Женщина-генерал и старшая принцесса

— Фума, ты, должно быть, устала от долгого путешествия. Уже поздно, я тебя больше не задерживаю. Твое поместье достроено, но если ты не против, внутренний двор в твоем распоряжении. Отдохни хорошенько, впереди еще достаточно времени.

Линь Ваньюэ кивнула. Она встала и попрощалась, затем направилась в малый двор. Войдя в спальню, она, не снимая одежду, плюхнулась на кровать и сразу же заснула, едва ее голова коснулась нефритовой подушки…

Тем временем Ли Сянь приняла решение обдумать способы, как доставить сюда Ло И, чтобы ухаживать за здоровьем Линь Ваньюэ. В особенности это касается седых прядей на висках; всякий раз, когда она смотрела на них, ее сердце разрывалось.

Упустив выпавшую им возможность поговорить, Линь Ваньюэ и Ли Сянь на следующее утро окунулись в свои хлопоты, готовясь к восшествию наследного принца на трон.

Линь Ваньюэ взяла столицу под свой контроль, а также поместила под стражу левого и правого советника, коменданта Инь, его старшего сына Инь Боюаня и вторую принцессу Ли Янь.

По словам Ли Сянь, наследный принц не являлся на придворное собрание, но оба канцлера даже не запросили никаких указаний. По крайней мере с одним из них была проблема.

Ли Сянь и Линь Ваньюэ были заняты до второго дня шестого месяца.

Ли Сянь стала великой старшей принцессой, а Линь Ваньюэ получила титул Чжуну-хоу. Наконец у них появилось достаточно времени, чтобы сесть и нормально поговорить.

— Принцесса…

Этот день наконец настал, но Линь Ваньюэ вдруг поняла, что не знает, с чего начать.

— Фума, ты все еще держишь на меня обиду?

Линь Ваньюэ молчала. Она кивнула, а потом покачала головой. С потерянным выражением лица посмотрев на Ли Сянь, она сказала:

— На самом деле, я тут поняла, что мы обе никогда не ставили себя на место другой. Принцесса… ты…

Ли Сянь посмотрела на напряженное выражение лица Линь Ваньюэ; между этими красивыми бровями залегла морщинка. Ли Сянь слабо улыбнулась и, прежде чем Линь Ваньюэ успела закончить, тихо позвала:

— А-Юэ.

Слова Линь Ваньюэ оборвались. Она в растеряноости уставилась на Ли Сянь. Уже много лет никто не произносил этого имени.

Ли Сянь подавила улыбку и со всей серьезностью сказала:

— То, что я сейчас скажу, предназначено для Линь Ваньюэ. Ты должна внимательно выслушать: я признаю, что совершила тогда много безнравственных поступков. Я не собираюсь оправдывать себя. Что сделано, то сделано. Тогда, возможно, существовали... более подходящие методы, но я выбрала самый быстрый путь. А-Юэ, я... никогда не чувствовала, что поступаю неправильно.

Глаза Линь Ваньюэ потускнели, в них промелькнуло разочарование.

Но Ли Сянь продолжила:

— Тем не менее, я могу обещать тебе. Начиная с этого момента, такого больше никогда не повторится. Я знаю, что тебе очень сложно принять мои былые поступки, но мы с тобой разные люди. Я обещаю тебе, что с сегодняшнего дня и впредь я не буду ничего от тебя скрывать и не буду делать того, что делала в прошлом. Ты... можешь простить меня?

Линь Ваньюэ впала в оцепенение. Ли Сянь обворожительно улыбнулась и продолжила говорить от всего сердца:

— Я о многом думала эти два с лишним года, что мы провели врозь, и начала прикидывать, как бы я поступила, появись у меня возможность пройти через это снова. Я думаю, что все равно сделала бы то же самое. А-Юэ, я понимаю, что жизнь для тебя это что-то драгоценное. Вступать в сговор с гуннами и жертвовать провизией — непростительное преступление. Но я не хочу лгать тебе. Хоть ты и… использовав свою силу, позволила мне понять многие вещи, можешь ли ты, пожалуйста... принять наши различия?

Линь Ваньюэ не спускала с Ли Сянь глаз. С упрямством на лице она спросила:

— Даешь слово?

Ли Сянь начала улыбаться. Она думала, что эта женщина повзрослела, но все же ее детская сторона никуда не делась.

— Даю слово. Теперь, когда на трон взошел новый император, хоть ситуация еще не стабильна, мне нет необходимости что-то делать. Я потихоньку передам цичжу в руки Чжу-эра, а при себе оставлю только трех. Впредь я ничего не буду скрывать от тебя и никогда не убью невинных людей.

Линь Ваньюэ начала улыбаться. Ее улыбка была чиста, как у ребенка. В течение последних нескольких лет она так хотела, чтобы Ли Сянь изменила свое отношение к жизни, и вот, наконец, дождалась этого дня!

— Может ли А-Юэ тоже мне кое-что пообещать?

— Говори, принцесса.

— Я отправила письмо Ло И с просьбой приехать в столицу и позаботиться о твоем здоровье. О гуннах можешь не беспокоиться, Тени сразу же сообщат, если возникнут неприятности. Но прежде обещай мне, что будешь следить за своим здоровьем.

— Хорошо. Принцесса… я хочу сказать еще кое о чем важном!

Линь Ваньюэ нервно посмотрела на Ли Сянь, ее ладони вспотели.

— Принцесса, как ты уже знаешь, я женщина, поэтому нам... нам...

Ли Сянь ослепительно улыбнулась. Это была та самая улыбка, от которой трепетало сердце Линь Ваньюэ.

— И впрямь дурашка.

— Принцесса... что это значит?

Улыбка не сходила с лица Ли Сянь еще некоторое время, но все же она приняла серьезное выражение лица. Под робким взглядом Линь Ваньюэ она медленно взяла ее мозолистую руку.

Во время глубокого траура по покойному императору Ли Сянь не должна была говорить подобные вещи Линь Ваньюэ, но она больше не могла выносить ее несообразительность. Если сейчас же не прояснить ситуацию, она снова навыдумывает себе всякую ерунду, а это чревато для ее здоровья.

Ли Сянь сжала руку Линь Ваньюэ и, нежно посмотрев ей в глаза, сказала мягким голосом:

— А-Юэ, мы обе женщины. Согласна ли ты пойти наперекор законам неба? Согласна ли ты всегда держать меня за руку и состариться вместе со мной?

Линь Ваньюэ шевелила губами, все ее тело слегка дрожало. Она сжала руку Ли Сянь в ответ, и ее глаза покраснели.

Искренность Линь Ваньюэ была заразительна, и Ли Сянь еще крепче стиснула ее.

Линь Ваньюэ притянула Ли Сянь к себе и крепко обняла. Та нежно погладила ее спину, успокаивая дрожащее тело.

— Да! Согласна! Согласна! Принцесса, я согласна!

Ли Сянь улыбнулась, зарывшись лицом в шею Линь Ваньюэ:

— Тогда все решено.

Переводчице есть что сказать:

если вы думаете, что это финал, НЕТ, АБСОЛЮТЛИ НЕТ, впереди нас ждет "веселый" аттракцион

(: (: (:

Глава 162

Глава 162. За фужуновым пологом в жаркой тиши провели ту весеннюю ночь

строчки из "Песни о бесконечной тоске" танского поэта Бо Цзюйи

фужуновый полог (芙蓉帐) — занавески из цветов лотоса

весенняя ночь (春宵) — брачная ночь

Линь Ваньюэ, обвивая руками прекрасную женщину, вдыхала исходящий от нее легкий аромат. В эту тихую глубокую ночь в спальне их было только двое.

Линь Ваньюэ крепко обнимала Ли Сянь, и в ее груди закопошилось неуемное желание побезобразничать.

Она повернула голову и легонько коснулась губами нежного уха Ли Сянь.

Неведомое доселе волнующее чувство заставило Линь Ваньюэ вздрогнуть.

Она была совершенно неопытна и лишь следовала своим инстинктам, страстно желая большего.

Ее губы едва заметно скользнули по щеке Ли Сянь.

Дыхание Ли Сянь участилось, но все же она высвободилась из объятий Линь Ваньюэ и, протянув изящный палец, прижала его к ее губам.

На ее лице расцвел подозрительный румянец, и она прошептала:

— Сейчас длится траур по отцу-императору, не шали.

Одно предложение вырвало Линь Ваньюэ на поверхность.

Первая интимная связь возникла между ними из-за эмоций и прекратилась из-за нужды соблюдать этикет.

Дни летели за днями. Принц Ци, Ли Чжэнь, его супруга и их шицзы Ли Кэ приехали в столицу.

За ними прибыли принц Сян, Ли Хуань, затем жена принца Юна и принц Вэй, Ли Хэн.

Впрочем, еще до того, как все они явились в столицу, произошло кое-что интересное.

По словам Ли Сянь, из-за того, что на дорогах было оживленное движение, и Линь Ваньюэ брала под контроль учреждения и чиновников в каждом городе, где останавливалась, все эти господа после ее отъезда, немедленно повысылали в столицу жалобы на Линь Фэйсина.

В те дни двор был перегружен мелкими делами, и у нового императора не было времени рассмотреть жалобы.

В конечном счете, после того, как он предоставил Линь Ваньюэ титул и земли, узнавшие об этом чиновники прислали новые письма, прежде чем он смог прокомментировать жалобы.

Письма содержали похвалы и извинения Линь Фэйсину.

Как только Ли Сянь рассказала Линь Ваньюэ об этом, они обе посмеялись.

Все, кто был вызван в столицу, уже прибыли.

Кроме принца Чу.

В действительности, если бы он без всяких уверток приехал и вернул знак военачальника, Ли Сянь, вероятно, надоумила бы нового императора забрать военную власть у принца Чу и не преследовать его.

Но сам принц Чу имел недобрые намерения. У него все еще оставалась верительная бирка военачальника и половина войск страны. Он отказался возвращаться в столицу, чтобы почтить память покойного императора Ле.

Ли Сянь по секрету посоветовала Ли Чжу обвинить принца Чу в непочтительности к родителям и братьям, чтобы тем самым ответить чаяниям народа. Как только Ли Чжу основательно устроится на троне, можно будет приступать.

Но Ли Чжу был молод и порывист. В одно прекрасное утро взойдя на престол при проддержке Линь Фэйсина, имеющего стотысячную армию, он начал подумывать о том, как избавиться от принца Чу.

Раз принц Чу отказался вернуться в столицу и почтить память покойного императора Ле, Ли Чжу обвинил его в пренебрежении сыновнего и братского долга. Не проявляя никакого уважения к старшим, принц Чу нарушил общественный порядок и предал свой род и свою страну.

Ли Чжу предъявил принцу Чу ультиматум: если в течение пятнадцати дней он не вернется в столицу, Ли Чжу уберет его имя из золотой книги и отберет нефритовый документ, лишив его права причислять себя к императорской семье.

Но и спустя пятнадцать дней принц Чу так и не явился в столицу.

Ли Чжу отправил группу посыльных во владения Чу, чтобы забрать печать, но все они были убиты.

Первый год Тяньюаня · второй день седьмого месяца

Новый император Ли Чжу уведомил всю страну о том, что принц Чу устроил политический заговор.

Первый год Тяньюаня · десятый день седьмого месяца

Принц Чу прислал донос, в котором гневно осудил безнравственность Ли Чжу за намерение убить старшего брата.

Наряду с этим он утверждал, что, в соответстии с посмертным указом императора Ле, ему была пожалована половина знака военачальника для наведения порядка в стране.

Используя верительную бирку военачальника, принц Чу созвал людской и конский состав войск с намерением восстать против нового императора.

Сражение было неизбежно.

Первый год Тяньюаня · пятнадцатый день седьмого месяца

Принц Ци, Ли Чжэнь, направил на утверждение императору просьбу организовать нападение на предателя и лично возглавить войска, чтобы уничтожить мятежные войска принца Чу во имя мира и справедливости в стране.

В ту же ночь Ли Чжу въехал на паланкине в поместье великой старшей принцессы.

В кабинете находились только брат с сестрой. Ли Чжу сразу же перешел к делу:

— Цзецзе, я обязательно расправлюсь с Ли Сюанем и верну половину знака военачальника.

Ли Сянь тихо вздохнула:

— Как уже сказал император, даже если у принца Чу всего половина знака, он пренебрег сыновним почтением и братским долгом, да при том убил посланцев императора; он уже считается бесславным полководцем. Но власть принца Чу над войсками земель Чу нельзя недооценивать. Кого император желает назначить командующим?

Ли Чжу улыбнулся и ответил:

— Я знал, что цзецзе поддержит меня. Принц Ци вызвался возглавить контрповстанческие войска, но... Я ему не доверяю. У него уже есть контроль над армией земель Ци. Если он возглавит придворные войска, то под предлогом нападения на принца Чу просто присвоит себе медный знак военачальника. Если он сбежит с этим знаком в земли Ци, то станет вторым доставляющим неприятности принцем Чу.

Ли Сянь слегка улыбнулась. Она уже знала ответ, но все же мягко спросила:

— Так кого же император хочет назначить командующим?

— Я хочу, чтобы маршалом карательных контрповстанческих войск стал зять со своей армией в сотню тысяч человек. Принц Ци со своей закованной в золотые доспехи армией в сто тысяч человек будет помощником главнокомандующего. Объединив свои войска, они сразят предателя. Что думает цзецзе?

Выражение лица Ли Сянь было непроницаемым, как гладь воды. Она сказала с улыбкой на губах:

— Ты сын неба, все и вся подчиняется воле государя.

Необычно радостный Ли Чжу покинул поместье. Ли Сянь сидела в своем кабинете, разрываясь между страданием и счастьем.

Счастье она испытывала потому, что после стольких лет наконец исполнила последнюю волю матушки-императрицы и помогла Чжу-эру взойти на трон.

Она с нетерпением ждала дня, когда ее младший брат сможет постоять за себя, но когда этот день действительно настал, ее сердце разрывалось от боли.

Ли Чжу действительно сильно повзрослел, но Ли Сянь все еще могла разглядеть его методы и маневры.

Ли Чжу сказал, что не доверяет принцу Ци место главнокомандующего, поэтому хотел использовать Линь Ваньюэ.

Но значит ли это, что он доверял Линь Ваньюэ?

Указ предыдущего императора имел огромную силу, что беспокоило Ли Чжу. Линь Ваньюэ оказала великую услугу, и он не мог просто так объявить посмертный указ недействительным. Тем не менее, она обладала армией в сто тысяч человек. Как Ли Чжу мог сидеть сложа руки?

Вот почему он хотел, чтобы Линь Ваньюэ и принц Ци возглавили одинаковое количество солдат, чтобы покончить с предателем. Во-первых, эти двое могли сдерживать и контролировать друг друга.

Во-вторых, где вы видели войну без ресурсозатрат? Неужели с этой половиной медного знака военачальника не возникнет никаких проблем? Императорскому двору не нужно будет выделять солдат и снаряжение, чтобы сформировать огромную армию в двести тысяч человек. Какой превосходный расчет.

