И аз воздам

— Бейрис, Валерия, — Раймон поднял бокал и по его знаку все сделали то же самое, когда мы торжественно вплыли в дверь, — я, как отец, поздравляю вас со столь знаменательным событием в вашей жизни. Оно произошло для всех нас несколько неожиданно, я до сих пор не могу поверить в это, но, видимо, не во всех вопросах теперь положено испрашивать разрешения родителей. Ну перестань, дорогая, — похлопал он по плечу Летицию, смотрящую в свой бокал, — ты же сама уговаривала меня, что не надо все решать за своих детей. Давай-ка выпьем за них, — он чокнулся с женой и одним махом опрокинул в рот все содержимое.

Сидеть во главе стола — удовольствие сомнительное, но когда-нибудь гостям надоест рассматривать меня и они по всем законам подобных мероприятий должны обязательно нажраться в хлам. Как бы это их побыстрее накачать? Попросить выпить полные бокалы за удачу?

Летиция тоже пожелала держать речь, но у нее это получалось плохо и она постоянно скашивала взгляд на своего обожаемого сына, который смотрел на неё с постоянной улыбкой. Поначалу мне казалось, что он посмеивается над ее сбивчивыми монологами, над ее расстройством, когда разговор заходил об отъезде в Бернир, но теперь было очень хорошо заметно, что он улыбается ей ободряюще и очень тепло, а она в ответ сразу начинает сморкаться и путать слова.

— Дорогой Берри, — по бокалу постучали вилкой и голоса за столом смолкли, — я дама старой закалки и пускать слезу у тебя на плече не буду, не надейся. — Розалия победно оглядела присутствующих, а невестка поджала губы и отвернулась. — Твое решение сделать по-своему я принять не могу, мне уже не восемнадцать лет, чтобы я меняла свои привычки, как разбитые тарелки. Мое твердое убеждение состоит в том, что в род Райшеров должны входить люди, которые могут принести нам то, что послужит опорой в дальнейшей жизни, неважно, что это будет в каждом конкретном случае — деньги, власть или земельные наделы. Я не знаю, что тебе принесла Валерия, но ты смотришь с другой стороны, нежели старая больная женщина, — она кокетливо посмотрела на окружающих, ожидая заверений в обратном, что все присутствующие не замедлили сделать, перекрикивая друг друга, — во времена моей молодости подобное было бы попросту невозможно. Но сейчас другие нравы и я не могу противостоять этим веяниям, как бы мне этого не хотелось. Даже если я не права, это все равно мое мнение и я имею на него право, как и остальные, — сделала она строгий вид в сторону сидящих и многозначительно подняла палец. — Бернир не так уж плох, судя по отзывам, а у тебя еще будет время подумать о правильности твоего выбора за то время, что ты там проживешь. Одно могу сказать — ты всегда можешь вернуться в этот дом и тебе все будут рады.

— Спасибо, — Райшер подошел и поцеловал бабушке руку, — я благодарен за эти слова, но… я теперь не один и рассматривать возвращение могу только вместе с Валерией. Прошу все-таки об этом не забывать.

— Каждый из нас имеет право на свое мнение, — назидательно повторила Розалия. — Герберт, твое здоровье! Берри, дорогой, не обижайся, но ты еще молодой мужчина, а здоровье Герберта меня тревожит куда больше твоего.

— Ты всегда заботилась обо мне гораздо больше, чем я того заслуживал, — прочувствованно посмотрел на жену полковник. — Я бы мог рассказать сейчас о том, как она самоотверженно ухаживала за мной после Вестенской кампании и еще раз напомнить, что я поднялся только благодаря ее заботам, но она до сих пор считает, что я просто притворялся.

— Конечно, притворялся, — воскликнула старушка, — твоя царапина слова доброго не стоила, потому что она не мешала тебе хватать меня за подол, а я не могла сопротивляться твоему натиску! Зато днем ты закатывал глаза и делал вид, что умираешь… пока к тебе не заявлялись твои друзья с очередной бутылкой вина. Какое это было время, — мечтательно протянула она, — наш полк успевал везде, а уж когда мы заняли Кроникл, то заставили музыкантов играть прямо на центральной площади и танцевали все, даже раненые. Да, где наша музыка, Раймон? Первой парой пусть идут они, — махнула воображаемой перчаткой Розалия, — раз уж сегодня так все произошло, а мы пока посмотрим и выпьем еще по бокальчику, а затем можно и нам тряхнуть стариной. Герберт, как ты на это смотришь?

Танцевать я лучше не стала, но на показательные выступления никто и не рассчитывал, поэтому оступившись пару раз я все-таки подстроилась под фигуры, в которые направлял Райшер. Когда-то очень похожий танец довел меня буквально до исступления, сегодня же все выглядело пристойно и аккуратно, разве что на поворотах твердая рука прижимала меня гораздо крепче и ближе, чем это полагалось по всем нормам и правилам. Закончилось же и вовсе под громкие аплодисменты всех сидящих совсем не так, как я рассчитывала поначалу. Последняя фигура предполагала церемонное расхождение в разные стороны на расстояние вытянутых рук и реверанс со стороны дамы в сторону кавалера, стоящего на одном колене, что я и намерилась совершить, сдержанно улыбнувшись в сторону стола. Райшер встал на одно колено, но руки не отпустил, а потом быстро встал и так неожиданно дернул меня к себе, что я со всего маху влетела прямо к нему в объятия, которые он не замедлил сделать как можно более тесными.

— Бейрис… — дышать было просто невозможно, особенно когда напротив находятся чужие губы, которые вовсе не собираются оставаться сжатыми, — у нас договор и ничего больше!

— Да, — руки и не подумали убраться со спины, — я помню, что у нас сделка.

— Я все равно уйду в Неймар и ты об этом знаешь!

— Конечно, — с легким поклоном Райшер подхватил меня под руку, направляя к столу, — я все помню, — прошептал он почти в самое ухо, придвигая сзади стул.

Хотела бы я знать, от чего он снова так развеселился, что даже сидящие за столом обратили на это внимание?

Большое семейное, точнее сказать, родовое торжество было в самом разгаре. Положенное количество вина было уже выпито, родственники почувствовали себя посвободнее и перешли к обсуждению семейных проблем, которые теперь возросли на несколько пунктов. В процессе танцев я послушала Раймона, который с жаром обрисовывал мне процесс тяжелой доли начальника столичного гарнизона, жалуясь на разгильдяйство подчиненных и непонимание вышестоящих. Особого внимания удостоились некие альбанты, без которых гвардейская форма выглядела бедно и убого. Споры, надо ли вводить их на мундирах в ближайшее время, были очень горячи и сам Раймон ломал голову, принесут они пользу в выполнении прямых обязанностей вверенных ему гвардейцев или нет. Результат пока что был нулевой, зато существовала проблема, надо ли требовать, чтобы все лошади полка были единой масти. Вам шашечки или ехать? Если таинственные альбанты поставили меня в тупик, заставляя лишь поддакивать и выслушивать чужие соображения, то с лошадьми мы разобрались очень быстро — Раймон выслушал умную фразу о том, что в лошади все же главное не цвет шкуры, а ее выносливость и обученность, пришел в восторг и пожелал обсудить еще кое-какие проблемы, касающиеся АХЧ. Правда, при этом он очень четко и медленно выговаривал некоторые слова, сильно дыша выпитым и я согласилась перенести разговор на другой день. Уф-ф…

Райшер прокрутился с Летицией по всему свободному пространству и больше всего ее растрогало, когда он поцеловал ей руку, задвинув за ней стул. Она тут же заставила его наклониться и что-то долго втолковывала ему в самое ухо, придерживая за рукав. Наставления, судя по всему, были достаточно серьезны и по длительности не уступали отчету президента за год работы. Не забыть бы спросить, что она там такое втолковывала ему так долго, интересно же все-таки!

Нортен тоже пригласил меня на танец, во время которого я наконец узнала, что он по сути тоже из их рода, только это боковая ветвь. Сестра Герберта вышла замуж, у нее были дочери, которые тоже имели детей и одним из них как раз и был Нортен. Судя по краткому обзору — из обедневших аристократов, которые шли в армию или на любую другую службу. Я ободрила его, что не вижу ничего смертельного в таком положении вещей, поскольку у меня на родине… дальше все потекло по накатанным рельсам и с его стороны перестала чувствоваться некоторая натянутость в отношениях. Напоследок я очень тепло отозвалась о Желлине, что вызвало у него неловкое дерганье и смущение. Понятненько, влюблен в богатую наследницу…

Особый прикол вызвал Герберт — дедуля остался верен самому себе и наплевал с высоты возраста на принятые фигуры, крепко облапив меня за талию. Воинские истории с солдатскими шутками веселили его самого и он с радостью предавался воспоминаниям даже когда музыка успела закончиться. От нашептываний комплиментов его отвлекла Розалия, грозно оглядывающая не в меру расшалившегося супруга с одной стороны и Бейрис, нахально ухмыляющийся с другой. Герберт в ответ притиснул меня еще сильнее и внаглую поцеловал в щеку… почти в щеку, подмигнув и покачнувшись при этом. Раскладка сил моментально поменялась — Райшер подхватил полковника под локоть, а Розалия деланно погрозила мне знаменитым пальцем с огромным перстнем. Пришлось потупиться и сделать смущенный вид.

Реган оставил у меня самое никакое впечатление. Вот именно так, никакое, поскольку только поддакивал, почтительно замолкая при каждой новой фразе и даже разговор о плохой погоде свелся к нулю. Что-то там проходили мы такое в школе, когда заставляли учить классиков наизусть. «В мои лета не должно сметь свое суждение иметь…» — запомнилось, гляди! Его брат в Скаггарде импонировал мне гораздо больше, несмотря на все свои недостатки.

Последним оставался Морган — с ним мы поговорили о подводке воды в дом и я с большим интересом выслушала, как происходило бурение скважины в здешних условиях. Хорошо, что вода залегала недалеко и поднималась сама под внутренним давлением… жалко, что танец кончился слишком быстро и приятный собеседник поспешил к Катарине, ожидающей его за столом. Как все хорошо-то проходит, даже не верится…

Жером с озабоченным видом подошел к Бейрису сзади и стал тихо докладывать ему на ухо последние новости.

— Хорошо, я понял. Иди и скажи, что я сейчас приду.

— Но он…

— Проводи его в дальнюю гостиную на втором этаже.

— Слушаюсь, господин Бейрис. — Жером поспешил к выходу, унося распоряжение, а у меня что-то засвербело внутри.

— Прости, Лерия, я ненадолго отлучусь, — руку поцеловали и положили на место, то есть вложили в нее бокал. — Выпей, пока я поговорю, только без меня не переворачивай.

Это меня уже откровенно взбесило — слушая Райшера я то и дело ловила его на том, что он говорит точно такие же фразы, как и Орвилл, но это не преступление, если так одинаково складываются слова. Последнее же упоминание об удаче я уже восприняла как оскорбление — эта удача должна принадлежать только мне и Крайдену, а Бейрис не имеет к ней никакого отношения и делиться ею с ним я не собираюсь. Мало того, что вместо обещанного отъезда мне приходится сидеть в этом театре, так еще он пытается влезть на мою территорию под предлогом уважения рода и прочей лабуды… ну уж нет, не позволю! Род там, не род, плевала я на все вокруг! Вот прямо сейчас пойду, заберу свой узел и поминай, как звали!

Пила я немного, точнее сказать, вообще не пила, поэтому в голове лишнего не шумело и по углам не заносило. Торжественно выйдя в коридор, я дошла до своей комнаты, постояла и… пошла в сторону того заведения, куда даже короли пешком не гнушаются ходить. Что делать, организму не прикажешь. За время посещения оного заведения я даже сполоснула руки и лицо холодной водой, поправив перед зеркалом прическу. Нет, ну чего я сорвалась, как нашпаренная, нельзя вот так бежать отсюда, подхватив свой узел, все-таки эти люди отнеслись ко мне не так плохо, чтобы я оскорбляла их своими глупыми поступками. Бейрис прав, их надо уважать, пусть даже я теперь являюсь членом их рода только на бумаге. Несмотря ни на что, они не выкинули меня на улицу, заплатили за меня долг и я не могу сбросить все это со счетов. Потом Райшер сам будет оправдываться перед ними, а сейчас надо вернуться и вести себя, согласно договоренности. Да, а кто там пришел-то, к кому мой муженек побежал на разговоры? Уж не Флойд ли собственной персоной? Что там говорили про дом, что он как дырявое решето, везде можно подслушать? И в коридоре у дальней гостиной наверняка никого нет…

Ступая, как можно тише, я миновала дверь в столовую, откуда слышался нестройный гвалт голосов, прерываемый раскатами смеха и еще раз похвалила себя, что не поддалась на глупое желание закрыть за собой дверь этого дома. Для всех сегодня праздник… пусть радуются, я же буду радоваться потом. Лестница на второй этаж была пуста, а дежуривший у двери Домнис проводил меня понимающим взглядом. Хм… Коридор второго этажа тоже не выдавал осторожных шагов и, воровато оглянувшись, я почти по стенке прокралась к двери, за которой слышались мужские голоса. Вот и щелочка… маловата, правда, но мне хватит… ой…

То ли кралась я недостаточно скрытно, то ли нюх у Флойда оказался собачьим, а слух простирался на все диапазоны, но факт остается фактом — стоило только мне поудобней пристроиться у косяка, как дверь распахнулась и старший вырос в проеме собственной персоной, оглядывая меня с заинтересованностью голодной змеи. Не вышло подслушать…

— Госпожа Валерия Райшер собственной персоной, — поклон в качестве приветствия получился достаточно издевательский, как и улыбка, которой он сопровождался. — Я чрезвычайно рад встрече с вами… ну что же вы стоите за порогом? Проходите, не стесняйтесь, вы же не просто так проходили мимо? Или вы так успели соскучиться по вашему мужу, что побежали его искать, госпожа Рай-шер? Я правильно произнес вашу новую фамилию?

Деваться было некуда, опять Флойд учуял меня и оставалось лишь подобрать юбки и повиноваться приглашению. Авось не сожрут, остальные члены рода не дадут, а так я что-нибудь новенькое и узнаю. Только вот почему он с таким странным выражением лица произнес фамилию да еще и уточняет, правильно ли… что еще за фокусы?

