И аз воздам

Проснулась я от непередаваемых ощущений внизу живота и закрутилась под одеялом, раздираемая по Задорнову двумя желаниями: пойти в туалет сразу или до утра потерпеть? Поскольку вечером я выпила красного французского, то организм настоятельно требовал своего. Пришлось подниматься в полной темноте и наощупь искать выключатель. Да где же он, черт подери? Ладно, обойдусь, свою квартиру я знаю, как облупленную, дойду и без света… Сделав шаг в сторону двери из спальни, я со всей силы врезалась в стену, которая от удара почему-то завибрировала, как будто была картонная, и сверху посыпалась мелкая труха. Ч-черт, откуда здесь взялась стена? Со стороны окна, занавешенного плотными портьерами, раздался стук и кто-то хрипло выругался. Это что еще за фокусы?

Ощупав ладонями то, что должно было находиться на месте дверного проема, я ухватила пальцами странную туго натянутую веревку, прошлась по ней вниз и нащупала розетку. Ничего не понимаю… где же дверь?

Вернувшись к кровати, поискала выключатель над головой, щелкнула им и обомлела от увиденной картины. Желтый от старости потолок был покрыт многочисленными пятнами протечек, около окна кусок штукатурки вообще отвалился и в дыре проглядывал реечный скелет. Старые обои местами потемнели от вековой грязи и были неровно заклеены кусками газет, на которых нетвердая рука делала надписи карандашом. Рассохшийся пол вздыбился около батареи и в дыры между досками запросто могла провалиться средних размеров мышь, а окно было наполовину заколочено фанерой. Посреди потолка болтался оборванный провод без патрона, завязанный хитрым узлом. Это теперь мое жилье… я взвыла в голос от жуткой реальности, навалившейся со всех сторон, а в стенку опять заколотили с удвоенной силой.

— Пошла н… й, с… а! — заорала я в ответ и треснула кулаком в то место, где колотились. Стук прекратился, а за стеной заворчали и раздался скрип и треск рассохшегося дерева. В туалет идти все равно надо, но теперь я не усну до утра, буду ворочаться с боку на бок, хвататься за голову и слушать крысиные бои в подвале через рассохшиеся доски пола. Проклятье, чтоб они все сдохли, из-за кого я теперь здесь нахожусь!

… - Извините, вы не подскажете, как отсюда выйти на Фонтанку?

Голос, окликнувший меня во дворе, не вызвал никакого удивления. Дом, в котором я жила, был типично петербургским — проходные дворы-колодцы, боковые арки, выводящие к соседним домам, глубоко упрятанным между улицами и небольшие проходы между ними, через которые знающий человек мог значительно сократить путь к метро. Несмотря на то, что за время перестройки многие входы-выходы были перегорожены внушительными воротами и калитками, кое-какие лазейки все же оставались и по сию пору. Мой двор обладал такой же лазейкой и раньше через него умудрялись даже объезжать пробки на светофорах, когда нерадивые автовладельцы ленились закрывать за собой ворота. Излечились от этой лени все буквально за неделю, обнаруживая по утрам побитые бампера и крылья своих обожаемых иномарок. Ругани и крику было немеряно, кто-то даже видел виновников безобразия — одна и та же драная шестерка с затонированными стеклами не давала себе труда особо вписываться в узкий проезд по утрам. Владельца шестёрки — гастарбайтера-азиата — задержали общими усилиями, а ворота стали закрываться наглухо. Калитки там почему-то не сделали, но слева от ворот существовал странный проход шириной в метр, через который можно было выскочить в соседний двор, а оттуда через калитку проникнуть на столь желанную сердцу многих Фонтанку. Проход этот был абсолютно незаметен со стороны, освещения там, естественно, не было и для попавшего первый раз человека все выглядело таинственно и непостижимо — шла себе толпа на работу, зашла во двор и пропала, а ты стоишь и растерянно озираешься по сторонам в поисках черной дыры, поглотившей десяток человек одновременно.

— Видите вон ту арку? — я махнула рукой в сторону запертых створок.

— Вижу, — улыбнулся парень, — только она без калитки и на замок заперта.

Улыбка у него была удивительно обаятельная и добрая, а в голубых глазах так и искрились смешинки. Среднего для мужчины роста, то есть чуть выше меня на каблуках, одет стандартно — кожаная куртка, джинсы и кроссовки, короткий русый ежик — все это я отметила машинально, окинув парня настороженным взглядом. Главное — не сексуально озабоченный, на грабителя тоже не похож и не гастарбайтер, значит, можно не бояться.

— Слева от арки проход, оттуда попадете в соседний двор, а там в воротах нормальная калитка.

— Прохо-од? — удивился парень. — Я ж там только что стоял и никакого прохода не видел…

— Если за день не заложили, то он еще существует, — я не поленилась дойти до арки и посмотреть — куда ж он денется, родимый, да весь дом на уши встанет, если его заложат! — Вот он, ваш проход, никуда не делся!

— Спасибо вам, а то я тут заблудился… — донеслось сзади, но я махнула рукой, мол, не стоит благодарности, и поспешила домой, тут же забыв о парне.

Моя «девятка», которую уже три дня мурыжил в автосервисе сосед, была еще не готова — как выяснилось, надо было менять шаровые, подтекало масло и что-то случилось с левой фарой — она упорно отказывалась светить, а электрик заболел… словом, навалилась рутина и я опять была без колес. Комп при включении мигнул всеми лампочками и жутко загудел, как будто внутри заработал пылесос, перемежая вой щелчками и скрежетом.

— Вот дрянь какая! — я подавила в себе желание пнуть вредный процессор ногой. Такая фишка уже была и вызванный мастер пояснил, что надо менять вентилятор. Мобильный, который он мне оставил, нахально отвечал, что абонент временно недоступен и предлагал оставить сообщение после сигнала. Оставалось только включить телевизор и пить чай у самовара, как будто я уже вышла на пенсию.

— Лерка, слушай, завтра у Фатеевны именины, — с ходу начала грузить меня Ленка, как только я взяла трубку телефона, — прикупи для стола пару бутылок, ладно? У меня по дороге в садик только круглосуточные, а там, кроме палёнки, ничего нормального нет. Ты же на машине, а заготовок у тебя отродясь не водилось.

— Пока без неё, но куплю по дороге к метро. Что смотреть, коньяк, водку, виски?

— Спятила? Кто нас домой потом потащит? Вино смотри.

— Угм, — согласилась я, — какое?

— Бери две бутылки, красного и белого. Фатеевна торт притащит, вот и посидим душевно. Я огурчики принесу, мамаша намариновала, грибочки, Юлька колбаску, Вера Пална — салатик. Да, может Мишка зайдет, но он не пьет, за рулем, а вот тортики уважает, да и Фатеевне будет приятно. Она тетка с пониманием, не прогонит.

— Да мне-то что, пусть приходит, вам только повод дай встретиться!

Ленка потрещала еще о завтрашнем дне, посплетничала о девицах из соседнего отдела, которые только курят на лестнице да строят глазки проходящим мимо мужикам, пожаловалась на дочку, требующую мобильник и отключилась.

Я погладила белую блузку и села подшивать новые брючки, чтобы приодеться на завтрашние именины.

Посиделки на работе начались ровно в 18–00 и продолжались до тех пор, пока не закончилось вино. Мишка, полноватый блондин, который уже месяца три неровно дышал к Ленке, стоически просидел почти до конца, с удовольствием уплетая торт со взбитыми сливками, а под конец облизал и прозрачную крышку, собирая с нее остатки крема. Ленка на людях только пожимала плечами на его пагубное пристрастие и делала вид, что ничего не замечает и я протянула ему еще один кусок.

— Лер, спасибо, никак оторваться не могу, — Мишка с сожалением посмотрел на оставшийся торт и начал подъедать то, что лежало в моей тарелке.

— Миш, ешь на здоровье, для хорошего человека не жалко!

Было приятно смотреть, как он облизывает ложку, а Ленка втихаря показала ему под столом кулак.

— Лера, давай мы тебя до метро подкинем, — предложила приятельница, оглядываясь на своего кавалера. — Засиделись тут, меня уже Машка заждалась у мамаши, все мозги теперь вынесет, что я ребенка бросила, да еще и выпила…

— Не боись, вдвоем отобьемся, — Мишка сунул в рот еще одну ложку взбитых сливок. — Лер, жду на улице!

В вагоне было тепло, немного развезло от выпивки и холодный осенний воздух по выходу из метро я восприняла, как великое благо. Торопиться было некуда, и, когда меня окликнули во дворе, то остановилась с радостью, что появился предлог подольше оттянуть скучное возвращение домой.

— Извините, а вы здесь давно живете?

Голос показался мне знакомым и я с удивлением узнала вчерашнего парня.

— Может быть, сможете мне помочь? — смешинки в его глазах вздрогнул и заплясали, как снежинки на ветру, хотя лицо оставалось совершенно серьезным. — Понимаете, я тут ищу одного человека, точнее — девушку. Видел вот вчера, а даже имя спросить забыл, а теперь как дурак топчусь тут уже давно, замерз совсем.

— И как ваша девушка выглядит? — мне очень захотелось, чтобы он улыбнулся и парень как будто угадал мое желание.

— Как выглядит? — он посмотрел по сторонам. — У нее самые красивые в мире глаза… вы мне не верите? — и изящно поднял одну бровь.

— Почему, верю, — на улыбку было невозможно не откликнуться, такая шла от нее теплота и радость.

— Не верите, я вижу, — он погасил улыбку и его лицо моментально стало холодным и жестким. Я разочарованно вздохнула, а парень полез во внутренний карман куртки и начал там копаться. — Вот, посмотрите на нее, — он опять улыбнулся так, что мне захотелось подойти к нему и просто прислониться лицом к воротнику куртки, радуясь тому, что он стоит рядом, — правда, она красивая?

Он протянул мне небольшой предмет и на обшарпанные каменные стены побежали зайчики от попавших на маленькое зеркало ярких фонарей. — Алексей, — представился он и, по-военному, коротко кивнул головой.

— Лёшик… — протянула я, сама не зная почему.

— Точно, — обрадовался парень, и заулыбался во все тридцать два зуба открыто и радостно, — меня все так зовут! А ты откуда знаешь?

— Да не знаю я, просто само как-то всплыло. — Рука у Лёшика была холоднющая и, присмотревшись, я поняла, что он действительно здорово замерз. — Чаю горячего хочешь?

— Не откажусь, — обрадовался тот, — а то самому напрашиваться неловко, вдруг поймешь как-то не так. — Он передернул плечами под тонкой кожанкой. — Только я с пустыми руками сегодня.

— Да ладно, я все равно чай просто так пью.

В коридоре Лёшик даже присвистнул от удивления — огромный квадратный холл никто не воспринимал по его прямому предназначению, скорее он напоминал зал для танцев — лепнина на потолке была родная, дореволюционная, камин, хоть и нерабочий, но эффектный, а от роскошной мраморной полки на нем тащились все мои подруги. Из холла вели три двери — налево в маленький коридорчик, где был весь хозблок, и прямо в две комнаты с большими окнами.

— Обалдеть, как здорово! — сунулся он в камин с порога, присев на корточки и заглядывая в темное пространство дымохода снизу. — Топишь его?

— Нет, труба уже давно заложена, он просто для антуража.

Лёшик совершенно спокойно отреагировал на незнакомое слово и я решила присмотреться к нему повнимательней. Тонкий кашемировый свитер облегал хорошую фигуру, джинсы были явно не с рынка, как и ботинки без малейших следов грязи. Пахло совсем незаметно приятной туалетной водой и весь облик парня говорил о том, что он не разгильдяй и за собой следит.

— Руки где у тебя можно помыть?

Он долго грел замерзшие ладони под горячей водой и на мой вопросительный взгляд в дверной проем подмигнул и снова улыбнулся.

— Ты есть хочешь? — спросила я без особенного энтузиазма, соблюдая правила элементарной вежливости..

— А есть, что поесть? — удивился он, проходя на кухню. — Мне вообще-то все равно, что в рот бросать, хоть хлеба кусок сухого…

— Ну уж сухой хлеб я тебе предлагать не буду, — я заглянула в холодильник, оценивая содержимое, — а вот гречку могу погреть.

— Да я же сказал, что мне все равно, что есть, — Лёшик элегантно сел, закинув ногу на ногу, — не из королевского дворца сюда свалился.

— Гречкой, говорят, и короли не брезговали, — порезав лук, я кинула его на сковородку, — сосисок нет, не держу.

— Между прочим, я представился тебе еще во дворе, а ты мне так и не сказала, как тебя зовут, — парень, склонив голову, откровенно рассматривал меня сверху донизу, не скрывая любопытства и восхищения. — Тебе очень идут эти маечки, сразу видно, что спортом занимаешься и талия на месте. Так все же, как тебя зовут?

— Валерия, — поежившись под его пристальным взглядом, я повернулась к плите. Спортом я не занималась, считая излишней роскошью выкладывать деньги на модный фитнес, но с успехом восполняла его отсутствие долгими пешими прогулками, плаваньем по возможности и необходимым минимумом наклонов-приседаний, которые позволяли поддерживать себя в нужной форме.

— Ва-ллерия, — как-то особенно произнес Лёшик, делая ударение на букву «л», — красиво и тебе подходит. Римское имя, так звали одну из жен императора Клавдия. О ней писали, что она была потрясающая красавица, одна из первых начала завлекать мужчин различными прическами и афродизиаками, приготовленными на основе восточных смол и благовоний. В то время не было таких духов, как сейчас, они делались в виде мазей и применялись везде, где только можно. Представляешь, какой шел аромат от богатой да еще красивой женщины, когда она шла по улице? Валерия была знаменита тем, что в ее дорожном несессере хранилось уйма таких духов, которыми она завлекала мужчин. Ты что там творишь? — парень принюхался и вытянул шею, заглядывая на кухонный стол. — А яйцо зачем?

— Для каши, так вкуснее будет, — я была порядком удивлена рассказом Лёшика о Валерии Мессалине и не сразу откликнулась на вопрос.

— Ух ты, — удивился он, — я-то думал, что ты просто сухую гречку мне дашь, а ты там что-то потрясающее творишь… сейчас умру, захлебнувшись слюной!

— Подожди умирать, — сунула я ему тарелку, — ещё время не пришло. Лучше поешь, пока горячее.

