Жар-птица

Глава XXV. Тайна

Особняк Измайловых на Садовой улице

1828 год, Январь

Кирилл бросил быстрый взор на окно, отмечая, что его затянуло морозным инеем. Холода уже вторую неделю стояли лютые, и это было редкостью в Петербурге. Каминные часы пробили десять утра, и ему предстояло до обеда сделать много дел. Но он совсем не хотел думать об этом.

Мысли об Оленьке опять завладели им. Вот уже почти месяц она была его любовницей. Теперь они не виделись два дня, так как она уехала из столицы навестить сестру и должна была вернуться только завтра. Но он уже тосковал по ней, ибо за эти три недели привык к ее обществу, точнее, к вечерним свиданиям. Она почти ежедневно тайно приезжала к нему, лишь пару раз пропустив дни встреч.

Неожиданно дверь кабинета распахнулась, и внутрь вихрем влетела Елизавета, его сестра.

— Позавчера ночью я видела, как она выходила из твоей спальни! — прямо с порога воскликнула девушка: — Думала, мне показалось, но сейчас Михей всё подтвердил!

— Отчего ты кричишь, Лизавета? — нахмурился Кирилл, оглядывая Лизу.

Облаченная в серое утреннее платье, она мило трясла русыми кудряшками и быстро приблизилась к столу, за которым он сидел.

— Эта заносчивая Ольга Трубецкая тайно посещает наш дом? Она твоя любовница?

Кирилл медленно отложил недописанное письмо в сторону и, убрав перо в чернильницу, хмуро взглянул на младшую сестру. Лизе было уже шестнадцать, но ее детские капризы порой были просто невыносимы. И все оттого, что с пяти лет девочка росла без присмотра матери. За последний год она вытянулась ростом и даже похорошела, но едва что-то происходило не по ее желанию, она гневалась и требовала своего. Дядюшка смотрел на это с улыбкой, а они с Александром старались быть с сестрой мягче, все же Лиза была любима ими.

— Лиза, успокойся и сядь. Давай поговорим, — наставительно вымолил Измайлов, чувствуя предстоящий неприятный разговор. Он указывал ей на стул. Девушка важно прошествовала мимо него и села, метнув на брата недовольный взгляд голубых глаз. Он продолжал: — Да, мадемуазель Трубецкая посещает наш дом. Но это тайна. И я прошу тебя об этом никому не говорить.

— Но как же, Кирилл? — перебила его Лиза возмущенно. — Как ты мог увечься этой спесивой наглой девицей? За ней бегает весь Петербург, так еще и ты теперь?

— Прекрати, Елизавета. Сплетни об Ольге Николаевне не должны заботить тебя.

— Сплетни? Да все знают о ее распущенности!

— Это не так. Ольга Николаевна порядочная девица и, — продолжал, уже заводясь, Кирилл, прекрасно помня, что Оленька была девственна до первой близости с ним. Но то, что сестра узнала о их связи, было опасно.

— Потому приходит в твою спальню по ночам!

— Не твоего ума дело! — вспылил он, хладнокровие молодого человека исчезло в момент. Он понимал, что надо немедленно заглушить попытки сестры распускать сплетни. — И настоятельно советую тебе, Елизавета, держать язык за зубами.

— Я должна молчать? Это просто возмутительно!

— Скоро мы с Ольгой Николаевной поженимся, и все устроится, не переживай.

— Когда же? Ты думаешь, я не понимаю, чем вы занимаетесь в спальне?! Блудом!

— Лиза! Ты еще многого не понимаешь, — начал увещевательно Кирилл, опуская взор, чтобы сестра не заметила огня, который разгорелся в его глазах при одном упоминании имени Оленьки. — Ты должна успокоиться. И вообще, не вмешивайся в мои дела.

— Ты блудишь с этой высокомерной Трубецкой прямо в доме дяди и еще просишь, чтобы я молчала? — выпалила девушка и вскочила на ноги.

