Жертва трясины

Глава 3

Я едва успела позавтракать, когда телефон писком возвестил о новом сообщении. Я глянула на экран, и пульс ускорился. Писала Элли, которая сейчас должна была в поте лица разносить завтрак в кафе Франсин.

«тема: Ида Белль

У полицейского участка толпа».

Проклятье! Я схватила ключи от «джипа», рванула в гараж и, уже прыгая на сиденье, набрала номер Герти.

— Заеду за вами через две минуты, — сказала, услышав ее «алло». — Объясню все на месте.

И не дав ей ответить, сбросила звонок и завела мотор. В голове крутилось множество причин для сбора толпы возле участка. Но если это не митинг под лозунгом «Свободу Иде Белль!», то вряд ли стоило ждать чего-то хорошего.

Когда я затормозила перед домом Герти, она уже стояла наготове и попыталась быстро запрыгнуть в «джип», вот только огромная сумка перевесила, и бедолага растянулась на пассажирском сиденье и моих коленях. Пришлось потрудиться, чтобы усадить ее как следует и распутать ручки сумки, зацепившиеся за рычаг переключения передач, но после минуты неловкости и коротких извинений мы наконец-то тронулись.

По пути я рассказала о сообщении Элли, и судя по мрачному лицу Герти, она тоже готовилась к худшему.

Вот только это худшее оказалось даже хуже, чем мы ожидали.

Перед участком, вопя о справедливости и подвывая будто подранная кошка, стояла Полетт. Шериф Ли — такой древний, что вполне мог бы быть ее прапрапрапрадедом — пытался ее успокоить, но какие шансы у двухсотлетнего мужика против тридцатилетней взвинченной женщины?

Да даже я не видела выхода из ситуации — разве что вырубить эту дуру к чертям.

Толпа за спиной Полетт ворчала и потрясала на шерифа кулаками. Припарковавшись возле кафе, я устремилась в гущу событий и наконец расслышала некоторые комментарии:

— Когда-то этот город был безопасным!

— Не многовато ли убийц для одного места?

— За что, мать вашу, мы платим?

Когда мы приблизились, меня заметил один из разгневанных протестующих и воздел кулак в небеса:

— Такого не случалось, пока янки не понаехали!

«Метр восемьдесят и двести восемьдесят килограммов жира. Высокое кровяное давление, невероятно низкий IQ».

— Учитывая, что жертва тоже янки, — произнесла я, — не понимаю, к чему вы клоните.

Лицо его покраснело, но логикой такое буйство фантазии не прошибить.

— Ты точно поняла, о чем я!

Я вскинула бровь:

— Вы утверждаете, что его убили, так как он янки? Если да, то именно мне стоит волноваться, а не вам.

— Нет же, черт возьми! Я говорю о другом.

— Правда? — спросила я, готовая увести беседу в такие дебри абсурда, в какие он только позволит. — Потому что это имело бы смысл, ведь раньше убитый жил в Калифорнии. Вроде подходит под определение янки, верно?

Несколько человек согласно кивнули, и я вздохнула. Юмору в Греховодье не место.

— Ты выворачиваешь мои слова! — не унимался идиот.

— Они и без выворота нелепы, — парировала я. — Мне даже стараться не пришлось, чтобы все это поняли.

— Надоедливая сука. — Он двинулся ко мне.

Я улыбнулась:

— Забыл добавить про янки.

Шериф Ли, наконец заметив обмен любезностями, бросился к нам со скоростью минус две мили в час. Понятия не имею, как он рассчитывал справиться с этой горой невежественного жира, и даже жаль, что добежать и порадовать нас зрелищем он не успевал, но ситуация требовала решительных действий с моей стороны.

Жиртрест все приближался и уже даже поднял руку.

Ах ты зараза! Он же не думал, что сможет влепить мне пощечину, как какой-то девчонке?

— Стоять! — орал шериф Ли, едва различимо за гомоном толпы.

Мужик не замедлился — либо уши жиром заплыли, либо он просто игнорировал шерифа, как и почти все.

Он сделал последний шаг, одновременно опуская руку. С тем же успехом мог заранее мне написать обо всех своих действиях. Я ловко отступила в сторону, схватила кретина за большой палец и вывернула. Он взвыл от боли и наклонился, повинуясь моим движениям, а я заставляла его опускаться все ниже и ниже. Вскоре гравитация взяла свое, и мужик рухнул мордой на асфальт.

