Женщина-генерал и старшая принцесса

Чжан Саньбао ответил:

— Количество убитых и раненых незначительно, чуть меньше трети.

— Мгм. Что насчет четырех ланцзянов?

Мэн Нида почувствовал намерения Линь Фэйсина, поэтому ответил:

— Двое погибли, один остался инвалидом. Ван Дали невредим.

— Понятно, — блекло ответила Линь Ваньюэ. Кто бы мог подумать, что Ван Дали все еще способен спасти свою шкуру. — Новые назначения уже проведены?

— Отвечаю генералу, с тем инвалидом командир Гао сказал повременить. На места погибших оба командира выдвинули по одному человеку, пока топчатся на мертвой точке. Они слишком заняты спором, поэтому еще никого не назначили.

Линь Ваньюэ холодно фыркнула: северная граница прогнила до такой степени, что между командирами шла борьба за назначение на места обычных ланцзянов.

— Саньбао, позже я напишу тебе рекомендательное письмо. С твоими заслугами и способностями в руководстве батальона Летящих перьев ты уже давно должен был стать ланцзяном.

— Благодарю генерала! — обрадовался Чжан Саньбао.

Линь Ваньюэ пробарабанила пальцами по столу. Мэн Нида и Чжан Саньбао, знавшие нрав Линь Фэйсина, молча смотрели на него.

Правый генерал Бай Жуйда был обязан ей. Саньбао и Ниду можно было назначить ланцзянами. Батальон Летящих перьев находился в ее подчинении. Даже если Гао Дэи назначит на должность командира батальона одного из своих людей, у нее будет способ воспрепятствовать этому…

Раз уж ланцзян, ставший инвалидом, все еще мог оставаться на своем месте, Гао Дэи уже понял, что Хоу Е могли восстановить в должности. Если это произойдет, в общей сложности выйдет двенадцать человек с высоким званием и чистым прошлым…

Линь Ваньюэ сделала приблизительный расчет и пришла к выводу, что с этими людьми у нее будет достаточно власти.

— Вы оба неплохо справились.

Вытянувшись в струнку, Мэн Нида и Чжан Саньбао ответили в один голос:

— Спасибо, генерал.

— И еще кое-что. Узнали что-нибудь о Ду Юйшу?

— Отвечаю генералу, с Ду Юйшу никаких проблем. Он родился и вырос на северной границе. У него есть мать, и он из семьи военных. Его прошлое чисто, не похоже, что он…

— Ясно. Раз так, Нида, ты поищи его. Спроси, не желает ли он стать моим личным стражником. Если согласится, делай все то же, что и раньше. Выдели ему резиденцию на участке земли, который я зарезервировал в Янгуане.

— Слушаюсь.

— Можете идти.

— Есть!

Сидя в одиночестве в своем шатре, Линь Вэньюэ обнаружила, что не может вспомнить внешность Ду Юйшу. Среди ее нынешних стражников были доносчики, поэтому она планировала сменить всю группу людей в ближайшие дни. Ду Юйшу вызвал у Линь Ваньюэ особое чувство.

Был ли он просто вспыльчивым солдатом, или его послали защитить ее из тени?

Если у Ду Юйшу действительно было "прошлое", то лишь один человек во всей поднебесной мог предоставить помощь из тени.

Но несмотря ни на что, Линь Ваньюэ уже решила сделать Ду Юйшу своим приближенным. Даже если... он доложит о своих действиях этому человеку, Линь Вэньюэ с готовностью пойдет на это.

По крайней мере, если при ней будет кто-то из ее людей, она будет чувствовать себя более уверенно.

На одно место ланцзяна определили человека всего за несколько дней. Новым командиром передовых войск стал Чжан Саньбао, которого рекомендовал Линь Фэйсин.

Весь месяц, пока выздоравливала Линь Ваньюэ, Гао Дэи и Чжун Лянцзюнь грызлись как собаки. Кто знает, какими приемами воспользовался Чжун Лянцзюнь, но неожиданно он начал биться с Гао Дэи за авторитет. Гао Дэи начал беспокоиться. Он стал более осторожным в подборе людей. Тех, кого рекомендовал Чжун Лянцзюнь, нельзя было использовать, и Чжун Лянцзюнь отверг всех, кого рекомендовал Гао Дэи. Оба были подручными командирами Ли Му, поэтому имели равный статус. В день, когда от двора не было получено указа, они застряли на ровном месте.

Как раз в момент, когда они собирались устроить очередной шум, Линь Фэйсин предоставил им альтернативу.

К полученному рекомендательному письмо нельзя было придраться. Двое командиров согласились и дали Чжан Саньбао добро.

Звание ланцзяна невысокое, но под его началом все еще оставалось десять тысяч человек. Кроме того, Линь Фэйсин уже держал в подчинении батальон Летящих перьев, а теперь под его командованием находилось почти тридцать тысяч человек!

Чтобы на равных соперничать с двумя командирами, этого было недостаточно, но она скрытно набрала силу, которую нельзя было недооценивать!

Согласно воинскому званию Линь Фэйсина, он мог иметь двести личных стражников. Их всех нужно было заменить, не вызывая подозрений Гао Дэи. При этом необходимо было тщательно их проверить, что замедляло процесс.

Пролетел еще один месяц. Длительная зима на северной границе наконец подошла к концу. Сошел снег, растаял лед, и погода потеплела. Здоровье Линь Ваньюэ намного улучшилось.

Прибыл посыльной.

У Гао Дэи на середине письма дрогнула рука, как только он услышал, что прибыл императорский указ. На бумагу упала капля разведенной туши.

Он мигом отбросил кисть. Главнокомандующий уже давно ушел из жизни, неужели Его Величество наконец выбрал нового?

За короткое время Гао Дэи, Чжун Лянцзюнь, Линь Фэйсин, четыре генерала и все высокопоставленные полководцы собрались в одном месте.

На плацу стояло на коленях несколько человек. Приведя в порядок одежду, посыльной прочистил горло. Он открыл императорский указ и громко объявил:

— Волею Неба и по повелению императора объявляю: похороны великого генерала завершены. Недопустимо оставлять северную границу без маршала. Мой третий сын, принц Юн, Ли Чуань, искусен в бою и наделен отвагой и умом. С завтрашнего дня он получит печать командующего северной границы и вскоре приступит к исполнению служебных обязанностей. Быть посему.

В глазах Гао Дэи зарябило. Он так долго боролся, но все было напрасно!

Вопреки ожиданиям, Его Величество не выбирал никого из армии северной границы. Вместо этого он назначил человека из столицы. И им оказался принц. Если Гао Дэи захочет проделать парочку маневров в будущем, ему это просто так не удастстя...

Кто-то воспринял это известие с радостью, а кто-то с грустью, но Линь Ваньюэ было все равно. В данный момент она наконец поняла истинный смысл слов Ли Му: "Так или иначе, найдется тот, кто наведет порядок”.

Вполне логично. Его Величество ни за что не допустит, чтобы в многочисленной пограничной армии, оставшейся без присмотра, царила ядовитая атмосфера. Заняв выжидательную позицию и проведя некоторые наблюдения, он принял решение! Такого человека, как Гао Дэи, мог держать в узде только принц. Если бы Его Величество послал кого-то другого, его бы тут же смели!

Однако Линь Ваньюэ не считала, что Его Величество позволит принцу Юну проживать на северной границе постоянно.

Все были готовы встать, но посыльной остановил их:

— Терпение, господа генералы, у Его Величества еще один указ!

Еще один?!

Все с замешательством снова опустились на колени.

Посыльной достал из парчовой шкатулки второй указ и с многозначительной улыбкой взглянул на Линь Фэйсина.

Линь Ваньюэ поймала его взгляд. Она начала недоумевать: неужели этот указ как-то связан с ней?

— Волею Неба и по повелению императора объявляю: на днях пульс старшей принцессы показал, что она ожидает ребенка. После оглашения указа фума Линь Фэйсин обязан немедленно вернуться в столицу.

Глава 127

Глава 127. Орошаемые любовью и горечью листья фирмианы

(фирмиана — 梧桐 — дерево, на котором находили пристанище фениксы)

Линь Ваньюэ поднялась с земли. Она приняла императорский указ из рук посыльного, но в голове у нее все еще царил полный беспорядок.

В знак благодарности посыльной обычно получал денежное вознаграждение за объявление подобных торжественных указов, но Линь Ваньюэ не знала об этом обычае.

Видя, что Линь Фэйсин не собирается его награждать, посыльной почувствовал, словно муху проглотил. Но ввиду почетного статуса Линь Фэйсина он не осмеливался ничего говорить.

— Поздравляю! Поздравляю, генерал Линь!

К Линь Фэйсину подошел Бай Жуйда. На одной его руке была наложена шина, поэтому он похлопал того по плечу здоровой и сказал с улыбкой:

— Поздравляю, генерал Линь! Желаю Вам, чтобы первым родился сын!

Застывшая Линь Ваньюэ напряженно повернула голову, чтобы посмотреть на Бай Жуйду. Она не знала, какое выражение лица ей следует принять.

Бай Жуйда, которому не было присуще чувство такта, списал это на то, что Линь Фэйсин впервые получает такого рода новости: наверное, был так счастлив, что утратил самообладание. Бай Жуйда улыбнулся, не сказав больше ни слова.

"Она беременна? Как такое возможно? Как она могла забеременеть от меня?".

За годы, проведенные в военном лагере, Линь Ваньюэ наслушалась более чем достаточно грязных разговоров между неотесанными мужчинами и естественно знала о том, что происходит между мужчинами и женщинами. Неужели этот ребенок был от Ли Чжуна?

Сердце Линь Ваньюэ сжалось от боли, когда она подумала об этом. Но боль была вовсе не душевной, а физической, терзающей ее тело.

Возможно ли, что из-за неминуемого дня свадьбы он вынудил Ли Сянь вступить с ним в незаконную связь?

"Нет! Это невозможно. Никто в мире не мог заставить Ли Сянь, обладавшую таким характером, сделать это...

Тогда... между ними все было взаимно?!

Хах".

В одной руке Линь Ваньюэ держала указ, а другую прижимала к сердцу. Все окружили ее, чтобы принести поздравления.

Поздравление за поздравлением били в ее уши. Линь Ваньюэ опустила голову и, задев чье-то плечо, начала пробираться сквозь толпу.

Гао Дэи пошатнулся от толчка. Он был в ужасном настроении, поэтому разразился бранью:

— Проклятое отродье! Не видишь, куда идешь?!

Больше всего солдаты боялись разъяренного командира, поэтому бросились врассыпную.

Чуть ли не падая на ходу, Линь Ваньюэ вернулась в свой шатер и рухнула на стул. Она тяжело дышала, прижимая руку к середине груди. Ее била дрожь, сердце пульсировало болью, но она крепко стиснула кулаки. Она запретила себе плакать.

На столе лежал императорский указ, исписанный черными иероглифами по белому шелку, с поставленной императорской печатью.

Не успев выровнять дыхание, Линь Ваньюэ зашлась надрывистым кашлем.

Этот кашель, сопровождаемый хрипами, исходил из глубины груди.

Она кашляла и кашляла, кашляла и кашляла. Из глаз потекли слезы.

Линь Ваньюэ порывисто вытерла их рукавом, но взгляд снова затуманился.

Слезы хлынули, как весенний паводок, и как бы она ни пыталась их остановить, все было тщетно.

Обида от несправедливости, боль и унижение. Внезапное прозрение от ценности своего существования, вкупе с разорванным сердцем и болью слепой безответной любви жестоко разрывало сердце Линь Ваньюэ на клочки.

В страхе, что ее всхлипы услышат, Линь Ваньюэ со всей силы прикусила тыльную сторону ладони.

Из места укуса сочилась кровь, но эта боль не могла сравниться с болью в сердце!

После плача узел в груди Линь Ваньюэ немного ослаб. Она успокоилась и начала думать о других объяснениях.

"Вдруг пульс ложный?

Хах... зачем ей лгать, рискуя быть наказанной за обман императора? Так или иначе, ребенок должен родиться, как она могла обмануть!?".

Линь Ваньюэ самоуничижительно улыбнулась: "Линь Ваньюэ, о Линь Ваньюэ, ты и впрямь безнадежная слепая дура. Даже сейчас ты ищешь ей оправдания".

Но даже если так, в сердце Линь Ваньюэ все еще теплилась надежда. Она хотела спросить Ли Сянь лично, хотела услышать ее версию. Как только она увидит ее, независимо от того, что скажет Ли Сянь, она поверит любому объяснению.

Она женщина, и с ней Ли Сянь не сможет иметь потомство. Если это и вправду ребенок Ли Чжуна…

От этих мыслей сердце Линь Ваньюэ снова закололо. Она остановила ход своих мыслей.

В данный момент ей было трудно принять это.

Линь Ваньюэ быстро вернулась в свое поместье. Собрав вещи, она вскочила на Лунжаня и покинула город.

День клонился к вечеру. Посыльной должен был уезжать завтра, но Линь Ваньюэ решила не ждать его.

Путь в Тяньду занял пятеро суток.

С нынешним состоянием Линь Ваньюэ, дальняя дорога была ей противопоказана, не говоря уже о езде верхом. Однако в ней все еще горела надежда. Ей очень хотелось увидеть Ли Сянь, найти ответы на вопросы, поэтому она, не переводя дыхание, поспешно вернулась в столицу.

Когда она въехала в городские ворота, ей преградили путь стражники:

— Разрешите узнать, Вы — фума старшей принцессы?

Линь Ваньюэ остановила коня и недовольно спросила:

— Это я. А что?

— Приветствуем господина фуму. Его Величество приказал Вам по прибытии сразу же прийти во дворец для личной встречи.

— Понял вас. Благодарю.

Приказа императора нельзя ослушаться. Даже если Линь Ваньюэ хотела как можно скорее вернуться, у нее не было другого выбора, кроме как натянуть поводья и поспешить к императорскому дворцу.

Она беспрепятственно добралась до дворца, и ее провели в императорский кабинет.

— Этот сын приветствует отца-императора.

Ли Чжао убрал доклад:

— Можешь встать. Сядь, поговорим.

— Благодарю отца-императора.

Ли Чжао смерил Линь Фэйсина внимательным взглядом и сказал:

— Фума, кажется, похудел.

— Благодарю отца-императора за внимание, — Линь Ваньюэ не знала, зачем Ли Чжао вызвал ее. Желание вернуться в поместье становилось все сильнее, но она должна была набраться терпения и ждать.

Ли Чжао тихо вздохнул и продолжил:

— Недавно... во время церемонии в честь титулования будущей императрицы…

— Этот сын поздравляет отца-императора.

— Ай, ты дослушай и дай мне закончить.

— Слушаюсь!