Ли Сянь не могла отрицать, что Ли Чжу сделал отличный ход. Но когда она поняла, что в качестве пешки он использовал Линь Ваньюэ, ей стало не по себе.

Хотя она и сама раньше сверх меры использовала Линь Ваньюэ, сейчас у нее была только одна мысль.

Линь Ваньюэ ее.

Кто бы ты ни был, тебе не позволено к ней прикасаться.

Линь Ваньюэ строго придерживалась принципов чести. Будучи непоколебимо преданной, она не могла замышлять измену!

Вот почему, даже если этот человек был ее родным младшим братом, ему следовало выбросить эту идею из головы.

Первый год Тяньюаня · семнадцатый день седьмого месяца

Сын Неба издал указ. Линь Фэйсин Чжуну-хоу станет главнокомандующим и поведет войска на предателя. Принц Ци, Ли Чжэнь, посодействует ему и примет должность помощника главнокомандующего.

Возглавив армию в двести тысяч человек, они должны отправиться в путь двадцатого дня седьмого месяца!

… …

Девятнадцатый день седьмого месяца

По причине траура по императору Ле, великой старшей принцессе в течение трех лет не разрешалось зажигать красный фонарь над своими покоями.

Все эти дни Линь Ваньюэ ночевала в малом дворе.

Следующим утром нужно было уезжать, поэтому она легла пораньше.

Дверь спальни со скрипом отворилась.

Линь Ваньюэ сразу же открыла глаза:

— Кто здесь?

Ответа не последовало. Шаг за шагом кто-то приближался к постели. Но как только этот кто-то закрыл дверь спальни, напряженное тело Линь Ваньюэ тут же расслабилось.

Звук шагов этого человека был слишком знаком.

И действительно, сквозь густую темень Линь Ваньюэ смогла разглядеть Ли Сянь.

— Принцесса! Ты почему здесь?!

— Завтра ты выступаешь в военный поход. Я все никак не могу успокоиться, поэтому пришла к тебе.

— Погоди, я зажгу свечу!

Ли Сянь остановила ее:

— Не нужно. А-Юэ, можешь полежать и поболтать со мной немножко?

— Конечно!

Линь Ваньюэ и Ли Сянь легли бок о бок.

Линь Ваньюэ не удержалась и протянула руки, чтобы обнять Ли Сянь, которая придвинулась ближе и устроилась поудобнее. Этой ночью они тихо рассказывали друг другу о сокровенных вещах.

Все эти три дня Ли Сянь терзали думы, и она все же рассказала Линь Ваньюэ о недоверии Ли Чжу.

— А-Юэ, я сама раньше тебя использовала, но после того, как все уладилось, Чжу-эр начал действовать так же, и я испытала то же, что и ты. Прости меня, А-Юэ.

Линь Ваньюэ беззвучно усмехнулась и теснее прижалась к Ли Сянь:

— Все нормально, принцесса. Если борьбой с принцем Чу можно защитить тебя, я на все согласна. И кроме того, император — твой родной брат. Пока он жив, ты тоже в безопасности. На худой конец, через несколько лет я под предлогом ухудшения здоровья уйду с должности главнокомандующего северной границы и вернусь в столицу, чтобы быть твоей фумой и папой Байшуй. Буду рядом с вами.

— А-Юэ~, — Ли Сянь вздохнула от избытка чувств, но в ее сердце бушевали сильные эмоции. Она положила голову на грудь Линь Ваньюэ, прислушиваясь к ее стабильному и мощному сердцебиению, и переместила руку на ее талию.

Тесная близость.

Линь Ваньюэ вздохнула.

— Что такое? — спросила Ли Сянь.

Линь Ваньюэ с сожалением ответила:

— Жалко, что меня не будет на твоем дне рождении в этом году. Извини, принцесса.

Внезапно наступила тишина.

Линь Ваньюэ с любопытством опустила голову, чтобы посмотреть на Ли Сянь, чья голова покоилась у нее на груди, и спросила:

— Почем… ммф!

Линь Ваньюэ широко раскрыла глаза. Мягкость на ее губах, сладость на кончике языка — все это растаяло в потоке тепла, устремившемся к ее макушке!

В комнате было слишком темно, чтобы Линь Ваньюэ могла ясно разглядеть лицо Ли Сянь. Все, что она она видела, — закрытые глаза и длинные трепещущие ресницы.

Линь Ваньюэ больше не могла бездействовать и начала повторять движения Ли Сянь. Как по инстинкту, она следовала своей жажде и с неистовством начала отвечать!

Перевернувшись, она подмяла Ли Сянь под себя и углубила поцелуй!

Ли Сянь обвила руками ее шею. Такая реакция опьянила Линь Ваньюэ, которая врывалась в рот Ли Сянь, как обезумевшая!

— Ммм~ — от этих поцелуев Ли Сянь почувствовала жар во всем теле и не смогла сдержать стон.

Линь Ваньюэ неохотно разорвала поцелуй, но не отстранилась. Они все еще могли чувствовать дыхание друг друга.

Ли Сянь тяжело дышала в нежных объятиях Линь Ваньюэ, чувствуя слабость во всем теле. Ее тонкие руки слабо соскользнули с плеч Линь Ваньюэ, глаза очаровательно блестели.

— Ты... почему такая опытная? Ты что, бывала в военном борделе?!

Нелогичное обвинение свалилось как снег на голову и напугало Линь Ваньюэ до дрожи. Она торопливо начала объясняться:

— Нет-нет-нет! У меня нет опыта! Принцесса, я..! Это мой первый раз!

Эта паника только раззадорила Ли Сянь, вызвав у нее умиление. Она с улыбкой смотрела на нависающую над ней встревоженную Линь Ваньюэ.

Она снова обвила руками шею Линь Ваньюэ и заговорила тихим и сладким голосом:

— А-Юэ, отец-император очень заботился обо мне при жизни. Скажи, если бы я не удержалась и в пылу страсти нарушила правила, старик бы обвинил меня?

— Хмм... Нисколько бы не обвинил, принцесса, не беспокойся!

Ли Сянь снова начала улыбаться этой простодушной глупости Линь Ваньюэ.

Она приложила немного силы и притянула Линь Ваньюэ за шею, ближе к себе.

Их губы сомкнулись во влажном поцелуе.

Ли Сянь слегка прикусила нижнюю губу Линь Ваньюэ:

— А-Юэ, возьми меня...

Роскошное дворцовое платье было отброшено на пол.

Линь Ваньюэ сначала не была уверена в правильности своих действий. Ее руки дрожали, она не знала, что делать дальше.

На губах Ли Сянь играла улыбка. До невозможности застенчивая, она взяла шероховатую руку Линь Ваньюэ и положила ее себе на грудь.

После этого вода сама проложила себе русло*.

* 水到渠成 (shuǐ dào qú chéng) — придет вода, образуется арык (оросительный канал); обр. все образуется само собой

Насладившись сладостной гармонией*, они крепко обнялись. Ли Сянь положила голову на грудь Линь Ваньюэ, прислушиваясь к ее сердцебиению.

* 水乳交融 (shuǐrǔjiāoróng) — смешиваться как вода с молоком (обр.: тесная близость, близкие отношения, неразрывная связь)

Сжимая Ли Сянь в своих объятиях, Линь Ваньюэ ласково поцеловала шелковистые черные волосы на ее макушке:

— Принцесса, ты не задумывалась о том, что будет, когда все уляжется?

Ли Сянь некоторое время молчала. Она беспокойно провела тонкими пальцами по твердым мышцам живота Линь Ваньюэ и ответила:

— После смерти матушки-императрицы мы с Чжу-эром ходили по тонкому льду. Тогда моим единственным желанием было, чтобы Чжу-эр благополучно вырос, и я могла бы исполнить последнюю волю матушки и помочь ему взойти на престол...

Линь Ваньюэ поймала озорную руку Ли Сянь и спросила:

— А после этого?

— После этого...

В темноте на лице Ли Сянь промелькнуло глубокое беспокойство: после этого она встретила Линь Ваньюэ. Она думала, что подобрала драгоценный незаточенный меч, но не ожидала, что столкнется с не зависимыми от нее факторами. Слишком много всего произошло с ними обеими на этом пути. Словно бьющий горный ручей, Линь Ваньюэ собирала вокруг себя людей и тихо меняла их.

В самом начале нити их судеб на время соприкоснулись друг с другом, но в конечном итоге тесно переплелись. Когда Ли Сянь попыталась их распутать, то обнаружила, что чистый ручей уже проник в озеро в ее сердце…

Ей хотелось сказать многое, но она не знала, с чего начать.

— Принцесса? Ты чего так притихла?

Услышав голос Линь Ваньюэ, Ли Сянь опомнилась. У нее действительно много накопилось в душе, но сейчас было не самое подходящее время облекать это в слова. Завтра Линь Ваньюэ предстояло отправиться на битву, она очень устала.

— Потом расскажу, когда вернешься.

— Хорошо.

Ли Сянь положила голову на плечо Линь Ваньюэ. Едва она заснула, как вспомнила, что не спросила Линь Ваньюэ, какой жизнью она сама хочет жить в будущем. Она собралась с духом и пробормотала:

— А-Юэ... а что насчет тебя?

Линь Ваньюэ тихо вздохнула. В голове роились мысли и невысказанные слова, но ночь коротка, а разговор получился бы долгим. Как она успеет все рассказать?

— Принцесса, спи. Я расскажу потом. Жди моего возвращения.

— Мхм... хорошо.

Ли Сянь крепко заснула в объятиях Линь Ваньюэ, которая любовалась ею в тусклом лунном сиянии. В какой-то момент Линь Ваньюэ действительно хотела рассказать Ли Сянь, что во время войны с пятью племенами она вдруг осознала, что устала быть генералом. Ей больше не хотелось воевать.

Но сейчас не самое подходящее время. Она расскажет обо всем по возвращении.

Глава 163

Глава 163. За шелестом весеннего ветерка нас ждет разлука

Линь Ваньюэ и Ли Сянь уснули в обнимку, но сон их продлился недолго. Как только с востока начало светлеть, Линь Ваньюэ проснулась.

Двое человек лежали в тесных объятиях. Сердце Линь Ваньюэ защемило от вида Ли Сянь в ее руках.

Жаль, что эта чудесная ночь была такой короткой. Их вчерашний разговор остался незаконченным. Линь Ваньюэ не могла не вспомнить слова Ли Сянь; возможно, пришло время выйти из игры. Как-никак, она женщина, использующая личность своего младшего брата. Ее заветное желание уже исполнилось, и у нее не было искушения получать высокое положение и богатство. Возможно, ей следует дать новому императору немного душевного покоя.

В конце концов, Поднебесная принадлежала новому императору. Война никогда не закончится. По завершению строительства стены северную границу ждут новые перспективы. В каждом поколении найдутся таланты, и рано или поздно один из них придет ей на замену.

При этой мысли Линь Ваньюэ начала улыбаться, словно у нее камень с души свалился. Ей очень хотелось как-нибудь привезти свою жену и дочь в деревню Чаньцзюань. Они бы вместе сожгли деревянную доску, а затем взобрались бы на большую гору, где она раньше играла и резвилась. Пришло также время рассказать старику Линю и о том, что случилось с его Линь Юем.

… …

Линь Ваньюэ попыталась двигаться как можно тише, но все же разбудила Ли Сянь.

Красивое стройное тело Ли Сянь с оставленными на нем отметинами было прикрыто одеялом.

Ли Сянь недовольно промычала. Она обхватила Линь Ваньюэ за талию и уткнулась в изгиб ее шеи, на которой все еще виднелся след укуса:

— А-Юэ~

— Я тебя разбудила? Поспи еще немного. Уже светает, мне скоро надо ехать.

После поры весеннего ветра* снова наступает разлука.

* 春风一度 (chūn fēng yī dù) — образно о половом акте

— Я больше не усну. Провожу тебя.

— Ладно~

Линь Ваньюэ откинула одеяло, открывая холодному воздуху их тела.

— Ай! — вскрикнула Ли Сянь.

Линь Ваньюэ вылезла из постели и обратно накрыла Ли Сянь. Она была так влюблена в разнеженную сном принцессу с румянцем, контрастирующим с белоснежной кожей.

Ли Сянь облокотилась на кровать, прикрыв грудь одеялом, и начала рассматривать Линь Ваньюэ.

Линь Ваньюэ, стоявшая сейчас без одежды, была выше среднестатистической женщины. Долгие годы военной службы и интенсивных тренировок обеспечили ей превосходную фигуру.

На ее теле, лишенном жировых складок , четко проглядывались очертания мышц, но это было вовсе не безобразно.

Подтянутое тело, источающее силу.

Шрамы от клинка и крестообразный рубец, пересекавший всю спину, обладали дикой красотой в глазах Ли Сянь.

И еще... эти подозрительные царапины на спине и следы укусов на шее. Вид каждой отметины будоражил сердце Ли Сянь и приводил в смущение.

Линь Ваньюэ забинтовала грудь, надела нижнюю одежду и, наполовину обувшись, прошаркала к шкафу и нашла чистую одежду.

Она знала, что Ли Сянь была чистюлей. Из-за вчерашнего ночного безумства одежда Ли Сянь была разбросана по полу, поэтому она встала одеться первой.

Она вернулась к кровати и протянула свою одежду Ли Сянь. Та взяла ее, без стеснения опустила одеяло и медленно встала с кровати, чтобы одеться.

Линь Ваньюэ не удержалась и бросила несколько взглядов. На коже Ли Сянь виднелись следы их совместно проведенной ночи.

Лицо Линь Ваньюэ вспыхнуло. Ли Сянь ничего не сказала и застенчиво отвела взгляд.

Линь Ваньюэ подумала о своих мозолистых руках…

Она приняла решение: вернувшись с этого сражения, она обязательно сведет мозоли той мазью "Бинцзиюйгу".

Ее взгляд остановился на красных точках на простыне.

Линь Ваньюэ словно поразила молния.

У нее не было опыта в этих делах, но в армии она наслушалась столько непристойностей. Естественно она понимала, что это такое!

На лице Линь Ваньюэ отразилось смятение; она вспомнила, что, проникнув пальцами внутрь, не знала, как далеко идти, и встретила какое-то препятствие…

Линь Ваньюэ подняла правую руку. На ногтях ее указательного и среднего пальцев остались едва различимые следы крови, которые давно изменили свой цвет.

— Принцесса…

Линь Ваньюэ обняла Ли Сянь, которая уже облачилась в ее нижнюю одежду. Ее терзали стыд и угрызения совести; наверняка Ли Сянь было очень больно.

Капли на простыне раскрыли и правду о ребенке.

— Мм?

Ли Сянь не поняла, отчего Линь Ваньюэ вдруг так разволновалась, но все же обняла ее в ответ, наслаждаясь оставшимися мгновениями нежности перед расставанием.

Сердце Линь Ваньюэ забилось сильнее, в глазах защипало. Она уткнулась лицом в шею Ли Сянь.

