Вот вечно всё испортит!

— Так мы не вернёмся? — надула губки Марципарина.

— Нет, конечно. Мы летим в Канкобру.

— Прямо туда?

— Нет, — поправился Бларп, — сперва заглянем к Гатаматар.

Разумеется, к Гатаматар. И Канкобра, и драконий эскорт — всё организовано ею. Не самим же Бларпом Эйуоем.

— А если я попрошу…

— Развернуться назад, к Яралу? — не дослушав, переспросил Эйуой. — Нет, исключено.

— Почему же к Яралу? — Бианка заговорила твёрже. — Я хотела бы посетить провидицу Бланш. Это возможно?

Бларп кивнул.

— Да, это по пути. Но с какой целью?

— Она смотрела в глаза моего Драеладра, — сказала Лулу, — а дать отчёт матери забыла.

— Слава гарпии! Смерть врагам! — звучали возбуждённые вопли драконов, котрым при таком-то тексте не долго сделаться погромщиками.

Чуть ли не каждый день какие-то одержимые злобным хохотом небесные крикуны совершали облёты над Новым Флёром с этими однообразными возгласами.

Пролетали по двое, по трое. Делали круг над хозяйством провидицы — вдруг она чего не дослышит? Вдруг не успеет испугаться?

Правда, дальше слов дело не шло. Наново громить отшельничий домик Бланш, отныне снабжённый заговорённой крышей, никто не отваживаося. Над ней ведь помимо заговора кровельщика теперь летает и парочка шаровых молний — их Бларп наколдовал от себя, для пущего эффекта.

Умён внучок. По старым магическим книгам выискал такую штуку, которая не просто мешает проникновению, а заранее отпугивает. Кто не дружит с электричеством — не суйся. А кто из драконьего племени с ним по-настоящему дружит? Ну разве только дракон — грозовой маг, а такие вылупляются раз в тысячелетие. Уж ему-то незачем служить глупой гарпии. Он и без неё велик. К этакому зараза не пристанет, не заставит кружить над крышей скромной провидицы и кричать глупости.

— Слава гарпии! Смерть… ай!!! — и запахло палёным. Кто-то из незадачливых крикунов подлетел слишком близко. Авось второй раз не захочется. Слишком заметно в месте удара обугливается чешуя.

Не любили драконы ударов молнии. Не то, чтобы боялись, но как-то брезговали. Считалось, что если от грозового разряда улететь не сумел — оскандалился. Да и вопрос, из небесной ли ты расы — такой неповоротливый. Предрассудок, конечно, да зато полезный в охранительном смысле.

— Эй, старая карга! Тебе это так не пройдёт! Мы тебя…

Изрыгая ругательства, сегодняшняя тройка драконов убралась восвояси. Бланш в окно не смотрела — много чести. Но голоса — так уж получилось — выучила наизусть. Их ведь не так уж и много, хотя пара дюжин самых упёртых, пожалуй наберётся. И если соберутся все вместе, да не шутя решат одной из дюжин пожертвовать ради штурма заговорённой крыши…

Что ж, тогда они довершат начатое Финдарокрегом.

Но только пусть сперва выберут жертвенную дюжину!

— …ава…арпии!..ерть…ам! — разъярённые крики затихли вдали.

Многих незванных посетителей Бланш узнавала по прошлой жизни. Нынешние — наверняка из клана Рооретрала. Молнией, если она не ошиблась, попало Пандролиару — младшему отпрыску Пендрамора. Надо это запомнить и рассказать Бларпу — ему пригодится как новый аргумент в очередном споре с Великой Матерью.

И надо же, какое совпадение — воздушный замок Бларпа явился под вечер, сопровождаемый четырьмя драконами: троими, присланными от Гатаматар, и четвёртым — канкобрским целителем..

Выйдя из дому к Бларпу, провидица приветливо кивнуов троим драконам из четверых: целителю, советнице Хинофатар и воспитаннику Алазарту. Четвёртый дракон — воспитанник Куркнарт — её кивка не удостоился. Сам знает, почему.

От Бларпа не укрылась избирательность приветствия бабушки.

