Герои Ленинградского Неба

А. МИХАЙЛОВ

ФОТОГРАФИИ ИЗ АРХИВА

Фотографии ветеранов... Пожелтевшие, чуть потрескавшиеся по краям — и тут же четкие, чистенькие, снятые современным объективом. Рядом с изображением молодцеватого летчика военных лет снимки пожилых людей, мало чем напоминающих героев войны.

Это фотографии из семейного архива Алексея Родионовича Зинченко. Последней из них нет еще и десяти лет. На ней запечатлена встреча с бывшим фронтовым другом Иваном Алексеевичем Васильевым.

Впрочем, почему — бывшим? Они всегда оставались друзьями, хотя и не виделись много лет. Этой встречи они ждали давно. Может быть, еще с тех грозных военных лет, когда летали в одном самолете и в короткие перерывы между боями мечтали о прогулке по набережной Невы. И хотя смерть ходила где-то рядом, они не сомневались в такой встрече, в такой прогулке. Ведь они были молодыми парнями, веселыми, мечтательными.

Фронтовая жизнь их была нелегкой, связанной с тяжелыми боями, с потерей друзей. Об одном из таких эпизодов, полном драматизма, уже после войны рассказала газета «Труд»:

«На рассвете шестерка самолетов Ил-2 под командованием лейтенанта Зинченко поднялась в воздух. Вот и цель: отчетливо видна петляющая по лесу дорога и движущиеся по ней автомашины, повозки и колонна пехоты.

Зинченко дал сигнал: «Приготовиться к атаке!»

Самолеты образовали круг. Было видно, как заметались вражеские солдаты, скрываясь в лесу. Но поздно! «Илы» один за другим заходили в атаку, сбрасывали бомбы, поливали врага пулеметно-пушечным огнем. Несколько бомб разорвалось на дороге. Ее запрудили подбитые, горящие автомашины, повозки.

Но противник уже оправился от первого удара. В воздухе повисли шапки разрывов. В это время на цель заходил лейтенант Александр Гарбуз. Неожиданно самолет резко подбросило. Александр все больше отжимал штурвал, ловя цель в перекрестие прицела, дал полный газ. Вдруг запах гари заставил летчика оглянуться: за самолетом потянулся след дыма. Пламя начало проникать в кабину. И Гарбуз, стиснув челюсти и до боли в пальцах нажав на гашетку, направил свой смертельно раненный самолет на врага...

На аэродроме лейтенант Зинченко доложил командованию полка о выполнении боевого задания и о гибели лейтенанта А. И. Гарбуза, повторившего бессмертный подвиг Николая Гастелло...»

Менее полутора месяцев отделяло этот вылет Зинченко от первой записи в его летной книжке. От первого вылета, состоявшегося в 1942 году.

Принято говорить: человек словно рожден для своего дела. Так и Алексей Зинченко. Он был прирожденным авиатором. Отвагой молодого командира звена, а затем и штурмана эскадрильи в 448-м полку восхищались многие.

Вот что рассказывает о своем однополчанине Алексей Николаевич Баженов.

Впрочем, прежде чем привести его слова,— несколько слов о самом Баженове. Они взяты из журнала безвозвратных потерь за 1941—1944 годы. «Воздушный стрелок старший сержант А. Н. Баженов. В РККА призван Красносельским РВК г. Ленинграда. 15 февраля 1943 года не возвратился с боевого задания». Это был его двадцать первый вылет. Много позже, когда война осталась позади, Алексей Зинченко узнал, что Алексей Баженов не погиб, а в тяжелом состоянии был доставлен в полевой госпиталь, где его сумели снова поставить на ноги...

— Алексей Родионович Зинченко никогда не возвращался, не выполнив задания или выполнив его не до конца. Бывало, летим — сплошная стена заградительного огня. А Зинченко, если у него не получается с первого захода, идет во вторую атаку — опять в этот ад! Во второй ли, в третий ли раз — но обязательно добьется успеха.

К концу 1943 года на счету Зинченко было свыше восьми десятков боевых вылетов. Результаты их были столь эффективны, что командиру эскадрильи 448-го штурмового авиационного полка А. Р. Зинченко было присвоено звание Героя Советского Союза.

...Война застала гражданского летчика, уроженца Ставропольского края Алексея Зинченко на Севере.

