Грумер для Фавна

Глава 2

— Лута, я есть хочу, — ныла Айка, когда мы возвращались в шалаш.

— Знаю, — оборвала я ее, крепко держа Фица за ошейник, — мы сходим на пляж и по пути нарвем яблок и слив.

— Фу, — скривился Марти, — кислятина. А нет чего-нибудь вкусного? Мяса, например.

— Какое же мясо вкусное? — тут же влезла его сестра. — Вкусное — это пирожные, суфле и торты.

— Нет! Вкусно — это когда Марта делает нам бутерброд с бужениной и огурцами. А еще капает соус и сверху кладет листик салата.

— Хватит, — остановила я детей, — мы с Фицем слюни не успеваем сглатывать. Придем, поедим слив.

— Фиц после них плохо себя ведет, — не унимался Марти.

— Это как это?

Марти зажал нос рукой.

— Понятно. Фицу слив не давать.

Мы дошли до шалаша, я взяла широкий ошейник и длинный поводок.

— Фиц наказан? — нахмурила брови Айка.

— Еще как наказан. Теперь будет ходить исключительно на поводке пока герцог не уедет. А будете себя плохо вести, — сурово посмотрела я на детей, — и вас на поводок посажу и намордник надену.

— Еще и ногти стричь будет, — шепнул Марти сестренке.

— Это за большие провинности, — кивнула я. — Пошли на пляж, там будем играть.

— На пляж, на пляж, — прыгала вокруг Айка, дразня привязанного пуделя. — А ты будешь наказан, — показала она ему язык.

— Ну все, поиграли, — разочарованно протянул Марти, показывая вперед.

Пляж, на котором мы обычно отдыхали с детьми был занят. Там расположились важные особы: графиня, придворные, подносившие яства и напитки к полосатому шезлонгу, на котором, развалившись, сидел наш благодетель. Графиня, как обычно, суетилась, пытаясь уделить максимум внимания гостю.

— Лимонаду, ваше благородие, — подносила она бокал, в котором позвякивал лед, — изволите?

— Не изволю, — фавн что-то чиркнул в своем блокноте, — бокал перевесит чашу нашего взаимного расчета. Но за то, что произошло сегодня утром — будет отдельный разговор.

— Конечно, мы полностью искупим свою вину, — защебетала графиня.

— Нам лучше обойти, — я покрепче перехватила Фица, — пройдем через кустарник и выйдем к лагуне, там нас будет не видно и не слышно.

Мы залезли в ближайшие кусты, стараясь пробираться как можно тише, чтобы с пляжа нас не заметили.

— Какие новости из дворца короля? — как могла, поддерживала беседу графиня.

— Плох наш король, — безразлично сказал фавн и отбросил блокнот на столик, — говорят, что долго не протянет.

— Он же такой молодой, — всплеснула руками графиня, пытаясь глазами найти место, куда сесть, но не найдя такого, плюхнулась прямо в платье на прибрежный песок.

— Это так кажется. Ему уже триста двенадцать лет.

— А законы? Какие-нибудь новые законы были приняты? Я слышала, что обсуждали возможность послабления налогового бремени тем, кто помогает королевству. А вы же знаете, что от нашего графства в казну поступает много налогов.

— От моего графства, — зевнул фавн, — судя по моим подсчетам, вы задолжали мне столько, что все ваше имение запросто может перейти ко мне.

Я остановилась, дернув Фица, от чего тот жалобно пискнул, потрепала пса по холке, он же не виноват, что я так отношусь к фавнам.

— Да что вы, ваша светлость, — заерзала по песку графиня, — такого просто не может быть. Мы исправно платим налоги, а о том небольшом одолжении, о котором я вас прошу, даже не стоит упоминать.

— Как же не стоит. У меня все записано, — он обратно взял блокнот, — вот здесь сколько одолжений сделал я вам, здесь — сколько вы мне вернули. Все подсчитано, до последней копейки.

— Конечно, ваша светлость, — не стала спорить хозяйка, и тут же перевела болезненную для нее тему. — А что говорят о наследниках?

— Наследников нет. Как и многие века, их прячут от королевского двора. Никто, кроме короля, не знает, где они находятся.

— Так если король так плох, не нужно ли искать их и привести ко двору?

— Король так не считает. Наследники, либо малы, либо тугоумны, поэтому представлять их ко двору он не хочет.

— Что же будет, если трон лишится короля, а наследники не будут найдены?

— Перейдет к тому, кто этого явно не заслуживает, — герцог резко поднялся с шезлонга и сладко потянулся, — пожалуй, искупаюсь.

— Всю жизнь от фавнов одни неприятности, — подтолкнула я вперед ребят, которые откровенно разглядывали фавна.

