Жар-птица

Глава XVIII. Имение

Санкт-Петербург, бал в Юсуповском дворце

1827 год, Ноябрь, 14

Бал был наискучнейшим. Все знакомые неинтересные лица. Гомон и толкотня.

Ольга водила безразличным взглядом по сторонам, ожидая следующего танца, ведь предыдущему кавалеру она отказала, так как он посмел опоздать на несколько тактов от начала мазурки. Но и следующую кадриль она не жаждала танцевать, хотя в ее карте был записан бравый черноволосый гусар Михаил Протасов, повышенное внимание которого ее совсем не занимало. Вальяжно обмахиваясь веером, Ольга думала о том, что, наверное, лучше будет найти отца и покинуть это скучное собрание.

В какой-то момент ее взор выцепил в стоящих напротив парах знакомую поджарую фигуру офицера в зеленой форме Семеновского полка. Ольга встрепенулась, узнав ротмистра Андрея Петровича Загорского. Она быстро оглядела его компанию и подумала о том, что, возможно, Андрей на балу со своими сослуживцами. Может, и «он» приехал сегодня на бал к князьям? Имя Кирилла отчетливо прозвучало в ее мыслях, и она ощутила, как ее обдало жаром.

Она не видела братьев Измайловых с того самого трагичного июля, когда они оба стремительно покинули Кисловодск вслед за князями Кудашевыми. Ей вдруг вспомнилось то последнее неудачное свидание с Кириллом, его наглое вторжение в ее спальню, дерзкие ласки и предложение о венчании. Отчего-то до сих пор она не могла забыть ту ночь, и воспоминания о ней постоянно всплывали в ее в голове.

К Загорскому подошел другой офицер с молодой дамой, и Ольга немедленно признала в нем Александра Измайлова. Более не теряя ни минуты и желая унять свое любопытство, она направилась прямо к молодым людям. Она чувствовала, что Кирилл тоже здесь и также может присоединиться к ним. Она не понимала, зачем это делает, ведь штабс-капитан так дерзко повел себя с ней в прошлый раз. Но отчего-то ее существо хотело увидеть его вновь, теперь, сейчас, немедля. Она хотела проверить все еще ли он влюблен в нее, как и раньше, она жаждала потешить свое самолюбие.

Когда Ольга подошла, она невольно окинула взором молоденькую девицу, удерживающую локоть Александра Измайлова. Она тут же вспомнила ее. Это была младшая сестра Измайловых, которую Ольге представили на прошлом балу, но она не помнила ее имя. Юная Измайлова, лет пятнадцати, могла похвастаться нежным цветом лица и живыми голубыми глазами, более ничего соблазнительно не было в ее облике, как отметила Ольга. Ее грудь была мала, как и рост, а веснушки портили лицо.

— Ольга Николаевна, очень рад видеть вас! — воскликнул Загорский, едва она приблизилась к ним. — На той неделе наш полк вернулся в столицу, и вот такая приятная встреча!

— Приветствую вас, Андрей Петрович, — улыбнулась ему Ольга, протягивая руку для поцелуя. Когда Загорский выпрямился, она перевела взор на Александра и протянула руку и ему. — Неужели господа Измайловы решили посетить один из балов, вы же такие затворники.

— Моя сестра, Елизавета Григорьевна, просила ее прокатить, — заявил Александр, холодно улыбаясь Ольге и целуя руку. — Потому мы здесь. В добрым ли вы здравии, Ольга Николаевна?

— Да, благодарю. Я помню вас, милочка, — улыбнулась девице Ольга.

Она отметила, что Лиза имеет прямую спину и тонкие руки. Младшая сестра Измайловых была обычной. Свежая, румяная девица, коих во множестве свозили в эту пору на балы, чтобы найти им женихов.

— А Кирилл Григорьевич сегодня с вами? — не удержалась от вопроса Ольга, оглядывая взором ближайших дворян.

— К сожалению, нет, — ответил Александр.

— Он не вернулся с вами в Петербург?

— Отчего же? Вернулся со всем полком, — пожал плечами Алекс и коротко объяснил: — Не захотел. Он не любитель подобных увеселений.

