Железный Феникс 3

Глава 13. Вороньи Притулки

Улу усмехается и забирает зонт из моих рук.

— Постарайся только никого не убить, — произносит озабоченно, будто просит быть осторожнее с любимым сервизом. — Примета нехорошая.

На моей ладони вспыхивает пламя.

— Это уж как получится, — весело скалюсь будущим противникам. — Можете заранее по дереву постучать или через левое плечо плюнуть — от примет, говорят, помогает.

Со стороны бабуси слышится тихое постукивание. Она там деревянную ручку зонтика что ли использует?

— Подчиняться, значит, не хотите… — судя по тону, уважение к матушке Владычицы у начальника кхелотов долго не задержалось. — Делать нечего. Взять их!

Сам начальник остаётся в тылу, зато его подручные медленно приближаются, растянувшись полукругом, явно пытаясь заключить нас в кольцо. В руках они держат что-то вроде деревянных мечей, которые явно мечтают поскорее пустить в дело.

Ну уж нет, ребята!

Поворачиваюсь, демонстрируя собравшимся две фиги и одновременно заливая их потоком огня. Пусть никто не уйдёт обиженным. Немного сдерживаюсь, конечно — негоже в первый же день весь дворец разносить.

Ещё успеется.

Сыскари притормаживают, вокруг них вспыхивают защитные экраны, поглощающие магию. А они неплохо подготовлены! Часто имеют дело с магами?

— Вперёд, вперёд! — торопит подчинённых начальник.

— А самому слабо́ что ли? — насмешничаю я, запуская ещё несколько зарядов. Ну а вдруг пробью кого? Весело будет поджечь палки, на которые они так надеются. — Сошлись бы в битве один на один, как положено порядочным недоумкам.

Начальник белеет лицом и топает ножкой.

— Экстрана можно не жалеть! — решает он.

Улыбаюсь по-доброму:

— Значит, и мне вас жалеть не надо.

Сыскари ускоряются. Запускаю вперёд и вверх огненный мячик и подныриваю под успевший первым «клинок». От удара под дых магический щит не спасает, и первый противник сгибается пополам прямо на ходу.

Хватаю его за шкирку, как кутёнка, и швыряю навстречу мечам товарищей. И тут же добавляю огоньку. Работает! Ведь щитами у них прикрыта только передняя часть тел…

Начальник тем временем что-то возмущённо вякает. Надеюсь, получил моим мячиком по темечку.

Но смотреть некогда: бахаю сжатым до предела огненным шаром им под ноги. Сам прикрываю бабушку — мало ли. Энергия высвобождается взрывом, но волна слабая — до меня почти не доходит.

Зато от души получившие по ногам нападающие резко вспоминают о собственных проблемах.

Пока они копошатся, хватаю старушку за руку и тяну к воротам. Хватит с этих ребят, пожалуй, на сегодня. Но дорогу нам заступает начальник.

Его форменная кепка прилично обгорела, а волосы завились от огня мочалкой. Любо-дорого посмотреть.

Товарищ с крайне злобным видом начинает творить какую-то магию, но я быстрее. Пара ударов — и можно забирать оставленную позади бабушку и выходить на улицу.

Ага, щас!

Ребята оказались стреляными воробьями и догадались запереться. Искать ключ? Пфе.

Всаживаю пару огненных зарядов в петли и вышибаю ногой одну из створок.

А вы что думали, я замок выжигать буду? Да на него, небось, такого навешано, что возиться мне с ним до китайской пасхи. Это про петли, на которых держится вся эта конструкция, редко кто задумывается. Даже во дворце Владычицы.

Наконец мы с бабушкой на улице. Куда дальше? Там сыскари уже в себя приходят — вот-вот выскочат следом!

Из дальней улочки вдруг выворачивает мобиль и на полной скорости несётся к нам. Резко тормозит, а дверь с водительской стороны распахивается.

— Садитесь! — командует Цеад.

Быстро и осторожно усаживаю бабушку на заднее сидение, туда же кладу зонт. Забираюсь следом — место рядом с водителем уже занято Ешилёй.

Цеад трогается, не дожидаясь, пока я захлопну дверь: из сломанных ворот один за другим высыпают незадачливые стражники.

Только вот сделать то ли ничего не могут, то ли не хотят.

— Вы в порядке, бабушка Улу? — заботливо интересуется Ешиля, поворачиваясь к нам. — Вот же сволочи!

