На остров и обратно

Лето 200* года. Духота. Облагородив комнату двумя вентиляторами, я ел в кресле пухлый пирожок, когда раздался звонок в дверь. Ко мне пришла Ольга, местная сиповка и подруга Жилика.

После ее сбивчивого рассказа я уяснил такой расклад: Жилик с Ольгой бомжевали в центре и заимели работу, — интересный человек предложил им копеечку вахтовым способом. Они подписались, и их увезли в область. На одинокий остров, окруженный Камой. А там взяли в рабство.

Всю эту тему мутили коммерсы из бандитов. Они владели автостанцией, автобусами и магазинами в тех широтах. Жилик ходил за скотиной, Ольга ему помогала. Так продолжалось два месяца. Потом Ольга заболела, и ее отправили с фермы. Она пошла к мусорам, но те послали ее нахер. И она пришла ко мне.

Тут надо пояснить, кто такой Жилик. Раньше он был уважаемым рецидивистом с четырьмя ходками за плечами и каталой союзного значения. Когда он отбывал последний срок, у него умерла мать. Хата, в которой она жила и в которой был прописан Жилик, оказалась не приватизирована, и завод силикатных панелей вернул ее себе. Освободившись, Жилик приехал домой, а дома нет. И вскоре он поселился на трубах с флаконом асептолина в кармане.

Прогуливался я как-то по району с приятелем, и он указал мне на Жилика, отрекомендовав лестным образом. Я поселил его на блатхате и иногда подогревал хавчиком и лаве. Он же учил меня катать колоду и считать карты. Потом наши дорожки разошлись, Жилик замутил с Ольгой и отправился в свободное плаванье. Однако связь мы не теряли, и я даже испытывал к нему дружеские чувства. Короче, расклад с рабством и оборзевшими коммерсами задел меня за живое. Выпив два стакана крепкого чая, я решил вписаться.

По карте Пермского края мы с Ольгой определили точное место. Потом появились фамилии деляг. Позвонив кому надо, я понял, что дело серьезное. Деляги были местными царьками, с крепкими связями в мусорской среде. Раскинув мозгами, я наметил три пути вызволения Жилика: выкупить его, выкрасть или разрулить вопрос на толковище. Но, детально проработав каждый из них, остановился на втором варианте. Башлять оборзевшим было впадлу, а договориться получилось бы вряд ли — «царьки» имели репутацию отмороженных.

Решив вопрос со стратегией, я задумался о команде — с кем идти на дело? Пролистав записную книжку, выбрал трех человек — Олежку Карелина, бывшего бойца ОМОНа, Васю Афганца, из ВДВ, и Саню Зуба, духаристого боксера, с которым сам когда-то тренировался. В этот же день мы встретились в кафе. Ознакомив товарищей с положением дел, я вышел на улицу, дав ребятам возможность перетереть информацию. Мысль о том, что мы лезем в блудняк и не стоит ли сдать назад, висела в воздухе. Помусолив ее децл и выкурив пару сигарет, я вернулся за столик. На мой вопросительный взгляд товарищи дружно кивнули. Затем мы распределили обязанности: Олежек решает вопрос с оружием, Вася — с автомобилем, я — с надувной лодкой. Сане же досталась связь, провиант и прочие мелочи.

В общем на подготовку ушло три дня. И в понедельник ранним утром, разместившись в видавшей виды «Ниве», мы двинулись в долгий путь.

Убитая дорога тянулась сквозь лес. Проскочив Березники, Вася включил «Наше радио». Под пение Бутусова каждый думал о своем. Опасная цель, маячившая на горизонте, делала молчание вязким.

Одолев шесть часов пути и въехав в городок Z, мы бросили якорь у забегаловки на окраине. Она уже находилась на земле «царьков». Отхлебывая кофе, я оглядел зал — работяга смаковал рюмку, шантрапа точила шаверму, официантка залипала на стуле — и остался доволен. Безлюдность меня вполне устраивала, чем меньше людей нас заприметит, тем лучше.

Потом мы поехали дальше и, свернув с трассы, углубились в лес. Через двадцать километров глиняной и разухабистой дороги наш автомобильный путь закончился. Переодевшись в хаки и забросав машину еловыми лапами, мы направились в сторону острова. Прошли еще пять километров. Почуяв близость воды, разбили лагерь и стали ждать темноты.

Вынужденное безделье нагоняло зевоту, нервы не давали заснуть. Чтобы отвлечься, решили еще раз пробежаться по плану. На остров переплавляются трое: я, Олег и Вася. Саня остается на большой земле. Ему полагалось скрытно подойти к освещенному пирсу, который находился в трех километрах выше по течению и от которого лодки уходили на остров. Саня должен наблюдать за ним, чтобы цинкануть по рации пацанам, если кто-то приедет на пирс и соберется плыть на остров. Мы же, переплыв реку и оказавшись на дальнем конце острова, должны были его пересечь и, дойдя до фермы, разделиться. Олег оставался наблюдать за хатами рабовладельцев, вооружившись биноклем и карабином, а мы с Васей шли к амбару. Последняя часть была самой опасной: огромное поле простреливалось со всех сторон, и в случае замеса укрыться было попросту негде.

