Женщина-генерал и старшая принцесса

Не успел Ли Чжао закончить фразу, как его глаза закатились, и он, не в силах справиться с потрясением, потерял сознание.

— Ваше Величество! Кто-нибудь, вызовите императорского лекаря..!

Ли Чжао взошел на трон в двадцать два года, и сейчас ему уже было пятьдесят три. Хотя Ли Чуань не пользовался особой благосклонностью, он все же был его родным сыном. Для пожилого человека, достигшего пятидесяти лет, получить весть о смерти собственного ребенка было жестоким ударом, пусть он и хладнокровный император.

В конце концов, Ли Чжао был стар. Он оставался без сознания в течение суток. Лекарь бережно ухаживал за ним. К счастью, императору ничего серьезного не грозило: он был просто перегружен работой и подавлен болью потери сына.

На следующий день после полудня Ли Чжао очнулся.

Измотанная императрица Дэ сразу же воспряла. Она опустилась на колени у постели Ли Чжао:

— Ваше Величество, Вы проснулись?

Ли Чжао взглянул на императрицу Дэ и прохрипел:

— Воды…

Дворцовая служанка подала стакан воды. Императрица Дэ напоила Ли Чжао водой и позвала императорских лекарей. Четыре лекаря быстро поставили ему диагноз, затем один из них сказал:

— Госпожа императрица, здоровью Его Величества уже ничего не угрожает. Все, что нужно Его Величеству сейчас, — покой и отдых. Позже мы выпишем согревающий и питательный рецепт.

— Можете идти.

Как только лекари поклонились и ушли, Ли Чжао похлопал по месту рядом с собой. Императрица Дэ присела на край кровати. Она посмотрела на седеющего мужчину, с которым прожила больше двадцати лет.

— Помоги мне сесть.

— Слушаюсь.

Ли Чжао оперся на спинку императорского ложа. Цвет его лица был пепельным. Императрица Дэ тихо сидела рядом с ним, не произнося ни слова.

— Ублюдок! Скот! Этот непочтительный сын! — Ли Чжао внезапно вышел из себя, хлопнув по кровати.

— Ваше Величество, поберегите здоровье!

Ли Чжао прислушался к ее совету и попытался взять себя в руки. Он тяжело дышал, грудь его заметно вздымалась и опускалась.

Через некоторое время он спросил:

— Где наследный принц?

— Ваше Величество, после того, как Вы вчера упали в обморок, наследный принц, старшая принцесса и вторая принцесса провели ночь у Вашей кровати. Сегодня утром я отпустила их отдохнуть.

— Мгм... позови ко мне наследного принца.

— Слушаюсь.

… …

Ли Чжу расправил свои одеяния и опустился на колени перед кроватью Ли Чжао:

— Этот сын приветствует отца-императора отца.

— Можешь встать.

— Благодарю отца-императора.

— Следующие несколько дней мне требуется отдых, чтобы восстановить силы. Перебирайся в восточный дворец.

— Слушаюсь.

Ли Чжао повернул голову и посмотрел на своего единственного законного сына. Увидев черты Ли Цинчэн на лице Ли Чжу, он на мгновение впал в оцепенение. Уже несколько лет, как ее не стало.

Ли Чжу выпрямился и стал спокойно ждать, пока отец-император молча разглядывал него.

— Слушай мой указ. Пока я выздоравливаю, наследный принц будет исполнять обязанности императора и руководствоваться помощью левого и правого советника.

Дослушав приказ Ли Чжао, Ли Чжу поспешно опустился на колени. Он испытывал смешанные чувства: он с предвкушением ждал этого дня, но, подумав о том, что этот день настал из-за недомогания отца-императора, он не мог не переживать.

— Этот сын принимает указ!

— Можешь идти. Ситуация во дворе очень напряженная, тебе не обязательно постоянно бегать ко мне. Почаще прислушивайся к мнению советников.

— Этот сын все понял.

— Прикажи привести свою старшую сестру... и ее фуму во дворец.

— Слушаюсь.

Всю ночь Ли Сянь сидела в императорском дворце. Как только она вернулась в поместье, ей пришел приказ отправиться во дворец вместе с фумой. Ли Сянь не стала медлить. Вместе с Линь Фэйсином она снова села в экипаж и направилась во дворец.

… …

Шуньси доложил:

— Ваше Величество, госпожа императрица. Ее Высочество старшая принцесса и фума Линь Фэйсин ожидают снаружи.

— Позови их сюда.

— Слушаюсь.

Ли Чжао обратился к императрице Дэ:

— Возвращайся и отдохни хорошенько.

— Эта наложница прощается с императором.

Ли Сянь и Линь Фэйсин вошли в комнату. Ли Сянь тут же подошла к постели Ли Чжао. Не успел он вымолвить и слово, как из ее глаз ручьем полились слезы.

Увидев свою любимую дочь в таком состоянии, Ли Чжао ласково улыбнулся. Он похлопал по пустому месту рядом с собой, жестом приглашая сесть.

Ли Сянь села. Слезы крупными каплями катились по ее щекам, когда она смотрела на Ли Чжао.

Сердце Ли Чжао наполнило тепло. Он любил Ли Сянь не только потому, что она была его законной дочерью, и не только потому, что она была чистым воплощением Ли Цинчэн. Ли Сянь трепетно относилась к целостности императорской семьи. Она вызывала у Ли Чжао родственные чувства, присущие одним лишь простолюдинам, и заставляла его испытать отцовское счастье.

Глава 136

Глава 136. Пришла пора решительных действий

Линь Ваньюэ никогда не видела Ли Сянь такой. При виде этих слез ее сердце смягчилось.

По представлению Линь Ваньюэ, Ли Сянь всегда была исполнена достоинства, сдержана, мудра и дальновидена. Нынешняя Ли Сянь больше соответствовала ее первому впечатлению.

Глядя на теплые родственные отношения между отцом и дочерью, Линь Ваньюэ невольно почувствовала грусть: вероятно, ей не посчастливится наслаждаться радостями семейной жизни до конца своих дней.

— Ну, полно, отец-император в порядке, — Ли Чжао похлопал Ли Сянь по руке, и та начала успокаиваться и перестала плакать.

С лица Ли Чжао медленно сползла улыбка. Его морщины, казалось, углубились за одну ночь.

— Ты уже узнала о том, что случилось с твоим братом, принцем Юном, не так ли?

— Эта дочь знает. Отец-император, пожалуйста, позаботьтесь о своем здоровье. Брат Юн отдал свою жизнь за страну, эта дочь тоже очень скорбит.

— Ай... этот непослушный сын. Я ему специально сказал, чтобы он не выезжал необдуманно из города, и вот ему обязательно надо было идти напропалую ради заслуг!

— Отец-император, ситуация на северной границе очень сложная. Возможно, у брата Юна были свои соображения. Подумайте лучше о своем здоровье.

— Ай... — Ли Чжао снова тяжело вздохнул, а затем спросил: — Отец-император позвал тебя сюда, чтобы услышать твое мнение. Как следует распорядиться похоронами твоего брата Юна?

Линь Ваньюэ навострила слух. После того, как Ли Сянь поделилась с ней некоторыми знаниями, в ней произошли изменения. Раньше она чувствовала себя подавленной, потому что не могла понять, о чем говорили эти двое, но теперь ей был ясен скрытый смысл слов Ли Чжао.

Принц Юн являлася членом императорской семьи, но в то же время был генералом, потерпевшим неудачу.

Согласно обычаям погребения членов императорской семьи, Его Величество должен был послать кого-то равного по статусу принца Юна, чтобы перевезти останки с северной границы. Но это означало бы, что принц Юн не был виноват.

Что касается генералов, потерпевших поражение, то имеющих низкие воинские звания предавали земле, а генералов с более высокими званиями перевозили в столицу в гробу, который несли местные солдаты. Гроб отдавали родственникам для дальнейшего захоронения. Тогда это показало бы, что принц Юн был виноват.

Организация его похорон повлияет на то, как будут относиться к его потомкам, и как его будут оценивать в исторических книгах.

Линь Ваньюэ стояла неподвижно и внимательно слушала, потупив взгляд. Ли Сянь ответила:

— Брат Юн без страха встретил опасность и упорно сражался с гуннами, отдав свою жизнь за страну. Эта дочь готова лично сопровождать покойного брата в столицу.

Ли Чжао молчал.

— Отец-император, — продолжала Ли Сянь, — время утекает, как вода. Пожалуйста, подумайте о Хэн-эре. Ему всего три года. Без отца ему нужно будет на кого-то положиться, пока он растет.

— Ну, в таком случае... сделаем, как сказала Сянь-эр. Однако северную границу сотрясает ужасающая война. Отец-император тревожится за тебя. Я подберу кого-нибудь другого.

— Отец-император, сейчас при дворе только три члена императорской семьи: Чжу-эр, Янь-эр и я. Земли Ци, Чу и Сян далеко от северной границы. Отцу-императору нужен отдых, а Чжу-эр должен оставаться в столице. Янь-эр слишком молода, она никогда еще не ездила в такую даль, а эта дочь была на северной границе несколько раз. Вопрос времени чрезвычайно важен. Позвольте этой дочери разделить тяготы отца-императора.

Ли Чжао вздохнул от тяжелых переживаний и сказал:

— Мое дитя видит цельную картину. Жаль только... — Ли Чжао посмотрел на Линь Фэйсина и замолчал.

Ли Сянь слегка улыбнулась:

— Чжу-эр, может быть, и молод, но он постиг великое учение отца-императора. Вам не о чем беспокоиться.

— Мм, — Ли Чжао кивнул. — Ты, должно быть, устала. Ступай в боковой зал и отдохни немного. Я поговорю с фумой наедине.

— Слушаюсь.

Ли Сянь поднялась со своего места и направилась к выходу. В тот момент, когда она проходила мимо Линь Фэйсина, их взгляды на мгновение встретились. Больше слов не требовалось.

— Фума, ты ведь знаешь о том, что произошло на северной границе?

Линь Ваньюэ, опустив глаза, ответила:

— Этот сын ничего не знает.

Ли Чжао улыбнулся. Он подозвал Шуньси и приказал передать красный бамбуковый свиток Линь Фэйсину.

Линь Ваньюэ быстро пробежалась глазами по отчету. Кто бы мог подумать, что принц Юн встретит погибель от руки Тутурбы.

— Скажи мне, как ты смотришь на события на северной границе?

Линь Ваньюэ на короткое время задумалась и ответила:

— Этот сын считает, что объединение гуннов и их вторжение на границу произошло непреднамеренно. Но это было неизбежно.

— Мгм, продолжай.

— Этот сын вырос на границе и в течение пяти лет сражался с гуннами более сотни раз. Гунны привыкли к суровым зимам. Очень долго почва остается промерзшей, и только несколько месяцев в году их территории изобилуют плодородными пастбищами. Большинство племен не могут себя обеспечить в оставшиеся месяцы, поэтому они выживают за счет грабежей. Обычно они отнимают ресурсы у других племен и простолюдинов на границе Ли. До этого на страже границы стоял великий генерал, и его славное имя далеко распространилось. Гуннские племена знали, что нужно остерегаться. Но великого генерала не стало, и гуннам выпала благоприятная возможность. Несмотря на отсутствие конкретной статистики, за эти годы гуннов разбивали чаще, чем терпели от них поражение. Этим и объясняется объединение сил и нападение.

— Мгм... Будь у тебя печать главнокомандующего, что бы ты сделал в этой ситуации?

— Этот сын прежде не думал об этом.

Ли Чжао погладил свою бороду:

— Так подумай сейчас.

— Слушаюсь. Будучи главнокомандующим, этот сын пойдет в бой.

Ли Чжао нахмурил брови. Он был несколько разочарован: неужели этот Линь Фэйсин все еще слишком молод?

Не получив ответа Ли Чжао, Линь Ваньюэ поклонилась:

— Прошу отца-императора дослушать этого сына.

— Говори.

— Этот сын думает, что основной причиной объединения пяти племен является вековая вражда и нужда в выживании, но непосредственная причина — смерть великого генерала. Это дало гуннам повод, и они смело заключили союз. Они так безрассудны и необузданны, потому что ошибочно полагают, что на нашей северной границе слабое командование. Однако, даже если они и заключили союз, в племенах нет сплоченности. Каждый из пяти ханов действует по собственной воле, у них нет единого командования. Хотя у этих пяти крупных племен в наличии сильные войска и припасы, их поселения размещены в глубинах степей. При принятии командования этот сын послал бы отряд легкой кавалерии в обход врага, прямо во внутренние территории, чтобы оборвать транспортировку провизии, а затем подождать некоторое время. При критической нехватке запасов гунны определенно пойдут на отчаянный шаг и нападут на Янгуань. К тому времени их силы будут на исходе. Именно тогда наша армия создала бы превосходство в силах и нанесла бы сильный удар по гуннам. Мы могли бы положиться на преимущество местности и ослабили бы гуннов, время от времени защищаясь и нападая. Вплоть до того, пока не наступит суровая зима.

— Мм... — Ли Чжао кивнул и добавил еще один вопрос: — Я уже приказал простолюдинам на границе покинуть свои дома и эвакуироваться на сто ли. Почему бы тебе тогда просто не держать оборону?

Линь Ваньюэ приоткрыла рот. По ее лицу пробежала тень замешательства.

Это не скрылось от глаз Ли Чжао:

— Можешь говорить.

— Слушаюсь. Этот сын думает, что эту битву надо вести не только обороняясь. Даже если победа дастся непросто, ответное нападение необходимо. Во-первых, предыдущий главнокомандующий потерпел поражение. Энтузиазм гуннов бьет через край. У солдат нашей армии упадок боевого духа, и активные боевые действия могут поднять его. Во-вторых, эта битва должна дать понять гуннам, что наша страна имеет достаточно сил, чтобы сокрушить их так называемую союзную армию. Если бы не было активных боевых действий с нашей стороны, если бы мы вместо этого бездельничали до зимы, это захоронило бы скрытую опасность. Даже если климат вынудит гуннов отступить, они все равно вернутся в следующем году. Однако, если мы нанесем сильный удар вместо того, чтобы только защищаться, это заставит их пересмотреть свое решение при последующем объединении сил для вторжения. Поскольку каждое из пяти крупных племен действует по-своему, их сотрудничество недолговечно. Но внутренняя борьба за власть постоянна. Никто не захочет рисковать и принимать участие в войне с низким шансом на победу. Гунны граничат с Ли, и разобраться с ними раз и навсегда невозможно…

Юаньдин тридцать первый год · двадцатый день десятого месяца

В "Годовом отчете страны Ли" было записано: "Император издал указ о повышении фумы старшей принцессы с четвертого ранга дворцового командира до третьего ранга генерала легкой кавалерии. Отныне он командует северо-западной армией и имеет печать главнокомандующего северной границы".