— Я-то в порядке, — хихикает старушка. — А вот Мареона, верно, рвёт и мечет.

— Так ей и надо, — отзывается Цеад, внимательно следя за неудобной дорогой. Мобиль на этой улочке вызывает ассоциации со слоном в посудной лавке. Надеюсь, хоть не с тем же результатом.

А ещё надеюсь, что таких чокнутых водителей один на весь город. Со второй машиной мы тут просто не разъедемся.

— А вы, бабушка Улу, роковая женщина, — усмехаюсь и я. — Так хорошо знаете Владычицу и ни словом об этом не обмолвились.

Старушка отмахивается. Её настроение снова пошло на спад.

— Как выяснилось, не знаю. А о чём в курсе — лучше бы никогда не слышала.

— Так вы правда её мать?

— Когда-то была, — вздыхает Улу. — С тех пор много воды утекло.

Повезло же мне — сходу наткнуться на Цеада! Кстати, о нём.

— А ты ей, получается, кто?.. — легко тыкаю пальцем в его плечо.

— А я — не мать, — бурчит он в ответ. Даже его затылок излучает недовольство.

— Цеад — мой внук, — отрубает бабуся. — Этого ему более чем довольно.

Пожимаю плечами: не так уж мне интересно ковыряться в их семейных отношениях. Тут в своих собственных разобраться бы.

— А что Гайла? — вспоминаю вдруг странное сходство Владычицы с девушкой. — Она имеет к вам какое-то отношение? Или просто все кхелоты похожи между собой?

— Нет, — бабушка Улу качает головой. — Расскажу тебе об этом позже. Такой разговор потребует не одной чашки чая. Да и выходить уже скоро.

Едем мы правда не слишком долго. Останавливаемся, по моим ощущениям, где-то на окраине. Хотя кто её разберёт, эту кхелотскую столицу. Может, тут центр так выглядит.

Мобиль Цеад загоняет в какой-то сарай. Прикрывает ворота и рисует на них знак, напоминающий витиеватый круг. Контур под его пальцем вспыхивает и тут же гаснет. Хитрый магический замок? Очень может быть.

— А вовремя мы к вам приехали? — хвастливо спрашивает парень. Видно, хочет, чтобы любимая бабушка его похвалила.

И бабушка не разочаровывает.

— Я ведь тебе, остолопу, ясно сказала, чтобы не смел приближаться к Чёрному дворцу! — спохватывается она и замахивается на внука кулачком. — Или ты забыл?

— Да ладно, — уклоняется от чисто символического удара Цеад. — Я же в мобиле был.

Бабушка Улу сердито сопит.

— Не спорь со старшими! — ругается она. — Я обещала, что в следующий раз ты войдёшь туда со всеми почестями. Почему не даёшь мне сдержать свою клятву, как нужно?

Старушка выглядит по-настоящему огорчённой. Хотя спорить с тем, что забрали нас очень даже вовремя, не приходится.

— Прости-и-ите… — вдруг плаксиво сморщивается сидящая впереди Ешиля. — Это я водить до сих пор не умееею…

— Нашла, о чём плакать, — тут же смягчается бабуся. — Водителя лучше Цеада во всём Зехга́ле не сыскать.

Судя по его манере управления мобилем — бедняги просто прячутся. Но хитрая Ешиля своего добивается: всё оставшееся время пути мы прилежно слушаем, какого прекрасного внука собственноручно вырастила Улу.

Сам он молчит, пылая ушами. А я поддакиваю, вгоняя беднягу в ещё большую краску.

Наконец мы оказываемся возле дома. Самого обычного, каких немало что с той, что с другой стороны улицы.

Старушка замолкает и прикладывает раскрытую ладонь к металлической пластине, закреплённой в самом центре ворот. Которые, против ожидания, не распахиваются.

Зато чуть в стороне от них бесшумно открывается маленькая дверка, в которую мы входим один за другим.

В дом, стоящий на этом участке, нам тоже оказывается не нужно. Мы обходим его стороной и добираемся до чайного домика.

— Ну вот, — вздыхает бабушка Улу, — мы почти дома, ребятки.

Спросить, что это за дом такой, я не успеваю. Цеад отодвигает стенную панель, за которой обнаруживается самый обычное устройство для перемещения.

— В Зехгале эти штуки наперечёт, — произносит женщина со сдержанной гордостью. — Хорошо, что в Великой Росии у меня есть свои люди.

