И аз воздам

— О чем спрашивают прорицателей в твоем мире? — вдруг заинтересовался Лиенвир. — То, что я слышал когда-то, относится только к действию, но не к цели. Прорицатели не предсказывают будущее, они указывают дальнейший путь, а спросивший волен распорядиться им по своему усмотрению. Будущее при этом может быть совершенно различным… но все зависит от того, что при этом надо лично тебе.

— Подожди, — я ожесточенно потерла виски, где то и дело покалывало, — что-то я совсем запуталась. Зачем приходят к прорицателю, как не для того, чтобы узнать, каким наиболее кратким путем достичь желаемого? Почему это вдруг будущее при одном пути будет совершенно различным, да еще зависеть от меня? Давай мыслить логически, я прихожу и спрашиваю, как мне из пункта А попасть в пункт Б, чтобы избегнуть по дороге неких опасностей, угрожающих моей жизни. Прорицатель должен дать мне ответ, по какой дороге я должна пойти, ну на крайняк — без дороги. Так?

— Не совсем. Пока ты будешь идти, опасности, подстерегающие тебя, могут переместиться и самый безопасный путь окажется ведущим в никуда.

— Но его задача — посмотреть все будущие перемещения этих опасностей и указать мне вариант, который больше всего подходит мне для сохранения жизни. Если он не может этого сказать, то грош ему цена, как прорицателю.

— Лерия, ты можешь измениться сама, пока будешь двигаться по этому пути.

— Тогда и это прорицатель должен предусмотреть! Да и как я успею измениться и во что, если иду к намеченной цели? — что-то мы перестали понимать друг друга, или прорицатели у них тут не то, что у нас, или… — Лиенвир, а кто-нибудь из твоих знакомых обращался к ним?

— Честно? — мужчина посмотрел на меня чистым взглядом, к которому очень шла снисходительная улыбка, — никто не обращался. Мы стараемся сами решить свои дела без их помощи.

— Они что-то требуют за нее? — вылезла вперед подозрительность. — Должна быть какая-то плата?

— Нет, никто никогда не упоминал, что им надо чем-то платить, но наши дела настолько… привычны, что можно обойтись и без них. По-моему, даже его величество Райделл так и не обратился ни разу, хотя ему это иногда нужнее.

— Так все же, чья это была идея, твоя? — попыталась я выжать хоть что-то из него.

— Нет, я же тебе уже сказал, — Лиенвир оглянулся по сторонам, как будто искал подмогу, — Грегор с Орвиллом подумали, что в вашем положении это будет самым лучшим выходом. Прорицатель указывает путь, чтобы в дальнейшем сложилось то, к чему ты хочешь прийти. Тебе надо вернуться назад, Орвиллу надо вернуть себе прежний облик, а он совмещает ваши вопросы и дает ответ, как это сделать.

— Ну да, я плюс Орвилл, только тут еще должна быть Дайлерия, — вспомнила я о законной хозяйке тела. — С ней-то как быть?

— Извини, — с лица Лиенвира моментально слетела вся доброжелательность, — это уже не мое дело. В настоящее время ее просто нет в Лионии, чтобы она могла тоже присутствовать там вместе с вами.

— Как-то нехорошо получается, — заскреблась на задворках совесть, — все-таки это ее тело, не мешало бы поинтересоваться и ее мнением на этот счет. Про Орвилла вы помните, а про нее — нет. Нехорошо, граждане.

— Вот и задай сама этот вопрос, когда будешь стоять перед ним, — Грегор плюхнулся на стул рядом с Лиенвиром, — раз ты такая любопытная. Интересно послушать, что он тебе ответит по этому поводу, а еще более интересно будет посмотреть, что ты потом будешь делать.

— А у тебя есть какие-то догадки? — на рожон лезть не хотелось, но и вопрос тоже требовал ответа. Я-то настоящая там, а не здесь… — Тело это ее, между прочим, так что она тут не последняя спица в колеснице.

— Ну что тебя так волнует этот вопрос? — маг сегодня выглядел совершено по-другому, весь благодушный и снисходительный. — Конечно, спроси у прорицателя про нее, это не запрещено, я думаю, что он постарается дать тебе… нет, указать самый хороший путь для достижения твоей цели. Ты же будешь у него спрашивать, как тебе назад вернуться, вот он тебе все подробненько и разъяснит, твое дело слушать его да запоминать. Может статься, прямо около его обиталища все и произойдет. Если хочешь знать, прорицатели обосновываются только в тех местах, где скрещиваются разломы и проходят линии Сил, чтобы им поменьше своей тратить. Подпитываются они там постоянно, так что бывало раньше, сами помогали прямо на месте. Конечно, они не люди, — поперхнулся, увидев мой взгляд, и поправился, — они раньше были людьми, а за столько лет уже чуть ли не боги, но когда проще сделать все и сразу, чего откладывать на потом? Это был бы самый лучший вариант на мой взгляд — поднапрячься и выкинуть тебя назад, в твой мир… да не кривись ты, я ж только и мечтаю о таком исходе вопроса… вон и Орвилл не даст соврать, верно?

— Может, она уже и не хочет возвращаться? — Лиенвир склонил голову набок и было непонятно, о чем он думает с отрешенным выражением лица. — По-моему, у нас не самое плохое место в этом мире!

Благодушие Грегора было сродни уговору упрямого ребенка, который упирается исключительно из детской вредности и контраст между ним вчерашним и сегодняшним был непонятен. «Дойди и спрашивай там все, что считаешь нужным, я все равно уже знаю, что он тебе скажет», — вот что читалось сейчас на его лице и возникло твердое ощущение, что он давно сходил к этому прорицателю, обо всем с ним договорился, а я буду только играть роль первоклассницы, просящей у Деда-Мороза себе подарок на Новый Год, когда все знают, что ДМ изображает сосед по площадке.

— Насколько я помню, Арсворт Лерии точно понравился, — прогудел Орвилл, присаживаясь рядом.

— Лучше бы рассказали, сколько туда идти, — сдалась я под натиском всех троих, — да и где это все находится, что брать с собой…

Мужики при этом чрезвычайно оживились и стали попеременно рассказывать, что идти туда далеко не придется, поскольку Грегор уже постарался заблаговременно и построил портал в том направлении, так что бОльшую часть пути он благородно взял на себя. А вот от портала, извините, пешочком дня три все-таки придется преодолеть, поскольку точное местоположение прорицателя не совсем ясно, но надо идти в сторону Рифейских гор, где мы и сможем его найти.

— Лерия, если бы этот прорицатель жил посреди города и к нему ходили бы люди днем и ночью, то и вопросов о дороге не возникало. Это тебе не гадалки, к которым бегают придворные дамы, чтобы узнать имя очередного воздыхателя, выпавшего в карточной колоде, — судя по тону, Орвилл более серьезно относился к будущему путешествию, чем Грегор. — Из портала пойдем к горам, там будем искать его святилище.

— Искать? А каких-нибудь знаков, указателей, дорог… ну что может указывать путь к нему, разве нету? В конце концов к нему же обращались и раньше, значит, остались свидетельства, рассказы очевидцев, документы хроник… а места там обитаемые? Наверняка местные жители что-то могут знать о его пещере или где он там живет! — странности чужого мира царапали всю устоявшуюся логику, которой я привыкла доверять.

— Ну вот вы и пойдете… заодно и дорогу узнаете, — маг был само обаяние и душевность, улыбался так, будто подарок получил долгожданный и сейчас смакует время, оставшееся до открытия коробочки. — Лерия, ты ешь, ешь, Линда расстаралась ради последнего вечера, саму себя превзошла после моих воспоминаний о приемах в Арсворте, а ты не оценила.

— Да… неплохо, — вкуса не чувствовалось, но постепенно приходило ощущение того, что закидывается в рот. Три дня, как минимум, будем идти, опять не жратва, а не пойми что, он прав, поесть не мешает.

— Как насчет вина? — радушный хозяин решил расщедриться перед отправкой экспедиции и выкрикнул в сторону коридора требуемое. На столе незамедлительно появились три бутылки, пузатые и покрытые пылью, из которых полилась по кружкам щедрая струя. — По-моему, надо выпить за успех нашего мероприятия!

Все подняли кружки, а я вспомнила свою разводку в Арсворте и утопленный глубоко внутри эпитет «безнадежный» опять запросился наружу. Нельзя думать о плохом, оно начинает материализоваться, если мысли о нем болтаются в окружающей среде, но пересилить себя и настроиться на более позитивный лад никак не получалось, как не получалось легкого и веселого разговора с этой троицей, упорно хранившей свои тайны.

— Лерия, в Арсворте тоже за это пили, если мне не изменяет память? — вспомнил Орвилл мой давнишний рассказ.

— За успех никогда не помешает поднять бокал, — очнулся от своих размышлений Лиенвир.

— Поднимай и пей, — Грегор постучал кружкой по столу, — чего задумался?

— Что ты предложила сделать, чтобы удача не упорхнула? — Орвилл так и не выпил, держа в когтях кружку, — до дна сразу? Так у вас в мире принято?

— У нас не пьют такими… объемами, — отставив кружку в сторону, я постаралась оценить ее размеры. — Даже чай в такие не наливают, только пиво.

— Большие, что ли? — Лиенвир тоже отставил кружку в сторону.

— Конечно большие, вина не напасешься. Его у нас пьют из фужеров, примерно вот таких по объему, — я отмерила пальцем предполагаемый кусок от здешней посудины. — С вашими бочками теряется весь смысл застольных изречений, останется только спиваться. Разве можно все это допить до конца в один присест? А с нашими — сколько угодно.

— Там еще что-то было, — Орвилл поставил кружку на стол, не обращая внимания на замершего Грегора, — напомни.

— А, ну да, — я тоже поставила кружку на стол, но причина тут была прозаическая — держать в руке больше литра да еще в глиняной посуде тяжеловато столько времени. — Я еще попросила всех перевернуть бокалы кверху дном, но это было уже мое личное изобретение.

— Для чего? Не просто же так ты это придумала? — продолжал настаивать Орвилл.

— Все было просто до безобразия — я хотела споить гостей, а чтобы никто не увильнул, не допив первый тост до дна, потребовала перевернуть посудины. Между прочим, Никомусу идея понравилась и он сам подыскал в твоем доме самые большие емкости для питья.

— Расстарался, значит, — хмыкнул Орвилл. — Грегор, в твоем доме есть маленькие чаши для вина?

— Я лично уже выпил за успех, — маг сбросил свою вальяжность и они начали сверлить друг друга глазами. — Если надо до дна и перевернуть, то могу и так. Орвилл, ты бы не усложнял все раньше времени, от выпитого вина здесь мало что зависит.

— Грегор, дело тут не в вине, а в настрое. Тебе хватит отхлебнуть, а я хочу сделать так, как у Лерии получилось. Можешь считать, что мне просто постановка дела понравилась.

— Ты еще это его величеству предложи, — съехидничал Грегор, поднимаясь со стула, — только сперва добейся, чтобы тебя хоть по дороге не убили… два раза, между прочим! — поднял вверх два пальца предупреждающим жестом и вышел из столовой.

— Не пила еще? — Орвилл заглянул в мою кружку. — Не пей, сейчас сделаем все, как тогда на приеме.

— Да пожалуйста, — легко согласилась я, — все равно мне такую кружку и за весь вечер не одолеть.

— Пожалуй, я тоже к вам присоединюсь, — Лиенвир так и не выпил в течение нашего разговора, внимательно наблюдая то за Грегором, то за Орвиллом. — Грегор, мне тоже нужен небольшой бокал! — крикнул он в коридор. — Знаете, что говорили в Академии? Двое, ставящие силу в противоположных направлениях, чаще всего нейтрализуют друг друга, а трое заставляют ее расширяться во все стороны в форме сферы.

— Кто это такую чушь нес? — хрюкнул Орвилл. — Наверняка дело было после хорошей попойки перед экзаменами!

— Кто нес, не помню, но было точно, потому что все потом недоумевали, за что этот умник получил высшую оценку. А раз сейчас это у меня в памяти всплыло, то я и решил присоединиться. Лерия, принимаешь в компанию?

Вернувшегося Грегора озадачили требованием еще одного бокала, но он отказался идти за ним, упирая на статус хозяина.

— Я что, на побегушках вам тут нанялся? — шлепнул он ладонью по столу. — Сами и идите… обнаглели совсем!

— Куда идти-то? — поднялась я, желая только пройтись немного по коридору и обиженный хозяин долго втолковывал, где забрать искомое.

На словах получалось далеко, на деле — ерунда, всего-то конец коридора и слева в комнате разновидность старинного буфета во всю стену с зеркалом на заднем плане, как это обычно выглядит в наших затрапезных горках для посуды. Искомые бокальчики стояли рядом и я машинально посмотрела на свое отражение. Облик Дайлерии я хорошо помнила еще по Арсворту, рассматривать себя после лечения и вовсе желания не возникало, только пальцами трогала отрастающие брови и ресницы. Больше по дороге зеркал не наблюдалось и я была удивлена несколько изменившимся лицом. Или не лицом, а выражением? Мужеподобность и резкость никуда не исчезли, вблизи вроде бы и то же самое осталось, а как отдалишься — меняется. Понаклонявшись к зеркалу со всех сторон, так и не пришла ни к какому выводу, кроме того, что обветрилась и не до конца зажили царапины и ссадины. Скорее всего тут дело было в освещении — шарики создавали интересный эффект, то перекрывая друг друга, то усиливая освещенность, при этом даже собственная рука смотрелась то гладкой и аккуратной, то через кожу начинали просвечивать сосуды и кости, как в фильме ужасов. На всякий случай щелкнула пальцами, но ничего не получилось и я пошла с бокальчиком в зал.

… - единственный шанс, его нельзя упустить! — расслышала я голос Грегора, подходя к двери.

— Еще не выпили без меня? — Орвилл отлил вино из кружки в мой бокальчик и поднял свой в знак готовности. — Тогда за успех!

— И до дна? — Лиенвир засмеялся, только вот глаза у него были без единой смешинки, грустные какие-то.

— Обязательно до дна, раз так положено, — держал свой бокал Орвилл, — потом переворачиваем. — Лерия, за нас?