Он водил свой самолет по трассе Пермь — Кудымкар и далее до самой Гайны. Доставлял мешки с почтой и грузы, необходимые жителям отдаленных поселков. Условия работы заставляли его принимать быстрые решения, летать в сложной метеорологической обстановке. Для взлета и посадки иной раз приходилось пользоваться едва подготовленной, ограниченной в размерах площадкой. А мечталось ему о полетах на Северный полюс, о рейсах над белым безмолвием Арктики...

Но с первых же дней Великой Отечественной войны Алексей уже не думал ни о чем ином, кроме фронта. Попасть туда было не просто: на маршрутах, где он летал, тоже были нужны пилоты. И ему долго отказывали. Наконец, на очередной рапорт пришел положительный ответ.

Сначала его, естественно, направили учиться, а уже потом он получил назначение на Волховский фронт, где дислоцировался 448-й штурмовой авиационный полк.

Штурманом эскадрильи, в которую назначили лейтенанта Зинченко, был тогда Павел Данилович Ковалев. Профессиональный военный, он раньше летал на средних бомбардировщиках. С первых же боевых вылетов бомбардировщики стали наносить врагу значительный урон. Но и полк поредел. Как и другие летчики, Ковалев на себе испытал всю горечь первоначального превосходства противника в воздухе.

В июле 1941 года подбитый самолет Ковалева врезался в болотце около белорусской деревушки в тылу врага. Приземлившегося на парашюте раненого советского летчика долго прятали местные жители. После выздоровления — партизанский отряд, потом переход через линию фронта, назначение в 448-й штурмовой авиационный полк.

Вот он-то, Павел Данилович Ковалев, и получил задание «обкатать» новенького лейтенанта Алексея Зинченко.

Потерявший за последнее время не одного боевого товарища, штурман мысленно пожелал новичку солдатского счастья. Вслух же ничего не сказал. Лишь взмахом руки подал знак садиться в машину.

Раздалась команда:

— От винта!

Молодой летчик легко поднял машину в воздух, позже спикировал, ввел штурмовик в кабрирование.

И вот самолет на земле. Заглушив мотор, Алексей подошел к Ковалеву и с тревогой стал ждать разбора своих действий. Но никакого разбора не было. Ковалев снял шлемофон. Зинченко машинально сделал то же самое. Некоторое время они молча стояли, словно прислушиваясь к тишине леса, готовой в любую минуту взорваться, как это часто бывает на войне, ревом самолетов, свистом и грохотом бомб.

Вскоре Ковалев был назначен командиром эскадрильи, а Алексей Зинченко, успевший уже побывать на заданиях, хорошо показать себя в воздушных передрягах, стал его заместителем по штурманскому делу.

— Вместе с ним мы обучали летчиков слепым полетам,— вспоминал потом Ковалев.— Конечно, первым долгом освоил их сам Зинченко. Меня порой удивляла его настойчивость. Бывало, не успокоится до тех пор, пока не усвоит как следует поставленные всем нам задачи. Так было и с полетами под колпаком. Это когда фонарь кабины затягивали плотной тканью, имитируя ночь...

Умение летать в условиях ограниченной видимости очень помогало советским штурмовикам в их нелегкой боевой работе. Характерен такой пример.

Войсковая разведка сообщила, что у населенного пункта Сольцы находится фашистский аэродром. Надо было его разгромить. Но сколько ни пытались обнаружить аэродром с воздуха, ничего не получалось. И тем не менее было известно, что в указанном в разведдонесении квадрате то и дело появлялись и как-то незаметно исчезали вражеские самолеты.

Было принято решение попытаться обнаружить аэродром в сумерках, когда чувство опасности несколько притупляется и вероятность демаскировки боевой деятельности войск увеличивается.

После захода солнца эскадрилья штурмовиков в полном составе вылетела на задание. Едва вышли в указанный квадрат, заметили двух вражеских бомбардировщиков, нырнувших вниз, в черноту леса.

Ведомые Ковалевым штурмовики ринулись вслед за ними. Проложенные в лесу взлетные полосы хорошо маскировались и с воздуха напоминали лесные просеки. Но теперь-то летчики ясно видели, что перед ними аэродром. Пронесясь над землей, советские штурмовики подожгли несколько фашистских самолетов, про-бомбили взлетные полосы.

Уходили в полной темноте. А тут еще туман над Ильмень-озером. Превратившись в плотную беловатую массу, он так окутал самолеты, что, казалось, протяни руку — и наткнешься на что-то твердое.