Наступили сумерки. Саня, не прощаясь, ушел в сторону пирса. Спустя полчаса он добрался до места, и моя рация ожила. Позволив тьме сгуститься, а глазам привыкнуть, мы взяли лодку и пошли к реке. В небе светила луна. Тогда я думал, что это единственное, чего мы не учли. До острова доплыли без проблем. Резиновый нос, скользнув по песчаному дну, бесшумно замер на берегу. Подхватив лодку, мы тут же очутились в кустах. Огляделись. Лес был проходимым и даже просторным. Среди стройных сосен лишь изредка виднелись ели, валежник не путался под ногами и мох был повсюду, гася звуки шагов.

В два ночи мы подошли к ферме. Еще полчаса провели в засаде, наблюдая за темными окнами. Потом, коротко кивнув Олегу, мы с Васей поползли через поле. Этот отрезок пути дался непросто. Рукоять «макара» натирала спину, роса лезла в берцы, а необходимость двигаться медленно раздражала. Прошло десять минут, и мы оказались возле амбара. Вскрыв каленой отмычкой навесной замок, я проскользнул внутрь. Вася — за мной.

Слева и справа тянулись стойла. Запах навоза бил в нос. Жилик отыскался в третьем загоне справа. Он спал на ворохе старых курток. Склонившись над ним, я выбросил руку и зажал ему рот:

— Тихо будь, Жилик. Не ори.

— Пахан, охереть! Ты как здесь?

— Ягод решил пособирать. В общем, расклад такой: на берегу ждет лодка. Щас тихонько делаем ноги и валим из этой глуши. Все разговоры потом.

— Пахан, тут такое дело... — Жилик замялся и стал глядеть в сторону.

— Ну?

— Сегодня телку привезли. Молоденькую. Нормальная вроде девка...

— Где?

— Тут, рядом. В конце амбара...

В разговор вмешался Вася:

— Даже не думай, Пахан. Пятерых лодка не потянет. Утонем нахер.

— Не гуди, Васян, щас решим.

Я резко встал и направился вглубь амбара. Девчонка не спала. Забившись в угол стойла и обхватив руками узкие плечи, она смотрела в темноту.

— Ты кто?

Никакой реакции.

— Ты кто, блядь? — уже громче спросил я.

Она вздрогнула и в ужасе уставилась на меня.

— Даша, — едва слышный шепот слетел с разбитых губ.

— Идти можешь?

— Да.

— Тогда слушай. Уходим прямо сейчас. Если я ползу, ты ползешь, если бегу, ты бежишь. Вопросов не задавать, рта не раскрывать. Ясно?

Она резко закивала, ударившись затылком о стенку амбара.

— Тогда вперед.

Обратный путь обошелся без приключений. Так же по-пластунски, но с большей резвостью мы пересекли поле и выбрались к Олегу. Удивленно глянув на девчонку и вопросительно на меня, он промолчал и бросил нам рюкзаки.

По дороге мне в голову пришел вопрос: «Почему в амбаре было только два человека?» И когда мы подошли к берегу, я спросил про это Жилика. Тот пояснил, что людей привозят, а потом они исчезают, куда — черт его знает. Еще двое, мужик с бабой, собирают ягоды и грибы и частенько ночуют в лесу.

— Им ништяк, они тут давно кантуются, безконвойники... А хозяева тут серьезные, — добавил он, — три брата, «слонами» кличут. На той неделе у старшого днюха была, человек пятьдесят съехалось, из ружей палили, куражились.

Тем временем ребята раскидали ветки и вытащили лодку.

— Короче, так. Олег, Вася и Жилик — в лодку. Дуете на берег. Ты, Вася, возвращаешься за нами.

— Пахан, давай мы с Олежей за борта кляпнемся? Стремно как-то тебя оставлять.

— Медленно пойдем. Не вариант. Я девку взял, мне, если что, и расхлебывать.

Поняв, что спорить бесполезно, парни запрыгнули в лодку, и Вася налег на весла. Мы с девчонкой укрылись в лесу. Вскоре ожила рация. Раздался голос Сани: «Пахан, кипиш, три машины, сваливайте оттуда нахер!» Последнее слово он прошептал, и связь оборвалась.

Выкурив две сигареты и раз десять прокричав в рацию, я закубатурился всерьез. В голове вертелся вопрос: откуда кипиш? Думка, что вертухаи спалили побег и вызвали подмогу, не канала. Проехать пятьдесят километров по трассе и еще двадцать по убитой ночной дороге за сорок минут было попросту невозможно. Однако других объяснений на ум не приходило. Или же «слоны» прикатили по плану и другому делу? Но тогда почему молчат пацаны? И где лодка? Сплошные непонятки.

Закурив снова, я отбросил этот треш-меш и решил исходить из худшего: рабовладельцы прибыли за нами. Выждав еще минут десять и не услышав плеска весла, я повернулся к Даше и оглядел ее с ног до головы: худенькая скрюченная фигурка, речку переплыть не сможет. По уму, ее полагалось бросить, спокойно исчезнуть с острова, отыскать ребят и валить домой. С другой стороны — бросать девку из-за каких-то быков, пусть и с волынами, было стремно. Я пошел на принцип и, затушив сигарету, поднял девчонку с земли.

— Слушай сюда. Лодки не будет. Нас уже ищут или вот-вот начнут. Щас руки в ноги и возвращаемся в амбар.

Продолжая сжимать локоть, я потянул ее за собой. Она встрепенулась и дико уставилась на меня.

— Не хочу туда. Не надо. Не отдавай меня!

