И аз воздам

— Лерия, — Орвилл подоспел во-время, когда я уже подумывала сама пойти поискать его для дальнейших разъяснений, — ты поела? Все хорошо?

— Да, все нормально. Скажи пожалуйста, что…

— Пошли ко мне в кабинет, там поговорим, — перебил он. — Пить что-нибудь будешь?

— Нет, разве что чаю… ну, отвар бы попила с удовольствием.

— Мирина, принеси нам отвар… как ты обычно по утрам делаешь. Пойдем, Лерия.

Кабинетом тут именовалась приличных размеров комната, заставленная антикварной мебелью, и я с удовольствием села в глубокое кресло, отметив про себя его мягкость и изящество. Крайден расположился во втором, еще вокруг столика пристроился чуть изогнутый диванчик на две персоны, поодаль массивно темнел письменный стол и неизменные шкафы с корешками книг. Ах да, был еще камин, вдруг напомнивший мне мою квартиру…

— Спасибо, Мирина, поставьте все на стол, — женщина оставила принесенный кувшин и два бокала, а сама встала у дверей. — Идите, Мирина, вы свободны.

— Господин Крайден, может быть это и не мое дело, но я все же должна вам сказать, — начала экономка, — вы не должны так поступать!

— Идите, Мирина, — поморщился Орвилл, — я как-нибудь сам разберусь со своими делами. У меня серьезный разговор с госпожой Валерией.

— Господин Орвилл, — экономка не собиралась униматься, — кто это госпожа, она? Не позорьте себя и память…

— Мирина! — рявкнул Крайден, — выйдите и не мешайте мне! И не пытайтесь указывать, что мне делать в собственном доме! Вы ничего не понимаете в моих делах и лезете туда, куда не надо… все, идите, — закончил он уже гораздо спокойней.

— Вы можете даже выгнать меня на улицу, но я своего мнения не изменю, — Мирина притворила за собой дверь несколько более шумно, чем оно могло бы быть, но стука каблуков я так и не услышала. Подслушивает?

— Извини, Лерия, — разливая по бокалам местный чай, Орвилл вздохнул, — она уже давно здесь, и я не понимаю, что с ней творится последнее время.

Не понимаешь или не хочешь понимать? Одна короткая недосказанная фраза Мирины моментально прояснила для меня все непонятки — похоже, что экономка неровно дышала к Дайлерии и до сих пор свято бережет ее вещи в этом доме. Та дорогущая расческа была не ее, это была как раз собственность Дайлерии, я могла бы и сама догадаться! Но обсуждать поведение Мирины Орвиллу было неприятно и неинтересно, куда как лучше сделать вид, что все прошло и начать перетирание других проблем, чем раз и навсегда поставить точки над «и» в этом вопросе. Заняться этим самой? Но зачем мне это надо, я же здесь только до суда, а потом все вернется на круги своя, меня отправят домой, а у них все останется как и прежде.

— Давай о делах насущных, — от Крайдена не ускользнуло, что я подумала и не стала тыкать его в нос ничем касаемо поведения Мирины, отчего он расслабился и даже улыбнулся, — что, как, когда, почем… Рассказывай, что с тобой произошло, когда на нас напали… я же ничего о тебе не знала! Слышала от тех, кто меня искал, что ты без сознания, хотела к тебе побежать сразу, да они вокруг бегали, а вокруг туман сплошной… господи, я так боялась за тебя! — ну вот, не выдержала и сорвалась под конец, вспомнив то, что происходило в тот день в тумане.

— А за себя ты не боялась? — вроде и весело спросил, а глаза стали колючими и холодными.

— А за себя я даже не успела испугаться, надо было быстро куда-то бежать, а в том тумане я совершенно потерялась. На стражников выскочила, только хотела спросить их, как сзади один из той тройки начал орать, что народ не удержали, пришлось подол подбирать и за всеми бегом. Пока шла с толпой по улице, такого наслушалась, не поверишь, сразу стало понятно, откуда всякие слухи рождаются, — хихикнула я, вспомнив про умного Никона, — хорошо хоть далеко не забрела! Ну а ты…

— И что потом делала?

— Потом постояла и назад пошла, я ведь решила, что вряд ли меня в той суматохе запомнил кто в лицо, а вообще хотела тебя найти. Пришла, побегала у переулка, а туда не пускают, потом кого-то ловили, вроде воров-карманников, а уж когда ваших вояк стали к Деннелю звать, то испугалась. Вот когда под каретой лежала и то меньше боялась, что найдут, а тут… Деннель он же маг, ты сам говорил, что он член Совета, значит, сильный маг, а ну как он меня найдет там сразу? Подвеску еще в той суматохе потеряла, так было обидно… я же ее искала на земле, да куда там, разве вспомнишь, где она могла оборваться? Хорошо хоть шарик Дайлерии остался, если б не он…

— Я читал в отчетах, когда обнаружили три трупа, — кивнул Крайден, — догадывался, что твоя работа, но все равно это не сужало круг поисков. Напали?

— Нет, я сама по глупости вляпалась, пыталась твой дом найти, вот и… — рассказывать было уже не так страшно, прошло время и все ужасы сгладились. Орвилл только кивал, слушая о том, как я попала к тетушке Уте, как жила у нее и от души расхохотался, когда я постаралась в красках описать вечернее свидание с Райшером.

— Значит, ты ему утерла нос, — заключил он, — не помогло ему ничего, а служанка оказалась не такой глупенькой, как изображала. Да еще и убежала… как это ты под ворота-то пролезть догадалась?

— Испугалась, наверное, сильно, а еще мне ну очень не хотелось, чтобы меня тут прикончили! Правда, в это не верилось, но все-таки…

— Зря не верилось, — хмыкнул Орвилл, — рука у Райшера бы не дрогнула, можешь не сомневаться. Когда на кону стоит собственная жизнь и благосостояние, о жалости и благородстве речей не ведут, один удар — и все. Разве у вас не так просходит?

— Знаешь, у нас я как-то не сталкивалась с подобным, но киллеры… ах, прости, убийцы, есть и у нас. Просто когда дело касается других, незнакомых людей, это одно, а в свою смерть поверить гораздо труднее, все кажется, что этого не может быть никогда.

— Может, Лерия, еще как может, иначе бы я не занимался твоими поисками все это время.

— Да-а? — скептицизм в голосе Крайден услышал очень хорошо, но оправдываться не спешил. — Не заметила что-то, а я ведь по улицам ходила, на рынок, даже Лиенвира видела…

— А если его видела, то почему, Нейди тебя забери, ты убежала оттуда? — разозлился Орвилл. — Что тебе стоило позвать его? Тогда бы не пришлось спасать тебя буквально из-под ножа! Почему-то представиться госпожой Валерией Тренту ты могла, а крикнуть Лиенвиру — нет… Трент, кстати, уже вечером доложил Деннелю о твоем приходе и лишь по чистой случайности тебя не поймали прямо там!

— Позвать Лиенвира? Во-первых, он был не один, — необоснованный наезд здорово обидел, но надо было все же пояснить, что было тогда на самом деле, — он гулял с девушкой. Но это ладно, к делу не относится, а вот то, что он узнал меня и сделал вид, что незнаком… я же не знаю, что у него там за отношения с ней! Может быть, это его любовь и она жутко ревнива, а он не захотел давать ей никакого повода… я же видела, что он узнал меня! Окликнешь, а потом не оберешься попреков, — вздохнула я, вспомнив прошедшее, — тем более, за мной никто не гнался, угрозы для жизни не было, развернулась да ушла.

— А ведь Лиенвир не сразу тебя узнал, — Орвилл почему-то перестал злиться и впал в глубокую задумчивость, рассматривая меня в упор, — до него только у самого дома дошло, кто эта почерневшая от солнца девушка за оградой, которая рассматривала его с улицы. Камилла была очень обижена, когда он бросил ее прямо в дверях и помчался к воротам, чтобы найти тебя и вернуть, но ты просто растворилась в толпе. Привратник сказал ему, что разговаривал с тобой и послал тебя к Тренту, Лиенвир помчался туда, а этот негодяй сделал вид, что ничего о тебе не знает. Негодяй и дурак, потому что Лиенвир понял ложь, несмотря на его защиту, а уже вечером было известно, что Трент был у Деннеля и доложил ему о некой Валерии, которую Лиенвир лечил. Тебя потеряли, но уже было описание внешности и одежды, по которой пошли новые круги поисков. Раз ты была такая… загорелая, значит, надо искать не в приличных домах, где в таком виде девушки никогда не позволят себе быть, а переместиться на окраины. Чистая случайность, что именно Райшер попал на эту… Колодезную улицу. Кроме него поисками занимались и другие, но ему повезло больше всех, да еще одна девица с твоей улицы оказалась слишком болтлива. Если бы не Деррик с Петером… он ведь сразу сказал, что надо следить за теми, кто ищет тебя, чтобы успеть перехватить в случае чего. Как нюхом чуял, за кем надо след в след ходить!

— Они… давно служат… этими… кто вот так ищет? — называть их шпиками или полицией язык не поворачивался.

— Тайниками? — подсказал Орвилл, — да, давно. Еще до меня начали здесь работать, значит, более десяти лет.

— Тогда они больше на интуицию полагаются, читала я о таком у нас, — удивления, что и в Лионии существует полиция со всякими там секретными службами, уже не было. Где государство, там и разведка с контрразведкой, милиция с опричниками и войска под управлением генералитета… ну и президент, то бишь король вкупе с Советом, Кругами, Думой или Хуралом. Смысл-то один, власть надо поддерживать, а то государству… королевству то бишь полный капец. — И ты в этом самом ведомстве тайном служишь…

— Служу, — Орвилл пожал плечами, — так уж получилось. Сперва на границе был, нас всех туда посылают… ну почти всех, разве кого только семья спасать будет, да на теплое место пристроит. Потом вернулся, отец к себе звал, но я не пошел, не могу я других учить да и неинтересно мне это. Зато познакомился с одним… мэтром, тот и привлек меня сюда. Учился у него, учился в Академии, словом, как все. Свожу воедино чужие отчеты, веду дела кое-какие, ничего такого, чтобы себя в грудь бить. Одним словом, за порядком слежу в пределах, вверенных мне королевской властью. Особо тайным ведомством нас и не назовешь, в твоем мире это больше похоже на милицию. Жил себе спокойно, пока… ну сама уже знаешь, что дальше было.

— И много у вас таких, как ты служит? Ну, магов, я имею в виду?

— Да хватает, не все же штаны у трона протирают. И без магии есть люди, им тоже дело находится, если хотят пользу принести и силы свои приложить, куда надо. Им, конечно, не на все должности проход будет, но оно и так понятно — у магов возможностей больше, так что это вполне нормальная ситуация, когда во главе мэтры стоят, а подчиненные у них без силы. Можно уметь думать и делать выводы, не умея ставить «стену»… так, мы отвлеклись от основной темы.

— А какая тема у нас была основная? — действительно, за отступлениями у меня даже из головы вылетело, почему это я тут очутилась, вот такие известия оказались интересные, что и забыла обо всем. — Я вот тебя спрашивала, да ты ничего о себе не сказал.

— Нечего говорить было, очнулся, встал да пошел, — скривился Орвилл, — подмял меня Деннель… или тот, кто все это организовал, вот и получил урок на будущее.

— Тебя же могли убить!

— Вряд ли, — было видно, что обсуждать это ему неприятно, а кто любит признаваться в собственных просчетах? — На следствии быстро бы выяснили причину, а тогда пришлось бы иметь дело не только с нами, но и с моей семьей, а на такое вряд ли кто пойдет. Метили в тебя, а не в меня.

— Что-то не нравится мне такая популярность моей скромной особы в Лионии, я бы предпочла обходиться без такого накала страстей. Глядишь, целее буду. Это твой дом, Орвилл?

— Да, мой. Поживешь здесь до суда, по крайней мере ко мне точно никто не полезет, даже если догадаются, что ты здесь. На улицу все равно выходить тебе незачем, а то, что за домом следят, я и так знаю. Твое дело — не высовываться в окно и вообще не привлекать к себе внимания. Не хотелось бы уведомлять суд о твоей… пропаже, еще раз его переносить не будут.

— Может, я что-то не понимаю, но если за твоим домом следят, то наверняка видели этот… экипаж, в котором мы сюда пожаловали! Значит, никаких тайн тут уже нет? И сколько времени до суда осталось?

— Такие экипажи у нас приезжают очень часто, в этом нет ничего удивительного. Документы там возят, людей… да мало ли что еще может там быть! Деррик по пути заезжал на площадь, где было несколько подобных карет, так что он успел спутать все следы, если кто и гнался за ним… лично я в этом сомневаюсь. А суд… — он помолчал, не иначе для пущего эффекта, — суд будет послезавтра. Недолго осталось подождать.

— Послезавтра? — я чуть не подпрыгнула на месте от радости, — точно послезавтра? Ой, ну что же я такое говорю, ты же сказал, что его не будут переносить еще раз… а сколько он может продолжаться? День? Два? Я читала, что иногда заседания судов затягивались не на один день… но это уже не так страшно… а что будет потом? Потом я могу просить, чтобы меня отправили домой? Ты говорил про Совет, что надо обращаться туда… написать прошение, да? Ну хорошо, хорошо, я потерплю, сколько надо, надеюсь меня не убьют после этого самого суда оставшиеся в живых сподвижники вашего главного преступника?

— Нет, не убьют, — сухо улыбнулся Орвилл, — после суда им будет уже не до тебя, а те, кому повезет, не захотят навлекать на себя новые неприятности. По сути дела, большинство тех самых сподвижников никакой опасности из себя не представляют, это самые обычные дворцовые бездельники и лоботрясы. Настоящих врагов не так много, как может показаться на самом деле, стоит избавиться от них и остальные будут вести себя тихо и спокойно. Надеюсь, ты не думала, что после суда на главной площади установят плаху и там будет рекой проливаться кровь? Судя по твоему удивлению, именно так и должно было быть… что-то такое у тебя в мире уже происходило?

