Графиня поневоле

Глава 34

Ну раз уж пробуждение мое произошло сегодня так рано, я решила заняться делами. Благо, здоровье было в порядке, настроение отчего-то тоже замечательным. Мурлыкая какую-то песенку, я принялась приводить в порядок свой гардероб.

За этим занятием меня и застала Лея, как всегда утром принесшая мне кофе. Весьма удивившись моему раннему пробуждению, Лея высказала догадку, что я, должно быть, уже знаю о прибывших в замок гостях. Именно поэтому так рано встала и готовлюсь.

— Каких гостях? О чем ты? — перебила я ее, не дав договорить. — Ни о чем таком я не слышала.

— Как же, — удивленно развела руками Лея. — Вроде вчера вечером Голока собиралась вас известить самолично.

— Ну если Голока собиралась, — протянула я с сарказмом. — То ничего удивительного, что она забыла.

Лея понимающе хмыкнула и продолжила:

— Да уж, надо было самой сказать, но граф велел вас поздно не тревожить, — затем Лея понизила голос и добавила:

— Он очень за ваше здоровье беспокоится.

— Что весьма странно, — я допила кофе и поставила чашку на поднос. — Так что там за гости?

— Маркиза Шевалон с братом, — вздохнула Лея, а мое сердце при этом известии сильно забилось. — Прибыли рано утром, так как в их поместье обнаружены рыжие муравьи, травить будут.

— Надеюсь, сюда они своих муравьев на привезли, — улыбка сползла с моего лица. — А граф в курсе?

— Конечно, — Лея собирала посуду на поднос. — Он сам их и встречал в пять утра.

Я скрипнула зубами со злости. Значит, вот чем объясняется его приход ко мне спозаранку. Он просто встречал свою маркизу, а заодно, чтоб дважды не утруждаться, решил и ко мне заглянуть…

— Ходят слухи, — чуть понизила голос Лея, — что в поместье Шевалон не все гладко…

— В смысле?

— Ну, слуги у них там разбегаются, а кто-то, поговаривают, и пропадает вовсе, — все тем же низким таинственным голосом проговорила Лея.

Я посмотрела на нее, но решила больше не расспрашивать. Какое мне дело до ходящих слухов?

— А где они остановились? — я старалась говорить так, чтобы мой голос звучал ровно, но он предательски подрагивал.

— Маркиза и ее брат, господин Ламтер заняли комнаты в правом крыле. Им Голока там прислуживает.

Сердце у меня снова екнуло и почти свалилось в пятки. Правое крыло занимал граф: на первом этаже располагался его кабинет, на втором — спальня с личными комнатами, а на третьем, как я слышала, была оборудована обсерватория. Правда, там я еще ни разу не была.

— А где они там разместились? Потеснили графа? Ха-ха…

— Нет, конечно, — Лея замахала руками. — Они на третьем этаже, прямо над ним, там неплохие комнаты рядом с обсерваторией.

Вот так новость с утра пораньше. Теперь мне придется делить кров с любовницей мужа. И неизвестно, сколько времени. Но я уже твердо решила дождаться свадьбы Леи, после чего сразу же уехать к себе в городской дом. Так что пусть голубки тешатся, я им мешать не буду.

Однако сердце свербило при этой мысли, что мне совсем не нравилось. Я привыкла к покою в этой части тела.

Лея ушла, унеся с собой кофейный поднос, я же осталась в комнате, размышляя. Теперь мне даже выходить в сад не хотелось, учитывая, что на каждом шагу я могу встретить Оливию. Из открытой балконной двери тем временем раздался звонкий девичий смех. Я осторожно подошла и выглянула из-за занавески.