Ли Чжао видел по Линь Фэйсину, как ему не терпится вернуться, и это заставляло его чувствовать себя еще более виноватым. Взвесив свои слова, он продолжил:

— Во время церемонии Хуань-эр по неосторожности... толкнул Сянь-эр. Она потеряла равновесие и упала с лестницы…

Сердце Линь Ваньюэ тут же подскочило к горлу. Она наклонилась вперед и немигающим взглядом посмотрела на Ли Чжао.

Ли Чжао не винил Линь Фэйсина за бестактность. Помолчав, он продолжил:

— Ребенка уже нельзя было спасти.

В ушах Линь Ваньюэ загремело. Она вдруг вспомнила о Юй Вань и наложила этот хрупкий образ на Ли Сянь.

Линь Ваньюэ резко встала, но, вспомнив, что перед ней император, поспешно села обратно.

— Отец-император... Как самочувствие принцессы?

— Ее уже несколько дней осматривает лекарь. Боюсь, ее организм очень пострадал. Она восстанавливается в своем поместье. Тебе следует вернуться туда.

— Слушаюсь.

— Ребенка нельзя было спасти... Хорошо обходись с Сянь-эр.

— Отец-император может быть уверен.

Ли Чжао был очень доволен реакцией Линь Фэйсина. Он кивнул и продолжил:

— В этот раз Хуань-эр совершил большую ошибку, и я это просто так не оставлю. Глядя на то, как за последние несколько лет он проявляет себя с лучшей стороны, я решил держать его рядом еще несколько лет, но не ожидал, что он совершит такой неслыханный поступок. Вчера я дал свой указ, согласно которому он завтра же должен покинуть дворец и отправиться в земли Сян, чтобы поразмыслить над своей ошибкой.

Линь Ваньюэ молча опустила глаза. Неужели Его Величество оправдывает Ли Сянь?

— Ладно, можешь возвращаться. Будь рядом с Сянь-эр.

— Слушаюсь. Этот сын прощается с отцом-императором.

… …

Всю дорогу в поместье старшей принцессы Линь Ваньюэ подстегивала коня. Миновав ворота, она почувствовала странную атмосферу.

Служанки ступали очень осторожно, внутри поместья было необычно тихо. Поприветствовав Линь Ваньюэ, они испуганно разошлись.

Сердце Линь Ваньюэ рухнуло вниз. Она быстрым шагом направилась в спальню. Служанка у двери поприветствовала ее:

— Господин фума, с возвращением.

— Мгм... принцесса внутри?

— Ее Высочеству... в последние дни нездоровится. Она только что приняла лекарства и заснула.

— Ясно. Я зайду попроведую.

Служанка отворила дверь спальни. Не успела Линь Ваньюэ ступить за порог, как в нос вдарил аромат полыни.

После случая с Юй Вань Линь Ваньюэ знала, что сейчас Ли Сянь не могла вынести холода, поэтому она поспешно закрыла дверь.

На полу стояло два ряда жаровен. От бронзового котла исходил запах полыни. Линь Ваньюэ обошла ширму и увидела сяо-Цы, стоящую у кровати Ли Сянь.

Линь Ваньюэ махнула рукой в сторону сяо-Цы, дав понять, что незачем совершать церемонию приветствия. Сяо-Цы все поняла. Она поклонилась и вышла из комнаты.

В комнате осталось двое. Линь Ваньюэ неслышно подошла к постели, и ее сердце заныло в тот момент, когда она увидела Ли Сянь. Все ее надежды разом погасли, и наружу хлынула тяжелая душевная боль.

Ли Сянь спала, укрытая толстым одеялом.

Всего за три месяца она очень истощала, словно внезапно завявший и рассыпавшийся цветок. На ее бескровном лице проступала болезненная белизна. Неужели эта та очаровательная и прекрасная Ли Сянь из ее воспоминаний?

Линь Ваньюэ не сомневалась. Из-за чего здоровая женщина могла оказалаться в подобном состоянии, как не из-за преждевременного выкидыша?

Осторожным движением она придвинула к кровати стул и медленно села на него.

Она почувствовала еще больший страх, когда посмотрела на спящее лицо принцессы. Ли Сянь выглядела бледнее Юй Вань.

В голове Линь Ваньюэ крутилась только одна мысль: она хотела, чтобы Ли Сянь жила!

Она потеряла родителей, младшего брата и всю деревню. Затем своего лучшего друга Линь Юя, лучшую подругу Юй Вань и главнокомандующего, который дал ей новый шанс в жизни. Последние пять лет она только и делала, что наблюдала, как люди подле нее уходят один за другим.

Почему люди, находящиеся рядом с ней, оставляют ее одну?

Почему?!

Ли Сянь спала очень крепко. Наконец, когда за окном стемнело, она открыла затуманенные глаза.

— Принцесса! — Линь Ваньюэ все это время смотрела на Ли Сянь. Увидев, что та проснулась, она тут же взяла ее за руку, лежавшую под одеялом.

Рука была ледяной.

После тяжелой травмы температура тела Линь Ваньюэ уже не была такой, как раньше. Ее ладони почти все время были холодными, но даже сейчас руки Ли Сянь были холоднее, чем ее.

Ли Сянь медленно повернула голову и посмотрела на Линь Фэйсина, сидящего у ее кровати.

Встретив замутненный взгляд Ли Сянь, Линь Ваньюэ почувствовала укол в сердце.

Ли Сянь, казалось, была очень удивлена возвращению Линь Фэйсина. Ей потребовалось некоторое время, чтобы среагировать. Она слабо позвала, чтобы убедиться:

— Фума?

Линь Ваньюэ обхватила ладонями руку Ли Сянь и мягко ответила:

— Принцесса, я вернулся. Как ты себя чувствуешь?

Они смотрели друг на друга, не находя слов.

Ли Сянь тихо вздохнула и спросила:

— Ты... винишь меня?

Игла пронзила сердце Линь Ваньюэ: этот ребенок... должно быть, действительно был настоящим, раз она говорит такое.

Она почувствовала, как ледяная рука начинает выскальзывать из ее ладоней. Линь Ваньюэ опомнилась и увидела упрямое выражение Ли Сянь.

Усилив хватку, она крепко сжала руку Ли Сянь, не позволяя ей отстраниться.

Она начала медленно и мягко утешать:

— Больше всего мне больнее за тебя.

Переводчице есть что сказать:

не советую хейтить ли сянь :))) просто говорю :)))

если вы смотрели сериал "королевство", то должны понять схему

Глава 128

Глава 128. Некуда и некому сказать о моем горе

строчки из стихотворения поэта Су Ши (1037 — 1101) династии Сун, "Десять лет смерти и жизни"

Рука, пытавшаяся вырваться, внезапно ослабла.

Никогда за все девятнадцать лет своей жизни Ли Сянь не колебалась в нерешительности так, как сейчас.

Поскольку Ли Сянь перестала пытаться убрать руку, Линь Ваньюэ умерила силу. Нежно держа руку Ли Сянь в своих ладонях, она превозмогла внутреннюю боль и улыбнулась.

Ли Сянь внимательно посмотрела на Линь Фэйсина. Его терпеливая реакция намного превзошла ее ожидания.

— Принцесса, ты голодна? Я прикажу подать ужин. Ты весь день спала.

Ли Сянь слабо ответила:

— У меня нет аппетита.

Линь Ваньюэ снова начала улыбаться. Эта фраза была до странности знакомой. Но на этот раз она не стала слушать Ли Сянь и мягко спросила:

— Как же так? Я прикажу кому-нибудь подать ужин, хотя бы чуть-чуть поешь.

Линь Ваньюэ отпустила руку Ли Сянь и, прежде чем та успела ответить, подоткнула ей одеяло и ушла.

Через некоторое время она вернулась и, сев у постели Ли Сянь, снова взяла ее руку в свои ладони. Заметив вялое и сонное состояние Ли Сянь, она решила, что так не пойдет.

— Принцесса.

— Мм? — тихо промычала Ли Сянь в ответ. Этот звук был мягким и приятным на слух.

— На северной границе я пережил немало передряг. Хочешь, я расскажу о некоторых из них? Ты, главное, не спи.

— Ладно.

— Тогда я помогу тебе сесть. Если долго так лежать, тело будет болеть.

— Мгм.

Линь Ваньюэ вынула из шкафа постельные принадлежности и свернула их. Она помогла Ли Сянь сесть, затем положила сверток одеял на нефритовую подушку Ли Сянь, чтобы той было удобно.

— Принцесса, несколько дней назад на Янгуань напало очень известное племя степей Маодунь!

Линь Ваньюэ намеренно преувеличивала свои слова. Заметив, что ей удалось завладеть вниманием Ли Сянь, она продолжила:

— За городом было только два гарнизона, поэтому я повел с собой четыре штурмовых кавалерии им на подмогу. Предводителем их войск был гунн по имени Тутурба. Этот человек был чуть выше двух метров ростом, а его руки были... таким огромным!

Рассказывая все это, Линь Ваньюэ жестикулировала руками. Ли Сянь бледно улыбнулась, глядя на то, какую толщину показывает Линь Фэйсин.

— Фума показывает ширину бочки? — спросила она очень медленно.

Линь Ваньюэ улыбнулась в ответ. Она продолжала настаивать на своем:

— Так и есть, они действительно были такой толщины! — она снова изобразила руками.

Внезапно улыбка Ли Сянь исчезла. Линь Фэйсин моргнул:

— Ладно, на самом деле они не были такими огромными…

— Фума, твоя рука...

Линь Ваньюэ опустила голову и увидела отчетливые следы зубов на тыльной стороне ладони.

Она замолчала. В спальне снова воцарилась тишина.

Ли Сянь, обладавшей смышленностью, конечно же, не было необходимости спрашивать, что произошло.

Линь Ваньюэ посмотрела на ужасно бледное лицо Ли Сянь. С трудом сдерживая острую боль в сердце, она глубоко вздохнула и улыбнулась:

— Принцесса, пожалуйста, дослушай меня!

Ли Сянь заметила, как истощал Линь Фэйсин за эти три месяца. Оттенок его лица был пепельным, ужасным, но он продолжал делать вид, что все в порядке, и потакал ей.

Ли Сянь запуталась. Чувства Линь Фэйсина были слишком сильными и глубокими — это давление душило ее. Но она не знала, как на них ответить.

Видя, что Ли Сянь молчит, Линь Ваньюэ продолжила, словно находилась в своем мирке:

— У этого Тутурбы была пара железных дубинок. Одна весила, наверное, по меньшей мере семь-восемь или десять цзинь*! Где-то примерно... вот такая! — Линь Ваньюэ снова обрисовала руками тощину.

* 斤 (jīn)— китайская мера веса, 0.5 кг

— Но они совсем не казались тяжелыми, судя по тому, как этот человек держал их. С этими двумя дубинками в руках он был очень внушительным и величественным, его защита была непробиваемой! Правому генералу нашей армии, Бай Жуйде, он одним ударом сломал руку! А это его оружие, кстати, было очень замысловатым: концы дубинок были соединены железными цепями. Он обмотал эти цепи вокруг рук и шеи… Я застал его врасплох ударом в спину…

— Господин фума, каша готова.

Когда сяо-Цы вошла с кашей в руках, господин фума о чем-то рассказывал. Она прервала его на интересном месте. Какое-то мгновение она продолжала неловко стоять на месте.

Ли Сянь уже получила подробный отчет о том сражении. Теперь же Линь Фэйсин описывал его живо и образно. Она уже поняла, что Линь Фэйсин изрядно приукрашивал. Это явно была битва, в которую он вкладывал все свои силы, но по его словам, он сражался на равных с этим гунном.

Ли Сянь не подала виду, что знает всю правду. Она просто улыбалась, слушая с большим интересом. За эти годы она наслушалась более чем достаточно небылиц, но рассказ Линь Фэйсина не вызывал у нее отторжения.

Заметив, что Ли Сянь увлеченно слушает ее, Линь Ваньюэ незаметно для себя начала отклоняться от реальных событий и раздувать историю. На самом деле она нападала и защищалась и выдержала, в лучшем случае, тридцать раундов. Но сейчас Линь Ваньюэ уже бесстыдно преувеличивала почти до сотни.

Сяо-Цы вошла как раз в момент, когда Линь Фэйсин рассказывал о притворном отступлении и неожиданном выпаде, которого не существовало…

Линь Ваньюэ тут же прервала историю. Она потерла нос и сказала:

— Принцесса, каша готова. Покушай сначала, а потом я продолжу.

— Хорошо.

Линь Ваньюэ взяла миску каши с подноса, и сяо-Цы поспешила сказать:

— Господин фума, эта служанка сделает все сама.

— Все в порядке.

Помешивая кашу, Линь Ваньюэ снова села на стул. В изысканную кашу были добавлены питательные тонизирующие ингредиенты. Линь Ваньюэ зачерпнула немного, поднесла ложку к губам, чтобы подуть, а затем приблизила ее к Ли Сянь:

— Скажи аа~~

Сяо-Цы невольно улыбнулась и прикрыла губы рукой.

Мертвенно-бледное лицо Ли Сянь слегка покраснело от того, что Линь Фэйсин обращается с ней как с маленьким ребенком.

Она выпрямилась и сказала:

— Я сама…

Однако Линь Фэйсин даже не пошевелился. Он решительно сказал:

— Я покормлю тебя. Скажи аа~~

Сяо-Цы едва не хихикнула, но как управляющая поместья старшей принцессы, она, естественно, понимала значение фразы "не смотри на то, что не соответствует этикету". Сейчас не требовалось ее присутствие, поэтому она, не спросив дальнейших указаний, тихо вышла с подносом.

Ли Сянь вздохнула с облегчением, как только сяо-Цы исчезла за дверью. И все-таки она не смогла отвертеться от Линь Фэйсина. Ее красные губы слегка приоткрылись, чтобы принять ложку каши.

Линь Ваньюэ вздохнула про себя: она еще даже не кормила Линь Байшуй…

Ли Сянь еле-еле удалось съесть половину миски. Но как бы Линь Фэйсин ни уговаривал, она не могла съесть больше.

Линь Ваньюэ тихо вздохнула. Посмотрев на оставшуюся кашу, она зачерпнула немного и начала есть. Она действительно была голодна. Всю дорогу сюда она питалась сухим провиантом и так ничего и не съела, вернувшись в столицу.

Ли Сянь в шоке смотрела на то, как Линь Фэйсин ест остатки ее каши:

— Ты…

Линь Ваньюэ не придала этому значения и продолжала есть:

— Я голоден.

— Раз фума голоден, пусть прикажет подать ужин.

Выразившись таким образом, Ли Сянь задела самоуважение Линь Ваньюэ. Та медленно опустила ложку.

Ли Сянь поняла, что сказала что-то не то, и начала объяснять:

— Я... просто беспокоюсь, что фуме не хватит половины моей каши.

Линь Ваньюэ утешило то, как Ли Сянь сделала ей шаг навстречу. Для Ли Сянь это было редкостью, поэтому она без смущения продолжила отправлять в рот ложку за ложкой.

