Женщина-генерал и старшая принцесса

Ли Сянь кивнула:

— Этого вполне следовало ожидать, хотя все произошло быстрее, чем я предполагала. Но почему Фэйсин сразу же не допросил того гунна и не позволил разведчику перевести все тогда?

Линь Ваньюэ снова тяжело вздохнула и усмехнулась над собой.

— Хах, наверное, потому что я был слишком самонадеян. Или чересчур жаден. Я знал, что военный лагерь не чист, поэтому хотел использовать эту возможность, чтобы одной стрелой уложить двух ястребов. Я не позволил разведчику перевести в тот момент, потому что не хотел, чтобы это услышал крот, внедренный в военный лагерь, и чтобы злоумышленник не узнал всю информацию от гуннов. Эти люди не знают удержу и наверняка предприняли бы какие-то действия или нашли бы способ выудить информацию у разведчика. После этого мне просто нужно было спросить его, не выведывал ли кто у него тайком информацию, и тогда я бы знал ситуацию. Аналогично и в случае с гуннами. Я знал, что у них наверняка немного сведений, и вероятность того, что я выведаю у них имя злоумышленника, очень низкая. Именно поэтому я оставил в живых только одного — дождаться, пока кроты сообщат друг другу о текущей обстановке. А потом я бы сам допросил этого гунна. Не имело особого значения, сколько сведений мне удалось бы узнать от него. Главная цель состояла в том, чтобы косвенно предостеречь злоумышленника. Я хотел, чтобы он мучался догадками о том, что конкретно мне известно. Запаниковав, он наверняка предпринял бы дальнейшие действия и начал бы оставлять следы. Я думал, что... я мог бы воспользоваться этим шансом, чтобы преподнести Вам отличный подарок, то есть... поздравить Вас со свадьбой, чтобы Вы отвезли сведения в столицу и приняли меры предосторожности. Еще я хотел искоренить крота, но не ожидал, что злоумышленник будет так быстр и безжалостен. Рискуя быть разоблаченными, он даже устранил шпиона, который был моим личным стражником... теперь ключа к разгадке нет, мертвецов допросить невозможно!

Ли Сянь уставилась на Линь Фэйсина. Ее чувства были смешанными и запутанными. Вчера ночью она послала своих самых боеспособных Теней. Они столкнулись с семью группировками наемников, которые отправились к поместью Линь, намереваясь убить Линь Фэйсина! Всего за одну ночь их число стало больше, чем за последние два года!

Как этот человек может быть таким глупым? Его противник вынудил своего шпиона покончить с собой, убил пленного гунна и повесил разведчика в роще недалеко от его поместья. Неужели он ни на секунду не задумался о том, что убийца мог проникнуть в его дом, чтобы убить его самого?

Если бы она не поместила туда Юй Сянь, если бы не Тени, которые защитили Линь Фэйсина два года назад и продолжали делать это по сей день, после того, как Ли Чжун подослал к нему наемников, этот человек давно был бы мертв!

Увидев, что Ли Сянь не отвечает, Линь Ваньюэ снова печально усмехнулась:

— Вы тоже считаете меня слишком самонадеянным, не так ли?

Ли Сянь решительно покачала головой:

— Я просто подумала, что, возможно, потеря зацепок — это еще не самое худшее. Фэйсин, ты очень умный человек и на одном месте уж точно топтаться не будешь. Дядя и генерал Пиндун выражают тебе особое почтение. Если бы у тебя из-за меня произошли какие-нибудь неприятности, я бы всю жизнь об этом жалела! Ты... на этот раз ты действительно пошел на слишком большой риск.

Глава 102

Глава 102. Одеяло от народа и памятник в честь доблести и добродетели

Когда Линь Ваньюэ ушла, Ли Сянь переместилась в свой кабинет.

В дверь постучали. Ли Сянь отложила кисть.

— Входи.

Сяо-Цы открыла дверь и подошла к Ли Сянь:

— Ваше Высочество, я отнесла.

— Ну как, Чжун шицзы понравилось? — равнодушно спросила Ли Сянь.

— Чжуна шицзы не было в поместье, но когда он не был доволен Вашим подаркам? Эта служанка думает, что и на этот раз ему понравятся пирожные.

Ли Сянь кивнула.

Сяо-Цы бросила взгляд на стол Ли Сянь и, улыбнувшись, сказала:

— Этот Линь Фэйсин... кажется, занимает особое место в сердце Вашего Высочества?

Выражение лица Ли Сянь не изменилось. Она ответила вопросом:

— С чего ты это взяла?

Сяо-Цы рассмеялась. Она уже давно привыкла к тому, что ее госпожа ведет себя подобным образом.

— Эта служанка уже столько лет подле Вашего Высочества, но никогда не видела, чтобы Ваше Высочество пустила в ход столько Теней для защиты постороннего человека, и даже послала цичжу в качестве служанки в его поместье.

Ли Сянь нахмурила брови. Подсознательно она это отвергала: "Само собой потому что Линь Фэйсин — очень важная шахматная фигура. Чжу-эру ни в коем случае нельзя терять этот клочок земли на северной границе. Линь Фэйсина сирота, его происхождение простое, а прошлое — чистое. Отец-император больше всего любит использовать таких людей. К тому же, этот человек очень наивный. У него нет эгоистичных устремлений, он предан и легко поддается контролю…".

— Ваше Высочество, эта служанка считает, что Линь Фэйсин — очень хороший человек.

Ли Сянь кивнула, соглашаясь:

— Мгм, по сравнению с теми притворными лицемерами из столицы, он и вправду хорош.

Услышав ответ Ли Сянь, сяо-Цы не знала, плакать ей или смеяться. Она не могла понять, неужели кругозор ее хозяйки настолько широк, что не вмещал в себя нежные чувства, или же до принцессы просто не доходило? С точки зрения сяо-Цы, ни один мужчина в этом мире не достоин Ли Сянь. Поскольку ни один из них не подходил ей по статусу и положению, это уже не имело значения. Так почему бы не найти степенного, надежного человека с добрым сердцем? Судя по их взаимодействиям, сяо-Цы полагала, что Линь Фэйсин как раз подходил на это место.

— Ваше Высочество все еще помнит, что сказала матушка-императрица на смертном одре?

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Я не про наследного принца, а про наставление Вашему Высочеству! Матушка-императрица сказала: "Если ты хочешь найти себе подходящую пару, следуй велению своего сердца!”.

— Помню, но почему ты вдруг заговорила об этом?

— О, да так, ничего особенного. Эта служанка пойдет проверит кухню и оставит Ваше Высочество в покое.

Сбитая с толку Ли Сянь провожала сяо-Цы взглядом.

Только когда она опустила голову и посмотрела на стол, она наконец поняла!

На столе лежал лист бумаги, на котором было выведено: "Линь Фэйсин".

Ли Сянь на мгновение обомлела, не в состоянии объяснить это. Она просто размышляла о том, что касалось Линь Фэйсина, но неосознанно написала его имя на бумаге. И это увидела сяо-Цы!

Должно быть, она все неправильно поняла!

Ли Сянь была несколько раздражена. Она хотела крикнуть сяо-Цы, чтобы та вернулась, и объяснить все как следует. Но, подумав немного, она поняла, что объяснять было нечего…

Как только Линь Ваньюэ вернулась в свое поместье, ей доложили о том, что Ли Му срочно вызвает ее. Она была вынуждена тащить свое измотанное тело в военный лагерь.

Ли Му отпустил всех и более часа проговорил с Линь Ваньюэ, прежде чем позволить ей вернуться домой…

Одиннадцатого месяца тридцатого года с помощью слаженной и напряженной работы армии северной границы и нескольких десятков тысяч рабочих, было завершено строительство нового Янгуаня. Оставалось только несколько сооружений, нуждающихся в дальнейшем улучшении.

В этот период несколько раз совершались ожесточенные нападения гуннов, но раз за разом их разбивала армия под командованием Линь Ваньюэ.

Одиннадцатого дня одиннадцатого месяца пошел первый сильный снегопад, который послужил сдерживанием гуннских атак. Таким образом, исходя из практики, осенние сражения этого года можно было объявить успешными.

В новом Янгуане было не просто достаточно тренировочных плацов, но и пустующий участок земли, который поделили и раздали для основания резиденций генералам северной границы. Линь Ваньюэ выделила для Ли Му большой участок в центре. Когда весной мерзлая почва оттает, для Ли Му построят новое поместье.

К поселению жителей старого Янгуаня также предприняли надлежащие меры. В итоге все остались довольны.

Битва периода осеннего урожая прошла успешно. Новый Янгуань возведен, и так как здесь находились Ее Высочество старшая принцесса и генерал Пиндун со своей семьей, Ли Му отдал приказ для армии, насчитывающей более сотни тысяч человек, устроить трехдневное пиршество.

С жареным мясом на костре, большими чашами крепкого вина и гармонично звучащими армейскими песнями не страшны и холода.

Солдаты пили вино, ели мясо. Первый день был посвящен празднованию предстоящей свадьбы Ее Высочества старшей принцессы, второй — празднованию завершения строительства нового Янгуаня, а третий — празднованию успехов на осенних сражениях этого года.

Когда закончился первый день пирования, Ли Чжун, напившийся вдребезги, потерял сознание. Столичные стражники доставили его обратно в поместье.

Поначалу никто не придал этому значения. К концу третьего пиршества пришла весть: Ли Чжуна, который проспал два дня и внезапно проснулся, вырвало сгустком черной крови, после чего он впал в бессознательное состояние…

Эта нововсть потрясла всех. Ли Му послал к Ли Чжуну самого лучшего лекаря. Ли Сянь, в свою очередь, отправила четырех императорских лекарей, которые сопровождали ее из столицы.

Но диагноз превзошел все ожидания: пульс Ли Чжуна был поверхностным, а внутренности — пустыми. Коротко говоря, их опустошили пьянство и разврат, и его дни были сочтены…

Фуме Ее Высочества старшей принцессы поставили диагноз и предрекли смерть всего за месяц до свадьбы. Как оказалось, он предавался плотским утехам и пьянству, повлекшим за собой нынешнее состояние...

Никто не мог вымолвить ни слова.

В особенности вне себя от гнева был Ли Му. Он отдал приказ не разглашать это событие.

Поначалу он думал, что Ли Чжун просто несколько высокомерен и своенравен. В конце концов, он сын дворянина и не избавлен от пороков, с такими вечно возникают какие-то проблемы. Однако он никак не ожидал, что Ли Чжун потеряет себя в кутежах до такой степени, что разрушит свое здоровье и окажется на пороге смерти. Как Ли Му мог принять это, являясь дядей невесты?

Его младшая сестра уже почила, самому ему осталось недолго. Неужели ему действительно придется смотреть, как его племянница выходит замуж за зверя в человеческом обличьи? Да она с большой вероятностью станет вдовой!

Ли Му, уже стоявший одной ногой в могиле из-за ухудшающегося состояния, бодрствовал всю ночь. На утро он в порыве ярости написал письмо, скрепил его золотой печатью Верховного Маршала Северо-Запада, а затем отправил посыльного, чтобы тот как можно быстрее доставил письмо во двор.

Из-за "болезни" Ли Чжуна возвращение в столицу пришлось перенести на более поздний срок.

Тридцатый год Юаньдина, пятнадцатый день одиннадцатого месяца. Ее Высочество старшая принцесса должна была отправиться в столицу.

Линь Ваньюэ вызвалась сопровождать приданое. Ли Му также хотел, чтобы Линь Фэйсин был его представителем в столице и доложил о событиях за этот год, поэтому дал свое согласие.

В день отъезда горожане увидели то, что называлось поднебесным богатством.

Ли Му назначил тысячу кавалеристов в качестве конвоя для невесты. Лошадиные повозки тащили огромные сундуки, полные приданого. Первый караван уже покинул Янгуань, но последний еще оставался у поместья главнокомандующего…

Однако простолюдины не видели фигуры будущего фумы. Один лишь эскорт приданого и генерала Линь Фэйсина, ехавшего на высоком коне рядом с каретой Ее Высочества старшей принцессы.

Где же будущий фума Ли Чжун? Он лежал в просторной карете Ли Сянь, укрытый парчовым одеялом. Он выглядел болезненным и истощенным, а его глаза были крепко зажмурены.

Ли Сянь сидела по другую сторону повозки, греясь у печки и читая книгу.

Что же касается Линь Ваньюэ, в ее сердце осело смятение.

Два года назад она везла Ли Сянь обратно в столицу на ветхой ослиной повозке. Опасность поджидала со всех сторон. Их было только двое.

И вот, два года спустя она опять сопровождает Ли Сянь обратно во двор. Но теперь у той была целая вереница приданого, которому не было видно конца, огромный конвой и роскошная карета, запряженная четверкой лошадей. Сейчас Ли Сянь ничего не угрожало. За десять ли от городов, которые они проезжали, их встречали местные начальники префектуры.

Но что за человек, за которого она выходит замуж?

Человек, у которого опустошенные развратом внутренности. Внутреннее заболевание дало о себе знать меньше чем за месяц до свадьбы. И сейчас его приходилось везти обратно в конном экипаже!

Линь Ваньюэ чувствовала, будто ее сердце распороли. Никакое лекарство не могло помочь ей. Невидимая никому боль следовала за ней, как тень.

Поскольку невесту сопровождало слишком много людей, у Линь Ваньюэ не было возможности остаться наедине с Ли Сянь.

Между тем, вскоре после того, как Линь Ваньюэ покинула северную границу, некий местный житель Янгуаня увидел, что из-за заморозков на земле кладбища, где похоронили захваченных гуннами простолюдинов, разверзлась трещина!

Горожане тут же доложили об этом местным чиновникам. Начальник префектуры немедленно прислал людей, чтобы привести все в порядок. Но тут они заметили тусклые племенные татуировки на трупах!

Начальник префектуры пришел в сильное замешательство. Жители страны Ли твердо придерживались добродетели уважения к родителям и старшим членам семьи, которые дали им жизнь и тело. Только гунны выкалывали татуировки на своих телах!

Это дело было чрезвычайно важным. Начальник префектуры обсудил это с личным советником и приказал рабочим выкопать все захороненные тела. В конечном итоге они обнаружили различные виды племенных татуировок на нескольких гниющих телах "простолюдинов"!

Начальник префектуры немедленно доложил об этом Ли Му. Тот приказал сжечь тела. В тот же день усилиями Ли Му и других неравнодушных людей эта новость распространилась по всему Янгуаню…

— А ты слышал? Те простолюдины, которых убили в последней битве, оказались переодетыми гуннами!

— Да слышал уже! Это все благодаря генералу Линю, который быстро отреагировал. Иначе наш город понес бы серьезные потери!

