И аз воздам

Что? Он признает, что Арлетта была неправа? В это верится с большим трудом, вспоминая, как они разговаривали друг с другом перед тем, как уйти портальным камнем, но одно только замечание, что Орвилл находится в тяжелом состоянии и без меня его не вытащить оттуда шибануло внутри таким выбросом адреналина, что я чуть не подскочила на месте. Неважно, пусть он даже врет на двадцать, пятьдесят, девяносто процентов, но это реальный шанс попасть в Неймар! Нет, стоп, они же восстанавливают со временем свои силы… значит, его состояние не тяжелое, если бы его действительно поднимали все втроем, то он был бы уже здоров! Тогда получается, что он притворяется? Он может прикинуться больным, может прикинуться, что потерял память, может в конце концов сопротивляться воздействию родственничков… да что угодно может придумать… сделать вид, что ему без меня не подняться и тогда Флойд действительно имел основания приехать сюда…

— Флойд, ты в моем доме называешь меня мерзавцем? — Райшер плюхнулся в свободное кресло и стал рассматривать гостя с неподдельным интересом. — Тебе напомнить, что без моей помощи у тебя мало что могло получиться? Я ведь могу и обидеться, — наглая улыбка продемонстрировала нешуточность угрозы, — а иметь меня все же лучше в друзьях, чем во врагах. Может, объяснишь, за что я удостоился столь лестного описания?

— Что-то я устал за последние дни, — старший непринужденно развалился в кресле, намеренно игнорируя обращенные к нему вопросы, — все эти события… понимаешь, возраст у меня уже не тот, чтобы, вот как ты, спокойно спать по ночам. Очень было тяжело поднимать Орвилла после всего даже нам троим. Как твое здоровье, Бейрис? Тебя долго поднимали?

— Достаточно, чтобы я почувствовал себя выходцем от Небесных врат, — Райшер неприязненно посмотрел на Крайдена. — Мэтр Лейнор сидел со мной всю ночь, да и сейчас заглядывает, когда проезжает мимо. Говорит, что последствия еще долго будут омрачать мне существование.

— Да, пролежать столько времени под обломками не шутка, — подхватил Флойд, сочувственно кивая головой, — понимаю… как только вы оба не задохнулись! Столько пыли было после всего… Бейрис, — проникновенные нотки сменились на требовательные, — а что произошло с моим трастом? Я осмотрел все вокруг того места, где ты лежал, но не нашел ничего похожего. Ты держал его в руках и деваться ему было некуда. От него даже следов не осталось! Для нового понадобится много времени, а к старому я привык и расставаться с ним не входило в мои планы.

— Орвилл отобрал, — злорадно сдал противника Райшер, — вот у него и спрашивай. Ты что, не видел, как он обманул нас всех и меня в первую очередь?

— Когда? — со старшего слетел весь светский лоск и воспитание, едва он услышал ответ. — Ну-ка, рассказывай!

Желание узнать о событиях в Арсворте с другой стороны пересилило нежелание видеть Бейриса рядом, а намёк Флойда послужил дополнительным стимулом дождаться конца этого разговора. Если старший дал себе труд добраться до Делькора, то сделал это не ради пустой болтовни и причины этого поступка мне хотелось знать со страшной силой, пусть даже это будет наполовину ложью. Оставшиеся-то пятьдесят процентов — правда!

— Нечего там особо рассказывать, — недовольно буркнул гвардеец, — я думал, что действительно припер его к стене, а он извернулся и меня втащил. Не хотел я за ним идти, как чувствовал, что произойдет. Там он траст и отобрал, голыми руками, между прочим, и нечего говорить, что он не мог это сделать… смог! Вот почему не убил, не знаю, а траст вспыхнул у него и закрутился, как смерч, аж все стены задрожали и сразу рассыпался. Все, больше ничего не помню, хоть убей.

— Теперь понятно, почему там все рухнуло, — протянул Флойд и неприязненная гримаса исказила его лицо, — сильный он был у меня, да еще Орвилл добавил от себя, чтоб наверняка получилось. Постарался от души, даже себя не пожалел! Жаль…

— Чего?

— А, тебе не понять, — расстроенно отмахнулся старший, — если, говоришь, траст вспыхнул, да еще смерчем… листов, случайно, не видел никаких, чтоб горели?

— А Нейди его знает, что там было, — пожал плечами Бейрис, — пламя моментально занялось и все, темнота. Как госпожа Арлетта себя чувствует?

— Неважно чувствует, — последовал глубокий вздох, — расстроена сильно, но ничего назад уже не вернешь. Она сейчас вместе с Энтони у меня в Неймаре, побудет там немного, потом оба вернутся в Делькор. Скоро начнется учебный сезон в Академии и без них там не обойтись. Это я предпочитаю жить подальше от столицы, а они даже не мыслят себе, чтобы уехать оттуда. Погостить, помочь, это всегда пожалуйста, но жить… ни разу больше одной недели. Как-то обидно прозябать одному в таком захолустье, если б не работа, я бы давно обрюзг и отрастил живот на пирогах моей экономки. Но тебе это неинтересно…

— Абсолютно, — подвердил Бейрис, — какой интерес жить в этой глуши? Того и гляди превратишься в вилта! — заржал он под конец. — Твои неплохи, но уж слишком… неприятны. Как ты с ними справляешься?

— Привык, — равнодушно бросил Флойд, — пока слушаются, все хорошо. Если начнут выходить из-под контроля, уничтожу сразу. Заодно и кое-какие идеи проверю… так, возникли случайно…

— Тебе чего, слуг не хватает? — подозрительно уставился на него Райшер, но старший сделал вид, что ничего не услышал, гоняя по лицу отрешенную улыбку.

— Бейрис, — Крайден-старший вдруг ожил, смакуя пришедшие ему в голову мысли, — скажи мне, что такое ты забрал у Орвилла из кармана? Я ведь не сразу спохватился, не до того было, слышал, как она, — посмотрел он на меня с хитрющим прищуром, подмигивая так, чтобы не видел Райшер и я моментально превратилась в одно огромное ухо, — кричала тебе. Отвлекли меня на тот момент, а вчера я вспоминал, как все произошло, и очень хорошо, что вспомнил… не хочешь мне отдать? Твоих вещей там не было, я уверен, к тому же Орвилл не из тех, кто любит запускать руку в чужое, а вот насчет тебя имею большие сомнения. Или ты хочешь, чтобы я объявил это при всех членах твоей семьи? Им будет очень интересно послушать некоторые подробности твоего поведения, особенно если при этом мои слова будут слышать и чужие для вас всех люди. Ну как, будем отдавать незаконно присвоенное, или нет?

— Чужое, говоришь, взял? — неприятно осклабился Райшер. — То есть ты меня обвиняешь в воровстве… я правильно понял твои слова? И пользуешься тем, что к тебе в Совете прислушаются быстрее, чем ко мне?

— Должен же я извлекать хоть какую-то пользу из своего положения, — цинично заметил старший. — Ты тоже из всего извлекаешь пользу лично для себя и не видишь в этом ничего плохого, так почему я должен поступать иначе?

— Её не боишься? — подбородок Бейриса указал на меня, как на единственного свидетеля. — Женщины же столь болтливы, сколь и глупы…

— Не боюсь. Она с радостью поедет со мной в Неймар, куда я имел честь пригласить её, а там она может болтать с Орвиллом сколько угодно, я буду этому только рад. Госпожа Валерия, вы согласны отправиться со мной?

— Да!

— Нет!

Одновременно прозвучавшие ответы почему-то удивили Флойда и он с недоумением посмотрел на Бейриса, как будто тот обманул его в лучших ожиданиях.

— Я не понимаю тебя, — начал маг, — между нами существовала договоренность, которую я, со своей стороны, выполнил. Ты помог нам, я не препятствовал тебе забрать её, оговорив, что если сочту нужным, то вернусь за ней. Сейчас я решил, что она нужнее мне в Неймаре, чем тебе здесь…

— Флойд, сегодня ты назвал меня мерзавцем, не объясняя причин, и вором, — при этих словах Бейрис наконец стал похож на самого себя, каким я его и помнила по приемам — наглым и плюющим на все свысока, — обещая выложить это моей семье, если я не отдам тебе одну вещь. Я тут хорошо подумал и решил, что ты прав и надо извлекать выгоду из всего лично для себя. Тебе нужна Валерия?

— Не мне, — Крайден-старший с подозрением уставился на изменившегося вдруг Бейриса, — Орвиллу. Без нее…

— Мне плевать, кому из вас, — пожал плечами Райшер, — но у меня есть кое-какие проблемы посерьезней твоих. — Он многозначительно помолчал, а потом четко и негромко произнес, — долги. Мне пришлось подписать одно обязательство на очень приличную сумму, а отец не желает ссужать мне больше того, что оговорено. Меня это не устраивает и я не хочу иметь дело с магами, а кое-кто пригрозил мне, что обратится к вашему сословию… Предлагаю договор — ты получаешь девушку, я получаю от тебя деры и мы делаем вид, что больше не знаем друг друга. Ну как тебе мое предложение?

От услышанного своими ушами договора я буквально приросла к креслу, не в силах поверить, что это происходит со мной наяву и меня обсуждают, как домашнее животное, за которое можно выручить приличную сумму. Из Арсворта Райшер забрал меня с собой, не считаясь ни с чем, здесь он приказал не выпускать меня и зачем-то заплатил мой долг… теперь подоплека этого поступка была, как на ладони — существовавшая договоренность с Флойдом заставила его поступить именно так, чтобы маг отвалил за меня кругленькую сумму, покрывающую все его потребности. Где, где Летиция, которую мне хочется ткнуть носом в неоспоримые факты? Или она и сейчас будет говорить, что это бред, а я несправедливо обвиняю ее сынулю? Или лучше не вопить во всё горло, а смирно дожидаться Крайдена-старшего, чтобы с ним отчалить в Неймар, где я буду ближе всего к Орвиллу?

— Зачем мне нести тебе деры, когда я могу просто пожаловаться в Совет и забрать ее без твоего разрешения, — язвительно ухмыльнулся Флойд, снова подмигнув мне, — достаточно того, что ее прошение о подданстве Лионской короны до сих пор не дошло до их величеств. Она пока что здесь не имеет никаких прав, дорогой Бейрис, — многозначительно добавил он ложку дегтя.

— Не имеет здесь никаких прав, — Райшер сделал вид, что задумался, пряча довольную рожу в высокий воротник, — это, конечно, совершенно меняет дело. Только вот что я хочу тебе сказать, дорогой Флойд, — начал он, обманчиво медленно растягивая слова, — когда ее отправляли на южную границу, для этого не спрашивали, есть у нее право на это в нашем королевстве, или нет. Просто вбили на бирку все, что следовало, и выкинули подальше от Делькора. Ты можешь жаловаться в Совет хоть сейчас, не возражаю, ты маг и тебя послушают быстрее, чем меня, но вот обойти вниманием факт, что в Неймаре живет одна из бежавших из южной крепости женщин, даже Совету будет трудновато. Наверняка протекторы очень заинтересуются этим вопросом, а уж кого из них натравить конкретно, я ещё подумаю. К тому же не все в Совете так уж благодушно относятся к тебе. Рейфельс, например, быстро просчитает, сколько выгод они поимеют, наказав одного за столь небольшое нарушение… возможно, они найдут еще какие-то, если постараются?

— А если протекторы найдут её в твоём доме, что тогда?

— О-о, — закатил глаза гвардеец, — это будет ужасно… даже не знаю, как я это переживу, — ехидно добавил он, показывая, что у него что-то ещё припрятано в рукаве на такой случай, — правда, ты её при этом все равно не получишь, а я… я пока помолчу. Но вдруг за меня захотят высказаться другие, например, Макдайли… он ведь не упустит своего шанса, если ему таковой предложат?

— Мерзавец, — яростно прошипел Флойд, — я всегда подозревал, что ты ведешь нечестную игру, но здесь ты превзошел себя! Не зря Орвилл собирал доказательства против тебя лично, когда ты еще путался с его женой!

— Ах, оставьте, дорогой Флойд, — томно протянул Бейрис, — это уже все в прошлом, да и не я первый начал… ну как, — обаятельно улыбнулся он магу, который едва не закипал от злости, — будем соглашаться на мое предложение? Бирка, — он помахал кругляшком на вытянутой руке и быстро спрятал его назад, — вот она. Заметь, Флойд, я поступаю честно, демонстрируя тебе эту драгоценную вещицу и если мы сейчас договоримся о цене, то она будет ждать тебя без увеличения даже на медяк.

— Честно? Это ты поступаешь честно? — старший был в таком бешенстве, что чуть не подпрыгнул на кресле.

— Конечно, — теперь Бейрис уже явно радовался, что удалось прижать своего противника, — ну-ка напомни, какой у нас был уговор про девушку?

— Что ты забираешь ее на двоих с другом, — Флойд явно не понимал очередного выверта, но тут же постарался ввернуть компромат, — а я оговорил, что вернусь за ней, если сочту нужным.

— Прекрасно, тогда определяемся с ценой и она твоя. Сейчас я посчитаю, сколько мне надо получить…

Бейрис, издеваясь над Крайденом, долго хмурил лоб, морщил брови, закатывал глаза, что-то подсчитывал вполголоса, загибал пальцы, смотрел в потолок и при этом изображал такую глубочайшую работу мысли, что мне страстно захотелось удавить его собственными руками. Что при этом испытывал Флойд, было понятно и так — сузившиеся от злости глаза и ходящие на скулах желваки выдавали его с головой. От озвученной суммы в восемьсот деров маг дернулся и заскрипел зубами, послав в ответ взгляд василиска.

— Х-хорошо, — выдавил он после долгого раздумья, сжимая подлокотники изо всей силы. — Я согласен принести тебе восемьсот деров, получив за них госпожу Валерию, — подчеркнул он особо два последних слова, — и бирку.

— Сейчас платить будешь? — жадно встрепенулся Бейрис, — тогда пошли…

— Я что, мешками деньги с собой ношу? — Флойд откровенно брезгливо осматривал Райшера, — подожди до послезавтра, раньше не получится собрать.