— Да-да, — спохватилась я, — конечно до дна и перевернуть! За нас…

Вино было приятное, пролилось куда положено — мне бы такое дома, алкоголиком запросто стану! Такого у нас не продается наверняка, если только не тысяче за бутылку. Некстати вспомнился последний вечер с Лешиком, когда он принес вот такое дорогущее вино… а ведь точно, вкус вроде бы похож. Кто же знал, что это была моя последняя встреча с ним, последние посиделки на моей кухне, последний раз мы с ним занимались… нет, все, не надо ничего вспоминать, он еще говорил о подаче заявления, а сам уже знал, что это все сказки и на самом деле ничего не будет. Только почему я так и не чувствовала никакой фальши?

Сборы в дорогу — дело муторное, особенно когда не знаешь, сколько может продлиться это путешествие. Вчера я выпила совсем немного, чтобы не стукаться утром по косякам и сейчас сидела на кровати, с горьким смехом думая о том, что собирать мне лично с собой как раз и нечего. Еду нам обещал приготовить Грегор, точнее, отдать необходимые указания и сложить в мешок. Вещи все на мне, но на всякий случай добрый хозяин ссудил запасные рубашку и штаны — вдруг к провидцу надо только в чистом приходить? Еще выдали куртку, одеяло и… здоровый тесак с деревянной ручкой в изукрашенных блестящими нашлепками ножнах. Но это все было уже не мое… а что вообще в этом мире мое? Да ничего, даже тело не мое, даже дыхание — тоже не мое. Я тут фикция, дух, это они все реальны, а я нет. Как там Хмелевская говорила, даже сувенира из Лионии на память привезти не могу в доказательство, что была тут?

Прощания никакого не было, взяли внизу свои мешки, в которые попихали вещи, Орвилл вскинул еще и мешок с едой, я даже оглядываться не стала вокруг, для меня этот дом что-то вроде придорожной гостиницы, только и в ней больше тепла и уюта, чем здесь. Там хоть люди кругом, кто-то рассказывает о своих делах, кто-то пьет, кто-то скучает и ищет развлечений, а здесь было холодно и пусто… в душевном плане, конечно, ноги-то не мерзли. Возвращаться я бы сюда не хотела ни за что. Хотя нет, одно прощание все же было, только я вот не поняла его смысла. Мы уже стояли у порога, как сверху спустился Лиенвир, весь строгий и подтянутый, с распущенными против обыкновения волосами Ни слова ни говоря, подошел ко мне, посмотрел в глаза и поцеловал в лоб, а потом развернулся и молча ушел наверх. Надеюсь, что он таким образом пожелал мне удачи и от этого стало теплее на душе. Грегор же после ухода Лиенвира стал раздраженным и шел впереди молча, щелкая то и дело пальцами правой руки, а Орвилл и вообще отвернулся, равнодушно скользя взглядом по сторонам.

— Ну, пришли, — мы стояли в небольшом искусственном гроте, высотой чуть выше макушки Орвилла, на небо набежали облака и даже начинал крапать редкий дождь, — стойте рядом, пока я не открою портал, — приказал Макдайли, разминая руки как борцы перед схваткой. — Как открою, шагайте вперед… кто первым пойдет?

— Могу и я пойти, — я поудобнее перехватила мешок на плече и добавила, видя, что Орвилл молчит, — мне все равно, кто будет первый. Это имеет какое-то значение?

— Хорошо, иди первой, — поджал губы маг. — Плохо, что дождь начинается, вода может сбить настройку.

— А у нас говорят, что дождь — к удаче, — я решила немного поднять настроение. — И уезжать хорошо в дождь и свадьбы у нас в дождь самые счастливые считаются.

— Не мешай, — одернул Грегор, — то, что хорошо у тебя, не обязательно хорошо здесь.

— Люди они везде одинаковы, даже если приметы у них совершенно разные, — почему-то напоследок мне захотелось наговорить ему много чего и все поперек, но на глухой стене зажглась ярко-зеленая точка, которая стала постепенно расползаться в виде бесформенной границы во все стороны, открывая за собой незнакомый пейзаж. Там светило яркое солнце, ветер клонил желтую высокую траву и вдали темнели деревья, напоминающие наши ели, только с более опущенными ветвями. Запахло свежестью и по светящейся границе стали пробегать яркие искорки, мигая наподобие елочной гирлянды.

— Пошли, Лерия, — молчавший до сих пор Орвилл шагнул через получившийся порожек и, не глядя, протянул мне руку.

— Стой, — дернулся Грегор, — она же сказала…

— Я пойду первый, — донеслось как из-за глухой двери, — Лерия, ты идешь?

Я ухватилась за руку Орвилла и шагнула следом, отметив про себя легкую щекотку по волосам и вспышку раздражения сзади.

— А здесь гораздо теплее, чем у Грегора, — запоздало поежилась я под жаркими солнечными лучами. — Что это за место?

Равнина, заросшая желтой травой, полого опускалась вниз, разливаясь гигантским озером и далеко впереди переходила в темную полосу непонятного происхождения, темные деревья сзади за порталом уходили вправо и постепенно становились выше… или там поднимался холм, на котором особенно сильно раскачивались узкие верхушки. Большие камни, сглаженные бесконечными ветрами, показывались по всей равнине как будто их разбросали тут в незапамятные времена великаны, да и позабыли собрать. За спиной был небольшой холм, поросший низкой зелено-коричневой травой размером с деревенский погреб и в него этакой дверью была вделана каменная плита с едва намеченной аркой и выбитыми внутри нее значками. Похожее место я уже видела, когда мы спасались бегством и искали портал в дом Грегора Макдайли.

— Там, — Орвилл показал вперед на темную полосу, — подножие Рифейских гор. Ближе сделать портал не получилось, места подходящего не было.

— Сколько туда идти?

— Смотря как пойдем, сейчас жарко, но Верна еще не высоко взошла. Дойдем до какого-нибудь камня, укроемся в тени, отдохнем, потом пойдем дальше.

— Днем тут жарко, а ночью как? — перспектива ночевки в пустыне, где даже нет дерева для огня, была на мой взгляд весьма проблемной. Змеи вылезут, скорпионы… кто еще тут может водиться?

— Ночью холодно будет, если не дойдем до гор, то все равно придется заночевать здесь. — Орвилл потянул воздух и хрюкнул, — пока ничего не чувствую, пошли вперед.

— А кто тут водится, ну из диких зверей? — встречаться с представителями местной фауны не хотелось категорически. — Хищники есть тут?

— Бывают, если идут за добычей. По-моему в этой части можно встретить степных коз, есть тут пара разновидностей, значит по их следам могут и хищники идти. Ты готова? Тогда пошли.

Первый переход не показался мне слишком утомительным — что ни говори, у Грегора я хорошо отдохнула и пришла в себя после безумных лазаний по пещерам и проходам, а искусство Лиенвира и вообще ликвидировало все имеющиеся болячки. Несмотря на жару, я бодро шагала за Орвиллом, огибая самые большие купы желтой травы и самым неприятным пока что был только песок, в который иногда проваливались сапоги. Сперва я расстроилась, что будут потеть ноги в высоких голенищах, но когда заметила внизу блестящую змеиную ленточку, скользнувшую из-за травяной кочки, облегченно вздохнула — кожа была толстая и хорошо защищала ноги. А уж когда по песку пробежалось нечто пестрое размером с кулак… я ахнула, Орвилл моментально обернулся и через секунду вбил сапогом в песок местного аборигена. По обе стороны сапога еще некоторое время шевелились длинные пестрые лапки, но потом и они затихли.

— Арах, — коротко пояснил он, на всякий случай тыкая в раздавленного аборигена ножом. — Если не добьешь, потом потянется по следу.

— Ядовитый? — я отошла подальше. — У нас в степях тоже что-то подобное водится… один укус и ты покойник.

— Как вы с ними боретесь? — Орвилл уже пошел вперед, но сильно шаг не прибавлял и я почти догнала его, то и дело осматриваясь по сторонам.

— Не знаю, я там не жила, только рассказы слышала да читала. Ночью веревки из шерсти кладут вокруг себя, эти твари их боятся… днем давят, наверное. Может быть, мы успеем сегодня дойти до гор?

Горы совершенно не приближались, несмотря на проделанный путь. То место, куда мы прибыли, уже скрылось за горизонтом и уехало на противоположную сторону местного мира, а мы так и брели через желтую степь, изредка перебрасываясь замечаниями.

Отдохнуть и переждать пик жары присели под большим камнем, выгнав из тени маленьких зверьков размером с хомячка. Те убегали очень неохотно, пока Орвилл не потыкал в их сторону своим тесаком. Потом он достал из мешка мешочек с желтоватым порошком и посыпал им квадрат размером с одеяло.

— Защита? — ткнула я в порошок.

— Да, Грегор позаботился, стели одеяло и садись отдыхать, — он пытался завязать мешочек, но шнурок все время выскальзывал у него из когтей.

— Давай завяжу, тебе же никак… — я забрала, пока он не успел возразить, завязала и вернула ему мешочек. — Такую ценность надо держать под контролем, а то без нее тут даже не присесть, да?

Есть по жаре не хотелось, зато разморило и я пристроилась спать, прислонившись спиной к камню.

Проснулась от того, что во сне кто-то поймал меня и стал жарить ногу, не отрезая. Я дрыгала ею и пыталась убрать со сковородки, но поймавший был голоден и прижимал ее крышкой. Дернувшись очередной раз, поняла, что местное солнце переместилось и жарит ногу, а я лежу головой на коленях Орвилла вместо подушки.

— Верна сейчас зайдет за облака и жара спадает, нам надо идти, — Орвилл опять принюхивался к горячему ветру, бесконечно и ровно дующему над ровным, как стол, пространством. В бесконечном шелесте травы ничего не менялось, наверное, уже миллион лет, только тоненько посвистывало у сколотой кромки камня.

— Да, поднимаюсь, — я завязала волосы шнурком, потрогав толстый хвост сзади. А ну как туда кто-то успел забраться? Но хвост был без посторонних включений и шлепал по спине, как и положено.

— Что ты там проверяешь, — оглянулся Орвилл, — на одеяло никто не заползет, уж в этом можешь мне поверить.

— Верю, наверняка Грегор снабдил нас самыми лучшими разработками, которые только могут пригодиться в дороге, — я поспешила успокоить его недоверие, — просто… волосы потрогала. Привыкнуть не могу… у меня они гораздо короче… и тоньше.

— Поэтому ты всю дорогу до Грегора трогала их и трясла головой?

— Ну в общем-то да… не привыкла заплетать, вот и путались постоянно, а потом еще туда столько мусору набилось… ладно, там вода еще есть глотнуть?

Топая сзади, я сперва думала о том, что даже не замечала за собой то, что подметил Орвилл, а потом от жары мысли пропали и осталось только желание побыстрее добраться или до гор или до будущего ночлега.

Темнота уже начинала все стремительнее падать на землю, стихал ветер и больше всего травой шелестели именно мы, стараясь идти как можно быстрее. Орвилл уже наметил впереди большой камень к которому надо было успеть дойти до того, как зайдут за дальние горы последние лучи солнца. Вроде бы вокруг было достаточно тихо, но в голову начинали лезть воспоминания о том, что над подземельями ахдов тоже поначалу было все тихо, а потом мы выскользнули из древней ловушки только благодаря знаниям Орвилла. Под ногами шуршал бесконечный песок и к нему примешивалось тяжелое дыхание… все-таки человеку трудно отмахивать такие расстояния по жаре и я с удовольствием пошла бы ночью, если бы не настоятельное требование добраться как можно быстрее до того камня. Было бы тут хоть какое-то топливо — развели костер и сидели бы как кум королю и сват министру, никто не сунется…

Уставшие мысли прыгали, как ленивые блохи и к шороху песка под ногами стали примешиваться посторонние звуки — скрипы, щелканья и стрекотанье. От заметно приблизившихся гор пролегли такие длинные тени, что вдали они подностью переросли в ночь и только верхушки наиболее высоких камней еще отсвечивали последними маячками.

К намеченному камню мы подошли уже на последнем издыхании и я чуть не повалилась в темную траву прямо у его подножия.

— Нельзя! — рявкнул Орвилл, удерживая меня за плечо так, что когти чуть ли не до крови впились в кожу.

Понимаю, что нельзя, но ноги уже не держат и это плохой признак… даже лишнее слово сказать невозможно, до чего сухо во рту и неохота напрягаться от усталости.

— Дай… глоток…

— Один! — рычит Орвилл, но потом меняет гнев на милость, — два…

Вода противно теплая, но она дает возможность немного подержать ее во рту и проглотить буквально через силу.

— Обходи вокруг, надо наверх, — долго объясняться невозможно, я соглашаюсь и старательно ощупываю камень руками, чтобы выявить хоть малейшие выбоины на нем. По ним надо пытаться забраться и втащить свои мешки, а потом помогать напарнику…

Методический обход выявил, что камень ноздреватый с одной стороны и очень ровный с другой, трещин на нем нет, как нет ступенек, дырок и прочих радостей альпинистов. Мы обошли его не один раз вокруг, мне уже кажется, что я с закрытыми глазами могу представить себе всю поверхность проклятой глыбы — до чего старательно я ее ощупала. Внизу камень погружен в почву меньше, чем наполовину и поэтому забираться наверх еще труднее — нет опоры под ногами. Орвилл подсадил меня и я с трудом залезла наверх, втащив туда же поданные мешки. Встала, огляделась… темно, уже совсем темно, только из-за стены гор еще ложится светлый отблеск на облака. Кругом нет ни огонька, жуткое безмолвие вокруг, как будто все притихло перед чем-то страшным. Поверхность валуна, к сожалению, не настолько плоская и большая, чтобы на ней можно было спокойно лежать вдвоем, разве что сидеть, да и то аккуратно, а то недолго и вниз ухнуть.

— Лерия, что там видно?

— Ничего, темнота и все.

— Руку сможешь протянуть?

