Женщина-генерал и старшая принцесса

— Поняли! — ответили все четверо.

Каждый из слуг вернулся к своим обязанностям.

Линь Цзыту провел Линь Ваньюэ и остальных в главный зал, затем откланялся и с ее позволения удалился.

Как только за ним закрылась дверь, Линь Юй тут же притянул Линь Ваньюэ за плечи, крепко обнимая ее, и громко сказал:

— Гэ! Я уже говорил, что мы, братья, рано или поздно совершим великие дела. Эта твоя резиденция поистине нечто невероятное! У тебя тут не просто дворецкий, но и служанка, мальчик на побегушках, старая кухарка — прямо целый комплект! Эх, а я думал, что иметь главный дом с двумя крыльями уже достаточно. Но по сравнению с твоей резиденцией с тремя дворами моя просто ничто.

Как только Линь Юй договорил, все громко засмеялись. Линь Ваньюэ весело похлопала его по плечу.

— Цзыту уже приказал тетушке Гуй приготовить еду, ты должен пригласить сюда деву Юй Вань. Она столько дней заботилась обо мне, можно отодвинуть лишние церемонии и позволить ей поесть с нами.

Линь Юй засиял от радости и согласился. Затем он хихикнул и, намеренно передразнивая ее голос, произнес:

— Раз уж вы вошли в резиденцию Линь, то отныне будете носить мою фамилию! Хахаха, гэ, у тебя и вправду величественные манеры. Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты давний хозяин этой резиденции.

Компания снова расхохотались.

Все пятеро сидели за столом, пили чай с сухофруктами и болтали о делах в военном лагере. Время от времени Бянь Кай набирался храбрости и рассказывал какие-то истории, происходившие с ним снаружи. Всякий раз, когда он добирался до самого интересного, все приходили в восторг.

Служанка Юйлу иногда стучала в дверь, чтобы добавить еще воды для чая. Из-за того, что в помещении находилось пятеро амбалов-вояк, эта четырнадцатилетняя девочка в застенчивой манере держала голову низко опущенной. Чжан Санбао думал было немного подшутить над ней, но, посмотрев на рядом сидящего Линь Фэйсина, сдержался.

Видя, что уже поздновато, Линь Ваньюэ послала Линь Юя за Юй Вань.

К тому времени, когда тетушка Гуй доложила о том, что ужин готов, Линь Юй уже вернулся с Юй Вань.

Группа людей, привыкшие к армейскому быту, не утруждались соблюдать этикет, как придворные, поэтому все шестеро собрались за одним столом. Сначала Юй Вань не осмеливалась сидеть за одним столом с толпой мужчин, но Линь Ваньюэ удалось уговорить ее, и она села рядом с Линь Юем.

Линь Ваньюэ приказала поставить на кухню стол и велела Линь Цзыту накрыть его и усадить за него прислугу. Слуги рассыпались в благодарностях и ушли ужинать.

В главном дворе ярко-красным огнем горели две жаровни.

Был подан большой кусок свиного мяса, разрезанный ножом и приправленный толченым чесноком и специями, и шесть порций восхитительного ароматного жареного блюда. Из питья стояли два кувшина с вином.

Линь Ваньюэ не была любительницей выпить. Хоть формально она находилась в Янгуане, все же это был военный лагерь. Увидев, что Чжан Санбао достает спиртное, она уже хотела отказаться, но узнав, что вино было подарком от Ли Му, передумала.

Наполнив чарки вином, все пятеро подняли их вверх и дружно чокнулись, что от столкновения выплеснулось несколько капель вина, и выпили все до дна...

Первая чарка за главнокомандующего и двор.

Вторая чарка за товарищей, погибших в бою.

Третья чарка за Линь Фэйсина, который в шестнадцать лет приобрел резиденцию.

Глава 65

Глава 65. Первый снег, что еще не умерщвлил пышную траву

Столица

Люди толпились у доски объявлений с императорским оповещением для всех горожан:

"Волею Неба и велением Судьбы, а также по повелению императора: моя старшая принцесса достигла совершеннолетия и сочетает в себе прилежность, покладистость, изящность, чистоту, лучшие душевные качества, благородные манеры и красоту. Шицзы Ли Чжун Пинъянхоу благороден, бережлив, решителен, внимателен и предан. Я дарую старшей принцессе и молодому господину Ли Чжуну счастливый брак по окончании периода скорби по покойной императрице. Выбран благоприятный день для проведения церемонии — Юаньдин, двадцать восьмой год, двенадцатый месяц и двенадцатый день.”

— О, старшую принцессу отдают замуж! Давненько в столице не было такого крупного радостного события.

— Да уж, этот год в самом деле полон смут. Сначала императрица скончалась, потом убили наложницу Цзи принца Чу, что уж говорить о смерти наложницы Лян. Давно не было радостных событий.

— Хоть указ огласили, до окончания траура остается еще более двух лет. Я слышал, что эта старшая принцесса пользуется благосклонностью Его Величества, чистая жемчужина, рожденная в стенах дворца. Может быть во время церемонии Его Величество даже объявит амнистию!

— Я уже видел шицзы Пинъянхоу, он так благороден и элегантен. Ты разве не слышал? Он сопровождал Ее Высочество принцессу на северную границу к генералу Ли Му. Может быть, ааах, может, чтобы сообщить о радостном событии? А когда они возвращались, шицзы схватили, пока он защищал принцессу, и похитили. Как только принцесса добралась до столицы в целости и сохранности, шицзы с боем вырвался из логова похититей, полностью их уничтожив! Он поистине похож на своего отца. Помнишь год, когда произошло сражение на перевале Пинхан? Пинъянхоу прославился в той битве, и его повысили благодаря боевым заслугам. Вот по-моему и шицзы Пинъянхоу вскоре превзойдет своего отца. Его брак с Ее Высочеством принцессой в самом деле уготован небесами.

— Ты так много об этом говоришь, будто сам участвовал в похищении.

— Тьфу-тьфу-тьфу, ни в коем случае! Просто мой третий дядя — извозчик в резиденции Пинъянхоу…

… …

Снежинки, словно пушок от перьев, плавно опускались с неба и оседали на головные уборы и короны, превращаясь в мелкие капельки.

Зима начала покрывать страну Ли с севера на юг, и столица наконец встретила первый снегопад. Люди у доски с императорским указом, делившиеся друг с другом сплетнями об императорской семье, в конце концов разошлись из-за этого снегопада. Густо выпадающий снег вскоре скрыл их следы. Небо и земля превратились в сплошную белую массу.…

Внутренний двор · дворец Вэймин

Жаровня в зале горела ярко-красным огнем. Колышущее оранжевое пламя испускало тепло. По полу растянулся подол длинного дворцового платья Ли Сянь, которая стояла у полуоткрытого окна, небрежно положив руку на оконную раму. Она смотрела на снежные хлопья, медленно устилающие весь двор.

Сяо-Цы стояла позади Ли Сянь, держа ярко-красную накидку, расшитую бабочками и цветами.

— Ваше Высочество, с каждым днем становится все холоднее. Вы можете заболеть.

Однако Ли Сянь никак не отреагировала. Она продолжала неподвижно стоять, будто была поглощена видом из окна.

Сяо-Цы тихо вздохнула. Она встряхнула накидку и мягко накинула ее на Ли Сянь.

— На что смотрит Ваше Высочество?

Сяо-Цы подошла к Ли Сянь и, проследив за ее взглядом, выглянула в приоткрытое окно, но не нашла ничего особенного. Она жила в этом дворце больше десяти лет, и каким бы красивым ни был пейзаж за окном, он ей уже надоел.

— Сообщаю Вашему Высочеству, что прибыл Его Высочество наследный принц, — раздался снаружи голос управляющего евнуха.

Ли Сянь наконец отвела взгляд. Она тихо вздохнула и с некоторым смирением прошептала:

— Чжу-Эр пришел. Приведи его сюда в кабинет.

Как только Ли Сянь села за стол, сяо-Цы привела Ли Чжу.

Распахнув дверь кабинета, Ли Чжу вошел внутрь. Сяо-Цы тактично закрыла дверь и вышла.

Ли Чжу прибыл в спешке. Закончив с уроками, он направился прямиком во дворец Вэймин, даже не удосужившись переодеться. Сейчас на нем была корона наследника, золотая лобная повязка с двумя драконами, играющими с жемчужиной; черное одеяние и накидка с питоньим узором, подбитая белым лисьим мехом. К ней прилипло несколько снежинок, и, как только Ли Чжу вошел в кабинет, они растаяли, но не не впитались в накидку, а образовали блестящие бусинки, которые вот-вот покатятся по ворсинкам и сорвутся на пол.

Ли Сянь спокойно посмотрела на Ли Чжу и внезапно обнаружила, что за все то время, что они не виделись, ее младший брат заметно подрос. Его румяное от холода личико все еще было нежным и юным, но образ наследника престола начал накладывать свой отпечаток.

— Эту накидку тебе подарил брат Ци?

Ли Чжу был слегка озадачен, но все же кивнул:

— Откуда цзецзе узнала?

Ли Сянь тихо засмеялась и ответила:

— Брат Ци очень внимателен. Мех снежной лисы очень ценный, на его земле большая популяция этого вида. Для любого другого сделать шаль из меха снежной лисы уже великая радость, что уж говорить о накидке.

— Цзецзе!

Ли Чжу, казалось, не желал вести отвлеченную беседу с Ли Сянь. Он перебил ее и сделал шаг вперед, глядя на нее с серьезным выражением лица.

В облике Ли Сянь проскользнула беспомощность. Она замолчала и посмотрела на младшего брата, ожидая, что он продолжит говорить.

Ли Чжу немного поколебался. В конце концов, он все же взял себя в руки и сделал еще один шаг к столу Ли Сянь. Его маленькие брови сошлись на переносице, и он в отчаянии спросил:

— Цзецзе хочет выйти замуж за Ли Чжуна?

— Отец-император уже постановил указ, почему Чжу-эр спрашивает об известных ему вещах?

— Но я* слышал, что отец-император предоставил цзе выбор из трех кандидатур. Почему цзецзе выбрала его, одного из людей принца Чу?

* здесь Ли Чжу называет себя 孤 (gū) в официальной манере

То, как Ли Чжу в разговоре с ней называл себя на официальный манер, вызвало в ней сложные чувства.

— Чжу-эр не рад, что цзецзе выходит замуж за Ли Чжуна?

— Именно! — Ли Чжу выпятил грудь, демонстрируя твердость и решительность.

— Но Чжу-эру известно, что император-отец уже постановил свой указ, и нет возможности изменить его?

— Это…

— Чжу-эр не хочет, чтобы цзецзе выходила замуж, из-за неприязни к Ли Чжуну или потому, что он один из людей принца Чу?

Тон Ли Сянь был равнодушным с самого начала. Она продолжала говорить, словно речь шла о пустяковых вещах, которые ее не касались.

— Это...

Высоко поднятая грудь Ли Чжу начала медленно опускаться, и на его лице промелькнуло смущение.

Будто не заметив этого, Ли Сянь привычно улыбнулась Ли Чжу и сказала:

— Чжу-эр подрос.

Услышав это, Ли Чжу покраснел. Он сменил тактику и стал вести себя как избалованный ребенок:

— Чжу-эр не любит брата Чу.

— Я знаю.

— Пинъянхоу и принц Чу заодно, а еще отец-император несколько дней назад предоставил брату Чу войска. Теперь он замышляет что-то в против цзецзе на глазах у всех. Чжу-эр не понимает, почему из стольких выдающихся молодых людей цзецзе выбрал именно Ли Чжуна?

Ли Чжу поднял глаза и встретился с глубоким взглядом, в котором таилась улыбка. Ему показалось, что его раскусили. Его сердце сжалось, и он начал заикаться:

— Тем более...тем более...

— Тем более что?

Ли Чжу с некоторым сожалением смотрел на свою старшую сестру. Но он все понял. Его видели насквозь, и ломать комедию было бесполезно, поэтому он, стиснув зубы, топнул ногой и сердито сказал:

— Тем более, женщины выходят замуж и покидают семью. Теперь, когда цзецзе выйдет замуж, она последует за семьей мужа. Хоть цзецзе сильно любит Чжу-эра, она ничего не сможет сделать, даже если бы захотела.

Ли Сянь сразу же поднялась со своего места. Она обошла нефритовый стол, приблизилась к Ли Чжу и мягко дотронулась до его плеча, произнося слова утешения:

— Чжу-эр, цзецзе хочет, чтобы ты помнил. Ты навсегда останешься самым близким человеком для меня, и никто тебя не заменит.

Как-никак Ли Чжу был ребенком не старше девяти лет. Слова его старшей сестры хорошо подействовали на него, и выражение его лица мгновенно смягчилось. Его поза уже не была такой окаменелой и напряженной, как раньше.

Ли Чжу прильнул к Ли Сянь, зарываясь в ее объятия, и почувствовал, как она легонько похлопала его по плечу. Чувство безопасности, которое он потерял, наконец-то вернулось.

Брат и сестра стояли так в тихом кабинете еще некоторое время.

Ли Чжу снова медленно открыл рот и отчасти из-за склонности покапризничать, отчасти из-за беспокойства, спросил:

— Почему цзецзе выбрала именно этого Ли Чжуна? Цзецзе правда не сказать Чжу-эру?

От этих слов Ли Сянь почувствовала легкую печаль. После долгого молчания она тихо ответила:

— Потому что цзецзе хочет остаться в столице и посмотреть, как растет Чжу-эр.

— Но...но если цзецзе захочет, она может остаться в столице, независимо от того, за кого выйдет замуж.

Ли Сянь улыбнулась и промолчала. Она никогда не скажет Ли Чжу, что среди трех кандидатур один лишь Ли Чжун проявлял к ней любовный интерес. И именно поэтому в будущем этот человек будет соглашаться со всем, что она скажет. Если бы она вышла замуж за кого-то из двух других, ей бы постоянно мешали…

Родиться женщиной означало быть обреченной на страдания. Не имеет значения, простолюдинка ты или дочь императора. Выйдя замуж, ты в большей или меньшей степени будешь жить в подчинении у мужа. Любая неосторожность приведет к позорной репутации коварной мегеры. Ради будущего Ли Чжу она не могла себе этого позволить.

Но эта жестокая реальность...Ли Сянь не могла говорить о ней с младшим братом.

Она легонько коснулась плеча Ли Чжу и нежно сказала:

— Чжу-эр помнит, что сказала матушка-императрица перед тем, как покинуть нас?

— Да. Она хотела, чтобы Чжу-эр слушался цзецзе.

— Тогда больше не задавай таких вопросов.

— Мгм.

