Империя Демона (СИ)

16. Воронья песня

Королева имела привычку просыпаться рано, оттого её веки разомкнулись, когда солнце только-только показывало свои лучи, но птицы уже пели вовсю. Она поднялась и потянулась, похрустывая косточками. Уже и забыла, каково это, спать на земле. Нет, стоп! Она вообще к этому не была приучена! Последние дни были в академии на соревнованиях. Оттого при первом хрусте раздался тихий стон.

Проверив, что Роберт еще спит, Айка первым делом пошла наводить на лице порядок. Даже при Генрихе не могла позволить себе показаться с утра с грязным заспанным личиком. Жаль только, воды пришлось тратить из сосудов, из которых они пьют, так как реки поблизости не было. Возможно, она использовала даже больше, чем нужно, но лицо — её всё!

Всё также стараясь не разбудить Роберта, Айка стала разводить огонь, промочив горло вчерашними остатками вина на донышке. Забавно, но даже от этого стало немного лучше.

Вскоре запах мяса пошел, и уже ветром он направлялся именно к носу Роберта.

Как же ему не хотелось просыпаться. Во сне он обнимал Айку и согревал холодной ночью, и ему казалось, что если открыть глаза, то этот образ пропадет. В принципе, именно это и произошло. Поняв, что Роберт действительно рядом с Айкой, но не так, как ему того хотелось, он резко поднялся и вытер лицо. Он очень надеялся, что она не видела, как он пускал слюни или, того хуже, бормотал во сне.

— Доброго… — буркнул Роб, приглаживая растрёпанные волосы. Он посмотрел, от чего идёт такой вкусный запах. — Когда ты успела?

Хотя дожидаться ответа он не стал. Поднявшись, Роб поправил камзол и отбежал в лес по нужде, но вернулся быстро и уже был готов к завтраку.

— Давно проснулась? — спросил он, присаживаясь рядом.

— Я рано просыпаюсь, — кивнула она. — У меня было время на всё это.

Дождавшись, когда Роберт устроится поудобнее, Айка протянула ему поджаренное мясо и подогретые до плавленого сыра бутерброды. Увы, всё что могла сделать — подогреть и пожарить (поджарить), но никак не вкусно приготовить.

— Ешь быстрее, — наказала она, маленькими кусочками откусывая от своего бутерброда. — у нас впереди трудный день. До мельницы недалеко, а что её окружает — не предсказать. Местность необитаемая.

Уговаривать Роберта не надо было. Ему и самому не терпелось уже найти этот храм. Мало того, что им откроются знания, недоступные большинству, так они ещё помогут справиться с вампирами. Во всяком случае, он на это рассчитывал. Конечно, наедине с Айкой ему хотелось побыть подольше, но природное любопытство давало о себе знать.

Быстро покончив с завтраком, они двинулись дальше. Мельница и правда оказалась совсем близко, однако, чем глубже в эти земли они проходили, тем яснее ощущалась зловещая аура. Даже таким людям, как Роберт и Айка, которые не способны в полной мере чувствовать магию и тьму, было не по себе. Понятно было, почему никто не хотел здесь жить — трудно долго находиться в такой давящей атмосфере.

Когда же они достигли почерневшей от пожара земли, лошади напрочь отказались двигаться дальше. Огонь явно не пощадил ни само здание мельницы, ни близлежащие строения и деревья. Годами пепелище оставалось нетронутым природой, и даже трава отказывалась расти здесь.

— Дальше пойдем пешком, — решил Роберт, хотя любой человек в здравом уме побежал бы прочь с этого проклятого куска земли. Лошадей отпускать он не стал бы, помня предостережение Эйши, поэтому свою он привязал к ближайшему погоревшему дереву. — Предлагаю поискать вход сначала в самой мельнице, а потом уже осмотреться вокруг.

— Мне сказали, вход внутри, — доложила королева, слезая с лошади и хлопая её по хребту. — Думаю, там есть какой-нибудь люк в подвальное помещение, — она передала лошадь Роберту, дабы тот привязал как следует, а сама отошла от него, потирая ладони и осматривая безжизненные земли. Сама лишь слышала, но видеть эту чудовищную картину — лучше бы никогда не приходилось. — Если не здесь пристанище богини смерти, тогда я не знаю, как оно еще должно выглядеть.

С собой она взяла лишь небольшую походную сумку, куда сложила всё, что могло пригодиться. От магических письменностей до амулетов. Хотя её голос еще никогда не подводил Айку, а вкупе с Робертом их песни для тьмы вообще были страшной вещью, что она доказала себе в городе Близнеце.