— Помню, — кивнула Ольга, опечалившись.

Она видела, что Александр не жаждал говорить с ней о Кирилле, похоже, до сих пор дулся на нее из-за Ирины. Но Ольга желала узнать о Кирилле больше. Да и общество молоденькой Лизы не занимало Ольгу, потому она придумала, как получить интересующую ее информацию. Ее выбор пал на Загорского.

Загремела громкая музыка. Александр перевел взор на Ольгу и вдруг произнес:

— Ольга Николаевна, начали кадриль, могу я…

Не зная, что задумал поручик, который недолюбливал ее, и для чего ему понадобилось приглашать ее на танец, Оленька вмиг перебила Измайлова:

— Андрей Петрович, я где-то обронила свою бальную карту, — соврала она, лучезарно улыбаясь Загорскому. — Потому не помню, кому обещала кадриль.

— Вы позволите пригасить вас, Ольга Николаевна? — быстро выпалил Андрей, считав призыв ее взора и польщенный ее вниманием.

— Буду благодарна вам, ротмистр, — завила Ольга и цепким взглядом поймала недовольный взор Александра и опечаленный — Елизаветы. Она немедля повернулась к Загорскому, так как собиралась осуществить задуманное. Оленька вложила свою руку в протянутую ладонь молодого человека и последовала с Загорским в центр залы, велев: — Вы должны непременно рассказать мне о вашей последней кампании, где вы были с вашим полком.

— Непременно расскажу, если вам это интересно.

— Доколе эта Трубецкая будет вести себя как королева на всех балах? — возмутилась Лиза, обращаясь к брату, едва Ольга и Андрей отошли от них.

— Лиза, ты же знаешь, половина мужчин в этой зале без ума от нее, потому она так себя и ведет, — хмуро заявил Александр.

— И что они все в ней находят? Спесивая и наглая эта Трубецкая, — не унималась Лиза. — Мало ей остальных, нет, она моего Андрея Петровича уволокла на танец.

— Он еще не твой, сестрица, — оскалился Алекс. — И говори, пожалуйста, тише. Не следует всем знать о твоих чувствах к Загорскому раньше времени.

— Похоже, ты тоже очарован этой высокомерной Ольгой! — фыркнула Лиза и отошла от него.

За время танца от Загорского Ольга узнала мало. Лишь то, что Кирилл Измайлов поправился до конца и получил повышение по знанию. Ему пожаловали чин капитана за последнюю военную кампанию, где он проявил себя как герой и доблестный офицер.

Когда молодые люди после кадрили вернулись к Измайлову, Александр стоял один.

— Ваша сестрица уже покинула нас? — поинтересовалась Ольга из вежливости.

— Да. Вы же сделали все, чтобы увести в танец единственного ее поклонника, — ответил недовольно Александр.

— Я? — опешила Оленька. — Но Андрей Петрович сам захотел того. Скажите же, что это так, сударь!

Загорский промолчал, кусая губы, и только через минуту покаянно сказал:

— Я поступил нехорошо по отношению к твоей сестре, Алекс. Я действительно обещал эту кадриль Елизавете Григорьевне. Но Ольге Николаевне я не мог отказать.

— Если намерен просить руки Лизы, ты должен уделять ей более внимания, чем другим дамам, — наставительно заявил Алекс.

— Я хотел. Но Ольга Николаевна так жаждала узнать о моей службе.

— То есть виновата я, господа? — возмутилась Ольга. — Вы, ротмистр, не можете определиться, кто вам по душе, а я, значит, коварная соблазнительница, уводящая женихов?

— Александр, попроси Елизавету Григорьевну простить меня, — сказал Андрей.

— Ты можешь и сам загладить свою вину. Пригласи ее на следующий танец, ее бальная карта свободна, насколько мне известно, — предложил Измайлов другу. — Лиза отошла к графине Строгановой, вон к тем кумушкам.

— Я непременно так и сделаю, и немедленно, — кивнул Загорский и поспешил в указанную Александром сторону.