— Она напала на него! — закричал другой идиот в толпе.

Я оглянулась и за секунду оценила его как нулевую угрозу. Он был похож на первого жиртреста будто близнец.

— Ну и отлично, — раздался женский голос. — Он тот еще засранец.

— Нельзя говорить «засранец» посреди главной улицы! — возмутилась другая женщина. — Это незаконно.

— И что ты мне сделаешь, засранка?

Наконец добравшийся до меня шериф Ли замахал руками над головой, пытаясь привлечь внимание явно распаляющейся толпы.

— Пожалуйста, успокойтесь. Нет нужды в насилии.

Я повернулась к Герти и покачала головой. Она подняла брови, очевидно, столь же неуверенная в способности шерифа угомонить народ. Высота и громкость голосов все нарастали, и все больше людей начинали вопить и тыкать пальцами, и я уже не понимала, кто на кого злится.

А потом разверзся ад.

Такой пустяк — один толчок — и толпа всколыхнулась. Мужики неистово замолотили друг по другу кулаками, вот только частенько промахивались и попадали по женщинам, которые, в свою очередь, цеплялись за патлы соседок и, согнувшись, кружили на месте, точно исполняя какой-то безумный танец.

Настоящая кабацкая драка без кабака.

Отступать было грустно, но я знала, что сейчас это самый разумный вариант. Я только хотела схватить Герти и оттащить ее подальше от месива, но едва я повернулась, как она рухнула на землю и поползла к офису шерифа.

Какого хрена?

Я понимала, что миссия самоубийственная, но бросить товарища на поле боя не могла, потому нырнула следом, распихивая народ и пытаясь не отстать от Герти, которая ползла на четвереньках сквозь ораву мутузящих друг друга идиотов. Я почти выбралась на тротуар, когда кто-то схватил меня за «хвост» и дернул назад. Краем глаза уловив что-то ярко розовое, я тут же опознала Полетт.

На оценку вариантов ушло меньше секунды, и ни один не внушал оптимизма. Если я не вырву волосы из рук Полетт, то они, скорее всего, там и останутся, только уже без меня, а я на шаг приближусь к разоблачению, чего никак нельзя допустить. Но и нападать на вдову посреди главной улицы на глазах кучи вопящих свидетелей тоже нельзя.

Услышав звук отрывающихся прядей, я схватилась за основание «хвоста», и в тот же миг в лицо ударили брызги воды. Я подняла глаза: перед нами стояла Герти, направив шланг на дерущуюся толпу. Полетт заголосила не хуже банши, но сдаваться явно не собиралась, потому я приняла единственно верное решение…

Я вцепилась в «хвост» так сильно, как только смогла, а потом развернулась, отшвыривая Полетт к тротуару. Она споткнулась, выпустила мои волосы и, потеряв равновесие, понеслась прямо на Герти и сбила ее с ног.

Именно в этот момент Картер решил распахнуть дверь участка, за что и получил струей из шланга в лицо.

И словно кто в воздух выстрелил. Боевые действия тут же прекратились, и толпа бросилась врассыпную, оставив лишь меня, Герти и шерифа Ли, замерших, обтекающих и явно виноватых.

Картер вытер ладонью глаза и стряхнул воду с пальцев. Затем указал на шерифа:

— Вы. Отправляйтесь к Уильямсам и сидите с Полетт. Чтоб она и шагу из дома не сделала, пока я не разрешу.

Обрадованный возможностью сбежать, шериф Ли неожиданно резво припустил по улице, а Картер повернулся к Герти, которая все еще сжимала капающий шланг.

— Вы. Опустите оружие и возвращайтесь домой.

И вот настала моя очередь.

— А вы… быстро в участок.

Я подняла руки:

— Я никого и пальцем не тронула. Я здесь жертва.

— Что-то не верится, — изогнул бровь Картер. — Заходите. Живо.

Он отступил в сторону и открыл дверь.

Герти ринулась вперед:

— Она говорит правду! В городе много проблем, но Фортуна не одна из них.

Картер вновь ткнул в нее пальцем:

— Домой. Немедленно. Или я арестую вас обеих.

Мрачно поджав губы, Герти покосилась на меня, и я едва заметно качнула головой. Что бы Картер мне ни уготовил, ее протесты сделают только хуже.