Для человека, рожденного простолюдином, Линь Фэйсин достиг самого высокого военного звания для своего возраста и стал самым молодым маршалом в истории страны Ли.

А поскольку он уже командовал солдатами на северной границе и руководил строительством нового Янгуаня, ему дали историческое прозвище: " Летящий генерал Янгуаня"!

Из Тяньду выступил огромный вооруженный отряд. В карете, запряженной четырьмя лошадьми, находилась старшая принцесса Ли Сянь. Линь Фэйсин восседал на благородном скакуне Лунжане, держась левой стороны кареты. Процессия направлялась к северной границе.

Ли Чжао все же не отверг мысль о том, что Линь Фэйсин слишком молод. Хотя он отдал приказ в критический момент, в конечном счете он никак не мог успокоиться.

В день отъезда Линь Фэйсина был оглашен еще один указ: "Принц Ци, Ли Чжэнь, должен немедленно привести двадцать тысяч хорошо обученных солдат к северной границе, дабы оказать Линь Фэйсину помощь в войне против пяти племен".

Принц Юн погиб в бою, а наследник престола исполняет обязанности главы государства. Линь Фэйсин назначен главнокомандующим, и от принца Ци ожидалось содействие. Медленно раздвигается занавес для новой сцены.

Процессия добралась до северной границы за неделю.

В случае смерти главнокомандующего вся армия должна быть наказана. Но учитывая специфичность ситуации, наследный принц и придворные чиновники направили письмо с просьбой о снисхождении к армии северной границы. Ли Чжао составил указ и поручил Ли Сянь огласить его всему военному лагерю.

— Волею Неба и по повелению императора, оглашаю: согласно закону, при поражении главнокомандующего вся армия должна быть наказана. Но учитывая то, что сыновья северной границы с мужеством сражались на протяжении многих лет, наследным принцем и придворными чиновниками было написано письмо с просьбой о снисхождении по отношению к солдатам. На основании сего, приговор будет смягчен. Лица, имеющие воинское звание выше лейтенантов, наказываются трехмесячным задержанием жалованья. Всей армии будут зачтены боевые заслуги только после проведения трех сражений. Командир Гао Дэи, являющийся ветераном, пренебрег своими обязанностями и сбежал перед началом сражения. Он должен быть немедленно доставлен к воротам военного лагеря для обезглавливания. Три поколения военного клана Гао будут разжалованы. Быть посему.

Стоящая на высокой платформе, Ли Сянь зачитала императорский указ. Как только она закончила, императорская дисциплинарная стража задержала Гао Дэи. Как бы сильно он ни умолял их о пощаде, они сохраняли полное хладнокровие. В метре от ворот военного лагеря брызнула кровь. Гао Дэи был обезглавлен.

Ли Сянь и Линь Фэйсин разошлись по своим делам. Ли Сянь занималась похоронными делами принца Юна, а Линь Фэйсин приводил в порядок военные дела.

Линь Ваньюэ не стала отдавать должности подручных командиров Чжан Саньбао и Мэн Ниде.

На одну из этих должностей она назначила генерала, который все время сопровождал Ли Му и имел много ратных подвигов: Ань Чэнъюя.

На должность второго командира Линь Ваньюэ посадила Бай Жуйду.

Она сократила целую половину командиров передовых войск и на эти места выбрала хороших молодых солдат с чистым прошлым, которые прошли проверку. Хоу Е, который был лишен руки, был восстановлен в должности, а Ван Дали понизили до конюха.

Из лейтенантов среднего звена Линь Ваньюэ не тронула никого. Что касается командиров батальонов низших должностей, то Линь Ваньюэ подняла записи из аттестационного отдела, выбрала тех, кто продемонстрировал выдающиеся результаты, и расставила их на должности подручных командира батальона. Проницательный человек понял бы, что их поместили туда только для тренировки и получения опыта. Так или иначе, они продвинутся по службе.

Несмотря на военный чин третьего ранга, с печатью главнокомандующего северной границы у Линь Ваньюэ было больше власти, чем у многих чиновников первого ранга!

На северной границе она могла напрямую определять на должности тех, кто имел ранг ниже четвертого. Для назначений более высшего ранга требовалось запросить разрешения, и тогда назначение официально вступало в силу только с утверждения двора.

Бай Жуйда стал дворцовым командиром четвертого ранга, а его место правого генерала занял Мэн Нида. Чжан Саньбао повысили до подручного генерала с батальоном Летящих перьев в подчинении. Кроме того, к нему приставили четырех командиров передовых войск.

Бянь Кай был назначен командиром батальона разведчиков. Каждый занял должность, к которой тяготеет душа.

Во время возведения нового Янгуаня Линь Ваньюэ выделила хороший участок в центре нового города, чтобы построить там новое поместье для Ли Му. Однако Ли Му не успел переступить его порог и покинул этот мир, оставив место для принца Юна. Тот привез со своих земель немало дорогих вещей и заполнил сокровищницу нового поместья. Однако воля небес непредсказуема. Принц Юн погиб в бою, и все эти вещи перешли в собственность Линь Вэньюэ.

Быстро и основательно справившись с военными обязанностями, Линь Вэньюэ проверила гарнизоны. Удостоверившись в отсутствии проблем, она захватила два кувшина хорошего вина и, оседлав Лунжаня, отправилась на окраину города.

Глава 137

Глава 137. О доме за сто тысяч ли вспоминаю, за чаркою мутной — тоска

строчка из стихотворения поэта эпохи Сун, Фань Чжунъяня (989 — 1052)

Братья по оружию, связанные друг с другом роковым моментом между жизнью и смертью, покоились под насыпью желтозема.

С кувшинами вина в руке Линь Ваньюэ спрыгнула с коня. Она обвела взглядом поле с то поднимающимися, то опускающимися рядами могил. Здесь были погребены доблестные воины, погибшие в битве на северной границе.

Юй Вань умерла от тяжелых родов, поэтому ее не разрешили хоронить в этом месте. К счастью, Ли Му не был лишен сострадания, а Линь Ваньюэ пошла вразрез мнению большинства. Муж и жена покоились вместе.

Завывал западный ветер, что едва ли можно было открыть глаза. Линь Ваньюэ подошла к могиле Линь Юя. За этим кладбищем периодически ухаживали, поэтому оно не выглядело заброшенным.

Коснувшись могильных камней Линь Юя и Юй Вань, она присела рядом и прошептала:

— А-Юй, Юй Вань, я пришла навестить вас.

Линь Ваньюэ сорвала глиняную печать с кувшина вина. Она подняла его за них двоих и сделала большой глоток.

На кладбище стояла гнетущая тишина. Сидевшая у могил Линь Ваньюэ погрузилась в забытье. Она сделала еще несколько больших глотков и продолжила говорить:

— С Байшуй все хорошо. Она уже знает, как звать людей по именам. У нее лицо А-Юя. А глаза как Юй Вань. Его Величество уже внес ее в исторические анналы и даровал нефритовый документ, чтобы титуловать ее как принцессу. Не беспокойтесь, я правильно воспитаю Байшуй. Как только она начнет понимать некоторые вещи, как только научится переживать утраты, я расскажу ей все…

Линь Ваньюэ вылила немного вина на могилы и снова сделала большой глоток.

С краешка губ и по подбородку сползла капля темного вина, намочив ворот одеяний, но Линь Ваньюэ было все равно.

— А-Юй, как же не повезло тебе. Ты целыми днями кричал мне о том, как важно совершить великие дела и добиться заслуг, чертовых заслуг! И вот я получила печать главнокомандующего, а ты лежишь здесь, ты…

Голос Линь Ваньюэ задрожал. Она закрыла глаза и сделала еще глоток. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, а затем она снова заговорила:

— Что до твоего отца... я помогу тебе пока скрыть это от него. Благо, у него проблемы с ногой, и он не может приехать сюда к тебе. Время от времени я посылаю ему весточку. Он все ждет, когда сражения утихнут, и ты сможешь взять отпуск и с Юй Вань приедешь к нему. Ты... ты, подлец, взял и свалил на меня все свое дерьмо. Я буду скрывать это еще два года, а потом найти возможность привезти старика в столицу, чтобы он получил пенсию... А-Юй, мы разве не договорились совершать великие дела вместе? Я думала, что ты сожжешь мою деревянную доску на месте, где раньше была деревня Чаньцзюань, А-Юй, зачем ты так…

Юй Вань уже рассказала тебе обо мне, верно? Уж прости, я все это время была твоим "братом", хранившим такую тайну. Не вини меня за это!

… …

— А, да, есть одно счастливое событие, о котором я забыла вам рассказать. Теперь я фума. Я взяла в жены старшую принцессу. Будь вы живы... наверняка подумали бы, что я ненормальная? Хах…

… …

— А-Вань, теперь я все знаю. Я не виню тебя. Спасибо, что сохранила мой секрет. Ты... лучшая подруга Линь Ваньюэ навеки.

… …

После каждого раза, когда Линь Ваньюэ разливала вино на могилы, она запивала по большому глотку и разговаривала с ледяными надгробиями. Опустошив оба кувшина, она поднялась на ноги и стряхнула с себя траву.

— Я ухожу. Предстоит тяжелая битва. Скоро снова приду к вам... если встретите кого-нибудь из деревни Чаньцзюань, пожалуйста, передайте от меня, что я исполнила клятву, которую дала тогда у окраины деревни. Пусть они покоятся с миром.

Линь Ваньюэ быстрым шагом подошла к Лунжаню, взобралась на седло и натянула поводья. Но прежде чем уехать, она все же не удержалась и оглянулась назад. Надгробия уже нельзя было четко разглядеть; взору предстало усеянное холмами поле. Там были погребены ее брат и лучшая подруга.

В Янгуане, как обычно, все было было спокойно, гунны еще не начали наступление. Линь Ваньюэ переоделась и в спешке направилась в траурный зал, где находилось тело покойного принца Юна. Гроб простоит на северной границе три дня, а затем Ли Сянь сопроводит его в столицу.

В траурном зале у гроба стояло на коленях лишь несколько дворцовых служанок, которые жгли жертвенную бумагу. Линь Ваньюэ не нашла глазами ни Ли Сянь, ни сяо-Цы.

Она взяла пригоршню ритуальных денег и бросила их в жаровню, затем спросила одну из служанок:

— Где принцесса?

— Отвечаю господину фуме, этой служанке ничего неизвестно.

Линь Вэньюэ кивнула и вернулась в поместье генерала, однако Ли Сянь и здесь не было.

… …

Через три дня Ли Сянь должна была отправиться в столицу с телом принца Юна, но внезапно нагрянуло сражение.

По Янгуаню пронесся звук сигнального рога. Разведчики с фронта поспешили доложить, что огромная гуннская армия находится менее чем в ста ли от города.

Получив известие, Линь Ваньюэ тут же приказала передать Ли Сянь пока не покидать город и немедленно поднялась на городскую стену.

Загремели боевые барабаны. Армия находилась в боевой готовности.

Линь Вэньюэ всматривалась вдаль, а рядом с ней стояли два командира: Бай Жуйда и Ань Чэнъюй.

Через некоторое время издалека донесся приглушенный звук лошадиных копыт. Сердце Линь Ваньюэ опустилось вниз: гунны и вправду собрали многочисленное войско.

— Жуйда, Чэнъюй, что скажете?

Ань Чэнъюй, обладавший богатым опытом, ответил первым:

— Судя по всему, в гуннской кавалерии более ста тысяч человек.

Линь Ваньюэ кивнула. Вывод Ань Чэнъюя примерно совпадал с ее.

— Главнокомандующий, что Вы собираетесь предпринять? — серьезно спросил Бай Жуйда.

— Вызовите весь батальон Летящих перьев на стену и соберите кавалерию с лучниками.

— Есть!

— Главнокомандующий... Вы собираетесь защищаться?

— Именно. Гунны убили предыдущего главнокомандующего; они набирают силу. Их союзная армия идет в полное наступление. Наши солдаты еще не восстановили боевой дух, и исход битвы сложно предугадать. Я намерен придерживаться обороны.

Но как только лучники заняли свои позиции на городской стене, произошло нечто странное!

Устрашающих размеров гуннская конница вдруг замедлила ход и остановилась за пределами досягаемости лучников.

— Главнокомандующий! Там…

Посмотрев вниз, в зазоры между зубцами стены, Линь Ваньюэ нахмурила брови. Она подала лучникам знак ожидать.

Она не могла понять, чего гунны хотят этим добиться. Лучники Ли расположились на высоком наблюдательном пункте, а гуннская конница толпилась вдалеке. Янгуань был вне досягаемости гуннов.

— Ждать моего приказа! Я хочу посмотреть, что они задумали!

— Есть!

Коннице гуннов, собравшейся под городом, не было видно конца.

Прошло немного времени, и внезапно в отряде гуннов пошло какое-то движение. Линь Ваньюэ уперлась руками в стену и наклонилась вперед, чтобы всмотреться повнимательнее, а затем потрясенно сказала:

— Немедленно передайте приказ: всем солдатам внизу отступить на сто шагов, рассредоточить войска! Лучники! Приблизьтесь к стене, чтобы укрыться, быстро! Те, кто могут натягивать двухстоуновый или трехстоуновый лук, готовьтесь! Передайте мне мой трехстоуновый лук!

Знаменосец тотчас же подал команду. Из города доносились громкие грохочущие звуки. Бай Жуйда впервые слышал панику в голосе Линь Фэйсина, поэтому тоже высунулся посмотреть. Он ужаснулся и, быстро нырнув обратно за стену, отчаянно вымолвил:

— Катапульты! Это как такое возможно?!

Лицо Линь Ваньюэ исказилось замешательством. Она взяла трехстоуновый лук, переданный Ду Юйшу, и спряталась за стеной. Мысль за мыслью проносилась в голове: у гуннов никогда не было катапульт! Они не использовали оружие для осады городов против других племен, и эти катапульты, вероятно, были подготовлены только для штурма Ли!

— Бянь Кай! — взревела Линь Ваньюэ.

Бянь Кай, низко пригнувшись, быстро подошел к Линь Фэйсину:

— Главнокомандующий!

— Посмотри, не притащили ли гунны тараны и лестницы!

— Слушаюсь!

Бянь Кай, обладавший необычайной зоркостью, растянулся на стене, вглядываясь в даль, и ловко спрыгнул обратно:

— Отвечаю главнокомандующему, у них четыре катапульты, но я не увидел ни таранов, ни подъемных лестниц!

Линь Ваньюэ с облегчением вздохнула.

Она быстро сориентировалась и скомандовала:

— Лучники с двухстоуновыми и трехстоуновыми луками, приготовить стрелы!

— Есть!

Придвинувшись к промежутку между зубцами стены, она подняла лук и приложила стрелу к тетиве.