Как только Ли Сянь успокоила тревожную душу Ли Чжу, она отправила его обедать во дворец Вэймин.

Проводив его, она вернулась в свой кабинет с холодным выражением лица. Она не ожидала этого: ее не было всего несколько дней, а кто-то уже осмелился протянуть руки к наследному принцу.

Ли Сянь взяла шелковую бумагу. Прищурившись, она написала несколько строк и попросила отослать письмо.

… …

"Годовые отчеты страны Ли" был одним из видов летописей. В каждом томе записывался год и фиксировались основные события, происходившие при дворе.

На последней странице двадцать восьмого года Юаньдин было записано последнее "крупное событие", произошедшее в году:

"Зима, двадцать восьмой день двенадцатого месяца. Великий наставник* Лин Фэнъюэ съел кусочки свинины с рисовой мукой, приготовленные на пару, и подавился. Он умер от удушья. Ему было сорок пять лет. В качестве награды за наставничество наследного принца ему устроили пышные похороны. Его благоговейно-почтительного к родителям сына, истощенного горем, внезапно вырвало кровью. Он умер в день похорон. Овдовевшая жена не вынесла горя от потери мужа и сына и повесилась…"

Это событие моментально стало темой, бурно обсуждаемой простолюдинами. Поговоривали, будто этот наставник любил мясо и ни дня не обходился без миски приготовленных на пару свининых кусочков с рисовой мукой. Кто бы мог подумать, что он, привыкши есть это блюдо уже несколько десятков лет, в один несчастный день подавится им насмерть. Столичная резиденция семьи Лин была довольно известной. Но семья из трех человек умерла в мгновение ока, не прожив и года. Мирские события были поистине непредсказуемы…

* великий наставник — 太傅 (tàifù) — наставник двора (обычно несовершеннолетнего императора)

Глава 66

Глава 66. Неизвестно откуда взявшаяся нежность

С севера безжалостно дул воющий ветер, проникая сквозь одежду солдат на городских стенах.　　

Некоторые солдаты, стоявшие против ветра, не выдержали холода и сгорбились. Но когда они заметили Линь Фэйсина, пришедшего проверить их, то тотчас же выпрямились.

Линь Ваньюэ перелезла через каменный блок на стене и, прищурившись, уставилась вдаль. Густые хлопья снега мешали обзору, и все, что можно было разглядеть, — это размытое белое поле.

Снег продолжал падать с двадцать третьего дня двенадцатого месяца. Прошла уже неделя. Такая неблагоприятная погода затрудняла передвижение конных экипажей, поэтому гунны не нападали. Тем не менее, необходимость в бдительности не помешает.

По опыту Линь Ваньюэ знала: сегодня каждый солдат на северной границе будет встречать Новый год.

Что же касается утраты провизии, то благодаря своевременному докладу Ли Му и серьезному отношению императорского двора, новую партию прислали до того, как израсходовали имеющуюся.

У всех, кто знал о том инциденте, словно камень с души свалился. Исключая Линь Ваньюэ.

Как ограбили провизию? И куда она делась? Каким образом более сотни караванов с военными припасами ни с того ни с сего исчезли, при том на территории страны Ли?

Эти вопросы постоянно крутились в голове Линь Ваньюэ. Однако она ни с кем это не обсуждала…

Северный ветер продолжал завывать. Человек, одетый как слуга, взобрался на городскую стену, поклонился и спросил караульного солдата:

— Могу я узнать у этого солдата местонахождение хозяина нашего дома Линь Фэйсина?

Солдат указал пальцем. Хуцзы быстро поблагодарил его и помчался к Линь Ваньюэ:

— Господин, прошу скорее последовать за этим слугой в резиденцию, из дворца прибыли.

Линь Ваньюэ почувствовала, как будто глубоко в ее сердце натянулась струна. Она сразу же покинула стену с Хуцзы, не оставив никаких распоряжений.

Сегодня был канун Нового года, и обычно все проводили этот день в военном лагере.

Но в этом году все было иначе. К тому же, это был первый Новый год в новой резиденции Линь Ваньюэ. Она пригласила Мэн Ниду, Чжан Саньбао и Бянь Кая. Конечно же, Линь Юй не остался в стороне и привел с собой Юй Вань.

Первым делом после пробуждения Линь Ваньюэ зажгла в храме предков благовония для своих родителей и "себя", после чего велела остальным занять места, а сама отправилась на обход городской стены. В этом году новогодняя смена выпала на батальон Летящих перьев. И как командир своего батальона, она должна была пойти проверить патрулирование.

Она не ожидала, что Хуцзы бросится за ней, как только она ненадолго приблизится к городской стене.

Сердце Линь Ваньюэ непрерывно прыгало в груди. Вероятно, тому виной была спешка. Когда они добрались до резиденции Линь, в главном дворе сидел посыльной и пил чай.

Увидев влетевшую Линь Ваньюэ, посыльной вскочил со своего места и с улыбкой на лице поприветствовал ее со сложенными руками:

— Линь цяньху, этот офицер прибыл по указу Его Величества, чтобы передать генералу Ли Му его жалование. Предполагалось, что этот офицер прибудет раньше, но пришлось задержаться из-за возникших по дороге сложностей.

— О...приветствую господина.

Линь Ваньюэ ответила гостю приветствием. Услышав его объяснение, она почему-то почувствовала разочарование.

— Господин цяньху очень любезен. Перед там, как этот офицер отправился в путь, Ее Высочество старшая принцесса приказала доставить кое-какие вещи. К счастью, дева Юй Вань тоже здесь, это сэкономит мне время.

Посыльной указал на стол. И в этот момент до нее дошло, что ее стол был загроможден вычурными коробками с едой.

Уголки губ Линь Ваньюэ непроизвольно приподнялись, а взгляд смягчился.

— Ее Высочество принцесса очень заботлива. Эти восемь коробок с выпечкой полагаются Вам и деве Юй Вань, напополам. А вот это Ее Высочество принцесса просила передать лично Вам.

Посыльной вынул из-за пазухи что-то прямоугольное, завернутое в шелк.

Линь Ваньюэ приняла это обеими руками. Она развернула оболочку и обнаружила, что под ней была книга под названием "Теория пограничной службы".

— Это...

Посыльной поднял руки над головой, сделал прощальный жест и продолжил говорить:

— Это работа старого генерала Ли, ее поместили на хранение в поместье Великого Генерала, когда тот ушел из жизни. Это рукописная копия, которую Ее Высочество приказала сделать специально для господина цяньху. Ее Высочество принцесса хотела, чтобы я передал Вам ее послание: "Защитите простых людей на северной границе, эта книга будет полезна.”

Линь Ваньюэ держала книгу в руках. Она опустила голову, чтобы посмотреть на иероглифы "Теория пограничной службы" и легонько провела по ним пальцами.

— Принцесса...С Ее Высочеством все в порядке?

Посыльной радостно улыбнулся:

— Линь цяньху немного опоздал. Этот офицер только что огласил указ Его Величества. Несколько дней назад Его Величество выбрал шицзы Пинъянхоу в качестве фумы Ее Высочества старшей принцессы. Указ уже несколько дней висит на столичной доске объявлений. Однако Ее Высочество почтительна к родителям и решила нести глубокий траур по покойной императрице. Его Величество был очень тронут и ответил согласием на просьбу старшей принцессы. Хоть указ о браке был объявлен, церемонию будут проводить только после окончания траурного периода…

У Линь Ваньюэ зазвенело в ушах. Она не слышала дальнейшие слова посыльного.

Вместе с тем она и не заметила, как он покинул резиденцию…

В ее голове гремела одна фраза: "Она выходит замуж, и ее фумой будет Ли Чжун".

Лицо Линь Юя расплылось в улыбке, он хлопнул Линь Ваньюэ по спине и затем крикнул посыльному, который уже садился на лошадь:

— Эх! Счастливого пути, господин. Ах, еще спасибо за то, что проделали такой путь! Мы благодарны императорской милости и милости старшей принцессы.

Линь Ваньюэ повернулась и посмотрела на Линь Юя, затем с трудом перевела взгляд на посыльного. Она скривила рот в улыбке:

— Господин...счастливого пути. Прошу простить Фэйсина за небрежность...неучтивость к гостям.

— Берегите себя, господа Линь!

Посыльной пришпорил лошадь, и та, фыркнув два раза и выпустив пар из ноздрей, медленно поскакала прочь.

Все стояли у главного входа в резиденцию Линь, провожая посыльного. Как только он свернул на соседнюю улицу, Линь Юй толкнул локтем Линь Ваньюэ и с удивлением спросил:

— Гэ, ты чего?

Линь Ваньюэ опомнилась. Не осмеливаясь взглянуть на людей, стоящих позади нее, она запинаясь произнесла:

— Я...вдруг вспомнил, что остались обязанности, которые я до сих пор не выполнил, и в спешке вернулся сюда. Вы...возвращайтесь и рассаживайтесь, а я ненадолго схожу к городской стене...вернусь до ужина.

Сказав это, она шагнула в густой снежный покров, не обращая внимания на реакцию людей позади нее. Не оглядываясь, она побрела к городской стене…

Линь Юй долго смотрел на спину Линь Ваньюэ, прежде чем прийти в себя. Он смущенно взглянул на Чжан Саньбао, Мэн Ниду и Бянь Кая и спросил:

— Да что с ним такое?

Все трое растерянно переглянулись и покачали головами.

Только Юй Вань, стоявшая рядом с Линь Юем, молча наблюдала за уменьшающейся фигурой Линь Ваньюэ. Тем не менее, на ее лице было написано понимание.

Линь Ваньюэ шла против пронизывающего северного ветра, который рассекал лицо мелкими снежинками. Она одним махом взобралась на городскую стену Янгуаня, прежде чем осознала, что все еще держала в руке "Теорию пограничной службы"…

В крайнем потрясении Линь Ваньюэ торопливо оглядела ее. Увидев, что страницы не промокли от снега, она облегченно вздохнула и, плотно обернув книгу шелковой тканью, спрятала ее за пазухой.

Неожиданно она почувствовала там что-то холодное.

Коснувшись предмета, она поняла, что это было, и ни с того ни с сего почувствовала пустоту в душе.

Линь Ваньюэ долго держала руку за пазухой и, в конце концов, все же сжала ее и достала.

Белый яшмовый кулон с выгравированным на нем маленьким иероглифом "Сянь" спокойно покоился в ее мозолистых руках, покрасневших от холода. Из-за контраста он выглядел еще более светлым.

Броская красная кисточка покачивалась на ветру.

Линь Ваньюэ внезапно поразил вопрос: почему она чувствует себя ужасно, думая о замужестве Ли Сянь?

Ли Сянь — принцесса, недостижимая вершина, а она? Не более чем самозванка, поступившая в армию ради мести, будучи при том женщиной!

Даже не говоря о различии статусов, подобных небу и земле, если бы не случайность, они бы никогда не встретились. Кроме того, они обе были женщинами! Почему при новости о замужестве Ли Сянь ее сердце словно пронзили колом? Ее словно выскоблили…

Линь Ваньюэ не была глупа. Мысль за мыслью, и ее тело непроизвольно содрогнулось.

Она больная! Она сумасшедшая! У нее...в самом деле неприемлемые мысли по отношению к Ли Сянь!

Ее сердце и вправду помимо воли изнывало от невыносимой мысли: "Как было бы здорово, если бы я была Ли Чжуном."

Поняв, что означало это побуждение, Линь Ваньюэ пришла в сильное волнение и немедленно спрятала кулон за пазуху.

Спотыкаясь, она спустилась вниз по городской стене, по-прежнему не оставив никаких распоряжений.

Солдаты на городской стене наблюдали, как их командир, который ушел и вернулся, опять, ничего не сказав, спускался со стены. Они уставились друг на друга, не зная что сказать…

Линь Ваньюэ спустилась вниз. Все, чего она хотела сейчас, — найти безлюдное место и спрятаться там. Она должна была как следует разобраться с сумятицей в мыслях, придумать способ совладать со своими эмоциями и подавить это безумное желание.

Но она вдруг осознала, что эти "неприемлемые мысли" были подобны зернышку, которое незаметно было посажено в ее сердце. Все было спокойно до того, как она узнала о нем, но как только она попыталась разобраться в своих чувствах к Ли Сянь, это зернышко взбушевало. Оно прорвало ее сердечную оболочку и пустило необузданные корни; их нельзя было остановить, нельзя было обрубить, нельзя было вышвырнуть…

Когда Линь Ваньюэ спустилась вниз, снова застыв среди ветра и снега, она поняла: как бы ни было широко небо и просторна земля, ей действительно было некуда идти и негде спрятаться...

Дома ее все еще ждали друзья. Если она вернется в таком виде, даже если они не спросят, то наверняка найдут это странным...

Изо рта Линь Ваньюэ вырвалось белое облачко. Вскоре оно было рассеяно ветром.

Она сделала шаг вперед. В одиночестве она бесцельно двигалась против ветра и снега по просторному Янгуаню…

Автору есть что сказать:

Линь Ваньюэ: [сообщение о помощи] Моя девушка выходит замуж за какого-то мудлана. Я не жених, нет. Нет, она не моя девушка. В любом случае жених не я, что мне делать? Я умираю, стоя против лютого ветра и снега в Янгуане, это особенно срочно~~~

Глава 67

Глава 67. Сгущается таинственная мгла | На железном дереве распускаются цветы

Столица · Дворец императора

Последнее придворное совещание двадцать восьмого года Юаньдина было одним из самых оживленных собраний года.

На него явилось внушительное количество власть имущих и военной знати, чтобы отчитаться о служебных делах и преклонить колени в знак верности Его Величеству. Утром должно было состояться собрание, а вечером — императорский пир. После этого наступит длительный перерыв в пятнадцать дней.

После объявления управляющего евнуха из задней стороны зала вышел облаченный в парадные одеяния Ли Чжао.

— Приветствуем Его Величество!

Зал был полон придворных чиновников, которые один за другим почтительно поклонились Ли Чжао.

— Хахахаха, чувствуйте себя свободно.

Ли Чжао, похоже, был в хорошем настроении. Несмотря на седину на висках, он был бодр и полон сил.

— Благодарим Его Величество!

Ли Чжао весело улыбнулся, оглядывая окружение через бусы тиары и спросил:

— Все ли принцы, знать и полководцы здесь?

Ли Чжу был слишком молод для участия в политике, поэтому в середину зала вышел старший принц Ли Чжэнь с дощечкой из слоновой кости*.

