Графиня поневоле

Глава 37

Граф Санген Сангиан

Меня охватил невыносимое желание подойти и ударит Оливию по красивой мордашке так, чтобы слезы брызнули у нее из глаза, смешиваясь с кровью. И я уже сделал пару шагов, как вдруг в ее руке что-то сверкнуло. Я остановился, не веря глазам.

Оливия в руке сжимала миниатюрный кинжал. Очень острый, сверкающий даже в полумраке.

— Если посмеешь поднять на меня руку, процедила она сквозь зубы, — Поверь, я сумею за себя постоять!

— Я не собираюсь причинять тебе вред, — соврал я, примирительно выставляя вперед обе руки ладонями вперед. — Но и смириться с тем, что моя жена умирает, не могу тоже. Так что, выход у тебя только один — рассказать мне все, что ты знаешь об этом яде. Но сначала скажи, зачем?

Я уставился на нее. Я и правда не понимал. Зачем ей понадобилось травить мою жену, тогда еще невесту?

Маркиза немного помолчала, явно наслаждаясь беспомощностью моего положения. Потом подняла лицо к потолку, с удовольствием выпустила еще пару колец дыма и томно произнесла:

— Потому что я не люблю проигрывать, дорогой Санген. И то, что когда-то было моим, моим и останется.

— Но ведь это ты сама вышла замуж за маркиза! — вскричал я, не готовый дальше играть в спокойствие.

— Да, вышла, — подтвердила она, туша сигару в хрустальной пепельнице. — Но только потому, что старик Шевалон сделал мне предложение, а ты нет. Но сейчас, когда я богатая вдова, а ты все равно собирался жениться на деньгах, мог бы и на мне жениться, не так ли? Зачем тебе понадобилась эта девчонка?

От удивления я не знал, что и ответить. Если честно, собираясь жениться на Ариде, я про Оливию даже не вспоминал. Она давно была замужем, а о смерти ее престарелого муженька я понятия не имел. Впрочем, все это не мело никакого значения: Оливия не стала бы моей женой в любом случае.

— Вот видишь, — по-своему истолковала маркиза мое молчание. — Ты и сам, наверное, теперь не понимаешь, как мог предпочесть эту девчонку мне, взрослой женщине, со связами, с деньгами, с титулом… женщине, которая между прочим, любит тебя, в отличие от этой… глупенькой блондиночки!

— Любишь меня? — я расхохотался, да так мрачно, что сам испугался. — А не ты ли спала с моим ближайшим другом, одновременно строя глазки мне? Это называется у тебя любовь?

Оливия замерла, потом небрежно поправила чуть разъехавшиеся кружевные полы пеньюара и произнесла с придыханием:

— Ах да, бедняга Антуан… ну должна же я была как-то компенсировать вашу холодность, граф?

У меня непроизвольно сжались кулаки. И улучшив момент, пока Оливия на секунду замешкалась, потуже затягивая кушачок пеньюара, я в один прыжок настиг ее и схватил за руки.

Одним движением я развернул ее руки назад и зафиксировал. Кинжал выпал у нее из ладони, и я ногой подтолкнул его к кровати, где благополучно присвоил. Оливия визжала, как прокаженная, и мне пришлось заткнуть ей рот ее же кружевными панталонами, которые удачно висели на спинке стула.

Некрасиво, я все понимаю, но выхода не было.

Однако уже раздавшегося визга хватило, чтобы в дверь забарабанили.

— Госпожа, у вас все в порядке? — верещала Голока.

Олиияв ответ замычала, я же крикнула:

— Все в порядке, идите к себе. Мы с маркизой просто беседуем.

— Может, кофе подать?

— Не надо, — еле сдерживаясь, ответил я. — Идите к себе, Голока, оставьте нас в покое, мы заняты, если вы понимаете, о чем я…

Голока пробормотала что-то нечленораздельное. Тем не менее, вскоре шаги ее стихли в коридоре. Я же похвалил себя за находчивость: недалекий человек вроде моей бывшей служанки и впрямь мог принять визги Оливии за восторги страсти.