— И то верно, если бы эти гунны вошли в город, кто знает, сколько людей бы погибло!

— Эх, теперь люди и вправду не такие, как в старые времена...

— Как говорится, на войне дозволено все! Хорошо еще, что рука генерала Линя не дрогнула!

— Это что ж получается, мы все это время ошибались в генерале Лине?

— Вот именно... а те торговцы совсем уж перегнули палку, я даже слышал, что в поместье Линь несколько дней не было еды!

— Ай-яй, генерал Линь действительно хороший человек!

— Этому генералу Линю всего... восемнадцать лет, и он столько всего сделал для жителей города с тех пор, как занял пост командования северной границей! А что до битв, крупных и малых, то их сейчас по меньшей мере больше десятка, верно? И он не проиграл ни одну из них. И во время этой крупной битвы он разбил всех гуннов! А еще он разогнал боевых коней гуннов и привел огромное стадо овец! Ты посмотри на нынешний Янгуань, как он развивается. На днях ко мне погостить двоюродный брат из города Уи приехал. Так он как только увидел новый город, подошел ко мне и сказал, что хочет открыть здесь лавку! И город ведь построен не только одними рабочими, но и армия генерала Линя впряглась. Попробуй пересчитай их на пальцах. Еще издавна все, включая возведение стен и мощение дорог, лежало на плечах наемных рабочих, а не солдат. Если бы не открытость генерала Линя, искренне думающего о нас, простых людях, над этим городом пришлось бы работать еще десять лет!

— Вот именно! Так и есть!

— Если уж на то пошло, мы должны призвать всех жителей сшить одеяло для генерала Линя!

— Да разве этого достаточно? По-моему, нам надо воздвигнуть памятник в честь его доблести и добродетели!

… …

В течение нескольких дней общественное мнение горожан о Линь Ваньюэ резко изменилось, однако она еще ничего об этом не знала.

До этого поместье Линь не могло купить еду на рынке. Сейчас, когда его жители появлялись на улице, мелкие лавочники и лоточники в знак признательности преподносили подарки.

Тетушка Гуй неимоверно радовалась этому и всегда возвращалась с рынка с полными руками!

Глава 103

Глава 103. Всевидящее сердце

Неторопливо тянущаяся процессия в конце концов она добралась до места назначения.

В день, когда они въехали в столицу, наследный принц Ли Чжу привел приветственный почетный караул.

За два года он стал намного выше. От него так и веяло величественностью. Его глаза были впрямь как у Ли Сянь, но не обладали той невозмутимостью и мягкостью. В них скорее было больше дерзости и проницательности.

— Этот офицер Линь Фэйсин приветствует Его Высочество наследного принца. По приказу главнокомандующего этот офицер доставил Ее Высочество старшую принцессу в столицу в целости и сохранности и с честью выполнил свою миссию.

Ли Чжу сошел с коня и, подойдя к Линь Ваньюэ, обеими руками помог ей подняться. Слегка запрокинув голову, он улыбнулся и сказал:

— Генерал Линь хорошо постарался и, наверное, устал. Вот уже два года, как я слышу о талантливом генерале северной границы. Я устрою пир в Вашу честь. Генералу непременно нужно будет присутствовать.

Линь Ваньюэ, польщенная неожиданной честью, поклонилась Ли Чжу:

— Этот офицер покорнейше благодарит Его Высочество наследного принца.

Ли Чжу улыбнулся и кивнул, затем быстрыми шагами направился к карете Ли Сянь. Когда дверца кареты открылась, он почтительно поднял правую руку:

— Цзецзе, позволь Чжу-эру помочь.

Ли Сянь посмотрела на младшего брата с улыбкой в глазах. Она положила свою нежную, словно яшма, руку на тыльную сторону руки Ли Чжу и спустилась с кареты.

Линь Ваньюэ увидела за спиной Ли Чжу седовласого старика в великолепных одеяниях. Как только Ли Сянь встала на землю, он подошел к ней, опустился на колени и с горечью сказал:

— Этот старый слуга виновен, что воспитал такое никчемное отродье, навлекая на Ее Высочество старшую принцессу позор. Я заслужил десять тысяч смертей, десять тысяч смертей!

И тогда Линь Ваньюэ поняла, что этот старик — всем известный Пинъянхоу, удостоенный титула благодаря ратным подвигам.

— Хоу, пожалуйста, встаньте. Болезнь шицзы нагрянула внезапно, я тоже сильно переживаю. Репутация сейчас не имеет для меня значения. Северная граница небогата, лекарей там не хватает. Обратный путь шицзы дался нелегко. Прошу Вас, хоу, увезите его домой и обеспечьте должный уход.

Ли Сянь мягко подтолкнула Ли Чжу, чтобы тот освободил дорогу Пинъянхоу.

Она надела на лицо вежливую и отстраненную, но не лишенную вежливости улыбку. Ли Чжу прищурился, глядя на Пинъянхоу. Причина его недовольства была ясна.

Пинъянхоу поклонился в знак благодарности Ли Сянь, затем поднялся с земли и махнул рукой. Четверо стражников вошли в карету Ли Сянь, чтобы вынести Ли Чжуна.

Ли Чжун уже не выглядел так красиво и изящно, как в былые дни. Его лицо стало изможденным, сам он сильно похудел. Лишь при внимательном рассмотрении можно было заметить, что его грудь еле заметно вздымается и опускается.

Пинъянхоу, простолюдин в прошлом, несколько десятилетий слизывал кровь с клинка* и поднялся в звании, чтобы стать знатным военным наивысшего чина и получить титул хоу. Из трех его сыновей только Ли Чжун был самым способным. Жена Пинъянхоу души в Ли Чжуне не чаяла и чрезмерно баловала его, из-за чего у него появилось много недостатков, характерных для сыновей богатых семей. Однако он постигал успехи в освоении навыков конной стрельбы из лука и проявлял сыновью почтительность, поэтому Пинъянхоу горячо любил его.

* 刀口舔血 — обр. в знач.: выживать с трудных условиях, жить насильственной жизнью

Но всего за несколько месяцев его сын превратился в это. Как мог Пинъянхоу не болеть душой?

Посмотрев на своего сына, он с трудом подавил эту боль и отдал глубокий поклон Ли Сянь и Ли Чжу, затем последовал за стражниками, которые несли Ли Чжуна в его карету.

Ли Сянь провожала взглядом удаляющуюся карету Пинъянхоу, пока та не отъехала на дальнее расстояние. Ли Чжу не смог сдержаться:

— А я ведь был первым, кто не соглашался с этим браком. В последние годы из-за этого Ли Чжуна мы часто ссорились, и цзе всегда его прикрывала. А теперь что?! Факты сильнее красноречия. Неужели цзецзе только сейчас это поняла? Ли Чжуну нельзя доверять.

Услышав слова Ли Чжу, Линь Ваньюэ почувствовала, как воздух сковало напряжение. Она обвела взглядом присутствующих: дворцовые служанки и стражники сидели, опустив головы и затаив дыхание, будто они ничего не слышали.

Затем она снова взглянула на искренне улыбающуюся Ли Сянь, которая успокаивающе похлопала Ли Чжу по плечу.

По какой-то причине она почувствовала некую безысходность и глубокую покорность, исходящую от Ли Сянь, и у нее тоже невольно потяжелело на душе.

Внезапно Ли Сянь повернула голову и случайно встретилась взглядом с Линь Ваньюэ. Ее слегка ошеломило выражение лица Линь Фэйсина. Линь Ваньюэ сразу же отвернулась, как будто ее поймали за подглядыванием.

Ли Сянь устроилась в паланкин. По обе его стороны ехали на лошадях наследный принц и Линь Ваньюэ, сопровождаемые кавалеристами и караваном приданого.

Процессия въехала в Тяньду.

Сидя в паланкине, Ли Сянь вспоминала только что увиденное. Ее сердце задрожало.

Чтение эмоций по лицу было ее лучшей способностью. И она в самом деле поймала ту сердечную боль в глазах Линь Фэйсина. Он смотрел на нее издалека, но эта боль и чувство беспомощности в его глазах были нескрываемы.

"Неужели он действительно видит меня насквозь…".

Ли Сянь откинулась на мягкие подушки и устало сомкнула веки. Что-то рвалось из ее седца, словно росток, пытающийся пробиться из почвы наружу.

В паланкине она была одна, поэтому могла временно снять свою маску. За эти два года она очень устала.

Принц Юн, Ли Чуань, и принц Чу, Ли Сюань, сражались, метая пламя вокруг. Принц Ци занимал неоднозначную и смутную позицию. Принц Ли Хуань неожиданно вышел на арену. Чем ожесточеннее сражались те двое, тем явнее демонстрировал свою уникальность Ли Хуань. За эти два года отец-император проявил к нему гораздо больше благосклонности. Несмотря на то, что у Ли Хуаня было недостаточно сил для расшатывания позиции законного наследника, рядом с которым присутствовала Ли Сянь, эта поездка вызвала у нее глубокое беспокойство…

Кто придумал этот коварный замысел с гуннами, которые взяли простолюдинов в заложники?

Кто оборвал все улики?

И кто подослал убийц к Линь Фэйсину? А та группировка, подосланная два года назад, и расследование о которой не дало никаких результатов, действовала по указанию этого же человека?

Множество вопросов будоражило ее ум, но она ничего не могла сделать.

По мере того как наследный принц взрослел день за днем, у него менялся образ мыслей и формировалась своя точка зрения. После объявления о свадьбе Ли Сянь с Ли Чжуном, Ли Чжу неоднократно ссорился с ней.

Конечно же, Ли Сянь знала, о чем он думает.

Принц Чу был любимцем отца-императора и приходился Ли Чжу старшим братом. Он обладал заносчивым и необузданным характером, и за все эти годы Ли Чжу вынес немало обид. Пинъянхоу был основной силой Ли Сюаня. В определенной степени брак Ли Сянь с шицзы Пинъянхоу был равнозначен заключению союза с принцем Чу.

В сердце Ли Чжу затаилась злоба. Он был полон замешательства и подозрений, и Ли Сянь было прекрасно известно об этом.

Но хоть она и понимала все, это было очень утомительно…

Ли Сянь прятала усталость в глубине своего сердца. Даже сяо-Цы, каждый день прислуживающая ей, не замечала этого. Но она не ожидала, что Линь Фэйсин, которого она держала "за пределами периферии", разглянет эту усталость.

Сердечная боль и беспомощность в его глазах вовсе не были притворными. Юй Сянь не ошиблась: этот человек был и вправду от природы проницателен.

Ли Сянь тихо вздохнула, хоть и не знала, для кого этот вздох предназначался.

Линь Ваньюэ думала, что ей позволят сопровождать Ли Сянь до дворцов, но паланкин прибыл к поместью старшей принцессы.

Она считала, что у Ли Сянь не было никаких поместий за пределами дворца. Но если подумать, возможно, Его Величество приказал построить для Ли Сянь поместье в честь ее свадьбы.

Земельный участок этого поместья был пугающе велик. На огромной черной доске было выведено крупными золотистыми иероглифами: "Построенное по приказу императора поместье старшей принцессы".

Распахнулись алые ворота, в которые было вбито шестьдесят четыре медных гвоздя.

У ворот сидело два словно живых отлитых из меди зверя-хранителя. Перед входом стояли на коленях слуги, построенные в два ряда.

Как только паланкин остановился, они дружно прокричали:

— Поместье с почтением приветствует Ее Высочество старшую принцессу.

Ли Сянь при помощи Ли Чжу сошла с паланкина и обратилась к коленопреклоненным слугам:

— Можете встать.

— Благодарим Ваше Высочество!

— Найдите умелых людей, чтобы они перенесли все эти вещи и расставили их по местам.

— Слушаемся, Ваше Высочество наследный принц.

— Цзецзе, пойдем, — Ли Чжу поднял широкий рукав и сделал приглашающий жест.

Та кивнула и вошла в ворота своего поместья.

Линь Ваньюэ стояла на месте, не зная, что нужно делать. Сяо-Цы, обогнув толпу, подошла ней и поклонилась:

— Генерал Линь, дорога была долгой. Ее Высочество собирается помыться и переодеться, а потом навестить Его Величество во дворце. Почему бы генералу Линю не поехать на постоялый двор и не приготовиться к визиту Его Величества?

— Хорошо, благодарю сяо-Цы-цзе.

— Сяо-Вэньцзы, отправляйся с генералом Линем и покажи дорогу.

С виду находчивый мальчик на побегушках сразу же подбежал к Линь Ваньюэ и почтительно отдал честь:

— Сяо-Вэньцзы приветствует генерала Линя.

— Придется побеспокоить Вас.

— Что Вы, помилуйте! Для этого слуги большая честь сопровождать генерала. Сюда, пожалуйста.

Линь Ваньюэ, собрав конвойные войска и кавалеристов, последовала за сяо-Вэньцзы на постоялый двор.

Как только все расселились, прибыл человек, посланный Ли Сянь.

— Эта служанка приветствует генерала Линя.

— Госпожа очень учтива, но зачем Ее Высочество прислала Вас?

— Ее Высочество приказала этой служанке доставить несколько комплектов повседневной одежды для генерала и приказала передать: поскольку помощник генерала не имеет чина в столице, генерал может надеть на встречу с Его Величеством повседневную одежду.

Линь Ваньюэ поблагодарила ее. Дворцовая служанка отнесла в комнату несколько комплектов повседневной одежды, включающий корону для волос, пояса, украшения и обувь, и удалилась.

Приняв ванну и переодевшись, Ли Сянь отправилась во дворец вместе с наследным принцем. Ли Чжао позволил им занять свои места, отпустил всех остальных и сел на высокое кресло. Он долго изучал свою дочь, прежде чем тяжело вздохнуть:

— Сянь-эр, отец-император подвел тебя.

Ли Сянь не подняла глаз и не произнесла ни слова. Ли Чжао почувствовал себя еще более виноватым и сказал:

— На днях отец-император получил от твоего дяди письмо, в котором говорилось о недостойном поведении Ли Чжуна и было предложено издать указ о расторжении помолвки и перенести брак в другое время. Как к этому относится Сянь-эр?

Не дожидаясь ответа Ли Сянь, Ли Чжу вскочил со стула и, сложив перед собой руки, почтительно поклонился Ли Чжао:

— Отец-император, этому сыну есть что сказать.

— Можешь говорить.

— Слушаюсь. Этот сын думает, что дядя прав. Этому сыну удалось лицезреть состояние Ли Чжуна, и его наружность говорит о том, что он долго не протянет. Возможно, он даже не доживет до дня церемонии. Неужели отец-император хочет, чтобы принцесса стала овдовевшей невестой? Даже если Ли Чжун поправится, как отец-император позволит ей выйти замуж за такого человека? Этот сын протестует!