— Валерия? — Бейрис развалился в кресле и скривился, — тебе что, внизу не сиделось? Я же сказал, что поговорю и приду, чего ты сорвалась?

— Зря ты так разговариваешь с молодой женой, — приторный тон был настолько сладок, что я с удивлением покосилась в сторону второго кресла, — нельзя отказать ей в беспокойстве за твое существование, тем более после подписания контракта между вами. Теперь все законно, так?

— Теперь уже законно, — согласился Бейрис. — Она все подписала и по всем правилам является моей женой.

— Мне очень жаль, — с притворной грустью вздохнул Флойд, — что меня не пригласили в храм на такое торжественное событие. А я ведь так люблю смотреть, как происходят подобные церемонии! Ну ты же понимаешь, я сам никогда не выступал в этой роли и не ставил своей подписи на таких листах, поэтому мне всегда любопытно, как это происходит у других. Красивые слова жрецов, волнующиеся родственники с обоих сторон… правда, в твоем случае род был только с одной стороны, но разве это может умалять в какой-то степени всю красоту и торжественность момента? Пусть даже они смотрятся чуточку смешными в своем стремлении обезопасить имущество рода от чужих посягательств, разве за это можно осуждать? Всегда существует вероятность, что самая красивая женщина может обмануть… отвлечь остальных и заполучить в свои ручки чуть больше того, что предполагалось изначально. Люди так несовершенны, Бейрис, они все время хотят бОльшего… прости, я что-то заговорился по стариковской привычке, — при этих словах Флойд подобрался и уж на старика никак не походил, скорее — на мужчину, уверенного в себе и хорошо знающего себе цену. — Сегодня у вас обоих такой знаменательный день, что я не могу не поздравить вас от всего сердца. Ты уж прости, но в твой адрес я отношу только поздравления… ты же рассчитываешь на другие подарки и не от меня, — пошловатое хихиканье не вязалось с общим обликом и я молча рассматривала старшего, пытаясь понять, чего он добивается, — а вот твоей очаровательной жене я все же решил сделать подарок… ты же не можешь запретить мне сделать это? — последнее было сказано с весомым нажимом и Флойд начал сверлить взглядом Райшера, который почти лежал в кресле да еще и положил правую ногу в блестящем сапоге на свое левое колено, выражая собеседнику полное презрение такой позой.

— Дари, что хочешь, — хмыкнул он, — от нее не убудет.

— Вы поразительный хам, молодой человек, — старший поднялся со своего места и, подойдя к моему креслу, элегантно встал на одно колено, — позвольте вашу руку, госпожа… Валерия. Можно левую? Вам говорили, что у вас красивые руки? Я вижу на одном пальце новое кольцо… полагаю, это подарок вашего мужа? — презрение к подобному подарку брызгало во все стороны, — а это что за работа, — он провел указательным пальцем от запястья до серебряного кольца на среднем пальце, — я никогда не видел ничего подобного, хотя камень не имеет цены. Откуда оно у вас?

— Это кольцо мне подарила мама на двадцатипятилетие. По вашим понятиям оно не имеет никакой ценности, но мне оно очень дорого памятью о ней, — витая высокая корона действительно была очень необычна, а вот граненый бледно-розовый искусственный камень быстро покрывался грязью снизу и его надо было часто мыть, чтобы он блестел.

— Подарок от родителей надо беречь, что бы не произошло, — старший картинно прикоснулся к маминому кольцу губами, — больше ваш камень не потеряет свой блеск. Скажу больше, он даже станет сиять лучше прежнего исключительно для того, чтобы вы всегда помнили о вашей матери. Без этой памяти мы утрачиваем душу и становимся подобными прочим животным. Ты согласен со мной, Бейрис?

— Не вижу причин отрицать очевидное, — отозвались из кресла. — Прием подарков закончен?

— Ну что ты так спешишь, — Флойд жестом фокусника извлек из недр своего камзола какую-то вещицу и посмотрел на нее с нежностью, — мне просто приятно поговорить с твоей женой… несмотря на твое присутствие… я смотрю, она любит носить кольца… Валерия, я возьму на себя смелость преподнести вам еще одно в знак моего отношения к вам… очень доброго отношения, несмотря ни на что…

Длинные пальцы ловко надели на мизинец небольшое изящное кольцо с круглым светло-зеленым камнем на высокой коронке и, к моему большому удивлению, оно пришлось впору. Флойд еще раз поцеловал руку, только сделал это уже более чувственно, глядя прямо в глаза и в ответ болезненно сжалось сердце. Как они похожи с Орвиллом…

— Благодарю вас, дорогая Валерия, что вы не отказались от моего скромного подарка, — старший отпустил руку и теперь с удовольствием наблюдал из кресла, как я рассматриваю новое кольцо, — пусть оно принесет вам удачу. Мне ее очень часто не хватает… как и другим. Вот вашему мужу удача улыбнулась и вы подписали с ним брачный контракт, несмотря ни на что. Вас даже не смутило то обстоятельство, — первоначальная томность сменилась легким удивлением, — что два дня назад в вашем присутствии он предложил мне сделку, в которой вы были предметом обмена на достаточно большую сумму в дерах. Помните, как это происходило?

— Помню, — я равнодушно пожала плечами. — Что еще вас беспокоит?

— Меня беспокоит многое, дорогая Валерия, — старший ласково улыбнулся и повернулся вполоборота к Райшеру, — например, меня беспокоит ваша судьба в этом доме, меня беспокоит судьба Орвилла и его здоровье после того обвала, меня беспокоит еще очень много вещей, о которых вы даже не имеете понятия.

— Это нормальное явление, господин Крайден, вы же старший в своем роду и кому, как не вам беспокоиться обо всем? О моей судьбе уже беспокоиться не надо, а вот об Орвилле вам действительно не мешало бы крепко подумать! — последнее замечание вырвалось непроизвольно, под влиянием услышанного от Флойда, и разозлило не на шутку. Если бы его не забрали тогда с собой, я бы выходила его без всякой магии, раз он успел придти в себя и даже пытался ругаться на Флойда. Можно подумать, у нас не происходило подобных обвалов и ничего, люди поднимались на ноги, хоть и не так быстро, как здесь… уж я бы приложила к его выздоровлению все силы, если бы не поганые родственнички!

— О нем я уже думал и не раз, — угроза старшего прозвучала так тяжело, как будто придавила камнем, — а вот еще я думал о вашем нынешнем муже. Точнее, о том, как он обманул меня. Бейрис, я ведь выполнил данное тебе обещание и явился сюда с восьмьюстами деров, как мы договорились, а что я вижу в этом доме? Ты почему-то расхотел выплачивать свои долги, отказался отдавать мне бирку Валерии и вдобавок успел сводить ее в храм, введя таким образом в свой род. Что-то не состыкуется у меня в голове подобная благотворительность с твоим образом, да и Валерия выглядит донельзя счастливой… — Флойд бросил быстрый взгляд в мою сторону, — прости, оговорился, счастливой она не выглядит, но и на тебя зверем не смотрит, как раньше. Поэтому я задаю себе вопрос, а какова настоящая причина того, что произошло здесь за эти два дня? Или… не за два… Бейрис? — последнее он спросил с повышением интонации, как будто сомневался в услышанном имени. Что это значит? О чем тут вообще идет разговор?

— Ты вынуждаешь меня говорить сейчас то, что я желал бы сохранить в тайне еще несколько дней, — поза Райшера так и оставалась наглой, а на лице появилось знакомое презрительное выражение и вдобавок он еще сцепил руки в замок, рассматривая носок сапога через прицел больших пальцев, — но сюда еще приперлась и она, — подбородок указал в сторону моего кресла, — нарушив все мои планы. Не знаю, что ты там себе вообразил… с вами, магами, вообще трудно иметь дело… но ты ведь не отвяжешься от меня и попрешься в Совет, если не услышишь моих пояснений. По большом счету, я плевал на ваш Совет, стоит мне только пожаловаться на твой произвол одной даме… нет, еще и второй, которая два дня назад уже высказывала тебе отношение моего рода… ну да я не люблю лишний раз обращаться к женщинам, если только это будет происходить не в постели… там они быстрее на все соглашаются. Восемьсот деров, говоришь? — резким движением Бейрис сел в кресле, скинув с себя маску расслабленности и на лице у него появилось точно такое же выражение, которое я уже видела не один раз — хищное и злое. Задергалась щека, а искривленный рот продолжал выбрасывать в сторону старшего Крайдена такое, от чего у меня зашевелись волосы во всех местах и я молчала лишь потому, что была припечатана услышанным, как могильной плитой… — Тебе, конечно, глубоко плевать, что мне в приватном разговоре было предложено покинуть гвардейский полк после всех известных тебе событий. Орвилл не оставил меня в покое, намереваясь довести уже начатое дело до конца. Это ты ничего не знаешь, сидя в своем Неймаре и занимаясь тем, что тебе больше всего по душе, а я живу в Делькоре и все время на виду! Этот выродок дошел до того, что на меня стали косо смотреть в армейском департаменте и даже положение отца здесь не сыграло никакой роли. Слухи, сплетни, во-время ввернутые слова… он сделал эту ювелирную работу не только сам, те, кто ему помогали, тоже получат свое, когда я доберусь до их имен. Поганые твари, они довели все-таки до того, что мне предложили самому… ты можешь себе представить, самому уйти из гвардии, и это после того, что я прослужил там почти шесть лет! Меня до сих пор жжет то презрение, с которым со мной прощались мои друзья! Только за это я готов своими руками задушить Орвилла… а в качестве подаяния мне разрешили нести службу в охранном полку, который теперь еще и частично передислоцируется в Бернир, в эту гнилую дыру на окраине королевства, где нет нормального жилья, нет нормальной еды, где придется патрулировать улицы и ловить грязных бродяг, а потом приходить либо в общую казарму, либо в жалкую лачугу, проклиная все на свете. Кто должен заплатить за все это, Флойд? Ты забрал Орвилла с собой, позволив ему ускользнуть от меня, но мне досталась вот она, — палец ткнул в мою сторону не глядя, — и я хочу заставить ее заплатить мне за все сполна. Деньги, которые я хотел от тебя получить, погасили бы все мои долги и дали бы возможность безбедной жизни не менее года где угодно, но мои родственнички решили сделать мне подарок, о котором проговорилась дурочка Желлина своему ухажеру, они решили простить мне мои долги, представляешь? — Райшер расхохотался каким-то безумным смехом, — вот идиоты! И не только простить, но и дать мне еще звонких деров с собой, целую сотню! Так сказать, на будущее обзаведение… ха! Стоило мне только лишний раз изобразить перед матерью нежного сына, она моментально поверила в мое преображение и страстно убеждала в этом всех остальных. Любая женщина рано или поздно ловится на красивые слова, это закон, Флойд, я хорошо проверил его работу, не сомневайся. Эта дурочка тоже поверила и результат ты видишь перед собой — добровольно поставить подпись в контракте с тем, кого ненавидишь… где тут логика? Пара влюбленных взглядов, робких касаний, десяток слов и торжественное обещание, как ты думаешь, чего? Ты не поверишь, но такого ты никогда и нигде не услышишь… а ведь она подтвердит тебе это сама и прямо здесь, даже в Совет ходить не надо!

— И что же ты ей такое пообещал, что она пошла с тобой в храм? — старший переводил взгляд с меня на Райшера, который сейчас превзошел самого себя, наслаждаясь реакцией зала.

— Да ничего особенного, — Бейрис картинно зевнул и издевательски продолжил, — я пообещал ей, что она будет находиться под рукой моего рода и получит соответствующую защиту, где бы она не находилась, а потом я отпущу ее в Неймар, к Орвиллу, не требуя ничего взамен. Ах, нет, я попросил ее навести там побольше шороху… расковырять твое осиное гнездо.

— И она поверила? — изумлению старшего не было предела. Казалось, он сбросил с себя все маски, старательно накладываемые годами и сейчас выглядел, как ребенок, разглядывающий с замиранием сердца только что вынутый из коробки подарок. — Валерия, ты действительно ему поверила?

Судя по всему, отвечать не имело смысла. Я действительно поверила Райшеру, что все произойдет именно так, как он мне говорил, я верила, что он сдержит слово и отпустит меня в Неймар, потому что мы заключили сделку и теперь было безумно больно осознавать, что меня очередной раз развели на красивые слова и обещания, как когда-то сделал Лешик. Только он действительно любил меня и говорил все искренне, а здесь получилось еще более жестоко. Жестоко не только по отношению ко мне, а к Орвиллу, до которого я должна добраться любой ценой. Но и это было далеко не все…

— Я мог забрать ее с собой в Бернир и просто так, как любую понравившуюся мне девку, но мне показалось этого мало. Ненависть это такое чувство, Флойд, что ее надо смаковать и разрешить платить по ее счетам, отмеряя деньги холодными руками и небольшими суммами. Я хочу заставить ее платить мне каждый день, чтобы она сама поняла полную никчемность своего существования. Девка может сбежать по дороге и найти себе другого защитника, а законная жена такого права не имеет и будет во всем зависеть от меня. Я несу за нее всю ответственность, ты же знаешь наши законы, я могу сделать с ней все, что захочу, потому что внутри рода может происходить что угодно, это даже не рассматривается никаким судом. Сколько она так протянет, живя рядом со мной? Давай заключим пари, Флойд, мне даже интересно, что ты думаешь по этому поводу? Дайлерия была крайне изобретательная особа и многое из того, чему она меня научила, я намереваюсь претворить в жизнь при первом же удобном случае, — Райшер снова откинулся в кресле с мечтательной улыбкой на губах, — но тебя звать не буду, не проси. Может быть, потом, когда она поистреплется со временем…

Смотреть на обоих мужчин было хуже прилюдного позора и я мёртво уставилась в пустой угол, стараясь сдержать слезы. Вот сейчас было самое время убежать из этого страшного дома, но даже встать с кресла не получилось — задрожали ноги и я плюхнулась назад, упрашивая Айди побыстрее закончить весь этот кошмар. Примета о дожде в этот день оправдала себя полностью, а если сюда добавить гнев местного божества за обман в брачном контракте и обвинения в ее адрес после обвала, то и наказание получается вполне заслуженное. Господи, я ведь только хотела вытащить Орвилла, я хотела только помочь ему…

— Вот уж воистину женская глупость безгранична, — посетовал старший, — даже не знаешь, как на такое реагировать. То ли дело Арлетта, умная, спокойная, ее не собьешь с намеченной цели всякими глупостями… даже слишком спокойная.

