Герой Рима

Глава ХХVI

Апрель 60 г. н.э.

Путь на запад казался намного короче, чем семь месяцев назад, когда Первая когорта двинулась к Колонии под промозглыми серыми осенними облаками. Совершенно очевидное проявление весны придавало шагам каждого человека еще немного больше упругости. Даже шестидесятифунтовый груз, который они несли, не мог испортить их настроение. Куда бы они ни смотрели, листья, только что распустившиеся, окрашивали живые изгороди в изумрудно-зеленый цвет, а лютики, одуванчики и первоцветы усеивали луга золотом. На каждом фермерском поле было свое стадо новорожденных ягнят, которые игриво боролись за место на ближайшем кочке травы под присмотром мальчика-пастушка, готового отогнать любую предприимчивую лису или канюка или проходящего мимо легионера с голодными глазами.

Пока они шли через холмы к Глевуму, Валерий услышал знакомый бас, подхватывающий простую интонацию первого куплета «Марша Мария».

«Был Мул, он был не дурак,

У него была девушка в каждом форте

Еще по одной в каждом порту

Аллиф, она не была застенчивой…»

К тому времени, когда они достигли базы Двадцатого над Северном, Мул проявил много воображения и изобретательности и оставил за собой шлейф измученных работниц с одного конца Империи до другого. Голос Лунариса никогда не ослабевал, и он по-прежнему был силен. Валерий подпевал вместе с остальными.

Он едва узнал крепость как место, которое покинул в прошлом году. Обозы снабжения доставляли постоянный поток снаряжения и провизии от реки к отдельному временному лагерю, защищающему гору припасов, собранных для предстоящей кампании. Инженеры соорудили ряд пристроек с двойным рвом для размещения различных вспомогательных подразделений, которые должны были сопровождать Двадцатый и Четырнадцатый при наступлении на Мону: ветеранов пехоты из Фризии, Батавии и Тунгрии, пятисотенного крыла сарматской легкой кавалерии, разведчиков и еще когорты раэтских лучников.

Запачканные дорогой и утомленные солдаты Первой когорты собрались на плацу, чтобы попрощаться со своим трибуном. Валерий никогда не видел подразделения, более готового и жаждущего боя. Кирпично-красные покрытые пылью лица ухмылялись ему из-под полированных шлемов, и темные пятна пота окрашивали их туники, но каждый мужчина был точен, как хлыст, и крепок, как выдержанная седельная кожа. Война не питала для них иллюзий, но им надоела починка дорог и притворные бои. Он почувствовал осиный укол вины от осознания того, что не пойдет к Моне, и еще хуже, когда они приветствовали его перед мужчиной, когда он отпустил их.

— Удачи, Юлий. Присмотри за ними, — сказал он центуриону. — Я объявлю о нашем прибытии в принципии, а потом кто знает?

— В борделе у ворот на Прата Фламиния есть хорошенькая шлюха по имени Талия. Поздоровайтесь с ней от меня и крепко поцелуйте или еще что-нибудь. — Юлий рассмеялся и взял его за руку, глядя в молодо-старое лицо настороженными глазами воина. — Я не могу представить тебя в суде, Валерий, но ты до смерти напугаешь оппозицию.

После этого Валерий доложил легату о статусе и состоянии своих людей. Он был доволен его реакцией.

— Я знаю, я видел, как они вошли. Они делают честь вам и их офицерам. У них будет достаточно времени для отдыха. Четырнадцатый отправляется через неделю со своей базы в Вирокониуме. Месяц уйдет на то, чтобы пробиться через горы. Мы отправляемся туда после этого. Вот тогда и понадобится Первая когорта. Когда доберемся до Моны.

Валерий кивнул в знак благодарности и обратился к просьбе, которая преобладала в его мыслях последние пять миль марша. — Я хотел бы попросить о встрече с губернатором, господин.

Ливий поджал губы и фыркнул. — Ты не переубедишь его, Валерий. Он не оставит тебя в Британии.

— Я не ожидаю, что он это сделает, господин. Это другое дело. — Он знал, что может попросить легата передать информацию, предоставленную Кираном, но не было никакой гарантии, что она дойдет до губернатора. Он был обязан перед иценами самому обсудить это дело.