— Чжу-эр! — упрекнула Ли Сянь.

— Сестре нет нужды переубеждать меня. Чжу-эр хоть и наследник престола, но он также младший брат принцессы. Два года назад Чжу-эр был несмышленным, неспособным отговорить. Теперь Чжу-эр подрос и не может спокойно смотреть, как его старшая сестра прыгает в огненную яму*. В чем же провинилась сестра? Почему принцесса рискует стать овдовевшей невестой? Отец-император, если бы матушка-императрица все еще была здесь, не ранило бы это ей душу? Чжу-эр умоляет отца-императора встать на защиту принцессы!

* огненная яма — 火坑 (huǒkēng) — обр. в знач.: пучина страданий, геенна огненная, адские муки

Закончив свою речь, Ли Чжу опустился на колени. Его черные широкие рукава раскинулись по полу, и лбом он коснулся оземь.

Глава 104

Глава 104. Цветник, шахматная доска и двое за игрой

Ли Сянь и Ли Чжу еще долго беседовали с Ли Чжао.

Выйдя из тронного зала и остановившись у дверей, Ли Чжу, который был в прекрасном настроении, беззаботно улыбнулся Ли Сянь:

— Цзецзе, я думаю, что на этот раз отец-император должен согласиться.

Ли Сянь ничего не ответила и лишь еле заметно улыбнулась, глядя вдаль на дворцовые стены.

— Что такое, цзецзе? Ты не рада? — осторожно спросил Ли Чжу.

— Не в этом дело. Я просто поняла, что время действительно скоротечно. Матушка-императрица так давно покинула нас.

Когда Ли Сянь заговорила об императрице Хуэйвэньдуань, Ли Чжу тоже притих.

Они стояли бок-о-бок у входа в зал, каждый погруженный в свои мысли.

— Чжу-эр, цзецзе устала и отправляется в поместье.

— Чжу-эр проводит цзецзе.

— Не нужно. Приближается конец года, и я думаю, что в главном дворце накопилось много неотложных дел. Возвращайся и возьмись за учебу. Кто знает, когда у отца-императора вдруг появится намерение проверить тебя.

— Тогда... тогда ладно. Прощай, цзецзе, — Ли Чжу приподнял широкие рукава и почтительно сложил руки. Ли Сянь кивнула и позвала сяо-Цы, которая с почтением ожидала уже долгое время. Вдвоем они покинули дворец.

В тронном зале

Ли Чжао отложил письмо Ли Му и потер виски.

— Шуньси.

— Этот слуга здесь, — верховный евнух, который все это время стоял позади Ли Чжао, шагнул вперед. Склонившись, он ждал указаний Ли Чжао.

— Как ты думаешь... Сянь-эр уклонялась от темы обсуждения... по какой причине? Не иначе, как она тоскует по этому Ли Чжуну? Или есть что-то, о чем она не хочет говорить?

— Этот слуга не смеет строить предположения о мыслях Ее Высочества старшей принцессы.

— Ну, старик, так уж и быть, прощу тебя. Моя дочь уже совсем взрослая! У нее свои мысли и намерения, но она не желает говорить о них своему отцу. Однако Чжу-эр верно сказал, я не могу спокойно смотреть, как моя любимая дочь прыгает в огненную яму. Мне с самого начала не нравился этот Ли Чжун, но Сюань-эр настоятельно рекомендовал его. И я думал, раз Пинъянхоу только-только пустили корни и имеют титул на два поколения, а Ли Чжун сызмала таскается за Сянь-эр, всегда ставя ее превыше всего... Я думал, что он не причинит ей обид, взяв ее в жены. Эх... я хоть и император, но женщина должна подчиняться мужу. Это уже не в моей компетенции! А теперь этот паршивец навлек столько неприятностей. Не быть ему фумой.

— Ваше Величество совершенно правы, — Шуньси опустил глаза. На его лице — покорность и подобострастие, что полностью устраивало Ли Чжао.

Похоже, Ли Чжао уже привык к тому, что у его приближенных не было конкретного мнения. Они только и умели, что выслуживаться, поэтому он не придал этому значение и продолжил:

— Сянь-эр уже не ребенок. В следующем году ей исполнится девятнадцать. Все из-за моей небрежности и желания держать при себе еще несколько лет. В мгновение ока моя драгоценная принцесса превратилась в старую деву. День церемонии уже на носу, и тут произошло нечто подобное. Это очень чревато для репутации Сянь-эр. Я даже спросил ее, есть ли у нее подходящая кандидатура, помимо Ли Чжуна, чтобы не менять срок свадьбы. Но почему она ничего не сказала?

— Ваше Величество... по мнению этого старого слуги, речь о репутации и чести Ее Высочества старшей принцессы. Даже если бы у Ее Высочества был кто-то на уме, она бы Вам этого не сказала.

Ли Чжао расстроенно хлопнул себя по лбу, отчего унизанные бусинами подвески, свисающие с тиары, застучали друг о друга.

— Ай, бестолковый я! И вправду не следовало задавать этот вопрос.

— Этот старый слуга видит, как Ваше Величество беспокоится о Ее Высочестве старшей принцессе. Но тот факт, что Ее Высочество ничего не отвечает, — тоже в природе вещей. Ее Высочество старшая принцесса по характеру очень напоминает государыню-императрицу. Она добра и отдает приоритет общим интересам.

— Эх... это дитя. Я хоть и император, но за закрытыми дверями все же ее отец, почему же она не может рассказать все собственному отцу? Шуньси, неужели ты думаешь, это из-за того, что человек, который нравится Сянь-эр, не значится в списке имен, который я составлял? Быть может, поэтому она выбрала Ли Чжуна тогда?

— Этот слуга не смеет строить необдуманные предположения.

Шуньси снова отступил за спину Ли Чжао, как будто его здесь и не было.

"Ваше Величество, у этого Му нет сына, и он знает, что времени осталось немного. Моя родная сестра скончалась рано, и членов семьи Ли осталось немного. Я смиренно прошу Ваше Величество хорошенько пересмотреть вопрос брака старшей принцессы. Женщины не на равном положении с мужчинами. Заступив не за тот порог, они до конца своей жизни будут испытывать сожаление. Если Ваше Величество примет мое предложение, этот старый слуга умрет счастливым".

Ли Чжао снова пробежал глазами по строкам письма Ли Му, и на сердце у него потяжелело. Он родной отец Ли Сянь, но позволяет молить о счастливом будущем его единственной дочери какому-то "постороннему" человеку…

Ли Сянь и сяо-Цы сели в карету. Сяо-Цы тихо спросила:

— Ваше Высочество, все прошло хорошо?

Ли Сянь кивнула.

— Тогда почему же Ваше Высочество такая печальная?

— Я... просто подумала, может быть, есть другой способ.

— Почему Ваше Высочество вдруг передумали? Времени мало, разве Вы не все уладили? Вы спланировали каждый шаг, почему вдруг…

Ли Сянь не ответила и просто уставилась в окно. Она никому не сможет признаться, что один единственный взгляд Линь Фэйсина тронул ее сердце. Именно поэтому, даже все тщательно спланировав, она вдруг почувствовала себя неловко. Это странное и чуждое ей чувство вызвало инстинктивное желание убежать.

— Ваше Высочество, простите эту служанку за порой бессмысленную болтовню. Внезапные перемены могут все затянуть. Надеюсь, Ваше Высочество хорошенько подумает.

— Я учту это.

На следующий день Линь Ваньюэ, еще не получив приглашения от Ли Чжао, приняла визит управляющей из поместья старшей принцессы, сяо-Цы.

— Приветствую генерала Линя. Вы хорошо отдохнули?

— Большое спасибо сяо-Цы-цзецзе за беспокойство. По какой причине Вы искали Фэйсина?

— Это не я искала, а наше Высочество, которая приглашает Вас в гости.

— Пусть сяо-Цы-цзецзе немного подождет, пожалуйста. Фэйсин переоденется и сразу же вернется.

— Я подожду генерала Линя.

Линь Ваньюэ поднялась в свою комнату. Из нескольких комплектов одежды, присланных Ли Сянь, она нашла темно-синее ханьфу. Переодевшись в него, она вышла из комнаты.

Сяо-Цы оглядела Линь Фэйсина с ног до головы и мысленно вздохнула: “Человека красит одежда. У нашего Высочества такой хороший вкус, эти одеяния идеально подошли генералу Линю.”

Линь Ваньюэ улыбнулась:

— Мы поедем в карете или мне вызвать паланкин?

— Ай, незачем, поместье принцессы не так уж далеко. Ее Высочество сказала, что хочет съесть османтусовый цветочный торт из лавки семьи Цянь, мы как раз будем мимо проходить. Давайте прогуляемся.

— Хорошо.

Линь Фэйсин и сяо-Цы вышли из постоялого двора и направились в лавку семьи Цянь. Сяо-Цы купила два османтусовых торта и выбрала еще несколько свежеиспеченных замысловатых пирожных. Попросив владельца лавки все упаковать, она передала ношу Линь Фэйсину.

Линь Ваньюэ улыбнулась и приняла пирожные. Вдвоем продолжили путь к поместью старшей принцессы.

— Генерал Линь еще не слышал?

— О чем?

— После того как был поставлен диагноз, императорские врачи сказали, что Чжун шицзы при смерти.

— Оу…

— Наше Высочество посвятила себя замужеству за нижестоящего, но он оказался неблагодарным подонком.

… …

— Вчера Его Величество вызвал Ее Высочество во дворец и сказал, что помолвка будет расторгнута.

— О, — Линь Ваньюэ глупо кивнула.

Сяо-Цы, повернув голову, бросила на Линь Фэйсина тяжелый взгляд и спросила:

— Вам нечего сказать?

Линь Ваньюэ горько усмехнулась:

— Что тут скажешь?

— Ай, ну например то, как наше Высочество благоволит Вам, хотя бы простой намек на это! В следующем году нашему Высочеству исполнится уже девятнадцать. Из-за застопорившего все Ли Чжуна она превратится в старую деву. Его Величество хочет расторгнуть ее помолвку с Ли Чжуном, но уложиться в дату церемонии и выбрать соответствующего возраста неженатого выдающегося юношу в качестве фумы Ее Высочества.

— ...О.

— Но это и впрямь совпадение. Ее Высочеству уже девятнадцать. В этом возрасте неженатых мужчин уже мало, и даже если найдется какой-нибудь незнакомец и возьмет Ее Высочество в жены, это будет слишком несправедливо по отношению к ней!

Линь Ваньюэ молча слушала сетования сяо-Цы. В ее груди разливалась боль.

Ноги сами несли ее за сяо-Цы, голос которой становился все более и более приглушенным. В этот момент в голове Линь Ваньюэ мелькала лишь одна мысль: неужели она собирается выйти замуж за незнакомца и провести с ним всю оставшуюся жизнь?

Сяо-Цы остановилась у ворот в поместье старшей принцессы. Увидев, что Линь Фэйсин ушел дальше, она крикнула:

— Эй! Генерал Линь! Ворота тут!

— Оу, ой, иду, — Линь Ваньюэ вынырнула из своих мыслей. С пирожными в руках она устремилась к сяо-Цы.

— Задумались? — сяо-Цы бросила сложный взгляд на Линь Фэйсина. Краем глаза она заметила, как тень, следившая за ними всю дорогу, скрылась за углом улицы, и снова улыбнулась.

На заднем дворе поместья Ли Сянь сидела на каменной лавке и любовалась увядающей листвой.

— Принцесса, пришел генерал Линь.

— Мгм, присаживайся.

Линь Ваньюэ села напротив Ли Сянь. Та слегка улыбнулась ей и повернулась к сяо-Цы:

— Подай сладости.

— Слушаюсь!

Выпечка семьи Цянь была очень вкусной. Впрочем, ни у Ли Сянь, ни у Линь Ваньюэ не было особого аппетита. Увидев, что Линь Фэйсин поклевал совсем чуть-чуть, она позвала дворцовую служанку и приказала унести торт и пирожные.

— Фэйсин умеет играть в шахматы?

— Шахматы? Когда я был помладше... отец немного учил меня играть, я знаю правила…

— Отлично, не согласится ли Фэйсин составить мне компанию и сыграть одну партию облавных шашек*?

— Конечно! Если принцесса не возражает против низких навыков Фэйсина...

* 手谈 (shǒután) — то же, что и игра го, облавные шашки или беседа рук: отражает специфику игры как диалога, в котором общаются не люди, а их руки, опускающие на доску камни

Ли Сянь слабо улыбнулась. Через минуту прислуга уже разложила на каменном столе доску для облавных шашек и зажгла благовония.

— Фэйсин может ходить первым.

Линь Ваньюэ не стала церемониться. Она взяла белый камешек и положила его на звездный пункт*.

* название для одной из 9 точек, расположенных по углам, сторонам и в центре доски

Десять ходов спустя Ли Сянь посмотрела на беспорядочную расстановку Линь Фэйсина и улыбнулась.

В свою очередь, она передвинула свой камень и подняла глаза на человека перед собой.

Сжимая белый камень, он нахмурил брови. Очевидно, это поставило его в тупик.

Ли Сянь не стала торопить и терпеливо ждала. После долгого размышления Линь Фэйсин наконец передвинул камень.

Ли Сянь опустила голову и не смогла сдержать улыбку: этот человек думал целую вечность, но в итоге сделал неверный ход.

От улыбки Ли Сянь у Линь Ваньюэ екнуло сердце. К щекам прилил жар. Она тихо спросила:

— Принцесса... я сделал плохой ход?

Ли Сянь двинула свой камешек и ответила:

— Возможно, один постиг эту науку раньше, чем другой, но каждый хорош в своей области*. Искусство игры в шахматы — не более, чем детская игра, как она сравнится с командованием целой армией Фэйсина?

* цитата из сочинения "Как говорит наставник" (《师说》) китайского философа Хань Юя (768 — 824)

Линь Ваньюэ знала, что Ли Сянь просто бережет ее самооценку. В ее груди свернулось что-то теплое и мягкое.

— Если Фэйсин хочет научиться, я могу помочь. Хочешь?

Линь Ваньюэ посмотрела на Ли Сянь и улыбнулась ослепительной улыбкой:

— Да!

Затем доску очистили и разложили новую партию. Ли Сянь объясняла, расставляя свои камни, и Линь Ваньюэ внимательно слушала. Всякий раз, когда Ли Сянь затрагивала какие-нибудь хитроумные трюки, Линь Ваньюэ чувствовала себя просветленной.

Ли Сянь, как хорошая наставница, была терпелива и щедра на информацию и не хвасталась своими превосходными навыками. За короткий промежуток времени она пробудила в Линь Ваньюэ интерес к изучению игры в шашки.