— Зато она всегда знает, что хочет. Дайлерия была такая же, да вот не повезло, нарвалась на эту дурочку и погибла из-за нее. До сих пор никто толком не знает, что с ней произошло. И умная и любовница хорошая… ну да ладно, не горевать же о ней до смерти? Чего уставился-то, как будто не знал?

— Знал, знал, она сама говорила. С ней было легко работать, она все схватывала на полуслове, мне тоже ее не хватает. Жалею, что архив она мне так и не передала, с ним бы я многое продвинул вперед.

— Это не ко мне, — быстро отрезал Бейрис, — мне до ваших архивов, как до Верны. Денег с него не поимеешь, силы тоже, меня он не интересует. У меня свои заботы, а ты туда не вписываешься, как и весь ваш род. Вот до Орвилла я бы с удовольствием дотянулся, да чувствую, что мне уже там делать нечего.

— Это верно, — сокрушенно вздохнул старший, — уж слишком он разозлил меня в тот день. И не только меня, но и Арлетту. По дороге даже умудрился пнуть ее, а она такого не терпит, на меня напустилась… а за что? За то, что всю жизнь ей потакал во всем? Красивой женщине трудно отказать… вот и вспылил, а после такого знаешь, что бывает?

— Не знаю я, что там у вас бывает. Я вот, например, от злости могу и с тремя справиться, только потом лежать буду… не один, ха-ха!

— Вот и я… перестарался. Проклятье, я ведь сюда с тобой поговорить пришел, с самого утра на ногах…

— Так что мы тут сидим, пошли в столовую! Там уже все упились наверняка, но тебе налью от души… эй, жена, ну-ка подъем и пошли вниз! Ты что, не слышишь меня?

— Я подойду. Попозже.

Я дождусь, когда они уйдут. Приведу себя в порядок, подожду, пока пройдут следы слез, потом спущусь вниз. Я переживу и это, я переживу и подумаю, что делать дальше, а сейчас надо просто посидеть и постараться отключиться от всего. Это даже к лучшему, что вот так неожиданно правда наконец просочилась наружу. Могла бы и поверить, что сдох в лионском лесу неизвестный медведь и Бейрис переменился, но, хвала Айди, этого не произошло и я не буду терзаться угрызениями совести, что поступаю подло по отношению к нему. Все, что я слышала до этого момента, было тщательно удерживаемой маской, под которой все осталось, как и было — желание отомстить. За что? За то, что проиграл, что поставил не на ту лошадь, такие люди, как он, никогда не делают выводов из собственных ошибок, они всегда ищут виноватых и отыгрываются на тех, кто слабее. Надо принимать какое-то решение, а ничего не идет в голову, она только болит и ничего не соображает. Как мне тут плохо…

— Госпожа Валерия, господин Бейрис зовет вас вниз, — голос Лизетты с французским акцентом уже не казался мне милым. — Там еще гости пришли, поздравить вас желают.

— Я уже видела этого гостя и поздравление от него получила. Спасибо.

— За что же мне спасибо, госпожа Валерия? А гость там не один, там еще господа гвардейцы пожаловали, целых трое! И красивые-то какие, мундиры у них все в золоте да нашивках, просто глаз не отвести! И уж веселятся от души, с госпожой Желлиной танцевали, с госпожой Алирой, даже госпожа Летиция не отказала, так один и вообще ее так закружил, что она чуть не упала, а он на одно колено встал и благодарил ее, даже господин Раймон удивился. Господин Бейрис очень просил вас привести вниз. Он сказал, что вы уже привели себя в порядок и можете служить украшением сегодняшнего дня! А что ж вы здесь-то одна сидите? Я думала, вы в…

— Сейчас иду, Лизетта. — Все были уверены, что мы даже не дождались ночи? Боже, какие идиоты… какая я идиотка… спокойно, спокойно, Валерия Павловна, даже если вас съели, все равно есть два выхода. Их надо только найти.

Господа гвардейцы действительно были очень милы и держали себя с честью, то есть сыпали комплименты направо и налево, танцевали со всеми дамами и пили столько, что вместо крови у них уже давно должно было течь по жилам вино. Но гвардейская закалка не давала всем троим молодцам упасть раньше времени на пол и приходилось терпеть их ничего не значащую болтовню, старательно повторять фигуры танца и соглашаться или мило улыбаться в отказе неважно чего. Тракер всем рассказывал, как трогательно спасал меня на развалинах в Арсворте, нес на руках и даже не подозревал, что его друг решится на такой отчаянный шаг, как посещение храма. Двое других прикладывались к ручке, щекотали взглядами декольте и уверяли, что еще не видели такой красивой пары, как сегодня. Вино при этом лилось в их бокалы беспрестанно и под конец вечера каждый из троих попросил разрешения поцеловать меня на прощанье прямо у дверей. Мотало всю троицу так, что я даже испугалась, а попадут ли господа гвардейцы в дверь, но опасения оказались напрасными и в дверь они прошли, правда, двое столкнулись почти на выходе, но удержались на ногах, а Тракер еще раз вернулся и снова приложился к руке, после чего удалился в ночную темноту, где их уже ждал экипаж. Проклятия и радостная ругань переросли в хлопанье дверями и я вернулась в холл, сопровождаемая Жеромом за спиной. Дверь была тщательно заперта и у нее застыл очередной охранник, а я пошла в столовую, где уже большинство родственников изволило отчалить по своим апартаментам. Желлина переместилась поближе к Нортену и внимала ему с гордым видом королевы, Морган, Катарина и Розалия беседовали на своем конце стола, а на месте Раймона рядом с Бейрисом сидел Флойд, с брезгливым любопытством слушая его бессвязную речь.

— Лерия… ты где… ходила? Здесь… ик… так весело… где вино, Жером?

— Здесь, господин Бейрис, только вам не следует…

— Пшел… вон! Налей… и пшел отсюда… ты… кто? — мутный взгляд уставился на старшего Крайдена, который отодвинулся от Райшера на другой конец стула.

— Бейрис, не делай вид, что ты меня не узнаешь. Я Флойд Крайден.

— Ф-флойд… выпей со мной, ну! Д-давай… за удачу, — Райшер махом выхлестал очередной бокал и требовательно потыкал Флойда кулаком. — Знаешь, это она… — ткнул она пальцем себе за спину, — это… ее идея! И п-помогает… когда до дна. Ты всегда… до дна? Учти, — он пьяно погрозил пальцем, чуть не сверзившись со стула, — если… не до дна, т-то не по-мо-жет. Вот! — кулак припечатал последнее слово и на столе подпрыгнула вся посуда.

— Госпожа Валерия? — старший протянул руку, подзывая Жерома. — Не хотите выпить за удачу? Ваш муж только что предложил этот тост.

— Д-да… за у… за уда… — окончание потонуло в нечленораздельном выражении и Райшер потянулся ко мне.

— Уберите руки, господин Бейрис, — сдерживаться было тяжело, но и бить кулаком в пьяную морду при свидетелях не подобало. Не пришло еще время, не пришло… — сядьте прямо, как подобает воспитанному человеку или я позову слуг, чтобы вас отнесли в вашу комнату. Убери руки! — тихое шипенье не слышал никто, но по рукам я дала с особенным удовольствием и оттолкнула валившегося на меня Райшера. Он немного покачался с закрытыми глазам, а потом повалился на спинку стула, запрокинув голову. Опрокинулся бокал с вином, задетый его рукой и со стола потек красный ручеек прямо ему на штаны.

— Жером, будьте любезны, уберите это, — я брезгливо отодвинулась в сторону, чтобы на юбку не попали темные капли.

— Что убрать, госпожа Валерия, — мажордом подскочил сбоку, рассматривая поле боя и быстро заменил бокал, промокнув край скатерти подходящей салфеткой.

— Это, — я неопределенно покрутила рукой и с другой стороны фыркнул Флойд.

— Чт-то? — Бейрис очнулся от пьяного сна, — м-меня… убрать? Да т-ты… что ты… выпей со мной… иначе… н-не хочешь?

— Не хочу.

— А Д-дайлерия… всегда хотела… всегда! Вот… женщина была… огонь! Эй, ты… налей, — ткнул он в бокал, — выпей. со мной. За Д-дайлерию! П-почему не пьешь?

— Госпожа Валерия, — Флойд протянул мне руку и я ухватилась за нее, как за спасительный круг, — по-моему ваш муж слишком обрадовался своему счастью и никак не может остановиться. Проводите меня до дверей, это поможет вам немного придти в себя.

— Перестаньте, господин Крайден, ваше сочувствие мне не нужно. Я сделала очередную глупость и теперь буду расплачиваться за нее сама. Тем не менее, очень хорошо, что вы приехали сегодня.

— Это еще почему? — старший уверенно повел меня к выходу из столовой.

— Я бы еще долго пребывала в неведении, почему Бейрис не делает того, что обещал, а после вашего разговора я больше не питаю никаких иллюзий относительно его поведения.

— Вы сильно расстроились, когда услышали, что он говорил? — голос стал мягче и в нем послышались нотки сочувствия.

— Не очень. Я понимаю, за что он меня ненавидит, но моей вины в этом нет. Ему надо ненавидеть себя, а он переложил это на мои плечи и думает, что ему станет легче, если он будет каждый день втаптывать меня в грязь.

— Я хотел помочь вам, но у меня ничего не получилось. Бейрис попытался меня обмануть ради своих интересов и я бы не хотел прощать ему этого обмана. Плохо, что за ним стоит его род, — посетовал Флойд, — это не та сила, на которую можно не обращать внимания. Они все равно будут до последнего защищать его, что бы он не сделал, они оправдают его в любом случае, потому что он урожденный Райшер, а вы…

— А я только сегодня приняла эту фамилию, — продолжение напрашивалось само. — Вы полагаете, что они позволят ему делать со мной все, что угодно?

— Дорогая Валерия, — старший понизил голос, — не надо так громко говорить о таких вещах, это может быть воспринято неверно и у вас будут неприятности. Достаточно того, что я предупредил вас. Кстати, Орвилл действительно еще немного не в себе и пройдет много времени, прежде чем он сможет… подниматься.

— Он… вообще не может подниматься? Что с ним? Что вы делаете, чтобы помочь ему? Ну не молчите же, Флойд, вы же все знаете, иначе не стали бы говорить мне сейчас об этом!

— Тихо, тихо, не надо так бурно выражать свои чувства. Это вам еще пригодится в дальнейшем. Вы всегда так эмоциональны?

Всегда? А как я должна говорить об Орвилле, сухо и безжизненно, как будто речь идет не о живом человеке, а о чужом бродяге без имени? Я действительно не могу сдержаться, потому что я думаю о нем постоянно, представляя перед собой любимое лицо. Если бы не Бейрис с его маниакальной ненавистью, я бы уже давно шла в Неймар из того же Арсворта, поговорив с Никомусом обо всем. Может быть сейчас я смогу уйти вместе с Флойдом? Шут с ним, с платьем, пойду прямо в нем…

— Не стоит восстанавливать против себя весь род вашего мужа таким неразумным поступком. Ни мне, ни вам прямая конфронтация не нужна. Сделайте это попозже и без лишних глаз, тогда ему только останется оправдываться перед всеми, если он, конечно, захочет это делать. Скорее всего, он поедет к новому месту службы один, а вы сможете добраться до ближайшего портала и послать мне весточку, где я смогу вас забрать. Стоит это недорого и я могу дать вам денег на эту незначительную услугу. Подумайте о моих словах, дорогая Валерия… ну вот, сразу заблестели глаза и ваш вид перестал быть таким затравленным! Мне очень приятно видеть вас похорошевшей… в дальнейшем я бы не хотел повторения той ужасной сцены, как была сегодня. Мне было вас искренне жаль, дорогая моя… получить такого мужа, как Бейрис, со всеми его недостатками, слишком жестоко даже за исконно женскую глупость, которую вы себе позволили. Лучше всего не возвращаться к нему никогда… а это я могу вам устроить, скажите только одно слово и вы больше не увидите этого мерзавца…

Ёшкин кот!!!

— Флойд, вы с ума сошли! — едва переведя дух после совершенно сумасшедшего поцелуя, я едва не осела на пол и только поддержка старшего дала возможность справиться с собой. Это что же такое внутри творится, я же буквально себя не помню… еще не хватало прямо тут… а где это мы… о, господи, да в холле стоим, у выхода! И слуга рядом… Я с ужасом покосилась на Сандро, стоящего, как ни в чем не бывало, на страже около входной двери. — Это… это невозможно!

— Что невозможно? — Пронизывающий взгляд был очень даже материален, но в этом случае лучше всего опустить глаза и рассматривать свои руки. — Что женщина может понравиться мужчине до такой степени, от чего он просто потерял голову? Морган Райшер старше меня на десять лет, но это не мешает ему жить с любимой женщиной… я пока не загадываю так далеко, но и уступать желаемое никому не собираюсь. Подумайте над моими словами, все-таки я старший рода Крайденов и один из самых сильных магов, который до сих пор так и не имеет наследников. Ну не смотрите, не смотрите на этого слугу, он нас не видит и не слышит. Видите, у мага всегда есть преимущество перед другими… отдышитесь, дорогая моя, хотя вы так возбуждены, что становитесь еще привлекательнее… так и быть, не будем смущать никого нашим видом… давайте вашу руку на прощанье… очень прошу вас, берегите мое кольцо, оно позволит вам не поддаваться чужому влиянию, как это было с вами перед Скаггардом…

Флойд сделал движение правой рукой и Сандро с удивлением уставился на нас, но картина была уже респектабельная до мозга костей — мужчина склонился над женской рукой, задержавшись разве что чуть дольше, чем следовало, а она задумчиво смотрит на него, не делая попыток вернуть все, как было.

— Изволите покидать нас? — парень отодвинул засов двери и распахнул ее в ночную темень. Оттуда потянуло свежим воздухом и запахом дождя, шумом листьев и далекими голосами.

— Да, — старший величественно кивнул головой, послав мне обаятельнейшую улыбку, на которую я постаралась ответить так же. — До свидания, госпожа Валерия, — многозначительность была понятна и без перевода.