— Но я бы предостереглась и защитила бы окрестности, — сказала она, повернувшись к Роберту. — Если мы найдем вход, то неизвестно, какие твари вокруг пойдут по нашему следу.

— Мне кажется, даже бессмертные обходят это место стороной, боятся, — нервно пошутил Роб. Со своего седла он тоже взял несколько вещей: тюк с водой да священные письмена. — Я только слышал о таких местах. В Летарте тоже есть заброшенный пустырь где-то на границе с Люцием. Слышал, там озеро, в котором даже рыба не водится. Может, там тоже разместился старый храм Грот?

Обогнав немного Айку, Роберт первым достиг стен мельницы. Почерневший кирпич выглядел не особо приветливым, а сквозь разрушенную крышу с трудом проходили лучи солнца. И только каким-то чудом уцелевшие деревянные лопасти напоминали, что здесь когда-то стояла ветряная мельница. Благо не крутились, иначе скрип старого механизма точно привлекал бы кого-нибудь.

Ещё совсем недавно они ехали сквозь лес, залитый солнцем, но казалось, что именно над этим местом сгущались самые темные тучи. Опасаясь прикасаться к чему-либо, Роб заглянул внутрь.

— Начертим защитный круг, — решил он и сделал шаг назад от проема в стене. Напоминать ей, о чем речь, вряд ли нужно было, но он уточнил: — Не впускать и не выпускать никого, кроме нас. Согласна?

— О, как пошло звучит, — усмехнулась Айка. — Не хотите, чтобы нам помешали?

Нет, она была напряжена и взволнована и понимала всю серьёзность ситуации. Возможно, то было её неким щитом, чтобы не показывать или не поддаваться слабостям? И всё-таки, после своего комментария не смогла сдержаться и взглянула на Роберта, добавляя шутливо:

— А я думала, за три года ты хотя бы до тройничка дойдешь.

С ним было проще. Он всегда так забавно реагировал… в отличие от Генри. И физически разрядки не давал, и реакций на её шутки тоже никаких не было. Она с ним чахла, а тут хоть можно выплеснуть всё.

Но несмотря на слова, из сумки она всё же достала пять лунных камней и, напевая мелодию, обошла мельницу, разбрасывая камни так, чтобы строение было посередине. Это не тот круг, о котором говорил Роберт, но, на всякий случай, Айка, изменив защиту, позволяла выйти и войти человеческим созданиям больше, чем их есть сейчас. Кто знает, кого они могут встретить внутри.

— Такими шуточками меня больше не проймёшь, спроси у Ральфа, — усмехнулся Роберт и со своей стороны обошел здание, чертя на земле в пяти местах руны, которые были призваны сдерживать все неживое внутри круга. — Если так желаешь, позовём его в следующий раз с нами. Он уже давно жаждет отдаться мне.

Встретив Айку на противоположной стороне, Роб внимательно взглянул на нее. Поняла ли она, что он говорил о Ральфе, когда тот обращался в соблазнительную девушку? И хотел ли он увидеть в ее лице ревность? Ему было бы приятно знать, что она все ещё думала о нем. Он не задавал Генриху вопросов, на которые боялся услышать ответы, и он не был также хорош в чтении лиц, но, возможно, когда ему наконец-то удалось остаться с Айкой в неформальной обстановке, один на один, был маленький шанс выведать ее секреты.

— Но мне правда не хотелось бы, чтобы нам мешали, — и пусть воспринимает эти слова и его улыбку, как хочет. То ли он все ещё на ее шутку отвечал, то ли уже о деле говорил. Он встал опять у входа в мельницу, раздумывая, что их может ждать внутри.

— Стой!

Айка грубо, но уж такие у неё манеры, схватила Роберта за плечо и развернула к себе. Каким бы плохим чтецом лиц он не был, но тот спектр эмоций, что она сейчас испытывала, прочел бы даже слепой.