Выпалив это скороговоркой, она вырвалась и повалилась в траву. Постояв над ней, я уселся рядом.

— Слышь, не гони. — Ситуация начинала действовать мне на нервы. — У нас нет времени. Вставай. Надо идти.

Я снова, но уже бережней, поднял Дашу с земли. Лицо девчонки блестело от слез, спутанные волосы висели сосульками, плечи ходили ходуном. Поймав ее взгляд, я заговорил быстро и уверенно:

— Щас пацаны оторвутся и выйдут на связь, а мы пока перекантуемся рядом с фермой. Этим мудакам даже в голову не придет искать нас там. Понимаешь? Все будет ништяк, так что не кисни.

Я широко улыбнулся и поймал встречную улыбку. Бледную, зыбкую, кривоватую, но — улыбку.

— Идем?

Даша шмыгнула носом, убрала сосульку за ухо и пристроилась позади. Мы зашагали в сторону фермы. Идти было приятно. Мерный шаг наводил порядок в голове. Ближе к амбару мои мысли обрели стройность. Из этой стройности родилась простая и понятная цель: не ждать, когда оживет рация, но раздобыть лодку, на крайняк плот, и выбраться с острова. Все остальное — потом. Приказав себе не думать дальше этой цели, я распластался по земле и пополз к опушке. Девчонка не отставала.

Улегшись бок о бок, мы уставились на ферму. Там горел свет и сновали вооруженные люди. Я насчитал десять человек. Наскоро посовещавшись, семеро из них двинулись к реке, трое зашли в хату. Эта движуха вогнала меня в ступор. Из-за Жилика такого кипиша быть не могло. Про нас же они вообще ничего не знали. Оставалась только девчонка. Но прежде чем приступить к расспросам, я решил разорвать дистанцию. Посмотрев на Дашу, я увидел, что ее снова колотит. Мы отползли в тень и встали на ноги.

— Валим отсюда в темпе. Бежать можешь?

— Постараюсь.

Я поправил рюкзак и подался прочь. Она осталась на месте.

— Ну что еще?

— Мне страшно.

— Не боись, прорвемся!

Бодрячок давался мне все с большим трудом. И после недолгого раздумья я тихо добавил:

— Мне тоже страшно, Даша. Но что делать? Выбираться-то надо.

Она посмотрела на меня долгим взглядом и побежала. Рассвет набирал силу. Обогнув ферму по широкой дуге, мы добрались до другого конца острова. Бег вымотал девчонку. Схоронившись за могучей сосной, я скормил ей «Сникерс» и дал попить воды.

— Наелась?

— Угу.

— Вот и ладненько. Теперь рассказывай. — Мой голос покрылся льдом, и она мгновенно это почувствовала.

— Что рассказывать?

— Начни с того, кто ты такая.

— Никто. Обычная студентка. Путешествовала автостопом. Поймала машину и, вот, оказалась здесь. А что?

— А то, Даша, что по лесу бродят мужики с автоматами, и они кого-то ищут. Стопудово не меня, за меня тут вообще никто не в курсе. И не Жилика — кому сдался старый бомж, с которого нехер взять? Остаешься только ты. Короче, расклад такой: или ты колешься по полной морде, или выбирайся с острова сама. Идти в одной упряжке черт знает с кем я не хочу.

Она заговорила. Мучительно и короткими очередями. Ее темные глаза шарили по моему лицу. Порой наши взгляды скрещивались.

— Меня похитили. Этим вечером.

— Давай подробности.

— Мой папа, он бизнесмен. У него свой пластмассовый завод. Эти, — она мотнула головой в сторону фермы, — хотят завод отобрать. А папа не отдает.

— Как тебя похитили?

— Я гуляла с собакой, и меня затащили в машину. Я даже понять ничего не успела. Просто схватили за волосы и швырнули внутрь. Как тряпку.

— Дальше?

— Связали, залепили рот скотчем и привезли сюда. Зачем-то переодели в эти вещи.

Она брезгливо посмотрела на поношенные шмотки и с мукой — на меня.

— Почему не рассказала этого сразу?

Она скукожилась и спрятала глаза.

— Отвечай, Даша.

— Я испугалась.

— Чего?

— Что ты...

— Ну?

— Присоединишься к ним. За выкуп. Или сам захочешь его получить.

— Вот оно что...

— Разве это не правда?

Она вскинула голову и уставилась на меня в упор.

— Нет. Мне такой блудняк нахер не нужен. Не по моей части.

На этом допрос закончился. И хотя я не мог подкопаться к ее рассказу, что-то мне в нем не нравилось. Слишком уж он был гладким. Ладно, подумал я, черт с этой историей, потом разберусь, сначала надо выбраться с острова.

— В общем, так, Даша. Щас идем вдоль берега, но из леса не выходим. Задача — отыскать бревно.

— Какое бревно? Зачем?

— Чтобы уплыть. Вытолкнем на течение, ухватимся и вперед. Бревно должно быть толстым, чтобы ты смогла на него лечь.

— А ты?

— Я и в воде смогу. Не забивай голову, просто ищи бревно.

Она тяжко вздохнула и поднялась с земли, ухватившись за мою руку. Потом долго не отпускала ладонь. Мне даже пришлось закурить, чтобы высвободиться из этого странного плена. Поглядывая на нее искоса, я вдруг заметил, как она переменилась после допроса. Черты лица расправились и ожили, походка стала упругой и женственной. Внезапно я поймал себя на мысли, что мне приятно за ней наблюдать.