Протиснувшись мимо двух скал, мы вышли на маленький пляж, который надежно скрывал нас от посторонних взглядов.

— Купаться! — дети с разбегу влетели в воду. — Как жаль, что ты даже поиграть с нами не можешь.

— Могу, во что хотите играть?

— В города, — выскочил из воды Марти.

— Фу, твои города скучные, — высунула язык Айка. — Их только ты знаешь, поэтому всегда выигрываешь.

— А ты читай книжки, больше знать будешь.

— Мне только четыре, — обиделась Айка, я читать не умею.

— Тогда и не обижайся, сначала научись читать, потом будешь играть.

— Стоп, — остановила я брата с сестрой. — Давайте играть в жмурки.

— Чур, ты водишь, — быстро переключился Марти.

Я привязала Фица к камню, сняла широкий пояс с платья и завязала себе глаза. Мир погрузился для меня во тьму, только слышались редкие хлопки, да детское хихиканье. Лаял Фиц, возмущенный тем, что его не взяли в игру.

— Сейчас я вас поймаю, — бегала я по пляжу, разводя руками и пытаясь поймать детей.

Делая очередной разворот, я наткнулась на что-то большое. Проводя руками, подумала, что это явно не камень и не пальма, уж больно теплым было то, до чего я дотрагивалась.

— Вы долго будете меня ощупывать? — послышался ехидный голос.

Я резко сдернула повязку с глаз. Передо мной стоял он. Фавн, герцог, благодетель нашей графини и мой кошмар. В ужасе я отшатнулась.

— Что вы здесь делаете? — дети спрятались за камень, даже Фиц сидел тихо и не лаял.

— Плаваю.

— По пляжу?

— Язвишь? — он смотрел на меня без ненависти, но с любопытством. Если бы не глаза, в которых светился интерес, выражение его лица можно было бы перепутать с лицом палача перед казнью.

— Спрашиваю.

— А мне здесь нравится, — пошел он по пляжу, оглядывая скалы, — уютное место, никто не найдет и не потревожит.

— Можете оставаться, ваше превосходительство, — сделала я кривой реверанс, — а мы пойдем.

— Вы останетесь, — пригвоздил он меня своей фразой.

— Что вы хотите? — попятилась я от него, врезавшись спиной в скалу.

Он подошел близко, также близко, как в тот раз в комнате. Я закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя образ того, что тогда видела. Но капли воды, стекающие по накачанному телу, никак не хотели уходить из моего воображения.

— Не трогайте меня. Пожалуйста, — пробормотала я, выставляя ладонь, не давая ему приблизиться.

Он поставил руки около моей головы, прислонился всем телом ко мне и прошептал на ухо:

— За то, что ты была в моей комнате, ты должна… Ой! Ай!

Он отскочил от меня, издавая непонятные звуки. Я позволила себе открыть глаза. Передо мной фавн, герцог и великий благодетель прыгал как на углях, пытаясь увернуться от ракушек, метко бросаемых детьми.

— Получи, — Марти с ожесточением кидал ракушки, — бери розовые, они тяжелые и колючие, — учил он сестру, — будут бить больнее.

— На тебе, не трогай нашу Луту, — Айка кидала все подряд, что попадалось под руку: камни, палки, ракушки.

— Хватит, — рявкнул фавн, поняв, что ему не уйти от разбушевавшихся детей. Марти и Айка присмирели и опустили орудия битвы.

— Ты, — протянул он в мою сторону свою руку, — посмела унизить меня, Деона Краута, трижды!

— Это когда я успела столько-то раз? — ляпнула я, от чего герцог покраснел как рак на сковородке.

— На лестнице выпустила яблоко — раз. Ворвалась в мою комнату, застав меня … неготовым — два. Натравила на меня этих маленьких грызунов — три. Ну и самое страшное — ты сломала мне рог!

— Это уже четыре, — промямлила я, понимая, что дописываю себе еще одну статью.

— Значит ты должна мне четырежды! Если падение и шишки я могу оценить на двадцать баллов, то мой позор оценивается во все сто баллов.

— Я никому не скажу, что видела, — попыталась я «скостить» себе срок. — Да там и смотреть было не на что.

Фавн становился все более пунцовым. Видимо, я говорила что-то не то, нужно было срочно исправляться.

— Да там все было такое, что я и разглядеть-то толком не смогла, — пыталась выкручиваться я.

— Ты сломала мне рог! — выдавил из себя герцог, явно пытаясь уйти от темы моего пребывания в комнате. Ну мне же и лучше. Рог? Какой рог? Только сейчас я посмотрела на его голову, на которой не хватало половины рога.

— Это не я, — замотала я головой. — Я вашу голову ни разу не трогала.