— Куркнарт чем-то себя проявил? В облётах Нового Флёра с дурацкими кричалками? — с первого раза догадался.

Провидица кивнула, но тут же отмахнулась с пренебрежением. Кто таков Куркнарт, чтобы его замечаить?

Но Бларп от темы не отошёл. Заметил:

— Но ведь Куркнарт из нашего собственного клана. Значит, не только Рооретрал…

Бланш отсталось лишь подтвердить:

— Среди крикунов давно уже не один Рооретрал. Все кланы представлены.

— Но это же…

— Да. Картина много хуже, чем мы ожидали.

— Надо бы известить Мать-Драконицу…

— Чем теперь поможет Гатаматар?

Куркнарт, с упоминания о котором начался разговор, парил над небесным островом, как ни в чём не бывало, напуская на себя добродушно-любезный вид. Издевается? Или питает иллюзии, что старуха могла не узнать его голоса в летучей толпе крикунов-погромщиков?

— Мы всё рано летим к Гатаматар, — сказал Бларп.

— По пути в Канкобру? — догадалась Бланш. — Значит, Лулу Марципарина Бианка…

— Да, опасно заколдована и более не может сама противиться колдовству. Впрочем, сейчас ей полегчало, и она хочет с тобой поговорить, ба. О прошлом твоём предсказании. Поднимешься в замок?

Бланш согласилась. Да, конечно, она поговорит с Бианкой. Правда, не о давешнем предсказании. Заколдованной матери Драеладра ведь нужно утешение, а в том предсказании утешения мало. Но у Бланш есть другая тема для разговора. Собственная история. История, в курс которой Марципарину стоит ввести — до того, как тяжёлые врата Канкобры сомкнутся за нею.

— О чём же нам с вами говорить, как не о предсказании по глазам моего сына? — спросила Марципарина.

Разговор происхожил с глазу на глаз в одной из стенных башен воздушного замка, мчащегося к небесному дворцу Гатаматар.

— Вас так интересует будущее? — спросила Бланш, прекрасно зная ответ. Ещё бы не заинтересоваться будущим человеку, который стремится избежать настоящего. А Лулу — непременно стремится. Ведь её настоящее заколдовано. И населено противными гарпиями.

— Да, ведь это грядущее моего сына. Значит, и моё.

Бианка сосредоточена, не отвлекается ни на какие потусторонние голоса. Бларп не ошибся, говоря, что гарпий Лулу оставила в Ярале. Но гарпии не ушли. Временно отстали.

— О чём же ещё говорят с провидицей, как не о будущем? — а вот здесь шаг назад. Марципарина позабыла о себе и выясняет, о чём в похожих случаях говорят другие. Думает, провидицу должно спрашивать о грядущем.

Бедная Лулу. Знает ли она, что в будущем у неё Канкобра, откуда мало кто возвращается? Нет, вряд ли. Но если озарить её этаким грустным знанием, шансы вернуться понизятся ещё сильнее.

— Ещё у провидицы бывает прошлое, — сказала Бланш. — Знать его иногда полезнее, чем то, что она предсказывает. Особенно, если в этом прошлом — твой возлюбленный.

— Чичеро? — вскинулась Лулу. — Да. Я вспомнила, — она быстро успокоилась, — мне говорили.

Ещё бы не успокоиться. Старушка ей не соперница. Ныне. А былое… Не ревновать же мертвеца к женщинам, на которых он глядел задолго до твоего рождения.

Что ж, посмотрим, как запоёт Лулу, когда Бланш выскажет главное.

— Родить от Чичеро нового Драеладра должна была я.

А как же, всё именно к тому и шло. Как истинная дочь легендарной Кешлы, Бланш унаследовала чудесную способность нести драконьи яйца. «Кормилица драконов» — это судьба многих. Многих женщин в драконочеловеческом роду Драеладра.

Среди многих есть женщины самых разных типов. Есть, например, пустоголовая Ута, которая родила того самого Куркнарта, которому теперь не стыдно драть горло в примитивных кричалках во славу гарпии над отшельничьим домом Бланш. Что нужно, чтобы такая женщина снесла драконье яйцо? Не так уж и много — просто забеременеть. А кто родится — да как повезёт. Либо младенец-дракон в человечьем обличии, либо яйцо крылатой рептилии. Разница есть, но не столь уж и велика.