Линь Ваньюэ быстро доела и позвала сяо-Цы, чтобы отдать ей миску. На несколько секунд та пришла в замешательство, а затем радостно сказала:

— Ее Высочество впервые съели столько за последние несколько дней!

Линь Ваньюэ подошла к кровати и спросила:

— Принцесса, хочешь, я помогу тебе подняться и пройтись?

Подумав немного, Ли Сянь покачала головой.

Линь Ваньюэ не стала напирать.

— Тогда немного посиди. Если лечь спать сразу после еды, можно получить несварение.

— Мгм.

— В какое время тебе нужно принимать лекарства?

Вместо Ли Сянь ответила сяо-Цы:

— Отвечаю господину фуме, лекарство было принято сегодня в полдень. Императорский лекарь сказал, что Ее Высочеству не следует принимать слишком много сразу, достаточно одного раза в день.

Линь Ваньюэ кивнула:

— Сяо-Цы-цзецзе нужно будет потом помассировать принцессе руки и ноги, а также поясницу. Ее тело будет болеть и чувствовать слабость, если лежать так долго.

Все это Линь Ваньюэ испытала лично.

Сяо-Цы поклонилась:

— Слушаюсь.

— Принцесса, если от меня ничего не нужно, я пойду в малый двор и вернусь завтра.

— Прощай, фума.

Как только Линь Вэньюэ вышла из комнаты, улыбку на ее лице смела тяжелая печаль.

— Господин фума, эта служанка поможет Вам осветить дорогу.

— В этом нет необходимости. Оставайтесь здесь и позаботьтесь о принцессе. Я сам дойду.

— Слушаюсь.

Линь Вэньюэ скорым шагом вошла в ночную темноту. Подойдя к месту, где никого не было, она прижала руку к груди.

Спальня Ли Сянь

Ли Сянь, облокотившаяся на свернутое одеяло, спросила:

— Как дела на той стороне?

— Его Величество издал указ. Завтра принц Сян должен покинуть столицу. Дворец Цину почти очищен, никаких затруднений возникнуть не должно.

— Пошли туда людей и прикажи им охранять его в течение всего пути. Его Высочество принц Сян должен добраться до своих земель в целости и сохранности.

— Ваше Высочество... это из-за того, что кто-то другой может убить Его Высочество принца Сяна и свалить вину на нас?

— Хах, я лишь беспокоюсь, что этот принц Сян устроит представление, чтобы завоевать сочувствие отца-императора, а потом выздоровеет и вернется в столицу.

— Теперь эта служанка все поняла.

— Передай Теням устранить пойманных наемников сразу же, независимо от того, кто эти люди. Пусть оставят одного покалеченным и способным говорить.

— Слушаюсь.

Ли Сянь не могла не думать об ужасном цвете лица Линь Фэйсина.

— Пригласи завтра всех четырех императорских лекарей, — приказала она после минутного колебания.

— Слушаюсь.

В малом дворе поместья старшей принцессы

Линь Вэньюэ, не раздеваясь, легла на кровать. Она повернулась на бок и съежилась, крепко обхватив себя руками.

В комнате не горели свечи. Через окна проникал серебристый лунный свет. Стояла мертвая тишина. При внимательном взгляде можно было увидеть, что человек, лежащий на кровати, вовсе не спит. Его глаза были открыты, но смотрели в никуда.

Однако при еще ближайшем рассмотрении в слабом лунном сиянии можно было разглядеть, как в уголках глаз этого человека собирается кристально чистая влага…

Крупные капли слез покатились из глаз Линь Ваньюэ, как только она закрыла дверь спальни. Сквозь застилающую глаза пелену слез она плелась по комнате, задувая свечи, затем ощупью добралась до кровати. Она легла на нее, все еще полностью одетая. Слезы непрерывным потоком стекали на нефритовую подушку, превращаясь в маленькую лужицу. Одна слезинка соскользнула с края подушки и упала на атласную простыню, впитавшись в нее.

Взгляд Линь Ваньюэ был пуст. Она обхватила себя руками и позволила своим слезам беззвучно капать, но тем не менее, печаль так и не покидала ее сердце.

Глава 129

Глава 129. Болезнь пустила корни

Необъятное пламя вздымалось до небес. Все кругом пылало красным цветом. Линь Ваньюэ снова было четырнадцать.

Она не чувствовала жара этого пламени. Напротив, ей было холодно.

Она была совсем одна в этом безграничном мире. Все, что у нее осталось, — открывающийся взору пожар.

Линь Ваньюэ застыла в оцепенении. Она не видела никакого выхода отсюда.

Внезапно рядом с ней появилась женщина в дворцовом наряде. Линь Ваньюэ не могла разглядеть лицо, но она чувствовала, что этот человек был ей очень знаком. Она вынуждена была довериться этой женщине, положиться на нее.

Женщина протянула ей руку и тихо сказала:

— Не бойся. Я выведу тебя отсюда.

Линь Ваньюэ вложила свою маленькую руку в ее ладонь. Женщина повела четырнадцатилетнюю Линь Ваньюэ вперед, как будто перед ней не бушевало море огня.

Линь Ваньюэ это показалось очень странным. Она боялась этого свирепого огня, но с этой женщиной чувствовала себя в полной безопасности. Пламя, казалось, тоже было живым. Оно расступилось в стороны, давая им дорогу.

Линь Ваньюэ слегка подняла голову, но так и не смогла увидеть лицо женщины.

Внезапно окружение изменилось. Огненное море исчезло. Они пришли в место, где щебечут птицы и благоухают цветы.

— Пойдем посмотрим, что там, — женщина повела Линь Ваньюэ к обрыву.

Линь Ваньюэ посмотрела в сторону, куда указала женщина. Она никогда раньше не видела столь прекрасного пейзажа. Под утесом до самого горизонта простиралась вода. Она плескалась и двигалась с огромной мощью, не имея пределов.

Голубые волны искрились в лучах заходящего солнца. Одинокая кряква пролетела при свете вечерней зари, осенняя вода будто слилась с небом.

Линь Ваньюэ обернулась и поглядела на женщину. Она все еще не могла рассмотреть лицо, но начала улыбаться. Кажется, женщина перед ней тоже улыбнулась.

Внезапно атмосфера резко изменилась. Неясное лицо женщины, казалось, исказилось злобой. Линь Ваньюэ не успела среагировать, как эта женщина безжалостно столкнула ее с обрыва.

"ААА!" — Линь Ваньюэ вырвалась из сна и села на кровати. Ее била дрожь. Одежда была влажной от пота.

Служанка за дверью, услышав шум, окликнула:

— Господин фума?

Линь Ваньюэ закричала:

— Не входить!

Служанка уже собиралась открыть дверь, но вздрогнула от страха и поспешно убрала руку с двери.

Линь Ваньюэ тяжело дышала. С той самой ночи кошмары не переставали преследовать ее и каждый раз мучали ее по-разному. Все это было так тяжело, что словами не выразить.

Ее сны больше не ограничивались деревней Чаньцзюань. Они становились все более странными, но каждый кошмар обязательно заканчивался смертью Линь Ваньюэ.

Линь Ваньюэ смахнула рукавом пот со лба и обняла колени. На данный момент она была в подавленном состоянии и чувствовала изнеможение. Ее взгляд был пустым и рассеянным.

Она не могла вспомнить содержание своего сна, но это чувство ужаса и опасности глубоко отпечаталось в сознании.

Спустя длительное время она наконец успокоилась. Она спустила ноги с кровати и начала обуваться.

Внезапно в груди стало тесно. Из легких вырвалась череда тяжелого кашля. С большим трудом откашлявшись, Линь Ваньюэ прижала руку к середине груди, чувствуя пульсирующую боль. Она пробормотала:

— Неужто... эти сны — какое-то предчувствие?

Она снова впала в оцепенение.

— Господин фума проснулся? Ее Высочество приказала мне пригласить господина фуму на завтрак.

— Тсс! Господин фума рассержен, погоди еще немного.

— Но... — служанка встревожилась, но в этот момент дверь спальни отворилась. Линь Ваньюэ уже причесалась, умылась и сменила одежду.

Обе служанки одновременно поклонились со сложенными руками:

— Эти служанки приветствуют господина фуму.

Линь Ваньюэ кивнула.

— Господин фума, принцесса пригласила Вас на совместный завтрак.

… …

Ли Сянь окинула зашедшего в зал Линь Фэйсина внимательным взглядом. Его лицо выглядело еще хуже, чем вчера. Его дух был истощен, в каждом движении чувствовалась усталость. Ли Сянь невольно нахмурила брови.

Линь Ваньюэ подошла к краю стола. Она заметила, что, хотя лицо Ли Сянь все еще было безжизненно бледным, сегодня принцесса наверняка чувствовала себя намного лучше. У нее все еще был болезненный вид, но она уже могла покинуть постель. Это был хороший знак.

Сегодня Ли Сянь оделась в простое одеяние. Ее длинные черные волосы водопадом струились по плечам и спине. Она все еще восстанавливалась, поэтому необязательно было уделять внимание нарядному внешнему виду.

— Принцессе сегодня лучше?

— Благодарю фуму за заботу, мне уже гораздо лучше.

Линь Фэйсин кивнул и сел напротив Ли Сянь. Дворцовые служанки подали им кашу и отошли в сторону.

— В поместье скоро прибудут четыре императорских лекаря, чтобы измерить мой пульс.

— Ммм... — промычал Линь Фэйсин, не выказывая особого интереса. Он засунул в рот маньтоу и начал жевать.

— Похоже, фума потерял присутствие духа, может быть, лекарям и тебя осмотреть? Они выпишут рецепт исходя из твоих симптомов. Даже если ты уже поправился, дополнительная осторожность не будет излишней.

Линь Ваньюэ напряглась. Она заговорила не сразу. Проглотив маньтоу, она ответила:

— Принцесса очень заботлива, но я знаю свое собственное тело. Нет нужды беспокоить лекаря.

Как и ожидалось, Линь Фэйсин отказался. Ли Сянь продолжила мягким, уговаривающим тоном:

— Они самые искусные лекари в Ли. Некогда они учились в долине Яован. Хоть они и второстепенные ученики великого мастера, у них отличные навыки в четырех видах осмотра. Двум из них нужно всего лишь посмотреть на цвет лица и прослушать голос, измерения пульса не потребуется для диагноза. Так что фума может быть спокоен. Просто дай им взглянуть.

— Ладно, — Линь Фэйсин кивнул и продолжил есть.

Ли Сянь, как обычно, оставила половину каши недоеденной. Она спокойно посмотрела на Линь Фэйсина и остро уловила, что сегодня он выглядит несколько иначе. Ли Сянь не могла понять, каким образом всего за одну ночь цвет лица этого человека стал таким ужасным? Он сильно зачах, как будто у него отняли волю к жизни. Ли Сянь никогда раньше не видела его таким. Она все еще помнила тот первый раз, когда А-Инь зашивала ему рану у нее в палатке. У него был упрямый вид, и он крепко стиснул зубы, не подавая ни единого звука.

Ли Сянь почувствовала себя немного потерянной. В то время Линь Фэйсина тяжело ранили, вся его одежда пропиталась кровью, но от него веяло такой мощной несгибаемой силой. Сейчас же он был совершенно подавлен.

Вскоре после трапезы в поместье вошли четыре императорских лекаря, сопровождаемые молодыми слугами, что несли большие ящики с лекарствами.

Ли Сянь и Линь Фэйсин ожидали в главном зале. Одним взглядом Линь Ваньюэ узнала мужчину средних лет, идущего впереди. Разве это не тот лекарь, которого Ли Сянь привела в ее поместье в тот день?

— Эти верные слуги приветствуют Ее Высочество старшую принцессу и господина фуму.

— Спасибо вам за то, что потрудились приехать в поместье, присаживайтесь.

— Благодарим принцессу.

Линь Ваньюэ обнаружила, что императорский лекарь, который в прошлый раз сопровождал Ли Сянь, не сводил с нее глаз с тех пор, как вошел в дверь. Она не подала виду, что заметила, но начала размышлять о причинах такого поведения.

— Фума, хочу представить тебе этих четырех специалистов по осмотру, прослушиванию, опросу и прощупыванию пульса. Лекарь Чжоу, лекарь У, фума уже несколько дней чувствует себя неважно, будьте любезны осмотреть его. Лекарь Чжэн и лекарь Ван поставят мне диагноз позже.

Сердце Линь Ваньюэ отчаянно забилось. Императорский лекарь, которого Ли Сянь приводила с собой, был специалистом по осмотру!

Зачем Ли Сянь приводила его тогда? Может, она что-то подозревает? Неужели она раскрыла пол Линь Ваньюэ?

Линь Ваньюэ стиснула кулаки. Она подавила тревогу в своем сердце. Нет! Старик-целитель говорил, что распознать пол можно только по показаниям пульса. Если Ли Сянь знала, что она женщина, то почему сочеталась с ней браком, и почему... сказала, что беременна?!

И почему никого не привела с собой тогда? Зачем взяла с собой специалиста по осмотру?

Линь Ваньюэ перевела взгляд на Ли Сянь. Она совсем запуталась, так как внезапно обнаружила, что на самом деле не понимает Ли Сянь. Оказалось, она многого не знает!

Но Ли Сянь не заметила странности Линь Фэйсина, потому что все время глядела на лекаря по осмотру. Увидев его сдвинутые к переносице брови, она напряглась.

Чувствуя тяжесть в груди, Линь Ваньюэ тихо вздохнула.

Услышав вздох Линь Фэйсина, лекарь еще больше нахмурился.

Сердце Ли Сянь упало.

— Четыре лекаря могут остаться, остальные свободны.

— Слушаемся! — услышав приказ Ли Сянь, все молодые помощники лекарей, помимо личной служанки сяо-Цы, положили ящики с лекарствами и двинулись к выходу. В радиусе ста шагов не осталось ни души. У императорской семьи были свои правила лечения.

— Лекарь Ван, можете измерить мой пульс.

— Слушаюсь.

Лекарь Ван достал из деревянной шкатулки моток золотой нити. Сяо-Цы завязала один ее конец на запястье Ли Сянь. Взяв другой конец, лекарь Ван закрыл глаза.

Линь Ваньюэ никогда раньше не видела, чтобы пульс проверяли таким образом. Этот искусный лекарь, специализирующийся на измерении пульса, соответствовал своему титулу.

— Лекарь Чжоу, лекарь У, каково состояние фумы?

Линь Ваньюэ моргнула, услышав слова Ли Сянь. Эти два лекаря и вправду обладали такими способностями? Она еще ничего не сказала, но они уже поставили ей диагноз?