— Не прошу, Елизавета, а требую, — сказал он властно.

— Я не буду молчать, я расскажу все дяде!

— Довольно криков. Дядя болен, и ты не сделаешь этого, ты ведь не хочешь, чтобы ему стало хуже? — заявил он и с угрозой добавил: — Ольга Николаевна будет приезжать ко мне, а ты будешь молчать. Иначе можешь более не рассчитывать на мое покровительство.

Девушка долго непокорно смотрела на Кирилла, а в ее голове кружили лихорадочные мысли. Эта Ольга Трубецкая была такая гадкая, надменная. Она постоянно завлекала на балах всех Лизиных кавалеров. Конечно, мужчины западали на прелести Ольги, всякие там чарующие серые глаза, низковатый голос, на грациозную фигуру. Лиза помнила, что Андрей Загорский тоже вздыхал по этой Трубецкой. А ротмистр Лизе очень и очень нравился, но пока перед его носом маячила эта первая красавица-разлучница Петербурга, ей можно было позабыть об Андрее. Потому Лиза ненавидела Ольгу и не переносила ее на дух. Теперь же она еще узнала, что ее брат также не равнодушен к этой вертихвостке. Этого Лиза не могла перенести спокойно.

— Ты что, любишь в эту мерзкую девицу? — вдруг сделала вывод девушка.

— Это не так, — после продолжительной паузы ответил Кирилл и устремил на сестру недовольный взор. — Ольга Николаевна только моя любовница, не более того.

— Ты лжешь! — воскликнула в запале Лиза. — Я прекрасно чувствую это! Даже сейчас ты говоришь о ней с придыханием, а твои глаза горят! Все ясно как Божий день. Я все знаю о вас. Александр мне все рассказал, как ты увивался за ней летом на водах, а она вытирала о тебя ноги!

— Лиза! — уже вспылил Кирилл и грохнул кулаком о стол. Он не хотел, чтобы кто-то догадывался или знал о его истинных чувствах к Оленьке. — Ты забываешься!

— Ты до сих пор лелеешь мысль, что она наконец полюбит тебя? Но это глупо, братец!

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать, а уж тем более лезть в темы, которые тебя совершенно не касаются! — взорвался он.

— Вот и подтверждение. Ты разгневался! И все оттого, что любишь эту гадкую распутную девицу! Признайся уже!

— Что это еще за слова, Лизавета? Откуда ты набралась только подобных слов?

— Зато они хорошо описывают реальную картину. Пойми, Кирюша! Трубецкая никогда не полюбит тебя, она слишком ветрена и надменна. Она любит только себя. Она только посмеется над тобой и выплюнет как ненужный хлам!

Слова сестры резанули Кирилла по живому. Именно этого он и боялся более всего, что Оленька не сможет никогда полюбить его, даже несмотря на все его ухищрения по ее завоеванию.

— Довольно! Я более не намерен продолжать с тобой этот разговор.

— И пожалуйста, — фыркнула Лиза и, развернувшись, последовала к двери.

— Елизавета! — окликнул он ее строго. Она обернулась. — Ты поняла, что все должно оставаться в тайне?

Она провела по нему злым непокорным взглядом и едко ответила:

— Ах, какое у меня большое желание рассказать всем, что Трубецкая бегает к тебе в спальню. Чтобы завтра же по всему Петербургу о ней прошла дурная слава как о блуднице!

— Только попробуй, — жестко чеканя слова, огрызнулся Измайлов. — И завтра же поедешь в Тверское имение ловить жаб вместо петербургских женихов.

Девушка долго пронзительно смотрела на брата, а потом вихрем вылетела прочь из кабинета.

Разговор с сестрой выбил Кирилла их колеи. Почти весь день после этого он пребывал в мрачных думах, сначала съездив в военное министерство, а потом нанеся визит знакомому генералу. Однако вечером, по возвращении в особняк дяди, его ожидало приятное известие. Его посыльный принес от Трубецких ответ на его утреннее послание. Ольга написала, что приехала еще вчера и вечером будет у него. Почти четыре дня они не виделись, и эта новость вызвала в его душе тихую радость.