— А-а, — гвардеец разочарованно вздохнул, — я-то думал, что хоть половину отдашь сегодня… — потянувшись, он смачно зевнул и запрокинул голову на спинку кресла, уставившись в потолок, — придется подождать, если не передумаешь.

— По-моему, мы договорились обо всем, — Крайден-старший искренне возмутился подобным предположением, — а своего слова я не нарушаю. Может быть, в качестве задатка ты разрешишь мне провести с госпожой Валерией этот вечер? Ей слишком скучно сидет тут взаперти, а я дам слово, что приведу ее назад в указанное тобой время. Я бы с удовольствием поговорил с ней просто так, чтобы развеселить ее и отвлечь от всех неприятностей.

Не то, чтобы я уж сильно хотела слушать развеселости Флойда, но наверняка в разговоре с ним можно будет услышать какую-нибудь информацию об Орвилле, а этим нельзя было пренебрегать ни в коем случае. Ну погуляю я с ним, посижу где-нибудь, так и время пролетит быстрее… не зря же он согласился, хоть и скрипел зубами, выложить целых восемьсот золотых? Должна быть для этого очень весомая причина, а как я ее узнаю, если не поговорю с магом? По степени сволочизма он, конечно, Бейрису не уступит, но если держать ухо востро, то можно и попытаться…

— Не разрешу, — лениво протянул Райшер. — Она, понимаешь, два дня лежала, я тоже… отдельно от нее, сегодня вот ты пришел… у меня еще есть время до послезавтра. Вот заплатишь, делай с ней, что хочешь, а пока я здесь распоряжаюсь.

Подозреваю, что по части мимики я перещеголяла Флойда, который оторопело смотрел на Бейриса, переваривая услышанное. По-моему, я еще громко икнула и попыталась спрятаться за книгу, которую до сих пор прижимала к себе, как щит. Скотина, какая он скотина…

— Добрый вечер, господа, — в гостиную решительно вошла госпожа Летиция, рассматривая всех по очереди. Особенного внимания удостоились мужчины, каждого из них она препарировала взглядом, как заправский вивисектор, но если Флойд поначалу глядел на нее вызывающе, то вскоре помрачнел, а Бейрис послал матери на редкость нежную и чуть смущенную улыбку, от которой она никак не могла оторваться. Возникло подозрение, что маменька стояла за дверями и подслушивала, а теперь пришла ставить точки над «i». Шагов-то слышно не было, как и стука в дверь…

— Берри, дорогой, — дама наконец взяла себя в руки, — ты не хочешь сообщить мне, кто это так неожиданно посетил наш дом.

— Господин Флойд Крайден, — Бейрис даже не подумал поменять позу, так и остался в полулежачем состоянии продавливать кресло, вытянув ноги. Весь его вид выражал только одно — я тут хозяин и делаю, что хочу, а на остальных плевал с самой высокой горы! — Он пришел по личному вопросу поговорить со мной… правда, рядом случилась госпожа Валерия, так она тоже попала в поле его интересов. Я решил, пусть послушает, все равно ей делать нечего.

— Господин Крайден, — обманчивая мягкость голоса Летиции просто обволакивала всю гостиную, — и какие же интересы привели вас в наш дом, могу я у вас поинтересоваться? Что вы хотели узнать у моего сына?

— Простите, госпожа Летиция, — Флойд выпрямился в кресле, — это вопросы, которые касаются только нас двоих, меня и господина Бейриса. Вы, как женщина, не всегда имеете право участвовать в обсуждении исконно мужских споров и даже ваше положение, как матери господина Бейриса, не играет здесь никакой роли. Возможно потом, если он сочтет нужным, он посвятит вас в некоторые детали нашего разговора, но в данное время, как я вижу, он считает это излишним. Я бы на его месте поступил точно также, чтобы не приводить вас в ненужное волнение. Вдруг вы услышите о своем сыне столько неприятных вещей, — поддел он уже начавшую открывать рот даму, — что потом пожалеете об этом? Да еще если обо всем узнают посторонние… это чрезвычайно плохо отзовется на его репутации.

Похоже, что Летиция влетела в самый неподходящий момент, потому что Флойд моментально раскусил ее отношение к сынуле и решил сыграть на этом, повернув ситуацию на себя, то есть обойтись без обещанных проплат. Вот интриган, еще и её заставит платить, чтобы не рассказывал ничего…

— Что вы хотите этим сказать? — ну дает дама, сейчас взглядом прожжёт, как лазер!

— Да ничего особенного, мама, — изрек из кресла Бейрис с выражением вселенской скорби на лице, — кроме того, что я мерзавец и вор. Правда, он пришел ко мне единственно для того, чтобы забрать с собой Валерию, которая ему вдруг понадобилась по непонятной причине, а я решил поддержать свою репутацию и предложил ему сделать это за деньги. И ты знаешь, он согласился! Обещал принести послезавтра восемьсот деров.

— Господин Крайден, — свистящим от злости голосом начала Летиция, — вы позволили себе придти в чужой дом без предварительной договоренности, позволили себе разговаривать с сыном хозяина этого дома без его отца и матери и при этом оскорблять его таким словами, за которые в былые времена убивали без сожаления. Если вы нашли в себе храбрость сказать в лицо моему сыну то, что я услышала от него, найдете силы повторить это мне? Что вы смотрите на меня, проглотили язык? — Маменькина напористость перла во все стороны и она с нескрываемой злостью смотрела на визитера, который нервно задергал углом рта. — Вы можете повторить эти слова на суде, если вас вызовут туда по моему обращению? Да как вы посмели так разговаривать здесь, господин маг? Если вы думаете, что вам все будет сходить с рук, вы ошибаетесь, будь вы хоть маг, хоть член Совета, я не дам вам разносить подобные мерзости про моего сына… про любого из моих детей, запомните это! Если хоть слово, хоть намек просочатся в свет, я доберусь до вас и вы очень сильно пожалеете, что не только приходили сюда, но и имели наглость угрожать… и Бейрису и мне. Я здесь не одна, весь род поднимется против вас, если вы только попробуете навредить кому-либо, носящему нашу фамилию!

Экспрессия достигла верхней точки и разъяренная Летиция сверкала глазами, как фурия, разве что не делала попыток придушить Флойда прямо на месте.

— Ну что вы, госпожа Райшер, — натянуто улыбнулся в ответ старший, — я не имел даже и мысли спорить с вашим родом. Я не собираюсь причинять вашему сыну никаких неудобств, равно как и вам. С вами Бейрису повезло и он всегда будет прав, чтобы не совершил. Не волнуйтесь, в нашем разговоре речь шла вообще не о нем, но подробности он обрисовал правильно. Значит, мы договорились, — Флойд поднялся с кресла, показывая, что разговор закончен, — через два дня я приношу восемьсот деров и получаю девушку и бирку. Вы чрезвычайно предприимчивы, молодой человек, — поджал он губы и сдержанно поклонился в сторону Летиции. — Всего хорошего.

— Жером! Проводите господина Крайдена, он уходит, — деревянным голосом проскрипела маменька.

Пока мажордом провожал Флойда, пока он возвращался и докладывал Летиции, что двери заперты и гость удалился, я сидела, растеряв последние слова. Выпад против Крайдена-старшего был вполне в духе этой непостижимой женщины, но концовка прибила меня напрочь — получается, что меня просто продали? Хорошо тут одно — Флойд несомненно подозревал подобную ситуацию, раз подмигивал мне исподволь, а уж лестные эпитеты от него в адрес Райшера были вполне заслужены. Что там еще осталось, два дня, за которые кое-кто еще хочет успеть… Ешкин кот, слинять бы куда-нибудь от них от всех!

— Берри, — сухо и холодно начала Летиция, — я… слышала почти все. Ты, конечно, мой сын и я всегда буду защищать тебя, чтобы ты не сделал, я не могу поступать по-другому. Я буду помогать тебе, буду протягивать руку даже тогда, когда все отвернутся от тебя, потому что я твоя мать, а для матери ее дети самое дорогое, что есть на свете. Но я… я не верю своим ушам… Берри, неужели это правда? Все, что ты говорил этому негодяю, это правда? Ты так решил расплатиться со своими долгами? У меня не укладывается в голове… бирка… это что такое? Валерия, поясните мне, что такое творится вокруг, почему Флойд согласен заплатить эти деньги, чтобы забрать с собой вас и эту вашу бирку?

— Бирку одевают тем, кого отправляют по решению суда в крепости на южной границе. Если ты прожил там свой срок, то ты свободен и можешь возвращаться в Лионию, если же ты бежал, то на бирке сохранен отпечаток ауры и с ее помощью быстро определяют, что за грехи тянутся за тобой. Может быть, она помогает найти беглецов, я точно не знаю… Родители Орвилла Крайдена сочли меня неподходящей для своего сына… — пересказывать происшедшее было уже не больно и я излагала все сухо и коротко, только факты. Также коротко рассказала о драке в Арсворте, о том, что Орвилла забрали в Неймар, а Бейрис с Тракером увели меня и теперь я хочу только одного — уйти в Неймар, чтобы помочь Орвиллу. Летиция слушала меня с каким-то страхом, не задавая ни единого вопроса, а Райшер и вовсе делал вид, что все рассказанное не имеет к нему никакого отношения, рассматривая с преувеличенной внимательностью собственные руки.

— Теперь вы знаете все… ну, почти все, — я даже нашла в себе силы улыбнуться. — Некоторые подробности вам не нужны. Надеюсь, мой рассказ может являться достаточным основанием, чтобы покинуть ваш дом? Я просила Бейриса отдать такое распоряжение, но он отказался это сделать, теперь я буду ждать Флойда и с радостью уйду вместе с ним. Он маг и вы не можете запретить ему забрать меня с собой, тем более, что он обещал заплатить за это столько, что хватит для покрытия всех долгов вашего сына.

— Эта ваша история… признаться, я в некотором шоке, — неуверенно начала Летиция, глядя то на меня, то на Райшера, — но я все же не понимаю, почему Флойд пришел за вами сюда? Ради Орвилла? — Нахмуренные брови и сосредоточенный вид доказывали, что в ее голове происходит напряженная работа мысли и она никак не может дать выводам трезвую оценку.

— Мама, ты умная женщина, — Бейрис выпрямился на кресле и перестал интересоваться руками, — ты сразу поняла, что здесь выглядит нелогичным. Ты видела когда-нибудь Флойда до сегодняшнего дня? Нет? Но тебя сразу же стали терзать сомнения в правдивости его слов и поступков, верно? А ведь ты не видела его там, в Арсворте, как Валерия, но ее подобные несостыковки совершенно не пугают и не настораживают, она упрямо требует свое — выпустите ее отсюда, она пойдет с Флойдом в Неймар! Для чего, скажи, Лерия? — Скинув маску холодного равнодушия, Бейрис буквально прожигал меня взглядом насквозь, — из упрямства, потому что ты так решила?

— Из упрямства??? Это вы все упрямо поступаете по-своему, не видя ничего вокруг! Госпожа Летиция не видит, что на самом деле представляет собой ее обожаемый сын, она закрывает глаза на все, что он делает и защищает его даже в случае, если он заведомо неправ! Даже услышав своими собственными ушами, как ты торгуешься с Флойдом, она все равно делает вид, что все идет, как надо! А ты сам, ты же ненавидишь и меня и Орвилла, ты сам мне это говорил на том приеме, говорил, что я еще пожалею, что осталась жива и Орвилл тоже пожалеет… теперь ты притащил меня сюда, заявив, что тебе больше некуда идти в Делькоре, запер двери и не даешь выйти, не даешь мне даже того крошечного шанса, который может помочь Орвиллу сейчас! Пусть даже Флойд соврал, что они втроем не могут ему помочь, но я нужна там, понимаешь ты это или нет? Если уж я, не имея никакой силы, смогла хоть как-то противостоять Энтони, чтобы он не вытравил у меня всю память, то Орвилл сможет сделать это тоже! Кто еще может ему помочь, кроме меня?

— Тому Орвиллу, который сейчас находится в Неймаре, ты уже не поможешь, — Райшер вдруг стал непробиваемо спокоен и одно это завело больше, чем я могла предполагать.

— Ты врешь, ты все врешь! — от бессилия доказать что-нибудь мне хотелось топать ногами. — Ты говоришь это, чтобы я не попала туда, ты же безумно рад, что на него навалились все, кто мог, что наши планы разрушены! Ты этого хотел, да?

— Мама, ну как, ты все поняла, что она сказала? — Повернулся он к Летиции, ища понимание с ее стороны, — и что теперь делать с этой дурочкой? Она ведь никого не хочет слышать, кроме себя, — голос Бейриса прозвучал так неестественно после того, что я пыталась им только что сказать, что я даже зажмурила глаза и затрясла головой, пытаясь прогнать неожиданное наваждение. Так мягко и с такой грустью, как будто он искренне сожалеет о… это кто дурочка, я? — Она будет настаивать на своем, даже если все вокруг будут убеждать ее, что она не права. Лерия, подумай, почему вдруг ты так понадобилась Флойду через три дня после всего, что случилось в Арсворте?

— Я нужна не Флойду, я нужна там Орвиллу и я пойду туда, несмотря ни на что!

— Тому Орвиллу ты уже не нужна, — еще мягче стал стелить Бейрис, отчего Летиция пришла в некоторое замешательство, — Флойд ничего не делает просто так, неужели так трудно это понять? Открой глаза, Лерия, или ты разучилась смотреть по сторонам? Если не хочешь ничего видеть, то можешь хотя бы дать себе труд подумать обо всем?

— Я и так только и делаю, что думаю обо всем, — огрызнулась я, — да вот что-то мои думы слишком мало мне помогают. Что бы я не говорила, это все глупо и неправильно, все знают всё лучше меня, а я просто дурочка, которую даже не стоит слушать!