Лекари по осмотру и слушанию обменялись взглядами и кивнули. После минутного раздумья лекарь Чжоу ответил:

— У господина фумы... желтоватый оттенок лица, бледные губы и отсутствующий взгляд с лопнувшими в глазах капиллярами. Точка иньтан* лишена блеска, скулы впалые. Движения вялые, плечи ссутулившиеся. Все идет из внутреннего заболевания, что сказывается на внешнем виде…

Лекарь У продолжил:

— С тех пор как мы вошли в зал, лорд фума сделал четыре тяжелых вздоха, три коротких и три глубоких вдоха. Дыхание господина фумы неравномерно. Временами оно быстрое, а временами медленное. Иногда он дышал через нос, иногда через рот. Этот презренный слуга считает, что причина в отложениях в органах, застое в груди и непроходимости в меридианах. Возможно, господин фума недавно получил серьезную травму и не подвергся должному лечению. Вероятно, он также принимал неподходящие лекарства…

* 印堂 (yìntáng) — акупунктурная точка между бровями, чуть выше переносицы на вертикальной линии, идущей от кончика носа, т.е. "третий глаз"

Лекарь Чжоу перенял инициативу:

— Есть ли у господина фумы такие симптомы, как кашель кровью, кровавая рвота, слабость в конечностях, полная измотанность, беспокойный сон, который часто сопровождается кошмарами, и постоянный озноб?

Лекарь Ван, который все это время держал золотую нить, внезапно открыл глаза. Он посмотрел на Ли Сянь, потом на фуму, сидящего рядом с ней. На его лице отразилось понимание.

Он почувствовал беспорядочный пульс Ее Высочества старшей принцессы. Ее сердцебиение ускорилось. Он подумал про себя: "По-видимому, фума с принцессой глубоко любят друг друга, недаром же она оставила более опытных шисюнов* ему".

* 师兄 (shīxiōng) — брат-наставник

И в то же время он усмехнулся про себя: "Ее Высочество известна своей сдержанностью и достоинством, но кто бы мог подумать, что ее сердцебиение ускорится из-за кого-то. Выражение ее лица неизменно, но пульс не обманешь".

Глава 130

Глава 130. Ради красавицы моей и не жалко осунуться

строчки из стихотворения "Феникс, сидящий на ветвях утуна" поэта династии Сун, Лю Юна (987 — 1053)

Линь Ваньюэ была так потрясена, что разинула рот. Увидев такую реакцию, Ли Сянь в конец убедилась в верности суждений императорских лекарей.

— Благодарю двух лекарей за работу и прошу прощения за доставленные неудобства.

— Ваше Высочество могут не беспокоиться.

Линь Ваньюэ посмотрела на лекарей, затем повернулась к Ли Сянь, у которой выражение лица оставалось таким же невозмутимым, как и всегда. Она, казалось, не собиралась произносить ни слова беспокойства. Линь Ваньюэ тихо вздохнула.

Лекари выписали им по рецепту, и сяо-Цы приняла их и отправилась варить лекарство.

Через некоторое время наружность Ли Сянь чуть-чуть улучшилась под тщательным присмотром лекарей. Линь Ваньюэ видела это своими глазами и чувствовала радость.

Однако состояние Линь Ваньюэ не было столь благоприятным. После нескольких дней приема лекарства, прописанного лекарями, она почувствовала, что давление в груди уменьшилось, а дыхание стало намного легче. Но кошмары продолжали сниться ей каждую ночь. Озноб и прочие симптомы время от времени тоже тревожили ее.

Линь Байшуй уже могла ходить и есть твердую пищу. Каждый день после завтрака с Ли Сянь Линь Ваньюэ навещала ее. Глядя на нежную кожу малышки, пышущую здоровым румянцем, на ее блестящие глаза и маленькое личико, которое все больше напоминало старых друзей, Линь Ваньюэ всегда забывалась.

Дни проходили один за другим. Боль в сердце Линь Ваньюэ постепенно ослабевала, оставляя зарубцевавшуюся рану. Если ее не трогать, то не будет слишком больно.

Но то происшествие иглой застряло в сердце Линь Ваньюэ. Глубоко вонзенная в плоть, она не была видна снаружи, но причиняла боль, если к ней прикасались.

Все это время Линь Ваньюэ ждала от Ли Сянь объяснений. Здоровье Ли Сянь восстанавливалось с каждым днем, но, кажется, она не собиралась поднимать старые проблемы.

Сначала тело Ли Сянь было слабым, и ее болезнь протекала тяжело. Линь Ваньюэ подавляла беспорядочные мысли, чтобы от души и всего сердца быть опорой Ли Сянь. Она была счастлива наблюдать за тем, как здоровье принцессы понемногу улучшается, но в то же время превозмогала боль в своем сердце.

Постепенно Линь Ваньюэ начала дни напролет проводить свое время в малом дворе. Поскольку она не знала, как смотреть Ли Сянь в глаза, будет лучше, если они вообще не будут видеться.

Но в действительности она ждала, как идиотка. Если бы Ли Сянь сказала ей причину, она бы поверила, даже если бы это было абсурдно и неубедительно.

Однако Ли Сянь этого не сделала.

Лекарственные средства могли вылечить внутренние повреждения, но было место, куда они не могли добраться.

Ли Сянь сказала Линь Фэйсину, что принц Юн уже прибыл на северную границу, чтобы принять печать командующего.

Линь Ваньюэ кивнула и ничего не ответила.

Ли Сянь сказала, что принц Сян благополучно добрался до своих земель.

Линь Ваньюэ приподняла уголки губ и молча улыбнулась.

Ли Сянь сказала, что наследный принц делает большие успехи в последние дни, слаженно выполняя поручения Его Величества.

Линь Ваньюэ просто спокойно смотрела на Ли Сянь. Ее взгляд был пустым. Она как будто смотрела сквозь Ли Сянь, куда-то дальше.

Когда наступила глубокая ночь, Линь Ваньюэ присела на каменную лавку в своем малом дворе и начала любоваться усыпанным звездами небом. Она просидела так до полуночи.

По словам Ли Сянь, каждый человек возвращался на свое место, и каждый находился там, где должен быть. Но как насчет Линь Ваньюэ?

Кошмары снились Линь Ваньюэ ночь за ночью. Несмотря на то, что она не прекратила принимать лекарство, ее тело похудело еще больше.

После выздоровления Ли Сянь Линь Ваньюэ редко выходила из малого двора, и то лишь для того, чтобы увидеть Линь Байшуй. Большую часть времени она целыми днями сидела одна во дворе. Никто не знал, о чем думает господин фума.

К счастью, в Тяньду наступил сезон высокой травы и полетов иволги. Стояла теплая погода. Он не замерзнет, даже если просидит во дворе целый день.

Но многие служанки постепенно начали замечать странное поведение господина фумы. Тот господин фума с необычным волчьим аппетитом исчез.

Даже если прошлый господин фума не покидал малого двора, он либо находился в своем кабинете, либо тренировался. Но нынешний господин фума каждый день навещал только юную принцессу. И если Ее Высочество сама не звала фуму, он бездумно сидел один во дворе.

Сначала служанки предположили, что господин фума оплакивает своего первенца. Он получил эмоциональное потрясение, поэтому они не придали этому особого значения.

Но не слишком ли долго это продолжалось? Фума и принцесса горячо любили друг друга. Они оба были молоды и могли завести еще одного ребенка в будущем. Глядя на то, как господин фума худеет день ото дня, Динсян и Байхэ, которым было поручено присматривать за Линь Фэйсином, не могли больше сидеть на месте. Они будут жестоко наказаны, если с господином фумой что-то случится!

Таким образом, две служанки посовещались и тайно доложили о текущем состоянии господина фумы управляющей сяо-Цы.

Поскольку Линь Фэйсин в последние дни не выходил из дома, к нему не приставили Тени. Сяо-Цы была очень шокирована, услышав отчет Динсян. Она без промедления направилась в кабинет Ли Сянь.

Ли Сянь сидела за столом, упражняясь в каллиграфии. Ее запястье дернулось, когда она услышала отчет сяо-Цы. Капля разведенной туши упала на бумагу, испортив почти законченную работу.

В кабинете воцарилась тишина. Ли Сянь отложила кисть и впала в задумчивость, уставившись на броское пятно на бумаге.

Видя, что Ли Сянь медлит, сяо-Цы стиснула зубы и опустилась на колени:

— Ваше Высочество!

Тонкие брови Ли Сянь слегка нахмурились. Она подняла глаза на сяо-Цы и спросила:

— Что ты делаешь?

Сяо-Цы немного помолчала, затем собрала волю в кулак и ответила:

— Пусть Ваше Высочество пощадит эту служанку, если она скажет что-то лишнее.

— Говори.

— Эта служанка считает, что Ваше Высочество стоит все объяснить господину фуме. Может, лучше…

Ли Сянь тихо вздохнула, едва сяо-Цы закончила фразу. Она тихо сказала:

— Я должна ему не просто объяснение…

Сяо-Цы радостно сказала:

— Ваше Высочество хочет…

Ли Сянь снова тихо вздохнула и решительно покачала головой:

— Поднимись с колен.

— Благодарю Ваше Высочество.

— Сяо-Цы... ты тоже думаешь, что я зашла... слишком далеко?

Сяо-Цы, которая только что встала, снова опустилась на колени:

— Эта служанка не смеет так думать.

— Встань. Мы выросли вместе, тут нет посторонних. Не становись на колени по поводу и без.

— Слушаюсь.

Сяо-Цы изучала Ли Сянь. Не увидев на лице принцессы недовольства, она медленно продолжила:

— Эта служанка сопровождала Ее Высочество несколько лет, и эта служанка как никто другой понимает страдания, через которые Вы проходите. Это можно оправдать, но эта служанка думает, что... господин фума, в конце концов, особенный. Теперь, когда принцесса связала себя с ним узами брака, как только осядет пыль, Ваше Высочество будет сопровождать господина фуму до конца жизни. Если это дело вызовет разногласия... Ваше Высочество может пострадать в будущем.

Ли Сянь на мгновение отвлеклась. Выслушав сяо-Цы, она изогнула уголки губ:

— Я все время думаю, что, как только все закончится, я освобожу его. Расставание пойдет на пользу нам обоим. Тебе не кажется, что это было бы неплохо?

Сяо-Цы была ошеломлена:

— Ваше Высочество, пожалуйста, передумайте! Репутация Вашего Высочества…

Ли Сянь иронично улыбнулась:

— В нынешнее время женщины закованы в тяжелые кандалы. Даже будучи дочерью императора, я так или иначе не смогу избежать этого мощного потока.

— Ваше Высочество?

— Пойдем прогуляемся до малого двора.

Взяв с собой только сяо-Цы, Ли Сянь направилась в малый двор фумы.

Увидев, что пришла Ее Высочество старшая принцесса, Динсян и Байхэ подошли к ней. Ли Сянь махнула рукой. Они все поняли, отдали поклон и отошли вместе с сяо-Цы.

Линь Ваньюэ сидела на каменной лавке во внутреннем дворе спиной к Ли Сянь, не подозревая, что принцесса уже здесь.

Ли Сянь издалека увидела спину Линь Фэйсина. С этого ракурса он казался еще худее.

От слов сяо-Цы сердце Ли Сянь кольнуло чувство вины, но она быстро взяла себя в руки. Сейчас самое время. Столько взглядов было направлено на поместье старшей принцессы, и даже у отца-императора заселились подозрения. На лице этого человека отражались все его мысли. Это было лучшим доказательством.

— Фума?

Линь Ваньюэ слегка вздрогнула. Она медленно повернула голову и, увидев вдалеке Ли Сянь, поспешно встала:

— Принцесса.

Ли Сянь никак не ожидала, что Линь Фэйсин станет таким изможденным всего за несколько дней.

Подумав о том, что она была тому причиной, она испытала странное чувство. В течение последних нескольких дней она все время размышляла о том, правильно ли было тащить Линь Фэйсина на этот путь.

— Фума уже пообедал?

— Еще нет.

— Тогда не согласится ли фума пообедать со мной?

— …Хорошо.

В трапезной Ли Сянь и Линь Фэйсин сидели друг напротив друга. На столе стояли восемь яшмовых тарелок с изысканными кушаньями, красиво украшенными и источающими приятный аромат. Почти каждое блюдо было любимым Линь Фэйсином.

Несмотря на то, что Ли Сянь никогда не спрашивала Линь Фэйсина, что он любит есть, она все равно отмечала те, что он предпочитал чаще всего, когда они ели вместе.

Глаза Линь Ваньюэ загорелись, стоило ей увидеть эти кушанья.

Отпустив служанок, Ли Сянь встала со своего места. Она взяла яшмовую чашу, налила в нее суп и поставила перед Линь Фэйсином.

— Фума, кажется, сильно исхудал. Если нет аппетита, суп поможет.

Линь Ваньюэ вытаращила глаза. Она хотела встать со своего места, но ее остановила легкая улыбка Ли Сянь.

Линь Ваньюэ была смущена этим жестом. Какой же у Ли Сянь статус, чтобы вот так подавать ей суп?!

Все это время Ли Сянь смотрела на Линь Фэйсина. Она почувствовала себя еще хуже, увидев изумление на его лице: она понимала, что нанесла Линь Фэйсину сильную обиду, а это была всего лишь чаша супа. И все же простая чаша супа вызвала у него такое выражение лица.

Она наблюдала за Линь Фэйсином, который спокойно хлебал суп. Чем легче удавалось порадовать его, тем сильнее Ли Сянь глодало чувство вины.

Она бы предпочла, чтобы Линь Фэйсин допрашивал ее, хоть даже устроил крупную ссору или проявил равнодушие к ее болезни. Все это Ли Сянь могла принять.

Но столкнувшись с таким Фэй Сином, она почувствовала укор совести.

Прошло уже больше полмесяца с его возвращения, но он все еще не заговорил о ребенке!

Ли Сянь знала, что на самом деле он принял все это близко к сердцу. Иначе как позволил бы довести себя до такого состояния?

Слова, которые императорский лекарь сказал ей наедине, не выходили у нее из головы уже несколько дней: "Ваше Высочество, господин фума слишком много тревожится. Можно даже сказать, его тяжелое состояние наполовину вызвано болезнью сердца. Это расстройство нуждается в лекарстве для сердца. Если так дальше будет продолжаться, лекарство уже будет бездейственным, даже если его принимать каждый день…".

В данный момент Линь Фэйсин спокойно сидел перед Ли Сянь, потягивая суп. В такой милой послушной манере, совсем как Чжу-эр много лет назад.

Она подтолкнула его ко всему этому, но он все равно терпеливо переносил.

Совсем недавно Ли Сянь устраивало то, что у Линь Фэйсина отсутствовали желания и требования. Иметь при себе такого человека — поистине редкость*. Ли Сянь чувствовала, что такой человек заслуживал большего доверия, и она могла не бояться, что его купят другие.