— Ну да… — в голову полезли сумасшедшие исторические факты начиная от Великой Французской революции и заканчивая вторжением американцев в Ирак. — Но… нет, я, конечно, рада, что у вас тут головы все же не рубят сплеча, но когда у нас пытались провернуть подобные перевороты, то уничтожались целые семьи, чтобы никто в будущем даже и подумать не мог о подобном! Странная у вас политика, с одной стороны эксперименты над живыми людьми, что у нас вообще неприемлемо и запрещено законом, а с другой так запросто отпускают тех, кто помогал устраивать покушение на действующую власть… не понимаю!

— Пока что еще никого никуда не отпустили, потому что и вина их полностью не доказана, суда же еще не было, — Орвилл опять сел в излюбленную позу, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. — Публичная казнь предполагает скопление части народа, в среде которой впоследствии может возникнуть некий ореол мученика, под которым соберутся продолжатели этого дела. Не обязательно рубить эти головы, достаточно внести в них кое-какие изменения, чтобы потом в них не рождалось подобных желаний впредь… это для подавляющего большинства куда более худшее наказание, чем смертная казнь. Ко всему прочему еще надо сделать упор на род, которому принадлежит преступник. У вас эта связь держится чисто номинально и не так сильно, как у нас. Ты стала бы помогать или осуждать своего родственника, скажем, дочь брата жены твоего деда?

— М-м… вряд ли, — неуверенно прикинув, кто бы это мог быть у меня дома, я вспомнила клановые и родоплеменные отношения, от которых мы уже давно ушли вперед. — Что-то мне говорила такое тетушка Ута, когда думала, что я сбежала от мужа… а, вспомнила, про старшего в роду, который решает все вопросы! У нас в мире есть народы, которые живут, подчиняясь таким же отношениям, но это ненормально для нас, для моего народа, по крайней мере. У тех, кто живет кланами и родами, все подчинено строгой иерархии, они и шагу не моги ступить против мнения стариков. Старейшины у них определяют все — когда жениться, что покупать, как работать, куда отправлять детей на учебу. Знаешь, я разговаривала с одним… приезжим оттуда, еще там, дома. Этот парень… точнее, не парень, это уже мужчина, ему было лет двадцать шесть, не меньше и он приехал в Питер на заработки. Дома у него была семья, по нашим меркам большая, во всяком случае я слышала от него о старших сестрах, которые уже имеют мужей, и двух младших. Так вот, всеми делами в его семье распоряжается отец. Он не разрешает этому Абдулле жениться, пока он не заработает на приданое младшим сестрам, а это не один сундук, у каждой должна быть целая комната, до потолка набитая вещами! Туфли, платья, ткани, ковры, посуда… сколько можно забить вещей даже в небольшую комнату? Соседка отдала этому Абдулле старую кожанку мужа, потому что отец не разрешает ему ничего покупать для себя, и он ходит в каких-то обносках. Ну ладно, куртка, но как ходить в одних и тех же штанах полгода? Он зарабатывает деньги на стройках, вкалывая от зари до зари, а позволить себе купить даже поношенные вещи не может… они не стоят у нас больших денег, но он сказал мне, что обязан, понимаешь, обязан каждую неделю отсылать по десять тысяч домой и ни копейкой меньше! И он подчиняется этому приказу, даже если ему нечего есть, потому что ему приказал так отец! А если он не набьет приданым комнаты сестрам, их не возьмут замуж… ему даже не приходит в голову, что он может потратить на это еще лет десять. Я не понимаю этого, Орвилл! Почему мне кто-то диктует, кому я должна отдавать заработанные деньги, какую я должна покупать себе одежду и за кого я должна выходить замуж? Я хочу сама принимать эти решения, сама, а не под гнетом моих престарелых родственников!

— Тогда вернемся к нашему разговору о суде, — Крайден был совершенно спокоен и мои эмоции его ничуть не затрагивали, — вот создалась такая ситуация, как я тебе уже сказал. В твоем мире все… ну ладно, не все, а большинство, приняли сами такое решение, что надо свергнуть ныне здравствующего короля. Восстание не удалось, заговорщиков судят и всем поголовно рубят головы… так?

— Так, — я согласилась, потому что подобных ситуаций было превеликое множество, да хоть революцию семнадцатого года возьми, сколько там народу полегло!

— По сути дела, тех, кто возглавляет подобное, не так много, не более двадцатой части от общего количества участвующих в заговоре. Не буду вдаваться в подробности, но к этому выводу у нас пришли уже давно, просто поверь на слово. Остальные, кто идет следом за ними, имеют какие-то свои интересы, но весьма незначительные по сравнению с верхушкой. Скажем, кто-то ищет приключений, кто-то денег, кто-то землю… так, ерунда, не стоящая внимания, но за эти свои мелкие интересы они тоже попадают в разряд преступников и подлежат наказанию. Представь себе эту армию, которую надо обезглавить. Что будет потом? Реки крови? Проклятья оставшихся в живых? Запущенные земли и снижение урожаев? Голод?

— Но не всех же поголовно пускали под топор, — я попыталась отстоять честь и историю своего мира, — кто-то попадал в тюрьмы и оставался жить…

— Лерия, не надо думать, что я ничего не успел узнать о вашей истории, — опять взгляд Орвилла стал на мгновение колючим и холодным, — и некоторые факты вгоняли меня в состояние, близкое к ужасу. В одной из стран головы рубили механическим топором день и ночь, причем это называлось праздником и крови действительно текли реки. На вашего царя Петра устроили покушение и опять полетели головы с плеч, поменялась власть в стране и снова массовые убийства, после которых население едва приходит в себя. Еще один правитель приходит к власти в твоей стране и снова казни, тюрьмы полны народа, а это все дополнительные расходы. Разве это лучший выход из положения? Если бы те, кто идет следом за революционной верхушкой, отдавали себе отчет в своих действиях, потерь было бы гораздо меньше.

— Орвилл, ты путаешь две вещи — то, что происходит в Лионии, это неудавшийся дворцовый переворот, а то, о чем ты только что говорил — революция, когда происходит смена власти и государственного строя! Власть на тот момент прогнила, проворовалась, продалась вражеской разведке за возможность иметь чуть больше материальных благ нежели все окружение, а народ не стал это терпеть, вот и создалась революционная ситуация, когда за жизнь боролись два класса, правящий и угнетаемый!

— Возможно, я не так хорошо понял вашу историю, как знаешь ее ты, но мы находимся в Лионии и говорим о том, что происходило бы в подобной ситуации у вас. Тебя же удивило, что на главной площади не ставят плах? Вот я тебе и поясняю, что у нас несколько другой подход, который тебе не нравится, но который предполагает меньше крови, чем у вас. Те, кто был движущей силой любого заговора, получат свое наказание и не думай, что оно будет легким. Остальные попадут под наказание от своего рода, который не желает быть уничтоженным до последнего. Со стороны может показаться, что все у нас живут сами по себе, наслаждаясь богатством или силой… я тебя разочарую, но дело обстоит совсем не так. Существуют жесткие рамки, которых нам всем надо придерживаться, хотим мы того или нет. Старший в роду определяет многое из поведения его членов, как бы богаты и знатны они не были. Он и те, кто стоит рядом с ним, решают все — начиная от рождения детей, выбора второй стороны для подписания брачного контракта, места строительства нового дома или вложения денег. Но зато члены рода могут чувствовать себя защищенными практически от любой неприятности… пожар, гибель мужа или жены, болезни, потеря денег, все и не перечислить, но входя в род, новый его член всегда может рассчитывать на поддержку в любом случае. Любой род держится сплоченно и уничтожить его не может никто, даже Совет. Зато и наказывают своих внутри рода так, как они того заслуживают. Если род осудит тех, кто пытался поддержать Деннеля и прочих, суду нет нужды выносить им смертный приговор- стоит лишить их поддержки рода и они никто, пустое место без денег, жилья и… силы. У кого она, разумеется, есть. Не знаю, как у вас в мире, а у нас это очень серьезное наказание и лишиться всего этого означает поставить себя на уровень бродяги. После всего, что было у этих людей раньше, это равносильно самоубийству.

— Страшновато тут у вас, — жизнь в Лионии повернулась какой-то оборотной стороной, отчего мне еще больше захотелось вернуться в Саперное, наплевав на весь интерес к местным красотам и экзотике. — Не дай бог остаться здесь одному… Неужели никто никогда не хотел сам решать свою судьбу? Все вокруг всегда поступают только так, как им предписывают члены рода сверху?

— А что тут такого плохого? — удивился Орвилл, — они же действуют не просто так, потому что им в голову вдруг взбрела такая мысль, а только после того, как всесторонне изучат проблему. Скажем, ребенок хочет стать целителем, а данных у него для этого нет никаких. Зачем отправлять его учиться, если у него совершенно другие задатки? Со временем он поймет, что был неправ и в мире не появится еще один плохой лекарь. Или возьми другую ситуацию, двое решили подписать брачный контракт, но один из них унаследует черты родителей — вспыльчивость, резкость, или имеет плохое здоровье… словом, совершенно не подходит второму. В данном случае все выступают против такой пары и это абсолютно оправдано. Или произошло несчастье, сгорел дом — опять весь род помогает, беря на себя немалую долю расходов и поддерживая своих членов.

— И детей предписывают заводить только тогда, когда это наиболее целесообразно по мнению старших? — ехидство не укрылось от Крайдена, но он не стал спорить по этому щекотливому вопросу и просто промолчал. — Почему же тогда умные члены рода Эллентайн послали Лиенвира учиться на боевого мага, а не распознали у него зачатки настоящего целителя? Он ведь мог спасти своего друга и не жил бы много лет, неся в душе вину за его смерть! Это тоже было решение рода, да?

— Откуда ты это знаешь? — Орвилл потерял свою невозмутимость и подался вперед, вцепившись в ручки кресла, — кто тебе это сказал?

— Да сам Лиенвир и рассказал, когда я стала расспрашивать его, как он стал таким знаменитым. Еще он сказал, что ты был у него единственным другом, кто понял его… это что, тайна какая-то? — Посмотрела по сторонам и вздохнула, — придется теперь извиняться перед Лиенвиром, что разболтала…

— Нет, не тайна, — Крайден опять откинулся на спинку и вроде как успокоился. А что было-то? Не все принимают правильные решения и про это не принято говорить? — Но лучше все же никому не болтать лишний раз, чтобы не бросать тень на старшего в их роду.

— Значит, и пару каждому подбирают, исходя из интересов рода, а иначе никакого благословения и подписания, — рассуждала я вслух, — это и тетушка Ута говорила, помню. А если селяне ваши неграмотные, как они контракты подписывают, палец прикладывают?

— Селяне? — снова мне удалось удивить Орвилла, — Лерия, селянам это не нужно, они освящают браки в храмах Айди и для них этого вполне достаточно. Брачные контракты подписывают только маги, ну еще кое-кто из аристократов, у кого высокое положение в королевстве.

— Ух ты, а почему это вам такие сложности? Опасаетесь, что имущество вторая половина оттяпает? Так вроде на вашей стороне род стоит, только попробуй обидь кого, живо разметает на составные части!

— Принято так, причем уже давно и поддерживается неукоснительно, чтобы ни один из супругов не мог сознательно причинить вред другому.

— А бессознательно, — захотелось посмеяться, но сдержалась, — бессознательно, значит, можно причинять вред?

— Как только ты осознаешь, что причиняешь вред, — монотонно и заученно произнес Орвилл, — он переходит в разряд сознательного и подлежит наказанию за нарушение.

— Как у вас все запущено, — это совсем не сказочная страна, тут покруче будет, чем у нас! — а как же любовь, если любишь, то никакого вреда никогда не причинишь, даже наоборот!

— Все меняется со временем, Лерия, а что приходит на смену…

— Тогда никакой контракт и не поможет, ты об этом? Как-то все у вас… прагматично, у каждого все расписано наперед, как ему жить дальше, что покупать, что делать, на ком жениться, когда детей заводить… нет, у нас в этом плане даже дышится легче!

— Если бы у вас был такой же порядок, как у нас, то ты никогда бы не потеряла свой дом там, в Петербурге, — холодно парировал Орвилл, — стоило бы членам рода посмотреть на твоего мужчину…

— Да, мы ошибаемся, — сказанное резануло сильнее, чем я думала, — но это наши собственные ошибки и мы на них учимся, а потом находим в себе силы подняться и идти вперед. Благодаря происшедшему я получила опыт, пусть и более дорогой ценой, чем хотелось. Я научилась любить жизнь, научилась радоваться всему, что меня окружает, даже самой малости, и не падать духом. Я знаю, что для меня теперь самое ценное и это помогает мне жить, несмотря на то, что у меня дома за спиной нет такой мощной поддержки, как у вас. Понимай это как хочешь, но тебе не очень-то помог… — я во-время осеклась и прикусила язык, вспомнив, что не только нахожусь на чужой территории, но еще и полностью завишу от Крайдена и его отношения.

— Ну, продолжай, продолжай, что ты еще хотела сказать?

— Прости, Орвилл, — я быстро сменила тон, — мне не следует осуждать ваши порядки, это не моя жизнь и не моя страна. То, что сложилось у вас, принадлежит вашему миру и не мне его переделывать, а я здесь человек временный и не хочу оставлять о себе плохой памяти. Я была неправа… извини.

— Это в тебе говорит упертость или стойкость? — напомнил он давний вопрос, прозвучавший еще в Арсворте.

— Не знаю, время покажет. Правда, его остается не так много и тебе скоро не придется доказывать мне, что лучше, а что хуже в Лионии, сможешь отдохнуть от меня со спокойной совестью, — лучше всего улыбнуться и свести все к шутке. — Орвилл… — я попыталась вызвать у него хоть какое-то проявление нормальных человеческих чувств, но Крайден тут же перебил меня.

— Лерия, — тон стал опять сухим и холодным, — я бы хотел попросить тебя, чтобы здесь никому не стало известно о… наших отношениях там, в Арсворте.