Вот когда пригодились тренировки под колпаком! Ведь радиосвязью пользоваться почти нельзя. О бортовых огнях над территорией, занятой противником, и речи не могло быть. В таких условиях важно не сбиться с курса, не поддаться ложному чувству неуверенности в показаниях приборов. Порой кажется — явный крен вправо, надо выправлять машину. А приборы говорят совсем другое. Оглянуться бы, сравнить положение своего самолета с другими. Но куда там! Лишь на мгновение по команде комэска, словно подбадривая, вспыхивают бортовые огни.

И снова темнота.

Этот полет в ночных условиях, при плохой видимости стал для Алексея Зинченко, как и для всех молодых летчиков, настоящим экзаменом на боевую зрелость.

И еще такой вылет, когда остаешься как бы наедине с собою, запомнился Алексею Зинченко.

...Едва штурмовики появились над расположением противника, как перед ними встала стена заградительного огня. Но летчики не обращали внимания на жестокий обстрел, на вздувшиеся отверстия на плоскостях и уверенно вели машины к цели.

И вдруг; жаркое пламя лизнуло самолет Алексея, перекинулось на фюзеляж. Охваченная огнем машина потеряла управление и, готовая опрокинуться через хвост, взмыла вверх.

— Держись! — крикнул Ковалев по радио.

Навалившись на штурвал, словно желая перейти в пике, Алексей постепенно выровнял машину.

«Только бы удержать...— мелькнула мысль.— Только бы удержать, дотянуть до своих...»

Самолет еще немного пошвыряло, но все же он повиновался пилоту.

Бойцы нашей передовой оборонительной линии с удивлением увидели советский штурмовик, который, словно прихрамывая, тяжело снижался прямо на окопы.

Немного не дотянув до своих, машина рухнула на нейтральной полосе.

Вытащили обоих — летчика Алексея Зинченко и стрелка-радиста Ивана Васильева — в полубессознательном состоянии...

Фотографии из личного архива ветерана... А еще письма.

«Здравствуйте, дорогой Алексей Родионович! Мы, пионеры 5-го «В» класса средней школы № 2 города Георгиевска Ставропольского края, боремся за право, чтобы наш отряд носил Ваше имя. Просим: отзовитесь на наше письмо...»

Здесь же рукой Зинченко пометка: «Ответил 17 февраля. Выслал два фото».

Еще одно письмо:

«Дорогой Алексей Родионович! Примите наш скромный подарок — альбом с видами Москвы и настольные часы. Мы купили его на свои, заработанные деньги. Алексей Родионович! Как мы и обещали Вам, учебную четверть мы закончили со стопроцентной успеваемостью. Ваши фотографии мы поместили на большом стенде. Рядом — рассказ об одном из Ваших подвигов во время Великой Отечественной войны. Ребята нашего класса организовали в школе выставку из фотокопий, присланных Вами. Она получилась очень интересной.

Большое Вам спасибо за все. Мы очень гордимся Вами. Желаем Вам хорошего здоровья и успехов. До свидания. С искренним уважением — ученики 7-го «Д» класса Икшанской трудовой школы несовершеннолетних».

Это письмо требует комментария. Несколько лет назад «Комсомольская правда» опубликовала подборку писем читателей, которые просили через редакцию выразить благодарность ветеранам войны и труда. Под рубрикой «Поблагодари, "Комсомолка"» было помещено и письмо директора школы С. Туманяна. «В трудовой школе для несовершеннолетних,— писал он,— мы работаем с подростками, совершившими правонарушения. Слова не всегда доходят до них. Иное дело — личный пример. Мы благодарны многим ветеранам гражданской и Отечественной войн, пришедшим к нам на помощь. Защитник Брестской крепости А. Романов, Герои Советского Союза Н. Федутенко и А. Зинченко, участница прорыва блокады Ленинграда Ф. Лаврова и многие другие часто навещают ребят, рассказывают им о героизме советских людей в годы войны, о настоящем и будущем нашей Родины».

Последняя запись в летной книжке полковника Л. Р. Зинченко: «За период Великой Отечественной войны произвел боевых вылетов на самолете Ил-2 сто восемнадцать... Из них ночью — одиннадцать».

118 боевых вылетов! Каждый из них связан со смертельной опасностью. Каждый из них требовал беспредельного мужества, подлинного героизма.