Почувствовав что-то горячее и мокрое на своей шее, Ли Сянь мягко отстранилась от Линь Ваньюэ. Когда она увидела влагу в уголках глаз, у нее дрогнуло сердце. Кончиками пальцев она смахнула слезинки и, взяв в ладони лицо Линь Ваньюэ, с нежностью посмотрела ей в глаза и тихо спросила:

— Неужели все так плохо, почему ты вдруг начала плакать?

— Принцесса... ребенок был ненастоящим. Почему ты мне не сказала?

— Дурочка.

Крупные капли слез Линь Ваньюэ текли не переставая.

— Тогда вчера тебе было очень больно. Прости меня, принцесса.

Щеки Ли Сянь окрасились румянцем. Она улыбнулась, глядя на обнимающую ее Линь Ваньюэ, которая была выше ее на полголовы и сейчас заливалась слезами*. Она вздохнула, вытирая ее слезы. Играя роль Линь Фэйсина, Линь Ваньюэ несомненно была стойкой, но кто бы мог подумать, что когда она станет самой собой, наружу выйдет ее мягкая девчачья сторона. Однако эта хрупкая сторона Линь Ваньюэ, все ее слабости и слезы предназначались только для Ли Сянь, которая была довольна этому факту.

* 梨花带雨 (líhuā dài yǔ) — 1) дождем осыпаются цветы груши; 2) красавица льет слезы, слезы красавицы льются ручьем

Как только они полностью оделись, Ли Сянь достала из рукава красный шейный платок:

— На самом деле я пришла вчера за тем, чтобы отдать тебе это.

— Это...

— На северной границе расквартированные войска, и этот обычай там не распространен. Но в других частях страны Ли, если муж отправляется на битву, жена завязывает ему красный шейный платок. Это как оберег. Подойди, я завяжу и тебе.

Линь Ваньюэ чуть-чуть опустила голову. Глядя на серьезное выражение лица Ли Сянь, завязывающей платок, Линь Ваньюэ думала о том, как ей не хотелось уходить.

Она надеялась, что расправа с мятежниками не продлится долго; что оборонительное сооружение на северной границе достроят раньше, что новое поколение талантливых маршалов воспитают как можно скорее, предоставляя ей возможность передать военную власть другим лицам.

— Принцесса, не беспокойся, я непременно вернусь живой!

— Я хочу, чтобы ты вернулась в целости и сохранности, без единой царапины.

— Хорошо.

Линь Ваньюэ была облачена в военное снаряжение из черного железа. За спиной у нее висел трехстоуновый лук, на поясе — клинок, а за пазухой она спрятала кинжал. В правой руке она держала серебряное копье Гудань, а левой вела за собой благородного скакуна Лунжаня.

Ли Сянь, одетая в дворцовый наряд, проводила Линь Ваньюэ до ворот своего поместья.

До места назначения, где ее ждали император и армия, Линь Ваньюэ должна была добраться одна.

Она беспокоилась за самочувствие Ли Сянь, поэтому сказала ей возвращаться первой.

Но Ли Сянь не хотела с ней расставаться и упорно настаивала на том, что пройдет с ней еще десять шагов.

Так она и шла с Линь Ваньюэ десять шагов, а потом еще десять. С тяжелым сердцем и нежеланием прощаться, полная боли разлуки.

В итоге Ли Сянь прошла сто шагов.

В это время заря только окрашивала темное небо. Улица перед поместьем великой старшей принцессы была имперской территорией, так что никого, кроме них, здесь не было.

— Принцесса, не провожай меня дальше. Возвращайся.

— Мгм.

Ли Сянь стояла на прежнем месте, решив дальше провожать Линь Ваньюэ взглядом.

В следующее мгновение она вдруг почувствовала невесомость. Линь Ваньюэ перехватила ее поперек талии и приподняла!

— Что ты...

Линь Ваньюэ взяла Ли Сянь на руки и уверенно зашагала. Ее глаза ни на секунду не отрывались от лица принцессы:

— Лучше я сама унесу тебя назад, прежде чем уеду.

Линь Ваньюэ донесла Ли Сянь обратно к воротам поместья и сказала:

— А сейчас я ухожу. Жди моего возвращения, принцесса.

Ли Сянь медленно ослабила хватку на рукаве Линь Ваньюэ и, подавив грусть, кивнула ей.

Линь Ваньюэ улыбнулась белоснежной улыбкой и под неотрывным взглядом Ли Сянь повернулась кругом.

Очень быстрыми шагами она вернулась к Лунжаню, подняла серебряное копье и взобралась в седло...

Сжав поводья, она повернула голову, глядя на стоящую вдалеке Ли Сянь.

Она натянула поводья: "Но!".

Ли Сянь провожала Линь Ваньюэ глазами, пока та не скрылась за углом улицы.

Она потащила свое ноющее тело обратно в покои, но больше не могла заснуть.

Сцены вчерашней безумной ночи проносились в голове одна за другой. Думая о том, что эта женщина идет в бой в качестве главнокомандующего, Ли Сянь испытывала сильнейшее беспокойство. Прошлой ночью, прежде чем провалиться в сон, она, казалось, слышала вздох Линь Ваньюэ. Может быть, у нее какие-то проблемы, о которых она молчит? Ли Сянь обязательно вытащит все это из нее, как только она вернется!

Ли Сянь чувствовала себя немного странно: Линь Ваньюэ и раньше вела сражения, но никогда еще она так не волновалась. Почему ее так сжирает беспокойство? Или это из-за того, что она лишилась своих Теней и потенциальной важной информации? А может потому, что их отношения изменились, и ее чувства путают ход мыслей?

"Если бы я знала, то передала бы Чжу-эру своих Теней потом...". По крайней мере, ей стало бы намного спокойнее, если бы за Линь Ваньюэ следовали ее Тени.

Сейчас у Ли Сянь осталось только три цичжу, которые следили за левым и правым советниками и комендантом Инем. Новый император еще не освоился на троне. Не стоило забывать о внешних и внутренних проблемах; еще не время разбираться с этими старыми чиновниками, за ними можно было только наблюдать.

Но тогда не осталось никого, кто мог бы защитить Линь Ваньюэ.

Ли Сянь надеялась, что ее беспокойство было напрасным.

… …

На платформе стоял тринадцатилетний император Ли Чжу, наряженный в роскошное черное одеяние. На ветру покачивались свисающие с тиары нити с двадцатью четырьмя бусинами.

Слева от Ли Чжу стоял маршал Линь Фэйсин в черных доспехах. Принц Ци, Ли Чжэнь, облаченный в золотые доспехи, стоял по правую руку.

У платформы разместилась стотысячная кавалерия в черных доспехах. Армия принца Ци все еще находилась в его владениях. Приказ уже был послан, и они присоединятся к войскам по дороге.

Ли Чжу налил три чаши вина и одну отдал Линь Фэйсину, а другую Ли Чжэню.

— Выпиваю эту чашу вместе с зятем и братом Ци! Руководствуйтесь общими стремлениями, и да придет к вам победа, лишь только развернутся знамена!

— Благодарим Ваше Величество! Эти подданые не обманут Ваших ожиданий!

Все трое выпили вино и с силой разбили чаши об пол.

Армия солдат тоже выпила, и сто тысяч чаш разлетелись вдребезги, ударившись о землю!

"За нами верная победа! За нами верная победа! За нами верная победа!" — яростно проревели солдаты в мощном пылу, способном сотрясти горы и реки.

Ли Чжу впервые видел такую сцену. Он расправил плечи и подошел к краю платформы. В его глазах сверкнула искра воодушевления, когда он посмотрел на солдат внизу.

Линь Ваньюэ подошла к краю платформы и подняла руку. Солдаты замолчали. Не было слышно ни вороны, ни воробья.

Ли Чжу, взмахнув рукавами, распростер руки и крикнул все еще высоким нежным голосом:

— Принесите славу нашей великой стране Ли, одолейте всех врагов, одержите безоговорочную победу!

— Да здравствует император! Да здравствует император! Да здравствует император!

Документ, оповещающий небо и землю, был сожжен. Принесли в жертву трех животных, выпили вино в честь проводов.

Линь Ваньюэ и принц Ци попрощались с Ли Чжу, сошли с платформы и оседлали своих боевых коней.

Первый год Тяньюаня · двадцатый день седьмого месяца

Чжуну-хоу, великий маршал Линь Фэйсин, и его помощник принц Ци, Ли Чжэнь, выводили из Тяньду огромную процессию из стотысячной кавалерии.

На пути в территорию принца Чу их ожидали сто тысяч воинов в золотых доспехах, что привел Ся Ушуан-хоу!

В поместье великой старшей принцессы наступило время завтрака.

Ли Сянь только уселась, как в комнату влетела Линь Байшуй и прыгнула в ее объятия:

— Мамочка!

— Байшуй, веди себя хорошо.

— Мам, а где папа?

Вошедшая следом няня подняла Линь Байшуй и усадила ее на стул.

— Папа сегодня принял приказ твоего дяди и ушел в военный поход.

— И когда папа вернется?

Ли Сянь улыбнулась:

— Очень скоро.

Служанка подала жидкую кашицу в жадеитовой чаше.

Но, поставив ее на стол, она вспомнила, что фума уехал из столицы, извинилась перед Ли Сянь и собралась отнести кашу обратно.

— Можешь не убирать, оставь.

— Хорошо.

Эту целебную кашу прописала Ло И по ее просьбе. Заваренная с корнем многоцветкового горца, ягодой годжи, черным кунжутом, луковицей лилии, семенами лотоса и другими лекарственными травами, она должна была восстановить здоровье Линь Ваньюэ и вернуть былой цвет волос на ее висках. Говорят, эта каша оказывает чудодейственный эффект.

Ли Сянь попробовала одну ложку и поморщилась.

Она еле-еле проглотила кашу и улыбнулась.

Ло И все-таки добавила корень коптиса*! Неудивительно, что всякий раз, когда Линь Ваньюэ ела эту кашу, ее лицо квасилось в выражении вселенского страдания и глубокой горечи.

* 黄连 (huánglián) — коптис китайский, сушеное корневище, применяемое в качестве лекарства для устранения жара и обезвреживания ядов (очень горький)

Но когда Ли Сянь спрашивала, вкусно ли ей, она улыбалась и говорила, что да.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как она уехала, но Ли Сянь уже скучала по ней.

Глава 164

Глава 164. Возможно, это конец

Внесенные в "Годовой отчет страны Ли" записи о великой битве, вызванной братской междоусобицей, были весьма странными.

Первые три месяца военных действий были описаны в мельчайших подробностях.

Линь Фэйсин и Ли Чжэнь разошлись на два направления: восток и запад, после чего разгромили несметное количество мятежных войск.

В особенности Линь Фэйсин. В возрасте всего лишь двадцати одного года, он возглавил непобедимое войско в с сотню тысяч солдат, устраняя все на своем пути*. Они ворвались на вражескую территорию и уничтожили мятежные силы принца Чу численностью более трехсот тысяч человек!

* 势如破竹 (shì rú pò zhú) — подобно тому, как раскалывают бамбук (обр. в знач.: сметать все на своем пути, сокрушить все препятствия, одержать стремительную победу; победоносный, непобедимый, неодолимый)

Враг превосходил числом, но, несмотря на это, войска Линь Фэйсина неоднократно одерживали победу!

Рассредоточенные силы принца Чу в количестве трехсот тысяч человек сражались против стотысячной армии Линь Фэйсина. Всего за три месяца Линь Фэйсин поглотил повстанческую армию, не оставив от нее ни крошки.

Весть о победе изумила всю страну.

Узнав об этом, генералы писали императору письма с убедительной просьбой выслать им детали ведения боев Линь Фэйсина для ознакомления в армии.

Ли Чжу милостиво ответил их просьбам, после чего были подняты все записи о командовании Линь Фэйсина во время битвы, включая поход против повстанцев и оборону города на северной границе.

Все эти сражения были собраны в книге по военному искусству и были поделены на два раздела: "Оборона города" и "Военные кампании".

В бою с мятежниками Линь Фэйсин, невзирая на меньшее количество солдат, одержал шесть побед. Для многих генералов этот раздел считался золотым.

Позже Ли Чжу дал этой книге название — "Военные трактаты Летящего генерала". Тогда книга обрела еще большую известность и стала классикой военной литературы в Ли.

Но когда потомки просматривали этот этап истории, они обнаруживали странное явление.

В "Годовых отчетах страны Ли" писалось, что после трех месяцев успеха армия Линь Фэйсина и армия принца Ци наконец объединились в городе Чу. Принц Чу оказался в западне*…

* 瓮中之鳖 (wèngzhōngzhībiē) — как черепаха в глиняном чане (обр. в знач.: находиться в ловушке; никуда не денется)

На этом моменте содержание резко оборвалось. Остальная часть сражения не упоминалась. Другие записи об этом содержали лишь несколько слов: принц Чу был убит, а принц Ци отдал свою жизнь за страну. Из сочувствия новый император позволил шицзы Ли Кэ унаследовать титул принца и сменить именование на "Цзинь".

Торопливое окончание этого раздела оставило бесконечные предположения для последующих поколений.

В этот период всякий раз, когда Ли Чжу получал отчет о победе, он приказывал писать копию, которую незамедлительно отправляли Ли Сянь. Но Ли Сянь не волновало, сколько битв выиграла Линь Ваньюэ. Главное, что та была в безопасности.

Читая отчет за отчетом, Ли Сянь все время повторяла себе, что она просто принимает все близко к сердцу.

По какой-то причине ее душа была неспокойна с отъезда Линь Ваньюэ. К счастью, судя по отчетам, Линь Ваньюэ была в безопасности.

Все, что касалось северной границы, находилось под контролем; она рассчитывала, что в случае успеха по окончанию этой зимы царица Маньша принесет с собой новый союзный договор, чтобы преклонить колени перед новым императором. Если она согласится присягнуть на верность стране Ли, то получит ответную поддержку и станет повелительницей степей!

Конечно, нельзя быть полностью уверенным, имея дело с гуннами. Северная граница пока что во всю строила оборонительное сооружение по приказу Линь Ваньюэ.

Тем не менее, защитный барьер, обеспеченный Маньшей, обеспечит северной границе новые перспективы.

Ли Сянь пригласила Ло И в столицу не просто так. С одной стороны, ради заботы о здоровье Линь Ваньюэ. С другой, покуда Ло И здесь, Маньша не посмеет перейти на другую сторону. Прошло три месяца с отбытия Линь Ваньюэ на битву, и Ло И стала "гостем" в столице.

Первый год Тяньюаня · двадцатый день десятого месяца

Шел третий месяц военного похода Линь Ваньюэ.

Вот уже несколько дней Ли Сянь чувствовала невыразимое беспокойство, что не могла ни есть, ни спать.

— Ваше Высочество, прибыл посыльной из земель Чу, он просит Вашей аудиенции!

Ли Сянь тут же вскочила со стула и сказала сяо-Цы немедленно привести его в кабинет.

— Этот слуга Цзя Сыдао приветствует Ваше Высочество великую старшую принцессу.

