Герой Рима

Глава ХХVIII

Валерий вышел из невысокого здания, служившего кабинетом начальника порта, и покачал головой. — Каждый корабль, пришвартованный на этой неделе, опоздал как минимум на три дня. Видимо, в заливе был слабый ветер. Галера с нашим человеком ожидается не раньше конца недели.

Лунарис кивнул. Его познания о кораблях ограничивались транспортом, доставившим его в Британию, но он достаточно разбирался в капризах ветра, чтобы мириться с задержкой без жалоб. — Так что нам теперь делать? — Он указал большим пальцем на людей, бездельничавших среди тюков вдоль пристани у Тамезис. — Если мы не будем их отвлекать, они начнут проказничать.

— Я доложу префекту лагеря, и вам увеличат паек. Три дня – это немного, и я постараюсь, чтобы вы выполняли легкие обязанности.

— Будь осторожен. Креспо может быть все еще где-то поблизости, — предупредил дупликарий.

— Если Креспо где-то рядом, то это он должен чаще оглядываться.

Через два часа они встретились на пристани, и Валерий собрал вокруг себя легионеров. — Вы освобождены от обязанностей до конца дня. —Новость вызвала небольшое оживление. — Но на меня возложили ответственность за ваше поведение, и завтра до рассвета вы должны построиться для смотра. — Радостные возгласы стихли, когда они поняли, что ночи разврата в тавернах и борделях Лондиниума не будет

Когда мужчины разошлись, Лунарис с хмурым видом подошел к Валерию. — Я послал «мулов» расспросить о Креспо. Знай своего врага, верно? — Валерий кивнул. — Говорят, дней восемь-девять тому назад он уехал, чтобы выполнить грязную работу для прокуратора и увел с собой половину гарнизона.

Валерий присвистнул. — Видимо, это очень грязная работа.

— Это верно, но он, должно быть, закончил ее, потому что большинство из них уже вернулись, вот почему мы не патрулируем стены.

— Кто-нибудь сказал, что это было?

Лунарис колебался. — Только то, что они были где-то в стране иценов.

Валерий замер. Он подумал о Мейв и Киране в маленьком городке Вента.

Если Креспо причинил ей вред…

***

В хижине воняло рыбой.

Мейв, как могла, перевязала разбитое лицо Кирана, но едва могла смотреть на разорванную плоть и расколотую кость, созданные мечом Креспо. Теперь она сидела, прислонившись спиной к соломенной стене, баюкая его голову, пока его тело неудержимо тряслось. У нее было мало медицинских знаний, но достаточно, чтобы понимать, что если он не получит помощь в ближайшее время, то умрет.

Маленькая Банна прижалась к противоположной стене. Ее глаза были закрыты, но Мейв сомневалась, что она спит. Рядом с ней темноволосая женщина тихо что-то говорила, а Росмерта рыдала у нее на груди. Мейв вздрогнула, когда подумала об ужасах, которые они пережили. В конце концов римлянам надоели эти две девушки, но их было так много… Она знала, что они уже никогда не будут прежними.

Она была уверена, что ее убьют, а вместе с ней всех мужчин, женщин и детей Венты. Римским командиром был высокий рябой офицер, похитивший ее, – человек, которого Валерий звал Креспо, – и она знала, что милосердия ждать не стоит. Она смахнула слезу. То, что она перенесла, было ничто по сравнению со страданиями иценов. Когда Креспо в конце концов покинул площадь с большей частью своих людей, она бросилась из своего убежища в сторону Кирана. Безжизненные голубые глаза Энид смотрели непонимающе, но Киран все еще дышал, и каким-то образом ей удалось поднять его на ноги. Римские стражники отводили глаза, пока она поддерживала его, и Мейв почувствовала, что некоторые из солдат с прокуратором стыдятся того, в чем им было приказано принять участие. Это дало ей надежду, что она выживет, но не погасило огонь ее гнева. Позже она вернулась на площадь с небольшой группой женщин, отвязала Боудикку и забрала девочек. Они покинули Венту и отправились на восток, темноволосая женщина повела их тайными тропами в это изолированное поселение среди бесконечных тростниковых зарослей и болот побережья.

Теперь королева сидела одна, с покрывалом на покрытой шрамами спине и груди, и смотрела на юг через открытый дверной проем, ее глаза наполнились пугающей яростью.