* 象笏 (xiànghù) — дощечка записи распоряжений, которую держали перед грудью удельные князья (принцы) во время высочайших распоряжений

— Отвечаю отцу-императору. Янцюаньхоу уже в преклонном возрасте, вместо него в столицу прибыл его шицзы с письмом. Жуцзянхоу тяжело болен и не может присутствовать на встрече с императором, поэтому он тоже послал письмо. Ушуанхоу несет пограничную службу на землях Ци, чтобы не вторглись cижуны...

— Мм... — слушая доклад принца Ци, Ли Чжао гладил седую бороду. Он удовлетворенно кивнул.

Но тут внезапно, не дав Ли Чжэню закончить, из ряда нетерпеливо выскочил принц Юн, Ли Чуань, со своей табличкой:

— Брат Ци, кажется, не упомянул кое-кого важного. Этот младший брат поможет вспомнить. Отец-император, в столице еще нет генерала Ли Му с северной границы.

Атмосфера в зале стала напряженной.

Старый генерал Ли, побратим предыдущего императора, ушел из жизни на двадцать четвертом году Юаньдина, а через четыре года скончалась императрица Ли Цинчэн. После этого положение Ли Му в императорской семье стало затруднительным. Племянник Ли Чжу был еще молод и не имел права участвовать в политической деятельности, а племянница, старшая принцесса Ли Сянь, была любимицей Его Величества, но уже приняла шицзы Ли Чжуна Пинъянхоу в качестве фумы. Весь двор знал, что Пинъянхоу был в подчинении у принца Чу. Теперь, когда старшая принцесса обручена с ним, хотя они еще не поженились, ситуация во дворе становилась довольно непредсказуемой.

Кроме того, некоторое время назад Ли Му получил сотню ударов. Хоть Ли Чжао и не распространялся об этом, но и молчать не приказывал. Кто из присутствующих в этом зале не был хорошо осведомлен об этом казусе?

Эти сто ударов были сродни пощечинам...

Поскольку принц Юн открыто упомянул Ли Му в этот критический момент, все насторожились. Они хотели посмотреть на реакцию Ли Чжао, чтобы сориентироваться на нее и знать, как действовать…

Ли Чжао, сидевший на высоком троне, не изменился в лице. Он безмятежно смотрел вниз, думая о чем-то.

В этот момент принц Ци взял на инициативу по спасению из неловкой ситуации, которую создал принц Юн, и продолжил:

— Благодарю глубокоуважаемого брата за содействие, но я еще не договорил. Генерал Ли Му действительно еще не прибыл в столицу. Но, во-первых, северная граница далеко, а во-вторых, я слышал, что армия гуннов понесла потери во время осенних сражений. Этой зимой особенно холодно, возможно, когда-нибудь гунны сойдут с ума от голода и начнут беспокоить границу. Генерал Ли Му управляет северо-западными войсками и в то же время является защитником северной границы нашей страны. Вполне объяснимо, почему он не присутствует здесь.

— Отец-император, этот сын хочет что-то сказать.

Ли Чжао поднял глаза и увидел, что из ряда вышел принц Чу, Ли Сюань. Обстоятельства смерти наложницы Лян были туманны, и Ли Чжао с тех пор жалел этого сына, поэтому он доброжелательно сказал:

— Мое дитя, тебе слово.

— Благодарю отца-императора. Этот сын слышал, что недавно генерал Ли Му внезапно отодвинул войска к городу Янгуань. Северная пограничная армия насчитывает более сотни тысяч человек, а Янгуань — всего лишь маленький город на окраине. Как он мог взять на себя такое тяжелое бремя? Ли Му приказал разместить военный лагерь на половине города, лишив крова некоторых местных жителей. Им так тяжело, что словами не передать.

Ли Чжао уже выслушал трех принцев, но так ничего и не ответил. Он продолжал сидеть на высоком троне и обшаривать взглядом весь зал. Так как он не произнес ни слова, сыновья лишь слегка поклонились и продолжили стоять, неловко сжимая дощечки в руках.

Через некоторое время Ли Чжао наконец заговорил:

— Цензор*, то, что они сказали, правда?

* цензор — 御史台 (yùshǐtái) — "глаза и уши" императора, должностные лица в каждом округе, которые контролировали работу всех его должностных лиц, следили за их благонадежностью, расследовали по его прямому поручению заговоры и другие государственные преступления

Из конца ряда вышел человек, держа дощечку в руках, и медленно прошествовал к середине зала. Он громко ответил:

— Отвечаю Его Величеству, это правда. Генерал Ли Му действительно отступил из исходной зоны лагеря в Янгуань, чтобы держать оборону на городских стенах.

В зале стало настолько тихо, что можно было услышать звук падающей иглы.

Большинство людей невозмутимо опустили глаза в пол, как если бы это их не касалось. Их лица были смиренными, без особых эмоций.

Другая часть людей нахмурила брови, как будто размышляя о чем-то.

Были и те, кто воспрял духом, словно в канун Нового года.

Но никто не выступил вперед, чтобы сказать хоть слово в пользу Ли Му.

— Отец-император, этот сын считает, что генерал Ли Му решил отступить в Янгуань из-за сурового северного климата. Он человек солидного возраста. Отцу-императору следовало бы отозвать его в столицу. После смерти старого генерал Ли поместье Великого Генерала пустует. Генералу Ли Му стоит туда перебраться. Этот сын молод, и у него нет особых амбициозных планов, но он готов разделить тяготы отца-императора, возглавив солдат северной границы, чтобы истребить гуннов и защитить мир в нашей стране Ли.

— Его Высочество принц Юн искусен в бою, он единственный наиболее подходящий кандидат на место Ли Му. Этот старый слуга предлагает обсудить это!

Все устремили взоры в сторону говорившего. Им оказался седовласый принц* Хэнцзян. Он был сыном наложницы и с течением поколений уже утратил свое высшее положение. Однако в юности он твердо отстаивал свою честь и, сражаясь с морскими разбойниками, совершал выдающиеся подвиги, за что был щедро вознагражден предыдущим императором. Он был удостоен дворянского титула, передаваемого по наследству в течение трех поколений.

* как бы комично ни звучало "седовласый принц", вспомним, что 王 (wáng) это титул высшей знати, дословно — "князь, король"

С точки зрения старшинства, Ли Чжао должен был называть его дядей…

Знающие люди моментально все поняли. Из-за того, что принц Юн не желал и дальше "оставаться в тени", он требовал военной власти!

Ничего удивительного в этом не было. К настоящему времени у Ли Чжао было только три совершеннолетних сына. Ли Чжэнь был самым старшим. Когда ему пожаловали земли, он специально выбрал те, что были с холодным климатом, так как, по его словам, там находилась барьерная зона страны. Ли Чжао с большим удовольствием предоставил ему военную власть, и Ли Чжэнь не обманул ожиданий. В течение многих лет он боролся с внешними врагами, ни разу не потерпев поражения. Также, он "взрастил" группу способных военной знати и офицеров, которые заработали ратные заслуги.

Принц Чу, Ли Сюань, с юных лет пользовался особой благосклонностью императора. У него в имении было десять тысяч земель, и Ли Чжао намеревался сделать его мать следующей императрицей. Жаль, что наложница Лян по несчастливой случайности умерла накануне церемонии. Все, чем она была удостоена, это посмертный титул почтенной наложницы Вэнь…

Если бы церемония прошла успешно, положение принца Чу сейчас было бы совершенно иным. Возможно, он бы даже стал равным наследному принцу. Чтобы облегчить боль от потери матери, Ли Чжао даровал ему военную власть. Несмотря на то, что Ли Сюань не был рожден первой наложницей, его власть все же нельзя было недооценивать.

Если взглянуть с другой стороны, положение принца Юна, как совершеннолетнего сына императора, было смущающим…

Из всех братьев у него было меньше всего земель, даже на тысячу меньше, чем у старшей принцессы. На это можно было закрыть глаза, но двое его братьев уже получили военную власть. Его владения не росли, военной власти не было. Как ему не волноваться?

На сегодняшний день большинство военной знати и генералов были в расцвете сил. Земли Ли Чуаня были плодородными, и поблизости не было врагов, у него попросту не было причин просить военной власти! Однако, даже не будучи сильным в дворцовых махинациях, он собрал группу талантливых советников. Они предложили ему следующий план: старшая принцесса Ли Сянь может и любимица императора, но она все еще женщина и не сможет избежать участи выйти замуж и подчиниться своему мужу. Следовательно, от нее не было реальной угрозы. Наследник престола молод и легко поддается запугиванию. Если два других принца захотят избавиться от него, им следует начать с Ли Му и северной границы. Кроме того, после смерти императрицы Ли Цинчэн больше некому заступиться за генерала. Ли Чуаню просто нужно было воспользоваться общей ситуацией и свергнуть Ли Му со своего поста, тогда было бы уместно попросить военную власть на северной границе…

Выслушав предложение советников, Ли Чуань обдумал его и решил перейти к Ли Му. Северная граница может и была холодна и бесплодна, но с армией численностью более сотни тысяч человек. Держать войска означало удерживать власть, а накопление боевых подвигов и отличная репутация помогли бы ему в будущем собрать капитал.

Ли Чуань воспользовался возможностью собрания при дворе, чтобы неявно выступить против Ли Му. Как он полагал, с таким количеством свидетелей отцу-императору не удастся избежать этой темы. Помимо этого, принц Юн намеренно пригласил принца Хэнцзяна. Несмотря на дальнее родство, он все еще был старше отца-императора. С помощью него Ли Чуаню успех был гарантирован.

Принц Юн с дощечкой в руках смиренно стоял между двумя рядами чиновников, ожидая "вердикта " Ли Чжао. Однако он никак не мог ожидать внезапно прозвучавшего из рядов голоса:

— Отец император, этому сыну есть что сказать.

Непоколебимое спокойствие на лице Ли Чжао впервые дрогнуло. Он посмотрел на Ли Хуаня полными удивления глазами и сказал:

— Что хочет сказать Хуань-эр?

Не только Ли Чжао, но и остальные в зале оторопели. Наложница Дэ родила двух сыновей, Хуаня и Пэя. Хуань был затворником, а Пэй был еще молод. Все знали о замкнутости Ли Хуаня. Он не просто избегал крупных мероприятий, но и даже если появлялся по обязательному вызову Его Величества, после трех глотков вина уходил. На частные пиры для императорской семьи он никогда не приезжал. Он уже давно достиг возраста, когда можно было принимать участие в государственных делах, но в девяти случаях из десяти его не было на придворных собраниях. И в те редкие моменты своего присутствия он от начала до конца мероприятия молчал. Каких-либо достижений у него не было. В отличие от своего единокровного младшего брата принца Пэя он отказывался общаться с любыми представителями знати или их сыновьями. Можно было с точностью сказать, что из всех принцев он был своеобразной, но обделенной чувством собственной значимости личностью. Ходила молва о его врожденной немоте. Настолько нелюдимым он был, что это породило такие выводы!

Как тот факт, что этот принц Хуань вдруг заговорил на придворном собрании, словно распускающиеся на железном дереве цветы*, не мог никого удивить?

* распускающиеся на железном дереве цветы — 铁树开花 (tiě shù kāi huā) — обр. в знач.: невиданное дело, совершенно невозможное дело

Ли Хуань не придал значения пристальным взглядам толпы. Он вышел из ряда, держа в руках дощечку из слоновой кости, поклонился Ли Чжао и медленно начал говорить:

— Отец-император, этот сын слышал, что дядя Ли Му охранял много лет северную границу. Также, этот сын вычитал из книг, что на севере земли бесплодны, а гунны в нападениях своих свирепы. Дядя изо всех сил старается. Кроме того, этот сын слышал, что его единственная дочь недавно родила сына. Может, хотя бы ради ребенка оказать ему немного снисхождения?

Как только Ли Хуань закончил говорить, он снова поклонился Ли Чжао и как ни в чем не бывало вернулся на свое место…

Глава 68

Глава 68. Сезон, когда вверх по течению плывет рыба-фугу

Кто из присутствующих в зале не догадался обо всем?

Хоть Ли Хуань и не очень изящно излагал свои мысли, да и построение речи было немного странным, но парой предложений он смог передать всю суть. Во-первых, Ли Му был родственником императорской семьи, а также названым братом предыдущего императора, из-за чего получил императорскую фамилию. Помимо этого, он был родным старшим братом покойной императрицы. Не успели остыть ее останки, как это сборище собиралось по такому пустяковому случаю накинуться на него?

Во-вторых, у Ли Му не было сына. Проще говоря, независимо от того, какой властью он располагал и насколько велико было его влияние, все это некому было передать. У Ли Му была только одна дочь, притом замужняя.

В-третьих, Ли Му недавно стал дедушкой. Его дочь родила сына генералу Пиндуну*, который участвовал в битве против морских захватчиков и не смог приехать на аудиенцию к Его Величеству. Дочь Ли Му и генерал Пиндун были любящими супругами. Можно сказать, что если с внуком Ли Му ничего не случится, он станет молодым генералом для следующего поколения.

* генерал Пиндун — 平东 将军 (píngdōng jiāngjūn) — досл.: генерал, умиротворяющий восток

В-четвертых, что было самым важным: Ли Му только что стал дедушкой, но ни разу не покинул северную границу! Он добросовестно нес пограничную службу, и теперь на придворном совещании обсуждали вопрос о снятии с него полномочий? Если это распространится…

— Уповаю на то, что Его Величество передумает. Генерал Ли Му северные границы оберегал от кочевников много лет, он честно трудился для нашей страны. Тем более, на севере ситуация осложняется, и у него нет наследника. Разумнее будет послать ему посыльного с письмом.

— Этот презренный слуга согласен! Оборона границ сложное дело, если войска генерала Ли Му разобьют, что тут говорить о Янгуане, да даже простые люди, живущие на окраинах, пострадают. Еще этот презренный слышал, что, хоть генерал Ли Му и заполнил половину города войсками, ни один солдат не повредил и былинки и не тронул и волоска*. Воинская дисциплина у них сурова и беспристрастна, и солдаты гармонично скооперировались с местными жителями. Именно поэтому тут и обсуждать нечего.

* не повредить и былинки, не тронуть и волоска — 秋毫无犯 (qiūháowúfàn) — обр. в знач. не причинять вреда гражданскому населению — о дисциплинированной армии

— Этот покорный слуга считает, что генерал Ли Му заслуживает награды. Ему ли не знать преимуществах столицы? На севере жестокие холода, но он защищает границы более десяти лет, ни разу не вернувшись в столицу. Даже когда императрица Хуэйвэньдуань скончалась, да даже когда его любимая дочь родила сына, он все равно отдавал преимущество службе. Именно поэтому Его Величеству следует наградить такого верного и достойного служащего.

— Этот чиновник тоже согласен, трудовые усилия генерала Ли Му тяжелы, а заслуги огромны. Ни в коем случае нельзя переназначать генерала северной границы!