— Берри, — осторожно вклинилась в разговор Летиция, — может быть всё же надо послушать, что Валерия хочет сказать? Не во всём же она ошибается так… опрометчиво? Тем более, что она хочет сама попасть в Неймар и наверняка она там все увидит собственными глазами…

— Мама, подумай, что может случиться с теми, кто собственными глазами увидит то, что не предназначено для других? Флойд ясно сказал, что ее прошение до сих пор не дошло до их величеств… кто хватится в королевстве девушку, которая до сих пор не числится подданной лионской короны и не имеет здесь ни одного защитника? Особенно если она пропадет около одной из семей магов?

Это выступление Райшера заставило Летицию нахмуриться и посерьезнеть на глазах, а я вдруг впервые основательно задумалась над словами Бейриса. Не то, чтобы я вдруг стала ему доверять или к нему появились какие-то теплые чувства, нет, но разумность его рассуждений внезапно осветилась для меня с совершенно другой стороны. Флойд тоже занимался… занимается вилтами, для их производства требуется кровь… чужая кровь… а они там все маги, одна я никто и звать никак… вон, как Летиция за своих бьется, готова любого в бараний рог свернуть за малейший намек о чем угодно, а за меня здесь никто так воевать не станет, хоть на кусочки порежут — все мимо пройдут…

Мысли рождались донельзя грустные и даже защемило где-то внутри от подобных предположений. И сбежать-то никуда не получается, да еще этот паразит у Орвилла мою бирку украл, а я-то голову ломала, почему мэтр Леонардо не смог помочь. Смог, выполнил мэтр свое обещание, тогда ночью, когда мы уходили из Делькора, его посланник и передал Орвиллу бирку, а тот упрятал ее в карман, даже не поглядев. Нет, чтоб мне отдать на сохранение, а теперь сиди и думай, как бы ее у Бейриса потихоньку стянуть? Без нее он не получит свои вожделенные восемьсот деров от Флойда, а я буду вечно опасаться каждого куста, пардон, стражника или мага…

Из невеселых размышлений меня спустила на землю странная сцена — Бейрис стоял около матери, прижимая к себе ее руки и что-то негромко говорил ей в высокую прическу, а она то слушала его, то снова вскидывала недоуменный взгляд, а он продолжал неторопливые прочувствованные уговоры, не обращая внимания ни на что вокруг. Летиция пожимала плечами, мотала головой, изредка пыталась выдернуть руки из рук сына, но делала это с явной неохотой, а когда он склонился и прижался к ним губами, то не выдержала и заплакала, прижимаясь к нему. Райшер обнял мать и что-то зашептал ей в ухо, а она так и стояла, сотрясаясь от безудержных всхлипываний, уткнувшись ему лицом в грудь, и он начал неловко поглаживать ее по спине, стараясь успокоить. По-моему, я здесь совершенно лишняя.

Тяжелый атлас переместился подмышку и я решила незаметно ретироваться из гостиной, пусть тут общаются друг с другом без меня. Сомнений уже имелось предостаточно и надо было хорошенько взвесить все «за» и «против», прежде чем решаться на последний шаг, предложенный Флойдом. По дороге с ним не будет проблем, а вот в Неймаре…

— Валерия, подождите, — очередной раз всхлипнула Летиция позади меня, но быстро промокнула глаза и только краснота век и припухший нос выдавал, что она недавно плакала. — Мой сын… я ничего не понимаю, но он… почему он так решил…

— Мама, — укоризненно заметил Бейрис, — ты же обещала мне помочь, а снова начинаешь говорить свое. Тогда я просил помощи у отца и он пошел мне навстречу, теперь помощь нужна от тебя. Я могу рассчитывать на неё сейчас?

— Можешь, — теперь дама перестала шмыгать распухшим носом и говорила вполне твердо и уверенно, — Берри, дорогой, ты можешь рассчитывать на неё всегда, независимо ни от чего. Просто сегодня я… несколько не в себе. После всего услышанного от тебя и этого старого мерзавца, я никак не могла поверить, что ты такой…

— И не надо этому верить. Все услышанное тобой было сказано только для него, пусть думает, что и все вокруг такие же, тогда нам будет легче его обмануть. Два дня форы у нас есть, а это немало! Лерия, куда ты пошла? — неестественно веселый тон снова одернул меня уже почти у дверей.

— К себе в комнату, — я поудобнее перехватила книгу с картами.

— Ладно уж со мной тут стоять, — Летиция решительно отстранила от себя Бейриса, — пойду-ка да погляжу, где там твой отец… — обойдя меня по широкой дуге, она вышла из гостиной, тихо прикрыв дверь.

— Лерия, — Райшер сделал попытку подойти поближе, но я предупредительно вытянула руку и отступила назад, — хорошо, не буду. Ты так твердо вознамерилась попасть в Неймар?

— Да. Я пойду туда, даже если всё вокруг будет против.

Минута молчания затянулась. В тишине гостиной неожиданно хорошо был слышен каждый звук того гигантского оркестра, который исполнялся в этом доме. Шаги, слова, скрип и хлопанье дверей, дальние и ближние стуки… очень скоро сюда присоединились голоса с улицы и мне показалось, что я слышу даже ржанье лошадей и шум ветра в листве деревьев, окружающих особняк.

— Пойдешь в Неймар, — первым вернулся на грешную землю Бейрис. — Тогда… тогда предлагаю тебе… сделку.

— Какую еще сделку? — очередной подвох просто кричал о себе во весь голос и поддаваться ему было ни в коем случае нельзя. — Почему… сделку?

— Потому что если я тебе скажу, что я тебя люблю, то ты не поверишь и будешь постоянно искать обман в моих словах, а сделка предполагает обоюдную выгоду и ты быстрее выполнишь ее условия.

— Логично, — согласилась я, подумав пару минут. — Выкладывай их.

— Условие одно — ты идешь со мной в храм подписывать брачный контракт, потом я разрешаю тебе уехать в Неймар. Это тебя устраивает?

Что? Он спятил? Какой еще брачный контракт? Что за бред, согласиться на подпись, а потом дать мне возможность беспрепятственно уехать… и куда, в Неймар?

— Я вижу, что ты мне не веришь. Попытаюсь объяснить — получив для себя мою фамилию, ты будешь находиться под защитой моего рода и никто не посмеет безнаказанно причинить тебе ни малейшего вреда без решения суда. И то еще, как на это посмотрят остальные члены рода… вряд ли кто захочет связываться с ними, даже Крайдены. С госпожой Райшер будут разговаривать совсем не так, как с никому неизвестной госпожой Валерией, а подданство лионской короны ты получишь сразу же, как только контракт будет освящен в храме. Чтоб ты знала, это сразу же становится известным Совету, а ни один здравомыслящий маг в Лионии не станет выступать в одиночку против него. В Неймаре с твоей головы не упадет ни один волос, а все остальное будет в твоих руках, в том числе и помощь Орвиллу, о которой ты так громко кричала не так давно.

— Я… я не верю. — Услышанное надо было осознать и переварить, уж слишком неестественно выглядело это предложение после всего, что было. — Прости, но я не верю тебе, что ты вот так просто дашь мне уехать. Я не верю, потому что не понимаю мотивов твоего поступка и это меня настораживает еще больше, чем твой разговор с Флойдом.

— Тогда сделай допущение, что мне выгодно, чтобы ты поехала в Неймар, — криво улыбнулся Райшер, — и разворошила осиное гнездо, которое там свито. Этот старый мерзавец назвал меня вором и подлецом, а я хочу отомстить ему за это, но чужими руками. Так понятней? Еще могу добавить, что таким образом я расплачиваюсь с тобой за твою помощь мне. Ну как?

— Все равно я не понимаю, зачем тебе это надо, — я отвела взгляд и уставилась в стену, до чего трудно стало смотреть ему в глаза. — Твой род… я здесь никто и для твоих родителей будет очень трудно объяснить, почему вдруг ты… почему я… ты же ненавидишь меня и я тебя тоже… ты знаешь, что я… только Орвилл…

— Вот поэтому я и предлагаю тебе эту сделку, — Райшер так и не отвел взгляд, от которого я разве что не дымилась. — Не обязательно говорить всем, что ты меня безумно любишь, достаточно вежливо кивать в ответ. Маму я уже убедил… почти убедил, но она обещала мне помочь убедить в этом отца, а остальные пойдут в храм хотя бы из простого любопытства. Чем больше будет членов рода в этот день рядом, тем лучше.

Слушая вроде бы убедительные объяснения Бейриса, я лихорадочно пыталась понять, чем вдруг вызвано это неожиданное предложение, противоречащее моему представлению о нем. Перед глазами проходили немногочисленные эпизоды постоянных стычек с ним, его неприкрытая злость и обещание отплатить за все мне и Орвиллу… или это была игра на широкую публику? Были же в анналах мировой литературы персонажи, которые влюблялись исключительно из желания вырвать у конкурента какую-то там даму… тьфу, о чем это я? Воображать подобное с собой в главной роли попросту смешно — если бы я лично не слушала… да что слова, одни интонации, жесты, взгляды доказывали, что кроме ненависти к нам обоим у него не было ничего. Про удар сапогом вообще не говорю, напоминальник уже в зеленый цвет перекрасился, веселенький такой… ишь, как будто мысли услышал, голову потирает, где я его камнем приложила, за дело, между прочим! Драку-то он затеял, да и бирку мою спер… а откуда, кстати, он про нее узнал-то? Или по жадности привык любые карманы обчищать, мало ли что ценное попадется? Как бы это выяснить, для чего я ему понадобилась? Ткнуть потом Орвилла при удобном случае, что его любовница все-таки переметнулась… нет, не подходит. Польстилась на деньги? Так я у него и монетки медной не возьму… ну разве что поем от души, не умирать же из принципа от голода! Постель? В этом доме все-таки приличия соблюдают, вон, маменька как печется, слуги и то по шеям получают за подобное… да и ко мне уже не раз можно было зайти, но обошлось…

Перебирая про себя возможные мотивы очередных подлостей, могущих произойти со мной в случае согласия на это странное предложение, я постепенно успокаивалась и неожиданно в голове материализовалась вполне осязаемая мысль, от которой никак не удавалось отмахнуться. Она бродила в свое удовольствие внутри черепной коробки и постепенно завоевывала сознание убедительностью выводов, намекая на дальнейшее развитие событий исключительно в мою пользу. Что есть брак в здешнем обществе и чем он отличается от подобного действия у меня дома? При всех имеющихся различиях в образе жизни, дело сводится к одному — двое скрепляют своими подписями некое обязательство, в котором соглашаются жить совместно в некоторой близости друг к другу. Куча народу живет под одной крышей (читай, одеялом) и без этого, такая же куча живет отдельно, несмотря на все штампы и подписи, а уж считать подобное действие освященным местными богами… где были эти самые боги, когда я просила их о помощи? Они закрылись от меня и потеряли право на веру в них, право на мою поддержку и искренность. Как это не смешно звучит, любому богу нужна поддержка тех, кто обращается к нему и верит в него, значит, я в этом плане свободна от обязательств и могу поступать так, как мне подсказывает моя совесть. А она у меня стала за последнее время страшной эгоисткой и считает, что для помощи Орвиллу надо использовать все шансы, как бы призрачны они не казались. Тогда Райшер будет для меня этим самым шансом, а все брачные свидетельства и контракты — всего лишь бумага, которая стерпит всё. Для меня она ничего не значит, как и помпезная смена фамилии, могущей защитить меня от чужих нападок. Пусть окружающие с благоговением взирают на то, что будет происходить в храме Айди, для меня это лишь обряд, красивое действо без внутреннего смысла, без всякой перспективы на будущее. Контракт, ха! О чем они там строчат, сидя за столами под серой стелой, о том, кто чего успеет выдернуть у второй стороны? Даже проблемы безопасности, как выясняется, можно обойти втихую, если подойти к этому вопросу с прагматическим уклоном. У меня здесь нет ничего, за что можно было бы тревожиться в материальном плане, с этой стороны Бейрис может быть спокоен за семейную казну и откусывать у него я тоже ничего не буду, гордость не позволит. Он лишь ступенька, возможность делать шаги в сторону Неймара и я даже не буду заострять на этом внимание. Благородное высказывание в духе «но я другому отдана и буду век ему верна» для меня только слова, смысл которых давно утерян. В моем мире на это уже давно никто не обращает внимания, так чем я отличаюсь от него? У меня есть цель, которой я буду добиваться всеми силами и плевала я на все условности и обряды здешнего общества!

Придя к завершению всех логических выводов и трезво оценив сложившуюся ситуацию, я совершенно успокоилась и даже попыталась найти во всем хорошую сторону. Например, что никто не посмеет становиться поперек дороги или меня будут первой обслуживать в трактирах и предоставлять комнату для ночлега в обязательном порядке, только услышав фамилию Райшер. Эта перспектива мне понравилась и я окончательно спустилась с небес на землю под чей-то осторожный кашель с удивлением увидев себя все в той же гостиной с атласом Лионии в обнимку. Бейрис стоял, не отрывая взгляда от меня и, кажется, даже не моргал. За спиной кашлянули еще раз, я тряхнула головой, прогоняя все мысли и тщательно проморгалась. Еще подумает, что я от радости в ступор впала…

— Я принимаю твое предложение, — надеюсь, что царственный кивок головой получился неплохо. — Когда планируем сие замечательное событие, как подписание… контракта?

— Послезавтра в полдень, — Райшер тоже проморгался и даже постарался улыбнуться. — Мама, я уже давно вижу тебя, перестань кашлять. Ты там одна или вся семья примчалась следом?

— Я только что говорила с твоим отцом, — Летиция ринулась в гостиную, но увидев нас на трехметровом расстоянии друг от друга замерла на месте, переводя недоуменный взгляд с Бейриса на меня и обратно. Неужели она ждала, что мы тут слились в любовном экстазе, пока она отсутствовала? — Берри, ты уже… вы уже…

— Да, — Райшер обаятельно улыбнулся, — мы уже объяснились и Валерия дала свое согласие. Ты же слышала ее ответ, прежде, чем зайти к нам. Или это была не ты?