Ли Сянь прищурилась:

— О, верный слуга брата Ци.

Цзя Сыдао поклонился:

— Ваше Высочество поистине любезны.

— Письмо из земель Чу следовало бы отдать Его Величеству, но Вы мчались такую даль, чтобы доставить его в мое поместье. Зачем?

— Отвечаю Вашему Высочеству, Его Высочество принц Ци сказал, что Вы поймете, как только взглянете на кое-что.

Кулаки Ли Сянь сжимались под ее широкими рукавами.

— Показывай.

— Слушаюсь.

Цзя Сыдао еще раз в знак почтения поклонился Ли Сянь и осторожно достал завернутую в парчу шкатулку. Сделав несколько шагов вперед, он опустился на колени, обеими руками поставил ее на стол Ли Сянь и отступил на прежнее место.

Ли Сянь взяла шкатулку, развернула ткань и открыла крышку.

Она продолжала бы сохранять полное хладнокрове даже если бы сотрясалась земля, но, как только она увидела предметы внутри, ее охватила паника.

В шкатулке лежал ничем не примечательный черный железный жетон и прядь седых волос.

Ли Сянь прикусила нижнюю губу. Сильная боль отрезвила ее. Выражение ее лица вернулось к прежнему, но тело слегка дрожало.

Она громко захлопнула шкатулку:

— И что это? Брат Ци решил выступить против меня?

Опытный Цзя Сыдао был готов к такому, но все же слова Ли Сянь его напугали. Сначала он остолбенел, потом стукнулся головой об пол. Он сказал то, что велел господин:

— Прошу, умерьте гнев, Ваше Высочество, мой господин сказал, что независимо от того, ошибается он или нет, право решать есть только у Вас.

— Хах... какой он интересный. Я угрожала ему или что?

— Это... Умерьте гнев, Ваше Высочество. Мой господин просит Вас поспешить в земли Чу на встречу.

Ли Сянь сильнее сжала шкатулку. Ее сердце было объято беспокойным пламенем. Седые волосы могли взять у кого угодно, но как объяснить этот жетон? Кроме того, последние несколько дней ее снедала тревога, мысли находились в смятении. Она прикинула все возможные исходы, но не приняла в расчет, что все время державшийся осторожно принц Ци и в самом деле переметнется на другую сторону после того, как осядет пыль!

— Я задам вопрос: что с фумой?

— Что…

— Если ты сейчас же не прояснишь это, я не только не поеду во владения Чу. Я сделаю так, чтобы тебя изрезали тысячу раз, а твой труп разрубили на десять тысяч частей. Хочешь испытать меня?

— Ваше Высочество, пожалуйста, смилуйтесь над этим ничтожным… Фума...

Из нижней губы Ли Сянь уже сочилась кровь, но она не чувствовала боли. Она уставилась своими красивыми глазами феникса на Цзя Сыдао.

Лоб Цзя Сыдао уже покрылся испариной. Ауру великой старшей принцессы не под силу выдержать обычному человеку. Так или иначе, Его Высочество принц Ци не упоминал, что нельзя раскрывать информацию о фуме…

— Отвечаю Вашему Высочеству! Фума… фума...

— Говори сейчас же!

— Слушаюсь! Наше Высочество только лишь поместили фуму под заключение. Потом... потом Его Высочество принц Чу... пока нашего Высочества не было, он пытал фуму. Фума... не в состоянии вынести унижения... он бился об стену, чтобы покончить с собой. Позже его спасли наше Высочество. После осмотра и лечения известным лекарем... жизни фумы теперь ничего не угрожает. Вот только, когда этот ничтожный уезжал из земель Чу, фума все еще был без сознания…

В глазах Ли Сянь потемнело!

"Что значит "не в состоянии вынести унижения"? Что значит "без сознания"? Принц Чу, гнусный подонок, что он сделал с моей А-Юэ?".

Долгое время Ли Сянь не могла говорить.

— Хочешь сказать, принц Ци объединился с принцем Чу?

Цзя Сыдао не ожидал, что Ли Сянь окажется сообразительнее, и в страхе прикусил язык.

— Раз молчишь, значит признаешь это.

Цзя Сыдао три раза сильно стукнулся лбом об пол:

— Ваше Высочество, мой господин просит о встрече с Вами в землях Чу и надеется, что Вы придете… надеется, что Ваше Высочество не устроит из этого шум.

Ли Сянь приказала запереть Цзя Сыдао, а сама поспешила в императорский дворец.

Вышла она оттуда через час. Ли Чжу выделил для сопровождения Ли Сянь пять тысяч императорских стражников и на время вернул ей Теней. Она взяла с собой шесть цичжу, Ло И и связанного Цзя Сыдао, затем со скоростью пламени отправилась во владения Чу.

Никто не знает, о чем говорили Ли Сянь и Ли Чжу.

До периода сражений земли Чу считались одной из самых процветающих и густонаселенных частей страны. Туда по казенному тракту непрерывным потоком приезжали купцы и караваны, но сейчас эта дорога была особенно безлюдной.

Не встретилось ни одного путника.

Карета, запряженная четверкой лошадей, двигалась с максимальной скоростью. С обеих ее сторон ехали императорские стражники на быстрых скакунах.

Все эти четыре дня Ли Сянь приказывала спешить, не останавливаясь даже на ночлег. Процессия продвигалась четверо суток.

Уже на пятое утро, по прибытии во владения Чу, Ли Сянь наконец отдала приказ остановиться на отдых и скомплектовать войска.

Ей казалось, что эти четыре дня были самыми длинными в ее жизни.

За всю поездку она практически не спала и ничего не ела, только пила воду. Ли Сянь, которую берегли как золото, было не до этого. Такие вещи не замечались, когда и душа, и тело терзалось в беспокойстве за кого-то до такой степени, что человек забывал о себе.

В конце концов Ло И пришлось уколоть Ли Сянь акупунктурной иглой, чтобы та могла поспать хоть несколько часов.

Сердце Ло И болело от взгляда на Ли Сянь, которая хмурила брови даже во сне.

Она знала Ли Сянь уже много лет. Хоть они редко общались, Ло И была уверена, что знает ее: никого эта женщина не любит больше, чем саму себя!

Ло И впала в задумчивость, глядя на такое родное, невероятной красоты лицо. Откуда ей было знать, что Ли Сянь использовала ее ради своей выгоды?

Но... пока ей дана возможность смотреть на это лицо, она будет готова все!

Даже если Ли Сянь любила только себя, даже если Ли Сянь будет пользоваться ею, возможности просто находиться рядом будет для нее достаточно.

То, что она задолжала, злой поступок, который она совершила, — она за все расплатится обладательнице этого лица.

Лица, которое и являлось долгом Ло И, ее грехом, ее несчастьем, ее злодеянием!

Ли Сянь проспала всю дорогу до полудня. Проснувшись, она посмотрела на солнце в небе, затем перевела взгляд на Ло И и приказала ехать дальше.

Карета в сопровождении пяти тысяч императорских стражников беспрепятственно прибыла в город Чу.

Распахнулись городские ворота. Въехав на территорию Чу, Ли Сянь открыла окно кареты. Представшее перед ней зрелище ничуть не соответствовало ее догадкам!

Она считала, что принц Чу и принц Ци после объединения уничтожили войска Линь Ваньюэ, однако в любом участке города можно было увидеть солдат в черных доспехах. В воздухе чувствовалось напряжение и атмосфера неминуемой битвы.

Ли Сянь была сбита с толку. И тут она наконец поняла, что еще ни разу не сделала верных предположений относительно принца Ци.

В самом начале она думала, что у него большие амбиции, поскольку он показывал свою мягкую сторону перед Чжу-эром. Но после некоторого взаимодействия с ним Ли Сянь обнаружила, что у него не было намерений биться за власть.

Как только Чжу-эр взошел на престол, Ли Сянь начала верить, что принц Ци хочет оставаться обычным принцем до конца своей жизни, но внезапно он сменил сторону!

И сейчас все, что она увидела в землях Чу, снова полностью противоречило ее ожиданиям!

Глава 165

Глава 165. Пышно взлетают цветы над качелями

строчки из стихотворения "Бабочка, влюбленная в цветы" поэта династии Сун,Оуян Сю

Путь экипажу преградила толпа солдат в черных доспехах, не давая въехать в поместье принца Чу.

— Наглец, смерти ищешь? Как смеешь препятствовать экипажу великой старшей принцессы?! — императорская стража тут же окружила этих солдат.

Ли Сянь дала Ло И знак открыть дверцу кареты.

Как только солдаты увидели, что Ли Сянь лично прибыла сюда, они убрали оружие и опустились на одно колено.

— Приветствуем Ваше Высочество великую старшую принцессу. У нас есть доложение по важному делу.

Согласно дворцовому этикету, Ли Сянь не разрешалось видеться с посторонними, особенно когда уединение обеспечивала одна карета.

Но, учитывая обстоятельства, сейчас был особый случай. Ли Сянь приказала императорской страже:

— Пусть они выберут представителя, который оставит оружие и войдет в карету, чтобы доложить обо всем.

— Есть!

Минуту спустя в карету вошел один солдат и опустился на колени перед Ли Сянь:

— Умоляю великую старшую принцессу умерить свой гнев. Этот ничтожный видел, как Ваше Высочество открывали окно кареты. Думая, что это можете быть Вы, этот ничтожный с другими солдатами заблокировал экипаж. Да простит Ваше Высочество эту дерзость!

— Я прощаю тебя. Скажи, зачем вы преградили нам путь?

— Ваше Высочество, с тех пор как маршал въехал в Чу, его больше полумесяца не видели из-за болезни. Этот ничтожный начал подозревать, что что-то не так. Несколько дней назад Его Высочество принц Ци показал нам черный жетон; он намеревался заменить главнокомандующего и вывести нашу армию из Чу. Но поскольку главнокомандующий не появлялся уже полмесяца, мы не подчинилась приказу Его Высочества. Последние несколько дней наша черная и золотая армии были в тупике. Мы не могли увидеть главнокомандующего, поэтому беспокоились о его безопасности. Мы не осмелились пойти на открытый конфликт с армией в золотых доспехах.

Ли Сянь кивнула. Кое-что все же прояснилось.

— Ваша преданность похвальна. Как твое имя?

— Этот ничтожный не просит награды. Изначально этот ничтожный находился под командованием генерала Бай Жуйды. Главнокомандующий рискнул своей жизнью, чтобы спасти этого ничтожного, который не смеет назвать свое имя и просит одной только безопасности главнокомандующего.

— Хорошо, ступай. Я поняла ситуацию. Жетон сейчас в моих руках. Я приказываю вам по-тихому сконцентрировать войска и ждать команды о передвижении.

— Есть!

Неудивительно, что принц Ци прислал ей железный жетон в подтверждение подлинности. Он не мог переместить эти войска!

— Едем в поместье.

— Крошка Сянь-эр, ты станешь ягненком, попавшим в пасть тигра*, если въедешь туда сейчас. Лучше попросить выйти принца Ци, чтобы императорская стража и войска в черных доспехах защитили тебя.

* 羊入虎口 (yáng rù hǔkǒu) — овца попала тигру в пасть (обр. в знач.: опаснейшее положение, крайняя опасность)

Ли Сянь решительно покачала головой: если она вызовет сюда принца Ци, Линь Ваньюэ определенно останется в поместье в качестве заложницы. Она ехала днем и ночью только для того, чтобы как можно скорее увидеть Линь Ваньюэ. Будь это пучина дракона и логово тигра*, она все равно ворвется туда!

* 龙潭虎穴 (lóng tán hǔ xué) — обр. об опасном месте

Она обязательно вернет Линь Ваньюэ домой. К тому же, если принца Ци не будет в городе, кто знает, что с Линь Ваньюэ сделает принц Чу?

Ло И вздохнула и ничего не ответила.

Остальную часть пути они проехали без помех и, как только оказались в поместье принца Чу, Ся Ушуан-хоу проводил Ли Сянь.

Принцессу охраняли Цзы, Цинъянь и Юй Сянь, за ней следовала Ло И с лекарской сумкой на спине.

Принц Ци уже ждал в главном зале. Подали чай, который еще не успел остыть.

Принц Ци заметил Ли Сянь и с улыбкой сказал:

— Сестрица, ты и впрямь приехала.

Ли Сянь холодно посмотрел на него:

— Где она?

Принц Ци показал личному слуге, чтобы тот отвел Ли Сянь к Линь Ваньюэ.

— Цинъянь, Юй Сянь, идите за мной. Цзы, жди здесь.

Группа из четырех человек последовала за слугой в пристройку.

— Ваше Высочество, мы пришли. Фума внутри.

— Цинъянь, Юй Сянь, стойте здесь на страже. Никого не пускать в эту комнату без моего разрешения. Ло И, идешь со мной.

— Есть.

Ли Сянь открыла дверь и вошла. В комнате было так тихо, что она могла слышать стук собственного сердцебиения. Эта тишина пугала ее.

Ли Сянь пыталась сохранять спокойствие. Обойдя ширму, она наконец увидела человека, из-за которого терзалась беспокойством.

Она резко остановилась и отказалась сделать еще один шаг вперед. Ее лицо стало пугающе бледным.

— Ло И... осмотри ее, — сказала она дрожащим голосом.

Линь Ваньюэ, чья голова была обмотана бинтами, неподвижно лежала в чистой нижней одежде. Ее лицо с плотно сомкнутыми обескровленными губами не выражало ничего. Из-под одеяла были видны ее руки с перевязанными бинтами пальцами.

Ли Сянь ни на секунду не сводила глаз с Линь Ваньюэ. Ее била дрожь, но она упрямо стояла на месте, сдерживая себя, чтобы не сделать шаг вперед.

Увидев Ли Сянь в таком состоянии, Ло И почувствовала разрывающую боль в груди. За все время их знакомства она никогда не видела ее такой беспомощной.

Ло И понимала, почему Ли Сянь не решалась двинуться вперед. Она села на кровать рядом с Линь Ваньюэ и положила пальцы на ее запястье. Сердце накрыло густой ревностью, но она все же ответила:

— Она все еще жива.

По лицу Ли Сянь побежали крупные капли слез.

Все еще жива!

Возможно, одна Ли Сянь знала, как ей сейчас страшно. Как же сильно она боялась, что, подойдя к постели Линь Ваньюэ, обнаружит стылое тело.

Она боялась, что опоздала, что уже не сможет вернуть ее домой!

Она боялась, что жизнь Линь Ваньюэ окажется такой короткой; боялась, что бросила ее и не успела прожить с ней вместе в любви!

В этот момент Ли Сянь наконец поняла, почему Линь Ваньюэ, ворвавшись во дворец Вэймин, крепко обняла ее со словами: "Принцесса, я так испугалась". Так вот что она чувствовала тогда.

Ли Сянь подошла к постели Линь Ваньюэ. Слезы текли безостановочно.

Ей очень хотелось обнять Линь Ваньюэ и сказать: "А-Юэ, я так испугалась".