Здесь оказалась сплошная незадача — единственное место, где можно уцепиться рукой при подъеме находится под самой высокой точкой, а с той стороны, где площадка наклонена ближе всего к земле — наиболее гладкая часть проклятого валуна. Я крутилась так и этак, пытаясь дотянуться до руки Орвилла, но ничего не получалось, не хватало совсем немного. Он даже пытался разбежаться, но… телосложение не позволяло ему сделать этого так легко, как если бы он был в человеческом облике. Лежа на животе, я спустила вниз ноги — не хватает длины, спустила одеяло и уже готова была тянуть его вверх, но сползла с камня вместе с ним буквально Орвиллу на шею.

— Орвилл… — я готова была запинать чертов булыжник от злости и стояла, уткнувшись лбом в стену, пытаясь отдышаться. — Ничего не получается!

— Лезь наверх, я останусь внизу, — он тоже тяжело дышал, то и дело прислушиваясь к ночным звукам. — У меня есть нож, я посыплю траву порошком, до утра продержусь. Скинь мне мешок.

Влезая второй раз на камень я услышала далекий вой и замерла. Неужели те самые хищники? А как он будет всю ночь внизу?

— Ты слышал? — свесилась я с камня. — Кто это?

— Скорее всего степные волки, — донеслось из темноты. — Они не опасны, чаще всего загоняют самых слабых животных, жрут падаль! Кидай мешок!

— А если их много?

— Мешок кидай! — рявкнули снизу и я услышала звон металла.

— Они какого размера? — я встала на камне, пытаясь разглядеть неведомого противника и вой с сиплым тявканьем раздался гораздо ближе.

— Тебе по колено!

Если эти зверюги мне по колено, то реально отбиться от двух, трех… четырех может быть, стоя спиной к камню, но там собирается явно больше, а силы у Орвилла не столько, чтобы выдерживать такой бой всю ночь. Это вилт мог рвать всех на ошметки, а он… что я стою-то, как окаменевшая, если он сумеет взобраться наверх, то меня втащит точно, надо только придумать, как ему взобраться… ну, Дайлерия, выдержишь?

Будь я в своем родном виде, то есть на голову ниже и в плечах пожиже, я бы никогда не рискнула проделать то, что собиралась сделать сейчас, но дамочка изначально была мускулистая и я искренне надеялась, что она сможет выдержать то, что оставалось для нас обоих единственным спасением. Вой уже приближался, когда я соскочила вниз и собрала на свою голову все местные аналоги русского мата.

— Кончай орать, — я постаралась оборвать побыстрее все словоизлияния, — я положу на спину мешок, там одеяло и плащ, убирай свой меч и лезь наверх… идиот, они уже близко, ты понимаешь, что я одна тут сдохну, если ты погибнешь! Давай наверх… быстрее… иначе спина не выдержит!

Встав на колени под выгнутой теплой поверхностью камня, я изо всех сил уперлась лбом и руками в стену перед собой, прикидывая, сколько времени понадобится Орвиллу для этих двух шагов. Всего два шага… ну не тонну же он весит!

Спина затрещала под тяжестью и я взмолилась, чтобы он быстрее ухватился за ту единственную выемку, до которой без помощи снизу было никак не дотянуться. Тяжесть усилилась… это он перенес вес на другую ногу… толчок… боже, только бы позвоночник выдержал… все! Не разогнуться… проклятье… как меня учил врач-мануал еще дома? Нельзя разгибаться быстро, надо медленно и с поворотом то в одну, то в другую сторону, стараясь повернуться плечами назад и оставляя таз в прежнем положении, чтобы убрать возможные смещения… раз… два… раз… два… ф-фух…

— Лерия, где ты, — раздался рык сверху, — Нейди тебя забери! Руку достанешь? Спускаю одеяло, хватайся!

Животом я проехалась по изъеденной поверхности камня, ударилась грудью о самую высокую часть площадки, обстукала об нее же колени и со всего маху влепилась в Орвилла, не веря, что мы все-таки успели забраться наверх до того, как стая падальщиков подлетела к подножию камня. Снизу раздался вой и тявканье, царапались когти о камень и слышались звуки, как будто что-то рвали на части с придыханием и полузадушенным рыком.

— Что… там… — говорить было тяжело еще и потому, что спину прижимали так сильно, что почти не было возможности дышать, но опасность миновала и это придавало уверенности в завтрашнем дне.

— Плащ рвут, — сипло ответил Орвилл, ослабляя захват. — Уронили…

— Одеялами обойдемся, — гибель плаща по сравнению с собственным спасением выглядела сущей ерундой. — Только как тут всю ночь просидеть… да не упасть… ума не приложу.

Я отлепилась от него, покачнулась и снова схватилась за руку, испугавшись потерять равновесие. Постояла, приходя в себя, и села на камень, выискивая положение поудобней. Бугристая поверхность не давала толком пристроиться даже сидя, а еще до рассвета надо продержаться!

— Ложись на одеяло, — Орвилл сложил его в четыре раза и положил поперек площадки, — на живот давай. Ногами постарайся не дрыгать… впрочем, это у тебя особо и не получится…

Мешки были связаны и перевешены через высокую часть камня как через спину лошади, а второе одеяло он сложил мне на ноги сзади, обхватив их руками.

— Так не свалишься, я держать буду, а поспать удастся хоть немного. Завтра надо дойти до гор.

Судя по тяжести, он положил на ноги еще и голову, под животом и боком выпирали каменные горбушки, внизу бесновались местные шакалы и где-то далеко завывали их конкуренты.

Конечно, утром я проснулась разбитая… да какое там утром, ночью просыпалась в страхе, что падаю с камня прямо в середину стаи, но при каждом шевелении ноги ощущали захват и я успокаивалась… на некоторое время. Ближе к рассвету стая все-таки снялась и помчалась куда-то с диким взвизгиванием и тявканьем, вдали трубно завыли, а с другой стороны раздался и вовсе непонятный звук. Прикидывать про себя размер опасности я не стала — здешних зверей я все равно не знаю, а шакалов под камнем мне уже было достаточно, чтобы отправиться на тот свет.

Спустившись с камня, я поморщилась от неприятного запаха — мало того, что оскорбленная стая разодрала плащ, так еще и обгадила камень и все вокруг. Пока еще не нахлынула жара, мы наскоро поели, запивая остатками воды и пошли вперед к горам, которые уже поднимались на горизонте этаким девятым валом. Чем больше мы отмахаем за день, тем лучше для нас, вторая ночевка в степи может быть не такой удачной.

К подножию гор мы подошли вечером, но чего это стоило, лучше не вспоминать! Отдыхали два раза и то очень мало, только отдышаться, растереть ноги и дальше в путь. Очень хотелось спросить, почему нельзя было построить портал поближе, но я решила все вопросы оставить на потом, когда дойдем и придем в себя. Несмотря на всю выносливость в этом виде, к концу второго дня Орвилл тоже начал уставать и время от времени сбавлять темп. Делали пару глотков теплой воды и шли дальше…

Издалека горы казались неприступной стеной, но по мере приближения стена начинала разваливаться на отдельные пики и горбы, уходящие вдаль, между ними прорезались проходы и седловины, на склонах проявлялись деревья и в довершение всего справа я увидела блестящую нитку воды. Солнце скрывалось за отрогами, протягивались длинные тени и я не заметила, как мы уже шагали по возвышенности, оставляя степь внизу по правую руку. Редкие деревья соседствовали с кустарниками, выходы камней прикрывались травой, которая становилась все более зеленой по мере продвижения вверх. По пути мы набрели на небольшую нишу, образованную нависшим козырьком и решили остановиться в ней на ночлег. В сгущающихся сумерках собирали все, что только могло гореть и я оценила труд Орвилла, который уже долгое время нес пару валежин на спине как заправский штангист. Куча топлива была невелика, но до рассвета ее должно было хватить — отходить далеко в поисках дров я побоялась, зато тщательно собрала в пределах прямой видимости все, что только могло гореть. Разложив костер полосой у входа в нишу, мы повалились на одеяло, наслаждаясь теплом и едой. Вскипятили остатки воды с травами, положенными нам Лиенвиром на такой вот случай и молча смотрели в звездное небо.

— Ты знаешь, куда надо идти дальше?

— Завтра дойдем до ручья, помоемся, отдохнем… там будем думать.

— Здесь кто-нибудь живет? Из людей я имею в виду… — я повернулась и пристроилась Орвиллу под бок, натянув сверху второе одеяло. — Как будем искать прорицателя?

— Надо подниматься в горы, — он лежал на спине, закрыв глаза. — Где-то здесь должна быть дорога наверх… или за этими горами. Те, кто ходили к нему, упоминали о высоких узких камнях с плоской стороной по дороге. Возможно, они не все сохранились, но если нам встретится хоть один, то в пределах видимости должен быть и второй. Еще там были каменные святилища без окон с маленьким круглым входом.

— Дольмены, — вспомнила я аналогичные постройки у нас на Кавказе. — Или составленные из плоских камней с каменной крышей или выдолбленные в цельном камне. У нас есть такие, только никто не знает, для чего они строились и как использовались. Может быть, там тоже жили прорицатели?

— По нашим сведениям они там не жили, — поправил Орвилл, — эти святилища для чего-то использовались ими, но уж никак не для жилья. Они встречаются только в Рифейских горах.

— Может они использовались как пространственные порталы? Залез туда, закрылся, а вылез уже из другого… в другом мире, например? — подобная идея мне понравилась и я представила, что это было бы неплохое решение проблемы даже если я бы вылезла из такого дольмена на нашем Кавказе. Орвилл хмыкнул, но комментировать ничего не стал, а мне всю ночь снилось, что я вылезаю из очередного дольмена, но каждый раз это оказывается совсем не Питер и я со вздохами и причитаниями залезаю обратно.

До вожделенной реки мы дошли только к середине дня. По большому счету это была даже не река, а просто горный ручей, но в здешних условиях даже такой объем воды был уже благом — можно помыться, напиться и даже некоторое время полежать… пока не замерзнешь, поскольку тек он с гор, а оттуда, как известно, горячие источники не бьют, как у нас на Камчатке. Небольшое озерцо, выбитое падающим потоком, в самом глубоком месте было мне по шею, а по краям лениво плескалось по песчано-травяным отмелям, на которых прогретая вода была чистой и прозрачной. Вряд ли диаметр озерца составлял больше пяти-шести метров и полоскаться по очереди мы и не думали — когда плетешься по жаре из последних сил, то на все вокруг уже наплевать.

— Орвилл, — я повалилась на мелкие камни, стаскивая сапоги, — тут… никто не живет?

Он сидел на корточках, протянув руку над водой, как будто поглаживал поверхность и больше всего в жизни я сейчас боялась, что он вдруг скажет, что тут водится какая-нибудь зараза, из-за которой нельзя заходить в воду и даже пить ее.

— Нет, ничего не чувствую, — рука легла на поверхность, потом ушла под воду и легла на дно. — Было что-то, но уже давно… в горных реках нечисть редко живет.

К черту все расспросы, у меня уже язык присох к нёбу, в носу все ссохлось и кожа стала как у ящерицы… в воду, скорее в воду, даже такую холодную!

Вода, кстати, действительно была холодная и плавать в ней никак не получалось. Раз-два-три и все, озерцо закончилось… я просто легла на песчаную отмель, наслаждаясь прохладной влагой вокруг себя. Орвилл поплескался и тоже вылез на берег, а мне было лень даже пошевелиться и посмотреть вокруг.

— Давай сегодня никуда отсюда не пойдем, — было так хорошо лежать, то и дело глотая воду, — ну что нам стоит тут заночевать? Еще неизвестно, сколько плестись до этого провидца, а за два дня по жаре у меня уже все мозги спеклись… а вдруг там, в горах, воды не будет? Орвилл, ты меня слышишь?

— Слышу, — отозвался он откуда-то сбоку, — я и не зову тебя сегодня никуда. Будем отдыхать до завтра, утром двинемся в путь.

— Прекрасно, — я перекатилась набок и легла на живот, еще попив воды, — по-моему я никогда не напьюсь! У меня дома воды столько, что ее бывает даже слишком много, дожди идут постоянно, реки у нас большие, не чета здешним, только вот не так тепло. Так бы и жила на таком озере…

А что, неплохая идея! Мои знакомые уезжали в отпуск в такие места, что бывало и врагу не пожелаешь, ездили и в тундру летом, и на болота зимой. Один мужик таскался с «черными следопытами», так у него любимым времяпровождением было раскапывание земли по местам боев и отвлечь его от этого дела не мог даже конец света. Другие ездили в Хибины на машине, ползали там по местным дорогам и потом выкладывали в инете фотографии совершенно голых гор с многочисленными осыпями. Понять, что их привлекало в таком месте было абсолютно невозможно, то ли дело это озерцо, и тепло тут и вода… шашлычок бы сюда да палатку с парой спальных мешков… ага, и я с Орвиллом в качестве пугала, вот потеха-то! Представила, как бы произошла встреча туристов с нашей парочкой, и улыбнулась — наверняка его начали бы снимать на мобильники как снежного человека, а потом повесили бы в инет…

— Орвилл, а как ты с Дайлерией познакомился? Нет, если ты не хочешь говорить, то не надо, мне просто интересно… ну чисто женское любопытство! — мы сидели у костра, потягивая отвар из трав, которые сунул нам на прощанье Лиенвир, вокруг было тихо… относительно тихо, конечно, в степи кто-то выл вдалеке, шуршал и свистел, но у нас был огонь и яркое звездное небо над головой, а мне показалось, что я живу миллионы лет назад и по первозданной поверхности еще бродят динозавры.

