Герои Ленинградского Неба

М. КОТВИЦКИЙ НАД РОДНЫМ ЗАОНЕЖЬЕМ

Боевое крещение старшего лейтенанта Репникова произошло в декабре 1939 года, в первые дни советско-финляндской войны. Тогда молодой летчик-истребитель разрушал укрепления, штурмовал обозы, поджигал базы горючего. Не раз, бывало, попадал под огонь вражеских зениток. Был случай, когда после приземления на его самолете насчитали тридцать две пробоины.

«Везучий же ты, Николай,— говорили ему боевые друзья.— Враг тебя боится, пуля тебя не берет». Под везучестью, разумеется, подразумевали не слепую удачу или волю случая, а незаурядное мастерство, помноженное на личную храбрость пилота. Он постоянно изучал район действий, быстро и точно ориентировался в обстановке, на местности, выжимал из своего «ястребка» все, что тот мог дать.

Именно тогда Репников связал свою судьбу с Коммунистической партией. В заявлении он написал, что хочет быть в рядах тех, кто первым идет на трудовой и воинский подвиг. В жестоких боях с врагом он доказал, что с честью носит звание члена партии.

Репников никогда не удовлетворялся достигнутым. Он упорно, шаг за шагом, шел от успеха к успеху, закреплял приобретенное, находился в том постоянном и неутомимом поиске, который позволяет глубже познавать свои возможности, совершенствовать свою профессию. Именно это помогло ему, молодому летчику, значительно опередить своих товарищей в боевом совершенствовании, стать ведущим пары, а потом возглавить звено. В этой должности он и встретил Великую Отечественную войну, первым в полку сбил вражеский самолет.

Произошло это так. Выполняя очередное боевое задание, звено, возглавляемое Репниковым, пересекло линию фронта и взяло курс к объекту неприятеля. Командир зорко следил за воздушной обстановкой, особенно внимательно просматривал облака, видневшиеся слева. Как и предполагал, оттуда выскочили два «фоккера». Репников решил их атаковать. Сблизившись на короткую дистанцию, он открыл огонь. Действовал уверенно, в расчетах не ошибся. Вражеский истребитель загорелся и пошел к земле. А второй скрылся в облаках.

Звено, выполнив задание, возвратилось на аэродром. «Едва советские самолеты успели приземлиться на родном аэродроме,— говорилось в заметке армейской газеты,— о воздушном поединке узнал командир полка. Когда Репников явился к нему с докладом, тот спросил:

— Ну, как дела?

— Все в порядке, товарищ майор,— доложил Репников.— Задание выполнено. Нанесли удар по вражескому объекту. По дороге штурмовали машины с боеприпасами. Словом, вылет был удачный...

— Что же вы о своем подвиге не рассказываете? — улыбнувшись, спросил майор.

— Ну, рассказывать тут нечего. Увидел фашиста, зашел ему в хвост и сбил...

Майор пожал руку храбрецу. В формуляре полка появилась запись о первом сбитом фашистском самолете».

Обстановка на фронте была сложной. Враг пытался захватить Беломорско-Балтийский канал. Бои на земле и в воздухе принимали все более ожесточенный характер. Авиация противника поддерживала и прикрывала свои войска, которые, потерпев неудачу при попытке захватить канал, перегруппировались с целью нанести главный удар по северо-восточному побережью Повенецкого залива Онежского озера с последующим развитием наступления на петрозаводском, олонецком и сортавальском направлениях.

Стремясь усилить поддержку наземных войск с воздуха, советское командование в конце октября 1941 года на базе частей ВВС 7-й отдельной армии и приданных авиационных полков из резерва сформировало 103-ю авиационную дивизию, призванную обеспечить южное крыло Карельского фронта. В эту дивизию вошел 152-й истребительный авиационный полк, в котором служил старший лейтенант Репников.

Погода стояла скверная, часто дул сырой, с дождем и снегом ветер. Несмотря на такое ненастье, летчики поднимали самолеты, летали на штурмовку и разведку, преграждали путь вражеским бомбардировщикам к нашим коммуникациям.

Так было и в тот день, когда Репников, пренебрегая опасностью, бросился наперерез «юнкерсам», пытавшимся нанести удар по оборонительному рубежу наших войск. Они шли армадой под охраной «мессеров». Слов нет, численное превосходство — большое преимущество в бою, но Репников придерживался другого правила: бить врага не числом, а умением.