В памяти Ли Сянь всплыли сцены из прошлого. Она очень сожалела обо всем; ей следовало лучше относиться к своей А-Юэ!

Она не должна была отпускать ее на эту битву. Следовало хотя бы попытаться отговорить императора.

Но она этого не сделала…

Почему она этого не сделала? Как же она ненавидит это!

Ли Сянь не позволила себе плакать навзрыд. Она хотела бы стать той, кто лежит сейчас на кровати, если бы ей предоставили такую возможность.

Тем временем Ло И сняла все бинты с тела Линь Ваньюэ. Ей никогда не нравилась эта женщина, но даже при этом она нахмурилась, увидев раны.

Она закатала рукава Линь Ваньюэ и распахнула ее нижнюю одежду. Вот оно что… все тело усеивали следы от хлыста.

Ли Сянь тоже увидела эти раны. В этот момент ей так хотелось убить принца Чу и принца Ци!

Ли Сянь присела у постели Линь Ваньюэ. Ее слезы, не останавливаясь, катились по щекам, но она не осмеливалась протянуть руку и прикоснуться к ней. Она только и могла, что беспомощно спросить сквозь слезы:

— Ло И... А-Юэ еще можно вылечить?

Ло И затаила дыхание: эта хрупкая и беспомощная Ли Сянь — неужели та самая хитрая и бессердечная старшая принцесса?

Ло И тихо вздохнула и ответила:

— Сама видишь. Ей вырвали ногти, а ран от плетей не сосчитать…

Ло И обеспокоенно посмотрела на Ли Сянь и продолжила:

— Вот только... это все внешние повреждения. Ногти отрастут, раны заживут, хоть и процесс восстановления будет болезненным. Мне-то будет не трудно, но что самое… серьезное, так это травма головы… Судя по гематоме, ей уже несколько дней. Но даже несмотря на то, что она уже исчезает, опухоль еще на месте! Мне кажется, в голове образовался тромб. В детстве я как-то раз увидела, как мой шифу принимал человека с такой же проблемой. Он вскрыл череп и вытащил кусок мяса. Но моих знаний и способностей недостаточно, я... не смею, мне это не под силу! Вот почему это самый сложный этап в лечении. Но принц Ци привел хорошего лекаря, и если бы тот оказался невеждой, она бы уже умерла!

Выслушав Ло И, Ли Сянь сильно впилась зубами в нижнюю губу, но все еще не могла унять дрожь во всем теле.

С ее губы стекали теплые капельки крови, но она этого не замечала.

Ло И громко вздохнула и, достав шелковый платок, протянула его Ли Сянь.

Ли Сянь не взяла его, только с отчаянной мольбой в глазах посмотрела на Ло И:

— Ло И, насколько велики шансы?

— Акупунктура и лекарства обеспечат лишь пять десятых успеха. Но все-таки самое важное — ее воля к жизни.

— Спаси ее!

— Если ты просишь, я могу. Но…

— ...Я сделаю все, что попросишь, покуда она будет жить.

— Договорились!

Первый год Тяньюаня · пятнадцатый день одиннадцатого месяца

Предатель принц Чу был убит в своем поместье. Во время беспорядочных боев на улицах в принца Ци попала стрела мятежника. Его тяжелая рана не поддавалась лечению, он погиб за свою страну.

За беззаветную преданность принца Ци император позволил его шицзы Ли Кэ унаследовать титул своего отца. Принадлежащие принцу Ци владения заменили на процветающие земли рядом со столичным районом, а титул его сына сменился на "Цзинь".

Все принадлежавшие принцу Ци двести тысяч солдат в золотых доспехах были зачислены в состав войск двора. Кандидата на должность главнокомандующего границы еще не определили.

По милости нового императора родная мать принца Чу, покойная супруга Вэнь, по-прежнему была похоронена в гробнице супруг императора, но ее титул был понижен до наложницы.

Пожалованные земли и имущество в поместье принца Чу были конфискованы. Всех его слуг мужского пола обезглавили. Женщинам и детям заклеймили лицо, затем выслали их в округ Ючжоу.

Что касается младшей сестры принца Чу, второй принцессы Ли Янь, то по причине того, что ее клан в опале, а сама она покинула будуар еще до восстания принца Чу, у нее лишь отняли титул принцессы. Она была низведена до госпожи Хаошань.

В тот же день ее выселили из столицы и пожаловали поместье Хаошань рядом с гробницей императора Ле. Ей запрещалось въезжать в столицу без приказа.

Чжуну-хоу, фума великой старшей принцессы, Линь Фэйсин, сражался изо дня в день, что привело к рецидиву его затяжной болезни. Благосклонный император разрешил ему поправляться в землях Чу. После полного выздоровления ему было приказано вернуться в столицу, чтобы получить награды и звания. Ко всему прочему, великой старшей принцессе было разрешено уехать в земли Чу, чтобы находиться рядом с фумой.

Двадцать пятый день десятого месяца

Поместье принца Чу

В кабинете находились только принц Ци и Ли Сянь.

— Сестрица, прошу тебя, успокойся. А-Сюань наказал Линь Фэйсина, только и всего. Никаких других действий над ним не совершалось, этот старший брат клянется своей жизнью.

— Хочу поблагодарить брата Ци за то, что защитил фуму и вовремя нашел лекаря.

Принц Ци улыбнулся невозмутимой Ли Сянь:

— Хотя я никак не ожидал, что фума окажется женщиной.

Ли Сянь прищурилась и пристально посмотрела в глаза принцу Ци.

На его лице мелькнуло виноватое выражение, и он принялся объяснять:

— Сестра, можешь быть уверена, со всеми, кто, помимо меня и А-Сюаня, узнал о личности фумы, уже разобрались после твоего прибытия. У меня нет дурных намерений. Просто я считал Линь Фэйсина достойным героем, но и подумать не мог, что на самом деле это героиня. Я потрясен до глубины души.

Выражение лица Ли Сянь немного смягчилось. После минутного молчания она спросила:

— Брат Ци, я не совсем понимаю.

Принц Ци начал улыбаться:

— Ну ладно, чтобы окончательно унять твое беспокойство, я тоже открою один секрет. Я люблю А-Сюаня. Он не обладает талантом императора, поэтому я решил разрушить его мечту и увезти его. Возможно, именно поэтому я вложил все свои силы в спасение Линь Фэйсина. Кто бы мог подумать, что мы с тобой одинаковые.

Ли Сянь произнесла в растерянности:

— Брат Ци! Ты и брат Чу ведь…

Принц Ци покачал головой:

— Открою тебе еще один секрет. Я вовсе не родной сын императора. Не могу сейчас вдаваться в детали.

От потрясения Ли Сянь не могла проронить ни слова. Принц Ци продолжил:

— Я тебе все это расссказываю только потому что надеюсь, что ты отпустишь меня и А-Сюаня. Не считая этого случая, за столько лет я не причинил вреда ни тебе, ни твоему брату. Матушка-наложница — моя родная мать, как и Кэ-эр мой родной ребенок. Я оставляю их в столице. Его Величество может быть спокоен, я откажусь от военной власти в земелях Ци. С сегодняшнего дня принца Ци не будет существовать на этом свете.

… …

— Мэй. Я еще раз назову тебя мэй, хоть мы и не родственники. Ты была единственной из всех братьев и сестер, кем я восхищался больше всех. Очень жаль, что ты не родилась мужчиной. Тогда императорская семья точно не пришла бы в упадок. Перед тем, как мы уедем, дагэ скажет тебе вот еще что: тебе известно, мэй, что армия в черных доспехах дошла до той точки, что уже не подчиняется черному жетону и действует исключительно по команде Линь Фэйсина? Это очень плохо. Ты должна как можно скорее принять решение, поскольку император не знает пощады. Не медли, иначе будет слишком поздно…

Глава 166

Глава 166. Чего же страшиться огня, сжигающего и яшму, и камень?

По поросшей дороге, пролегавшей по безлюдной местности*, восседая на благородном скакуне ехал мужчина в холщовой одежде. За ним, тоже верхом на лошади, следовал слуга.

* 渺无人烟 (miǎowúrényān) — необитаемый; безлюдный (о местности; букв. без конца и края нет дыма человеческих жилищ)

Позади них здоровенный извозчик управлял большой, ничем не украшенной повозкой. Однако у двух лошадей, тянувших ее, были выпуклые профили, блестящие глаза и мощное телосложение. Их широкие копыта поднимали сильный ветер с каждым стуком!

Эти чудесные кони могли преодолеть тысячу ли за один день.…

Внезапно раздвинулись сине-красные занавески повозки. Оттуда показалась голова ребенка, который выкрикнул:

— Господин, проснулся второй господин!

Простолюдин услышал его и опустил поводья. Он с легкостью спешился и вскочил в повозку.

Как только "господин" вошел внутрь, ребенок вышел и сел рядом с извозчиком.

В повозке полулежал бледный мужчина. Правую сторону его лица пересекала рана от хлыста, верхняя половина его тела была обнажена. Даже при том, что он был обмотан бинтами, под ними отчетливо виднелись контуры его мышц.

Его распущенные волосы растрепались, все его тело казалось слабым и усталым, но в глазах мерцал пронзительный блеск. В этом взгляде, без сомнений, горели ненависть и гнев.

Еще взвинченнее этот мужчина стал, когда увидел "господина", но какая жалость, что он был слаб. Он лишь еле-еле стукнул обмотанным бинтами кулаком по столу, хотя вышло неуклюже тихо.

"Господин" улыбнулся мужчине. Он небрежно сел перед ним, ничуть не напугавшись убийственного взгляда. Напротив, в его глазах промелькнула любовь и искорка нежности.

— Сюань-эр проснулся.

Оказалось, раненый мужчина на самом деле был неким "умершим" в городе Чу, принцем Чу, Ли Сюанем.

И этот "господин", должно быть, являлся принцем Ци.

Ли Сюань неразборчиво что-то прорычал, но язык его словно не слушался. Он мог только тихо всхлипывать, но в этих звуках отчетливо слышалась ярость.

Ли Чжэнь налил себе чашку воды, сделал глоток и сказал:

— Не растрачивай силы понапрасну, Сюань-эр. Я напоил тебя лекарствами. Во-первых, чтобы облегчить тебе боль, а во-вторых, я боюсь, что ты сбежишь.

Ли Сюань бессильно лежал, прислонившись к стене повозки, и молча смотрел на Ли Чжэня.

— Стоит мне на секунду отвести от тебя взгляд, как ты начинаешь дурить. Ты чуть не вогнал в гроб Линь Фэйсин. Ты хоть понимаешь, что если бы она умерла, мой многолетний план пошел бы на ветер? Я знаю, ты меня ненавидишь, винишь, тебе так и не терпится убить меня, но… опустим тот факт, что ты полуживой, ты не сможешь одолеть меня, даже если у тебя будет полно сил. Так почему бы тебе не остаться со мной и не дождаться подходящего случая, чтобы начать действовать? У тебя рано или поздно появится шанс совершить скрытую атаку, которая увенчается успехом, разве нет?

Ли Чжэнь расплылся в улыбке, глядя на взбесившегося Ли Сюаня.

Кинув взгляд на раны Ли Сюаня, он тяжело вздохнул: он всегда считал, что будь Ли Сянь мужчиной, то без сомнения она стала бы сыном Неба. Ни по силе духа, ни по мудрости, ни по замыслам и приемам не было ей равных.

Ему довольно часто приходилось избегать ее острия, но он чувствовал, что по причине того, что она женщина, ей не хватало большего рвения…

Теперь, когда все уладилось, Ли Чжэнь вспомнил, что произошло в тот день, и вдруг понял, что ошибался: он не забудет того рвения Ли Сянь, с которым она уничтожала своих врагов до основания*!

* 玉石俱焚 (yùshí jùfén) — огонь уничтожает и яшму и камни (обр. истребить и правых и виноватых; перебить всех; не оставить камня на камне)

… …

— Брат Ци, еще раз назову тебя братом. Я могу откликнуться на твою просьбу отпустить вас обоих. Но перед этим я сведу счеты с принцем Чу!

Улыбка Ли Чжэня исчезла.

— Мэйцзы, ты знаешь, что еще задолго до твоего отбытия из столицы я тайком перевел сюда свою оставшуюся стотысячную золотую армию из земель Ци? Поместье Чу в кольце окружения. Пусть у тебя в руках черный жетон, но какими бы воинственными и бесстрашными ни были солдаты северной границы, они всего лишь стая драконов без главы*. Неужели ты действительно думаешь, что десятки тысяч твоих солдат управятся со ста шестьюдесятью тысячами солдат в золотых доспехах во главе с Ушуаном?

* 群龙无首 (qúnlóng wúshǒu) — обр. в знач.: массы без вождя; остаться без руководства

Ли Сянь сделала шаг вперед, подступая чуть ли не вплотную, и, подняв голову, посмотрела в глаза Ли Чжэню:

— Старший брат, у меня тоже есть для тебя новость. Я не рассчитывала вернуться в столицу живой и даже объяснила Чжу-эру, как распорядиться моими похоронами. Двор не послал ни одного своего солдата на эту битву. У Чжу-эра в распоряжении огромное войско в восемьсот тысяч человек! Если в ближайшие десять дней Чжу-эр не получит моего сигнала, его солдаты выступят на заре и прибудут сюда на закате! Они сравняют с землей весь город Чу! В том числе это затронет и твою матушку Сянь, сына Ли Кэ и твою жену, которую ты бросил, — всех их захоронят вместе с тобой!

— Мэй, не стоит неверно расставлять приоритеты. Линь Фэйсин сейчас даже пошевелиться не может. Если что-то случится, ее уже не спасти. Продумай все как следует.

Ли Чжэнь думал, что раз Ли Сянь заранее распрощалась со своей жизнью и отправилась в долгий путь в земли Чу для переговоров с ним, то Линь Фэйсин определенно станет ее слабостью. Но неожиданно Ли Сянь начала улыбаться.

— Если она умрет, я последую за ней на тот свет, чтобы не жить более в одиночестве! Но прежде чем это произойдет, я утащу тебя и Ли Сюаня с собой в могилу! Даже если ты уцелеешь, спрятавшись за своей многочисленной армией, я уже отдала приказ. Как только я умру, двенадцать цичжу заберут ваши головы! В этой жизни, неважно, сбежишь ли ты на край света* или сядешь на трон, они все равно доберутся до вас обоих и убьют. Если у них не выйдет собственноручно вас зарезать, что даст вам возможность спокойно провести остаток жизни, я все равно найду ваши могилы и сотру ваши кости в порошок!

* 天涯海角 (tiānyáhǎijiǎo) — на краю небес и в [дальнем] уголке моря (обр. в знач.: край света; на краю света, за тридевять земель)

Прожив чуть больше тридцати лет на этом свете, Ли Чжэнь ни разу не сталкивался с таким вынужденным положением! В тот день он увидел непоколебимую решимость, сверкнувшую в глазах Ли Сянь. Сколько бы он ни пытался ее переубедить, ссылаясь на последствия, Ли Сянь твердо стояла на своем. Она точно подсчитает все раны на теле Линь Ваньюэ и вернет их принцу Чу. Она не пропустит ни одного повреждения, включая вырванных ногтей.