— Главнокомандующий! — у Бай Жуйды от страха душа ушла в пятки, когда он увидел, что делает Линь Фэйсин. Катапульты это вам не шутки. От их выстрела не было абсолютно никакого шанса выжить!

— Принесите щит!

— Есть!

Бай Жуйда бросил оружие и поднял большой щит, прикрывая Линь Фэйсина.

— Приказ всем: цельтесь в катапульты!

— Есть!

— Стреляй!

По приказу Линь Ваньюэ несколько десятков лучников с двухстоуновыми луками выпустили стрелы.

К сожалению, катапульты были слишком далеко. Лучники попадали только в первые ряды гуннской конницы, тогда как Линь Ваньюэ с трехстоуновым луком сумела застрелить гунна, толкавшего катапульту.

Гунны всполошились. Они не ожидали, что кто-то из солдат Ли способен выстрелить на такое расстояние!

Это было связано с систематическими методами обучения батальона Летящих перьев, придуманные Линь Фэйсином. Долгие тренировки дали плоды, и теперь уже несколько десятков солдат могли натянуть двухстоуновый лук!

В гуннской коннице начались волнения, отчего временный командир Тутурба заорал от гнева и приказал солдатам прекратить паниковать.

К сожалению, не все из них были из племени Маодунь, поэтому эффект был незначителен.

— Стреляй!

Несколько десятков стрел взмыли в воздух. Линь Ваньюэ снова убила одного толкателя катапульты, в то время как остальные сбили нескольких кавалеристов в первом ряду.

Линь Ваньюэ очень встревожилась, поскольку обнаружила, что всякий раз, когда она убивала солдата, толкающего катапульту, какой-нибудь гунн сходил с лошади и сразу же заменял его. Четыре катапульты продолжали медленно продвигаться вперед. Совсем скоро их зарядят камнями!

По мере того, как все больше солдат падало с коней, среди гуннов усиливался хаос.

Как раз в тот момент, когда Тутурба пытался добиться результатов принуждением, человек в маске, стоявший рядом с ним, громко сказал:

— Храбрые воины, не впадайте в панику! У них всего несколько десятков стрелков способны стрелять на такое расстояние. Все вы — степные орлы. Неужто вы испугались стрел трусливых ягнят Ли?!

Ду Юйшу сразу же перевел это Линь Фэйсину. На лбу Линь Ваньюэ выступили крупные капли пота. В гуннских племенах действительно был талантливый стратег!

— Жуйда, все солдаты, размещенные внизу у стены, рассредоточились?

— Можете быть спокойны, они разошлись!

— Пошлите отряд на защиту принцессы!

— Есть!

Линь Вэньюэ непрерывно стреляла из лука. По мере приближения катапульт двухстоуновые могли теперь попадать в толкателей.

Но каждый раз их добровольно заменяли другие гунны. В мгновение ока за катапультами тянулась дорожка из тел сбитых гуннов, но замена не прерывалась, катапульты все еще медленно продвигались вперед…

Автору есть что сказать:

совсем скоро раскроется тайна Линь Ваньюэ!

Глава 138

Глава 138. Пока рядом с нами Летящий генерал Янгуаня

Приложив еще одну стрелу, Линь Ваньюэ заметила, как гунны начали загружать камни в катапульты. По ее лбу струился пот.

— Прикрой!

— Главнокомандующий! — встревоженный Бай Жуйда заслонил Линь Фэйсина щитом.

Линь Ваньюэ опустила голову, наблюдая за скоростью погрузки камней. Она резко стиснула зубы и остановилась в проеме между зубцами. Глубоко вздохнув, она приложила стрелу к тетиве и прицелилась.

В сторону Тутурбы устремилась стрела!

Как говорится, ловишь бандитов — начинай с главаря. Гунны определенно перепугаются еще сильнее, если их командир умрет.

Выстрелив, Линь Ваньюэ высунулась из-за стены.

Бай Жуйда дернул Линь Фэйсина за руку:

— Главнокомандующий!

В самый критический момент Тутурба наклонился, и стрела пробила бычий рог у него на голове.

Ее наконечник с треском прошел сквозь рог. Линь Ваньюэ вскрикнула от отчаяния, увидев, что промазала, и в этот момент была выпущена первая волна огромных камней!

— Главнокомандующий! — Бай Жуйда повалил Линь Фэйсина на землю, прикрывая его щитом. Вслед за грохотом разбитого камня выпущенный валун проломил зубчатую стену там, где только что стояла Линь Ваньюэ!

Из оставшихся трех валунов два разбились о городскую стену, а третий попал по флагу, установленному на стене. Древко сломалось пополам и рухнуло.

К счастью, во время строительства Линь Ваньюэ намеренно увеличила высоту городских стен. Ни один из камней не пересек их границ!

Видя, что катапульты не оказали ожидаемого эффекта, Тутурба с яростью заорал на человека в маске:

— Почему они не попали за стену?

— Спокойствие, генерал. Новые стены города возвели слишком высоко, а мы на довольно далеком расстоянии от них. Мы пока что просто испытываем эти катапульты. Как только я их усовершенствую, проблем не возникнет.

Тутурба фыркнул и громко приказал:

— Двигайте катапульты дальше!

Человек в маске поспешил остановить его:

— Генерал, это недопустимо. Продвигаясь вперед, они попадут под прицел лучников. От этого будет больше ущерба, чем пользы.

На лице Тутурбы отразилось недовольство:

— И как тогда?

— Я рассчитал дальность стрельбы катапульт, сейчас нам следует отступить. Как только я сконструирую еще несколько катапульт с улучшенной дальнобойностью, обучу воинов взбираться по лестницам, тогда мы точно осадим Янгуань!

— Опять ждать? Гм, катапульты, вперед!

— Генерал!

— Трусливый чужеземец! — Тутурба взмахнул железной дубинкой и нанес удар по боевому коню, на котором сидел человек в маске.

Тот свалился с лошади, чувствуя острое унижение. С его лица упала маска, и оказалось, что этим человеком был какой-то старик из страны Ли.

Лицо старика побагровело от гнева. Таким образом, ему оставалось лишь уйти, взмахнув рукавом. Он взобрался на гуннского коня и, хлестнув его плетью, покинул войска…

Тем временем вокруг женщины, облаченной в кожаные доспехи и звериные шкуры, собралось племя Томань. Эта особа — единственная женщина-хан в племени гуннов, Маньша.

Подле нее стоял другой человек в маске. Увидев разыгравшуюся перед ними сцену, таинственная личность что-то прошептала на ухо Маньше, и та кивнула.

Катапульты продолжали наступать по приказу Тутурбы, набирая мощность атаки.

Массивные глыбы со свистом пролетали через городские стены, прямо во внутреннюю часть в города!

К счастью, Линь Ваньюэ это предвидела и заранее обо всем позаботилась: войска под городом уже рассеялись. У гуннов было только четыре катапульты, поэтому они не могли совершать интенсивное наступление. Камни проломили лишь некоторые стены и разрушили пару зданий внутри города. Никто не пострадал.

Линь Ваньюэ стояла, прислонившись спиной к стене, и мысленно считала с закрытыми глазами. Она резко открыла их после двух запусков катапульт.

Громким и четким голосом она приказала:

— Лучникам приготовить стрелы, ждать моей команды!

— Есть!

Через городскую стену пролетело еще четыре валуна. Линь Ваньюэ воспользовалась случаем и крикнула:

— Всем прицелиться в катапульты! Стреляй!

— Есть! — лучники встали по команде Линь Фэйсина и выпустили стрелы!

Вслед за истошными криками в катапульты полетели стрелы. Гунны, находившиеся рядом, были ранены или убиты.

Линь Ваньюэ наконец уняла взбушевавшееся сердце.

— Всем лучникам быть наготове!

Не нуждаясь в инструкциях Линь Фэйсина, лучники приложили стрелы к тетиве. Все гунны, которые бросились на замену, погибли на пути к катапультам.

Тутурба не ожидал, что его "божественное оружие" будет выведено из строя в мгновение ока! Он в ярости зарычал, ерзая на коне.

Гунны продолжали умирать, пока бежали к катапультам, образуя все больше куч трупов на земле. Продвижение неприятеля замедлялось.

Линь Ваньюэ натянула трехстоуновый лук и, прицелившись в Тутурбу, выпустила еще одну стрелу!

Тутурба, будучи незаурядным воином, размахивал своими железными дубинками, образуя непроницаемую защиту. Вслед за пронзительным звуком удара об железо, стрела Линь Ваньюэ была отбита!

Но не успел Тутурба и глазом моргнуть, как его настигла вторая стрела!

Орущий Тутурба с лязгом отбил и ее.

Гунны вокруг Тутурбы один за другим отступали, так как боялись быть застреленными или случайно раненными ужасающим оружием Тутурбы.

Линь Ваньюэ выпустила пять стрел поочередно. Хотя Тутурба каждый раз блокировал ее выстрелы, вокруг него уже никого не осталось. Он стал живой мишенью!

Тутурба стоял очень далеко, и обычные стрелы не долетели бы до него. Тем не менее, у Янгуаня стены были выше, чем у обычных крепостных городов, а трехстоуновый лук в руках Линь Ваньюэ обладал устрашающей силой!

Маньша очень быстро заметила положение Тутурбы. Ей еще не доводилось наблюдать за тем, как загоняют в угол первого воина степей.

— Главнокомандующий такой сильный!

— Поразительно!

Как только миновала опасность катапульт, все лучники, укрывшиеся за городскими стенами, встали, но ничья стрела так и не долетела до Тутурбы.

У гуннов была слабая расстановка войск и отсутствие защиты. Даже если они хотели прикрыть Тутурбу, им это было не под силу.

Все солдаты Ли, стоявшие на городской стене, посмотрели на своего согнувшегося маршала. Он натягивал трехстоуновый лук до размеров полной луны, стрелой за стрелой осыпая место, где стоял вражеский главнокомандующий. Не в силах сдержать свои эмоции, они разразились радостными возгласами.

Даже Бай Жуйда и Ань Чэнъюй не могли не восхититься талантом Линь Фэйсина. Особенно Ань Чэнъюй, который много лет сопровождал Ли Му. В свое время, в юности, он лицезрел невиданную силу Ли Му был в обращении с трехстоуновым луком. И теперь, глядя на Линь Фэйсина, он наложил эти образы друг на друга. Он был потрясен до глубины души.

Маньша обернулась на звук и увидела стоящего на стене совсем юного парня с кожей цвета пшеницы. Он беспрерывно пускал стрелы, доводя первого воина степей Тутурбу до такого состояния!

Маньша приподняла уголки губ и что-то спросила у человека в маске, стоявшего рядом с ней.

Глаза под маской прищурились. Таинственная личность бросила взгляд в сторону стены и что-то приглушенно ответила. Маньша усмехнулась. Преисполненная интереса, она издали наблюдала за Линь Фэйсином.

Но даже при том, что Линь Ваньюэ умела натягивать трехстоуновый лук, такая частая стрельба давалось ей нелегко. Если бы не защитное кольцо, большой палец уже отрезало бы тетивой лука!

Линь Ваньюэ выпустила еще десять стрел, но все еще не могла попасть в Тутурбу. По рукам начала распространяться колющая боль. На лбу собиралась гуская испарина, и капли пота стекали вниз.

Однако ею двигало упрямство, которое не давало ей остановиться и придавало сил пускать стрелу за стрелой!

Стоявший сбоку Ань Чэнъюй от шока не мог вымолвить ни слова. Он не мог натянуть трехстоуновый лук даже в молодости, но этот девятнадцатилетний юноша непрерывно стрелял из него, да еще и с такой скоростью!

Однако Ань Чэнъюй, обладавший богатым опытом, очень быстро заметил странность в поведении Линь Фэйсина. Сердце его подпрыгнуло.

— Главнокомандующий! Остановитесь сейчас же, Вы поранитесь!

Концентрация Линь Ваньюэ рассеялась, как только она услышала голос Ань Чэнъюя. Резкая боль в руках яснее дала о себе знать. Как только ее упрямство иссякло, она тяжело выдохнула и перестала натягивать лук.

Пятнадцать непрерывных выстрелов уже были ее пределом!

Ань Чэнъюй, шагнув вперед, крепко ухватился за трехстоуновый лук в руке Линь Фэйсина и посмотрел на их главнокомандующего с неизжиточным страхом.

Ему еще не приходилось наблюдать за тем, как человек, не щадя себя, вот так отдавал все свои силы!

Мускулистый торс Тутурбы уже покрылся капельками пота. Ему было трудно смириться с ощущением, что он находится на пороге смерти. Поток смертоносных стрел наконец прекратился, но Тутурба не обошелся без повреждений. В нескольких местах на его теле появились раны, из которых сочилась кровь.

Тутурба едва успел увернуться от последних пяти стрел. Если бы Линь Фэйсин упорствовал до конца, результат было бы трудно предсказать.

Тутурба чувствовал себя униженным, его одолевал гнев, потрясение и испуг. Он бросил сердитый взгляд на городскую стену. Узнав в стрелявшем человеке того самого "подлого разбойника", он выругался.

Но все же он на полном серьезе был напуган храбростью Линь Фэйсина. Он посмотрел на землю, усеянную стрелами, и, испытывая остаточный страх, громко крикнул:

— Отступаем!

Тутурба взял на себя инициативу собрать свое племя и покинуть поле брани. Главы остальных четырех племен насладились интересным представлением; они втайне радовались, что главному воину степей досталось по полной. Наконец, они бодро увели своих солдат прочь.

Их отступление произошло в один миг, подобно паводку. Все, что от них осталось, — облака пыли и четыре катапульты с торчащими стрелами, одиноко стоящие у городских ворот.

Когда они отошли на дальнее расстояние, Маньша натянула поводья и взглянула назад.

— УРААААААА! — солдаты Ли, стоявшие на городской стене, размахивали оружием и громко кричали.

Солдаты Ли успешно защитили Янгуань от интенсивно напирающих гуннов, не потеряв ни одного солдата, и вынудили гуннов понуро отступить в степи.

Несмотря на то, что они убили не так уж много гуннов, из-за мысли о том, насколько серьезны были их потери во время командования принца Юна, эта битва была в их глазах фактически крупнейшей победой!

Немало человек стали свидетелями триумфа маршала Линь Фэйсина. Их предыдущий главнокомандующий был сбит с коня и убит Тутурбой, но нынешний главнокомандующий с легкостью заставил Тутурбу отступить. Разница налицо!

Линь Ваньюэ передала Ду Юйшу трехстоуновый лук и, вытерев с лица пот, сказала:

— Пусть катапульты завезут в город. Юйшу, иди и скажи принцессе, чтобы она ждала меня в поместье генерала. Распространи приказ: всем со званием подручного генерала и выше идти в шатер главнокомандующего. Жуйда, Чэнъюй, вы идите туда первыми и доложите генералам о произошедшем сегодня. Я пока отправлюсь в поместье генерала, вернусь позже.

