Женщина-генерал и старшая принцесса

— Естественно.

— Тут тоже довольно длинная история. Один из разбойников, отбросив зло и следуя доброте, решил пойти за мной в военный лагерь. Его зовут Бянь Кай. Раньше он был конным разбойником, у него превосходные способности к выслеживанию. Успеху этой вылазки к гуннам мы во многом обязаны ему. Он привел нас прямо на земли племени Тукту. Но мы не ожидали, что несмотря на величие, у племени будет такая слабая система охраны. У шатра хана было всего два стражника! Весь путь мы прошли без помех. И опять же, благодаря Бянь Каю, который был знатоком в лошадях, мы смогли разогнать боевых коней Тукту. Что касается меня, то в детстве я видел, как овец отпускают на пастбища. Мне удалось найти главную овцу и увести все стадо из загона. Конечно, неоценимый вклад еще внесли Саньбао и Нида, которые рисковали своими жизнями.

Ли Сянь уже получала подробный отчет об этом событии, но когда она собственными ушами услышала от Линь Фэйсина пересказ, он показался ей совсем другим.

— Фэйсин сказал, что у шатра хана стояло только два стражника, тогда почему Фэйсин не принес голову хана? Думаю, ее оценили бы выше, чем разгон лошадей.

Линь Ваньюэ улыбнулась. Троих товарищей, участвовавших в вылазке, тоже мучал этот вопрос, но все же Линь Ваньюэ ничего им не объяснила. Хотя она знала, что Ли Сянь на самом деле сообразительная и не задала бы такого вопроса, но была готова ответить.

— В тот день я пребывал в нерешительности. Особенно когда остальные горели решением обезглавить хана. Я сам был искушен этим. Солдаты северной границы Ли боролись с гуннами всю свою жизнь, и не было ни одного солдата, который не мечтал бы убить гуннского хана своими руками. Однако в тот момент, когда я метался в нерешительности, я вспомнил о способе мышления, которому когда-то научила меня Сянь-эр.

— Оу?

— Да... когда мы продумывали маршрут обратно в столицу, Вы сказали: "Этот план распространяется не только на наш побег. Такой метод мышления можно применить при решении обыденных задач или разработке стратегии".

Линь Ваньюэ замолчала. Она смотрела на Ли Сянь горящим взглядом, на ее губах играла улыбка.

Сердце Ли Сянь дрогнуло, когда Линь Фэйсин упомянул ее фразу. Она без особого раздумья дала несколько советов, но он запомнил все слово в слово!

Это чувство было очень странным и невыразимым.

Линь Ваньюэ продолжила:

— Не знаю почему, но я вдруг вспомнил эти слова. И поэтому использовал метод предвидения, которому Вы меня научили, и построил два исхода событий: я понял, что убийство хана так или иначе будет высоким ратным подвигом и принесет славу, если мы вернемся живыми, но тогда это не принесет реального ущерба племени гуннов. Хана изберут снова, а ненависть сподвигнет их на действия! Тукту — крупное гуннское племя, и новый хан, несомненно, захочет отомстить. Пострадают в итоге простые люди и солдаты. Учитывая еще то, что гунны искусны в бою, этих двух охранников ханского шатра нельзя недооценивать. В тот момент у меня не было абсолютной уверенности. Если бы не удалось убить их, мы бы уже были мертвы! Именно я привел своих напарников на погибель. Они рисковали жизнью, следуя за мной. В тот ответственный момент они были сбиты с толку, но я не должен был допустить этого! Мне нужно было сохранять трезвость ума, чтобы достичь наилучших результатов и благополучно вернуть их обратно. У Бянь Кая хоть и нечистое прошлое, но у него уникальный талант, в будущем он мог бы стать выдающимся разведчиком и обучить младшее поколение своим навыкам. У Саньбао и Ниды подходящие способности на должности штурмовых командиров, я не мог так рисковать ими ради каких-то военных заслуг! Но если посмотреть с другой стороны, то мы разогнали десять тысяч коней и увели столько овец, что это не только ударило по основам племени Тукту, но и обеспечило всю пограничную армию пропитанием. Не было причин делать иначе!

Прочитав отчет об этой вылазке, Ли Сянь осталась довольной решением Линь Фэйсина. Сейчас же она намеренно завела разговор об этом, и полученный ответ соответствовал ее ожиданиям.

На губах Ли Сянь расцвела довольная улыбка.

Линь Ваньюэ тоже улыбалась: она знала, что Ли Сянь вовсе не была в недоумении и специально проверяла ее. Сама же Линь Ваньюэ была не прочь продемонстрировать себя перед ней.

Она вспомнила, как Ли Сянь проверяла выученные уроки у наследного принца прямо при ней. Та задавала много вопросов о военной тактике и неявно передавала ей знания...

Линь Ваньюэ будто сквозь сон видела былые дни. Она обнаружила, что, хотя и мало времени провела с Ли Сянь, та уже многому ее научила. Ли Сянь попросту не делала это очевидным. Применение всего нового, что узнала Линь Ваньюэ, зависело от ее способностей.

Внутри Линь Ваньюэ разлилось странное чувство. Нечто, которое невозможно было описать словами.

— А с Линь Цяньли все хорошо?

Ли Сянь рассмеялась и ответила:

— С ним все в порядке, он хорошо ест и сладко спит, наслаждается непринужденной жизнью в саду моего дворца.

— Благодарю Сянь-эр от имени Цяньли.

— Он усердно трудился и оказал нам неоценимую услугу, а значит, заслужил хорошую жизнь.

— Когда... Вы возвращаетесь?

— Поездку еле как организовали из-за того случая. Отец-император сначала не пускал меня, но шицзы Чжун, который видел мое беспокойство за дядю, вызвался посетить армию в качестве императорского посланника. Он замолвил за меня слово и сердечно умолял его. Только тогда отец-император разрешил мне навестить дядю. Впрочем, я не могу задерживаться. Мне придется вернуться не позже чем через месяц. Если выпадет снег, добираться будет сложнее. А там уже и фестиваль Шанъюань…

Ли Сянь затихла. Линь Ваньюэ кивнула и перевела взгляд на колонну, размышляя о чем-то.

Через некоторое время она еле слышно произнесла:

— У Сянь-эр бракосочетание через несколько месяцев... Вы только посмотрите на меня, я Вас даже не поздравил.

Ли Сянь тихо позвала:

— Фэйсин.

— Да?

— Дядя сказал, что приготовит мне приданое. Будет нормально, если я попрошу тебя доставить его, когда придет время?

— Конечно.

Глава 93

Глава 93. Преодолевая облака, вихрем в небеса взлететь

строчка из стихотворения "К Ли Юну" поэта династии Тан Ли Бая (701—762)

Ли Сянь и ее сопровождающие вернулись в ее временное поместье.

Разместившись в кабинете, она спросила лекаря:

— Как он?

Тот почтительно ответил:

— Отвечаю Вашему Высочеству, судя по наружности Линь Фэйсина, в его теле действительно течет яд.

— Оу? Вы не знаете, что это за яд?

— Прошу принцессу простить меня. Четырех методов осмотра* недостаточно для точного диагноза и определения его на глаз.

— Насколько опасен этот яд?

— Хоть он и не смертелен, но оставлять его повреждать внутренние органы нецелесообразно. Лучше бы вывести его как можно скорее.

— Принцесса все поняла, можете идти. Никому не распространяться об этом.

— Слушаюсь!

* 望闻问切 (wàngwénwènqiè) — четыре основных метода освидетельствования больного: осмотр, прослушивание, опрос и прощупывание пульса

Как только лекарь удалился, Ли Сянь погрузилась в глубокие раздумья.

Кто мог отравить Линь Фэйсина? Несколько месяцев назад Юй Вань упомянула в своем отчете о яде.

Но Линь Фэйсин тогда был всего лишь штурмовым командиром. Кто же мог быть таким дальновидным?

А может, у этого яда другое предназначение?

Она поручила Юй Вань нейтрализовать его, так почему же он до сих пор течет в теле Линь Фэйсина? Неужели Юй Вань не справилась, или были другие причины?

Но она мертва, и расспросить ее не было возможным.

Юй Вань сообщила, что обрабатывала рану Линь Фэйсина, и упомянула яд. Но почему не упомянула о его скрытом пороке?

Вдруг это просто беспочвенные слухи? Или же он полностью восстановился? Уж не побочный ли эффект вызвал этот яд при лечении порока?

Ли Сянь казалось, что она что-то упустила. Поразмыслив еще, она пришла к выводу: возможно, из-за беременности Юй Вань и не смогла провести тщательный осмотр. Но теперь, когда она уже мертва, Ли Сянь оставалось только смириться.

Через несколько дней Линь Ваньюэ вернулась в военный лагерь.

Еще не пробил гонг, оповещающий начало осенней битвы. Уже обрисовывались очертания новых городских стен и участков на склонах холмов.

Благодаря помощи огромной армии строительство набирало изумительную скорость!

Ни один человек на северной границе не осмеливался проявлять легкомыслие. Прошлогодняя мирная осень, безусловно, приносила отраду, однако это означало, что в этом году солдатам предстоит пройти еще более свирепое сражение!

Но северная граница в этом году кипела жизнью. Так как Ли Сянь и шицзы Пинъянхоу Ли Чжун приехали проведать армию, границу решили посетить и генерал Пиндун Сян Цзинъи со своей женой Ли Шэнь и маленьким генералом Сян Хэцзя!

Ли Му уже долгое время не видел Ли Шэнь. Как он мог не обрадоваться приезду дочери и зятя, которые привезли к нему внука?

Радость воодушевляет человека. Ли Му выглядел намного лучше и здоровее, чем раньше.

Ли Шэнь была на несколько лет старше Ли Сянь. Генералу Пиндуну, Сян Цзинъи, еще не было тридцати, он достиг успеха в молодом возрасте. Хотя у этого человека преобладали сдержанность и осторожность, он мягок и хорошо воспитан, что было по нраву Ли Му.

Теперь, когда ситуация при дворе была неспокойной, Сян Цзинъи, как человека, имеющего благородное происхождение и военную власть, наперебой пытались "переманить" к себе различные влиятельные силы. Однако на протяжении всех этих лет никто не слышал, чтобы он выражал поддержку какой-либо стороне.

Это вызвало глубокую признательность со стороны Ли Му.

Когда Линь Ваньюэ вошла в шатер Ли Му, она опешила!

Главнокомандующий сидел за столом, держа на руках прелестного малыша. За все четыре года нахождения в армии она никогда не видела Ли Му, открыто проявляющего чувства.

За спиной Ли Му стоял мужчина с усами на лице цвета бронзы. Он был одет в военное снаряжение. Линь Ваньюэ уловила знакомую харизму, исходящую от этого человека, и не могла не взглянуть на него еще несколько раз.

По другую сторону рядом с благородной женщиной находилась Ли Сянь. Они держались за руки смотрели друг на друга. Женщина то и дело вытирала слезы шелковым платком.

Тем временем Ли Чжун стоял у входа. Он явно не вливался в атмосферу всеобщей идиллии внутри шатра, поэтому ему лишь оставалось наблюдать издалека.

Увидев глупое выражение лица Линь Фэйсина, Ли Му рассмеялся и махнул рукой, подзывая его:

— Фэйсин, подойди сюда, подойди к этому старику.

Линь Ваньюэ приблизилась и отдала ему приветствие. Заметив, что цвет его лица сегодня был здоровым, она почувствовала радость.

С тех пор как вошла Линь Ваньюэ, Сян Цзинъи все время изучал ее взглядом.

Как генерал, он всегда уделял особое внимание любым данным из военных группировок. И об этом Линь Фэйсине, стоявшем перед его глазами, он уже кое-что знал. Например то, что он был из крестьянской семьи, но всего за четыре года продвинулся по военной службе до должности помощника генерала без помощи высокопоставленных сил. Это действительно впечатляло!

Сян Цзинъи понимал своего тестя: хоть он и назначал людей с разной квалификацией и не обращал особого внимания на происхождение, о получении его благосклонности, не имея при этом реальных способностей, можно было забыть!

Особенно некоторое время назад Линь Фэйсин подорвал основы племени Тукту силами малой команды, вплоть до его полного упадка! Оно практически исчезло из владений гуннов!

Узнав об этом, Сян Цзинъи ударил по столу, разражаясь громкими похвалами, но где-то внутри зародилось желание помериться силами...

Когда он привез свою жену в Янгуань и увидел совершенно другой, новый город, обретающий формы; когда он увидел солдат, работающих над расчисткой земли для участков на склонах холмов, и услышал о формировании аттестационного отдела, выяснив, что все это были военные приказы Линь Фэйсина, он еще больше заинтересовался им!

Вот почему, когда Линь Ваньюэ вошла в шатер, Сян Цзинъи оглядел ее с головы до ног.

Он был несколько удивлен. По тому, как его тесть только что хвалил Линь Фэйсина, и по тому, как он мог натянуть трехстоуновый лук (а двухстоуновый и вовсе обеими руками), Сян Цзинъи предположил, что это будет величественный, храбрый и сильный человек с зычным голосом, во многом отличающийся от обычных людей.

Он не ожидал, что этот Линь Фэйсин окажется не просто полной противоположностью его представлениям, но и будет выглядеть несколько слабее других мужчин в военном лагере. От него исходил скорее дух ученого, нежели отважного полководца.

— Этот офицер Линь Фэйсин приветствует главнокомандующего!

— Мгм... Фэйсин, проходи, этот старик познакомит вас. Шэнь-эр, ты тоже подойди.

— Да, отец, — Ли Шэнь отпустила руку Ли Сянь, чтобы подойти к столу Ли Му.

— Это мой зять, Сян Цзинъи из семьи потомственных военных Сян, унаследовавший титул Пиндун.

Несмотря на то, что северная граница находилась далеко от восточной, Линь Ваньюэ слышала о славе генерала Сяна!

Она обняла ладонью одной руки кулак другой и почтительно поклонилась Сян Цзинъи.

— Фэйсин приветствует генерала Сяна!

Ли Му, держа одной рукой Сян Хэцзя, второй погладил свою бороду и кивнул.

И Сян Цзинъи, и Ли Шэнь были довольны знакомством с Линь Фэйсином и дружелюбно улыбнулись ему.

Лицезрея это действо, Ли Сянь со спокойным, как обычно, выражением лица что-то взвешивала в уме. Линь Фэйсину сейчас едва восемнадцать лет, и он уже стал помощником генерала, имея при этом тысячу шестьсот жалованных земель. Не говоря уже о том, что он из простолюдинов, даже тех молодых господ из известных семей, которые в свои восемнадцать могли бы достичь уровня Линь Фэйсина, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Именно поэтому Линь Фэйсин имел полное право гордиться собой, но Ли Сянь никогда не видела, чтобы он кичился своими заслугами. И эта черта была очень ценной.