Я видела, что она недовольна, но Герти лишь отключила воду и, бросив на Картера последний взгляд, похлюпала мокрыми ботами прочь.

Ида Белль, сидевшая на стуле перед металлическим столом в передней части офиса шерифа, при моем появлении удивленно подняла глаза. Напротив нее ерзал помощник Бро, явно еще более смущенный, чем в ее доме. Жалюзи на окнах были опущены, так что они не могли видеть драку, но наверняка слышали.

Картер указал на комнату в противоположном углу от Иды Белль, и я послушно зашла туда и плюхнулась в кресло перед столом. Шагнувший следом Картер закрыл в дверь и в ту же секунду сорвался:

— О чем ты, нахрен, думала?

Я чуть челюсть не уронила.

— О чем я думала? Слушай, я знаю, тебе не верится, что неприятностей я не ищу, но уверяю, я эту драку не начинала. Я лишь защищалась.

— Угу. — Кажется, его я не убедила. — Ты в курсе, что защищаешься чаще, чем кто-либо другой в мире? Профессиональные футболисты в сравнении с тобой ничего не знают о защите. Борцы за свободу нервно курят в сторонке, глядя на рекорд, который ты установила всего за две недели в Греховодье.

— Ясно. Так это я виновата в том, что город полон фанатиков и идиотов.

Несколько секунд Картер просто смотрел на меня, и на лице его читалась смесь раздражения и усталости. Наконец он вздохнул и опустился в кресло за столом.

— Не надо рассказывать мне о местных предрассудках. Я не глуп, не глух и не слеп. Но ты одним своим присутствием накаляешь и без того взрывоопасную ситуацию.

— То есть я должна на все лето запереться в доме, лишь бы не тревожить этих детсадовцев и не добавлять тебе работы?

— Черт, нет. — Картер провел рукой по волосам. — Но можешь хоть иногда проявлять благоразумие? По-твоему, умно было нагрянуть к этой своре, когда все знают о твоей дружбе с Идой Белль и Герти?

— Забыл упомянуть, что я янки.

— Я решил, что это само собой разумеется.

Я нахмурилась:

— Ну теперь я понимаю, что идея была плохая.

— Идея была ужасная. Я знаю, ты переживаешь за Иду Белль, но если подстрекать уже взбудораженную толпу на новые глупости, лучше не станет.

Он был прав, но я не собиралась так легко сдаваться.

— А тебе не приходило в голову, что ты сам взбудоражил эту толпу, притащив сюда Иду Белль для допроса? Нельзя было сохранить все в секрете?

— Ха. Конечно, вот только не забывай, где ты. Избежать молниеносного распространения слухов по городу я мог, лишь допрашивая Иду Белль по смс или наняв профессиональных похитителей, которые увезли бы ее на частный остров. Это провинция, Фортуна. Здесь ничто не остается незамеченным.

— Кроме убийц.

Картер дернул челюстью, шея его побагровела.

Ладно, это был удар ниже пояса, но я разозлилась.

— Понимаю, девушке из большого города мы кажемся лишь кучкой деревенщин, которые и шагу не могут сделать, не споткнувшись, но уверяю, никому не сойдет с рук убийство, пока я на посту. И как бы ты ни сомневалась в моих способностях, обещаю, свою работу я выполню.

Ну вот, ему удалось меня пристыдить.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях… честно. Но я не понимаю, зачем было тащить сюда Иду Белль, когда мы оба знаем, что она не убивала этого человека.

— Мои личные убеждения не имеют отношения к профессиональным обязанностям. Прокурору плевать, что я знаю. Ему нужны лишь факты, чтобы открыть дело. Моя работа — собрать эти факты, чтобы он мог принять обоснованное решение об уголовном преследовании, независимо от того, кому будет предъявлено обвинение.

— Даже если факты указывают на невиновного?

— Мне не гарантировали вечных удовольствий на этой должности. Но я обещал блюсти закон, тем и занимаюсь, с верой в то, что система сработает как положено. Я не могу выполнять свои обязанности лишь тогда, когда они приносят радость. Возможно, однажды ты это поймешь.

На меня словно ведро ледяной воды опрокинули, сбросив с коня. Сколько меня учили забывать о личном, когда я под прикрытием? Причины были многочисленны и разнообразны, но все они сводились к одному: личная вовлеченность ведет к конфликту интересов, конфликт ведет к колебаниям, а колебания — к смерти.