Придворные чиновники, которые раньше себя так, будто к этому делу не причастны, тут же наперебой начали заступаться за Ли Му, прося для него снисхождения и награды. Причиной такого поворота событий был тот, кого все считали затворником, — принц Хуань.

Принц Ци непринужденно опустил дощечку из слоновой кости и вернулся на свое место.

В это время принц Чу и принц Хэнцзян, которых "затащил" за собой Ли Чуань, помрачнели.

Принц Юн и принц Хэнцзян не могли понять: они предугадали образ мышления Его Величества, который боялся за репутацию императорской семьи, и поэтому при упоминании о "проступках" Ли Му он уже не мог замять дело. Все было превосходно организовано, принц Чу даже помог Ли Му "оступиться"…

И тут внезапно! Те чиновники, которые держались в сторонке, массово "восстали" и начали заступаться за Ли Му!

Военная власть, которая была так близка, ускользнула из рук…

Принц Чу сжал свою дощечку. Полный негодования, он повернулся, чтобы испепелить взглядом Ли Хуаня, который стоял чуть ли не в конце ряда: этот дикошарый недоросток даже элементарно не знает, как здороваться с людьми, так чего он такого съел, что осмелился выделиться и замолвить слово за Ли Му?! Если бы не его обыденная замкнутость, пришлось бы подозревать его в скрытых намерениях...

Выражение лица Ли Чжао постепенно смягчилось. Он махнул рукавом, и все чиновники тут же замолчали. В зале снова воцарилась тишина.

Ли Чжао смотрел на покорно стоявшего в ряду Ли Хуаня, к которому всегда относился с неким пренебрежением и иногда даже забывал о его существовании, и мысленно вздохнул.

Затем он взглянул на двух других своих сыновей и холодно произнес:

— Вы можете вернуться на свои места.

— Слушаемся, отец-император.

Принц Чу, принц Юн и принц Хэнцзян понуро разошлись по своим местам.

Ли Чжао снова заговорил:

— Ваши рассуждения резонны, трудовые усилия генерала Ли Му тяжелы, а заслуги огромны.

Ли Чжао подозвал приближенного, ответственного за исполнение декретов.

— Фиксируй: за беззаветную преданность и искренность, за трудолюбие и почетные подвиги генерала Ли Му назначить державным министром*, а его владения увеличить до восьми тысяч. В качестве награды вручить пару нефритов и комплект черных доспехов. В качестве компенсации за неимение наследника назначить его жену, урожденную Лу, госпожой Гушань, а его дочь — принцессой Шэнь. И освободить его от необходимости подношения подарков в знак благодарности.

* державный министр (княжественный гун, державный герцог) — 国公 (guógōng) — название должности

— Решение Его Величества как всегда мудро!

Услышав о вознаграждении Ли Му, придворный чиновник сразу же все понял. Даже если у семьи Ли Му не было наследника, они все равно пользовались большой благосклонностью. Похоже, программа торжества на весенний фестиваль нуждалась в корректировке…

— Мгм, — кивнул Ли Чжао и продолжил: — Дитя мое, Хуань, выйди сюда.

— Слушаюсь, отец-император.

Ли Хуань вышел из ряда на середину зала, почтительно поклонился Ли Чжао и спокойно встал, ожидая, когда тот заговорит.

Ли Чжао посмотрел на Ли Хуаня, вздохнув про себя: не успел он оглянуться, как этот сын уже стал таким взрослым.

Он погладил бороду. Желание искупить свою вину становилось все сильнее.

— Дитя мое, Ли Хуань, строго хранит преданность родителям и имеет хорошие манеры. Я награждаю тебя еще тысячей земель. Наставления твоей матери очень действенны, поэтому я дарую ей пару драгоценных нефритов.

Таким образом, на придворном собрании двадцать восьмого года Юаньдина опускается занавес и медленно поднимается на двадцать девятом году.

В последний день двадцать восьмого года Юаньдина, как человек, который всегда считался странным и нелюдимым и часто игнорировался другими, принц Ли Хуань разрушил прежние представления о себе, став "строго хранящим преданность родителям и имеющим хорошие манеры".

… …

За бамбуковой рощей цветут персиковые ветви; весна прогревает реку, и утки первые об этом узнают.

Повсюду полынь, едва прорастает камыш; сезон, когда вверх по течению плывет рыба-фугу*.

* взято из надписи на картине «Вечерний пейзаж на весенней реке» Хуэй Чуна

В мгновение ока пролетела зима…

Даже холодная северная граница приветствовала весну. Лед растаял, снега сошли, вся природа ожила весной.

Армия Ли Му благополучно пережила морозную зиму. Дул южный ветер, и постепенно пробивалась нежно-зеленая свежая трава.

До конца зимы войска покинули Янгуань и переместили лагерь на расстояние не более чем в пятьдесят ли от его границ. Что касается местных жителей, которые временно отказались от своих жилищ, Ли Му освободил свои поместья и приказал стражникам привести с собой людей, чтобы принести извинения от дома к дому и от двора ко двору. Местные жители, получившие компенсацию, восхищались Ли Му и его справедливой армией. Можно сказать, в результате все остались довольны.

На двадцать девятом году Юаньдина в день фестиваля Шанъюань* Юй Вань и Линь Юй стали семьей.

* праздник фонарей, 15-е число первого лунного месяца, праздник полнолуния начала года

Церемония проходила в маленькой резиденции Линь Юя, где присутствовали в качестве свидетелей Линь Ваньюэ и другие боевые товарищи.

В ночь свадьбы Линь Юй был мертвецки пьян. Он сжал руку Линь Ваньюэ и не отпускал ее, несмотря ни на что. С глазами, полных слез, он бормотал:

— Дагэ, этот младший брат в четырнадцать лет записался в армию. Вот если бы не дагэ, который спасал меня столько раз на поле боя, я бы давно умер. Если бы не дагэ, я не стал бы этим командиром штурмовых войск. Если бы не дагэ, не женился б я на такой прекрасной женщине, как А-Вань. Ты, дагэ, не беспокойся...Ты мне как родной. Если когда-нибудь у меня сын появится, я его тебе, дагэ, обязательно подарю...Мы с тобой братья навек, братья навсегда…

Линь Ваньюэ растрогалась. Она мысленно перенеслась к тому времени, когда вступила в армию. Три года пролетели так быстро, сцена за сценой появлялись перед глазами.

Наконец, пьяный Линь Юй вырубился, и его стражники отнесли его в комнату новобрачных. В то время как оставшиеся гости продолжали пьянствовать и ритмично напевать. В резиденции Линь Юя звучала мощная армейская песня с долей уныния, присущего только северной границе...

Получив от Ли Сянь "Теорию пограничной службы", Линь Ваньюэ основательно родилась вновь и сменила кости*. Она больше не придавала значения количеству убитых гуннов и перестала думать об одиночном бою и сверхусердно тренироваться. Вместо этого, в свободное от боев или тренировок время, она читала эту книгу. Доходя до непонятных ей моментов, она в первую очередь пыталась разобраться сама. Если ничего не получалось, она отправлялась к Ли Му и смиренно просила у него совета.

* родиться вновь и сменить кости — 脱胎换骨 (tuōtāi huàngǔ) — обр. в знач.: измениться, переродиться; исправиться, встать на правильный путь

Когда Ли Му впервые увидел "Теорию пограничной службы", написанную его отцом, он обомлел. У него не было наследника, и, долго глядя на Линь Фэйсина, он принял решение.

Ли Му терпеливо объяснял ей выдержки из этой книги. Линь Ваньюэ была не просто любознательной, но и проникала в суть вещей и усваивала материал посредством его всестороннего исследования. Через некоторое время она уже могла проводить тактические оценки с Ли Му, используя ящик с песком как макет местности. Время от времени она высказывала ценные мысли, из которых Ли Му извлекал что-то полезное. Он был приятно удивлен таким Линь Фэйсином.

Двадцать девятый год Юаньдина. Линь Ваньюэ исполнилось семнадцать. На третий год ее службы под командованием Ли Му, с тысячью землями, она была повышена до звания командира штурмовых войск.…

Ее выходные были увеличены до четырех дней. На данный момент была середина весны — время, когда занятые выпасом скота гунны редко совершали свои набеги. Сегодня у нее был выходной, и поскольку военный лагерь находился менее чем в пятидесяти ли от Янгуаня, она, освободившись от дежурства, приехала в свою резиденцию. Для нее это место было самым безопасным, ведь здесь можно было принять ванну и сменить повязку на груди…

Линь Ваньюэ только что закончила мыться. Она уже оделась и вытирала волосы полотенцем, как вдруг раздался стук в дверь.

— Господин, эта служанка и Юйлу испекли немного пирожных. Не желает ли хозяин попробовать?

Линь Ваньюэ проверила свой внешний вид, положила полотенце и ответила:

— Заходи.

Открыв дверь, в комнату вошла приятно улыбающаяся женщина в одежде служанки с подносом и двумя тарелками пирожных на нем.

В конце прошлого года, во время сильного снегопада в Янгуань приехала осиротевшая женщина в поисках родственников, но потерпела неудачу. Замерзшая и голодная, она упала в обморок перед воротами резиденции Линь Ваньюэ. К счастью, ее нашла и спасла Юй Вань. У Юй Вань было доброе сердце, и она хотела помочь девушке выздороветь.

В резиденции Линь Ваньюэ было много комнат, и поэтому Юй Вань попросила ее позволить этой девушке немного пожить здесь.

После этого Линь Ваньюэ послала людей на поиски. Как оказалось, двоюродный дядя, которого пыталась разыскать эта несчастная девушка, уже два года как умер. Линь Ваньюэ смотрела на человека, чьи возгласы скорби и слезы не прекращались, и, не найдя решения, была вынуждена приютить ее и уже потом что-нибудь придумать.

Таким образом, в резиденции Линь появилась новая служанка. Было совпадением то, что эта служанка была не просто спасена Юй Вань и они прекрасно с ней поладила, но и то, что они были однофамилицами. Эту девушку звали Юй Сянь…

Глава 69

Глава 69. Непорочные цветы персика на водной глади

— Господин, они еще горячие. Сейчас хотите попробовать?

Юй Сянь поставила поднос на стол и сделала пригласительный жест.

Линь Ваньюэ кивнула и, отправив в рот один кусочек, прищурилась от удовольствия:

— Очень вкусно.

Услышав похвалу от Линь Фэйсина, Юй Сянь просияла и торопливо сказала:

— Если господину нравится, эта служанка будет печь их каждый день.

Линь Ваньюэ нахмурила брови. Внутри зародилось неприятное ощущение, поэтому она равнодушно ответила:

— Не нужно, я не настолько прожорлив. Если мне захочется пирожных, я скажу.

Юй Сянь не рассердилась, получив вежливый отказ, и мило улыбнулась. В ее глазах промелькнул игривый огонек.

— Что-нибудь еще? — ровным голосом спросила Линь Ваньюэ.

— Эта служанка просит позволения уйти.

Юй Сянь, захватив поднос, тактично покинула комнату Линь Ваньюэ.

Линь Ваньюэ потянулась к груди и достала из-за пазухи яшмовую подвеску. Она долго смотрела на нее и, крепко сжав, глубоко вздохнула и снова спрятала.

С тех пор, как несколько месяцев назад Линь Ваньюэ стала ясно осознавать свои чувства к Ли Сянь, она начала испытывать душевные муки. Огромная разница в социальном положении, противоречие естественному порядку отношений между мужчинами и женщинами и это чувство собственной ничтожности. Поток эмоций, подобно бесконечным громадам гор, придавливал и сокрушал ее!

Но те "неприемлемые мысли" к Ли Сянь не скрылись за этими горами и не рассеялись временем, а напротив, неистово разрастались, пуская корни глубоко в сердце Линь Ваньюэ.

Любовная тоска по Ли Сянь нарастала с каждым днем. Думая о том, что церемония бракосочетания Ли Сянь с Ли Чжуном все ближе и ближе, она чувствовала, будто сердце пожирали миллионы муравьев. Это неотступное чувство тревожило и причиняло боль.

От безысходности Линь Ваньюэ пыталась отвлечься хлопотами. Каждый день, в свободное от военных обязанностей время, она отчаянно искала себе какое-нибудь занятие. Со временем у нее начала формироваться привычка читать книги.

"Теорию пограничной службы" она уже знала от корки до корки и, заручившись помощью Ли Му, начала применять знания на практике и с помощью них продумывать стратегий. Таким образом, она изменила свой образ мышления…

В стране Ли книги были ценным ресурсом. Поскольку было довольно затруднительно издать хорошую книгу, ее можно было распространять только в рукописных экземплярах. Та же ситуация обстояла с бумагой. Хоть отец Линь Ваньюэ был учителем, у них в доме имелись лишь бамбуковые свитки…

Но сейчас все было по-другому. У Линь Ваньюэ было тысяча земель, а Линь Цзыту был превосходен в управлении резиденцией. Приняв во внимание, что накопления Линь Фэйсина шли на убыль, Линь Цзыту отправился в земли, отданные Линь Фэйсину на кормление, чтобы предварительно собрать две десятых сбора. По окончании осенней жатвы позволялось отдать семь десятых. Узнав, что можно сэкономить на одной части урожая, воодушевленные крестьяне заплатили весь налог. Поэтому резиденция Линь могла и дальше поддерживать свое благосостояние.

Линь Ваньюэ привыкла к жизни в военном лагере, и, несмотря на то, что сейчас она была при деньгах, ее распорядок дня не претерпел особых изменений. Единственное отличие заключалась в том, что она расширила каналы приобретения книг.

В течение нескольких месяцев она собрала и прочитала приличное количество разнообразной литературы. Когда Ли Му услышал о подобном увлечении Линь Фэйсина, он прислал несколько книг и от себя.

Нынешняя Линь Ваньюэ уже с давних пор начала считаться высокопоставленной персоной в военном лагере. Расположение к ней Ли Му было очевидно для всех. Да, были командиры штурмовых войск, получившие повышение в семнадцать лет, но командир вроде Линь Фэйсина, которого сам главнокомандующий учил читать и писать, стал первым и последним исключением.

Узнав, что Линь Фэйсин любит книги, много кто старался угодить ему, посылая разного рода литературу в резиденцию Линь. И именно благодаря этим людям в течение нескольких месяцев кабинет Линь Ваньюэ заметно преобразился. Среди книг имелись не просто рукописные копии, но и ценные бамбуковые свитки — вплоть до уникальных экземпляров.

Она читала все больше и больше, отчего ее голова постепенно пополнялась знаниями. Вместе с этим менялся и характер.