Шанс на рождение крылатого ребёнка резко повышался, если женщина сходилась с таким же крылатым любовником (опыт, разумеется, приемлемый не для каждой), либо с таким же двуногим родственником драконов, как и она сама. Впрочем, кому бы взбрело на ум повышать этот шанс?

Только той роженице, которой предстоит произвести на свет особого дракона. Иначе говоря, Драеладра. Вот уж задача не для многих!

Но Бланш среди многих попала в избранные. Не мудрено: где провидчество, там и избранничество, одно и другое издавно ходят под руку, либо летают крыло к крылу.

Дар провидения, а с ним и особую судьбу юной Бланш открыла совсем древняя провидица Сибила, которая её учила и инициировала в Адовадаи — в том уютном портовом городке на берегу моря Ксеркса, где развивались и отношения…

Да, с Чичеро. Тогда ещё живым, ещё не рыцарем Ордена посланников Смерти, ещё цельным, а не химерой из трёх карликов… Что и говорить, с Чичеро как возлюбленным Бланш в своё время повезло намного сильнее, чем Лулу Марципарине.

Старая Сибила жила на маяке, возвышавшемся над обрывистым склоном мыса Утюг, что отделял бухту Адовадаи от череды других, некрупных и менее посещаемых бухточек. В тех бухточках, да и на самом мысе Утюг было много маленьких базальтовых гротов, где Бланш и Чичеро так любили уединяться.

Как-то раз, поднимаясь на гребень мыса от одного из этих гротов, они и зашли на маяк, где Бланш встретила Сибилу — всю сморщенную, как дожившее до зимы летнее яблоко.

Так вот ты какая, подумала тогда Бланш. О Сибиле-то в Адовадаи рассказывали многое. Например, что она вдова Цилиндиана — самого знаменитого мертвецкого некрософа. Или — что умеет гадать по драконьему полёту. Кстати, слух о гадании оказался правдой.

Да-да, дар самой Сибилы отличался от того, что позднее развился у Самой Бланш. Сибиле не требовалось заглядывать дракону в глаза, она самое главное о грядущем узнавала ещё издали.

И заранее узнанным Сибилой событием стала её встреча с Бланш, а также многое, о чём старая хранительница маяка с ходу поведала девушке.

Родить наследниека Драеладру? Эта идея уж как ошарашила, так ошарашила! На её фоне открытая Сибилой способность Бланш к провидению ничуть не удивила. Подумаешь, что-то увижу в глазах дракона! Эти глаза надо где-нибудь ещё встретить.

Хотя… Родится дракон, да и глаза встретятся. Одно другое подразумевает. Разве не так?

«Нет, — со смехом сказал юный Чичеро, — никакого дракона у тебя не родится. Ещё чего! Я просто не отпущу тебя погулять!».

Чичеро не знал, что Бланш и сама драконица, стало быть, может родить дракона от любого мужчины, хоть бы и от него самого. Да много чего он не знал — или не желал знать.

Кстати, в родне у Чичеро тоже драконы были. Ни сам Чичеро, ни его родня из отшибинского Кройдона ни за что бы в том не призналась, однако Бланш такие вещи чувствовала напрямую. Кожей, которая безошибочно определяла: свой. Дальний родич по Драеладрову клану.

В общем, новый Драеладр имел все шансы родиться у Бланш. Все, кроме одного: согласия самой будущей роженицы.

Избранничество — оно ведь льстит одним лишь юным глупцвм. Кто постарше, либо поумнее, тот понимает, как сильно оно ограничивает его право на свободный выбор.

Ещё легендарная Кешла приняла своё назначение «кормилицы драконов» далеко не сразу, а в некоторых версиях легенды — и не приняла вовсе. Бланш, как истинная дочь Кешлы, тоже решила сделать свободный выбор. Выбор не впользу следования заданной колее.