— Как вы смешны, господа. Сами не знаете, чего хотите, — бросила Ольга, провожая безразличным взглядом Андрея.

— А вы, как и обычно, разбиваете сердца, Ольга Николаевна, — мрачно усмехнулся Александр.

— Вы утомили меня, милостивый государь, — недовольно заявила девушка и уже хотела отойти, но молодой человек подался к ней корпусом, загородив проход.

— Позвольте мне пригласить вас на следующий полонез, — отчеканил он громко.

— Увольте, поручик. Я не намерена танцевать с вами, — отрезала Ольга жестко, сверкая на него недовольным взглядом.

— Мне надобно поговорить с вами, Ольга Николаевна, — сказал он тихо. Она недоуменно посмотрела на него. — Наедине.

— Говорите сейчас, я не собираюсь уединяться с вами. Не хватало еще сплетен о нас.

— Хорошо, — кивнул он и, придвинувшись к ней как можно ближе, едва слышно произнес: — Император отказал в разводе вашей сестре. Ваш батюшка также не хочет вмешиваться. Вы должны помочь нам, Ольга Николаевна, мне и Ирише.

— Помочь? Как же?

— Виктор мучает ее. Он избивает ее, держит взаперти, он потерял…

— Хватит, — прошипела она и уже тише нервно выпалила: — Я все знаю, не надобно мне об этом напоминать. Ирочка пишет о своей горькой доле в каждом письме. Я сама о том страдаю. Но что я могу? Это же ваше общество! Общество мужчин! Это вы таким его сделали, что мы, женщины, совершенно бесправны и лишь жертвы или пешки на вашей карте мира!

— Все верно вы говорите, Ольга Николаевна, но от этого мне не легче.

— Мне надобно облегчить ваши страдания, месье Измайлов? — в негодовании выпалила она и вмиг замолчала, видя, как от ее громкого возгласа обернулась стоящая рядом дама.

— Не мои, вашей сестрицы. Вы должны помочь нам. Вы должны передать ей письмо…

— Письмо? Нет, — закачала она отрицательно головой. — Если Кудашев перехватит его, да еще узнает, что оно от вас, он наверняка отыграется на Ирине.

— Я нашел выход, как спасти ее, поймите! — порывисто вымолвил он ей на ухо. — Только вы можете попасть в имение Кудашевых, князь более никого не пускает. Прошу вас, вы наш единственный шанс на спасение из этой трагичной ситуации.

— Я не смогу, — колебалась Оленька, и от переживаний за сестру ее глаза увлажнились. Она хотела ей помочь, но боялась навредить. — Вдруг все раскроется, что тогда?

— Никто не узнает. Если вы тайком передадите письмо. Вы же любите сестру? Сделайте это ради нее, не ради меня. Она страдает, неужели вам совсем не жаль ее?

— Жаль… — пролепетала она и смахнула со щеки побежавшую слезу.

Она тут же прикрыла нижнюю часть лица пушистым веером, дабы скрыть от окружающих свои слезы и волнение.

— Я уже написал письмо, оно со мной. Я специально приехал сегодня сюда. Я знал, что вы будете здесь. И Господу было угодно, чтобы вы сами подошли к нам. Вы только передадите письмо, остальное я сделаю сам. Вы поможете?

Ольга долго пронзительно сверлила взглядом его красивое взволнованное лицо. И только через минуту тихо сказала:

— Давайте письмо, я передам…

Санкт-Петербург, особняк Трубецких на Фонтанке

1827 год, Ноябрь, 16

Ольга ворвалась в кабинет отца и прямо с порога возмущенно заявила:

— Батюшка! Поверенный только что рассказал мне, что вы переписали усадьбу в Дмитровке на имя этой пронырливой Красовской! Это правда?

Подняв на младшую дочь тяжелый взгляд, Николай Николаевич отложил перо и выпрямился в кресле. Он прошелся по ее стройной фигурке, затянутой в голубой шелк платья, по глубокому вырезу, кокетливой прическе с темными локонами над висками. Да, Ольга была не чета своей тихой спокойной матери, подумал Трубецкой, и полной противоположностью сестре. Она скорее пошла нравом в него самого, такая же безудержная в своих порывах и дерзким тоном. Он знал, что успокоить ее сейчас может только правда и его твердое слово.