— Эта рогатая обезьяна?.. — уточнила она. Будто бы были другие Ральфы. В лице было всё. Злость, ревность, даже желание вздернуть. Конечно, было обидно это слышать. И неужели Генрих позволял? Зная, кто Роберт для Айки! — Ну попадись он мне на глаза…

Генри не позволял трогать Ральфа, но вот за то, что он прикасался к её! бывшему, несмотря на Генри, прочитает ему такую песню, что тот будет молить о возвращении в родные края! Конечно, из слов Роберта было одно совсем безобидное слово "отдаться". Но Айка знала, как настырно Ральф порой желает отдаться. Еще больше разозлило, что, раз Роберта её шутки не трогают, значит…

— А ты, я погляжу, и рад, что у тебя был хороший учитель? — намекнула она на демона. Айка вовремя поняла, что непривычно для себя поддалась ревности, и потому последние слова были произнесены с усмешкой, будто её это не касалось. Но вот взгляд молнии так и метал.

— Ну, был не только Ральф, — ответил Роб, хлопая глазами, словно дурачок, который ничего не понял. Он сделал вид, что задумался, и начал загибать пальцы. — Кики часто заходит к нам в гости по-соседски, с Одри виделся пару раз до того, как она приняла обеты жрицы, и отец конечно же не оставил своих попыток женить меня, то и дело кого-нибудь подсылает.

Он скосил глаза на Айку и еле сдержался, чтобы не засмеяться и не навлечь на себя ещё больший гнев. Она все ещё думала о нем, и сердце больно сжалось от тоски. Но если он продолжит этот спектакль, точно лишится головы. Или чего-нибудь другого. Опустив руку, он сбросил маску и поднял печальный взгляд.

— Айка, — тихо позвал он, призывая послушать его внимательно, без лишних эмоций, — если у меня и был кто-то — это не отменяет того факта, что мое сердце навеки принадлежит лишь одной женщине. Ты ведь прекрасно знаешь, что я не вижу никого, кроме тебя.

Признался, и на душе сразу легче стало. Быть может, потом так и не выпало бы шанса рассказать ей, что все это время он продолжал думать лишь о ней. Он вряд ли когда-нибудь женится. Даже была дурная мысль, когда все закончится, и Генриху больше не нужна будет Серия, он попросит его вернуть ему Айку. Но это была такая призрачная, совсем несбыточная мечта. Он как провел эти три года, так и продолжит наблюдать за ней издалека.

— Значит, всё-таки кто-то был? — но Айка услышала лишь это. Она королева, она привыкла быть единственной, и эти слова очень больно ударили её по гордости и самолюбию. Не могла сказать, врал он или нет; просто ли это слова, чтобы украсить само предложение, но она услышала именно это. В глубине души она была честна с собой, не являлась безгрешной и приставала к Генриху, но всё-таки: — Один-ноль, Роберт. У меня никого не было. Ни разу. Ни на полчаса. Вот только, кто из нас сейчас проигравший — я понять не могу.

Роберт наверняка не этого ожидал услышать, но и то являлось маленьким признанием — да, она тоже о нём до сих пор думала. Связи не было из-за Генриха, но ведь не было же! Тут Айка была лицемерна. Она и не оправдывалась внутри себя, но наяву всё-таки пыталась предстать святой.

— Трудно верить после твоего списочка, — буркнула она, окончательно обижаясь на Роберта. Вздернув носик, она обошла Скайфорда и направилась к мельнице.

— Это неважно, Айка, — все также тихо говорил Роб, следуя за ней. — Будет рано или поздно. Королю нужен наследник. Я проиграл ещё в тот день, когда ты сказала "Да" Генриху.

День свадьбы вспоминался как страшный сон. Роберт мечтал увидеть Айку в свадебном платье, но видеть, как она в нем шла к другому, было выше его сил. Благо им хватило чести не приглашать его. Генрих не переживал, что он мог попытаться сорвать свадьбу, но позаботился о его чувствах хотя бы в такой мелочи. В тот день Роб сильно пил и мало что запомнил. Целый отрывок жизни был стёрт из памяти.

Вздохнув, Роб поспешил обогнать Айку. Если уж кому попадать в ловушки, то ему. Она должна вернуться к своим людям, чего бы это ему ни стоило. Он разгребал завалы, которые образовались здесь во время пожара и от разрушения стен временем. Кое-где даже пришлось применить силу, чтобы убрать камни с дороги и попасть во внутреннюю комнату. Роб ещё раз взглянул в небо сквозь дыру в потолке, будто надеялся еще разок увидеть солнце перед тем, как они отправятся в самую тьму.

Эти слова отрезвили Айку, и вместо ревности и злости на душу накатили тьма и тошнота. Странные чувства, но именно так она думала о словах про наследника. Айка хотела разделить постель, но не желала наследника. Не сейчас и не потом. Не от Генриха. Они не поднимали эту тему, но знала, это неизбежно. А также знала, что она никогда не полюбит ребёнка, которого принесет Генриху. Просто знала. Она уже ненавидела мысль об этом, а сейчас стала ненавидеть еще больше, потому что это произнес Роберт.