Ли Сянь уже видела удовлетворение и признательность четы Сян по отношению к Линь Фэйсину. Это было как раз на руку Ли Сянь.

Каким бы выдающимся ни был Линь Фэйсин, но так как он человек простого происхождения, его фундамент был еще слаб. Линь Фэйсин очень важен для нынешней ситуации, но и она с наследным принцем не могла продемонстрировать свою поддержку Линь Фэйсину!

Вчера Ли Чжун, который не мог сдержать негодования по поводу отказа Линь Фэйсина, уже отправил эту весть принцу Чу. Линь Фэйсину отнюдь не будет лишним получить покровительство генерала Пиндуна.

Сян Цзинъи не удержался и сделал два шага вперед, чтобы помочь подняться Линь Фэйсину, который отвесил полный поклон. Он улыбнулся и сказал:

— Брат Линь излишне любезен. Я всего лишь на несколько лет старше, не нужно столько церемоний.

Линь Ваньюэ улыбнулась Сян Цзинъи. В этой улыбке крылись простота и искренность, присущие только простодушным юношам из крестьянских семей.

— Это моя единственная дочь, можешь обращаться к ней как к цзецзе, — сказал Ли Му.

— Цзецзе! — Линь Ваньюэ повернулась и поклонилась Ли Шэнь, не пренебрегая этикетом только потому, что Ли Шэнь женщина.

Супруги Сян испытали еще большее удовлетворение, и все опасения и беспокойства Ли Шэнь иссякли.

Ранее, Ли Му в письме к Ли Шэнь попросил ее передать Сян Цзинъи, что тому стоит принять младшего названого брата.

Этим названым братом являлся Линь Фэйсин.

За эти несколько лет наблюдений Ли Му удостоверился в способностях и лучших качествах Линь Фэйсина. У Ли Му не было наследника мужского пола, поэтому он намеревался дождаться подходящего случая, чтобы объявить Линь Фэйсина своим названым сыном, и прежде чем снять доспехи и возвратиться к мирному труду* он хотел дать хороший толчок вверх этому молодому человеку!

* 解甲归田 (jiějiǎ guītián) — обр. в знач.: уйти из армии, демобилизоваться

Но сейчас он был отравлен "Царством нежности". Его оставшиеся годы жизни были подобны свече на ветру*, и в этом мире жить ему осталось недолго.

* 风烛残年 (fēngzhúcánnián) — обр. в знач.: жизнь может оборваться в любой момент

Если он ни с того ни с сего объявит Линь Фэйсина своим сыном, то после своей смерти оставит больше проблем, чем выгод. Ушедшего быстро забывают — кто признает власть нового генерала? Если Его Величество заподозрит Линь Фэйсина и воспрепятствует его продвижению по службе, это обернется не только его отставкой, но и катастрофой для всей северной границы и бесчисленных жизней простых людей!

Ли Му всю ночь не смыкал глаз, раздумывая об этом, пока не вспомнил о своем зяте!

Генерал Пиндун! Поскольку Ли Му был поражен смертельным ядом, Его Величеству не покажется слишком странным приезд дочери и зятя. Только отдав Линь Фэйсина под покровительство генерала Пиндуна, Ли Му сможет упокоиться с миром!

За всю свою жизнь он ни разу не обращался с просьбами к дочери и зятю, но побратимство считалось очень серьезным делом для генерала Пиндуна.

В законах страны Ли "названое родство" было сровни истинному родству, подобно кровному. Если у Линь Фэйсина возникнут проблемы, это коснется и генерала Пиндуна.

В итоге после знакомства с Линь Фэйсином у семьи Сян развеялись все сомнения.

Это дело было улажено.

Линь Ваньюэ и понятия не имела, насколько значимую поддержку оказал ей Ли Му!

Именно благодаря своей скромности и смирению она добилась такой возможности!

В этот же вечер Ли Му устроил пир в честь дочери и зятя, а также племянницы и ее будущего мужа.

Вся жареная баранина была из той, что пригнал Линь Фэйсин. Генерал Пиндун неожиданно "соизволил" сесть за один стол с помощником генерала Линь Фэйсином. Вдвоем они пили вволю и беседовали.

Так как Линь Ваньюэ еще не умела пить, то, когда Сян Цзинъи поднял тост и публично объявил, что признает Линь Фэйсина своим названым младшим братом, этот человек уже вырубился прямо за столом.

Эта новость нехило протрясла всех. В то время многие высокопоставленные генералы были уже навеселе, поэтому после недолгого молчания в знак поздравления начало подниматься все больше чаш с вином.

Линь Ваньюэ была избавлена от лишних хлопот, закрыв глаза и пустив все на самотек, оставив бедного Сян Цзинъи пить огромное количество тостов из-за этих нахлеставшихся генералов. В конце концов Ли Шэнь приказала унести его в их временное жилье.

Однако на пиру был еще один человек, который, стиснув зубы от злости, едва не раздавил чашу с вином в своей руке. Издалека он пронизывал своим ядовитым взглядом Линь Фэйсина, навалившего на столешницу...

Глава 94

Глава 94. Слеза генерала, оросившая красный шелк

Таким образом, тишина и спокойствие продержались в Янгуане еще несколько дней.

"Ууу..." — одним утром на рассвете по всему городу разнесся мощный, отдаленный звук сигнального рога.

Горожане на улицах побросали свои занятия и с беспокойством посмотрели на новую городскую стену.

То, что было неизбежно, наконец нагрянуло!

Путем усердных стараний огромной армии новая городская стена уже достигла высоты около двух чжанов*. Когда мастера почувствовали, что пришло время закругляться, Линь Ваньюэ приказала продолжать строительство. Не успели они достроить стену, как пришли гунны!

* чжан = 3,33 метра, 2 чжана ≈ 7 метров

Войска быстро сосредоточились. Линь Ваньюэ разместилась на городской стене. Повинуясь инстинкту военнослужащего, генерал Сян Цзинъи, заслышав сигнал, тоже быстро поднялся туда.

Линь Ваньюэ нахмурила брови. Для успешного завершения возведения стены через каждые десять ли от города она расставила по одной линии обороны. Если раньше на каждую линию приходилось по две тысячи человек, то недавно их количество увеличилось до пяти тысяч.

Гунны не смогли бы проложить себе путь через двадцать пять тысяч солдат!

Линь Ваньюэ посмотрела на разведчика, стоявшего перед ней на одном колене, и спросила:

— Что происходит?

— Генерал! Случилась беда! Гунны схватили целую кучу простолюдинов с окраин! Они сформировали из них человеческую стену и медленно продвигаются вперед! Из-за людей впереди них мы не решились атаковать, в то время как гунны стреляли в нашу армию, загораживаясь спинами людей! Мы понесли тяжелые потери с передовой в пяти отрядах! Пятеро ланцзянов приказали этому подчиненному запросить указаний у генерала!

— Что ты сказал?!

Когда Линь Ваньюэ услышала, что гунны используют простых людей Ли в качестве живой стены, на ее шее вздулись вены.

Сян Цзинъи, стоявший рядом, тоже нахмурился. Выражение его лица стало устрашающим.

— Ты, немедленно возвращайся и передай приказ пяти отрядам начать полное отступление.

— Есть! — как только разведчик получил приказ, он сбежал вниз по городской стене и ускакал на коне.

Линь Ваньюэ затихла.

Через некоторое время она повернулась к Сян Цзинъи и спросила:

— Дагэ, что думаешь по этому поводу?

Сян Цзинъи тоже был в затруднительном положении. Он ответил:

— Милый брат, этот глупый старший брат обычно сражается с морскими захватчиками и никогда не сталкивался с подобной ситуацией. Пока не могу предложить никаких хороших идей!

Под стенами города уже собралась армия. Как только Линь Фэйсин отдаст свой приказ, начнут размахивать флагами и бить в барабаны.

Однако Линь Фэйсин только смотрел вдаль и молчал.

Тем временем Ли Чжун тоже поднялся на стену. За ним следовали Ли Шэнь и Ли Сянь.

Ли Шэнь подошла к Сян Цзинъи и тихо позвала:

— Муж!

Сян Цзинъи кивнул, но не отрывал взгляда от Линь Фэйсина. Как генерал, он понимал, что Линь Фэйсину предстоит принять трудное решение.

Приближался топот шагов лучников батальона Летящих перьев, которые поднялись на городскую стену и встали в ряд.

Личный стражник Линь Фэйсина опустился на одно колено и доложил:

— Докладываю генералу! Войска собраны, дело за сигнальными флагами и барабанщиками!

— ... Продолжаем ждать!

— Есть!

Они прождали больше двух часов, пока наконец не увидели вдалеке возвращающееся войско.

Но как только оно приблизились, люди на городской стене заметили нечто странное. Солдаты из штурмовых войск Ли ехали на лошадях, но двигались не очень быстро. Гунны неторопливо следовали за ними, время от времени пуская стрелу в какого-нибудь солдата. За каждым выстрелом следовал ужасающий крик.

— Генерал, что происходит?! — вспылил Чжан Саньбао. Видя, как в его братьев по оружию, словно по столбам, стреляют гунны, он ужасно встревожился.

— Гунны захватили в плен несколько простолюдинов и образовали из них человеческую стену. Если мои догадки верны, штурмовые солдаты, возможно, подверглись угрозам, и, чтобы заставить их подчиниться, гунны использовали простых людей в качестве заложников.

— Твари! Когда эти сучьи гунны стали до такой степени гнусными!? — Чжан Саньбао топнул ногой, и все солдаты, его слушавшие, также выразили свой гнев.

Они устремили взгляды на Линь Фэйсина, гадая, какое же решение примет этот молодой генерал.

Ли Сянь тоже стояла на городской стене и смотрела вдаль. Несколько сотен человек в крестьянских одеждах были выстроены стеной. Их подгоняли гунны на закованных в доспехи лошадях, которые, шатаясь, продвигались вперед.

Гунны прятались за этими людьми и раз за разом простреливали спины солдат Ли.

Время от времени с коня падал какой-нибудь солдат. Поднимались и затихали ужасные крики.

Линь Ваньюэ со всей силы сжимала кулак, на ее скулах выступили желваки. В этот самый момент она выдерживала тяжесть взглядов.

— Знаменосец! Передай солдатам внизу разделиться на два фланга!

— Слушаюсь!

Тяжелый бой барабанов и сердцебиение солдат звучали в унисон.

Когда солдаты услышали команду, посылаемую барабанами, они посмотрели вверх, словно обрели спасение. Увидев флажную сигнализацию, они сразу же натянули поводья и разгруппировались!

В течение нескольких коротких мгновений из городской стены Янгуаня, двух флангов солдат и стены образовался прямоугольник.

Линь Ваньюэ подняла руку. Барабанный бой прекратился. Она хотела услышать, что именно хотели сделать гунны, захватив в плен так много простых людей.

Как и следовало ожидать, как только стихли барабаны, от строя гуннов отделился один человек, сидевший на коне, и выкрикнул на беглом языке центральных равнин:

— Сдавайте вашу провизию и боевых коней, или мы убьем всех этих овец Ли!

Как только он произнес эти слова, гуннский солдат, вооруженный саблей, подошел к шестерым заложникам сзади и зарезал их. Раздались раздирающие сердце крики.

Все, кто стоял на городской стене, пылали негодованием и яростью. Все, не считая Чжан Саньбао, который разразился проклятиями в сторону гуннов, обратили взгляды на своего генерала Линь Фэйсина.

Хоть каждый из них сейчас пребывал в неудержимой ярости, и им не терпелось выпустить по сотне стрел за раз, но гуннов загораживало множество простолюдинов, которые тут же встретились бы со смертью, если бы солдаты непродуманным поступком вывели гуннов из себя!

Линь Фэйсин, генерал батальона Летящих перьев, вышел из того же батальона, поэтому солдаты его очень почитали и превозносили. Они с предвкушением смотрели на него, надеясь, что он придумает идеальное решение.

Ли Чжун подошел к Линь Фэйсину и заорал:

— Чего ты медлишь? Поторопись и прикажи приготовить провизию и боевых коней, чтобы вызволить людей!

На самом деле, для Ли Чжуна, который родился в благородной семье, жизнь простых людей ничего не стоила. Он даже понятия не имел, насколько велико количество этих жизней, но теперь, когда Янгуань был объединен с военными, и пристальные взгляды более чем сотен тысяч горожан были направлены на него, это была уже совсем другая история.

Такое количество ни в чем не повинных людей — если Линь Фэйсин не справится, это дело не замнешь, особенно когда это получит огласку! Во всяком случае, Ли Чжун не был главнокомандующим, и на него не ляжет ответственность за все, что произошло, однако можно было воспользоваться случаем и снискать "хорошую репутацию"!

Всего-то и нужно, чтобы эти горожане увидели, как шицзы Пинъянхоу любит народ, как своих детей! Чертов Линь Фэйсин, что ты предпримешь на этот раз?

Если отдашь провизию и боевых коней, тебя лишат звания, если не обезглавят. Если закроешь глаза на такое количество жертв, всеобщего народного гнева будет достаточно, чтобы тебе стало совсем тяжко!

Сян Цзиньи сразу же уловил намерения Ли Чжуна. Он загородил ему путь и холодно сказал:

— Шицзы следует поостеречься. Здесь вам не территория и войска Пинъянхоу. Твои слова не имеют веса!

Ли Сянь подошла к Линь Фэйсину и, понизив голос, сказала:

— Фэйсин, а что, если ударами в гонг отозвать войска*? Обдумай все хорошенько!

* 鸣金收兵 (míng jīn shōu bīng) — обр. в знач.: бить отбой, давать отбой, отступать

Линь Ваньюэ, молчавшая все это время, внезапно пришла в себя. Она решительно посмотрела вперед и сказала:

— Нет! Бейте в барабаны и открывайте городские ворота!

— Линь Фэйсин! Что это ты делаешь?! Тебе совсем наплевать на простых людей? Я доложу Его Величеству, что ты изверг! Этот поступок карается смертью!

— Да заткнись же ты! — прорычал Сян Цзинъи с грозным лицом и ударил Ли Чжуна в живот!

Крик Ли Чжуна услышали не только горожане, но и гунны.

Сян Цзинъи посмотрел на Ли Чжуна, ухватившегося за живот и обливающегося холодным потом, и проинструктировал личного стражника:

— Вы двое, уведите его отсюда и возьмите перерыв!

— Есть!

Удар Сян Цзинъи был довольно мощным. Съежившегося Ли Чжуна унесли. Он не осмеливался оскорбить Сян Цзинъи, поэтому ему оставалось только терпеть.

Но как только его стащили со стены, он все равно крикнул во весь голос:

— Линь Фэйсин, этот шицзы доложит Его Величеству, что ты изверг, так и знай! Ты и в самом деле начхал на жизни сотен простых людей!