— Отношениях? — это резануло еще сильнее, чем сказанное раньше о Лешике и квартире, на секунду не хватило воздуха и в горле встал сухой комок. — Отношения? А разве у нас были какие-то отношения, господин Крайден? Вы… вы что-то перепутали. Извините, я пойду в свою комнату. Когда надо будет ехать на суд, сообщите мне. Всего хорошего.

Орвилл дернулся, но остался сидеть, закрыв глаза, а я вышла, стараясь не налететь на что-нибудь по пути. Надеюсь, Мирина не стояла посреди коридора, потому что от слез и обиды я вообще ничего не видела.

Слезы высохли быстрее, чем я думала, оставалось только лежать на кровати и размышлять о случившемся. Поначалу я была уверена, что причиной размолвки послужили наши препирательства в конце, а именно мое мнение о здешних порядках. Ко всему прочему я еще и Лиенвира сюда притерла, что подтвердило негативное отношение к их родоплеменному строю, да и сам Орвилл немало удивился моей осведомленности об этом факте из жизни Эллентайна. Не надо было говорить об этом, но слово назад не засунешь, как бы не хотелось. Я вон тоже чуть ли не с пеной у рта доказывала, что у нас вовсе не так уж плохо, как показалось наблюдателю со стороны, аж на кресле подпрыгивала да отвар глотала, а Крайден сидел, как замороженный, только слова цедил сквозь зубы. Может, у него аутотренинг так лучше проходит? Наверное, привык у себя на службе со всеми спокойно разговаривать, и здесь так же себя повел…

Погоняв воспоминания, я все же пришла к выводу, что отношение Орвилла изменилось гораздо раньше, чем произошли вышеупомянутые препирательства, только я этого поначалу не заметила, искренне радуясь встрече. Оскорбился, что сбежала и бросила его одного без сознания? Да, признаю, надо было еще побегать в том тумане, тогда бы я все равно его нашла, но ведь та парочка бежала явно за мной, а не за ним! Смалодушничала, а теперь пытаюсь оправдаться перед собой? Осознавать подобное в отношении себя было чрезвычайно неприятно, но деваться было некуда и я сделала для себя заметку при ближайшей возможности все-таки поговорить об этом с Орвиллом. Может быть, он действительно не хотел, чтобы здесь было что-то известно о нас, но зачем было так холодно об этом говорить? Мог бы и по-человечески объяснить, я вполне в состоянии понять, когда со мной разговаривают, поясняя причины. Да какие там причины, что я о себе возомнила? Сама повесилась на Крайдена, он-то и шага навстречу не сделал, не была бы под действием трех бокалов, ушла бы тогда из его кабинета восвояси и все было бы нормально! На кой ляд я ему нужна, это он правильно рассудил, одна морока со мной и только. Воспитание другое, для меня тут все чужое, да и находиться мне в Лионии осталось всего ничего, только до заседания Совета. Силой меня тут удерживать не станут, дадут медаль или почетную грамоту и досвидания, Валерия Павловна, адью, только спасибо не забудьте сказать, что спину вам в порядок привели да лысину зарастили!

При воспоминании о покинувших меня горестях я моментально полезла удостовериться, что волосы растут и никуда уходить не собираются, а спина позволяет сгибаться так, что я со всего маху ткнулась носом в колени. Стук в дверь и фальцет Мирины оторвал меня от размышлений и в столовую я спустилась уже без малейших признаков рыдательного состояния.

За обедом-ужином Орвилл держался сухо и холодно, разговаривали мы исключительно по делу и обращались друг к другу, как на королевском приеме, разве что не расшаркивались. Стоило отметить одну положительную сторону этого состояния — что бы я не говорила, все вопросы решались моментально, как будто он поставил себе целью не спорить ни о чем. Задала вопрос о сумке, забытой в трактире толстого Берна, и тут же выяснилось, что она лежит где-то, откуда ее доставят завтра мне лично в руки. Спросила, в чем мне ехать на суд и в ответ узнала, что завтра с утра прибудет целая команда с некой госпожой Эллиной, которая должна состряпать платье, да еще и не одно. Вежливые уверения, что мне вряд ли понадобится столько одежды, вызвали холодное недоумение со стороны хозяина и еще было обещано внимание обувщика. Замечание, что у тетушки Уты остался вполне приличный туалет и туфли, не возымели никакого действия. Мирина, опять мельтешащая по оси кухня-столовая, тоже вела себя чрезвычайно корректно, как будто и не она сегодня утром бурно возмущалась моим присутствием в доме Крайдена. Неприязнь у нее пропала, как утренний туман, и под конец она вдруг предложила мне побаловаться чем-то сладким, настойчиво подсовывая изделия местных кондитеров. Безусловно, я отказалась, но не потому, что боялась напиханного туда мышьяку, а по причине банального обжорства, чем глубоко огорчила экономку. Под конец, вежливо осведомившись о качестве еды и дальнейших пожеланиях, Орвилл отчалил восвояси, я же посидела еще за столом, отпиваясь принесенным аналогом чая и лениво побрела наверх, изнывая от бездеятельности. Впрочем, все произошедшее за день дало о себе знать и я завалилась спать гораздо быстрее, чем все остальные обитатели этого дома.

Маленький закрытый экипаж весело подпрыгивал по мостовым Делькора, направляясь к зданию суда. Ну что, второй заход? Весь прошедший день вокруг крутились портнихи, надоевшие мне до чертиков, но огрызаться на них было верхом хамства — они делали свое дело, мне же надо было молча терпеть и ждать результата. Результат был неплох, признаю, даже перед зеркалом покрутилась с удовольствием, рассматривая историческую работу. Если бы не длинный подол и затянутая шнуровка, то и жить было бы можно… а так вот сижу, как аршин проглотила, даже вздохнуть иногда с трудом получается!

Орвилл сидел рядом, точнее, не рядом, а на пионерском расстоянии, сухой и прямой, как та самая доска, разве что изредка цедил что-то на предмет поведения в тот или иной момент. Слушала я его вполуха, потому что все равно полностью ничего не запомню, а если что понадобится, подскажут. Потому и ехали молча, все обсуждения закончились уже давно и впереди было просто Дело — рассказать о том, что я слышала в Арсворте полгода назад. Это в первый раз я волновалась, тыкалась Крайдену в плечо, а он предлагал отпраздновать по окончании… сейчас волнения не было никакого, сижу себе, как кукла, ни радости ни печали, одно равнодушие. Даже мысль, что увижу настоящего короля и кучу магов, не вызвала никакого отклика. И чего это я раньше боялась, что в зале будет много народу и все на меня станут глядеть? Не понимаю…

— Лерия, ты хорошо запомнила, что я тебе говорил? — голос Орвилла стал каким-то неприятным и скрипучим, — не забудь присесть и поклониться, когда тебя вызовут для дачи показаний.

— Кому поклониться?

— Его величеству, разумеется. Совету… они будут отдельно сидеть. Судье Иллайну.

— Как я их узнаю?

— Судья будет в черной накидке с большой золотой цепью на шее. Совет за отдельным столом, не перепутаешь. Его величество и ее величество будут в ложе, там отдельный вход. С коронами на головах.

— Постараюсь не перепутать. — А ведь я точно также отвечаю, как и он, даже тон похож!

— Ты… не забыла, что тебе надо выбрать кого-то для открытия памяти?

— Нет. Я все помню. Мы уже приехали?

— Да. Сейчас я подам тебе руку, не выпрыгивай сама, иначе или задерешь подол или упадешь, — растянул губы в резиновой улыбке, — а у нас это… некрасиво.

— Хорошо, не буду, — чинно сложила руки, ожидая, когда он подойдет. Карета действительно высокая, но не настолько, чтобы из нее было невозможно выпрыгнуть… опять забыла, что здесь этого делать нельзя!

Поднимались мы по ступенькам недолго, хоть и казались они снизу бесконечными, потому что я только и глядела под ноги, а не наверх. Двери… холл… опять ступеньки… еще двери, по обе стороны которых стража стоит… ну и зал за ними не то, чтобы уж как наш БКЗ Октябрьский, а на порядок меньше. Кресла мягкие везде стоят, народу всякого в этих креслах отирается и гомон беспрестанный в спертом воздухе висит, хоть уши затыкай. Сели куда-то к стенке, на нас особого внимания никто и не обратил, точнее, на меня — к Орвиллу-то по дороге обращались, кто здоровался, кто просто кивал, да и по прибытии на место подбежал мужчина в темном камзоле с озабоченным видом и стал что-то шептать ему на ухо. Крайден кивал, отвечал также на ухо, потом что-то написал на подставленном листочке и мужчина, прочитав написанное, быстро спрятал бумагу себе за пазуху. Еще раз кивнул, бросив на меня короткий взгляд и растворился между кресел. При входе в зал мне показалось, что там темно, но потом я поняла, что виной всему был балкон, на котором восседала приличная часть публики. Потолки в зале были высоченные, где-то на уровне третьего этажа виднелись цветные окна, через которые падали солнечные столбики света, но они доходили только до обитателей балкона, а внизу освещения катастрофически не хватало. На мой взгляд сюда бы люстр добавить не мешало или тех же шариков побольше, иначе последние ряды партера утонут в сумраке! Партер здесь строили с умом, то есть с небольшим наклоном вперед — а то как задним рядам разглядеть, что там на лобном месте делается? Само же лобное место было все же не на дне, а достаточно приподнято и на него надо было подниматься не меньше, чем на десяток ступеней от первого ряда, потом пройти через арку и уже тогда оглядеться по сторонам. Значит, стол высоченный посередине с тремя огромными спинками за ним — судейская резиденция, тут и мнений других быть не может. Слева, почти у самой стены, длинный изогнутый стол с креслами, стало быть место Совета, поскольку кресел тех штук двадцать, не меньше. Перед судейским столом еще один пюпитр на одну персону, для докладчиков, сиречь свидетелей. А где короли-то местные? А, вот вижу, справа резные балясины видны с бархатными перилами и за ними шевелится что-то, руки мелькают, юбки… стало быть, там королевская ложа с отдельным входом. А преступников где держат? Не из зала же за уши вытягивают, а те за кресла цепляются! По всему краю этой сцены шел низенький бордюр из резных балясин, высотой не больше колена, может, скамья подсудимых за ним стоит?

Пока я рассматривала все вокруг, незаметно заполнился стол членами Совета, торжественно расселись по своим местам судьи, возвышаясь над окружающими, в королевской ложе тоже помелькали чьи-то ноги-руки, а вдоль стен зала и вообще на всех свободных наблюдательных точках рассредоточились серьезные хмурые мужики в одинаковой черной форме. Один встал, широко расставив ноги, в метре от моего кресла и на лице у него застыло выражение мрачной решимости покрошить всех врагов королевской власти в капусту. Вот ведь вроде и не смотрит прямо ни на кого, а все равно чувствуешь себя под его взглядом, как бескрылая муха на столе, того и гляди, прихлопнет!

— Заседание суда по делу о покушении на его величество короля Лионии, Райделла, объявляю открытым! — провозгласили от судейского стола. — Слушается дело, перенесенное по настоятельной просьбе мэтра Беньера в связи с некоторыми обстоятельствами, открывшимися в недавнее время. На прошлом заседании суда были заслушаны показания ряда господ, которые в силу сложившихся обстоятельств находились рядом с его величеством в момент покушения. Эти показания заслушаны судом, заслушаны Советом, заслушаны его величеством и признаны правдивыми и достойными. Просить еще раз этих людей повторять свои слова мы в настоящее время не будем, но по настоятельному требованию суда они присутствуют здесь, в зале и всегда могут подтвердить уже сказанное ими. Его величество, как и любой из жителей нашего королевства, тоже давал свои показания по этому поводу, что слышали все, находящиеся в этом зале и я считаю ненужным заставлять нашего короля еще раз повторять их.

— Ваша честь, я такой же подданный Лионии, как и все, находящиеся в этом зале, — раздался звучный приятный голос, — поэтому я не считаю для себя зазорным повторить то, что поможет для определения истинных виновных. Сюда я прибыл исключительно ради установления справедливости, прошу вас это учесть.

— Благодарю вас, ваше величество, но вы уже так хорошо описали все, что произошло с вами в тот злополучный день, что я не хочу злоупотреблять вашим терпением и… терпением ее величества. Для нее все, что произошло с вами, и так носит слишком тяжелый характер и подвергать ее величество еще раз такому испытанию я не могу.

— Благодарю вас, ваша честь, — королева, похоже, а кто же еще мог откликнуться?

— Итак, мы уже знаем, как происходило покушение, мы восстановили всю картину происшедшего, отдали дань памяти погибшим, но до сих пор так и не выяснили, кто стоял за всеми этими событиями. Вилт, который напал на его величество, был пойман, но выяснить, кто приложил свою руку к его появлению, так и не удалось. Приходится признать, что почтенные мэтры в этом вопросе оказались не всеведущи, — за столом Совета при этих словах началось перешептывание и тихая возня и тот, кто толкал речь, постучал внятно и тяжело так, что звук вызвал неприятную вибрацию в ушах. — Большие надежды мы возлагали и на показания госпожи Крайден, которая собственноручно участвовала в этой поимке, но трагическая случайность не позволила нам это сделать.

— Случайность? Разве она не была магом, достаточно сильным для того, чтобы избежать любой случайности? — вроде бы вопрос прозвучал из королевской ложи.

— Даже члены Совета не всегда могут избежать всех случайностей, которые подстерегают их в этой жизни! — сварливо отозвались от длинного стола и там снова раздалось шушуканье, — а уж госпожа Крайден даже не являлась его членом, что еще можно сказать об этом?

— Зато у нее было достаточно силы для того, чтобы справиться с этим порождением чужой воли, — злорадно отозвался сварливому голосу кто-то из коллег по цеху, — а вот некоторые предпочли уклониться от своей прямой обязанности и передать это дело хрупкой женщине!