Прошагав пару километров, я почуял костер. Мы залегли. Прижавшись губами к Дашиному уху, я прошептал: «Сиди тихо. Я на разведку». Она попыталась что-то сказать, но я зажал ей рот. Затем вытащил нож и пошел на дым. Через сто метров лес расступился. Передо мной была поляна. Там стояла палатка, горел костерок и котелок побулькивал на огне. У котелка сидела женщина и помешивала варево. Из палатки вышел мужик и заговорил про ягоды. «Собиратели, что ночуют в лесу», — догадался я влет. Закончив разговор, мужик ушел, но вскоре вернулся, волоча за собой двухместную резиновую лодку. Перехватив нож, я замер в ожидании удобного момента для броска. Вскоре он настал.

Опустошив котелок, парочка разделилась: женщина забралась в палатку, а мужик стал подкачивать лодку, повернувшись ко мне спиной. Медленно раздвинув кусты, я быстро пошел вперед. Скользя по траве, держал мужика периферическим зрением. Смотреть в упор, если хочешь подойти к цели незаметно, опасно. Такой взгляд легко почувствовать, и тогда все пойдет не по плану. Обычно такие зехера заканчиваются кровью, чего совсем не хотелось. До мужика оставалось метров семь, когда из палатки вынырнула женщина. Наши взгляды встретились, и она завопила. Я рванул изо всех сил, преодолев оставшиеся метры огромными прыжками. Мужик обернулся, но было поздно: моя пятка со страшной силой врезалась в его подбородок. Приземлившись, я тут же подскочил к женщине. Рукояткой ножа ударил ее в висок. Она завалилась набок.

Я подхватил обмякшее тело и затащил в палатку. Выбежал за мужиком. Его поза показалась мне странной. Пульс не прощупывался. Шейные позвонки не выдержали удара. Я положил его рядом с женщиной. Потом связал ей руки и ноги. Вышел из палатки. Закурил сигарету. Отметил, что пальцы дрожат. Докурив до фильтра, вернулся назад. Сел на складной стульчик. Надо было решать, как жить дальше. Чувство вины мешало думать. В лесу ждала Даша. Вокруг рыскали быки с волынами. Время уходило. «Убирать свидетельницу или нет?» — против воли лезло в голову. Просидев пятнадцать минут, я решил оставить все как есть. Ослабив путы на ногах собирательницы, я подхватил лодку и быстро скрылся в лесу.

Даша лежала на том же месте. Едва заслышав шаги, она вскочила и заулыбалась. Мысль о том, что это мог быть кто-то другой, не приходила ей в голову. При виде лодки глаза девушки округлились, сделав ее похожей на совенка.

— Лодка! У нас есть лодка!

— Да, есть.

— Но как? Откуда? И почему так долго?

Она шептала взахлеб, и было ясно, что полчаса в одиночестве дались ей непросто.

— Не болтай, Даша. Все вопросы потом. Надевай рюкзак и бегом к реке.

Она послушно кивнула и бросилась к рюкзаку. Я же, глядя на худенькую спину, вдруг подумал, что обязательно вытащу девчонку из этой передряги. Иначе мужик из палатки умер зря, а жить с этим мне совсем не хотелось.

Через десять минут мы вышли к реке. Оглядели берег из густых кустов, подбежали к воде. Даша запрыгнула в лодку первой. Я разогнал суденышко, зайдя в реку по колено. Потом забрался следом и налег на весла.

— На дно, Даша!

— Тут грязь и вода.

— Грязь не кровь, ее смыть можно.

Она устроилась на дне, вытянув ноги под сидушку. Я же греб как заведенный, не отрывая глаз от берега. Мы были уже на середине реки, когда из леса вышли трое. На плечах висели ружья. Через минуту они заметили лодку. Двое вскинули стволы и открыли огонь. Третий что-то кричал в рацию.

Даша сжалась на дне, уткнувшись лицом в мутную лужицу. Мне деваться было некуда. Я просто греб, стараясь не смотреть на стрелков. Все пули ушли в воду. У берега я спрыгнул в воду. Глубина оказалась по грудь. В два рывка я вытянул лодку. Забежал в лес, взял Дашу за локоть и потащил за собой.

Мы находились между нашим с пацанами недавним лагерем и пирсом. Я хотел как можно скорей добраться до «Нивы». Если ее не окажется на месте, значит, пацаны вырвались и подмога не за горами. Если же машина есть, то уйти могли мы. Мысль о том, как вернусь сюда и умою кровью охеревших деляг, прибавляла сил. Впервые за этот день на меня накатила настоящая злость. Даша бежала рядом. Я как раз повернулся к ней, когда она упала, распластавшись на животе.

— Вставай, Даша. Быстро!

Она поднялась, сделала шаг, вскрикнула и повалилась на землю. Я опустился на колени, задрал штанину на девушке и ощупал ее лодыжку. Даша застонала.

— Кажется, подвернула ногу.

Ее голос дрожал, лицо было очень бледным. Я молчал.

— Не могу идти. Больно.

Она всхлипнула и схватила меня за рукав. Я продолжал молчать. Не вставая с колен, повернулся к ней спиной.

— Забирайся. Надо идти.