Более Айка ничего не говорила по пути. Не хотелось. Разговор оставил дурное послевкусие, и любое слово лишь расшевелит этот привкус на языке. Она постаралась переключиться на работу, призвала лучик света, чтобы видеть люк в полу. До грязи и развалин не дотрагивалась, считала, что это выше его достоинства (Роберт и без неё хорошо справлялся). И как раз где-то в середине она его увидела. Он даже не был спрятан, хотя, может, прятавший его ковер уже давно сгорел?

Но даже сейчас вместо слов она просто прокашлялась, привлекая внимания Роберта, и, когда он взглянул, указала на люк, подходя к нему и освещая лучом.

— Это и есть вход? Никаких обозначений, — с сомнением протянул Роб, присаживаясь перед люком. Он внимательно осмотрел пол вокруг и саму крышку, даже попытался смахнуть старую грязь, но гарь и копоть настолько въелись в камень, что лишь испачкали его руки. — Давай попробую открыть.

Нащупав железное кольцо под слоем грязи, Роберт потянул вверх, но дверь, которая не открывалась несколько десятилетий, не желала так легко поддаваться. Ему даже пришлось прочитать молитву, которая дарует силы, но и с ней люк не поддался.

— Заперто, — подытожил он. Не стоило надеяться, что в тайный храм будет легко попасть, просто открыв дверь. Он попытался припомнить, что говорила Айка, но в ее словах не находил подсказки. Поэтому он решил спросить ее напрямую, впервые после разговора встретившись с ее взглядом. — Есть идеи?

— Взорвать все к Тали, — холодно сказала она, даже не взглянув на Роберта.

Теперь в ней взыграла ярость. И больше даже по причине того, где она находится. Можно подумать, как бы она тут была без Роберта. А никак, молчала бы, потому что недовольство высказать некому. Но через какое-то время вниз на люк она посмотрела и задумалась. Взорвать — хороший вариант, потому что…

— Это мог бы и быть запасной выход. Если так, он заперт изнутри. Если магически — придется искать иной путь. Если на затворнику — взорвать.

Вот только взрывчатками она не пользовалась. Слишком грубо, не ее метод. Хотя сейчас это было очень зря. Айка подошла к Роберту и села справа от него. Покачав в воздухе пальчиком, она будто из воздуха стала наматывать сияющую голубую нить, которая в ладони после стала шариком. Подведя ладонь к люку, не успей даже до него дотронуться, как шар не просто исчез, а будто у него были судороги — он задёргался, завертелся, закружился; кажется, он даже пищал будто от боли, пока не скрылся изведу, точно его что-то поглотило.

— Эпицентр зла всё-таки под нами, — заключила она результат своего небольшого эксперимента. — Это не тайный выход. Но тогда, как попасть? — и все же белоснежные волосы королевы улеглись на ее плечи — она повернула лицо в сторону Роберта и стала ждать ответа и решений.

— Взорвать? — переспросил Роб и покачал головой. Ему не нравилась эта идея, таким образом они могли завалить единственный вход. Как же им попасть внутрь? Сейчас он жалел, что с ними нет мага. Надо было взять кого-то из наемников с собой. — "Все пути, откройтесь". Может… "Отвори дверь предо мной"!

Роберт пробовал короткие молитвы одну за другой, даже вспомнил какую-то на древнем языке, но люк так и остался неприступным. Ни пылинки с него не сдвинулось. Вздохнув, Роб встал и пошел по комнате в поисках какого-нибудь рычага.

— Не могли же они замуровать дверь наглухо, — рассуждал он, щупая кирпичи в стене. — Жрецам как-то надо было попадать внутрь. Здесь должна быть подсказка.

Он и сам начинал злиться не хуже Айки. Они проделали весь этот путь, оставили королевство без правителя, и все зря? Они были первыми посетителями храма за сотню лет, Грот должна желать, чтобы они попали внутрь!

— Проклятье! — Роб со злости пнул старую гнилую деревяшку, которая давно покрылась мхом. Напугав его самого, она с грохотом свалилась на бок, а глазам Роба предстало ещё одно кольцо, как на люке, только теперь в стене, внизу, почти у самого пола. Недолго думая, он потянул, и со стороны люка раздался щелчок.