— Дайлерия училась в Академии. Когда я ее увидел первый раз она еще только приехала поступать туда и опоздала… Секретарь ректора отказалась принимать у нее документы потому что все сроки поступления закончились, а она сказала, что все равно добьется своего. Я в этот момент выходил от ректора и увидел эту картину — стоит девчонка, тоненькая такая, держит в руках свой плащ и глаза просто молнии мечут, до чего она была злая и упрямая. Еще и ногой топнула и как меня увидела, что из двери выхожу, так в кабинет ректора и помчалась, я и сделать ничего не успел, она отшвырнула меня в сторону и вовнутрь проскочила. Конечно, Алдейну она была не страшна, но я все же решил дождаться чтобы она вышла оттуда. Постоял, подождал, пока она ему доказывала, что у нее есть дар и она должна учиться, потом в коридор вышел. Прошелся раз, другой мимо двери, а она выходит с видом победителя, сияет вся и такая она была красивая в тот момент, что не я один на нее уставился. А она вышла и говорит: «Я победила, понял? Я буду здесь учиться!» И пошла, ни на кого не оглядываясь… Упорная она была, если уж чего решила добиться, то ее было ничем не остановить. Забывала про еду и про сон, пока не добивалась своего… зато потом, когда добьется, прямо вся светилась от радости… неважно, что это было — курсовая по скрытности, возможность по-новому управлять направленным выбросом своей силы или желание быть ярче всех на ежегодном балу в Академии. Она всегда хотела быть самой лучшей и прикладывала все силы для этого. Учеба давалась ей легко, знаешь, как она говорила? Надо только начать, потом дело пойдет гораздо легче. Я увидел ее на очередном балу и сразу узнал ту девчонку, которая доказывала всем вокруг, что она может все. Мы разговаривали с Лиенвиром, а она вдруг подлетела ко мне и так требовательно потянула за собой, что я даже растерялся от ее напора. «Я хочу вас пригласить на этот танец!» — так никогда не приглашали у нас, тем более девушки.

— Кого, меня?

— Да, вас! — подтвердила она. — Вы идете или так и будете стоять?

Танец закончился и она ушла… Я уже закончил Академию в тот год, уехал из столицы, но когда стала приближаться дата очередного бала, выпросил себе отпуск и решил посетить его. Выпускники часто собираются на этих балах, это ежегодное мероприятие пользуется большим успехом у нас. Увидел ее случайно и вдруг решил поинтересоваться, как у нее прошел этот год. Пригласил на танец, завязался разговор… который уже продолжался почти до рассвета…

Он замолчал, скорее всего начал вспоминать подробности своего романа с Дайлерией и полностью ушел в них, разглядывая языки пламени. Небось, видит сейчас перед собой тот самый бал, не ткни в бок — будет еще долго в собственном соку вариться. Мне не жалко, пусть вспоминает, только бы еще потом не мешало ему головой подумать, почему это его жена вдруг себе любовника завела при нем, таком умном и красивом?

— Орвилл, дальше мне все понятно, что влюбился-женился, — напомнила я о теме разговора, устав от длинной паузы. — Молодые были, друг другу понравились, это нормально, никто над вами не стоял с обязательным требованием оформлять ваши отношения, как тут у вас положено, но вот другое интересно, с чего это вдруг Дайлерия с Райшером спуталась? Все у вас было так хорошо, любовь до гроба, а она тебя на этого сердцееда променяла. У него же все на роже написано, что он из себя представляет!

— Скучно ей стало, вот и получилось так, — пробурчал Орвилл, — я часто в разъездах был, к ней друзья приезжали, вот Райшер с кем-то и пожаловал в Арсворт.

— И соблазнил этот негодяй бедную девушку, да? А ты и вообще не при делах, точнее, при делах, но особо важных и до собственной жены тебе в тот момент не было никакого дела. Чего тогда удивляться, что ей надоело сидеть позабытой всеми и тобой в первую очередь?

— Лерия, ты ничего не понимаешь, чем я занимался тогда, а пытаешься обвинить меня… и вообще это не твое дело!

— Конечно, не мое, только вот я почему-то тут сижу вместо того, чтобы у себя дома находиться и чай пить, а ты в этом виде, — я покрутила руками, показывая в воздухе общее изменение облика, — и вообще чуть на тот свет не отправился. Не бросал бы свою жену, все было бы путем, она еще и помогала бы тебе по мере своих сил и ума, только у вас всегда женщины во всем виноваты!

— Нет, это я виноват в том, что Дайлерия с Райшером спуталась! — обозлился Орвилл.

— Конечно ты, — я решила не обращать внимания на его выпады, а основательно потыкать носом в сделанные ошибки, — вы же со своими государственными интересами про все готовы забыть! Нет, чтобы почаще домой являться, так ведь еще и дома, наверное, только о них ей все уши прожужжал, вместо того, чтобы лишний раз внимание уделить. Или все было совсем не так?

— Лерия, я что-то не понял, — Орвилл отставил кружку в сторону, — ты это серьезно говоришь?

— Я вообще все говорю серьезно, если ты успел заметить, — меня развеселило то, что он стал упираться и во всем винить свою дражайшую половину, — со стороны-то виднее, что у вас там происходит! Да и Лиенвир с Грегором все так подробно рассказали, аж слеза прошибла, жалеючи… Что вы за народ такой безмозглый, не понимаю! Сперва жену бросил со своими важными делами, потом удивился, что она любовника завела от недостатка твоего внимания, а дальше уже шарик покатился под откос и Райшера с Дайлерией стали использовать в своих интересах те, кому это было выгодно на тот момент. Они-то быстро просчитали, кого на свою сторону перетянуть, вот у тебя под носом все и было проделано. Нечего пыхтеть, у нас таких ситуаций тоже бывает — пруд пруди, не ты первый, не ты последний… Вот представь, женился вот такой государственный деятель на молодой да красивой, а привычки свои менять не намерен ни при каком раскладе, а то вдруг государство рухнет без него? Нет, на медовый месяц, может, и отвлекся… или на неделю, скорее, больше ему совесть не позволит и заместители звонками замучают, пардон, докладами… чего вылупился-то? Эйфория прошла, он весь в делах по уши, а жена мается, не знает, чем себя занять. Ну хорошо, хорошо, знала Дайлерия, чем себя занять, так ведь одна сидела-то, без тебя! Если уж у нас мужики умудряются хоть на один день свалить, чтобы до жены добраться и о себе напомнить, то с вашими возможностями построения порталов это раз плюнуть… только напрячься надо, а вам лень было, да?

— Да почему это лень? — взвился Орвилл, — неужели ты не понимаешь, что там происходило у его величества Райделла?

— Да чтобы там не происходило, ты что, в засаде сидел сутками? За ним следом ходил и в отхожее место сопровождал? У моей знакомой муж был дальнобойщик, так вот он умудрялся к ней сбегать отовсюду, где только его машина стояла больше трех дней. Чуть подзатянется с документами, лапши всем навешает на терминалах, девчонкам конфет принесет и айда на вокзал… и без билетов добирался, один раз в товарняке ехал из Москвы с охранниками, как рассказал им, в чем дело, они его за пару флянцев до Бологого пустили, а там уже электрички до Питера! К жене ввалился вонючий, грязный, обросший щетиной, мало того, что в машине не помыться, да еще в дороге на полу спал!

— Ну и жена конечно его… — начал язвить Орвилл, но я быстренько его перебила.

— Жена его и мыла сама, между прочим, а уж рада была несказанно, хоть он всего ночь дома провел! — истории о дальнобойщиках мне были знакомы очень хорошо, потому что соседка по лестничной клетке была старше меня на десять лет и всю жизнь была замужем за тем самым шоферюгой, что удирал к ней при первой возможности. — Наверно, королю и прочим труднее приходится, но все равно думать-то надо наперед! Был у нас тоже один… король, женился на молодой, да пока он страной руководил, его жене враги государства быстро мозги свернули на сторону! Страна, между прочим, осталась, а жена его покончила с собой, вот представляешь, каково ему потом было? Характер у него был железный, но наверняка для всех было бы лучше, если б они оба жили, верно? — примитивное объяснение отношений между Сталиным и Аллилуевой озадачили Орвилла и он перестал вскидываться на каждую фразу. — А для тех, кто страну хотел разрушить, это и было главным — дестабилизировать состояние короля и убрать его…

— Ну а я что говорю! — похоже, что последней фразой я перечеркнула собственные усилия и Орвилл вновь запетушился. — Потому мне и надо было все время быть рядом, а понимать, что надо потерпеть ради интересов Лионии, Дайлерия попросту не желала! Что ты можешь понимать в том, что творится у нас? Какая разница, кто ты — мужчина или женщина, если ты взрослый человек, то должен понимать, что без сильной власти не может существовать ни одна страна! Будет власть, тогда будет и мир и возможность строить семьи, иметь детей и с уверенностью смотреть в будущее, не опасаясь за свою жизнь и жизнь своих родных, ради этого можно и потерпеть. Почему такие простые вещи не понятны? А не понятны они только тем, кто не желает видеть вперед дальше собственного носа и сиюминутных желаний, предпочитая жить только ради своих интересов. Мелких, заметь, а на все остальное плевать! Что стоило той же Дайлерии с ее умом помочь мне?

— А ты ее звал, чтобы она помогала тебе? Вот честно скажи, ты хоть раз делился с ней своими соображениями, спрашивал совета, раз говоришь, что она такая умная?

— Можно подумать, она сама не видела, чем я занимаюсь! Да она вообще ни разу не спросила меня ни о чем, ее это даже не интересовало! Вот как очередной прием устроить, интересовало, как добиться того, что ей вдруг в голову втемяшилось, тоже интересовало, а мои дела ей всегда были побоку!

— А чего ей в голову-то втемяшилось, можешь вспомнить?

— Да что ей там могло быть интересным… не до того мне было!

— Тогда чего ты удивляешься, что все так произошло, не понимаю?

— Да что вы, женщины, вообще понимаете!

Разругались мы с Орвиллом вдрызг даже забыв, где сидим и что вокруг творится. То и дело я подскакивала на месте, доказывая ему свою точку зрения, а он огрызался и рычал в ответ, причем это было вполне реальное рычание в его-то нынешнем виде! Не удивлюсь, что слышно нас было ой, как далеко и те, кто желал бы нами подзакусить, попросту сбежали подальше от столь бурных дебатов. Безусловно, к единому мнению мы не пришли, каждый остался при своих тараканах и под конец споров я уже порядком выдохлась. И чего кинулась доказывать ему, что мужчина может быть неправ? Вон, сидит теперь, как сыч, обозлился на все вокруг и на меня в первую очередь, а нам еще вместе до прорицателя идти… нет, не бросит, конечно, раз мы там вдвоем должны появиться, но будет огрызаться наверняка и пропадет даже минимальная доброжелательность, а в здешних условиях это уже неприятно. Мне тут плохо в чужом теле, но я лично о себе пекусь, чтоб домой вернуться, а у него там король копытом бьет да заговорщики жить спокойно не дают, аж извелся весь! Ну и жена шороху навела, чуть не угробила, может, посиди я так, как он, два месяца в подземелье, да по лесам побегай, еще и не то стану вытворять, никаким реланиумом себя не успокоишь…

— Орвилл, ну извини, что накинулась на тебя… я же со своей точки зрения судила, с женской, а тебе и так досталось… словом, не хотелось бы с тобой дальше ругаться, — завернувшись в одеяло, я с чувством выполненной миротворческой миссии легла у костра, а он остался в своих раздумьях, время от времени подбрасывая в огонь собранное топливо.

Тот факт, что со стороны степи Рифейские горы были достаточно пологими и не имели ярко выраженных обрывов и пропастей, радовал меня весьма недолго. До середины дня мы все время поднимались вверх по убитой тропинке, прихотливо извивающейся в этом зеленом царстве между кривыми деревьями и выходами скальных пород. Подъем шел ровно, но пот просто тек градом, особенно когда путь проходил по солнечной стороне. Присев под большим камнем и вытянув ноги, я решила все-таки выяснить обстановку.

— Слушай, я понимаю, что мы должны как-то найти этого провидца, — пристала я опять к Орвиллу, который прилег рядом на жесткую выгоревшую траву, — но я в упор не понимаю, КАК мы должны его искать. Коли он такой знаменитый, почему мы бредем по этим горам наугад и не видим никаких признаков того, что здесь часто ходят? Должно же быть хоть что-то, указывающее путь к нему! Ты говорил, что дольмены встречаются только в этих горах, а они здесь появились не просто так, но мы не встретили пока что ни одного… еще должны быть менгиры, ну, те высокие камни с плоской стороной… так можно бродить тут до бесконечности! Ты хоть приблизительно знаешь направление или мы бредем наугад?

— Приблизительно знаю, — недовольно буркнул он, не открывая глаз, — и стараюсь туда пройти. Только я здесь никогда не был, вот и плутаю вместе с тобой… По воспоминаниям тех, кто ходил к провидцу, около его святилища должна быть гора, у которой с одной стороны ближе к вершине будет большой срез. Со стороны он должен напоминать темное зеркало, в котором отражается солнце. Если встать лицом к этой горе, то по правую руку будет большая поляна с высокими камнями и от нее пойдет прямая широкая тропа прямо ко входу, вдоль которой и будут стоять менгиры. От того ручья, на котором мы отдыхали, до этой горы не больше дня пути.

— А в какую сторону эта скала от ручья, ты, конечно, не знаешь?

— Надо забирать вправо, но я придерживался тропинки, потому что через горы напрямую идти труднее, да и ты быстро выдохнешься. Те, кто шел до нас, бегом тут не бегали, значит мы должны к вечеру уже быть рядом.

Говорить по жаре было лениво, вылезать на палящее солнце не хотелось и мы задремали, пока не передвинулась тень от камня. Справедливо рассуждая, тут можно идти очень долго, поскольку весь обзор закрывают эти самые горы, а когда не знаешь точного адреса, это плохо вдвойне. Лично у меня создалось такое впечатление, что мы идем неважно куда, лишь бы отойти от границы Степи, но это мое личное мнение, которое в расчет никак не принимается.

Бредя вслед за Орвиллом, я отметила, что мы прошли часть пути под пологом леса, весьма живописно разросшегося по берегам мутного ручья в пару метров шириной, незаметно миновали заросли маленьких искривленных деревьев и дальше прошествовали по естественному туннелю, образованному высокими склонами с обеих сторон и густо заросшими кустами. Длинные ветви переплелись над головой так густо, что не было видно даже неба, зато в конце этого пути ярко зеленела трава на залитой солнцем небольшой полянке, окруженной местной растительностью. Где могла быть гора с черным сколом, непонятно, поскольку пройденный путь был далек от прямого, а солнце успело переместиться по своему извечному пути. На полянке было пусто и я присела на нагретый за день камень, пока Орвилл осматривал близлежащие кусты. Присела, посмотрела на его спину, лениво перевела взгляд на зеленый склон, вздымающийся почти что за кронами деревьев слева, потом посмотрела вперед и на прогалине заметила еще один светлый камень, торчащий из травы. Сколько еще топать и, главное, куда?