— Мог бы и постесняться говорить родной матери, что знаешь об этом, — намек на подслушивание ничуть не смутил напористую даму, — между прочим, твоя Валерия чуть ли не со слезами упрашивала меня не оставлять ее наедине с тобой, так что оправдание у меня всегда есть. Как-то вы очень быстро закончили… или это еще впереди? Во времена моей молодости это делалось гораздо дольше, — послышались поучающие нотки в голосе, — некоторые молодые люди даже писали подобные объяснения заранее и потом заучивали его, чтобы произвести хорошее впечатление на родных своей избранницы. Теперь молодежь вообще не желает долго говорить, — пожаловалась она мне, — не успеешь чихнуть, как все закончилось!

— А надо это делать обязательно долго? — ситуация уже начинала откровенно веселить. — Сколько по времени в среднем длилось раньше подобное объяснение?

— Достаточно долго, чтобы успела собраться вся семья, — на полном серьезе просветила Летиция. — Правда, при этом всех созывали как можно быстрее, но все равно кто-то задерживался или его находили не сразу. Зато потом все обсуждали, как мужчина говорил о своих чувствах и в каких выражениях. Для младшего поколения это был один из лучших примеров, как надо поступать в подобных ситуациях и что при этом говорить.

Представив себе картину, как один начинает длинную речь, заученную по бумажке, а по дому с сумасшедшей скоростью носятся слуги, созывая родственников на бесплатное шоу, я начала кусать губы, чтобы не расхохотаться и заметила, что Бейрис кривится напротив по той же самой причине. А если кто-то прилип в отхожем месте или заснул в библиотеке, что тогда делать?

Всё же так оскорблять почтенную даму я не стала — Орвилл достаточно крепко вбил в меня здешние правила, чтобы подобным неуважением восстанавливать её против себя свыше имеющегося. Пусть она побудет свекровью не так долго, но со всем причитающемся ей пиететом, а дальше с ней будет объясняться уже её сын, а не я. В почтительности как раз я ей отказать не могу и не хочу, а наши игры с Райшером не имеют к ней никакого отношения.

— Берри, — Летиция поняла, что здесь она больше ничего не услышит и вздохнула с огромным сожалением, — твой отец ждет тебя для разговора, а мы с Валерией будем обсуждать чисто женские проблемы. Такая скоропалительность никогда не доводит до добра, — посетовала она, — к подписанию контракта Сайреса мы готовились без малого два месяца, а тут надо успеть все сделать за один день. Даже оповестить всех, кого бы мы желали видеть, и то не успеем, а им ведь еще надо решить, что одеть в такой знаменательный день и что подарить вам на торжественном обеде. Сколько потом будет разговоров и домыслов, я даже представить себе не могу! Получается, что никто даже не будет знать о таком важном событии в нашем роду и каждый раз всем придется все рассказывать заново! Это ужасно, — опечалилась она, — я не выдержу столько раз повторяться…

— Мама, ты у меня сильная женщина, — Бейрис стал абсолютно серьезен, — но если ты не выдержишь натиска любопытных родственников, то можешь смело натравливать их на остальных. Пусть тоже…

— Берри, ты с ума сошел! — немедленно повысила голос маменька, оскорбленная в лучших чувствах, — никто, кроме меня, не сможет так достоверно и подробно описать всё, чему я сама была свидетелем! Ещё чего, «натравливать их на остальных» — передразнила она, — я и сама могу сделать это лучше всех! Всё, отправляйся немедленно к отцу, — взяла она бразды правления в свои руки, — и вместе спускайтесь к ужину. Мы же пока займемся делом.

Безусловно, «дело» состояло в подборе наряда в такой важный для рода день и Летиция отдалась этому с такой самозабвенностью, что порой мне казалось, что это она идет в храм, а не я. Призванные на помощь девушки живо притащили несколько платьев, из которых командирским жестом выбирались и прикладывались те, которые по мнению хозяйки, можно было успеть переделать под меня за оставшееся время. Особого интереса этот процесс не вызывал, тем более, что моего мнения никто и не спрашивал — советовались все через мою голову и в конце концов сошлись на том, что пора засылать гонца к мадам, которая может помочь в этом вопросе. Тут же исчезла одна из девушек, а Летиция призналась, что она страшно голодна и от волнения уже целый день ничего не ела. Пока мы шли в столовую, слова сыпались из нее как из рога изобилия и вставлять туда что-либо было бессмысленно. Оставалось еще пережить этот ужин, реакцию остальных родственников и можно валиться спать!

Как и следовало ожидать, остальные ничего не знали и посматривали на раскрасневшуюся от избытка чувств Летицию с некоторым недоумением. Дама держалась твердо и делала вид, что не замечает вопросительных взглядов, кои стреляли по ней со всех концов стола. Место Раймона пустовало и она наверняка дожидалась мужа, чтобы уже в его присутствии сообщить всем сногсшибательную новость, переплюнув в заранее продуманном эффекте даже Розалию. Старушка уже давно приметила столь необычный вид невестки, но тоже держалась твердо и с вопросами покамест не приставала, чего нельзя было сказать о Герберте. Тот подначивал Летицию всевозможными намеками и даже спросил, не пошла ли она по стопам Катарины, что привело даму в состояние перегретого чайника. Желлина тоже долго смотрела на мать, потом нахмурилась и зашепталась с Нортеном, но его сведения тоже не выходили за рамки общесемейных и ничего существенно нового добавить не смогли. Наконец в столовую пожаловали Раймон с Бейрисом, вежливо поприветствовали всех и заняли свои места за столом — Раймон рядом с Летицией, а Бейрис, естественно, со мной. Присутствующие переглянулись и замерли в ожидании новостей, отчаянно скребя приборами по тарелкам. Раймон ел, поддерживая светский разговор и, лишь когда его тарелка почти опустела, постучал по бокалу, требуя налить всем вина. Все притихли, ожидая тронной речи.

— Cегодня я имею возможность донести до всех присутствующих за этим столом членов рода, что я разговаривал с моим сыном. Он пришел ко мне с желанием сообщить важное известие, которое, как я думаю, будет интересно знать и вам. Это известие отличается лишь одним — мой сын принял это решение самостоятельно, не спрашивая разрешения ни у меня, ни у моей жены, ни у прочих членов рода, которые стоят выше его по жизненному опыту и прожитому возрасту. На мой вопрос, почему он вдруг принял это решение, он ответил, что должен это сделать и сделает, даже если мы все будем против. Сперва я хотел запретить ему поступать, как он хочет, но, подумав, я всё же решил дать ему такую возможность, тем более, что моя жена поддержала меня в этом вопросе, но с небольшими условиями, которые он согласился выполнить. Сейчас он сам скажет вам все, что считает нужным, а ваше дело решать, как нам поступать дальше.

Над столом пронесся тихий гул, все зашевелились и даже начали строить свои версии о том, что должно прозвучать в этих стенах. Интересно, а они тоже скопом накинутся на Райшера, когда услышат его сообщение? Может, мне и дожидаться развязки не надо, пусть тут пререкаются хоть до утра, а я свалю по-английски из гостеприимного особняка? Ах, ёшкин кот, у него же моя бирка… а так все было хорошо придумано…

— Прежде всего я хочу, как Бейрис Райшер, принести свои искренние извинения всем присутствующим здесь членам рода, — необычное начало заставило примолкнуть даже Герберта с Розалией, которые уже начали высказывать вполголоса друг другу свои соображения относительно заявления Раймона. — Не буду перечислять всё, что накопилось, сейчас это не столь важно и займет слишком много времени. Каждый знает то, что касается лично его, а выносить каждый факт на всеобщее обозрение исключительно для того, чтобы удовлетворить любопытство остальных я не считаю нужным.

— Берри… — тихо выдохнула Летиция и при этом обращении Бейрис вдруг поменялся в лице и уставился на мать. — Ты же хотел говорить о другом…

— Да, мама, — он потряс головой, как будто отгоняя непрошеные мысли и потер ладонями лицо. — Да, я помню, но я должен был это сказать прежде всего остального. Род прежде всего, — кривовато усмехнулся Райшер, — но в данном случае я прекрасно осознаю незыблемость подобного утверждения и признаю его правоту. Мне не хотелось бы иметь за спиной людей, которые ненавидят меня и нанесут удар в тот момент, когда я не буду готов отразить его… лучше всего предотвратить такую ситуацию заранее и не допустить подобное. Но кроме всего прочего я бы не желал оставить о себе столь неприятную память в этом доме, поскольку… — он запнулся и несколько мгновений оглядывал всех присутствующих в полной тишине, — поскольку я чертовски рад, что вы все есть и собрались за этим столом. Плохая память о любом из нас может принести больше вреда, чем явная неприязнь и я хочу избежать этого так, как могу. Прошу всех присутствующих после этого разговора составить долговые обязательства на мое имя и вписать туда те деньги, которые я, по вашему мнению, остался должен. Я не буду проверять ни одной цифры и обязуюсь выплатить каждому из вас столько, скольку будет указано в переданных мне бумагах. Смею надеяться, что это хоть как-то искупит то, что было сделано ранее.

— Бейрис, — первым очнулся Сайрес, переглянувшись с Раймоном и Алирой, — ты это… серьёзно? Что вдруг произошло в Лионии, отчего ты вознамерился стать таким щедрым и справедливым?

— Сайрес, перестань, — дернула мужа Алира, не отрывавшая взгляда от Бейриса, — он же не шутит, он говорит это совершенно серьёзно… разве ты не видишь? Берри, ты ведь это серьёзно?

— Серьёзней некуда, — подтвердила Розалия, рассматривающая внука без тени улыбки, — уж на шутку это похоже меньше всего на свете. Значит, ты хочешь сказать, что если я напишу на тебя обязательство выплатить нам с Гербертом пятьсот деров, то ты согласишься с этим?

— Соглашусь, — убежденность была такая, что больше никто не пожелал спрашивать подробности. — Это будет право того, кто пострадал не только в деньгах, но отказываться от своих слов я не буду. Вечером я жду от всех подписанные вами листы.

— Он врет, — звонко прозвучал голос Желлины и все с удивлением уставились на неё, а она на секунду смутилась, но справилась с волнением и чуть ли не закричала, — он все врет! Ему неоткуда взять такие деньги и он не сможет их отдать… нет, он сможет, но вы не знаете, откуда он собирается их взять! Бейрис, ну что же ты молчишь и пытаешься показать, какой ты благородный и как заботишься о всех нас? Скажи всем, о чем ты договорился с господином Крайденом, ну скажи, скажи! Я… я слышала ваш разговор, я всё слышала! — Раскрасневшись от волнения, она неожиданно стала очень красивой и Нортен глядел на нее, не отрывая глаз. — Сегодня он пообещал вам всем вернуть то, что он задолжал, и он вернёт их послезавтра… видишь, я даже знаю и это! Скажи, за что господин Крайден обещал тебе восемьсот деров и тогда ты увидишь, что скажут тебе на это все присутствующие здесь! Я уверена, что они не захотят взять от тебя ни одного дера, если узнают, какой ценой получены эти деньги… мама, ты тоже все слышала, о чем они договаривались, почему ты молчишь и опять защищаешь твоего любимого Берри? Как ты можешь защищать его после всего, как?

— Желлина, — Раймон недоуменно посмотрел на жену, потом на Бейриса, на дочь и снова на сына, — поясни, что ты сказала за этим столом. Если тебе что-то известно, то говори прямо, у нас нет секретов ни от кого. Пока что я не понимаю, о чем идет речь… Летиция, может быть ты можешь пояснить…

— Мама никогда не может пояснить ничего, что связано с Берри, — девушка говорила уже спокойней, но все равно была еще на взводе, — разве он может быть в чем-то неправым?

— Желлина, — Райшер рассматривал ее, как капризного ребенка, со снисходительной улыбкой, — а ты знаешь, что подслушивать нехорошо и взрослые так никогда не делают? Не надо краснеть, раз уж ты призналась в этом сама. Кстати, уж если ты подслушивала, то почему потом убежала? Стало стыдно за свое любопытство?

— Откуда ты знаешь, что я убежала? — краска залила щеки Желлины так густо, что Розалия заулыбалась и стала делать в ее сторону ободряющие знаки, и к ней присоединилась Алира. — Я… мне… мне стало стыдно за тебя! Это было так противно слушать…

— Дорогая моя, если уж ты подслушиваешь, — еще раз ткнул ее Бейрис и в его голосе мне почему-то послышалось одобрение, — то никогда не надо бросать это на середине. Ты рискуешь упустить самое интересное и можешь выглядеть глупо, если окружающие поймут, что ты ушла, не дождавшись завершения. Вот мама дождалась завершения и поэтому она совершенно спокойна, в отличие от тебя. Да, у нас состоялся разговор с господином Крайденом, финал которого слышала ты, но это был еще не конец. Кстати, а где ты пряталась? В следующий раз я учту свои промахи и буду разговаривать в том месте, где нас никто не сможет услышать. Есть в этом доме такое место, отец?

— Боюсь, что я тебя разочарую, — покачал головой Раймон, — все равно кто-нибудь изведется от любопытства и все станет известно если не сразу, то всё равно очень быстро. Но что же все-таки произошло, что ты позволила себе так кричать? — повернулся он к дочери.

— Учту на будущее, — кивнул отцу Бейрис. — Произошло одно незначительное событие, вследствие которого все члены рода должны проводить меня к новому месту службы, которое находится достаточно далеко от Делькора.

— Где? — выдохнули все почти одновременно.

— В Бернире, — элегантно пожал плечами Райшер, — только не впадайте, пожалуйста, в панику. Это не дикий край и не южная граница, там не так уж плохо и слухи, распускаемые об этом месте, сильно преувеличены. Мы отправляемся туда для поддержания порядка и охраны, о чем есть указ его величества Райделла. Отправка состоится через три дня.