Иначе говоря — к провалу миссии.

Ни на одном из секретных заданий ЦРУ у меня не возникало соблазна с кем-то сблизиться. Люди, с которыми приходилось общаться, меня попросту не интересовали, но в Луизиане я и дня не провела, как уже состыковалась с местными. Конечно, в Греховодье у меня нет «цели», так что это не совсем тот тип прикрытия, к которому я привыкла, но, по сути, жизнь моя была бы куда проще, придерживайся я стандартов о личной невовлеченности.

Впервые в жизни у меня появились настоящие друзья, и все так усложнилось. А Картер сталкивался с этим ежедневно — допрашивал тех, кого знал, с кем крутил романы, кого, вероятно, любил — всякий раз, как происходило преступление. Речь ведь не только о бытовых ссорах и нарушении рыболовных законов. Порой Картер расследовал серьезные дела. И смотрел на людей, которых знал всю жизнь, гадая, как мог проморгать монстра у себя под носом.

Я тут же почувствовала вину за все те хлопоты, что доставила ему с момента появления в городе. Я бы сочла Картера узколобым и косным, но на самом деле он изо дня в день умудрялся сохранять хрупкое равновесие, будучи одновременно и местным жителем, и тем, кто держит остальных местных под микроскопом.

В последнее время микроскоп работал сверхурочно.

Пока я пыталась сформулировать ответ, в дверь дважды стукнули, а следом в комнату сунул голову помощник Бро.

— Простите за беспокойство, но звонила Элли. В кафе небольшие неприятности.

— Какие? — уточнил Картер.

— Полетт требует, чтобы Франсин закрылась на весь день в память о ее муже. Франсин не только отказывается закрывать кафе, но и требует ареста Полетт за то, что та залила ее новый ковер водой, совсем его испортив. Шериф Ли ни с одной из них не справляется.

Неудивительно. Успешной бизнесвумен вроде Франсин никогда не понять пустышку вроде Полетт.

Картер на секунду прикрыл глаза, затем встал и посмотрел на меня:

— Можешь идти, но подумай о том, что я сказал. Ты уже самый удобный козел отпущения для местных. Постарайся не облегчать им задачу.

Я кивнула, а когда он вышел, поспешила следом и замерла возле Иды Белль.

— Выпусти мисс Морроу, — велел Картер помощнику Бро, — затем запри за ней дверь и не открывай никому, кроме меня или шерифа Ли.

Ида Белль дернула меня за штаны для йоги и прошептала:

— Узнай, чем отравили Теда.

Я покосилась на входную дверь, где Картер все еще инструктировал смущенного коллегу.

— И каким, интересно, образом?

— Проверь его кабинет.

Кабинет Картера располагался в дальнем углу здания. Это я выяснила неделю назад, когда мы с Герти и Идой Белль как бы немножко туда вломились. Но я не представляла, как пробраться туда снова, учитывая, что мне приказали покинуть участок, засесть дома и не отсвечивать.

— Мэ-эм? — Помощник Бро стоял у входа, сжимая пальцами дверную ручку.

Картер уже исчез.

— Уф, а можно мне воспользоваться дамской комнатой перед уходом? — Я понятия не имела, где здесь туалет, но надеялась, что где-то в задней части здания, а не наверху.

На лице помощника Бро отразились сомнения.

— Не знаю… помощник Леблан сказал, что я должен запереть за вами дверь. Мне нужно запереть дверь.

— А мне очень нужно в дамскую комнату. Девчачьи штучки.

— О… эм-м-м-м… — Помощник Бро так покраснел, что едва ли не светился.

Попался.

— Ты можешь запереть дверь, пока меня нет, — предложила я, — а потом просто выпустишь меня и снова запрешься.

Он какое-то время колебался, явно опасаясь ошибиться и навлечь на себя гнев Картера.

— Понимаешь, проблема-то медицинская. Доктор сказал…

— Я понял, мэ-эм. — Он вскинул руки, прерывая меня, но тут же вернул одну на дверную ручку. — Хорошо, я выпущу вас, когда закончите.

— Благодарю. — Я одарила его фальшивой улыбкой. — Вот если еще подскажешь, где здесь…

— О, конечно. — Бро указал мне за спину. — Прямо по коридору, затем направо в задний вестибюль. Вторая дверь слева.

— Отлично. — Шагая в нужном направлении, я оглянулась и подмигнула Иде Белль.