— Лерия, поднимайся, — позвал Орвилл, перекидывая мешок с одного плеча на другое, — нам туда…

Внутренне вздохнув, я поплелась за ним следом на ту самую прогалину, вдоль которой смотрела несколько минут назад. Может быть, он все-таки хоть что-то знает о пути? Пройдя уже достаточно прилично вдоль естественного прохода, я оглянулась назад, посмотрела вокруг себя, отошла в сторону и присмотрелась к пути вперед. Ешкин кот, я же видела там светлый камень, куда он подевался? Это были глюки? Ленивое равнодушие мигом было отброшено в сторону, появился интерес к непонятному явлению и желание понять, что произошло.

— Орвилл, подожди-ка… — я бросила мешок и, не дожидаясь его, поспешила на поляну проверить свое зрение и рассудок. Дошла, сперва села на камень, который со стороны почти не было видно из травы… странно, мне казалось полчаса назад, что он был выше… потом встала на него… ну точно, белеется тот, второй камень, только не на прогалине, на которой стоит Орвилл, наблюдая мои беспорядочные действия, а чуть в стороне…

Не отводя взгляда от светлеющего камня, я пошла прямо к нему, не обращая внимания на кусты и стволы деревьев, отмеченные боковым зрением. Если так идти напрямик, то можно влупиться головой во что-нибудь… но ничего не произошло, я прошла совершенно спокойно до самого камня и встала на него, оглядываясь вокруг.

— Лерия, ты долго там еще будешь бегать? — донесся раздраженный голос из-за деревьев. — Что произошло, почему ты бросила мешок и ушла с дороги?

— Иди-ка сюда, — я еще раз повернулась на камне вокруг себя, — интересное дело такое получается, посмотри сам.

— Почему он тебя так заинтересовал? — Орвилл уже обошел вокруг меня, оглядывая и камень и обстановку вокруг. — А тот, на поляне, — он уже выслушал объяснения и пошел сам удостовериться, бросив мешки рядом со мной.

Деревья над головой весело шелестели листвой, издалека донесся порыв ветра и я присела на камень в ожидании вердикта. Все-таки он маг, значит, должен хорошо соображать, что тут такое с этими камнями. Вреда от них никакого не вижу, только странно, что следующий камень видно только с предыдушего, да и не на дороге они стоят, а в лесу. Вон я вижу третий от поляны, светлое пятно белеется в траве, а прогалина, по которой мы шли первоначально, остается все левее и левее.

— Слезай-ка оттуда, — согнал меня с камня Орвилл и, подбоченясь, начал всматриваться в ту сторону, откуда призывно белело неясное пятно. — Ты что-нибудь чувствуешь, когда на камень залезаешь?

— Абсолютно ничего, — я для проверки глянула вперед, но никакого камня там не увидела, поскольку стояла на земле. — Что ты думаешь по этому поводу?

— Пока не знаю, камни низкие и рано говорить о чем-нибудь. Пошли по ним, посмотрим, — он подхватил наши пожитки и двинулся в направлении третьего камня.

Расстояние между камнями колебалось от пятидесяти до пятисот метров по моим предположениям, причем наибольшее расстояние было на открытом пространстве, где высокий светлый камень было хорошо видно издалека. То, что это пресловутые менгиры, мы догадались примерно на десятом экземпляре, торчащем из земли на высоту чуть меньше метра. Одна сторона у него была плоская, но не гладкая, вся покрытая многочисленными канавками и углублениями. Вблизи они производили впечатление сплошной неровности, а на расстоянии складывались в непонятный рисунок, идентифицировать который я затруднялась. Орвилл поизучал изделие древних мастеров, но тоже ничего путнего не изрек и мы продолжали двигаться дальше вдоль неведомой дороги. Дошли до менгира, влезли наверх, посмотрели по сторонам и пошли к следующему, который был виден только с предыдущего. Те камни, которые оставались сзади, также уходили в небытие, виден был лишь последний из них.

— Мы почти полдня шли вдоль цепочки этих менгиров, но никуда пока что не пришли, — сидя около костра начала рассуждать я. — Самый первый был почти весь в земле, постепенно они поднимаются все выше и выше, скоро наверх будет не забраться. Орвилл, ты читал о чем-нибудь подобном или, может быть, слышал о таком? Понятно я, о вашем мире ничего не знаю, то ульды какие-то, то дейты, только глазами хлопаю, а ты ведь в Академии учился, читал много… есть у тебя какие-то соображения по этому поводу? Интересно, не слишком ли далеко мы отдалились от нашего первоначального маршрута, когда ты сворачивал вправо от того ручья?

— На то место можно вернуться, если так же следовать назад, как и вперед, — мы остановились на ночлег в небольшой ложбинке, на краю которой стоял очередной менгир и теперь Орвилл рассматривал его плоскую сторону, на которую падали отсветы костра. — Я не вижу в этих знаках ни одного знакомого, но в то же время от камней не исходит никакой угрозы. Стоят и стоят себе…

Я обошла костер и подошла к менгиру сбоку, смотря на его плоскую сторону примерно под углом в тридцать градусов. Выбоинки на поверхности сливались и только некоторые из них ярко светились отраженным светом живого огня, перемигиваясь друг с другом как гирлянда на новогодней елке. Огоньки складывались в непонятные картинки, глаз выхватывал из темноты камня странные символы — вот показалась завитушка, мигнула стрелка, привиделся глаз с ярко вспыхнувшим зрачком, возник силуэт человека и тут же пропал, а на его месте блеснула рука… Игра воображения могла продолжаться очень долго, она походила на облака, в форме которых тоже можно было угадать многое, имей только желание.

— А ты ничего не видишь на этой стороне? — вопрос повис в воздухе, потому что Орвилл отвернулся, не желая отвечать. — Ты что, злишься на меня? За вчерашний разговор?

— Нет, — выдавил он явно через силу, — вчера это… прошло уже. Я ничего тут не понимаю… не понимаю, а ты еще лезешь постоянно со своими вопросами! — раздраженно рявкнул он. — Да, я маг, я учился и неплохо учился, а здесь я чувствую себя так, будто я несмышленый ребенок! Это для тебя нормально, а для меня нет!

— Орвилл, послушай, — я придвинулась ближе, стараясь говорить по возможности мягче, — я не вижу ничего ужасного в том, что ты тут чего-то не знаешь. Ну мало ли что может происходить на этой земле, ты не можешь знать все… и ни один человек не может похвастаться тем, что он все на свете знает. Это не причина для раздражения, это лишь повод для того, чтобы присмотреться к тому, что происходит вокруг нас, внимательно так присмотреться и сделать свои выводы. Я вот у вас много чего не понимаю, а спросить, кроме как у тебя, не у кого.

— О чём, например?

— Да о глазах хотя бы! — этот вопрос у меня крутился уже давно, только не было подходящего момента задать его. — Грегор говорил, что у вилтов глаза всегда… ну, как у животных, а у тебя нормальные, человеческие. Это я ещё в Арсворте увидела, когда тебя вывели снизу, и потом, когда мы вместе шли…

— Помню, — недовольство было хорошо слышно, ну ещё бы, двинул так со злости, что чуть кости не переломал… — ближе к делу.

— Тогда ты так взбесился, — продолжала давить на больную мозоль, — но я-то не знала о некоторых особенностях, мне простительно. Другое непонятно, если все вокруг знают, кто такие вилты и как они выглядят, то почему на глаза никто не обратил внимание? Предположим, что слуги или селяне в такие тонкости не вдаются, а стражники, маги на приёме у Дайлерии, Майкер и остальные в Грайдисе, они-то наверняка должны были удивиться этому. Человеческие глаза с ни с какими другими не перепутаешь!

— Не перепутаешь, когда ты смотришь в эти самые глаза и видишь их, — менторским тоном стал вещать Орвилл, ломая длинную палку на мелкие кусочки и подкидывая их в костер, — а большинство людей не хочет видеть и не видит, даже когда их тычут в это носом. Это не вина, это их беда, но помочь им в этом не может никто, кроме них самих.

— Понимаю… магия, да?

— Магия тут не причём, — кусочки ветки размеренно летели в огонь, аккуратно укладываясь друг на друга, — это человеческая природа и переделать её не в силах даже маги. Не видеть то, что заставит потом изменить уже сложившееся мнение и свернуть с гладкой дороги, принять неожиданное решение, которое идёт вразрез с установленными правилами… гораздо легче смотреть и не видеть.

— Всё равно не понимаю, неужели никого не заинтересовало, почему это вдруг у вилта человеческие глаза появились? Ну хоть вопросик бы у кого возник такой! Я же сразу в глаза посмотрела, когда ты мимо шёл, а остальные на что пялились, на шкуру, что ли?

— Были, кто и в глаза смотрел, — пожал плечищами Орвилл. — А ты всегда первым делом в глаза смотришь, если собаку на пути видишь? — хрюкнул он, неожиданно перестав ломать палку. — Для всех в Лионии любой вилт — домашнее животное, только более разумное, чем остальные. Зачем ему в глаза смотреть?

— Как зачем? — я даже немного опешила, — да потому что привыкла я так. А как можно иначе?

— Видела же сама, что можно. Вопрос в том, что каждый для себя при этом… — Крайден неожиданно поменял тон и ткнул рукой в сторону серого камня, — ты же смотришь на менгир и видишь только те рисунки, которые тебе хорошо знакомы, а непонятные твой мозг отметает в сторону. Так и остальные поступают. Сколько ещё можно вдоль них идти? — опять послышалось раздражение и злость, а недоломанная ветка полетела в сторону вышеупомянутой серой стелы.

— Не знаю, мы шли вдоль них целый день и сегодня уже поздно возвращаться назад, а завтра мы можем повернуть обратно прямо с утра, если хочешь. Конечно, интересно посмотреть, куда они ведут, — внутри родился исследовательский зуд и стало обидно, что загадка чужого мира так и останется закрытой, — но если на очередной менгир будет не влезть, то идти дальше не будет смысла.

— Да, — поворошил он костер, — тогда повернём обратно и поищем провидца в другом месте.

— Вот и правильно! Я у вас вообще тычусь как слепой котенок, но это не повод опускать руки и раздражаться. Мы обязательно найдем этого провидца, зададим ему свои вопросы, получим ответы и все будет хорошо. — Я погладила Орвилла по плечу, тот дернулся, но потом успокоился и продолжал сидеть, глядя то на огонь, то на каменную стелу, — на мой взгляд все идет более менее нормально, змеюк тут нет, съедать нас тоже вроде никто не собирается, а остальное мы как-нибудь преодолеем. Не впадай в панику и не раздражайся, иначе у нас ничего не получится. Помнишь, что ты говорил мне в подземелье у ахдов? Думай о чем-нибудь хорошем… у тебя есть такое, о чем бы ты хотел помечтать?

— Лерия, я не умею мечтать, у меня есть дела, которые без моего участия никогда не будут сделаны, — проворчал он, но голос уже был не такой злой, как раньше, — ты же знаешь, что я должен дойти до его величества…

— Дойдешь, — я прикрыла ему рот ладонью и он сразу замолчал, как будто только и ждал этого, — не только дойдешь, но и доложишь обо всем. Но выше головы не прыгнешь, а если ты будешь вот именно сейчас есть себя за то, что не сделал этого по сию пору, то ни к чему хорошему это не приведет. Ты уж извини, но у тебя кроме доклада королю еще заботы потом будут немалые, — и в ответ на удивленный взгляд пояснила, — я же к себе уйду, а сюда Дайлерия вернется, без этого никак не обойтись. Не будет же она болтаться между теми самыми пластами Реальностей, о которых она мне говорила!

— Мало мне и так проблем, а ты норовишь новые добавить, — фраза прозвучала настолько грустно, что мне стало не по себе.

— Орвилл, прости, но я не добавляю тебе проблем, они на самом деле никуда не уходили, просто на время выключились из этого мира и переместились далеко отсюда. Наверно, о них неприятно вспоминать, но их тоже надо решать… ты подумай, иначе они могут застать тебя врасплох и ты снова будешь не готов, прозеваешь нападение… было ведь уже такое, верно? А так заранее подумаешь, что делать, трезво взвесишь все «за» и «против», с товарищами посоветуешься. Например, с тем же Макдайли и Лиенвиром, один ум хорошо, а три лучше. Может быть, кроме них еще найдутся те, кто захочет разобраться во всех хитросплетениях, тогда вам останется лишь собрать военный совет и придти к единому мнению. Каждый выскажет свою точку зрения на происшедшее, обсудите события и придете к единому знаменателю за рекордно короткий срок. У меня дома есть одна игра, там собираются несколько человек за одним столом и им задают вопрос, на который они должны найти ответ за очень малый промежуток времени. Вопрос может быть о чем угодно, чаще всего они начинают рассуждать вслух и строить логическую цепочку, на основании которой дают ответ. Главное тут — общее обсуждение, которое наталкивает каждого на определенные выводы.

— И они все время дают правильные ответы?

— Нет, но они учатся думать, запоминают свои выкладки и приобретают необходимый опыт. Если не подходить к вопросу выработки дальнейшей стратегии поведения, как к попытке доказать, что только одна точка зрения имеет право на существование, то совместными усилиями можно достичь многого. Один, даже самый умный, всегда может ошибиться и не заметить этого. Хорошо, когда думать начинают двое, больше шансов во-время заметить ошибки и неточности, но командовать процессом все равно должен только один. Выслушать всех и принять решение… Мы вот вдвоем идем и то умудрились уже не раз переругаться друг с другом, а у нас ведь одна цель — дойти до этого вашего провидца!

— Не так уж много мы и ругались, — хрюкнул Орвилл, — ты еще заседания Совета Магов не видела! Вот где, бывает, сцепляются так, что и разнимать приходится!