В конечном счете, принц Ци уступил.

В день наказания Ли Чжэнь не ожидал, что Ли Сянь все сделает сама. Как только она вернула каждый удар хлыста, она вырвала все десять ногтей Ли Сюаня.

Выдернув последний ноготь, Ли Сянь начала падать, но Ло И вовремя подхватила ее сзади. Она лишилась чувств от перенапряжения и истощения…

Конечно же, сердце Ли Чжэня пульсировало болью за Ли Сюаня, но в то же время он был глубоко потрясен Ли Сянь.

Его любимый человек причинил вред ее возлюбленной, поэтому она собственными руками отплатила тем же. Ли Чжэнь не мог не преклониться перед этой жгучей решимостью.

Держа на руках бессознательное тело принца Чу, Ли Чжэнь смотрел на Ли Сянь, которая потеряла сознание в руках Ло И. Ее мертвенно бледное лицо покрыли капельки пота. Он не мог подобрать слов.

Что ж, так тому и быть.

… …

— Через два дня мы доберемся до степей, А-Сюань. Много лет назад я втайне связался с одним из пяти лучших гуннских племен и заплатил большое количество серебра за участок плодородных пастбищ. Там я уже разместил своих двадцать тысяч солдат с лошадьми. Думаю, здесь, в степях, у нас отныне будет мирная жизнь. На этом свете больше нет ни принца Чу, ни принца Ци. Как только устроимся, я пошлю письмо Ушуану, и он вернет печать войск Ци императору, тогда Его Величество объявит о нашей с тобой смерти.

Ли Чжэнь взглянул на Ли Сюаня и тихо сказал:

— Отдыхай, я больше не буду тебя беспокоить. Если хочешь забрать мою жизнь, подожди, пока твои раны не заживут, а потом приходи ко мне, примени свои умения.

Ли Чжэнь вышел из повозки и взобрался на коня. Господин, его слуга и большая повозка неторопливо продвигались к горизонту.

Вышел высочайший указ с объявлением. Недостающую половину знака военачальника и печать земель Ци вернули сыну Неба.

Благодаря принцу Ци, несмотря на разруху в городе Чу, основные постройки остались нетронутыми.

Солдаты в черных доспехах вернулись на северную границу. Ся Ушуан-хоу возглавил армию в золотых доспехах и повел в столицу на встречу с императором, где будут приняты дальнейшие меры.

Пять тысяч императорских стражников остались в землях Чу, чтобы охранять великую старшую принцессу.

Буря наконец утихла. В Поднебесную снова воцарился мир.

Однако Линь Ваньюэ, отдавшая все ради этого мира, спокойно спала во дворце Чу. Она так и не приходила в сознание.

Взяв с Ли Сянь обещание, Ло И бережно обращалась с Линь Ваньюэ.

Каждый день она выпаривала лекарство и лечила Линь Ваньюэ акупунктурой. Она даже присвоила кабинет Ли Сюаня и приказала доставить из долины Яован книги по врачеванию. Все свободное от лечения Линь Ваньюэ время она проводила в кабинете.

Ло И, как-никак, была царицей лекарей нового поколения. Внешние повреждения Линь Ваньюэ, несмотря на их серьезность, были целиком устранены под ее тщательным лечением. Все раны постепенно зарастали.

Как только состояние Линь Ваньюэ стабилизировалось, Ли Сянь взяла на себя работу по смене повязок. Теперь Ло И нужно было только один раз в день делать иглоукалывание и проверять травму головы Линь Ваньюэ, остальное лежало на Ли Сянь.

Неподвижно лежащая Линь Ваньюэ ровно дышала.

Ли Сянь сидела у постели. Закончив наносить лекарственную мазь на раны, она наложила поверх нее слой мази "Бинцзи юйгу". По словам Ло И, эти две мази можно совмещать.

Ли Сянь сняла бинты с пальцев Линь Ваньюэ и, как обычно, тщательно нанесла на них целебную мазь, затем перевязала чистыми бинтами.

Ее движения были отработаны. Кто знает, в который раз она делала это.

Ли Сянь тихо сидела рядом с Линь Ваньюэ. Ли Сянь осторожно натянула на нее тонкое одеяло, как только высохла мазь.

— А-Юэ…

Она огладила тонкими пальцами длинные брови Линь Ваньюэ, коснулась закрытых век и слегка впалых щек.

Она снова и снова очерчивала контуры лица Линь Ваньюэ. В ее движениях сквозила нежность, словно она прикасалась к бесценному хрупкому сокровищу.

— А-Юэ, ты так устала? Ты уже долго не просыпаешься. Можешь очнуться, пожалуйста?

… …

— А-Юэ, прости меня. Я не смогла защитить тебя. Если бы я с самого начала была чуточку эгоистичнее и заставила тебя остаться в столице, с тобой бы не случилось всего этого. Ты злишься на меня?

… …

Глаза Ли Сянь покраснели. Она горько улыбнулась и продолжила:

— Как глупо с моей стороны. Как ты, имея такой характер, можешь злиться на меня? Ты… ты всегда была такой. Понимающей и всепрощающей. Я совершила столько дурных поступков, но ты смирилась с ними. И как ты можешь злиться на меня сейчас?

… …

— А-Юэ, почему ты такая неразумная? Ну и что с того, если другие узнают о твоей личности? Я могла бы все уладить! Ты что, забыла об этом?! Зачем ты… делаешь это с собой? Ты хочешь бросить меня и Байшуй? Ты… ты явно хотела меня, так как же могла оставить меня? А-Юэ, знаешь, я видела темницу, в которой тебя мучали. Ли Сюань связал тебя грубыми веревками. Ты могла высвободиться, так почему не отобрала у него клинок и не убила его?! Зачем расходовала все свои силы на то, чтобы покончить с собой? А-Юэ, пожалуйста, просыпайся.

Глава 167

Глава 167. Займу у небес еще пятьсот лет

взято из названия песни《向天再借五百年》

Пролетали дни за днями. Раны Линь Ваньюэ зарубцевались, ее ногти медленно отрастали.

Но она так была полна решимости умереть, что билась головой о стену изо всех сил, и это усугубило травму головы. Даже пролежав без сознания столько дней, она не подавала признаков пробуждения.

Ли Сянь боялась, что из-за долгого сна с телом Линь Ваньюэ возникнут проблемы, поэтому она каждый день делала массаж.

Ли Чжу отправил нескольких придворных лекарей, но Ли Сянь отослала их обратно. Если Ло И не сможет вылечить Линь Ваньюэ, то другие и подавно.

Ли Сянь постепенно отходила от горя. Если ее А-Юэ никогда больше не проснется, она просто будет заботиться о ней до конца жизни.

Если ее А-Юэ покинет мир в самом расцвете лет, она последует за ней на тот свет. Она ни за что не оставит ее одну.

Ли Сянь вытерла тело Линь Ваньюэ влажным полотенцем и укрыла ее одеялом.

Пришли холода. Скоро в землях Чу выпадет снег.

Одна сторона лица Линь Ваньюэ мягко отвечивала красным из-за расставленных в комнате жаровен.

Казалось, будто она просто спит.

Ли Сянь взяла одну из рук Линь Ваньюэ и прижалась лицом к ее ладони:

— А-Юэ. Ли Чжэнь и Ли Сюань уже обосновались в степях гуннов. Знала бы ты, как я хотела прикончить Ли Сюаня, когда увидела, как сильно ты была ранена. Но я вспомнила, что обещала тебе никогда больше не рассматривать человеческую жизнь как ничтожную былинку. Убить Ли Сюаня не жалко, но тогда Ли Чжэнь определенно взбунтует. Пусть его многочисленное войско ничего не изменит, в своих южных землях поджидает удобного случая принц Сян. Как только три стороны сойдутся в смертельной схватке, начнется полный хаос. Если в стране возникнут внутренние беспорядки, внешний враг позарится на наши земли. Бесчисленное множество простолюдинов потеряют свои семьи и дома. Думаю… такого ты точно не хотела видеть? Если это и вправду произойдет, то боюсь, даже в загробном мире мне не сыскать у тебя еще одного прощения. Поэтому я сама приняла решение и отпустила их.

… …

— А-Юэ, даже если ты этого не скажешь, я все равно знаю, что ты устала от всего. Твоим первоначальным намерением было просто отомстить, и ты сделала это! Я была той, кто навязала тебе высокое чувство долга; я был той, кто довела тебя до нынешнего состояния. Я знаю, А-Юэ, тебе безразличны деньги и высокое положение, так же как слава и привилегии. Ты продолжаешь нести службу на северной границе именно потому, что однажды я сказала тебе, что ты способна защитить простой народ, не дать им пройти через то, что когда-то прошла ты. Ты и в самом деле неразумна.

Из глаз Ли Сянь хлынули слезы. Она повернула голову, прижимаясь губами к ладони Линь Ваньюэ, и снова прильнула к ней щекой:

— А-Юэ, видишь, я и вправду избавилась от той черты, которая тебе не нравится. А-Юэ... пожалуйста, просыпайся.

Когда выпал первый снег, Ло И наконец вышла из уединения.

Она вся исхудала, но ее глаза горели уверенностью.

Она распорядилась, чтобы из долины Яован доставили много книг по врачеванию и, как только ушла в них с головой, поняла, что совсем запустила свои знания, пока шарилась по свету.

Самое смешное, что она до сих пор была о себе слишком высокого мнения. В библиотеке долины Яован хранились все целительские книги Поднебесной и ценные рукописи царей лекарей прошлых поколений.

Однако в возрасте шестнадцати лет Ло И решила, что ей незачем читать эти книги, потому что она была личной ученицей старого царя лекарей. Впоследствии шифу пропал без вести, оставив жетон царя лекарей. Вместо того чтобы продолжить дело своего шифу, Ло И выбрала странствие по свету и отказалась от самосовершенствования. Теперь же она с запозданием поняла, что ее нынешние навыки врачевания не так хороши, как в шестнадцать.

Ло И воспользовалась этим случаем, чтобы как следует все наверстать и вызубрить. Вдобавок к этому, она нашла рукопись царя лекарей предыдущего поколения и отыскала запись процедуры вскрытия черепа, которая в свое время шокировала ее.

После этого раздела она обнаружила оставленные царем лекарей несколько страниц с самоанализом.

Фактически он составил два вида лечения. В одном из них применялся традиционный и специфический метод иглоукалывания головного мозга, дополненный лекарственными отварами. Но этот метод был чрезвычайно сложным. Другой метод заключался в том, чтобы вскрыть череп и удалить источник проблемы.

Царь лекарей выбрал второй метод. Несколько лет спустя он начал размышлять об этом. Он признал, что не должен был идти напропалую, поскольку у него не было полной уверенности в успехе этой процедуры. Как целитель, он не должен был рисковать жизнью больного только потому, что испугался сложностей.

Таким образом, несколько лет спустя он добавил очень подробный метод устранения подобной проблемы, но с помощью игл и лекарств.

Ло И прочла эту рукопись. Объединив ее раздел с теорией из других книг по врачеванию, она составила для Линь Ваньюэ свой метод лечения со стопроцентной вероятностью в успехе.

… …

В спальне клубился водяной пар, размывая все видимое.

Линь Ваньюэ сидела внутри большой деревянной бочки, но не заполненной водой. Вместо воды со дна непрерывно поднимался белый пар с крепким запахом лекарственных трав, обволакивая Линь Ваньюэ.

Все ее тело было усеяно серебряными иглами.

Ло И закатала рукава. Ее лоб покрылся потом. Она держала блестящую серебряную иглу размером в три цуня.

— Малютка Сянь-эр, что, если она умрет после укола этой иглы?

Ли Сянь, стоявшая в стороне, тоже промокла от пота. Услышав вопрос, она приподняла уголки губ. Ее взгляд не отрывался от Линь Ваньюэ.

— Само собой я пойду за ней.

… …

Из "Годовых отчетов страны Ли":

Линь Фэйсин, родившийся в двенадцатом году Юаньдина в окраинной деревне Чаньцзюань, которую в двадцать шестом году истребили гунны, в одиночку прошел сотню ли и завербовался в армию великого маршала Ли Му, где стал пехотинцем.

В двадцать восьмом году Юаньдина Син натянул двухстоуновый лук, после чего был переведен на должность командира батальона Летящих перьев.

В том же году император даровал ему тысячу земель.

В начале двадцать девятого года Юаньдина его назначили на место командира передовых войск, пожаловав еще сотню земель.

В восьмом месяце того же года его повысили до помощника генерала.

Тридцать первый год Юаньдина · фестиваль Шанъюань. Син женился на дочери императора, старшей принцессе Ли Сянь.

В том же году его назначили дворцовым командиром четвертого ранга и в двадцатый день десятого месяца возвели в четвертый ранг генерала Летящей кавалерии, передали полномочия по вопросам северо-западной армии и вручили печать главнокомандующего северной границей. Также, он стал известен как Летящий генерал Янгуаня!

Тридцать третий год Юаньдина · двадцать шестой день пятого месяца. Благодаря самозабвенной службе и защите страны Линь Фэйсин получил титул первого ранга Чжуну-хоу и девять тысяча земель, передаваемых по наследству. Вдобавок к этому, ему был пожалован титул великого маршала всех войск Поднебесной и второе имя — Летящий генерал. Он по-прежнему заведовал делами северной границы.

Первый год Тяньюаня · двадцатый день седьмого месяца. В качестве главнокомандующего, назначенного для борьбы с мятежниками, Линь Фэйсин в возрасте двадцати одного года возглавил армию в двести тысяч человек и пошел на принца Чу.

Второй год Тяньюаня · двадцать девятый день четвертого месяца. В день своего дня рождения, когда ему исполнилось двадцать два года, он скончался от болезни в городе Чу.

В том же году одолеваемая горем великая старшая принцесса ушла в монастырь. Несмотря на все свои усилия, император не смог отговорить ее, поэтому на участке изобилующей земли построил храм Ганье для великой старшей принцессы.

Император был тронут горячей преданностью семьи Линь, поэтому проявил особую благосклонность и даровал Линь Байшуй, осиротевшей дочери Линь Фэйсина, титул принцессы Хуэй и три тысячи земель.

… …

Второй год Тяньюаня · девятый месяц

По дороге на окраину города проезжал состоятельный купец. Но кто знает, по какой причине он забрел на окраину и решил здесь обосноваться. Он даже привез с собой огромное родовое имущество!

Этот купец и впрямь оказался чудаком. На окраинах располагалось бесчисленное множество городов, но выбрал он деревню Чаньцзюань!

Невзирая на тот факт, что это деревня-призрак, он построил там поместье. Всякий раз, когда кто-то доброжелательный советовал ему отказаться от этой затеи, он лишь смеялся и не придавал этому значения.

Потом этот богатей совершил еще кое-что поразительное: он вложил половину своего состояния в восстановление Чаньцзюань.