В Бернир? Вот это да, что-то с недавних пор этот дальний угол королевства стал пользоваться излишне большой популярностью, раз даже Райшер вдруг вознамерился махануть туда из пресыщенной столицы и собственного богатого дома! Да я бы и сама туда уехала, плюнув на все, две попытки уже делала, но обломали меня обстоятельства. Мне бы только Орвилла вытащить, а потом можно и в Бернир, и в Скаггард и в любую тьмутаракань, лишь бы с ним рядом…

— Берри, ну почему ты ничего не говорил об этом, — Летиция сдержалась и все же не зарыдала, хотя в голосе слышались истерические нотки, — зачем ты решил… почему ты решил…

— Так надо, мама, просто поверь, что для меня это будет лучше всего, — убедительность в голосе была соответствующей, — это же не на всю жизнь! Пройдет время, многое переменится и, возможно, я вернусь в Делькор, но это произойдет не сразу. Пока же это наилучший выход… кстати, долги, которые я обещал всем вернуть, будут выплачиваться из того содержания, которое я там буду получать, так что здесь все могут быть совершенно спокойны — деньги не будут жечь никому руки. Желлина, ты поняла, что я сказал?

— Как? Но я сама слышала, что ты… — растерянность в ее голосе была такая, что девушка снова покраснела и закрыла лицо ладонями. — Ты говорил этому Крайдену, что послезавтра ждешь его, а он придет и…

— Принесет восемьсот деров? — расхохотался Райшер. — Вот я и посмотрю на него при этом! Только он придет вечером, а в полдень я приглашаю всех в храм Айди, где будет подписан брачный контракт между мной и Валерией. Желательно, чтобы вы пришли туда все.

Пожалуй, на сегодняшний день присутствующие в столовой члены рода получили слишком много потрясений, которые совершенно не желали укладываться у них в головах! Очередная минута молчания воспринималась со стороны как тайм-аут для того, чтобы сохранить достоинство, получив неожиданный удар поддых.

— С Валерией? — вдруг неестественно тонким голосом спросила Алира, совершенно по-детски захлопав глазами, — но почему… — осеклась она, растеряв все слова. — Сайрес, ты же говорил…

— Подожди, Алира, — видимо, полковая закалка у Розалии все еще была достаточно сильна, раз она первая пришла в себя, — Бейрис, твоё решение кажется нам всем слишком скоропалительным и хотелось бы услышать причины, побудившие тебя на этот шаг, — демонстративный взгляд пронизал не хуже рентгена наш край стола в надежде вытащить на белый свет все тайны, спрятанные от семейных дознавателей.

— А какие тут могут быть причины, кроме одной? — весёлое нахальство ответа заткнуло рты присутствующим и кое-кто даже изволил покраснеть, понимая услышанное в меру собственной испорченности.

Бабуля подумала под глоток из бокала, сосредоточенно посмотрела на Летицию и Раймона, с интересом на Бейриса, который уже приготовился к отпору, еще подумала немного и обратилась ко мне, сформулировав интересующие всех вопросы, — после такого неожиданного известия вы не откажете нам в ответах на кое-какие вопросы относительно себя?

Вот как раз вопросом это и не прозвучало, а скорее пообещало поставить на место некоторых нахальных девиц, которые по неизвестной причине возомнили себя равными им всем. Даже и врать ничего не буду, пусть Бейрис сам расхлебывает общеродовой котел, над которым все так трясутся…

— Госпожа Валерия, — все по команде бабули решили рассмотреть эту единицу ещё подробней, от чего неимоверно зачесалось прямо во лбу, — не скажете ли вы, где в Лионии мы можем найти старшего вашего рода? И, кстати, из какого рода вы происходите?

— Очень сожалею, но мне придется вас всех сильно разочаровать, — вздохнув и устроившись поудобней на жестком стуле, я постаралась принять наиболее благообразный вид… ну не шокировать же всех, закинув ногу на ногу и развалясь, как это делается у нас? — Из моего рода в Лионии нахожусь только я, остальные ещё не добрались сюда и вряд ли сделают это когда-нибудь. Старший… того, кого понимают под этим по вашим понятиям, у меня нет. Есть мама с мужем, отец и его новая жена, их дети… принимать решения за меня никто не будет, как никто не будет знать, если со мной здесь что-то произойдет. Портал из далекой страны оказался односторонним и вернуться домой я не могу.

— Но вы же где-то жили все это время, — продолжала въедливо расспрашивать Розалия, — и до суда и после него до тех самых пор, как Бейрис привел вас сюда.

— Жила, — подумав с полминуты, я решила, что не будет слишком большого вреда, если я еще раз изложу всем известные события, — поначалу я жила в Арсворте, после суда здесь, в Делькоре, в доме Орвилла Крайдена…

Изложение всех событий заняло не слишком много времени, главное здесь — отсутствие цветистого слога и пафосности. Подробности пусть уже дорисовывают себе сами, какие хотят.

— Загар у вас еще с южной границы остался? — весело спросила бабуля. — То-то он мне таким знакомым показался, когда я вас увидела в первый раз! Вы тут одна, — многозначительность замечания пролетела над столом, — и ничего своего у вас нет. Значит, приданого тоже никакого и быть не может.

— Нету, — согласилась я в гнетущей тишине. — Все, что у меня есть, принес вместе со мной в ваш дом господин Тракер, завязав в узел. Где-то в Арсворте осталась моя сумка, в которой есть немного заработанных мною денег. Больше, увы, ничем похвастаться не могу.

— Заработанных денег? — пришел черед удивляться и Летиции, — вы работали у господина Крайдена служанкой?

— Отнюдь, — гордость за себя в настоящий момент я испытала действительно неподдельную, — по его заказу я делала чертежи и это неплохо оплачивалось. Очень жаль, что в настоящий момент я лишена такой возможности. Деньги никогда не помешают, а этот труд приносил мне приличный заработок.

— А как вы жили у себя на родине? Ваши родители содержали вас в ожидании подходящей для вас партии?

— Нет, господин Раймон. Женщины в моей стране работают наравне с мужчинами и вполне могут содержать себя сами. Прислуги у нас не держат и я привыкла сама готовить и убирать, не считая это занятие зазорным для себя. Работа давала мне возможность жить отдельно от моих родителей… — краткое изложение основ жизни оставленной за плечами родины произвело некоторое впечатление на публику.

— Значит, вы все-таки были у себя дома как служанка, — сочувствующе протянула Алира, — разве пристало приличной девушке самой убирать в доме и стоять на кухне? Неужели все в вашей стране так и живут? Как это должно быть скучно, каждый день одно и то же… нет, я не понимаю, как можно так жить?

— Ничего, мы привыкли и даже не замечаем этих неудобств.

— Бедный Бейрис, — Алира посмотрела на Сайреса, — после того достатка, который он имел, осесть на одно полковое жалованье и вдобавок подписывать контракт с девушкой, которая даже не имеет никакого приданого и может сама стирать и готовить… никто не поймет подобного порыва, а он очень быстро одумается и вернется в Делькор. Что ты скажешь, дорогой?

— Скажу, что ты совершенно права, — погладил ее по руке муж. — Его странное желание — лишь очередная взбалмошная выходка, но пусть он поймет это сам. Реган, Каролина, что вы скажете?

Молчавшая до сих пор пара переглянулась друг с другом и заверила, что они думают точно также, как и остальные, а Мейделин закатила глаза и забормотала, что каждому воздается по его заслугам.

— Пусть поедет и послужит за городскими стенами, а то наверняка забыл, что кроме Делькора есть и другие города, — вставил свое слово Герберт, ловко ухвативший бокал с вином и делающий вид, что не видит гневных взглядов Летиции, — все равно он со временем вернется сюда. Места хватит всем!

— Мы говорим не только о том, где ему служить дальше, — фыркнула Розалия, — мы еще должны принять решение, разрешить ему подписывать брачный контракт с никому не известной девушкой или нет. Наше положение достаточно высокое, чтобы мы могли позволить ввести в род ту, которая не принесет нам ничего, кроме страстного желания всех при дворе понять, чем вдруг вызвано такое решение. Конечно, со временем страсти улягутся, но… разве больше никто не смог привлечь твоего интереса? Мне казалось, что ты не обойден вниманием девушек и многие из них с радостью бы согласились составить тебе пару!

— В Делькоре? — Райшер надменно вздернул вверх подбородок и окатил всех ледяным взглядом. — Возможно, так оно и есть, но я еду в Бернир, прошу не забывать об этом.

— Но ты можешь передумать! — попыталась очередной раз надавить Летиция. — Не обязательно было переводиться в другой полк!

— Берри, если я правильно понял, то Валерия жила в доме Орвилла Крайдена не как служанка, — нахмурился Сайрес, — и продолжалось это достаточно долгое время… не хочешь же ты сказать, что ничего не знаешь об этом?

— Все уже совершилось и я не буду отыгрывать назад мое назначение, как не буду отказываться подписывать брачный контракт, даже если вы все будете против. Ничего нового для себя я сегодня не услышал, — холодно процедил Райшер, подымаясь из-за стола, — но, несмотря на сказанное сегодня всеми вами, я по-прежнему не отказываюсь от принятия моих долговых обязательств от вас. Благодарю всех за потраченное на нас время. Валерия, — ухватил он меня под локоть, — поблагодари всех и пройдем со мной для разговора. Нам надо кое-что обсудить.

— Куда это вы намерены пойти? Если в твою комнату, — вдруг вспомнила о правилах Летиция, подчеркнуто обращаясь к Бейрису, — если в твою комнату, то я против! Это… это недопустимо!

— Ну что ты такое говоришь, мама, — возражение могло заморозить кого угодно, — мы идем в одну из гостиных. В мою комнату мы пойдем после храма и ни мгновением раньше. Я уважаю наш дом и наши правила.

— Благодарю всех за уделенное время… — последнее слово уже потонуло в поднимающемся за столом шуме голосов.

На пороге столовой я попыталась вытащить свой локоть, но Райшер мягко пресек все попытки и пришлось идти рядом до той самой голубой гостиной, где мы несколько дней назад разговаривали с Летицией. Здесь я уже с полным на то основанием выбрала отдельно стоящее кресло и расположилась в нем, прикидывая про себя, ради чего вдруг понадобилось это приватное общение.

— Ты снова ищешь очередную ловушку? — Бейрис устроился достаточно далеко для того, чтобы не подозревать с его стороны каких-либо непредсказуемых действий.

— Не ищу, но предполагаю. — Осторожность никогда не помешает, пусть знает, что я ничего не забыла и расслабляться не собираюсь. — Зачем ты меня сюда позвал?

— Нам действительно надо обсудить несколько вопросов и ничего больше, самых простых и насущных. Например, как и что надо делать в храме, когда мы туда придем, что писать в контракте и что мы будем делать потом, когда его подпишем. Также тебе надо подумать, что взять с собой, когда мы будем уезжать из Делькора. Времени на сборы после храма будет немного, поэтому я предлагаю тебе собраться заранее.

— Подожди, куда это мы будем уезжать после всего? — насторожилась я незапланированным прогнозом. — Ты обещал, что…

— Я прекрасно помню, что я тебе обещал, — медленно и с расстановкой произнесенные слова прозвучали на редкость мрачно по контрасту с веселенькой обстановкой, — но ты же не помчишься в Неймар сразу после подписания? Для всех мы должны уехать из Делькора вместе, а потом ты вольна поворачивать в его направлении хоть на первой развилке. Давай соблюдем приличия хотя бы здесь и не будем слишком шокировать окружающих.

В доле разумности Бейрису было трудно отказать — безусловно, я была готова идти за Орвиллом хоть с порога храма, но делать это так демонстративно… вряд ли несколько часов задержки сыграют большую роль. Сделать вид, что мы уезжаем вместе, добраться до ближайшего городка на тракте, где можно будет сесть в местный дилижанс и распрощаться с Райшером — все это я вполне в состоянии вытерпеть. А на фига ему, собственно, этот наезд родни, которая встала на дыбы? Иностранка сомнительного происхождения и поведения, без гроша в кармане…

— Лерия, — Бейрис снова заученно и устало начал повторять уже слышанное раньше, — я уже объяснял, почему я предложил тебе эту сделку, но если ты забыла, то могу повторить все снова. Надо? Если нет, то давай перейдем к делу. Когда подписание контракта происходит при почти полном согласии членов рода, то кто-то выступает как распорядитель и организатор, постоянно направляя гостей с обоих сторон. Заранее шьются платья, приносят цветы, готовят листы в храме, подгоняют лошадей, устраивают праздничный ужин, который продолжается иногда и до следующего утра. Мы обойдемся без всего этого. Я просто рассказываю тебе порядок действий, только и всего. В экипаже, надеюсь, нам не откажут, чтобы не идти до храма пешком, без цветов мы тоже переживем, а вот листы нам сделать не успеют.

— Это какие-то особенные листы? — мне стало интересно, что там за навороты с этими листами.

— Да, при их изготовлении жрецы Айди вкладывают изрядную дозу заклинаний, без которых они не имеют своей силы. Ими поддерживается то, что будущие муж и жена вписывают на обоих сторонах, касательно имущества, пользование будущими подарками, пожелания на рождение детей, ограничения по возможностям свободного потребления денег второй стороны, невозможность сознательного вреда друг другу…

— Стоп-стоп-стоп, — прервала я перечисление, — я все равно не запомню, можешь даже не стараться. Или надо заранее составить себе списочек и заучить его, как объясняла твоя мать? Обычно родственнички с обоих сторон подсказывают, что надо там написать, но раз их не предвидится, буду сама измышлять.

— Откуда ты знаешь про родственников? — Райшер чуть не подскочил на кресле. — Ты уже была в храме?

— Была, — смотреть на его ошарашенную рожу было крайне приятно, и я не отказала себе в удовольствии потянуть паузу, но все же сжалилась через пару минут, — случайно заглянула, вот и посмотрела, как это происходит. Зрелище не для слабонервных, главное — успеть все записать, чтобы вторая сторона не откусила больше. Одно слово — торговля, то бишь контракт, как у вас здесь говорится. На месте ваших Айди и Нейди я бы всех погнала вон, как это у меня дома было. Там тоже в храме торговать пристроились, так наш бог не выдержал и…

Посмотрев на смеющегося Бейриса, я сперва разозлилась, а потом махнула рукой и сама засмеялась, представив себе ситуацию, как живую, с вылетающими из дверей родственниками.

— Так что у нас с листами обстоит? — Вопрос так и остался невыясненным, а вдруг мне это чем-то будет грозить, а я и знать не буду? — Если их не изготовили специльно, подписывать нечего будет или проклятья не подействуют?