Инструктирование продолжалось примерно два часа. В конце концов Линь Ваньюэ проиграла Ли Сянь два раза.

Линь Ваньюэ приняла предложение остаться на обед. Перед ее уходом Ли Синь подарила ей простой самоучитель игры в облавные шашки и договорилась с ней о завтрашней игре.

Линь Ваньюэ приняла этот справочник и, преисполненная безграничной радости, ушла домой.

Глава 105

Глава 105. Нет такого плана, что смог бы устранить эти чувства

Так Линь Ваньюэ и провела три дня, играя в облавные шашки с Ли Сянь. Каждое утро она завтракала на постоялом дворе, наряжалась и летела в поместье старшей принцессы, которое находилось недалеко.

Обедали они в поместье принцессы. Когда они, порой заигравшись, засиживались допоздна, Ли Сянь приглашала Линь Фэйсина остаться на ужин.

Линь Ваньюэ была только начинающей, поэтому училась с особым рвением. Она нисколько не чувствовала себя стесненной. Каждый день она приходила с нетерпением и уходила счастливая.

На четвертый день Линь Ваньюэ и Ли Сянь играли в павильоне посреди озера, покрытого дрожащей рябью, вызываемой ветром.

Ли Сянь положила камень на стол и подняла голову, улыбаясь Линь Фэйсину:

— Фэйсин, я не ожидала, что ты научишься играть со сказочной быстротой, всего за три дня. Теперь по твоим первым тридцати ходам и не скажешь, что ты новичок.

Линь Ваньюэ ухмыльнулась и двинула свой камешек:

— Все потому, что принцесса хорошо учит.

Ли Сянь без раздумья сдвинула свой камешек и мягко сказала:

— Эти несколько дней игры в шашки с Фэйсином принесли мне неимоверное удовольствие.

— И мне!

— Только не знаю, появится ли у нас возможность поиграть снова, после того как нам придется разлучиться.

Белый камешек выскользнул из пальцев Линь Ваньюэ и звонко упал на доску — точно на расстановку в левом углу, приведя ее в беспорядок.

Ли Сянь слегка улыбнулась и подняла выроненный камень, чтобы вернуть его Линь Ваньюэ:

— Посмотри на себя, я только что похвалила твои навыки, так чего же ты сейчас бедокуришь?

Линь Ваньюэ протянула руку за камешком в руках Ли Сянь. Кончики их пальцев соприкоснулись.

— Принцесса... Вы ведь не выйдете замуж за шицзы Ли Чжуна, верно?

— Нет. Отец-император хочет расторгнуть помолвку.

Линь Ваньюэ положила камень на доску.

Ли Сянь перевела на него взгляд. Еще одно необдуманное движение, которое испортило расстановку.

Она сделала свой ход. На самом деле она тоже начала бедокурить на пару с Линь Фэйсином.

— Свадебная церемония неминуема. За кого же... принцесса выйдет замуж?

— Брачный вопрос — не что иное, как воля родителей и уговоры свахи. Я может и принцесса, но этого мне неизбежать.

— Но все же... не будет ли это слишком поспешно? Осталось меньше месяца…

— Мой отец хочет изменить канидидатуру, но не дату. Во-первых, это сведет к минимуму недовольство народа и опасения простолюдинов. Во-вторых, грядущий фестиваль Шанъюань — самый благоприятный и редкий день. Удобного события больше не предоставится, нельзя упускать эту дату. В следующем году мне уже девятнадцать, и если я не выйду замуж, то останусь старой девой. Таким образом, я обязана выйти замуж. Поскольку уже все решено, какая разница — раньше или позже?

Линь Ваньюэ бросила яшмовый камень обратно в коробку.

Ее левая рука, лежавшая на краю доски, давно уже была сжата в кулак.

Линь Ваньюэ резко вскинула голову и пристально взглянула на Ли Сянь:

— Что Вы сделаете, если Его Величество выдаст Вас за подобного Ли Чжуну чудовище в человеческом обличьи или за какого-нибудь неженку с золотом и яшмой снаружи и гнилыми оческами внутри*?

* 金玉其外败絮其中 (jīnyùqíwàibàixùqízhōng) — обр. в знач.: прекрасное обличье, но черная душа; хорошая внешность, но отвратительное нутро; снаружи мил, а внутри гнил

Ли Сянь встретила взгляд Линь Ваньюэ своим, мягким и непоколебимым, как вода, но таящим в себе множество слов.

После долгой паузы она ответила:

— В этом мире не без сожаления и смирения. Как член императорской семьи, я наслаждаюсь безграничной роскошью, но пришло время взять на себя ответственность. Что касается моего брака, тот, с кем меня просватает отец-император, за того я и выйду. Если мой будущий фума окажется таким, как описал Фэйсин... Что ж, такова моя судьба.

Грудь Линь Ваньюэ сдавило болью. Она прервала зрительный контакт с Ли Сянь.

Из-за печали и безысходности, из-за невозможности противостоять этому она почувствовала ярость.

Но если подумать — как она могла противостоять? В этот момент Линь Ваньюэ чувствовала себя потерянной.

В ее голове вдруг промелькнула мысль: "А что, если я женюсь...".

Это настолько потрясло Линь Ваньюэ, что она вскочила с каменной лавки.

"О чем я только думаю? Совсем обезумела?! Не говоря уже о моем низком статусе, недостойном Ее Высочества, моя личность...! Я женщина! Самая что ни на есть женщина! Как я могу... жениться на ней, раз она тоже женщина? Быть с такой, как я, — чем это лучше перспективы остаться вдовой?! Если меня разоблачат, как я смогу претендовать на что-либо? Возненавидит ли она меня? Но... почему эта идея все сильнее и сильнее одолевает меня? По крайней мере, я могла бы защитить ее репутацию и честь, могла бы оберегать ее. До тех пор, пока однажды... она не найдет мужчину, который ей предназначен...".

От этих мыслей Линь Ваньюэ почувствовала боль, как будто ее сердце размалывали в порошок.

Она стояла в павильоне, оцепенело глядя на Ли Сянь. Она смотрела прямо на нее, но в то же время словно сквозь.

От вида такого Линь Фэйсина Ли Сянь глубоко вздохнула: "Этот человек и впрямь влюбился в меня".

Ее чувства становились все смешаннее. Ей больше нечего было сказать.

Павильон с четырехугольной крышей с загнутыми углами, расположенный в центре озера, доска для облавных шашек на каменном столе. Две каменные скамьи, расположенные друг напротив друга. Вокруг — хрустально-чистая озерная вода с рыбками, которых было больше сотни, беззаботно снующими в ее голубизне.

Ли Сянь, облаченная в абрикосового цвета дворцовое платье, сидела на скамье и смотрела в глаза человеку в серебристом ханьфу.

Никто из них не находил слов.

Паническое бегство.

Линь Ваньюэ совершила паническое бегство из поместья старшей принцессы.

Она даже не попрощалась с Ли Сянь, как того требовал этикет. Под внимательным взглядом Ли Сянь она неуверенно повернулась кругом и быстрым шагом ушла без оглядки.

Однако Ли Сянь не собиралась упрекать Линь Фэйсина за эту бестактность. Она тоже не попросила его остаться и продолжала тихо сидеть на месте. Ее глаза следили за удаляющей тощей фигурой Линь Фэйсина, пока та не исчезла за увядающей листвой сада.

Ли Сянь еще некоторое время сидела одна. В павильон вошла сяо-Цы с накидкой в руках и набросила ее на плечи Ли Сянь.

— Ваше Высочество, поднялся ветер. Давайте вернемся в дом.

— Сяо-Цы, я все это время думала, возможен ли другой план. Но, поломав голову, к результатам я так и не пришла.

— Ваше Высочество имеет в виду…

— Да, возможно, я это и имею в виду. Мне не следовало втягивать во все это Линь Фэйсина.

Сяо-Цы подошла к Ли Сянь и присела на корточки. Умелыми и нежными руками она завязала ленту накидки на Ли Сянь.

— Все именно так, как предполагала эта служанка. Похоже, этот Линь Фэйсин и вправду особенный для Вашего Высочества.

От этих слов в прекрасных глазах Ли Сянь впервые проступила растерянность:

— Я столько лет жила во дворцах. С тех пор как скончалась матушка, я начала строить планы относительно Чжу-эра. Я повидала слишком много людей, и один Линь Фэйсин оказался без желаний или стремлений, без эгоизма или жадности. Во всем императорском дворе Ли он самый чистый человек, которого я когда-либо встречала. В последнее время я думала о том, что, даже если бы я не вила из него веревки, он все равно стал бы выдающимся генералом, думающим о благе простых людей. Но... многочисленная северная армия... и я, и наследный принц не можем ее потерять.

— Ваше Высочество, Вы, должно быть, устали. Давайте вернемся назад. Раз уж так получилось, незачем на этом зацикливаться. Более того, это генерал Линь ведь сам отверг предложение принца Чу, поэтому у Вашего Высочества не было иного выбора, кроме как привести этот план в действие. По сути, это и его личный выбор. Кстати, генерал Линь обязан жизнью Вашему Высочеству. Если бы не покровительство Вашего Высочества из-за кулис, кто знает, сколько раз он бы умер. Генерал Линь отверг и принца Чу, и принца Юна, и если бы не Вы, он бы не выехал из столицы живым.

… …

Ночь · Дворец

В тронном зале мелькали колышащиеся огоньки дворцовых фонарей.

Зал был пугающе пуст и необъятен. На высоком троне сидел Ли Чжао, а позади него тихо стоял Шуньси, прислуживающий Ли Чжао уже несколько десятков лет, следующий за ним словно неотступная тень.

Перед ними стоял на коленях человек в форме стражника.

— Докладываю Его Величеству, этот презренный слуга получил результат.

— Говори.

— Слушаюсь. Этот слуга выполнил приказ и направил несколько человек следить за поместьем старшей принцессы. Выяснилось, что с поры своего возвращения принцесса заперла двери и отказалась принимать гостей три дня. Единственным исключением был помощник главнокомандующего северной границы генерал Линь Фэйсин, который ежедневно посещал поместье Ее Высочества старшей принцессы, каждый раз приходя на рассвете и уходя в полдень или вечером.

Ли Чжао поднял бровь.

— Линь Фэйсин... это тот самый солдатик, который привез тогда Сянь-эр обратно в столицу?

— Отвечаю Вашему Величеству, это он. Линь Фэйсин, восемнадцать лет, нет ни отца ни матери, родился в окраинной деревне Чаньцзюань. Он самовольно завербовался четыре года назад и продвигался по службе от пехотинца до заместителя генерала к настоящему времени. Этот человек — тот, кто взял с собой трех человек на вылазку в племя Тукту и нанес ему поражение. И руководил армией северной границы в более сотни тысяч человек для возведения нового города Янгуаня и передела участков на склонах холмов тоже он. Говорят, что этот детеныш приглянулся генералу Ли Му, и не так давно тот вызвал к себе генерала Пиндуна, Сян Цзинъи, чтобы побратать его с Линь Фэйсином, что повысило статус последнего.

Ли Чжао выслушал до конца и удовлетворенно кивнул. Он был стар, и ему было трудно вспоминать о пустяковых событиях последних нескольких лет, поэтому Шуньси взял на себя роль живого архива. Он хорошо знал правила и говорил только с Ли Чжао, чем тот был очень доволен.

— Докладываю Его Величеству, слуга Си говорит правду. У этого презренного тоже есть важная информация.

— Говори.

— Слушаюсь. Этот слуга разговорил управляющую поместья старшей принцессы с помощью крупной взятки. Она сказала, что в тот день, два года назад, когда Линь Фэйсин уезжал из столицы, Ее Высочество старшая принцесса на рассвете покинула дворец и отправилась за десять ли от города, чтобы дождаться там этого Линь Фэйсина. Затем она подарила ему яшмовый кулон, оставленный ей императрицей Хуэйвэньдуань. Эта сяо-Цы видела все своими глазами, никакой ошибки нет.

— Сяо-Цы? Та девушка, которую Цинчэн подарила Сянь-эр?

— Именно!

— Ясно. Об этом никто не должен узнать. С каждым стражником, участвовавшим в расследовании, разобраться. Уяснил?

— Да! Ваше Величество может не беспокоиться.

— Мгм. А ты можешь идти, — обратился Ли Чжао к стражнику.

— Слушаюсь!

Когда стражник вышел из зала, Ли Чжао лениво сказал:

— Я хочу знать все о Линь Фэйсине. Трех дней будет достаточно?

Шуньси согнулся и прищурил глаза:

— Да.

— Мгм... Когда разберемся с низшими стражниками, этого стражника...

— Ваше Величество может не беспокоиться, этот слуга все понимает.

— Со всем, что касается репутации Сянь-эр, нужно обходиться радикально. Я скорее убью по ошибке, чем рискну промахнуться. А эта сяо-Цы…

— Ваше Величество, дворцовая служанка сяо-Цы была лично выбрана императрицей Хуэйвэньдуань. Она выросла вместе с Его Высочеством наследным принцем и Ее Высочеством старшей принцессой. Они очень близки, ее нельзя трогать.

— Если так, то ее можно оставить.

— Слушаюсь.

— Шуньси, вот ты скажи мне... неужели Сянь-эр и вправду заинтересовалась этим юнцом-простолюдином?

— Этот слуга не смеет строить догадки о мыслях Ее Высочества старшей принцессы.

— Ха-ха-ха... Старый хрыч, ты больше за свою жизнь боишься.

— Этот слуга просто хочет служить Его Величеству до конца своих дней. Если Его Величество желает, чтобы этот слуга умер, то у этого слуги не будет возражений.

— Ладно, ладно, живи себе дальше и продолжай работать.

— Благодарю Его Величество.

Глава 106

Глава 106. За то, что сердцу моему любезно, хоть девять раз я умереть готов

строчка из поэмы "Ли Сао" поэта Цюй Юаня (340 — 278 до н. э.)

Линь Ваньюэ провела целую ночь без сна.

Вовсе не из-за неудобной постели и не из-за погоды. Опять — из-за Ли Сянь.

Линь Ваньюэ думала всю ночь напролет. Должна ли она сделать Ли Сянь предложение? Разум трезвонил ей остановиться прямо сейчас, пока есть время повернуть назад.

Но возникшая мысль о взятии Ли Сянь в жены была подобна виноградным лозам, поглотивших достаточно питательных веществ, чтобы тихо и незаметно опутать сердце Линь Ваньюэ.

Линь Ваньюэ не страшилась смерти. Она уже бесчисленное количество раз рисковала жизнью и в конце концов выползала из груды трупов. Она привыкла к виду смерти, чувство парализующего страха уже закалило ее. Но она боялась, что когда все раскроется, Ли Сянь возненавидит ее.