Ли Чжун продолжал вопить во все горло. Когда недоумевающие горожане услышали это, начались обсуждения, и поднялся ропот.

У всех, кто стоял на городской стене, на лице был написан ужас. Кроме Линь Ваньюэ с непоколебимым выражением лица. Она не выказала никаких признаков того, что ее потрясли крики Ли Чжуна.

Со скрипом распахнулись городские ворота.

— Кавалерия — в атаку, пехота — на оборонительные позиции, штурмовым батальонам выйти с двух глубоких фланга в обход!

Поскольку кавалерия была более ценной, пехотинцев располагали на переднем крае. Когда Линь Фэйсин отдал свой приказ, знаменосец сразу же взмахнул сигнальным флагом. Загремели по земле копыта, и строй переформировался.

— Батальон Летящих перьев, готовьсь! — прозвучал громкий и отчетливый крик Линь Фэйсина.

— Есть! — уверенные и энергичные крики солдат сотрясли небо.

Рука Линь Ваньюэ, поднятая высоко, резко опустилась!

— Стреляй!

По звуку ее голоса в воздух полетели стрелы. Замахали сигнальными флагами. Два фланга солдат окружили гуннов.

Крики солдат были полны решимости. Кавалерия рванулась вперед, с молниеносной скоростью войска прошли городские ворота и вступили в бой!

Линь Ваньюэ гневно уставилась вниз. В невинных людей, стоявших в ряд, спереди летели стрелы и сзади вонзались гуннские сабли. В мгновение ока все они были мертвы.

Ли Шэнь прикрыла глаза рукавом, не выдержав этого зрелища.

Сян Цзинъи, привыкший к подобным сценам, не дрогнул лицом, но из беспокойства все же поглядывал на Линь Фэйсина. Дело обстояло бы легче, будь они где-нибудь за городом, в открытой местности. Он сделал бы то же самое на месте Линь Фэйсина. Война жестока, и милосердию здесь не было места.

Но сейчас, когда войска были размещены в Янгуане, эти горожане думали иначе. Этот подлый, гнусный Ли Чжун умышленно разжигал ненависть…

Похоже, ситуация на северной границе была именно такой, как описывал его тесть. У тихих вод глубок поток!

— Фэйсин…

Ли Сянь, стоявшая слева от Линь Ваньюэ, заметила единственную слезу, скатывающуюся по щеке Линь Фэйсина.

Глава 95

Глава 95. Раскат грома от опущенной тетивы. Стрела, пролетевшая молнией сотню шагов

Гунны сразу же вышли из равновесия. Они никак не ожидали, что эти слабовольные солдаты Ли решатся на убийство собственного народа!

Новая стена была очень высокой, а качественная подготовка батальона Летящих перьев дало свои плоды. Дождь из стрел пронзил небо и обрушился на гуннов, чьи бесконечные вопли разлетались по всей местности!

Как только остановился поток стрел, из городских ворот выступила конница и ринулась с атакой на гуннов. Солдаты все понимали и не стали винить Линь Фэйсина за то, что он приказал стрелять. Часть своей ярости и обиды они направят на головы гуннов!

Обычно страна Ли использовала пехотинцев на передовой, но когда на нее пустили кавалерию, гунны были застигнуты врасплох!

— В атаку! — крики воинов страны Ли сотрясли воздух. Гунны, взмахнув саблями, бросились на них!

Вслед за грохотом оружия, ржанием боевых коней и леденящими душу криками, разносившимися неизвестно с чьей стороны, воины Ли и гунны столкнулись в схватке!

Знаменосец на стене подавал сигналы. Штурмовые батальоны последовали указаниям Линь Фэйсина и продолжади двигаться вперед, словно две руки, которые протягивались вдаль, чтобы сомкнуться вокруг гуннов.

Батальон Летящих перьев прервал стрельбу и получил приказ переключиться на более плавную и меткую стрельбу в гуннов, которые выбились из строя.

Тогда из городских ворот выбежали пехотинцы. Замечая гуннов, прорывающих линию фронта, несколько солдат объединялись по молчаливому согласию и сбрасывали по гунну с лошади, затем, с копьями в руках, без колебаний пронзали тело врага!

— Генерал! Батальон Летящих перьев просит разрешения вступить в бой!

Чжан Саньбао пришел к выводу, что убивать гуннов стрелами было недостаточно эффективно, поэтому он подбежал к Линь Фэйсину и опустился на колени в ожидании указаний.

Линь Ваньюэ прищуренным взглядом следила за сражением. Она кивнула.

Получив добро, солдаты батальона Летящих перьев показали радостное выражение лица. Стоя на городской стене, они хорошо видели, как гунны волокли простых людей Ли, держа тех в заложниках. Если бы не это, им не пришлось бы идти на такой шаг и стрелять. Этот долг они выбьют из гуннов!

Весь батальон Летящих перьев спустился со стены по веревке. Ни один из них не колебался.

Сян Цзинъи, стоявший в стороне и наблюдавший за происходящим, кивнул и не удержался от похвалы:

— Воистину искусные воины нашей страны, бравые и решительные!

Линь Фэйсин, следивший за боевой обстановкой, скомандовал:

— Знаменосцы, измените сигнал: образовать глубокие фланги и окружить врага. Всех гуннов уничтожить!

— Есть!

Барабаны сменили ритм, знаменосцы подали сигнал. Глубокий кавалерийский фланг, словно два распростертых крыла, равномерно окружал центр.

Через несколько мгновений гуннов взяли в обхват!

— Вот это да!

Сян Цзинъи и подумать не мог, что, несмотря на юный возраст, Линь Фэйсин расставит войска таким тонким маневром. Он не мог удержаться и рассыпался в похвалах.

Ли Сянь все это время тихо стояла рядом с Линь Фэйсином и, отвернувшись от поля боя, посмотрела на него.

Слезинка, скользившая по его щеке, уже исчезла. Может, ей просто померещилось?

Сейчас от Линь Фэйсина исходила непоколебимая решимость. Он не мигая наблюдал за происходящим внизу сражением, словно все было под контролем.

Два года назад Ли Сянь стояла на стене лагеря, наблюдая за хрупкой, но уверенной фигурой Линь Фэйсина, который снова и снова натягивал лук, сражаясь на пределе своих возможностей.

И вот, два года спустя, Ли Сянь стоит на городской стене, наблюдая, как Линь Фэйсин умело руководит ситуацией, разрабатывает стратегию и командует могучим войском.

Численность войск увеличилась, солдаты сражались еще яростнее. Даже несмотря на то, что после нескольких столкновений потери на стороне границы были велики, никто не отступил. Глаза солдат горели убийственным намерением. Они продолжали мчаться вперед, пусть и наступая на трупы своих павших товарищей. Даже если они спешили навстречу смерти, они продолжали двигаться вперед без колебаний!

Гунны засуетились. Их предводитель громко прокричал что-то на гуннском, и они сразу же начали сосредоточивать свои войска и, похлестывая лошадей, пошли в отступление.

Линь Ваньюэ холодно фыркнула.

— Передайте приказ глубокому кавалерийскому флангу разделиться на несколько отрядов, остальным солдатам немедленно прекратить атаку и сменить строй. Батальону Летящих перьев выстроиться на передовой и прицелиться, кавалерии выстроиться в два оборонительных фланга, не дать гуннам сбежать.

— Есть! — выкрикнуло шестеро знаменосцев.

Солдаты сразу же прекратили погоню и замедлились, оставив гуннов штурмовому батальону.

Батальон Летящих перьев подошел к передовой, выстроился в ряд и, делая выстрелы, постепенно продвигался вперед. Оставшаяся кавалерия на двух флангах прикрывала лучников и следила, чтобы гунны не развернулись назад!

Пять штурмовых батальонов образовали глубокие фланги и очень быстро восстановили свою исходную позицию, сформировав пять барьеров, отрезающих гуннам пути к отступлению.

Глаза Сян Цзинъи заискрились воодушевлением. Эта боевая расстановка Линь Фэйсина была бесподобной!

Блокировать отступление отдельными барьерами, прямо-таки восхитительно! Как говорят, первый вражеский барабанный бой поднимает дух врага, при втором его дух ослабевает, а при третьем и вовсе иссякает.

Если все войско сосредоточить в однослойную блокаду, гунны прорвут брешь, руководствуясь инстинктом самосохранения. Но Линь Фэйсин взял на себя инициативу рассредоточить силы на пять барьеров, снизив количество солдат в каждом!

Поистине гениальная концепция, смелая и искусная!

Как и ожидалось, поскольку силы армии были разделены на пять барьеров, гунны легко преодолели первое препятствие.

Большая часть гуннов прорвалась через второй барьер, в то время как меньшая была перехвачена. Застрявших между сформированными заслонами гуннов убили с мгновенной скоростью.

На третьем барьере количество задержанных гуннов превысило половину!

Только нескольким сотням удалось прорваться через четвертый, но их все же заблокировала кавалерия Ли на пятом. Даже если силы гуннской армии были на исходе, пятый барьер войск Ли все еще имел численность, намного превосходящую эти несколько сотен!

Гунны, столкнувшиеся с пятой преградой, образовали круг в отчаянной попытке прорваться сквозь блокаду.

— Дай трехстоуновый лук! — неожиданно крикнул Линь Фэйсин.

Бянь Кай не смел медлить и тотчас же преподнес обеими руками лук, недавно изготовленный для Линь Фэйсина.

Линь Ваньюэ уже могла натянуть двухстоуновый лук другой рукой, и только недавно принялась за трехстоуновый.

Остатки племени гуннов уже отступили вдаль, исчезнув из зоны досягаемости лучников.

Сян Цзинъи прищурил глаза. Он догадывался, что хочет сделать Линь Фэйсин, но никак не мог в это поверить.

В этот момент взгляды людей на городской стене сосредоточились на Линь Фэйсине.

Все затаили дыхание, когда он сделал шаг, опустился в стойку всадника, выпрямил лук, приложил стрелу к тетиве и глубоко вдохнул…

И начал постепенно натягивать лук, пока он не стал похож на полную луну!

В это время Ли Сянь смотрела на решительный профиль Линь Фэйсина, на то, как он натягивает тетиву.

Внезапно сцена перед ее глазами медленно слилась с той сценой из прошлого.

Тот же самый человек, те же самые действия. То же самое выражение лица и все то же потрясающее впечатление, производимое на окружающих.

Линь Ваньюэ натянула трехстоуновый лук в полную луну, но так и не отпустила тетиву!

Все были озадачены. В глазах Линь Фэйсина мелькнула искра, и он решительно выпустил стрелу!

Этот трехстоуновый лук был поистине незаурядным!

Звонкий звук задрожавшей тетивы пронзил уши всех присутствующих!

Выстрел был пугающе быстрым, в воздухе пронеслось лишь мимолетное, едва видимое движение!

Линь Ваньюэ не обращала внимание на пристальные взгляды. Она опустила лук и перегнулась через строительный камень, выглядывая что-то вдалеке!

Там, у самой последней шеренги солдат Ли, которые не щадя жизни сражались с гуннами, внезапно поднялось волнение.

Когда Линь Ваньюэ что-то увидела, она подняла правую руку, чтобы со всей мощью ударить по камню, и воскрикнула:

— Отлично! Хахахаха…

Все произошло слишком быстро и внезапно. Застывшие от удивления люди на городской стене не могли понять, чему радуется Линь Фэйсин.

Только Сян Цзинъи, опытный полководец, посмотрел вдаль и взорвался несдерживаемым хохотом.

Он подошел к Линь Фэйсину и изо всех сил хлопнул того по плечу:

— У достойного брата превосходные навыки стрельбы из лука. Этот глупый брат повержен собственной неполноценностью!

Линь Ваньюэ, которая равнодушно принимала и хвалу, и клевету, слабо улыбнулась Сян Цзинъи.

Она снова сосредоточила все свое внимание на поле битвы. Чаша весов победы уже склонялась в сторону армии Ли. Войска гуннов уже разделила пятибарьерная блокада Линь Ваньюэ. Теперь они были плотно окружены другими прибывающими солдатами Ли и отчаянно боролись, как дикий зверь в облаве. У них не было абсолютно никаких шансов спастись.

— Муж мой, что же в конце концов произошло?

Ли Шэнь было очень любопытно. Она украдкой потянула Сян Цзинъи за рукав.

От вопроса любимой жены и испытующего взгляда Ее Высочества старшей принцессы на губах Сян Цзинъи появилась улыбка.

— Стрела милого брата пролетела сто шагов*. Он сбил с лошади вождя племени гуннов!

Ли Шэнь снова спросила:

— Так далеко? Как А-Син отличил его от остальных?

* пронзить стрелой лист тополя на расстоянии ста шагов — 百步穿杨 (bǎi bù chuān yáng) — обр.: стрелять без промаха

Видя, что обстановка под городом уже стабилизировалась, Линь Фэйсин вздохнул с облегчением. Он отдал Бянь Каю трехстоуновый лук и, повернувшись ко всем, объяснил:

— В той ночной вылазке во владения гуннов я заметил, что они любили жить группами и что расположение их шатров соответствовало их статусу. Простые солдаты размещались на внешнем уровне, и размер шатров увеличивался по мере продвижения в глубь лагеря. Ханский шатер находился в самом центре поселения. Вернувшись, я собрал воедино все запомнившиеся мне детали и вспомнил сражения за последние несколько лет. Я постепенно приходил к пониманию, что эта привычка оставалась с ними и на поле боя. Но с той нашей вылазки гунны больше не совершали нападений, поэтому я не осмеливался делать окончательные выводы. Вот почему я приказал образовать пять барьеров. В конце концов все оказалось именно как я и предполагал. Гунны, которые добрались до пятого барьера, были в основном элитой. Я присмотрелся поближе и обнаружил, что они надежно охраняют одного человека в центре. Несмотря на то, что там явно была брешь, достаточная для нескольких человек, эти гунны не обратились в бегство. Они скорее умрут, зная, что могут защитить человека в центре. Поэтому я был уверен, что он должен быть вождем племени с самым высоким статусом! Ловишь бандитов — начинай с главаря*. Гунны уже выдохлись, и его убийство наверняка нанесет смертельный удар по их моральному духу. И как только неприятель придет в смятение, то с большой вероятностью не сумеет вырваться!

* 擒贼先擒王 (qín zéi xiān qín wáng) — обр. в знач. начинать с самого главного; брать быка за рога

Линь Ваньюэ рассказала всю схему на одном дыхании. Немногочисленные личные стражники тут же бросили на нее восторженные взгляды. Даже супруги Сян кивали в знак согласия.

Однако на лице Линь Ваньюэ не было и следа тщеславия. Она лишь растянула губы в улыбке, обнажив ряд белых зубов, — так искренне и простодушно, словно деревенский юноша.