— Хорошо, я все устрою, но предупреждаю тебя, что он в скверном настроении. Сегодня утром он услышал, что Корбулон добивается успеха за успехом в Армении. Будущее губернатора зависит от этой кампании, и Император с нетерпением ждет победы. Если он победит, это будет означать триумф и консульство, но… надеюсь, ты принесешь ему хорошие новости.

Штабные офицеры и посыльные сновали в штаб-квартиру губернатора и обратно с регулярностью пчел, наполняющих улей. Встревоженный помощник провел Валерия внутрь, где он нашел Паулина за простым деревянным столом, который неторопливо писал уверенными штрихами на куске пергамента. Это был, несомненно, важный доклад; обычные приказы были бы отданы на восковой дощечке для письма по правую руку от него и переписаны писцами. Валерий почувствовал первый трепет нервов. Этот человек имел власть над жизнью и смертью каждого солдата и гражданского лица в провинции, и его нужно было бояться.

В тишине он обдумывал то, что знал о губернаторе. Паулин провел свой первый сезон кампании в Британии на юго-западе, уничтожая последние остатки сопротивления думнониев и их союзников-дуротригов на скалистом полуострове, где они бежали от мечей Второго легиона. Губернатор счел это большим успехом, получив двойную выгоду, обеспечив Рим необходимым оловом и распространив слухи о новой тотальной войне, которую он принес на эти берега. Каждый король, принц или воин, оказавший сопротивление, был убит. Только вдовы и сироты выжили, чтобы петь свои похоронные песни и распространять весть о его пришествии.

Паулин вел интриги, чтобы занять место губернатора, но он ненавидел этот остров и презирал его жителей. Жесткий, несгибаемый и крайне безжалостный характер он сочетал в себе с проницательным умом. Он также был блестящим солдатом, первым римским полководцем, пробившимся с боями через Атласские горы.

Резкий скрежет возвестил о том, что он закончил свою переписку. Валерий выпрямился во весь рост. Бритая голова поднялась, и он обнаружил, что его изучают два плоских глаза василиска, прищурившихся из-под тяжелых бровей. Паулин не сводил с него взгляда целую минуту, словно пытаясь определить, какая форма жизни осмелилась прервать его. Валерий почувствовал первые струйки пота на голове.

— Мне сказали, у вас есть для меня важные новости? — Голос был таким же грубым, как и лицо, из которого он исходил, с акцентом откуда-то с юга Рима.

Валерий повторил то, что сказал ему Киран о вероятности политических потрясений среди иценов после смерти короля Прасутага, о тайных встречах в лесах и о своей уверенности в том, что друиды распространяют яд среди его народа.

Закончив, губернатор нетерпеливо фыркнул. — Итак, короче говоря, я должен поддержать притязания этой женщины, этой Боудикки, по сравнению с другими достойными кандидатами по слову какого-нибудь варвара-оппортуниста.

Валерий глубоко вздохнул. — Господин, я считаю, что вождь Киран –человек, которому можно доверять. Если у него есть опасения, то, я думаю, у нас тоже должны быть опасения.

Каменные глаза удивленно сверкнули.

— Ты даешь мне совет? Молодой человек, у меня столько советов, что я вынужден сидеть за этим столом по двенадцать часов в день, обдумывая их. Император советует мне, как выжать больше прибыли из этой отсталой провинции. Мои офицеры сообщают мне, что их подразделения еще недостаточно сильны, чтобы захватить остров друидов. Мои жрецы говорят мне, что сегодня прекрасный день, как будто я сам этого не вижу. И мой врач говорит мне, что, если я не успокоюсь, мои гематомы лопнут.

Паулин хлопнул ладонью по столу с такой силой, что перо и прокрутка взлетели в воздух.

— Все, что ты говоришь, предполагает, что эти ицены хотят войны. Они не были бы настолько глупы. Я бы настолько стер эту страну от любых мятежных паразитов, чтобы ни их дети, ни дети их детей больше не представляли бы угрозы ни для одного римлянина.

Валерий подавил инстинкт солдата держать рот на замке и использовал свой адвокатский опыт, чтобы выразить сомнения в том, где это принесет наибольшую пользу. — Возможно, мы недооцениваем их, господин, — сказал он, думая о полных ненависти глазах, скорбящих на похоронах Лукулла.