Я подтолкнул маркизу к креслу и усадил. Не вынимая кляп из ее рта, связал негодяйке руки за спиной, воспользовавшись ее же кушаком. Пеньюар чуть не упал с тощеньких плечиков, но красоты маркизы меня волновали мало.

Когда она была надежно зафиксирована, я прошептал:

— Итак, сейчас я выну кляп из твоего рта. И ты будешь молчать! Иначе…

Темные глаза женщины уставились на мою руку. В ней сверкнул тот самый кинжал, который я уже успел выудить из-под кровати.

Она кивнула.

— Вот и умница, — я вытащил наполовину обслюнявленные панталоны изо рта маркизы. Она тотчас принялась громко вздыхать, отплевываясь и матерясь.

— Говори! — я поднес лезвие кинжала к ее шее.

Оливия подняла голову и нагло ухмыльнулась:

— Все равно ведь не пырнешь.

— Хочешь проверить? — я нажал на кинжал чуть сильнее.

На шее Оливии проступила красная полоса.

— Ладно, — она угрюмо уставилась на свои тапки.

— Чем отравила Ариду? Стрелы или чем ее пырнули подосланные тобой «дикари»?

— Яд голубого Иблиса, — ухмыльнулась она нехорошо. — Слышал о таком?

Внутри у меня похолодело. Об этом странном и смертельном яде ходили легенды. Я никогда его не видел, впрочем, как и самого голубого Иблиса — крошечную тропическую птичку. Но когда в молодости занимался торговлей, был наслышан от заморских купцов об одном веществе, очень редком и дорогом, убивающем так надежно и без следов, что смерть жертвы максимально походила на естественную, от затяжной болезни.

— Где взяла? — я снова нажал на кинжал.

— От мужа остался, — она дернула головой, чтобы ослабить давление лезвия. — Он был коллекционером, если ты не знал. От него много что досталось, несколько капель яда голубого Иблиса, в частности. Ну и еще кое-что, так, по мелочи…

Она снова как-то нехорошо усмехнулась и облизнула губы язычком. В ее глазах вдруг появился какой-то безумный красноватый блеск.

Я знал, что противоядия от яда голубого Иблиса нет. Однако эту информацию необходимо было срочно сообщить Трисмегисту, вдруг он сможет помочь? Если лекарь способен налаживать контакт между мирами, то, возможно, противоядие имеется там? Надо только быстрее все это провернуть…

— Так, Оливия, слушай меня внимательно, — проговорил я, не спуская глаз со своей собеседницы. — Я сейчас тебя оставлю, развязывать не буду, уж извини. И ты начнешь звать на помощь ровно через пять минут после моего уходя, ясно? Не раньше?

Маркиза кинула, в глазах ее блеснула злоба и вдруг произошло то, что я меньше всего ожидал. Едва я опустил кинжал, как она бросилась на меня со стремительностью кобры. Она опрокинула меня на пол и широко открыла рот. С ужасом я увидел во рту женщины два выдающихся вперед клыка на верхнем зубном ряду. Клыки угрожающе блестели, были очень острыми и явно норовили воткнуться мне в шею. С зубов капала слюна…

Хоть у меня и не было такой животной скорости реакции, как у этого существа, коим являлась Оливия, я все же сумел избежать встречи с ее зубками. Я резко откатился вбок, и маркиза стукнулась головой об пол, а ее замечательные белоснежные клыки вонзились в деревянные половицы. Она дернулась пару раз, но зубы были настолько длинны и так глубоко застряли, что вырваться у нее не было никакой возможности, тем более со связанными за спиной руками.

— Так ты вампир, — проговорил я, вставая.

Я слышал об этих тварях совсем недавно, от Трисмегиста… Но окончательно поверил только сейчас.

— Оливия, лежавшая в нелепой позе задницей кверху, замычала, уткнувшись лицом в пол.