Каша ему понравилась и он все доел до конца, только почему-то ел ее не ложкой, а вилкой. Когда тарелка была уже пуста, он вылизал её дочиста и обезоруживающе улыбнулся.

— Понимаешь, я не привык оставлять что-то, а тем более у тебя так вкусно получилось, что не сдержался, — смущенно объяснил он, отодвигая от себя тарелку. — Мне отец всегда говорил, что нельзя хлеб выкидывать, нельзя еду оставлять — люди вырастили, приготовили, а если недоедать и выбрасывать остатки, то это неуважение к чужому труду. Как с детства вдолбили, так я даже горелые корки не могу бросить. Дед у меня еще блокаду помнит, хоть и малой был совсем, так от его воспоминаний я хлеб ценю выше всего. Любишь черные горбушки с солью?

— С майонезом и чесноком, — я налила чай и села напротив. — И с соевым соусом.

— А я с солью люблю, особенно когда на компе сижу — сгрызть могу сколько угодно! Но только горбушки, мякиш это уже не то.

— Горбушек у меня нет, могу предложить печенье.

— Да спасибо, не надо. Я уже согрелся, поел, чего еще человеку надо? Ладно, погостил, пора и честь знать. А ты так поздно домой всегда приходишь?

— Нет, сегодня наша начальница отмечала свои именины, вот и засиделись на работе. Обычно я раньше прихожу.

— Лера, телефончик продиктуй, — Лешик достал трубку и начал жать кнопки, приготовившись записывать, — и домашний и мобильный. Если не хочешь давать, то так сразу и скажи, я понятливый.

— Да записывай, мне не жалко, — я налила еще одну чашку чаю и села напротив, похрустывая печеньем.

Лешик забил номера в сотовый и поднялся, прихватив свою пустую чашку. Подошел к раковине, налил немного воды из-под крана и выплеснул ее в туалет.

— Там же чаинки, — пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд, — засорят раковину. Проводишь меня до дверей?

Пока он одевал кожанку и орудовал ложечкой для обуви, я стояла, прислонившись к косяку и поеживаясь от холода, которым тянуло от входной двери.

— Здесь перегородка нужна, — Лёшик разогнулся, отложив ложечку, и осмотрел дверь. — Так и простудиться недолго, а с перегородкой теплее будет. Дверь, кстати, заглублена в стене, вид холла не потеряется, а утеплить надо бы обязательно. Камин точно заложен? А то он воздух сосет, никакое отопление не поможет. Все, Лер, я пошел, — он легонько щелкнул указательным пальцем мне по носу и улыбнулся так, что напомнил мне Чеширского кота.

Шаги на лестнице уже давно затихли, а я все еще стояла у косяка, радостно улыбаясь и вспоминая Лёшика.

Ханжой и синим чулком я не была никогда, но серьёзные отношения с мужским полом как-то не складывались еще с института. За все время учебы никто из парней не оказывал мне никаких знаков внимания выше товарищеских, а проявлять первой интерес к кому-то я считала недопустимым и навязчивым. Вне его стен знакомства случались, но постепенно сходили на нет через пару-тройку встреч. Обычная история — те, кто интересовались мной, не вызывали никакого отклика у меня и мы разбегались в разные стороны без особых взаимных претензий к друг другу. После института жизнь пошла в более жестких рамках — находясь целый день на работе, общаешься исключительно с сослуживцами и клиентами, но это уже совсем другая категория. Как водится, случился роман с мужчиной из числа последних — мы повстречались в общей сложности почти три месяца. Две недели ухаживаний, постель, неделя эйфории и два месяца на раздумья — основательно взвесив все факторы я с трудом нашла в себе силы порвать эти отношения. Мой кавалер был женат, имел дочь школьного возраста и обабившуюся жену, чем и объяснял свое охлаждение к семейному очагу. Но это было на словах, а что стояло за ними — большой вопрос. Желания что-либо менять в своей жизни я у него не замечала, так, одни разговоры, а делить его всю оставшуюся жизнь с кем-либо мне было не под силу. С тем и разошлись.

Лёшик позвонил мне на трубку в обед, узнал, где я работаю и предложил встретиться вечером на Техноложке.

— Погода сегодня не ахти, но можно и не гулять, а посидеть где-нибудь в кафе. Жду!

Трубка пропищала отбой и до конца работы я пыталась решить вопрос — надо ли еще подкрашиваться или обойтись только тушью для ресниц? Ленка на этот вопрос окинула меня оценивающим взглядом и пожелала добавить немного румян, а Юлька — сделать стрелки для глаз.

— Они у тебя и так большие, а сейчас модно удлинять разрез, — протянула она флакончик с подводкой и черный карандаш. — Выбирай, что надо!

— Зачем Лерке стрелки, у нее и так тени красиво лежат, — настаивала на своем Ленка, — а без румян коричневых она бледновата будет! И левый глаз подправь, там гуще получилось.

— Тьфу на вас, — я совсем расстроилась и потерла глаз пальцем, отчего он стал чесаться. Защипало, потекли слезы и пришлось вообще смыть все, а потом накрашиваться заново Юлькиными тенями. Получилось некрасиво и я расстроилась еще больше, но отказаться от свидания с Лёшиком уже не могла — его номер не определялся сетью, да и я сама не хотела этого.

Парень меня не разочаровал — его необыкновенно теплая и радостная улыбка осветила все вокруг, заулыбалась стоящая рядом с ним пожилая дама в шляпке с вуалью, а уж когда он протянул мне узкий длинный сверток с одинокой хризантемой и поцеловал руку, то на нас стали обращать внимание все вокруг.

— Пойдем на улицу, — он подхватил меня под локоть, — ты великолепно выглядишь, на тебя смотрели все, кто стоял у эскалатора, — сказал он вполголоса, когда мы уже вышли на Московский проспект. — Предлагаю погулять, пока нет дождя, а потом можно зайти куда-нибудь посидеть. Ты согласна?

Гуляли мы до тех пор, пока не стало совсем темно, болтая о самых различных вещах. Лёшик оказался вполне эрудированным парнем, без умолку не трещал, слушал внимательно и вел себя вежливо. Что еще может быть надо одинокой девушке двадцати девяти лет от роду, не обремененной семейными заботами?

— Пойдем, посидим в кафе? Ты, по-моему, замерзла, — заботливые слова были приятны и грели душу.

— Пошли, если попадется по пути недорогое, но мне завтра на работу рано вставать, а до дома еще доехать надо, — озабоченность, с которой я проверяла время на экране мобильника, от него не ускользнула.

— Тогда поехали к тебе сразу, — принял решение Лёшик. — Мне тоже завтра рано вставать.

Встречались мы не каждый день — он работал в автосервисе и частенько задерживался по вечерам на работе, зато звонил мне постоянно, живо интересуясь моими делами за день.

— Лер, едва до дома доехал, рубит меня по-черному, — рассказывал он, а я представляла себе его необыкновенную улыбку и разговаривала с ним по трубке исключительно с закрытыми глазами, — лоха одного притащили на эвакуаторе. Денег до фига, тачка у него новье, весь распальцованный такой, а ездить на автомате толком не научился. От столба отскребали, дурака. Газанул на левом повороте, думал, что проскочит раньше всех, а автомат долго думает… вот мы и получили его тепленького. Хорошие бабки светят, если постараемся! Менты и те репу чесали, как это он умудрился так лихо со столбом поцеловаться? А у тебя что было за день?

— А у нас рутина одна, каждый день одни и те же накладные, только люди разные. Хотя я уже многих в лицо знаю, они не первый год к нам ходят. Кто-то улыбается всегда, а другие наоборот, такие мрачные, как будто бабушку любимую похоронили. Посмотришь и плакать хочется!

— Плакать не надо, это пусть они с мрачными рожами ходят, — утешал меня Лёшик. — Завтра первый снег обещают, день жестянщика будет. Работы сразу прибавится. Твою девятину надо посмотреть?

— Колеса надо менять, — вспомнила я запланированную покупку, — шиповку покупать собиралась новую.

— Отлично! — обрадовался Лёшик, — в выходные и поедем за резиной. Не будешь же ты свои колеса сама таскать?

— Да они не тяжелые, я их по одному совершенно спокойно перетаскиваю, — уверила я. — Одену ботинки, куртку погрязнее и все путем, не впервой.

— Лер, слушай, кто из нас мужчина, ты или я? — в голосе Лёшика прозвучала обида и от его слов внутри стало неожиданно тепло. — Никаких тасканий, ты одеваешь каблуки и выглядишь на пять, а я занимаюсь колесами. Кстати, посмотрю, как еще они на шинке перебортируют, а то балансировку сделают плохо, разлетится твоя лайба раньше времени.

Поездка в магазин за колесами состоялась в субботу. Немного подмораживало, но Лёшик мастерски выводил машину из заносов и я подозревала, что он делает это исключительно рисуясь передо мной. На большой площадке перед «Колесом» я вышла, а он газанул со всей мочи и «девятка» описала точный круг передними колесами, с центром на задних.

— Это как ты так исхитрился? — глядя на улыбающегося Лёшика, я притопывала ногами.

— Понравилось? Хочешь, поедем на учебную площадку, я там тебе еще кое-что покажу! Автомобильный слалом будет, — он потянул меня под руку к дверям магазина. — Пошли выбирать новую обувку, пока народ не набежал.

Парень полностью отстранил меня от выбора шиповки и выбирал резину сам, рассматривая рисунок протектора. Сегодня он был в грязной куртке и самозабвенно таскал старые колеса на станок, рассматривая, как шинщик скидывает старую резину и делает балансировку новой. Потом сам поменял мне летние колеса на зимние, снёс снятые на помывку и закинул их назад.

— Ну все, дело сделано, летай дальше, — весело сказал он, вытирая руки. — На новой резине сама поедешь? В твою страховку я не вписан, так что отбрехаться не удастся. Кстати, у тебя масло подтекает, — присел он у капота, — капли видишь снизу? Смотри, когда отъезжаешь с места, что под днищем. Ну, и машину обходи вокруг, а то козлов полно, стукнут и свалят, а ты ремонтируй за свои деньги. Смотри, у тебя на крыле царапина, — ткнул он пальцем в небольшую потертость.

— Да она маленькая совсем, даже грунтовка не содралась, — я посмотрела на крыло и прикинула, стоит ли затеваться с покраской.

— Лер, это же наш автопром! — возмутился Лёшик до глубины души. — Не успеешь оглянуться, ржавчина пойдет, а потом будет легче поменять крыло, чем закрасить сейчас эту царапину. Хочешь, я сам займусь твоей машиной? Отгоню ее к нам, а там ребята подмогнут. Что сам сделаю, что они… ты подумай, они дорого не возьмут, я тем более без денег тебе помогу. Ну, как?

— Я ведь без машины останусь, — нерешительно замялась я в разговоре. — А где твой сервис, далеко?

— Да у черта на куличках, — неопределенно махнул рукой Лёшик. — Туда без колес не добраться. За аэропортом в Ковалёво, знаешь такое место? Там частный сектор, гаражи. Нам аренда в копейки обходится, зато наличкой больше денег имеем. Слушай, — он неожиданно изменил тон, — а может, ты боишься, что я угоню ее и разберу на запчасти?

Действительно, это была основная причина, по которой я не хотела доверять Лешику машину, но говорить ему об этом было очень неудобно. Все-таки мы с ним знакомы только месяц и рассказов о кидалах я наслышалась ровно столько, чтобы не переступать природную осторожность лишний раз. Может, моя машина и не стоила дорого, но для меня это была значительная сумма и терять ее я не собиралась ни под каким предлогом.

— Лер, так давай решим эту проблему по-другому, — оживился парень после недолгого раздумья, — я тебе пригоню свою машину, а ты мне отдашь свою для ремонта.

— Как это пригонишь мне свою? — в бастион осторожности был вбит первый клин. — У тебя есть машина?

— Конечно, есть, — усмехнулся Лешик. — Надо же мне как-то на работу ездить, да по девочкам! Ну как, будем меняться? Тогда делай мне копию прав, а я тебе свою копию дам, впишем друг друга в страховки, распечатаем доверенности, чтобы только подписать потом и завтра… нет, в понедельник, я тебе подгоню свою машину к твоей работе. Раньше не успею, извини.

— А… что у тебя за машина? — осторожно спросила я. — Я с ней управлюсь? У моей зажигание все время сбивается… а еще дверь не открывается левая задняя…

— Посмотрим… послушаем… повертим… — тоном Вячеслава Невинного из комедии «Берегись автомобиля» ответил он. — А машина у меня… — он задумался и необыкновенно радостно улыбнулся, — сама увидишь, когда приеду!

В понедельник утром ударил приличный морозец и моя лайба никак не хотела заводиться, рыча и фыркая на весь двор. Похоже, что в список ремонта придется добавлять еще и стартер, полезла в голову неприятная мысль, но вредный механизм наконец смилостивился и, выдав клубы белого ядовитого дыма, заурчал мотором. Печка работала плоховато, но с левой стороны обогрев все же шел и лобовое стекло быстро очистилось, а вот омыватель замерз намертво. Пожелав самой себе хорошей дороги, я поехала на работу.

Стоянка у нашего бизнес-центра была достаточно большая и машин на ней было полно. Сам БЦ когда-то проектировался длинным унылым производственным корпусом, который за годы перестройки успел прорасти деревьями и помойками, а потом вдруг ожил и превратился в приличное офисное здание длиной метров в двести, вдоль которого и шла парковка. На мой взгляд, очень удобно — заехал и двигай себе не торопясь, пока не наткнешься на свободное место. Нет места — выехал, развернулся и опять заехал, пока не освободится жизненная ниша для твоей машины. В основном там стояли иномарки и, проходя вдоль блестящего ряда, я рассматривала их багажники и капоты, представляя себе, что когда-нибудь я тоже приобрету себе подобную машинку, маленькую и удобную. Не то, что я была снобом по жизни, но вид высоченных блондинок в умопомрачительных шубах и с метровым маникюром, вылезающих из навороченных джипов и спортивных болидов, кусал, как муравей в лесу — не очень долго, зато обидно. Понятно, что «Туарега» или «Кайена» ни одна из них не купила на свою зарплату, но женская природа брала свое и, чтобы не расстраиваться попусту, я отворачивалась в сторону или старалась не фокусировать зрение на них вообще. Моя «девятка» смотрелась среди них, как Золушка, но я утешала себя тем, что я сама заливаю омыватель и проверяю уровень масла, во-время гоняю машину на сервис и при необходимости могу доехать без сцепления и на галстуке. Многие из тех, кто ездили на роскошных авто, не знали даже, как открыть капот.