Хотя она по-прежнему имела смуглый оттенок кожи и простовато одевалась, ее обволакивала аура образованного человека.

Вдобавок, она была молода и решительна. Вне зависимости от того, где она находилась, у нее всегда была ровная осанка. Вкупе с аурой образованности это придавало Линь Ваньюэ своеобразие и некое очарование.

О, нагрянул гость…

Хуцзы широкими шагами подошел к двери кабинета Линь Ваньюэ и, слегка постучав, сообщил:

— Господин, у Вас гость.

Услышав это, Линь Ваньюэ подняла брови. Она только что закончила расчесывать волосы перед бронзовым зеркалом.

— Какой гость?

— Тетушка Хэ из Янгуаня. Хозяин, этому слуге пригласить ее в гостиную?

— Мгм.

Хуцзы откликнулся и ушел. Линь Ваньюэ нашла это несколько странным: со времени обоснования здесь у нее никогда не было посторонних посетителей, исключая товарищей из военного лагеря. Кто такая эта тетушка Хэ?

Когда Линь Ваньюэ вошла в гостиную, Юйлу и Юй Сянь уже подали чай со свежеприготовленной выпечкой этому "неизвестному гостю" и покорно ждали у задней двери.

Увидев Линь Ваньюэ, они тут же поклонились ей:

— Господин...

Линь Ваньюэ окинула взглядом гостью и убедилась, что никогда ее раньше не видела. По крайней мере о ней не было никаких воспоминаний. На вид ей было около сорока лет. Ее лицо было густо напудрено, а губы накрашены ярко-красной помадой шириной в палец. Красно-зеленое одеяние на ней было праздничным, но не совсем элегантным…

Стояла ранняя весна, северный воздух еще не успел прогреться, но при этом в руках у этой тетушки был шелковый веер, разрисованный парой плывущих по воде уток-мандаринок. Она устроилась на сиденье для гостей и обмахивалась веером.

Линь Ваньюэ вошла. Не успела она заговорить на правах хозяйки, как эта тетушка, сиявшая от радости, начала отвешивать поклоны:

— Ой, господин Линь, эта тетушка Хэ приветствует Вас.

Линь Ваньюэ махнула рукой, приглашая тетушку Хэ сесть, а сама села на место хозяина. За спиной гостьи тут же возникла Юй Сянь, чтобы подать чай, а затем тихо вернулась к Линь Ваньюэ.

— Тетушка Хэ пришла...по какому-то вопросу?

— Ах, господин Линь, могу я спросить, сколько Вам лет?

На опыте Линь Ваньюэ впервые гость так нагло перехватывал на себя инициативу у хозяина. Но так как тетушка Хэ была намного старше, да к тому же женщиной, Линь Ваньюэ честно ответила:

— Не нужно формальностей. В этому году мне исполнилось семнадцать.

— Оох~ а родились Вы какого числа и месяца?

— ...Четвертый месяц...двадцать девятый день.

— Ой-ой, как повезло, как повезло, какое идеальное сочетание!

Тетушка Хэ спрятала половину лица за шелковым веером, но кто угодно мог увидеть, что она смеется.

Линь Ваньюэ не приходилось раньше сталкиваться с людьми, имеющими такие манеры. Юйлу, которая была еще слишком молода, тоже была в недоумении. Но Юй Сянь и Линь Цзыту, стоявшие в стороне, уже поняли, что эта тетушка была свахой...

Тетушка Хэ перестала смеяться. Она увидела удивленное лицо Линь Фэйсина, изогнула уголки губ и продолжила говорить:

— Господин Линь, в южной части Янгуаня живет крестьянская семья Лю. Семья порядочная, безупречная. Все их предки были уроженцами Янгуаня. У них в имении двадцать му* рисовых полей. Также, у господина Лю есть дочь по имени Даньдань, и в этом году ей исполнилось четырнадцать. Господин Лю сказал...если Вам не важно их низкое социальное положение, Вы могли бы жениться на его дочери и сделать ее наложницей. В один прекрасный день она подарит Вам наследника, и семья Линь выпустит ветви и выбросит листья**. Если господин Линь хочет, можно повысить ее социальное положение, а еще, если Вы не...

* немного больше 1 км

** выпускать ветви и выбрасывать листья — 开枝散叶 (kāizhī sànyè) — обр. в знач.: иметь многочисленное потомство

И тут Линь Ваньюэ все поняла. Эта тетушка была свахой!

Сваха свалилась ей на голову!

Линь Ваньюэ резко встала.

— В этом нет нужды!

На губах тетушки Хэ застыла улыбка. Она чувствовала себя униженной...

Она уже много лет занималась сватовством, но никогда не встречала таких господ. Хоть семья Лю хотела выбиться в люди, но они готовы были отдать свою дочь в качестве наложницы. Любой мужчина-простолюдин бы с радостью согласился. Какой безумец откажется от второстепенной жены, да тем более такой молоденькой?

"Конечно, ты, Линь Фэйсин, высокозначимая личность и птица высокого полета. Все знают, что главнокомандующий Ли Му благоволит тебе. Но не слишком ли ты зазнался?"

Конечно, тетушка Хэ не осмелилась сказать это вслух.

— Ох, позвольте, господин Линь, Вам уже семнадцать лет, и, как Вам известно, среди трех видов сыновнего непочтения к родителям самый тяжкий грех ― отсутствие потомства! В Вашем возрасте уже должен быть ребенок, научившийся ходить. Я видела эту юную деву из семьи Лю. У нее крепкая поясница, и я Вас уверяю, она создана для вынашивания детей. Если Вы женитесь на этой девушке, то через три года у Вас будет двое детей!

Лицо Линь Ваньюэ сразу же вспыхнуло, что не ускользнуло от глаз Юй Сянь.

— Мои извинения, тетушка Хэ. Похоже, Вы зря потратили время на дорогу сюда! — холодно сказала Линь Ваньюэ и, подумав кое о чем, добавила: — У меня, Линь Фэйсина, нет ничего ценного, поэтому я не подхожу деве Даньдань. К тому же, я должен совершить кровную месть. Пока северная граница неустойчива, и гунны не отбиты, Фэйсин не может думать о семье! Хуцзы. Нет, Цзыту. Проводи тетушку Хэ до порога.

— Слушаюсь, господин!

Линь Цзыту подошел к тетушке Хэ и, сделав пригласительный жест, сказал:

— Тетушка Хэ, прошу.

Ее лицо побагровело, а затем побледнело, но она не посмела оскорбить Линь Фэйсина. Она лишь украдкой бросила на него свирепый взгляд и, помахав веером и тряхнув платочком, последовала за Линь Цзыту.

Юйлу и Хуцзы молчали, как цикады зимой. У Юй Сянь же на лице все это время был слабый намек на улыбку. В течение столь долгого времени с момента основания резиденции хозяин редко здесь бывал, но он всегда доброжелательно относился к слугам. Правил тоже было немного. Такого разъяренного Линь Фэйсина они еще не видели…

— Хуцзы!

— А! — услышав, как Линь Фэйсин внезапно рыкнул, Хуцзы так испугался, что у него подкосились колени, и он упал.

Линь Ваньюэ смягчилась. В ее глазах промелькнула беспомощность:

— Ты можешь отвечать стоя.

— Слушаюсь!

Хуцзы поднялся с земли, но по-прежнему не выпрямился и трепетал от страха. Однако нельзя было винить его. Он и Юйлу, подписавшие договор о предоставлении себя в собственность, не были защищены законом. Их жизни зависели от прихотей хозяина. Если их забьют до смерти, дело решат несколько серебряных монет...

— Отныне, если будут наведываться свахи, говори им, что меня нет дома. Если они захотят войти и подождать, пусти их ждать в сторожку. Мне можно не докладывать!

— Понял…

Глава 70

Глава 70. Человек, который страшится славы, подобен свинье, боящейся разжиреть

Столица · Дворец Вэймин

Неизвестно с каких пор, отчетов о Линь Фэйсине становились все больше и больше, а их содержание — все длиннее...

Все началось с шелковой бумаги размером с ладонь, где вкратце были охвачены все события дня Линь Фэйсина. С течением времени отчеты стали длиной больше походить на письмо.

"Метаморфозы" Линь Фэйсина фиксировались капля по капле, затем вся информация оперативно передавалась в руки Ли Сянь.

Несмотря на то, что она жила во внутренних покоях дворца и не могла принимать участие в политической деятельности, если ей нужно было узнать о происходящем в Поднебесной, ничто не могло скрыться от ее глаз.

В отчете писалось:

"Вашему Высочеству: эта подчиненная успешно проникла в резиденцию Линь и закрепилась там. У всех слуг чистое прошлое. К настоящему времени я уже проверила всех, включая Линь Цзыту, и исключила любую возможность нахождения здесь шпионов. Ваше Высочество может не беспокоиться.

С момента моего внедрения в резиденцию Линь, у Линь Фэйсина было четыре выходных дня в месяц, в течение которых он редко с кем-либо контактировал. Время от времени наносил визит кто-то из военного лагеря. С посетителями у Линь Фэйсина не было конфиденциальных бесед.

С начала двадцать девятого года Линь Фэйсин начал закупать разнообразные книги. Генерал Ли Му, узнав об этом, прислал ему рукописные копии и бамбуковые свитки, всего сто десять томов. Солдаты северной границы тоже захотели угодить и начали отсылать Линь Фэйсину книги, в общей сложности получилось сорок два тома. Линь Фэйсин хоть все безоговорочно принял, но у него до сих пор не было частных встреч с нижестоящими лицами-дарителями.

Эта подчиненная проверила всю литературу. В основном там военное искусство, стратегия, история и три сборника очерков из неофициальной истории.

Всякий раз, когда Линь Фэйсин возвращался в свою резиденцию, он в обязательном порядке принимал ванну и пропадал в кабинете, не расставаясь с книгами, и не выходил, пока его не позовут.

На восьмой день третьего месяца двадцать девятого года его посетила тетушка-сваха из Янгуаня, чтобы свести его с дочерью крестьянина Лю из южной части города. Линь Фэйсин решительно отказался от предложения.

После этого случая неоднократно наведывались и другие свахи. Сторож неукоснительно выполнял приказ Линь Фэйсина и отсылал их прочь.

На двадцать второй день третьего месяца эта подчиненная собиралась постирать одежду Линь Фэйсина. Запаниковавший Син тут же начал рыться в ней, чтобы вытащить из-за пазухи яшмовый кулон, и с огромным облегчением ушел.

Эта подчиненная несколько раз пыталась узнать, что это за кулон, но Линь Фэйсин всегда держал его при себе. Его бдительность необычайно высока, эта подчиненная не достигла успеха. Кланяюсь и прошу прощения..."

Ли Сянь неосознанно приподняла уголки губ. Она открыла парчовую шкатулку и положила отчет к остальным. Затем она взяла второй листок и прочла:

"Хозяйке: двадцать девятый год Юаньдина, первый день второго месяца. Перед всей армией Му назначил Сина командиром штурмовых войск.

Отправляясь к нему в шатер, Син часто брал с собой "Теорию пограничной службы". Их разговор удалось подслушать.

Му всегда великодушно оказывал помощь.

Почерк Сина слишком уродлив, его невозможно расшифровать.

Му подарил Сину письменные принадлежности, терпеливо проинструктировав его.

Син весьма находчив, учтив и способен тщательно анализировать и делать выводы. Он больше не тот необразованный человек, коим был в прошлом.

У Му и Сина, несмотря на разницу в положении, отношения как у отца и сына. Эта новость уже быстро распространяется. Надеюсь на скорое решение хозяйки."

… …

Ли Сянь закончила читать отчет и, как обычно, аккуратно сложила его и положила в парчовую шкатулку, в которой накопилось приличное количество шелковых лоскутов с похождениями Сина.

Ли Сянь взяла несколько чистых листов, исписала сразу три и, сложив их, отдала человеку для отправки...

Она вышла из кабинета и принялась медленно разгуливать по коридорам. В конце концов бесцельное брождение привело ее к саду на заднем дворе. Остановившись в коридоре, Ли Сянь смотрела на Линь Цяньли, который неторопливо щипал траву и помахивал хвостом.

Она мысленно перенеслась в тот день. Этот осел так же беззаботно ел траву, а Линь Фэйсин еще не покинул дворец. Широко улыбаясь, Линь Фэйсин похлопал осла по шее и сказал: "Тогда я назову его Линь Цяньли.”

В одно мгновение пролетело несколько месяцев. Когда каждые пятнадцать дней приходил отчет о Линь Фэйсине, Ли Сянь, читая его, приятно удивлялась.

Линь Фэйсин всерьез приглянулся ей, поэтому она решила тайно "взрастить" его, чтобы в один прекрасный день он мог занять место ее дяди в командовании многочисленной армией и стать острым мечом в руках наследного принца Ли Чжу. Но первоначальное время "взращивания" составляло десять лет…

Во-первых, потому что отец-император был все еще полон здоровья и сил, а Чжу-эр все еще молод. Во-вторых, Ли Сянь прекрасно знала о высоком авторитете Ли Му на северной границе. Даже если бы Линь Фэйсин захотел стать маршалом нового поколения, ему потребовалось бы по меньшей мере десять лет.

Но каждый раз, читая отчет, Ли Сянь удивлялась. Хотя она и не видела этого собственными глазами, из отчета каждой тени четко проглядывался бесспорный прогресс Линь Фэйсина.

Линь Фэйсин понемногу применял весь свой потенциал, чтобы обратить на себя внимание Ли Сянь. Для того, чтобы досконально его "узнать", Ли Сянь пристроила Юй Сянь в резиденцию Линь.

Даже совместное выстраивание стратегий в ящике с песком Линь Фэйсином и Ли Му должно было засвидетельствовано Ли Сянь...

Ей необходимо было знать истинный уровень Линь Фэйсина: насколько острым может стать этот драгоценный меч, который она преподнесет наследному принцу Ли Чжу.

Изумление за изумлением.

В стратегиях Линь Фэйсина, возможно, чего-то не хватало, но по мнению Ли Сянь, для семнадцатилетнего подростка, да и вообще человека, не получившего базового военного образования, уметь моментально придумывать контрудары было очень впечатляюще.

… …

Граница Ли · Север

Двадцать девятый год Юаньдина, двадцатый день четвертого месяца был серединой периода отдыха Линь Ваньюэ.

Этим днем стояла ясная погода, дул легкий и прохладный ветерок. Сидящая у открытого окна Линь Ваньюэ любовалась лазурно-голубым небом, по которому медленно тянулись перистые облака.

Она отложила бамбуковый свиток и, осознав, что уже прошло полдня, потянулась и решила прогуляться.