Предсказание звучало примерно так. Нового Драеладра родит женщина, чьё имя означает «Белая», от мужчины по имени Чичеро. Причём незадолго до рождения нового старому Драеладру придётся умереть. Воцарение же нового Драеладра не пройдёт гладко, на него и на его мать обрушатся жестокие гонения и преследования, им придётся либо самим погибнуть, либо победить в затяжной войне, которая ляжет в основу нового свода героических легенд о людях, драконах и мертвецах.

Надо признать, звучало всё это не слишком вдохновляющее, хотя старая Сибила — та вдохновить старалась. И Бланш приняла чёткое решение: мол, извините, высшие силы, но я в вашей постанове не участвую.

Менять старого Драеладра на нового — да зачем? Со старым Бланш была по-родственному знакома, причём он был очень-очень хорош — да и молод ещё по драконьим меркам. Пусть лучше он сам справляется с неисчислимыми кознями мертвецов, а не спешит умереть и передать дальше свою верховную власть. Кто ж его знает, как оно там дальше будет?

Заставлять страдать своего нерождённого ещё крылатого сына ради сомнительного шанса и сомнительной для него чести заменить собою истинно героического предка и вернуть мир к равновесию — после долгих лет бедствия и бессилия? И такого не хочется.

Да и сама Бланш. Положа руку на сердце, так ли уж ей хотелось становиться матерью? Ведь нет! Материнство — это судьба не по ней. Добровольное отшельничество провидицы — вот её судьба. Учтите это, пожалуйста, высшие силы. Учти, мироздание.

— А дальше? — спросила Марципарина.

— Дальше всё просто. Навыки применения провидческого дара я у Сибилы получила, но слушаться — не послушалась. Не стала беременеть от Чичеро в последние дни, когда это было возможно. Ведь там, в Адовадаи, нашему с тобой возлюбленному совсем недолго оставалось до перехода в посмертие — а мертвецы бесплодны.

— А нельзя ли было не пустить Чичеро на некромантский обряд?

— Нет, Лулу. О том и старая Сибила предупреждала. Не было силы помешать ему реализвать своё глупое решение. Хоть в подвале его запирай — сделает подкоп и выскочит. Ведь и решение — из судьбоносных, из влияющих на весь мировой сюжет. И если женщина по имени «Белая» возможна не одна, то Чичеро — всё-таки один. Другим его не заменишь.

— Вторая женщина по имени «Белая» — это я?

— Да. Третье твоё имя — Бианка. Похоже на «Бланш», не правда ли? И по значению полностью совпадает. Правда, женщина с таким именем возникла лишь во втором поколении — я всё-таки повлияла на пути нашего мира отказом от своего избранничества.

— Кто дал мне это третье имя? — спросила Лулу с подозрением на лице.

— Наверное, цанцкие некроманты. Давать три имени — это их почерк. Хоть одно, да окажется в точку. Правда, те люди сами не знали, в какую они точку метят. Их обычная задача — извратить судьбы, исподтишка подсмотренные в подземной Дымной башне. Но как извратишь, когда закрываешь глаза на правильное?

— Они пытались извратить мою судьбу? Как?

— Для начала, они тебя выкрали. Девочка из наземного гнезда белого дракона — это показалось им неплохим козырем. Они тебя воспитывали в духе собственной высокообразованной мертвечины. Они пробовали на тебе свои мертвецкие заклятья, хотя вряд ли могли преуспеть… — здесь Бланш приостановилась, чтобы обойти вниманием гарпий. Негоже, совсем негоже было бы их сейчас вызывать! — И они согласились на твой брак с Чичеро лишь потому, что, во-первых, надеялись через тебя на него дополнительно влиять, во-вторых, собирались этот брак расстроить.

— Как-то сложно получается…

— Ещё бы не сложно. Мертвецов много, каждый, кто допущен к знанию о судьбах, норовит перекраивать эти судьбы к собственной выгоде, мертвецы суетятся, толкаются, мешают друг другу локтями — правда, за видимым хаосом всегда стоит единая воля Владыки Смерти.

— Они ведь пытались убить Чичеро?