Паулин уставился на него. Скромные трибуны не отвечали своему главнокомандующему, но, может быть, этот трибун и не был таким уж скромным. Он обернулся назад, пытаясь понять, какие политические рычаги могли иметь Валерий, что сделало его таким храбрым. Ему и в голову не приходило, что кто-то может быть храбрым просто так. Семейство Валериев когда-то имело влияние на Палатине; возможно, они снова имели его, и однажды это влияние может оказаться для него полезным. Очень хорошо, он будет ублажать мальчика.

— Я ничего не недооцениваю. Восточные племена – это беззубый сброд без вождей. Их короли забрали наше золото и едят с наших тарелок. Воины сидят в тени и целый день смотрят, как их женщины сеют семена, а сами всю ночь пьют пиво. Их мечи заржавели до такой степени, что не режут траву, волы тянут их колесницы, и они используют свои щиты, чтобы поить свой скот. Мне их бояться? Боится ли их Колония? — Он задумался на мгновение. — Король Прасутаг все еще жив. Я рассмотрю дело его королевы, если и когда он умрет, но оно должно подождать до моего возвращения.

— А друиды?

— Если то, что утверждает этот Киран, правда, то нападения уже были бы. Так всегда бывает. Мы, старики, призываем к терпению, но молодые горячие головы не могут держать свои мечи в ножнах. Нет. Даже если несколько друидов распространяют яд, их работа находится на ранней стадии. Они пока не представляют опасности.

— Но они могут быть в будущем? — предложил Валерий.

Паулин подавил раздражение. — Возможно, но я не буду рисковать этой миссией из-за возможности. Если бы племена объединились, чтобы угрожать Колонии, я бы знал об этом. Без моего ведома в этой провинции не может быть собрано ни одно войско любого размера. Девятый находится всего в нескольких днях пути; они будут там до того, как повстанцы доберутся до ворот.

— А если бы их не было?

— Тогда Колонию должен удержать ее народ.

— А если они не смогут ее удержать?

— Тогда они не заслуживают того, чтобы оставить ее себе.

Паулин взял стилус. Валерий был уволен. Он потерпел неудачу.

Он ожидал немедленного приказа отправиться в Лондиниум, но приготовления Двадцатого отставали от графика, и от лишней пары рук было нелегко отказаться. В тот день и каждый последующий легат находил новые логистические проблемы, которые ему нужно было решить, линию снабжения, которую нужно было прочистить, или спор, который нужно было уладить. Оружейник заболел, а его заместитель оказался некомпетентен, и необходимо было найти нового. Валерий подумал о Корвине в Колонии, но расстояние было слишком большим, а времени слишком мало. В конце концов он подкупил префекта, командующего фризскими вспомогательными когортами, чтобы тот предоставил ему в пользование светловолосого великана с маниакальной ухмылкой и латынью, которая звучала как слив из бани. И так это продолжалось.

В апрельские иды он вместе с Лунарисом наблюдал, как губернатор Паулин и его личный телохранитель маршировали со вспомогательными войсками, чтобы присоединиться к Четырнадцатому легиону, множество корницинов трубили пронзительные фанфары, а штандарт с орлом сверкал в свежем утреннем свете. Его сердце переполнялось гордостью, когда они проходили мимо шеренга за шеренгой, со щитами за спинами, копьями, снаряжением и недельным пайком, который уже давил на плечи. Письма их близким были отправлены, их животы были полны, и они были полны энтузиазма: он видел это по тому, как они вышли, и по решимости на их лицах.

За ними тысячами тянулись мулы обоза; в этой кампании не было повозок с волами, потому что там, где они ехали, не было дорог, только крутые горные перевалы и засыпанные валунами низины долин, которые ломали ось, как зубочистку. За мулами последовало больше вспомогательных когорт, чем Валерий когда-либо видел, собравшихся в одном месте. К фризам и тунгрийцам присоединились вангионы и нервии из болот Германии, галлы со всех уголков этой обширной земли и гибкие загорелые горцы из Паннонии, Мезии и Далмации.