— Бороды, что ли, дерут друг другу? — стало смешно и на память пришла сцена из старого фильма, где бояре таскали друг друга именно за бороды.

— Почему за бороды? Маги очень редко ходят с ними и они не такой длины, чтоб за нее можно было ухватиться рукой. Нет, скандалят, доказывая свое мнение, пытаются воздействовать друг на друга… если бы не защита, которую в незапамятные времена установили на стенах зала заседаний, то уже полгорода разнесли бы!

— Нервные они у вас, как я погляжу, да и критику чужую не любят, считая себя истиной в последней инстанции, — мне на память пришел Грегор, как образец здешней упертости. — Не буду высказывать о них свое мнение, а то опять не понравится и разругаемся в хлам, но по-моему любому магу очень трудно привыкнуть к мысли, что ему могут возражать и что он вообще может быть неправым.

— Быть неправым? — неподдельно удивился Орвилл. — Маги редко бывают неправы, когда дело идет о вопросах, в которых они разбираются лучше тех, кто не имеет внутри никакой силы. Как можно сравнивать мага-целителя, который учился в Академии и простого деревенского травника? Конечно же маг знает и умеет больше, тут даже и спора никакого быть не может! Я уж не говорю о тех магах, которые умеют использовать природные стихии, их знания и силы не идут ни в какое сравнение со знаниями простых людей…

— Простые люди, как ты выражаешься, вполне в состоянии усвоить те же самые знания, что и маги, разве что силы у них не такие, — упоминание о местном разделении на сильных и слабых мира сего отозвалось внутри неприятной нотой.

— Для чего учить простых людей этим знаниям, если их нельзя будет применить в жизни?

— Но ведь маги по сути своей те же люди, только они чуть сильней всех остальных, чуть образованней, а на самом деле они также подвержены перепадам настроений и болезням, не лишены зависти и усталости, кто-то из них смелее и добрее, кто-то подлее и трусливее, только это зачастую хорошо скрывается ими. А если такой маг захочет быть умнее остальных, управлять окружающими или подчинить их себе? Не ради великой цели или во благо остального населения, как, скажем, во время войны, когда всем надо держаться вместе, а просто по причине особых свойств своего характера… ну как это бывает, когда некоторые просто жить не могут без того, чтобы не давить окружающих, особенно родственников. И выгоды-то прямой от такого давления ему не будет, кроме как собственного удовлетворения застарелых комплексов… у меня дома я таких картин наблюдала сколько угодно! Дядюшка, скажем, престарелый, или бабушка с характером, которые привыкли повелевать детьми и внуками, давить их желания и самостоятельность на корню просто так, чтобы ощущать себя маленьким королем семейного государства. Но у нас все простые, как ты выражаешься, а дай таким дядюшкам силу и еще неизвестно, чего можно от них дождаться!

— И к чему ты это мне говоришь?

— Сама не знаю, пришли вот такие странные мысли на сон грядущий, — я еще раз посмотрела на высокий камень. — Не бери в голову, мало ли что вечером почудится. Ты еще не решил, пойдем вперед или будем возвращаться?

— Утром посмотрим с этого камня, что там впереди светит…

Утром впереди светили те же заросшие лесом подъемы и склоны, что и накануне. Орвилл подсадил меня и с высоты менгира был хорошо виден следующий камень, до которого надо было спуститься в распадок и подняться по очередному склону. Камни становились все выше и выше, а расстояния между ними все больше. Крайден упрямо шел вперед, причем я подозревала, что ему и самому стало любопытно, что же будет в конце этого путешествия и это явилось основной причиной того, что назад мы так и не повернули. По пути он больше не раздражался и не рычал, как вчера, что тоже не могло не радовать. Очередной подъем на вершину менгира дался нелегко — Орвиллу пришлось тащить из леса поваленный ствол, потому что влезть без него было совершенно невозможно. Следующая светлая точка находилась в необозримом далеке, до которого пришлось топать так долго, что я начала ощутимо беспокоиться, не потеряли ли мы ориентир? Поднимаясь по склону, мы вышли на прогалину, посреди которой и стоял наш камень, отбрасывая в сторону короткую тень.

— Лерия, смотри, — ткнул в сторону менгира Орвилл и в ответ на непонимающий взгляд добавил, — ровная-то сторона на нас смотрит…

— А до этого она… — начала я, рассматривая высоченную стелу.

— До этого ровная сторона смотрела по правую руку, причем это было у всех менгиров, — заметил он, — можешь мне поверить. Пошли туда.

Прогалина со стороны имела вид дороги, начинавшейся почти от самого камня и уходившей вокруг склона постепенно расширяющейся ступенькой. С обоих сторон к ее краям подступал лес, поднимающийся вверх с левой стороны по крутой горе, а справа опускающийся вниз.

— Наверное со стороны этот путь трудно заметить, он же не такой широкий да и деревья его хорошо закрывают, — я обернулась на менгир, но он продолжал сверкать на ярком солнце всеми сколами породы и никуда и не думал исчезать.

— Здесь давно никто не ходил, — Орвилл шел, внимательно разглядывая дорогу, заросшую свежей зеленой травой, как будто недавно политой дождем, — нет ни следов, ни вмятин и трава вся какая-то слишком ровная.

— Тебя что-то беспокоит? — я заглянула под обрыв направо, но склон там хорошо просматривался и никакого безобразия не было видно.

— Нет, ничего не чувствую, — он потянул воздух, — как будто вымерло все… или заснуло. Не отходи далеко, хоть тут и тихо, но дорога изгибается…

Дорога действительно изгибалась вокруг склона по широкой дуге, постепенно расширяясь и превращаясь из едва наметившегося перепада высот в широкую ступень. Быстро шагая вперед я отметила, что менгир сзади уже пропал за поворотом, а ступень еще больше расширилась и достигала уже почти десяти метров против едва наметившихся двух у подножия последнего камня. Метров через пятьдесят гигантская ступенька еще раз повернула влево и превратилась в огромную поляну, на которой по обеим сторонам высились темно-серые грубо обработанные камни высотой не меньше трех метров. Каждый из них имел одну гладкую сторону, обращенную к середине поляны, оставляя свободным проход между ними метров в пятнадцать. Солнце светило нам прямо в глаза и тени, отбрасываемые этими стелами, лежали точно в проходах между ними, создавая полную иллюзию того, что по обе стороны поляны высится непроходимая ограда. Горячий ветерок проносился по ровной траве, как будто невидимая ладонь то и дело гладила зеленый покров, на котором не было ничьих следов. Ничьих? Я оглянулась — наши следы были видны на примятой траве так хорошо, как будто она была из пластилина. Ну вот мы и пришли… только туда ли мы стремились? Судя по поведению Орвилла, это место было ему незнакомо и он напряженно оглядывался по сторонам. Впереди, где заканчивалась поляна, опять поднимался вверх склон горы, на котором плотным строем росли деревья, напоминавшие наши сосны, а в этом склоне виднелся темный проход…

— Это… мы сюда шли? — шепот подтолкнул Крайдена и тот, осмотревшись еще раз по сторонам, пошел вперед. — Орвилл, о таком писали те, кто ходил к провидцу?

— О разном писали, — он перекинул мешок на другое плечо, — руку давай, чтобы не потеряться…

При подходе к темнеющему в склоне проходу, я уже ясно различала, что он обрамлен мощными каменными мегалитами справа и слева, а третий лежит на них сверху, образуя небольшой козырек. Камни были не только темными от времени, но и покрыты кое-где зеленым налетом и только в верхней части этого гигантского входа видны грубо вытесанные подобия полуколонн, а на козырьке кое-где проступают непонятные знаки, которые чрезвычайно трудно угадать из-за многочисленных сколов.

— Здесь действительно уже давно никто не только не ходил, — слова прозвучали неестественно громко, как только мы вступили под гигантскую арку. — Нету даже звериных запахов, — Орвилл посмотрел по сторонам, — а уж всякое мелкое зверье должно сюда забегать хоть ненадолго. И пол чистый, посмотри, ни одной хвоинки, ни одного листочка, все обрывается на входе.

— Ты… не боишься идти туда? — я задержалась на последнем шаге, остановившись перед самым порогом. Тень от холма и самой арки покрывала часть пространства перед входом, но это было все-таки тень, а тут один шаг и… что там будет? — Вдруг за нами захлопнется дверь и мы больше никогда не сможем выйти наружу? Я не вижу отсюда ничего там, впереди… такое впечатление, что все скрыто невидимой завесой…

— Если мы будем бояться, то… — Орвилл еще раз осмотрел вход. — Пошли, я ничего не чувствую, кроме страшной древности этого места. Не бойся, в конце концов нас двое!

Проходя через незримую границу, я услышала где-то вдалеке тоненький звук — дин-н-н — но не ухом, а как будто он прозвучал на краю сознания и мне подумалось, что хозяева этого подземелья уже предупреждены о нашем появлении. Арка входа осталась за спиной и мы шли по тоннелю, выложенному точно такими же древними плитами, вытесанными из темного камня. Только пол смотрелся чуть светлее стен и потолка, но под ногами не скрипел песок и не катались мелкие камешки, как будто никакого мусора тут не водилось вообще. Постоянно тянуло оглянуться и проверить, не захлопнулся ли за нами вход, но при этом было очень страшно увидеть сзади темноту и я с трудом сдерживала себя от этого, еще крепче вцепившись в руку Орвилла.

Шли мы недолго, проход вывел нас в большой прямоугольный зал, обрамленный по стенам такими же грубо высеченными полуколоннами, как и при входе. Размер зала не превышал десять на пятнадцать метров, под ногами лежал каменный неровный пол, вымощенный светлыми и темными квадратами наподобие шахматной доски, у основания каждой колонны стояли треножники около метра высотой с широкими чашами, из которых тянулись вверх языки пламени. В противоположной стене виднелась еще одна каменная арка, закрытая тяжелой двустворчатой дверью, и по обе ее стороны тоже горели два треножника, высотой примерно метра в полтора. Языки пламени от них освещали бОльшую часть пространства перед дверью, но только потолок все равно оставался в темноте и рассмотреть его было невозможно.

Оглядываясь по сторонам, мы подошли уже к самым высоким треножникам и в тишине, прерываемой только щелканьем огня, совершенно ясно раздался скрип медленно открываемых дверей. Щелочка между створками стала расширяться, но за ней была сплошная темнота.

— Ой, — за руку Орвилла я уже ухватилась обеими руками и даже встала за его плечо, с ужасом глядя во все расширяющуюся черную щель, — там же… даже света нет…

— Вряд ли нас там ждут, чтобы сожрать, слишком долго мы сюда добирались для этого, — голос был абсолютно спокоен, рука осторожно высвободилась из моего захвата и обняла меня за плечи, — не бойся, пошли выслушаем то, что он нам скажет. Ты же помнишь условия?

Ну ладно, вдвоем все-таки не так страшно, даже если и наговорит нам этот провидец кучу неприятностей, то все равно наше дело решать…

— В эти двери входят по одному, — пронесся по залу бесстрастный голос. — Каждый, кто приходит сюда с неразрешимыми вопросами, выслушивает ответы один на один и сам принимает решение, следовать совету или нет. Кто из вас пойдет первым?

В зале повисла тишина и меня от страха тихонько заколотило. А ведь Грегор с пеной у рта доказывал, что мы должны быть у этого провидца вдвоем, что оба будем слышать, что он будет говорить… или он сам ничего не знал, а все врал? Или это не тот провидец, к которому мы шли? Или это вовсе не провидец, а тогда кто?

— Орвилл, ты же… вы говорили… что…

— Лерия, — он прижал меня к себе и я слышала только его лязгающий голос около уха, — успокойся, здесь тебе ничего не грозит. Люди последний раз были у провидца так давно, что достоверных сведений об этом почти не сохранилось. Точнее, сохранилось, но там было слишком много лишнего, слишком много фантазий и пересказов от тех, кто только слышал о тех, кто что-то слышал… или видел. Со временем это превратилось в легенды, а что случалось в действительности, знали немногие. Я никогда не интересовался этими хрониками, потому что даже не предполагал, что столкнусь с этим. Все, что мы в Нардене рассказывали тебе, это не ложь, это лишь слухи, обретшие силу в письменных свидетельствах давно ушедших лет. Здесь многое оказалось не так, как описано там, но опасности для нас нет никакой, поверь. Давай я пойду первым, выслушаю все и вернусь к тебе, потом пойдешь ты. Провидец только говорит, он ничего не может сделать тем, кто пришел к нему за советом и помощью. Не надо его бояться, здесь не подземелье ахдов, это просто зал ожиданий… ну все, успокойся и жди меня, ладно? Потом мы еще вместе посмеемся над твоими страхами, когда выйдем отсюда, а сейчас надо выслушать его. Мы шли сюда именно для этого.

— Хорошо, я буду ждать тебя, потом пойду к нему сама.

— Я пойду первым! — громко рыкнул Орвилл у меня над головой. — Я пошел, — уже тише щелкнул он зубами около уха, — жди меня.

Дверь за ним захлопнулась, я постояла около треножников, но изнутри не доносилось ни звука. Скорее всего, снаружи я ничего и не услышу, а жаль, это могло бы пригодиться в дальнейшем. Вряд ли Крайден расскажет мне все, что он услышит, хотя чего я беспокоюсь, может быть мне провидец тоже выложит такое, что я даже под страхом смерти не расскажу ни одному человеку в мире?