Около десяти вечера Оленька вошла в его спальню, пахнущая какими-то свежими сладкими духами. Невозможно прекрасная в лазоревом платье с открытыми плечами и прозрачной светлой шалью.

— Я скучал, — произнес Кирилл страстно, быстро сжимая ее в объятьях и властно завладевая ее губами, и тут, словно опомнившись, добавил: — По вашим сладким прелестям, конечно.

— Даже не знаю, радоваться тому или нет? — как-то ехидно заявила она, однако подставляя свое лицо его нетерпеливым губам.

Он сильнее склонился, стиснув сильной рукой ее талию. А его вторая рука начала тянуть вниз вырез ее платья, сильнее оголяя девушку.

— Ваши упругие грудки так мило смотрятся в этом платье, — хрипло прошептал он.

— Боже, Кирилл Григорьевич, вы могли бы немного сдерживать свои фразы? Они смущают меня.

— Неужели? — оскалился он довольно и быстро прошелся губами по верху ее груди, словно наперекор ее словам. Затем выпрямился и, пронзительно смотря ей в глаза, спросил: — Тогда я продолжу молча, моя сладкая нимфа?

Она не сопротивлялась его напору, когда он вновь завладел ее губами. Быстро приподняв девушку над полом, Измайлов перенес ее чуть в сторону и осторожно опрокинул животом на круглый стол. Склоняясь, он в запале прикусил губами мочку ее уха и начал быстро задирать юбки. Как и в прошлые разы, на ней не было панталон и второй нижней юбки, лишь шелковые голубые чулочки закрывали ножки до середины бедра. Он проворно расстегнул свою одежду и нетерпеливо прижался бедрами к ее ягодицам.

Оленька не сопротивлялась, немного ошарашенная его горячностью, лишь уперлась ладонями в столешницу, покрытую зеленым сукном, ощущая, как его горячее тело притиснулось к ее обнаженной плоти сзади. В следующий минуту молодой человек резко стремительно овладел ее лоном. Она даже невольно вскрикнула от яростного выпада его естества. Сильнее отводя рукой ее ногу в сторону, Кирилл быстро задвигал бедрами, созерцая затуманенным взором темный завиток на ее шее, чувствуя безумное вожделение к этой горделивой девице, которая теперь, как послушная ласковая кошечка, отдавала себя на его милость.

Спустя миг его рука начала ласкать ее белые ягодицы, чуть сильнее сгибая ее ножку в колене и приподнимая. Так интимная поза стала еще теснее, и молодой человек уже входил в ее горячее лоно более мощными рывками. Через минуту он впился губами в ее ушко, а вторая его рука принялась властно ласкать ее грудь через ткань платья, оттягивая глубокий вырез все ниже и стараясь добраться до ее нежной выпуклой плоти. Вскоре его сильные пальцы яростно сжали ее сосок, и Кирилл удовлетворенно простонал, продолжая все более исступленно входить в ее узкую промежность.

Прикусив губу, Оленька ощущала его неистовое вторжение в свое лоно, и ей казалось, что он наполняет ее с каждым движением все больше и глубже. В какой-то момент, когда он ласково и в то же время дерзко прихватил губами ее ухо, она ощутила, что это действо вызывает в ней дрожь и даже некое удовольствие. Через миг она хрипло задышала, чуть приоткрыв рот, и даже прикрыла глаза, ощущая, как Кирилл сильно сжимает ее ягодицы рукой, направляя их в такт своим безудержным движениям.

— Благодарю, это было чудесно, — проворковал ей на ухо Измайлов, когда все закончилось и он осторожно поставил девушку на ноги, разворачивая ее к себе лицом.