Лёшик позвонил за пять минут до конца работы и сообщил, что стоит внизу и ожидает меня с нетерпением.

— Давай, спускайся, я ж еще должен с тобой покататься вокруг, чтобы ты поучилась немного, — радостно сообщил он. — Долго тебя еще там мурыжить будет твоя Фатеевна?

— Нет, уже заканчиваем, — бросила я последний взгляд в экран компа и закрыла программу. На экране опять стояла заставка в виде солнечной долины, над которой пролетали облака и сама долина была покрыта сочной зеленой травой. Подобные пейзажи показывали по телевизору в передаче про Новую Зеландию и они надолго врезались мне в память.

— Привет! — парень сидел в холле и блондинистые девицы маршировали мимо с равнением в его сторону. — Пошли, будешь сейчас загадки отгадывать! Отгадаешь, столик ваш, а не отгадаешь — век меня помнить будешь, не будь я Добрый Ээх! — с завыванием закончил он и очередная длинноногая блонда, облизнувшись, посмотрела ему вслед.

И откуда он узнал, что я так люблю этот мультфильм?

Путешествие по рядам иномарок было долгим. Как и всякий автомобилист, я запоминала машины, которые попадались мне на дорогах и стоянках, но помнить все, естественно, не могла. Лёшик шел вдоль парковки с видом заговорщика и говорил только изредка «холодно» и «теплее», когда я пыталась угадать, на чем он приехал. Огромные «эксплореры» и «парфиндеры» я отмела сразу, потому что хорошо знала их хозяев, мимо DMG с кузовом тоже прошла совершенно спокойно, ибо глупо пригонять мне подобного монстра в крохотный петербургский двор. Опасения вызывали крошечные «смарты» и «микры» — в курилке говорили, что по безопасности они где-то на уровне нашей «Оки», хоть и не имеют проблем с парковкой, но рядом с ними тоже было «холодно» да и представить Лёшика за рулем подобной букашки я никак не могла. Не по нему кабриолет… Для выбора оставались только седаны среднего класса и угадывать, который из них предназначен мне, можно было до морковкина заговенья.

— Лёшик, я же замерзну тут, как мартышка в Сибири, пока пойму, какая из машин — твоя! Честное слово, я рада, что у тебя не «Запорожец» и не «Москвич-412», но сделай одолжение, пискни сигналкой, — попросила я парня.

— Замерзла? — участливо спросил он и приобнял меня за плечи. — Ладно, раз… два… три… смотри!

Машина, которая приветливо мигнула фарами, была ни чем иным, как спортивной «Ауди» ярко-красного цвета и я озадаченно покосилась на Лёшика, который торжественно поднял руку с ключами вверх. Да-а, наверное, я смотрелась круглой идиоткой, когда боялась доверить ему свою «девятку». Его машина стоила на порядок больше моей, не считая резины, дополнительных фар и тюнинга. Мой вид был настолько растерянным, что парень засмеялся, открыл водительскую дверь и почти силой затолкал меня вовнутрь, а сам уселся рядом, откинув спинку кожаного кресла.

— Ну как тебе моя девочка?

— Лёшик… ты извини, но… я боюсь на ней ездить. Это слишком дорогая машина, и я буду чувствовать себя в ней неловко. Не по Сеньке шапка, понимаешь?

— Лер, ты можешь поставить ее во дворе и обметать каждый день снег, но мне бы хотелось, чтобы ты попробовала, что такое хороший дизайн, мощный движок и удобство пользования. Твоя лайба уже пережила свое время, а то, что «ауди» дорогая, пусть тебя не заботит. Я работаю там, где всегда смогу восстановить ее, так что езди и не тушуйся. У красивой девушки должна быть красивая машина, а тебе она подходит даже больше, чем мне.

Он говорил, ничуть не рисуясь, таким естественным тоном, как будто для него дать по доверке машину стоимостью больше миллиона было плевым делом. Сколько же он зарабатывает в автосервисе, если может позволить себе содержать такую красавицу?

— Давай, буду показывать, что где лежит. Смотри, вот тут кондишен, но он вряд ли тебе понадобится пока, тут печка, тут подогрев сидений, тут противотуманки…

Лекция на тему «освой дорогую иномарку» продолжалась недолго. Я завела двигатель дрожащей рукой, включила фары, помигала поворотниками и тихо выехала со стоянки на улицу.

Мы прокатились по ближайшим улицам и спина ощутимо холодела, когда рядом проезжали высоченные джипы, но постепенно опыт брал свое и через час «ауди» повиновалась мне, как хорошая норовистая лошадь, которой не дают полной свободы. Лешик сидел рядом, запрокинув назад голову и от него тянуло знакомым тонким ароматом. Проезжая по пустынной широкой улице, я посильнее вдавила педаль газа и машина рванула с места, как самолет. Полет был недолгим, но впечатляющим, а парень рядом даже не открыл глаза, хотя заметно вздрогнул при наборе скорости.

— Ну как, понравилось? — спросил он. — Поехали за твоей лайбой, мне еще до дома пилить надо.

Распрощались мы на парковке у бизнес-центра, обменялись документами и поставили подписи в подготовленных заранее доверенностях. Лёшик убрал все во внутренний карман, и пошел заводить мою машину, а я села в его авто и задумалась, постукивая пальцами по торпеде. Почему он это сделал? Мужчины обожают свои машины, они их вылизывают больше, чем кошки — новорожденных котят, и вдруг мне отдается почти просто так дорогущая иномарка, пока он ремонтирует мою… объяснение тут напрашивалось только одно, но я упорно не хотела ему верить. Природная осторожность помноженная на приобретенный жизненный опыт просто кричали о том, что Золушка всегда остается Золушкой, а прекрасные принцы — продукт мыслеобразования шестнадцатилетних дурочек. Чтобы вот так просто встретиться в полутемном дворе и ждать моего возвращения на следующий день, прекрасному принцу надо или слишком разочароваться в жизни и окружающих его принцессах, либо… либо у него должен быть к этой принцессе очень сильный материальный интерес. Может быть, у меня в квартире спрятаны золото и бриллианты? Но преступников никогда не останавливали жильцы, я целый день на работе и без меня можно уже давно там все найти. Кучи денег у меня нет, живу я весьма скромно по нынешним меркам, наследства из-за границы тоже не ожидаю по причине отсутствия там родственников, так чего же ему, собаке, надобно? Женская гордость все же пыталась доказать, что я не так уж плоха и доказательство тому — роскошный болид, в котором я сейчас сижу. Плюнув на дальнейшие размышления, я завела двигатель и поехала домой, прикидывая, как удивятся соседи, увидав на моем месте это чудо.

Прошло две недели. Лёшик исправно звонил мне, рассказывая о трудных буднях российского автосервиса, интересовался моими делами, но о моей «девятке» даже не заикался, как будто бы не желал возвращать ее назад. Посовестившись, я в один прекрасный день приперла его к стенке, чтобы выяснить судьбу моей пропавшей машины. Нет, я вполне могла полагать, что он альтруист и обожает раздаривать миллионные болиды, но это шло вразрез с моими жизненными установками, которые гласили, что за все надо платить, вот только чем?

— Лёшик, что случилось с моей лайбой? Из любого сервиса ее выкидывали буквально через три дня, а у тебя она стоит уже две недели и ты считаешь, что это в порядке вещей? Надеюсь, на ней не перевозят наркотики или трупы?

— Лер, — поморщился парень, — понимаешь, я уже перебрал подвеску, заменил две шаровые, стойку, ступица подстукивала… подварил сзади угол, но все равно она мне не нравится на ходу, а когда мне не нравится машина, я пытаюсь докопаться до сути, иначе беды не миновать. Знаешь, сколько происходит аварий после шинки? Болты затянут плохо, колеса на трассе летают, а мы отвечай… Нет уж, пока на моей поезди, а я твою поковыряю. Ты мне живая нужна и желательно целая!

На такой монолог я не могла ничего возразить и скрепя сердце продолжала ездить на дорогущей иномарке, внимательно следя, чтобы ее не поцарапать.

В выходные мы не всегда могли встречаться, сервис Лёшика работал для автомобилистов чуть ли не 24 часа в сутки и если туда притаскивали очередного инвалида за хорошие деньги, то и трудились там все, как на износ. В эти дни парень звонил мне чаще обычного, интересовался, где я нахожусь, чем занимаюсь и постепенно вытягивал все, что я только могла ему рассказать. Получалось, что он знал обо мне уже многое — где я живу, чем занимаюсь, а я о нем не знала почти ничего, кроме его страсти к машинам, да интереса к архитектуре. Это была его вторая слабость — он любил рассматривать старые дома в центре Петербурга, заходить во дворы-колодцы, заглядывать в освещенные окна и при случае поражал меня знанием строительного дела прошлых лет, как будто сам жил в старом фонде.

— Лёшик, а где ты живешь?

Мы сидели в недорогом кафе, достаточно уютном и тихом, чтобы там можно было поговорить и мне захотелось узнать о нем побольше. За два месяца нашего знакомства я ни разу не замечала за ним попытки поцеловать меня или напроситься на ночь. Бывало, я приглашала его к себе поесть, но к полуночи он вежливо откланивался и уезжал к себе, щелкая меня по носу у самой двери.

— Далеко, у меня комната в Сосновой Поляне. Но от тебя я туда очень быстро добираюсь, если ты об этом, — пояснил он. — Абреки довозят почти задаром.

— Ты снимаешь ее или это твоя комната?

— Ах вот ты о чем! Моя, я купил ее два года назад. Снимать невыгодно, денег много уходит, лучше сразу купить жилье. Ты еще что-то хочешь спросить? Так лучше сразу выкладывай, что тебя интересует, чтобы недомолвок не было. Вообще-то я не из Питера, я сюда приехал после того, как с родителями рассорился. Они в Новороссийске живут, на самом берегу моря. У отца приличный бизнес, он владеет пакетом акций порта, а там никогда не бедствовали, сама понимаешь. Но он у меня мужик простой, без фанаберии, и меня также воспитал. Видишь, я же не в офисе штаны просиживаю, а здесь работаю, зарабатываю прилично. На комнату себе я заработал, да и на машину отец совсем немного добавил, остальное я сам. Он хотел, чтобы я с ним кентовался, да это оказалось не по мне дело, я больше тачки люблю и руки у меня не из задницы растут. Ну, как разругались, я в Питер и маханул, дружок тут у меня осел, Славка. Мы еще в школе вместе учились, он в мореходку поступил, да ушел потом, с девушкой познакомился и живет теперь тут. Сервис, в котором я работаю, держит родственник его девушки, он-то и взял меня к себе. Отец все давит на меня, чтобы я возвращался домой, а мне туда уже не хочется, я в Питер просто влюбился! Как иду по улицам, представляю себе — вот тут такой дом, тут — другой, а здесь я живу, чтобы окна на Фонтанку выходили или Неву. Пусть здесь и климат поганый, дожди идут, небо серое, а мне и это нравится! Не веришь?

— Верю, я тоже Питер люблю и больше нигде бы не смогла жить, только в нем. Была я в Севастополе, Новороссийске, Адлере — там тепло, небо чистое, солнце яркое, а через неделю домой тянет. Это как полярники — все прекрасно, только вот на свою станцию душа стремится, где снег круглый год лежит и белые медведи бегают.

— Ну вот, ты меня понимаешь, — обрадовался Лешик, — а отец с матерью как вату в уши заткнули! Возвращайся и все тут, весь мозг вынесли уже… квартиру обещают купить, к делу пристроить. Отец уже на машине старше года и ездить не хочет, чтоб даже сервис не делать лишний раз, нос дерет, что счета в банках за шесть нулей перевалили… в еврах, ессно. Ему мои слова — как кость в горле, что круче Питера города нет. Москва и то не так душу трогает… да и не уеду я теперь из Питера ни за что!

— А то, что там денег больше будешь иметь и климат лучше, это роли не играет?

— Не все деньгами измеряется. Лер, мы уже тут все съели, пойдем пешком погуляем, — парень поднялся из-за стола, выглядывая в окно, — дождя нет, тихо стало, пошли вдоль Загородного, я тебе там кое-что покажу. Окна еще светятся, увидим… пошли давай!

Прогулка была долгой, шли мы не торопясь, но рядом с Лёшиком я забыла о замерзающих ногах и шмыгающем носе. Парень шел рядом и, то и дело останавливаясь, указывал мне на освещенные окна, через которые можно было видеть внутреннюю обстановку комнат.

— Лер, вот еще посмотри, видишь, они сделали такой подвесной круг на потолке и вставили туда по окружности галогенки. Если горит центральный плафон, это просто освещенная комната, а когда они включают круговые светильники, в комнате царит полумрак и создается интересный эффект, как будто в средневековом замке находишься. Видно это хорошо, но надо подождать часов до одиннадцати… Сейчас мы еще дойдем до одного окна, там другой прикол… — тащил он меня вперед. — Посмотри, на третьем этаже между занавесками, что видишь?

— Странное что-то блестит, не пойму никак. Такое впечатление, что зеркало там, — разглядывала я в щелочку чужую жизнь.

— Точно, зеркало! Сейчас у них все задернуто, а я как-то попал, когда щель пошире была… насмотрелся от души. По-моему, там девица сейчас снимает квартиру, из дорогих проституток.

Мне стало неуютно и смотреть на Лешика не хотелось.

— Пошли, я тебе мастера одного покажу, — подхватив меня под локоть, он как будто и не заметил, что мне стало неприятно. — Посмотри на потолок, его сделали скошенным и весь зашили вагонкой, а вместо плинтусов — приглядись только! — резьба, электролобзиком, наверное, вырезал и прибил. Красота потрясающая, я тут подолгу рассматриваю их кухню. Сейчас до одного окна дойдем, там посреди комнаты арка сделана, а на ней светильник висит… то ли перегородку снесли, то ли комната изначально длинная была, непонятно, но очень здорово!

Арка впечатлила и меня, я вглядывалась в ее очертания и необычный светильник на цепи, пока ноги не замерзли окончательно. Притопывая, я засунула руки в карманы куртки и стала осматриваться в поисках ближайшей остановки или маршрутки.

— Лер, ты замерзла? Вот я дурак-то, таскаю тебя по улицам, а подумать о морозе и не догадался! Сейчас доедем, — он махнул рукой, останавливая машину.