Боевая способность гуннов, потерявших своего вождя, сходила на убыль. Увидев, что с ними вот-вот будет покончено, Линь Ваньюэ посмотрела вдаль и крикнула знаменосцу:

— Задержите мне нескольких в качестве военнопленных!

Автору есть что сказать:

Должна сказать, что эта новелла — вымысел. С точки зрения физических возможностей мало кто из женщин сможет натянуть трехстоуновый лук, но я все еще думаю, что благодаря усердной ежедневной работе это станет преодолимым препятствием.

Я знаю, кто может натянуть трехстоуновый лук. Например, Хуан Чжун и Люй Бу и большинство доблестных генералов Троецарствия.

Выстрел Люй Бу в ворота правительственного здания был сделан по меньшей мере из трехстоунового лука.

Поэтому не спорьте со мной о неспособности Линь Ваньюэ натянуть трехстоуновый лук. Эта способность у нее не с рождения, она ее натренировала.

Глава 96

Глава 96. Даже самая хорошая хозяйка не сварит кашу без крупы

Внизу у городской стены раздавались оглушительные радостные возгласы. Солдаты Ли то ликовали, размахивая оружием, то сбивались в группы по трое-пятеро человек. Это была первая битва за период осеннего урожая, закончившаяся безоговорочной победой!

Семерых гуннов захватили живьем, а остальных убили. Никто из них не спасся.

Уже много лет северная граница не одерживала такой крупной победы!

Те, кто был на городской стене, уже спустились вниз. Линь Ваньюэ очень долго смотрела на землю, усеянную трупами.

— Соберите трупы гуннов и их коней и сожгите. С солдатами, павшими в бою, действовать в обычном порядке, а затем доложить мне об общих потерях.

— Есть, генерал!

— И еще... Похороните простолюдинов надлежащим образом. Пошлите людей на разведку, пусть они выяснят, откуда именно забрали этих людей, и найдут их семьи. Что касается компенсации... Раздайте семьям по золоту на каждого погибшего, возьмите все из моих запасов на жалованных землях…

— Генерал, что делать с гуннами, которых мы захватили?

Не успела Линь Ваньюэ ответить, как вылез Чжан Саньбао:

— Разумеется мы установим в городе подмостки и публично казним их!

Мэн Нида поспешил осадить Чжан Саньбао:

— Хорош галдеть, толстяк Сань, ты разве ты не видишь, что тут не место говорить об этом?!

— Заприте их. И запомните: никого к ним не допускать и не позволять говорить им что-либо. Побои и ругань запрещены. Держите их изолированно друг от друга. Не давайте им возможности поговорить или как-то связаться друг с другом. Ежедневно давайте только воду, но не еду. Понял?

— Понял!

Получив приказ, личный стражник удалился.

Когда супруги Сян услышали, какие меры Линь Фэйсин предпринял по отношению к трагически погибшим простолюдинам, они одобрительно кивнули.

В глубине души они еще больше восхищались его скромностью и великодушием.

Все они возвращались в город. Едва они миновали ворота, Ли Сянь неожиданно окликнула Линь Фэйсина:

— Не мог бы генерал Линь уделить минутку для разговора?

Линь Ваньюэ замедлила шаг. Остальные, увидев это, почтительно попрощались и продолжили идти дальше. Линь Ваньюэ обернулась и подошла к Ли Сянь.

Как только толпа отдалилась, Линь Ваньюэ спросила:

— О чем хотела поговорить принцесса?

Ли Сянь подняла на Линь Фэйсина странный взгляд. После долгого молчания она задала встречный вопрос:

— Тебе разве неведомо, что такое боль?

Прозвучавший ни с того ни с сего вопрос поставил Линь Ваньюэ в тупик. Она моргнула и ответила:

— Что принцесса имеет в виду?

Ли Сянь почувствовала раздражение. Она спустилась со стены раньше всех и у наружной ее стороны обнаружила на земле прерывистую линию из капель крови. Присмотревшись внимательнее, она поняла, что это кровь с большого пальца правой руки Линь Фэйсина.

Также, Ли Сянь заметила, что у Линь Фэйсина не было кольца на большом пальце. Какова сила натяжения этого трехстоунового лука? Как незащищенная кожа могла выдержать ее?

Этот человек кое-как натянул трехстоуновый лук, да еще и голыми руками, порезав при этом палец. И все это время не замечал, как всю дорогу с пальца капала кровь.

— Покажи мне правую руку!

— Оу!

Линь Ваньюэ протянула руку, прежде чем поняла, что делает. Она опустила голову и увидела на большом пальце глубокий порез, из которого еще сочилась кровь. Линь Ваньюэ впервые командовала таким масштабным сражением и настолько сконцентрировалась, что не замечала никакой боли!

Но сейчас от вида этого пореза боль наконец дала о себе знать.

— Ай, — Ли Сянь тихо вздохнула. Она достала шелковый платок и взяла раненую руку Линь Ваньюэ, намереваясь перевязать ее.

— Это вовсе необязательно, Фэйсин может сам разобраться!

— Не геройствуй. Рана на большом пальце, как ты собрался разбираться сам?

Ли Сянь осторожно вытерла кровь, скопившуюся вокруг раны, и начала перевязывать.

Она держала руку Линь Фэйсина в своей, чувствуя шероховатость. Ли Сянь прежде никогда не приходилось касаться такой огрубелой руки.

На пальцах Линь Фэйсина было несколько мозолей, которые давно превратились в приподнятые и жесткие наросты. Грубые мозоли были видны на каждом из его пальцев, особенно на коже между указательным и большим.

Большой палец, который обычно держит тетиву лука, из-за мозолей казался толще других, напоминая маленького шелкопряда.

Но сейчас его пересекал порез. К счастью, оставшиеся мозоли заменяли кольцо лучника, иначе рана была бы гораздо глубже!

У Линь Ваньюэ горели щеки. Она украдкой посмотрела на Ли Сянь, которая, опустив голову, сосредоточилась на перевязке.

Руки Ли Сянь были мягкими, как шелк. Линь Ваньюэ чувствовала, словно на тех местах, которых касались пальцы Ли Сянь, оставался нежный след атласной ленты. Это было так гладко, так приятно.

Линь Ваньюэ была напряжена до такой степени, что все ее тело одеревенело, а дыхание стало тихим и осторожным.

У нее возникло ощущение, будто Ли Сянь держит отнюдь не ее руку, покрытую старыми мозолями, а ее обжигающе горячее, безумно колотящееся сердце.

Каждое прикосновение к ее коже отдавалось мягкой щекоткой по сердцу.

Душу захлестнуло волнение. Ей так хотелось убежать, но в то же время она жаждала большего.

— Вот и все, пусть служанка обработает рану, как только вернешься в свое поместье. Рана быстрее заживет, если нанесешь мазь от колотых ран.

Ли Сянь подняла голову, встречаясь глазами с Линь Фэйсином.

Линь Ваньюэ не ожидала, что Ли Сянь так внезапно поднимет голову. Весь этот сумбур в голове и эмоции, что были отражены в ее взгляде, она обнажила на время, но не успела упрятать.

— Большое спасибо принцессе!

Линь Ваньюэ быстро отдернула руку и, развернувшись, ушла прочь, даже не потрудившись соблюсти этикет прощания.

Ли Сянь осталась на прежнем месте. Глядя на фигуру сбегающего Линь Фэйсина, она приподняла уголки губ.

Взгляд Линь Фэйсина был знаком Ли Сянь. Когда она оставалась наедине с Ли Чжуном, он часто так же смотрел на нее.

Взгляд Ли Чжуна был смелым и источал обжигающую страсть, но в глазах Линь Фэйсина мелькало нечто иное, что Ли Сянь пока не удалось расшифровать. Тем не менее, в последний момент она уловила панику в его глазах.

Как же так? Прославленный юный генерал северной границы испугался?

"Он уже знает, что я помолвлена с другим, неужели все еще носит в себе неподобающие мысли?".

Размышляя об этом, Ли Сянь вдруг поняла, что была чересчур снисходительна к Линь Фэйсину!

Его пристальный взгляд считался за оскорбление и бестактность. Но взглянув на его удаляющийся силуэт, она поняла, что на самом деле не испытывала никакого чувства презрения.

Но ведь у этого человека был скрытый порок? Неужели он все еще способен на неподобающие мысли?

Чувства Ли Сянь были несколько запутанными.

На следующий день

Только Линь Ваньюэ проснулась, как ей доложили, что кто-то прислал ей парчовую шкатулку.

Она закончила приводить себя в порядок и приказала Хуцзы принести посылку.

— Кто это прислал?

— Отправитель не сказал ничего об этом, но просил передать, что хозяин сам поймет, когда распакует.

Линь Ваньюэ кивнула.

Она открыла шкатулку и увидела внутри изящный фарфоровый бутылек и кольцо лучника.

Сердце Линь Ваньюэ подскочило. Она поставила шкатулку на столик и достала кольцо.

Она тщательно пригляделась и покрутила его в руках. Увидев, что на кольце нет линий, она поняла, что оно изготовлено из оленьего рога.

Поскольку ее правая рука была обмотана повязкой, она надела кольцо на большой палец левой руки. Оно было немного великовато.

Линь Ваньэ сжала кольцо в руке. Ее сердце снова затрепетало.

За годы стрельбы из лука на ее правом большом пальце наросла толстая мозоль, что делало его несколько толще пальца левой руки. Это кольцо из оленьего рога должно идеально подойти по размеру.

Линь Ваньюэ вдруг вспомнила, что вчера Ли Сянь, кажется, слегка сжала ее за большой палец. Ее сердце снова сделало кульбит: принцесса действительно очень заботливая...

Линь Ваньюэ, не в силах выпустить кольцо из рук, с трепетом сжимала его. В конце концов она решила пока носить его на большом пальце левой руки. Сама мысль о расставании с ним была невыносима.

Она взяла фарфоровый бутылек, откупорила красную пробку, затем поднесла горлышко к носу и уловила густой запах лекарственных трав и слабый аромат духов.

— Юй Сянь.

— Да, господин?~

— Хочу попросить тебя помочь нанести мазь.

— Хорошо, господин.

Прохладная целебная мазь равномерно распределилась на ране. Немного покалывало от боли, но прохлада успокаивала и снимала дискомфорт. Линь Ваньюэ довольно прищурилась и вздохнула: столичные лекарства все же самые лучшие.

Однако Юй Сянь узнала этот фарфоровый бутылек — мазь под названием "Бинцзи Юйгу*". Хотя она была не самая дорогой, ее ингредиенты было невероятно трудно достать, что являлось причиной нерегулярного и ограниченного производства. Вдобавок, эта мазь была не только очень эффективной при заживлении ран, но и обладала ключевым свойством, исходящим из названия, — устранением шрамов...

* 冰肌玉骨 (bīngjīyùgǔ) — плоть, подобная хрусталю и кости из яшмы

Юй Сянь смотрела на огрубевшую руку Линь Фэйсина, недоумевая про себя: не растрачивает ли Ее Величество эту мазь впустую...

Во второй половине дня Линь Ваньюэ, похлопотав в военном лагере, вернулась в поместье. Она просунула голову в комнату сяо-Байшуй, высматривая дочь.

С тех пор как у нее появилась сяо-Байшу, Линь Ваньюэ начала замечать, что малыши и в самом деле меняются изо дня в день, с изумительной быстротой.

Линь Ваньюэ обняла дочку и подняла ее высоко-высоко. Вскоре комната наполнилась смехом и радостными голосами.

В это время в будуар через двор неслась тетушка Гуй, и так совпало, что она наткнулась на Юй Сянь.

— Тетушка Гуй, куда ж Вы так спешите, а?

— Ох, дева Сянь, произошла неприятность, нужно доложить хозяину!

— И что же случилось? Хозяин возится с маленькой госпожой, у него наконец-то появилось немного свободного времени. Может, мне для начала расскажете?

— Ай... и вправду, может ты чего подскажешь.

— Здесь не самое лучшее место для разговоров, тетя Гуй~ Пойдемте со мной.

Юй Сянь отвела тетушку Гуй в укромный угол и спросила:

— Ну хорошо, а теперь расскажите, что случилось!

— Ай, вчера не принесли овощи с рынка, ну я и подумала, что это, наверное, из-за битвы. Еды в поместье пока на ближайшие два дня хватало, так что я не волновалась. Но сегодня доставщик опять не пришел! Запасы еды уже были на исходе, ну, ничего не поделаешь, взяла я, значит, немного чжу у нашего казначея и пошла на рынок сама купить все. Но как только торговцы услышали, что я понесу еду в поместье Линь, они как взбычились! И отказались продавать ее! Я у них спрашиваю, почему, а они мне язвят чего-то в ответ. С восточной стороны я направилась на запад, но так ничего и не купила, так и ткнулась носом в золу*! Дева Сянь, что скажешь, все очень плохо?

* 碰一鼻子灰 (pèng yì bí zi huī) — обр. остаться с носом; получить от ворот поворот; попасть впросак; потерпеть неудачу

— Какая неслыханная неблагодарность! Тетушка Гуй, Вы ведь еще не знаете, да? Во время вчерашнего сражения хозяин был вынужден пожертвовать несколькими простолюдинами, пойманными гуннами. Кто бы мог подумать, что за одну ночь это разлетится по всему городу!

— Ой-ой-ой, а я вчера в поместье просидела и ничего слышала об этом. Что же теперь делать? Даже самая хорошая хозяйка не сварит кашу без крупы! На кухне не хватает еды! Даже если я сегодня наскребу на ужин, завтра утром я не прокормлю столько ртов. Что ж нам есть-то теперь?!

— Тетушка Гуй, не паникуйте раньше времени. На мой взгляд, немного неуместно сообщать об этом непосредственно хозяину. Сначала доложите дворецкому. Он сам что-нибудь придумает или сообщит хозяину, и тогда у Вас будет меньше поводов для беспокойства, так ведь?

— Ай! И все же ты права. Пойду поищу дворецкого!

Глава 97

Глава 97. Безудержное желание насытиться плотью северных варваров

строчки из поэмы "Вся река красна" поэта Юэ Фэя

Ночь

Северная граница · Временное поместье старшей принцессы

Перед столом Ли Сянь неподвижно стояла на коленях Тень, подробно пересказывая все, что произошло днем в поместье Линь.

— А что по этому поводу сказал Линь Фэйсин?

— Отвечаю Вашему Высочеству. Он не придал этому особого значения, только улыбнулся и приказал всему поместью перейти пока на засоленные овощи, кашу и маньтоу.

Ли Сянь почувствовала злость, но в то же время ей стало смешно. Выражение лица у Тени оставалось спокойным, словно неподвижная вода, без каких-либо признаков эмоций.

— Как продвигается выполнение тех двух задач, которые я тебе поручила?