— Рах Шан? — усмехаюсь. Ведь если красноглазый приходится Гайле дядей, то для бабушки Улу он…

— Сынок, — охотно кивает старушка. — Лучше бы тогда его бог Владыкой избрал…

Чувствую себя в индийском фильме. Все друг другу родственники, а больше ничего толком не понятно. Сейчас ещё песни с танцами запустят — вообще не отличишь.

— Так, — интересуюсь у нетерпеливо ожидающей перемещения Ешили, — а ты у нас кто? Потерянная в младенчестве внучатая племянница старшего мужа?

Девушка возмущённо сверкает глазищами:

— Я дрейни, рос! Ни к кому из них отношения не имею!

— Посмотрим, — бормочет Цеад еле слышно. И тут же обращается к бабушке нормальным голосом. — Я отправлюсь первым.

Включает портал — и только его видели.

Следом перемещается бабушка. За ней — я. Последней остаётся голубоволосая, которая должна предварительно всё там привести в первоначальный вид.

Стоит мне ступить внутрь портального контура, как меня чуть не сбивает порывом ледяного ветра.

— Как бы не захворал, — скептически хмурится Улу. — Худосочный всё-таки, в чём душа только держится.

— Не захвораю, — с усмешкой демонстрирую объятые пламенем ладони. Жаль, гира на мне нет — а то показал бы им тут файер-шоу.

— Пойдём в дом, — старушка бесцеремонно цапает меня за руку. — Цеад пока девочку дождётся.

Ничего против такого предложения не имею. Да, мне не холодно, но стоять здесь, на открытом пространстве, весьма неприятно.

— Это наше тайное убежище, — объясняет Улу, пока мы идём с ней к виднеющемуся вдалеке каменному строению. — Вороньи Притулки именуется.

— Высоко же вы забрались, — оглядываюсь по сторонам.

И правда — мы явно находимся в горах, на сравнительно ровном участке плоскогорья. Вокруг только камень, снег, да жухлая трава. А ещё — несколько неказистых домиков.

Вместе с бабушкой мы направляемся к самому большому из них — приземистому и плоскому, будто по нему прошлась лавина.

— Пришлось подготовить запасное гнёздышко, — хмыкает старушка. — Я многое потеряла после прошлой попытки переворота. Но больше тех ошибок не совершу.

— Вы так легко рассказываете о подобном постороннему… — не то чтобы я был против, просто хочу понять, что ею движет.

Улу лукаво сверкает в мою сторону красными радужками.

— Когда человек связан с кхелотом, это сразу заметно, — отвечает после паузы. — И сила в тебе особенная, нездешняя. Даже через Эфирный океан перелетел без эфилёта. Такому, как ты, можно довериться не глядя.

Смущённо откашливаюсь:

— Спасибо, конечно. Но с Эфирным океаном случайно получилось.

— Нет ничего более закономерного, чем случайности, — отзывается бабушка. — Заходи, не стесняйся.

Она гостеприимно распахивает передо мной двери.

Конечно, по сравнению с убранством Чёрного дворца здесь бедновато. Но не в пример уютнее, чем в том общежитии, куда изначально привёл меня Цеад.

Бабушка Улу усаживает меня на низкий диванчик, а сама торопится на небольшую кухню, откуда тут же начинает греметь посудой.

— Люди считают, что кхелот выбирает нужного человека, делает его своим социмом и возводит на вершину мира, — зачем-то объясняет она, колдуя над плитой. — Но на деле этот человек уже таковым является. И просто получает себе арма, который поможет ему возвышаться как можно более эффективно.

— Получается, мне тоже надо становиться правителем? — усмехаюсь. — Что-то неохота.

— Рассуждаешь, как мой внук, — сердито выговаривает бабушка, наполняя чайник и выставляя на поднос чашки. — Беда в том, что пока достойные бездействуют, власть забирают… всякие. И к чему это приводит — даже бог порой не может предугадать.

Встаю с места, чтобы помочь женщине отнести посуду на столик рядом с диваном.

— Прямо чувствую на плечах груз ответственности, — жалуюсь шутливо.

Все эти разговоры о власти и прочем кажутся чем-то страшно от меня далёким. Меня вполне устраивает такая вот относительно мирная жизнь с понятными задачами, друзьями и врагами.

Вот вызволю Гайлу, и моё счастье будет полным.