В лифте было темно — лампочки не горели, на моей площадке тоже стояла темнота и я долго искала замочную скважину ключом.

— Чай будешь пить?

— Давай, только погорячее, — он приложил красные от холода руки к батарее. — Что-то сегодня мороз кусачий.

— Влажность повысилась, это чисто питерская фишка. В других местах при минус десяти еще можно в куртке бегать, а у нас и при минус двух шубу надо одевать, — я засыпала заварку в чайник и залила кипяток. — Климат наш такой.

— Лера, — Лешик подошел ко мне сзади и обнял за плечи, — Лер…

Целовались мы так долго, что уже успел остыть чайник, а у парня согрелись руки и через рубашку я чувствовала, какие они стали горячие. По спине пробегали теплые волны, губы опухли, но руки все не разжимались и мне больше всего на свете не хотелось, чтобы это когда-нибудь закончилось.

— Лера, я просто голову потерял с тобой, — голос заставлял поднимать голову и встречаться с ним взглядом, от которого сладко кружилась голова. — Думаю только о тебе постоянно, парни надо мной смеются, а мне наплевать, что они подначивают… они же не знают тебя… как увидел тебя во дворе, так забыть не мог. Были у меня девчонки, но это так, блажь одна, пустое… погуляли, переспали да разбежались. Я с ними даже и не знаю, о чем говорить, смеются, пляшут как одержимые, кривляются, одно слово — девчонки, а ты — женщина, настоящая женщина, у меня таких никогда не было. Я хочу все время быть рядом с тобой, держать твою руку, смотреть в твои глаза, просыпаться и видеть только тебя. Хочу, чтобы ты вот так готовила по утрам, я же о твоей каше не раз вспоминал, Славке как-то рассказал, тот на меня глаза вытаращил, что там за гречка такая, что ты о ней больше мечтаешь, чем о шашлыке из осетрины? Я от твоего запаха с ума схожу, — он ткнулся лицом мне в волосы и глубоко вдохнул. — Как ты думаешь, что со мной делается? Я что, влюбился в тебя?

Не зря говорят, что женщины любят ушами! Слушая Лёшика, я не могла отделаться от полной ирреальности происходящего — парни сейчас и книжек-то не читают, а уж чтобы вот так говорить, и речи быть не может. Нет, это происходит не со мной, это сон, который вот-вот закончится, я раскрою глаза и опять останусь одна, а подобное услышу только в очередном сериале, если буду щелкать пультом не очень быстро.

— Подожди, я сейчас сбегаю кое-куда, — он еще раз поцеловал меня и по привычке щелкнул по носу. — Никуда не уходи, я мигом!

Обернулся он действительно быстро и выставил на стол бутылку вина, весело улыбаясь разлил его по бокалам и поднял тост.

— Лера, я хочу за нас выпить, за тебя и за меня, чтоб у нас было все! Все, что мы только захотим… и еще немного сверху.

— У нас и так есть немало, мы не бомжи, работаем оба, здоровы… остальное в наших руках, — отпила я из бокала.

— А я еще больше хочу, чтобы не только не потерять, но и еще больше сделать! — блеснул глазами Лёшик.

— Не вижу причин, чтобы это не состоялось.

— Ты так со мной разговариваешь, как будто не веришь, что я способен на многое, — вскинулся он с легкой обидой. — Я еще дома пытался стать самостоятельным, да родители не давали, а уж здесь я сам себе хозяин и, заметь, неплохой! Деньги есть, комната своя есть, тачка крутая есть, теперь еще и ты у меня есть… но впереди все будет еще лучше, чем сейчас! Давай за это выпьем, — разлил он вино.

Бутылка вина подошла к концу и Лёшик засобирался домой. Постоял в дверях кухни, как будто собираясь с мыслями, потом медленно оделся и выжидательно замер у входной двери. Я смотрела, как он одевается и ничего не могла понять — живу я одна, но он ни разу не сделал попытки остаться у меня под какими-либо предлогами. Молодой парень… а кстати, насколько он молодой? На мой взгляд ему лет двадцать пять, хотя внешность бывает очень обманчива, я вот на свои двадцать девять никак не выгляжу. Просить его оставаться — женская гордость не позволяет и с детства вдолбленный стереотип, что мужчина должен добиваться женщины, а не наоборот. Если бы он спросил о такой возможности, я бы согласилась, но он даже не затрагивал эту тему и поцеловав меня напоследок, исчез в темном пролете лестницы.

Побродив по пустой кухне, я выпила чаю, размышляя над странностью мужской психологии у отдельно взятых индивидуумов и легла спать.

Целый день, пока мы парились на работе, шел дождь, но по счастливому стечению погодных обстоятельств он прекратился к тому времени, как я вышла из метро, оставив после себя обширные лужи на проезжей части. Неожиданный порыв ветра раздул серые облака и выглянуло солнце, от которого стало веселее на душе. Бежать домой расхотелось, я сложила зонтик и пошла, не торопясь никуда, только посматривая на серые зеркала воды, прикидывая про себя, в какой момент надо отойти вправо, чтобы не попасть под грязный душ из-под колес. Чаще всего автомобилисты проезжали мимо, снижая скорость, но всегда находились те, кто желал быть первым и несся, как сумасшедший, не обращая внимания на идущих по тротуару прохожих.

Сзади раздался возмущенный гудок и меня обогнал огромный черный джип, двигавшийся с подозрительно маленькой скоростью относительно общего потока. Следом за ним полз низкий Мерс, возмущенный такой задержкой передвижения. Джип проехал еще метров пятьдесят и остановился на аварийке, отчего Мерс судорожно дернулся, нагло подрезал кого-то в левом ряду и возмущенно гуднул, поравнявшись с джипом. В ответ раздался рев, сравнимый, разве что с пожарной сиреной и прохожие испуганно шарахнулись в стороны. Правая передняя дверь открылась и оттуда выпрыгнула мужская фигура, направившись прямо ко мне.

— Лера, — Лёшик радостно улыбался, не обращая внимания на выстроившиеся за джипом машины, пытающиеся перестроиться влево, — а я тебя только по походке узнал! Случайно взгляд бросил на тротуар и оторваться не мог, как это у тебя получается так элегантно двигаться по этим лужам? Такой контраст по сравнению с другими, наверняка не я один загляделся!

— А ты откуда здесь? — комплименты были приятны, как и сам вид парня, выглядевшего в этот момент довольным неожиданной встречей.

— Да вот машину клиенту погнали после ремонта, а то ему нет времени до нас добраться. Занятой человек, бизнесмен, что нам, трудно уважить его? Заодно и проверили, как коробка на ходу себя ведет.

— Все нормально?

— Мягко работает, прокатились с удовольствием! Да, подожди-ка, — Лёшик открыл заднюю дверь, повозился там и вручил мне темно-красную бархатистую розу с два кулака размером на метровом черешке, — это тебе! Извини, нас ждут, — поцеловав меня в щеку, он посмотрел на застопорившийся правый ряд и прыгнул в машину.

Джип мигнул на прощанье огнями и двинулся в общем потоке, а из правой двери мне помахали на прощанье рукой. Интересно, это случайно в машине роза лежала или кому-то везли букет?

— Лерка, ты что, влюбилась? — Юля уже попила чай с неизменными пирожками, перетерла в курилке последние новости и теперь с интересом рассматривала мою реакцию на свой дурацкий вопрос.

Наш отдел в нынешнем составе существовал уже три года и жил самой обычной жизнью женского паучатника — здесь то и дело создавались коалиции, ссорились и шипели друг на друга, преподнося маленькие подарки на праздники и шпильки за спиной. Я старалась ни с кем не объединяться, выслушивая все обиженные стороны и оставаясь в нейтралитете по отношению к происходящим событиям. Ленка, крупная полноватая шатенка, имеющая пятилетнюю дочку и выставленного за порог мужа, чаще других избирала меня в свои наперсницы, но подругой я ее не могла бы назвать. С самого начала я очертила определенный круг, за пределы которого никого с работы допускать не собиралась. Это сейчас мы подруги, а пройдет время и рассказанное по дружбе будет запросто вывернуто наизнанку и станет достоянием окружающих, да и кусать того, о ком тебе все известно, куда легче, чем малознакомого. Юля, с непосредственностью молодости рассказывающая о своих знакомствах и романах, была мне понятна как и Вера Пална, постоянно выкладывающая все, что происходило в ее семье, а также в семьях ее детей. Подобную откровенность я считала лишней и держала все свои переживания под контролем. На работе — про работу, а за порогом кабинета у меня другая жизнь и я не обязана о ней распространяться.

Видя, что я продолжаю отхлебывать чай, Юля моментально выдала все, что только успела узнать.

— А парень твой очень даже ничего, я вас видела в метро, когда с учебы ехала! Обаятельный такой, а уж одевается как принц Уильям! Только мне кажется, что он моложе Леры года на три. Лер, а на самом деле он моложе тебя? Он из Питера или приезжий? По-моему, я видела его на нашей стоянке, он на какой-то машине приезжал, это точно, потому что шел и ключи убирал в карман. Наталья Фатеевна, а вы его не видели? Симпатичный парень… Лер, вы давно с ним встречаетесь?

— Юля, ну что ты пристаешь к Лере, видишь же, не хочет она рассказывать, — начальница отдела отхлебывала кофе из огромной кружки и просматривала каталог косметики, который нам принесла предприимчивая девица-распространительница. — Это ты всем встречным-поперечным готова все выложить, а она у нас как Штирлиц, слова лишнего о себе не скажет.

— И ничего я встречным не выкладываю, — обиделась Юля. — Вот вам только, да подружка у меня школьная есть, Янка, в институте две только подружки… соседка, Вера, мы с детского сада дружим…

— И хорошо, Юлечка, что ты такая открытая, — заколыхалась за своим столом Вера Пална, — никакого зла не держишь ни на кого и со всеми приветливая, не то, что моя Машка… они с Лерой как с одного поля ягоды, слова лишнего не вытянешь. Представляете себе, я ей звоню, о здоровье спрашиваю, а она мне в ответ — все нормально! Ну как такое может быть?

— Так она ни о чем вас и не спросила больше? — удивилась Юля. — А может у нее действительно все нормально…

— Да так я и поверила! — зашлась Вера Пална от возмущения. — «Все нормально»… — передразнила она. — А Паша говорил мне, что она к зубному ходила, да уже два раза! А мне ничего не рассказала и у меня ничего не спросила, хоть тут недавно магнитные бури были и у всех головы болели, а уж ветер какой с залива, так и меня чуть не сдул, когда на метро шла. Мне подруга рассказывала, что у нее сослуживица есть, та у Приморской живет, так вот когда эти осенние ветры начинаются, у них с балконов все сдувает, а в коридор выйти невозможно, ветер гуляет. Они уже сообща вторые рамы в коридор вставили, лоджии все остеклили, а то раньше оттуда даже горшки цветочные уносило!

Перечисления всемирных бед и обид могли бы затянуться, но Фатеевна строго поглядела на болтушек и демонстративно захлопнула каталог. Обед закончился.

Болтушка Юлька оказалась права — я влюбилась в Лёшика и каждый день с замиранием сердца ждала звонков по вечерам, если мы не встречались в этот день. Встречи же как будто вливали в меня дополнительные силы и энергию — на работе все спорилось, документы оформлялись без сучка и задоринки, клиенты отпускали мне комплименты и приходили в неизменно хорошее настроение, покидая офис. Словом, я не жила, а летала, счастливая и радующаяся всему окружающему меня миру. Если я и раньше не была конфликтной и злопамятной, то сейчас и подавно не замечала никаких острых углов. Толкнули в транспорте — отодвинулась в сторону, сосед накидал снег на мое машиноместо — взяла лопату и убрала, восприняв это как физзарядку, а не оскорбление. Задержалась кассирша в магазине — ничего, постою, не проблема. Моя нелюбовь к готовке для себя одной стала перерастать в какую-то манию совершенно противоположного характера — из инета я натаскала кучу оригинальных рецептов и заранее делала заготовки, чтобы приготовить для Лёшика ужин, когда он заходил ко мне. При каждом визите он обязательно прихватывал бутылку хорошего вина и если мы не усиживали ее до конца, то оставшееся я допивала, когда он уходил, грезя воспоминаниями и строя планы на будущее. Был декабрь, уже начались новогодние распродажи, заявки на корпоративы и всеобщая атмосфера приближающегося праздника легла на мое состояние очень естественно. Прикинув по деньгам, я купила ему в подарок дорогую туалетную воду в Этуале и спрятала ее в белье.

— Лер, вкусно до безобразия! — Лёшик медленно смаковал мясо, которое я замочила в сливовом соусе еще три дня назад в расчете на его визит. — На фига в кафе ходить, когда у тебя все гораздо вкусней получается? Славкина жена с тобой и рядом не стояла…

— А для чего инет существует? — я пожала плечами, но похвалу оценила. — Там столько рецептов, да еще с подробным описанием, только успевай читать да скачивать.

— Так это в инет надо лезть, а Инка там фильмы качает да музон… а уж готовить и вовсе не любит.

— Можно выбрать рецепты попроще, чтобы не заморачиваться больше, чем на полчаса.

— Да у нее к этому все равно таланта нет, — махнул рукой Лёшик, заглядывая в сковородку на предмет добавки, — проще в кафе заказать ужин и домой принести, чем самой готовить. Лер, а у вас корпоратив будет? Фирма приличная, народу много, руководство на праздник раскошелится наверняка!

— А как же без традиционной попойки? Скорее всего, снимут кафе средней руки, пригласят кого-нибудь из клиентов, которые поуважаемей, а то у нас в основном женщины.

— Женщин я люблю, — плотоядно облизнулся Лешик, пытясь ухватить меня за что-нибудь и подтащить поближе, — можно я тоже буду уважаемым клиентом? Пить не буду, потому как за рулем, еда кафешная в меня не полезет после твоей готовки, а в качестве твоего кавалера я буду хоть куда!

— Ты серьезно это решил?

— Да уж куда серьезней, а то тебя только отпусти туда… что я, не знаю, на что могут повестись ваши клиенты! Заодно и заберу тебя сам.