— Есть!

Глава 139

Глава 139. Туман бесконечный, врата закрывают, застава — вдали от дорог

строчка из стихотворения "Гордый рыбак" поэта эпохи Сун, Фань Чжунъяня (989 — 1052)

Линь Ваньюэ стремительно мчалась в поместье генерала. Как только адреналин спал, колющая боль в руках стала заметнее. Несмотря на холодный воздух северной границы, Линь Ваньюэ промокла от пота.

Из-за этой битвы Ли Сянь вынуждена была остаться в городе. Спрыгнув с Лунжаня, Линь Ваньюэ широким шагом направилась в поместье.

Ли Сянь уже уведомили. С идеально прямой спиной она ожидала Линь Фэйсина в главном зале. Рядом стояли две теплые чашки чая.

Линь Ваньюэ вошла в зал. Увидев, что Ли Сянь цела и невредима, она все же не сдержалась и выпалила:

— Принцесса, с тобой все в порядке?

Увидев Линь Фэйсина с мокрым от пота лицом, Ли Сянь встала поприветствовать его:

— Я в порядке. Зато у фумы прошла тяжелая битва. Садись скорее и выпей чаю, он еще теплый.

Линь Ваньюэ села наротив Ли Сянь. При виде чашки чая она почувствовала жажду, но, подняв ее, она тут же поморщилась и выронила ее.

Служанка, стоявшая у входа, тотчас же направилась к ним. Линь Ваньюэ опустила руку и сказала:

— Все могут идти, оставьте нас.

Страдание на лице Линь Фэйсина не ускользнуло от глаз Ли Сянь. Она взглянула на струйки пота, стекавшие по его лбу. От нынешней погоды на северной границе не вспотеешь.

— Ты опять повредил руку? — это был вопрос, но тем не менее, в нем звучало утверждение.

Линь Ваньюэ скривила губы. Раз уж это не укрылось от Ли Сянь, она подумала, что будет лучше признаться в этом открыто.

— Мгм, я повредил ее, натягивая тетиву лука. Можешь узнать все у Юйшу, я не буду сейчас вдаваться в подробности. Мне нужно сказать тебе кое-что еще.

Ли Сянь тихо вздохнула. Она не могла не вспомнить, как три года назад Линь Фэйсин стоял на городской стене, натягивая лук. Этот упрямый профиль все еще был свеж в ее памяти. Похоже, этот человек снова проявил свой характер.

И этот упрямец, вопреки ожиданиям, готов был принять шпионов, которых она к нему приставила.

— Если фума хочет что-то сказать, то только после чая, — Ли Сянь пододвинула свою чашку к Линь Фэйсину.

И тут она вспомнила, что этот человек повредил обе руки. Она подняла голову и увидела, что Линь Фэйсин выглядит обеспокоенным. Он с трудом поднял руку и поморщился, но не издал ни звука. Стиснув зубы, он обхватил чашку рукой.

Поднявшись с места, Ли Сянь подошла к Линь Фэйсину и положила свои нежные пальцы на его руку.

Линь Ваньюэ почувствовала что-то мягкое на тыльной стороне ладони. Прохладное и успокаивающее. Она застыла в замешательстве, когда поняла, что это была рука Ли Сянь. С их предыдущего разговора они уже очень долгое время не были так "близки"…

— Дай я.

Услышав голос Ли Сянь, Линь Ваньюэ подняла голову, встретилась взглядом с Ли Сянь и моргнула. Она не понимала, чего хочет Ли Сянь.

Беспомощная перед несообразительностью Линь Фэйсина, Ли Сянь сжала губы.

Линь Ваньюэ, наконец, поняла смысл слов Ли Сянь. Она бездумно уставилась на принцессу и медленно убрала руку с чашки.

Ли Сянь взяла чашку, затем поднесла ее к губам Линь Фэйсина, ставшими сухими и бледными после того, как он так много кричал и потел. Линь Ваньюэ выпила чай до дна. Ей казалось, что это было самое сладкое питье, которое она когда-либо пробовала.

Внезапная нежность Ли Сянь застала Линь Ваньюэ врасплох: ее разум был совершенно пуст. Все, что она могла слышать, — звук биения ее заполошного сердца в груди.

Когда Ли Сянь села на свое место и окликнула ее несколько раз, Линь Ваньюэ наконец пришла в себя.

— Фума?

— А! Принцесса…

Ли Сянь была в безысходности. Она никак не могла понять, почему Линь Фэйсин не хочет выкинуть ее из головы. И более того, она не могла понять, с чего она удумала напоить его чаем.

— Что ты хотел мне сказать?

— А, о! Принцесса, я хочу, чтобы ты написала письмо отцу-императору. Бои участились, пока что нельзя возвращаться в столицу!

Ли Сянь ненадолго задумалась, затем ответила:

— Не выйдет. Гроб с телом принца Юна уже много дней ждет захоронения, не стоит оттягивать время. Хорошо еще, что осенью на границе холодно, иначе... думаю, что отец-император не желает, чтобы душа принца Юна бродила по свету. Если фума беспокоится за меня, я просто возьму с собой еще больше людей.

— Нет, тебе ни в коем случае нельзя уезжать. Если ты поедешь одна, я не буду уверен в твоей безопасности, сколько бы людей ты ни взяла с собой.

Ли Сянь не ответила. Линь Ваньюэ уже привыкла к тому, что Ли Сянь ведет себя подобным образом, поэтому успокоилась и продолжила:

— Послушай, дело очень срочное, так что просто доложи обо всем, что я сейчас скажу, отцу-императору. Он все поймет! На нас напала союзная армия гуннов приблизительно в числе более ста тысяч человек, да к тому же они привезли четыре катапульты!

Сердце Ли Сянь вздрогнуло. Она посмотрела на Линь Фэйсина.

— Я служу в армии уже пять лет и никогда раньше не видел, чтобы гунны использовали такое оружие. Более того, я просмотрел множество книг, и, судя по всему, это первый раз, когда гунны используют катапульты! Они не умеют их строить, потому что им это не нужно. Катапульты бесполезны в битве между племенами, так что же это означает??

Линь Ваньюэ резко остановилась. Они обменялись взглядами, мысленно переговариваясь: это означает, что здесь не обошлось без шпионов из других земель. Они снабдили гуннов навыками изготовления катапульт!

— Я приказал завезти эти катапульты в город. Если принцесса заинтересована, я проведу посмотреть. Узнаешь, есть ли у гуннских катапульт отличия от тех, что обычно изготовляют в Ли. К счастью, гунны пришли в спешке и успели взять только четыре катапульты. На этот раз они не предприняли полномасштабной атаки, но что будет в следующий? Я знаю, что Янгуань ненадежен, но гунны ведут себя странно. Я боюсь, что вражеский шпион может узнать твое местонахождение. Тебе опасно отправляться в путь. И разве отец-император не распорядился, чтобы сюда прибыл брат Ци с подкреплением? Можешь уезжать, когда придет время, когда мы с братом Ци сможем тебя сопровождать. В любом случае, ехать сейчас нельзя!

Линь Ваньюэ сказала это на одном дыхании и начала сильно кашлять. Она слишком усиленно натягивала тетиву, что в груди словно опять образовался узел. Она считала, что после долгого восстановления ее рана заживет полностью, но из-за волнения и излишнего напряжения в ее груди поднялась буря.

Ли Сянь посмотрела на Линь Фэйсина с легким беспокойством и кивнула:

— Раз так, то я немедленно напишу отцу-императору письмо, в котором объясню причины. Особенно обо всем, что касается катапульт, отец-император должен узнать немедленно.

Еле как остановив кашель, покрасневшая Линь Ваньюэ продолжила:

— А, и еще: мне нужно, чтобы двор прислал сюда нескольких мастеров, чтобы изготовить пусковые установки с копьями для противодействия катапультам. Я едва защитился от четырех катапульт. Если в следующий раз гунны притащат лестницы и тараны, эту войну будет вести еще труднее!

— Фума, не беспокойся, все разрешится! — с этими словами Ли Сянь налила еще чаю и подала Линь Фэйсину. Линь Ваньюэ приняла чашку обеими руками и выпила.

— Принцесса, ты могла бы потом сходить и взглянуть на захваченные катапульты?

— Мгм.

Линь Ваньюэ со всей силы ударила кулаком по столу и с глубокой ненавистью в голосе сказала:

— Я не могу понять одного!

— Что такое, фума?

— Я не могу понять, кто все-таки тайно сговорился с гуннами! Как он может оказывать гуннам помощь? Гунны питают лютую ненависть к стране Ли! Сколько нашей провизии они грабят каждый год? Сколько простых людей пострадало на окраинах? Сколько могучих воинов погибло в сражениях на этой земле? Гунны — жалкие волки, которых невозможно приручить! Я не знаю, что там за план, но его вдохновитель забрал жизни простолюдинов и солдат на северной границе и теперь научил гуннов пользоваться катапультами. Как только гунны почувствуют сладость успеха, они начнут использовать еще больше штурмового оружия против Ли. Сколько еще юношей и солдат полягут в будущем?!

Чем больше она говорила, тем сильнее приходила в исступление. В груди у нее снова закипело волнение, и она закашлялась.

Ли Сянь прикусила нижнюю губу. Выражение ее лица помрачнело. Ей необходимо было выяснить о кое-каких делах.

— Мне уже все равно, я завладею приоритетом! Прежде чем гунны начнут производить катапульты, мы должны нанести тяжелый удар по ним и в лучшем случае растереть их союз в порошок! — не раздумывая бросила Линь Ваньюэ и, встав со своего места, быстро покинула зал.

Ли Сянь смотрела на удаляющегося Линь Фэйсина, пока он не исчез из виду. Она молча сидела в течение долгого времени, затем позвала сяо-Цы.

— Эта служанка здесь. Что прикажет Ваше Высочество?

Блеснув глазами, Ли Сянь холодно сказала:

— Передай Юцинь, что я хочу ее увидеть.

— Слушаюсь.

… …

Линь Вэньюэ вошла в главный шатер, где уже собрались все генералы чина подручного генерала и выше. Внутри было расставлено два ряда стульев. Все они были заняты, в то время как некоторые люди все еще стояли. Просторный шатер теперь казался довольно тесным.

— Главнокомандующий!

Линь Вэньюэ кивнула, затем обошла стол и села за него.

Слева и справа от главного места стояло два стула, на которых расположились Бай Жуйда и Ань Чэнъюй соответственно. Линь Фэйсин спросил их:

— Все выполнили?

— Да.

— Тогда скажите свое слово. Генералов, собравшихся здесь, тоже попрошу высказаться. Добьемся успехов лишь благодаря совместному поиску решения. Как, по-вашему, следует вести следующие сражения?

Ань Чэнъюй высказался первым:

— Главнокомандующий, этот офицер служит уже более двадцати лет, но никогда не видел, чтобы гунны использовали катапульты. Этот подчиненный уверен, что объединение гуннов очень уж подозрительно!

— Вот именно, — подал голос Бай Жуйда, — мы все видели, какова мощь катапульты. К счастью, их было всего четыре, а если бы их было больше, последствия были бы слишком ужасающими.

Остальные генералы согласно закивали головами.

Линь Фэйсин откинулся на спинку стула и сказал:

— Так как объединившиеся племена гуннов пошли в полное наступление, а простолюдины северной границы уже отступили, отец-император надеялся, что мы воспользуемся преимуществом местности и, расставив приоритеты в обороне, будем дожидаться суровой зимы, чтобы уменьшить ненужные потери и подкосить врага климатом. Но, как я считаю, все изменилось. Доселе гунны не использовали катапульты, наша армия могла полагаться на новый город для обороны. Но нынешняя ситуация не допускает ни минуты промедления. Чем дольше мы тянем, тем хуже для нашей армии. Раз сейчас у них четыре катапульты, то не сложно изготовить еще. Будь у гуннов больше времени на это, катапульт окажется не просто четыре, а даже десять или больше! У гуннов нет укрепленного местоположения. Наши активные наступления будут подобны поиску иголки в стоге сена. Но Янгуань находится прямо здесь, мы не можем находиться в пассивном положении и терпеть урон!

— Этот офицер считает, что главнокомандующий совершенно прав!

— Да, верно!

— Будем сражаться не на жизнь, а на смерть! Ни один сын северной границы не цепляется за жизнь, а напротив — бросает вызов смерти!

— Этот офицер всецело полагается на команды главнокомандующего!

Глава 140

Глава 140. Идеальное сочетание хитрости и смелости

Линь Ваньюэ кивнула. Внутри поднялось чувство облегчения, но тут же она вспомнила о катапультах: неужели кто-то с северной границы вступил в сговор с гуннами?

— Раз никто не имеет возражений, я объявляю первый военный приказ! Начиная с этого дня, городские ворота Янгуаня будут закрыты. Разрешено будет лишь входить, но не покидать его. Если кому-то нужно срочно покинуть город, то необходимо иметь при себе письмо с печатью командующего!

— Есть!

— В крайнем случае генералам рекомендуется сдерживать своих подчиненных. Военный приказ отдан. В случае его нарушения не вините этого маршала за безжалостность.

— Есть!

— Ладно, можете идти. Два подручных командира должны остаться.

— Слушаемся.

Как только все ушли, Линь Фэйсин сразу перешел к делу:

— Фэйсин принял командование, имея при этом ограниченные способности и познания, обращаюсь к двум командирам с просьбой как можно больше меня поддерживать.

Ань Чэнъюй улыбнулся и ответил:

— Главнокомандующий, о чем Вы? Здесь, на северной границе, стремлению возраст не помеха. Порядок наследования имеет значение для столичных, но у нас тут все решает умение. Главнокомандующий, Вы хоть и молоды, но я видел Ваше мужество и ум. Вы слишком скромны.

— Тогда я выскажу свою точку зрения. Я думаю, не следует медлить с битвой. Прежде чем гунны появятся снова, я планирую застичь их врасплох и нанести тяжелый удар, который навлечет беды на их войска.

— Я согласен. Какую стратегию предлагает главнокомандующий?

— Зерно и фураж отправляют на свои территории задолго до возвращения людского и конского состава. На этот раз поставщиками провизии стали пять крупнейших гуннских племен. Насколько мне известно, не считая новообразованного племени Томань, которое находится очень близко к северной границе, остальные четыре — старые племена, проживающие в более глубоких областях степей. Расстояние от их места проживания до Янгуаня — где-то несколько сотен ли. Линия фронта довольно длинная, и если бы был способ сжечь гуннскую провизию или прервать снабжение, я думаю, даже если гунны не распустят союз, то их моральный дух все равно пострадает. По мере того, как начнет падать температура, шансы нашей армии на победу будут расти. Что думаете?