* 凤毛麟角 (fèngmáo línjiǎo) — перо феникса и рог единорога (обр. в знач.: а) редкость, редкое явление; уникум; б) необыкновенный, редкий человек

Но теперь Ли Сянь ненавидела эту его черту. Она ненавидела эту черту до глубины души, потому что понятия не имела, как компенсировать муки Линь Фэйсина.

Глава 131

Глава 131. Что не так с тайной, на которую пролили свет?

Трапеза завершилась спокойно, но у Линь Фэйсина быстро пропал аппетит.

Отныне Ли Сянь настаивала на совместном трехразовом приеме пищи, независимо от того, насколько она была занята. Каждый раз она отсылала служанок и сама подавала суп или накладывала кушанья Линь Фэйсину. Даже когда их навестил наследный принц, и они втроем сели ужинали, Ли Сянь не перестала это делать.

Мало-помалу Ли Сянь начала замечать, как угнетенность вокруг Линь Фэйсина рассеивается, а цвет его лица приобретает здоровый вид. Его было так просто удовлетворить, но это только усилило чувство вины Ли Сянь.

Цветы расцветают и увядают. В одно мгновение наступила пора, когда лепестки парят в воздухе, подобно снежинкам, и ковром устилают землю.

Линь Фэйсин находился в столице уже целых три месяца. Старшая принцесса еще не зажигала красный фонарь, а Линь Фэйсин не просился к ней в покои и спокойно жил в своем малом дворе. Линь Байшуй уже научилась звать других людей. Она была очень привязана к Линь Ваньюэ, поэтому всегда пребывала в хорошем настроении.

Линь Ваньюэ виделась с Ли Сянь каждый день. Они вместе ели, и Ли Сянь время от времени приглашала его в павильон на середине озера, чтобы поиграть в облавные шашки.

Наложница Дэ стала императрицей, и в гарем воцарился мир и покой. Наследный принц Ли Чжу взрослел с каждым днем. Он часто наведывался в поместье принцессы, и старшая сестра с младшим братом вели беседы в ее кабинете.

Ли Чжао разрешил Ли Чжу, которому было всего одиннадцать лет, принимать участие в политической жизни и наделил его некоторыми полномочиями. Несмотря на свой возраст, Ли Чжу четко распоряжался делами двора. Чиновники высокого ранга в один голос хвалили его, что очень радовало Ли Чжао. Немного отклонясь от традиций, он разрешил Ли Чжу приобрести имение за пределами дворца и решил возвести поместье наследного принца. Заболевший Пинъянхоу отправил письмо, в котором предложил Ли Чжу необжитое поместье фумы. После некоторого раздумья Ли Чжао одобрил это предложение. Поместье наследного принца было готово после переделки и реконструкции.

В стране Ли, когда законный наследник приобретает поместье, ему позволялось расширять свою прислугу и нанимать одаренных людей, а также принимать в качестве гостей высших чиновников. Таково начало прочного фундамента. Хоть Его Величество и предоставил принцу Юну контроль над северной армией в двести пятьдесят тысяч человек, но своему законному наследнику он даровал ряд милостей. Баланс сил поддерживался надлежащим образом, и в государстве поддерживалась стабильность.

Приняв печать главнокомандующего, принц Юн взял победу в нескольких сражениях и получил вознаграждение от Ли Чжао.

Принц Ци, принц Чу и принц Сян находились на своих землях.

Поместье фумы, принадлежащее Линь Фэйсину, располагалось рядом с поместьем старшей принцессы и начинало обретать форму после полугодового строительства. До завершения работ оставалось немного времени.

Все, казалось, шло в хорошем направлении.

Вот только Линь Фэйсин по-прежнему занимал должность дворцового командира четвертого ранга. Ли Чжао не собирался отпускать его обратно на северную границу и даже не рассматривал возможности сделать его столичным чиновником. Линь Фэйсин терпеливо ждал все это время.

На терзающий ее вопрос Линь Ваньюэ так и не получила ответа. Она не понимала, чем была вызвана покладистость Ли Сянь в последние дни, — искуплением или чем-то еще…

Рана на ее сердце медленно зарастала. Линь Ваньюэ думала, что она уже полностью зажила, но прикосновение к ней все еще причиняло боль.

Линь Ваньюэ от скуки стояла в малом дворе, заложив руки за спину. Увидев в небе диких гусей, летящих на юг, она предположила, что вот-вот начнется осенняя битва. Нападение племени Маодунь, совершенное несколько месяцев назад, ни в коей мере не являлось импульсивным и необдуманным. За этим определенно скрывалась большая опасность. Линь Ваньюэ была уверена, что осеннее сражение этого года будет особенно ожесточенным. Она могла лишь надеяться, что принц Юн сумеет защитить Янгуань и простолюдинов.

... ...

Юаньдин, тридцать первый год · восьмой месяц.

Наследный принц Ли Чжу принял лянди в свое поместье.

По словам простых людей, лянди считались обыкновенными наложницами. Ли Чжао прислушался к совету Ли Сянь и выбрал для Ли Чжу двух дочерей из знатных семей, чтобы они способствовали формированию характера Ли Чжу. Через несколько лет он может взять их в жены.

Ли Чжао не пришел на это мероприятие. Ли Чжу расставил столы в своем поместье, куда в соответствии с правилами пригласил некоторых чиновников третьего ранга и ниже, а также нескольких знатных сыновей, с которыми он знаком лично. Ли Сянь приехала со своим фумой Линь Фэйсином.

Обеих лянди, одетых в розовые свадебные наряды, провезли в малых паланкинах через боковой вход. Им не требовалось совершать поклонение небесам и земле.

До начала пира еще оставалось время. У Линь Ваньюэ не было друзей в столице, поэтому она решила прогуляться в одиночестве по поместью наследного принца. Ли Сянь воспользовалась этим шансом, чтобы поговорить с близкими подругами.

После нескольких поворотов Линь Ваньюэ дошла до уединенного живописного места. Внезапно через стену во двор перепрыгнула куча людей в черных одеждах. Ошарашенная Линь Ваньюэ первым делом подумала, что кто-то хочет убить законного наследника!

Прежде чем войти в поместье, Линь Вэньюэ сдала свое оружие. Теперь, когда из-за стены угрожающе надвигались люди в черных одеяниях, у нее не было другого выбора, кроме как спрятаться за декоративной горой.

Неожиданно она услышала лязг оружия. Она выглянула и увидела, что неизвестно откуда возникла еще одна группа людей в черном. Похоже, эти две группы занимали противоположные позиции, поскольку начали биться насмерть.

Линь Ваньюэ не могла понять, что происходит, поэтому ей оставалось только затаиться за каменной скалой. Одного из людей пронзили ножом и подбросили в воздух. Он врезался в скалу, выронив оружие.

Линь Вэньюэ тут же подобрала окровавленный клинок.

— Убегай скорее! — громко крикнул в сторону Линь Ваньюэ один из людей в черном.

Сжимая в руке клинок, Линь Ваньюэ попятилась от скалы.

Заметив, что Линь Фэйсин собирается уходить, другой человек подпрыгнул высоко в воздух и, вынув что-то из-за пазухи, бросил в сторону Линь Фэйсина.

Линь Ваньюэ блокировала удар тупой стороной клинка, и предмет с грохотом упал на землю.

Она перевела взгляд на предмет и разглядела парчовую шкатулку.

— Уходим! — выкрикнул команду человек в черном, и его напарники начали последовательно отступать.

Другая группа быстро сорганизовалась. Их предводитель повернул голову в сторону Линь Фэйсина и жестом отдал приказ своим людям. Они бросились в погоню за отступившими.

В один миг Линь Ваньюэ осталась одна в этом тихом красивом дворике. Если бы не несколько трупов, лежащих на земле, и окровавленный клинок с парчовой шкатулкой, Линь Ваньюэ подумала бы, что у нее галлюцинации.

События разворачивались слишком быстро: две группы одетых в черное людей носились в разные стороны и в спешке рассеялись. Внутри Линь Ваньюэ нарастала тревожная буря.

Она крепко сжала в руке парчовую шкатулку. Найдя поблизости флигель, она пинком распахнула дверь. Ей было все равно, вернутся убийцы или нет, она должна была увидеть, что находится внутри этой шкатулки!

Пир вот-вот должен был начаться. Служанка, которая ушла искать фуму, вскрикнула, увидев во дворе трупы, и в панике побежала докладывать наследному принцу.

К счастью, помощник законного наследника вовремя задержал ее. Узнав причину ее паники, он взвесил все "за" и "против" и приказал ей держать рот на замке, затем отправился доложить об этом наследному принцу.

Помощник законного наследника с улыбкой вошел в зал. Он наклонился к Ли Чжу и прошептал на ухо о том, что видела служанка.

Ли Чжу изменился в лице. Он устремил взгляд на свою старшую сестру.

Так, чтобы никто не мог увидеть, помощник законного наследника потянул Ли Чжу за рукав. Ли Чжу улыбнулся и, взмахнув широким рукавом, сказал:

— Господа, уповаю на ваше терпение. Я скоро вернусь.

Ли Чжу подошел к Ли Сянь. Брат и сестра поняли друг друга без слов. Ли Чжу не было нужды говорить, и Ли Сянь последовала за ним.

Ли Чжу назначил четырех надежных стражников, после чего направился к месту происшествия.

— Цзыань, разберись с той служанкой.

— Слушаюсь, Ваше Высочество.

Помощник законного наследника отправился выполнять приказ. Ли Чжу и Ли Сянь двинулись дальше с четырьмя доверенными стражниками позади.

— На зятя напали наемники.

Сердце Ли Сянь оборвалось. Она прикусила нижнюю губу.

Ли Чжу продолжил:

— Цзыань сказал, что на месте происшествия обнаружены трупы наемников. С зятем все в порядке, небеса защитили его.

Ли Сянь отпустила нижнюю губу, из которой выступили капли крови. Однако она этого не почувствовала.

Уняв дрожь, Ли Сянь ничего не ответила, лишь кивнула и ускорила шаг.

Увидев тела, она прищурилась.

Ли Чжу махнул рукой, и хорошо обученные стражники утащили трупы.

— Цзе, это дело лучше замять или доложить отцу-императору?

Если это замолчать, не сегодня, так в другой день Ли Чжао узнает об этом и, несомненно, будет слишком переживать. Но если сообщить, что наемники, проникшие в поместье наследного принца, нацелились на Линь Фэйсина…

— Держи это в секрете.

— Понял.

Они нашли Линь Фэйсина во флигеле неподалеку. День уже клонился к вечеру, но внутри не горело ни одной свечи.

Ли Сянь по первому взгляду узнала силуэт Линь Фэйсина и направилась к нему.

Однако Ли Чжу остановил ее:

— Сестра, подожди. Осветите комнату!

Во флигель ворвался стражник с фонарем и осветил помещение. Линь Фэйсин сидел неподвижно с низко опущенной головой. В руках он крепко сжимал шкатулку.

Глаза Ли Сянь округлились при виде знакомой парчовой шкатулки. Она повернулась к Ли Чжу:

— Чжу-эр, у тебя сегодня праздник. Гости начнут что-то подозревать, если ты будешь долго отсутствовать. Возвращайся. И если тебе начнут задавать вопросы, просто скажи, что фума плохо себя чувствует, а ты отлучился, чтобы проверить, все ли в порядке. Мы поедем домой.

— Хорошо, тогда я оставлю стражников, чтобы обеспечить цзе-цзе и зятю безопасность.

— В этом нет необходимости. Твоя безопасность важнее, так что забери их с собой. Я с фумой вернусь в поместье.

— Тогда... Чжу-эр прощается.

Стражник зажег свечи во флигеле и пошел за Ли Чжу. В комнате остались только Ли Сянь и Линь Фэйсин.

Ли Сянь тихо позвала:

— Фума?

Линь Ваньюэ не шелохнулась. Она крепче сжала шкатулку, но голову не подняла.

Ли Сянь приблизилась к Линь Фэйсину, но услышала ледяной голос:

— Не трожь меня.

Пальцы Ли Сянь дрогнули, остановившись в нескольких сантиметрах от плеча Линь Фэйсина. Ее рука неловко застыла в воздухе.

Линь Фэйсин медленно поднял голову. В тот момент, когда его глаза встретились с ее, Ли Сянь почувствовала, будто взгляд Линь Фэйсина превратился в острый нож, который безжалостно всадили ей в грудь.

Его глаза были пугающе красными. Этот взгляд был совершенно чужим, в нем пылала жгучая ненависть.

Как бы невозмутимо ни держалась Ли Сянь, она была вынуждена отступить на шаг.

Она и раньше видела свирепость Линь Фэйсина, например, когда он расправлялся с гуннами. Но перед ней он всегда был мягок, снисходителен и терпелив. Даже если время от времени наступало молчание, он всегда был скромен и вежлив.

Такой Линь Фэйсин вызвал у Ли Сянь страх.

Линь Вэньюэ медленно встала и снисходительно посмотрела на Ли Сянь. Ей хотелось всмотреться в это лицо. Ей хотелось раскрыть ее сердце и посмотреть, из чего оно, в конце концов, сделано.

Шкатулка треснула под хваткой Линь Ваньюэ. Обычно красноречивая Ли Сянь лишилась дара речи.

К счастью, Линь Ваньюэ недолго источала угрожающую ауру. Она тяжело вздохнула. Ее плечи опустились, и на лице отразилось изнеможение.

Вдвоем они сели в экипаж и поехали в поместье старшей принцессы. За все время дороги Линь Фэйсин не вымолвил ни слова. Он отвернулся от Ли Сянь и сидел, крепко сжимая в руках шкатулку.

Войдя в главный зал, Линь Ваньюэ холодно приказала служанкам:

— Свободны.

— Слушаемся, — служанки разбежались.

Линь Ваньюэ уставилась на продолжавшую стоять на месте сяо-Цы:

— Ты тоже!

Опешившая сяо-Цы мельком взглянула на Ли Сянь, которая хранила молчание. Она поклонилась и в спешке покинула главный зал.

Линь Ваньюэ швырнула парчовую шкатулку на пол. Шкатулка громко рухнула к ногам Ли Сянь и с треском раскололась на две половины. По полу были разбросаны комки смятой шелковой бумаги.

Глава 132

Глава 132. Я — грустью охваченный гость людского мира

строчки из стихотворения "Полоская шелк в горном ручье · Морозный узор, расписывающий ширму" поэта династии Цин Налань Синьдэ (1655 — 1685)

Под пристальным взглядом Линь Фэйсина Ли Сянь присела на корточки, чтобы подобрать смятый комок шелковой бумаги, а затем разгладила его.

Содержимое было следующим:

"Вашему Высочеству,

Двадцать девятый год Юаньдина · десятый день седьмого месяца.

Едва зайдя в дом этой подчиненной, Линь Фэйсин потерял сознание. Эта подчиненная проверила рану на спине. Рана очень длинная, начинается от правого плеча и заканчивается в левой части поясницы. К счастью, не глубокая, лишних проблем не возникнет.

