Жертва трясины

Глава 14

— Перестаньте толкаться, — прошипела я. — Если я обо что-нибудь споткнусь, то перебужу всех соседей.

— Ты забрала у нас фонарики, — прошептала Герти.

— Конечно, ведь кучка подпрыгивающих огоньков за Католической церковью не вызовет никаких подозрений. Всё равно, что нести плакат: «Поймайте меня».

Я медленно передвигалась к задней стороне церкви, ставя одну ногу перед другой. Меня ужасно раздражало это ползанье.

— Хватит болтать, — предупредила Ида Белль. — С тех пор как старухе Фонтенот вживили в уши импланты, у нее слух как у летучей мыши.

Покачав головой, я сделала еще один шаг вперед, осторожно водя руками перед собой. Я уже достаточно наслушалась об этой Фонтенот и ее импланте, пока мы шли через болото с поляны, где Ида Белль велела мне спрятать «джип». Я ни на секунду не поверила, что эта дама услышит наш разговор, хотя та жила через дорогу прямо за церковью. Вот если врежусь в мусорный бак, то она, скорее всего, наберет 911, прежде чем я успею подняться с земли.

Мне казалось, что я проползла уже целый штат, когда наконец наткнулась ногой на что-то твердое. Я нагнулась и нащупала холодный бетон ступенек.

— Мы перед лестницей, — сообщила я. — Постойте минутку, я посмотрю замок.

Я прокралась вверх по ступенькам и обшарила все вокруг, пока не обхватила дверную ручку. Ида Белль утверждала, что запирающий механизм был старой модели, и в церкви никогда не устанавливали засов, но я не стала на это надеяться, пока не проверю всё сама. Используя пальцы вместо глаз, я аккуратно ощупала замочную скважину, подергала ручку и нажала на дверь.

Почувствовала, как створка подалась, и слегка повеселела. Вытащив из заднего кармана нож для колки льда Иды Белль, я принялась возиться с хлипким замком. Не прошло и пары секунд, как послышался щелчок.

— Я собираюсь открыть дверь, — прошептала я, предупреждая подруг. Конечно, мы надеялись, что на задней двери нет сигнализации, но на всякий случай, если зазвенит, всем предстояло разбежаться в разные стороны. Вернее, хотя бы как-то попытаться в такой кромешной темноте.

Держась за ручку, я осторожно открыла дверь. Кроме чуть слышного скрипа — больше ни единого звука.

— Внутрь, — прошипела я и поспешила шагнуть за порог. Ида Белль и Герти поднялись по ступенькам и сгрудились в коридоре. Я стёрла антибактериальным средством отпечатки пальцев с ручки, протянула напарницам резиновые перчатки, надела такие же сама и заперла за нами дверь.

— Молитвенный зал прямо в конце коридора, — сообщила Ида Белль.

Я достала фонарик и направила его на старый ковер на полу. Освещения хватало на то, чтобы мы не врезались в скопление храмовых столиков. Пока я держала луч вниз, он не должен был привлечь внимание любого, кому пришло бы в голову взглянуть на окна, расположенные по обеим сторонам помещения.

Пройдя весь коридор, я открыла двойные двери, и мы вошли в зал для молитв. Прямо над алтарем тускло горела лампада, даря нам желанный свет. В дверном проеме виднелась передняя часть комнаты для богослужений, ступени к алтарю, а сбоку лестница, ведущая на хоры. Я обошла главную платформу и увидела гроб с Тедом, как раз напротив алтаря.

Мы подкрались и встали перед ним.

— Как думаешь, трудно будет его вскрыть? — Герти посмотрела на меня.

— Откуда, черт возьми, мне знать? — спросила я. — Моя работа — укладывать людей в ящик, а не вытаскивать их оттуда.

— Он еще не должен быть запечатан, — сказала Ида Белль. — Полагаю, надо просто сдвинуть крышку.

Мы с Герти уставились на нее.

— Однажды я перепутала время и пришла на похороны раньше, — объяснила Ида Белль. — Я видела, как всё готовили. И раз уж женщина ростом с Герти и вдвое ее старше подпирала эту штуку, я считаю, что она не такая и тяжелая.

— Ладно, — сказала я, — тогда поднимайте крышку.