— Кажется, только такие речи богиня и понимает, — свысока посмотрела на люк Айка, но всё-таки сжала зубы и сама потянула за кольцо, не ожидая помощи. Уж мало кто помнит, какой она была ученицей на физической подготовке, но все сейчас стало явно хуже. Айка стала нежнее и уязвимее телом. Люк с трудом поддавался, хотя это всего лишь деревяшка, пусть и потяжелевшая от сырости и старости.

Открыла всего лишь наполовину, но поднялся изнутри такой смрад, что Айка чудом удержала крышку. Зажмурившись и свободной рукой прикрыв нос, она отвернулась, ища возможность сделать вдох. Не было сомнений — внизу проводились ритуалы на умерщвление. Не один раз и не один десяток лет. Не было сил даже на молитву. Она всё-таки бросила кольцо, закрывая люк, и отошла.

— Это нереально туда залезть! — вздохнула она, касаясь пальчиками своих губ и носа, защищая их от действия яда в воздухе и смрада. — Я не успела разглядеть, как там глубоко

— Ну, тогда давай развернемся и поедем в замок, пока не поздно, — предложил Роб, хотя сомневался, что она согласится. Всё-таки это была идея Айки, так что отступать не было смысла.

Ужасный запах донёсся и до Роберта, который стоял у стены. Но все же делать им было нечего, надо спускаться, раз уж они пришли и даже смогли открыть дверь. Конечно, все это было странно, но разве у них был выбор? Вампиров ни за что не победить обычными методами.

— Я пойду первым, — решил Роб и распахнул люк на всю. В нос ударил ещё более едкий смрад, и Роберт с Айкой даже зажмурились. Ему казалось, что сейчас точно стошнит, и в жертву Грот пойдет не успевший перевариться завтрак, но как-то удалось сдержаться.

В темноте Роб увидел старую лестницу, ведущую вниз, и осторожно сделал шаг. Вроде держала. Он ступил чуть увереннее, но дальше его ждал подвох. Когда его голова оказалась на уровне люка, гнилая ступенька под ним треснула, и Роб полетел вниз, не успев схватиться руками за лестницу. Все последующие ступеньки либо давно сгнили, либо он сшиб их своим телом — так и не понял, но после падения раздался его стон, а все тело отчего-то болело. Он, как и Айка, был непривыкшим к таким приключениям.

Желание ядовито ответить на первое замечание сразу пропало, стоило ей, будто в замедленной съемке, видеть, как белоснежная голова Роберта скрывается в люке и тонет во тьме, как ранее её маленький шарик света.

— Роберт! — вскрикнула испуганно Айка, и лишь наполовину ей стало легче — он застонал. Живой. — Роберт, не двигайся, я сейчас!

Испуганно королева стала смотреть по сторонам, что могло бы помочь слезть вниз. Была молитва на "легкие ноги", но она помогала не сломать конечности лишь при не особо высоких прыжках. Здесь она не была уверена, что поможет. Вспомнив о сумке, она залезла внутрь, но не нашла ничего, что могло бы помочь спуститься. И Айка не нашла ничего лучше, чем снять с неё длинный ремешок, распустить его и привязать один конец к кольцу люка и, поддев его так, чтобы при прыжке он не закрылся, Айка пустила свет внутрь люка. Слишком высоко, но белые волосы бывшего возлюбленного она увидела и определила, как ей лучше спрыгнуть.

Ремешки были из шкуры казида, они её вес выдержат с легкостью, и только когда Айка повисла на ремне, прочитала молитву на "легкие ноги" и спрыгнула практически рядом с головой Роберта.

— Роб!

Удар все-таки она ступнями почувствовала, но, главное, ничего не сломала. Да и думалось ли об этом сейчас? Она опустилась на колени перед парнем и, запустив руку под его голову, осторожно приподняла.

— Ты как? Шевелиться можешь?

— Я умер и попал в рай? — не открывая глаз, спросил Роб. После небольшой ссоры он и не думал, что снова услышит ее беспокойный голос. Он выдавил кривую улыбку, потому что беспокоилась она о нем. Но шутки шутками, а в таком месте расслабляться нельзя. — Кажется, повредил ногу.

Как бы ему ни хотелось подольше полежать у нее на руках, Роб приподнялся на локтях и в тусклом свете одного маленького огонька посмотрел на ногу. Крови не было, значит, даже если сломал, по крайней мере, перелом был не открытым. Кряхтя, он сел, осторожно дотронулся до места, где болело, и чуть не взвыл от боли. Пришлось прикусить палец, чтобы не потерять лицо перед Айкой.