— Зато трогала кое-что другое! Из-за твоей дурацкой псины у меня теперь профессиональная деформация!

— Профессиональная? — от испуга я плохо понимала умные слова, которыми он кидался. — Вы рогами профессионально работаете?

— Ты сломала мне рог! — практически провыл фавн. — Ты мне должна!

— Я?! — во мне накапливалась ярость. — Подумаешь, какой-то рог. Да вы мне всю жизнь сломали!

— Тебя я вижу в первый раз! — герцог перешел на крик. — И пока что жизнь ломаешь мне ты. Так что сломала рог — будь добра отдай обратно!

— Из-за вас мой отец, моя деревня, — хотела продолжить я. — Стоп! Я не смогу отдать вам рог. Его невозможно вернуть.

— Ты же работаешь с животными?

Я кивнула.

— Значит, будешь служить мне до тех пор, пока рог не отрастет.

— Но рога не отрастают.

— Это уже детали, — крикнул он, входя в воду, — я договорюсь с твоей хозяйкой, чтобы она отдала тебя в честь своего долга. За ней уже баллов 700 числится, она будет только рада.

— Баллов? Может я баллами отдам? — пыталась я исправить ситуацию. — Скажите только где их достать, и я сразу, быстро.

Фавн меня уже не слушал, уплывая за скалу. Я тяжело опустилась на песок.

— Вот и приехали, — вздохнула я, обнимая, подбежавших ко мне детей.

— Мы тебя не отдадим, — обняла меня за шею Айка.

— Найдем эти баллы и добудем их для тебя, — Марти уже обдумывал план моего освобождения.

— Не вздумай, — я встала и отвязала Фица, рвущегося с веревки, — может, они заразные или опасные для жизни.

Мы прошли мимо пляжа, где отдыхал герцог. Там было пусто, только мусор напоминал о том, что здесь отдыхала знать. На подходе к графскому дому к нам подбежал управляющий.

— Доигралась, Лутка, — бросил он, — хозяйка тебя вызывает. Такое учудить! Да не с кем-нибудь, а с самим герцогом!

Он вырвал у меня из рук собачий поводок, всучил его детям, шикнул на них, чтобы скрылись из виду, и потащил меня за руку в хозяйский дом. Не в комнату для приема прислуги, а в саму гостиную, где уже расположились все мои будущие судьи. Графиня сидела на диванчике и разливала чай. Обломанный рог фавна торчал из-за спинки кресла, повернутого ко мне спиной.

— Дорогая моя, — проворковала графиня, — я бы предложила тебе сесть, но не буду этого делать. Тебе должно быть крайне неудобно и стыдно за то, что ты сделала с нашим господином. Столкнуться в коридоре и покалечить такого человека!

Ага, то есть про то, что я видела его без ничего, он тактично умолчал. Ну хорошо, в коридоре, так в коридоре. Мне без разницы, где ломать рога заносчивым фавнам.

— Герр Краут любезно предложил выход из сложившейся ситуации. Он не будет включать все произошедшее в наш долг, если я отдам тебя в аренду. Не навсегда, конечно. Только до того момента, как ты исправишь свою ошибку. Потом сможешь вернуться.

— Столкновение вышло случайным, мадам. Вы же знаете, что рога не могут отрасти. Вы отправляете меня навсегда.

— Значит, навсегда! — тон графини резко сменился, она оторвалась от чашек с чаем и подошла ко мне вплотную. — Ты посмела вогнать меня в долги с этой глупой псиной. Жаль, что герцог берет только тебя, я бы с удовольствием избавилась от двух проблем сразу.

— Но, мадам, кто будет смотреть за детьми?

— Дети? — удивилась графиня, будто впервые о них услышала. — Мой покойный отец приказал мне следить за ними, обучать и воспитывать. Но он слишком сильно постарался для безродных приемышей. Дети будут жить там, где и должны — у конюха. Наконец перестанут мешаться под ногами и займутся своим непосредственным обучением — ковать подковы и убирать навоз.

— Но граф в своем завещании, — пыталась я спасти детей.

— Граф умер, — рявкнула хозяйка, — я управляю имением и пытаюсь удержать его на плаву. Можешь идти собирать пожитки, если они у тебя есть. И не вздумай прихватить что-нибудь лишнее. Управляющий перед отъездом проверит все твои вещи.

Фавн не встревал в разговор и даже не повернулся. Просто продолжал отхлебывать чай из чашки. Глотая слезы, я выбежала из гостиной, сбив с ног управляющего, подслушивающего под дверью.