— До свидания, господин Флойд, — кивнув на прощанье, я постояла на пороге, наслаждаясь запахами ночи. — Закрывай дверь, Сандро, уже поздно.

— Валерия, где ты ходишь? — Летиция налетела на меня в коридоре, когда я раздумывала, идти мне в пиршественный зал, чтобы прихватить что-нибудь с собой попить, или сразу двигать к себе в комнату. — Это просто сумасшедший день, я даже предположить не могла, что такое может быть в моем доме! Мало того, что с утра начался этот несносный дождь, от которого растрепалась вся прическа, мало того, что Бейрис так и не дал мне прочитать ни слова из твоего листа… а кстати, не могла бы сказать, что ты там написала? Скажу по секрету, хоть все очень долго ругались, вспоминая все прегрешения Берри, но в конце концов решили, что надо быть снисходительными к чужим ошибкам. Нет, если подобное повторится, то все единодушно припомнят ему сделанные долги, но сейчас… — она торжественно замолчала, ожидая вопроса, и я не стала отказывать ей в просимом, — так вот, сейчас мы решили, что не будем требовать от него возвращения этих долгов! Никто! Не знаю, что там будет у вас в Бернире, но пока дождетесь его содержания… словом, мы даем вам с собой еще сто деров. Этого должно хватить надолго, если не особенно бросаться деньгами. Еще я приказала собрать вам кое-какие вещи, без этого там тоже придется туговато. Но раз ты жила у себя дома без служанок, то тебя это не должно испугать. Так что же ты написала на контракте?

— Госпожа Летиция, — не менее торжественно я продержала паузу в полминуты, — клянусь, что там не шла речь об имуществе вашей семьи, в каком бы виде это имущество не выражалось.

— А тогда о чем ты написала? — удивление дамы было мне понятно, как это может быть, что непонятная чужестранка не пожелала даже попытаться откусить такой лакомый кусочек.

— Я писала о том, что было в душе. Помните же, жрец говорил именно об этом, а не о деньгах, домах, подарках или земле. А почему у вас к фамилии прибавлено «ленд»? Что это значит?

— Это старая традиция, — отмахнулась она, — означает, что наша семья владеет большими земельными наделами в Лионии. Потом я тебе их покажу на картах, чтобы ты знала, иначе никто не поверит, что ты из рода Райшеров. Ну что, так и будешь стоять здесь, раздумывая, куда идти ночевать? Учти, в каком бы состоянии муж не был, твоя прямая обязанность находиться рядом. И зачем он только послал за этими друзьями? Все шло просто великолепно до тех пор, пока не приехали эти гвардейцы! И ведь приказал сделать это как можно быстрее… нет, все-таки мужчины непостижимый народ, уж сколько лет я живу рядом с Раймоном, но и то иногда не понимаю, каким местом он думает! А еще начальник дворцовой гвардии… что вот он тебе говорил, когда ты с ним танцевала? Ладно, молчи, сама знаю, не иначе, как о своих делах в полку! Ну разве это дело, говорить с молодой женой сына о полковых лошадях, вместо того, чтобы отпускать ей комплименты?

— Ничего страшного, — попыталась я успокоить разгневанную Летицию, — мы очень мило пообщались и я на него не в обиде.

— Да я тоже на него уже давно перестала обижаться, — фыркнула дама, — а тебе это еще все предстоит впереди. Сейчас я больше всего на свете хочу выдрать моего сына, как когда-то в детстве. Плохо то, что это уже взрослый мужчина и штаны с него просто так не снять! А не мешало бы, в наказание за сегодняшнее, — она снова возмущенно запыхтела, хватаясь за бок, — ох, не надо было пить вместе со всеми, теперь будет колоть до полуночи. Ну что ты встала, пойдем, раз мой сын даже не подумал показать тебе, где вы будете спать, придется сделать это мне. Ну что за молодежь, я просто отказываюсь что-либо понимать в этой жизни! Идем, или ты думала, что будешь по-прежнему спать в комнате для наказанных служанок?

Страстный монолог Летиции вызвал у меня сдавленный смех — ничего нового, все проблемы такие же, как и везде. Скоропалительная свадьба, непонятные гости, упившийся в хлам сын, невестка и вообще не знает, где будет ночевать в первую ночь… комната для служанок, да еще и наказанных?

— Ну вот, иди, — маменька подтолкнула меня в раскрытую дверь, — а я пока прикажу, чтобы Берри окатили холодной водой, пусть быстрее в себя приходит.

Апартаменты были неплохи даже для такого богатого дома, как этот, что было признано сразу же при входе. Большая квадратная комната со здоровенной кроватью под балдахином имела два окна и числилась угловой, что прибавляло света и объема. Маленькая дверь почти при входе… ага, гардеробная, шмотки тут висят, это мне неинтересно, лучше я изучу столик у стены справа, на котором заботливая рука уже расставила кое-что под салфеткой. Огуречный рассол для тех, кто с бодуна? Нет, вино в пузатой бутылке и два стакана, кувшин с отваром… ага, ничего на вкус, вот еще жратва на тарелище… аж целую гору навалили! Для тех, кто перетрудится этой ночью? Хм, я и сама поем, а что останется, с собой заберу. Не забыть бы атлас прихватить, а то и дороги знать не буду. Вот проклятье-то, а как платье стаскивать, если оно сзади зашнуровано? Служанку звать? Вообще-то предполагается, что сегодня это должен делать муж, но мы обойдемся без лирики. И что теперь делать, сидеть на постели в ожидании? На нервной почве уже аппетит разыгрался, лучше поем… и попью, а то потом жажда замучает кое-кого.

Кое-кто имел вид весьма непрезентабельный, несмотря на все ухищрения по восстановлению нормального состояния. Руки тряслись, взгляд не фокусировался почти ни на чем, а штормило Бейриса так, что он с размаху вцепился в косяк и долго мотал головой, пытаясь понять, что за препятствие возникло у него на пути. Я сидела у столика с едой, ела медленно и аккуратно, а сочувствовать не желала ни под каким предлогом.

Постояв у косяка, он наконец нетвердо дошел до кровати и рухнул на нее со всего маху так, что все под ним жалобно затрещало. Неторопливо допив стакан кисло-сладкого отвара, я подошла к кровати и услышала жалобные стоны, перемежающиеся бульканьем и всхрапыванием. Лежащее тело не подавало признаков жизни, зато выхлоп стал чувствоваться очень хорошо даже на расстоянии. С кровати свесились ноги в сапогах, а мундир на плечах был влажным, как и длинный хвост, с которого на одеяло сползали капли воды. С сомнением осмотрев комнату еще раз, я не нашла никакого альтернативного места для ночлега и даже зашипела от злости. Мало того, что этот гад все-таки обманул меня, навешав всем лапши на уши, так теперь мне предстоит любоваться на его рожу и нюхать выхлоп! Пинок поначалу получился слабоват, Райшер икнул и что-то сонно забормотал, отчего я разозлилась еще больше. Завалился в грязных сапожищах, мокрый… понятно, что Летиция постаралась, но если посреди постели будет мокрая лужа…

Отказывать себе в нормальном сне — верх глупости, особенно когда впереди предстоит полная неизвестность. Что может быть хуже пьяного мужчины? Да только пьяный мужчина в моей собственной постели, а это есть неуважение вкупе с оскорблением, за что наглеца необходимо наказать! Чем? Да очень просто, лишить его возможности находиться в комфортных условиях, что и было выполнено со всем тщанием. Перекатывая бесчувственное тело я не отказала себе в удовольствии спихнуть его с кровати несколько сильнее, чем надо, и глухой стук об пол принес небольшое успокоение. Где он там пристроился, рядышком совсем? Нечего тут лежать, еще поплохеет, уделает все вокруг, а я нюхай… лучше поднапрячься и подальше от кровати оттащить, хоть на тот ковер! А ежели уделает его, то пусть слуги завернут содержимое и вынесут к чёртовой матери на помойку! Процесс перемещения сопровождался хорошими пинками по всем частям тела и это оказалось неплохой разрядкой под конец дня. Лежишь? Ну, лежи, лежи, еще икнется тебе за все… Теперь можно стащить платье, сесть у столика со стаканом и подумать в спокойной обстановке. А подумать было о чем…

Итак, меня развели в очередной раз, заставив поверить в чужие сказки. Обида и злость были нешуточные, это я только с виду сидела, как деревянная, а уж что внутри бушевало — словами не описать. Поначалу все умерло, потом на слезы прошибало, а в довершение всего порвать хотелось Бейриса на мелкие кусочки, аж руки-ноги от бешенства только что не тряслись, особенно к концу его проникновенной речи. Хорошо, что не взорвалась, сдержала себя, поскольку от истерик еще никому лучше не становилось. Но с этим гадом мне уже и так все ясно, ничего нового я тут не узнала. Беспокоило другое, а именно — Флойд. Можно развесить уши и поверить, что интересный и умный мужик, перешагнувший пятидесятилетие, вдруг выпустил на свободу древние инстинкты и не отказал себе в кое-каких шалостях, да еще намекнув на их продолжение. А какая здравомыслящая девица откажется от такого предложения? Обещано было многое… только вот смущал один нюанс, которого я за собой никогда не замечала ни с одним из моих кавалеров и, что греха таить, даже с Орвиллом. Не взрывалась я никогда от страсти до той степени, чтобы себя не помнить, как это произошло с Флойдом в холле от одного поцелуя, что было приятно, интересно, но… настораживало и вопрос напрашивался сам собой — а почему вдруг так сорвало крышу? Сложив всю имеющуюся информацию, полученную от окружающих, стоило крепко задуматься и полученные выводы мне не понравились. И не просто не понравились, а очень не понравились, поскольку напрямую угрожали мне лично. Стоило справедливости ради признать правоту мерзавца Бейриса в отношении Крайдена-старшего, который так и пытается заманить меня в Неймар, упирая на состояние Орвилла и свои ошибки… а какие? Что не прихватил меня сразу с собой? От Райшера, чтобы он тут не нёс, я все равно уйду, а вот с магами бороться — дело тухлое, спасибо Энтони, научил. И денежек ведь старый паразит предложил безвозмездно, и перспективу нарисовал — закачаешься, сама должна к нему помчаться. А ведь помчусь, потому что там Орвилл, и как не дергайся, а идти придется. И снова получается нелогичная картина — по местным законам я член рода Райшеров, который трогать не моги, сожрут, да ещё после подписания брачного контракта законная подданная лионской короны со всеми вытекающими. Получается, Бейрис, сам того не желая, дал мне эту защиту? Он-то думает, что я так и буду пристегнута к нему… а вот фиг вам, мне ваши законы не указ, тем более, что он не маг и заговоренных ошейников с поводками при себе не держит. В Неймар, говорите, надо бежать? Побегу… но не сразу, потому что без хорошего совета могу там запросто влипнуть в такое, что все прежние неприятности покажутся мелкими брызгами. Сперва я пойду к тому, кто этот совет мне может дать, поскольку Флойду я не верю даже на мизинец. И дело тут усугублялось странной мелочью, о источнике которой можно было думать, что угодно, но ответ наверняка мог дать только маг. Нюансик, ерунда, но почему-то она встревожила меня куда больше всего остального, а именно — горечь на губах после сумасшедшего взрыва всех животных инстинктов рядом с Флойдом и избавиться от нее получилось далеко не сразу. Понятное дело, что мужчины помадой не пользуются, но вкус горького миндаля прилип так, что даже нос чуял этот тонкий аромат и до сих пор, нет-нет, да и укусит непривычная горечь, спрятавшаяся в крошечные складки губ. Сколько времени прошло, а до конца никак не сотрется… почему?

Из-за кровати раздался протяжный стон и характерные звуки, услышав которые я очередной раз похвалила себя за предусмотрительность.

— Жером! — в пустом коридоре голос разнесся дребезжащим эхом и мажордом появился, как по волшебству, со стороны лестницы. Совсем тихо приоткрылась дверь наискосок, а из-за другой высунулась голова в большом чепце, с интересом наблюдая за происходящим. — Позови еще кого-нибудь, тут ваша помощь нужна. И побыстрее, — многозначительность последнего замечания не осталась без внимания, поскольку сопроводилась едва слышным скрипом еще одной двери.

— Домнис! Люсьен! — пронеслось по холлу, а я на всякий случай заглянула за кровать. М-да, зрелище было слишком отвратительным, чтобы после такого не разбежались жалкие остатки сочувствия. Один запах чего стоил и лишь размеры да толщина ковра препятствовали дальнейшему распространению некой субстанции в окружающий мир. Здоровая злость дала о себе знать и пара существенных пинков с родными матюгами очень органично завершили всеобщую картину. В двери постучали и я быстренько пристроилась за столик с подносом, завернувшись в роскошное одеяло.

— Входите! — вино, от которого я воздерживалась весь вечер прекрасно пошло под мясо на тарелке. — Жером, будьте любезны, унесите отсюда… — ткнув пальцем в сторону кровати, я начала медленно цедить бокал.

— А… — разглядев пустую койку, мажордом не растерялся и прошествовал в указанном направлении, — вместе с ковром забирать, госпожа Валерия?

— Конечно, иначе тут вонять будет, как в отхожем месте, — приняв полбокала, я стала более благодушной к окружающим, тем более, что они ни в чём не виноваты. — Назад можете не приносить, обойдусь. — Речь вообще-то шла о ковре, но на всякий случай уточнять не стала и ограничилась неопределенной отмашкой. — Только помойте как следует, чтобы не пахло.

Вынесено было все содержимое без лишних разговоров, после чего я облегченно вздохнула и позволила себе выпить еще один бокал вина. Посидела, бесцельно глядя в стену, подумала и… снова стала заводиться от злости. Смотреть на пьяного и блюющего мужчину всегда неприятно, но в данном случае получается, что для меня это лучше, чем если бы Бейрис вдруг оставался трезв, как стекло. Его идиотское поведение оказалось единственно правильным вариантом и от осознания этого стало еще хуже. Уже который раз он поступает так, что для меня это только во благо, но видеть в этом руку судьбы и благодарить? Нет уж, дудки, скорее всего, это случайности, очень хорошо иллюстрирующие пословицу «нет худа без добра». Сполоснувшись в тазике, я уютно устроилась на постели и провалилась в сон.