Она обхватила мою шею. Я встал и пошел медленным шагом, привыкая к весу. Пройдя метров пятьдесят, перешел на бег. До машины оставалось примерно три километра. Одолев половину пути, услышал перекличку. Приглушенные голоса доносились со стороны «Нивы». Я тут же свернул в овраг и, надсаживая спину, быстро спустился вниз. Под ногами хлюпала земля, чуть поодаль журчал ручей. Положив Дашу между поваленных бревен, я вернулся наверх. Но совсем вылезать из оврага не стал, затихорившись в зарослях папоротника. Вскоре подошли двое быков. Они особо не таились и разговаривали в полный голос.

— Достал этот блядский лес, нахер мы тут ходим. Цыганка по-любому сделала ноги.

— Если бы блядский, братан, было бы ништяк. А то ни одной бляди, только комары.

— В натуре. Надо к войне готовиться, а мы тут шляемся.

— Не, Сивый, ты неправ. Если девку возьмем, еённый батяня вмиг подвинется. Вот тогда заживем. Будут тебе и телочки, и бэха-пятерочка.

Бычара хохотнул, довольный случайной рифмой.

— Бэха — это мощь.

— А то.

Приятели скрылись из виду. Выждав, я снова спустился в овраг и усадил Дашу на бревно.

— Щас подслушал разговор двух быков. Они назвали тебя цыганкой. Почему?

— Не знаю. Потому что я черненькая?

Я впился буром в ее глаза. Темные, с красивым разрезом, в них плескались удивление и искренность. Лицо, пропитанное усталостью, напоминало лик. Подозрения показались нелепыми.

— Ладно, забирайся. Надо идти.

Даша легла мне на спину, и мы выбрались наверх. Два километра я прошел быстрым шагом, не переходя на бег. Натужное дыхание мешало слышать лес. Вскоре мы вышли к «Ниве». Схорон был пуст.

Пройдя чуть дальше, я ссадил Дашу под раскидистую ель. Сел рядом. Выкурил две сигареты. Пацаны ушли. Значит, нужно продержаться сегодняшний день и, возможно, ночь. Помощь обязательно придет. К тому же вырваться из капкана с девчонкой на плечах я все равно не мог. Щас быки прочесывают лес по ту сторону пирса, думая, что мы пошли к городку или к поджидающей машине. Пройдет минут двадцать прежде, чем они окажутся здесь. Это время надо использовать по полной морде. Найти укрытие, спрятаться, затаиться. Но где? Раскинув мозгами, я решил идти оврагами. Был шанс, что в одном из них окажется пещера или что-то вроде того.

— Слушай сюда, Дашка. Щас идем оврагами — ищем укрытие. Пещеру, нору, яму... Не важно. Лишь бы продержаться до темноты.

— Ладно. А когда стемнеет?

— Когда стемнеет, здесь уже будут мои друзья. Как вывих?

Она молча протянула ногу. Я задрал штанину и увидел, что дело плохо. Нога распухла и посинела. Достав из рюкзака бинт и фляжку, я смочил марлю водой и туго обмотал лодыжку. Даша надела рюкзак и устроилась на моей спине. Мы отправились искать убежище. Солнце двигалось к зениту. День обещал быть жарким.

Прошагав около километра, на склоне третьего оврага мы нашли поваленное дерево — огромный тополь. Его корни разодрали землю и образовали нору. Забравшись в нее, я расчистил руками площадку, застелил ее еловыми лапами, затащил Дашу внутрь и уложил подальше от входа.

В норе было сумрачно — свет проникал украдкой. С большим усилием сняв мокрые берцы и подсунув Даше под голову куртку, я достал из рюкзака два «Сникерса» и бутылку воды. Мы поели. Облизывая фантик, я вспомнил про рацию. Вытащил ее из кармана и попытался выйти на связь. Рация не фурычила. Видимо, промокла, когда я выпрыгнул из лодки. Последняя ниточка, связывающая меня с пацанами, оборвалась. Правда, оставался шанс, что рация просохнет на солнце.

Выбравшись наружу, я положил рацию на поваленный тополь. Вернувшись, вытащил пистолет, проверил затвор и обойму. По виду ствол был сухим, однако поручиться, что он выстрелит, не получалось. Положив его рядом, я лег на лапы. Даша все это время ощупывала ногу. Потом легла и заелозила.

— Ветки колются.

Она произнесла это равнодушно и куда-то вверх.

— Не обращай внимания. Просто закрой глаза и поспи. Нам нужны силы.

— Для чего? Думаешь, мы выберемся?

— Как пить дать!

Последнюю фразу я произнес со всей доступной мне уверенностью. И даже улыбнулся в глиняный потолок неизвестно чему. Вскоре мы задремали. Но поспать долго у меня не вышло. Через полчаса я открыл глаза и прямо перед собой обнаружил Дашино лицо. Она спала на моей руке. Ее дыхание согревало мне щеку.

Я закрыл глаза. Мне показалось стремным вот так вот глядеть на спящего человека. Но заснуть не удалось, и мой взгляд стал перебирать Дашины черты. Сначала он прикоснулся ко лбу. Иногда по нему пробегали морщинки, словно девушке снился тревожный сон. Потом обследовал веки, нос и приоткрытые губы. Их расположение придавало лицу беспомощный вид. Тяжеловатый подбородок нарушал это впечатление. Затем взгляд вернулся к векам. Рассмотрел голубоватые капилляры, отметил длинные ресницы и хрупкую белизну.