Новогодний корпоратив прошел бурно и весело. Поначалу все было чинно-благородно, мужчины обслуживали дам, произносили тосты и не чинили особых безобразий, разве что наш юрист Костя в легком подпитии пытался пристроиться с умными разговорами к Наталье Фатеевне, но его все дружно осудили и заставили выпить еще один бокал, чтоб смотрел на молодых, а не думал о работе за столом. Директор пригласил двух крупных клиентов, которые мигом распустили хвосты и перетащили на свою сторону стола Алину и Владиславу из отдела по работе с оптовиками. На самом деле их звали Марина и Вера, но своих имен обе терпеть не могли и ни за что на них не откликались. Девицы были высоченные и худющие, именно то, на что клюют располневшие мужики за сорок, косметикой пользовались умело и хорошенькие мордочки задирали не без основания. Владислава недавно обзавелась шикарной норковой шубкой и об истории ее приобретения протрещала всю курилку. Теперь они обихаживали гостей корпоратива, показывая себя во всех ракурсах, гости были довольны и это сулило нам хорошие заказы в будущем году.

Когда дело дошло до танцев, половина присутствующих уже нетвердо стояла на ногах, но программа была утверждена самим директором и надо было вытерпеть весь этот бедлам до конца. Мы с Ленкой поплясали положенное количество танцев, джентльмен Миша не захотел меня обижать и мы с ним потоптались под музыку, обсуждая вредную Ленкину мамашу, на которую он старался не обращать внимания. Важные клиенты с раскрасневшимися лицами тоже выползли на танцпол то поддерживая своих девочек, то откровенно лапая их потными руками у всех на виду. Девочки были в восторге и высоченные шпильки переставляли с неподдельным изяществом.

— Лер, ты глянь, как наши девицы работают, — ткнула меня в бок Ленка, показывая глазами на медленно перемещающиеся пары. — Наверняка премию за это получат.

— Завидуешь?

— Немного, — она с пьяной грустью покосилась на красоток. — Худющие, длинноногие… а я сколько не худела, никак даже до сорок восьмого не дошла. Совсем не есть, что ли? И Мишка тоже не Аполлон.

— Зато у тебя дочка есть, с Мишкой все налаживается, нормальная семья будет, а у этих что? Премия за то, что мужики чужие их полапали?

— Все равно обидно, — с пьяной упертостью в голосе продолжала Ленка, — знаешь, как мне трудно даже платье себе подобрать?

— Брось, еще неизвестно, во что они превратятся, когда им будет столько, сколько тебе. Это сейчас они молодые и бодрые, вот на них такие телепузики и клюют, — потихоньку утешала я сослуживицу. — А когда поистаскаются, пролечатся хрен знает от чего да психозами обзаведутся, что жизнь идет, а ничего не складывается, то сразу с лица спадут. Самое тяжелое в жизни — быт, сколько об него любовных лодок разбивалось, не перечесть! Хорошо, когда ты всегда энергичная, красивая, яркая, но это только внешняя сторона, а дома-то как живешь? Посуду мыть надо, готовить надо каждый день, утром бежишь и думаешь, а чем вечером накормить семью? Ты вот со своим Витьком сколько прожила? — ткнула я Ленку в бок.

— Ну-у… четыре года, да до свадьбы два жили вместе, — протянула Ленка.

— И вспомни, из-за чего разбежались? Да потому что ему, видите ли, дома было скучно! И на ребенка ему было наплевать, и на тебя… Одно занятие — потрындеть с друзьями да пожаловаться, что ему все надоело, праздника нету. Не может быть праздников всю жизнь, будни есть, а праздники — редкость. Небось Мишка не ноет, что ему скучно и по друзьям не бегает до полуночи.

— Да его вообще в гости не вытянешь, как придет ко мне, так как будто в нору забрался. Поначалу мы еще ходили к кому-то, а теперь… — она обиженно надулась и посмотрела на Михаила, утащившего в свою тарелку остатки салата из вазочки.

— Глупая ты женщина, — покосившись на Ленку, я еще раз бросила взгляд на танцующие пары, — тебе надо, чтобы он был душой компании и жить не мог без кучи друзей? Один такой у тебя уже был, не наелась? Мишка и с ребенком нашел общий язык, мать твоя хоть и плюется в него ядом, но живет отдельно, а тебе чего надо? Конечно, если не любишь, то выгоняй, чего маешься… какая-нибудь Владислава или Эделаида подберут быстро…

Ленка фыркнула и подставила свой бокал под открытое горлышко бутылки, которую Мишка притащил с другого конца стола. Несмотря ни на что, отношения у них складывались неплохо. Конфетно-букетный период был в меру длинным и по его истечении он переехал в Ленкину квартиру, а свою комнату сдавал и деньги за нее приносил своей гражданской жене, а не откладывал в чулок. С оформлением отношений они не пока спешили, но это как раз было понятно — обоим не по двадцать лет, за плечами у каждого не очень удачный жизненный опыт и, прежде чем бежать за вожделенными штампами, надо хорощенько присмотреться друг к другу и понять, смогут ли они жить вместе. Намек на конкуренток был лакмусовой бумажкой — Владислава поначалу отнеслась к ухаживаниям Михаила презрительно и неприязненно, ставя себя, как минимум, на уровень королевы. Ему это не понравилось и он в пику ей предложил Ленке довезти ее до дома после очередного корпоратива. Владислава и Алина курили у выхода и свысока наблюдали отъезд старого «Форда» со свистящим ремнем генератора, считая такую машину оскорблением своих достоинств. Ленка же согласилась, поскольку спешила за дочкой, и в тот момент была рада ехать хоть на верблюде, лишь бы побыстрее. Мать встретила ее занудными нравоучениями еще у входа в парадную, но увидела чужого мужчину и осеклась на полуслове, подозрительно рассматривая машину, что здорово насмешило Михаила. За избавление от мамашиных нотаций Ленка предложила ему попить чаю у нее дома и тот с радостью согласился, купив по дороге торт со взбитыми сливками. За время чаепития он потихоньку прикончил почти весь верх у торта и застеснялся того, что оставил хозяйке и ее дочке обглоданный бисквит. На следующий день он опять явился к ней в гости с точно таким же тортом и на этот раз съел весь верх вместе с пятилетней Настей, за что оба были отруганы Ленкой по первое число. На такие воспитательные меры Мишка не обиделся, а даже как будто и наоборот, обрадовался, и с тех пор у них начался роман, а Владиславе, как собаке на сене, оставалось только от злости щелкать клювом, когда она увидела, что презрительно отвергнутый ею поклонник успел купить новый Мицубиси-Лансер и возит в нем Ленку, не обращая никакого внимания на Владиславины прелести. Дальнейшие попытки строить ему глазки провалились на корню и с тех пор Владислава шипела, как змея, и называла Ленку за глаза только «коровой». Эделаида на самом деле была Анной, землячкой Владиславы, и работала где-то рядом с нами, прибегая покурить и потрещать в обед на главном входе в бизнес- центр, томно закатывая глаза. Главной мечтой девочек было выгодное замужество и этих целей они ни от кого не скрывали.

— Так что не страдай понапрасну, давай выпьем за тебя с Мишкой, — я легонько коснулась Ленкиного бокала своим, — чтобы у вас все было хорошо. Прозит!

Они оба выпили, переглянулись и пошли танцевать, а я налила себе вина, прикидывая, когда можно уходить домой.

— Лера, я вообще-то за тобой приехал, — голос неожиданно материализовавшегося Лёшика рядом со мной обрадовал донельзя, — только раз у вас тут такое веселье, я приглашаю тебя потанцевать.

— С удовольствием, — отставляя бокал в сторону, я повернулась к парню. — Очень хорошо, что ты приехал!

— Я же обещал, что заберу тебя домой, — улыбнулся он, обнимая меня за талию. — Специально ушел пораньше с работы, гори оно там все огнем!

— Проблем не будет?

— Все проблемы решаемы, — пожал плечами Лешик, — а мне хотелось побыстрей увидеть тебя. Лерка, ты сегодня необыкновенно выглядишь… не чета твоим курицам, — тихонько прошептал он последнюю фразу, ткнувшись носом мне в ухо и я фыркнула от смеха.

— Ты только не вздумай такое вслух сказать, — предупредила я, — порвут на части не задумываясь! Дамы себя держат на уровне королевы английской, а ты — «курицы»!

— Английская королева никогда не позволит себе одеть такую короткую юбку с чулками в сеточку, — парировал Лёшик. — Там этот наряд позволяют себе только женщины легкого поведения. Ну, и штукатурки бы им поменьше класть…

С последним замечанием парень попал в самую точку — наши красотки просто обожали пользоваться автозагаром, тональными кремами и прочими косметическими средствами, от которых их личики становились кукольно-фарфоровыми. Издалека они выглядели сногсшибательно и я украдкой рассматривала девчонок, когда никто не видел. Внешностью их бог не обидел, а встречают по одежке… ну и по хорошенькому личику, как известно!

Лешик тоже не ударил в грязь лицом и я только могла догадываться, сколько на самом деле стоят надетые на нем вещи. Вроде бы простые, на первый взгляд, брюки и тонкий пуловер, из-под которого виднелся воротник рубашки, сидели на нем элегантно и аккуратно, а короткая стрижка выглядела сегодня совершенно необычно и стильно.

— Лёшик, — решилась я на комплимент, уж очень парень поразил меня своим видом, — ты сегодня постарался на славу, тебя просто не узнать!

— М-да? И в каком же месте ты меня не узнала? — удовольствие, проскользнувшее в его голосе, было сдержанным, но законным.

— Поражаюсь, как ты выглядишь… сразу видно, что вещи дорогие, а про стрижку и говорить нечего. Еще недавно у тебя был простой ежик, а сейчас ты меньше, чем на английского лорда, не тянешь!

— Это мне с мастером повезло, Танечка из кого хочешь такое может сделать, закачаешься. Но она только по мужикам работает, зато как!

Музыка прекратилась, но Лёшик не отпускал меня и мы продолжали стоять, обнявшись, посреди свободного пространства, ловя на себе любопытные взгляды.

— Это ваши завлекалки работают, — мотнул он головой в сторону Алины и Владиславы, — клиентов убалтывают?

— Ага, за премию, — фыркнула я, — к Новому Году и будущим контрактам. Пошли к столу, а то мы тут одни стоим…

— Пусть завидуют, — Лёшик надменно вскинул вверх подбородок и поцеловал меня в лоб. — Тем пузанам до нас еще плыть и плыть!

То, что на нас уже обратили внимание, было видно по быстрым взглядам и перешептываниям, но парню это очень льстило и мы так и простояли, пока опять не включили музыку. В круг вышел один из клиентов, красный и потный, выскочила вместе с ним Владислава, потряхивая белоснежной завитой гривой, вышла Ленка и Юля…

Вечер подходил к концу и народ стал постепенно расходиться, стукаясь друг об друга и пьяно обнимаясь у выхода. Лёшик подхватил наши куртки и открыл передо мной дверь машины, согнувшись в легком поклоне.

— Лер, садись, а то ваши красотки сейчас во мне дырку проделают, — усмехнулся он, — а тебя испепелят взглядами. Это вам не благодарных клиентов на вечеринках убалтывать, — съехидничал напоследок, заводя двигатель. Сзади что-то звякнуло в пакете на полу и задребезжало. — Я в «Призму» заскочил по дороге, кое-что прихватил с собой… Ты же не собираешься сейчас к плите вставать, а я после работы голодный. Ну что, полетели?

До моего дома мы именно долетели, потому что наша «Аудюшка» умудрялась вписываться во все узенькие щелочки между рядами и стартовать на светофорах первой. Лихо заскочив во двор, она аккуратно припарковалась рядом с моей «девятиной», уткнувшись бампером в сугроб.

— Лешик, ты притерся ко мне почти вплотную, — ткнула я в щель между машинами пальцем. — А если кто так справа от тебя пристроится, как залезать будешь?

— Нашла о чем беспокоиться, — парень вылез за мной через правую дверь и потянул за собой пакет из супермаркета. — Откатить любую машину можно, если только это не БТР. И не в такие щели влезаем!

Несмотря на все деликатесы и салатики, принесенные Лешиком, я все же встала к плите. Ну как можно объяснить, что сейчас мне готовка стала доставлять радость, потому что он находится рядом и с удовольствием поглощает мои кулинарные произведения? И разве это так трудно, сделать для любимого что-то приятное, пусть это будет и простой ужин? Парень ел аккуратно и даже красиво, только от вина отказался, мотивируя это тем, что ему еще садиться за руль. При последних словах мне опять стало грустно — он уедет домой, а я останусь одна, допью бутылку, закусывая призмовскими салатиками и буду долго размышлять перед сном, что такое со мной не так.

Обсудив сегодняшний рабочий день и наш корпоратив, Лёшик бросил незаметный взгляд на большие круглые часы, тикавшие на противоположной стене.

— Спасибо, Лера, — составил он грязные тарелки в раковину, не забыв смахнуть с них остатки в мусорное ведро. Эта аккуратность меня поражала каждый раз, когда мы заканчивали есть, как и слив чаинок в туалет. — Ты необыкновенно готовишь, но это я уже тебе говорил. Поздно уже, мне пора.

Пока он одевался, я бросила взгляд на свое отражение в большое зеркало. Может быть со мной что-то не в порядке или я чего-то не понимаю? Никаких внешних изъянов в себе я не заметила, даже наоборот — сегодня я выглядела еще лучше, чем раньше. Чуть раскраснелась от выпитого вина, глаза блестели и макияж на редкость хорошо лежал, а уж новая трикотажная кофточка с завлекающим вырезом обрисовывала фигуру на все сто. Опять стало безумно жаль себя — ну почему он уезжает, чуть ли не раскланявшись у дверей? На кой мне эта пресловутая женская гордость, если он сейчас опять исчезнет в ночном сумраке, а я буду сидеть одна?

— Лёшик… подожди, — пересиливать вбитое с раннего детства воспитание было ужасно тяжело, — не уходи. Пожалуйста…

— Лера? — Он перестал хлопать себя по карманам, проверяя наличие документов и ключей, и вопросительно выгнул бровь. — Приглашаешь остаться?

Я кивнула, внутренне краснея и содрогаясь от собственных слов. Мама всю жизнь твердила мне, что никогда нельзя первой навязываться мужчинам, никогда нельзя первой показывать им свою заинтересованность и уж тем более она считала абсолютно недопустимым подобное приглашение.