Измерив пульс Линь Фэйсина, эта подчиненная с потрясением обнаружила в его теле странный яд. Стыдно признавать, но эта подчиненная не знает, как он его перенес. У яда леденящие свойства, но он не смертельен.

Отдельно стоит упомянуть: поскольку Линь Юй недавно скончался, и эта подчиненная беременна, Линь Фэйсин предложил переехать в его резиденцию. Что ответить этой подчиненной? Жду указаний от Вашего Высочества".

Ли Сянь тяжко вздохнула и отложила шелковый отчет на столик рядом с собой. Ее обуревали бесчисленные мысли, но она тут же привела в порядок сумбур в голове. Выражение ее лица оставалось непоколебимым, как ровная гладь воды. Многолетняя практика обеспечила Ли Сянь выдержкой и способностью находить ключ к решению проблемы в самый напряженный момент.

Линь Ваньюэ, стоящая всего в нескольких шагах, все это время не отрывала от Ли Сянь глаз. Наблюдая за тем, как она спокойно читает отчет и тут же откладывает его в сторону без каких-либо изменений в выражении лица, Линь Ваньюэ иронично усмехнулась. Она чувствовала себя бестолковой идиоткой!

Ее радужная мечта рухнула. Реальность размашисто ударила ее по лицу, и она вмиг протрезвела. Этот удар пробудил ее от глупости и от самоуверенных предположений.

С самого начала все это было шахматной доской, поставленной дальновидной Ее Высочеством старшей принцессой.

Линь Ваньюэ была всего лишь пешкой. Но самое забавное в том, что пешка безоглядно влюбилась в игрока, совершенно не осознавая, что является частью игры.

Линь Ваньюэ всегда подозревала, что, возможно, находится под "защитой" Ли Сянь, но она никогда не ожидала, что под наблюдением будет находиться каждое ее движение и жест.

Но больше всего ранило Линь Ваньюэ то, что Юй Вань была всего лишь пешкой, подброшенной к Линь Юю, чтобы Ли Сянь знала о каждом ее действии!

Как она посмотрит в глаза Линь Юю, когда войдет в загробный мир? Даже сейчас она помнила его ласковый взгляд, когда речь заходила о Юй Вань. Но все это было не более чем игра.

Юй Вань была единственным человеком, кто знал ее настоящую. Не так давно она считала Юй Вань единственной свидетельницей того, что Линь Ваньюэ все еще существует!

Эти особые чувства заставляли Линь Ваньюэ скучать по своей умершей подруге даже сейчас, но…

То было лишь притворством. И та, кто организовала все это, сидела прямо и уверенно, не произнося ни единого слова.

Раз уж так получилось, была ли необходимость спрашивать? Все было совершенно очевидно, но Линь Ваньюэ все равно спросила дрожащим голосом:

— Неужели все это правда?

Немного помолчав, Ли Сянь медленно произнесла:

— Фума перенес шок, поэтому нужно отдохнуть.

Услышав слова Ли Сянь, Линь Ваньюэ чуть не задохнулась от возмущения. Вся та терпимость и выдержка в миг исчезли без остатка. Некогда она была глубоко влюблена в мудрость и достоинство Ли Сянь, но сейчас ненавидела это лицо всем своим существом!

Но еще больше она ненавидела свое самообольщение и самонадеянные предположения!

Читая отчет за отчетом, Линь Ваньюэ чувствовала себя так, словно все это время выступала под аплодисменты Ли Сянь, которая уже знала о ее чувствах, но притворялась несведущей! Линь Ваньюэ чувствовала себя пляшущим шутом!

Ли Сянь ранила ее гордость. Ни разу в жизни Линь Ваньюэ не чувствовала себя настолько униженной! В ее груди вспыхнуло пламя!

Но все же она сдерживалась. Так как она ничего не могла сделать Ли Сянь, ей оставалось лишь схватить со стойки горшок с карликовым деревом и со всей силы швырнуть на пол.

С громким звуком горшок разбился, рассыпав землю по всему полу.

Сяо-Цы, стоявшая за дверью, услышала звук и тотчас подала голос:

— Ваше Высочество?

— Пошла прочь! — взревела Линь Ваньюэ, пнув ногой подставку, на которой стоял горшок с растением.

Выместив злобу, Линь Ваньюэ тяжело дышала и дрожала всем телом. Но когда она подняла глаза и встретилась взглядом с Ли Сянь, которая оставалась тихой и невозмутимой, как как озерная гладь, ей показалось, что ее окатили ушатом ледяной воды.

Линь Ваньюэ почувствовала, как к горлу подступает ком. Она быстро опустила голову, насмехаясь над собой: она и вправду себя переоценила. Ли Сянь никогда не было и не будет до нее дела.

Но Ли Сянь так и не произнесла ни слова, потому что все произошло слишком внезапно. Ей нужно было обдумать гораздо больше вещей, чем то, что касается Линь Фэйсина. Он только что увидел содержимое этой маленькой шкатулки, и Ли Сянь должна была разобрать все по крупицам. На данный момент все улики указывали на сяо-Цы, но Ли Сянь казалось, что все не так просто. Кроме того, она увидела только один отчет и не могла сделать поспешных выводов.

Если Линь Фэйсин прочитал только данные с северной границы, то, по мнению Ли Сянь, это пустяк. Она хорошо помнила содержание этих шелковых отчетов, и ничего такого там не было. Она не причинила вреда Линь Фэйсину. Как только этот человек вышел из себя, Ли Сянь была готова выложить все карты на стол и побеседовать с ним начистоту. В конце концов, все еще можно было уладить.

К тому же, Ли Сянь считала, что для Линь Фэйсина гораздо лучше выпустить весь гнев, чем молчать и терпеть. По словам лекаря, этот человек слишком много переживает, поэтому выплеснуть накопившееся прямо сейчас пойдет только на пользу. Именно поэтому она позволила Линь Фэйсину вспылить.

Но чувства Ли Сянь пришли в смятение. Она думала о том, как лучше замять сегодняшний инцидент. Если новость о том, что наемники проникли в поместье наследного принца, но исключительно за Линь Фэйсином, дойдет до отца-императора... Мысли императора непостижмы. Этот вопрос касался и законного наследника. Если не разобраться с этим должным образом, Линь Фэйсин будет обречен на гибель.

Линь Фэйсину еще было позволено закатывать истерику, но ей — ни в коем случае.

Однако Ли Сянь пренебрегла одной деталью — чувствами, которые испытывает к ней Линь Фэйсин.

Каким бы сильным ни был человек, он становится ранимым и уязвимым, сталкиваясь с любовью.

— Отвечай.

Ли Сянь нахмурилась. Линь Фэйсин слишком давил на нее, мешая сохранять самообладание.

Ни один человек не дерзил ей, как это делал сейчас Линь Фэйсин. Бесполезно вести с ним спокойный диалог, пока он находится в неуравновешенном состоянии. Сейчас ей казалось, что для солидного генерала Линь Фэйсин демонстрировал женские черты. Все это время державшаяся хладнокровно Ли Сянь наконец не выдержала и холодным тоном бросила Линь Фэйсину:

— Меньше знаешь, дольше проживешь.

Ли Сянь немного пожалела об этом. Эту фразу она использовала в общении со служанками, но Линь Фэйсин — совсем другое. Зачем она это ляпнула..?

Ли Сянь тихо вздохнула и схватилась за лоб, сожалея о том, что сказала не подумав.

Линь Ваньюэ все это время держала голову опущенной, поэтому не заметила на лице Ли Сянь промелька сожаления.

Она шмыгнула носом и отступила на шаг, все еще не поднимая головы. Пол под ее ногами начал расплываться. Она крепко стиснула зубы: ни в коем случае нельзя сейчас ронять слезы!

Линь Ваньюэ поклонилась Ли Сянь со словами:

— Фэйсин благодарит Ваше Высочество принцессу за проявленную милость.

Не успела Ли Сянь открыть рот, как Линь Ваньюэ повернулась и направилась к выходу.

Ли Сянь в удивлении смотрела на удаляющегося Линь Фэйсина, который с громким хлопком закрыл за собой дверь.

— Ваше Высочество! — в зал вбежала сяо-Цы и замерла на месте, увидев беспорядок на полу.

Ли Сянь стерла эмоции со своего лица и спокойно посмотрела на сяо-Цы.

Исходя из целесообразности, служанка закрыла дверь. Она поставила горшок обратно на подставку и смела грязь с земли. Ли Сянь все это время наблюдала за ней, но не заметила никаких следов паники в движениях.

Наконец, на полу осталась лишь парчовая шкатулка у ног Ли Сянь. Сяо-Цы присела на корточки и озадаченно сказала:

— Это..?

— Загляни внутрь.

— Слушаюсь.

Сяо-Цы расправила отчет из северной границы, датированный тридцатым годом Юаньдина.

— Это... старый отчет с северной границы?

Ли Сянь прищурила глаза: если бы сяо-Цы читала эти шелковые отчеты раньше, она бы точно не сказала это.

Сяо-Цы вдруг опомнилась. Она снова посмотрела на знакомую шкатулку и упала в ноги Ли Сянь:

— Ваше Высочество! Эта служанка уничтожила шкатулку собственными руками и видела, как она превратилась в пепел! Ваше Высочество, пожалуйста, поверьте!

— Собери их обратно.

— Слушаюсь!

Все еще стоя на коленях, сяо-Цы дрожащими руками начала складывать отчеты в шкатулку один за другим и, накрыв ее крышкой, подняла над головой обеими руками.

Ли Сянь взяла шкатулку и приказала сяо-Цы:

— Иди в темную комнату, у меня есть кое-какие мысли.

Из глаз сяо-Цы лились слезы. Она поклонилась:

— Слушаюсь.

— Захвати с собой постельные принадлежности и одеяла, там холодно.

От того, что Ли Сянь все еще беспокоится за нее, сяо-Цы заплакала еще пуще:

— Благодарю Ваше Высочество за доброту, эта служанка несет на себе вину и не смеет…

— Я не обвиняла тебя ни в чем. Просто иди и не задавай вопросов. Я утомилась.

— Ваше Высочество! Позвольте обслужить Вас перед уходом!

— Хорошо.

На следующее утро Ли Сянь покинула поместье в великолепном одеянии. Сначала она прибыла во дворец, чтобы встретиться с госпожой императрицей Дэ.

Они разговаривали в течение двух часов. Ли Сянь, словно сбросив тяжкое бремя, вышла из дворца наложниц и отправилась проведать отца-императора.

После этого по дороге в поместье наследного принца взволнованное сердце Ли Сянь наконец успокоилось. О наемниках она уже доложила императрице Дэ, и когда это уже нельзя будет держать в секрете, императрица возьмет на себя ответственность. Осведомленность императрицы не считалось обманом. Даже если до отца-императора дойдут слухи, он сведет ситуацию к минимуму, и Линь Фэйсин будет в безопасности.

Ли Сянь успокоила Ли Чжу и убедила его действовать разумно. Необходимо было дать ему понять важность Линь Фэйсина, чтобы он захотел разобраться с намниками. Поскольку это произошло в поместье наследного принца, Ли Чжу должен внести и свой вклад.

Настал полдень, когда Ли Сянь все уладила. Она отклонила приглашение Ли Чжу остаться на подольше и вернулась в поместье.

За полдня она не выпила даже глотка воды.

К вышедшей из кареты Ли Сянь бросилась служанка, словно увидев своего спасителя:

— Ваше Высочество! Скорее идите в малый двор, случилась беда! Сегодня рано утром за Вами пришел господин фума и сказал, что хочет попрощаться, но так как Вас здесь не было, он решил не ждать. Он уже упаковал вещи и собирается обратно на северную границу. Сяо-Цы-цзецзе нет в поместье, а служанки не смеют действовать без указаний. Ваше Высочество, пожалуйста, пойдемте!

Внутри Ли Сянь бушевала ярость. Терпя голод, она бросилась в малый двор.

Глава 133

Глава 133. После пропажи овец еще не поздно чинить овчарню

К приезду Ли Сянь в малом дворе на коленях уже стояли служанки и один слуга. Линь Фэйсин с серебряным копьем в руке и мешком за спиной был окружен коленопреклоненной прислугой.

Выражение упрямства появилось на лице Линь Фэйсина, как только он увидел Ли Сянь. Она вдруг почувствовала головную боль: когда это Линь Фэйсин стал таким строптивым?

Она нахмурила тонкие брови: что подумают окружающие, если поползут слухи об этом?

— Можете идти. И освободите этот двор.

Словно получив общую амнистию, служанки и слуга поднялись с земли. Они отвесили поклоны и друг за другом вышли из двора.

Ли Сянь прошла вперед и остановилась перед Линь Фэйсином. Она слегка подняла голову и внимательно посмотрела на него.

Естественно, она не могла не заметить покрасневшие и опухшие глаза. Сердце Ли Сянь смягчилось, и такими же мягкими стали слова, которые она собиралась сказать:

— Это место не подходит для разговоров. Следуй за мной.

Линь Ваньюэ опустила голову и взглянула на Ли Сянь. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В конечном итоге Линь Ваньюэ сдалась.

Ли Сянь направиась вперед, а Линь Ваньюэ с Гуданем в руке следовала за ней. Они вошли в главный зал.

— Присаживайся.

Линь Ваньюэ тихонько опустила Гудань и села напротив Ли Сянь.

Глядя в лицо Линь Фэйсина, Ли Сянь медленно произнесла:

— Знаю, ты злишься на меня из-за тех отчетов, но ты должен понять, что у меня и в мыслях не было причинить тебе вред.

Линь Ваньюэ устало прикрыла веки и откинулась на спинку стула.

Ли Сянь продолжила:

— Я хочу, чтобы ты понял: все не так просто, как тебе кажется. Ты прочитал только отчеты из этой шкатулки, но знаешь ли ты, что кроется за ней? Ты задумывался о том, кто послал этих людей, которые подбросили шкатулку, и каковы были их мотивы? Задумывался ли ты о том, что подумает отец-император, когда узнает, что на тебя покушалась группа убийц в поместье наследного принца?

Линь Ваньюэ медленно открыла глаза. До нее дошел смысл слов Ли Сянь. Она знала, что оказалась в тупике, и слова принцессы успокоили ее.

Но у Линь Ваньюэ были смешанные эмоции. Несмотря на фальшивую мужскую личность, в душе она все еще оставалась девочкой, и чувство собственного достоинства сводило ее с ума.

Хоть она и понимала суть, но ей хотелось услышать еще несколько слов утешения.

Она угрюмо спросила:

— Это были подлинные отчеты?

Ли Сянь растерялась от этого вопроса. Она не понимала, почему Линь Фэйсин цеплялся к таким мелочам. Она видела его прогресс за последние несколько лет и была очень довольна его поведением в армии. Но почему он стал таким непослушным, находясь рядом с ней?