— Этот офицер считает, что такой план осуществим!

Бай Жуйда кивнул и спросил:

— Но... кого послать туда?

Линь Фэйсин приподнял уголки губ и ответил:

— Сформируем два подразделения. Одна группа проникнет в военный лагерь гуннов и сожжет провизию, в то время как вторая, не делая остановок, поедет во внутренние районы степей, чтобы оборвать транспортировку. Таким образом, даже если у одной группы ничего не выйдет, другая добьется успеха. Если преуспеют обе, соответственно гунны потерпят огромное поражение. Этот маршал будет отвечать за отбор людей, которые отправятся в глубины степей, а вы подберете солдат для другой группы. Как вам такая идея?

Бай Жуйда и Ань Чэнъюй обменялись взглядами и кивнули.

— Хорошо! Дело не терпит отлагательства, как можно скорее договоритесь обо всем между собой. Ответственность за выбор людей лежит на вас двоих, я не буду вмешиваться. Но вот еще что: не выбирайте тех, кто является единственным ребенком в семье, или тех, у кого есть дети возрастом меньше пяти лет.

Оба растроганных командира кивнули:

— Главнокомандующий может быть уверен, мы сделаем это прямо сейчас!

— Спасибо за старания.

Линь Ваньюэ отправилась в военный лагерь, чтобы отобрать двести самых крепких солдат, включая Чжан Саньбао, Мэн Ниду и Бянь Кая.

Двести человек выстроились в каре*, выпятив грудь и вытянувшись в струнку. На их лицах читались энтузиазм и гордость. Независимо от сути миссии, быть выбранным маршалом уже было огромной честью для них!

* каре — построение войск в форме квадрата или прямоугольника

Линь Ваньюэ встала перед отрядом и внимательно обвела взглядом столько лиц, сколько смогла, а затем громко приказала:

— Солдаты, являющиеся единственным ребенком в семье или имеющие детей в возрасте до пяти лет, выйти из строя!

Из строя никто не вышел.

— Хорошо! — сильное чувство гордости за солдат вздымалось в груди Линь Ваньюэ, когда она смотрела на них, — Теперь все вы отдадите свои именные таблички. Положите их на этот стол. Грядущая миссия очень опасна, никто не сможет взять с собой трупы погибших в бою. Вернувшиеся смогут забрать свои таблички!

Солдаты поочередно положили свои деревянные таблички на стол и снова заняли свои места. Через несколько секунд стол был заполнен табличками. Двести деревянных табличек, двести человеческих жизней.

Линь Ваньюэ взглянула на них и обратилась к солдатам:

— Этот маршал дает вам еще один шанс. Сейчас любой из вас может забрать свои таблички, и я не буду преследовать вас за это.

И на сей раз ряды из двухсот человек не колыхнулись, все солдаты прокричали в унисон:

— Нет!

— Отлично. Сегодня вечером вы тронетесь в путь. Обойдите гуннов, доберись до внутренних областей степей, найдите вражеские караваны с провизией и сожгите ее любой ценой. Что касается лошадей, одежды и снаряжения, то этот маршал все подготовит. Пока все свободны, возвращайтесь в свои палатки и хорошенько отдохните, наберитесь сил. Вернувшиеся живыми получат великие почести и жалование в десять золотых!

— Есть!

— Нида, Саньбао, Бянь Кай, пойдемте со мной.

— Слушаемся.

Все трое вошли в шатер Линь Фейсина. Линь Вэньюэ велела им подвинуть стулья и сесть и устроилась за столом. Посмотрев на троих человек, она сказала:

— Задание на этот раз очень опасное. Гунны могут приставить к провизии сильные войска, но я могу послать только такую группу. Если я пошлю слишком много, они станут огромной мишенью, и миссия тут же провалится. Результат, которого я хочу, таков: как только найдете гуннскую провизию, уничтожьте ее во чтобы то ни стало!

У троих мужчин было серьезное выражение лица, но их глаза сияли без искорки уклончивости.

Линь Ваньюэ тихо вздохнула и сказала:

— Запомните, я хочу, чтобы вы все трое вернулись живыми.

Они подняли головы и увидели искренность в глазах Линь Фэйсина.

Тот начал улыбаться:

— Помните те времена вылазки в Тукту?

Лица Чжан Саньбао, Мэн Ниды и Бянь Кая озарились улыбками. Как они могли забыть? Теперь они будут гордиться этим всю оставшуюся жизнь! Когда они состарятся и более не будут способны сражаться на войне или даже ходить, они поведают эту историю своим внукам!

Линь Фэйсин сказал со вздохом:

— Мой статус отныне другой. Даже если бы я захотел пойти, два командира не одобрили бы этого. Вот почему это чудо будет зависеть от вас троих. Не подводите меня, но обязательно вернитесь живыми. Вы поняли?

Они были явно тронуты и в один голос ответили:

— Главнокомандующий может быть спокоен!

— Тогда я распределю задачи. В этой миссии, сяо-Кай, ты должен использовать свои сильные стороны. Будешь глазами этих двухсот человек. Как только найдешь караваны гуннов, командование войсками будет передано Ниде, а Саньбао посодействует.

— Есть!

Особенно Линь Фэйсин наставлял Чжан Саньбао:

— Саньбао, беспокоишь меня больше всех именно ты. На этот раз ни в коем случае не рискуй ради заслуг. Недавнее происшествие — лучшее тому доказательство. Заруби себе на носу: независимо от того, насколько велика заслуга, жизнь тебе дана, чтобы наслаждаться ею!

Линь Ваньюэ почувствовала укол в сердце, когда сказала это. Она не могла не подумать о Линь Юе.

Чжан Саньбао скромно ответил:

— Наставление главнокомандующего верно, Саньбао запомнит это.

— Более того, вы трое должны быть особенно осторожны. Если обнаружите в отряде кого-нибудь подозрительного, не спрашивайте объяснений и убивайте сразу. Лучше убить по ошибке, чем допустить промах и позволить одному человеку стать причиной смерти всех остальных. Провал в этой миссии недопустим. Если не найдете провизию, бросьте это дело, но если найдете, вы обязаны достичь успеха.

— Так точно!

— Ладно, а теперь идите и хорошенько отдохните. Немного позже я извещу всех о том, что вы выезжаете в полночь. Нида, начинайте сборы за час до отбытия и трогайтесь в путь точно в назначенное время!

— Есть! Прощайте!

… …

Линь Ваньюэ устало потерла точку между бровей. Список материалов уже был передан, но она все еще беспокоилась о недостаточной подготовке. Она взглянула на небо и, удостоверившись, что до наступления темноты еще есть время, решила пойти и спросить мнение Ли Сянь.

Как раз кстати Ли Сянь с сяо-Цы, завершив осмотр катапульт, столкнулась с Линь Ваньюэ. Это сэкономило кучу времени. Линь Фэйсин пригласил Ли Сянь в шатер и рассказал обо всех приготовлениях, затем достал список вещей, чтобы показать Ли Сянь, надеясь, что та проведет заключительную проверку.

Ли Сянь посмотрела на шелковую ткань, исписанную кривыми иероглифами Линь Фэйсина: двести желтогривых лошадей, двести комплектов темно-желтого боевого облачения, сигнальные "ракеты", кремень, кинжалы для самообороны, известковый порошок... слабительные и снотворный порошок?

Ли Сянь приподняла уголки губ. Она вернула ткань Линь Фэйсину и сказала:

— Фума решил использовать желтогривых лошадей и эту одежду для прикрытия?

— Да. Трава в степях в это время года увядает и желтеет, так что этот цвет будет иметь маскировочный эффект.

— У меня другая идея. Фума хочет выслушать?

— Пожалуйста, продолжай, принцесса.

— Возможно, тебе следует позволить Ду Юйшу возглавить группу, а также выбрать нескольких солдат, которые знают язык гуннов. Незачем подбирать одинаковых по цвету лошадей, лучше поменять их на сильных и быстрых, с большой выносливостью. Боевую маскировку заменить на гуннскую одежду, как и оружие. Слабительные и снотворные можно оставить, сигнальные "ракеты" тоже. Было бы неплохо ускорить приготовление партии кожаных бурдюков, наполненных спиртом и маслом, назначить двух лучников и дать им несколько огненных стрел. Что думает фума по этому поводу?

У Линь Ваньюэ загорелись глаза, как будто слова Ли Сянь мягко притянули ее в чудесные и завораживающие гроты бессмертных!

Линь Ваньюэ уже не в первый раз пришла в восторг от тактики Ли Сянь! Метод принцессы имел сходную сущность с миссией в племени Тукту, различаясь лишь методами и формами. Этот план был даже смелее и удобнее, чем тогдашний план Линь Ваньюэ: гунны объединили свои племена, и сейчас там определенно царила путаница. Появление нескольких незнакомых лиц — это нормально. Кроме того, план Ли Сянь значительно повысил шансы на выживание!

Линь Ваньюэ едва могла сдержать свою радость. Она сказала Ли Сянь с нетерпеливым волнением:

— Я пойду скажу об этом двум командирам Жуйде и Чэнъюю прямо сейчас! Если они согласятся с планом принцессы, то наверняка успех нам обеспечен!

Однако Ли Сянь решительно прервала Линь Фэйсина:

— Фума, половина успеха будет уже чудом для этой миссии.

От предостережения Ли Сянь в сердце Линь Ваньюэ промелькнуло понимание. Она кивнула.

Видя, что Линь Фэйсин принял это со всей серьезностью, Ли Сянь мило улыбнулась. Естественно, это была слишком очаровательная улыбка, ослепившая Линь Ваньюэ.

— Но, принцесса, хотя в Янгуане достаточно звериных шкур, ускоренное изготовление одежды все же требует некоторого времени. Как и изготовление бурдюков и введение новых солдат. Как мы успеем?

— Думаю, фуме известно, что хорошая работа требует эффективный инструмент. Даже при том, что ситуация срочная, все же лучше подождать несколько дней, этого будет достаточно. Еще я вызвала сюда опытного человека, который в лучшем случае прибудет завтра и, возможно, сумеет как-то помочь фуме.

Линь Фэйсин растянул рот в улыбке:

— Тогда все будет сделано так, как сказала принцесса.

Глава 141

Глава 141. Что является мерилом ценности жизни

На следующий день Линь Вэньюэ завтракала с Ли Сянь в поместье генерала.

Вбежал привратник и, переводя дыхание, опустился на колени у двери:

— Главнокомандующий, принцесса, посыльной просит аудиенции.

Линь Ваньюэ опустила палочки для еды:

— Пусть войдет, скорее!

… …

— Докладываю главнокомандующему, разведчик заметил преследуемую отрядом гуннов женщину, облаченную в племенную одежду, в пятидесяти ли от города. Кажется, она бежит в сторону Янгуаня. Жду указаний главнокомандующего.

Линь Ваньюэ посмотрела на Ли Сянь, которая кивнула ей, и встала из-за стола:

— Я пойду проверю.

— И я вместе с фумой. Ты не знаешь, как выглядит этот человек.

— Ладно.

Линь Ваньюэ с Ли Сянь поднялись на городскую стену. Спустя полчаса в поле их зрения появилась клубящаяся пыль.

Линь Ваньюэ имела хороший боевой опыт с гуннами и могла определить их численность, прислушиваясь к звуку лошадиных копыт или наблюдая за облаками пыли.

— Принцесса, взгляни... в гуннской коннице больше тысячи человек.

Ли Сянь посмотрела вдаль и покачала головой:

— Не могу пока разглядеть.

Солдат, стоявший сбоку, попросил Линь Фэйсина дать ему указания:

— Главнокомандующий, нам протрубить в сигнальный рог и ударить в боевые барабаны?

Линь Фэйсин нахмурил брови:

— Пока что нет. Передайте дворцовому командиру, чтобы привел два штурмовых отряда и ждал приказа у городской стены, подготовьте лучников! — подумав немного, он добавил: — Нет нужды тревожить двух подручных командиров и остальных. Она одна из моих посланников, это личное дело.

Вчера вечером Линь Ваньюэ и Ли Сянь вели секретный разговор при свете свечи. Ли Сянь рассказала, что три года назад, когда она впервые приехала на северную границу, она послала разведчицу в племена гуннов…

Линь Ваньюэ не ожидала, что Ли Сянь начала размещать фигуры на доске, как только впервые посетила северную границу. Ли Сянь намеренно взяла все на себя.

В настоящее время ситуация на северной границе была полна странностей. С бесчисленными парами глаз, смотрящих из темноты, Линь Ваньюэ не хотела, чтобы человек, посланный Ли Сянь, засветился перед всей армией. Пусть она и знала, что Ли Сянь достаточно умна, чтобы придумать этому разумное объяснение, она все же не хотела выставлять принцессу в центре внимания. Сама же Линь Ваньюэ не смогла бы придумать способы объяснения.

К счастью, преследующих гуннов было не так уж много, двух передовых отрядов было достаточно, чтобы справиться с ними.

Когда приблизился грохот конских копыт, Линь Ваньюэ увидела, что гуннская конница действительно гонится за женщиной. Хотя женщина ехала на некотором расстоянии от них, она, казалось, была ранена и почти лежала на лошади, находясь в неустойчивой позе.

— Фума, спаси ее!

— Лучники, выпустить стрелы! В эту женщину не стрелять! Бросьте веревку вниз! Кавалерия под городом на позиции?

— Отвечаю главнокомандующему, кавалерия на позиции!

— Кавалерии прорываться вперед, защитить эту женщину и уничтожить шайку гуннов!

— Есть!

Как только распахнулись массивные ворота Янгуаня, два штурмовых отряда кавалерии бросились навстречу гуннам. Вскоре гуннская конница и женщина стали еще ближе к укрепленному городу. Солдаты плотно закрыли городские ворота, как только кавалерия миновала их.

Кавалерия Ли быстро столкнулась с вражескими конными войсками. Лучники перестали пускать стрелы.

Под защитой кавалерии женщина чувствовала себя гораздо спокойнее. Она с облегчением посмотрела на городскую стену и спрыгнула с лошади. Схватившись за кровоточащую руку, она, чуть ли не падая, побежала к толстой веревке, свисающей со стены.

— Приготовьтесь тащить ее наверх! — приказал Линь Фэйсин, не отрывая внимание от ситуации под городом. Он заметил, что чем ближе женщина подходила к веревке, тем беспокойнее становились гунны. Некоторые даже не жалели своих жизней и, игнорируя солдат Ли, брались за луки со стрелами и целились в эту женщину!

У Линь Ваньюэ дернулось веко. Если гунны так всполошились из-за этой женщины, следовательно, у нее была важная информация!

Линь Ваньюэ с замиранием сердца наблюдала за ней. Увидев, что разведчица схватила веревку и обвязала ее вокруг талии, она крикнула:

— Тяните!