Обходя вдоль стен зала, я заглянула любопытства ради в чаши на треногах, пытаясь понять, чему там можно гореть так долго. Пламя взвивалось кверху, но показывать ничего не собиралось, только трещало посильнее и выше обычного летели искры. Сидеть в этом зале ожидания было не на чем, кроме как на собственном заду, а каменный шахматный пол не предусматривал такого времяпровождения. Обойдя весь зал, я подошла к двум центральным треножникам, рассматривая их снизу. Вроде бы такие, как и те, вдоль стен, а вот плоские чаши побольше размером, да и пламя как будто пошире и поярче. На огонь, говорят, можно смотреть до бесконечности, но что-то Орвилл задерживается, уж не возвращает ли его провидец назад в нормальный вид? Хотя нет, он только путь указывает, инструкции, что ли, выдает, а маг записывает за ним, чтобы не перепутать чего…

Еще раз обойдя вокруг треножников, я наконец вспомнила, что они мне напоминали. Жертвенники! Точно, в наших фильмах я видела точно такие же, только туда не обязательно было класть что-то живое, даже без собственной крови можно обойтись, потому как бытовала версия о том, что богам это все по барабану, а главное — внимание и уважение. Может, и тут бросить чего-нибудь? Поискав по карманам, не обнаружила ничего, кроме мусора и пыли, на такое безобразие кто хошь обидится, и к гадалке не ходи! Чего еще можно дать? Ноготь обкусать? Грязные они и поломанные, это у меня настоящей они как когти, не обидно показать никому. Задумчиво почесав голову, задрала ее повыше… ешкин кот, вот пару волосинок можно запросто выдрать! Жаль, что не мои родные… мои-то все наперечет, но зато я от чистого сердца… вон и колтун приличный вытащила, даже на две треноги хватит! Я не жадная, за себя и за Орвилла брошу, ну и за Дайлерию тоже, хоть ее с нами и нет здесь… пусть она подставила меня, поганка этакая, но я уже вроде и зла на нее не держу…

Волосы сгорели быстро и пламя в обоих треножниках взметнулось так высоко, что я даже увидела кусочек потолка, на котором очень хорошо проглядывали уходящие вверх арочные своды и между ними звезды… не настоящие, конечно!

Медленный скрип открывающихся дверей разорвал тишину в зале и все языки пламени одновременно мигнули. Это что-то означает? Когда мы стояли здесь вдвоем, ничего не мигало!

— А… где Орвилл? — я опять с ужасом уставилась на чернильно темную щель между створками, вопрошая неизвестно кого в подземном царстве. — Он… жив?

— Он ждет тебя у выхода, — пояснил голос, — если ты хочешь двигаться вперед, то нельзя выходить там, где зашел. Заходи, не бойся.

Надеюсь, что все обстоит именно так, как он и говорит… я глубоко вздохнула, собралась с силами и шагнула через очередной порог.

Комната была совсем небольшая по сравнению с предыдущим залом, три на четыре, не больше. По длинным стенам — полуколонны в греческом стиле, даже капители видны, хоть и грубо вырезанные, потолок тоже теряется во тьме, как будто уходит в бесконечность, напротив входа у противоположной стены на небольшом постаменте — массивное кресло с подлокотниками без всяких наворотов, в котором восседает непонятная фигура, полностью прикрытая серой хламидой с капюшоном. По обе стороны кресла стоят точно такие же треноги, как и в первом зале, освещая все пространство вокруг и треск огненных искр, выплевываемых из низких чаш, хорошо слышен по всей комнате.

— Что хочешь узнать ты, чье истинное лицо скрыто за этой маской? — под низко опущенным капюшоном не видно, кто находится на троне и даже острое зрение Дайлерии не может уловить ни одного колебания серой материи, скрывающей под собой провидца. Голос не имеет эха и почти не отражается от стен, но какая разница, кто там отвечает, меня же интересует практически один-единственный вопрос…

— Я попала в этот мир под действием необдуманных поступков и теперь хочу вернуться назад. Там находится мое тело, а здесь… это лишь внешняя оболочка, не имеющая со мной ничего общего. У себя дома я совершенно другая…

— Что ты замолчала? — фигура на постаменте немного шевельнулась, давая понять, что она ждет продолжения.

— Прости, я забылась. Не знаю, надо ли тебе рассказывать все, что произошло со мной в моем мире и в этом…

— Нет, не надо. Я это знаю и так. Задавай свой вопрос.

— Хорошо, я попробую, но не знаю, сможешь ли ты его понять… я и сама не все могу толком объяснить даже себе…

— Начинай говорить, тогда тебе будет легче построить свои мысли так, чтобы донести их до меня.

— Сперва я хотела только спросить совета, как я могу вернуться домой, но пока я шла сюда, произошло много событий и я теперь не могу говорить только за себя. Моя судьба за это время оказалась тесно переплетенной с другими людьми и я стала бояться, что если буду просить отправить меня домой, то у них произойдут какие-то неприятности и я буду этому единственной виной. По-хорошему сюда должна была бы придти и Дайлерия Крайден, но она слишком далеко отсюда… но она не меньше моего заинтересована в том, чтобы вернуться. Я не хочу сейчас заниматься оценкой ее поступков по отношению ко мне или к Орвиллу, но мне кажется непорядочным принимать без нее решение… пусть она возвращается и сама решает все вопросы, связанные с ней. Я ей не судья… хотя и не одобряю многие ее действия. Точно также я не судья и Орвиллу Крайдену, но… он говорил не о себе, а о своих делах, которые ему надо завершить… не знаю, плох нынешний король или хорош, решать это предстоит самому Орвиллу. Мы трое оказались связаны слишком крепко, чтобы это можно было разрубить одним движением… нет, не то говорю… я действительно сочувствую Крайдену, потому что он получил удар в спину от той, которая должна была поддерживать его… по-моему это подло и он не заслужил подобного, но отношения двоих всегда тайна за семью печатями для всех остальных… я сделала не то, чего ожидали от меня все вокруг и сейчас я в тупике. Единственное, чем я могу оправдать свои действия, так это чувством справедливости… или совестью… я не знаю, как назвать то, под влиянием чего я в Грайдисе… ну, ты понял… Грегор и Лиенвир говорили, что к прорицателю надо идти обеим сторонам и одновременно выслушивать, что он посоветует, а меня еще все время беспокоит Дайлерия… она еще в моем мире и я ничего не знаю о ней…

— Каждый выбирает сам, как ему поступать в том или ином случае. Ты, Дайлерия, Орвилл — вы поступали так, как предписывали вам ваши собственные побуждения и каждый из вас будет отвечать только за свои действия. Мне понятна твоя нерешительность и понятно то, что ты пока что не можешь облечь в слова. Ваши пути сошлись на некоторое время и только от вас самих зависит, что будет с вами дальше. Если бы ты думала только о себе, твой путь был бы совершенно другим, чем то, что я вижу перед собой сейчас.

— Ты… знаешь, как мне вернуться? Что я должна… скажи, если ты действительно видишь это, как мне это сделать?

— Ты должна умереть.

Последняя фраза прихлопнула меня так, что я даже забыла, как дышать… умереть… ну почему, что я такого сделала непоправимого, что в конце всего стоит смерть? Неужели нельзя ничего исправить и я должна… нет, не хочу, я не хочу умирать… почему все так несправедливо? Пусть я буду жить в том жутком доме, куда меня переселили чертовы аферисты, пусть я буду смотреть каждый день на алкашей и гастарбайтеров, мыться холодной водой и тратить два часа на дорогу, но я буду жива! Я уже давно искренне простила Лешика за все, я оставила мысли бороться с теми амбалами, которые являются теперь хозяевами моей квартиры, мне наплевать на моих соседей в Саперном, а некоторые из них и вообще оказались вполне нормальными людьми, как Паша-зек, например… а судьба наказывает меня за то, что я захотела отвоевать свою квартиру, упущенную из-за глупости и доверчивости… да черт с ней, если за это надо заплатить жизнью, мне она не нужна, обойдусь! Жить — это же так прекрасно, смотреть каждый день на небо, даже если оно серое и хмурое, видеть людей вокруг себя и улыбаться им, вдыхать сырой питерский воздух, в котором висит соль и автомобильный выхлоп, стоять в очередях и не ругаться, а пропускать вперед тех, кто опаздывает и радоваться тому, что сделала доброе дело просто так… придержать кому-то дверь… помочь незнакомой старухе донести тяжелую сумку… ухватить за руку мальчишку, пытающегося перебежать улицу вне зоны перехода… улыбнуться просто так идущему навстречу чужому мужчине… кормить уток в Обводном канале и быть от всего вокруг такой счастливой только потому, что жива!

— Я… я не хочу… не могу… ну почему это все происходит именно со мной… — смотреть на неподвижную фигуру сквозь слезы было уже совершенно невозможно и в этот момент мне больше всего хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и заснуть там.

— Ты не поняла меня, — донесся голос провидца, — выслушай до конца и прими решение, как следует обдумав сложившуюся ситуацию. Вы, трое, идете каждый по своему пути, который является для вас единственно прямым и совершаете поступки, характерные только для вас. Чтобы вернуть вам все потерянное, надо дожидаться благоприятного момента, когда ваши пути сойдутся в одной точке. Иногда таких узловых точек может быть много, иногда — только одна и важно не упустить именно этот момент, потому что потом ничего нельзя будет сделать. Когда я говорю, что ты должна будешь умереть, я подразумеваю твою смерть только в этом мире, а не прекращение жизни вообще. Если бы Дайлерия повела себя в твоем мире по-другому, то без этого тоже можно было бы обойтись… но с учетом сделанного ею приходится вносить эту поправку. Умерев здесь, ты возвращаешься в свой мир и продолжаешь жить там.

— Продолжаю жить там? Я буду… жива там?

— Конечно. Этому миру останутся Орвилл и Дайлерия, как принадлежащие ему изначально, а ты уйдешь в тот мир, которому принадлежишь с рождения.

— Насколько я могу… верить твоим предсказаниям?

— Это твое дело. Ты можешь не верить им вообще и продолжать жить в этом мире и дальше, это будет твое решение. Я не умею лгать и нахожусь здесь до тех пор, пока говорю правду. Как ни странно это прозвучит для тебя, но я тоже хочу жить, даже если эта жизнь покажется кому-то непонятной и странной. Сотни лет, пролетевшие над этими залами, не отразились на мне и в дальнейшем я не собираюсь отступать от главного условия, благодаря которому я здесь нахожусь. Подумай обо всем, пока ты еще находишься здесь и, если ты согласна принять свой путь, то я покажу тебе его.

Воспоминания о том, что я оставила дома, начали проплывать у меня перед глазами. Работа… дорога на работу… улицы родного города… мама и Юрик… комната в Саперном… этот мир знаком мне до последней черточки, я знаю в нем все и я там действительно дома, в своем родном виде, а не в теле Дайлерии, от внешнего вида которой шарахались даже слуги в Арсворте… кому я нужна тут? Райшер сотоварищи спит и видит, как уничтожить меня, то есть ее… революционная тройка преследует свои интересы, им до меня нет никакого дела… может, была бы у меня та самая сила, которой они тут все владеют, я бы еще подумала, надо ли мне переживать в этом мире собственную смерть, уж слишком страшно думать о ней, как о единственной возможности попасть домой, но я не маг и вряд ли им буду когда-нибудь… они все учатся этому не один год… да и как приживаться мне в этом мире? Никакой поддержки, никаких знаний, могущих помочь мне существовать здесь… а главный вопрос — зачем? Вот именно, зачем мне тут оставаться? Может быть, все произойдет не так больно и страшно, как я себе предполагаю?

— Я хочу уйти в свой мир. Расскажи мне все, что я должна знать.

— Ты решилась и это правильно. Тогда слушай и запоминай. Узловых моментов, благоприятных для вас, будет только три. Первый наступит через два дня, второй через семь, третий через тридцать шесть, но я бы не советовал дожидаться его, по происшествии такого количества времени связи будут очень нестабильны и вероятность благоприятного исхода невелика.

— Значит, чем меньше времени пройдет, тем лучше?

— Да. Практически стопроцентная вероятность. Первая узловая точка будет здесь, в Рифейских горах…

То, что рассказал мне провидец, воспринималось как… ну не знаю, как это описать… Что меня убедило в его правдивости? Про себя я решила, что еще два дня на раздумья у меня есть и за это время что-нибудь поможет принять мне правильное решение. Рассказанное им походило на инструкцию к игре, даже результат был уже известен заранее, но его можно добиться только теми ходами, которые уже оглашены. Если предупрежден, то вооружен? В моем случае заранее расписанные ходы имели только одну цель — наиболее легко покинуть этот мир и вернуться домой. Я попыталась еще раз выспросить о причинах этого, но ответ был тот же самый — Дайлерия сделала в моем мире что-то такое, из-за чего и происходит весь этот сыр-бор. Одно радовало, что на вопрос, жива ли она, провидец ответил утвердительно и я немного воспряла духом.

— Значит, меня должны убить, — пламя в треножниках опять качнулось и зашипело, — но если это обязательное условие, почему я не могу, например, выйти отсюда и, скажем, покончить с собой?

— Как? Ты повесишься? Перережешь себе горло? Отравишься… чем? Бросишься со скалы?

— Да, ты прав, самоубийцей я никогда не стану, даже мысль об этом для меня невозможна, — лить слезы я перестала и решила обсудить кое-какие непонятные моменты, — слишком я люблю жизнь во всех ее проявлениях, чтобы решиться на такое самостоятельно. Но есть еще Орвилл, он бы вполне мог это сделать… такое возможно?

— Теоретически — да. Практически — нет.

— А если я… попрошу его об этом?

— Попробуй.

Бесстрастная констатация факта, только и всего, но спросить об этом самого Орвилла за два дня я все-таки смогу. Может быть, он сможет сделать это быстро и безболезненно? Как бы все не происходило в дальнейшем, провидец буквально по шагам расписал мне все, что надо сделать, упирая на главный фактор — все должно произойти очень быстро. Чем короче миг перехода, тем у меня больше шансов…

— Я все запомнила, прощай.

Уже повернувшись в сторону прохода в стене, на который указала мне рука, прикрытая серым одеянием, я вдруг решилась и вернулась на прежнее место. Все-таки этот вопрос меня слишком мучил, чтобы вот так просто уйти и не попытаться выяснить правду лично для себя…

— Можно я спрошу тебя? Для меня это очень важно, а ответа я никогда не узнаю, ни в этом мире, ни в моем. — Фигура на троне медленно кивнула и замерла, склонив голову набок в знак заинтересованности. — Скажи, ты ведь знаешь все, что было со мной в моем мире… — я глубоко вдохнула и, собравшись с силами, спросила, — он любил меня хоть немного или… или это все была только игра, а я ничего не видела и не понимала?