— Да, была у них наряду с прочими и такая интрига. Как видишь, не преуспели — хотя для верности даже расчленили тело, похитили важную часть. Думали, наверняка. И что же? Чичеро неубиваем, он подобен легендарному Фениксу. Другие некроманты, ориентируясь на собственные выгоды, вернули ему посмертие. За недостатком мёртвых частей запихнули в него живые. Чичеро встал, отряхнулся и пошёл дальше. Похромал на своём трёхногом коне. И добрался до Цанца, и встретил тебя — и смог, в конце-то концов, с тобою возлечь, исполняя предначертание. А живые карлики в его составе обеспечили плодородие.

— Значит, это не я возжелала Чичеро? Значит, предначертание?

— Одно другого не отменяет.

Ну вот. Бланш хоть что-то и рассказала, но совсем не то. Или то самое? Марципарине было сложно понять, чего именно она сама хотела от Бланш. Лулу не понимала тоже, но возмущалась несоответствием запросу. А Бианка…

Бианка, кажется, была польщена особым значением её имени. Да и от самой откровенности старой женщины — просто-таки растаяла.

А чего таять-то? Бланш ловко увернулась от судьбоносной лавины, которая Марципарину накрыла. Ведь так? Бланш выбрала свою судьбу, а Бианка выбрать не сумела. И, наконец, Бланш пренебрегла естественным любопытством Лулу: что там было, в глазах Драеладра?

Таять — не таять, уверена Бианка, но прислушаться-то надо! Сейчас, когда замок везёт всех троих туда, куда ни одной не хочется, всякая попытка сориентировать тройственную мать Драеладра очень к месту. Нам надо для начала собраться воедино. Да, именно воедино, как бы кому не хотелось иного. Чтобы собраться, нам надо опереться на главные события, которые повлекли катастрофу.

А в чём катастрофа? Этого Лулу не поняла. Лулу так поняла, что Бларп, Бланш и ещё несколько человек и драконов во главе с высокомерной Гатаматар позаботились о том, чтобы разлучить её с сыном, увезти в небесном замке, запереть в таинственной Канкобре — вот там-то и состоится катастрофа. Пока же никакой катастрофы нет.

Как нет? А гарпии? Это вспомнила Марципарина.

Ну подумаешь, гарпии. Да, в яральском замке Драеладро их наплодилось многовато, но ведь через их толпу всегда можно было пройти. К тому же, если толпа была плотной, некоторые гарпии специально подвигались. Пропускали молодую мать с запелёнатым яйцом на руках. Подумаешь, немножко при том галдели да хихикали. Зато проявляли заботу.

А чего хихикали-то?

Ну, смешно им отчего-то. Что с них взять. Гарпии вообще смешливы. Смеются всегда, когда зубами не скрипят. Неприятно смеются, кто же спорит. Но смех — не самое худшее из их репертуара. Визг, например, гораздо страшнее. Так что лучше пускай смеются. Этак можно и самой расслабиться.

Нельзя расслабляться при смехе гарпий, настаивает Бланш. Ей-то откуда ихвестно?

Что-то пауза затягивается, замечает Марципарина. И по лицу Бланш уже блуждает подозрение. Видно, подумала старая: кому я всё это время свою историю рассказывала? Одной женщине, или трём?

Не паникуй, бросила Лулу, она ни о чём не догадывается. Надо бы снова у неё спросить что-нибудь умное. Бианка, пожалуйста, у тебя получится убедительнее всех.

Зачем вам её доверие?

Бианка иронизирует, будто не понимает, что как раз недоверие Бланш опасно. Чем меньше тебе доверяют, тем ближе ты к ужасной Канкобре, ну разве не понятно?

Мы и так летим к Канкобре. Что, из-за недоверия Бланш полетим быстрее?

Не быстрее. Неотвратимее.

Хорошо, соглашается Бианка, я снова заговорю с Бланш. Но только прошу мне не мешать, о чём бы я ни говорила. Да, я буду спрашивать о гарпиях. Нам ведь надо когда-нибудь с ними справиться!

Нет, только не о них! Гарпию помянешь — она и появится…

— Скажи, провидица, — молвила Бианка, — а правда ли, что на небесах нет гарпий? Правда, что эти твари летают, но так низко-низко, что сюда им не добраться?