Шли часы, жара становилась невыносимой, а непрекращающееся жужжание насекомых наполняло соленый воздух. Темные скопления мух осели на окровавленных бинтах Кирана, и Мейв была занята их смахиванием. В какой-то момент она, должно быть, заснула. Когда она проснулась, королева не сдвинулась с места. Время от времени она слышала свой шепот про себя, искаженную литанию ярости. Мейв смогла разобрать только одно слово. — Андраста.

Ближе к вечеру их насторожили голоса снаружи. Мейв потянулась за кинжалом Кирана, который был их единственной защитой, но вошел владыка иценов, Волисий, в сопровождении сутулой фигуры в темной одежде, молодого человека с бледной, почти прозрачной кожей, прилипшей к костям. его лицо и глаза, которые узнавали тебя в одно мгновение. Он не носил оружия, но носил пояс, усеянный петлями для коротких емкостей из рога крупного рогатого скота, каждый около трех дюймов в длину, с берестой. Он одним взглядом окинул обитателей хижины и сразу же подошел к месту, где сидели Мейв с Кираном.

— Говорят, у меня есть кое-какие целительские способности, — сказал он. — Возможно, вы позволите мне взглянуть на его раны. — Он ловко размотал повязку и без эмоций изучил ицена. — Я думаю, он потеряет глаз, но одного глаза будет достаточно. — Он услышал вздох Мейв и, не оборачиваясь, сказал — Внешность мужчины – всего лишь внешнее украшение. То, что внутри, делает его тем, кто он есть. Наша первая задача – отогнать духов, которые проникнут в него и подожгут рану. — Он полез в одну из емкостей на поясе. — Вскипятите воду и положите в нее это, и когда она достаточно остынет, дайте ему выпить ее до последней капли. — Он вышел из хижины и вернулся через час с матерчатым мешком. — Это припарка, которую ты должна положить на рану. Напиток облегчит его страдания, припарка положит начало процессу выздоровления. Смотри, положи ее вот так. — Он поднес мешок, который был влажным и источал необычный землистый запах, прямо к изуродованному лицу Кирана, стараясь не закрывать рот. Когда он был удовлетворен, он развел небольшой костер в центре комнаты. Затем он откупорил еще один из рогов на своем поясе, вынул горсть чего-то похожего на пыль и бросил ее в пламя, где она зашипела, заискрилась и потрескивала. Мгновенно комната наполнилась удушливым зловонным дымом, от которого у Мейв закружилась голова. Худощавый мужчина склонил голову над огнем и начал распевать ритмичное, звучное заклинание, и Мейв почувствовала, как хижина закружилась вокруг нее. В какой-то момент она была уверена, что ее взяли за руку и увлекли в небо, чтобы посмотреть вниз на землю Британии и всех, кто там обитал. Странно, что она не думала ни об отце, ни о Киране,

Когда она проснулась во второй раз, то почувствовала себя такой отдохнувшей, словно провела долгую ночь в собственной мягкой постели, а не несколько минут на твердом земляном полу. Целитель сидел рядом с Кираном, но, как и она, не мог проигнорировать жаркую беседу между Волисием и Боудиккой.

— У меня есть мечи, щиты, копья и воины, чтобы ими владеть, — настаивал вождь.

— А я Боудикка, королева иценов. — Самообладание позволило ей контролировать свой голос, но Мейв почти чувствовала физическую силу сдерживаемой ярости Боудикки.

— Боудикка, королева иценов, была изгнана римлянами, — настаивал Волисий.

Боудикка невесело рассмеялась. — А ты, Волисий, если бы у тебя хватило смелости вернуться в свое поместье, ты бы, несомненно, нашел в своей постели римлянина. Я Боудикка, королева иценов, и, если бы не я, тебя бы здесь не было с твоими разговорами о воинах и копьях.

— Я пришел сюда, чтобы убедиться в твоей безопасности.

— Ты пришел сюда, чтобы взять на себя мою власть. Возвысится над остальными.

Волисий вздрогнул от неопровержимой правды, но выдержал ее взгляд. — А она у меня есть?

— Нет!

— Тогда кто?

— Я Боудикка, королева иценов, — повторила она, и ее слова пронеслись по маленькой хижине, как голос из другого мира. — Никто из иценов не пострадал больше, чем я. Я буду сражаться с римлянами мечом и копьем. Я уничтожу их огнем и железом. Я отомщу! Иди сейчас же и созови боевые отряды. Каждый мужчина, будь то воин, юноша или старик, должен сыграть свою роль. Я сотру с этой земли римлян и всех, кто будет с ними, или погибну при попытке.