— Ты спрашиваешь о мужчине из твоего мира, который жил с тобой? Он талантлив… очень талантлив, таких людей единицы и встречи с ними редки. Если бы он был актером, зал лежал у его ног, потому что ему дана возможность не только верить в то, что он играет, а растворяться в этой игре без остатка. Такие люди проживают каждое мгновение своей жизни, как последнее, они живут в исполняемых ими ролях и верят, что это их настоящая жизнь. Их нельзя назвать лицедеями или обманщиками, они правдивы и искренни в своих чувствах, которые выплескивают на тех, кто живет с ними рядом. Но у них есть и другая сторона, присущая каждому таланту, с которой окружающим очень тяжело сосуществовать… они подобны звезде, прокатившейся по небосклону и загораются также быстро, как и гаснут. Мало кто может вытерпеть такое… чаще всего они так и остаются одинокими и забывают свое истинное лицо, а в конце пути перебирают многочисленные персонажи, жизнями которых заменена их собственная. Ты проклинала его… обернись и подумай еще раз, нужен ли тебе такой мужчина?

— Я уже давно простила его и… благодарю тебя за ответ. Теперь я точно знаю, что он любил меня, пусть это длилось всего полгода, но он не лгал мне. Пусть он будет счастлив по-своему… — я вытерла слезы и пошла к темной полосе открывающихся створок двери. Фигура на троне оставалась неподвижной, но огонь в треножниках взметнулся факелом под самый потолок, осветив сумасшедше ярким светом не только комнату с прорицателем, но и маленький зал за дверями, через который надо было выходить. Языки пламени отразились в зеркально гладких стенах, уходящих бесконечными анфиладами отражений справа и слева, а напротив уже распахнулись вторые двери, за которыми я увидела знакомый силуэт на фоне закатного неба. Орвилл никуда не ушел и ждал меня, как мы и договаривались…

— С тобой все в порядке?

Тяжелые створки уже захлопнулись за спиной, но я так и стояла под каменной аркой, как две капли воды похожей на ту, через которую мы входили в подземные залы с той лишь разницей, что с этой стороны поляна и сами двери были ярко освещены закатным солнцем. Символ надежды?

— Да, Орвилл, со мной все в порядке. Я получила ответ на свои вопросы и теперь надо думать, что делать дальше. А что ты услышал от него?

— Ты была у него гораздо дольше, чем я, — в голосе мне послышался вопрос и удивление, — а вопрос у нас был один на двоих.

— Да, я еще спрашивала его об одном человеке, возможно из-за этого и задержалась, — пожав плечами, я пошла рядом, стараясь не обращать внимания на любопытный взгляд Крайдена. — Речь шла о моем мире, но провидец все-таки сумел ответить на то, что меня интересовало.

— А что он ответил на наш общий вопрос?

— Знаешь, я пытаюсь понять, что он мне напророчил, — попадать в такт шагам Орвилла было затруднительно и я то забегала вперед, то отставала, — но он и тебе наговорил кучу интересных вещей… кстати, а о чем речь-то шла? О возвращении тебе нормального вида и твоего резерва? И что он тебе предложил в качестве возможности, найти волшебное кольцо?

— Нет, не кольцо, — Крайден замедлил шаг и мы шли теперь рядом, — кристалл. То, что забрала у меня Дайлерия, со временем восстановится. Это будет происходить постепенно и не так быстро, как мне бы хотелось… не раньше чем через полгода. Срок достаточно долгий, но здесь уже ничего не сделаешь.

— Совсем-совсем ничего? А в какой срок обычно восстанавливается этот резерв, наверняка такие случаи уже были и у вас в Академии…

— Обычно он восстанавливается за несколько дней, — пояснил Орвилл преувеличенно любезно, — самый долгий срок не превышал шести-семи и то, если маг уже был на последнем издыхании.

— Почему же у тебя этот срок так увеличен?

— Два месяца в подземелье Арсворта не прошли даром, да еще здорово повлияло то, что я теперь в этом виде… то, что сейчас по крохам восстанавливается у меня внутри, замкнуто на его поддержание. Дайлерия постаралась на славу, ей даже не пришлось бы прикладывать хоть немного собственной силы для этого, она каким-то образом замкнула мой внутренний источник так, что я ничего не могу сделать с этим… не могу разрушить эту оболочку, потому что у меня нет для этого силы, а когда она появляется, то почти вся уходит на поддержание моего нынешнего вида. Остаются крохи, которые ни на что не годны!

— Получается, что тебе первым делом надо избавиться от этого, — я выразительно обвела рукой приблизительный контур тела и Орвилл кивнул в ответ, — а какие возможности провидец перечислил тебе для этого?

— Возможности?

— Ну да, наверняка их было хотя бы две, если не больше, — убежденность в том, что дело обстояло действительно так, была непонятна мне самой, но ведь и мне провидец показал не один путь… другое дело, что я могла выбирать из предложенного… вот и выбрала себе головную боль. — Значит, нужен какой-то кристалл? Это первый и самый быстрый путь или он уже второй?

— Первый, — моментально откликнулся Орвилл и сомнения заскреблись у меня внутри с такой силой, что я даже забежала вперед, чтобы посмотреть на выражение его лица… все-таки за время совместного похода я немного научилась различать интонации в разговоре и смену мимики. Поглядеть внимательней не удалось — совершенно естественным жестом он перевесил мешок на другое плечо и при этом посмотрел в сторону. — Второй путь еще дольше, но если не найти тот кристалл, о котором говорил провидец, то придется воспользоваться вторым. Проблема в том, что тогда мне придется идти в Академию, собирать там наиболее сильных магов, объяснять им, что со мной произошло и они совместными усилиями должны помочь мне снять все это. Сколько времени должно уйти на путь да еще на убеждения, я даже представить себе не могу, единственный вариант — опять вернуться к Грегору и, если он и Лиенвир займутся этим вопросом, то как раз через полгода можно будет ожидать каких-то результатов. Не столь сложно добраться до столицы, даже если идти туда пешком, как убедить тех, от кого действительно зависит многое…

Крайден еще продолжал говорить, а у меня уже создалось стойкое убеждение, что этот путь для него равносилен моей третьей узловой точке — вероятность благоприятного исхода есть, но она столь ничтожна, что поверить в нее может только тот, кто ничего не смыслит в данном вопросе. Если бы он обрисовал ситуацию с обращением к магам парой предложений, я бы и внимания не обратила, но именно это словоблудие, несвойственное ему, вызывало сомнения в правдивости сказанного. Закономерно вставал вопрос, а что же он не сказал? Проводя аналогии с тем ответом, который я сама получила и который не хотела озвучивать, дело начинало дурно пахнуть и это мне очень не нравилось. Так долго говорят в тех случаях, когда и сами не верят, но, формулируя более четко то, что болтается в голове в виде неосознанных образов, пытаются убедить не только окружающих, но и самое себя в правильности составленного плана.

— Ты боишься, что не найдешь помощи в Академии? У тебя там есть враги и они постараются помешать тебе?

— Пока что я не знаю, кому там можно доверять, — Орвилл ускорил шаг и я опять стала отставать. — Наверняка кто-то примкнул к заговорщикам, но бОльшая часть выжидает, чем окончится это противостояние. Я лично им не враг, но кто знает, куда качнется этот маятник и что предпочтет большинство для себя лично.

— Все зло в мире совершается с молчаливого попустительства равнодушных, — опасения Крайдена были мне вполне понятны, опыт нашей мировой истории только подтверждал то, что сейчас происходит в столице совершенно чужой мне страны. — Но неужели никого больше нет, кроме Макдайли и Лиенвира, на кого ты мог бы положиться с уверенностью? Основная масса может трусливо колебаться, но всегда находятся те, кто убежденно стоит до самого конца, не предавая за звонкую монету… подумай, может быть все-таки можно к ним обратиться?

— Да, у меня еще будет время поразмыслить над этим, — согласился Орвилл, — пока доберемся до Делькора, успеем подумать. Но сперва я все-таки хочу встретиться с Грегором, — последняя фраза прозвучала так угрожающе, как будто он доказывал мне свою правоту.

— Конечно, какие вопросы, если надо, то встречайся, — дорога уже сузилась до размеров тропки, деревья подступали к ней все ближе и ближе и идти рядом было страшно неудобно. Края тропинки терялись в траве, которая становилась все гуще и выше, ноги путались в ней и я пошла сзади, прекратив разговор.

Ступень на склоне, вдоль которой тропинка бежала от самого выхода из древнего святилища, постепенно сужалась и дойдя до очередного извива пути мы уже продвигались не только вперед, но и вниз, ориентируясь на светлую полоску вытоптанного пути. Если поднять голову наверх, то тропочка еще была видна, но совсем недалеко, а сама ступень и вовсе скрывалась за густым лесом и ничего не наводило на мысль о том, что именно на этой горе обитает таинственный провидец. С того места, откуда я последний раз взглянула назад, склон смотрелся абсолютно ровным практически до самой вершины.

— Странно, мы же шли по дороге, а отсюда ничего не видно, как будто там такой же лес, как и везде, — позвала я Орвилла, смотревшего в другую сторону. — Посмотри, даже намека нет на тот выход, а ведь он сложен из огромных камней!

— Я уже видел это, — Крайден даже не обернулся, всматриваясь в том направлении, куда нас вела тропинка. — Сейчас спускаемся вниз, дальше забираем вправо и сегодня или завтра должны выйти к небольшому озеру. Оттуда надо подниматься вверх, миновать ущелье по мосту и за ним будут входы в пещеры, где когда-то оставили кристалл Очищения.

— Что это за кристалл такой? И почему именно «очищения»?

— Много лет назад россыпь таких кристаллов была найдена в одной из глубоких подземных пещер на самом юге Рифейских гор. По преданиям, в той области появилась нечисть, очень похожая на змей, покрытая толстенной чешуей и очень быстро передвигающаяся на четырех кривых лапах. Местное население было настолько напугано, что даже днем все боялись передвигаться по земле, а эти твари не брезговали ничем живым, что могли догнать и сожрать. Убить их обычным оружием было практически невозможно и тогда в эту местность пришли маги. Проследив за непонятными существами, они выяснили, что те живут в подземных пещерах, наполовину заполненными водой и выходят оттуда на поверхность, чтобы поохотиться. Уничтожить их действительно было очень трудно — чешую не брало ничего, даже огонь, уязвимых мест было всего два — глаза и пасть.

— Прямо как наши крокодилы, — поежилась я, вспомнив милых зверюшек с родины, — те тоже пуленепробиваемые, только в глаза и можно метить.

— Дождавшись очередного выхода тварей на поверхность, маги почти всех уничтожили, а потом двинулись в пещеры, чтобы добить оставшихся. Блуждали они под землей достаточно долго, но поставленная цель была достигнута, уничтожены не только живые особи, но и яйца. Вот там, около кладок, и были найдены эти кристаллы, не только светившиеся в темноте, но и дающие тепло. Поскольку ничего подобного раньше не встречалось, кристаллы были тщательно обследованы и часть их забрали с собой. К сожалению, потом произошел обвал и оставшиеся кристаллы было уже не найти, а те, которые подняли на поверхность, обнаружили для окружающих странные качества — например, снимали последствия наложенных заклинаний. Это определили совершенно случайно, когда под солнечный луч, преломленный в кристалле, попал один из учеников. Парень имел с детства небольшой дефект носа и целитель приложил к нему свое искусство… словом, вся его работа пошла насмарку. Всего оттуда, из пещер, достали четыре кристалла, один по сию пору находится в Академии, а остальные за много лет разнеслись по свету. Тот, который находится в Рифейских горах, в свое время был подарен посольству Тайбета, небольшой горной страны, расположенной на западе этих гор. По их верованиям, эти камни запирают зло и не дают ему бродить по земле, поэтому кристалл и был помещен на границе их владений.

— Там тоже какое-то святилище?

— Возможно, судя по описанию — то ли пещера, то ли небольшое строение. Охраны там никакой нет, но красть оттуда кристалл никто и не пытался. По преданию, он сожжет каждого, кто захочет стронуть его с места, а при таком раскладе даже ворам хочется жить.

— И что, так никто никогда не пытался… зная человеческую природу поверить в это довольно трудно!

— Возможно, такие смельчаки и находятся время от времени, — пожал плечами Орвилл, — но кристалл по сей день стоит на том месте, которое для него предназначено много лет назад. Провидец сказал, что надо идти к нему…

Как бы то ни было, но этот отрезок пути у нас с Крайденом совпадал на ближайшие два дня. Я бы еще послушала историю здешних мест, но уже падали сумерки и надо было спешить, чтобы найти какое-то место для ночлега. Что меня еще здорово беспокоило, так это все уменьшающиеся запасы еды. От того, что было взято с собой, оставалось уже совсем немного, а где искать хоть какую-то еду в здешних лесах, я совершенно не представляла. Завтра мы должны выйти к какому-то озеру или ручью… может, там попытаться половить рыбу или, на худой конец, поискать улиток?

Озеро, к которому мы вышли, было, на мой взгляд, типичным для гор — тек небольшой ручеек, нападали камни, перегородив русло, и на тебе, готово! И ручеек имелся, едва живой, и лишняя вода стекала через каменный завал по каплям, а само озерцо наверняка поначалу было пошире того, что открылось моему взору сейчас, да по теплому времени года просто высыхало понемногу без подпитки. Тропочка, прихотливо извивающаяся между глыбами всевозможных размеров и деревцами на склонах, спускалась вниз, в веселую зеленую котловину, живописно обрамленную со всех сторон горными склонами. Для меня, во всяком случае, это были именно горы, пусть и не превышающие десятиэтажный дом. Чистая вода лениво плескалась в прибрежной траве и почему-то нигде не было видно даже намека на песок, хотя дно не обрывалось сумеречной глубиной. Ближе к лесу, за валунами, росли редкие кустики с желтеющими листьями, а левее камней высились заросли травы, издалека напоминающей наш борщевик. Вечером накануне не удалось ничего сготовить по причине отсутствия чистой воды и теперь я предвкушала полноценный отдых и кормежку… пусть это даже будет уже порядком надоевшая каша из непонятно каких зерен!