Она боялась, что ее посчитают за нравственного урода. Несмотря на то, что она была женщиной, она притворилась мужчиной, чтобы жениться на женщине.

Но она не хотела, чтобы Ли Сянь вышла замуж за мужчину, которого не знала. Так называемая благополучная жизнь превратится в непредсказуемое будущее...

Всю ночь Линь Ваньюэ просидела, ничего не делая. В конце концов в порыве гнева она залепила себе пощечину.

Потому что она неожиданно прозрела: помощь, которую она хотела оказать из так называемых дружеских побуждений, чтобы избавить Ли Сянь от неблагоприятной судьбы...

Все это отговорки.

Предлог.

Ложь, прикрытая добродетелью, дабы утихомирить свою совесть.

В действительности она всего-навсего хотела воспользоваться этим шансом, чтобы заявить свои права на Ли Сянь. Даже если у нее ничего с Ли Сянь не выйдет, покамест они с утра до вечера будут вместе, Линь Ваньюэ будет удовлетворена.

Не успела она опомниться, как мысли, в которых она перебирала варианты помощи, перетекли в жажду тепла и прощения Ли Сянь, в обожание до глубины сердца и тоску, и сейчас приняли форму мотылька, летящего на всеистребляющий огонь аморального собственничества.

Ради этого мгновения жадности она готова умереть тысячу раз, не жалея о своем решении.

Пощечина вышла неслабой. Из уголка губ Линь Ваньюэ сочилась кровь, на щеке отчетливо виднелся отпечаток ладони.

Но сейчас, сидя на кровати, она улыбалась во весь рот.

Теперь, когда до дня церемонии осталось недолго, Линь Ваньюэ наконец разоблачила все свое притворство.

Как только она приняла решение, на ее сердце сразу полегчало. Она была таким простым человеком.

В оставшееся время она размышляла о том, как именно ей следует использовать свой шанс. Вероятно, просить о помощи Ли Му было уже слишком поздно. Скоро ее названый брат генерал Сян Цзинъи привезет свою жену и маленького шицзы в столицу, и она найдет возможность попытать счастья здесь. Еще она могла рискнуть и просить руки Ли Сянь прямо на императорском пиру. Так как она приехала в столицу как представитель главнокомандующего северной границы, для нее обязательно найдется место.

… …

Три дня спустя Шуньси предоставил детальную биографию Линь Фэйсина.

Происхождение Линь Фэйсина было простым, как уже Шуньси рассказал в прошлый раз. Ли Чжао был вполне удовлетворен этой информацией. Чем проще было происхождение Линь Фэйсина, тем лучше. Не составит никакого труда вызвать его в столицу и сделать фумой. Для основательного контроля лучших условий и не подберешь.

Боевые заслуги Линь Фэйсина, его достижения на службе наряду с другими оценками и публичными похвалами были блестящими, что также очень удовлетворило Ли Чжао.

За исключением одного — Линь Байшуй. Он нахмурил брови и спросил:

— Эта Линь Байшуй действительно осиротевший ребенок Линь Юя, а не результат незаконной связи с Линь Фэйсином?

— Отвечаю Вашему Величеству, тут абсолютно никакой ошибки. Еще живым Линь Юй знал, что его жена была в положении, его личные стражники могут выступить в качестве свидетелей и подтвердить это. Линь Фэйсин и вдова Линь Юя чисты.

— Мгм... замечательно. Воспитать ребенка своего брата по оружию как своего собственного говорит о глубокой любви и преданности. Что касается стражников, с ними со всеми разобрались?

— Да.

Тридцатый год Юаньдина, двенадцатый месяц. Ли Чжао издал императорский указ, аннулирующий помолвку старшей принцессы Ли Сянь и шицзы Пинъянхоу, Ли Чжуна. В этом указе Ли Чжао сурово порицал недостойное поведение Ли Чжуна. Между строк было очевидно, что он защищает Ли Сянь. Вместе с этим он приказал поместью Пинъянхоу запереть ворота и не принимать гостей. Учитывая то, что Ли Чжун был прикован к постели, он не подвергся тяжелому наказанию. Вместо этого его лишили титула шицзы.

Видящие люди понимали, что Ли Чжао проявил милосердие. Этот Ли Чжун уже одной ногой стоит в могиле и наверняка не переживет своего отца.

Пинъянхоу преклонил колени в знак благодарности за эту милость. Он горько рыдал, когда получил императорский указ, а затем закрыл свое поместье.

В канун Нового года вся столица дышала праздничным настроением. Повсюду висели фонари и украшения, но единственным исключением было поместье Пинъянхоу, окутанное мраком. Поместье дворянина высшего чина, чей двор когда-то был заполонен, как рынок, кануло в одинокую глубину из-за одного императорского указа.

Жена Пинъянхоу сутки напролет умывалась слезами. Принца Чу же разрывало от гнева и ярости, но он был не в силах что-либо сделать.

Известие о тяжелой болезни Ли Му не было какой-то большой тайной в верхах. Многие хищно поглядывали и пускали слюни на северную пограничную армию. После смерти Ли Му стороны определенно вступят в борьбу.

Задолго до этого принц Чу тоже питал радужные надежды по отношению к этому лакомому куску. Сначала он бы переманил Линь Фэйсина на свою сторону, а потом, если бы тот женился на его младшей сестре, продвинул бы его в должности, и неважно, будет он верен или нет. Взяв в жены Ли Янь, Линь Фэйсин бы стал частью семьи принца Чу в глазах посторонних. С принятием личного командования многочисленной северной армией у него будет достаточно сил, чтобы лишить законного наследника права на престол.

Место императрицы пустует. Наследный принц еще слишком юн. Старшая принцесса, которая усиленно поддерживала законного наследника, собиралась выйти замуж за Ли Чжуна. Законного наследника почти убрали с дороги.

Все это время Ли Сюань чувствовал одухотворение. Но внезапно этот идиот Ли Чжун не просто нанес Линь Фэйсину оскорбление, сорвав план с женитьбой, но и вляпался в такое состояние. Не говоря уже о том, что он лишился звания фумы, он потащил за собой Пинъянхоу. Ли Сюань хотел рекомендовать Пинъянхоу в качестве преемника на место главнокомандующего северной границы, и сейчас уже точно ничего не выйдет.

Небольшой инцидент с Ли Чжуном вылился в это, усложнив ситуацию в императорском дворе.

Тридцатый год Юаньдина, двадцать восьмой день двенадцатого месяца. Ли Чжао дал высочайшую аудиенцию по решению политических вопросов.

Хоть Линь Ваньюэ была всего-лишь заместителем генерала, у нее не было определенного чина и титула в пределах столицы. Но поскольку она приехала как представитель главнокомандующего, ее поместили в первый строй ста чиновников.

В ряду военных офицеров перед Линь Ваньюэ стояли знатные представители, одетые в придворные ханьфу, расшитые драконами, и украшенные яшмой пояса. Даже генерал Сян Цзинъи стоял вдалеке от места Линь Ваньюэ...

Она была потрясена: настолько высоко положение Ли Му в столице!

Все вокруг были одеты в пугающе дорогие придворные одеяния, за исключением Линь Ваньюэ. Не имея ни чина, ни титула, она носила лишь добротное ханьфу с широкими рукавами, что наоборот выделяло ее из толпы.

После разглашения верхновного евнуха Ли Чжао сел на императорский трон.

Он одним взглядом выхватил из массы приятного на вид Линь Фэйсина. За два года Линь Ваньюэ стала выше, но в ряду военной знати все еще казалась меньше и худее. И поскольку она была одета в ханьфу, это придавало ей некой ученой утонченности, коей не было у остальных военных чиновников.

— Приветствуем Его Величество, — прогремели голоса сотни чиновников, опустившихся на колени, когда Ли Чжао сел на трон.

Ли Чжао махнул широким рукавом:

— Чувствуйте себя свободно, мои дорогие господа.

— Благодарим Его Величество.

Как только чиновники поднялись с колен, Ли Чжао указал в их сторону:

— Кто Вы?

Линь Ваньюэ сразу же стала центром внимания.

Ее сердце сжалось и заколотилось в бешеном ритме, но волнение не проявилось на ее лице. Под всеобщим вниманием она невозмутимо вышла из строя на середину императорской дороги и, подняв обе руки, опустилась на колени, протягивая руки вперед и прижимаясь лбом к холодному полу. Следуя правилам, она сделала три поклона и встала на колени, выпрямив спину.

— Этот офицер, заместитель генерала, Линь Фэйсин, находящийся под командованием Великого Маршала Северо-Запада, прибыл по его приказу в столицу, чтобы доложить о служебных делах Его Величеству.

Ли Чжао посмотрел на Линь Фэйсина, отметив, что он стал гораздо лучше в соблюдении этикета, чем два года назад. В столь юном возрасте он равнодушно принимал и милость, находясь в кругу сотни чиновников. Впечатялюще.

— А, это Вы. Я Вас помню. Вы тот самый Линь Фэйсин, который два года назад сопровождал старшую принцессу в столицу и которому я даровал тысячу земель?

— Отвечаю Его Величеству, так и есть.

— Мгм, недурно. В таком юном возрасте, без чина и без титула, да получить благосклонность императорского шурина — это нелегкий подвиг.

— Благодарю Его Величество. Этот офицер не смел претендовать на такую честь.

— Как там поживает мой шурин?

— Отвечаю Его Величеству, главнокомандующий провел полжизни на границе, и сложно избежать возвращения застарелой болезни. Главнокомандующий приказал этому офицеру передать Его Величеству, что он в добром здравии, и Его Величество может не беспокоиться.

Ли Чжао удовлетворенно кивнул. Он знал о состоянии Ли Му, но был очень доволен ответом Линь Фэйсина. Этот юноша обладал чувством приличия и хорошо разбирался в правилах.

— Очень хорошо, сегодня вечером я устрою императорский пир и приглашу всех чиновников третьего чина и выше. Вы тоже можете прийти!

— Благодарю Его Величество.

Линь Ваньюэ вернулась в свой ряд, преследуемая взглядами. Она сделала вид, что ничего не замечает. Неся бамбуковую дощечку в руках, она опустила взгляд и встала на свое место.

Аудиенция продолжалась более трех часов. В середине заседания Ли Чжао приказал подать каждому по чаше рисовой каши.

Как только заседание закончилось, Линь Ваньюэ, увидев, что некоторые чиновники собираются подойти к ней, немедленно ринулась в сторону Сян Цзинъи и позвала: "Дагэ!", тихонько встав позади него.

Когда эти люди увидели генерала Пиндуна, они остановились, чтобы хорошенько взвесить все варианты, и в конце концов отступили.

Линь Ваньюэ выдохнула с облегчением. Ситуация в столице становилась все запутаннее, а она не очень хорошо разбиралась в политической тактике. Здесь она не могла сделать ни одного верного шага.

Сян Цзинъи с улыбкой похлопал Линь Фэйсина по плечу: названый брат нравился ему все больше и больше. Когда Его Величество разговаривал с Линь Фэйсином, те, кто подагадливее, видели, что он относился к пареньку несколько иначе. Воспользоваться этой благосклонностью, чтобы завязать знакомства с некоторыми влиятельными чиновниками, было благоприятной возможностью.

Но вместо этого он спрятался за спиной Пиндуна. Подобный образ мыслей, без устремлений к величию, — отличный материал для создания выдающихся генералов. В конце концов, тесть Сян Цзинъи не ошибся в этом мальчишке!

Чего Линь Ваньюэ не знала, так это того, что ее поведение уже было замечено евнухом. Через несколько минут об этом будет доложено Ли Чжао...

Сян Цзинъи и Линь Ваньюэ вместе покинули дворец.

— Син-Ди, ты помнишь, что я тебе рассказывал о придворном этикете?

— Дагэ может не беспокоиться, я все помню.

— Мгм, хорошо. Твой наряд, Син-ди, слишком скромный, и ты пришел на заседание в таком виде! Позже я пошлю тебе несколько комплектов хорошей одежды.

— Дагэ, не стоит беспокоиться, у Фэйсина нет титула, и боюсь, что я переступлю границы, надевая одежду из твоего поместья.

— Ай, кто сказал? Теперь ты мой брат, согласно обычаям страны Ли, названая родня считается кровной. Ты теперь член семьи генерала Пиндуна, как ты можешь переступать границы? Я знаю, что говорю, поверь мне.

— Тогда благодарю дагэ.

— Ладно, пора возвращаться!

— Дагэ, погоди, пожалуйста! У Фэйсина есть к тебе просьба.

Автору есть что сказать:

Эту главу я очень долго сокращала и исправляла и осталась очень-очень довольной внутренним монологом Линь Ваньюэ.

Я стремилюсь к тому, чтобы каждый персонаж этой новеллы соответствовал образу реального человека: Ли Сянь, Линь Ваньюэ, император, наследный принц и прочие принцы. Даже если мой писательский навык недостаточно силен и экспрессивен, я упорно работаю над этим.

Мне понравился результат терзающих мыслей Линь Ваньюэ. Какое содействие? Какая еще защита? Какая еще помощь? Это все отговорки, тут только собственничество и эгоистические желания, потому что я люблю тебя. Даже если это всеистребляющий огонь аморального собственничества, даже если ты возненавидишь меня в будущем — все это только в будущем. Я хочу находиться с тобой рядом от рассвета до заката.

Глава 107

Глава 107. Нет лотоса прекраснее, чем убранство красавицы

строки из поэмы "Осенняя печаль императрицы" Ван Чанлина (698 – 756)

— Муж, а муж...

— А?

— О чем задумался? — спросила Ли Шэнь, обнимая своего маленького шицзы, нежно улыбаясь.

Сян Цзинъи начал было говорить, но лишь беззвучно рассмеялся и ничего не ответил.

Семейство генерала Пиндуна сидело в конном экипаже, направляясь на императорский пир.

Сян Цзинъи смотрел на проплывающие за окном пейзажи. Он снова думал о том, что Линь Фэйсин сказал ему в тот день…

— Дагэ, погоди, пожалуйста! У Фэйсина есть к тебе дело.

— Мы братья, тут нет такого понятия, как "дело". Просто скажи, что тебе нужно, и дагэ поможет в меру моих возможностей!

— Дагэ, Фэйсин знает, что его статус низок, и добиться успеха самостоятельно очень сложно. Я бы хотел, чтобы дагэ замолвил за меня слово в решающий момент.

— В чем дело? Это что-то серьезное?

— Дагэ, я собираюсь просить руки принцессы.