— Не то и не другое. Обычно листы готовятся жрецами где-то за неделю, а когда времени на их изготовление не хватает, все приходится писать на простых листах бумаги, которые жрец потом впаивает в магические. Разницы в них почти никакой, кроме одного — на подготовленных заранее листах все написанное проявляется одновременно, что дает будущим мужу и жене сразу читать, что пишет вторая сторона, а на бумаге что написал один, другой видеть не будет. Наверху будет написано, что это лист брачного контракта между тобой и мной, потом уже вписывается сам текст.

— Значит, один может попытаться обмануть второго, рассуждая теоретически? — Задача подсмотреть, что там пишут напротив, не стоила на мой взгляд и выеденного яйца. — Вписать что-нибудь такое-этакое, а вторая сторона и не узнает? До какого, кстати, срока, не узнает? Можно же заглянуть, подсмотреть, да в конце концов потом подойти и прочитать?

— Можно, если жрец даст. Ты можешь написать все, что посчитаешь нужным, отдать лист жрецу и без твоего согласия он не покажет его мне, пока не сложит его с магическим. Но так поступают очень редко…

— Понимаю, — я усмехнулась над потугами чужого мира обуздать таким способом будущий обман и недоверие, — кому охота оставаться без единого гроша в кармане? С этим вопросом мне все ясно. Что будет потом?

Краткое описание будущего сценария завтрашнего дня действительно сводилось больше к плану, как и что надо делать. Поклониться-поблагодарить, бросить принесенные с собой дары в белую и черную чаши, выслушать напутствия и отчалить вон, ничего суперсложного, кроме этих самых листов не предвиделось. Вот уж там можно постараться и такого понаписать, чтоб Райшеру всю жизнь потом икалось! «Ты уйдешь отсюда голый!» — так и вспоминался папаша в исполнении Папанова.

— А ты-то откуда знаешь такой подробный порядок? Сдается мне, что не в первый раз идешь, — захотелось подколоть напоследок, но в ответ я получила неопределенное хмыканье и пожелание получше подумать в оставшееся до определенного события время. По-моему, кто-то очень быстро удалился от двери гостиной, как только Бейрис взялся за ее ручку. Постоянное подслушивание и подглядывание начинали уже откровенно действовать на нервы и заставляли проверять даже мою заведомо пустую комнату. Не зря же ночью привиделся кошмар, что кто-то стоит у дверей?

С утра по дому началась подозрительная суета, на которую я старалась не обращать внимания. Туда-сюда сновали слуги, хлопали двери, как будто на каждом этаже поселилась целая рота и топот ног по коридору не затихал ни на минуту. Летиция влетела ко мне без стука, вздымая шелестящий подол, схватила за руку и поволокла из комнаты, ни слова не говоря. Поначалу я решила, что маменька твердо решила избавиться от моего присутствия и приготовилась стартануть, получив под зад коленом с ближайшего порога, но она втащила меня в приличных размеров комнату, где бросила посреди вороха тряпок и троих застывших девиц унылой наружности, обличающе ткнув пальцем мне в грудь. В районе декольте осталось красное пятно и немедленно заныло.

— Вот, на нее! Чтоб завтра к утру! Зеленое, я говорю вам, остальные цвета не годятся! И не сметь со мной спорить, пока я еще здесь хозяйка и понимаю кое-что получше вас всех!

— Госпожа Летиция, — попыталась я вставить хоть слово, но была одернута и заверчена вокруг своей оси обстоятельством неодолимой силы, — я вполне могу обойтись…

— Ещё не хватало, чтобы мой сын позорился перед всеми твоим нищенским нарядом! — в порыве благородного негодования завопила Летиция. — Мало того, что все делается на скорую руку и без приглашения сопредельных родов, мало того, что не будет никаких визитов и поздравления их величеств на ближайшем приеме, так ты ещё хочешь, чтобы на Райшеров показывали пальцем из-за твоих капризов? Мало мне и так неприятностей, хоть бы кто-нибудь проникся, что происходит в этом доме и что я должна при этом чувствовать! Всем на меня просто наплевать, все думают только о себе!

День был потерян…

Летиция носилась по всему дому, раздавая приказания слугам, заглядывала в комнату, где девицы шустрили над бледно-зеленым платьем для завтрашнего мероприятия, поминутно заставляя их прикладывать свое произведение на меня, чтобы «не пасть так низко, как другие». Требовалось только сидеть рядом и терпеть примерки, что я и делала, пристроившись в углу с вожделенным атласом Лионии. Изучение будущего пути до Неймара должно быть вдумчивым и по возможности полным — вряд ли я смогу рассчитывать, что Бейрис благородно доставит меня до ворот, придется добираться самой, используя кареты на трактах или даже идти пешком. Тракты были обозначены на картах другим цветом, нежели обычные дороги, и по ним было видно, что мне не избежать пересадок. Запоминать путь было трудновато и уже под конец дня я твердо решила выдрать несколько листов из книги, чтобы в пути ориентироваться по ним. Вчера мы договорились, что выезжаем из Делькора ближе к вечеру, добираемся до ближайшего населенного пункта и утром разъезжаемся в разные стороны. Никаких подвохов со стороны Райшера я не почуяла, хотя всматривалась и вслушивалась в разговор постоянно. Наоборот, вел он себя на редкость вежливо и корректно, предупредительность вроде бы не наигранная, а в самую меру, так что под конец разговора я позволила себе немного расслабиться и перестать с подозрением цепляться за любые оговорки. Их, положа руку на сердце, в общем-то и не было, кроме той, в самом начале, когда речь шла об отъезде. Единственное, на что я не повелась, так это на его желание поцеловать мне на прощанье руку — даже прикасаться к себе с его стороны я посчитала излишним, достаточно того, что я терплю его еще два дня. Между нами заключена сделка, а все остальное не имеет никакого значения. Пока мы разговаривали вчера в гостиной, родственники вовсю спорили в столовой и это продолжалось чуть ли не до глубокой ночи, во всяком случае их голоса были слышны, когда я отправлялась спать. Бейрис на правах жениха проводил меня до комнаты на первом этаже и тут же из столовой выскочила Летиция, которая унюхала сына каким-то шестым чувством. Фыркая от негодования, она приказала Жерому приготовить мне одну из комнат на втором этаже, но я отказалась от подобной чести, упирая на то, что привыкла спать тут да и к отхожему месту все-таки близко. Ночевать оставшиеся две ночи по соседству с Райшером мне почему-то не хотелось и мадам, пыхтя от возмущения, все же согласилась оставить меня внизу.

Тихий стук в дверь удивил не меньше, чем утренний визит маменьки, но засова изнутри по-прежнему не было и я крикнула, чтобы входили.

— Валерия, я пришла спросить вас, — Желлина прикрыла за собой дверь, прошла на середину комнаты и встала, напряженно глядя в окно, — почему вы это сделали? Вы обманули меня, а на самом деле и не думали никуда уходить. Не понимаю, почему вдруг Берри решился на этот шаг, он никогда даже не заикался о храме… а теперь он делает это назло всем нам. Вы договорились с ним заранее, а меня выставили дурочкой… зачем? Все равно мама сделает ради него что угодно, вы же знали это, верно?

Врать ей почему-то не хотелось, а рассказывать правду не поворачивался язык. Почему она пришла? Особой любви к наглому братцу у нее явно нет, наезжала на него в столовой сестренка от чистого сердца. Ревнует к матери, что он ходит у неё в любимчиках? Тогда ей на меня наплевать, разве что от обиды может сорваться… от обиды, говорите… вот и обиделась на меня, что хотела помочь от души, а на деле всё вывернулось наизнанку. Молодая еще, искренняя, жалко будет, если после всего научится не верить окружающим… это еще успеет придти, но в девятнадцать все-таки рановато разочаровываться. Рискнуть, что ли? Вроде ничего не теряю… кроме себя в ее глазах…

— Нет, Желлина, я ничего не знала. Присаживайтесь, не слишком удобно слушать собеседника, отвернувшись от него в сторону. Дело даже не в вежливости, лучше всего смотреть при разговоре в глаза, чтобы понять, врёт человек или нет. Правда, некоторые умудряются обманывать при любом раскладе, но это иногда помогает. Ваш брат… я так и не поняла, насколько он был искренен со мной, но я согласилась на его предложение. Это было не объяснение в любви, если вы так подумали, это было предложение заключить сделку на условиях, которые оказались выгодными для меня. Если вы хотите, я вкратце опишу их… надо?

— Да, — девушка пристроилась на другом конце узкой кровати и выглядела на редкость серьёзно и сосредоточенно. Боится показаться маленькой и глупой?

Прослушав пересказ о подробностях договора, она нахмурилась и с моего конца кровати было видно, что она борется между недоверием от услышанного в столовой и гостиной и желанием видеть в окружающих людях не только темные стороны, но и светлые.

— Вы считате, что поступили правильно, дав свое согласие Бейрису?

— Как бы плохо я не относилась к нему, я бы никогда не стала обманывать его в этом вопросе, но первый предложил он и я согласилась ради Орвилла. Все было честно.

— Все вокруг думают, что он влюбился в вас, а вы польстились на его положение и деньги. При подписании контракта мама будет очень внимательно следить, чтобы вы…

— Не откусила слишком большой кусок? — саркастическая улыбка, надеюсь, ничего не стронула с места, — вряд ли, я много не ем. Наша совместная жизнь закончится в первом же городе на тракте, где есть подходящий постоялый двор, оттуда я уйду сторону Неймара.

— Вы уйдете просто так, как будто ничего и не было, ни вашего подписанного контракта, ни храма, ни собравшихся гостей и родственников?

— Желлина, в стране, откуда я родом, контрактом называют сделку, торговое соглашение и скрепляют его своими подписями. Бейрис предложил мне сделку, я согласилась. Причины этого он мне обрисовал более менее четко и я не вижу смысла нарушать эти условия. Если он сдержит слово и я смогу вытащить Орвилла, я согласна простить вашего брата за все, что он сделал, хотя мне кажется, что ему это безразлично. Но я не злопамятная и не буду жить, обуреваемая мыслями о мести, в этом огне можно запросто сгореть самой. Пока у меня одна цель, все остальное не имеет значения, да простят меня боги вашего мира за это кощунство. Надеюсь, вы никогда не будете стоять перед таким выбором, как я и когда придет время вам поставить свою подпись на брачном контракте, это будет не просто сделка, а что-то неизмеримо бОльшее. Я ответила на ваши вопросы?

Желлина посидела еще немного, встала и молча покинула комнату, не сказав ни слова на прощание. Ну что ж, это ее право, больше никакие откровенности в этом доме никому не нужны.

После всех событий последнего дня я спала, как убитая и продрала глаза только когда в дверь уже не осторожно постучали, а откровенно забарабанили увесистым и здоровым предметом. Возможно, чьей-то головой? Кто тут долбится в такую рань?

— Да какая же это рань, госпожа Валерия, — загундосила Лизетта, кутаясь в большой клетчатый платок, — Верна-то уже взошла давно, это вы все проспать изволили! Госпожа Летиция давно поднялась и госпожа Розалия тоже, вот они там переполох наводят, всех с рассвета гоняют почем зря!

Упоминание о рассвете не вязалось с теплым платком служанки и я на всякий случай выглянула в окно. Что-то там не видно привычного яркого света и голубого неба, к которому я уже успела привыкнуть за время жизни в Лионии! Изумленному взору предстала мутно-серая пелена и стала понятна причина полумрака — погода решила основательно подгадить семейству Райшеров и выразилось это чисто питерским вариантом, то бишь серым небом с мелким дождичком и резким порывистым ветром, пронизывающим теплолюбивых делькорцев до самых печенок. Лизетта одной из первых пала жертвой коварной простуды, получив насморк, и теперь беспрестанно шмыгала носом, проговаривая слова с неизвестным здесь французским акцентом. Теперь понятно, почему я так продрыхла, невзирая ни на какие предстоящие события — в дождь вообще прекрасно спится и организм вспомнил питерское житие. Ладно, раз уж на сегодня было назначено в храм Айди, пойдем в храм.

— Ну что это за погода, — вполголоса ругалась Летиция, то и дело поправлявшая высокую прическу, — она как чувствует, что Айди не нравится то, что происходит сегодня и показывает это всем! В былые времена из-за такой погоды отменяли все подписания и правильно делали! Что за праздник в дождь?

— На месте Бейриса я бы послушал предостережения жрецов и отменил… перенес это подписание до того момента, когда небо очистится, — поддакнул Раймон. — Да и листы еще не изготовлены… куда он так спешит?

Сзади раздался характерный выговор Герберта, в котором с моего местоположения было не разобрать слов, но раз на него зашикали дамы, то я примерно представила себе ответ старого полковника.

— Раньше подписывали контракты вообще на улице перед храмом, — наставительно вещала Розалия, — потому и требовалось, чтобы Верна светила чисто и не брызгало никаких дождей. Листы лежали на открытом воздухе и если на них попадет вода, то результат может быть самым ужасным, вплоть до отказа некоторых охранительных заклинаний, вложенных жрецами при изготовлении листов. А уж, не приведи Айди, гроза в тот день случится, то лучше вообще год обождать, чтоб еще худшей беды не было! На моей памяти еще никто не рискнул подписывать контракты в тот день, когда начиналась гроза, все знали, что это к несчастью. Раймон, вы не пытались отговорить Берри?

— С ним сейчас Сайрес говорит, — недовольный голос Раймона перекрыл негромкую болтовню Алиры, Желлины и Каролины, уже спустившихся вниз и оправляющих туалеты перед зеркалами в холле. — Не уверен, что это возымеет действие, по-моему он решил сделать так только назло нам и старается, чтобы это было как можно хуже. Уже завтра обещают чистое небо, но он даже слушать ничего не хочет! Летиция, что там, наверху?

— Сайрес говорит один, я даже не слышала никаких ответов. Может, Берри куда-то вышел? — Мадам перебирала цветы в большой корзине и в ее голосе была отчетливо слышна слабая надежда на благополучный исход.