Следуя приказу Линь Фэйсина, четыре солдата приложили силу. Женщина внизу стены скривилась от боли, и из ее раненой руки хлынула кровь. Ее ноги оторвались от земли, и, наконец, она начала быстро подниматься вверх.

В этот момент гуннская конница пришла в сильнейшее волнение. Еще больше людей подняли луки, чтобы выстрелить в сторону женщины!

Линь Ваньюэ не ожидала, что гунны окажутся в таком отчаянии. В мгновение ока эта разведчица стала живой мишенью!

— Отпустить! Быстро!

Четверо солдат тут же выпустили веревку из рук, и женщина приземлилась обратно. Спустя секунду в то место, где она только что висела, вонзилось несколько десятков стрел!

Пара стрел также задела веревку, но, к счастью, ее уже отпустили. Если бы даже женщина не пострадала, и солдаты продолжали бы тянуть ее, веревка не смогла бы выдержать ее вес.

С такой высоты она бы только упала и разбилась насмерть!

Линь Ваньюэ нагнулась и посмотрела вниз: женщина была ранена, и после этого падения уже не могла твердо стоять на ногах; она слабо оперлась на стену и начала медленно сползать вниз.

Хотя у города полегло немало гуннов, остальные продолжали безостановочно пускать стрелы в разведчицу. К счастью, у них лишь выходило стрелять мимо!

Линь Ваньюэ была встревожена до такой степени, что у нее на лбу выступил пот. Чем явнее гунны показывали отчаяние, тем яснее она понимала, насколько важной информацией обладала эта женщина!

Она стиснула зубы и прорычала:

— Принесите щит!

Ли Сянь почувствовала крайнее потрясение, увидев, как Линь Фэйсин обвязывает две веревки вокруг своей талии:

— Фума?!

— Принцесса, я спасу ее, подожди меня!

Ли Сянь вцепилась в руку Линь Фэйсина:

— У тебя высокий статус главнокомандующего всей армии, поставь вместо себя кого-нибудь другого!

— Не могу, они все слишком тяжелые. Я связал две веревки, но стрелы все равно их заденут. Одна веревка не выдержит вес двух человек и одного щита. Женщина внизу стены серьезно ранена, она не выживет, если упадет снова. Скажи солдатам, которые будут тянуть, чтобы пошевеливались. Мы обязательно вернемся целыми и невредимыми, можешь не волноваться!

Как только Ли Сянь услышала слова Линь Фэйсина, ее достоинство и сдержанность исчезли:

— Ее задача уже выполнена, нет никакой необходимости спасать ее.

Линь Ваньюэ в недоумении уставилась на Ли Сянь. Эти слова глубоко ранили ее сердце. Отношение Ли Сянь к брошенным пешками оказалось настолько бессердечным, словно она смотрела на них с презрением. Внезапно Линь Ваньюэ почувствовала, что эта Ли Сянь была для нее незнакомкой.

Она невольно примерила это на себя. Если бы она тоже однажды выполнила свою "задачу", постигла бы ее та же участь, что и ту женщину? Горечь и печаль разрывали ее сердце.

За пять лет служения в армии Линь Ваньюэ хоть и привыкла к виду смерти, ее отношение к жизни в корне отличалось от отношения Ли Сянь: именно потому, что она пережила слишком много смертей, Линь Ваньюэ дорожила каждой отдельной жизнью. Битвы не обходились без кропопролития, но смерть не должна быть напрасной! Смерть воина на поле боя для нее была приемлема, так же как смерть разведчика на обратном пути с завершенной миссии. Но она не могла смириться с тем, что по позвращении его кинут свои же люди.

Непривычное разочарование, видимое в глазах Линь Фэйсина, проникло в самое сердце Ли Сянь. Встретив этот взгляд, она почувствовала бесконечную печаль Линь Фэйсина, и это всколыхнуло ее сердце. Но она не собиралась идти ни на какие уступки. Она крепко сжала предплечье Линь Фэйсина, кончики ее пальцев побелели.

Солдат, державший щит, в растерянности смотрел на маршала и принцессу. Чувствуя на себе взгляд солдата, Линь Ваньюэ закрыла глаза и глубоко вздохнула. Когда она открыла их, в ее решительном взгляде не осталось ни следа колебания.

Линь Ваньюэ знала, что здесь не место спорить с Ли Сянь, знала, что она не в силах изменить Ли Сянь. Но она обязана спасти ту женщину!

Женщина у стены была не просто разведчицей. Теперь она воплощала в себе различие взглядов Линь Ваньюэ и Ли Сянь на жизнь.

Ли Сянь почувствовала, что ее рука, схватившая Линь Фэйсина, начинает болеть.

Однако хватка такой силы была для Линь Ваньюэ незначительной.

Ли Сянь чувствовала, будто ее руку зажимали тиски, но Линь Ваньюэ избегала применения силы — ее рука оставалась нежной, убирая пальцы Ли Сянь со своей руки один за другим.

Линь Ваньюэ трижды обмотала себя веревками и, со всей силы дернув их, приняла большой щит из рук солдата.

С упрямством в глазах она пристально посмотрела на Ли Сянь.

Ли Сянь чувствовала, как от тыльной стороны ладони распространялась жгучая боль. Но когда она смотрела в ответ, выражение ее лица все еще оставалось холодным. Больше она ничего не сказала.

Таща на себе щит, Линь Фэйсин легко взобрался на зубчатую стену, и солдаты быстро спустили его на землю.

Линь Ваньюэ подошла к женщине с мертвенно-бледным лицом, обхватившей свою раненую руку. Она уже едва дышала. Алая кровь стекала вдоль ее руки, собираясь в лужу на земле.

— Девушка? — крикнула Линь Ваньюэ, но разведчица никак не отреагировала.

Раздался глухой удар — стрела попала в щит. Благо, он был сделан из дерева толщиной в три цуня*, и обычные стрелы не смогут пробить его насквозь.

* 寸 cùn — китайский дюйм (3,73 см); 3 цуня = 11,19 см

Одной рукой Линь Ваньюэ держала женщину, а другой — щит.

— Тяните!

Ли Сянь, которая все это время молчала, с суровым лицом отдала приказ:

— Еще несколько человек на подмогу!

— Есть! — несколько лучников сразу же отложили луки и присоединились группе, тянущей веревку.

Линь Ваньюэ с женщиной и щитом в руках медленно поднимали наверх. Когда она находилась уже в десяти чжанах* от земли, глухие удары участились.

* 丈 (zhàng) — китайская сажень, равна 3,33 метра (10 чжан ≈ 33,3 метра)

Дворцовый командир Мэн Нида оглянулся на Линь Фэйсина, которого поднимали на стену, и гневно заорал:

— Вложите все свои силы в убийство всех этих гуннских собак!

Он обильно вспотел от волнения. Эти гунны словно с ума посходили — рискуя своими жизнями, они не переставали пускать стрелы!

До земли оставалось двадцать чжан, когда с вершины стены раздался внезапный крик, и Линь Ваньюэ резко опустилась вниз на несколько чжанов!

— В чем дело?! — мрачно спросила Ли Сянь.

— Отвечаю Вашему Высочеству принцессе, гунны задели веревки, и одна из них порвалась!

— Спокойно, бросьте еще несколько веревок!

— Есть!

Линь Ваньюэ подняла голову и увидела порвавшуюся веревку. Сейчас она, с ношей в обеих руках, висела в воздухе и сомневалась, выдержит ли их одна веревка!

Как раз в тот момент, когда Линь Ваньюэ забеспокоилась об этом, со стены сбросили еще несколько веревок.

В конечном итоге Ли Сянь потеряла самообладание и высунулась из-за стены, чтобы посмотреть вниз.

— Ваше Высочество старшая принцесса! — солдат принес щит, чтобы укрыть ее.

Ли Сянь видела, как Линь Фэйсин держал одной рукой большой щит, полный торчащих стрел, а другой крепко прижимал Юцинь, которая уже потеряла сознание. Хоть Линь Фэйсин держал ее уверенной хваткой, но это, должно быть, очень утомительно.

Ли Сянь не выдержала и закричала:

— Фума! Брось ее! Хватайся за веревки!

Услышав голос Ли Сянь, Линь Ваньюэ с усилием подняла голову и встретилась с ней взглядом.

Она увидела беспокойство в глазах Ли Сянь. В груди разлилось тепло, но веревка уже слегка покачивалась, не в силах удержать такой вес!

Пришло время сделать выбор!

Ли Сянь сдвинула брови к переносице. Она была одновременно рассержена и обеспокоена: почему этот человек так упрям? Почему отказывается послушать ее?

Внезапно Ли Сянь увидела улыбку на лице Линь Фэйсина.

Ее сердце дрогнуло. Линь Фэйсин отбросил щит, чтобы высвободить руку и схватить брошенную веревку.

Зрачки Ли Сянь сузились, а ладони стали липкими.

— Тяните быстрее! — ее тон уже не был безразличным.

Теперь, когда щит не утяжелял вес, тянуть было легче. Но, находясь в десяти чжанах от парапета стены, Линь Ваньюэ заметила стрелу, летящую в их сторону!

Обе ее руки были заняты, она висела в воздухе! У нее не было возможности увернуться!

В самый последний момент Линь Ваньюэ резко пнула стену позади себя правой ногой, задействуя мышцы нижней части тела. Она развернулась в воздухе, прижимая женщину без сознания к стене и оставляя свою спину полностью открытой.

— Нет! — вслед за криком Ли Сянь гуннская стрела попала прямо в середину спины Линь Фэйсина.

"Ннгх!" — Линь Вэньюэ болезненно всхлипнула. Ее быстро подняли до самого конца и перетащили через городскую стену.

Глава 142

Глава 142. Так значит Фэйсин — это Ваньюэ

Линь Вэньюэ тихо лежала на кровати в поместье генерала. Ее тело было обмотано чистыми бинтами, а середина спины окрасилась в красный цвет крови в форме креста.

Ли Сянь сидела у постели Линь Ваньюэ, крепко сжимая ее руку. Даже если человек на кровати был без сознания, Ли Сянь все еще чувствовала эту едва различимую силу, исходящую от руки.

Линь Ваньюэ видела тревожные сны, ее брови были нахмурены. Место под глазами и губы тронул фиалковый оттенок, а лицо покрывали густые капли пота.

Вскоре небо за окном совсем потемнело. Комнату ярко освещали свечи. Ли Сянь много часов просидела у кровати Линь Ваньюэ. Она смотрела на человека на кровати, еще долгое время не в силах оправиться от потрясения.

… …

Когда Линь Фэйсина подняли на стену, он сразу же передал Юцинь солдату и мертвой хваткой вцепился в руку Ли Сянь. Он слабо улыбнулся и прошептал:

— Принцесса, не покидай меня ни в коем случае!

После этого глаза Линь Фэйсина закатились, и он упал в обморок на руках Ли Сянь.

В этот момент Ли Сянь пришла в замешательсто. Она поймала тело Линь Фэйсина, но не ожидала, что этот человек окажется таким легким…

— Главнокомандующий! — на солдат, находящихся на городской стене, обрушился хаос, пока Ли Сянь держала Линь Фэйсина.

— Принесите носилки, передайте Юцинь военным лекарям. Военные приказы выполнять в соответствии с предыдущими словами фумы: уничтожить гуннов.

— Есть!

Как только принесли носилки, солдаты положили на них Линь Фэйсина с торчащей из спины стрелой, но обнаружили, что маршал крепко сжимает руку Ее Высочества старшей принцессы. Они никак не могли разжать эту хватку.

Ли Сянь вспомнила взгляд Линь Фэйсина перед тем, как он потерял сознание. Взгляд, полный вины и отчаяния. Этот взгляд вызвал смятение в ее сердце.

— Просто позаботьтесь о переноске, я пойду следом.

— Есть, — солдат перестал пытаться разорвать хватку Линь Фэйсина.

Носилки погрузили в карету, затем Ли Сянь приказала:

— Сообщите военному лекарю, чтобы он пришел в поместье генерала.

— Слушаемся!

Одной рукой Ли Сянь крепко держала руку Линь Фэйсина, а другой прижимала полотенце к ране, чтобы остановить кровотечение. Линь Фэйсин с синеватым оттенком под глазами и плотно сдвинутыми бровями лежал на носилках.

Ли Сянь снова посмотрела на Линь Фэйсина. Из головы не выходило выражение его лица перед обмороком, затем мелькнула одна мысль, в которую она не могла поверить.

Солдаты шустро отнесли Линь Фэйсина в спальню поместья. До прибытия лекаря еще оставалось время, поэтому Ли Сянь приказала солдатам:

— Вы двое можете идти, а я останусь здесь.

— Слушаемся!

Сяо-Цы подошла к кровати, намереваясь помочь со снятием одежды с Линь Фэйсина.

— Сяо-Цы, ты тоже иди. Стой на страже у входа и не позволяй никому приблизиться.

На мгновение сяо-Цы удивилась, затем поклонилась и ответила:

— Слушаюсь.

— ...И немедленно позови Ло И ко мне. Побыстрее!

Сяо-Цы недоверчиво посмотрела на Ли Сянь:

— Ваше Высочество?

Ли Сянь перевела взгляд на Линь Фэйсина и нахмурила брови:

— Поторапливайся.

— Слушаюсь!

Теперь в комнате остались только Ли Сянь и Линь Фэйсин. Рука Линь Фэйсина все еще крепко сжимала руку Ли Сянь, словно за последнюю спасительную соломинку. Несмотря на свое состояние, он не ослабил хватку.

Ли Сянь с сосредоточенным лицом, прилагая все свои силы, приподняла Линь Фэйсина, позволяя ему опереться на нее. Так как он все еще сжимал ее руку, обрабатывать рану от стрелы на его спине нужно было очень осторожно, что было крайне неудобно. Через некоторое время ее лоб покрылся капельками пота.

Голова нахмуренного Линь Фэйсина покоилась на плече Ли Сянь. Возможно, его рана в середине спины сильно болела, потому что он издал приглушенное мычание. Он все сильнее и сильнее сжимал руку Ли Сянь.

Чего же все-таки боялся Линь Фэйсин? Почему он сказал такое, и почему так вцепился в нее? Ответы на все вопросы должны были вот-вот всплыть на поверхность.

Шею и ключицу Ли Сянь обдавало горячим, слегка щекочущим частым дыханием Линь Фэйсина.

Ли Сянь развязала его пояс и распахнула ворот, обнажив белоснежную, пропитанную потом нижнюю одежду.

Из-за пазухи Линь Фэйсина выпал какой-то предмет и с грохотом упал на пол.

Ли Сянь опустила голову и увидела, что это кинжал, подаренный Ли Хуанем. Но Линь Фэйсин превратил эти усыпанные драгоценными камнями ножны в простые деревянные, ничем не украшенные.