— Не волнуйся, — бабушка точным движением наливает чай в мою чашку. — Оно само тебя найдёт. Главное — не отворачивайся, когда придёт время.

Она ставит передо мной налитую до краёв чашку. Судя по запаху и виду, там что-то вроде зелёного чая. Не люблю.

Отпиваю из вежливости. А в этом что-то есть… Вкус, по крайней мере, не так плох, как я ожидаю.

— Когда-то мой супруг был Владыкой, — сообщает Улу как нечто само собой разумеющееся. Кажется, настало время удивительных историй. — Следующим должен был стать Рах Шан. Но Вороний бог почему-то указал на Мареону. Он и тогда уже мало кому отвечал…

Киваю, побуждая женщину продолжать рассказ. Самое то для посиделок за чаем.

— А после пробуждения в этой эре наша жизнь стала стремительно меняться, — бабушка говорит спокойно, но в голосе чувствуется грусть. — Одним из первых Мареона устранила бывшего Владыку, который попытался протестовать. Рах Шану пришлось поступить на службу к вашему кайзеру, а Цеаду — бежать из дворца под мою защиту.

— Гайла тоже бежала? — спрашиваю, потому что Улу замолкла, уставившись в одну точку.

— Не совсем, — отмирает женщина. — Её дар святой обернулся проклятием ненасытности. Ведь наш бог перестал отвечать на наши молитвы и питать своих последователей. Тогда сын предложил временно перевезти Гайлу в Великую Росию.

Снова киваю. Поэтому, видно, и приписали её к отряду вечных: всё-таки именно там поживиться чьей-то жизненной силой возможностей больше всего. Мы, Ястребы, даже законами не слишком ограничены — лишь бы кайзера наше поведение устраивало.

— Служители объявили, что Вороний бог истощил силы и теперь спит. А Мареона сказала, что пойдёт на всё, чтобы вернуть его милость. Многих кхелотов устраивает то, что происходит.

Женщина медленно отпивает из чашки, затем вскидывает на меня пылающие глаза:

— А я собираюсь ввести в Чёрный дворец другого Владыку. И сделаю для этого всё возможное.

— Я тоже не дам использовать Гайлу в каких-то мутных целях, — заверяю я бабушку.

— Значит, заключим союз, — хихикает та. — Зятёк.

И не докажешь ведь, что даже говорить об этом пока рано! Приходится мириться.

Разговариваем ещё долго. Рассказываю бабушке, что скоро сюда должен приехать Рах Шан. Она объясняет, что к нападению на Чёрный дворец почти всё готово, но из-за прибытия Гайлы приходится поторапливаться.

В конце концов она торжественно нарекает меня внуком и обещает помощь, поддержку и прочие блага. Если, конечно, бунт против Владычицы пройдёт так, как надо.

По комнатам расходимся за полночь, очень довольные разговором. Ни Цеад, ни Ешиля так и не появляются.

Проваливаюсь в сон, будто в омут.

А под утро снится, что меня гладит по щекам чья-то прохладная ладошка.

— Макс… Макс… — лихорадочно шепчет смутно знакомый голос.

Ладонь сменяется горячими губами, целующими меня куда ни попадя — щёки, нос, губы, шея.

Обхватываю девушку руками, прижимаю к себе. Жадно оглаживаю бархатистую кожу. Она полностью обнажена — и мне это нравится.

Подминаю девушку под себя и только тогда наконец могу её рассмотреть.

— Гайла… — шепчу хрипло. — Как ты тут оказалась?..

Она почему-то она смотрит испуганно, словно не ожидала от меня такой прыти. Совсем на неё не похоже.

Или это сон — тут всё возможно?

Целую вишнёвые губы, которые сейчас почему-то пахнут цветами. Обнимаю теснее, всем телом ощущая восхитительную мягкость. Покрываю поцелуями молочно-белую кожу.

Гайла замирает, прикрывая глаза и шумно хватая губами воздух. Торопиться не хочется, но и сил терпеть больше нет.

— Мааакс, — протяжно выдыхает девушка.

А её алые глаза вдруг вспыхивают зеленью.

Меня будто ледяной водой окатывает. Это не сон!

Хватаю самозванную Гайлу за шею и слегка — пока что! — сдавливаю.

— Ты кто такая? — рычу ей в лицо. — Отвечай!

Девушка досадливо фыркает и вдруг преображается. Красные глаза становятся зелёными, а чёрные волосы превращаются в розовые.

Да быть того не может!