На стук в дверь я отреагировала, как и положено спросонья, пробурчав из теплого кокона, чтобы входили.

— Заносите, да поосторожней, — непонятные команды с топотом ног явили возвращение кошмара — та же самая троица мужиков внесла уже отмытого Бейриса и аккуратно положила его на другом конце кровати, — просим прощения, но госпожа Летиция приказала… — не уточняя суть, троица сочувствующе вздохнула и растворилась в предрассветных сумерках.

Иметь Райшера под боком да еще с таким ядерным выхлопом — удовольствие ниже среднего, а одеялом я и вовсе не пожелала делиться. От одного только взгляда на него начинало мутить… дверь-то закрыли, помощнички? Не иначе, служанки внизу спешно застирывают обгаженный мундир, раз новоиспеченного муженька притащили в одних подштанниках! И лежит, как бревно… все ушли от двери? Вот и отлично, пара хороших пинков и пусть спит на полу, где ему самое место. А я тут досплю… до утра.

— Лизетта, платье мне принеси из моей комнаты, — высвистала я наконец пробегающую мимо служанку, — да побыстрее.

Разлеживаться было недосуг — амбре в комнате стояло такое, хоть вешайся, вдобавок страшно надоели жалобные стоны с пола и собственное плохое настроение. Впереди маячило только одно светлое пятно — отъезд из Делькора, до которого еще надо было дожить, делая вид, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, мужик нажрался, так есть слуги на такой случай и пусть они занимаются своим хозяином, а не я! Меня другое волнует, как в дорогу собраться, чтобы потом локти не кусать и денежек лишних по пути не тратить, да еще с Бейрисом поменьше общаться до отъезда, поскольку к общему раздражительному букету добавилась какая-то брезгливость. Заглядывать за кровать было неинтересно да и не нужно, никогда не понимала женщин, которые с истинно христианским милосердием обихаживали пьяных в хлам мужиков, как своих, так и чужих. Они-то нажирались, не спрашивая ничьего мнения, а своих жён во время этого увлекательного процесса посылали во все стороны одновременно почём зря, присовокупляя ко всем направлениям поразительной силы эпитеты. Помнится, ехала я как-то к маме в плацкарте, на верхней полке, а напротив лежал парень, достаточно молодой и симпатичный, чтобы я стала потихоньку посматривать в его сторону. Он это заметил и жутко застеснялся, потом и вовсе пропал на весь вечер… я повздыхала расстроенно, походила по вагону, повалялась с книжкой и незаметно заснула. Проснулась же от странных звуков и характерной вони, сопровождаемых причитаниями и оханьями двух женщин лет пятидесяти, ехавших на нижних полках. Ввязываться в чужие проблемы не хотелось и, отвернувшись к стенке, я натянула одеяло на голову и стоически приказала себе спать. Утром же соседки огорошили меня рассказом о ночном происшествии, после которого весь интерес к парню сдуло напрочь. Оказывается, он где-то напился, пришел уже поздно и, пошебуршившись по полкам в поисках своего места наконец завалился спать, но от жары в вагоне ему стало плохо и он начал блевать прямо с верхней полки на голову одной из женщин. На её месте я, если бы не убила незадачливого попутчика, то с полки наверняка бы скинула, отправив его по месту назначения головой в унитаз, а эта святая душа не только пожалела «бедного мальчика», а еще и беспокоилась, как бы он не захлебнулся собственным дерьмом!

— Неприятно, конечно, но мне проводница водички теплой налила в ведро, а я уж голову помыла сама, — как будто даже оправдывалась перед нами миловидная попутчица, теребя расческой спутанные после ночного мытья волосы, — и салфеток дала целый рулон, чтобы я все вытерла. Ну не ехать же нам всю ночь в этом?

— А он хоть извинился перед вами? — даже вспоминать, что вчера я засматривалась на этого парня, было противно.

— Да что вы, — удивилась тетечка, — он же спит еще, нешто я его ради извинений будить буду? Может, проснётся и вообще ничего не вспомнит?

Вспомнил парень или нет, осталось тайной, поскольку исчез он так тихо, что никто ничего и не понял, вроде недавно лежал наверху, а уже осталась одна смятая постель и пустое место на второй полке. Хоть бы спасибо сказал, гаденыш такой…

Умывшись-расчесавшись, я поспешила в кухню, где наверняка можно кинуть что-либо на зуб.

— Госпожа Валерия, — подскочила на скамейке дородная женщина, — а мы уж думали, что вам прямо в спальню завтрак принести, как позовете! И вам и господину Бейрису тоже!

— Мне можно прямо здесь подать, — пристроилась я за небольшой стол у стены, — а господину Бейрису еще долго никакие завтраки в рот не полезут. До обеда он точно не встанет, а как дальше будет, не скажу.

— Чего это с ним приключилось? — Жером пристроился на соседней лавке, — раньше он с утра так долго никогда не лежал, может, заболел? Люсьена позвать надо бы, пусть посмотрит.

— Зови-зови, — позлорадствовала я, — пить надо меньше, тогда и голова болеть не будет! Мне-то дадите что-нибудь, или отваром обойтись? Мясо вот вчера было вкусное, которое в спальне на подносике лежало, почти все прикончила, — упоминать о том, что часть была завернута в салфетку и припрятана в дорогу, я не посчитала нужным, пусть лучше думают, что съедено.

Побросав в рот, что было предложено, я послушала обязательные сетования о погоде, сплетни и пожелания счастливой жизни, после чего откланялась и пошла в свою комнату заниматься просмотром атласа Лионии и пересмотром вещей, могущих пригодиться в дороге. Этих самых вещей у меня было до обидного мало, но я перебирала их, представляя, как все будет происходить. От блаженного ничегонеделанья отвлекла Летиция, которая с удвоенной энергией принялась командовать сборами, гоняя прислугу по всему дому. Свертки, сундуки и узлы росли прямо на глазах и я с ужасом пыталась представить себе то средство передвижения, которое должно было вместить весь этот груз. Отговорить даму урезать кучу хотя бы наполовину, вызвали бурю протестов, обвинений в наплевательском отношении к себе и окружающим, а также нежелании постараться устроить более-менее привычный быт на новом месте. Махнув на все рукой, я поддакивала, осматривала предложенное, подсчитывала количество ложек и простыней и со вздохом соглашалась, что за мужчиной надо следить лучше, чем за самой собой. Кстати сказать, здоровенный сундук был забит именно мужскими вещами, поскольку со мной ехал по-прежнему скромный узел, в который добавились лишь выдранные страницы из атласа. За ужином маменька фыркала, крутилась на месте, то и дело спрашивая окружающих, положила ли она шляпы, подушки, носовые платки и прочую лабуду.

— Берри, ты что опять ничего не ешь?

— Ем, ем, — Райшер приволокся на ужин самым последним, сложился пополам на стуле и тянул отвар, которые заботливо подставил ему Жером. Вид у него был бледно-зеленый, он постоянно потирал лоб и заметно охал при попытках дотянуться до чего-либо вокруг. — Мне чего-нибудь… легкое, а то мутит до сих пор. Еще принеси, Жером, — ткнул он в пустой кувшин и снова скривился, — да что такое, не понимаю, вроде вчера ни с кем не дрался, с лестницы не падал… или падал?

— Ничего подобного, господин Бейрис, — заверил его мажордом, — вы за столом сидеть изволили, а потом мы вас до самой комнаты довели в целости и сохранности. Только у дверей и отпустили… может, плохо спали сегодня? — законных подначек я не услышала, наоборот, больше всего это походило на заботу доброго дядюшки о состоянии любимого родственника, то есть с положенным состраданием и беспокойством.

— М-да… плохо, — Райшер попытался почесаться и тихо взвыл, ощупывая себя за бок, — с кровати, что ли, упал? Так она невысокая и на полу ковер… Лерия, я падал на пол?

— Да, дорогой, — с ангельским смирением у меня уже было полное взаимопонимание, — причем не один раз. Вот поднимешься, полежишь, а потом опять — бах, и уже на полу. Прямо не знаю, что на тебя такое нашло? Может, переел вчера? Или переволновался? Говорят, такое тоже бывает.

Бейрис покосился в мою сторону, но предпочел не подымать неприятную тему, благо Раймон начал говорить о лошадях, которых надо было дать в дорогу и насущные проблемы пошла обсуждать вся семья. Летиция вдруг вспомнила, что хотела положить с собой корзину с посудой и потащила меня показывать эту самую корзину, утверждая, что без мало-мальского набора тарелок и кастрюль в Бернире делать нечего. Корзина оказалась поистине заколдованной — мы разрыли всю кучу, но она так и не нашлась, отчего маменька пришла в ужас, потом в ярость и кинулась в кухню. Там обнаружился чайник, который она уже якобы приказала положить, после чего выяснилось, что о тарелках должна была позаботиться Тильда, а она попросту перепутала, куда их надо нести. Суматоха продолжалась до глубокой ночи, куча росла и я твердо решила располовинить ее, когда все улягутся спать.

— Ты чего тут решила всю ночь сидеть? — Летиция откровенно замаялась и с удивлением наблюдала, как я с деловым видом роюсь в очередном узле. — Завтра с утра все погрузят, а сегодня уже ночь, отдыхать пора.

— Да, сейчас пойду, — завязав узел с подушками, я перешла к высоченной корзине, — вот только проверю тут…

— Ну ладно, — смилостивилась маменька, — не засиживайся долго. Берри уже отошел после вчерашнего, только что-то жаловался на бок, — многозначительный намек повис в воздухе, а совесть похихикала в узел с простынями. — Спокойных вам снов.

— Спасибо, — вроде бы невестке положено к ручке прикладываться и я покосилась на Летицию, но ничего подобного предложено не было. — Вам тоже спокойных снов, — обрадовалась я, что наконец останусь одна, а дама поняла это по-своему и ушла в самом благодушном настроении.

Спокойных вам снов, а я пока посижу здесь, перебирая для виду какой-нибудь узел. Надо, чтобы весь дом затих, тогда можно потихоньку прошмыгнуть в комнату для наказанных служанок и пристроиться на ночь там, пожаловавшись наутро во всеуслышанье на непосильную усталость после еще одного пересмотра собранных вещей. Могу же я так устать, что не будет сил подняться наверх? Ещё и глаза позакатывать, попридыхать и томно протягивать слова… нет, последнее не смогу, а вот зевать и жаловаться на больную спину поутру — сколько угодно. Сидеть просто так скучновато… пожалуй, все-таки придется заняться утруской приготовленных вещей, заодно лишнее откину, ну, и для себя, любимой, что-нибудь присмотрю в дорогу.

Переупаковка кучи поначалу шла вяло, но постепенно я втянулась и опомнилась лишь когда Жером очередной раз заглянул в дверь и многозначительно покачал головой — по его мнению мне надо было находиться этажом выше, но на мнения слуг я имела полное право не обращать внимания, как и они намекать мне на что-либо. Советы и пожелания я согласна выслушать, даже поблагодарить по возможности, а уж как поступить — это моё личное дело. Посему я в неожиданном порыве хозяйственности перекидала почти всё, переложила по-своему багаж и уменьшила на два приличных тюка его содержимое за счет франтоватых нарядов и лишних одеял. Это, пыхтя от натуги, я кинула в свою комнату — слуги найдут после отъезда и вернут по местам, а в сундук очень хорошо влезли всякие мелкие вещи, могущие потеряться даже в самой короткой дороге.

Как я предполагала, оправдываться перед Летицией пришлось с самого утра — не удивлюсь, если дама успела проинспектировать состояние дражайшего чада и обнаружила, что оно дрыхнет в одиночестве, а я вообще пропала неизвестно куда. Однако, всё возмущение очень быстро улеглось, когда она узрила аккуратно переложенные стопки вещей и утвари, приготовленные для отправки.

— И этим ты занималась полночи?

— Конечно, — я разве что не поковыряла носком туфли начищенный пол, изображая полное смирение, — зато не буду искать ничего в дороге, если нам случится останавливаться на постоялых дворах. Спать на чужом белье, когда везешь с собой свое? И под чужими одеялами? Не люблю сама и не дам этого делать и Бейрису. Да, — изобразила великую работу мысли, — столовые приборы тоже надо приказать, чтобы не убирали далеко, есть трактирными я не намерена.

— Девушки на постоялых дворах не всегда бывают столь расторопны, — осторожно заметила Летиция, — а вот украсть дорогую посуду…

— Смею заметить, что я и сама неплохо справляюсь с такими обязанностями, как перестилание постели и раскладывание ложек-вилок. Помыть или протереть их я тоже могу, зато не буду придирчиво искать сколы на тарелках и осматривать гнутые зубцы вилок. К тому же от чужих подушек всегда плохо пахнет, а на своей спится лучше.

— Мужчины, как правило, мало обращают внимания на подобные мелочи, — маменька придирчиво осматривала немного уменьшившуюся кучу в поисках утраченного, но оснований для подозрений в ущемлении прав Бейриса не нашла и потому не стала ничего расспрашивать, — но если ты считаешь, что так лучше поступать в дороге, то хорошо. Дорогой посуды я вам не стала укладывать, лучше прислать потом, когда обустроитесь, но и эта тоже неплоха. Вот в том сундуке уложены все вещи Берри, внимательно осматривай их, чтобы не было дыр и прорех. И стирать бы не мешало почаще, тоже не забывай об этом. Всё-таки очень странно, что ты полночи перекладывала уже уложенные вещи, вместо того, чтобы сразу подняться наверх, — покосилась в мою сторону Летиция, — вчера же он ничего не пил…

— Ничего, пусть отдохнёт перед дорогой, а я занималась не менее важным делом, чем… — покраснеть не получилось, но смущённо отвернуться в сторону — очень даже. — К долгой дороге надо быть готовой. Ох, я же ковыряюсь тут, а даже не спросила, когда мы выезжаем!

— В полдень, — маменька тяжело вздохнула, — сейчас проверяют дорожный экипаж, который сделан под такой вот случай. Внутри там места мало, лежать даже на подушках не получится, зато сзади очень хорошо встанут все сундуки и короба. Мы им редко пользуемся, но уж если доведется ехать куда-то далеко, то лучше него ничего не придумаешь. Тот мастер, что его делал, пристроил сзади специальный полог, который накрывает всё, что там привязано. На редкость удобно и практично, никакой дождь не замочит, а то от воды вещи моментально отсыревают и по приезде всё надо развешивать для сушки, особенно простыни и подушки. Ты очень правильно сделала, что отложила отдельно кое-что для дорожных надобностей. Положишь рядом с собой? Да, я бы посоветовала ещё отложить вещи для Берри, после целого дня верхом от мужчин пахнет, как от лошади!