Подавив недовольство и набравшись терпения, Ли Сянь ответила:

— Я не просмотрела все содержание этих отчетов, но противник был хорошо подготовлен. Даже если это были копии, не думаю, что их содержание недостоверное.

— Мм, — уныло промычала в ответ Линь Ваньюэ, чувствуя, как в груди нарастает тоска. — Я собираюсь вернуться на северную границу.

Услышав такие необдуманные слова из уст Линь Фэйсина, Ли Сянь разочарованно вздохнула. Ей больше не хотелось произносить речь, которую она приготовила.

— Так не пойдет!

Ли Сянь встала с намерением уйти, но Линь Фэйсин продолжил:

— Отныне я буду подчиняться приказам принцессы. Я буду держать Ду Юйшу рядом с собой, куда бы ни пошел. И еще я знаю, что среди Чжан Саньбао, Мэн Ниды и Бянь Кая определенно есть кто-то... купленный... то есть, из твоих людей, поэтому я буду должным образом сотрудничать с ними, как только вернусь. Разве это не устраивает тебя?

Ли Сянь была так зла, что не знала, плакать ей или смеяться. У нее не было выбора, кроме как снова сесть. Прямо сейчас она чувствовала себя совершенно запутанной. Линь Фэйсин ей нравился, но в то же время был ей ненавистен. Она восхищалась его умом и сообразительностью, но понятия не имела, как укротить его упрямый нрав. Этот прилив необычных чувств снова накрыл ее.

— Фэйсин, я знаю, что ты умный человек. Но ты должен знать, что независимо от того, сколько людей я к тебе приставлю, смысл их существования — в том, чтобы помогать тебе, а не в том, чтобы ты с ними сотрудничал. Ты... не такой, как они.

Одна фраза "ты не такой, как они" смыла горькое чувство в груди Линь Ваньюэ, но некоторая обида все же осталась.

— Я хочу вернуться на северную границу. Мне не место в столице.

Ли Сянь почувствовала себя ужасно беспомощной. Ни разу в жизни она не встречала такого несговорчивого человека: Линь Фэйсин — очень настырный и не поддается никакому воздействию*. Упрямый, как осел. И сколько бы она ни указывала ему на последствия, хоть он отлично все понимал, но решения своего он не изменит.

Взрослый мужчина, и вы только поглядите на него! Это просто…

* 软硬不吃 (ruǎnyìng bùchī) — не есть ни мягкого, ни твёрдого; обр. в знач.: не реагировать ни на ласку, ни на угрозы: не поддаваться никакому воздействию; упрямый

Ли Сянь беспомощно сказала:

— Давай сначала поедим.

— Ты голодна?

Ли Сянь уже было все равно, и она не удержалась и закатила глаза.

Они пообедали в тишине, затем Ли Сянь приказала убрать со стола.

Она уставилась на непоколебимого Линь Фэйсина и, видя, что он не собирается уступать, спросила:

— Почему ты так сильно хочешь на северную границу?

Этот вопрос ударил в самое сердце Линь Ваньюэ. Она молчала. Множество слов и доводов метались у нее голове, но она не могла произнести ни одного из них. Она уже давно хотела спокойно поговорить с Ли Сянь, но та не давала ей такой возможности. Уже с того случая, когда Ли Сянь обсуждала с императором брачные дела наследного принца, Линь Ваньюэ отчетливо видела, насколько они были далеки друг от друга. Она обнаружила, что не может поспевать за Ли Сянь, как бы усердно она ни занималась саморазвитием. Между ними разверзлась такая огромная пропасть, что порой она не могла понять, о чем говорит Ли Сянь. С тех пор в ее душе начало прорастать зерно неполноценности. Когда у Линь Ваньюэ не было ни кола, ни двора, она не признавала никаких ограничений, но когда после неотрывной, упорной работы над собой в течение трех лет она, уверенная в своих силах, вернулась в столицу, то поняла, что Ли Сянь находится настолько высоко, что она не может даже коснуться подола ее платья. От этой разницы зерно неполноценности пустило корни и дало ростки.

Но как она могла донести все это до Ли Сянь?

Узнав о беременности Ли Сянь, Линь Ваньюэ получила еще одну глубокую рану. Она не знала, как смотреть в лицо принцессы, но впоследствии подумала: сама она ведь уже женщина, обманывающая императора и взявшая в жены женщину. Какое право она имела судить Ли Сянь?

Но даже в этом случае, могла ли Линь Ваньюэ спокойно принять все это?

Многие события давили на ее сердце. Она уже не могла сказать, что правильно и хорошо, а что нет.

Инцидент с шелковыми отчетами также задел остатки ее самоуважения. Особенно когда она узнала, что ее единственная в мире подруга на самом деле сблизилась с ней с определенной целью. Это причинило ей боль, но в то же время она подумала: разве Юй Вань не сохранила ее тайну?

Время утекает, как вода. Почему она до сих пор так расстроена? Человеческая натура сложная, каждый отстаивает свою позицию, так где же четкое различие между черным и белым?

Возможно, именно из-за потерь, которые Линь Ваньюэ терпела в течение последних нескольких лет, ей стало легче прощать.

Она признала, что дулась из-за того, что сильно хотела вернуться на северную границу, но именно этому месту она принадлежит, не так ли?

Наблюдая за тем, как меняется выражение лица Линь Фэйсина, Ли Сянь вздохнула: императорский лекарь действительно не ошибся. Этот человек слишком много тревожится.

Тысячи слов застряли у в горле Линь Ваньюэ, но все же она проглотила их обратно.

— Только там мое место. В столице мне нечего делать.

Ли Сянь мягко сказала:

— Я знаю, что именно на северной границе ты в полную меру можешь проявить свои способности. Но сейчас не время туда возвращаться.

Отказ Ли Сянь соответствовал ожиданиям Линь Ваньюэ, но она не поняла последней фразы. Почему сейчас не самое подходящее время возвращаться туда? Линь Ваньюэ снова охватило чувство неполноценности. Но на этот раз она отбросила свою гордость и, сжав кулаки, смиренно спросила:

— Принцесса... не могла бы ты объяснить, почему еще не время?

Ли Сянь удивленно посмотрела на Линь Фэйсина и задала встречный вопрос:

— Тогда фума должен сказать мне, почему тебе не терпится вернуться туда именно сейчас?

— Мгм, — кивнула Линь Ваньюэ. — На северной границе вот-вот начнется сбор урожая. Согласно практике, осенние сражения жестокие и затяжные. Великий генерал почил в этом году, и это значит, что гунны сосредоточат свои силы, чтобы испытать нового маршала. Маодунь, самое крупное гуннское племя, пришло из глубин степей. Ранее великий генерал говорил, что оно владеет плодородными пастбищами и несметным количеством скота. Какой смысл им проделывать весь этот путь, чтобы сграбить наш провиант? Значит, под этим кроется что-то другое. Не исключено, что племена заключили определенное соглашение. Если это так, то пора насторожиться. Новый Янгуань построен под моим руководством, и при поддержке великого генерала и слаженной работе двухсот тысяч солдат наружную стену возвели вовремя, пока почва не успела замерзнуть. Принцесса, ты сама все видела. Новая городская стена несравненно прочнее. Как бы свирепы ни были гунны, нам всего лишь нужно удерживать город. Численность гуннов можно сократить истощением. Но в этом году все по-другому. Если гуннские племена действительно заключили определенное соглашение и получили поддержку доминирующего племени Маодунь, то у них будет достаточно продовольствия, чтобы дольше продержаться. Они могут продвинуться еще дальше. Янгуань — просто уединенный город и, несмотря на свою прочность, будет бесполезен, если гунны обойдут его и начнут атаковать другие районы. Они непременно прорвут пограничную оборону Ли. Каждый год гуннов необходимо отбивать ради подстраховки, и этот не исключение. Его Высочество принц Юн никогда не командовал солдатами северной границы и не знаком с боевыми приемами гуннов. Если Янгуань падет, а гунны начнут нападать на другие деревни, последствия будет ужасающим. Вот почему я хочу вернуться, хотя бы внести какие-нибудь предложения. После смерти великого генерала северная граница уже не та, что прежде. Я боюсь, что Его Высочество принц Юн последует ошибочным советам.

Когда Линь Ваньюэ закончила говорить, на ее лице отразилось глубокое беспокойство. Ли Сянь же чувствовала себя совершенно по-другому: она не могла не признать правоту Линь Фэйсина. Он не был искусен в придворных интригах, но когда дело касалось войны, он мог прогнозировать без помощи разведывательных данных. В стране Ли не нашлось бы человека его возраста, способного на такое. В Ли Сянь снова пробудилась любовь к талантам, но сейчас она испытывала некоторое сожаление. Если бы она откровенно побеседовала с ним раньше, и они обменялась бы мнениями, достиг бы этот человек еще больших высот?

В конечном счете, ей следовало прислушаться к словам Линь Фэйсина раньше.

К счастью, ничего еще не поздно!

Автору есть что сказать:

Я надеюсь, что Линь Фэйсин и принцесса поладят, несмотря на расхождение во взглядах. У них разные способы мышления, разные личности, разные перспективы, разный жизненный опыт, разные достоинства и недостатки. Но в конце концов, они все еще могут пойти дальше~

Глава 134

Глава 134. Расписанная горами и королевствами картина

С возникновением этой мысли мнение Ли Сянь о Линь Фэйсине невольно поменялось.

После смерти императрицы Хуэйвэньдуань у Ли Сянь выработалась привычка держать все под контролем и планировать все самостоятельно. Но после слов Линь Фэйсина ей в голову пришла мысль, что использовать его как "пешку" — не совсем рационально. Если бы она предоставила ему какую-нибудь информацию о северной границе, его прогресс наверняка ускорился бы. Возможно, он бы даже поделился с ней ценными советами!

В происшествии с парчовой шкатулкой все улики указывали на сяо-Цы, ее доверенную подчиненную, всегда находящуюся рядом. Ли Сянь в это не верила, но все же понимала, что по мере развития этой игры окружающие ее люди неизбежно начнут становиться перебежчиками.

Сейчас было слишком мало людей, готовых ей протянуть руку помощи, но Линь Фэйсин мог считаться одним из них.

Ли Сянь задумалась. Впервые в жизни она встретила такого человека — с таким же отношением и общей точкой зрения. Она сказала:

— Раз уж фума объяснил все начистоту, я тоже выскажусь. Сейчас не самое подходящее время возвращаться туда. Вчера фума столкнулся с убийцами в поместье наследного принца, они подбросили тебе шкатулку. Я задействовала все силы, чтобы замять это дело, но фума не должен забывать, что Ли — это поднебесная отца-императора, на которой нет ни одного клочка земли, который бы ему не принадлежал, и ни одного человека, который не примыкал бы подданным императора. Рано или поздно он узнает об этом. Те, кто стоят за всем этим, очень коварны и дальновидны. Они уверены, что я не стану раскрывать тайну этой шкатулки, и поэтому мы можем положиться только на это решение. К счастью, я уже доложила об этом госпоже императрице. Когда отец-император узнает об этом, она будет посредником. Наследный принц скажет, что действовал из соображений предосторожности, и, чтобы не позволить отцу-императору волноваться, умалил значение этого инцидента. Но стоящий за этим человек использовал шкатулку, чтобы разлучить нас с тобой и вынудить тебя вернуться на северную границу. Не говоря уже о том, сможешь ли ты благополучно уехать, просто предположи, что подумает отец-император? Убийца подбрасывает тебе шкатулку, а на следующий же день ты уезжаешь на северную границу.

Линь Ваньюэ слегка приоткрыла рот: об этом она не думала.

Ли Сянь вздохнула и продолжила:

— Кроме того, у принца Юна печать главнокомандующего северной границы, в его жилах течет императорская кровь, и, естественно, он разберется с мятежом в войсках. Но как он отнесется к твоему возвращению на границу? Ты — фума, и ты тоже считаешься членом императорской семьи. У тебя есть все, чего нет у него: связи на северной границе, военные заслуги и высокий авторитет. Я как никто другой знаю характер брата Юна. Он с рождения храбр и силен, но у него низкая душа. Ты не забыл, как прогнал управляющего его поместья? Он не такой пугливый, как Гао Дэи. Если бы он, как Гао Дэи, выслал тебя из города и не отправил подкрепление, думаешь, ты вернулся бы живыми? Даже если бы тебе удалось выжить, он все равно обвинил бы тебя в преступлении и обрек на погибель! В случае твоей смерти в бою у него нашлись бы оправдания для отца-императора, который в лучшем случае сделает ему выговор или накажет для виду, вот и все. Ты умер бы ни за что.

Линь Ваньюэ была поражена:

— Я…

— Ты понимаешь, что, связав друг друга узами брака, мы с тобой стали одним целым? Даже если ты не собираешься строить заговор, другие все равно посчитают тебя за сподвижника законного наследника. Ты хоть знаешь, сколько людей хотят твоей смерти? Некоторые люди не хотят видеть печать главнокомандующего в руках принца Юна, но лучше уж так, чем видеть эту печать в твоих руках. Это меньшее из двух зол. Мать-наложница принца Юна не пользуется благосклонностью, да и сам он не обладает способностью управлять страной. Отец-император не заблуждается, и другие тоже это понимают. Даже если принц Юн получил контроль над северной армией, он всего лишь принц, занимающий часть земли. Но Чжу-эр имеет на нее законное права. Он растет день ото дня, а ты мой фума. Они не смогут спокойно наблюдать за тем, как возрастает величие законного наследника!

Видя, что Линь Фэйсин понял ее рассуждения, Ли Сянь почувствовала еще большее облегчение:

— Я не могу рассказать тебе всего, но надеюсь на понимание фумы в случае возникновения подобной ситуации.

— Хорошо!

Ли Сянь кивнула:

— Я знаю, что виновата перед тобой за то, что впутала тебя во все это. Скоро достроится поместье фумы, можешь переехать туда, когда захочешь. Даже если ты будешь держать там наложниц, никто не побеспокоит тебя, покуда я буду молчать. Все расходы будут поступать на счет моего поместья. Как только все уляжется, я верну тебе свободу.

Ли Сянь наконец высказала то, что терзало ее долгое время. "Как только Чжу-эр взойдет на трон, я тоже смогу начать жить своей собственной жизнью".

Линь Ваньюэ резко встала со своего места. Предложение Ли Сянь было выгодным для Линь Ваньюэ как женщины, потому что это означало, что она могла выйти из неприятностей в целости и сохранности. Она сумеет сохранить свою тайну, и ее заветное желание удалиться со двора воплотится в реальность. Она могла бы отказаться от военной власти, покинуть двор и найти место с прекрасными видами, где можно спокойно и мирно состариться. Разве не об этом мечтала Линь Ваньюэ с самого начала?

Но когда эти слова вырвались из уст Ли Сянь, Линь Ваньюэ не могла описать свои чувства.

— В этом нет никакой необходимости!