Внизу возле входа в сад стояла маркиза в коричнево-рыжеватом наряде, отлично оттеняющем ее смуглую красоту. Возле нее терся какой-то долговязый мужчина с длинным острым носом и мефистофельской бородкой. Должны быть, ее брат…

— А вот и роза для вас, Оливия, — раздался знакомый голос, и из-за кустов появился граф с желтой розой в руках. Он с улыбкой вручил цветок маркизе и шутливо поклонился. Она же, не удовольствовавшись этим, привлекла графа к себе, прижалась всем телом и поцеловала в шею.

Хорошо, что в этот момент в моих руках ничего не было, иначе бы эта вещь обязательно упала на пол. Я отошла за занавеску, щеки пылали, а на сердце поселилась жгучая тоска. Что это, неужели я ревную?!

Похоже на то... Еще никогда я не испытывала подобных чувств ни к кому. Это было какое-то отчаянное чувство: любовь, ревность, зависть к сопернице и одновременно ненависть к виновнику всего этого клубка эмоций.

Когда я снова осмелилась выглянуть в окно, возле сада уже никого не было, веселого смеха Оливии тоже не было слышно. Но мне было достаточно уже увиденного. Эх, жаль, что граф не вручил маркизе вместо розы какой-нибудь ядовитый плющ!

Меня обуяла какая-то ярость и жажда показать маркизе, кто здесь главный. Я буквально бросилась к шкафу с твердым намерением найти самое сногсшибательное платье, чтобы заткнуть красотку за пояс. Она не затмит меня в моем собственном доме! Эта мысль рефреном била в моем мозгу, пока я перебирала вешалки с нарядами.

Птах же немного испугался моей активности вскочив на кровать, зарылся в одеяла. Однако, когда я перемерила примерно с пяток платьев, вылез и наблюдал уже с нескрываемым интересом за моими попытками «утереть нос Вандербильдихе».

Первые пять нарядов на меня не налезли, чему я изрядно удивилась. Я скинула пеньюар и внимательно оглядела себя в зеркале. Затем согнулась в поясе. Так и есть! На талии наметилось несколько складок. Когда я успела набрать вес?

Изящная Оливия небось сидит на диетах, я же только лежу и жру! Еще бы мне не жрать, чуть не плакала я с досады, когда Файна готовит так вкусно, а Лея носит еду так исправно, что я съедаю все до последнего кусочка. Однако, необходимо взяться за ум, вернее, за фигуру. И я твердо решила питаться с этого момента как подобает благородным дамам, то есть как воробей.

Спустя час я наконец натянула на себя единственное пришедшее впору черное платье. К тому же оно стройнило, да и все равно скоро ехать на похороны Октавия, который были назначены на пять вечера.

К обеду я не притронулась, а когда пробил час отбытия, с трудом спустилась вниз, так как меня пошатывало от голода. Граф уже ждал внизу, с беспокойством глядя на меня.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, наклоняясь к моему уху.

Я утвердительно кивнула и полезла в карету. Хорошо, что муж поддержал меня, иначе самой бы мне маневр не удался.

Когда я уже сидела в карете, а граф еще стоял возле, докуривая, на крыльцо вышла Оливия в сопровождении брата.

— Куда-то собрались? — с милой улыбкой обратилась она, подходя.

— Сегодня похороны отца Ариды, — сообщил граф. — Едем в Петару. Надеюсь, в наше отсутствие вы не будете скучать.

— О, какая жалость, — пропела маркиза, внимательно выглядывая меня в оконце карты. — Мои соболезнования!

Граф, сдержанно кивнув, уже взялся за дверцу, собираясь нырнуть внутрь, как вдруг Оливия произнесла:

— Мне, право, неудобно вас так напрягать, милый граф, но не найдется ли у вас в карете место для еще двоих пассажиров?

Граф снова кивнул, но меня так и подмывало громко выкрикнуть: не-е-т!

— Тоже прокатимся до Петары, — прощебетал Оливия, приподнимая пышные рыжие юбки и втискиваясь в карету. — Давно там не была, заодно поищем средство от муравьев получше. Ведь долго злоупотреблять вашим гостеприимством мы не сможем.