Тут ресницы дрогнули. Я резко зажмурился, услышал смешок и открыл глаза. Даша улыбалась. Я улыбнулся в ответ. Она не убирала голову, я не шевелил рукой. В полной неподвижности и тишине мы смотрели друг на друга, и почему-то это было очень важно. Сложно объяснить. Спустя какое-то время Даша уснула, я — вместе с ней.

Проснулись мы уже вечером, в шестом часу. Надо было проверить рацию. Я надел берцы, осторожно выбрался и огляделся. В лесу стояла такая тишина, что в существование быков как-то не верилось. Рация просохла и зафурычила, но на связь никто не выходил. Вернувшись в нору, я снова улегся на еловые лапы. Даша повернулась ко мне и сказала:

— Дай мне руку.

— Зачем?

— Мне так удобней спать.

Я протянул руку, и она положила ее себе под голову. Мы снова оказались лицом к лицу. Воцарилось молчание, которое не обламывало. Его нарушила Даша:

— Можно спросить?

— Давай.

— Как тебя зовут?

— Андрей.

— Разве не Пахан?

— Нет. Это просто погоняло.

— Понятно. А как ты его получил?

— Долго рассказывать. Да и неинтересно это.

Мы снова замолчали. Даша заелозила и придвинулась еще ближе. Следующий вопрос она прошептала мне в нос:

— Где ты достал лодку?

— У собирателей отжал. Там мужик... был. С бабой... с женщиной.

— Ты ее украл?

— Почти.

— В смысле?

— Вырубил их.

Тут на меня накатило, и я рассказал ей правду.

— Я не спецом, понимаешь?

— Понимаю. Просто...

— Что просто?

— Не знаю.

Она передернула плечами. Ее взгляд изменился: в глубине зрачков появился страх. Я решил, что хватит с меня разговоров, и стал поворачиваться на другой бок. Неожиданно Даша вцепилась в мое плечо, прижалась всем телом и четко, даже властно, проговорила:

— Не смей отворачиваться!

Я оторопел и обхватил ее запястье:

— Ты чё, Даш? Засвистела?

— А ты не видишь? Мне страшно! Мы никогда не выйдем из этого леса! Никогда! Слышишь?! НИ-КО-ГДА!

Она кричала в полный голос, и мне пришлось зажать ей рот. Дашу трясло. Я навалился на нее всем телом. Шептал какие-то глупости на ухо, пытался успокоить. Она расцарапала мне лицо. Потом обхватила за спину и с силой прижала к себе. Так мы пролежали черт знает сколько. Я продолжал шептать всякую успокоительную фигню. В конце концов Даша угомонилась.

— Слезь с меня.

Я слез. Девушка отползла и умыла лицо из бутылки. Повернулась ко мне.

— Спасибо.

— Замнем для ясности.

Мы снова устроились на еловых ветках. Теперь молчание было вязким как глина.

— Полегчало?

— Полегчало. Расскажи что-нибудь.

— Что, например?

— Какую-нибудь историю. Но только добрую.

— С добрыми у меня проблема.

— Тогда сочини.

— Нашла Андерсена.

— Ну пожалуйста!

— Погоди. Дай подумать.

Но подумать я не успел. Ожила рация, и в нору ворвался голос Васи Афганца:

— Прием, прием. Как слышно, как слышно, бля?

Я метнулся к рации и зашептал в нее скороговоркой:

— Васян! Васян! Я на связи! Как слышно меня, как слышно?

— Пахан! Бля буду! Мы уж не надеялись!

— Все пучком, братишка! Вы где?

— Недалеко от схорона. А ты?

— Я в километре от него. Третий овраг на север. Тут тополь поваленный. Мы в норе затихарились.

— Мы? Ты чё, до сих пор с девчонкой?

— Конечно. Куда я ее дену?

— Хорошо, братан. Мы выдвигаемся. Тут повсюду бычье шныряет, так что ты не высовывайся. Будь на фоксе. Слышь, Пахан?

— Слышу отлично, Васян. Поаккуратней там. Отбой.

Я выключил рацию и с довольным видом повернулся к Даше.

— Слыхала? Все ништяк. Пацаны по-любому на моторе. Так что скоро будешь дома.

Однако новость ее не сильно обрадовала. Она смотрела в сторону и выглядела грустной.

— Эй, что такое? Жизнь-то налаживается!

— Да. Наверное.

В норе опять повисло молчание.

— Андрей?

— Да.

— У нас же еще есть время?

— Минут десять точно.

— Тогда расскажи историю.

— Какую историю?

— Ты уже забыл? Добрую.

— Ладно. Дай мне минуту.

— Подожди. Давай ляжем.

— Давай.

Мы легли, и я задумался. В голову лезли анекдоты и уголовщина. Потом в памяти всплыла детская книжка про Тристана и Изольду. Я стал вспоминать подробности. Волос, башня, поиски. Какой-то стремный король, тонны благородства и невозможная любовь. Пытаясь припомнить, чем кончилось дело, я повернулся к Даше. Тут совсем рядом раздался мужской голос:

— Слышь, Сивый? Чё это за деревом?

— Походу нора, — ответил ему другой мужик.

— Надо глянуть. Вдруг там цыга захоронилась?

— Да ну. Спускаться впадлу...

— А по лесу шлынгать тебе не впадлу? Пошли позырим, вдруг чё?

Голоса умолкли. Я понял, что быки спускаются вниз.