Девушка, раскрасневшаяся и смущенная, отводила от его лица взгляд, чувствуя себя какой-то развратной вакханкой с картины Растрелли. Позволила овладеть собою прямо на столе, даже не раздевшись. Но Кирилл понимал ее смущение, и это было ему по нраву, ведь это подтверждало, что девушка не распутна и невинна. Он ласково улыбнулся ей, лаская пальцами ее щеку, и предложил:

— Продолжим на кровати? Или сначала накормить тебя цукатами и игристым вином?

— Я бы выпила вина, Кирилл Григорьевич, — ответила она, чувствуя, что от всех этих интимных игр у нее пересохло во рту.

— Кирилл, Оленька. Хватит называть меня так официально, я же просил тебя. Я же тебе не супруг, а пока только любовник, — подтрунил он.

— Я смотрю тебе нравится мое унизительное положение, — фыркнула она недовольно, вырвавшись из его объятий и отходя от него.

Она начала нервно оправлять вырез платья, из которого вульгарно торчала правая грудь. Он тут же обвил руками ее стан, прижимая ее спиной к своей груди.

— Глупости все это, Оленька. Прекрати терзать себя. У нас сделка, позабыла? — он начал целовать ее шею, а его рука опять дерзко вытянула ее грудь из выреза. — Думаю, все же стоит раздеться, пока я ненароком не порвал твое прекрасное платье…

Через неделю Олегу осматривал семейный доктор Измайловых. После он доложил обо всем Кириллу, который ждал за дверью.

— Ольга Николаевна тяжела, — заявил тихо доктор, едва вышел в гостиную, претворяющую спальню Кирилла.

— Но всего полтора месяца, — опешил молодой человек.

— Срок мал. Но все симптомы налицо. К осени она разродится, — с уверенностью сказал доктор.

— Благодарю за услуги, Лев Нилович, — кивнул Измайлов, протягивая ему вексель. — Надеюсь, эти новости останутся между нами?

— Непременно, Кирилл Григорьевич, как мы с вами и условились изначально.

— Ну что же, моя шалунья, я очень рад, — проворковал Кирилл спустя четверть часа, едва придя в себя от заявлений доктора и, войдя в спальню, быстро обнимая Оленьку. — Насчет свадьбы. Я думаю устроить ее недели через три.

— Так скоро? — воскликнула в сердцах она, думая, что к этому времени ни одна портниха на сошьет ей платье.

— По-моему, условия ставлю здесь я? Если вас что-то не устраивает, Ольга Николаевна? Вы всегда можете отказаться.

— Нет, что вы! Простите, Кирилл Григорьевич, я, конечно, согласна, — тут же засуетилась она, ощущая настоящую радость оттого, что скоро ее жизнь упорядочится и ей более не надо будет тайком посещать этот дом.

— Ну что ж. Тогда давайте устроим свадьбу через три недели. Помолвку назначим на ближайшее воскресенье, — быстро произнес Измайлов. — Завтра же я приеду в ваш дом, все обсудить насчет предстоящего венчания и дня свадьбы. Думаю, до свадьбы вам не следует более приезжать ко мне. Чтобы лишний раз не вызывать сплетен.

Ольга, хотя и довольная, все равно была немного огорошена всем этим.

— Вы молчите? — продолжал он, не спуская с нее испытующего взора.

Наклон ее темноволосой головы и чуть видимая ложбинка упругих грудей приковали его взор, и молодой человек ощутил, как его ладони вспотели от дикого желания прикоснуться к ней более интимно.

— Я согласна.

— Тогда на следующее утро после венчания я перепишу дворец вашего отца и одно из поместий на имя вашего батюшки. Также назначу ему годовое содержание в двести тысяч рублей, дабы он мог содержать дом. Думаю, этого будет достаточно. Вы же переедите жить ко мне и ни в чем не будете нуждаться. Все как мы и договаривались.

— Хорошо, благодарю, Кирилл Григорьевич.