Линь Ваньюэ распахнула дверь кабинета. Хуцзы, стоявший в ожидании приказаний, тут же услужливо вышел вперед, поклонился и, опустив плечи, сказал:

— Господин, Вы закончили читать?

— Мгм. Сегодня хорошая погода, решил прогуляться.

— Тогда я пойду с Вами, господин!

— Мгм, — Линь Ваньюэ кивнула.

Она покинула резиденцию вместе с Хуцзы.

Улицы Янгуаня до сих пор были оживленными благодаря многолетнему старанию Ли Му и его армии. Несмотря на то, что город ближе всего примыкал к границе, гунны в течение многих лет не смели совать сюда нос, поэтому местные жители благоденствовали.

— Цзяоцзы*! Цзяоцзы с сахаром! Горячие дымящиеся сахарные цзяоцзы, один чжу за два! Два чжу за пять!

* 角子 (jiǎozi) — блюдо китайской кухни, из теста с начинкой из мяса (чаще всего — свиного фарша) и овощей (чаще всего — капусты), реже только из мяса

Линь Ваньюэ остановилась. Она вспомнила, что ее младший брат Фэйсин был сладкоежкой, и, достав из сумки четыре чжу, отдала их Хуцзы:

— Иди купи десять сладких цзяоцзы на всех.

— Да, господин!

Хуцзы тоже был не совсем зрел, поскольку родился в нищете, а затем стал рабом, и в детстве ему не доводилось есть таких лакомств. Услышав, что Линь Фэйсин хочет накормить ими всех в резиденции, он расплылся в улыбке до ушей. С четырьмя чжу в руках он побежал к ларьку с сахарными цзяоцзы.

Вскоре Хуцзы с сахарными цзяоцзы, завернутыми в большие листья, примчался обратно. Он широко улыбнулся и сказал:

— Господин, я купил!

Линь Ваньюэ кивнула и продолжила идти дальше, сопровождаемая Хуцзы.

Выйдя на улицу с пошивочной мастерской, Линь Ваньюэ вспомнила, что кроме одежды, выдаваемой военным лагерем, из повседневной у нее ничего не было, и зашла в мастерскую.

В пошивочной мастерской было два отдела: один с одеждой, а другой с тканями. Кроме того, здесь можно было приобрести ткань домашнего производства. Когда Линь Ваньюэ вошла, она чуть не налетела на двух женщин, которые только что продали свои ткани.

Они быстро уступили дорогу Линь Ваньюэ. Она кивнула в знак благодарности и вошла в мастерскую.

Вместо того, чтобы разойтись, они остановились у входа. Одна потянула вторую за рукав и указала на спину Линь Ваньюэ.

— Это тот, про которого ты спрашивала!

— А? Такой молодой?

— Еще бы! Не будь он так молод и не получи повышение, те люди не послали бы столько свах, чтобы выдать своих дочерей!

— Тьфу, такой молодой и подающий надежды. Я слышала от тетушки Гуй, что у него добрый нрав, и он очень хорошо обращается со своими слугами! Как так вышло, что у него этот недуг? Какая досада.

— Ясное дело, с таким недугом и к лекарям обращаться стыдно. Много кто замалчивает об этом.

Хуцзы шел следом за Линь Ваньюэ. Когда она вошла в мастерскую, он случайно остался у входа и, проследив за направлением взглядов этих женщин, притворился, что отвернулся. Он отчетливо услышал их разговор, и в один миг пламя гнева выжгло его изнутри. Он яростно выпалил:

— Вы двое! Средь бела дня! Несете подобную чушь!

Женщины взглянули на мальчика, одетого как слугу, и фыркнули:

— Ой, чей же это слуга, которому есть дело до сплетен двух старушек, а?

Хуцзы гневно сверкнул глазами:

— Я слуга из резиденции Линь! Ну что? Хотите сказать, мне не должно быть дела?

Поняв, что их разговор был услышан этим слугой, женщины виновато замолчали. Командир штурмовых войск, при этом цяньху — недостижимая, подобно небесам, персона. Естественно, они не смели связываться с ним.

Обе спрятали лица за рукавами и разошлись. Одна направилась на восток, а другая — на запад.

Хуцзы был крайне возмущен. О его хозяине говорили за спиной непостижимые вещи. Он был просто не в состоянии совладать с гневом.

Впрочем, две сплетницы уже разошлись, о них можно было не беспокоиться. Если дело примет слишком серьезный оборот, это не пойдет на пользу его хозяину. Больше он ничего не мог сделать.

Линь Ваньюэ услышала голос Хуцзы и, одолеваемая любопытством, вышла на улицу. На ее глазах в разные стороны разошлись женщины, закрыв лица руками. Выражение ее лица помрачнело. Больше всего она ненавидела злоупотреблять своей властью.

— Хуцзы!

Хуцзы повернул голову, подбежал к Линь Фэйсину и сказал:

— Господин, Вы уже выбрали что-то? Этому слуге забрать покупки?

С ледяным выражением лица Линь Ваньюэ спросила:

— Что, скажи на милость, только что произошло? Почему эти женщины разбежались, спрятав свои лица?

Увидев, что это потрясло хозяина, Хуцзы, сквасив лицо, начал озираться по сторонам.

— Быстро говори!

— Господин!

Хуцзы топнул ногой но видя, что Линь Фэйсин непреклонен, он мог только повиноваться. Сначала он огляделся, потом осторожно встал на цыпочки. Наклонившись к уху Линь Фэйсина, он прошептал:

— Господин, кто знает, какая бабка выдумала эту чушь, но эти женщины трепались о том, что у Вас...половое бессилие!

Глава 71

Глава 71. Может, для начала взять наложницу?

Когда Линь Ваньюэ дослушала объяснение Хуцзы, на ее лице отразилось смятение. После долгого молчания она похлопала его по плечу, но так ничего и не сказала о своем "недуге".

Она вытащила из сумки несколько чжу и, не посчитав, отдала Хуцзы со словами:

— Это поощрение. За верность и заботу.

Лицо Хуцзы озарилось улыбкой. Он принял монеты обеими руками и поблагодарил:

— Спасибо хозяину за поощрение, этот слуга неизменно предан только Вам, господин.

Линь Ваньюэ кивнула и вернулась в пошивочную мастерскую, где впоследствии выбрала несколько комплектов одежды и позволила Хуцзы упаковать их.

Они снова шагали по улицам, покупая по пути кое-какие мелочи и закуски, и, наконец, вернулись в резиденцию.

Первым делом Линь Ваньюэ устроилась в кабинете, чтобы продолжить чтение. Сегодняшнему инциденту она не придала особого значения. В прошлом она, возможно, и жила в постоянном беспокойстве из-за того, что ее раскроют…

Но по мере увеличения количества прочитанных книг она постепенно приходила к пониманию: вещи, о которых она ранее бесконечно тревожилась, сейчас перестали причинять неудобства.

Она привыкла жить в постоянном напряжении, держась подальше от людей, чтобы сохранить свою "тайну". Хотя сейчас ее личности уделялось больше внимания, она начала плыть по течению, овладела самообладанием и научилась стойко справляться со множеством происходящих перемен.

Линь Ваньюэ уже пришла к выводу, что, чем больше она будет отгораживаться, тем более странной будет выглядеть в глазах окружающих. Они будут держаться от нее на расстоянии, но это не значит, что она останется без пристального внимания. Открытый и стабильный образ жизни был намного проще.

Со временем Линь Ваньюэ приходила к осознанию, что неоднократные наставления Ли Сянь соответствовали здравому смыслу. Все это время она постоянно думала о тех ста восемнадцати жизнях, которые забрали гунны. Ее мышление было действительно...слишком узким.

Часто в ночной тиши она вспоминала о своем прошлом. Многие события произошли будто вчера. Сейчас Линь Ваньюэ смеялась над своей наивностью и избеганием.

Когда Ли Сянь выбирала маршрут их продвижения в столицу и рассказала ей о другом способе мышления, Линь Ваньюэ наконец-то окончательно его поняла.

Всякий раз, думая о Ли Сянь, Линь Ваньюэ чувствовала одновременно тоску и восхищение.

Она вздыхала про себя: они обе были женщинами, к тому же одного возраста. Как же так вышло, что между ними разверзлась огромная социальная пропасть..?

Линь Ваньюэ была очень признательна Ли Сянь, которая открыла ей глаза и помогла избавиться жажды мести, сформировав сегодняшнее "я".

Она понимала, что не может вступить в брак, и это рано или поздно вызовет разговоры. Не было ничего плохого в ранних сплетнях.

Но кое-кто так не думал, и этим человеком был Хуцзы, который сегодня все поведал Линь Фэйсину.

Хуцзы сделал все, как сказал Линь Фэйсин, и раздал всем в резиденции цзяоцзы, которые они купили по дороге.

Он подошел к тетушке Гуй и с перекосившимся лицом, будто его заставили это делать, сунул цзяоцзы и пончики ей в руки, презрительно фыркнув напоследок.

Тетушка Гуй была вдовой и стала служанкой, не имея права выбора, но все же подписала договор найма, а не о продаже своего тела. Кроме того, она была почтенного возраста, так как же она могла снести подобное обращение от этого сопляка? Она отложила сахарные цзяоцзы и пончики на стол, подбоченилась и заорала:

— Это что еще за выходки, Хуцзы?

Услышав, что эта "предательница" еще и дерзит, Хуцзы закипел от ярости. Он бросил оставшиеся закуски на стол, закатал рукава и, указав пальцем на нее, прогремел:

— Ты ешь в этой резиденции, пьешь в этой резиденции. Все, что ты делаешь, это готовишь три чертовых блюда в день. Денег, которые ты получаешь, тоже не мало, и все же ты осмеливаешься ходить и распускать слухи о нашем хозяине! У тебя действительно стыда нет!

Тетушка Гуй чуть не поперхнулась, услышав обвинительную тираду Хуцзы. Ее лицо сразу же покраснело, а глаза наполнились слезами:

— Скажи мне, когда я совершила такую бесстыдную вещь, Хуцзы? Когда такое было? Когда тетушка Гуй оскорбила господина?

Видя тетушку Гуй в таком состоянии, Хуцзы почувствовал неуверенность. По правде говоря, он не до конца расслышал сплетни двух женщин, лишь выхватил слова "тетушка Гуй", "трудно вылечить" и "отказываться от лекаря". На обратном пути он сложил два и два. Должно быть, в резиденции была крыса. Но бурная реакция тетушки Гуй заставила Хуцзы немного засомневаться, однако он продолжал настаивать и говорить:

— Хм, сама знаешь, какую гниль ты выплевывала!

Хуцзы развернулся, готовый было уйти, но тут его оттащила тетушка Гуй, которая тоже не на шутку разозлилась:

— Что ты несешь, щенок?! Если сейчас же не объяснишь мне, в чем дело, просто так ты от меня не отделаешься!

— Ты чего цепляешься, у тебя что ли других дел нет?

Хуцзы попытался вырваться из захвата тетушки Гуй, но она была довольно сильной, поэтому он не мог стряхнуть ее руку с себя.

От слов Хуцзы она побледнела, покраснела и снова побледнела. В конце концов, одной рукой скрутив Хуцзы, она подняла широкую ладонь и замахнулась ею на голову Хуцзы:

— Эта тетушка сейчас таких дюлей тебе, ублюдку, вставит, вовек не забудешь! Ты еще смеешь говорить, что я стыд потеряла. Да я старше всех ваших мамаш буду! Если сейчас же не объяснишься, я тебя пришибу!

Хуцзы сразу же запаниковал. Он ловко увернулся и начал вопить. В конце концов, это привлекло внимание Юй Сянь и Линь Цзыту, которые ошивались неподалеку.

Они вдвоем прибежали на шум и, увидев, что тетушка Гуй мутузит Хуцзы по голове, тотчас же растащили их. Линь Цзыту прикрикнул:

— Вы что вытворяете тут? Совсем забыли о приличиях?

Так как Линь Цзыту был дворецким, его слово имело вес. Тетушка Гуй тут же отступила, а Хуцзы юркнул за спину Юй Сянь. Он выглянул из-за ее плеча и со страхом посмотрел на тетушку Гуй.

— Хуцзы! Что, черт возьми, происходит?

Хуцзы выскочил из-за спины Юй Сянь и выложил:

— Тетушка Гуй — предательница, вот что. Она насочиняла всяких небылиц о хозяине и разболтала их за пределами резиденции!

— Вздор! Это же чертова клевета!

Тетушка Гуй начала нервничать. Сплетничать о хозяине было непростительно. Любая небрежность могла способствовать изгнанию из резиденции. Так как она была вдовой, ей едва удастся выжить после такого.

— Хватит собачиться. Что происходит? Хуцзы, объясни. У тебя есть доказательства того, что тетушка Гуй распустила сплетни?

Хуцзы на мгновение заколебался. Взглянув на Линь Цзыту, он решил сказать правду:

— Сегодня мы с хозяином пошли прогуляться. Он зашел в пошивочную мастерскую, а я остался ждать снаружи. Потом я увидел, как две женщины указывают на него и о чем-то переговариваются, и подошел послушать. Тут я услышал имя тетушки Гуй. Потом эти женщины сказали, что...что...что у нашего хозяина не встает!

Кухня сразу же погрузилась в тишину.

Тетушка Гуй залилась краской, на лице Линь Цзыту отразились смешанные эмоции. Хуцзы смущенно почесал в затылке. Юй Сянь оставалась невозмутимой, но ее бледные щеки покрыл легкий румянец.

— Кхекхе...ммм! Тетушка Гуй, то, что сказал Хуцзы...правда?

От этих слов тетушка Гуй сразу же расплакалась. Вытирая слезы, она словно начала произносить клятву:

— Господин дворецкий, я, может быть, всего лишь работница в резиденции Линь, но никогда не делала ничего, что оскорбило бы хозяина. Да я лучше мучительной смертью умру! Что касается бессилия хозяина, я...я всего лишь вдова, откуда б мне знать об этом?

Тетушка Гуй закрыла лицо руками и начала всхлипывать.

Линь Цзыту бросил взгляд на Хуцзы, который был так напуган, что у него подкосились ноги, и он опустился на колени.

Однако, прежде чем Хуцзы успел что-либо сказать, в разговор вступила Юй Сянь:

— Господин дворецкий, мне кажется, никто из них не виноват.

— А? Почему?

— Хозяин получил повышение до командира штурмовых войск, поэтому является кем-то вроде почтенного лица в Янгуане. Эти две женщины не посмеют распускать слухи о хозяине. Но непохоже, что Хуцзы и тетушка Гуй соврали. Я думаю, что с ними обоими обошлись несправедливо. С тех пор, как к нам наведалась тетушка Хэ, другие свахи тоже принялись обивать пороги резиденции, но хозяин не принял ни одну из них. Сплетни для всех этих тетушек как жизненная сила. Вероятно, из-за того, что хозяин постоянно отвергал их, они со зла и распространили слухи.