Я заверила, что обязательно отложу просимое, только вот пока еще раз пересмотрю посуду, хорошо ли я её переложила, а то вдруг побьется на ухабах? Пояснять, что бОльшую часть вещей я уже выкинула из приготовленного, было излишним, а рыться в исподнем… ну вот ещё, пусть делает это сам!

Летиция потопталась около кучи, бесцельно перебирая то, что подворачивалось под руку, погладила шершавую поверхность здоровенного сундука, заглянула в корзину и вообще стала выглядеть на редкость неуверенной, словно её глодала изнутри какая-то мысль.

— Вы что-то хотите мне сказать? — прервала я затянувшуюся паузу. Не такой уж плохой оказалась эта женщина, чтобы не выслушать её напоследок, пусть даже мы с ней разойдемся потом навсегда. В этом прогнозе я уже не сомневалась, потому что когда она узнает обо всём, то я буду для неё первым врагом. — По-моему нас никто не слушает, но скоро уже надо будет выносить вещи…

— Да, я хотела бы сказать вам, что… я всё равно не понимаю причин, почему Берри так поступил. Он почти ничего не объяснял, просто просил помочь ему и… вам. Вы же не любите его, я вижу это и мне, как матери, это слишком больно осознавать. Для вас существует только тот… другой, но вы почему-то согласились и подписали контракт. Непостижимо… — Летиция сцепила руки и захрустела пальцами, нервно сжимая их во время разговора, — я не смогла отговорить его и поэтому пришлось подчиниться. Каждый раз, когда он просит что-то, я не могу ему отказать. Это моя беда, так повелось с самого детства, но по-другому я уже не могу. Он всегда остается для меня тем мальчиком, которого я помню — боящимся темноты, пугающимся чужих людей, держащимся за мою руку во время болезни… я ничего не могу с собой поделать, потому что он мой сын. Я не хочу ему верить, ругаю его, когда до меня доносятся слухи о нём, но стоит только ему посмотреть на меня, улыбнуться и поцеловать меня, как я готова простить ему всё на свете. Это болезнь, которая называется материнская любовь, и вылечиться от неё невозможно. Ради него я готова на всё. Этот ваш с ним контракт… может быть, ещё одна его ошибка? Не знаю, только Айди ведает, что произойдет, но она не хочет мне ничего говорить, хоть я и просила её об этом. В храмах редко слышишь ответы, даже если приносишь туда богатые дары. Валерия, сейчас я обращаюсь к вам, как мать, обращаюсь ради жизни и спокойствия моего сына. Вы видите, что я даже не говорю о его счастье? Боюсь, что с вами это невозможно, но я хочу попросить вас только об одном — не причиняйте ему вреда. Не знаю, что вы можете сделать, когда уедете в Бернир, но очень прошу вас об этом. Он и так наделал в своей жизни слишком много ошибок, чтобы ещё и вы наказывали его за это. Вы можете мне это пообещать?

— Госпожа Летиция, — прощальная речь произвела впечатление и я срочно соображала, что она понимает под словом «вред». Наверное, всё-таки речь идёт о физическом состоянии, остальное всё можно пережить, а убивать Райшера в ближайшее время я пока не собираюсь, — никакого вреда вашему сыну я не принесу, обещаю. Сил у меня для этого маловато да и желания нет. Я не такая уж злобная мегера, как вы думаете, и чувство благодарности мне не чуждо. Несмотря на некоторые недоразумения, здесь ко мне отнеслись очень хорошо, позволили избавиться от долга и даже приняли в ваш род, чего я совершенно не заслуживаю. Я уважаю вас, уважаю всех, кого я узнала за эти дни и никогда не позволю себе оскорбить ничем никого из тех, с кем сидела рядом за столом. Это произошло благодаря вам… спасибо. От меня и от моей мамы, которая меня любит также, как и вы своих детей. Обещаю, что вреда вашему сыну не будет, — про себя я добавила «физического» и поставила точку.

— Попробую… — дама вызывающе задрала вверх подбородок, — попробую вам поверить. Только спешу вас предупредить, если Берри… словом, я найду вас везде, запомните!

— Хорошо, — я предупредительно скосила глаза на дверь, где уже застыл Жером в сопровождении троих дюжих парней и Летиция, царственно кивнув на прощанье, выплыла из комнаты.

Любые сборы в дорогу проходят в лёгком сумасшествии — как бы чего не оставить, чтобы спохватиться в последний момент. Но здесь все заботы взял на себя мажордом и бригада помощников споро вытащила здоровенный сундук, плетеные дорожные короба и узлы, намертво привязав их сзади небольшого высокого экипажа. Это в нём я должна ехать?

— Конечно, в нём, — Раймон не понял удивления, — женщине неприлично ехать верхом, это дело мужчин. Если бы вы не забирали всю эту гору вещей, самое лучшее было бы отправиться порталом, быстро и надёжно.

— Так в чём же дело, вещи можно и потом привезти, — воззрилась я на столь архаичное средство передвижения, внутренне радуясь, что как раз до портала дело и не дошло. — А-а, дорого получается, да? Мне говорили, что чуть ли не по десять золотых надо платить магу за открытие портала…

— Кто это из магов так бессовестно обирает нас? — сзади подкатилась Розалия. — Я-то уже давно никуда ни выбиралась, а вот Морган говорил, что ему последний раз это обошлось в три дера. Десять деров… что за безобразие!

— Не знаю, кто, — я подивилась нахальству и жадности вместе со всеми, — это мне рассказывали еще полгода назад, когда я спрашивала, как можно добраться из Делькора в Бернир.

— Можете забыть о таких ценах, — авторитетно заявил Сайрес, — с того времени уже не раз могли выловить этого наглеца, если он действительно брал такие огромные деньги. Что-то подобное я уже слышал, но если только до протекторов дошла хоть одна жалоба, то они своего не упустят. Может, в другом им и не мешало бы окоротить свои посягательства, но за такой грабёж я бы сам напустил их, не считаясь с родом. Бейрис где, в конюшне?

— Да, они там уже с утра толкутся, — Жером, как всегда, был в курсе всех дел, — сейчас Ференц еще раз все проверит, чтобы в дороге осечек не было.

— И… мы вдвоём поедем? — уже не верилось, что скоро тронемся в путь и я чуть ли не приплясывала на месте, наблюдая вместе со всеми остальными через широко открытые двери, как еще раз проверяют крепость узлов на сундуке и коробах.

— Бейрис должен ехать вместе с остальными солдатами, — отозвался Сайрес, — а ваш экипаж будет двигаться позади них. Отделение выехало сегодня утром, но гнать лошадей никто не будет. Может, еще догоните их на тракте, но в любом случае встретитесь на постоялом дворе в Бренно, где можно будет переночевать. По этому тракту постоялые дворы очень неплохи и отдельная комната для вас найдется в любом случае. Править будет Ференц, а вам, Валерия, останется лишь отдыхать до самого приезда и просить Айди о хорошей погоде. Видите, что опять творится на улице?

Там действительно творилось форменное безобразие — налетевшие тучи то и дело просыпались мелким неприятным дождичком, но порывы ветра сносили их за крыши домов, пытаясь оголить ярко-голубое небо. Прорехи в облаках быстро затягивались, не давая теплым лучам Верны хоть немного подсушить мокрую траву и деревья.

— Вот, оденьте эту накидку, — кто-то из слуг накинул мне на плечи теплый плащ, — а это госпожа Летиция приказала положить вам с собой. Там теплые вещи и бельё, я поставлю вовнутрь. Вы же всё равно одна будет ехать, верно?

Прощались и напутствовали не то, чтобы очень душевно, но и без лишней неприязни. С Бейрисом всё происходило более трогательно, аж слеза прошибла женскую часть семьи. Мужская половина была сдержанней, только Герберт что-то шептал вполголоса и хлопнул внука по спине так, что тот разве что не закачался.

— Если поспешите, то в Бренно успеете еще до сумерек, — напутствовал Раймон, — а вот завтра придется трястись до темноты. От Бренно до Кольма дорога длинная, придется пораньше вставать. Зато там отлично кормят, обязательно попроси мясо на ребрах, это их самое лучшее блюдо.

— Постараемся не разлёживаться с утра, — Райшер кивал с самым серьёзным видом, — нам ещё дней семь ехать.

— Десять, — поднял вверх указательный палец Герберт, — и то, если поторопитесь, иначе все двенадцать уйдет. Ференц, паршивец, держись середины дороги, а то растрясёшь Валерию, что с ней потом Берри делать будет?

Вопрос повис в воздухе, вызвав вполне обоснованные переглядывания членов семьи.

— Валерия, — Бейрис предупредительно встал у дверей, протянув руку, но я намеренно проигнорировала её и, быстро подобрав юбки, влезла вовнутрь. Ох ты ж ёшкин кот, и как тут ехать целый день? Дверцу закрыли, я торжественно помахала всем через мутноватое окошко и откинулась на мягкую спинку. Зацокали копыта лошадей, экипаж затрясло и мы тронулись в путь.

Скорость передвижения этого ископаемого средства была столь невелика, что я стала опасаться прибыть на первый постоялый двор только к утру следующего дня. По большом счёту, мне всё равно, когда это произойдёт, но лишь не ночью. Эх, где мой мир, с машинами, самолетами и экспрессами? Трясись, пока не надоест, а надоест уже так скоро, что буду бросаться на стенки от вынужденного безделья. И окошки мутноватые, так бы хоть обочины разглядывала или книжку читала! Нет, почитать не получится, то ли ухабы приличные, то ли камни валяются, никакие диваны не спасают, подскакиваешь и валишься то на один бок, то на другой. Верхом попроситься? Так я ездить не умею, свалюсь прямо в грязь на потеху остальным. И дождик паршивый то и дело припускает, а плащ-палаток непромокаемых тут нет, всё суконное и воду впитывает на «ура». Придется терпеть, пусть там Бейрис трясётся на лошади, а я тут… ох, а холодно-то как, ведь ни отопления здесь, ни шкурки теплой, по ногам ветер гуляет в многочисленных щелочках. Откуда тут знать о герметиках? Валенки, валенки надо было искать, да доху медвежью, вот тогда бы доехала без соплей… что там мне из теплого Летиция положила? Жалко, к Уте с Зарой так и не зашла попрощаться, ну да сколько можно их пугать своими неожиданностями, пусть думают, что у меня все хорошо с Орвиллом и не маются сердцем из-за этого. Даст Айди, зайду когда-нибудь, дала бы только…

Солдат мы нагнали почти у самого постоялого двора и я услышала приветственные возгласы с командирским окриком. Тряска немного поутихла, но теплее не стало, хоть я давным-давно завернулась в две накидки и толстую шаль, пристроившись с ногами на коротком диванчике. Не падала на пол лишь потому, что уперлась в одну стенку спиной, в другую ногами и даже умудрилась подремать по дороге, пока ехали более-менее ровно. Мерзкий дождик перестал стучать по крыше и стихал ветер, который довел меня до состояния продрогшей кочерыжки. Наверняка погода не такая уж противная, как мне представляется изнутри и, если я пойду пешком, то быстро согреюсь в любой лёгкой куртке. Здесь-то от неподвижности холодно… и в носу что-то зачесалось, вот только простуды не хватало! Чих подтвердил, что оная простуда не за горами, а как все солдаты едут верхом? Закалённые?

Голоса снаружи стали громче, кто-то призывал все проклятья на головы тех, кто дрыхнет по укромным местам, рядом рычали не хуже медведя, требуя горячего гройга, всё перекрыл зычный голос, от которого даже задрожали окошки и затряслась дверца. Экипаж наклонился на один бок, на другой, дернулся и резко встал, а я чуть не свалилась он неожиданности на пол.

— Лерия, вылезай, — Райшер, ничуть не напоминающий вымокшего и замерзшего солдата, которого мне рисовало воображение, заглянул вовнутрь и некоторое время с удивлением рассматривал кучу теплых вещей, в которые я завернулась с головой и ногами, — что случилось?

— Ничего, — я попыталась нашарить туфли рукой, потом ногой, но они откатились в дальний угол и пришлось задирать юбки, подтягивая обувку к себе. — Сидеть холодно столько времени, вот и завернулась. — Вид обветренного лица Бейриса был настолько хорош и доволен жизнью, что я моментально впала в раздражение. Это я замерзла и едва шевелю ногами, закутавшись в тряпки, а ему на дождике и ветре — хоть бы хны! — Сама выйду, н-не надо мне твоей руки!

— Лерия, у нас так не принято делать, — весёлая улыбка выглядела форменным издевательством, — если тебе подают руку, надо принять это как знак уважения, а не огрызаться и не фыркать… да ты действительно вся холодная!

— Я с-сама! Не надо носить меня на руках, — попытавшись отпихнуться, я потерпела полное фиаско, — мне ещё надо забрать с собой…

— Скажешь служанке, что надо принести, — широкий плащ Райшера очень хорошо прикрыл меня от холодных порывов ветра, — а сейчас посидишь у огня и согрееешься, пока нам приготовят комнату.

Широкий двор с правой стороны был огражден длинной коновязью, у которой по причине плохой погоды стояло лишь две понурые лошади непонятной масти, а за ней виднелись широко раскрытые двери, в которых исчезали лошадиные задницы, ведомые солдатами в таких же темно-синих плащах, как у Бейриса. Мой экипаж тоже отогнали поближе к конюшням, и около него суетился невысокий плотный мужичок, распрягая лошадь. Даже если бы я гордо отвергла помощь Райшера, то встала бы проблема дойти до крыльца, поскольку весь двор изобиловал небольшими лужами и пробираться между ними в имеющейся обувке, поддергивая длинный подол, было весьма затруднительно. До мощения камнем в целях чистоты здешний хозяин еще не дошёл, а суетящийся во дворе люд такими проблемами себя не занимал, ибо ходил либо в сапожищах, либо вообще босиком.