— Это кто была хрупкая, госпожа Крайден? — взвизгнули от стола, — да вы, уважаемый, или давно не занимались текущими делами или никогда не имели дела с живыми людьми и Дайлерией Крайден в частности! Почаще надо выбираться из Делькора, тогда и не будете выставлять себя на всеобщее посмещище!

За длинным столом кто-то фыркнул, в ответ ему зашипели, а от судейского стола вновь донесся тяжелый стук, призывающий к порядку.

— Трагическая случайность может произойти с любым из нас, — наставительно продолжил ведущий, — подобное обсуждение личности той, которая потратила столько сил для восстановления порядка в одной из областей нашего королевства и покинувшей нас навсегда я считаю недопустимым. В зале суда присутствует господин Крайден, для которого выслушивать подобные замечания по меньшей мере неприятно и оскорбительно… прошу об этом помнить, уважаемые члены Совета!

У пойманного госпожой Крайден вилта были взяты все необходимые образцы крови, шерсти и прочего, что могло бы помочь в определении того, кто приложил свои руки и силы, но это оказался весьма хитроумный маг, слишком хорошо заметающий следы своей преступной деятельности… мэтр Деннель, что вы можете пояснить по этому вопросу?

— Ваша честь, — поднялась за столом Совета высокая фигура в длинной мантии и в рассеянном освещении очень хорошо были видны его светлые волосы, — несомненно, я присутствовал вместе с безвременно ушедшей от нас госпожой Крайден в ее лаборатории, когда она так и не смогла нащупать хоть малейшую ниточку, ведущую к неизвестному хозяину вилта. Вряд ли надо пояснять, как мы пытались выйти на него через кровь, это займет много времени и не всем будет понятно, но я готов поклясться чем угодно, что хозяина пойманного госпожой Крайден вилта определить было невозможно. Я готов сделать это и сейчас на глазах у суда и их королевских высочеств… ваша честь?

— Да, это будет нелишним в сложившейся ситуации, — согласился ведущий и Деннель шустро пошел к пюпитру, где что-то тихо забубнил, стоя спиной к залу. — Благодарю вас, мэтр, можете занять свое место. Слушаем вас дальше!

— Дальше было все согласно принятому в отношении этих существ решению — сжечь тело, а вложенную душу поймать и уничтожить, чтобы она не могла в дальнейшем воздействовать на живых существ. К сожалению, дальше произошло то, чего мы никак не могли предвидеть — вилт вырвался на свободу и напал на госпожу Крайден, лишив ее возможности какого-либо сопротивления. Мы пытались помочь ей, предпринимая все возможные попытки, но он оказался хитрее нас, — Деннель скорбно вздохнул и необыкновенная акустика разнесла эту наигранную скорбь по всему залу. — Зверь, кровожадный зверь, вырвавшийся на свободу… вы же знаете, ваша честь, что он напал на детей неподалеку от Арсворта? Их несчастные родители до сих пор проливают слезы на их могилах…

Даже сидя в соседнем кресле я почувствовала, как вздрогнул Орвилл, услышав от этого лицемера очередной раз о том, что ему предназначалось в тот день. Мерзавец же скорбно продолжал свой рассказ, наслаждаясь вниманием зала и поведал, как он с целым отрядом мужественно преследовал убежавшее чудовище, в лапах которого трепыхалась несчастная заложница. Жалостливых эпитетов было вставлено немного, но со вкусом, кое-кто из слушателей то и дело ахал, а толстая матрона впереди меня утирала набегаюшие слезы. Не помню я что-то за собой в тот момент особого трепыханья, шла и шла, как автомат, а вот особую мужественность в преследовании и вообще не заметила! Впрочем, подоплеку сего Орвилл объяснил мне достаточно ясно, чтобы понять мотивы поведения Деннеля. Тот же заливался соловьем, расписывая, как они крались за вилтом, как готовились к нападению и как не один раз обговаривали между собой все детали, чтобы не причинить вреда бедной Дайлерии.

— Да, госпожа Крайден была очень сильным магом, — проникновенно вещал Деннель, — но кроме всех своих неоспоримых достоинств, она еще была и женщиной, слабой, хрупкой и очень несчастной. Вы только вспомните, что за два месяца до этого она потеряла мужа… извиняюсь, думала, что потеряла и находилась из-за этого в непроходящем горе, а тут еще и такие страшные события, как появление вилта, от лап и зубов которого погибли ни в чем не повинные люди, дети, конечно, она не смогла во-время и правильно среагировать на это чудовище, да и потом он не давал ей даже пошевельнуться всю дорогу, не давал даже вымолвить и слово, чтобы хоть как-то защититься от этого ужаса! Вообще у меня возникли очень большие подозрения, — он замолчал, якобы собираясь с мыслями и ловя напряженную тишину в зале, — что это был не простой вилт, а… с некоторыми магическими способностями!

По залу пронесся шум, за столом Совета раздались оханья, а одна накидка вскочила в порыве чувств.

— Этого не может быть! Деннель, вы понимаете, что вы сейчас сказали? Нет, вы понимаете?

— Конечно понимаю… — конец фразы утонул в сплошных пререканиях, выкриках и яростных спорах, которые начались среди членов Совета. Судья был явно возмущен подобным поведением почтенных магов, но они не желали реагировать на стук ни под каким соусом и по знаку судьи стражники застучали в пол ногами. Постепенно споры стихли, а Деннель уселся на место, показывая, что ему больше нечего сказать.

— Мэтр Деннель, — снова начал судья, когда шум окончательно затих, — подождите садиться, вы еще не договорили, что было дальше!

— Дальше? Дальше вилт ушел от нас, уводя с собой госпожу Крайден и мы так и не смогли определить, в какую сторону он пошел. Никаких следов на земле мы не нашли, как не искали, не было ни примятой травы, ни сломанных веток, ничего. Смею предположить, что он мог перемещаться по деревьям, а потом ушел в Сельхомское болото… вы же знаете, что эти болота совершенно непроходимы и пройти через них живыми практически невозможно. Я не мог рисковать своими людьми… нет, если бы я был уверен полностью, что вилт ушел через Сельхомское болото, я бы… мы бы все пошли выручать госпожу Крайден, но у меня не было такой уверенности… мне так жаль, ваша честь, я не снимаю с себя вины за случившееся и до сих пор скорблю… — картинно повесив голову, наглый врун замолк. Зал тоже молчал, затаив дыхание, не каждый день выслушиваешь подобную лапшу… но к сожалению, правду знали лишь единицы.

— Мы гнались за ними, но вилт оказался слишком проворен и постоянно уходил от нас, — пошел дальше врать Деннель, — один раз мы даже видели его впереди, но он исчез, как дым. Полагаю, что его кто-то встретил и проводил далее, потому что дойдя до того места, где мы видели его в последний раз, я обнаружил только горячий камень, к которому кто-то привязал портал. Несомненно, нам надо было действовать осторожно и слаженно, чтобы не попасть ему в лапы. Я обождал некоторое время и пошел следом за вилтом с Олтеном и Шерайном, отправив остальных назад, чтобы сообщить о том, что мне удалось узнать. Портал раскрылся в Рифейских горах, очертания которых я узнал со временем и в них мы преследовали вилта почти до самой скалы, на которой хранится кристалл Очищения. К сожалению, мы опоздали… я до сих пор не могу простить себе того, что мы шли так непозволительно медленно! Вилт перетащил госпожу Крайден через ущелье и обрубил мост за собой, но мы стали атаковать его издалека. Там лестница делает такой поворот и пройти по площадке без того, чтобы не показаться полностью, невозможно… мы рассчитывали добить его там. Но это чудовище… я до сих пор не могу без содрогания вспомнить то, что произошло… он пошел по этой площадке, прикрывшись от нас госпожой Крайден! Вы можете себе это представить? Он прикрывался женщиной! А потом… потом от отбросил ее в сторону и она покатилась вниз, в ущелье…

Зал дружно охнул, услышав подобную мерзость и даже в королевской ложе зашевелились, выражая негодование и порицание.

— Да, мы не успели помочь несчастной Дайлерии, — снова раздался трагичный голос Деннеля, — но мы успели попасть в это чудовище и оно навеки упокоилось на дне того самого ущелья, откуда невозможно выбраться никому. Бедная госпожа Крайден была уже мертва, когда мы добрались до ее тела, застрявшего в расщелине… нам пришлось поднять его и похоронить там же, под скалой, уповая на возможность сообщить о ее безвременной смерти тем, кто хорошо знал и любил ее. Какая это была женщина!

Слезы и сопли окружающих возвестили, что все скорбят и полностью солидарны с мэтром, что вилты в повседневной жизни недопустимы. Скосив глаза на Орвилла, я увидела только сжатые челюсти в профиль да напряженный взгляд, не обещающий Деннелю ничего хорошего. И не будешь же объяснять, что все было совсем не так…

— Мы выслушали вас с большим вниманием, — возвестил судья в тишине, прерываемой редким всхлипываниями, — и мы чрезвычайно скорбим о такой утрате, как досточтимая госпожа Крайден, которая еще со времен учебы в Академии была известна своими неординарными способностями. Судя по представленным нам документам, она отличалась редкой целеустремленностью, потрясающей силой воли и умением добиваться поставленной перед собой цели. Об этом свидетельствуют многочисленные воспоминания тех, кто учился с ней вместе не один год. Ее род был не слишком богат и знатен, но это не помешало ей пробиваться наверх своими личными талантами, которых у нее было достаточно. Смею заметить, что стараниями их величеств в настоящее время Лиония не относится к числу тех королевств, где яркие таланты безжалостно втаптываются в грязь, если не имеют поддержки рода. — При этих словах в зале начались бурные аплодисменты, которые продолжались до тех пор, пока из королевской ложи не начали устало махать рукой. — Госпожа Крайден была чрезвычайно разносторонней личностью, чего только стоили ее работы по инфузии, которые она проводила в Академии, — судья заглянул в разложенные перед ним бумаги, а Орвилл вдруг выпрямил спину и даже вытянул вперед голову, как будто хотел всмотреться получше в то, что лежало перед судьей. — Но и это еще не все, госпожа Крайден не оставила своего желания постоянно учиться, совершенствуя свой мозг во всех возможных направлениях до последнего дня своей жизни. Многое нам так и останется неясным, она унесла с собой свои достижения и ошибки, не желая, чтобы о них знали окружающие, но кое-что до нас все-таки дошло. Как сильный маг и талантливый экспериментатор, она часто ставила опыты на себе, не желая привлекать к такому неоправданному риску никого из своих близких, которых она любила и ценила больше, чем саму себя. О многих ее работах мы узнали совершенно случайно и они уже никак не могут повлиять на ход идущих рядом с нами событий, но был еще один эксперимент, о котором она не пожелала сообщить никому… что поделать, как женщина она боялась насмешек в случае его провала и это вполне оправдано. Отчетов о его проведении она не оставила, но остался свидетель этого эксперимента, которого я сейчас попрошу подойти на указанное мною место. Госпожа Колесникова, поднимитесь сюда для дачи показаний!

Ну вот и настал тот момент, ради которого было затеяно все, что произошло со мной в Лионии. В полной тишине я протопала на негнущихся ногах до ступенек, ведущих к арочному проходу и чуть было не шлепнулась прямо на них, забыв от волнения приподнять длинный подол. Чуть не считается… поднялась и встала на указанное судьей место у пюпитра, на гладкой поверхности которого лежал размером в два кулака стеклянный шар, аналог которого я когда-то видела в захолустной деревне. Встала… пюпитр не доходил мне до подбородка самую малость, наверняка со стороны это смотрелось, как лежащая на нем голова и за судейским столом пошептались и сделали знак влево. От стола Совета подошел мужик в накидке, критически осмотрел вид сбоку и по его знаку пюпитр уехал вниз так, что на него стало возможным положить руки. Это что, я тут такая маленькая? Не замечала вроде…

— Назовите свое имя, — судья посередине смотрел достаточно благожелательно. Этакий профессор с седыми волосами до плеч и глубокими залысинами, только у губ решительные складки и подбородок на полметра вперед… вроде мне бояться нечего?

— Госпожа Валерия Колесникова, — пришлось прокашляться, но судья улыбнулся, мол, все понятно, смутилась девица.

— Откуда вы знаете госпожу Крайден?

— Она… пришла ко мне сама, поговорила со мной, показала, что она маг и может делать то, что я не умею. — Предполагая подобный вопрос, Орвилл уже давно вбил мне в голову, как надо на него отвечать, чтобы и враньем не выглядело и на правду походило.

— Вы не маг, госпожа Валерия?

— Нет, у меня нету таких способностей.

— Значит, если вы солжете, то любой маг сразу сможет понять это, верно? Вы ведь не умеете закрываться?

— Не умею, я даже не понимаю, как это можно сделать.

— Та-ак, — судья наклонил голову, как будто раздумывая над следующим вопросом, — а как у вас обстоит дело с памятью, госпожа Валерия?

— Да нормально… ваша честь, — вспомнила я обращение к судье, что ему очень понравилось, — конечно, вспомнить то, что было год назад, я вряд ли смогу, но вот что было несколько дней назад, или вообще важные события, то припомню.

— И, конечно, без подробностей? — доброжелательность просто зашкаливала. — Слово в слово можете повторить то, что слышали, скажем, на той неделе?

— Слово в слово не повторю, а суть расскажу.

— Хорошо, хорошо, но этого недостаточно. Сейчас я вам поясню одну вещь — наши маги могут открыть вашу память и вы повторите все то, что слышали, слово в слово. Вам надо будет только вспомнить начало, от которого дальше пойдет разматываться нить ваших воспоминаний. Вы ничего при этом не почувствуете, просто вспомните людей и разговоры, которые они вели. Вы согласны сделать это сейчас при всех?