— Отвечаю Вашему Высочеству, первая задача уже выполнена, но наши люди могут действовать только в ночное время при слабом освещении от свечей. Необходимо остерегаться и быть незамеченными, поэтому ход выполнения затянулся. Однако частично процесс уже завершен. Для второго задания уже все подготовлено, ждем приказа Вашего Высочества.

— Вы очень хорошо поработали. Первый план будет выполнен, как только покинем северную границу, а что касается второго... благоприятная возможность подвернется, как только разберутся с гуннами, которых хочет допросить Линь Фэйсин.

— Есть!

— Мгм... по расчетам времени, пора возвращаться в столицу.

… …

— Хорошо, можешь идти. Закончи первое задание как можно скорее и будь осторожна. Если кто-то увидит, знаешь, что делать?

— Эта подчиненная знает.

— Мгм, можешь идти. Я устала.

— Слушаюсь.

Так как не удалось купить продукты, Линь Ваньюэ перевела все поместье на засоленные овощи, кашу и маньтоу. От такой доброты жители поместья лишились дара речи.

Некоторые слуги не могли этого понять. Он заместил на посту Ли Му, восстанавливавшегося после болезни, и стал названым братом генерала Пиндуна. Ему незачем было показывать свое лицо — всего-то перекинуться словом с начальником префектуры. Тогда едва ли найдется смутьян, который осмелится сказать "нет".

Но Линь Фэйсин этого не сделал. Он просто терпел несправедливое отношение к себе.

У того, кто посвятил жизнь обороне северной границы ради мира и благоденствия других людей, не было возможности поесть свежих овощей. Действительно, так жалко и так смешно!

Все слуги поместья Линь подписывали договор о предоставлении себя в собственность. Они были привязаны к поместью до самой смерти, поэтому неудивительно, что они стояли на стороне Линь Фэйсина. Но так как они были всего лишь слугами, и их положение было ничтожным, самое большее, что они могли сделать, — возмущаться между собой. Как бы они ни злились, поскольку глава поместья не возражал, им оставалось только терпеть.

Спустя три дня о нехватке еды в поместье узнал Ли Му. Он приказал привести оставшихся овец и прислал сезонных фруктов и овощей. Только тогда ситуация в поместье Линь немного поменялась в лучшую сторону.

С тех пор как Линь Ваньюэ и генерал Пиндун стали названым братьями, она уже не считалась генералом без поддержки. Знатные генералы северной границы уже давно изменили к ней свое отношение. Видя, что Ли Му протянул руку помощи, они не могли оставаться в стороне. В поместье Линь повозка за повозкой присылали продукты!

Линь Ваньюэ родилась в простой семье и одним рисом уже была довольна, поэтому еда в поместье была незатейливой, без излишеств. Но эти генералы привыкли к изысканным блюдам. Даже в суровых условиях северной границы они все равно находили способ привносить в свою жизнь роскошь. Каких только редких деликатесов они не хранили у себя в поместьях!

Впрочем, Линь Ваньюэ безоговорочно приняла все эти "дары". Таким образом, после того неприятного происшествия качество еды в поместье сразу улучшилось. Как говорится, нет худа без добра.

Что же касается тех крестьянинов-овощеводов, которые обычно доставляли овощи в поместье Линь, то, узнав, что без них поместье живет и процветает, они начали без конца сожалеть. Затем они вспомнили, что поместье Линь никогда не было придирчивым и всегда платило по справедливой цене. Постыдившись несколько дней, они приползли обратно, желая опять продавать свои овощи…

Эти люди и мизинца Линь Ваньюэ не стоили. У них с Линь Цзыту был подписан договор, но тот основательно разорвал с ними отношения и подписал контракт с другими крестьянами, у которых стал закупать партии товаров...

Но это уже другая история.

Тем временем, на седьмой день после захвата гуннских пленников Линь Ваньюэ прибыла в военный лагерь и приказала вывести их на допрос.

По странному совпадению в тот день в военном лагере присутствовали супруги Сян, Ли Сянь и Ли Чжун. Узнав, что Линь Фэйсин собирается допросить гуннов, они из любопытства решили навестить его лагерь.

Но, придя туда, они увидели поставленный посреди свободного пространства стол, который, видимо, предназначался для допроса этих семерых гуннов.

Линь Ваньюэ выбрала это просторное место, потому что здесь хранились таблички с именами погибших в бою солдат Ли. На пустой площадке стояло несколько рам, к которым были привязаны именные таблички. Каждая табличка считалась жившим когда-то солдатом.

Большой стол стоял перед этими рамами. Одетая в военное снаряжение Линь Ваньюэ, сидела к ним спиной. Когда дул ветер, сталкивающиеся друг с другом таблички издавали звонкие звуки — печальные и торжественные.

Увидев четверых пришедших людей, Линь Ваньюэ приказала поставить рядом еще четыре стула. Солдаты привели гуннов. Она окинула их взглядом: хотя они были изрядно потрепаны и истощены, их глаза горели враждебностью.

Линь Ваньюэ подумала про себя: "Неудивительно. То, что они ожесточенно сражались до самого конца, показывало их как самых выдающихся и боеспособных гуннов".

Ли Сянь, сидевшая у края, спокойно наблюдала за всем происходящим. Она заметила на столе деревянную доску и вспомнила, откуда она. Ли Сянь невольно подняла взор на Линь Фэйсина. Вспомнив об истории, которую он ей рассказал, ее охватило тяжелое раздумье.

— Пусть встанут на колени, — сказала Линь Ваньюэ стоявшему рядом разведчику, который свободно говорил на гуннском.

— Генерал хочет, чтобы вы опустились на колени!

Гунны не подчинились: они подняли крик и начали бороться.

У разведчика исказилось лицо. Он не знал, каким образом должен перевести эти слова. Однако Линь Ваньюэ лишь слегка улыбнулась и жестом руки показала, что это не нужно переводить.

Она подала рукой знак солдатам, схвативших гуннов, и они тут же достали дубинки и принялись колотить гуннов по голеням.

Ритмичные, словно капли дождя, удары дерева о плоть наносились до тех пор, пока один пленный не выдержал и упал на колени.

— Достаточно, — Линь Ваньюэ подняла руку.

Один из солдат оттащил упавшего на колени гунна в другую сторону и привязал его к столбу.

Линь Ваньюэ повернулась к Ли Сянь и Ли Шэнь:

— Ваше Высочество принцесса, невестка*. Подобное зрелище, возможно, будет... несколько отталкивающим для глаз. Быть может, вы хотите уйти?

* жена старшего брата (大嫂 (dàsǎo))

Ли Шэнь повернулась к мужу и покачала головой.

Ли Сянь тоже не сдвинулась с места. Ей необходимо было засвидетельствовать методы Линь Фэйсина, как она могла все пропустить?

Видя, что они решили остаться, Линь Ваньюэ не стала их уговаривать. Она посмотрела на оставшихся шестерых гуннов и мимоходом указала на одного:

— Отруби его голову и повесь на новую городскую стену.

— Слушаюсь.

Повинуясь приказу, солдат уволок гунна, выбранного Линь Фэйсином, в сторону, затем поднял руку и взмахнул мечом. Вверх хлынула алая кровь. Голова гунна отделилась от тела.

Все это произошло слишком быстро, и прежде чем все поняли, что произошло, гунн был уже мертв.

Совершивший казнь солдат быстро убрал меч. Он схватил откатившуюся в сторону голову за волосы, подошел к Линь Фэйсину и высоко поднял ее:

— Генерал!

— Мгм. Поручи кому-нибудь повесить ее на городскую стену.

— Слушаюсь!

Солдат ушел. Рядом с ним тянулся кровавый след свежей крови, капающей из шеи гунна.

Сян Цзинъи мельком взглянул на своего на вид ученого названого брата, а затем на свою жену, которой явно было не по себе.

— Жена, может быть, этот муж прикажет проводить тебя в поместье? — прошептал он.

Ли Шэнь, еще не оправившись от шока, смотрела на труп, истекающий кровью, и кровавый след. Ей казалось, что ее внутренности переворачиваются. Она с ужасом посмотрела на улыбающегося Линь Фэйсина, сидящего за столом, и кивнула.

Сян Цзинъи успокаивающе похлопал ее по руке и приказал своим личным стражникам проводить ее.

Прежде чем встать Ли Шэнь обратилась к Ли Сянь:

— Мэймэй, не хочешь пойти с цзецзе?

Ли Сянь решительно покачала головой. Хотя она чувствовала себя несколько неуютно, все же эти два года она "взращивала" Линь Фэйсина и неделю назад "собрала плоды", став свидетельницей его командования в битве, а сегодня предстояла другая проверка. Нынешний уровень Линь Фэйсина был чрезвычайно важен для шахматной доски Ли Сянь, как она могла уйти?

Ли Шэнь была озадачена, но ей не хотелось оставаться здесь ни на минуту, поэтому она не стала уговаривать и легкими шагами покинула это место.

Линь Ваньюэ повернула голову и посмотрела в сторону сидевших, задержав взгляд на Ли Сянь.

Пятеро гуннов наконец отреагировали и начали покрывали Линь Ваньюэ гуннскими матами. Свирепые выражения на их лицах говорили о том, как они жаждали распороть ей живот.

Но Линь Ваньюэ было наплевать. Она изогнула губы в манящей улыбке, как будто это не она только что приказала солдату убить пленника.

Она с улыбкой глядела на гуннов перед собой. Из всех присутствующих здесь никто не мог понять, что у нее на уме.

Немного погодя Линь Ваньюэ медленно подняла руку и без долгих раздумий указала пальцем на одного из гуннов:

— Обезглавить этого и повесить его голову рядом с головой его сородича.

— Есть! — двое солдат, державших гунна, потащили его на место, где убили первого. Одним движением руки и взмахом клинка была отнята еще одна человеческая жизнь.

Не успели очевидцы переварить это, как Линь Ваньюэ снова подняла руку, указывая на гунна, который сопротивлялся наиболее яростно и кричал громче всех.

— Тащи этого буйного в ту сторону, проделай ему в шее отверстие. И осторожнее, не убей сразу.

— Слушаюсь!

Солдат оттащил гунна в сторону и проткнул его шею, пустив кровь. Руки гунна были связаны за спиной, и он не мог сделать ни одного движения, чтобы зажать рану. Ему оставалось лишь бесполезно корчиться на земле и бороться изо всех сил, чувствуя, как медленно вытекает его кровь, и ожидать прихода смерти.

На лице Сян Цзинъи не дрогнул ни один мускул. Закаленный в боях, он уже давно привык к виду убийства. Вскоре он постепенно оправился от первоначального удивления и начал приходить в некоторое восхищение.

Поскольку у Ли Сянь стояла твердая цель, мало-памалу ей становились понятны намерения Линь Фэйсина, поэтому она хорошо держалась.

Однако Ли Чжуну, родившемуся с серебряной ложкой во рту, после этой череды резни стало совсем дурно.

Его лицо скривилось от ужаса, взгляд стал отстраненным. Хотя он не осмеливался смотреть на эти лежащие в крови три трупа, он боялся, что его разоблачат в трусости, поэтому ему оставалось упорствовать сквозь муку.

Глава 98

Глава 98. За смехом и разговорами утолим жажду гуннской кровью

строчки из поэмы "Вся река красна" поэта Юэ Фэя

Из оставшихся гуннских военнопленных один был привязан к столбу, другого оставили истекать кровью, а двоих обезглавили.

Через десять минут на месте допроса перед Линь Ваньюэ осталось три гунна.

Линь Ваньюэ наблюдала за тем, как их лица постепенно искажались ужасом. Ее сердце было полно ни с чем не сравнимого ликования. Накопленные за столь длительное время злоба и ненависть наконец-то нашли выход. Она так долго ждала этого дня.

Чувства, испытываемые ею во время убийств на поле боя, не могли идти в сравнение с теми, что вызывало медленное истязание врага.

Гунн, истекающий кровью, недовольно дернул ногой. Его глаза в отчаянии уставились в небо. Землю пропитала свежая кровь.

К счастью, на северной границе уже наступили холода. Сухой воздух препятствовал быстрому распространению запаха крови.

Линь Ваньюэ сидела за столом, подпирая левой рукой подбородок. Пальцы правой руки отбивали ритм на деревянной поверхности.

Связанные гунны собственными глазами видели, как безжалостно убивали их товарищей. Их изначальный гнев мало-помалу утихал.

В их сердца начал закрадываться страх.

Линь Ваньюэ, отдававшая решительные приказы с быстротой молнии, казалось, расслабилась. Она с интересом разглядывала гуннов перед собой. Уголки ее губ приподнялись в предвкушающей улыбке, а пальцы продолжали барабанить в том же ритме.

Ли Сянь посмотрела на источник звука и увидела подаренное ею кольцо из оленьего рога на большом пальце Линь Фэйсина. Оно ему все-таки подошло.

Поднялся западный ветер. Неисчислимые деревянные таблички позади Линь Ваньюэ звонко постукивали друг о друга, как будто души павших в бою воинов призывали ее совершить казнь.

— Отвечайте. Как вам удалось проскользнуть мимо пограничных укреплений и захватить тех простолюдинов?

Ветер стих.

— Генерал задал вопрос. Как вы проникли через пограничную оборону и схватили простолюдинов?!

Трое пленников молчали. Тот, что был посередине, внезапно оживился. Стесненный веревками, он начал извиваться и что-то орать в сторону Линь Ваньюэ.

Это были все те же бранные слова. Разведчик нахмурился:

— Генерал…

Линь Ваньюэ холодно фыркнула:

— Так и не ответил?

— Именно.

— Тогда продолжим! — Линь Ваньюэ хлопнула ладонью по столешнице и встала со своего места, отодвинув стол.

Обогнув его, она остановилась и повернула голову в сторону Ли Сянь, тихо вздыхая про себя. Изачально она не хотела делать все эти вещи у Ли Сянь на глазах. К тому же, она не ожидала, что та все-таки останется.

Линь Ваньюэ встала перед кричащим гунном. Не успела она и слова произнести, как он плюнул в ее сторону. Благодаря быстрой реакции Линь Ваньюэ мгновенно увернулась от плевка, затем жестом остановила двух солдат, стоявших позади гунна, приказывая пока не предпринимать никаких действий.

Ли Сянь отвернулась. Ее руки крепко вцепились в подлокотники. Она уже знала, что, как бы то ни было, эти гунны умрут. Только вот она не могла предположить, какими жестокими методами Линь Фэйсин, жаждавший кровной мести, собрался пытать этих людей…

Ли Сянь прекрасно пронимала: с самого начала Линь Фэйсин уже выбрал одного!

Тот гунн, который сдался первым и опустился на колени, и стал целью Линь Фэйсина. Его-то он и собирался допросить, остальные были лишь приманкой!