Линь Цзыту согласно кивнул:

— Резонно.

Так как Юй Сянь вернула тетушке Гуй и Хуцзы их достоинство, они бросали на нее благодарные взгляды.

Юй Сянь слабо улыбнулась и продолжила говорить:

— Господин дворецкий, у меня есть еще кое-что на уме, но я не уверена, стоит ли это озвучивать.

— Давай послушаем.

— Хозяин спас мне жизнь, поэтому Юй Сянь осмелится завести этот неосторожный разговор. Хозяин сейчас в расцвете молодости, само собой разумеется он пользуется уважением в Янгуане, и я верю, что он не остановится на этом. Именно по этой причине...если то, о чем говорил Хуцзы, случилось бы с любым простолюдином, никому бы не было до этого дела. Но для нашего хозяина абсолютно неприемлем такой слух.

Линь Цзыту кивнул:

— Мгм...ты совершенно права. Но мы всего лишь слуги и не в том положении, чтобы вмешиваться в личную жизнь хозяина. Что нам остается?

— Если уж на то пошло, предлагаю смотр невест. Наш хозяин не испытывает недостатка ни в чем, начиная с места жительства и заканчивая должностью, и его натура уже всем известна. Уйма дев Янгуаня ждут не дождутся переступить порог резиденции Линь в качестве хозяйки. Тем более, в этом году хозяину исполняется семнадцать. В моем родном городе в этом возрасте уже заводили детей. В резиденции нет хозяйки, куда это годится? Рано или поздно пойдут сплетни. Прежде чем они укоренятся, хозяину нужно взять хотя бы одну наложницу. Пройдет совсем немного времени, и молва стихнет. Наш хозяин молод, вся его энергия направлена на войну и, вероятно, он не будет возражать. Но мы слуги, наша жизнь и имущество связаны с хозяином. Если он не возьмет дело в свои руки, придется брать все в свои!

— Мгм...разумные доводы!

Глава 72

Глава 72. За весной и летом последует новая осень

Непоколебимо преданный Линь Цзыту принял предложение Юй Сянь всерьез и поставил его в приоритет.

Без ведома Линь Ваньюэ он, вооружившись восемью числами из даты ее рождения, начал искать девушек с подходящим гороскопом и составил список имен для ознакомления…

Кто бы мог подумать, что обычно хорошо обращающаяся со своей прислугой Линь Ваньюэ, увидев этот список, рассвирепеет не на шутку. Она собрала всех обитателей резиденции и строго отчитала, чтобы такого больше не повторялось.

Никто в резиденции Линь более не лез в "супружеские дела" Линь Фэйсина...

Поскольку всех без исключения свах разогнали прямо с порога, вся "индустрия свах" Янгуаня знала, что в резиденции Линь уже не попытать удачу.

Они отказывались туда соваться, и чтобы доказать, что это не из-за недостатка способностей, они объясняли свой отказ так: “Ой, вы не смотрите так на убранство и богатство этой резиденции, я бы на вашем месте не торопилась выдавать свою дочь за этого Линь Фэйсина. Он не может иметь детей, если отправите ее туда, на всю жизнь останется соломенной вдовой…”

Таким образом, свахи перестали наведываться в резиденцию Линь, и импотенция Линь Фэйсина стала широко известной "тайной" для всех жителей Янгуаня…

Днем Линь Ваньюэ как обычно зашла к Ли Му...

— Главнокомандующий, все новобранцы занесены в регистрационную книгу и заселены в лагерь, — сказала Линь Ваньюэ и обеими руками вручила Ли Му толсую книгу.

Ли Му взял регистрационную книгу и положил на стол, даже не взглянув.

— Подвинь стул и сядь.

— Слушаюсь.

Линь Ваньюэ подвинула стул и села перед Ли Му.

Ли Му изучающе взглянул на Линь Фэйсина и после долгого молчания, наконец, заговорил:

— Этот старик...недавно узнал, о чем судачат в Янгуане...Ты понимаешь, о чем я говорю?

Линь Ваньюэ кивнула и равнодушно ответила:

— Это связано с этим смиренным? Слышал.

— Мгм...Тебе должно исполниться семнадцать в этом году, если этот старик не ошибается?

— Главнокомандующий прав.

— Добрый мо́лодец в самом расцвете юности, когда пора обзаводиться семьей.

Линь Ваньюэ слабо улыбнулась. Она сложила руки и решительно ответила:

— Гунны живут припеваючи, как в это время можно обзаводиться семьей?

Ли Му разразился громким смехом. После этого он улыбнулся Линь Фэйсину и сказал:

— У такого мальца, как ты, слишком высокие амбиции. Даже этот старик дал клятву всего лишь защищать границу, а ты и в самом деле хочешь уничтожить всех гуннов?

— Да! Уничтожить гуннов и покончить с дальнейшими страданиями.

Видя, что Линь Фэйсин говорит это на полном серьезе, Ли Му взгрустнул. Он тяжело вздохнул и сказал:

— Кочевые поселения гуннов с разношерстными племенами занимают обширную территорию северных степей. Они существовали там еще до основания Ли. Прошло столько лет, немало преданных государю чиновников и искусных полководцев вложили всю свою жизнь в северную границу, но ни один из них по-настоящему не урегулировал конфликт с гуннами. Этот старик очень рад сказанному тобой, но ты должен знать вот что. Если бы каждый молодой солдат думал подобным образом, были бы преемники у нашей армии? В твоем возрасте те, кто еще не женился, так или иначе должны будут это сделать. Если ты пока не хочешь жену, то можно взять несколько наложниц. Значит, решено. Этот старик подсобит тебе.

— Главнокомандующий…

Линь Ваньюэ открыла рот, собираясь что-то сказать, но Ли Му прервал ее.

Он со всей серьезностью сказал Линь Фэйсину:

— Не делай вид, что тебя это не касается. Ты должен понимать суть одной муравьиной норы, проделанной в огромной плотине. Ты не будешь сидеть на одной должности командира штурмовых войск. Этот старик тоже был полон энтузиазма в твоем возрасте и считал, что генералу просто необходимо защищать простых граждан и командовать армией, а остальное дело второй важности. Однако, прожив часть жизни, этот старик кое-что осознал: чужая душа — потемки*. Если хочешь стать великим генералом, нельзя демонстрировать свои слабости на всеобщее обозрение. А вот этот слушок про тебя подобен муравью в плотине. Он только кажется маленьким, а на деле может вызвать прорыв плотины величиной в несолько тысяч ли. Если не пойдешь выбирать сам, это сделаю я и в ближайшее время собственноручно выберу несколько девушек, затем отправлю их в твою резиденцию.

* т.е. нельзя точно разгадать мысли, намерения, догадаться о чувствах другого человека

От серьезного тона в голосе Ли Му Линь Ваньюэ резко встала со стула. Она сложила руки, поклонилась и со всей искренностью сказала:

— Этот смиренный премного благодарен главнокомандующему за добрые намерения, но этому смиренному действительно нельзя брать наложниц!

— А? Отчего же? Если только...эти слухи правдивы?

Линь Ваньюэ подняла голову и посмотрела на Ли Му. Она начала взвешивать в голове возможные варианты, но ответила не сразу.

— Неужто этот паренек Линь Юй правду сказал? С тех пор прошло уже много времени. Если повреждение внешнее, то оно уже должно было зажить. Ты обращался к лекарю? Нельзя отказываться от лечения. Может, этому старику найти опытного лекаря, чтобы он хорошенько осмотрел тебя?

Линь Ваньюэ покрылась холодным потом. Она была чрезвычайно рада, что попросту не ушла и не подтвердила это.

Ли Му смотрел на нее. Она смотрела на Ли Му. Оба "зашли в тупик". Но в конечном итоге Линь Ваньюэ была той, кто "потерпел поражение".

Она негромко вздохнула и расслабила напряженную спину. С серьезным выражением лица она сказала:

— Главнокомандующий, этот смиренный не может взять наложниц не из-за травмы. Просто потому что...потому что сердце этого смиренного уже принадлежит другой. В этой жизни я не женюсь ни на ком, кроме нее. Этот смиренный не нуждается ни в законной жене, ни в наложницах, ни в каких-либо случайных девушках. Только она и никто другая.

Ли Му слегка опешил:

— Садись-ка, поговорим.

— Благодарю главнокомандующего.

— Хотя мужчины обычно заводят трех жен и четырех наложниц, но этот старик тебя прекрасно понимает. Кто бы мог подумать, что командир Линь такой сентиментальный, хахахаха!

Лицо Линь Ваньюэ вспыхнуло, но она тоже рассмеялась в ответ. В ее смехе слышалась горечь: время шло, траур по императрице Хуэйвэньдуань скоро подойдет к концу. День свадьбы уже не за горами, и кто знает, сможет ли она когда-нибудь встретиться с Ли Сянь снова…

— Если твое сердце занято, почему ты до сих пор не сделал ей предложение? Это кто-то из Янгуаня?

Линь Ваньюэ покачала головой:

— Не из Янгуаня. Этот смиренный...занимает низкое положение и недостоин ее.

— Не из Янгуаня? Но ты все время находишься в военном лагере...если, конечно, ты не познакомился с ней во время того пребывания в столице, когда ты привез принцессу обратно.

Линь Ваньюэ кивнула.

Ли Му понял:

— О...она из столицы?

Линь Ваньюэ снова кивнула.

— Если это молодая госпожа из столицы, то да, твое нынешнее положение несколько низкое...но ты не должен опускать руки. Ты один из самых выдающихся командиров штурмовых войск моей пограничной армии и явно не остановишься на достигнутом. Тем более, на тебе висит командование батальоном Летящих перьев и передовым батальоном. И у тебя тысяча земель, дарованных Его Величеством. Этого вполне достаточно, чтобы соответствовать госпоже из столицы. Если она из семьи высокопоставленного чиновника...это дело поправимое, хм. Если хочешь, этот старик может стать сватом для тебя!

На сердце Линь Ваньюэ потеплело, но она хорошо осознавала, что этот брак никогда не состоится...

Не говоря уже о том, что она женщина, если она скажет Ли Му про Ту Самую, он ей точно ноги переломает. Его Величество уже всем распорядился. Та Самая уже была помолвлена. Даже если отбросить ее личность, социальное положение и пол. Если о ее чувствах узнают, незапятнанная репутация Ли Сянь будет уничтожена...

— Большое спасибо главнокомандующему...Доброту главнокомандующего этот смиренный будет помнить до конца своих дней. Однако...этот смиренный все же хочет приложить собственные усилия, чтобы жениться на ней.

Линь Ваньюэ боялась, что Ли Му будет и дальше будет настаивать на ответах, поэтому пришлось лгать.

— Мм, в таком случае, можешь не беспокоиться. У этого старика есть способы подавить эти слухи.

— Благодарю главнокомандующего.

— Все, можешь идти.

— Слушаюсь!

Линь Ваньюэ вышла из шатра и подняла голову. Глядя на лазурно-голубое небо северной границы, она чувствовала печаль.

В ту ночь на лысой горе в десяти ли от военного лагеря Ли Му в ночное небо взмыл кречет и растворился во тьме...

Столица · Дворец Вэймин

Ли Сянь держала в руке отчет, на котором было написано:

"Выражение лица Сина было решительным, он четко и ясно ответил: "Сердце этого смиренного принадлежит другой. В этой жизни я не женюсь ни на ком, кроме нее. Только она и никто другая”…"

Сердце Ли Сянь вздрогнуло. В нем промелькнуло странное чувство.

Она уверилась в прочности своей хватки. Можно даже сказать, проработанной во всех деталях. С тех пор как она начала вкладывать в него силы, что бы он ни делал каждый день, Ли Сянь об этом было хорошо известно.

Вот поэтому, какой бы смышленной она ни была, сразу стало ясно, что человек, о котором говорил Линь Фэйсин, — это она сама.

Фэйсин, чье сердце уже было занято, никогда не женится ни на ком, кроме нее. В этой жизни — только она...

Ли Сянь еще раз перечитала отрывок, и перед глазами возникло его серьезное выражение лица. В ее сердце словно вонзили иглу.

Ли Сянь сжала шелковую бумагу и долгое время не могла найти слов. Старшая принцесса, придумывающая хитроумные стратегии, впервые в жизни была в растерянности и не знала, что делать.

Ли Сянь посмотрела на подставку для кистей, и было непонятно, размышляла она о чем-то или абстрагировалась. Но это странное чувство лишь усиливалось.

За весной и летом последовала осень. В мгновение ока снова наступил период сбора урожая.

В этом году ветер был мягок и дожди благоприятны, что гарантировало обильный урожай для всей страны Ли.

Все были вполне довольны, а императорский двор загребал неплохой доход от налогов.

В течение года крестьяне усердно хлопотали и теперь, наконец, могли насладиться урожаем.

Для тех, у кого были жалованные земли, тоже наступил годовой период сбора налогов.

Единственным исключением была северная граница...Не успела армия оправиться от прошлогодней битвы во время осенней жатвы, как приближался новый виток сражений.

Батальон Летящих перьев завербовал новых солдат. Хоть Линь Ваньюэ была повышена до командира штурмовых войск, Ли Му все же оставил батальон Летящих перьев под ее командованием.

Во время осенней жатвы происходили масштабные сражения. Линь Ваньюэ предстояло обучить новобранцев батальона Летящих перьев и разработать новую тактику боя в передовых отрядах. В течение этого периода она была завалена обязанностями и не возвращалась в резиденцию Линь больше месяца…

Глава 73

Глава 73. Играет рожок, слышу звуки округи, от воя и ветра продрог

(отрывок из мелодии "Гордый рыбак" Фань Чжунъяня, перевод строчки принадлежит Алене Алексеевой: https://poezia.ru/works/132175)

Линь Ваньюэ вернулась в лагерь Летящих перьев. Как только солдаты увидели своего командира, тут же побросали дела, чтобы отдать ему поклоны. За последние полгода авторитет Линь Фэйсина в батальоне Летящих перьев заметно возрос.

На учебном плацу Мэн Нида во все горло зачитывал новобранцам наставления о значимости осенней битвы.

Поскольку батальон Летящих перьев не посылали на передовую, потери всегда были незначительны. Небольшого количества новых солдат вполне хватало для их компенсации, а одного Мэн Ниды в качестве наставника было достаточно.

Когда Мэн Нида увидел Линь Фэйсина, он отдал распоряжения и подошел к нему:

— Командир батальона, Вы вернулись!