— Надеюсь, что правда, — соврала Бланш.

Во спасение, но соврала. Ни на что подобное она не надеется.

О том, как сильно соврала Бланш, Лулу Марципарина Бианка узнала уже на приёме у Гатаматар. На нём она оказалась в одиночестве, поскольку Бларпа и Бланш в небесный дворец Великой Матери попросту не пропустили. Хоть Эйуой и возражал в довольно резкой форме — но крылатых стражей не переубедил. И не только стражей.

Эскорт из четырёх драконов не случайно сопровождал замок. Эскорт, подчинённый вовсе не Бларпу, а самой Гатаматар. И не такой уж и дружественный к эскортируемым, как легко было догадаться уже из присутствия кникуна Куркнарта.

Советница Хинофатар, главная среди сопровождающих сказала недвусмысленно:

— Мать-Драконица хочет видеть Лулу Марципарину Бианку. Больше никого.

С самого начала ведь знала, что такое скажет.

— А если мы не её одну не отпустим? Заберёте силой?

— Зачем силой? — вздохнула Хинофатар. — Но воздушный замок мы блокируем здесь. Рулевые драконы приказа Гатаматар не ослушаются, а вы с уважаемой провидицей, уж извините, сами летать не умеете.

Да, замок завис в открытом небе довольно близко к испещерённой широкими входами глыбище небесного дворца — но не допрыгнешь.

— Неужели Гатаматар меня боится? — спросила Бланш. — Боится того, что я разгляжу у неё в глазах?

— Нет, Великая Мать ничего не боится! — быстро возразила советница. — Но и доказывать вам этого не станет.

— Не в её правилах разговаривать с одиозными лжецами! — прихихикнул Куркнарт, вылетая из-за широкой спины Хинофатар.

Бланш и Бларп его реплику проигнорировали. Хоть и было к чему прицепиться (недоказанное обвинение), но не признавать же из-за этого крикуна собеседником.

— Мы подумаем, — с напускной важностью сказал Бларп.

А что думать? Гатаматар у себя и никуда не спешит. Принять у себя Марципарину — её воля, но не предельная необходимость. Бларп не толькл не собирался препятствовать их встрече, но даже договорился о ней. И каждый знает, что Лулу Марципарина заколдована настолько, что Канкобры ей не избежать. Так к чему же…

Внук тоже решил, что ни к чему.

— Мы подумали, — сказал он, — по-моему, вариантов нет. А ты что скажешь, ба?

Бланш подтвердила.

Ко входу в центральную пещеру небесного дворца Гатаматар мать нового Драеладра доставили с известной торжественностью. Ясно, чтобы ещё сильнее отдалить её от Бларпа и Бланш, не удостоившихся приёма.

Лулу Марципарина Бианка вступила в богато украшенную шлюпку, опущенную во двор замка двумя запряжными драконами — ими по особому случаю оказались уже знакомые ей Куркнарт и Алазарт из эскорта небесного замка. Затем драконы бережно подняли шлюпку и в два взмаха крыльев перенесли через пропасть.

Туда, куда руки Бларпа и Бланш уже не дотянутся.

— Просим! — в полёте поклонилась Хинофатар, указывая на широченный парадный вход. Приятно, когда тебя просят. До сих пор — не просили.

Лулу Марципарина Бианка стряхнула с себя оцепенение и, переступив через невысоуий борт небесной шлюпки, двинулась в пещерный дворец к ожидающей её Гатаматар.

По пути задумалась, какую линию поведения выбрать? Притвориться ли, что никаких гарпий она не видит — будто бы Бларп и Бланш её оговорили? Нет, против такой линии возражала Бианка.

Согласиться, что она глубоко заколдована, и ей давно пора в Канкобру? Нет, против такого решения восставала Лулу.

А, будь что будет, решила Марципарина. Соображу по обстановке.

Или за меня сообразят.

Она шла по дворцовой пещере, любуясь её роскошным убранством. Изящные светильники блистали на стенах между разветвлёнными друзами каких-то небесных кристаллов. Да уж, интерьер дворца Драеладра в человееском Ярале выглядел куда как скромнее.