Волисий уставился на нее, ошеломленный ее присутствием и ее гневом. Он кинул испуганный взгляд на Гвлима. Теперь он понял. Гнев Андрасты. Друид поднялся на ноги, и Боудикка посмотрела на него.

— Ты больше не Боудикка из иценов, — заявил жрец, не обращая внимания на яростные глаза, вцепившиеся в него, как когти орла. — В тебе живет дух Андрасты. Дух зайца и лошади… а теперь и волка.

— И кто же это такой наглый, чтобы перечить королеве?

Сутулость исчезла, и бледность молодого человека приобрела почти мистический свет, так что его кожа сияла в полумраке.

— Я Гвлим, друид Моны, и я здесь, чтобы вести вас.

Он был мускулистым, с длинными каштановыми волосами, стянутыми красной лентой на шее.

Гвлим со своего места рядом с королевой наблюдал, как страж священного пруда ведет молодого человека вперед. Его тщательно выбрали за незапятнанный характер; ни одно пятно не запятнало ни его прошлого, ни настоящего. Он был принцем своего племени и добровольно пришел в это место навстречу смерти. Друиды Британии знали, что у них есть последняя возможность изгнать римлян со своей земли, и ради этого они пожертвовали собой и своим святилищем на Моне. Но должны были быть и другие жертвы. Ничто не могло быть оставлено на волю случая. Гвлим отправил сообщение на север, запад и юг с помощью быстрых всадников. Сейчас. Сейчас было время. И из каждого места, когда соберутся силы свободной Британии, будет отправлен гонец, вестник с таким статусом, который произведет впечатление даже на самых кровожадных богов.

Поэтому они собрались здесь, у лесного пруда, в месте, священном для иценов и их предков с древних времен.

Гвлим возглавил пение, его мощный голос разнесся по поляне, и его подхватили по очереди все старейшины племени. Когда-то эти люди были послушниками и хранителями рощ, но они сбились с пути, когда друиды были изгнаны на запад. Но они все еще помнили. Тонкая веревка привязывала жертву к стражу, воину, одетому в красную тунику и клетчатые штаны. Остальные образовали свободный круг на твердой земле у кромки воды.

Пока он пел, Гвлим смотрел на луну, которая делала неуклонную дугу по ночному небу. Когда светящаяся сфера достигла точного центра круга в кроне дерева, он высоко поднял руки. По сигналу жертва сбросил плащ и встал обнаженным в свете костра, покачиваясь в такт пению.

Гвлим скрыл свое облегчение. Снадобье было введено в точном количестве. Он сунул руку в складки мантии. Это было его время. Вот для чего были все годы испытаний на священном острове. Он позволил остальным продолжать пение и пошел вперед, успокаивающе разговаривая с молодым человеком, как с нервным жеребенком, и, говоря это, кружил вокруг него.

Когда он занял позицию, Гвлим взмахнул металлическим топором с короткой рукоятью и ударил им по голове мальчика с такой силой, что все вокруг пруда ясно услышали резкий «удар», когда лезвие вонзилось в кость. Удар свалил бы быка, но, невероятно, жертва все еще стояла, бешено раскачиваясь, пока второй удар топора не повалил его на колени.

Теперь молодой друид отступил, позволяя воину в красной тунике занять свое место над принцем. Обеими руками мужчина ухватился за петлю, которой он вел своего пленника, обвил ее вокруг шеи беспомощного мальчика и тянул ее, пока она не впилась ему в горло. Но все же он не хотел умирать. Не ослабляя хватки, воин рухнул на одно колено на спину своей жертвы с такой силой, что было ясно слышно, как сломалось ребро. Затем он использовал дополнительный рычаг, чтобы скрутить концы петли, пока голова мальчика внезапно не качнулась вперед, когда его шея сломалась.

Воин поднялся, свое дело он сделал, но двух смертей было недостаточно. Нужно было умилостивить трех богов. Волисий, на лице которого была маска решимости, поднял поникшую голову мертвого принца за густые, как кровь, волосы и в последнем акте увечья медленно провел лезвием кинжала по горлу.

Пока страж тщательно взвешивал тело и помещал его в священный пруд, Гвлим, тяжело дыша, направился туда, где стояла Боудикка в плаще с капюшоном. Три смерти были совершены точно так, как предписал Эймер и в соответствии со всеми указами секты. Боги примут жертву.

— Дело сделано, — сказал он. — Разверни волчье знамя. Дай волю гневу Андрасты.