Линь Ваньюэ схватила Гудань, прислоненный к двери, и в ярости вышла из зала.

Ли Сянь, одолеваемая сложными чувствами, глядела в спину Линь Фэйсина. Она понимала, что он к ней чувствует, но не могла ответить тем же…

Ли Сянь подошла к двери и увидела, как Линь Фэйсин вошел в свою спальню, громко хлопнув дверью. Она горько улыбнулась. Всякий раз, когда буянил Линь Фэйсин... она и вправду не могла сохранять самообладание.

Ли Сянь направилась к воротам малого двора. Ей еще много чего предстояло сделать. Большую часть дня потратив на то, чтобы должным образом разобраться с проблемой Линь Фэйсина, она все еще нуждалась в дополнительном расследовании.

— Приставьте кого-нибудь следить за фумой. Не позволяйте ему и шагу ступить за пределы поместья принцессы.

— Слушаюсь.

Как говорится, у стен тоже есть уши. Ли Сянь специально бросила наводку заинтересованным людям. В ту ночь из Тяньду вылетело нескольких почтовых голубей и посланы быстрые скакуны с одной и той же информацией: управляющая поместья старшей принцессы сяо-Цы пропала, а фума Линь Фэйсин заключен под домашний арест.

Ли Сянь от начала до конца прочитала все шелковые отчеты, затем нашла новую шкатулку, чтобы сложить их внутрь. Она спрятала ее в потайной ящик в кабинете. Эти отчеты можно считать восстановленными после потери.

Она подняла самый свежий отчет: "Ваше Высочество, все наемники убиты. Эта подчиненная обнаружила, что у них не было языков. Возможно, они подосланы теми же людьми, которые пытались убить Ваше Высочество четыре года назад, что не удалось расследовать".

Тени не смогли выяснить, кто послал наемников, но у Ли Сянь уже были догадки.

Она взяла еще один отчет с северной границы.

Ли Сянь долго не могла унять волнение после прочтения: кто бы мог подумать, Линь Фэйсин в точности предсказал обстановку на северной границе.

В отчете говорилось, что Гао Дэи и Чжун Лянцзюнь угомонились после прибытия принца Юна. Зловонное поветрие борьбы за власть на северной границе исчезло, все вернулось на свои места.

Соответствующий предсказанию Линь Фэйсина отчет Ли Сянь получила из территорий гуннов: они призвали из дальних областей степи племя Маодунь, чтобы таким образом как можно скорее собрать войска. К ним присоединятся еще более мелкие племена. Северная граница находилась в опасности.

В самом конце шелкового отчета была специально упомянута Маньша. Женщина-хан, которая принесла с собой ветер перемен, свергнув племя Тукту.

Вслед за необычными действиями племени Маодунь последовало и племя Маньши.

Ли Сянь нахмурила брови. Кто, в конце концов, вмешивается в дела на севере?

Трактир "Пелена дождя" находился на юге. Неужели неприятности учиняют с севера?

Ли Сянь поднесла руку ко лбу. На ее лице проступила усталость.

— Сяо-Цы.

За дверью стояла А-Инь:

— Ваше Высочество, эта служанка — А-Инь.

Ли Сянь наконец вспомнила, что заперла сяо-Цы в темной комнате.

— Зайди.

Толкнув дверь, А-Инь подошла на некоторое расстояние от стола Ли Сянь и поклонилась:

— Какие распоряжения у Вашего Высочества?

— Иди и позови Люли.

— Слушаюсь.

Через некоторое время вошла худенькая, низкая служанка, судя по одежде — выполняющая грубую работу. Она опустилась на колени перед Ли Сянь.

— Эта служанка Люли приветствует Ваше Высочество.

А-Инь закрыла дверь снаружи. Следуя правилам, она отошла на двадцать шагов и встала на страже.

Ли Сянь тихо спросила девушку, стоявшую перед ней на коленях:

— Все чисто?

Люли навострила уши и ответила:

— В пределах пятидесяти шагов только А-Инь.

Ли Сянь мило улыбнулась:

— Можешь встать.

— Почему Ваше Высочество вызвали меня? Где сяо-Цы?

— В темной. Сейчас неспокойное время, и мне не хочется, чтобы полученная информация касалась второго человека.

Люли понимающе кивнула.

— С той стороны приходили письма?

— Да, вчера пришло одно. Сяо-Цы не сходила за ним, поэтому его принесла эта подчиненная.

Люли достала шкатулку.

— Ваше Высочество, можете не беспокоиться. Сяо-Цы вчера отсутствовала, шкатулку не открывали.

— Мгм.

Люли поставила шкатулку на стол. В крышку была встроена сетка из девяти квадратов, но заполнено было лишь восемь. Пальцы Люли проворно двигались, издавая непрерывные щелкающие звуки. Ли Сянь следила за ее движениями, под которыми шевелились восемь квадратиков на сетке. Ли Сянь смотрела до тех пор, пока у нее не запестрело в глазах. Она не могла запомнить порядок.

Послышался последний щелчок, и Люли растянула рот в улыбке, показывая ряд маленьких зубов:

— Ваше Высочество, ключ.

Ли Сянь достала уже приготовленный красный предмет в форме квадрата. Если близко присмотреться, можно было разобрать в его центре иероглиф "лекарство".

Ли Сянь поместила этот квадратный ключ в центр сетки. Девять квадратиков с щелчком опустились вниз, и шкатулка открылась.

Ли Сянь вынула оттуда письмо, но не стала его распечатывать. Она улыбнулась и спросила:

— А что будет, если эту шкатулку вскрыть силой?

— Она выпустит ядовитый дым. Ни одно живое существо в радиусе десяти шагов не выживет, а помещенная внутрь вещь будет испачкана ядом. Касание к ней тоже приведет к смерти.

— У этой шкатулки и впрямь хитрое устройство. Можешь рассказать мне о ней подробнее?

— Для каждого изображения на этой шкатулке разный метод решения. Ни одна ошибка недопустима. Простому человеку потребуется по меньшей мере десять лет обучения, но Ваше Высочество очень умны и, вероятно, Вам нужно всего лишь пять лет.

Ли Сянь поджала губы.

Люли с улыбкой продолжила:

— Но этой шкатулке не хватает единственного ключа, который сейчас в руках Вашего Высочества. Как бы эта подчиненная ни возилась, без него открыть не удастся.

— Ладно, можешь идти.

— Слушаюсь.

Люли вышла из комнаты. Ли Сянь открыла письмо и прочла всего три слова: "Поговорим при встрече".

Автору есть что сказать:

Вот сегодняшнее обновление~ второго не будет, так что я могу подарить себе свободное время~

Больше никаких обновлений сегодня~ я свободна и бегаю голышом по дому~

Несколько дней назад я взглянула на схему сюжета. Думаю, примерно две трети завершено, и по моим предположениям, новелла очень скоро закончится. Но когда я пишу, мне кажется, что до конца еще долго. Можете сказать, почему так? =。=

Чем больше я пишу, тем больше это доставляет мне удовольствие. Внимательно читайте эту главу, там много информации. И любые имена, которые я упоминаю в тексте один раз, существуют не просто так.

Переводчице тоже:

вот сегодняшнее обновление~ раз в трое (или четверо???) суток~

я на собственной шкуре испытала и знаю, что с нечастыми обновами забывается все что было в предыдущих главах. учитывая еще и то, что на нынешних главах никакого взрывного кипиша. но я действительно постараюсь больше времени уделять этому. одной из причин, почему все так застопарилось, является ретранслейт с первых глав. я не знаю, зачем я начала делать "огранку" именно сейчас... как оказалось, ретранслейт жрёт больше времени, чем сам транслейт, лол

Глава 135

Глава 135. Пламя войны, поглощающее города | Война пяти племен

Ли Сянь долго сидела в безмолвии, сжимая письмо.

Она поняла автора. К ней не обратились бы с такой просьбой, не возникни чрезвычайная ситуация.

Но сейчас было неподходящее время. Не важно, насколько срочное это дело, его придется отложить.

Пролетел еще один месяц. С каждым днем приближалась осенняя битва.

После открытого разговора с Ли Сянь Линь Ваньюэ чувствовала спокойствие на душе. Та поручила четырем не знакомым Линь Ваньюэ лицам охранять ее днем и ночью. Линь Ваньюэ могла беспрепятственно передвигаться в пределах поместья и даже не думала о том, чтобы сделать шаг за его пределы.

Казалось, она вернулась к тем мирным дням. Независимо от того, насколько Ли Сянь была занята, она не пропускала совместных приемов пищи с Линь Фэйсином. Иногда они наедине играли в облавные шашки в павильоне. Ли Сянь рассказывала что-нибудь о северной границе и внимательно прислушивалась к мнению Линь Фэйсина.

Хотя и вернулось спокойствие прежних дней, Линь Ваньюэ чувствовала, что что-то изменилось.

Линь Ваньюэ обнаружила, что по происшествии недавних событий сильно изменилась. Ей было трудно объяснить себе, какие у нее с Ли Сянь отношения, но внезапно она поняла, что одержимость, за которую она цеплялась в течение четырех лет, уже не так остра, как раньше.

Похоже, что эти сильные чувства, желание взаимности и жажда обладать ослабли без ее ведома.

В ночной тиши Линь Ваньюэ спросила себя. Возможно ли, что из-за пережитого, когда она по-настоящему поняла Ли Сянь, эта любовь исчезла?

Ничуть. Линь Ваньюэ прекрасно понимала, что ее чувства к Ли Сянь уже вросли в ее жизнь, и вырвать их из нее было уже невозможно.

Но теперь Линь Ваньюэ не ограничивалась мыслями об одном лишь настоящем. Она начала думать о далеком будущем и, как это делает Ли Сянь, расставлять приоритеты. Ее мысли не сосредотачивались на одной северной армии.

Она научилась плыть по течению и прятать на дне души такие чувства, как любовь к Ли Сянь.

От этой перемены Линь Ваньюэ почувствовала, словно после долгого бесцельного блуждания по лабиринту впереди наконец-то виднелся выход.

Развитие не обходится без медленного накопления. Когда оно достигает определенного уровня, происходит качественное изменение.

Когда Линь Ваньюэ смотрела на Ли Сянь, ее взгляд уже не был таким пылающим, и отношение Ли Сянь к ней тоже немного изменилось. Теперь их общение больше походило на дружбу благородных господ.

После месяца "исчезновения" сяо-Цы вернулась в поместье.

За несколько дней до возвращения сяо-Цы утонула дворцовая служанка по имени А-Янь. Раньше она служила во дворце матери принца Чу, после смерти которой всю прислугу распустили. А-Янь назначили во дворец Цину принца Сяна, но он покинул столицу без нее, поэтому ее перевели в служанки новой императрицы. Как-то А-Янь случайно упала в колодец, что привело к ее смерти. Она была всего лишь служанкой, поэтому никто не проводил расследования. Никто не придал значения этому случаю. Для дворцовых служанок и евнухов это стало обсуждаемой в свободное время темой. Поговаривали, что когда из колодца вытащили холодное тело А-Янь, было обнаружено, что она находилась на втором месяце беременности. Никто не знал, правда это или ложь, но эта тайна сгнила вместе с А-Янь на заброшенном кладбище.

В "Годовых отчетах страны Ли" было записано:

"Юаньдин тридцать первый год · девятый месяц.

Под предводительством племени Маодунь было объединено пять лучших племен, куда вошли племя Цзичжоу, Данху, Яньчжи и Томань, а также несколько сотен мелких племен, собранных за несколько дней в большую армию в сотни тысяч человек. Войска двинулись на границу Ли".

Именно в этот момент мир между страной Ли и гуннами, десятилетиями поддерживаемый великими генералами, был окончательно нарушен, и началась затяжная битва с переменным успехом.

Это потрясение историки назвали "Войной пяти племен".

С начала девятого месяца на северной границе почти каждый день происходили сражения. Разгорелось пламя войны, и обе стороны несли потери и одерживали победы.

Двору были предоставлены военные доклады, император совещался с придворными министрами.

Он принял предложение наследного принца Ли Чжу и первого правого советника, затем отдал приказ: простолюдинам, жившим на границе, покинуть свои дома и отступить на сто ли.

Ли Чжао обдумал это еще раз и написал секретный указ принцу Юну, Ли Чуаню: "Как только народ благополучно эвакуируется, армия северной границы должна остаться в Янгуане и использовать преимущество местности. Оборона — первый приоритет, вступление в бой — второстепенное. Дождитесь суровой зимы, используйте климат, чтобы усмирить напористость гуннов".

Приказ поверг в шок всех людей.

Простолюдинам, жившим на северной границе, было так тяжело, что словами не передать. Им придётся бросить земли и сельскохозяйственные угодья, на которых они жили в течение многих поколений. Нельзя запросто взять и уехать! Как же им прожить дальше без своих земель? Но приказ императора нельзя нарушать. Как бы им ни было тяжело расставаться со своей землей, они все равно должны были уехать.

Не прошло и месяца, как благодаря активному сотрудничеству префектур и предоставляемой войсками защите большинство простолюдинов переехали в новые дома и начали новую жизнь.

Между тем война на северной границе только начиналась…

Юаньдин тридцать первый год · десятый месяц.

Денно и нощно шло к императору срочное донесение с северной границы.

Измученного длительной дорогой посыльного не останавливали на пути, поскольку он вез красный бамбуковый свиток. Он направился прямо в императорский кабинет Ли Чжао.

Шуньси с тяжелым выражением лица поднял красный бамбуковый свиток обеими руками и опустился на колени перед Ли Чжао, низко опустив голову.

Сердце Ли Чжао упало, когда он увидел этот свиток. Он отложил нефритовую кисть и открыл его.

"Вашему Величеству: Юаньдин тридцать первый год · десятый день, десятый месяц.

Армия гуннов снова атаковала. Его Высочество принц Юн назначил приказал вступить в бой и встретить объединенную атаку пяти племен. Главнокомандующие обеих сторон провели в поединке более ста раундов. Его Высочество принц Юн потерял бдительность: безжалостный гунн Тутурба бросил его под коня, и он отдал жизнь за родину.

Наша армия понесла серьезные потери. Подручный главнокомандующего Чжун Лянцзюнь погиб в бою. Было убито более десяти тысяч солдат. Этот ничтожный Гао Дэи заслуживает десяти тысяч смертей. Умоляю Ваше Величество дать указания".

У Ли Чжао затряслись руки. Он отшатнулся на три шага назад, покачнулся и снова застыл на месте. На его короне тихо и звонко стукнулись друг о друга двадцать четыре бусины, нанизанные на нити.

— Ваше Величество! — Шуньси поспешно подбежал к Ли Чжао, чтобы поддержать его.

Тяжело дышавший Ли Чжао громко крикнул:

— Непослушный! Непослушный сын! Я же говорил тебе: не лезь из-за военных заслуг, ты... ты!