— Лерочка, мужчина должен добиваться женского внимания, он должен приложить все силы, чтобы завоевать его, только тогда он будет ценить и уважать тебя. Не смотри на тех девиц, которые первыми вешаются мужчинам на шею. Сперва им это льстит, а потом создает ореол доступности и может послужить поводом для разрыва. Твой отец ухаживал за мной почти год и только тогда я позволила ему поцеловать себя, а уж до свадьбы ни о какой постели и речи быть не могло! Зато он любил и ценил меня всегда. Не прыгай в постель, даже если тебя будут очень сильно уговаривать, самоуважение потерять легко, а уважение со стороны противоположного пола — и подавно, — мамины наставления въелись в плоть и кровь, и переступить эту границу было очень сложно. Тот, мой женатый кавалер, вел себя совершенно по-другому и его приходилось сдерживать, а не предлагать себя, как сейчас.

Лёшик аккуратно повесил куртку на вешалку, обнял меня и начал целовать все сильнее и сильнее. Чувствуя его руки на спине, я замирала от радости, что он здесь, рядом со мной и не собирается никуда уезжать.

— Лера, — он подхватил меня на руки и понес в спальню, — ты не пожалеешь, обещаю тебе. — На его лице промелькнула знакомая улыбка, только на этот раз к ней еще примешалось незнакомое мне раньше выражение удовлетворения. — Я люблю тебя, Валерия.

Перед самым Новым Годом Лёшик перевез ко мне свои вещи, отвоевал во дворе место для своей машины и дальше наша совместная жизнь потекла по накатанному руслу. Теперь я спешила домой, как на крыльях, чтобы успеть прибрать, постирать, а самое главное — приготовить что-то новое. Поначалу я боялась поверить, что у нас все происходит всерьез и с порога бросала взгляд на вешалку — висят ли там его куртки и стоят ли ботинки. Приезжал он с работы достаточно поздно, бывало, что и задерживался, но в этих случаях всегда звонил и предупреждал, чтобы я не беспокоилась. С деньгами у нас тоже не было проблем — сколько бы я не попросила, он без вопросов давал требуемую сумму.

— Лёшик, а ты не боишься, что я начну из тебя выкачивать деньги? — мне было интересно, что он ответит, хоть разговор шел в шутливом тоне.

— Лерка, я совершенно убежден, что ты на такое не способна, — серьезность ответа меня обескуражила. — У тебя же все на лице написано… да не отворачивайся ты, я же и люблю тебя за искренность. Ты ни разу у меня ничего не попросила для себя, да и деньги только на еду берешь! Другая бы уже давно ныла, что ей то платье новое надо, то туфли..

— Вообще-то я сама работаю и деньги у меня есть, так что я вполне самостоятельная единица! — сделав обиженный вид, я отвернулась в сторону.

— Ага, самостоятельная, — проворчал он, — а с машиной твоей кто постоянно воюет? Правильно, я! Значит, ты мне должна… два раза. И не говори, что я не прав, — усмехнулся он, — пошли лучше спать, завтра вставать рано.

Совместная жизнь накладывала свой отпечаток на привычный ход вещей.

Лёшик пришел с работы около десяти я уже с порога поняла, что с ним что-то не то. Поел без особого аппетита, достал из холодильника бутылку сухого и начал медленно цедить вино из любимого бокала. Пока я крутилась у плиты, он сидел с потерянным видом и молчал, уставившись в экран телевизора.

— Ну, и что у нас случилось?

Он поднял на меня глаза больной собаки и заелозил на стуле, собираясь с мыслями.

— Леш, ты не тяни кота за причинное место, давай сразу выкладывай, что произошло, — я села напротив и тоже налила себе сухого. Пить так уж вместе… чтоб на одном градусе все было. — Машина цела? Сервис твой не развалился? Со здоровьем все нормально? — он только мотал головой в знак согласия. — Тогда выкладывай, что произошло?

— Лер, понимаешь… — он замялся, но подумал и продолжил, — отец позвонил, что в Питер тетка приезжает, его сестра…

— Ну и что?

— Она у меня обычно останавливается…

— И?

— Так она же пристанет, как банный лист, где я живу да с кем… что ты, родственников не знаешь, что ли? Тетка Таня она в общем-то баба нормальная, но любопытная до ужаса, с живого с меня не слезет, пока все не вызнает. Лер, ты не думай, я не тебя стесняюсь, меня больше беспокоит, как ты к ней отнесешься…

— А как я к ней должна относиться? — его озабоченность была бы мне понятна, будь я уродиной или вдовой с тремя детьми без крыши над головой. — Ну, тетка и тетка, что здесь такого? Я лично у себя живу, а ты сам с ней общайся, сколько влезет. Хочешь, так вообще переезжай к себе в комнату, пока она в Питере будет. На сколько, кстати, она приезжает?

— Да ненадолго, на четыре дня. Поезд завтра утром приходит.

— Ну, четыре дня я без тебя проживу, не бойся.

— Лер… — Лёшик потянул меня за руку и усадил к себе на колени. — Понимаешь… я сказал отцу, что живу не у себя в комнате и что я… ну, в общем, что я жениться собрался. На тебе… — он зарылся лицом мне в волосы, ища губами ухо.

Я застыла, не веря своим ушам. Пока что между нами не было разговоров о женитьбе — я считала неэтичным наседать с этим на Лёшика, опять полагая, что он должен созреть на этот шаг сам. Подводить издалека тонкими намеками — и это не для меня. До беременности дело не дошло, а привязывать парня к себе за счет ребенка и вовсе не выход. Мысли о дальнейшей совместной жизни крутились в голове постоянно, но я сдерживала свои вопросы и пожелания до лучших времен. А он, оказывается, уже думал об этом…

— И отец откомандировал твою тетку ко мне? — Глубоко вдохнув, я сосчитала до десяти, чтобы успокоиться и не выказывать, по возможности, никакого волнения от услышанной новости. — Так сказать, на смотрины?

— Лер, вот за что я тебя люблю, так за то, что ты все моментально понимаешь, причем единственно правильно! — воспрял он духом и жарко задышал в висок.

— И давно ты сообщил эту потрясающую новость своим родителям?

А ведь сообщил, раз в Питер срочно отправили тетку на смотрины!

— Не очень, в прошедшие выходные, — уже более уверенно говорил парень. — Они же беспокоятся, чтоб меня тут никто не окрутил, вот у маман вечно эта идея в голове сидит — подобрать мне подходящую невесту из своего круга. Она же до сих пор думает, что я в людях не разбираюсь и в голове у меня один майонез, как раньше было.

— Я понимаю, что ты взрослый и самостоятельный, но вообще-то не мешало бы и меня спросить ради интереса о согласии, а?

— Лерка, ну что ты за женщина такая? — Лёшик обнял меня так крепко, что я чуть не задохнулась и начал подбираться к губам, щекоча языком то висок, то щеку, — я ведь люблю тебя, да и ты не статуя холодная, я же вижу! Скажешь, что ты против? Мы уже полгода живем вместе, по-моему вполне приличный срок для того, чтобы понять, подходим мы друг другу или нет! Ах да, я же младше тебя на четыре года, я и забыл… — издевательски протянул он. — Ты меня все мальчиком считаешь? Значит, для постели я тебе гожусь, а в мужья нет? Ты сама говорила, что твоя мать вышла второй раз замуж за мужика, младше нее на двенадцать лет, и что тут такого?

— Подожди ты сюда мою мать примешивать, я о другом совсем хотела сказать, — попытка объяснить причину моего недовольства была бесцеремонно заткнута долгим поцелуем.

— Лера, я тебя очень люблю, слышишь, а то, что слов нужных не всегда могу найти, так прости дурака, — обезоруживающе улыбнулся Лёшик. — Я и так все эти полгода сам не свой хожу… не веришь? — вскинулся он. — Ну что мне надо сделать, чтобы ты мне поверила?

— Да ничего не надо, — запротестовала я. — Звезд с неба мне точно не нужно, а все остальное мы сами себе заработаем.

— Слушай, а давай мы себе медовый месяц устроим после теткиного отъезда? — вдруг оживился Лешик.

— Как это, медовый месяц? Подожди, я же на работе, ты тоже…

— Да ты не поняла! — начал он обрадованно объяснять свою идею. — Настоящий медовый месяц мы потом устроим, когда поженимся. Поживем у моих на море недельку, у них в элитном поселке коттедж, потом за границу поедем, а сейчас можно дней на десять тур купить в Египет или Тунис. Там тепло, море… ну не на десять, хоть на неделю. как тебе мое предложение? Деньги у меня есть, я на свадьбу откладывал, путевки сейчас недорогие, не сезон, так что все обойдется недорого, а удовольствия получим — море! Тебя твоя Фатеевна отпустит на неделю за свой счет?

Сопротивляться его натиску у меня не было никакого желания. Глаза парня горели искренним восторгом, когда он принялся описывать мне наше ближайшее будущее, постепенно убеждая в том, что все прекрасно и беспокоиться не о чем. В конце концов даже ситуацию с теткой я могла понять — родители решили послать беспристрастного наблюдателя, чтобы тот cо стороны мог посмотреть непредвзятым взглядом — а не окрутила ли их драгоценного сыночка не в меру ретивая питерская мадама. Интересно, они знают, что я старше Лёшика?

Тетка Таня оказалась не так страшна, как я себе представляла поначалу. У нее не было той провинциальной бесцеремонности, которой я опасалась, даже наоборот — выглядела она неплохо для женщины под пятьдесят, активная, в меру говорливая и не наглая. Приехав вечером с Лешиком, она окинула взглядом холл, камин и с интересом заглянула вовнутрь.

— Добрый вечер, Валерия, Татьяна Ивановна, — и протянула мне руку. Рука была шершавая, теплая и жесткая. Энергичная дама…

— Здравствуйте, Татьяна Ивановна, — я постаралась улыбнуться и вообще вести себя как радушная хозяйка.

— Хорошая у вас квартира, — оценила мое жилье гостья. — Вы одна живете?

Я жила одна уже шесть лет, с тех самых пор, как мама вышла замуж за Юрика и уехала к нему жить. Юрик, Юрий Васильевич, был младше нее на двенадцать лет, но это не помешало ему не только влюбиться в мою мать, но и настойчиво обивать порог нашего дома до тех пор, пока она не согласилась стать его женой. Все эти ухаживания продолжались почти год и за это время я успела пройти путь от насмешливо-иронического отношения к Юрику до сдержанно-уважительного. Юрик был врачом и приехал в Питер на учебу в ГИДУВ. Внешне он не представлял из себя ничего особенного — в нем не было ни высокого роста, ни широченных плеч, а с виду он мне почему-то напоминал Антона Павловича Чехова с портрета, висящего в школьном кабинете литературы. Но это только на первый взгляд, а вот врачом он был первоклассным, это я уже потом успела оценить. Работал он в небольшой больнице в Архипо-Осиповке и был, что говорится, мастером на все руки. Мы с мамой жили вдвоем после того, как отец ушел от нас, когда я еще училась в школе и уехал к себе на родину, в Воронеж. Мама всегда прекрасно выглядела, следила за собой и ничуть не обабилась даже после сорока. Как и где они познакомились с Юриком, осталось тайной, но его настойчивость сделала свое дело и мама, махнув рукой на промозглый Питер, улетела в даль светлую и даже пошла на то, что родила девочку. Кате было уже четыре года, Юрик был счастлив, а мама похорошела настолько, что никто не давал ей больше тридцати пяти. Перебрасываясь письмами через инет, я была в курсе их дел, но встречались мы только раз в год, когда я приезжала к ним на недельку в отпуск. Перебираться в Питер Юрик отказался наотрез.

Все это я поведала Татьяне Ивановне, которая с большим интересом выслушала рассказ, постукивая рукой по столу и рассматривая меня оценивающим взглядом. Сидеть под таким обстрелом было крайне неудобно и я то и дело находила себе занятие, чтобы не ежиться и не стесняться. Помыла посуду, протерла чашки и тарелки, чего отродясь не делала, замариновала мясо на несколько дней вперед, освободила полки холодильника от завалов и даже перечистила столовый мельхиор, потемневший от времени.

Татьяна Ивановна оказалась плохой рассказчицей. Фразы у нее были рубленые, скорее всего походили на приказы, о родителях Лешика она упомянула только, что они люди занятые, но связь с сыном стараются не терять и очень обеспокоены тем, как и с кем он живет в Питере.

— А где вы работаете? — вопрос я задала исключительно из вежливости, чтобы иметь хоть какое-то представление о семье будущих родственников.

— На киностудии, режиссером. — Татьяна Ивановна посмотрела на меня так, как будто я предложила ей порыться в помойном ведре. — Вы что, считаете, что Новороссийск такой захолустный город, что в нем не может быть своей киностудии?

Вызов и надменность, прозвучавшие в ее ответе, шокировал меня настолько, что я никак не могла понять, что могло вызвать такую реакцию и поспешила сгладить острые углы.

— Нет, почему же… я никогда не была в Новороссийске и уж тем более понятия не имею, есть там киностудия или нет. Там большой порт…

— Да, очень большой, — сделала она ударение на втором слове. — И через него идет очень много грузов. Кстати, вы никогда не пробовали сниматься в кино?

— Нет, — поспешила я обойти очередную щекотливую тему про порт, в которой опять прозвучал непонятный вызов. Она что, считает, что я пытаюсь наложить лапу на миллионы будущего свекра? — В кино я не снималась и не собираюсь. Это не для меня… актриса из меня никудышная, да и неинтересно мне это.

— Неинтересно, пока не начали, — отрезала Татьяна Ивановна. — Если бы вы попробовали, то сразу поняли бы, что это затягивает, как омут. Вы не видите себя со стороны, не видите своих достоинств и недостатков, не видите, как вы ходите, как двигаетесь, как едите, спите, разговариваете. Даже голос, звучащий с экрана, будет для вас не тем, к которому вы привыкли за все годы жизни. Иногда все же стоит пойти на съемки, чтобы трезво оценить себя и понять, что вы делаете хорошо, а что у вас получается отвратительно. У каждого есть что-то притягательное, что надо развивать в себе, но для этого необходимо провести работу над собой и не бояться трудностей. Вы что думаете, все актеры такие умные и обаятельные? Да ничего подобного! Но они трудятся над собой постоянно, прокручивая километры пленки, чтобы увидеть только один свой жест, один взгляд, от которого потом будут сходить с ума их поклонники в кинозалах. Вот сейчас вы сидите, согнувшись, и вся ваша поза выражает неуверенность в себе. Выпрямите спину, поднимите подбородок — и вы королева, а не прачка. Но для того, чтобы из вас получилась королева, надо еще работать и работать, надо научиться контролировать себя везде, каждый свой взгляд и жест. Приобретите уверенность в себе и своих силах, тогда вас заметят окружающие и ни один мужчина не останется к вам равнодушным. Научитесь правильно делать самые обыденные вещи и будете всегда неотразимой. Пройдитесь-ка по кухне, милочка, — вдруг приказала она.