Не говоря уже о гарпиях, которые туда однажды проникли и с тех пор обсели всё и вся вместо украшений.

Хорошо и утешительно, что на небесах гарпий нет. Об этом не так давно рассказала Бланш, а ей, даром что провидица постоянно лжёт, всё-таки хочется верить.

Если на небесах нет гарпий, сообразила Лулу, то и её собственных гарпий никто не заметит. Ведь она же на небесах, где их нет!

Коридор вывел Марципарину в широченный парадный зал. В одном таком зале могло бы поместиться несколько дворцов, поэтому глаза гостьи то зажмуривались от яркого света, то разбегались по углам — исключительно удалённым и почти недоступным взгляду.

А кругом — драконы, драконы. Множество крылатых драконов, от которого рябит в глазах. Что ж их столько-то?

Усилием воли Бианка сфокусировала зрение на фигуре Гатаматар, воздежавшей на невысокой горке обсидианового щебня в самом центре пещерного зала. Великая Мать ей кивнула.

Итак, сейчас предстоит разговор.

— Здравствуй, мать Драеладра! — имена, звучавшие не по-драконьи Гатаматар произносить избегала, и лишь потому назвала Лулу Марципарину Бианку столь косвенным способом. Да оно и к лучшему.

— Здравствуйте, Великая Мать, — поклонилась Марципарина.

Дальше пошёл более сложный разговор по-драконьи, потребовавший перевода, и роль переводчика взяла на себя советница Хинофатар.

Ах да, поняла Лулу, раз Хинофатар находится рядом, при ней бесполезно прикидываться, будто никакие гарпии в Ярале не посещали мать Драеладра. Это была бы явная ложь, а Гатаматар, как мы все уже знаем, лжецов не приветствует. Значит…

Лулу не успела додумать, что это значит, и что отсюда следует. Речь о гарпиях зашла, и довольно-таки быстро.

— Гарпии? Да, в Ярале их… немножко было, — пришлось признать ради хорошего впечатления.

Что ж, если отправят в Канкобру, там меня, может быть, расколдуют. Но если не отправят — тоже не беда. Что, если меня в Канкобре всё равно бы не расколдовали?

— Но сейчас-то вокруг себя ты гарпий не видишь? — произнесла Гатаматар с извесным напряжением, которая и переводчица не смогла полностью смягчить.

— Нет, — замотала головой Лулу, — я ведь знаю, что на небесах гарпий нет. Вот и мои сюда не смогли добраться, — тонкий намёк на то, что Лулу вместе с Бианкой и Марципариной можно оставить прямо здесь, в роскошной драконьей пещере.

— Всё верно, — улыбнулась Гатаматар, — гарпии — создания срединного мира. Здесь, в мире драконов, сколько ни верти головой, ты не встретишь ни одной подобной твари.

Марципарина счастливо засмеялась. А вот Бианка, пользуясь случаем, завертела головой. И по мере того, как вертела, приходила в такой ужас, что если бы могла как-то повлиять на смех Марципарины, неуклюже бы его оборвала. Но нет, Марципарина смеялась совершенно автономно и вовсе не обращала внимания ни на то, как Бианка вертит головой, ни на то, что она при этом видит.

А Бианка видела гарпий. И это были не её гарпии. Местные. Примерно столько же, сколько и драконов, у каждого дракона — своя. Жирненькие, упитанные. И немногим меньше размерами, чем сами драконы.

А занимались гарпии тем, что над драконами издевались. То одна, то другая начинала своего дракона щекотать острым когтем. От чего хозяин гарпии лишь ёжился и непроизвольно похохатывал, почему-то избегая поглядывать на источник щекотки.

Ага. Они своих гарпий ещё и не видят.

Жутковатая картина, но и уморительная. Бианка сама не заметила, как присоединила свою горькую ноту к чистосердечно-радостному смеху Марципарины и Лулу. А тот лавиноподобный хохот драконов, который раздался будто бы в ответ, наверное, был способен расколоть всё огромное дворцовое помещение. Бианке показалось, или дальние стены парадного зала действительно пошли трещинами?