Как только Линь Фэйсин сказал это, Сян Цзинъи впал в ступор. Он посмотрел на серьезное выражение лица Линь Фэйсина и понял, что тот окончательно все решил. Сян Цзинъи на короткое мгновение задумался и ответил:

— Син-ди, хоть у тебя нет ранга и титула, любой соображающий увидит, что у тебя впереди еще широкие перспективы. Сочетаться браком с принцессой тоже возможно, но дагэ вот что тебе скажет: ты ведь понимаешь, что мой тесть — почтенный шурин императора?

— Понимаю.

— И ты знаешь, что он приходится дядей наследному принцу и Ее Высочеству старшей принцессе?

— Знаю!

— И тебе известно, что принц Чу голодным взглядом смотрит на место наследника престола, и если ты сейчас женишься на его младшей сестре... конечно, дагэ не хочет вмешиваться в эти запутанные дела, но не следует ли тебе сначала хорошенько все обдумать? Вы оба не так уж часто встречались, неужели это действительно должна быть она?

Линь Ваньюэ тихо вздохнула:

— Это главнокомандующий рассказал об этом дагэ?

— Мгм... перед нашим отъездом мой почтенный тесть даже сказал, чтобы я тебе помог. Он действительно очень высоко тебя ценит.

— Дагэ.

— Мм?

— Я хочу сделать предложение Ее Высочеству старшей принцессе.

… …

— Муж мой... чего ты хихикаешь?

— А? Да так, ничего. Ах, жена, ты только не ведись на благовоспитанный и утонченный вид Фэйсина с его ученым изяществом. В один момент он может такое отчудить!

— О чем это говорит муж?

— Ха-ха-ха, да неважно. Возможно, через несколько дней, а может даже сегодня вечером тебе все станет ясно.

Сян Цзинъи улыбнулся и покачал головой. После пережитого потрясения он испытывал скорее воодушевление. Он не придерживался заскорузлых нравов, как эти гражданские чиновники, и не цеплялся за традиционные представления с присущими им мертвыми шаблонами. Заявление Линь Фэйсина действительно что-то! Это пришлось ему по душе, и он был готов помочь Линь Фэйсину. По мнению Сян Цзинъи, печать командующего северной границы рано или поздно будет принадлежать Линь Фэйсину. Если тот женится на Ли Сянь, его тесть будет искренне счастлив, по крайней мере контроль над северной армией не попадет в чужие руки. Если Фэйсин удержит военную власть, законный наследник будет в безопасности. Однако в сердце Сян Цзинъи закралось смутное беспокойство. Ли Сянь была законной старшей дочерью, и ее статус был гораздо выше статуса принцессы Ли Янь, но, как бы то ни было, Сян Цзинъи поддержит Линь Фэйсина! И не только потому, что он его названый брат. Он хотел посмотреть, какие рожи сквасят эти педанты-чиновники, когда услышат эту новость.

Линь Ваньюэ прибыла ко дворцу как можно раньше. Снаружи скопилось уже немало народу. Куда ни кинь глазом — тьма-тьмущая людей в черных одеждах.

В стране Ли только чиновники третьего ранга и выше и родственники императора имели право носить одежду черного цвета. Вышитые узоры и украшения, за исключением некоторых животных мотивов, которые предназначались исключительно для императорской семьи, были доступны для всех лиц не ниже третьего ранга.

Одежда, которую сегодня надела Линь Ваньюэ, была сшита из особой материи. На первый взгляд она казалась черного цвета, но все же немного отличалась от его традиционного оттенка.

Линь Ваньюэ стояла у входа в тронный зал с выжидающим взглядом. Наконец она увидела семью Сян Цзинъи и радостно поспешила им навстречу.

— Фэйсин приветствует дагэ и невестку.

— Мы же братья, нет нужды в церемониях!

Маленький шицзы вежливо поприветствовал Линь Фэйсина:

— Второй дядя.

Сян Цзинъи похлопал Линь Фэйсина по плечу и со смехом спросил:

— Ну, Син-ди, нервничаешь?

На обычно невозмутимом лице Линь Фэйсина появилось застенчивое выражение, вызвавшее у Сян Цзинъи громкий смех. Однако смуглость перекрывала женские черты.

Услышав смех, недалеко стоящие чиновники, которые говорили шепотом, обратили свои взоры в их сторону, желая выяснить, кто имел наглость устроить шум у дворца.

Когда они увидели генерала Пиндуна, то сразу же отвернулись.

Большинство гражданских чиновников Ли свысока смотрели на военных чиновников, но к прославленным генералам, обладавшим крупными военными силами и территорией, особенно таким, как Сян Цзинъи, происходившему из знатной семьи, они проявляли необычайное снисхождение.

Четверо евнухов медленно открыли двери в тронный зал.

Старший дворцовый евнух Шуньси, обычно стоявший рядом с Ли Чжао, вышел из зала. Покачивая мухогонкой и торжествующе улыбаясь, он громко объявил:

— Его Величество приказал каждому высокопоставленному войти в зал и ожидать.

— Благодарим Его Величество!

— Милостивые государи, добро пожаловать.

От входа до самой тронной платформы был расстелен красный ковер шириной в три метра. По левой и правой сторонам зала было расставлено три ряда столов.

Сян Цзинъи повел свою жену внутрь. Линь Ваньюэ, соответствуя низкому статусу, выбрала сиденье у входа. Но когда она уже собиралась сесть, ее остановил Шуньси:

— Генерал Линь, пожалуйста, подождите.

— Что прикажет господин управляющий*?

* 总管 (zǒngguǎn) — почетное обращение к старшему дворцовому евнуху-распорядителю

От такого обращения от Линь Фэйсина Шуньси расплылся в улыбке. Он встряхнул мухогонкой и вежливо ответил:

— Его Величество сказал, что ему очень нравится генерал Линь, и он желает побольше побеседовать с генералом, поэтому проявил особую милость, предоставив генералу Линю место поближе к нему, чтобы вам было удобнее разговаривать. Следуйте за мной.

Линь Ваньюэ снова оказалась в центре внимания. В ее сторону устремились разные взгляды. Некоторые смотрели с завистью, другие — с недоумением, и лишь небольшая часть — с недовольством.

Из присутствующих низших чиновников, за исключением Линь Фэйсина, все были из третьего ранга. Но отчего вдруг этот безранговый юнец получил благосклонность императора?

Они свыклись с тем, что во время аудиенции он стоял перед ними на месте Ли Му, но теперь ему было предоставлено отдельное место.

Линь Ваньюэ улыбнулась. Чувствуя взгляды из толпы, она все еще делала вид, что не замечает этого, и прошествовала за Шуньси к своему месту.

Удачно совпало, что место Линь Фэйсина находилось недалеко от места генерала Сян Цзинъи. Другие места, предназначенные для принцев и прочей знати, были все еще пусты.

Глядя на место, которое Ли Чжао предоставил Линь Фэйсину, многие вздохнули. Даже сам Ли Му мог попасть на это место только при удачном раскладе! Неужто Его Величество хочет, чтобы этот Линь Фэйсин унаследовал военную власть на северной границе?

Невозможно! Сколько ему лет? К тому же, он простолюдин. Это просто возмутительно!

Линь Ваньюэ немного нервничала. Сян Цзинъи утешающе улыбнулся ей.

Все уже расселись по своим местам. После громкого объявления все официальные лица встали.

— Приветствуем Его Величество, императорскую наложницу Сянь, императорскую наложницу Шу, императорскую наложницу Дэ, Его Высочество наследного принца, Его Высочество принца Ци, Его Высочество принца Чу, Его Высочество принца Юна, Ее Высочество старшую принцессу, принца Хуаня, вторую принцессу и принца Пэя.

— Эти подданные приветствуют Его Величество и его наложниц.

— Приветствуем Его Высочество наследника престола, принцев и двух принцесс.

Мимо сотен коленопреклоненных чиновников Ли Чжао провел трех наложниц и наследного принца Ли Чжу к тронной платформе. Принцы сели рядом с военными чиновниками, а две принцессы — рядом с гражданскими чиновниками.

— Мои уважаемые господа, чувствуйте себя свободно! Можете садиться.

— Благодарим Его Величество!

Линь Ваньюэ села на колени. Подняв глаза, она застыла.

Напротив нее сидела ни кто иная, как сама Ли Сянь.

Ее сердечная струна натянулась, словно лук, и зазвенела. Верхняя часть волос Ли Сянь была скреплена буяо*, с виду простым, но в то же время роскошным. Оставшаяся часть волос водопадом струилась по плечам. Ее нежное лицо было прекрасно, как светлая луна в середине осени, цвет его напоминал распустившийся на весеннем рассвете цветок. Волосы на висках гладкие и ровные, а брови — точно тонкие мазки тушью. Глаза сияли мягким блеском. От изгиба алых губ, пленяющих очарованием, на щеках появлялись слабые ямочки.

* 步摇 (bùyáo) — жемчужные (яшмовые) подвески женского головного убора, раскачивающиеся при ходьбе

Она была облачена в черное дворцовое платье с широкими рукавами, расшитыми красной каймой, и невероятно длинным шлейфом, расстеленным позади нее, словно раскрытый веер.

Поскольку платье Ли Сянь было специфичным, за ней не стояло никакого стола. Ряды за рядами сидящих за столами людей заполоняли обзор, но исключением была Ли Сянь, подобная статуе из яшмы, окруженная свободным пространством. Отчужденная, недостижимая для мира смертных.

Сердце Линь Ваньюэ безудержно билось, не поддаваясь контролю. Ее немигающий взгляд не желал покидать Ли Сянь ни на мгновение.

Та время от времени бросала ответные взгляды, в которых виднелся намек на улыбку. Она была так прекрасна.

Если за пределами дворца Линь Ваньюэ одолевали сомнения и мысли об отступлении, то в этот самый момент ее сердце разрывалось безграничной радостью.

Какое счастье, что она не вышла замуж за Ли Чжуна.

Линь Ваньюэ понимала, что ее мысли абсурдны, но не жалела об этом.

— Син-ди! — Сян Цзинъи дернул Линь Фэйсина за руку, притягивая его к себе. Это вернуло Линь Ваньюэ на поверхность.

— Дагэ?

— Кхе, — неловко кашлянул Сян Цзинъи, увидев недовольное выражение лица Линь Фэйсина. Он заговорил тихим голосом поближе к уху Линь Фэйсина: — Слушай, Син-ди. Дагэ понимает, что... таковы уж человеческие потребности, но это императорский пир на сотню персон. Его Величество и наложницы смотрят. Так беззастенчиво пялиться на Ее Высочество старшую принцессу — это, пожалуй, чересчур.

— Кхе-кхе... — Линь Ваньюэ тоже начала кашлять. Она прикрыла рот кулаком, по ее лицу расползлась краска: — Спасибо за замечание дагэ, этот младший брат... был неосмотрителен.

— Не волнуйся, дагэ тебе поможет.

— Спасибо, дагэ.

К счастью, остальные не заметили переглядок Линь Ваньюэ и Ли Сянь, но Ли Чжао с его высокого трона все было прекрасно видно.

Поначалу он был несколько обеспокоен. А что, если он неправильно понял, и его дочери не нравится этот Линь Фэйсин? Но когда он собственными глазами увидел, как эти двое строят друг другу глазки, он вздохнул про себя: поистине выросшую девушку не следует задерживать дома!

Ли Чжао был готов на все ради благополучия своей дочери, но в то же время в его сердце поселилось недовольство. Возможно, это были сложные отцовские чувства, возникающие, когда любимая дочь выходит замуж.

Из-за этого чувства он уже не находил Линь Фэйсина таким приятным для глаз.

Лицо Ли Чжао посуровело. Он махнул широким рукавом:

— Начинаем пир!

— Ваше Величество, сколько треножников поставить генералу Линю?

Сначала Ли Чжао хотел проявить к Линь Фэйсину отношение, как к чиновникам второго ранга, но вместо этого он сказал Шуньси:

— Три.

Шуньси ненадолго замер на месте и ушел.

С подносами в руках вереницей зашли дворцовые служанки и встали на колени у каждого из стола, чтобы разместить треножники и гуи.

Зазвучала музыка, в центр зала проплыли певицы и танцовщицы.

Атмосфера тотчас же оживилась.

Вино рекой лилось в чаши, слышался громкий смех и разговоры, члены императорской семьи и чиновники поднимали тосты за императора.

Автору есть что сказать:

...

Я немного замешкала с этой главой. Я ломала голову над описанием красоты Ли Сянь, и вот как теперь мне описывать ее во время свадьбы? Хнык-хнык…

...

Кто-то сказал, что предложение Линь Ваньюэ скоропалительное, но я так не считаю. Неужели она будет сидеть на месте и смотреть, как Ли Сянь выходит замуж за какого-то чужака? Я думаю, это было бы трусливо. Линь Ваньюэ уже думала о результатах.

Глава 108

Глава 108. Серьезны ли слова императора?

Императорский пир подошел к середине. Каждый гость наслаждался весельем, однако Линь Ваньюэ сидела как на иголках.

Ли Чжао подозвал Шуньси и что-то прошептал ему на ухо.

Шуньси выпрямился и взмахнул мухогонкой. Музыка стихла, исполнительницы разошлись.

Военные чиновники, предававшиеся оживленной болтовне, приглушили голоса и посмотрели в сторону трона.

Помолчав некоторое время, Ли Чжао произнес несколько слов об императорской заботе, и на лицах придворных чиновников отразилась глубокая благодарность.

Ли Чжао удовлетворенно кивнул. Затем он взглянул на Ли Сянь и, сменив тему, сказал:

— Полагаю, каждый из вас слышал о недавнем происшествии. Поведение Ли Чжуна аморально, и он недостоин благородной принцессы нашей страны Ли. Моя вина, что я ничего не проверил и чуть не погубил будущее Сянь-эр.

— Отец-император... — начала было Ли Сянь, но Ли Чжао остановил ее поднятой рукой.

Он улыбнулся своей любимой дочери. Его лицо светилось отеческой любовью.

— Я поступил эгоистично, желая держать Сянь-эр подле себя еще несколько лет. Ли Чжун не справился, что весьма прискорбно, но свадьбу откладывать нельзя. По случаю сегодняшнего праздника в этом зале собрались официальные лица нашей страны Ли. Я приказываю каждому чиновнику отобрать сына соответствующего Сянь-эр возраста, чтобы произвести отбор фумы для нее.

— Ваше Величество очень мудры.

Несколько чиновников в зале пребывали в приподнятом настроении, поскольку у них как раз были сыновья нужного возраста.

Ли Чжао кивнул.

Затем его взгляд переместился на Линь Фэйсина.

— Линь Фэйсин, выйдите.

— Этот офицер здесь! — встав со своего места, Линь Ваньюэ робко посмотрела на Ли Сянь и, пройдя по красной дорожке, поклонилась Ли Чжао, как того требовал этикет.

— Линь Фэйсин, известно ли Вам, как часто императорский шурин рекомендовал Вас в своих письмах?