— Мгм. Как идет подготовка новых солдат?

— Вот приняли партию в сто тридцать человек. Есть как опытные, так и неумелые. Около дюжины не могут даже натянуть лук, поэтому я перевел их в пехотный батальон, а из пехотного выбрал подходящих на их замену.

Линь Ваньюэ кивнула. Они уже долгое время проработали вместе, и за Мэн Ниду можно было не беспокоиться.

Мэн Нида снова заговорил:

— Ах да, какой-то чересчур радостный Линь Юй только что искал Вас. Я сказал ему, что Вы у главнокомандующего, и он ответил, что подождет, и оставил человека, который должен будет оповестить ему о Вашем возвращении. У него походу что-то важное. Может, мне сейчас послать сообщить ему?

— Мм, понятно. Можно никого не посылать, я сам схожу к нему. Как там Саньбао?

— Саньбао собрал небольшой отряд для стрельбы по мишеням за пределами лагеря. Примерно через час-два должен вернуться.

— Понял. Можешь возвращаться к делам.

— Слушаюсь! — сказал Мэн Нида, поклонился Линь Фэйсину и ушел, чтобы продолжить читать наставления.

Линь Ваньюэ обошла с проверкой лагерь батальона, затем покинула его и направилась в лагерь передовых войск, находящихся под командованием Линь Юя.

Костяком штурмовых войск была кавалерия. Для Линь Ваньюэ и Линь Юя, которые были не особо опытны в верховой езде, но были повышены до командиров штурмовых войск, сделали поблажку.

К счастью, с тех пор, как у них появились подходящие условия, Линь Ваньюэ и Линь Юй старательно наверстывали отсутствие навыков. К настоящему моменту они уже неплохо ездили на лошадях.

Когда Линь Ваньюэ зашла на территорию полигона, Линь Юй с копьем чжанба* в руках наматывал круги на крупной лошади. Одной рукой сжимая поводья, а другой копье, он атаковал столб, стоявший посреди полигона.

* копье длиной более чжана (более 3-х метров), снабженное змеевидным наконечником с раздвоенным острием

Линь Ваньюэ, наблюдая за движениями Линь Юя, удовлетворенно кивнула: он словно повзрослел после женитьбы, и его умения явно улучшились. Линь Ваньюэ почувствовала умиротворение.

По мере взросления разница между мужским и женским телами становится отчетливее. Даже если Линь Ваньюэ была уверена, что достаточно натренирована, чтобы компенсировать это различие, она заметила, что ее движения все еще не были такими же мощными, как у Линь Юя. Копье в его руке, словно неукротимый тигр с яростным ветром пронзало воздух и всем наконечником вонзалось в столб. Конечно, Линь Ванью тоже так могла, но сделать это было не так просто.

В верховой езде движения Линь Ваньюэ были в основном уклончивыми, что являлось преимуществом в одиночном бою. Вдобавок к этому, у нее были отличные навыки стрельбы из лука. Из обычного она могла стрелять любой рукой. Можно сказать, Линь Ваньюэ и Линь Юй были сильны каждый в своих областях.

Линь Юй закончил свой забег, не пропустив ни одну цель. Солдаты, наблюдавшие за этой сценой, громко зааплодировали.

Стражник Линь Юя уже заметил Линь Фэйсина и подбежал к Линь Юю, который остановил лошадь.

— Ланцзян*! Ланцзян Линь Фэйсин прибыл.

Линь Юй, увидев далеко стоящего Линь Фэйсина, ослепительно улыбнулся, пришпорил лошадь и поскакал к нему.

* ланцзян — 郎将 (lángjiàng) — при династиях Суй и Тан военная должность, соответствующая первому высшему классу 5-го ранга

На расстоянии пяти шагов от Линь Фэйсина он натянул поводья и спрыгнул с лошади. С улыбкой во все лицо он сказал:

— Гэ, ты пришел!

Линь Ваньюэ заразилась его радостью и помимо своей воли тоже расплылась в улыбке.

— Какие-то приятные вести?

— Хехе! — Линь Юй усмехнулся, взъерошил волосы и потянул Линь Фэйсина за собой, — Гэ, пойдем!

Линь Ваньюэ проследовала за Линь Юем в его шатер. Он любезно подвинул ей стул и налил воды. На его лице вдруг промелькнуло что-то вроде смущения. Какое-то время помедлив, он наконец сказал:

— Гэ...мне тут недавно А-Вань сказала, что она...беременна.

Линь Ваньюэ обомлела, затем воодушевленно сказала:

— Это замечательно!

— Да, гэ, я собираюсь стать отцом!

Линь Ваньюэ, которая в этот момент была от всей души рада за Линь Юя, похлопала его по плечу.

— Гэ, ты, главное, не беспокойся. После того, как у нас с А-Вань родится второй ребенок, первого мы отдадим тебе, как мы с тобой и договаривались.

Линь Ваньюэ покачала головой:

— Ухаживай за А-Вань как следует, об этом еще рано говорить. Тебе нужно узнать, что сама она думает по данному поводу, это ведь ей проходить через все тяготы беременности.

Неожиданно Линь Юй со всей серьезностью ответил:

— Я уже давно обсудил это с А-Вань, и она не возражает. Гэ, я жив сейчас благодаря тебе. Ты давай тоже поторапливайся и женись. Если у вас с женой будет ребенок, мы сосватаем наших детей. Я сдержу наше братское обещание и не нарушу своего слова.

Сердце Линь Ваньюэ дрогнуло от такого серьезного настроя Линь Юя, и в конце концов она не могла не согласиться.

Когда Линь Фэйсин кивнул, на лице Линь Юя не осталось и тени серьезности. К нему снова вернулось то счастливое и выжидательное выражение лица.

— Гэ, как ты думаешь, этот ребенок будет мальчиком или девочкой?

Линь Ваньюэ улыбнулась и спросила в ответ:

— А ты как хочешь? Чтобы был мальчик или девочка?

— На самом деле, мы надеемся, что у нас будет дочь.

— Почему?

Линь Ваньюэ слегка удивилась. Юй Вань — понятное дело, но Линь Юй был частью поколения, обязательно имеющего наследников мужского пола, так почему он надеялся на дочь?

— Ну, сам понимаешь, мы оба служим в армии. Если будет дочь, можно сильно не волноваться. Мы просто будем смотреть, как она растет, а потом приложим все усилия, чтобы найти ей хорошую партию, и она будет спокойно жить своей жизнью. Этого будет достаточно. Но если будет мальчик, то спустя четырнадцать лет он выйдет на поле битвы. Я сам через это прошел, и многое пришлось преодолеть, чтобы получить высокое звание. Но я и далее буду усердно трудиться. Когда-нибудь я наберу военные заслуги, и моему сыну не придется идти на поле боя. Вот почему я хочу, чтобы сын родился потом, и у меня было еще немного времени.

Линь Ваньюэ слушала Линь Юя, и ее сердце наполнялось легкой горечью и печалью. Это было одним из самых сокровенных желаний семей потомственных военных.

Огромная и могучая потомственная армия Ли была создана из их плоти и крови. Поколение за поколением они защищали простых граждан. Наступит ли конец этим сражениям? Смогут ли они когда-нибудт насладиться спокойствием и миром?

После трех лет, проведенных в военном лагере, где-то внутри Линь Ваньюэ начала зарождаться крохотная мечта о мире.

Столица

Каждый год в сезон сбора урожая Ли Чжао устраивал охоту. Во-первых, это была традиция, передаваемая из поколения в поколение, чтобы потомки семьи Ли помнили, как обрели власть верхом на лошади.

Во-вторых, это была отличная возможность для многих принцев, высокопоставленных особ и сыновей знати продемонстрировать свои способности. Императорский двор при этом мог выявить одаренных участников и в дальнейшем уделить особое внимание их развитию, чтобы те впредь взяли на себя большую ответственность.

Однако двадцать восьмой год Юаньдина был неспокойным. Императрица Хуэйвэньдуань и почтенная наложница скончались одна за другой, и Ли Чжао не оставалось ничего другого, как сделать перерыв на один год.

За двадцать девятый год пока не произошло ничего особенного. Это был год обильного урожая и всеобщего благоденствия. В императорском указе Ли Чжао назначил дату. Полный гражданскими и военными чиновниками двор начал готовиться к осенней охоте.

Когда настал день поездки, из столицы выехала пышная процессия в несколько сотен человек.

Ли Чжао поручил двум старым придворным чиновникам остаться в столице и заниматься государственными делами во время его отсутствия. В столице не осталось ни одного принца — все были в охотничьих угодьях. Даже для совершеннолетних принцев по указу Ли Чжао явка была обязательна. Там они должны были ожидать остальных.

Двум принцессам, Ли Сянь и Ли Янь, также было позволено их сопровождать. Из наложниц присутствовала только наложница Дэ.

После загадочной смерти почтенной наложницы накануне церемонии ее восшествия на престол Ли Чжао больше не упоминал об этом. Хотя было несколько придворных чиновников, которые поднимали эту тему, Ли Чжао удавалось "заткнуть" их.

Всем, за исключением Ли Чжао, наложницы Дэ, принцесс Ли Сянь и Ли Янь, было приказано ехать верхом на лошадях.

В этом году Ли Чжу исполнилось всего девять лет. С самого детства его здоровье было слабым, и после дороги длиною в полдня у него болело все тело. Когда процессия остановилась передохнуть, он подошел к карете Ли Сянь.

— Приветствую Ваше Высочество наследного принца, — поклонилась дворцовая служанка, стоявшая у кареты.

Ли Чжу махнул рукой и прыгнул в карету. Конечно же, внутри сидел Ли Чжун. Вдвоем с Ли Сянь они, склонившись друг к другу, читали какой-то свиток. Ли Чжу заметил слащавый взгляд Ли Чжуна.

— Чжу-эр! — позвала Ли Сянь с умиротворением на лице.

Она отложила свиток и похлопала по месту рядом с собой, приглашая Ли Чжу сесть.

— Ваше Высочество наследный принц!

Ли Чжун быстро отвел взгляд, чтобы поприветствовать Ли Чжу.

Однако Ли Чжу не ответил на приветственный жест Ли Чжуна и продолжал стоять в проеме, заложив руки за спину и приняв серьезный вид наследного принца. Глядя на Ли Чжуна, он вскинул подбородок и надменно фыркнул.

Улыбка Ли Чжуна на мгновение застыла. Это было уже не в первый раз. С тех пор как была назначена церемония, Его Высочество наследный принц не проявлял к своему будущему шурину ни малейшего уважения и неоднократно ставил его в неловкое положение перед старшей принцессой.

Когда Ли Сянь посмотрела на своего младшего брата, в ее бездонном взгляде мелькнула беспомощность. Ей оставалось лишь повернуться к Ли Чжуну и сказать:

— Шицзы, я бы хотела обмолвиться парой слов с наследным принцем. Не мог бы шицзы оказать милость?

Ли Чжун словно засветился. Он посмотрел на нее с нежностью в глазах и мягко ответил:

— Чжун смиренно выполнит то, чего желает принцесса.

Затем он поднялся с мягкого сиденья кареты, отряхнул рукава, вежливо поклонился Ли Чжу и вышел из кареты.

Как только стих звук шагов Ли Чжуна, Ли Сянь снова похлопала по месту рядом с собой.

— Чжу-эр все еще не хочет сесть?

Ли Чжу наконец-то снял маску надменности. Он послушно подошел к Ли Сянь, забрался на подушки и сказал избалованным тоном:

— Отец-император издал указ, обязывающий всех мужчин ехать в охотничьи угодья на лошадях. А этот проныра прячется в карете цзецзе. Чжу-эр потом все расскажет отцу-императору.

Глава 74

Глава 74. Ах, эти мирные времена

На слова Ли Чжу Ли Сянь лишь уклончиво улыбнулась. Она достала шелковый платочек, чтобы вытереть капельки пота со лба Ли Чжу.

Для Ли Чжу, потерявшего мать и только-только достигшего девяти лет, ласковые действия старшей сестры были несравнимы ни с чем. Он прищурил глаза и слегка приподнял голову, наслаждаясь заботой.

Убрав платок, Ли Сянь вытащила изысканную коробку с едой и открыла ее. Внутри оказалось блюдечко с печеньем из искусной нефритовой росы, а также пирожное из фасолевой муки*.

* 绿豆糕 (lǜdòugāo) — одно из четырёх знаменитых пекинских пирожных, каждое из которых принято есть в определённое время года

— Чжу-эр, должно быть, проголодался после долгой поездки? Съешь немного, — мягко сказала Ли Сянь.

Она перевернула чашки на столе и налила в одну воды для Ли Чжу.

— Спасибо, цзецзе.

Глаза Ли Чжу загорелись. Он выпрямился на мягком сиденье и отправил в рот одно печенье, уже забыв о том, что хотел наябедничать Ли Чжао.

Ли Сянь с улыбкой в глазах наблюдала, как брат поглощает печенье и пирожное.

Ли Чжу сточил три сладости и выпил воду. Налив ему еще одну чашку, Ли Сянь как бы невзначай спросила:

— Чжу-эр, чему тебя учит новый наставник?

— Мм...помимо обучения Чжу-эра чтению и письму, он учит Чжу-эра пути императора.

— Вот как? И что такое путь императора в понимании Чжу-эра?

— Наставник сказал, что народ — это основа государства, краеугольный камень династии. Необходимо управлять Поднебесной с гуманностью и справедливостью. Мир и спокойствие народа ведет к процветанию государства, а состоятельность народа обуславливает мощь государства.

Ли Сянь кивнула, и Ли Чжу продолжил:

— Еще наставник сказал, что в смутные времена следует применять суровые законы. Правитель не должен быть чересчур милосердным, чтобы не быть обманутым низшими чиновниками.

— О? Тогда что же Чжу-эр понял из наставлений?

— Чжу-эр считает, что для становления на путь императора нужно научиться умело совмещать твердость и мягкость по отношению к людям. Это залог становления хорошим императором.

Ли Сянь была довольна ответами Ли Чжу. Она легонько похлопала его по хрупким плечам и сказала:

— Чжу-эр все верно сказал, но знает ли он, что это только часть пути императора? Простой народ, безусловно, важен, но множество учреждений императорского двора тоже нуждаются в большом количестве талантливых людей.

Ли Чжу закатил глаза и брыкнул не достающими до пола ногами. Надув губы, он тихо сказал:

— Чжу-эр знает, что хочет сказать цзецзе, но Чжу-эру не нравится…

Прежде чем Ли Чжу успел договорить, Ли Сянь приложила палец к его губам, чтобы прервать дальнейший поток слов. Тот сразу же все понял и замолчал.