Зал впечатлял своими размерами для здешних построек — сразу видно, что тут могло находиться зараз человек по тридцать, рассаживаясь за темными здоровенными столами, которые пока что не были заняты даже на четверть. Сам хозяин, дородный усатый мужик, суетился около здоровенного камина, обмахивая тряпкой небольшой столик. Темные стены с маленькими окнами делали огромное помещение мрачноватым, но вдоль всего периметра потолка уже начинали разгораться знакомые осветительные шарики, в мигающем свете которых становилась хорошо видна крутая лестница на второй этаж и длинная, в две стены, галерея, на которую выходили двери. Балюстрада ограждения издалека смотрелась игрушечной, пока Бейрис не прошел мимо… толщина балясин была почти в мою ногу! Надеюсь, со второго этажа не улетишь так, как обычно показывали в голливудских боевиках.

— Сюда пожалуйте, господа хорошие, — мужик степенно поклонился, — а то вы уж совсем заморозили вашу даму, господин солдат. Вот тут посидите, у огня, так сразу согреетесь, милостивая госпожа, а то лучше я вам вина горячего принесу. Меня папаша Петер зовут, добро пожаловать!

— Вина? Давай принеси вина, — согласился Бейрис, усаживая меня на широченную темную скамью поближе к очагу, — а что на ужин будет? Да, нам комната нужна, до завтра.

— Не надо мне вина, — я чуть ли не спиной влезла в огонь, желая наговорить Райшеру всё поперёк, — лучше мне горячего отвару принесите, это не хуже вина будет. Есть у вас что-нибудь для замерзших от такой вредной погоды?

— Да как не есть, — заулыбался хозяин, пожимая плечами на дёрнувшего щекой Бейриса, мол, ничего не поделаешь, раз дама просит, то надо выполнять, — сейчас Тилина принесёт, только кликну. Что-нибудь ещё надо, господа хорошие, кроме ужина? Может, постирать вам надо, так вы Тилине скажите, она сделает. А вы, господин хороший, с теми солдатами вместе, что в такой же форме, как у вас, приехали, или сами по себе?

— С нами он, — хрипло отозвался с порога невысокий остролицый усатый дядька, в первый момент напомнивший мне желчного Унсеррата, — посланы для поддержания порядка во вверенных его величеству Райделлу территориях.

— Посиди тут, я пока к Ференцу схожу, посмотрю, как там наш экипаж поставили, — Бейрис поднялся и отдал честь подошедшему. — Господин майнор, разрешите выйти? Мне посмотреть надо, как там наши вещи, да слугу проверить.

— Идите, — отмахнулся усатый, — а то недосмотришь, и слуга сбежит и вещи прихватит. Хозяин, вина горячего мне принеси, пока мои молодцы сюда не ввалились.

— Тилина, — вроде бы не заорал хозяин во всю глотку, а вот пронеслась по ушам настоящая волна инфразвука, аж в голове завибрировало, — вина горячего подай господину майнору! А куда ж направляетесь, если не секрет?

— Не секрет, — майнор огляделся вокруг в поисках хорошего места, но самое тёплое было уже занято мной и он отметил это, остановившись недалеко от стола, — в Бернир. Слышал о таком?

— Да как не слышать, — степенно повел плечами папаша Петер, — стройка там великая идет для будущей славы нашего королевства, не вы первые туда едете. Вот недавно целая семья в ту сторону направилась, работать, стало быть, хотят да обосноваться в тех местах. Но то простой народ или, чаще, когда по приказу туда едут, так то мы знаем и не первый раз встречаем. В прошлом годе даже один маг из столицы туда ехал, хоть и ругался страшно, что погода там ему не по нутру. Он-то мне новые шарики повесил, обещал, что долго светить будут, а лазать по ним и вовсе не надобно, только палец направь и посмотри, сами загорятся. Всякий народ проходит, но чтоб вот сразу столько солдат, такого не было раньше. Порядок, говорите, поддерживать? Это правильно, без порядку ничего не построишь.

— Вот затем и едем, — остролицый рассмеялся, отчего все лицо у него пошло резковатыми морщинами, — что без нас там никак не обойтись. Я — майнор Золтан, эти солдаты отделены от общего полка и будут нести службу охраны в Бернире. Указ уже давно подписан, да пока суть да дело, подзадержались немного.

— Первый раз вижу, чтобы солдаты не одни ехали, — осторожно осветил своё любопытство хозяин, — а с дамами.

— Так то солдаты, — пожал плечами Золтан, делая вид, что только что увидел меня за столом, — а лейтенант Райшер из гвардии к нам перешел, так у них и порядки там другие. Моё почтение, госпожа Райшер, — он коротко кивнул и замер… а чего ожидает-то, что я ему с томной улыбкой протяну руку?

— Рада с вами познакомиться, — поёжившись от волны холодного воздуха, я только улыбнулась в ответ, — присаживайтесь, если у вас есть желание, но я не могу вам пока ничего предложить, кроме разговоров. Или вы предпочитаете сидеть рядом с вашими солдатами?

— Благодарю за приглашение, — взгляд Золтана определённо потеплел, — но мне надо договориться о ночлеге для остальных, а вам — отдохнуть после целого дня дороги. Нам с вами предстоит ещё не меньше восьми дней совместного пути до Бернира, и я с удовольствием буду присаживаться за ваш стол, если позволите. Сегодня же первый день пути и вы с непривычки устали.

— Есть немного, но если вы посидите со мной, пока остальные… а где, кстати, остальные солдаты?

— Распрягают лошадей, конечно же, — хозяином под нос майнору был протянут высокий бокал с вьющимся над ним парком, а мне — большая глиняная кружка.

— Спасибо, Петер. Простите, — отхлебнув горячего питья, я почувствовала себя гораздо лучше, — я никогда не ездила верхом и понятия не имею, как ухаживать за лошадью.

— Понятно, — благодушно и чуть барственно отозвался Золтан, — знатные дамы редко ездят верхом, вам куда более пристало передвигаться в экипаже, чем трястись в седле.

— Не обязательно в седле, можно идти пешком… — окончание фразы потонуло в коротком лающем смехе и взгляде свысока, когда командир даже откинулся назад, чтобы рассмотреть получше такой уникум. Понимаю, сидит такая вот… в дорогом платье, завернутая в теплую накидку, с синим от холода шмыгающим носом и глубокомысленно изрекает, что можно передвигаться по тракту пешком. Да тут любой мужик обхохочется!

— Госпожа Райшер, — вояка решил дальше не провоцировать ситуацию, не иначе, вспомнив, что семья Райшер не лаптем щи хлебает около трона, — вы даже не представляете себе, что такое ходить пешком по этим трактам. Ваши туфельки совершенно не приспособлены для наших дорог, уверяю вас, а уж во что превращается подол платья… в такую погоду, как сегодня, его остается только отдать какой-нибудь расторопной девице, которой оно придется впору. Хотя тут я должен признать, ваши платья вряд ли подойдут кому-нибудь из здешних служанок, разве что они вообще перестанут есть! Вы-то сами что-нибудь едите, госпожа Райшер? Обязательно поплотнее поужинайте, иначе вас унесёт ветром и мы не успеем вас поймать!

Хитрый взгляд Золтана быстро пробежался по мне, когда я скинула шаль, согревшись от предложенной кружки и близости огня. Унесёт ветром, говоришь… ну-ну, а сам чего так глазёнками стреляешь? Но справедливости ради стоило признать, что взгляд усатого майнора был не пошлый, а скорее снисходительный, для него госпожа Райшер лишь избалованная глупенькая дамочка из богатой семьи, пытающаяся наладить контакты с новым начальством мужа.

— Меня к вам хозяин послал, — склонилась рядом крупная девушка с соломенного цвета косой, — сказал, что принести вам надо что-то.

— Да, там у меня в экипаже… — перечисление нужностей вызвало улыбку у Золтана и он ещё раз убедился в правильности своего наметанного взгляда. А как еще можно назвать даму, которая брезгует спать на общих простынях с подушками и не желает пользоваться трактирными вилками? И, чтобы не выбиваться из нарисованного образа и не вызывать вообще никаких подозрений, постаралась как можно более страдальчески закатить глаза, — и принесите пожалуйста дров в камин, только не растапливайте, ладно? Сперва идёт так много дыму, а от него болит голова… ну вы же понимаете меня? Вот потом я пойду помыться… скажите на кухне, чтобы мне нагрели воды, так вот, когда пойду мыться, то скажу вам и вы его растопите, ладно?

Девушка выслушал весь этот бред, надо отдать ей должное, совершенно спокойно и только переспросила, скажу ли я ей сама, что надо растапливать камин или достаточно увидеть меня, требующую свою воду. Я ещё раз закатила глаза и настоятельно потребовала, чтобы всё выполнялось лишь после моих непосредственных указаний. Служанка кивнула и поспешила за вещами в экипаж, а я поймала откровенную насмешку со скамейки напротив.

— Как вы планируете жить в Бернире? — вояка вроде бы спросил меня, но вопрос прозвучал удивлением, — кто-нибудь списывался вперёд, чтобы узнать о жилье для вас?

— А разве там нет домов? — это меня удивило, ведь Марлон и Ферлен говорили, что дома строятся, да и комендант не в палатке живет с семьей!

Золтан сидел, как будто получил пыльным мешком по голове, потом собрался с духом и начал повествовать о трудном быте строителей нового города. Я охала, ахала, вздыхала, тыкалась носом в кружку с отваром и только что не пускала слезу от жалости к самой себе, так несправедливо обманутой судьбой. По его рассказу получалось, что домов там построено на одну улицу, по которой можно пройти лишь по колено в жидкой грязи, остальным положены квадратные метры в уютных казармах или бараках, где чуть зазеваешься, сразу останешься без посуды, еды или дорогих вещей. Готовка там происходит на огромной большой печи, за водой надо ходить на колодец, а отхожее место расположено где-то за углом и без служанки с ночной вазой никак не обойтись. Прикинув про себя степень вранья, я чуть не хихикнула, вспомнив Бальора, который точно также вешал нам лапшу по дороге от портала до Скаггарда. Очень чесалось во всех местах осадить злоязыкого майнора, ткнув ему в нос своим житьём в крепости, но… нельзя. Иначе всё пойдет насмарку, а допустить этого я не могу. Вояка вдохновенно заливал мне про бесконечные дожди и вечную сырость, я уже устала хлюпать носом, как одновременно с двух сторон появились оба моих спасителя — служанка, возвестившая, что комната готова, и Бейрис, скинувший у огня на специальное вешало тяжёлый влажный плащ и шляпу.

— Тебе лучше? — ласковый тон и поцелуй в руку бдительность не ослабил, зато майнор фыркнул в густые усы, — ты уже согрелась?

— Конечно, — я щелкнула ногтем по толстому боку кружки, — если бы не этот отвар, я уже сидела бы прямо на дровах! Но ничего, всё обошлось, разве что нос немного… — демонстративно втянув воздух и пошмыгав, я показала всю прелесть передвижения по здешним дорогам. — Лучше бы порталом, — глубокий укоризненный вздох и… полная покорность судьбе, — но я же понимаю, что по-другому нельзя. А… где наша комната, Бейрис?

— Разрешите удалиться? — Райшер встал около Золтана.

— Да удаляйтесь, — хмыкнул тот, не иначе прикидывая про себя, как я буду наводить тоску своими стенаниями, — ваша жена очаровательна, вам никто этого не говорил раньше?

«В своей глупости и никчемности», так и читалось продолжение фразы, но я благоразумно не стала озвучивать его и только улыбнулась, мило прощебетав, что с удовольствием пообщаюсь с господином майнором за время пути в Бернир.

Комната действительно оказалась чистой и светлой, а я пожалела на минуту, что ночевать в ней мне не удастся. Кровать задвинули в левый угол при входе, справа посреди стены темнел камин с обещанными дровами, а у окна квадратный стол и два шикарных стула просто просили пристроить туда уставшие части тела. На столе, кстати, лежала чистая скатерть, что заставило уважать папашу Петера ещё больше. Та-ак, а пожрать где? Я ведь целый день голодная тряслась, а дальше что будет?

— Скажи, — я с самым деловым видом стала трепать принесенные узлы, вытаскивая оттуда постельные принадлежности, — а насчет ужина-то как дело обстоит? Ты бы распорядился, а я пока… — демонстративно повернувшись спиной, я откинула в сторону общественную простыню и подушки.

— Забыл, — Райшер растерянно уставился на постель, судорожно сглотнув, — подожди… сейчас принесут. Я пойду подгоню их!

Второй узел тут же полетел в дальний угол, нельзя к нему привлекать внимание, зато можно немного перевести дух и посмотреть вокруг на предмет подручных средств. Стулья высокие… не пойдут, на постель тоже просто так не заманишь, а вот на камин можно и поймать… чем они тут его разжигают?

Ужин прибыл на большом подносе и торжественно осел посреди стола, маня необыкновенными запахами. Ничего, я ещё успею пожрать, прежде чем… ну, давай, закрывай быстрее дверь… вот так… правильно…

— Ты не находишь, что тут прохладно? — на всякий случай я зябко повела плечами и сделала вид, что меня передёрнуло. — Может быть, зажжёшь камин? Там уже всё приготовлено, только огонёк поднести… не мне же стоять на четвереньках, верно?