— Да. Евгения Ивановна новая владелица имения и дома, — ответил он.

— Но это имение моей матушки! И мое приданое! Как вы смели подарить его этой… этой… — она запнулась. Ей очень хотелось обозвать эту ушлую вдову непотребным словом, но она боялась показать Трубецкому, что знала эти самые слова.

— Твое приданое и без того велико, Оля, — заявил Николай Николаевич. — Одним поместьем меньше или больше, ты даже не заметишь разницы. А Евгения Ивановна очень нуждается. Ей негде жить, и она вся в долгах.

— Неужели эта жеманница так хороша в постели, как все говорят, что вы, батюшка, совсем потеряли рассудок из-за нее? Неужто ваши интимные утехи стоят так дорого?

На миг Николай Николаевич не нашелся, что ответить, ибо дочь попала в самое яблочко. Действительно, в постели Евгении не было равных. Хотя Трубецкой был довольно искушен в любовных играх, но более страстной и искусной любовницы, чем Красовская, у него никогда не было. Она была как опиум, от которого невозможно отказаться, дурманила разум и делала его почти безвольным.

— Ольга! — возмутился Трубецкой. — Не смей так говорить со мной! Ты забываешься! Я твоей отец и…

— Я вижу, что вы не уверены в себе и хотите купить Красовскую деньгами. Зачем матушка так необдуманно поступила? Все состояние завещала вам, а не мне напрямую! Как это глупо!

— Ты говоришь плохо о своей покойной матери, Ольга! Побойся Бога!

— О, Бог тут ни при чем, батюшка! Ваш блуд с этой нищей вдовой точно проделки дьявола!

— Ольга, еще слово!

— И что? — с вызовом сказала девушка. Эгоизм отца просто выводил Ольгу из себя. — Эта ведьма Красовская явно околдовала вас! Надеюсь, вы не пожалеете о том, что переписали на эту злыдню мою усадьбу. Попомните мое слово, теперь она не будет в вас нуждаться и отошлет прочь! Нынче у нее есть имение с двумя деревнями и усадебный дом! А вы ей сейчас без надобности!

— Нет, ты ошибаешься, — тихо ответил Трубецкой, боясь того, что дочь окажется права.

— Чувствую, что она скоро все приберет к рукам! Так, батюшка? Вы, небось, надумали жениться на ней?

— Нет, — замотал он головой. — Как я могу? Я не уверен в ней…

— Хоть один разумный ответ! — воскликнула Ольга. — В ее ветрености уверены все. Только вы не видите очевидного. Кроме вас у нее есть любовник.

— Кто же? — выпалил взволнованно Николай Николаевич, вскакивая на ноги. — Ты знаешь его имя, Оля? Ты должна мне сказать!

— Не знаю! — фыркнула она. — Больно надо мне знать с кем эта ваша Красовская проводит ночи. Я даже слушать о том не стала далее от Мари. Сами следите за своей ведьмой, батюшка! Мне эта женщина омерзительна!

— Как ты зло говоришь, Оля, мы должны быть терпимее к людям.

— Да, я зла! Очень зла! Вы подарили мое имение ей. Я что же, должна, по-вашему, радоваться этому?

— Все же ты могла бы понять меня…

— Не пойму! Я обижена на вас, батюшка. Потому немедля уезжаю! Поеду навестить Ирину в Лопатьево. Вернусь через пару недель.

Оленька вихрем вылетела из кабинета отца, даже не услышав, дал ли ей дозволение отец на поездку или нет. После ее ухода Николай Николаевич осел обратно в кресло, думая о том, что пусть лучше Ольга навестит сестру и немного успокоится, а то и далее будет изводить его своим недовольством по поводу подаренного имения. Удивительно, но Трубецкой, имея властный нрав, пасовал перед младшей дочерью, видя в ней свое отражение и ощущая, что, как старший, должен быть умнее и уступать ей.