— Никуда он не вышел, — Нортен выбрал из корзины небольшой букет, осмотрел его и спрятал за спину. — Просто молча одевается и даже не считает нужным отвечать.

— А Сайрес? — с несчастным видом спросила Летиция.

— Говорит, как ни в чем не бывало. Наверное, скоро ему это надоест, они выпьют для поднятия духа и спустятся вниз. Лично я так бы и поступил, — отступив в сторону, молодой человек незаметно подошел к Желлине и протянул ей букет, на что она сперва отдернула руки и поглядела вокруг, но, не увидев всеобщего осуждения, все-таки взяла его и стала нервно сжимать тонкими пальцами.

Райшеры обсуждали между собой то, что должно было скоро произойти, дамы то и дело посматривали на себя в большие зеркала, а я пристроилась поудобней на одной из бархатных скамеечек и вытянула ноги под длинным подолом. Еще успеется и постоять и походить, а пока имею полное право отсидеться, предаваясь самым прозаическим мыслям. И чего это я так быстро собралась? Всегда думала, что в такие дни девушки безумно волнуются, вскакивают раньше всех и наводят красоту до последнего момента, пока все собравшиеся не потеряют терпение. У меня же получилось все наоборот, подкраситься успела в крайне сжатые сроки, платье зашнуровала Лизетта, разве что прическу делали подольше, да и то особой возни не было, подкололи наверх да цветочков навтыкали. Родная шевелюра не стала гуще за это время, потому и не требовала для себя излишнего внимания. В противовес всем рассказам, задерживался именно Бейрис и я очень живо представила, как он сейчас опрокидывает с Сайресом стаканчик для поднятия настроения, занюхивая его рукавом. А в чем он будет, в длинном камзоле, как на приеме у Дайлерии? Позумента там было многовато, а он царапается…

Все, как по команде, уставились на спуск, с которого раздалось щелканье каблуков и по холлу пронесся едва слышный вздох.

— Берри, ну зачем тебе понадобилось одевать этот мундир? — недовольно высказалась Летиция, критически осмотрев сына со всех сторон. — У тебя что, больше одеть нечего? Он совершенно не смотрится на тебе, разве в твоей комнате нет зеркала? Такой простой… ну хоть бы ради нас остался в том, гвардейском. Ты сейчас похож на простого стражника и никто даже не подумает, кто ты есть на самом деле! Я прошу тебя, переоденься, а то в храме даже жрецы не поймут, зачем ты пришел туда!

— Мама, тебе не нравится утвержденный королевским указом мундир охранного полка? — легкий сарказм ответа маменьке не понравился и она недовольно поджала губы.

— Этот мундир хорош для службы, — подхватила вопль души невестки Розалия, — а для подписания контракта можно было надеть что-либо более приличное. Что о нас станут говорить в Делькоре, когда увидят тебя в этом, — ткнула она пальцем в сторону упрямого внука.

Я равнодушно покосилась на темносиний строгий камзол, по которому едва заметной змейкой блестел редкий позумент на обшлагах и по стоячему воротнику. Из всех украшениий здесь присутствовали золотые листья в кубарях на стойке и накладки вроде наших погон. После расфранченного гвардейского мундира, обвешанного со всех сторон блестящими примочками, этот смотрелся откровенно простым, что и вызвало бурю возмущения родни. А ведь надо признать, выглядит Райшер в нём гораздо эффектней, чем в гвардейском…

— Ничего особенного, кроме того, что делькорцы узнают о существовании в королевстве еще одного полка, кроме столичной гвардии. Лерия, ты непозволительно хорошо выглядишь, — Бейрис постоял передо мной в ожидании непонятно чего и, не дождавшись ответной реакции, протянул руку в легком поклоне, — можно ехать? Тогда пошли, сейчас как раз подадут лошадей.

Погода была действительно отвратительная и короткие резкие порывы ветра так и норовили вытащить отдельные пряди из причесок, вздымали подолы и прогуливались ледяными влажными лапками по открытым плечам и декольте. Поначалу я поёжилась, но уничтожить питерскую закалку не смогла даже Лиония и очень скоро гусиная кожа превратилась в нормальную, разве что по ногам пробегал холодный ветерок из-за щелочек в небольшом закрытом экипаже. С нами поехал Сайрес с Алирой, остальные загружались где-то позади, требуя попутно принести им шали и накидки. Очередной порыв ветра покачнул карету и по полупрозрачному окну поползли дождевые капли.

— Все-таки пошел дождь, — разочарованно протянула Алира, кутаясь в большую шаль, — осень тоже хорошее время года, но мне так не нравятся эти дожди! Бейрис, говорят, что в Бернире они могут идти целую неделю подряд и земля потом раскисает так, что в неё проваливаются ноги. Из дома не выйдешь без плаща, подолы тут же становятся грязными и туфли очень быстро промокают. В них невозможно даже дойти от кареты до двери, только вам, мужчинам, хорошо, вы же ходите в сапогах и не замечаете грязи и неудобств! Как вы будете там жить, даже не представляю… Была бы моя воля, я бы вообще не выходила из дома, когда на улице такая отвратительная погода. Лучше всего приказать затопить камин и сидеть в мягком кресле рядом, пока не кончится всё это безобразие. Сайрес, а ты что думаешь по этому поводу?

— Дорогая, я же не могу сидеть дома, какая бы погода на улице не была. Если мне дают дни отдыха, я с радостью буду рядом, но все остальное время я должен находиться в полку и этого не может отменить даже гроза.

— Какая жалость, — Алира вздохнула, — что в грозу тоже надо выходить из дома. Я бы никогда этого не сделала по своей воле. И улицы почти пустые, — она почти приклеилась носом к окошку, — никто не видит, что мы едем.

— Это плохо? — я тоже попыталась рассмотреть за мутными стеклами улицу, но мимо проплывали неясные силуэты домов, а людей и вовсе было не различить на фоне темных стен.

— Для Алиры это плохо, — отозвался Бейрис из угла напротив с легким сарказмом, — потому что она одела свое самое красивое платье, а его никто не увидит. К тому же в хорошую погоду около храмов толпятся люди и они с большим интересом рассматривают такие богатые процессии, как у нас. Потом долго рассказывают, как и что происходило, обсуждая всех с ног до головы. Вот нам, мужчинам, гораздо проще — одели форму и никаких долгих раздумий о своем внешнем виде. Какая нам разница, что на нас одето? Главное то, что под одеждой, внутри, но надо еще понять…

— Бейрис, — возмущенно перебил брата Сайрес, — прекрати говорить пошлости при дамах! Здесь находится моя жена и твоя будущая жена, а ты позволяешь себе высказывать такие намеки, что им остается только краснеть и затыкать уши!

— Да-да, — подхватила Алира, еще больше заворачиваясь в шаль, — ты опять начинаешь говорить, как раньше, а ведь последние дни ты вел себя очень хорошо и никого не вгонял в краску. Мне, право, неловко слышать такое… обещай пожалуйста так больше не говорить.

— Лерия, а ты тоже считаешь, что я говорю пошлости?

— Пошлости? — за окном проплыла площадь, с которой в сторону отходили целых три узких улицы и от воспоминаний где-то внутри стало тепло… здесь мы с Орвиллом смотрели мага-иллюзиониста… — не заметила. По-моему, был разговор об одежде и я с ним согласна.

Алира передернула плечами и отодвинулась в свой угол, не забывая, впрочем, сидеть с прямой, как доска, спиной.

На открытой площади перед уже знакомым мне храмом ветер гонял своими порывами маленькие пылевые смерчи, которые долетали до стен и с размаху бились об них, осыпаясь у основания и вновь взлетая при очередном свистящем рывке. Захлопали дверцы экипажей, которые по-своему боролись с погодой, а на сухие пыльные камни мостовой начали падать первые редкие капли. Особого холода не чувствовалось, только больно стегнул по лицу брошенный ветром песок и противно заскрипел на зубах.

— Лерия, — Райшер выскочил первым и теперь протягивал руку, чтобы помочь сойти по трем сомнительного вида ступенькам, — не поднимай так высоко подол, ты забыла, что у нас так не принято?

Проходя последний десяток метров до круглых пузатых колонн, я напряженно решала задачу — с чего это вдруг он стал выглядеть почти счастливым, когда подавал руку? Но чужие мысли я пока что читать не научилась, а соотносить это с будущей подписью и вовсе глупо. Вот если б дело обстояло наоборот, то и сомнений никаких бы не рождалось, а так… что с меня взять, приданого и то с гулькин нос!

Двери сегодня были прикрыты наполовину и внутри не гулял ожидаемый мерзкий сквозняк, но все равно большое квадратное помещение было достаточно прохладным и я пожалела, что не попросила какой-нибудь платок потеплее. Еще и сидеть придется на каменных табуретах, а это для здоровья очень плохо. Действительно, жалко, что погода подгадила.

Обстановка в храме ничуть не изменилась против той, которую я запомнила по первому и единственному посещению. Чернобелый шар с голубой ленточкой крутился, как и раньше, точно также дрожал от жара воздух над обеим чашами, но там, где мы остановились, не чувствовалось даже малейшего намека на тепло от них. Единственным источником тепла была рука Райшера, которая не давала отстраниться от него на необходимое по здешним понятиям расстояние, да что там расстояние, даже широкая юбка примялась с правого бока и плечо почти вжато в его камзол. Это ничего, что так нарушаются местные условности?

Возможно, вся родня тоже усмотрела в этом нечто неприличное, потому что справа, со стороны Бейриса, кто-то шипел и махал руками, пытаясь привлечь к себе внимание, но вышедший из-за серой стелы жрец в белой накидке строго посмотрел на недовольных и все мельтешение прекратилось под перешептывания сзади. Жрец развел руки в стороны, поставив ладони вертикально и некоторое время стоял, молча рассматривая немигающим взглядом собравшихся в храме людей. Понять, на кого он конкретно смотрит в данный момент, было невозможно — в помещении не было яркого света и казалось, что он вообще забыл, зачем вышел в этот зал. На мгновение по волосам пробежала легкая щекотка, едва заметно кольнуло в кончик носа и в левую сторону груди. Бейрис стоял, как скала, только еще сильнее сжал мне руку, пока по лицу жреца не пробежала легкая улыбка. Он опустил руки и сложил их на животе, но не спешил начинать напутственную проповедь, рассматривая нас теперь с несомненным интересом. Никто не решался прервать этот процесс до тех пор, пока сзади не чихнули громко и раскатисто. Жрец встрепенулся, нахмурился, шумно вздохнул и… тоже чихнул в ответ. Я тихо фыркнула от смеха, а Райшер предупреждающе коротко сдавил кисть. Пришлось сделать серьезное лицо и ждать проповеди.

— По милости Айди и по собственному желанию этот день стал особенным для вас, — жрец уже начал свою речь, вытирая рукой нос самым обыкновенным человеческим жестом, — потому что двое пришли в храм единственно для того, чтобы соединить свои судьбы на всю оставшуюся жизнь. Намерения мужчины и женщины, стоящих сейчас перед всеми, подтверждены их совместным приходом сюда с твердым желанием продолжить свой путь рука об руку, как они сейчас и стоят перед всеми. Держите вместе не только руки, но и силы, которые дала вам сама жизнь, чтобы с их помощью продолжить свой род в будущих детях и внуках. — Жрец шумно втянул воздух, подумал и… снова чихнул, строго посмотрел на меня и продолжил, — Айди внимает сверху вашему желанию и даже ненастный день, который вы можете воспринимать, как препятствие на дальнейшем пути, может обернуться для вас счастливым началом новой жизни. Благодати Айди достойны все, даже если кто-то усомнился в ее милосердии и внимании, только она может определить, сколько еще надо прошагать, чтобы преклониться перед ее мощью и заботой о живущих. Пусть ваши помыслы будут чисты друг перед другом, пусть ваши силы не иссякнут и послужат поддержкой вам обоим, только тогда ваш совместный путь будет прямым и светлым. Сейчас вы подпишете брачные контракты, внеся в эти листы то, что лежит у каждого из вас на сердце и это будет ваше обращение друг к другу. Да отразится здесь то, что держится в ваших душах, — заученным жестом были воздеты руки, в которые выступившие из-за серой стелы двое жрецов с почтением вложили свернутые в трубки белые листы бумаги. — Сегодняшнее подписание будет производиться на этих листах с последующим условием впаивания их в специально изготовленные для этой цели для закрепления вашего союза. Единственное, что отличает эти листы, — он продемонстрировал их поворотом кистей, — от заказанных, это невозможность одновременного проявления на них написанного вами, но, если будет на то разрешение второй стороны, то мы охотно дадим прочитать написанное. В связи с этим я еще раз задам вам обоим вопрос, будете ли вы подписывать ваш брачный контракт на этих листах или отложите это до дня, когда будут изготовлены другие, согласно требованиям Совета?

— Да, будем, — Бейрис чуть толкнул меня плечом и я поспешила подтвердить согласие.

— Тогда присядьте за этот стол, — листы аккуратно легли на короткие торцы и к каждому углу встал жрец, охраняющий подход к этому знаменательному месту, — и занесите то, о чем я говорил.

Дойдя в сопровождении Райшера до низкого табурета, я устроилась поудобнее, взяла протянутое одним из жрецов писало и задумалась, глядя на чистый лист перед собой. Остальная родня сгрудилась за спиной Бейриса на расстоянии около метра, охраняемом молчаливыми жрецами и начала сдавленно шушукаться, толкаться и даже вести какие-то подсчеты, убеждая друг друга соглашаться или отказаться от предложенного. Делалось это не столь громко, как я видела ранее, поэтому услышать, что предлагает вторая сторона, почти не представлялось возможным, тем более, что длина стола составляла метра два с половиной. Ну и что будем писать, Валерия Павловна?