— Лучше они, чем я, — прорычал Лунарис. — Им придется расчистить холмы и форсировать перевалы. Черный кельт на каждом хребте и валун на твой шлем с каждой вершины утеса. По крайней мере, когда мы уйдем, эта работа будет сделана.

— Думаешь, они будут сражаться? — спросил Валерий. — Легат Четырнадцатого говорил всем, кто хотел знать, что друиды отведут их на остров.

— Они будут драться, — мрачно сказал здоровяк. — Если бы варвары пришли сжечь храм Юпитера, ты бы сидел и ждал у подножия Капитолия? Нет, ты бы перекрыл улицы, поставил лучников у каждого окна и копейщика на каждом углу, и к тому времени, как они доберутся до храма, их уже не останется, чтобы взять его. Вот почему он забирает так много деревенских парней. Они будут умирать, а затем Четырнадцатый и Двадцатый закончат работу и заберут всю славу.

— Если и есть какая-то слава, они ее заслужили, — сказал Валерий, размышляя об опасностях массированного штурма защищенного острова. Любой плацдарм будет дорого оплачен жизнями римлян. — Ты бы предпочел остаться со мной?

Лунарис покачал головой. — Нет, — сказал он серьезно. — Я занимаюсь этим уже дюжину лет. В основном копаю, марширую и жду – много жду. Драка – лучшая часть этого, даже со всеми вырванными кишками и товарищами по палатке, которые не возвращаются, потому что это то, за что нам платят и для чего нас тренируют. И потому что мы всегда побеждаем. Потому что мы лучшие.

На следующий день они узнали, что Прасутаг из иценов умер.

Валерий подумывал о том, чтобы отправиться вслед за Паулином и надавить на него, чтобы тот принял решение о престолонаследии иценов, но анализ его беседы с губернатором убедил его, что это принесет больше вреда, чем пользы. Он подумал о серьезном, красивом лице Кирана и ощутил глубокую пустоту от того, что подвел друга. Однако всегда оставался шанс, что королева Боудикка одержит победу без поддержки губернатора. Паулин отверг ее как простую женщину, но Валерий почувствовал грозное присутствие, когда увидел ее в Венте. В любом случае, он сделал все, что мог.

Прошла еще неделя, и, хотя легат занимал его достаточно, у него появилось странное отстраненное чувство непричастности. У каждого человека в легионе была определенная цель и место в боевом строю, но только не у него. То, что они сделали, они сделали с определенной целью: убедиться, что они достигли Моны с необходимым им оборудованием в состоянии, которое позволило бы им использовать его с максимальной эффективностью. Все, что он сделал, это заполнял пробелы. Он собирался попросить у легата разрешения уйти, когда получил вызов командира легиона.

Ливий встретил его в принципии с измученным видом человека, у которого слишком много проблем и мало времени. — Ерунда, — отрезал он, бросая свиток на стол перед собой. — Мы не готовы, но мне приказано выступить в течение двух дней, так что мы должны выступить. Он нахмурился. — Ты проделал здесь хорошую работу, Валерий, за что я благодарю тебя, и будь моя воля, ты пошел бы с нами, но… — он взглянул на свиток перед собой и горько усмехнулся, — приказ есть приказ. Однако ты можешь оказать мне последнюю услугу. Твоя замена прибудет в Лондиниум из Рима через неделю на корабле, который доставит тебя обратно. Марс помог мне, но он нам нужен. У него будут мокрые уши, и я не могу допустить, чтобы он бродил по этим горам в одиночестве, иначе какой-нибудь силур съест его, а череп превратит в масляную лампу. Выбери в сопровождение дюжину опытных солдат из Первой когорты и возьми их с собой. Как только они подберут твою замену, они должны следовать за нами, насколько быстро насколько это возможно. Судя по депешам губернатора, далеко мы не уйдем. Похоже, мы недооценили упорство кельтов, защищающих перевалы.

— Конечно, господин. С удовольствием. — Что было правдой. Он не мог придумать лучшей компании, чем Лунарис и его товарищи из Второй центурии. Им может и не понравиться поход, но если бы они не шли на восток, то шли бы на запад в объятия друидов. По крайней мере, с ним они будут в большей безопасности.