В то же время Ли Сянь увидела еще одну оболочку Линь Фэйсина: за два года мировоззрение и методы этого человека претерпели значительные изменения. Сначала он ограничил рацион пленных одной только водой, изолировал их друг от друга и запретил кому-либо вступать с ними в контакт. Это был самый эффективный способ нагнетения силы воли. Затем он выбрал самого слабого, предоставив ему наблюдать за тем, как шестеро собратьев подвергаются жестоким пыткам и умирают. Поистине превосходный маневр, который привел не только к физическому истощению, но и ударил по моральному духу!

Этот человек предпочел смириться с несправедливым к себе отношением, чем спорить с простолюдинами. Этот человек приказал всему поместью перейти с ним на засоленные овощи и не оказывал давление на простых людей. Кто бы мог подумать, что, обладая доброй натурой, он воспользуется такими методами!

— Аааааа!!! — истошный крик вывел Ли Сянь из размышлений.

Она невольно задрожала и машинально повернула голову на звук, но тотчас же отвернулась.

Линь Фэйсин собственноручно сломал гунну палец.

Ли Сянь почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она подумывала уйти, но упорно сидела на месте. И все же — почему так? Даже уму Ли Сянь это было непостижимо.

Крики, душераздирающие крики, один громче другого!

Даже просто слыша все это, Ли Сянь чувствовала страдания и отчаяние, которые испытывал гунн.

Тем временем, на фоне этих воплей в голове Линь Ваньюэ проносились сцены из деревни Чаньцзюань. Оттуда, где она родилась. Оттуда, где выросла. Оттуда, где был ее родной дом!

Это место нельзя было назвать процветающим. Но чего только стоит тот прозрачный ручеек с плавающими в нем рыбками. Под голубым небом громоздились большие горы, где они с младшим братом играли и затеивали шалости.

Но всего за один день всего этого не стало!

Ручеек обагрился кровью. Глинобитные стены обвалились. Куда ни кинешь взгляд — всюду царило полное запустение и мертвая тишина. Железный запах крови пропитал воздух. Через каждые несколько шагов она натыкалась на останки людей, которых знала. Сто восемнадцать трупов, сваленных в кучу!

Большой костер, трупный запах. Этот запах, эта температура, эта сцена — с тех пор все это стало кошмарным сном, который преследовал ее четыре года.

Одним махом Линь Ваньюэ сломала все десять пальцев пленника. У глядевшего на нее гунна, чье лицо залили слезы и сопли, более не горело вызова в глазах. Лишь страх и раскаяние!

Линь Ваньюэ отряхнула руки и отошла в сторону. Гунн начал хныкать и бормотать что-то отрывистое и невнятное.

— Генерал, этот гунн, кажется, признается... — на лице разведчика промелькнула радость, он был готов начать переводить.

Однако Линь Фэйсин нахмурил брови и поднял руку, останавливая разведчика.

Закончив говорить, гунн продолжал всхлипывать от боли. Линь Фэйсин вытащил клинок, висевший на поясе стоявшего поблизости солдата.

"Ш-шух" — лицо гунна, которому сломали пальцы, пересек косой кровавый след.

— У тебя уже была возможность!

Гунн безвольно упал, умирая с открытыми глазами и выражением недоумения. Он ведь начал сознаваться…

— Отрубить ему голову и повесить на городской стене.

— Есть!

Солдаты быстро оттащили тело гунна в сторону.

Перед Линь Ваньюэ осталось двое пленников.

— Принеси чашу.

— Слушаюсь!

Личный стражник шустро сбегал за несколькими чашами.

Линь Ваньюэ взяла одну и протянула другую руку:

— Подай мой кинжал.

— Слушаюсь!

Пустая чаша и острый кинжал.

Гунны голодали уже неделю. Веревки врезались в кожу, вдобавок, мертвой хваткой сжимали два сильных солдата. Даже если гунны поняли намерения Линь Ваньюэ, они ничего не могли поделать и просто смотрели.

Линь Ваньюэ вскрыла вену на шее гунна и подставила чашу.

Он начал сопротивляться, но один из солдат тут же схватил его за голову, обездвиживая. Гунну оставалось только слушать звук своей стекающей крови, пока она не наполнила чашу.　　

Линь Ваньюэ поднесла эту чашу второму гунну:

— Ну же, отведай вкус себе подобного!

Разведчик перевел. На лице гунна появился испуг, и он отвернулся.

Лицо Ли Чжуна перекосилось еще сильнее. Наконец он не выдержал и громко закричал:

— Чего, в конце концов, собирается добиться генерал Линь такими методами?!

Все взгляды сразу же устремились на Ли Чжуна. Линь Ваньюэ прервалась и, повернув к нему голову, спросила:

— Что шицзы имеет в виду?

— Если генерал Линь хочет допрашивать, так пусть допрашивает. В чем смысл изводить их пытками? Если генерал не собирается допрашивать, почему бы просто не даровать им быструю смерть?

— Хахахахахахахааа... — Линь Ваньюэ рассмеялась, как будто услышала забавную остроумную шутку. С чашей крови в руках она подошла к Ли Чжуну чуть ли не вплотную. Если бы он встал, то непременно стукнулся бы головой о чашу с кровью или нечаянно наткнулся бы на сверкающий кинжал в руке Линь Фэйсина.

Ли Чжун почувствовал запах крови. С трудом подавив тошноту, он встретился взглядом с Линь Фэйсином.

Один смотрел сверху вниз, а другой, задрав голову, смотрел вверх. Разница в соотношении сил была очевидна.

Линь Ваньюэ пронзила Ли Чжуна холодным взглядом.

— Шицзы спрашивает меня, чего я пытаюсь добиться этим? Хах…

Линь Ваньюэ смотрела прямо в глаза Ли Чжуну. Под всеобщим пристальным вниманием она медленно подняла чашу с кровью и сделала глоток.

— Вот что они мне должны! Как Вы думаете, чего я добиваюсь?

— Ты... Ой…

Видя, как Линь Фэйсин взял и выпил человеческую кровь прямо перед ним, Ли Чжун не мог больше терпеть. Он оттолкнул Линь Фэйсина, и чаша тяжело рухнула на пол, разбрызгивая повсюду кровь.

— Огх... б-б-бб… — Ли Чжун сорвался и отбежал едва ли на несколько шагов, как тут же согнулся пополам и извергнул рвоту. Придя немного в себя, он понял, что показал себя не с лучшей стороны и неподобающе для знатного общества. Взмахнув рукавом, он ушел, не оборачиваясь!

Ли Сянь покрылась мурашками. От нее не ускользнул промельк глубокой печали в глазах Линь Фэйсина.

От блеванувшего Ли Чжуна у Линь Ваньюэ, казалось, угас пыл. Она обернулась и громко приказала:

— Выволоките двоих гуннов на рынок. Разденьте их, свяжите тончайшими рыболовными сетями как можно плотнее и нанесите тысячу порезов. Даже если они умрут, продолжать до тех пор, пока порезов не будет ровно тысячу! Затем отрубите им головы и повесьте на городской стене.

— Есть!

— А этого заприте. Смотрите за ним внимательно, не дайте ему умереть!

— Слушаюсь!

— Дагэ, принеси невестке мои извинения. Это и вправду было неучтиво с моей стороны. На днях Фэйсин навестит вас и извинится.

— Хахахахаха! — Сян Цзинъи рассмеялся, вставая со стула. Он похлопал Линь Фэйсина по плечу и ответил: — Необязательно, милый брат. Твоя невестка всего лишь женщина, это нормально, что ей невыносимо смотреть на такие вещи. Однако сегодня дагэ посмотрел на тебя новыми глазами. Дагэ всегда казалось, что в тебе слишком много от ученого, но сегодняшее показало, что дагэ слишком много надумал. Сегодня ты устроил мне хорошее представление, и теперь, пожалуй, я вернусь к жене. Откланиваюсь!

Сян Цзинъи почтительно попрощался с Ли Сянь и покинул площадку допроса.

— Вы все свободны!

— Есть!

Остались только Линь Ваньюэ и Ли Сянь.

— Та мазь... и кольцо для стрельбы из лука. Благодарю принцессу.

Ли Сянь мило улыбнулась.

— Кольцо подошло?

— Да. О кстати, я должен кое-что вернуть принцессе.

Линь Ваньюэ вынула из-за пазухи шелковый платок и протянула его Ли Сянь.

Та, опустив голову, посмотрела на платок, но не взяла.

Линь Ваньюэ испуганно вздрогнула и суетливо скомкала платок, тараторя:

— Простите, я не знал... я верну его в следующий раз, когда он будет чистым!

— Хорошо, — Ли Сянь кивнула.

Линь Ваньюэ уже выстирала этот платок дочиста и хранила его в надежном месте за пазухой, но после всего этого беспорядка на него каким-то образом попала кровь...

— Фэйсин, не мог бы ты сказать мне, ради чего ты делал все это? — Ли Сянь серьезно посмотрела на Линь Фэйсина. Она не верила, что он устроил все это только для того, чтобы выплеснуть свою ненависть.

Линь Фэйсин тоже посерьезнел.

— Вообще я все эти дни искал случая рассказать Вам кое о чем. Я подозреваю, что кто-то из двора вступил в сговор с гуннами, намереваясь подорвать власть на северной границе...

Глава 99

Глава 99. Алые губы | Бессонная ночь

Ли Сянь тихо спросила:

— Почему Фэйсин так думает?

— По правде говоря, я начал подозревать это с тех пор как пропала провизия. Это насколько же велико количество зимних запасов, если они были предназначены для армии в более сотни тысяч человек? Как без достаточной помощи людей со стороны можно провернуть схему с бесследным исчезновением такого количества провизии? Я доверяю главнокомандующему, однако... — Линь Ваньюэ хотела продолжить, но сделала паузу.

— Фэйсин может говорить все, что у него на уме. Я обещаю, никто об этом не узнает.

— Однако действия Его Величества наталкивают на некоторые размышления. Столько припасов было утеряно, но Его Величество даже не отдал приказа о расследовании. Всего лишь наказал главнокомандующего сотней военных ударов. После этого я тщательно все обдумал и пришел к выводу, что сотня ударов — это предупреждение. Другими словами, Его Величество уже догадался, кто "разграбил" эти запасы, и главнокомандующий тоже. Даже не определив точно, кто злоумышленник, у них все равно было общее представление о его личности. При тщательном расследовании все тайное стало бы явным. Если бы Его Величество приказал провести полномасшатбное расследование, злоумышленнику негде было бы укрыться, но Его Величество этого не сделал. Поэтому ничего не сходится. Первоначально я подумал, что, возможно, принятые меры были направлены на то, чтобы не беспокоить армию и не наводить панику на простых людей, и что Его Величество уже провел тайное расследование. Но несколько дней назад я, воспользовавшись половиной печати главнокомандующего, приказал принести все записи, документирующие важные события северо-запада, и не обнаружил никаких официальных документов с секретными расследованиями пропавшей провизии. Вот я и задался вопросом: кто способен склонить Его Величество идти на такое? Я думаю…

В глазах Ли Сянь что-то проблеснуло. Она смотрела на Линь Фэйсина, ожидая ответа.

— Я думаю, что это один из принцев. Это бы все объяснило. Вступление в сговор с гуннами и присвоение провианта — серьезное преступление, караемое смертной казнью. Его Величество заботился о своих сыновьях, он сознательно помогал скрыть это.

— Фэйсин... ты ведь знаешь, что очень опасно самолично проводить такие тайные расследования?

Линь Фэйсин иронично усмехнулся.

— Не знаю! Но знаю то, что многочисленная армия защищала северную границу ценой своих жизней, главнокомандующий полжизни провел на границе, а гунны — всего лишь волки, скрывающиеся к северу от страны Ли. Но на самом деле есть некто, обезумевший от жажды власти до такой степени, что поставил на карту жизни более чем сотен тысяч солдат и неисчислимые жизни простолюдин. К тому же, Его Величество… — Линь Ваньюэ проговаривала это рассерженным тоном, ее голос дрожал. Внезапно тирада остановилась.

Два тонких нежных пальца вовремя коснулись губ Линь Ваньюэ. Поток слов, застоявшихся внутри, поток мыслей, от которых праведным негодованием кипела кровь, вдруг прервался.

Втянув воздух, она почувствовала слабый и приятный аромат.

Мягкое, ласковое ощущение поверх губ.

Холод. Словно лед.

Линь Ваньюэ обомлела. Ее сердце зашлось в бешеном непрерывном ритме. Тело напряглось и одеревенело, а разум стал совершенно пустым. В одно мгновение она забыла все, что хотела сказать. Округлив глаза, она с ошеломлением смотрела на Ли Сянь, которая стояла очень близко.

Ли Сянь слегка нажала на губы Линь Ваньюэ, и в ее глазах мелькнул упрек. Она заговорила шепотом, который могли услышать лишь они вдвоем:

— Шшш... я знаю, что с тобой обошлись несправедливо, но эти слова сродни измене. И я не позволю им выйти из твоих уст.

Сказав это, Ли Сянь убрала прохладные пальцы с губ Линь Ваньюэ и сделала шаг назад.

Атмосфера стала до странного спокойной.

Спустя некоторое время Ли Сянь наконец промолвила:

— Эта принцесса*... я просто спохватилась. Надеюсь, Фэйсину не покажется это странным.

* здесь Ли Сянь сначала использовала формальный способ обращения к себе 本宫 (běngōng), прежде чем вернуться к обыденному, который использует только с членами семьи и Линь Ваньюэ

Линь Ваньюэ тихо вздохнула. Она покачала головой и ответила:

— Я знаю, принцесса хотела как лучше. Этот военный лагерь... не совсем чист.

Сердце Ли Сянь дрогнуло. Ощущение тревоги, которого у нее не было уже много лет, резко стеснило грудь.

К счастью, ее выражение лица оставалось непоколебимым. Она не обнажила признаков беспокойства.

Видя, что Ли Сянь замолчала, Линь Ваньюэ, не заметив ничего странного, продолжила:

— Вам необязательно скрывать что-то в тайне и от меня. Хотя я не знаю, кто злоумышленник, эти люди могли перевозить провизию на виду у всех. Но разве на северной границе мог произойти недосмотр?

От объяснения Линь Фэйсина подскочившее сердце Ли Сянь наконец утихомирилось. Все в порядке...

— Фэйсин, ты ведь понимаешь, что чрезмерное упрямство легко ломает людей?

— Понимаю. Главнокомандующий обучал меня этим основам. Но я никому не говорил о своих догадках. Сегодня... во всяком случае, когда принцесса поедет в столицу, непременно будьте очень осторожны. Своевременно обсудите все с наследным принцем и заранее ко всему подготовьтесь.

Ли Сянь усмехнулась и спросила:

— Неужто твою голову занимает не одна северная граница?