Ли Сянь с трудом подобрала кинжал и, вынув его из ножен, аккуратно перерезала нижнюю одежду на груди Линь Фэйсина.

Вслед за звуком рвущегося хлопка открылась истина.

Глаза Ли Сянь расширились при виде плотно обтянутой бинтами груди Линь Фэйсина.

Острие кинжала мелко подрагивало. Ли Сянь разрезала последний слой маскировки на теле Линь Фэйсина.

Как только разошлись бинты, кинжал со звоном упал на пол.

Услышав этот звук, сяо-Цы, стоящая за дверью, спросила:

— Ваше Высочество?

— Все нормально, продолжай сторожить.

— Слушаюсь.

Ли Сянь с особой осторожностью уложила на кровать полуобнаженную "Линь Фэйсин", которая своей огрубелой рукой продолжала сильно сжимать ее руку, что начинало причинять боль.

Ли Сянь уставилась на полуобнаженное тело, пронзенное стрелой. В голове у нее было совершенно пусто.

Она сидела в таком положении до тех пор, пока в дверь не постучала сяо-Цы и не сообщила, что пришел военный лекарь.

Ли Сянь внезапно пришла в себя. Она тщательно осмотрела спину "Линь Фэйсин", убедившись, что с такого ракурса ничего не видно, и только потом впустила военного лекаря.

Военный лекарь с мокрым от пота лицом, принесший с собой лекарскую сумку, простерся перед ногами Ли Сянь:

— Этот презренный приветствует Ее Высочество старшую принцессу.

— Вежливость ни к чему, можете встать. Прошу Вас, достаньте стрелу из тела фумы.

— Слушаюсь!

Лекарь поднялся с пола и подошел к Линь Фэйсину. Сначала он хотел сказать Ее Высочеству старшей принцессе удалиться, но заметил, что их руки крепко сцеплены. Он вздохнул и подумал про себя: "Ее Высочество старшая принцесса поистине любит этого маршала".

Выражение лица Ли Сянь было непоколебимым, как гладь воды. Она все это время изучала лекаря. Поскольку "Линь Фэйсин" перебинтовывала себе грудь годами, под ней появились две линии синяков, которые постепенно желтели и в конце концов превратились в два отчетливых шрама. И из-за этого перевязывания фигуру "Линь Фэйсин" нельзя было назвать изящной, но она была очень худой, и по первому взгляду можно было определить, что это не мужская грудь.

К счастью, была видна только ее спина. Однако талия "Линь Фэйсин" была тоньше, чем у обычных мужчин. Без одежды можно было разглядеть очертания женской фигуры, и Ли Сянь специально прикрыла ее талию одеялом.

Военный лекарь был полностью сосредоточен и не подразумевал, что Ее Высочество старшая принцесса все это время наблюдала за ним.

Он протянул руку, чтобы коснуться стрелы. Линь Фэйсин нахмурился от боли. Затем лекарь надавил на область вокруг раны.

"Гхх..." — Линь Фэйсин тихо застонал от боли.

Ли Сянь нахмурила брови, глядя на то, как лекарь прижимает палец к спине "Линь Фэйсин".

С некоторым усилием она сжала ее грубую руку в ответ.

Как только лекарь закончил простой осмотр, он сложил руки вместе и сказал Ли Сянь:

— Ваше Высочество, маршал был поражен зазубренной стрелой, и ее вытаскивание может вызвать чрезмерное кровотечение.

— И что делать?

— Ммм... этому ничтожному нужно будет прорезать перекрестное отверстие на спине маршала, только тогда стрелу можно будет извлечь!

Ли Сянь нахмурилась и кивнула.

Получив разрешение, военный лекарь, открыв свою сумку, вытащил маленький нож и закалил его на огне, затем быстро достал маленькую бутылочку крепкого алкоголя. Набрав алкоголь в рот, он подошел к Линь Фэйсину и брызнул на рану.

"Нхх!" — "Линь Фэйсин" снова застонала от боли. Несмотря на обморочное состояние, она не кричала, а лишь плотно сжимала губы, но через них все равно вырывались приглушенные всхлипы.

Эта боль, казалось, перетекала через их соединенные руки в тело Ли Сянь.

Лекарь сжал стрелу, фиксируя ее в неподвижности и вырезая крест на спине Линь Фэйсина. Из раны потекла кровь. Лекарь вытер ее полотенцем, но вскоре она начала просачиваться снова.

— Ваше Высочество, этот ничтожный вот-вот вытащит стрелу. Нужно больше рук, чтобы удержать маршала…

Ли Сянь на короткое время задумалась, затем встала и обняла голову "Линь Фэйсин", а свободной рукой надавила на ее плечо.

— Этот…

— Начинайте уже. Фума все равно не отпустит мою руку, даже если войдет больше людей, они, вероятно, не смогут помочь.

— Слушаюсь.

Лекарь выдернул стрелу, и из раны Линь Фэйсина хлынула кровь, окрашивая алым одеяние Ли Сянь.

У "Линь Фэйсин" перехватило дыхание от боли, ее тело выгнулось и задрожало. Стиснув зубы, Ли Сянь использовала всю свою силу и вес своего тела, чтобы придавить плечо "Линь Фэйсин", не позволяя ей раскрыть себя.

Полотенца были выкрашены в красный цвет, один за другим. Кровь смывала мазь для колотых и стреловидных ранений, которую лекарь наносил снова и снова.

По его лбу стекали капли пота.

Ли Сянь взглянула на вытащенную стрелу и увидела на ней дикие зазубрины. Наконечник стрелы был окрашен в слабый зеленый цвет.

— Лекарь, почему у наконечника стрелы зеленый цвет?

Военный лекарь пришел в ужас, услышав это. Он взял стрелу и, как только он увидел зеленый цвет, о котором сказала Ли Сянь, его лицо побледнело. Он произнес, запинаясь:

— Это... Ваше Высочество... это... волчий яд!

Сердце Ли Сянь ухнуло вниз. Как-то раз она прочитала об этом яде в книге: волчий яд был известен как самый сильный яд, изготавливаемый гуннами. Это был в высшей степени зловещий яд, сочетающий в себе волчий ядовитый цветок, волчью слюну и несколько других видов ядовитых растений.

Попадая внутрь, волчий яд циркулирует в крови и накапливается в органах, заражая их. Более того, поскольку туда вмешали волчью слюну, отравленный человек постепенно впадает в бешенство, либо лишается рассудка и в итоге начинает вести себя как волк. Его глаза наливаются кровью, он теряет способность говорить и нападает на окружающих…

Военный лекарь рухнул на колени и закричал, стуча головой об пол:

— Ваше Высочество, пожалуйста, простите! Пожалуйста, сжальтесь! Ваше Высочество, искусства врачевания этого ничтожного недостаточно, чтобы вылечить волчий яд, пожалуйста, замените меня императорским лекарем! Ваше Высочество, умоляю, помилуйте!

Ли Сянь приняла мрачное выражение лица и холодно сказала:

— Иди и немедленно свари какое-нибудь лекарство. Даже если не сможешь вылечить, ты обязан сначала подавить этот яд. Если с фумой что-нибудь случится, весь твой клан последует за тобой в могилу!

— С-слушаюсь! Этот ничтожный пойдет прямо- прямо сейчас! — лекарь с ушибленным лбом поднялся на ноги. Он побежал к двери, но тут же вернулся обратно, чтобы достать из сумки чистые бинты: — Этот ничтожный... этот ничтожный сначала перевяжет маршала.

Ли Сянь взяла бинты и холодно сказала:

— В этом нет необходимости. Здесь есть я. Оставьте бинты и быстро идите варить лекарство.

— С-слушаюсь!

— Можете использовать любые лекарственные ингредиенты, хранящиеся в поместье маршала. Доложите мне, если чего-нибудь не хватит.

— С-слушаюсь…

Автору есть что сказать:

[пожалуйста, внимательно прочтите это примечание]

Вот и сегодняшнее обновление. Я хочу добавить от себя несколько слов. Я хотела дождаться конца новеллы, чтобы сказать это, но так как некоторые зайки очень настойчивы, мне придется сказать это сейчас.

Эту главу было очень трудно писать. Мою голову разрывали мысли, да и я была очень взвинчена, но мое тело среагировало на это. Сегодня в 6 утра меня сильно вырвало, потом я свалилась в постель и проспала до 4-х вечера. Окончательно оклемавшись, я позвонила маме и поболтала с ней, делая вид, будто у меня все в порядке. Мне оставалось докладывать только хорошее и скрывать плохое, говорить, что все в порядке.

Положив трубку, я пошла есть. За все 100 метров пути делать передышку мне пришлось трижды. Я переводила дыхание и чувствовала, что с моим часто бьющимся сердцем что-то не так. В ушах шумело, я покрывалась холодным потом.

После еды мой желудок снова почувствовал дискомфорт. Я пошла домой, чтобы сделать обнову. Честно говоря, я реально не могла усидеть на месте. Мне нужно было чуть-чуть полежать после того, как я немного написала, а потом встать, чтобы снова писать. Я включила расслабляющую музыку, чтобы отвлечься, и продолжила исправлять и менять главу. Хотя мне не удалось описать то чувство, которое было выгравировано на моих костях и запечатлено в моем сердце, но, учитывая перенапряг мозга, вышло не так уж плохо.

Пожалуйста, серьезно вчитайтесь в следующие мои слова. Я хочу поговорить именно о 141 главе.

В последнее время это горячо обсуждается в комментариях. Сложилось два направления, и одно из них это вопрос о том, действительно ли важен пол, когда речь заходит о любви. Это вызвало целый ряд философских споров, споров о человеческих отношениях и человеческой природе.

Все, наверное, уже поняли, что я не участвую в подобных дискуссиях, и причина очень проста. У каждого свои взгляды на чувства и отношения. Некоторые люди гомосексуальны, а некоторые гетеросексуальны. В гомосексуализме также есть два аспекта: есть те, кто отдает предпочтение полу, и те, для кого в приоритете чувства.

Эта новелла написана мной. Хотя она не имеет никакого отношения к моей жизни, на главных героинях или некоторых второстепенных персонажках всегда останется след меня и моего образа мышления. Новелла рождается из бытовой жизни и превосходит ее. Что касается меня, я целиком и полностью гомосексуальна. Мое восприятие отношений основывается на том, что они должны завязываться с человеком того же пола, а потом можно уже обсуждать три точки зрения*, чувственное начало, любимые увлечения и т. д.

* 三观 (sānguān) — мировоззрение (世界观), система ценностей (价值观) и взгляд на жизнь (人生观)

Я из таких писателей и могу писать только такие произведения.

Второе направление: кто-то говорил, что я через силу свожу канонную пару только потому, что она канонная. Я ничего не могу с этим поделать, потому что лично для меня, неважно, насколько выдающимся будет парень, независимо от того, как хорошо он относится ко мне, я могу воспринимать его только как друга. Если он начнет за мной ухаживать, я все ему растолкую. Если он продолжит добиваться меня, я почувствую сильное отвращение.

Ладно, вернемся к теме. Некоторые писали, что хотят видеть Ли Сянь и Линь Ваньюэ отдельно, потому что у них конфликт мировоззрений. Насильно быть сведенными кажется неподходящим, и возникает ощущение, что новелла потеряла свой первоначальный вид.

Я скажу от себя слово, и, пожалуйста, не судите о канонной паре через призму современных концепций. Вы современные, у вас с детства непредубежденное свободное мышление, вы живете в относительно терпимой среде.

Линь Ваньюэ и Ли Сянь — нет. Хоть они и мои вымышленные персонажки, но их жизненный опыт, полученное образование и их представления о жизни в корне различаются друг от друга. Я думаю, что ваших так называемых трех точек зрения не существует. Нынче когда у нашего поколения возникают проблемы в отношениях, будь то несчастье или даже чувство усталости, большинство предпочло бы по-хорошему расстаться, они редко хотят работать над отношениями и терпеть это.

Почему дедушки и бабушки редко разводятся? Неужели у каждой замужней пары совпадают эти три точки зрения?

В действительности же стремление к единению при сохранении различий применимо и к браку.

Линь Ваньюэ женщина. В мире, где нормально и ожидаемо возвеличивание мужчины и унижение женщины, она притворялась мужчиной. С большим трудом она наконец-то получила Ли Сянь. Ей нравится Ли Сянь, и она — ее фума. Пусть даже их три точки зрения кардинально различаются, я думаю, что Линь Ваньюэ и не подумает о разрыве с Ли Сянь. Вы можете сказать, что она цзяньгун*, ну и что с того? Это ограниченность той эпохи.

* топ, который не перестанет любить, как бы плохо с ним ни обращались

Есть только случаи, когда Ли Сянь не хочет Линь Ваньюэ, и ни одного, когда Линь Ваньюэ не хочет Ли Сянь. Такова реальность. Хотя это новелла~

Думаю, что если Линь Ваньюэ и Ли Сянь расстанутся из-за несоответствия трех точек зрения, то новелла уж точно потеряет первозданный вид.

В глубине души мне кажется, что брак — это ответственность. Хотя я гомосексуальна и никогда не была жената, у меня были отношения и я уже расставалась. Но в душе я мечтаю любить одного человека всю жизнь, весь свой век. Я жадно стремлюсь взять на себя ответственность и обязательства в браке, улучшать отношения с моей партнеркой и решать проблемы. Я не люблю расставаться, хоть и расставалась раньше. Я очень строго отношусь к этому слову и никогда не буду шутить о расставании.

Хорошо, я просто скажу вот что: я уважаю ваши нравственный ценности и ориентировку и уважаю ваши взгляды на отношения, но прошу вас немного потерпеть мое маленькое своеволие.

Теперь давайте поговорим о 141 главе. Вчера она вызвала бурную реакцию. Итак, некоторые люди считают, что Линь Ваньюэ не должна была идти спасать Юцинь сама, а другие считают, что было много способов спасти Юцинь и т. д. Когда я закончила читать эти комментарии, я искренне почувствовала, что эта глава была пустой тратой времени.

Ну реально.

Все ключевые моменты и косвенные описания, придающие смысл, были потрачены впустую.

Тут я приведу несколько примеров: во-первых, чтобы не концентрировать внимание на Ли Сянь, Линь Ваньюэ приказала не трубить в рог и не бить в барабаны. Это ключевой момент. Другими словами, в древние времена без каких-либо сигналов от барабанов или флажной сигнализации (к счастью, гуннов не так много, две штурмовые кавалерии могут справиться с ними) сражения не были такими искусными, как сейчас. Без сигналов солдаты молчаливо выполняли первый приказ командира до конца. Вы как себе представляете кавалерию, разделяющуюся ради защиты Юцинь? Линь Ваньюэ что, должна была стоять на городской стене и орать им?