Несколько лет спустя "деревня призраков" уже не находилась в таком плачевном состоянии, как раньше, и сюда непрерывной чередой стекались люди, заселяя дома.

Жители деревни любили и почитали этого купца, что совместно начали выдвигать его на должность деревенского старосты.

Под руководством этого деревенского старосты деревня Чаньцзюань стала местом, где не подбирают брошенных вещей на дорогах и не запирают на ночь дверей*. Деревенское население, полное братской любви друг к другу, жило в счастье и согласии.

* 路不拾遗 (lùbùshíyí) — обр. о хороших нравах, о процветании страны под хорошим управлением

夜不闭户 (yèbùbìhù) — обр. в

знач.: спокойное время; в стране мир и

порядок; можно не опасаться воров

По словам очевидцев, жена этого купца обладала красотой, способной завоевать страны и покорить города. Она была так прекрасна, что могла затмить луну и застыдить цветы.

И эта госпожа была не только необычайно красива, но и одарена талантами. Став старостой, купец часто работал в поле. Он беспокоился, что его жене будет одиноко, поэтому открыл в своем доме бесплатную школу, чтобы госпожа могла обучать деревенских детей.

Этот деревенский староста был очень добр и любезен, да и, судя по возрасту, вовсе не стар. Деревенская молодежь по-теплому звала его А-Юэ-гэ*.

* 岳 (yuè) — горная вершина

Что же касается его жены, то жители деревни знали только ее имя: Сянь-эр.

Как-то раз деревенский староста нечаянно назвал фамилию госпожи, и жители деревни наконец узнали, что ее фамилия — Гун*.

* 宫 (gōng) — созвучно с иероглифом 公 в слове "принцесса" (公主 (gōngzhǔ)), как часто Линь Ваньюэ называла Ли Сянь

Поскольку эта госпожа была единственной учительницей в деревне, ее глубоко уважали даже несмотря на то, что она была женщиной. Люди, удостоившиеся милости этой госпожи, почтительно называли ее учительницей Гун.

Деревенский староста "А-Юэ" и госпожа "Гун" очень любили друг друга. Поговаривали, что у них была дочь, которая училась далеко отсюда. После рождения дочери у госпожи ухудшилось здоровье, но деревенскому старосте "А-Юэ", казалось, было все равно на отсутствие сыновей в семье. Супруги жили в дружбе и согласии, любя друг друга до конца своих дней.

Автору есть что сказать:

— А-цзе, в будущем я хочу стать лекарем.

— Почему лекарем? — спросила Линь Ваньюэ, чавкая сладостями чуаньбэй.

— Когда я стану лекарем, я буду изготавливать тонны и тонны сладостей чуаньбэй, чтобы есть их каждый день.

— Ага, тогда я хочу быть старостой деревни, когда вырасту! — сказала Линь Ваньюэ, улыбаясь глазами в форме полумесяца.

— Почему же?

— Потому что если бы я была деревенской старостой, а эр-Ню снова тебя задирал, я бы послала его в наказание сеять поля.

(из 29 главы)

Дальше будут экстры, спасибо всем~~~~

Переводчице тоже:

как далее скажет Цинцзюнь Мосяо, история принцессы и генерала закончилась, но история Ли Сянь и Линь Ваньюэ продолжится в экстрах.

основной сюжет закончен. я знаю, что кому-то не понравилась скомканная концовка и такой поворот в сюжете. возможно, вы разочаровались и пожалели о потраченном времени. в этом случае я не знаю, что сказать и как утешить. возможно, если бы я не переводила эту новеллу и если бы не перелопачивала по нескольку раз оригинал, если бы сама не вживилась и не привязалась к этой истории, то моё мнение сошлось бы с вашим. энивэй, я понимаю, так случается. если вам всё понравилось и вы продержались с осени 2019 года до этой самой точки, или вы присоединились недавно и так же терпеливо ждали проды (а может не ждали, а навёрстывали потом, или вообще наткнулись на полностью переведённую новеллу), спасибо от меня огромное. спасибо, что читали, комментировали и ставили лукосы. я всеми силами постараюсь сделать так, чтобы когда-нибудь Цинцзюнь Мосяо узнала о том, что у неё есть ещё и русскоязычная аудитория.

в заключении скажу, что байхэ - это нераспаханное поле. надеюсь, впереди нас будут ждать красочные сюжеты с хорошо прописанными персонажками, и я надеюсь, к ним будут и русские переводы.

экстры будут выходить чуть реже. заранее скажу, что, помимо юэсянь, в них содержатся истории о второстепенных персонажах (Ло И, сяо-Шии и Юйсянь-цзецзе, а также кое-что о наложнице Дэ (!))

Глава 168. Ты моя жена

Помимо кратких заметок в "Годовых отчетах царства Ли", существовало много версий смерти Чжуну-хоу Линь Фэйсина, бродящих от улиц к улицам. Поговаривали, что заслуги Линь Фэйсина, как подданного, превосходили заслуги императора*. Когда Линь Фэйсин снова одержал победу над мятежниками, новый император осознал, что тот уже в двадцать один год превосходил по положению всех остальных, и некуда ему подниматься выше. Вот почему этого юношу оставалось тайно убить, и именно великая старшая принцесса выполнила задание императора. После совершения убийства она осознала тяжесть своего греха. Она отравила своего собственного мужа, человека, преданного своему отечеству, поэтому в столь юном возрасте добровольно покинула дом и ушла в монастырь.

*功高震主 (gōnggāozhènzhǔ) — заслуги подданного превосходят заслуги государя (что вызывает у последнего ревность и ощущение угрозы)

Другая версия гласила, что Линь Фэйсин вовсе не умер. Хотя он был доблестным воином, он был чрезвычайно умен. Он боялся, что новому императору угрожают его заслуги, поэтому, прибыв в город Чу, заявил, что заболел, и отказался возвращаться в столицу. В конце концов, он подделал сообщение о своей смерти и уехал на край света.

Из различных версий нельзя было извлечь ни одной верной, у каждого было свое мнение.

Однако был некто по имени Цзюнь Мосяо, написавший книгу под названием "Неофициальная история", где было собрано огромное количество секретов императорской семьи. Хотя источник этой информации был неизвестен, потомки обнаружили, что большая ее часть соответствовала действительности.

В царстве Ли запретили эту книгу, а ее автора разыскивали по всей стране, что свидетельствовало о ценном ее содержании.

Особо смелые распущенные сыновья знати незаконно хранили несколько книг "Неофициальной истории", чтобы потом покичиться в разговорах. Истории на пожелтевших страницах этой книги совершенно отличались от того, что было в исторических книгах…

— Главнокомандующий… Скорее, просыпайтесь!

Кто это?

Линь Ваньюэ чувствовала, будто проспала слишком долго. Она видела много-много снов. Царство сновидений рассеилось, и перед глазами снова появилась темнота.

— Главнокомандующий, пожалуйста, проснитесь. Если Вы сейчас же не проснетесь, принцессу отдадут в жены!

Принцесса? Кто это…

Внезапно душа Линь Ваньюэ дрогнула: принцесса?! Сянь-эр!

Она с огромным усилием открыла глаза, и их тут же прорезал свет. Она чувствовала слабость во всем теле.

После частого моргания ее нечеткое зрение медленно прояснилось. Она наконец увидела, кто ее разбудил:

— Юцинь?

— Она самая! Вы проснулись.

— Воды…

Они вдвоем сидели в тряском экипаже. Тело Линь Ваньюэ все еще ныло и было лишено сил, но ее кулаки были крепко стиснуты. Ее глаза горели гневом!

Юцинь рассказала ей, как Ло И воспользовалась чужим несчастьем и бесстыдно применила спасение Линь Ваньюэ в качестве разменной монеты, вынудив Ли Сянь жениться на ней!

Из слов Юцинь Линь Ваньюэ наконец-то узнала, что произошло за то время, пока она пробыла в коме. Линь Фэйсин считался мертвым. Новый император лично объявил о его смерти от болезни, а старшая принцесса ушла в монастырь!

Линь Ваньюэ задумалась еще глубже и догадалась, что это предложила именно Ли Сянь. Она хотела сорвать с Линь Ваньюэ оковы, вернуть свободу. Она сделала это, чтобы обеспечить женщине-генералу, своей фуме, мир и покой!

Линь Ваньюэ ударила по столу. В ее глазах пылал яростный огонь, рука болела от удара: "Какой смысл в мирной жизни без тебя? Какая польза от моей свободы без тебя?!".

Линь Ваньюэ ненавидела Ло И за то, что та воспользовалась ее минутной слабостью, и еще больше она была расстроена тем, что Ли Сянь согласилась на это!

Она уже не могла успокоиться, думая о странностях происходящего. Экипаж мчался с бешеной скоростью. В нынешнем состоянии она не могла ездить верхом, и толкучка в повозке вызывала неудобство, но ей было плевать. Она лишь хотела как можно быстрее добраться до степей, сорвать эту свадьбу и забрать свою жену!

Юцинь и Линь Ваньюэ ехали без остановок, пока наконец в ночь перед свадьбой не прибыли в степи.

В этом мире больше не существовало "Линь Фэйсина". Даже если бы Линь Ваньюэ стояла прямо перед своими солдатами, она не смогла бы задействовать ни одного из них.

Солдаты племени Томань плотно окружили повозку. Линь Ваньюэ решительно встала, готовясь выпрыгнуть из экипажа, но Юцинь окликнула ее:

— Главнокомандующий!

— Я больше не главнокомандующий, и ты… можешь просто называть меня по имени. Дальше будет опасно, тебе необязательно следовать за мной. Благодарю тебя за сопровождение, Юцинь. Начиная с этого момента, ты... свободна.

Юцинь растерялась. Она очень долго ждала этого дня. "Свобода" была для нее роскошью!

Однако услышав это слово от Линь Фэйсина, Юцинь почувствовала острую боль в груди. Уголки ее глаз покраснели.

В конечном счете она поняла, что некоторым людям просто не суждено принадлежать ей. Как бы она ни старалась, все напрасно.

Есть люди, которые предназначены друг другу. Независимо от того, живы они или мертвы, за тридевять земель ли друг от друга, они воссоединятся. Перенеся страдания и тяготы, они никогда больше не расстанутся.

При мысли об этом боль в сердце Юцинь ослабла. Она была безумно влюблена в Линь Фэйсина и как-то даже фантазировала о том, как все равно было бы прекрасно, не имея имени и социального положения, быть его служанкой.

Теперь, она, наконец, увидела, насколько принцесса важна для него. Юцинь спросила себя: раз она не может ничего изменить, даже если будет изнурять себя всю жизнь, почему бы не отступить и не пожелать счастья? Счастье Линь Фэйсина будет и ее счастьем.

— Главнокомандующий. Это… твое. Постарайся не потерять ее снова, — Юцинь вынула из-за пазухи яшмовый кулон.

— Это… — Линь Ваньюэ на мгновение опешила. На поверхности яшмы был четко выгравирован маленький иероглиф "Сянь".

Она взяла подвеску, и ее сердце затопила радость воссоединения с давно утраченным; однажды она пыталась уничтожить эту вещь собственными руками, но, к великому счастью, нашла ее снова.

Линь Ваньюэ с особой осторожностью вложила подвеску за пазуху. На сей раз она не посмеет ее швырять.

Нашедшийся кулон поднял дух Линь Ваньюэ. Она верила, что воссоединится с Ли Сянь, как и с этой подвеской!

Линь Ваньюэ искренне поблагодарила Юцинь.

— Фэйсин, я поеду. Береги себя.

Линь Ваньюэ улыбнулась Юцинь и ловко спрыгнула с повозки.

Юцинь натянула поводья, но все же бросила последний взгляд на Линь Фэйсина. Она хотела навсегда сохранить в памяти образ этого человека. Она завершила последнее "задание", и Линь Фэйсин подарил ей свободу.

Повозка уехала, но солдаты не стали преграждать ей путь. Нынешние отношения царства Ли с гуннами, особенно с племенем Томань, были совсем другими.

Линь Ваньюэ снова увидела царицу Маньшу — женщину, похожую на леопарда.

— Линь, ты приехал.

— Я здесь, чтобы забрать свою жену. Мы поженились по всем традиционным правилам. Поклонились небу и земле, присягнули медным гусем и прошли десять ли по красной дорожке. В этой жизни она — моя единственная.

Линь Ваньюэ не отводила взгляда от Маньши. Голос у нее был негромкий, но каждое слово она произносила решительно.

Маньша со вздохом ответила:

— Теперь я наконец понимаю, почему ты победитель.

— Что царица имеет в виду?

Маньша улыбнулась и ответила:

— Я могу помочь тебе.

— В таком случае, благодарю от всей души!

— Не спеши благодарить меня. Если потребуется твоя жизнь, ты согласишься?

— Да!

В день пышного бракосочетания Ло И и Ли Сянь по приглашению царицы Маньши прибыл еще один гость.

Одетая в белые траурные одежды, Линь Ваньюэ ворвалась в церемониальный зал, привлекая всеобщее внимание.

Церемония поклонения небу и земле еще не началась. Линь Ваньюэ уверенно шагала по красному ковру.

Лицо Ло И скривилось в ужасе и стало пепельным. Где уж там радоваться свадьбе?

Однако все сердце и душа Линь Ваньюэ были сосредоточены на Ли Сянь, и она не заметила этой странности.

Маньша сидела на высоком месте распорядителя свадебной церемонии, на ее губах играла странная улыбка.

— А-Юэ! Ты очнулась! — одетая в ярко-красное свадебное платье Ли Сянь посмотрела на Линь Ваньюэ издалека, ее глаза стали влажными.

Ласково глядя на Ли Сянь, Линь Ваньюэ тихо сказала:

— Сянь-эр, я пришла, чтобы забрать тебя домой. Ло И! Ты воспользовалась чужой бедой. Ты бесчестна как целительница. Ты шантажом заставила Сянь-эр жениться на тебе. Сегодня я пришла сказать тебе, что эта сделка не имеет больше силы! Потому что ты не спасла меня!

Линь Ваньюэ достала из рукава кинжал, врученный ей царицей Маньшей, и подняла его высоко. Лезвие сверкнуло холодным светом, и она с силой вонзила его себе в грудь!

… …

Согласно "Неофициальной истории", великая старшая принцесса была вынуждена породниться с племенем Томань. Фума не мог вынести этого позора. Одетый в траурные одеяния, он ворвался в лагерь гуннов и выступил с проникновенной речью, сурово порицая гуннов, затем покончил с собой ударом кинжала в сердце. Церемониальный зал был забрызган кровью. Радостное событие превратилось в похороны, и великая старшая принцесса ушла в монастырь…

— А-Юэ! — хоть Ли Сянь и знала реальное положение дел, она все равно подбежала к ней. Действия Линь Ваньюэ были слишком решительными, что до смерти ее напугало!

Линь Ваньюэ почувствовала слабую колющую боль в середине груди. Кинжал должен был войти полностью, но все оказалось не так, как она себе представляла.

Выступило совсем немного крови. Как такое может быть?..