— Должно быть, вампиризм — тоже наследство твоего покойного коллекционера, — добавил я, потирая шею, чуть опасаясь, что она могла все-таки чуть прикусить меня. — И теперь я наконец понимаю, кто убивал девушек полгода назад. Должно быть именно тогда ты привыкала к своей новой способности.

Оливия опять что-то замычала, должно быть, соглашаясь со мной. Но мне уже не требовалось ее согласия. Я и так знал, что был прав. Болезнь бедняги Антуана тоже теперь предстала передо мной в совсем новом свете. Это ведь она его заразила! Хвала Трисмегисту, тот умудрился вылечить друга.

Вспомнив о Трисмегисте, я бегом кинулся вон из спальни вампирши. Необходимо было срочно скакать к лекарю, чтобы найти противоядие для Ариды.

Верный Жаворонок, уже успевший отдохнуть, мирно щипал траву возле мощного дуба, к которому был привязан. Я отвязал его и стрелой взлетев в седло, пришпорил лошадь.

Проезжая мимо своего замка, я не мог удержаться, чтобы не забежать на пять минут. Я бросился в покои Ариды. Там царила полутьма. Жена спала, Лея сидела в изголовье ее кровати.

— Как она? — поинтересовался я у служанки.

— Вроде все в порядке, — ответила та. — Приступов более не было, дышит ровно.

— Отлично, — мой взгляд наткнулся на торчавшую из-под одеяла узкую бледную ножку, и я чуть не захлебнулся слюной от подступившим к горлу нежности и жалости.

Чтобы не выдавать свои чувства перед служанкой, я бросился вон из комнаты.

— Скоро вернусь, — прокричал я на ходу. — Пусть она держится, давайте ей лекарства. Я к Трисмегисту, мы найдем противоядие, обещаю!

Я достиг Петары, кажется, за полчаса. Жаворонок опять был загнан, но не зря же это был самый быстрый и выносливый конь из моей конюшни?

— Яд голубого Иблиса, — вместо приветствия произнес я, едва Трисмегист просунул голову в дверную щель.

Тот, ни слова ни говоря, отошел в сторону, освобождая мне место для прохода.

В его лаборатории кипела работа. Колбы и реторты весело пыхтели, бурлили, сверкали, дымились…

— У меня были подозрения насчет этого яда, — пробормотал лекарь, поглаживая длинный острый нос. — Но теперь, когда мы знаем точно…

Не договорим, он бросился к одному из котлов и приоткрыл крышку. Из котла сразу же повалил густой едкий пар желтого цвета.

— Я начал подготовку, — пояснил лекарь, кивая на стол. Поэтому, базовая основа для противоядий уже готова, ждал только вас, чтобы добавить ингредиенты, необходимые для конкретного вида яда.

С этими словами лекарь быстрыми шагами углубился в дальний конец лаборатории. И вскоре вернулся, держа в руках пару мешочков. Высыпав из одного щепотку сухой травы на ладонь, он принюхался и с довольным видом высыпал траву в котел. Желтый пар мгновенно окрасился в салатовый оттенок.

Из второго мешочка Трисмегист извлек какой-то странный корень ядовито-розового цвета, больше похожий на чей-то отрубленный палец.

— Корень мандрагоры, — пояснил он и кинул «палец» в котел.

Пар стал розовым.

Сосредоточенно бормоча, лекарь принялся помешивать содержимое котла, время от времени добавляя в него содержимое тех или иных стеклянных колбочек.

Я тем временем, присев на продавленное кресло, провалился в сонное забытье.

— Вставайте, граф! —меня сильно трясли за плечо. Я открыл глаза и увидел Трисмегиста, державшего миниатюрный хрустальный флакончик, наполненный переливающейся розовато-зеленой жидкостью.

— Срочно езжайте домой, и дайте это вашей жене, — произнес Трисмегист. — Чтобы выпила все без остатка.

Я схватил флакон и забыв поблагодарить, выбежал из лавки.