К тому же, я акцентировала внимание, что гунны как будто обезумели. Они охотно шли на самоубийство только ради того, чтобы застрелить Юцинь. Глазами Линь Ваньюэ и Мэн Ниды я дала всем понять, что все произошло внезапно, и это несло в себе странность.

Во-вторых: кто-то сказал, что нужно было открыть городские ворота, чтобы выйти к Юцинь или позволить ей войти. Я, помнится, через оптику Линь Ваньюэ ясно донесла до всех: Юцинь обхватила свою раненую руку, она прислонилась к городской стене и безвольно начала сползать вниз.

Вот почему Юцинь не могла бежать к городским воротам. Что будет быстрее: быстро спуститься со стены за ней или открыть городские ворота и заставить ее бежать до них?

В-третьих: через чувства Линь Ваньюэ я показала всем, что то, что она сделала, правильно. В тексте был момент, где Линь Ваньюэ окликала Юцинь, затем раздался глухой удар, в щит попала стрела. Если бы Линь Ваньюэ вовремя не подоспела, Юцинь бы уже пристрелили.

ПОЭТОМУ мне кажется, что все это было пустой тратой времени. Ключевые моменты, косвенное описание, рассматривание ситуации с точки зрения персонажей — все это пустая трата времени.

┑(￣Д ￣)┍

В разговоре Линь Ваньюэ с Ли Сянь такая позиция Ли Сянь действительно расстроила Линь Ваньюэ (это своего рода "лиса, горюющая по зайцу*") и вызвала недовольство, отчего она еще больше настояла на том, чтобы лично спасти Юцинь. Если бы в тот момент Ли Сянь не сказала таких слов, а использовала другой метод убеждения, то, думаю, Линь Ваньюэ бы послушалась.

* 兔死狐悲 (tù sǐ hú bēi) — когда заяц погиб, лиса горюет (обр. в знач.: страшиться такой же участи; оплакивать, горевать (о чужом или даже враждебном человеке))

Я пишу такую драму не для того, чтобы извилисто продвигать сюжет, а потому, что даже когда современные пары ссорятся, они все равно допускают ошибки, когда говорят не то, что имеют в виду на самом деле.

Я приведу пример. Возможно, он неуместный в этой ситуации, но просто представьте: Ли Сянь и Линь Ваньюэ — современные девушки, у них есть любимая собака. Как-то они выгуливали ее, и телефон Ли Сянь выскользнул в реку. Собака тут же бросилась за ним и поймала его. Ли Сянь спасла свой телефон, но не смогла вытащить собаку, потому что склон был слишком скользким. На месте Линь Ваньюэ вы захотите спасти собаку, но там слишком скользко, и тут ваша девушка хватает вас и говорит: "Не спасай ее, ты упадешь, давай просто оставим ее здесь". Скажите, вы спасли бы эту собаку или нет?

Дело не в том, что я хочу уладить с некоторыми читателями вопросы о том, что правильно, а что нет, или поспорить на тему побед или поражений. В действительности для меня это не имеет значения. Я очень благодарна, что вы читаете мою новеллу и даже пишете некоторые идеи. Возможно, я накатала так много, потому что мои месячные дестабилизируют мои эмоции.

Сегодняшнее примечание довольно длинное. Если я где-то что-то не так ляпнула, то делаю полный поклон, приношу свои извинения. Прошу вас, ребята, войдите в мое положение, я чувствую недомогание. Простите мои неудачные формулировки, мне очень жаль.

Глава 143

Глава 143. Лишь потому, что сам живу в средине этих гор

строчка из стихотворения "Надпись на стене храма западного леса" поэта эпохи Сун Су Ши (1037 – 1101)

Сгустились сумерки. Спальню в поместье маршала заливал свет свечей.

"Линь Фэйсин" неподвижно лежала на кровати. Ее руки были обнажены, а торс обмотан бинтами. На спине красным цветом через чистые бинты выделялась крестообразная рана. Безжизненное бледное лицо покрывали капли пота.

Ее сон был беспокоен. Принятое лекарство, прописанное военным лекарем, не возымело эффекта.

Кожа под глазами и на губах оставалась фиалковой, между бровями залегла складка, придавая лицу страдальческое выражение.

Ли Сянь все это время прямо сидела у постели "Линь Фэйсин", по-прежнему одетая в свое окровавленное дворцовое платье.

Гунны были повержены, Юцинь находилась в стабильном состоянии. Военный лекарь остановился в поместье генерала.

Но "Линь Фэйсин" все еще не отпускала руку Ли Сянь.

"Принцесса, не покидай меня ни в коем случае!”, — сказанные перед обмороком слова "Линь Фэйсин" снова прозвучали в ушах Ли Сянь.

Так вот что она имела в виду.

Смоченным полотенцем Ли Сянь аккуратно вытерла капли пота с лица "Линь Фэйсин". Она впала в задумчивость, глядя на этого крепко спящего человека.

Наконец нашелся ответ на вопрос, откуда взялось смятение и странные чувства, что Ли Сянь подавляла все это время.

Она и раньше подозревала, что Линь Фэйсин женщина, но с течением времени, информируемая отчетом за отчетом, Ли Сянь все больше и больше это отрицала.

Потому что она не верила, что в поднебесной найдется женщина, способная вести образ жизни, как у "Линь Фэйсин".

Линь Фэйсин, выходец из окраинной деревни Чаньцзюань, родился в Юаньдин двенадцатого года, двадцать девятого дня четвертого месяца.

Осенью двадцать шестого года Юаньдина гунны вторглись в Чаньцзюань и вырезали всю деревню, насчитывавшую сто восемнадцать человек. Единственным уцелевшим был Линь Фэйсин.

В том же году, в возрасте четырнадцати лет, он в одиночку преодолел сотню ли, чтобы записаться в армию под командованием генерала Ли Му…

Ли Сянь невзначай вспомнила каждую информацию, касающуюся "Линь Фэйсин". Все прошлые события затопили ее разум: те, которым она была свидетельницей, и те, о которых она узнавала из отчетов.

Вся информация, собранная Ли Сянь за последние несколько лет, включавшая еще те времена поступления четырнадцатилетнего Линь Фэйсина на военную службу, всплывала в ее сознании одна за другой.

Ли Сянь наконец поняла, почему у "Линь Фэйсин" отсутствовали желания и стремления. Эта женщина завербовалась в армию, переодевшись мужчиной, только чтобы совершить кровную месть.

В первые два года, что "Линь Фэйсин" служила солдатом в пехотном батальоне, она жила с солдатами в одной палатке. Будучи женщиной, как она смогла постоянно соблюдать осторожность и выжить в таких условиях?

"Линь Фэйсин" была одинока и замкнута. Первые два года службы она общалась только с Линь Юем. Ее подчиненные подумали, что можно было бы для начала подступиться к Линь Юю…

Оказывается, так называемая нелюдимая натура этого человека — не более, чем прикрытие для защиты своей личности.

“Во время одной из битв этот ничтожный собственными глазами видел, как Линь Фэйсин получил ранение в часть тела, ответственную за продолжение рода. С тех пор Линь Фэйсин пал духом...”

Выходит, то, что видел Линь Юй... могла ли это быть менструация?

Ли Сянь посмотрела на профиль "Линь Фэйсин" и невольно пробормотала:

— Как тебе удалось скрыть и это тоже? Ты не Линь Фэйсин, но кто тогда?

Ли Сянь вдруг вспомнила, что, сопровождая ее в столицу, "Линь Фэйсин" уже рассказывала о своем прошлом…

Неужели уцелевший — вовсе не младший брат, а старшая сестра?

— Так значит, ты Линь Ваньюэ…

Жестоко расправиться с горными разбойниками и со свирепостью молнии — с пленными гуннами. Трижды наложить швы на рану, не проронив ни звука. Сотни раз раненой рукой выстрелить с лагерной стены…

Как этот человек мог быть женщиной?

Супруги Оу позволили им остаться на ночлег, но она приказала посылать им деньги каждый год без перерыва. Она заботилась о дочери Линь Юя и Юй Вань, как о своей собственной. Не всякий мужчина проявит такую заботу и доброту, почитая чужих стариков как своих собственных и относясь ласково к детям других людей, как к своим.

Она родилась простолюдинкой и за короткий период в совершенстве овладела стрельбой из лука с верховой ездой. Она могла натянуть двухстоуновый лук любой рукой, без усилий делая точные выстрелы.

Во всей стране Ли натянуть трехстоуновый лук могли единицы, но она входила в их число.

Кто поверит, что этот человек на самом деле женщина?

Первый воин гуннов, Тутурба, убил принца Юна за сотню раундов, но она сражалась с этим монстром в полную силу в течение тридцати и не проиграла. Таким образом, самым почитаемым человеком на северной границе, самым молодым маршалом на самом деле была женщина.

К этому моменту Ли Сянь наконец поняла, почему "Линь Фэйсин" так легко простила ей чужого "ребенка".

Почему в глазах "Линь Фэйсин" всегда проблескивала не понятная ей боль.

Почему "Линь Фэйсин" была такой упрямой и почему рвалась спасти Юцинь.

Так вот оно что.

Никогда в жизни Ли Сянь не испытывала столь смешанные чувства, как сейчас. Линь Фэйсин... нет, Линь Ваньюэ, слишком сильно ее потрясла.

Все это время Ли Сянь рассчитывала каждый свой шаг*, сохраняла дальновидность, использовала все возможные имеющиеся под рукой ресурсы исключительно ради достижения своей конечной цели.

* 步步为营 (bùbùwéiyíng) — на каждом шагу закреплять свои позиции (обр. в знач.: а) продвигаться шаг за шагом, обдумывать каждый шаг; б) действовать взвешенно; постепенно)

Линь Ваньюэ не достигла бы нынешнего статуса без закулисных усилий Ли Сянь. Все это время Ли Сянь испытывала укоры совести из-за искренности и простоты Линь Фэйсина, но то всегда было ничтожным чувством вины. Она никогда не думала отказываться от пешки по имени "Линь Фэйсин", пока все не уладится.

Но теперь Ли Сянь поняла. Все это время человеком, который без жалоб и сожалений отказался от всего ради нее, был не Линь Фэйсин, а Линь Ваньюэ.

Не удержавшись, Ли Сянь начала изучать Линь Ваньюэ, у которой участки кожи, открытые солнечному свету, имели пшеничный цвет, но постоянно прикрытые, недоступные солнцу, были очень светлыми.

К счастью, она записалась в армию совсем юной. Глядя на детское тело, пол определить было не так просто, и ей очень повезло иметь смуглый оттенок кожи, иначе... как бы она скрыла свой пол?

Эта смуглость придавала Линь Ваньюэ необузданный дух. За эти полгода пренебрежения тренировками ее кожа приобрела пшеничный оттенок. Но теперь, изучая ее в этом ключе, Ли Сянь могла разглядеть еле заметный феминный признак по форме бровей Линь Ваньюэ.

Стук в дверь прервал размышления Ли Сянь.

— Войди.

— Ваше Высочество, приехала Ло И. Она ждет снаружи поместья.

… …

— Ваше Высочество, позвольте этой служанке сказать кое-что.

— Говори.

— Эта служанка считает, что Ло И — самая важная шахматная фигура, поставленная Вашим Высочеством, и, возможно, было бы неуместно разоблачать ее в таком ключе. Эта служанка знает, что фума находится сейчас не в лучшем состоянии, но хорошо бы вызвать четырех императорских лекарей, тогда его здоровье не сразу, но постепенно придет в норму…

Ли Сянь взглянула на профиль Линь Ваньюэ и спокойно сказала:

— Пригласи Ло И войти.

— …Слушаюсь.

Через некоторое время в комнату вошел высокий молодой господин с кожей цвета пшеницы, одетый в холщевую одежду, неся за спиной лекарскую сумку. Его глаза не то улыбались, не то нет, а в изгибе его губ играло кокетство.

Сяо-Цы стояла снаружи на страже в десяти шагах от двери. Ло И подошла к Ли Сянь, небрежно села и сняла со спины сумку, осторожно ставя ее у кровати.

— Что за срочное дело вынудило крошку Сянь-эр в спешке вызвать меня? — спросила она легкомысленным тоном.

Ли Сянь не придала этому значения и ответила:

— Осмотри этого человека*, в него попала стрела с волчьим ядом.

* в китайском языке мужские и женские местоимения звучат одинаково, различаясь лишь в написании иероглифа

Ло И опустила голову, чтобы посмотреть, и улыбнулась:

— О, а разве это не твой фума со скрытым недугом?

Лицо Ли Сянь оставалось спокойным и невозмутимым. Она не ответила.

Ло И продолжила:

— Оой, что это тут у нас, крепко сцепленные руки? Послушай, крошка Сянь-эр, я ведь уже знакома с этим твоим маленьким фумой. Волчий яд — не такая уж большая проблема, всего-то и нужно, что позвать сюда этих четырех никчемных старикашек и дать им осмотреть его, вот и все. К тому же, хоть я тогда и была переодета, ты все равно должна соблюдать осторожность. Неужели не боишься, что он меня узнает и опрокинет доску, на которой ты так кропотливо размещала фигуры все эти годы?

Ло И говорила, пытаясь разжать руку Линь Ваньюэ, но обнаружила, что ее попытки были бесплодны. Нахмурив брови, она взглянула на Ли Сянь и открыла лекарскую сумку, чтобы достать свиток с набором серебряных игл. Она развернула его и вытащила самую длинную, затем резко кольнула ею запястье, тыльную сторону руки и локоть Линь Ваньюэ. После этого рука ослабила хватку.

— Какая крепкая у него хватка, аж рука одеревенела! У него к тебе есть неприличные мысли или что-то в этом роде?

Ло И улыбалась, глядя на Ли Сянь, но не получила никакой реакции, лишь ответный равнодушный взгляд.

Ло И на мгновение впала в оцепенение, глядя на неотразимое лицо Ли Сянь. Она проглотила свои слова, затем взяла руку Ли Сянь, которую до этого не отпускала Линь Ваньюэ.

— Не двигайся! — Ло И крепко держала Ли Сянь за руку, что та была не в состоянии вырваться, — Он очень долго держал тебя за руку. Если я не сделаю тебе акупунктуры, можешь забыть о том, чтобы шевелить этой рукой в следующие несколько дней!

Ло И умело выбрала несколько серебряных игл и подняла рукав Ли Сянь, обнажая белую, подобно белоснежному лотосу, изящную руку.

Она вставила несколько игл в руку и запястье и, мягко положив ее на край стола, сказала:

— Не шевели ею в течение тридцати минут.

— Мгм, — кивнула Ли Сянь.

Ло И нежно посмотрела на Ли Сянь и улыбнулась:

— Мы не виделись три года с тех пор, как разошлись на северной границе. Крошка Сянь-эр поистине становится все красивее и красивее…