Находившийся в стороне и на большей, чем «юнкерсы», высоте, он отдал подчиненным необходимые распоряжения, энергично развернулся и пошел почти в отвесное пикирование на ведущего вражеской группы. Он появился внезапно, атаковал с молниеносной быстротой, мастерски. «Юнкере», прошитый меткой очередью, свалился на левое крыло, задымил и стал падать.

Не успел Репников выйти из атаки, как на него набросились сразу три неприятельских истребителя. Слева и справа промелькнули дымные трассы. Николай резко взял ручку на себя. В глазах потемнело, но летчик справился с перегрузкой. Увязавшиеся за ним фашисты не смогли повторить такой маневр.

Заходя в очередную атаку, Николай Репников увидел «мессера» на хвосте своего ведомого. Вот-вот он откроет огонь. Не раздумывая, командир бросился ему наперерез. «Сам погибай, а товарища выручай» — это была его нерушимая заповедь. Вот и сейчас он стремительно несся на самолет с черными крестами, несмотря на то, что находился под перекрестным огнем противника. На какое-то мгновение «кресты» выскользнули из прицела, но он тут же поймал их в перекрестие и нажал гашетку. Попал. Но куда? Не понял, ибо в этот момент сам ощутил глухой удар. Самолет словно остановился, бессильно повалившись на левое крыло.

Летчик взглянул на плоскость — рядом с кабиной зияла огромная дыра.

Как теперь быть? Что предпринять? Пока мотор тянул, Репников решил набрать высоту, чтобы можно было спланировать, дотянуть до аэродрома. Под крылом проплыл лес, потом небольшая деревня. Слева показалась просека. Еще немного — и аэродром.

Николай перевел машину в пологое снижение и стал скользить, не давая самолету опрокинуться в штопор. Еще немного. Еще. Теперь ручку на себя. Самолет, чиркнув колесами по верхушкам деревьев, коснулся земли. Пробежал, подпрыгнул раз-другой и остановился у самой кромки взлетной полосы.

Аэродром, где базировался 152-й истребительный авиаполк, был расположен неподалеку от Онежского озера. На востоке, в районе старинного городка Пудожа, в это озеро впадает речка Водла. На ее крутом берегу стоял дом Репниковых. Там родился Николай, там прошло его детство. Отец Федор Иванович вырос в лесу и посвятил ему всю свою жизнь. Он втайне надеялся, что Николай, как и его старшие братья Анатолий и Евгений, пойдет по лесной части, но младший нарушил семейную традицию. Он поступил в ФЗУ, получил специальность слесаря-инструментальщика и стал работать на Онежском тракторном заводе. -

В принципе Николай был доволен: профессия выбрана по душе, дорога в самостоятельную жизнь определена. Он трудился добросовестно, увлекался общественной работой. Но вот страну облетела весть о легендарной челюскинской эпопее. Дерзкие перелеты советских летчиков вызывали всеобщее восхищение. Восторгаясь подвигами первых летчиков-героев, читая о них, Николай ловил себя на мысли, что они не какие-то особо одаренные, а обыкновенные и простые люди.

— Возьмите летчика Водопьянова,— говорил Николай в беседе с товарищами.— Родился в бедной крестьянской семье. После Октября добровольцем пошел в армию. Служил в дивизии воздушных кораблей, подвозил бензин к самолетам, помогал технику. Потом выдержал экзамены на бортмеханика, а спустя три года, окончив летную школу, стал пилотом.

— Не думаешь ли и ты в пилоты податься? — спросили у него.

— А почему бы и не податься? — ответил Николай.

Вскоре по заводу прошел слух, что открывается городской аэроклуб. Эта весть взволновала Николая. В числе других ударников он был туда зачислен и начал прилежно заниматься... А потом настало время, когда Николай Репников поднял боевой истребитель в воздух.