Линь Ваньюэ снова тихо вздохнула. Она нахмурилась и ответила:

— Два года назад Вы мне рассказали, как Вам тяжко приходится во дворе, и идти вперёд и отступать ― одинаково плохо*. Сначала я не мог понять, каково это. Я думал, что раз у людей течет одна кровь, даже в конфликтных ситуациях они будут ценить родственные чувства... За все эти два года, что мы не виделись, я прочитал немало книг и находился под наставничеством у главнокомандующего. Впоследствии, столкнувшись с этим делом о провизии, я убедился, что тогда Вы мне не врали.

* 进退维谷 (jìn tuì wéi gǔ) — обр. в знач.: не податься ни туда ни сюда, ни вперёд ни назад; оказаться в безвыходном положении

— Спасибо.

От этой внезапной благодарности Линь Ваньюэ стало немного неловко, но она все же собралась с духом и решительно сказала:

— Вам не о чем волноваться. У северной границы есть главнокомандующий... и я, пока принявший командование на себя. Небеса не обрушатся.

Снова поднялся западный ветер, раскачивающий деревянные таблички и развевающий волосы Ли Сянь. Линь Ваньюэ сдвинулась так, чтобы заслонить ее от ветра.

— У принцессы очень легкая одежда. В это время года на севере после полудня становится холодно. Я провожу принцессу обратно.

("Ваши руки такие ледяные")

— Хорошо. Благодарю Фэйсина.

Ли Сянь села в малый паланкин, а Линь Фэйсин, оседлав Лунжаня, поехал вперед.

Двум пленным гуннам на базарной площади уже нанесли тысячи порезов. Их вопли долетали до всех улиц поблизости.

Когда зеваки, пришедшие посмотреть, узнали, что это приказал сделать Линь Фэйсин, их пробила дрожь.

Кто только в Янгуане не распространял слухов о нем? Начиная с того, что у него "не стоит", заканчивая интрижкой с Юй Вань. Теперь и наделали шуму из-за его приказа поубивать невинных простолюдинов. Никто не знал, от кого именно пошли слухи, но они все поголовно устроили Линь Фэйсину бойкот...

Они смотрели, как этих гуннов раздевают догола, а затем туго обматывают рыболовными сетями. В руке палач держал острый кинжал. Кусочек за кусочком он срезал плоть с пленников. Один из гуннов потерял сознание где-то в середине процесса, и только когда он очнулся, казнь возобновили. Они не продержались до конца и испустили дух, но палач, следуя приказу Линь Фэйсина, продолжал вырезать до тысячи порезов...

На городской стене, покачиваясь на ветру, висело шесть голов.

Вот какие приказы отдал этот молодой генерал...

Таким образом, горожане начали испытывать страх. До этого они считали Линь Фэйсина юнцом, которому еще и двадцати не исполнилось. Массовые проступки остаются безнаказанными, поэтому они говорили все, что думали. И поскольку Линь Фэйсин не предпринимал ответных действий, некоторые люди начали наглеть.

Но, увидев это ужасное зрелище, они наконец поняли. Каким бы юным ни был Линь Фэйсин, уж его-то не запугать и не унизить, как им заблагорассудится…

Без сомнения, гунны были ненавистны. Да и кто только из живущих в пограничном городе не ненавидел их?

Но став свидетелями зверского убийства этих двух пленных, некоторые не могли не испытать жалости к врагу. Порой человеческую природу действительно сложно объяснить…

Линь Фэйсин, сидевший на крупном коне, был облачен в военную одежду. Его волосы были аккуратно зачесаны назад и стянуты черной лентой на макушке. Строгая форма, величественная осанка!

Копыта стучали по вымощенной голубым камнем дороге. Конь двигался не очень быстро, но горожане отступали один за другим, освобождая для Линь Фэйсина пространство. Возможно, это объяснялось развернувшейся на площади казнью.

В пяти шагах позади Лунжаня четверо человек несли небольшой паланкин — незатейливый, без узоров. Никто бы не догадался, кто сидит внутри.

В стране Ли любой мужчина, обладающий властью и высоким социальным статусом, ездил верхом или сидел в карете. А если уж в паланкине, то в просторном. Малые паланкины предназначались исключительно для женщин.

Это вызвало любопытство у прохожих: сейчас Линь Фэйсин был подобен солнцу в зените*. Что же за женщина находилась в паланкине, имея честь быть сопровождаемой Линь Фэйсином...

* 如日中天 rú rì zhōng tiān — обр. в знач.: в полном расцвете сил, находиться в зените славы

Но на сей раз народ стал более сдержанным. Никто больше не осмеливался сплетничать в открытую: либо держали язык за зубами, либо обсуждали все с собственной семьей за закрытыми дверями.

Линь Ваньюэ проводила Ли Сянь в поместье и вежливо отклонила приглашение немного погостить.

Перед уходом она, вспомнив кое о чем, понизила голос и сказала Ли Сянь:

— Ах да, я послал разведчиков. С вопросом о том, каким образом гунны захватили в плен простолюдинов, я немного повременю, пока не допрошу последнего гунна. Что касается того, был ли человек, причастный к этому и прошлому инциденту, одним и тем же лицом, я пока подтвердить не могу. Как только у меня будут новые известия, я обязательно расскажу об этом принцессе. Может быть, принцесса поймет что к чему.

— Хорошо.

— В таком случае Фэйсин прощается!

— Счастливого пути.

Линь Ваньюэ покинула временное поместье Ли Сянь и сразу же отправилась к генералу Пиндуну, чтобы преподнести Ли Шэнь подарок в качестве извинений.

Сян Цзинъи был вне себя от радости. Он приказал приготовить кушанья и вино и велел Линь Фэйсину остаться на ужин.

Напившись и наевшись вдоволь, "братья" перешли в кабинет. Сян Цзинъи, почувствовав внезапный порыв, приказал принести ящик с песком. Вместе с Линь Фэйсином они начали разрабатывать стратегии.

Один разместился на западе, другой — на востоке. Их приемы ведения боя и концепции разительно отличались. Эта битва затянулась до полуночи!

Уже не имело значения, чем она закончилась. В процессе этого занятия братья обменялись большим количеством новых идей, что было очень полезно для командования войсками!

В конце концов Сян Цзинъи проводил Линь Фэйсина до двери. Напоследок он достал из-за пазухи завернутую в шелк книгу и вручил ему:

— Син-ди*, эту книгу "Искусство командования войск" написал мой отец. Этот глупый братец ее уже назубок знает. Теперь мы с тобой названые братья. Хоть и не кровные, но все же это нечто большее. Дагэ восхищается сильной волей и честностью Син-ди, поэтому я дарю ему эту книгу. Надеюсь, Син-ди она пригодится.

* 弟 (dì) — младший брат

Линь Ваньюэ приняла "Искусство командования войск" обеими руками и сердечно поблагодарила Сян Цзинъи:

— Этот подарок от дагэ Фэйсин будет помнить до конца своей жизни.

— Ха-ха-ха! Поздно, иди уже.

Счастливая Линь Ваньюэ вернулась в свое поместье. Попроведав уже крепко спящую сяо-Байшуй, она ушла в свою спальню и легла на кровать. Однако никоим образом не могла заснуть.

Линь Ваньюэ протянула руку и коснулась своих губ. Тот момент снова и снова всплывал в голове. Она беззвучно рассмеялась.

Линь Ваньюэ ворочалась с боку на бок до тех пор, пока на востоке не забрезжил рассвет!

На следующий день, едва засветало, из военного лагеря выехал солдат!

Линь Ваньюэ, впопыхах одевшись, встретила его. Солдат робко опустился на колени:

— Докладываю генералу... оставшийся пленный гунн... прошлой ночью он умер прямо в своей тюремной камере.

Глава 100

Глава 100. Могила героя и царство нежности

Cолдаты и тюремные стражники стояли на коленях.

Мертвого уже несколько часов гунна вынесли из камеры и положили на деревянную доску.

После осмотра трупа было установлено, что он умер от удушья. На шее у него отчетливо проявлялись пережатые участки кожи...

Нависла пугающая тишина. Слышалось потрескивание пламени на факелах. Осмотрщик трупов отступил в сторону.

Линь Ваньюэ посмотрела на труп с багрово-фиолетовым оттенком лица и выпученными глазами. Его и вправду задушили.

— Вас тут довольно много, и все же его каким-то образом задушили прямо у вас под носом. Неужели никто из вас ничего не услышал?

В голосе Линь Ваньюэ гремела ярость, глаза метали молнии.

— Генерал, смилуйтесь, не гневайтесь...

— Кто-нибудь подозрительный приближался к тюремной камере?

— Этот…

— Или даже входил туда?!

— Да... да, прошлой ночью там был один из личных стражников генерала, Гун Боюй.

— Ну? И что он делал?!

— Он... — выражение лица тюремного стражника скривилось, когда он посмотрел на Линь Фэйсина. Он хотел что-то сказать, но сдержался.

Это еще больше разозлило Линь Ваньюэ. Она вытащила поясной клинок. Чаша на столе была расколота надвое.

— Говори быстрее!

— С-слушаюсь!

Надзиратель был напуган до такой степени, что поклонился несколько раз, ударяясь головой об пол. Наконец выпрямившись, он ответил:

— Гун Боюй сказал... что раз генерал сказал, что последний гунн крайне важен, нельзя позволять ему умирать от голода, поэтому принес ему маньтоу…

— Привести ко мне Гун Боюя немедленно! Нет, я сам пойду к нему!

Взяв с собой два отряда, Линь Ваньюэ помчалась к лагерной палатке Гун Боюя. На месте ей сообщили, что он вернулся домой на выходные. Линь Ваньюэ со своими людьми направилась прямо в его поместье.

Заспанный привратник начал медленно открывать главные ворота. Бянь Кай не вытерпел и сам распахнул их пинком. Два вооруженных отряда солдат ворвались во двор Гун Боюя.

— Эй, вы... вы кто вообще такие?

— Открой свои песьи глаза пошире и всмотрись хорошенько. Перед тобой заместитель главнокомандующего генерал Линь Фэйсин! Где Гун Боюй?

Услышав это, привратник сразу же упал на колени и громко крикнул:

— Этот ничтожный слеп и не оказал должного уважения! Наш хозяин сейчас спит. Этот слуга проведет вас к нему.

Привратник шел впереди быстрыми шагами. Линь Ваньюэ с мрачным выражением лица следовала за ним. Подойдя к спальне Гун Боюя, солдаты толкнули дверь, которая оказалась заперта.

Линь Ваньюэ бросила стоявшему рядом стражнику взгляд. Тот все понял без слов и тут же пнул дверь, что та с грохотом распахнулась.

… …

Увиденное пригвоздило к месту всех, включая Линь Ваньюэ.

— А! Господин... — громко воскликнул привратник и вбежал в комнату.

Гун Боюй был повешен. Неизвестно, было это намеренно или нет, но труп висел прямо перед дверью, чтобы его нашли сразу же!

Гун Боюй был мертв уже много часов. Лицо — багрово-фиолетовое, глаза выпучены, а язык торчит наружу. Его состояние было аналогично состоянию того гунна.

— Генерал, — приглушив голос, позвал Бянь Кай…

После короткого раздумья руки и ноги Линь Ваньюэ словно бы закостенели от холода. Она быстро отадала распоряжение:

— Спустите его вниз, найдите осмотрщика трупов. Двое останутся здесь на страже, остальные за мной!

Поспешно покинув резиденцию Гун Боюя, Линь Ваньюэ с солдатами направились в лагерь разведчиков.

Там командир батальона разведчиков сообщил, что вчера вечером его вызвал Гун Боюй и, сказав, что находится под командованием Линь Фэйсина, возьмет одного разведчика для проведения опроса.

Когда Линь Ваньюэ услышала эту новость, в ее груди начал медленно разгораться огонь, который невозможно было ни выпустить наружу, ни погасить.

В конце концов был обнаружен труп разведчика, повешанный в бамбуковой роще на юге Янгуаня.

Эта роща находилась менее чем в ста шагах от поместья Линь Ваньюэ...

Последний пленный гунн был мертв!

Гун Боюй повесился, страшась наказания за свой поступок!

Разведчика повесили в бамбуковой роще у дома Линь Ваньюэ. Он умер в точности как двое предыдущих!

Как гунны сумели беззвучно миновать пограничные укрепления и похитить простолюдин Ли?

В конечном итоге это превратилось в смутный и необъяснимый тупик.

Этот инцидент заставил Линь Ваньюэ почувствовать небывалое бессилие. Казалось бы, она сосредоточила все свои силы и ударила по мешку хлопка. Однако под массой хлопка скрывались острые ножи, что порезали ее до сильного кровотечения!

Ее быстрые и решительные действия, разгром гуннов, захват живых пленников, психологические атаки, запугивания...

С самого начала она полагала, что соберет хоть каплю полезной информации и добьется результатов для блага Ли Сянь, чтобы той заранее принять меры предосторожности. И чтобы оправдать доверие Ли Сянь, она хотела преподнести все это как свадебный подарок.

В результате, когда оставалось сделать всего один рывок, она потерпела крах.

В этот же день Линь Ваньюэ отложила все свои дела и приказала, чтобы на следующий день ей доложили обо всем, кроме военных действий.

Она бесцельно бродила по улицам, обуреваемая множеством мыслей.

— Ай-яй, господин шицзы, господин шицзы, это ведь Вы тот прославленный шицзы Пинъянхоу, будущий фума старшей принцессы, господин Ли Чжун?

Линь Ваньюэ подняла голову и увидела Ли Чжуна с золотой повязкой на лбу и белой нефритовой заколкой на голове, облаченного в роскошное ханьфу с широкими рукавами. Слева на поясе висел клинок и мешочек с благовониями. Совершенен, как божество.

Его сопровождало два отряда столичных стражников в количестве двадцати человек, которые также не отставали во внешнем великолепии, навевая трепет на прохожих!

Владелец лавки сладких супов* преградил Ли Чжуну путь. Один из стражников тут же наставил на него клинок, но Ли Чжун остановил его.

* 糖水 (tángshuǐ) — кантонский десерт по типу сиропа

И тут Ли Чжун заметил Линь Фэйсина. Однако восхищенные восклицания владельца лавки вселили в него уверенность, и он приказал своим стражником отступить. С доброжелательным выражением лица он сказал:

— Да, это я. Могу я поинтересоваться, что Вам нужно?

— Ай-яй-яй, сама богиня благословила меня, и я наконец-то узрел воочию истинное лицо господина шицзы. Молва о том, как господин шицзы возмущался несправедливостью к простолюдинам, пойманным гуннами, разнеслась по всему городу. Этот ничтожный восхищается господином шицзы и молил небеса дать мне возможность лично встретиться с господином шицзы! И вот, это в самом деле сбылось!

— Ха-ха-ха-ха... — услышав эти слова, Ли Чжун громко расхохотался, запрокинув голову.