— Согласна… — я потупила глаза, — если только не будет больно…

А вот сейчас шарик потемнел и все судейские уставились на него, подозрительно поглядывая на меня. Непорядок получился, я ведь действительно не боюсь, что будет больно, а чего я могу бояться? Что маменька узнает? Тоже не то! А, так стесняюсь я, как и положено девице… может, я в носу в тот момент ковыряла, а тут это станет достоянием Лионии и сам король увидит…

— Простите, ваша честь, — руки-то надо отдернуть, — я же могу вспомнить еще что-нибудь, а оно для незнакомых мужчин…

Вредный шарик темнеть не стал и согласился, что для незнакомых мужчин есть некоторые ограничения. Судья подобрел, а его сосед начал что-то шептать ему в ухо.

— Да, да, — кивал он головой, а потом посмотрел на меня с отеческой улыбкой, — раз уж вы так стесняетесь, найдем знакомых.

— Ваша честь, — донеслось из-за стола Совета, — вы так и не поставили нас в известность, в чем состоял эксперимент госпожи Крайден и какое отношение к нему имеет эта девушка!

— Эксперимент госпожи Крайден состоял в том, что она, — судья сделал потрясающую паузу, отшлифованную долгими годами практики, и обвел взглядом всех присутствующих, — она сумела поставить опыт по замене сознания и он ей удался. Она поменялась с госпожой Валерией телами и три дня находилась в ее теле, пока сознание госпожи Валерии находилось в теле госпожи Крайден. Полагаю, что всем, — он сделал весомое ударение на последнем слове, — захочется узнать, что скажет нам госпожа Валерия, а больше всего этот вопрос интересует сейчас…

— Меня! — голос из королевской ложи был уже далеко не приятным, в нем слышалась плохо скрываемая злость и решимость. — И я первый намерен очень внимательно выслушать госпожу Валерию при закрытых дверях этого зала!

Двери действительно захлопнулись, а по залу прошло незаметное движение, показавшее, что все было уже заранее тщательно подготовлено и срежиссировано. Мужчина в темном камзоле принес небольшое кресло и поставил его посреди свободного пространства, а судья сделал знак рукой, приглашая меня сесть в него.

— Садитесь, садитесь, госпожа Валерия, — с нажимом произнес он со своей высоты, — надо или сидеть или лежать, когда вам будут открывать память… кого вы предпочтете из Совета для этой процедуры?

Об этом Крайден ничего не говорил и я задергалась, переводя взгляд вдоль длинного стола с сидящими за ним мужчинами… ох, а ненависть-то какая, прожигает прямо… Деннель, поди, уже все понял и готов порвать меня на клочки… ну и кого тут выбрать?

— Госпожа Валерия, вы можете назвать имя или показать на этого человека? — судье надоело ждать и он даже через стол потянулся, чтобы подтолкнуть меня, но в этот момент я увидела знакомое лицо и воспрянула духом.

— Можно… вот он будет? — ткнула дрожащим пальцем в Макдайли.

Совет зашумел, что означало очередную непонятную заминку, а Грегор поднялся со своего места и начал что-то объяснять судье, который сперва посмотрел на него с недоумением, а потом понимающе кивнул.

— Хорошо… я согласен. Госпожа Валерия, как мне не прискорбно сообщить, но выбранный вами член Совета попросил не настаивать на его кандидатуре, поскольку он является заслуженным боевым магом, а открывать память может лишь пленным врагам с соответствующими последствиями. Но он предложил заменить его другим магом, который служил под его началом и в котором он совершенно уверен, что он не нанесет вам никакого вреда… вы согласны на эту замену?

— Хорошо, — я вздохнула с облегчением, — раз уж я такая невезучая, полагаюсь на его выбор. Я согласна.

— Господин Крайден, поднимитесь сюда!

Орвилл легко поднялся по ступеням, поклонился судьям, королевской ложе, Совету и подозвал служителя.

— Мне что-нибудь для сиденья, быстро! Кресло не надо, хоть табурет, хоть ведро… ну!

Служитель заметался в поисках нужного предмета, члены Совета опять загомонили, переругиваясь друг с другом, а Орвилл махнул рукой и повернулся ко мне.

— Лерия, садись, вспоминай все с самого начала и протяни мне руки, — проговорил он едва слышно, — с того момента, как ты вошла в гостиную! Смотри мне в глаза… быстрее!

Плюхнувшись в кресло, я протянула руки и Орвилл встал прямо передо мной на одно колено, не дожидаясь служителя с пресловутым табуретом.

— Молчать! Всем молчать! — рявкнул Крайден, — ваше величество!

— Стража! — приказ из королевской ложи разнесся по залу и вокруг затопали сапоги, окружая судей и наше кресло. — Пожалуй, я тоже присоединюсь к вам, — Райделл встал за спиной Орвилла, положив руку на богатый пояс, и выражение его лица не сулило ничего хорошего тем, кто посмел когда-то поднять на него руку. — Начинайте, Крайден, я весь внимание…

Кого-то взяли прямо в зале суда, кто-то пытался удрать, но стража бдительно охраняла двери, несколько человек мне вообще не были знакомы и я полагала, что у них просто сдали нервы, а на самом деле они были той самой мелкой сошкой, о которой упоминал Орвилл. То, что он увидел вместе со мной, видели еще несколько человек… то есть магов, уж как он это провернул, не знаю, но это послужило основным доказательством и все они, как по команде, уставились на королевскую ложу, где сидел тот самый мужчина с хвостом и залысинами, имени которого я тогда так и не узнала. Сейчас мне уже сказали, что это двоюродный брат Райделла — его светлость Мервилл, которого вывели под конвоем с гордо поднятой головой. А еще… еще в королевской ложе сидел Райшер, от взгляда которого мне стало не по себе. Даже то обстоятельство, что он тоже ушел из зала суда в сопровождении стражников, ни на секунду меня не успокоило. Что там Орвилл говорил про него, что он очень злопамятный и не преминет воткнуть раскаленное шило в открытую рану? Надеюсь, больше я его не увижу, потому что когда на тебя смотрят с ненавистью, это эмоции, которые со временем проходят, а вот такая глубокая задумчивость предполагает что-то долгоиграющее с тщательной проработкой деталей, отчего начинаешь бояться собственной тени.

Деннеля скрутили свои же, причем сделали это быстро и профессионально, ну как же, опозорил цеховой кодекс чести! Подозреваю, что это были те, кто какое-то время шли с ним в одном строю, а таким образом они постарались реабилитироваться в глазах действующей власти. Что ж, история знает много подобных примеров, а люди везде одинаковы…

Его величество торжественно поблагодарил меня за оказанную помощь при всех и даже поцеловал руку, что привело меня в страшное смущение, поскольку рядом стояла королева. Стояла и улыбалась, как могут улыбаться только коронованные особы, снисходительно глядящие на своих подданных.

Орвилл в это время отошел к судьям и что-то долго доказывал Иллайну, который качал головой и пытался спорить с ним, но тот так упорно гнул свое, что судья в конце концов сдался. Крайден моментально уселся на его место, разложив перед собой листы и погрузился в их просмотр, забыв обо всем на свете. Поглядывая на него краем глаза, я отметила, что он разложил бумаги на три кучки, две большие и одну совсем маленькую, которую, воровато оглядываясь, засунул куда-то к себе за пазуху. Самая большая его явно не интересовала, а вторую он начал перебирать, прочитывая листы уже более тщательно, чем раньше.

Суматоха улеглась еще не скоро, я отошла в сторону, где ее величество изволила вежливо расспрашивать меня о семье, изрядно удивившись, что мама гораздо старше своего мужа и даже ждет второго ребенка. Что еще может интересовать женщин, как не рассказы об их мужьях и детях? В свою очередь ее величество поведала мне, как она родила принцессу Велию и что при этом чувствовала. Звучало это все несколько натянуто, но наверное это было проявление монаршей благосклонности и надо было вежливо кивать головой, сочувствуя и переживая.

Наконец все утихомирилось, их величества изволили отбыть восвояси, зал был уже почти пуст — подавляющую часть присутствующих на суде уже давно выставили за двери, а оставшиеся придворные кучковались по углам, обсуждая произошедшее. За столом Совета несколько человек продолжали споры и я решилась подойти к Крайдену, который так и сидел за столом, полностью погруженный в чтение бумаг.

— Орвилл, все уже закончилось? — он поднял голову и как будто даже не понял, о чем я его спрашиваю. Вид у него был уставший и какой-то растерянный, а под глазами залегли глубокие тени. — Ты еще долго будешь здесь сидеть или после всего случившегося полагается банкет?

— Что? Не понял, что полагается?

— Ну, праздник, наверное, — я пожала плечами, — как-то у вас это дело должно отмечаться? Нашли преступников, можно и бокалы поднять за сохранение королевской власти! У нас бы живо соорудили приличный стол прямо здесь, послали бы гонца в ближайший магазин… или в трактир, а потом бы плясали до упаду, рассказывали анекдоты и тискали дам по углам.

— А, понял, — кивнул он, — во дворце будет прием по этому поводу. Там как раз и пройдет все именно так, как ты описала. Не сегодня, разумеется, к таким мероприятиям готовятся заранее и нельзя все пускать на самотек.

— Прием это совсем не то, о чем я тебе говорю! Когда проходит какое-то время, все чувства сглаживаются и сама причина приема переходит в разряд второстепенных. К тому времени уже начинаются новые дела, совершаются очередные подвиги и актуальность перемещается на них. Нет, праздновать надо сразу же, если есть на это желание, тогда абсолютно безразлично, кто в чем одет и какая у кого прическа, в какие бокалы налито вино и что лежит на тарелках. Разве это имеет такое принципиальное значение, если всем собравшимся весело и они готовы радоваться даже показанному пальцу? Главное — настрой, а остальное уже ерунда.

— Тебе хочется отпраздновать окончание суда?

— Не совсем так, — я примостилась на стул рядом, — сам суд во мне не вызвал никаких радостей. Это король…

— Его величество король Райделл, — поправил Орвилл, — просто так титул не произносится.

— Хорошо, его величество король Райделл должен праздновать свою победу, а я тут вообще просто рядом стояла. Нет, правда, я не испытываю никакой радости от того, что была тут центром внимания, но я рада окончанию этого. Все закончилось, ты должен испытывать удовлетворение от того, что все удалось, как ты и хотел, а на самом деле я вижу, что ты ничему не рад, а даже и наоборот, расстроен. Что-то произошло, чего ты никак не ожидал?

— Это мои дела и они тебя не касаются, — Орвилл прикрыл рукой листы на столе.

— Извини, но… я все равно не умею читать и это, — показала глазами на стопку под его рукой, — делать совершенно не нужно. Да если бы и умела, то не стала бы этого никогда делать без твоего позволения. Ладно, я понимаю, что тебе сейчас не до меня, но все-таки я бы хотела спросить, могу ли я покинуть это здание сама? Или мне нужно для этого какое-то разрешение? До твоего дома я могла бы дойти и пешком, прогуляюсь по дороге, а то голова гудит после всего, что тут было.

— Нет, — Крайден сгреб оставшиеся бумаги, — никаких пешком, я отвезу тебя, только вот отдам Иллайну это все… посидишь внизу, пока я вернусь?

— Хорошо, посижу. Надеюсь, меня оттуда не прогонят?

На мягкой банкетке в холле я действительно просидела совсем недолго, мимо ходили люди, делая вид, что не обращают внимания и бросая короткие любопытные взгляды, если я смотрела в другую сторону. Крайден спустился вниз и подхватил меня под руку, выводя на улицу.

— Послушай, мы так долго сидели в зале, что… словом, давай пройдемся, а то сейчас приедем к тебе, там будет недовольная Мирина, потом наедимся до отвала, напьемся и…

— Что «и»?

— А ничего, завалимся спать и все. Сейчас еще светит солнце, на улице тепло и можно просто молча пройтись, если не хочешь ни о чем говорить. Меня не обязательно развлекать разговорами, если на это нет никакого желания, я могу разглядывать улицы молча, а ты думай о своем, я не буду тебе мешать. Если тебя что-то тревожит или беспокоит, то ходьба по улицам отвлечет или поможет принять нужное решение, я всегда так поступаю, когда не знаю, что делать, а домой идти не хочется. Сосредоточиться все равно ни на чем не могу, а когда ходишь, сбрасывается лишнее напряжение. Ну как, идем пешком или едем?

— Как у тебя дома? — Крайден огляделся вокруг, — хорошо, пошли пешком. Если устанешь, скажи.

Шагать быстро по здешним мостовым не получалось, мешали и неровности камня и перепады высот и длинный подол, который надо было постоянно подбирать левой рукой. Орвилл шел молча, погруженный в собственные размышления и отвлекать его я постеснялась, чего приставать, раз сама предложила такой вариант? Правда, очень хотелось пить, но я мужественно решила дойти хоть до какого-нибудь фонтанчика, которые тут наверняка должны быть, видела же я такой около рынка! Дома, дома, особняки, роскошные и не очень ограды, люди, степенно прогуливающиеся по улицам и спешащие по делам, богато одетые дамы и серенькие платья служанок, всадники на лошадях и закрытые кареты… от обилия впечатлений рябило в глазах, зато было очень интересно рассматривать всю эту красоту. Орвилл был прав — сама бы я никогда не нашла дороги к его дому, уж слишком запутанной выглядела местная география! Никаких прямых углов, как в Питере, стоит только свернуть с более широкой улицы, как все становится кривое и крутится, как лента Мебиуса, пронзая самое себя.

До фонтанчика мы все-таки дошли и я кинулась к нему, сглатывая по пути остатки сухого воздуха в горле, а потом долго плескалась в прохладной воде. Уходить от приятной прохлады не хотелось, но сидеть на влажном парапете тоже удовольствие небольшое.

— Нам еще долго идти?

— Устала?

— Если честно сказать, то да. — Улица сделала очередной поворот и вывела нас на небольшую площадь неправильной формы, от которой отходило… да сколько же их тут? — Одна, две, три, четыре, пять, шесть… семь! Рекорд, здесь отходит целых семь улиц! У нас есть похожее место, но улиц только пять, оно так и называется, Пять углов. И дома такие узкие, в одну комнату наверное, да?