Едва забрезжил рассвет нового дня — 4 декабря 1941 года, летчики, уяснив задачу, направились к самолетам. Впереди Репников — командир. Степенный не по годам, молчаливый. Все, что он делал, делал по-хозяйски расчетливо и основательно. Получив задание, тщательно продумывал, как лучше его выполнить, стремился применить все то новое, что рождалось в тактике воздушного боя, сам проявлял и поощрял инициативу, творческий поиск. Он, в частности, активно выступал за то, чтобы предоставить ведомому большую свободу действий в бою. Обычно второй летчик считался щитом ведущего, охранял в основном его хвост. От этого, по мнению Репникова, огневая мощь пары значительно снижалась. Лично он, ведя бой, нередко обменивался ролями, командовал, скажем, тому же Басову:

— Выходи вперед! Теперь ты — командир, а я твой ведомый.

Получив такой приказ, летчик преображался, стремился оправдать доверие.

Непосредственно в бою обучал командир своих подчиненных — Басова и Иванова. Три летчика — звено, боевая единица. Многое их различало, но многое и объединяло. Прежде всего, каждый из них обладал замечательным достоинством — умел быть надежным другом.

...Утро было пасмурным. Постепенно в облаках образовались разрывы, и Репников отчетливо увидел узкую ленту дороги, прорезавшую большой лесной массив.

Край озер и болот. Тут наобум не пройдешь, а если рискнешь, то непременно попадешь в ловушку — застрянешь в валунах или в топи. Судя по всему, фашисты это уже испытали, а потому придерживались дорог, даже самых незначительных. Вот и сейчас неподалеку от Кяппесельи он заметил маленькие точки, которые довольно быстро стали вырастать в машины, крытые брезентом, вездеходы, тягачи с пушками, мотоциклы.

Приказав приготовиться к атаке, Репников вышел па цель и припал к прицелу. Делая один заход за другим, репниковская тройка обрушила на врага смерч огня.

Уверенно действовали Басов и Иванов. Несколько фашистских машин загорелось. Другие завалились в кюветы, образовав пробку. Истребители перестроились в круг и, снижаясь почти до земли, расстреливали врага из пулеметов.

Выполнив задачу, звено развернулось в сторону аэродрома. Настроение у летчиков было приподнятое. День начинался удачно. Вдруг из-за облаков вывалились «мессеры». И хотя у наших летчиков горючее было на исходе, они первыми завязали бой. Со словами «За мной, в атаку!» Репников пошел на сближение. Верный себе, он направил самолет на ведущего неприятельской группы. Он не думал о том, что боекомплект у всех троих на пределе. Не думал также о численном превосходстве противника. Он раз и навсегда усвоил закон боя: атакуй противника первым, атакуй и тогда, когда кончились боеприпасы, делай вид, что можешь сбить его.

Имея значительное преимущество в высоте, Репников быстро сблизился с ведущим вражеской группы. Именно его, ведущего, нужно было вывести из строя, чтобы расчленить всю группу. Так уже однажды было, когда Репников с Басовым столкнулись с пятью «мессерами». Выбрав для цели командирский самолет, Репников коршуном набросился на него и меткой очередью послал к земле. Басов тоже действовал мастерски, сбил один «мессер», а остальные поспешили уйти на запад.

И вот очередная схватка. Два самолета на бешеной скорости неслись навстречу один другому. Расстояние между ними сокращалось с молниеносной быстротой.

— Врешь, фашист, отвернешь,— со злостью проговорил Николай.

Тот, однако, продолжал идти взятым курсом, поливая И-16 пулеметным огнем. Поймав «мессера» в прицел, Репников тоже нажал на гашетку, но пулеметы, дав короткую очередь, умолкли.

Неужели гитлеровец решился на таран? Может, сообразил, что у русского иссякли боеприпасы и он сумеет сбить его, безоружного? А может, надеялся на то, что у русского сдадут нервы?

И все-таки фашист дрогнул. Прекратив стрельбу, он сделал рывок в сторону, но этот отчаянный маневр не спас его. Репников крылом своего самолета ударил по «мессеру». Тот кувыркнулся, вспыхнул и полетел вниз.

От сильного удара И-16 потерял управление. Вывести его в нормальный полет на такой высоте было невозможно...

В феврале 1943 года старшему лейтенанту Н. Ф. Репникову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Земляки свято чтут память героя. Его скульптура установлена у Дома культуры Онежского тракторного завода, где он работал слесарем, а на фасаде дома 21 по улице Свердлова прикреплена мемориальная доска с надписью:

«В этом доме жил Герой Советского Союза Николай Федорович Репников. 1914—1941».