Владелец лавки снова начал заискивать:

— Господин шицзы так добр и великодушен. Этот ничтожный бездарен, но умеет готовить сладкие супы, коих рецепты передаются из поколения в поколение. Соизволит ли господин шицзы отведать чашу?

— Ладно! Этот молодой господин попробует твой суп!

— Айо, это такая большая честь для моей семьи. После того, как господин шицзы отведает это скромное блюдо, завтра же этот ничтожный прикажет написать об этом на деревянной табличке и повесить ее на стену. Отныне эта вывеска станет семейной реликвией!

— Ха-ха-ха... — Ли Чжун громко рассмеялся, искоса поглядывая на стоявшего неподалеку одинокого Линь Фэйсина. В этот момент его распирало от гордости.

Он махнул рукой, и два отряда стражников тут же заполонили лавчонку.

Линь Ваньюэ бесстрастно наблюдала за этим действом. Она дернула уголком губ, желая улыбнуться, но так и не смогла этого сделать.

Оставалось лишь идти дальше.

Когда она уже проходила мимо лавки, Ли Чжун вдруг окликнул ее:

— Ооо, а это случаем не генерал Линь? Неужели сегодня так мало работенки, раз прохлаждаетесь по улицам, а?

Линь Ваньюэ остановилась и почтительно сложила руки в знак приветствия:

— Чжун шицзы.

— Не хочет ли генерал Линь чашу сладкого супа? Я угощаю.

Владелец лавки подал суп к столу Ли Чжуна и сказал:

— Наша маленькая лавка не вместит такого великого человека, который глазом не моргнув убивает ни в чем не повинных людей! Если наш суп съест кто-то вроде этого человека, боюсь, я перестану его продавать. Господин шицзы, пожалуйста, передумайте!

Ли Чжун, услышав эти слова, заулыбался от уха до уха. Сам он не стал возражать. Он поднял миску супа и сделал глоток, все это время искоса поглядывая на Линь Фэйсина.

Слова владельца лавки прошлись ножом по сердцу Линь Ваньюэ.

Она улыбнулась Ли Чжуну и, сделав шаг вперед, покинула это место.

Из-за спины донесся голос Ли Чжуна, расхваливающий десерт.

Линь Ваньюэ продолжила прогулку в одиночестве. Новый Янгуань в ближайшем времени должны достроить. Повсюду кипела жизнь, город процветал. Его площадь увеличилась в несколько раз. В некоторых местах еще не проложили дорогу, но этого Линь Ваньюэ было достаточно, чтобы увидеть, как этот город будет выглядеть в будущем.

Любуясь улицами, она улыбнулась. Этот город был плодом вдохновения, которое завладело ею после поездки в Тяньду. Новый Янгуань был возведен совместными усилиями многочисленной северной армии и кропотливым трудом бесчисленных рабочих.

После бесцельного блуждания еще некоторое время Линь Ваньюэ внезапно окликнули:

— Куда направляется генерал Линь?

Она резко повернула голову и увидела дворцовую служанку Ли Сянь, сяо-Цы. Оглядевшись вокруг, она вдруг осознала, что случайно забрела в район временного поместья Ли Сянь...

— Приветствую Сяо-Цы-цзе. Я... просто прогуливался.

Увидев почтительный жест приветствия, сяо-Цы прикрыла улыбку изящными пальцами и сказала:

— Эта служанка не смеет принять любезность генерала. Вы вышли на прогулку? Как удачно вышло, а наше Высочество как раз распорядилось приготовить вкусную выпечку. Пирожные уже испекли, не хочет ли генерал зайти и попробовать?

— Я…

Это предложение ввело Линь Ваньюэ в искушение. Она уже по горло была сыта сомнениями и несправедливым отношением к себе. Ей действительно хотелось увидеть Ли Сянь, вот только...

Линь Фэйсин не сдвинулся с места, но сяо-Цы все равно была полна энтузиазма. Она спустилась с лестницы и встала перед Линь Фэйсином:

— Наше Высочество часто вспоминала генерала и говорила, что Вы были не только ее дорогим другом, но и спасителем. Если Ее Высочество узнает, что Вы проходили мимо ее поместья и даже не зашли в гости, она упрекнет эту служанку за неучтивость. Давайте, заходите.

— В таком случае, повиновение Фэйсина будет высшим проявлением вежливости.

Линь Ваньюэ последовала за сяо-Цы в дом. Войдя в главные ворота, Линь Ваньюэ не удержалась и расплылась в улыбке.

Сяо-Цы молча провела Линь Фэйсина через множество поворотов и вошла в гостиную. Ли Сянь уже сидела там, как будто заранее знала, что кто-то нанесет ей визит. На столе стояло несколько тарелок со свежеиспеченными пирожными.

— Ваше Высочество, эта служанка увидела генерала Линя, проходившего мимо поместья. Прямо-таки совпадение. Как Вы думаете, возможно ли, что генерал Линь учуял свежую выпечку и пришел сюда по запаху?

Восемь дворцовых служанок в смущении заулыбались. Ли Сянь тоже усмехнулась:

— Совсем от рук отбилась. Хоть мы и не во дворце, ты все равно должна соблюдать хоть какие-то приличия, как полагается служанке.

— Поучения Вашего Высочества справедливы, эта служанка поняла свою ошибку, — без малейшего следа страха на лице сяо-Цы улыбнулась и поклонилась Ли Сянь.

Линь Ваньюэ молча наблюдала за этой идиллической сценой хозяйки и служанки. На ее сердце потеплело.

— Фэйсин, пожалуйста, присаживайся. Я сегодня в отличном настроении, и приказала испечь пирожных. Как раз думала послать тебе немного, но тебе предоставился счастливый случай полакомиться.

Линь Ваньюэ шагнула в сторону Ли Сянь и, бросив взгляд на столик, зависла: на тарелке лежали те же самые пирожные, которые Ли Сянь впервые подарила ей два года назад в военном лагере.

Глава 101

Глава 101. Откуда известно, что утрата в начале пути не обернется удачей к его концу?

На северной границе этикет соблюдался не столь строго, как при дворе.

Дворцовые служанки принесли столик для Линь Фэйсина и поставили на него тарелки со свежеиспеченными пирожными.

На маленькой печи заваривался чай. На полу стояла жаровня, курильница испускала тонкий дымок.

Линь Ваньюэ сидела напротив Ли Сянь. Одна за другой служанки покинули гостиную, оставив Линь Ваньюэ и Ли Сянь наедине.

Ли Сянь сделала глоток чая из своей чашки, медленно поставила ее обратно и приподняла широкий рукав, указывая жестом:

— Фэйсин должен попробовать их, пока они еще не остыли.

Линь Ваньюэ вняла ее приглашению. Она взяла пирожное из искусной нефритовой росы и положила его в рот. Текстура оказалась мягкой и клейкой, а на вкус не слишком приторной. Сладость тут же растаяла во рту, наполняя его ароматом нефритовой росы, которая росла только в окрестностях столицы.

Ли Сянь с улыбкой на лице смотрела на то, как Линь Фэйсин потянулся именно к искусной нефритовой росе, не выпив ни капли чая. От вида Линь Фэйсина с прищуренными глазами, походившего на укравшего свежую рыбу кота, в ее сердце вдруг возникло необыкновенное чувство: она видела, как Фэйсин командует войсками, видела его железную хватку. Но кто бы мог подумать, что этот человек такой проглот?

Несмотря на приученность к строгому дворцовому этикету, когда Ли Сянь увидела Линь Фэйсина, непринужденно наслаждающегося сладостями, ей вовсе не показалось это чем-то грубым и невоспитанным. Напротив, ей очень нравилось смотреть на это.

Ли Сянь тихо сидела напротив Линь Фэйсина, наблюдая за тем, как он наяривает за обе щеки.

В ее глазах все это время искрилась улыбка: спустя два года этот человек, можно сказать, полностью переродился, но аппетит и застольные манеры остались прежними.

Так как Линь Ваньюэ была привержена более скромному образу жизни, она редко просила готовить что-то особенное, но это еще не означало, что она не была обжорой.

Линь Ваньюэ ушла в процесс с головой, запихивая в рот различные виды пирожных. Ее щеки были набиты едой, а на лице отражалось удовлетворение и блаженство. Глядя на такую Линь Ваньюэ, едва ли кто не умилился бы.

Когда тарелки опустели, Линь Ваньюэ наконец остановилась. Она стерла крошки с уголков рта, взяла стоявшую перед ней чашку с чаем и залпом осушила ее. Словно сбросив тяжелое бремя, она глубоко вздохнула.

Сидевшая перед ней Ли Сянь не смогла удержаться от смеха и позвала сяо-Цы.

— Эта служанка здесь!

— Принеси еще немного.

Сяо-Цы посмотрела на тарелки с нетронутыми пирожными на столе Ли Сянь, затем перевела взгляд на пустые тарелки Линь Фэйсина. Улыбнувшись, она поклонилась и ушла.

Линь Ваньюэ наконец осознала, что Ли Сянь все это время смотрела на нее, и ее лицо вспыхнуло. Она пристыженно объяснила:

— Сегодня, едва только начало светать, я уже был на ногах и завален делами в военном лагере, поэтому ничего не ел…

Ли Сянь, задорно улыбаясь, прервала слова Линь Фэйсина:

— Все в порядке. Глядя на то, как Фэйсин наслаждается едой, я тоже радуюсь. Но достаточно ли одних пирожных? Может, приказать принести других кушаний?

Линь Ваньюэ торопливо замахала руками:

— Нет-нет-нет, незачем беспокоиться. Еще ведь не время обеда. Пирожных мне хватило, я не смею причинять еще больше неудобств.

Ли Сянь улыбнулась, но не стала настаивать. Вскоре вернулась сяо-Цы, сопровождаемая двумя дворцовыми служанками с подносами в руках. Увидев стол Линь Ваньюэ, служанки изогнули уголки губ и украдкой взглянули на генерала, который был на удивление тощим. Они быстро убрали со стола и поставили на него четыре тарелки с пирожными.

Линь Ваньюэ в смущении потерла нос. Сяо-Цы, вероятно, специально приказала принести столько для нее. Когда она подумала о том, какое впечатление могла произвести на приближенных Ли Сянь, на нее накатило чувство стыда.

Ли Сянь и сяо-Цы выросли вместе и понимали друг друга с полуслова. Ли Сянь не могла не знать, что хитрая сяо-Цы делала это нарочно, поэтому бросила на нее осуждающий взгляд.

Сяо-Цы это вовсе не напугало. Она прижала руку к губам и улыбнулась.

— Генерал Линь был очень занят воинскими обязанностями, ему нужно хорошо поесть. Схожу на кухню и принесу чашу сладкой каши из семян лотоса.

— Нет-нет... не стоит беспокоиться, я... я могу просто выпить чаю, этого достаточно.

— Но как же так? Наше Высочество ест эту кашу каждый день. Эта служанка видит, что генерал Линь утомился. Пожалуйста, съешьте всего одну чашу.

— Тогда... тогда я побеспокою сяо-Цы-цзе, — Линь Ваньюэ со смущением развела руками.

Сяо-Цы прищурилась в улыбке и ушла в компании с дворцовыми служанками. Через некоторое время перед Линь Фэйсином поставили горячую чашу рисовой каши с семенами лотоса.

Линь Ваньюэ поблагодарила сяо-Цы. Та повернулась и собралась уйти, но Ли Сянь остановила ее.

— Сяо-Цы, отнеси в поместье шицзы Чжуна несколько пирожных.

Девушки обменялись взглядами. Сяо-Цы поклонилась и отправилась выполнять приказ.

Линь Ваньюэ очень хотела начать есть, но когда она вдруг услышала имя Ли Чжуна, ее сердце замерло. У нее пропал аппетит.

Она, опустив голову, медленно помешивала кашу, так и не начав есть.

Естественно, Ли Сянь была понятна причина его угрюмости. Все произошедшее за сегодня она отлично знала, хоть сама и не присутствовала при этом. Даже о том, что произошло с Линь Фэйсином на улице, Тень уже рассказала.

С первого взгляда могло показаться, что Линь Фэйсин стойко сносил выпавшие на его долю тяготы, но Ли Сянь знала: этот человек непреклонен и никогда не сломается. Но после той провокации у лавки он, скорее всего, будет расстроен в течение долгого времени.

Вот почему после сообщения о том, что Линь Фэйсин прогуливается в направлении ее поместья, Ли Сянь намеренно послала сяо-Цы следить у ворот.

Поскольку Линь Фэйсин не хотел брать в жены ее младшую сестру Ли Янь, у Ли Сянь появилась возможность привести в действие второй план.

Она разработала его сама. С его помощью она могла приблизительно увидеть будущее Линь Фэйсина. Она знала, что при этом ему предстоит подвергнуться невзгодам и лишениям, которые он не заслужил, и поэтому ее одолевало чувство вины. Но она не знала, сможет ли в будущем утешить Линь Фэйсина в нужный момент. Оставалось лишь воспользоваться нынешней возможностью, чтобы смягчить его.

Этот план уже начался. Ничего уже нельзя было повернуть вспять…

— Фэйсин, я вижу, как ты подавлен. Ты хорошо спал вчера ночью? Эта сладкая рисовая каша с семенами лотоса укрепляет дух, тебе нужно поесть хотя бы немного. Если захочешь поговорить о чем-то, я готова разделить с тобой эту ношу.

Линь Ваньюэ подняла глаза на Ли Сянь. Искренность и беспокойство, которые Ли Сянь передавала своим взглядом, согрели ее сердце. Она зачерпнула большую ложку каши и отправила в рот:

— Мм, очень вкусно.

Линь Ваньюэ доела кашу. Ли Сянь уговорила ее съесть еще несколько пирожных, и только тогда позвала дворцовых служанок, чтобы они все убрали.

В гостиной снова воцарилась тишина, Ли Сянь сразу перешла к делу и спросила:

— Фэйсина что-то беспокоит?

— Мгм, — Линь Ваньюэ кивнула. На нее снова нахлынуло чувство несправедливости, но она не знала, с чего начать.

Ли Сянь терпеливо ждала. В ее глазах мерцал нежный и успокаивающий блеск.

— Ай… — Линь Ваньюэ тяжело вздохнула. — Вчера ночью прямо в тюремной камере задушили последнего заключенного гунна. Главный подозреваемый — мой личный стражник Гун Боюй. Но он повесился в собственной спальне. Мертвых не допросишь. Тогда я со своими людьми направился в лагерь, чтобы найти разведчика, который был с ним, но командир батальона разведчиков сказал мне, что прошлой ночью того вызвал Гун Боюй под моим именем, якобы для допроса. После долгих поисков мои солдаты нашли разведчика повешенным в бамбуковой роще на юге города. И эта роща находится менее чем в ста шагах от моего поместья. Это было очевидное предупреждение. И все, след оборвался.