Граф что-то галантно пробурчал, я же хмуро уставилась в противоположное окно, лишь бы не здороваться с Оливией. Однако той и не требовалось моя поддержка, потому что она болтала за всех сразу.

Ее брат, оказавшийся вблизи еще более долговязым и остроносым, уселся напротив меня. Его острые коленки упирались в мои, поэтому я максимально подобрала ноги. Это было крайне неудобно, но поделать я ничего не могла.

Зато Оливия расположилась с удобствами. Напротив нее сидел граф, и маркизу нисколько не напрягал тот факт, что во время езды ее ноги почти переплетаются с затянутыми в черный бархат конечностями графа. Кажется, ей это даже нравилось. А на каждом ухабе она театрально вздрагивала, ахала, охала и прикладывала руку к сердцу, а иногда клала ее на колено графу, поспешно тут же убирая, как бы смущаясь.

Я не могла смотреть на это представление, поэтому глядела в окно. Господин Ламтер пытался выдавить из себя что-то связное, но я никак на его не реагировала. Хватит с меня уже этих мужиков!

Когда мы почти проехали лес, маркиза вдруг издала такой истошный вопль, что я чуть не вывалилась в открытое окно.

— Что с вами? — в голосе графа мне послышался испуг и… раздражение?

— Паук! — орала маркиза, как оглашенная, топала ногами, суетясь и стряхивая с себя что-то. — На меня упал паук с дерева! А-а-а-а…!

И с диким визгом маркиза, не удержавшись на очередном ухабе, плюхнулась на колени к графу, продемонстрировав при этом задравшиеся нижние юбки. Она испуганно обхватила его за шею и всем телом прижалась, словно ища защиты.

— Уберите его! Отгоните! Ой, мама! — верещала Оливия.

Она так активно болтала ногами, что одна ее туфля у нее спала и вылетела в окно.

— Ганс, останови! — повелительно прокричал граф, стукнув в стенку кареты. Повозка замерла.

Граф, усадив Оливию на место, вылез и вскоре вернулся, держа в руках туфлю. Маркиза кокетливо выставила ножку из-под юбок, но граф с легкой усмешкой протянул ей туфельку. Капризно выпятив губки, Оливия все же взяла обувку и надела ее самостоятельно.

— Ах, не знаю, чтобы я без вас делала, — жеманно произнесла она.

К моему удовольствию граф только хмыкнул, ничего не ответив. К счастью, скоро мы прибыли, высадив Оливию и ее брата возле торговых рядов. Сами же поехали в ритуальную контору, где уже было все готово для предстоящего погребения.

На удивление все прошло споро и ладно, без сучка, без задоринки. Профессионалы ритуального бизнеса явно знали свое дело, и спустя каких-то пару часов Октавий Белль Эро Фонт оказался предан земле, надежно упакованный в гроб красного дерева с золочеными ручками.

Граф, надо отдать ему должное, держался рядом не отход ни на шаг, выполняя все функции добропорядочного мужа. К нам без конца подходили какие-то люди, выражали свои соболезнования, одна дама даже плакала. Я никого из них не знала, поэтому только улыбалась, кивала и бормотала невнятные благодарности. Безусловно, настоящая Арида была знакома со многими из этих людей, но мне-то как быть?

Должна признаться, граф меня сильно выручил на этом мероприятии, взяв на себя всю официальную часть. Он всех знал, называл всех по званию, по имени, должности, титулу, поэтому от меня требовались только улыбка и легкий кивок.

После похорон, когда гости разошлись, мы, уставшие, потопали к карете. Граф молчал, а когда мы оказались внутри кареты, церемонно, как всегда, когда хотел сказать что-то неприятное, произнес:

— Арида, у меня сложилось такое ощущение, что вы всех присутствующих на похоронах видели впервые, что просто невозможно, учитывая, что многие из них ваши родственники. Не хотите ли объясниться?