Заголовок, прописанный красивым крупным почерком гласил, что бумага действительно является брачным контрактом между г-жой Валерией Колесниковой и г-ном Бейрисом Раймоном ленд Райшером, о чем внизу будет сделано подробное разъяснение за подписью обоих. Точнее, фраза была более витиеватая и расползлась аж на четыре строки, но смысл был именно таков и дальше шли едва заметные полоски, как в наших прописях, на которых и надо было перечислять желаемое. Самая последняя строчка разбивалась на две и под каждой мелкими буковками были написаны имена. Ага, тут будут подписи, поняла! Поначалу мне очень хотелось вписать сюда неконтролируемое использование всего, что числится за Бейрисом, исключительно из вредности, чтобы побольше досадить ему за все, что было раньше. Потом это желание переросло в самую примитивную проблему обеспечить себя на долгую дорогу и дальнейшее прожитие небольшим стратегическим запасом, чтобы не униженно не просить у Райшера никаких денег. Но пока жрец читал свою проповедь, эти желания ушли и в памяти осталось лишь последнее стандартное выражение, которое так и крутилось в голове. Внести то, что держится в душе? Та молодая пара, которую я когда-то видела здесь, как раз очень бодро вписывала денежную сторону вопроса, пункты которого диктовали сопровождающие родственники. Что есть деньги? Сегодня их много, завтра от них останется только воспоминание, они могут потеряться или закончиться слишком быстро, меня могут ограбить по дороге или надуть в ближайшем трактире, пока я не буду твердо знать цены. Если останусь без гроша, то пойду пешком и это не проблема, кусок хлеба можно заработать в любой деревне своим трудом, это мы уже проходили. К душе деньги не имеют никакого отношения, к душе имеет отношение совсем другое, ради чего я согласилась на весь этот фарс. Бумага все стерпит, а боги мне так и не протянули руку помощи, поэтому я напишу именно то, что лежит в душе…

— Как, вы так долго думали и написали всего четыре слова? — старший жрец удивился, получив от своих помощников свернутый в трубку лист. — Вы полагаете, что этого достаточно? Второй стороне можно показать? — спросил он уже более деловитым тоном.

— Показывайте, — подняться с каменного табурета надо было как можно быстрее, ноги здорово замерзли на каменном полу и под задом тоже не было ничего, кроме пышных складок платья. Хоть бы чаю горячего дали в такую-то погоду!

Родственники загомонили как-то особенно громко, но Райшер уже поднялся и жрецы протянули его лист, почтительно кланяясь.

— Лерия, ты будешь читать? — показал он глазами на руки жреца.

— Нет, — я вдруг счастливо засмеялась, — зачем мне это надо?

— А я могу?

— Да пожалуйста, — я повернулась к серой стеле, на которой бешено закрутился шарик, — там нет ничего, что бы ты не знал. Пусть впаивают куда угодно, я написала чистую правду!

— Тогда я тоже не буду ничего читать, — Бейрис повернулся к жрецу, — убирайте и не показывайте никому, пока не изготовите настоящие листы. Подпись поставила?

— Поставила, как ты говорил.

— Хорошо, — горячая рука снова подхватила меня под локоть и я поняла, что страшно замерзла, пока сидела на каменном табурете.

— Согласно подписанным вами листам брачного контракта, отныне вы объявляетесь перед светлым ликом Айди мужем и женой, объединенных единой фамилией рода Райшер. Мои поздравления, госпожа Валерия Райшер, господин Бейрис Райшер. Кроме того госпожа Валерия Райшер принимает подданство лионской короны со всеми вытекающими из этого правами и отныне ответственность за нее несет ее муж, господин Бейрис Райшер. Можете обменяться между собой первыми подарками в знак признательности друг другу.

— Благодарю вас, — Бейрис щелкнул каблуками, коротко кивнув жрецу в ответ. — Посмотрите эти кольца, если на них нет чужой силы, то это будут первые знаки… уважения.

Жрец подержал в ладонях протянутые ему кольца и заверил, что не видит ничего, могущего принести вред будущим обладателям этих вещиц, после чего торжественно отошел в сторону.

— Давай палец… да не этот, а тот… это кольцо сними… ты что, не знаешь, на какой палец надо его одевать?

— Я это делаю первый раз, откуда мне знать?

— Мне теперь одевай… да потише, оно царапается!

— Заранее не мог посмотреть?

— Нельзя одевать заранее, только в храме!

Перепалка вполголоса на некоторое время отвлекла нас от окружающих, которые не замедлили напомнить о себе.

— Мы бы хотели прочитать ту часть контракта, которую подписала госпожа Валерия, — высказала общее желание Летиция, — я слышала, что она разрешила сделать это!

— Нет! — Бейрис повысил голос и все обернулись к нему, даже жрецы недоуменно уставились, порицая такое проявление эмоций. — Это было разрешено ею, пока не прозвучало объявление, что она является моей женой. Сейчас я, как муж, не разрешаю никому заглядывать туда и оспаривать мое решение не может никто. Убирайте, — приказ прозвучал так жёстко, что Летиция больше не осмелилась спорить, — это приказ! Все подписано, — уже спокойнее добавил он, — мы можем возвращаться домой. Разве вы не собираетесь нас поздравлять, как это положено делать? — пролетело по залу и в сторону родственников была послана самая обаятельнейшая улыбка.

Не скажу, что последний выпад прошел незамеченным, но Бейрис долго слушал напутственные речи родителей, благодарил мать и отца, трогательно целовал руку Розалии и поддакивал Герберту, который косился в мою сторону с самым шкодным выражением лица. Не иначе, дедуля что-то вспоминал из бурной юности, не предназначавшееся для женских ушей, уж слишком он был при этом весел! Поздравляли нас по очереди все, разве что Бейриса куда более душевно, чем меня. Ничего удивительного, они же не знают, что это ненадолго! Подошел Морган с Катариной, которые немного припоздали, но прослушали всех, как было с самого начала и не по одному разу, причем Алира и Желлина заспорили между собой, чей рассказ больше приближен к реальности, пока их не помирила Каролина. Из большой корзины всем раздали пригоршни маленьких цветочков и нестройной толпой родственники поспешили на выход.

— Ты куда, — Райшер ухватил меня за локоть, рассматривая крошечный шарик из волос, который я уже почти скатала за время поздравлений, — это… что?

— Ничего особенного, — шарик был уже достаточно плотным и можно не бояться, что он развернется на краю чаши. — Надо же бросить что-то в дар, вот я и решила, что это будет лучше всего. Я уже делала так. Подожди, это не займет много времени…

— Дай сюда, — одним движением шарик вынули из пальцев и я не успела ничего возразить, — в чашу, говоришь… пусть будет в чашу.

Бейрис развернул меня в сторону выхода и легонько подтолкнул, а сам пошел в сторону чаш и, когда я обернулась, то увидела взметнувшееся почти до самого потолка пламя, на фоне которого был очень хорошо виден его силуэт, как будто он всматривался в огонь.

— Это что значит? — столб пламени показался мне маловат для крошечного комочка волос.

— Наверное, какой-то знак, — Райшер картинно пожал плечами. — Пошли, нас уже все ждут, пора ехать домой. Как бы все не ругались и не запрещали мне, но сегодня они приехали сюда и надо быть им за это благодарными. Они все очень разные, многим ты не нравишься, но никто не лег поперек порога на входе в храм и не протестовал, когда тебя объявили носящей фамилию Райшер. Ты теперь для всех член этого рода, а его надо уважать. Для них это праздник, давай не будем портить им этот день. Ты замерзла? Надеюсь, на правах мужа я имею право донести тебя до кареты? Это всего лишь традиция, — поспешил он объяснить, — так положено делать после храма, к тому же на улице дождь… они не поймут, если я этого не сделаю.

— Хорошо, неси. Ради традиций я согласна, но больше мы ни о чем не договаривались.

— Я помню… Лерия.

Маленькие цветы осыпали душистым облаком, провалились в декольте платья, застряли в волосах и на влажном воздухе запахли так необыкновенно, что от их дурманящего аромата закружилась голова. Согласившись, чтобы Бейрис донес меня до кареты, я не могла сделать только одного — обнять его за шею, как и положено делать в таких случаях, но он сделал вид, что не заметил этого, только вскинул меня повыше и побыстрее повернулся спиной к ступеням храма, где толклись все представители семейства. Правда, на руках у него было на редкость тепло, но при сегодняшней погоде я успела основательно замерзнуть и погнала предательские мысли подальше, переключившись на более насущные. Надо побыстрее вернуться, чтобы начать готовиться к отъезду с полным на то основанием.

Обратный путь мы проделали вдвоем — Сайрес с Алирой благородно покинули нас и можно было даже поинтересоваться дальнейшими планами без опаски, что кто-то будет осведомлен о них.

— Когда ты планируешь выехать из Делькора? — подняла я сразу же больной вопрос. — Я собрала вещи, тем более, что у меня их не так много. У нас шел разговор о сегодняшнем вечере, если ты помнишь.

— Да, это было до того, как все согласились приехать в храм. — Райшер завалился в противоположный угол и протянул ноги по диагонали, положив их на диванчик рядом со мной. — Сегодня это сделать не удастся, нас ждет еще праздничный ужин.

— Это тоже традиция, которую нельзя нарушать? — я отвернулась к окну, стараясь не слишком выказывать недовольство. — Сколько еще будет этих традиций? Скажи точно, когда мы сможем выехать, чтобы я не дергала тебя попусту и не дергалась сама.

— Я бы предпочел сделать это сегодня, чтобы к ночи добраться до первого постоялого двора на тракте, но из-за них, — он мотнул головой в сторону, обозначая следующих за нами, — надо пережить этот ужин до конца. Там будут поздравления по второму разу, по-моему пригласят музыкантов и придется немного потанцевать, к ночи все наедятся, напьются и можно будет заваливаться спать с чистой совестью. Это не так уж плохо, поверь, ты нормально отдохнешь, выспишься и завтра можно будет трогаться в путь прямо с утра. К ночи доберемся до чего-нибудь приличного, там последний раз поужинаем и распрощаемся после небольшого разговора.

— Что еще за разговор? — посмотрев в темный угол, я потрясла Бейриса за сапог. Заснул он там, что ли?

— Самый обычный разговор, — отозвался угол, — надо определиться, что кому говорить и куда тебе ехать. Заодно и посчитать, сколько тебе надо с собой дитов на дорогу.

Это замечание несколько успокоило меня и я снова уставилась в окно. Сейчас лошади бежали достаточно резво, дорога не показалась мне такой уж длинной да и Райшер вел себя вполне нормально, чему я была искренне рада. Жалко, что не удается выехать прямо сейчас, но раз тут все собрались ради такого знаменательного события, негоже делать ноги под вечер. Да и с деньгами у меня туговато, придется полагаться на щедрую руку мужа… ха, да какой он мне муж? Ох, не засмеяться бы в самый неподходящий момент, вспомнив о написанном в контракте!

По приезде слуги высыпали в холл и встречали всех прибывших хлопками в ладоши и нестройным поздравлением, то и дело сбивающемся на чиханье и французский акцент. По сравнению с храмом в доме было значительно теплее, но все равно не настолько, чтобы чувствовать себя также комфортно, как и раньше, поэтому дамы срочно накинули на себя шали и степенно поплыли по комнатам приводить себя в порядок после «этого ужасного стояния в такую неподходящую для этого дня погоду». Разговоры о дожде не затихали ни на минуту, похоже, что для Делькора один прохладный день обернулся чуть ли не вселенской катастрофой, раз все начали чихать и сопливиться! Летиция торжественно объявила, что через час всех ждут в столовой, где идут последние приготовления к такому большому празднику и если кто-то посмеет раньше времени проникнуть и проверить, что за вино подается к столу, то сильно пожалеет. Посмотрела она при этом в пустой угол и обвиняемые в столь позорном преступлении промолчали. Я вообще намеревалась смыться в свою комнату под предлогом попудрить носик, но Бейрис твердо потащил меня наверх, поясняя, что никто не поймёт, если после храма мы с ним разбредемся по разным концам особняка. В его апартаменты я наотрез отказалась идти и в качестве нейтральной территории была выбрана одна из гостиных, мимо которой тут же принялись сновать все члены семьи. Они заглядывали в дверь под самыми идиотскими предлогами до тех пор, пока Райшер не рявкнул на очередного просителя, которым оказалась Розалия, заглянувшая сюда в поисках Алиры.

— Я не поняла, они что, блюдут нравственность? — я посмотрела на захлопнутую дверь гостиной, которая снова начала тихонько открываться сама собой.

— Скорее умирают от любопытства, — фыркнул Бейрис, — если уж во всем доме невозможно найти места, где можно поговорить без лишних ушей, то простое ожидание в гостиной заводит их еще больше. Куда бы я не сунулся, везде можно подслушать, о чем там говорят. Не дом, а какое-то дырявое решето!

— По-моему, нам нечего скрывать, — щель уже увеличилась до размеров пальца, — мы уже все обговорили не один раз и теперь остается только ждать завершения. Да, а на чем мы поедем в Бернир?

Нет ничего лучше, чем выяснять самые насущные бытовые вопросы и этому делу мы отдались со всей серьезностью положения. Щель больше не увеличивалась, но и не уменьшалась, а за оставшееся до начала ужина время я узнала массу интересных вещей, которыми намеревалась воспользоваться в предстоящей дороге. Заболтавшись, мы даже пропустили приглашение к столу и только по шиканью в коридоре поняли, что нас боятся отвлекать от столь интересной беседы. Бейрис оттопырил локоть и мы прошествовали в столовую, как и положено в приличном доме, то есть не спеша и с чувством собственного достоинства.

Хлопки в ладоши и поздравления продолжались не столь долго, как этого можно было ожидать. Шутка ли сказать, все на ногах с самого раннего утра, когда в такую неприятную погоду лучше всего пропустить стаканчик у камина, завернувшись в теплую накидку и уж никак не вылезать из дома, рискуя попасть под вредный мокрый дождь! А под него-то все и умудрились попасть как раз после храма, потому что надо было идти через весь двор до экипажей, ожидающих пассажиров на указанном прислугой храма месте. Промокли не до нитки, но достаточно для того, чтобы требовать себе горячий отвар… или не отвар, а заодно переодеться в очередное платье просто для того, чтобы еще раз повертеться перед зеркалом.