— Татьяна Ивановна, — ее странный монолог был понятен, но неприятен и я не могла пока что облечь в слова причину этой неприязни, — я не хочу сниматься в кино и я вполне устраиваю сама себя такой, какая я есть. Вы смотрите на меня со своей точки зрения, но я совершенно другая… и мне не хотелось бы что-то менять в себе.

— Глупости, — уже мягче сказала она, — в нас всегда есть то, что мы хотели бы изменить, только боимся себе в этом признаться. Вы не хотите постараться даже ради Алексея?

— Если бы ему что-то не нравилось во мне, он бы уже сказал об этом.

— Хорошо, — неожиданно хлопнула в ладоши Татьяна Ивановна, — Сейчас уже поздно и я поеду отдыхать, а завтра я приглашаю вас в театр. Я уже взяла билеты, — безапелляционным тоном она поставила меня в известность о своих планах, — пойдем на «Бориса Годунова» в Мариинку. Встретимся у входа слева, у самой афиши.

Только проводив Татьяну Ивановну с Лёшиком до дверей, я наконец расслабилась. Неприятный напор и вызов во всех разговорах тяготили меня настолько, что впору было хлопнуть стакан и завалиться спать.

— А ты понравилась тетке Тане, — доверительно прошептал он в ухо, когда мы уже легли спать. — Ты не смотри, что она такая жесткая, зато дело свое хорошо знает и деньги получает не зря.

— Мне еще теперь в театр с ней идти, — пожаловалась я, — а у меня были совершенно другие планы на завтра. И оперу не люблю… так, только арии отдельные, но уж на «Бориса Годунова» точно нет желания идти.

— Лер, будь умницей, — погладил меня по плечу Лёшик, — уважь тетку. Ну посидишь с ней, послушаешь… она же во время действия к тебе с разговорами не полезет. Ради меня, а?

— Только ради тебя, — согласилась я со вздохом и была награждена самым нежным поцелуем, от которого стерлось неприятное впечатление.

Не знаю, кто любит ходить в театр и слушать оперу? Мне действительно нравились кое-какие арии из самых разных произведений, но это были отдельные фрагменты, а больше всего меня привлекало слушать оперу по телевизору или компу. Надоело — остановил или выключил, захотел — прослушал еще раз. Скорее всего, «Борис Годунов» не пользовался большой популярностью, но иностранцев в зале сидело много и они с интересом рассматривали богатые костюмы той эпохи. Четыре действия… боже, я отсидела весь зад, крутясь уже с третьего на стуле от невозможности уйти. Татьяна Ивановна сдала наши куртки и сунула номерки себе в сумочку, а билеты у нас были не рядом и я тут же потеряла ее из виду. Решительно настоять и отобрать у нее номерок я сразу не успела и проклинала все на свете, что согласилась и пошла в Мариинку. В антракте я бродила по коридорам, тщетно пытаясь разыскать тетку Лёшика, но в безумном скоплении народа это было практически невозможно. Если бы не куртка, я уже давно бы плюнула и уехала домой, наврав потом, что ждала и не дождалась, но в мороз это было невозможно. Конца спектакля я дожидалась, как выхода из заключения и чуть не зарыдала от счастья, когда упал занавес. Татьяна Ивановна уже стояла в очереди и, получив наши вещи, еще долго ходила по фойе, пристраиваясь к свободному месту перед зеркалом. Куртку она почему-то мне не отдавала и я таскалась за ней хвостом, пытаясь забрать ее хоть силой и покинуть надоевший до чертиков театр.

— Всегда хожу в Мариинку, когда приезжаю в Питер, — гордо сказала тетка, поправляя шарф. В зеркало она при этом даже не гляделась, что я отметила про себя. — В следующий раз хочу сходить на «Травиату». Прекрасная музыка, мне понравилось.

Судя по ее тону, восторгов она не испытывала, но мне было уже все равно. Как можно быстрее я распрощалась с ней и пошла пешком домой, чтобы прогуляться — голова болела от духоты и усталости. Не театрал я, что поделать!

Стоя в длинной очереди на кассу «Ленты», я рассматривала журналы на стойке, людей вокруг и прикидывала, что из насущных проблем меня ждет сегодня. Народ ругался, толкался, обнимался, бегал за забытыми продуктами, словом, мельтешил как обычно, ворча по поводу очередей и недостатка кассиров. Полные тележки обслуживались медленно, но тут хоть оборись — ничего не поможет. Красивые обложки журналов раздражали своей никчемностью и вычурностью. Гламурненько, как любила говорить Юля, частенько листая глянцевые журналы во время обеда. До кассы оставалось еще три тележки, когда я поймала на себе напряженный взгляд от человека, стоящего за кассами с уже оплаченными покупками. Странно, это была Татьяна Ивановна, которая рассматривала меня пристально, как муху в паутине. Я вежливо кивнула ей, но она резко развернулась и ушла. Странная женщина…

Рассказав о встрече с ней Лёшику, я поймала его улыбку и заверения в том, что тетя Таня вообще со странностями и нечего на ней зацикливаться.

— Ладно тебе городить из мухи слона, она приехала и уехала, а мы тут остаемся жить, — парень уже подчистил все в тарелке и потянулся за добавкой. — Лер, я тут подумал вот что, у тебя счетчики не стоят, может, трубы сменить на металлопластик и заодно счетчики с фильтрами поставить? Водопроводчики у тебя ребята молодые, в запой не уйдут, все быстро сделают. Я тут прикинул, сколько надо труб купить, по деньгам вполне реально получается…

Наш разговор перешел в плоскость насущных проблем и странная Татьяна Ивановна была отложена в дальний уголок памяти. Забыть ее сложно, а вот отложить до времени — вполне допустимо.

Ехать в теплые страны я отказалась наотрез, когда только увидела предложенные цены на туры. Никакие уговоры Лёшика не помогали и выкладывать за недельный отдых вдвоем две моих зарплаты я посчитала верхом разорительства.

— Ты сам подумай, сейчас мы за неделю потратим такую уйму денег, а что потом? Нет, дорогой, уж лучше после свадьбы поедем куда хочешь, а сейчас это немыслимо, — убеждала я парня. — Да еще на саму свадьбу деньги нужны, даже на самую скромную.

— Сколько ты народу планируешь позвать?

— Да нисколько! — рассмеялась я. — Мне лично вообще никто не нужен. Мама с Юриком приедут, ну Ленка придет с Мишкой, и хватит. Зачем нам поить и кормить целую кучу малознакомых людей?

— Значит, у тебя нет такого количества близких друзей, которые будут за тебя радоваться? — странный вопрос был задан таким же странным тоном, но я не обратила на это никакого внимания.

— А у тебя что, таких людей немеряно?

— Да человек пятьдесят найдется, и не только в Питере. Наверняка друзья отца захотят прийти, они же все меня знают, — с вызовом ответил Лешик. — Если в Питер не приедут, то уж дома-то в ресторан все прибегут.

— Ты хочешь у себя дома еще раз отпраздновать все? — удивилась я. — Еще и в ресторане? Но это же… сколько там будет народу?

— Сорок-пятьдесят человек, не меньше. Солидные люди придут на нас посмотреть. Порт, администрация, партнеры… может, даже побольше народу будет. Отцу это нужно не меньше, чем мне.

— Понимаю, деловая тусовка?

— И это тоже. Лер, а мне ведь неделю уже подписал хозяин, так что отдыхать сейчас все равно отправит, — Лёшик потянул меня за руку и посадил к себе на колени, проходясь горячими руками по всем местам, куда только мог добраться. — Не хочешь на море, поехали к моему другу на дачу. У него дом в закрытом поселке, с охраной, место шикарное — лес рядом, тишина, озеро. Поживем там недельку, сейчас все равно дом пустует до лета! Делов-то, сто километров всего от Питера, два часа на машине не торопясь. Ты мне обещала, помнишь?

Коттеджный поселок и впрямь оказался с охраной. Дома были обнесены высокими заборами, дороги вычищены, фонари горели и на соседних участках слышались чьи-то голоса, но людей не было видно.

— Тут повсюду камеры стоят, — Лёшик медленно ехал по дороге, разглядывая номера домов через опущенное стекло, — что бы ни делали, всех снимают. По чужим участкам ходить нельзя, частная собственность, неприятности будут. Охрана вежливая, без дела ни к кому не вяжется, нас уже записали и запомнили. Плохо, что ты паспорт не нашла, ну да ладно, ты же со мной приехала, со мной и уедешь. Это летом тут народу полно, а зимой больше прислуга живет, хозяева редко приезжают. Михалыч только рад, что мы тут неделю покантуемся, дом протопим, ему и деньги от нас не нужны никакие. Одно условие — чистота, а то его Тамара с дерьмом сожрет. Ну и про постель тоже, помнишь?

Постельное белье я взяла свое, потому что неизвестный Михалыч предупредил, чтобы полотенца, постель и скатерти у него не брали. Поскольку ехали мы на машине, то нареканий это у меня не вызвало. Мало ли, сколько стоит у хозяина его бельишко? Может, его жена исключительно в Италии все покупала или брезглива до крайности. У каждого свои тараканы в голове, а мне прихватить свои вещи нетрудно. Еще мы везли с собой целую сумку с продуктами и бутылок семь вина — отдыхать так отдыхать. Беспокоил только потерявшийся паспорт, о котором я спохватилась перед самым отъездом. Лежал он всегда в одном месте и я в упор не могла вспомнить, куда бы могла его задевать. Пошарившись по сумкам и полкам, махнула на него рукой — приеду и найду, а на неделю можно выбросить эту проблему из головы.

Дом оказался не очень большой, но уютный и красивый — огромные окна первого этажа, застекленный балкон на втором, широкая деревянная лестница в холле и настоящий камин, у которого в лучших романтических традициях лежал толстенный ковер и стояли низкие удобные кресла. Кухня блистала чистотой и техническими наворотами, которых я не видела даже в городских квартирах. Еще тут была небольшая сауна, душ, а в отдельной маленькой комнате — тренажеры.

— Отлично, — я покрутила педали и скинула пару гирек со штанги, — буду качаться и крутиться. Жаль, бассейна нет, я бы еще и поплавала!

— На бассейн Михалыч не разорился, — Лёшик уже включил котёл, но холод пока не хотел уходить и мы сидели у камина, где весело потрескивали дрова. — На лето бассейн не нужен, а зимой тут никто не живет. Лер, а ужинать будем? Ты знаешь, я уже так привык к твоей готовке, что ничего другого не хочу есть.

— Будем конечно, — спохватилась я, — сумка с едой где?

— На кухню отнес! Вина тебе налить?

— Нет, оно холодное, и в доме пока холодно, потом выпью на сон грядущий. — Я поднялась из мягкого кресла, — пойду разбираться с местной техникой, пока мы с голоду не умерли.

— Давай, — Лёшик подкинул еще дров в камин, — если что — зови!

Электроплита и духовой шкаф привели меня в восторг. Сразу же захотелось заиметь точно такое же чудо у себя на кухне — чисто, удобно… жаль только, что подобное мне пока не по карману, но со временем попробую замахнуться на это достижение современной техники. Мебель в кухне была кожаная — небольшой уголок и длинный диван вдоль стены, холодильник раскрывался на две стороны и наша сумка поместилась внутри этого монстра целиком. Вообще, хоть кухня и была площадью метров в двадцать, но смотрелась чрезвычайно уютно и я немного позавидовала жене неизвестного Михалыча. Но — только немного, потому что у нас все еще было впереди, а приобретение недвижимости и материальных благ дело долгое и кропотливое.

— Лер, я тут сауну включил, — Лёшик развалился на диване, наблюдая за приготовлением ужина. — М-м-м, пахнет-то как… у меня уже слюнки текут! Что сегодня едим?

— Мясо по-французски, с сыром, оно быстрей всего получается. Тут духовой шкаф шикарный, вот и опробуем его!

Техника не подвела, мясо вышло умопомрачительным и я сделала себе заметку при первой же возможности приобрести себе такой шкаф на кухню. К сауне я отнеслась с прохладцей, больше ценя возможность просто помыться, но почему-то баня всегда действовала на мужскую часть населения весьма специфично и первый вечер нашего совместного отдыха начался именно в ней, плавно переместившись в кухню, а оттуда — в спальню.

— Просыпайся, соня! — что-то холодное и твердое легло мне на шею и я чуть не взвизгнула, когда на грудь потекли холодные капли. — Поднимайся, я уже чайник поставил! — Лёшик начал щекотать мне пятки и я задрыгала ногой. — Сейчас поедим и на лыжах поедем кататься, я уже принес их, у крыльца стоят!

— Лыжи? — протерла я глаза. — не помню, чтобы мы о них говорили вчера. А откуда лыжи-то?

— Да из подвала, Михалыч разрешил.

— Надеюсь, не горные?

Против горных я, по большому счету, не имела ничего, но считала их элитным спортом и стояла на них не очень уверенно, а на обычных беговых раньше ходила с удовольствием.

— До нормальных склонов отсюда еще ехать надо на машине, а мы вокруг поселка походим. Тут лыжня есть, не заблудимся. Погода сегодня — мороз и солнце, как у Пушкина!

Лёшик уже крутился у плиты, тряся сковородой, от которой ощутимо тянуло чем-то горелым. Пришлось отобрать у него сей предмет и выкинуть содержимое в ведро.

— Ну вот, я так и знал, — разочарованно проводил он взглядом свое произведение. — Неужели это совсем нельзя есть?

— Пока я на кухне, лучше не надо, — мое заверение обрадовало парня и мы опять целовались до тех пор, что чуть не забыли про еду. — Лёшик, все, быстро едим и на улицу!

За четыре часа мы вдоволь накатались на лыжах по заснеженному лесу, навалялись в снегу и даже немного позагорали на мартовском ярком солнце. Усталости почти не чувствовалось до тех пор, пока мы не добрались до крыльца. Вовнутрь я заходила, уже едва волоча ноги.