— Да, в некоторых комнатах по три окна, даже насквозь можно увидеть, если присмотреться, — Орвилл тоже задрал голову и стал рассматривать узкие стены, выходящие на площадь. — Одно, два, три… мы стоим здесь, как когда-то стояли в твоем городе, заглядывая в чужую жизнь. Пошли, у нас это не принято делать и хозяева могут пожаловаться на такое пристальное внимание к себе.

— Кому пожаловаться, тебе? — вдруг стало легко и хорошо, Орвилл перестал цедить слова сквозь зубы, стал нормально разговаривать и эта перемена в нем обрадовала меня больше всего за этот трудный день. — Ты же в Делькоре милиция… или как вас тут называют правильно?

— Протекторы, — Крайден вдруг остановился и стал озираться вокруг, — где-то рядом, сейчас вспомню… давно не заходил…

— Что тут рядом, — я тоже заозиралась, но ничего интересного не увидела, — вот придут жаловаться на нас, а на приеме жалоб ты сидишь, представляешь себе эту сцену? И еще сделаешь вот так, — выдвинув вперед челюсть, я нахмурилась и состроила страшную рожу. — Между прочим, когда ты злишься, то она у тебя именно такая!

Орвилл оторопело смотрел на мартышечьи кривлянья, попытался сделать серьезное лицо, но подумал и… рассмеялся.

— Ну наконец-то, улыбнулся, а то рыдать от тебя охота! Выброси хоть на время свою серьезность!

— Ага, вспомнил, — он повернулся и уверенным шагом двинулся по узкой улице, крепко подхватив меня под локоть, — в Делькоре моя очередь приглашать тебя!

— По-моему, это просто волшебство, — уверенно заявила я, когда представление закончилось, — ничего подобного у нас я не видела и мне очень понравилось! Что-то похожее у нас, конечно, есть, только оно называется «цирк» и там на это смотрят сотни людей, а здесь от силы два десятка. Но как красиво…

Больше всего действие походило на выступления наших иллюзионистов, только здесь примешивалась магия и то, что вылетало, например, из рук мужчины, одетого в пестрые шаровары и хламиду, превращалось на лету в бабочек, цветы, рассаживалось по волосам и тарелкам, освещало яркими огоньками сумрачное подвальное помещение и заставляло радоваться фокусам, как в детстве. Мне досталась большая бабочка с мохнатыми крыльями, которая уселась на подставленную ладонь и медленно превратилась в цветок. Постепенно он складывался до тех пор, пока не перешел в крошечную светящуюся капельку, от которой во все стороны полетели искры.

— Жаль, что все так быстро улетело и представление закончилось, — я с сожалением рассмотрела пустую ладонь.

— Это же фантом, а на самом деле ничего нет, — поспешил с объяснениями Орвилл, — ты поверила и оно появилось, как тогда, в пещерах ахдов.

— Да, получается, чем больше и дольше веришь, тем фантом живучей? А если будешь верить постоянно, то он будет жить вечно?

— Странная трактовка, — он подумал с полминуты, — фантом не может существовать вечно, он должен чем-то подпитываться, а иначе ничего не выйдет.

— Но эти ваши фантомы бывают разные, одни подпитываются злом и страхом, другие — радостью и счастьем. Почему бы вторым не быть долговечнее первых?

— Фантомам все равно положено пропадать, это закон, — заученность фразы была налицо, — все и везде подчинено своим законам, это основа всего существования. Не будет законов и все может рухнуть, начиная с простой постройки и кончая страной. Без единых законов нельзя существовать.

— Перестань, бывают ситуации, когда нарушаются любые законы и это идет только на пользу! По всем законам меня не должно было быть в Лионии, а я здесь, по всем законам я не должна была попадать в тело Дайлерии, а ты — появляться в Петербурге. По всем законам ты бы уже давно…

— Лерия, мы нарушили все эти законы, но они все равно существуют и от них никуда не деться, хотим мы этого или нет. От нас не зависит…

— Да я не говорю о грандиозных и основополагающих, на которых стоит само существование, я же говорю о незначительном, о мелочах, о крошечных отступлениях, которые никому не могут повредить.

— О чем, например? — Орвилл глянул колюче и жестко. — Примеры можешь привести?

— Могу! Вот, например… — я задумалась, потому что в голове почему-то тот пример, который я собиралась ему привести, сложил фигу и испарился, не оставив о себе даже воспоминаний.

— Ну что, не можешь? И не старайся… — рука Крайдена подтянула меня к себе и все остальные мысли тоже улетели следом, потому что в полумраке ниши, где мы сидели за столиком, было очень удобно целоваться. — Лерия, хватит умных разговоров, ты же что-то говорила о празднике!

— У тебя совершенно не праздничное настроение, — ответ прозвучал гораздо позже вопроса, потому что… ну, заняты были и все тут! Говорить мне ни о чем не хотелось, куда как лучше помолчать, пристроившись Орвиллу под бок и чувствуя его руку на плечах и дыхание на волосах. Истончившаяся до предела ниточка понимания не порвалась окончательно и даже вроде как начала приобретать вполне осязаемую прочность, уж это я очень хорошо ощущала тем самым шестым чувством, что присуще всему женскому полу! О чем можно спрашивать в такой момент? Я бы и дальше молчала, если бы он сам не начал этого разговора…

— Теперь ты посмотрела на Совет, что скажешь о нем?

— Я представляла его себе немного по-другому. Ваши маги… не понимаю, почему они так вели себя? Это же суд, почему они так запросто препирались друг с другом в присутствии их величеств и судей, а их никто не одернул за это? Если бы это были научные споры, я бы еще поняла, но мне это показалось более походящим на базарные склоки, где берут верх не знаниями, а… — я задумалась, чем бы полегче назвать тот бедлам, который я наблюдала на суде, но Орвилл опередил меня.

— Заносчивостью?

— Можно назвать это и так, — подбирать подходящие эпитеты надо было осторожно, чтобы не оскорбить, не дай Бог! Мне же еще идти туда надо…

— Да, в Совете хватает всего, о чем ты не хочешь говорить вслух. Когда-то я говорил тебе об этом и сегодня ты сама видела наибОльшую часть Совета.

— Разве это был не весь Совет? По-моему, там было не меньше двадцати человек!

— Конечно, нет! На самом деле в Совете гораздо больше магов, чем было на суде, но для принятия решения хватило и этих… не все любят посещать такие вот места, отговариваясь другими делами.

— А чем члены Совета занимаются в обычной жизни, если суд, собравшийся выявить государственных преступников, для них не обязательное место посещения? Это же Совет самых сильных людей в королевстве и они должны в первую очередь интересоваться всем, что касается управления страной, стабильностью власти, а они даже не всегда слушали судью… или я чего-то не понимаю в их поведении?

— Члены Совета… — Орвилл замолчал и потерся подбородком о мою макушку, раздумывая над ответом. — Кто чем занимается, там же состоят самые сильные маги, а они даже не всегда живут в Делькоре. Многие преподают в Академии, кто-то служит вместе со мной, есть несколько человек, до сих пор живущих на южной границе и они считают, что там они нужнее, чем в Делькоре. Трое вообще живут в своих лендах, считая, что приезжать в Делькор надо лишь на ежегодное собрание, а все остальное время они посвящают научным изысканиям, о которых практически никто не знает.

— Никто не знает, потому что они боятся, что кто-то украдет у них результаты? Для таких магов как раз вилты и являются самыми лучшими слугами и помощниками?

— Лерия, ты как-то слишком быстро понимаешь то, о чем я говорю… да, несмотря на введение этого закона, вилты по-прежнему находятся у них в услужении. Со стороны это выглядит все не так, как было бы надо…

— Не оправдывайся, что такое двойные стандарты, у нас тоже известно и никакой тайны из этого никто не делает, но и говорить об этом в глаза тоже не принято. Нет у нас и альтруистов… извини, это… такие человеколюбивые бессеребренники, которые не думают о себе. Когда ходишь по присутственным местам со своими проблемами, очень трудно добиться справедливости, если только нет личных связей и заинтересованности. В этом мой мир ничем не отличается от твоего, это для меня тоже не откровение свыше.

— А ваш король… нет, он у вас называется по-другому…

— Не мучайся терминами, у нас президент, это почти тот же король, только несколько ограниченный во власти. Есть же у вас Совет, еще министры наверняка, есть заместители, от которых тоже многое зависит, вот и у нас названия другие, а суть такая же. Ваш Ра… извиняюсь, его величество Райделл показался мне очень неплохим правителем, но он не всемогущ… он ведь не маг, верно? Может отдать приказ, а ну, как его приказ не захотят исполнять? Для этого можно найти сотню важных причин… ты только не вставай на дыбы, я о нашем говорю, вашего-то я не знаю. У моей знакомой дочку машина сбила, девочка шла как положено, по зеленому, а те два мужика левый поворот делали и не пропустили ее, словом, девчонка с переломами и сотрясением мозга в больнице, а те даже денег на ее лечение не дали. Мать в милицию обратилась, нашли… того, кто хозяин, а он заявил, что он не за рулем сидел, а рядом, а кто вел машину — не скажет. Понятно, что просто денег заслали, но чтоб вот так внаглую… моя подруга и в прокуратуру обращалась, и в еще одну службу и к адвокатам… это у нас защитники есть такие, кто на судах пытается обвиняемых вытащить… не всегда это правильно, ну да уж закон есть такой, не изменишь. Так вот, куда она только не стучалась, везде глухая стена. Даже до президента дозвонилась, была такая возможность, устроили для народа… ну выслушал, а дальше — тишина, все осталось, как было, только адвокат ей сказал, что там столько денег заслано, что она все равно ничего не добьется. Девочка, конечно, выздоровела, зажило все, только вот не понимаю, неужели не проще было помочь ребенку сразу, чем вот так жить… ментам платить, и не единожды, а ведь там не миллионы были нужны! Про совесть я и не говорю, такого понятия у них и нет изначально… а ты удивляешься, почему я про ваших магов-отшельников и вилтов поняла сразу. Сам-то Совет все же рядом с его величеством находится и все же пусть и не в полном составе, но в политической жизни Лионии участвует? Да еще и его величество не маг, значит, без магов ему просто не обойтись, соседи сожрут! Наш совет тоже препирается и ругается на потеху публике, но все же законы принимает и работает, наверняка и ваш живет так же.

— Лерия, но если ты так хорошо понимаешь вашу власть, для чего тебе обращаться в наш Совет?

— Как это для чего? — я отстранилась от Крайдена в некотором недоумении, пытаясь в пестром полумраке посмотреть ему в лицо. По стенам и потолку бегали разноцветные пятнышки света, создавая причудливые картины, и вся обстановка напоминала наше обычное кафе. — Мне же туда надо прошение подавать, ты сам говорил…

— Да. — Орвилл несколько раз сжал и раскрыл правую ладонь, прихлопнув ею потом нечто невидимое на поверхности стола. — Говорил… — он уже сменил тон на сухой и холодный, как будто не было теплой и дружеской беседы по пути, не было никаких поцелуев полчаса назад. — Завтра я напишу тебе то, о чем ты просишь. Потом поедем и ты отдашь сама прошение секретарю Совета. Пошли домой, уже поздно.

— Орвилл, что случилось? Я… сделала что-то не так? Мне не надо…

— Идем, Лерия, — оборвал он на полуслове. — Мы и так слишком задержались, а мне еще надо почитать кое-какие бумаги.

Получается, я сама все опять испортила?

До дома Крайдена мы добрались достаточно быстро, или я дороги вообще не заметила, пребирая в голове воспоминания сегодняшнего дня. Орвилл молча кивнул на прощанье, потребовав от Мирины какой-то настой и ушел к себе, превратившись в этакую ледяную статую. По дороге я пыталась затеять с ним разговор, но натыкалась на глухую стену и в конце концов отступила, потому что идти на контакт он не хотел ни под каким предлогом, отвечая лишь односложно «да» и «нет». Экономка подозрительно осмотрела нас, но не нашла никакого подтверждения своим подозрениям и даже изволила мило улыбнуться, обещав принести просимый настой.

Сон не шел, несмотря на богатый событиями день. Поведения Орвилла я совершенно искренне не понимала. Да, я ему нравилась, но было что-то еще, что не давало ему покоя и оно прорывалось постоянно наружу, заставляя его снова замыкаться в состоянии холодной безразличности. То, что было между нами в Арсворте, уже давно ушло и никакие попытки вернуть те теплые отношения не возымели успеха. Черт с ней, с постелью, ну хоть бы немного намекнул, что его так беспокоит, мне уже было бы несравнимо легче! Считал, что унизил себя связью с той, которая не имеет никакой магии? Допускаю, вполне допускаю такую версию, поскольку в Арсворте всех свидетелей оного — слуги да Никомус, а в Делькоре на это смотрят совсем по-другому, не просто так Мирина завопила в первый же вечер, что он себя позорит! Попыталась оправдаться, что не хотела его бросать тогда, перед зданием суда, но в тумане заблудилась да испугалась, но потом еще раз вернулась, так поймала такой взгляд, что лучше бы и не говорила ничего! Только себе хуже сделала… а ведь по сути-то, что я могла противопоставить двоим здоровенным мужикам? Там бы и грохнули, пискнуть бы не успела… но все равно виноватой осталась. Или надо было наоборот на Крайдена наезжать, что я вот из-за него по улицам бегала да в служанках жила? Нет, не получится, поскольку убежденности в таком наезде у меня не было и чувствовала я себя все равно виноватой. После суда вроде оттаял, даже в местный ресторан повел, вспомнив, как я таскала его по Питеру, да и от представления я была в восторге, ну что поделать, если я от наших иллюзионистов всегда была в восхищении, то уж от магических и подавно… еще бы раз сходить, да куда там, не получится. Про Совет ихний говорили, и чего он этот разговор затеял? Вроде постаралась никого не задевать, про Райделла только с пиететом говорила, как просил… ткнул пару раз, как надо, я ж понятливая, если положено так делать, чего я буду поперек из упрямства городить? Чужие традиции надо уважать, тем более, что я в чужом монастыре нахожусь. Дома-то ой, как возмущало, что наши порядки приезжие не уважают и ни в грош не ставят, вот и стараюсь здесь, как могу, да толку мало от этого… Не понравилось, что я напомнила, что мне надо обращаться в Совет, иначе меня домой не отправят… или он не хочет, чтобы я уходила? Может, он меня… да нет, вряд ли, если б хоть какие-то чувства были, то первый бы подошел, хоть маленький шажок навстречу сделал, а то все я сама на него вешаюсь, а он… просто из вежливости не отказывается? Лешик, вон, тоже два месяца меня за нос водил, пока я сама его не попросила остаться, только у меня дома их всех моя квартира интересовала, а здесь у меня ничего нет ценного да и я сама после суда никому здесь не нужна. Что там Крайден говорил про их родоплеменные связи, что все решает старший в роду? И осуждать его нельзя, что бы не случилось… помнится, я сама еще в Питере думала, что тут дело мормонами пахнет, собиралась только погулять с Олегом да разбежаться, а чем здесь, в Лионии, лучше чем у мормонов? Скажи спасибо, Валерия Павловна, что здесь по пять жен не держат, а то оставили бы вот такой пятой без права переписки… Обидно, что еще раз щелкнули по носу, но раз уж тут так все сложилось, то все-таки надо прошение в Совет нести да побыстрее.