— К стене. Быстро!

Даша отползла вглубь. Я подхватил ствол и передернул затвор. Выходить из норы и брать быков на мушку было поздно. Оставалось только ждать.

Когда в проеме появилась тень, я спустил курок и выскочил из укрытия. Ствол сработал. Пуля попала в грудь. Второй бычара стоял метрах в трех от входа. Он немного охерел от происходящего и тупо пялился на подельника. На автомате я выстрелил снова. На этот раз пуля угодила в голову.

— Уходим, Даша! Уходим! В темпе!

Вытащив девчонку наружу, я увидел, что слева от норы в овраг спускаются пять человек с «сайгаками», калашами и пушками. До кровавой бани оставалась минута. Ладонь, сжимающая «макар», покрылась потом. Мысли лихорадочно носились в поисках выхода. Но выхода не было. Тогда я взял Дашу за шкирку, прижал дуло ей к виску и спрятался за ней. Спустившись, быки корявой шеренгой засеменили к нам. Тут девушка вскрикнула. Правее в овраг спускалась еще четверка боевиков. Дула поблескивали на солнце. На удивление, бойцы были одеты во все черное. Ситуация запутывалась на глазах.

Через полминуты отряды сблизились. Боевики явно враждовали: те и другие вскинули стволы. В лесу повисла гнетущая тишина. Внезапно раздался выстрел. Один из «черных» кулем упал на землю. Я едва успел подхватить Дашу, когда тишину разодрали автоматные очереди. На голом адреналине выбравшись из оврага, я побежал к схорону. Нас никто не преследовал. Выстрелы стихли.

Добравшись до места, мы обнаружили «Ниву». Из ближайших кустов неожиданно вылез Жилик.

— Пахан, в натуре!

— Спокуха, братишка.

Я осторожно опустил Дашу на землю. Из ее плеча сочилась кровь.

— Жилик, помоги. Девчонку зацепило.

Мы положили Дашу на заднее сиденье. Я достал нож и вспорол толстовку. Пуля прошла по касательной и вырвала кусок плоти.

— Тащи аптечку.

Жилик убежал к багажнику.

— Даша, посмотри на меня.

Девушка сильно побледнела и норовила уснуть.

— Ты хотел меня убить?

— Нет. Вытащить нас. Они бы не тронули ценную заложницу.

Я легонько ударил ее по щекам. Потом обработал и перевязал рану. Дал девушке выпить несколько глотков водки. Даша немного пришла в себя. Отойдя от «Нивы», я подтянул Жилика. Тут зафурычила рация:

— Прием, прием! Пахан, отзовись!

— Васян! Я на связи. Вы где?

— В овраге. Тут мясо конкретное. Все полегли, двое только копошатся.

— Все понял. Щас буду. Отбой.

Появление «черных» и то, что быки называли Дашу цыганкой, занозой сидело в голове. Потребность разобраться, что за херня здесь творилась, заслоняла страх.

— Жилик, я к пацанам. Надо разобраться, чё тут за карусели. Присмотри за девчонкой.

— Без бозика, Пахан.

Я подошел к машине и склонился над Дашей:

— Потерпи, скоро будешь дома. Я схожу к норе, там двое выжили. Надо расспросить, что тут происходит и откуда взялись «черные».

— Хорошо. Только недолго.

— Конечно. Туда и обратно.

Резко развернувшись, я быстро пошел в лес. Потом перешел на легкий бег и вскоре оказался у оврага. Поле битвы впечатляло. Быки и «черные» устроили настоящее крошево: повсюду лежали мертвые, одни смотрели в небо, другие уткнулись в грязь. Пацанов видно не было. Я достал рацию.

— Васян, прием. Вы где?

— На той стороне, Пахан. Обходи слева, встретим.

Обойдя овраг, я вышел прямо на Олега.

— Пахан, бля, ну ты даешь!

— В смысле?

— Здорово ты из оврага ушел. Да еще с девчонкой за спиной. Прям спринтер.

— Ты видел, что ли?

— А кто, по-твоему, первого боевика шлепнул?

— Ясно. Давай-ка подробности.

— Да чё тут... Подошли к оврагу, залегли. Смотрим, бычье спускается, а ты девкой прикрываешься. Решили подождать, пока быки спиной встанут. Но здесь черномазые нарисовались. Видим, ребята-то не ладят. Решили их стравить. Вот я и шмальнул из карабина. Палево, конечно, но что было делать?

— Да уж... Вляпались по полной морде.

За разговором мы подошли к Васяну и Сане.

— Братан, чё за херня?

— Ты о чем, Вася?

— Почему на связь не выходил?

— Я децл искупался, рацию промочил. А вы куда подевались?

— У нас, блядь, лодку спустило. Пошли в лагерь подкачивать, а она не подкачивается. Тут Саня прибежал, кипиш, туда-суда. Ну, мы за «Ниву» и погнали. Решили свалить до города, с лодкой порешать. Вышли из зоны покрытия рации. Думали, ты затихаришься, положуха успокоится и мы тебя заберем. Кто ж знал, что все посерьезе...

— Ладно. Живы и слава богу.

Я повернулся к оврагу и внимательно оглядел поле боя.

— Олег, прикроешь с карабином. Пошли, пацаны, поговорим с бандитами.

Мы спустились вниз. В воздухе пахло железом. Косые солнечные лучи выхватывали темные тела. Переступая через них, мы подошли к громко стонущему быку.

