Герой Рима

Глава VIII

«Это были глаза, а не слова», — подумал вождь. Они заставляли человека чувствовать себя важным, даже человека, который управлял лишь несколькими фермами, управляемыми его кланом, второстепенным западным подплеменем федерации катувеллаунов, и имел мало влияния за пределами своего самого дальнего поля. Глаза жреца были цвета старого янтаря, который жена вождя так жаждала купить на рынке в Ратае, и с прищуром, как у ястреба. Не то чтобы вождь часто посещал это место. Он предпочитал запах коровьего дерьма духам римлян-любовников, живших там в своих дворцах. Впервые за десятилетие его пальцы жаждали меча. Когда-то он был воином. Янтарные глаза заставили его снова почувствовать себя воином.

Гвлим изучал группу вокруг костра. Большинство из них были слишком стары или слишком молоды, чтобы быть по-настоящему полезными в бою. Но не слишком стары или слишком молоды, чтобы ненавидеть, или слишком стары, или слишком молоды, чтобы умереть. Старики помнили дни до прихода римлян, когда любой человек со щитом и копьем был сам себе хозяином. Молодые ничего не знали за пределами маленького поселения, но их умы были открыты для его тонких доводов и убеждений. Он говорил о жизни до римлян: до дорог, до сторожевых башен и кавалерийских патрулей, до налогов, которые гарантировали, что, как бы ни был хорош урожай, их животы все равно будут пусты до конца зимы. Он говорил о бесчисленных тысячах, брошенных в цепях на смерть в римских рудниках, о землях, которые были украдены у них, и, под одобрительное рычание, могущественного Каратака, преданного и униженного, прежде чем он был унижен ради удовольствия императора. К концу их глаза вспыхнули так же ярко, как пламя костра совета, и молодые люди – те немногие, кого можно было превратить в воинов, способных противостоять легиону, – требовали оружия, необходимого им для мести.

Они хотели действовать сейчас, но время еще не пришло. Этому искусству его научили на Моне. Как ухаживать за огнем и поддерживать пламя до того момента, когда оно понадобится. Он снова посмотрел на лица вокруг костра, ища человека, который продолжил бы работу, когда он пойдет дальше. Не вождь; слишком много лет за плугом и слишком готов пожертвовать собой и своим народом. Нет, ему нужен кто-то более тонкий, более послушный. Тихий темноволосый земледелец тремя рядами позади. Молодой, но не слишком. Бдительные, умные глаза; решительный, но не слишком рьяный. Да. Он поговорит с ним позже, наедине.

— Ждите, — приказал он. — Наберитесь терпения. Организуйтесь. Будет знак.

И всегда спрашивали: каким будет знак?

И всегда он говорил им: гнев Андрасты.

Его миссия почти закончилась, так и не начавшись, в диких горах декианглиев, потому что он не мог рисковать контактом с тамошним народом, иначе весть о его прибытии дойдет до римлян. На грани голода он повернул на юг и переправился в страну корновиев к северу от римской крепости Вирокониум, за излучиной великой реки. Там он заставил себя подождать, пока не окажется за пределами досягаемости ежедневных кавалерийских патрулей, прежде чем попросить еды и крова на захудалой ферме. Под соломенной крышей, под тихое мычание скота на заднем плане, он слушал, как фермер, человек, привыкший разговаривать со своими животными, пересказывал новости и слухи с дюжины миль вокруг. Только когда тон и манера сказали ему то, что ему нужно было знать, он начал говорить.

Первый фермер передал его другому, и еще одному, а оттуда он добрался до местного вождя, который рассказал ему о других с такими же убеждениями, с такими же жалобами и такими же амбициями. Он приходил на ферму или в деревню с наступлением темноты, собирал тех, кому мог доверять, и разговаривал, пока не наступало время сна. Следующий день он проводил за плугом, точильным камнем или собирал урожай. Он использовал свои навыки целителя, чтобы укрепить доверие и связать их с собой, даже если это подвергало его жизнь опасности. Рассказы о знахаре будут распространяться и множиться там, где рассказы о странствующем батраке, работающем за хлеб и пиво, скоро будут забыты. Он всегда был в опасности, но его никогда не предавали.

К настоящему времени он понял, что другие пошли по тому же пути. Довольно часто он приходил в дом и обнаруживал, что ему предшествовал другой член его секты. Вслух этого никто не говорил, но он видел это в недоуменных глазах и в ответах, которые они давали на его вопросы. По всей южной Британии такие люди, как он, распространяли послание: раздували угли почти забытого костра.