— Доброе утро, Лерия, — хозяин сидел, как скала, подчеркнуто занимаясь своим завтраком.

— Доброе утро, Орвилл, — есть особо не хотелось, но здесь не те порядки, чтобы потом бегать на кухню и таскать еду в комнату, наслаждаясь книгой и креслом.

— Я уже составил прошение в Совет от твоего имени, — при этих словах Мирина обеспокоенно подняла голову повыше и задержалась на выходе из столовой, — поскольку хорошо представляю себе суть твоей просьбы.

— Да… спасибо, — ну что ж, будем вежливыми и корректными, раз этого требуют обстоятельства, — ты же понимаешь, что я там все равно ничего не могу прочитать.

— После завтрака поднимешься ко мне и я прочитаю тебе. Там не так много слов, чтобы между ними можно было вставить лишнее… кроме возможности возвращения у тебя еще будут какие-нибудь желания, которые ты хотела бы озвучить Совету?

— Желания? Совету? Никаких… а что, можно их еще о чем-то попросить? Но у меня вроде бы все есть, здоровье беспокоит, мешок золота мне не унести да и что я с ним буду делать дома? Нет, чем меньше желаний, тем лучше… Совет же не волшебник, чтобы их исполнять!

При этих словах Орвилл скривился, но говорить ничего не стал, а Мирина, потоптавшись на выходе, все же решила удалиться, решив, что все интересное она уже услышала.

— Лерия, прошения составляются у нас на обычной бумаге и раз ты не умеешь писать, то его надо заверить своей подписью под составленным текстом. Я прочитаю тебе все, потом подпишешь, как сможешь, но лучше если полностью напишешь имя и фамилию, чтобы потом не было никаких кривотолков.

— Да какие проблемы, подпишу. Пошли, раз все уже готово.

Понятно и без перевода, что Крайден не хотел сидеть долго со мной, погрузившись в обсуждения проблем написания несчастного прошения, у него рука набита, суть он и так знает, вряд ли я составлю эту просьбу лучше него.

— … прошу рассмотреть мое обращение в магический Совет королевства Лиония о возможности моего возвращения в родной мир под названием Россия, город Санкт-Петербург, что я не могу сделать самостоятельно при отсутствии от рождения силы для перемещения. Заранее согласна с решением Совета, волеизъявление которого ожидаю в доме мага Крайдена, протектора пятой ступени Службы его величества короля Райделла. — Орвилл положил передо мной белый листок, на котором непонятными загогулинами было выведено только что услышанное прошение. — Я постарался написать по возможности кратко, чтобы не было никаких кривотолков. Тебя устраивает этот текст?

— Да, — вглядываться в чужие письмена можно было очень долго, но суть от этого не менялась, — устраивает. Ты же лучше знаешь, как надо писать подобные документы? А почему ты пишешь, что я заранее согласна с решением Совета?

— Это общепринятая формулировка, но если ты хочешь ее изменить, то предложи что-нибудь другое. Дело в том, что Совет не очень любит, когда оказывается не прав, а такая фраза очень хорошо закрывает наглухо любое возмущение.

— Может быть, можно написать «очень прошу решить мой вопрос положительно»? Или «надеюсь на положительное решение моего вопроса»? Это не будет оскорблением вашего Совета?

— Надо подумать. Если ты напишешь «надеюсь на положительное решение моего вопроса», то подразумевается, что здесь может быть и отрицательное решение, то есть ты сомневаешься, что Совету хватит силы на твое перемещение. «Очень прошу решить мой вопрос положительно»… да, еще раз просьба со стороны девушки без наличия силы, хоть и звучит несколько давяще… но вполне может пойти. Я напишу так, как ты скажешь.

— Раз это такой важный документ, — я посмотрела на Крайдена, но он ничем не выражал своего отношения к происходящему, откинувшись по обыкновению на спинку кресла и закрыв глаза, — дай мне пожалуйста бумагу и ручку, я напишу этот текст и почитаю его сама глазами… на своем языке, разумеется! Не бойся, много времени это не займет, я постараюсь сделать это побыстрее.

Три фразы, выписанные столбиком друг под другом… имеют ли они на самом деле одинаковое значение или мне это только кажется? На первый взгляд смысл вроде бы и не теряется, но если копать глубже… я же не только слова произношу, я еще и глазами читаю, как бы только не ошибиться, раз от нескольких слов зависит моя собственная судьба? «Заранее согласна…» — вежливо и годится безусловно, не будут же они за подол меня держать в Лионии? «Надеюсь на…» — это и так просьба, но если еще усмотрят сомнение… «Очень прошу…» — подходит больше всего по моему мнению…

— Орвилл, напиши пожалуйста «очень прошу решить мой вопрос положительно», мне кажется, это наиболее подходящий вариант, — листок с русскими фразами смотрелся донельзя странно в этой обстановке, но комкать его я не стала. Трудно узнать собственный почерк, воспроизведенный на шершавой бумаге да еще необычным писАлом!

Крайден пододвинул к себе чистый лист и начал выводить изящные незнакомые буквы, не говоря ни слова. Красиво ложились слова, красиво держалось писАло в длинных пальцах… здесь его держали в трех — большом, указательном и среднем, чтобы оно стояло вертикально.

— Еще раз надо прочитать? Если надо, я могу сделать это медленно, показывая тебе каждое слово.

— Не надо, я тебе и так верю, что ты написал все правильно… как я должна подписаться?

— Ниже, пиши о себе все полностью, — протянул писАло и отдернул руку, как будто коснулся раскаленного железа. Так держать, как здесь принято, не получилось, и я взяла по-привычке, положив толстую палочку на средний палец. Линии получились неровные, видимо чернила поступали равномерно только в вертикальном положении, а при моем захвате меняли толщину навроде того, как писали когда-то гусиными перьями. «Колесникова Валерия Павловна», вывелось на шершавом листке под аккуратными рядами непонятных слов.

— Мы теперь можем ехать?

Крайден кивнул и встал из-за стола, показывая, что все закончено и можно отправляться в приемную Совета и только когда я уже вышла из его кабинета, то поняла, что он отдернул руку потому, что она дрожала. И с чего это он вдруг так разволновался?

Никаких интересностей по дороге в приемную не происходило, да и сама приемная ничем не отличалась от подобных ей присутственных мест, разве что обстановка была чуть другая… но и у нас исторических зданий предостаточно, в которых до сих пор располагаются самые различные организации! Прихожу это я помню на выставку «Мир камня» в Муху, а там чего только не продают в интерьере, который не во всяком дворце увидишь… да если на любую кассу в Русском музее или Этнографическом посмотреть, то сразу ощутишь полный диссонанс. В приемной все прошло быстро — потертый мужчина в темном камзоле взял мое прошение, прочитал, беззвучно шевеля губами… так у нас малограмотные читают, но вряд ли маги здесь действительно малограмотны… удивленно расширил глаза, глядя на необычную подпись, но говорить ничего не стал, записал что-то в огромный гроссбух, положил мою бумажку в толстую папку и попросил подождать, вежливо указав на стулья вдоль стены.

— Куда это он побежал?

Крайден сел рядом, закинув ногу на ногу в высоком сапоге, и все выражение его лица на этот раз было на редкость высокомерным и презрительным.

— Узнавать, сразу назначить тебе дату или сообщить позже письмом, — изрек он и спрашивать больше ничего не захотелось. Стесняется меня?

Секретарь вернулся не так скоро, как хотелось бы, кинул взгляд на Орвилла, но тот сделал вид, что вообще его не видит и даже как смотрит на шкаф в углу. Служитель поджал губы и уселся за свой стол, разложив перед собой принесенные бумаги. Полюбовался на деловой пасьянс, поискал что-то в выдвинутом ящике и только тогда снова раскрыл гроссбух и посмотрел на меня.

— Госпожа Валерия Колесникова? — изрек так, как будто и не я подавала ему недавно прошение, полностью назвав свое имя и фамилию. — Совет ждет вас на пятый день в четыре часа пополудни, большая просьба не опаздывать. Вы знаете, что будете присутствовать на Совете одна? Сопровождающие туда не допускаются.

— Да, я знаю, мне говорили.

— Ну и замечательно, — секретарь вдруг расплылся в улыбке, — тогда ждем вас на пятый день! Обычно Совет назначает куда бОльший срок ожидания, но им интересно с вами поговорить… до встречи, госпожа Валерия!

— Орвилл, не надо довозить меня до самого дома, — попросила я Крайдена, когда мы уже ехали назад, — сегодня я похожу по Делькору, посмотрю город, а что я буду делать, сидя одна в комнате? Читать не умею, разговаривать не с кем, лучше я пройдусь по центру, пока светло, а дорогу до твоего дома я уже запомнила. Обещаю далеко не уходить, с чужими не заговаривать и по подворотням не отираться.

— Надеюсь на твое благоразумие, — Крайден сдержанно попрощался и уехал.

Здание Совета очень напоминало по стилю немецкий или финский костел, которые я видела в Питере — немного мрачноватая архитектура с рвущимися ввысь башенками по углам, стрельчатые окна и утопленные в проемах тяжелые входные двери, изукрашенные непонятными картинами и символами. Каменные полы разносили по внутренним коридорам гулкое эхо, которое, впрочем, очень быстро стихало, запутавшись в многочисленных резных колоннах, проемах и арках. Поднявшись вместе с Орвиллом по широкой лестнице на второй этаж, я то и дело ловила себя на желании схватиться за его руку, а еще лучше — спрятаться за спину. Несмотря на высоченные потолки и большие пространства, залитые светом из окон, обстановка давила преизрядно и что было причиной тому, непонятно. Скорее всего, я волновалась, поскольку попала в святая святых Лионии — люди, находившиеся здесь, определяли политику королевства уже много лет, они были облечены властью и лично владели неограниченными возможностями, что поневоле накладывало свой отпечаток на них. Дома мне случалось попадать на прием к высокопоставленным чиновникам и не могу сказать, что я получала при этом положительные эмоции. Разговаривали со мной корректно, не хамили, но решения в свою пользу я получала только два раза из четырех. Правда, разнилась в корне ситуация — дома я была такая же просительница, как и все, а здесь почти герой дня, раз сам король пообещал мне содействие членов Совета.

— Полагаю, что наш Совет магов благосклонно отнесется к обращению госпожи Валерии, — милостивый кивок головы и одобрительная улыбка хорошо отпечатались у меня в памяти, — поскольку она не является магом и ей будет весьма затруднительно отстаивать свои интересы собственными силами. Госпожа Валерия, можете обращаться в Совет, как только вы сможете изложить ваши просьбы в установленном порядке, — его величество еще раз милостиво улыбнулся, — для Совета все равны и порядок обращения в него одинаков для вас и для меня, хоть я и король. Это было установлено много лет назад и не нам менять сложившиеся традиции и требования. Каждое обращение в Совет обязательно рассматривается со всевозможным тщанием и никому еще не было отказано в этом. Королевский дом Лионии дарует вам свою благодарность!

Заключительные слова поддерживали надежду в том, что все в конце концов закончится хорошо. Нашим чиновникам всегда легче отказать, чем разрешить, даже если это решение не затрагивает напрямую их собственные интересы, но здесь все-таки речь шла о ныне правящем монархе и за это полагалась награда… ну хоть какая-то, не обязательно в денежном эквиваленте, так хоть в моральном! По-моему, дальнейшие действия подпадали под нормальную человеческую логику — сундука с золотом я не просила, так вполне логично, что Совет рассмотрит мое прошение, поблагодарит за проявленное участие и, собравшись с силами, отправит меня домой.

— Нам сюда, — Орвилл толкнул тяжеленную дверь и мы попали в приемную, всю отделанную темными деревянными панелями с богатой резьбой. — Мы пришли немного раньше, мэтр секретарь, — поздоровался он с темноволосым остролицым мужчиной за большим столом, который что-то писал на разложенных перед ним листах, — нам назначено на четыре часа пополудни.

— Госпожа Валерия? — темные глаза секретаря пробежались по нам, показывая, что наше появление в этой комнате для него не новость. — Присядьте, члены Совета еще не подошли, — он отложил в сторону писАло и посмотрел на лежащие перед ним бумаги, — вам придется подождать их.

— Да-да, конечно, — закивала я, — так получилось, что мы очень быстро добрались до дворца Совета… но это же лучше, чем опаздывать?

— Вы совершенно правы, — дежурно улыбнулся секретарь, — если опоздать на Совет, который собирается по вашей просьбе, это будет воспринято, как неуважение и очень не понравится господам магам.