— А-Юэ! — Ли Сянь бросилась в объятия Линь Ваньюэ. Она перехватила рукоять кинжала и со щелчком "выдернула" лезвие, которое оказалось размером в три цуня…

Ли Сянь отбросила кинжал и зажала середину груди Линь Ваньюэ, с тревогой глядя на нее:

— А-Юэ, ты в порядке? Тебе больно? Скажи что-нибудь!

Линь Ваньюэ с удивлением посмотрела на Ли Сянь. Она ощутила рану в середине груди и с ошеломлением ответила:

— Кажется... не очень больно?

Ли Сянь наконец-то успокоилась. Она прижала одну руку к груди Линь Ваньюэ. Прильнув к ней, она повернула голову и гневно закричала на Маньшу:

— Ты же говорила, что этот продуманный кинжал втянется от воздействия любой поверхности, что он не может ранить людей?!

Маньша пожала плечами:

— Твой фума применил слишком много силы…

— Сянь-эр... что происходит?

Ло И спустилась с платформы и подошла к Линь Ваньюэ. Хотя ее лицо все так же было искажено ужасной гримасой, в ее глазах больше не было недовольства:

— Линь Фэйсин, ты победил. Я признаю поражение.

Ранее Ло И заключила с Ли Сянь сделку: как только Линь Ваньюэ будет спасена, Ли Сянь отправится с Ло И в степи и даст ей "шанс".

Ли Сянь хотела только спасти Линь Ваньюэ, поэтому согласилась, но поставила одно условие: если настанет день, когда Линь Ваньюэ добровольно умрет за нее, то сделка потеряет силу.

Когда Линь Ваньюэ очнулась, она не просто бесстрашно прибыла в степи в одиночку, но и согласилась на "требование" царицы Маньши и без малейших колебаний отдала свою жизнь в церемониальном зале.

Итак, Ло И проиграла.

Ли Сянь надавила на середину груди Линь Ваньюэ. Крови было немного, так как рана была неглубокой, и кровотечение уже остановилось. Но сердце все еще болело. Ли Сянь сказала с упреком:

— Ты и эта твоя сила. Как в прошлый раз, так и сейчас. Ты так стремишься покончить с собой, я что, тебе не нужна больше?

Линь Ваньюэ лишилась дара речи. Она опустила голову и жалобным, умоляющим о прощении взглядом посмотрела на Ли Сянь.

У Ли Сянь защемило сердце. Она потянула Линь Ваньюэ за руку:

— Пойдешь со мной!

Провожаемые взглядом толпы, они направились к покоям новобрачных.

Автору есть что сказать:

В этой экстре разъясняется суть ранее упоминавшейся сделки. Почему Линь Ваньюэ успела вовремя? То было последнее задание Юцинь.

Котики, которые утверждают, что я написала ланьвэй (несчастливый конец), я просто хочу сказать вам, что "Женщина-генерал и старшая принцесса" закончилась в нужном месте, более поздняя история не соответствует теме, поэтому я пишу ее в экстрах.

Я сказала, что главная история закончилась, потому что история женщины-генерала и старшей принцессы действительно закончилась. Одна из них умерла, а другая стала монахиней. Такой конец присутствует в различных исторических книгах.

Но история Линь Ваньюэ и Ли Сянь продолжается. Однако одна из них уже не генерал, а другая — не принцесса. Это не соответствует названию, поэтому помещено в экстрах.

Экстры многое заполнят, не беспокойтесь.

В них раскроется большая часть сельской идиллии А-Юэ и Сянь-эр.

(づ￣3￣)づ╭?～

Глава 169. Вдали от императорского двора

Ли Сянь хлопнула дверью комнаты для новобрачных.

— Снимай свою одежду! — холодно сказала она, отпуская руку Линь Ваньюэ.

Линь Ваньюэ открыла рот, но, увидев обеспокоенный взгляд Ли Сянь, направленный на кровь в середине ее груди, перестала сопротивляться и сняла траурную одежду.

К счастью, лезвие кинжала втягивалось в рукоять от любой поверхности. В груди Линь Ваньюэ осталось только неглубокое отверстие. Отведя душу, Ли Сянь наконец расслабилась.

— А-Юэ, обещай мне больше не действовать так безрассудно.

— Угу, — Линь Ваньюэ серьезно кивнула.

Ли Сянь достала из шкафа комплект одежды для Линь Ваньюэ, но та вдруг нахмурила брови и решительно отказалась:

— Я не надену ее вещи.

Ли Сянь никогда раньше не видела, как Линь Ваньюэ испытывала к кому-то столь явное отвращение. Сама она не хотела заставлять, поэтому отложила эти вещи и помогла Линь Ваньюэ поправить траурную одежду должным образом.

И все же она не удержалась от возмущения:

— Вообще некрасиво!

— Как только мы покинем степи, пойдем и купим новую одежду в Янгуане.

— А-Юэ, тебе уже нельзя в Янгуань… Никому из нас нельзя.

Линь Ваньюэ наконец вспомнила, что ее считали мертвой, а Ли Сянь "ушла в монастырь".

И все это ради нее. Если бы она не была женщиной, ее Сянь-эр могла бы и дальше жить в столице как великая старшая принцесса и наслаждаться жизнью в комфорте и роскоши.

Линь Ваньюэ заключила Ли Сянь в свои объятия и крепко прижала к себе.

Ли Сянь положила голову на плечи Линь Ваньюэ, чувствуя ее тепло и силу. Она тихо сказала:

— Я так рада, что ты очнулась.

Линь Ваньюэ, не в силах сдержать свои чувства, поцеловала гладкий лоб Ли Сянь. Она вздохнула и виновато сказала:

— Извини, принцесса. Я заставила тебя волноваться.

— Я больше не принцесса.

— Сянь-эр~

— Ага.

Линь Ваньюэ начала улыбаться. Выражение ее лица было как никогда непринужденным. Ли Сянь, уютно устроившаяся в ее объятиях, тоже улыбнулась.

— Мне не следовало отпускать тебя на битву, А-Юэ. Я очень сожалею об этом. Пока ты была без сознания, я до смерти себя ненавидела. Если бы я просто воспротивилась Чжу-эру, когда он впервые заговорил об этом, всего этого бы не произошло.

— Все это в прошлом. И у меня такое чувство, что это к лучшему*. Если бы всего этого не случилось, как бы я могла так легко уйти с должности на северной границе?

*塞翁失马 (sài wēng shī mǎ) — старик с границы потерял лошадь, не к счастью ли это (лошадь вернулась, приведя с собой ещё одну); обр. нет худа без добра; не было бы счастья, да несчастье помогло

Ли Сянь покачала головой и, слегка наклонив ее, сказала, глядя на профиль Линь Ваньюэ:

— Есть много способов уйти с военной должности. Если на карту поставлена твоя жизнь, оно того не стоит.

Ее теплое дыхание слегка коснулось уха Линь Ваньюэ, и та втянула голову в плечи:

— Щекотно~

Ли Сянь улыбнулась и подняла нежные пальцы, разглаживая подушечками пальцев область за ухом Линь Ваньюэ:

— Так лучше?

— Да~ Сянь-Эр~

— Мм?

— Ты больше не сможешь жить в комфортных условиях без статуса принцессы, ты...

"Готова отказаться от этого?".

Ли Сянь как следует села на колени Линь Ваньюэ и выпрямила спину. Обвив руками ее шею, она серьезно посмотрела ей в глаза:

— В начале, возможно, мне будет непривычно, но я вовсе не жалею об этом. Чжу-эр уже занял престол, но осталась скрытая угроза вроде принца Сяна, и я уже думала об этом. Если Чжу-эр действительно хочет стать мудрым правителем, истинным императором, ему все же придется столкнуться с некоторыми трудностями в одиночку. Мать и младший брат принца Сяна еще в столице, и в течение нескольких лет он не предпримет отчаянных шаг.ов Через несколько лет Чжу-эр станет совсем взрослым. Иметь принца Сяна в качестве точильного камня для него утеха. В конце концов, он владеет Поднебесной. Мы с тобой уже сделали все, что могли, и к тому же…

— К тому же?

— К тому же, ты ведь больше не хочешь воевать?

Линь Ваньюэ удивленно посмотрела на Ли Сянь. Она действительно устала от войны, но не рассказывала об этом Ли Сянь. Как она узнала?

Увидев выражение лица Линь Ваньюэ, Ли Сянь погладила ее по щеке, проводя пальцами по длинным бровям и задерживаясь на веках.

— Я тебе еще не говорила, но, знаешь, твои глаза говорят за тебя. Все твои истинные чувства прямо здесь…

Линь Ваньюэ закрыла глаза. Когда она ощутила ласковые прикосновения Ли Сянь, ее грудь наполнило тепло.

Вот как, Ли Сянь действительно ее понимает.

— Сянь-эр?

— Мм?

— Ммм... Что происходит между тобой и Ло И, я просто… Я никак не могу понять.

— А-Юэ, у нас с ней слишком длинная история. Я расскажу тебе потом, хорошо?

Линь Ваньюэ молчала. Ли Сянь легонько ткнула ее в середину груди и смиренно выдохнула:

— Эх ты~

В конце концов Ли Сянь не могла замять эту тему. То и дело глядя на седые виски Линь Ваньюэ, она больше не осмеливалась давать ей повод надумывать глупости. Но дела с Ло И начались четырнадцать лет назад, и это касалось и покойной матери Ли Сянь. Сама Ли Сянь не хотела небрежно разбалтываться, поэтому предпочла поговорить о том, что беспокоило Линь Ваньюэ больше всего.

— Ты кое-что знаешь, но увиденное тобой это еще не все. Ты находилась в очень опасной ситуации, и твоя личность была особенной. Не оставалось рассчитывать ни на кого другого, кроме Ло И. Она воспользовалась случаем и предложила эту сделку. Подобное условие она уже выдвигала раньше. Я воссоединилась с Ло И еще до того, как начала узнавать тебя, и когда она поняла, что я могу разорвать сделку, она воспользовалась случаем, когда исцеляла тебя, и напомнила мне о старых делах. Поэтому я согласилась уехать с ней в степи в случае твоего пробуждения и дать ей шанс быть со мной.

Почувствовав, как напряглась Линь Ваньюэ, Ли Сянь нежно погладила ее по спине, пока она снова не расслабилась. Ли Сянь взвесила свои слова и продолжила:

— После этого я последовала за Ло И в степи. Я знала, что ты обязательно найдешь меня. Сначала я думала, что с моим прохладным отношением Ло И отступит перед трудностями, но потом меня разыскала Маньша и по секрету сказала, что знает Ло И уже восемь лет, и отлично понимает ее характер. Мое сопротивление бы не подействовало, а напротив, вызвало бы противоположный эффект. Я долго обсуждала это с Маньшей, и мы разработали план. Я поставила Ло И условие, сказав, что сделка будет недействительной, если ты добровольно умрешь за меня. Как и сказала Маньша, Ло И попалась на эту удочку из гордости и заносчивости. После этого я связалась с Юцинь и приказала ей присматривать за тобой вплоть до твоего пробуждения. Она должна была тебе все рассказать. Дальше ты сама знаешь. Ты только оправилась от тяжелой травмы, твое здоровье слабое, так что не сердись больше, ладно? Ло И отличается от других. Она не просто спасла матушку-императрицу, но и Чжу-эра, и даже тебя. Я не могу применять к ней никаких жестких методов. А-Юэ… обо всем остальном я расскажу тебе позже, хорошо?

Линь Ваньюэ слушала со жгучим гневом внутри. Кто-то зарился на ее Сянь-эр в течение стольких лет! Но сказанное Ли Сянь имело смысл, и голос ее звучал успокаивающе мягко. Слушая этот голос и любуясь ее красотой, Линь Ваньюэ не могла больше злиться. Она мрачно сказала:

— Тогда уезжаем завтра утром. Давай не будем здесь задерживаться.

— Хорошо. Но перед этим Ло И все равно нужно осмотреть тебя, чтобы понять, есть ли какие-то скрытые проблемы. Я не успокоюсь, пока не уверюсь в обратном.

— …

— Что случилось? Почему ты молчишь? Чего у тебя такое ужасное выражение лица, тебе плохо? Я приведу Ло И!

Линь Ваньюэ схватила Ли Сянь, которая уже собиралась уходить, и поморщилась.

— А-Юэ! Не мучайся, я пойду позову Ло И, хорошо?

— Сянь-эр, не уходи... у меня просто ноги онемели…

Щеки Ли Сянь залились румянцем.

Линь Ваньюэ затараторила:

— Дело не в том, что ты тяжелая, я просто слишком долго спала, все мое тело ноет, и ноги не могут выдержать никакого веса, Сянь-эр…

Автору есть что сказать:

Вот и вторая экстра, дальше будут еще.

Далее — про Ло И и Ли Цинчэн.

О(∩_∩)О

Глава 170. Царица лекарей второго поколения

Линь Ваньюэ и Ли Сянь решили уехать на следующий же день, но царица Маньша уговорила их остаться.

Через несколько дней гунны должны были справлять рождение небесных духов. В это время племя Томань устраивало пышное празднество, и царица Маньша пригласила Ли Сянь и Линь Ваньюэ остаться на него.

Ли Сянь с улыбкой поблагодарила ее и повернулась, чтобы спросить мнение Линь Ваньюэ, как будто все зависело от ее решения.

Линь Ваньюэ покраснела и согласилась: ведь она столько лет сражалась с гуннами и теперь наконец отошла от военной власти. Будет обидно, если ей не доведется узнать об их культуре.

Мышление Линь Ваньюе сильно изменилось. В прошлом гунны в ее глазах были все одинаковы, ее ненавистными врагами врагами царства Ли.

Ныне же Томань подписало соглашение с царством Ли и каждый год выплачивает дань, а двор, в свою очередь снабжает его редким металлом для изготовления оружия. Более того, Томань стало защитным барьером для царства Ли.

Ли Сянь сказала Линь Ваньюэ, что, возможно, в ближайшем будущем командующий состав Томань будет вести дела с другими странами и обменивать скот на другие предметы первой необходимости.

После нескольких дней молчания Ло И осмотрела Линь Ваньюэ. Все травмы зажили, в том числе и травма головы. Жизни Линь Ваньюэ больше ничего не угрожало.

Насчет седых прядей, Ло И сказала, что проблему устранит лишь тот, кто учинил ее, и впредь можно жить со спокойной душой. Линь Ваньюэ еще молода и рано или поздно былой цвет вернется.

Великодушие Ло И немного смутило Линь Ваньюэ. Они пробыли в степях десять дней, и за это время Ло И ни разу не приблизилась к Ли Сянь.

После слов о своем поражении она действительно отступила.

В ночь перед отъездом Ло И постучала в комнату Линь Ваньюэ, и та пустила ее:

— Уже поздно, что-то случилось?

Ло И достала несколько рецептов и протянула их Линь Ваньюэ:

— Я выписала тебе несколько лекарств. В какое время и как их принимать. Там все подробно написано. Через три года снова мне покажешься.