Линь Ваньюэ поспешно поклонилась и ответила:

— Этот офицер ценит доверие главнокомандующего выше своей жизни.

— Ай, нет необходимости в чрезмерной скромности, я знаю, каков шурин по характеру. Раз он относится к Вам с благосклонностью, это означает, что Вы определенно обладаете превосходными качествами.

— Благодарю Ваше Величество!

— Я все еще помню, как два года назад Вы привезли старшую принцессу во дворец. В то время Вы были простым командиром батальона. Родились в крестьянской семье, не имели жалованных земель. Правильно ли я помню?

— Да.

— Мгм... тогда я заметил, что, несмотря на недостаток у Вас этикета, в Вас все равно было какое-то достоинство. Славный молодой человек. Я намеревался сделать Вас столичным дувэем, но Вы отказались, не так ли?

Ли Чжао специально поднял этот вопрос, поскольку это было известно только членам императорской семьи. Как и следовало ожидать, это привлекло внимание присутствующих чиновников.

Ли Чжао продолжал спрашивать:

— Тогда я спрашиваю снова. Каков Ваш сегодняшний ответ?

Столичный дувэй относился к пятому рангу — самому низшему в столице. Но эта должность занимала уникальное положение. Несмотря на невысокое звание, у дувэя было много властных полномочий. На эту должность метили многие высокопоставленные чиновники.

Таким образом, все уставились на Линь Фэйсина, спокойно ожидая его ответа. Мнения присутствующих разделились на две группы.

Гражданские чиновники считали, что северная граница бесплодна и опасна. Даже если Линь Фэйсин получил признательность Ли Му, его возраст и происхождение делали невозможным получение печати главнокомандующего. Ныне же у него есть владения, он не знает нужды, и для него безопаснее всего просто стать столичным чиновником и обратиться к покровительству влиятельного человека, чтобы медленно взобраться на верха.

Для военных чиновников Линь Фэйсин был темной лошадкой. Хоть он и молод, но если останется в северной армии, то дослужится до дворянского титула. Будет жаль, если он решит бросить военное дело и пойдет по пути гражданского чиновника. Настоящий мужчина должен как можно скорее стремиться к деньгам и положению в обществе, что относится и к тому, кто отважно выползал из груды трупов.

Лица двух принцев озарились предвкушением. Они не могли дождаться положительного ответа Линь Фэйсина. Два года назад они бы начали возражать, но теперь все было иначе. Если Линь Фэйсин станет столичным дувэем, они будут засыпать с улыбкой! Линь Фэйсин не полагался ни на чье покровительство, а дни Ли Му уже сочтены. Даже без поддержки пребывание Линь Фэйсина на северной границе все равно представляло угрозу. Если после смерти Ли Му он сделает выбор в пользу столицы, они смогут и дальше бороться за северную пограничную территорию.

Линь Ваньюэ затихла лишь на мгновение, но все присутствующие уже перебрали в голове множество мыслей. Линь Ваньюэ вежливо, но твердо ответила:

— Отвечаю Вашему Величеству, ответ этого офицера остается прежним.

Гражданские чиновники, сидящие в левой стороне зала, выразили недоумение, а военные чиновники справа — признательность.

Первым из-за стола поднялся принц Юн, Ли Чуань. Он сложил руки в почтительном жесте в сторону Ли Чжао и обратился к Линь Фэйсину:

— Генерал Линь, подумайте хорошенько, столичный дувэй — очень важная должность. Отец-император так высоко Вас ценит, что Вы хотите сказать, повторно отклоняя предложение?

Принц Чу, Ли Сюань, добавил:

— Отец-император, этот сын считает, что должность столичного дувэя подходит генералу Линю, как никому другому. Двор просто нуждается в таких помощниках, а генерал Линь молод и подает надежды. Он действительно лучший кандидат на должность дувэя, уповаю на то, что отец-император издаст указ.

Ли Хуань, сидевший рядом с Линь Ваньюэ, посмотрел на своих братьев, затем перевел взгляд на Ли Сянь и опустил его.

Выражение лица Ли Сянь было как всегда бесстрастным. Она спокойно наблюдала за Линь Фэйсином, стоявшим на коленях.

Сян Цзинъи ухмыльнулся. Поведение этих двух принцев вызывало у него чувство крайнего презрения. Он поднял чашу с вином и осушил ее. Ответ Линь Фэйсина его вовсе не удивил. Какая досада, Линь Фэйсин, будучи простолюдином два года назад, отказался от должности столичного дувэя и не хотел соглашаться даже сегодня? Идиоты, мечтайте дальше!

— Отец-император, этот сын желает услышать, что скажет генерал Линь.

Все обратили свои взоры в сторону подавшего голос. Это был принц Ци, Ли Чжэнь.

— Линь Фэйсин, Вам слово.

Ли Чжао огляделся вокруг, думая про себя: "Не принц Чу и даже не принц Юн... принц Ци?".

— Отвечаю Его Величеству, ответ этого офицера тот же, что и два года назад: держаться первоначальной цели. Этот офицер не ищет ни легкой праздности, ни богатства и почести. Ему лишь хочется использовать свою бренную оболочку для того, чтобы дать отпор гуннами и защитить благоденствие простых людей, чтобы предотвратить судьбу деревни, в которой родился Фэйсин. И этому офицеру нечем отблагодарить главнокомандующего Ли Му за его руководство и поддержку, а также за то, что он взрастил в Фэйсине такие устремления.

Речь Линь Ваньюэ была негромкой, но каждое ее слово источало решительность. Некоторые гражданские чиновники, обладавшие здравым смыслом, казалось, прониклись, а военная знать смотрела с одобрением. Кто бы мог подумать, что у этого Линь Фэйсина в столь юном возрасте стремления величественного журавля*!

* 鸿鹄之志 (hónghú zhī zhì) — в обр. знач. высокие амбиции, далёкие цели

Сначала у этих людей служилось очень смутное впечатление о Линь Фэйсине, но в этот момент все прояснилось.

Ли Чжао достиг своей цели. Даже если он делал это намеренно, он не мог просто позволить посторонним думать, что его старшая дочь вышла замуж за какое-то ничтожество.

— Очень хорошо! То, как Вы держитесь первоначальной цели. Линь Фэйсин, Вы в самом деле не разочаровали меня.

— Благодарю Его Величество!

Принц Чу и принц Юн обиженно опустились на свои места. Их взгляды, направленные на Линь Фэйсина, источали гнев.

Принц Ци же вел себя так, словно его все это не касалось. Он спокойно наливал себе вино и наслаждался им в одиночестве.

— Два года назад я сказал Вам, что если Вы выполните свои смелые обещания, то я Вас щедро вознагражу. Хоть сейчас Вы всего лишь заместитель генерала, для Вашего возраста это очень впечатляюще. Помимо этого, я немало слышал о Ваших достижениях. Обрушить основы Тукту командой из четырех человек, в период восстановления императорского шурина поручить огромной армии перестроить город и возделать склоны. Даже более того, уничтожить вторгшихся гуннов. Вы проявили свои незаурядные способности в командовании. Император держит свое слово! Пришла пора и мне выполнить свое обещание…

— Благодарю Ваше Величество! — Линь Ваньюэ опустилась на колени и поклонилась до пола.

В этот момент ее сердце грохотало в груди. Ей хотелось обернуться и еще раз взглянуть на Ли Сянь, но она пересилила себя. Линь Ваньюэ увидела надежду в словах Ли Чжао. Император держит свое слово. Это и в тысячу лет не встречающийся случай!

Сян Цзинъи тоже уловил отголосок надежды. Он выпрямился, готовый в любой момент действовать.

— Я предоставляю Вам особое разрешение. Все должности третьего ранга на Ваш выбор.

Весь зал начал перешептываться, но из-за присутствия Ли Чжао это продолжалось недолго.

Однако глаза всех присутствующих покраснели от зависти. Ему предоставили выбрать любую должность до третьего ранга? Чудовищная благосклонность, способная войти в историю!

Как только все подумали, что Линь Фэйсин ухватится за эту возможность, он выпрямился и поднялся с колен. Слегка приподняв голову, он встретился взглядом с императором.

— Этот офицер осмеливается спросить, серьезны ли слова Вашего Величества?

Все чиновники застыли: неужели этому Линь Фэйсину жить надоело?

Но у троих человек в зале были свои мысли. Сян Цзинъи изо всех сил старался не улыбаться, вздыхая про себя: даже героям сложно преодолеть чары красавицы, и на этом пиру Линь Фэйсин умело использует свою изобретательность.

Ли Чжао был очень раздосадован и ворчал про себя: "Щенок, я оказал тебе содействие и собираюсь отдать тебе в жены свою дорогую дочь, но ты поставил мне подсечку!".

Ли Сянь смотрела на худую, но прямую фигуру Линь Фэйсина, его слегка приподнятую голову и решительность в выражении его лица.

Ее сердце наполнилось странным чувством. Незнакомым, но неоднократно всплывавшим, когда она находилась рядом с Линь Фэйсином. И поскольку Ли Сянь сама не была уверена, что это за чувство, она всегда подавляла его. Но теперь оно усилилось и стало явным, как никогда раньше.

Ли Сянь не могла справиться с этим чувством. В одно мгновение оно расползлось по всему ее сердцу.

"Ваше Высочество, этот Линь Фэйсин занимает особое место в Вашем сердце, не так ли?”.

Лицо Ли Сянь внезапно стало горячим и покрылось румянцем, что придало ему более нежного очарования.

— Вот уж действительно, новорожденный теленок не боится тигра. Разумеется, мои слова серьезны. Любая Ваша просьба — просто озвучьте ее, и я дам свое согласие.

Линь Ваньюэ улыбнулась. Именно этих слов она и ждала!

— Отвечаю Вашему Величеству, этот офицер не просит никакой официальной должности!

— Оу? Тогда чего же Вы хотите?

— Этот офицер Линь Фэйсин просит руки Ее Высочества старшей принцессы!

В зале поднялся гул, и присутствие Ли Чжао уже не воспрепятствовало ему. Сидящие в первых рядах слышали все четко и ясно и сейчас смотрели на Линь Фэйсина так, словно увидели демона; люди позади них подумали, что им послышалось, поэтому они начали донимать своих коллег, чтобы убедиться в обратном.

Принц Юн, Ли Чуань, вскочил:

— Какая наглость! Линь Фэйсин, как ты смеешь обращаться с такой просьбой!

Даже принц Чу не мог дальше сидеть на месте. Нельзя допустить этого. Если Линь Фэйсин поддержит законного наследника, это выльется в ужасающие последствия!

— Линь Фэйсин, старшая принцесса — член императорской семьи, а ты всего лишь заместитель генерала, рожденный в семье простолюдинов. Какое право ты имеешь жениться на младшей сестре этого господина?

Принц Ци подпер рукой подбородок, наблюдая за этим захватывающим зрелищем, и тихо произнес:

— Этому господину тоже интересно, как генерал Линь собирается удостоиться руки старшей принцессы?

Ли Чжао окинул его взглядом: принц Ци, очень хорошо.

Все это время молчавший Ли Хуань встал со своего места. Он вежливо поклонился Ли Чжао и громко и отчетливо произнес:

— Отец-император, речь о будущем сестры-принцессы. Может, спросить ее мнения?

Все взгляды сосредоточились на Ли Сянь.

Наложницы Сянь и Шу тоже с нетерпением ждали ее ответа, наблюдая со своего высокого места за этим интересным представлением.

Посмотрев на своего сына, наложница Дэ смиренно вздохнула. Вопрос Ли Хуаня прозвучал словно непреднамеренно. Казалось даже, в нем звучала забота младшего брата о своей старшей сестре. Но это было действительно рискованно! Если Ли Сянь ответит согласием, люди заподозрят, что все было заранее подстроено. Кроме того, Ли Сянь уже давно была помолвлена. Если Ли Сянь ответит отказом, Его Величество будет в затруднительном положении, ведь император держит свое слово. Если Ли Чжао не сдержит обещания, ему придется наказать Линь Фэйсина, чтобы уравновесить ситуацию…

Чувства наложницы Дэ, наблюдавшей за сыном издалека, становились противоречивыми. Ее сын затаился так глубоко, что у нее болело сердце! Но он совершил ошибку, ужасную ошибку, ибо выбрал не того противника.

Она смиренно закрыла глаза. В ее сознании промелькнуло лицо, обладающее красотой, способной завоевать страны и покорить города. Лицо женщины, которая была непомерно умна, но слишком рано ушла на небеса.

Ли Сянь медленно поднялась. Пока взоры не сошлись на ней, она встретилась взглядом с Ли Хуанем.

Ли Сянь слабо улыбнулась, и на ее лице появились две очаровательные ямочки. Ли Хуань искренне улыбнулся в ответ.

— Премного благодарна Хуань-ди за заботу об этой цзе, но с давних времен вопросы брака были волей родителей и уговором свахи. Моя судьба в руках отца-императора. Кроме того, император держит свое слово. Будучи принцессой, как я могу поставить отца-императора в трудное положение из личных интересов? Разве ты не согласен, Хуань-ди?

Ли Сянь улыбнулась Ли Хуаню и села на место, в то время как все присутствующие как будто неожиданно прозрели. Они смотрели на Ли Сянь с восхищением и уважением. Что же касается Ли Хуаня, то большинство людей думали, что он еще слишком молод и недостаточно опытен, только и всего.

Ли Чжао посмотрел на свою дочь ласковым взглядом, и на сердце у него потеплело: его дочь все еще почтительна. Она знает ситуацию в целом и понимает логику вещей.

— Ваше Величество! Этот офицер хочет высказаться.

Линь Ваньюэ снова притянула всеобщее внимание.

— Говорите.

— Его Высочество принц спросил, как этот офицер собирается удостоиться руки Ее Высочества старшей принцессы. Этот офицер считает, что никогда не удостоится великолепия Ее Высочества. Но не только этот офицер. Во всей стране Ли не найдется ни одного человека, который был бы ее достоин!

После недолгого молчания снова поднялся ропот. Ли Чжао со всей силы хлопнул по столу и громко рассмеялся:

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха... хорошо! Это Вы верно сказали. Хорошо, что Вы это осознаете. Раз так, то поскольку император держит свое слово, я дам Вам то, чего Вы просите!

Сян Цзинъи посмотрел на Линь Фэйсина и горько усмехнулся про себя: "Этот паренек и вправду не так прост, как кажется. Ему даже моей помощи не понадобилось!".

Чиновники из тактичности поздравили:

— Решения Его Величества очень мудры!

Линь Ваньюэ тяжело вздохнула. С трепещущим сердцем она повернула голову и встретила улыбающийся взгляд Ли Сянь.