Забежав в комнату, я кинулась на кровать и зарылась в подушку. Сердце щемило оттого, что я больше никогда не увижу детей. Я помнила, как привезли их мать на сносях с маленьким Марти. Она продержалась недолго, родила Айку и тут же умерла. Кто она, не знал никто, но судачили долго. Особенно после того, как старый граф приказал поселить детей в имении и дать им хорошее образование. Нанимать никого не стали, так как я была обучена грамоте, меня из горничных перевели в гувернантки. После смерти графа должность за мной сохранили, но детей перевели жить к конюху.

Было обидно за себя. Меня продали как корзину яблок. Да еще кому — герцогу из рода Фавнов. Я потянулась к ящику и достала мамину фотографию. На меня смотрела улыбающаяся женщина. Как же мне ее на хватает, в любой ситуации она могла поддержать меня и найти правильное решение. Даже, когда мы лишились всего, она искала положительные стороны. Но я так не умею. В детстве золотой баран отнял у меня все. Сейчас происходит тоже самое. Слезы потекли по щекам, и я сильнее прижала мамину фотографию к груди.

— Лута, — я открыла глаза. Рядом со мной на кровати сидела Соня. — Не убивайся ты так. Говорят у герцога целый город, все живу хорошо, никого не бьют и не принуждают работать.

— Как не убиваться? — хлюпнула я носом. — Ты же знаешь..

— Знаю, — Соня погладила меня по руке. Но это было давно. Твоя маменька, да счастье ей на небесах, никогда никого не винила.

— Я хочу, чтобы им было также больно, как и мне, — продолжала всхлипывать я. — Чтобы они потеряли все, что имели, чтобы потеряли близких…

— Не строй из себя мстителя! — Соня шлепнула меня по руке. — Вздумала мне! Ты в обморок чуть ли не падаешь, когда фавна видишь, а все туда же. Лута, пойми, сожженный дом не выстроишь. Но ты можешь построить новый. Перестань жить прошлым, посмотри как прекрасно будущее!

Я хотела ответить, но в комнату, запыхавшись, вбежали Айка и Марти, следом плелся Фицджеральд, таща в зубах огромный мешок. Соня поцеловала меня в лоб, крепко обняла и вышла из комнаты.

— Мы едем с тобой! — безапелляционно заявил Марти, садясь ко мне на кровать.

— Что это вы придумали? Не едете! — утерла я слезы и как можно строже посмотрела на детей.

— Мы тебя не оставим с этим монстром! — Айка тоже пыталась влезть на кровать, но та была слишком высока. Фиц мордой подтолкнул ее наверх.

— С чего вы взяли, что он монстр? — пыталась я отговорить детей от безумства.

— Он забирает тебя силой, — загнул один палец Марти.

— У него рога, как у черта, — встряла Айка, загибая на руке брата второй палец.

— Дорогие мои, — я села поближе и обняла детей, — вы не должны сбегать, это ваш дом, вы здесь родились и выросли. Здесь вы получаете образование и у вас есть защита. Тем более герцог вас не звал с собой.

— Ну, да, — фыркнул Марти, — а то еще баллы высчитывать придется за лишних слуг. — А образования у нас все равно не будет. Управляющий сказал, что завтра мы начинаем работать в конюшне.

— Фууу, — скорчила мину Айка и зажала носик рукой, — там такая вонища.

— Ничего, все наладится. Я вам книжки оставлю, будешь читать сестре перед сном. А потом и научишь ее.

— Нет, — замотала головой Айка, — не хочу, чтобы ты уезжала.

— Я должна. А вы остаетесь! — я повысила тон, а в груди все сжалось.

— Нет! — выкрикнула Айка и выбежала из комнаты. Марти посмотрел на меня осуждающе и вышел вслед за сестрой.

— Я должна быть строгой, — повторила я скорее самой себе, — им придется становиться взрослыми очень быстро.

У кровати заворчал Фиц, подошел и уткнулся мне в колени.

— Прощай, малыш, — потрепала я его по холке, — не забывай напоминать, чтобы ребята тебя вычесывали. А когти-то мы так и не успели тебе подстричь!

На этих словах пудель зарычал и попятился к выходу из комнаты.

Я подхватила холщовый мешок со своими скудными вещами, и вышла из комнаты. У парадного входа уже стояла карета, доверху заполненная корзинами и коробками — подарки герцогу от графини. Конечно, в счет долга. В скупости они друг другу не уступали. Сонька и еще несколько служанок стояли рядом, со слезами провожая меня. Я обняла всех по очереди.

— А дети где? — спросила я подругу.

— Да леший их знает, — махнула та рукой, — унеслись куда-то как ошпаренные.

Управляющий подтолкнул меня к открывшейся дверце. В последний раз я оглядела двор, в котором прожила много лет, лица друзей и знакомых. Но среди них детей не было. Опустив голову, шагнула в темноту кареты.