— Холодно? Не чувствую, но раз ты просишь, — Райшер присел на корточки перед камином, щёлкая и стуча чем-то, и я с холодной аккуратностью осмотрела низкий хвост, лежащий на тёмносиней спине. Что-то у него не получалось с растопкой, потому что он с раздражением отбросил в сторону камешки и… получил поленом по голове. Некоторое время я с испугом смотрела, как он покачивается, но удар сделал своё подлое дело и он рухнул набок, неловко подмяв под себя правую руку. Йес, я это сделала! Теперь всё по плану, который я продумала за время долгой дороги до мелочей. Бежать, сломя голову, я не буду — Бейрис мужик здоровый, очнётся, сразу помчится в общий зал, значит, не дадим ему этого сделать. Жаль, веревок я так и не нашла, но это не беда — есть общественная простыня, которую можно располосовать на ленты и перекрутить, намочив в тазике для умывания. Положена же мне вода, как для знатной дамы, вот и воспользуюсь ею… нож бы ещё найти… а, вот он у хозяина на поясе висит! Замечательно, далеко ходить не надо за подручным инструментом! А куда бы самого Райшера пристроить? То ли дело у меня дома, есть батареи отопления, никаких вопросов, а тут… разве что к кровати прикрутить… тоже мысль, такого монстра хрен кто сдвинет! Правда, метров пять тащить придется, лишь бы не очнулся раньше времени… уф, тяжелый, зараза, и как это раньше медсестры раненых таскали? Или те раненые не такие здоровые были? М-да, в гвардию всегда вот таких набирали, здоровых да без мозгов, это Орвилл с головой был, не чета вам…

Поминутно опасаясь, что благостное забвение закончится в самый неподходящий момент, я дотащила Райшера до угла кровати и крепко скрутила ему руки одним мокрым жгутом, а вторым — примотала их к угловой стойке как можно выше. Хорошее положение — зубами не достать, ногами тоже, лежи себе спокойненько, пока кто-нибудь не вспомнит о тебе, а я ещё и подсоблю, предупредив хозяина, что муж умаялся и отдыхает, а будить его не надо. Заорать, мол, может, но на это тоже не стоит обращать внимания, поскольку он во сне разговаривает и кошмары шапкой ловит. Ну вот, время настало собираться в дальний путь…

Узел с вещами из Арсворта полетел на середину комнаты, я поковырялась с платьем, но оно никак не желало расшнуровываться и тут же было безжалостно надрезано ножом. На фига оно мне на дорогах Лионии? Штаны, сапоги и толстая куртка гораздо нужнее, жалко лишь, что оружия никакого нет и пользоваться им я не умею. Лучше бы всего топор прихватить с собой, но за неимением ничего другого прихвачу нож Бейриса, тесак-то здоровый, чуть меньше моего локтя, пригодится. Из остатков простыни получились прекрасные портянки, а в мешок переместилось то, без чего не обойтись в дороге — огниво из камина, отброшенное Райшером, тощее трактирное одеяло и узелок с едой, которую можно нести с собой пару дней, не боясь, что она стухнет по дороге. Ч-черт, а как пахнет-то от стола… закачаешься, ничего не случится, если поем? М-м, вкусно… ах, да, денег же мне еще с собой надо! Что там говорила Летиция, они дали Бейрису с собой сто деров? Все не возьму, не то в воровстве могут обвинить, а десяток запросто. Где он деньги-то держит, в карманах, в мешке? Мать, ёрш, сукин кот, а ведь у него же моя бирка! Чуть не забыла, вот с чего надо начинать было!

Деньги нашлись быстрее, чем я ожидала — в широком поясе под мундиром прощупывались монеты и, недолго сомневаясь, я всё-таки расстегнула его и стала искать, где и как крепится этот самый пояс. Ну не резать же мне его ножом? Кожа толстая, а не дай Айди, рука дернется, то и до крови недалеко… лучше уж так, по-тихому, может, и бирка моя там лежит?

Под мундиром в руки всё время лезла тонкая рубашка, отчего я жутко нервничала и зачем-то запихивала её обратно в штаны, а хитрая пряжка нашлась почти на боку, прикрытая кожаным клапаном. Ничего особенного, такая же конструкция, как у нас… расстегнуть да дёрнуть посильнее… тяжёлый пояс-то, от денег, чай! Не очнулся? Вроде нет, так и лежит, запрокинув голову… не убила же я его, в самом деле… послушаю только… да, такого убьешь пожалуй, сердце бьётся, значит, живой! Пояс, где пояс с деньгами? Ага, вот он… а где тут щель, из которой выпадают волшебные монетки? Нет, ну надо же так запихнуть, что самому не вытащить… или трясти необходимо? Проклятье, выпадет оттуда хоть одна или нет!

Ожесточенно тряся пояс, я уже была готова разрезать его на мелкие кусочки, чтобы добраться до вожделенных деров, но что-то сдвинулось внутри и одна за другой из прорези стали выпадать, звеня и крутясь, блестящие кругляшки, которые я тут же прижимала сапогом к полу. Это диты, а не деры, но их высыпалась вполне приличная кучка, а где бирка? Бирка, чёрт подери, где моя бирка?

— Она у меня.

Голос Бейриса от кровати буквально подбросил меня на месте и я уже была готова отбиваться от него, решив, что он каким-то образом избавился от намоченных жгутов. Уф… лежит.

— Где она? — на всякий случай я подошла со стороны головы, обыскивая взглядом лежащую фигуру.

— Я же сказал, у меня. Показать не могу, извини. Будешь искать? — насмешка в голосе вывела меня из себя.

— Буду! Далеко ты ее спрятать не мог… разве что съел, — присев сбоку, я стала ощупывать мундир изнутри, несмотря на слабое сопротивление, — зря дёргаешься, всё равно найду!

— Так щекотно, — фыркнул он, — и не там ищешь. В штаны загляни!

На пошлые намёки я не поддалась, а бирка нашлась примерно там, где в одном далеком мире подшивают внутренние карманы для документов и я, не смущаясь, наклонилась и надрезала ножом подкладку, чтобы выудить оттуда эту ценную вещицу. Бейрис лежал совершенно спокойно, даже не делая попыток сопротивления, но стоило только отложить нож, как он извернулся и попытался прижать меня ногами к полу. Этого я не ожидала, спасло лишь то, что одной рукой я уже вцепилась в бирку, а второй отталкивала его от себя. Возня на полу началась нешуточная, но помогло, что он лежал в углу и я всё-таки сумела упереться в стенку ногой… давила изо всей силы, пока не отползла от него в сторону, тяжело дыша. Проклятье, и это одними ногами! Хорошо, что привязала на совесть, а то…

— Крепко, постаралась, — даже как будто одобрил он. — Теперь можешь полюбоваться… не соскучилась?

— Нужен ты мне, — я запрятала драгоценную бирку подальше в карман и демонстративно отряхнула руки, — у нас был договор, но ты не захотел его выполнять, так чем я хуже? Заметь, ты предложил его мне, а не я тебе. Но это уже в прошлом и он для меня значения не имеет.

— А что для тебя имеет значение? — Райшер даже не шевелился, только следил одними глазами за моими руками и вопрос задал самым серьёзным тоном. — Подписание контракта в храме имеет значение?

— Нет. — Я положила пояс с деньгами на стул, а сама стала собирать блестящие монетки с пола. — Я из той страны, где уже давно плюют на всё, кроме одного — возможности делать то, что мы считаем единственно правильным. Для меня не имеет значение ни одна подпись и ни одно слово, если я внутри думаю иначе. Подпись это всего лишь корявые буквы на бумаге, слово — вылетевшие эмоции и больше ничего, пустой звук. А вот внутри… я не хочу пускать туда никого, потому что место уже занято навсегда. Орвиллом. На всё остальное мне наплевать, чтобы не говорили вокруг. Я люблю его, а ты… — я брезгливо поморщилась, вспомнив ночь после посещения храма, — оставайся здесь. Мне ты не нужен, хотя я благодарна тебе за возмещение долга, но не больше.

— Лерия, подожди. Я хочу с тобой поговорить.

— И сильно хочешь?

— Очень.

— Плохо хочешь, раз за столько времени не смог этого сделать.

— Плохо? Да как можно говорить, если в том доме даже стены не спасают от любопытных ушей? Не всё, что я хотел сказать тебе, должно становиться всеобщим достоянием.

— Какие та-айны у нас, — отказать себе в удовольствии лишний раз безнаказанно поиздеваться было трудно, — а как же род, ради которого надо поступаться всем личным? Нам не о чем говорить, дела говорят больше, чем слова, — я демонстративо покрутила в воздухе левой рукой, показывая остатки синяка. — Ты будешь опять что-то врать, а я не хочу снова отделять мух от котлет, да мне и неинтересно это все слушать.

— Подожди, — Райшер еще раз изогнулся, но кровать и жгуты поддаваться не собирались и он снова плюхнулся на пол, — ты же видишь, я ничего не могу сделать. Можешь не развязывать меня, только послушай, хорошо? Это ты можешь обещать?

— Послушать? — критически осмотрев еще раз все вокруг, я встала немного в стороне, — говори, я всегда готова слушать, если собеседнику есть, что мне сказать.

— Лерия, скажи, ты еще носишь кольцо, которое подарил тебе Флойд? — Бейрис попытался подтянуться наверх, чтобы сесть и уперся ногами в пол.

— При чем здесь его кольцо?

— Тебе трудно сказать, носишь или нет? — он запрокинул голову, но из полулежачего положения очень трудно рассматривать того, кто стоит рядом.

— Не трудно, — на всякий случай я заложила руки за спину, — ношу. Что дальше?

— Сними его.

— Зачем? — подозрительность вновь сделала охотничью стойку. — Чем оно тебе помешало?

— Лерия, — Бейрис вдруг заволновался, — прошу тебя, сними. Ненадолго, только на время разговора, потом можешь опять его одеть, если захочешь. Это что, так трудно сделать? Или ты меня боишься? — попытался он надавить на «слабо». — Ну, посмотри внимательно, я же не могу дотянуться до тебя, ты стоишь далеко… не смотри в сторону, тебе так трудно повернуться ко мне? Ты боишься смотреть мне в глаза?

— Не боюсь, — я переступила с ноги на ногу, — но опасаюсь. Почему ты не можешь сказать мне все, что хочешь, если это так важно? Я вполне в состоянии понять, что ты говоришь.

— Лерия, мы жили с тобой вместе в одном доме, встречались за одним столом, ты согласилась с моими доводами, что тебе необходима защита и в то же время тебе надо добраться до Орвилла, чтобы оказать ему помощь… чтобы посмотреть на него, в каком он состоянии, ты же слышала только слова Флойда…

Голос Бейриса звучал разумно и успокаивающе, я действительно соглашалась с его доводами, даже кивала головой и не собиралась делать никаких глупостей, типа закатывания истерик или незаслуженных оскорблений членов его семьи. Все правильно, я и сама так думаю, даже приятно, что здесь наши мысли совпали. И чужих тоже слушать нечего, надо хорошенько подумать, прежде чем заглядывать в рот тем, кто отпускает комплименты и тормошит воспоминания о самом дорогом… никогда не надо бросаться вперед, очертя голову… последствия, да, надо о них подумать, согласна… и подарков от них принимать не надо, мало ли что с этими подарками может быть такое… это же не мама дарит… мама… кольцо от мамы… а как оно блестит… стоп, зачем это я стаскиваю кольцо с мизинца, а оно ещё так плотно сидит…

— Бейрис! — я затрясла головой, пытаясь избавиться от наваждения, чтобы уйти из глубокого колодца, куда затягивают чужие глаза и вкрадчивые разговоры. — Ты… ты… пытаешься заставить меня…

— Проклятье! — Райшер буквально взбесился и, немыслимо изогнувшись, неожиданной подсечкой повалил меня на пол. — Лерия, сними кольцо, слышишь? Ну уж нет… — зажав меня ногами со всей силы, он стал подтаскивать их к себе, шипя и ругаясь, — не сейчас… если бы у меня были свободны руки…

— Нет, — я пнула его, закрутилась, отпихиваясь руками и ногами, при первой же возможности двинула кулаком в живот и, когда он стал хватать ртом воздух, быстро выползла на середину комнаты, — нет! Всё, хватит с меня! Каждый так и норовит сыграть в свои ворота, а это кольцо… Флойд сказал, что оно поможет мне не поддаваться никому! Я и так поддалась… больше ни за что! Я сказала, что уйду в Неймар, значит, уйду, а ты… да плевала я на тебя, плевала я на всё, кроме Орвилла!

— Золтан! Петер! — Бейрис заорал так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. — Золтан!

Ах ты ж гад какой! Да на его вопли сейчас сбегутся все снизу, а когда они узрят привязанного Райшера… Мысль не успевала за руками, только что я держала нож, а уже сижу рядом с Бейрисом и запихиваю ему в рот скомканный кусок простыни, из которого намеревалась сделать еще одни портянку. Крутился он во все стороны, как уж, пытаясь еще раз повопить на весь постоялый двор, но я все-таки зажала ему голову, попутно придавив нос и при первой же попытке заорать с превеликим удовольствием заткнула рот скомканной тряпкой. Пусть спасибо скажет, что до портянок дело не дошло! Ах, ты еще и выплюнуть пытаешься? Всё, мое терпение кончилось, сам виноват! Очень хорошая полоска отхватилась, ровненькая такая, зато тряпку во рту прижмёт и фиг ты ее выплюнешь! Орать он вздумал… откровенности какие-то обещал, да ничего не вышло, не купилась…

Теперь уже меня здесь ничего не держало, я скинула в мешок свои жалкие пожитки, ссыпала кучку дитов в узелок и накинула куртку с капюшоном, которая чья-то добрая рука сунула мне в Арсворте.

— Всё, прощай, — посмотрев в ярко-голубые глаза, быстро отвела взгляд… мало ли что. — Я надеялась, что мы разойдемся по-хорошему, как было обещано, но с тобой это оказалось невозможно. Наш контракт я объявляю недействительным, можешь вернуться в храм и прочитать, что там написано, сразу поймешь. И ещё, — я просто горела желанием напоследок плюнуть ему в рожу, аж тряслось всё внутри, — я теперь не одна, а это придаёт мне сил… ну, что ты так уставился? Орать больше не получается, да? Можешь побеситься напоследок, — я издевательски ухмыльнулась, предчувствуя реакцию на сказанное, — потому что у меня будет ребенок от Орвилла, а это перевешивает всё остальное, все договоры и обещания. Понял?

Райшер взвыл, пытаясь очередной раз дотянуться до меня ногами, чуть не вывернул руки и даже показалось, что затрещала стойка кровати, с такой силой он закрутился на полу. Но я уже не стала искушать судьбу и захлопнула за собой дверь, удовлетворенно отметив, что его возня и мычанье в коридоре совершенно не слышны. Спуститься со второго этажа, когда в зале дым стоит коромыслом, а сидящие пьют, вопят и ловят за юбки служанок, было уже проще простого. Я прошла под галереей, где было меньше посетителей и потемнее к выходу на двор и выкатилась в темную ночь с ярко блестевшими звездами на небосклоне чужого мира. Идти пешком по ночной дороге в одиночку — безумие, но сейчас надо побыстрее уйти отсюда и придется побороть свой страх.

— Эй, куда направился? — у ворот меня окликнул кто-то из слуг, — ночью не боишься один шастать?