— Вася, переверни его.

Бык оказался парнем лет тридцати.

— Ты кто такой, блядь?

— Баряба.

Раненый говорил тихо, у него были прострелены живот и нога. Я сел на корточки и зажал рану на животе носовым платком.

— Чё тут за херня происходит, Баряба? Рассказывай. Перед смертью-то не быкуй.

— Спрашивай, чё.

— Боевики в черном — кто они?

Баряба уставился на меня с великим удивлением и как-то растерянно:

— Это цыгане, бля... А вы чё, мудаки, ни хера не знаете? Вы чё, не за девкой, что ли, пришли?

Он шептал скороговоркой и был в странном возбуждении.

— Мы пришли за Жиликом, мужиком с фермы. А девчонку захватили до кучи.

— Ну вы, блядь, придурки! В такой блудняк влезли из-за бомжа!

— Ты не пыли, Баряба. Я уже в курсе, что вы похитили Дашу и пытаетесь отжать у ее отца завод.

— Какая Даша, нахер? Какой, блядь, завод? Ты о чем? Ее зовут Баваль, она дочь цыганского барона. Мы хотели залезть в долю...

У меня закружилась голова, но я скрипнул зубами и продолжил допрос:

— Чё за доля?

— Героин, бля... Трафик.

— Ты мажешь, парень. Барон скорее отдаст дочь, чем пустит чужаков в такой бизнес.

— Не отдаст. Она рулит темой.

— Что?

— Баваль... Она заправляет всем. Видишь, сколько цыг за ней набежало? Ты спас змею, мудак.

Последние слова он проговорил жутко ощерившись. Я быстро поднялся на ноги.

— Вася, у Жилика есть ствол?

— Да, ему Олежек свой отдал, на всякий случай.

Ни слова не говоря, я сорвался с места и побежал к «Ниве». Пацаны кинулись следом. Машины не было. Жилик лежал на спине, раскинув руки. Я бросился к нему — аккуратное отверстие посередине лба уставилось на меня в упор. Я замотал головой и ненадолго завис. Потом стал рыть землю. Она взлетала в воздух и превращалась в пыль. Пацаны рыли рядом. Прибежал Олег. Руками, стволами, ножами мы выкопали могилу. Затащили в нее Жилика. И как собаки забросали тело землей. От физических нагрузок стало немного легче.

— Чё будем делать, Пахан?

Васян курил уже третью сигарету и смотрел исподлобья. Олег и Саня сидели на корточках.

— Идем в овраг. Надо прошмонать быков.

— Нахера?

— Забрать ключи от машины. На пирсе их много.

— Три штуки, — тихо уточнил Саня.

Мы двинулись к оврагу. Пока шмонали, я прошел мимо Барябы, его ощеренное лицо разгладилось, глаза смотрели в небо. Отыскав ключи, мы добрались до пирса и залезли в покоцанную «Приору». Вася дал по газам. Ехали молча, за окном мелькали сосны, солнце плясало на иглах, а в моей голове звенела пустота и почему-то кололо в груди...

За окном расходилась весна. После операции по спасению Жилика прошло полгода. Уже который день я сидел за ноутбуком, изучая план здания, подходы-отходы и прилегающую территорию. Новая работа — охрана блатного депутата Столярова — требовала дотошности и отнимала много сил. Прихлебывая гекуро, я пытался определить возможные снайперские точки. Тут мне позвонил Вася Афганец. Он нашел Дашу. Картель, в котором она заправляла, гнал трафик через Краснокамск до Заостровки. Однако верхушка картеля обреталась в области.

Подняв старые связи, я вышел на оружейника. Продал, что мог. Купил СВД и старую «девятку». Пацаны об этом не знали — я решил посчитаться самостоятельно. Определив место, время и расстояние, я уехал в лес и пристрелял винтовку. На следующий день, вырядившись в бомжа, занял позицию на чердаке трехэтажного дома.

С опозданием на десять минут Даша вышла из подъезда. Она была одна. Мой палец лег на курок. Я втянул воздух и замер, слушая удары сердца. Девушка подошла к машине и повернулась ко мне спиной. Я стал медленно водить взглядом по синему пальто. Уперся в левую лопатку. Вдруг знакомым взмахом руки Даша заложила прядь за ухо. Я перестал считать удары сердца. Потерял концентрацию. Отвернулся. Потом снова посмотрел в прицел. В то же мгновение Даша резко обернулась. Я отпрянул. Палец дрогнул. Невидимый кулак ударил девушку в грудь и сбил с ног. «В яблочко!» — вонзилось в голову. Стало нечем дышать. Я вскочил, отшвырнул винтовку и побежал к ней. В густом тумане ноги вынесли меня на улицу. Тут из подъезда один за другим стали выскакивать цыгане. Черные квадраты рубашек... Тупые дула стволов... Но я успел добежать. Ее подбородок был перепачкан кровью. Я упал на колени и схватил девушку за плечи. Потряс. Притянул тяжелое тело к себе.

Кто-то схватил меня за волосы:

— Пошел нахер, бомжара! Без тебя разберемся! Посыпались удары. Лаковый ботинок прилетел в нос. Еще и еще. Цыгане оттащили меня в сторону. Бросили на землю. Я перевернулся на спину и уставился в небо. По нему проплывали большие пухлые облака. Потом мир дрогнул, и я потерял сознание.

Загрузка...