— Я не собираюсь открывать гроб, — возразила Ида Белль.

— Я тоже, — сказала Герти. — Как-то жутко.

Я всплеснула руками.

— Это же ваша идея.

— Я никогда не говорила, будто выполню всю работу, — парировала старушка.

— Поскольку вы еще вообще ничего не сделали, сейчас самое время начать. А теперь, поднимайте эту проклятую крышку. Или я оставлю вас здесь. Сама отправлюсь домой, приму горячий душ и лягу спать.

— Отлично, — буркнула Ида Белль и подняла крышку гроба.

Мы все наклонились вперед, чтобы лучше рассмотреть, и конечно же, там лежал Тед. Естественно, он не смотрелся таким же энергичным, как тогда, когда произносил свою грандиозную политическую речь, что в данном случае было закономерно.

— Что-то он плохо выглядит, — проговорила Герти, вторя моим мыслям.

— Тед мертв, — заметила Ида Белль. — Он и живым-то был не очень. Вы думали, после смерти станет симпатичнее?

— Давайте быстрее, — сказала я и вытащила из кармана мобильник, спеша покончить с делом.

— Подожди! — попросила Ида Белль. — Ты слышала?

Я замерла:

— Что такое?

— Кто-то идет снаружи.

— Вы уверены?

Напарница приложила палец к губам. Я замедлила дыхание и напряглась, стараясь уловить что-нибудь в тишине. И уже было решила, что Иде Белль показалось или она услышала какое-то животное, но тут раздался звук бьющегося стекла в одном из окон дальше по коридору.

Проход обратно оказался отрезан для побега, а Ида Белль предупреждала, что на входной двери есть сигнализация. На самом деле это уже не имело значения, вряд ли мы успели бы выскочить из церкви до того, как появится нарушитель. Я махнула на балкон, и мы поспешили вверх по ступенькам к последнему ряду хоров, куда так кстати не доходил свет.

Присели на корточки за спинкой скамьи и замерли в ожидании, что же будет дальше. Минуту спустя двое здоровенных мужиков в лыжных масках вошли в молитвенный зал и направились к гробу.

— Точно он, — сказал первый.

— Какого черта? — спросил второй. — Разве не полагается закрыть гроб на ночь или что-то в этом роде?

— А какая разница? Он мертв.

— Надеюсь. — Мужчина сунул руку в карман и вытащил фотоаппарат.

Что за чертовщина? Какова вероятность того, что две отдельные группы людей ворвутся в церковь, чтобы сфотографировать труп? И зачем, черт возьми, он понадобился этим парням?

Я толкнула локтем Иду Белль, подняв брови, но та покачала головой. Очевидно, она понятия не имела, кто они такие и зачем вообще сюда пришли. Как раз то, что нам нужно — еще одна загадка.

Парень с камерой подошел к гробу и согнулся, чтобы сфотографировать Теда. Однако когда наклонился, по залу эхом разнесся безошибочно узнаваемый звук выпущенных газов.

— Иисусе, я знаю, что ты не уважал покойного, — сказал первый, — но мы же в церкви. Ты не можешь сдержаться, пока не выйдем?

— Что? — спросил второй мужчина, выпрямляясь. — Это не я. Я думал, это ты.

— Считаешь, я сотворю такое в церкви? Ради бога, моя тетя — монахиня.

— Ну я же говорю, что это был не я.

— Забудь. Просто сфоткай его и давай убираться отсюда к чертовой матери.

Когда человек с камерой снова наклонился, звук повторился еще громче.

— Ублюдок! — Второй человек отскочил от гроба. — Это он!

— Чушь собачья! Труп так не может. Хватит валять дурака.

Первый мужик выхватил фотоаппарат у второго, но когда нацелился, чтобы сделать снимок, рука мертвеца поднялась и, похоже, указала прямо на них.

— Иисус, Мария и Иосиф! — крикнул второй чувак и, оттолкнув первого, бросился к парадному выходу.

Первый мужик с глухим стуком ударился о гроб, и я затаила дыхание, наблюдая, как тот зашатался. Наконец, первый выправился и пустился за своим приятелем, который распахнул передние двери.

Секундой позже в церкви зазвенела сигнализация.