Линь Ваньюэ улыбнулась ей своей белоснежной улыбкой.

Глава 109

Глава 109. Ожидая тебя у ковра в десять ли

"Волею Неба и велением Судьбы, император приказывает:

Младший названый брат генерала Пиндуна, восемнадцатилетний Линь Фэйсин, обладающий мягким характером и безупречными манерами, прослуживший в армии четыре года, еще не познавший поражения, обладающий твердыми моральными устоями, усердием, верностью и честностью, тщательно исполняющий свой долг талантливый молодой человек, и моя старшая принцесса, заботливая и покладистая, старательная и непорочная, обладающая мягкими манерами, утонченностью, красотой и женской добродетелью, что было давно мною замечено, — пара, предопределенная небесами. Я даю разрешение им связать себя узами брака. Дата великой свадьбы назначена на тридцать первый год Юаньдина, в день фестиваля Шанъюань.

Данный указ постановляю обнародовать".

Как только вышел высочайший указ, тридцать шесть посыльных во весь опор помчались из столицы, разнося его во все концы страны.

Жители столицы наперебой обсуждали, кем же все-таки является этот Линь Фэйсин.

Линь Ваньюэ, несомненно, пользовалась определенным авторитетом на северной границе, однако он еще не распростерся до столицы. Из приказа народ лишь знал, что Линь Фэйсин — названый брат генерала Пиндуна, четыре года прослуживший в армии и до сих пор не вкусивший поражений…

Изначально Линь Ваньюэ считала, что великая свадьба — очень радостное событие, не подозревая, какой кошмар ее ожидает.

Стать зятем императора было не так-то просто, учитывая еще то, что Ли Сянь считалась его самой любимой дочерью.

На следующий день после принятия императорского указа в постоялый двор нагрянули четыре тетушки-наставницы. Линь Ваньюэ выволокли из постели еще до того, как начало светать. Тогда на ней были только нижние одежды.

Она с ужасом смотрела на четырех тетушек, нависших над ней, и обхватила себя руками, ощущая, как бесцеремонно вторглись в ее личное пространство.

Тетушки-наставницы поприветствовали ее привычным поклоном со сложенными руками. Двое из них проигнорировали все возражения и уговоры Линь Фэйсина, отводя его руки в стороны, в то время как остальные тетушки начали делать замеры. Как только все было записано, дворцовая служанка доставила замеры в придворный ткацкий отдел.

Кошмар Линь Ваньюэ только начинался...

Прежде всего, она должна была научиться правильной речи: как разговаривать с Его Величеством, с наследным принцем, с другими членами имперторской семьи, с Ее Высочеством старшей принцессой — перед посторонними и наедине...

Далее, ей предстояло постичь основы правильной походки. Что есть грациозная осанка?

Не исключением были и застольные манеры…

Когда Сян Цзинъи отправился на поиски Линь Фэйсина, он увидел того у постоялого двора, с чашей воды на голове. Солдаты северной границы, остановившиеся здесь на ночевку, были хорошо знакомы с Линь Фэйсином. Некоторые из них подглядывали за ним из своих комнат, в то время как другие открыто подвигали стулья к окнам, чтобы наблюдать за этим интереснейшим представлением и хихикать.

Линь Ваньюэ была изнурена. Ей необходимо было выполнить задания тетушек и закалить себя, чтобы выдерживать взгляды многолюдной публики.

Глядя на уморительное зрелище, Сян Цзинъи не сдержался и разразился громким хохотом.

Линь Ваньюэ вздрогнула, услышав смех. Наполненная до краев чаша сместилась и перевернулась, забрызгав водой все лицо Линь Ваньюэ.

Линь Ваньюэ больше не осмелилась пошевелиться. Она вытянулась в струнку, глядя перед собой. С ее подбородка продолжала капать вода. Какое унижение.

Тетушка-наставница с суровым лицом подошла к Линь Ваньюэ. Та неловко улыбнулась и сняла чашу, позволяя тетушке снова наполнить ее до краев, затем медленно поставила ее на макушку.

Между ними было безмолвное взаимопонимание. Похоже, что Линь Ваньюэ должна была пройти через эти испытания еще множество раз.

— Тетушки.

— Приветствуем генерала Пиндуна.

Когда Сян Цзинъи увидел измученное лицо Линь Фэйсина, уголки его губ невольно поползли вверх, но он подавил желание улыбнуться и обратился тетушкам-наставницам:

— Тетушки, этого генерала послали за фумой. Его Величество отдал приказ: до наступления великой свадьбы Линь Фэйсин должен временно проживать в моем поместье.

— Ну что ж, приказ есть приказ.

Сян Цзинъи кивнул. Он подошел к Линь Фэйсину, но уже был не в силах сдерживать улыбку:

— Син-ди, Его Величество приказал тебе жить в моем поместье до свадьбы. Пойдем, карета ждет снаружи.

— Спасибо, дагэ.

Линь Ваньюэ убрала чашу с головы, словно избавившись от тяжкого бремени, и размяла затекшую шею и плечи. Это обучение этикету изнурительнее целого дня тренировок!

Под гогот солдат Линь Ваньюэ взяла свои вещи и села в конный экипаж, чтобы направиться в поместье генерала Пиндуна. Сян Цзинъи понимал, что Линь Фэйсину пришлось несладко, поэтому он уговорил тетушек-наставниц прервать обучение на вторую половину дня.

— Генерал Сян. Сегодня мы позволим генералу Линю отдохнуть, но свадьба уже не за горами. Надеемся на Ваше сотрудничество с завтрашнего дня и впредь.

Сян Цзинъи заискивающе улыбнулся. Тетушки-наставницы славились своим упрямством. Даже несмотря на их невысокий статус Сян Цзинъи никогда бы себе не позволил оскорбить их.

— Тетушки могут не беспокоиться. Этот генерал волнуется лишь о том, что вы можете утомиться от поездки, а день уже перевалил за полдень. Скоро обед. Мой младший брат еще несмышленыш, и тетушкам, кажется, придется похлопотать.

— В таком случае, эти служанки прощаются.

Четыре тетушки-наставницы выстроились в ряд и чинно удалились.

Как только они пропали из виду, Линь Ваньюэ сразу же рухнула на сиденье. Сян Цзинъи от души рассмеялся.

Не успела Линь Ваньюэ нагреть место, как по ее душу явился еще кто-то из дворца. Ребенок-помощник гадалки взял восемь чисел даты ее рождения и убежал обратно.

После предложения сопоставляли даты рождения. Далее следовала посылка первого подарка в дом невесты*, затем посылка закрепляющего помолвку подарка, договоренность о дате свадьбы и, наконец, свадебная церемония.

* 纳采 (nàcǎi) — подарок в знак помолвки, первый из шести свадебных обрядов

Поскольку день свадьбы был все ближе, перед принятием предложения решили произвести сопоставление дат рождения. По обычаям страны Ли именно мужчины запрашивали восемь чисел даты рождения женщины. Но в случае Линь Ваньюэ все происходило наоборот.

Сопоставив числа Линь Фэйсина и Ли Сянь, гадалка обнаружила, что шесть из восьми оказались очень благоприятны для даты. К тому же, удача Линь Фэйсина гармонировала с удачей Ли Сянь. Гадалка сразу же сообщила об этом Ли Чжао. Тот, пробежав глазами по докладу, почувствовал себя несколько лучше.

Так как предложение уже было сделано, первый обряд посылки подарка в знак помолвки сместился на второе место. Размер подарка зависел от материального положения жениха.

Однако в этом браке было совсем по-другому. Сян Цзинъи тоже это понимал. У Линь Ваньюэ не было ни родителей, ни богатства. Старший брат подобен отцу, поэтому Сян Цзинъи взял на себя эту роль. В течение трех дней он, пользуясь своими связями в столице, добыл Линь Фэйсину черный шелк, барана, гуся, чистое вино, байцзю*, клейкий рис, просо, пампасную траву, селагинеллу, чудесный колос, шелковинку долголетия, клейкий лак, пятицветный браслет, свадебный колокольчик, чернила, набор из пяти монет, ароматические травы, рысь, утку мандаринку, животное, приносящее благословение; рыбу, оленя, ворона, медное зеркало и прочее. Более тридцати перечисленных видов подарков направили для проверки к наследнику престола. Ли Чжу посмотрел на список и скорчил недовольную гримасу — негусто. Ему было обидно за свою старшую сестру. Всю ночь по его приказу выискивали дополнительные дары и, наконец, накопили до количества в восьмидесят одну штуку — числа девяти зимних девятидневок.

* байцзю — 白酒 (báijiǔ) — традиционный китайский алкогольный напиток, наиболее близкий водке

После помолвочных подарков следовали свадебные — приданое, которое жених дарил семье невесты. Это была самая важная часть перед вступлением в брак. Количество предоставленного золота показывало, насколько ценилась невеста. Подсчитали накопления за четыре года, проведенных Линь Ваньюэ в армии: доход от ее владений и награду от Ли Му. В общей сложности вышло несколько сотен золотых. Этой суммы хватило бы обычной семье на несколько поколений! Но когда Линь Ваньюэ доложила о своих финансах Сян Цзинъи, тот удрученно покачал головой.

— Послушай, Син-ди, ты и вправду собрался преподнести Ее Высочеству старшей принцессе дар всего в несколько сотен золотых?

Линь Ваньюэ покраснела и опечалилась.

— Эх ты, тетеря!

Сян Цзинъи знал, что Линь Фэйсин честен и наивен по своей натуре. У него было немного владений, да и сам он еще молод. Для простолюдина было нормально не иметь финансовых резервов. Поэтому Сян Цзинъи больше ничего не сказал и одолжил ему три тысячи золотых.

Узнав о свадебном подарке в три тысячи золотых, Ли Чжу выдал еще три тысячи из хранилища своего дворца. Интересно еще то, что принц Ци, принц Юн и принц Чу добавили по тысяче золотых от себя, увеличив общую сумму до девяти тысяч золотых. Список предлагаемых подарков и денежный подарок наконец был оглашен Ли Чжао. Посмотрев на цифры, он кивнул головой и достал еще тысячу из казны, добавив их в длинный перечень, составивший теперь десять тысяч золотых.

По этому списку можно было судить, насколько почитаема была старшая принцесса.

Остальные обряды уже не требовали чего-то от Линь Ваньюэ. Все, что ей оставалось, — изучить и применить на практике дворцовый этикет и ждать наступления долгожданного дня.

Придворный ткацкий отдел начал готовиться к свадьбе Ли Сянь с момента ее рождения. Материя, фасон и украшения были наилучшего качества.

Но даже при всеобщих усилиях оставалось еще очень много проблем.

Праздничные одеяния Ли Чжуна были приготовлены уже больше года назад, после издания указа, но для Линь Фэйсина время было крайне ограничено. Несколько сотен швей из ткацкого отдела работали без сна и отдыха.

Но церемониальные одеяния были лишь малой проблемой. Самая значительная — поместье фумы. Поместье Ли Чжуна строилось уже больше года, и оставалось лишь приделать доску с надписью. Но Линь Фэйсину ни в коем случае нельзя жить в поместье Ли Чжуна. Если слух об этом расползется по стране, простой народ будет считать, что Ли Чжао нанес оскорбление. С церемониальным облачением можно было поспешить, но поместье фумы за несколько дней не построишь.

Что тут остается? Ли Чжао махнул рукавом и приказал фуме жить в поместье принцессы, пока не завершится строительство…

Сян Цзинъи весьма удивился, когда увидел указ. Он подтрунивал над Линь Фэйсином, говоря, что тому действительно везет в любви, раз даже Его Величество подсобил.

В стране Ли принцесса и фума даже после свадьбы должны жить в разных поместьях. Обычно фума по желанию посещал поместье принцессы, но в основном именно она отправляла к нему посыльного. Даже если фума и принцесса живут в поместье принцессы, мужу и жене необязательно ночевать в одной комнате. Принцесса просто зажигала фонарь в своей спальней. Этот знак сообщал, что фуме разрешают войти в покои принцессы.

Конечно, было немало любящих супружеских пар, которые не разлучались с утра до вечера. Но по большему счету им все равно нужно было соблюдать правила.

После свадьбы император назначал в поместье принцессы тетушку, ведущую заметки. Ее обязанностью было вносить в свою книгу, сколько раз фума посещал принцессу, сколько раз сама принцесса звала его и зажигала фонарь. По этим записям можно будет судить об отношениях принцессы и фумы.

И на взгляд многих людей, похоже, этот указ Ли Чжао избавил Линь Фэйсина от многих неприятностей.

Конечно, Линь Ваньюэ понятия не имела об о всем этом. Только когда тетушка-наставница заставила ее зубрить придворный этикет, она наконец узнала…

Пролетали дни за днями. В этот период времени Линь Ваньюэ находилась между борьбой изо всех сил и нетерпеливым ожиданием.

Она долго размышляла и пришла к выводу, что все-таки должна найти возможность встретиться с Ли Сянь и открыть ей свою тайну. А также признаться в своих истинных чувствах. Она хотела сказать Ли Сянь, что у нее не было иного выбора, кроме как притворяться мужчиной, но ее чувства были искренни. Каким бы ни был ответ Ли Сянь, она должна знать правду. Линь Ваньюэ была готова вручить свою судьбу в ее руки.

Опять же, в правилах этикета было сказано, что жениху и невесте нельзя видеться в течение месяца перед свадьбой.

Пока Линь Ваньюэ металась в тревожном предвкушении и надежде, наконец наступил фестиваль Шанъюань тридцать первого года Юаньдина.

В день великой свадьбы Линь Ваньюэ, облаченная в церемониальные одеяния, стояла у входа в поместье старшей принцессы. Отсюда до императорского дворца была расстелена красная ковровая дорожка протяженностью в десять ли.

В стране Ли в основном мужчина со стороны невесты приводил ее в дом жениха в день свадьбы.

Ли Чжу, одетый в придворное ханьфу наследного принца, ехал на высоком коне, продвигаясь впереди всех. Двадцать четыре человека несли паланкин, в котором находилась Ли Сянь, одетая в свадебное платье.

За ним следовало приданое Ли Сянь. Первая повозка проехала за принцессой через дворцовые ворота, а хвост приданого все еще ожидал во дворце Вэймин.

Улочки Тяньду подмели и обрызгали водой. По ним продвигалась свадебная процессия. Все лавки вдоль дороги были переполнены до отказа. Некоторые постоялые дворы с хорошими обзорными местами даже начали продавать места. Многие люди заплатили изрядную цену за места у окна, чтобы поглазеть на это празднество!

В Тяньду круглый год не было снега, но в этом сезоне погода была самой холодной. Линь Ваньюэ со вспотевшими ладонями ожидала у входа в поместье старшей принцессы.