— Опоздание на назначенную встречу не понравится никому, — мне захотелось расположить к себе этого местного цербера, кто его знает, во что он вхож и на что имеет влияние? — Это азы вежливости и уважения к любому из нас.

— Прошение заслушать вашу просьбу было подано лично от вас, — перешел к делу секретарь, — поэтому вы будете присутствовать на Совете одна, без господина Крайдена. Если Совету будет угодно, он вызовет его или других необходимых свидетелей, но, скорее всего, этого не потребуется. Ваша просьба была изложена очень четко и ясно, поэтому никаких двусмысленностей и пояснений третьих лиц членам Совета не надо. По крайней мере на настоящий момент я не получал никаких указаний на этот счет.

— Грейвин, я уже разъяснял госпоже Валерии все это, — Орвилл сидел на соседнем кресле с лицом, достойным Каменного гостя, — и она хорошо поняла мои слова. Тем не менее я считаю своим долгом сопроводить ее сюда и дождаться решения Совета именно здесь, в приемной с тем расчетом, чтобы потом доставить ее обратно. Надеюсь, что это не вызывает ни у кого вопросов, — холодность тона упала до абсолютного нуля, — женщины могут позволить себе выказывать самые различные эмоции и рядом должен быть человек, сохраняющий в этом случае необходимое спокойствие.

— Конечно, Крайден, конечно, — ядовито отозвался Грейвин из-за стола, — бурная радость может нежелательно отразиться на поведении госпожи Валерии, а эти стены не терпят подобного! И ожидание может затянуться…

— Я рад, что ты меня правильно понял, — перебил Орвилл, приняв самый надменный вид и выпрямил спину еще больше, чем раньше, показывая свою недосягаемость для окружающих. — С твоего позволения я буду ожидать ее здесь.

Секретарю подобное заявление явно не понравилось, но возразить ему было нечем и он сделал вид, что читает бумаги перед собой, то и дело вскидывая глаза на меня и Крайдена.

То, что эти двое знакомы друг с другом и находятся отнюдь не в дружеских отношениях, мне стало понятно сразу же, но в конце разговор перешел в стадию активной неприязни, что навело на совсем печальные мысли. Оставалась надежда лишь на то, что маги Совета стоят на пару ступенек повыше и не всегда мнение секретарей учитывается по максимуму.

Просидели мы достаточно долго, но часов у меня не было и вполне могло оказаться, что время растянулось из-за бездеятельного ожидания. Прозвучавший в тишине звон колокольчика заставил вздрогнуть от неожиданности и разве что не подпрыгнуть на месте… ну наконец-то, хоть какие-то движения начались! Грейвин склонил голову набок, сложил листы аккуратной стопкой и исчез за дверью, практически неразличимой среди прочих темных панелей. Прошла еще минута ожидания, вторая… пятая… наконец он вернулся и торжественно произнес:

— Госпожа Валерия, вам надлежит пройти в Малую комнату Совета, вы готовы?

— Да, я готова, — одернув платье и выдохнув в сложенные руки, я двинулась в указанном направлении, где секретарь уже распахнул дверь.

— Подожди, Грейвин, — в голосе Крайдена сзади слышались удивление и тревога, — почему в Малую? Разве Совет…

— Господин Крайден, — удовольствие в голосе Грейвина было наполнено еще и издевательскими нотками, — если вы хотите оспорить мнение Совета, где ему рассматривать прошение госпожи Валерии, то можете это сделать в установленном порядке! Только не забудьте, что для этого вам надлежит покинуть приемную и спуститься на первый этаж за угол, прошения принимают там… я могу проводить вас, если вы забыли дорогу!

— Нет, не забыл, — резанул ответ. — Я буду ждать ее здесь.

Конечно, мысленно за время ожидания я уже не раз посжимала кулаки на счастье, постучала везде, где только можно и мне очень хотелось поймать ободряющий взгляд, а еще лучше — напутствие Орвилла, но в этой обстановке все нормальные человеческие чувства давились на корню. Я хотела обернуться, задержавшись на пороге, но Грейвин подтолкнул меня в спину и захлопнул сзади дверь.

— Здравствуйте, — шагнув через второй порог, я остановилась, рассматривая сидящих за недлинным столом людей. Значит, это и есть те самые члены Совета, могущество которых превосходит все виденное и слышанное? Странно, почему их всего четверо, Крайдена поддерживали шестеро, а по количеству этот самый Совет казался мне куда более многочисленным!

— Здравствуйте, госпожа Валерия, — приветствовал меня кто-то, — проходите и присядьте вот на это кресло, — взмах руки показал на высокую спинку кресла в торце стола, — мы побеседуем с вами немного, чтобы иметь возможность принять правильное решение касаемо вашей просьбы. Присаживайтесь поудобнее, все-таки вы женщина, а женщины не должны стоять в присутствии мужчин, кто бы они не были по происхождению.

Голос был доброжелательным, никаких отрицательных интонаций не содержал и я присела на указанное место, сложив руки на коленях, как показывал мне Орвилл, и выпрямила спину. Ну вот, можно и господ магов рассмотреть поподробней…

Господа маги выглядели как самые обыкновенные мужчины, нимба вокруг головы не носили и ничем особенным не отличались от точно таких же представителей противоположного пола, которых я лицезрела и дома. Справа первым сидел мужчина лет сорока на вид, рыжеватый и с голубыми глазами навыкате. Немного одутловатое лицо на мой взгляд больше подходило лавочнику средней руки, сходство с которым довершал крупный мясистый нос и прихотливо изогнутые полные губы, выдававшие человека, любящего вкусно поесть. Вьющиеся волосы спускались до плеч и издали их можно было принять за парик времен Петра Первого, так они были густы, а на толстых пальцах блестели три кольца с крупными камнями, которые было хорошо видно даже мне. Перед ним лежала тонкая стопка листов, исписанных сверху донизу и он то и дело заглядывал в них, просматривая написанное. Тот, кто сидел за ним, откинулся на спинку кресла вполоборота, сложив на груди руки и рассматривая те же самые листы вместе с первым издалека. Или у него было зрение, как у орла, или ему эти записи были совершенно безразличны… иного варианта я просто не могла предположить. Узкое худое лицо с глубоко посаженными глазами и глубокими складками на щеках было бы даже симпатичным, если не смотреть в глаза, один лишь мимолетный взгляд, брошенный в мою сторону, просветил, казалось, насквозь не хуже рентгена и тонкие губы только искривились, не произнеся ни слова. Первый мужчина, сидящий слева, покачал головой и попытался подтянуть к себе один-единственный лист бумаги, но рыжеватый сказал «Потом, Рейфельс» и подсунул его под низ стопки. Сидящий слева пожал плечами и повернулся ко мне с благодушной улыбкой. Он уже начинал полнеть, но это не портило его, а придавало даже изрядную долю солидности, потому что при ближайшем рассмотрении это оказался достаточно молодой мужчина, с вьющимися русыми волосами, забранными в хвост и светло-карими глазами, немного напоминающий Деннеля. Последний, второй слева, был по виду самый старший из присутствующих, лет пятидесяти на вид и единственный из них с такой же короткой стрижкой, как и Орвилл. Никакие черты лица… именно никакие, потому что такой типаж обретается у нас около пивных ларьков поутру, с помятой физиономией и пегими волосенками, уверяя любого собеседника в своей лояльности и значимости. Это сходство могло бы быть полным, если только не заглядывать в глаза, потому что смотреть в них было попросту страшно. Не могу сказать, почему у меня вдруг заболело в животе, но взгляд последнего наверняка был самой главной тому причиной — уж очень он был тяжел и давящ. Так можно смотреть на заведомо известного преступника, на того, кого ты уже знаешь, как унизить и уничтожить… я вздрогнула от этого взгляда, но он уже сменился на доброжелательный и ободряющий, даже улыбка прорезалась и я тщательно проморгалась, пытаясь сообразить, а не привиделось ли мне все это?

— Мы рады приветствовать вас, госпожа Валерия, — начал рыжеватый, — меня зовут мэтр Блион и я на правах председательствующего сейчас члена Совета еще раз изучил ваше прошение. Надеюсь, что вы не в обиде оттого, что я в силу своего возраста не могу помнить все подробности и буду постоянно заглядывать в бумаги?

— Ну что вы, какой у вас возраст, — поспешила вставить я, — вы же можете все спросить у меня прямо здесь и не рыться в моем прошении!

— Ну и замечательно, — обрадовался мэтр Блион, — а то я так не люблю перебирать эти рукописные листы, выискивая в них одно-два нужных слова!

— Подождите, Блион, — тот, кто сидел за ним, обладал приятным скрипучим голосом и манерами хамоватого мента, — вы сами писали свое прошение, госпожа Валерия?

— Нет, к сожалению я пока что не овладела грамотой и умением писать на языке вашего мира, — постаралась я сказать как можно более доброжелательно, — но мне помогли и составили на бумаге более менее грамотное прошение, которое я и принесла в приемную.

— Значит, вы писали его не сами? — не унимался худой.

— Писала действительно не сама, я уже пояснила причины этого, но вот составила это прошение я. Дело в том, что я у себя дома неоднократно имела возможность видеть, как и в каком стиле пишутся подобные документы…

— Ну хорошо, хорошо, — нетерпеливо оборвал меня худой, — это я уже понял. Сами, так сами… как я понимаю, писал его вам Орвилл Крайден. Мог бы и пограмотнее это сделать… — презрение в последней фразе резануло своей неприязнью, но я благоразумно промолчала, а Рейфельс одернул худого, — раньше я в докладах Крайдена не замечал ничего подобного!

— Ты много чего не замечаешь, Юрген, — откинулся на спинку кресла худой, — Совет может смотреть на это сквозь пальцы до поры до времени, но это не может продолжаться бесконечно.

— Я не понимаю, мэтр Унсеррат, — вскинулся было Рейфельс, но осекся под гневным взглядом своего соседа, — да-да. конечно… возможно, я что-то упустил и теперь только надо вспомнить, что…

— Вот и займитесь этим, — с ласковостью волка напомнил ему худой, — а потом поставите свою подпись. Мейнер?

— Да вы продолжайте, продолжайте, — откликнулся сосед Рейфельса, — а я послушаю пока.

— Хорошо, — моментально согласился Блион, — тогда у меня будет вопрос. Госпожа Валерия, почему вы так хотите вернуться домой?

Признаться, я сперва просто опешила от постановки вопроса и не могла подобрать слов для ответа. Почему? Да потому что там мой мир, я знаю его с рождения, я привыкла жить в нем… сколько надо перечесть причин, чтобы любые упертые идиоты поняли всю обоснованность моей просьбы?

Перечисляя все возможные и невозможные причины, я то и дело поглядывала на лица магов, сидевших за столом и мне казалось, что им глубоко пофигу все слова, с таким отрешенными выражениями лиц они сидели.

— Хорошо, это мне понятно, — Блион посмотрел на Унсеррата, но тот отвернулся и рассматривал собственные ногти, — пусть бы сам Крайден и объяснял…

— Ему уже была представлена эта возможность, — буркнул сосед Рейфельса, — а пока речь идет о госпоже Валерии. Я бы хотел знать, как она узнала, что Крайден маг и согласилась помогать ему. Ваше слово, госпожа Валерия!

Инструкций по этому поводу Орвилл мне не давал никаких и я не знала, что сказать по этому вопросу. Вредить ему не хотелось, а выдавать подробности…

— Стоп, госпожа Валерия, — оборвал сосед Рейфельса, — давайте-ка начнем с самого начала. Крайден появился в вашем родном мире, как, когда, под каким именем… рассказывайте все, иначе…

Дёрнуло плечо и до пяток прошило… нет, не боль, скорее, это напоминало удар током и наглядно демонстрировало, кто хозяин положения. Хоть бы какие инструкции получить заранее, чтобы не сболтнуть лишнее по глупости… но Крайден ничего не говорил. Это значит, что мне дана полная свобода рассказывать все? Палку бы не перегнуть от радости, что Совет меня слушает… кратенько надо и без лишних подробностей. Главное — результат.

— Я сидела на лавочке после окончания рабочего дня, — слова текли сами собой, вроде и скрывать было нечего, только почему мне так стало плохо внутри? — Я не знала, кто этот парень, у нас не принято знакомиться, называя себя по всем статьям! Олег и все, только имя. Остальное уже неважно.

— Странные у вас отношения, — именуемый Мейнером скривился и стал рассматривать стопку листков. — Просто так пошла с незнакомым мужчиной… госпожа Валерия, вы пойдете со мной, если я приглашу вас сейчас?

— Нет, — надеюсь, прозвучало достаточно твердо.

— Почему? — недоумение и… непонимание.

— Я не могу объяснить вам это, каждая женщина нутром чует, искренен с ней тот, кто… приглашает ее, или нет. Вы сильный человек… простите, маг, но вы не тот, кто… ради которого я… в общем, я вам совершенно неинтересна и не нужна. И гулять просто так вы не будете…

— Не буду, — согласился он, — я уже давно вышел из того возраста, когда гуляют просто так. Но мне бы хотелось услышать, о чем вы говорили с Крайденом в то время, когда находились рядом, — почему-то он смягчил резкий тон, — не надо подробностей, желательно в общих чертах.

— Я рассказывала ему об истории строительства Санкт-Петербурга, о некоторых инженерных решениях, которые у нас общеизвестны, показывала сам город, — перечислять можно было до бесконечности, но Мейнер уже уткнулся в очередной листок перед собой и только кивал головой в знак того, что слушает.

— Говорите, говорите, где вы еще были? — поднял он глаза, как только я замолчала. — Я слышал, что вы много рассказывали о своем правителе, который лично занимался строительством… откуда вы так хорошо знаете о нем?

— Мне была интересна та эпоха, в которой он жил, вокруг Петербурга сохранилось много построек того времени и кое-что до сих пор поражает воображение, вот я и хотела удивить Крайдена. Я показывала ему то, что не показывают никому из приезжих и он имел возможность потрогать историю руками.