— Ты устала? — раскрасневшийся Лёшик рухнул рядом прямо на ковер даже не сняв куртку. — Лично я укатался так, что сейчас даже есть не могу. Хорошо, что тут не печь, а котел стоит. Включили и в доме тепло!

— В доме уже не тепло, а жарко, — пыхтя, я стаскивала лыжные ботинки прямо на ковре. — Может, поубавишь отопление, а то дышать нечем!

— Это тебе с улицы так кажется, на самом деле всего двадцать один градус, — парень поднялся и двинулся в сторону кухни. — Сейчас остынешь, посиди немного. Подожди, принесу попить… или выпить?

Скинув теплую рубашку и ботинки, я облегченно вытянула ноги в кресле. Как здорово все-таки посидеть вот так после лыж! Если бы еще попить горячего чаю, но для этого надо идти на кухню, а лень…

— Лер, давай выпьем, — Лешик уже протягивал мне высокий фужер с вином, пристраиваясь на ковре у моих ног. — За нас!

— Ну, если за нас… то давай! — я вытерла мокрый лоб. — И все-таки что-то слишком жарко… может, проветрить надо?

— Ага, сейчас окно открою, — Лешик завозился с оконным механизмом, пока я допивала бокал. — Что тут за навороты… ага, жалюзи внутренние, это нам не надо… маркиза… это тоже не то… заело, что ли… лучше другое открою.

От жары в холле мне стало плохо, я едва успела поставить бокал на пол, чтобы не разбить его и все поплыло перед глазами смазанной картиной…

Очень болела голова и в ней всплывали неясные картины, идентифицировать которые было совершенно невозможно. Такое же состояние было у меня после операции, когда мне удаляли аппендицит, голова была тогда ватная, звуки доносились издалека и памяти всплывали то кафельные стены, то люди в голубых халатах и неясные разговоры. Сейчас вокруг царил полумрак и каждое движение глаз сопровождалось красными всполохами. Лежала я на чем-то мягком и теплом, но поскольку было больно даже думать, то прикрыла глаза и задремала под неясный гул и бормотанье.

Проснувшись второй раз, я опять долго соображала, что произошло. Голова болела по-прежнему, но уже не так сильно, как раньше и, пошарив вокруг себя руками, я нащупала мягкую ткань. Похоже, что лежу на постели… плохо, что ли, стало? Да и где это я нахожусь? Помню, что мы поехали с Лешиком на дачу какого-то Михалыча, были в сауне… утром поехали на лыжах, вернулись, было жарко в доме… что потом-то было?

Повернувшись набок, с трудом села и комната поплыла перед глазами. Застонав, я опять повалилась на подушки и снова прикрыла глаза. От круговорота окружающей действительности затошнило и я глубоко задышала, чтобы не вырвало.

Стукнула дверь и раздались осторожные шаги, замершие около кровати.

— Лера, ты очнулась?

— Кто тут? — глаза было невозможно открыть, сразу начиналась сплошная карусель.

— Лера, это я, Алексей, — на лоб легла прохладная влажная ткань.

— Что со мной случилось?

— А что ты помнишь? — он присел рядом, поглаживая мне руку.

— Лыжи… на лыжах ходили, домой пришли… жарко было… потом ничего не помню… воды дай, пить хочется ужасно…

— Сейчас, сейчас, — засуетился он и в губы мне ткнулся край кружки. — Подожди, голову подниму… вот, пей.

Жажда нахлынула такая, что я чуть не захлебнулась от жадности, выпив всю кружку. По краю застучали зубы и резко стало холодно да так, что затряслись руки и ноги, а зубами я прихватила одеяло, чтобы не разбить их друг об друга.

— Холодно… здесь ужасно холодно…

— Подожди, сейчас накрою еще одеялом, — Лёшик метнулся и через секунду сверху легло что-то теплое и мягкое. — Так лучше?

Зубы стучали так, что я не могла говорить, залезла под два одеяла с головой и постепенно согревшись, уснула.

— Ну ты меня и напугала, — Лёшик сидел на кухне напротив меня и ковырялся в тарелке. То, что там лежало, больше напоминало подметку, но он резал это дело ножом и медленно ел. — Пока я окно открывал, оборачиваюсь, а ты лежишь на полу и вся белая, как бумага. Я тебя по щекам хлопал, водой окатывал, а ты как неживая, тогда «Скорую» вызвал. Они молодцы, быстро приехали, тут же тебе укол вкатили, кардиограмму сделали, потом капельницу поставили. Сказали, что во-время успели, а то могла бы уже с ангелами говорить.

— «Скорая» была? — я прихлебывала горячий чай, в голове еще кружился туман, но в целом состояние было удовлетворительное. — А что врачи сказали?

— Сердечный приступ, — пожал плечами Лешик. — Чего ты молчала, что у тебя с сердцем проблемы?

— С сердцем? — изумилась я. — С чего это вдруг?

— Как с чего, — рассердился он, — на лыжах долго ходила, нагрузка для тебя большая оказалась, потом пришла, села…

— Выпила… — машинально продолжила я.

— Ну да, откуда же я знал, что тебе нельзя! — возмутился он. — Теперь я получаюсь виноват, так что ли?

— Лёшик, да я не виню тебя, — мне почему-то стало неуютно и, чтобы скрыть смущение, я потерла лицо ладонями, — со мной такого никогда не было… извини, что тебя перепугала… Я же сама ничего не понимаю, очнулась — темно, голова болит, трясет всю, перед глазами — хоровод сплошной…

— Хоровод? — чуть не подскочил в кресле Лешик, — какой хоровод?

— Да кружилось все, как на карусели каталась все равно что. Ничего не вижу, а все кружится, едва не стошнило. И самое поганое — ничего не помню, понимаешь?

— Это нормально, — почему-то радостно сказал он, — тебя же лекарствами напичкали, вот ты и лежала, как труп. Медсестра приезжала капельницу менять, сказала, что все нормально будет, аритмии нет, а в капельницу они снотворное ввели, чтобы ты спала подольше. Сны тебе должны были сниться цветные…

— Ничего не снилось, — разочарованно сказала я. — Ни-че-го… Как жалко, отдыхать приехали, а я столько времени в постели провалялась, одна морока со мной.

— Да-а, — протянул Лешик, — три дня пролежала. Но теперь-то как себя чувствуешь?

— Нормально, только слабость небольшая. Рука еще немного болит, — я посмотрела на сгибы рук, где были видны следы уколов. — И пить все время хочется.

— Ты пей, пей, — опять засуетился Лёшик, наливая мне новую кружку чая. — Лимон не хочешь?

— Даже сахара не хочу, — успокоила я его. — Ты не волнуйся, все нормально уже.

— Лерочка, — он прижал к губам мою руку, — я очень рад, что с тобой все хорошо! Ты даже не представляешь, как я испугался, когда тебе стало плохо… Смотрю на тебя и думать даже боюсь о чем-либо, по телефону сказали, чтобы я тебя не трогал, так я все время рядом сидел и только молился, чтобы ты жива осталась! Как я за тебя испугался… господи, ты даже не представляешь!

Таким страстным я Лёшика никогда не видела и мне стало очень хорошо от того, что он так волновался за меня.

— Спасибо, Лёшик, если бы не ты, я бы, наверное, умерла, — искренне поблагодарила я его. — Спасибо тебе за все.

Два оставшихся дня прошли в полной любви и обожании. Лешик ходил со мной, как с хрустальной вазой, разве что на руках не носил. Стоило мне покрутиться ночью, как он сразу же просыпался и спрашивал, не надо ли мне чего-нибудь? Попить, поесть, посидеть… даже в туалет он настойчиво пожелал сопровождать меня, пока я решительно не закрыла дверь перед его носом. Еще не хватало, чтобы он узрил меня на горшке!

В последнее воскресенье я с утра прибралась по всему дому, собрала свое белье, мусор и мы отчалили восвояси.

— Лер, как отдых прошел? — Ленка вбежала с утреннего морозца вся румяная и запыхавшаяся. — Выглядишь на пять просто! У тебя, случайно, уже медовый месяц не начался?

— Нормально отдохнула, — я пододвинула ей папку с документами. — Это не твое?

— Ой, посидела, называется, на чужом столе полчаса, и тут же все забыла, — засокрушалась она.

— А ты о работе больше думай, а не о мужиках, — влезла Вера Пална. — О мужиках дома думать надо, тогда и документы терять не будешь!

— О них всегда надо думать, а руку на пульсе держать, — встала я на Ленкину защиту и она благодарно посмотрела на меня.

— Девочки, побыстрее оформляйте накладные, — подняла голову Наталья Фатеевна, — потом будете болтать! Сегодня большой заказ уходит, внизу уже машина стоит. Лена, Вера Пална, за дело! Лера, забери у меня ведомости и занеси все в программу, кроме тебя с ней никто не справляется.

— Это что, все целую неделю копилось для меня? — забирая первую пачку документов, я не смогла сдержать расстроенного вздоха.

— Не успели, — отрезала Наталья Фатеевна, поднимая телефонную трубку. — Слушаю вас, Илья Григорьевич…

Получив кипу ведомостей, которые дожидались исключительно меня, я подавила невольное раздражение. Работа есть работа, без нее не будет зарплаты, а пока мы с Лешиком не женаты, бросать ее нельзя. Забивая данные с бумаг в программу, я никак не могла понять, что меня грызет изнутри. Вроде бы все было хорошо, когда мы вернулись, усидели бутылку винца, обсудили планы на будущее, потом легли спать… ах, да, кто-то позвонил на трубу и Лешик ушел разговаривать на кухню, а я сделала вид, что сплю. Раньше он разговаривал при мне, даже если я спала. Не хотел беспокоить сейчас?

Рабочая неделя пролетела быстро, потом вторая, третья, на носу был уже апрель и в городе вовсю пахло весной. В пятницу я задержалась на работе, потом поехала в «ОКей», чтобы заполнить холодильник, попала в пробку и приехала домой позже Лёшика, что бывало очень редко.

— Лер, не мучайся с готовкой, я заезжал к Славке и меня там накормили, — забирая пакеты в коридоре, обрадовал он. — Пошли, посидим полчасика и хватит, мне завтра с утра на работу.

— Опять в выходной? — разочарованно протянула я.

— Ну ты же знаешь, клиенты платят, мы работаем, — парень разлил нам по бокалам вино, от которого пошел совершенно необыкновенный аромат. — Попробуй, такое в магазине почти тысячу стоит за бутылку.

— Ты откуда такую дороговизну принес? — вино было необыкновенного вкуса, от него пахло солнцем, морем и тысячью других запахов, навевающих мысли о будущем отпуске. — Неужели сам купил?

— С ума сошла, — оскорбился он, — клиент сегодня подарил, когда машину забирал. Оценила?

— Очень хорошее, — согласилась я, нюхая бокал. — Надеюсь, обойдется без последствий.

— Ты что? — возмущенно завопил Лёшик, — еще не хватало! Даже не думай об этом, все уже позади и не вспоминай даже! Лерка, — подливая мне еще вина, начал он, — сейчас работы много, надо срочно долги подбить, а потом… потом пойдем заявление подавать! Как раз три месяца на конец июня придутся, у нас это самое хорошее время будет, море уже прогреется… я с родителями созвонился, они только ждут дату точную, чтобы билеты заказать… три дня потерпишь, пока у меня аврал на работе не кончится?

— Да нивапрос, — улыбнулась я, а внутри все просто заплясало от радости, — сколько надо, столько и потерплю.

— Лера, я люблю тебя, — проникновенно зашептал мне Лёшик на ухо, подхватив меня на руки и продвигаясь по направлению к спальне, — я так по тебе соскучился, ты не представляешь даже…

Звонок в дверь разбудил меня и первым делом я потянулась за трубкой мобильника. Господи, уже двенадцать, вот это я здорова дрыхнуть! И кто же это ко мне приперся в субботу так неожиданно? Первым делом я подумала, что приехала мама, но потом эта мысль улетела, как дым. У нее были свои ключи и она никогда бы не приехала просто так, без предупреждения. Может быть, соседи? Дом старый и трубы в нем лопались и протекали без предварительной записи и обсуждения. Ох, лишь бы не это, денег не напасешься на их ремонты…

Натягивая спросонья майку и леггинсы, я пригладила волосы и кое-как добрела до входной двери.

— Да слышу я, слышу, чего названиваем с утра пораньше, — проворчала я, открывая дверь. — Кто там? Что случилось?

— Участковый лейтенант Сидорчук. Гражданка Колесникова Валерия Павловна дома? — послышалось из-за двери.

За каким хреном ко мне мог припереться участковый да еще в субботу в двенадцать дня, было трудно представить и я все-таки решила пообщаться с представителем власти.

— Вы гражданка Колесникова Валерия Павловна? — хмуро спросил участковый, за спиной которого маячили два амбала и неопределенного возраста баба. В бабе я признала нашего техника-смотрителя, с которой не раз сталкивалась во дворе.

— Здравствуйте, Лидия Ивановна, а в чем дело?

— В квартиру пройдемте, Валерия Павловна, — стал напирать участковый Сидорчук. — Там и поговорим.

— Ну проходите, — посторонилась я. — Чего случилось-то?

Первым делом у меня промелькнула мысль, что они ищут Лёшика и на самом деле он какой-то бандит или киллер. Но в этом случае у меня есть самое нормальное оправдание — по ментовкам я не хожу, ориентировок ихних не читаю и имею полное право не знать ничего. Но действительность оказалась намного хуже…

— Позвольте мне поговорить с девушкой, — отстранил один из амбалов участкового. Тот хмуро посмотрел, но отодвинулся в сторону и прислонился к стенке, Лидия Ивановна встала у дверей в кухню, а второй амбал отошел к камину. — Валерия Павловна, месяц назад вы продали свою квартиру и срок вашего пребывания в ней истек вчера. Поскольку квартира принадлежит теперь мне, я предвидел такую ситуацию и пришел сюда в сопровождении участкового уполномоченного и представителя жилконторы. Вот здесь у меня, — он помахал папочкой, — находится договор купли-продажи, свидетельство о госрегистрации сделки и мой паспорт. Все эти документы я предъявлял уже и в паспортном столе и в отделении милиции, куда обращался за помощью. Если вы мне не верите, могу предъявить вам ксероксы этих документов, оригиналы, уж извините, не дам. Еще порвете со злости, — ухмыльнулся он. — Подтвердите, товарищи, что вам я показывал все эти документы, — кивнул он участковому и технику.