— Подлечу немного, а ты помоги снять боль, чтобы я мог идти, — попросил он дрожащим голосом. Его ладони засветились, но словно само место было против такого рода силы. И сколь бы велика ни была вера в Индру, частички дарованной ею силы еле-еле слетали с рук ее жреца.

— Ну ты!.. — сквозь зубы прорычала королева и замахнулась, чтобы хорошенько вдарить за такие неуместные шутки, но рука опустилась, стоило ей увидеть скривившиеся от боли лицо.

Айка отодвинулась и погладила его ногу, следя за реакцией и выискивая болезненное место. Проблем не составило — он и сам держал руки и пытался излечить ушиб, если там не было чего хуже.

— Я не сниму твою боль, чтобы ты шел вперёд, будет хуже, — строго сказала она, доставая из волос заколку, которая на самом деле являлась скрытым ножом. Распоров штанину, чтобы добраться до места, Айка нагнулась и, положив руки поверх ладоней Роберта, опустила их на ногу. — Давай вместе.

Видела, у него не получалось лечить себя, по крайне мере, тут. Но еще надеясь в своё предположение об их колоссальной силе, когда едины голосом, Айка не сдавалась и запела излечивающую молитву. Не тихие нашептывания, а будто она была в самом храме, самом большом на свете, и её голос должен был быть услышан на самых дальних рядах. Громко, честно, бросая вызов богине, которая властвовала под этой мельницей. Она королева! Она лучшая жрица Серии! И в ней было столько любви к своему народу, к каждому своему подданному, которую сейчас она выплескивала через слова, разбивая мрачную энергетику и ауру подземного храма. Её песнь должна была дойти до поврежденных тканей Роберта.

Руки Роберта засветились с такой силой, с которой ещё самому не получалось никогда. Он поддержал Айку пением, но в какой-то момент сбился, потому что исцеление не всегда проходило безболезненно. В ноге что-то хрустнуло, вставая на место, и Роб зажмурился от боли. Свет слегка погас, но так как Айка не останавливалась, очень скоро ушла и эта боль.

— Спасибо, — шепнул Роб и вытер рукавом испарину на лбу. Айка почти убрала руки, но он успел поймать одну, крепко сжимая ладонь в благодарность. Хотел отругать ее, что в таком месте лучше не нарушать тишину и не волновать темные силы светом, но язык не повернулся. Кто знает, если бы не она, в конце концов, могло все обернуться ещё хуже из-за сломанной ноги, когда им придется сбегать отсюда.

Каким бы сильным он ни старался быть для нее, Айка всегда оказывалась впереди. Как и сейчас, вместо того чтобы помочь ей, он лишь доставлял неприятности. Она также первой поднялась на ноги, помогая и ему следом. Роб попробовал встать на больную ногу — все было в порядке.

— Спасибо, — ещё раз поблагодарил он и огляделся, вызывая свой шарик света. — Ну, пойдем искать какую-нибудь библиотеку. Будь осторожна.

— Хах, и это говоришь мне ты? — довольно жестоко пошутила, но дабы эти слова не вонзились Роберту в сердце больнее, чем сломанная нога, она подпрыгнула вперёд, легонько щелкнув пальцами по его затылку. — Так уж и быть, запиши свои штаны на королевский счет.

На самом деле она пыталась скрыть свое беспокойств. И мысли не было о том, что Роберт обуза в этом путешествии. Он опора и тот, кто стоит её щитом, которым она, конечно, пользоваться не собиралась. Будь она здесь одна, во многом пришлось бы пересиливать себя, что Айка не очень любила делать, а так хоть для кого-то, но она могла побыть слабой. Даже для Генри она не могла быть женщиной на все сто процентов. Скрывала сердце, скрывала боль, которую, честно, Генри итак видел, но не видел истинную рану на нём.

Роберт знал. Потому что их рана едина на оба сердца.

— Может, стоит вызвать пшеничного хранителя? — предложила она, останавливаясь, чтобы Роберт её нагнал. — Пустим его вперёд, на случай, если есть ловушки.

— Не знаю, — честно признался Роб. Он тоже думал об этом ещё до спуска, но после применения исцеления, которое было гораздо слабее, чем обычно, не был уверен, что с хранителем получится лучше. А ещё ему было страшно. — Может, лучше лишний раз не тревожить это место? Просто обойдем его и вернёмся, независимо от результатов.

Хоть Роб и был первым, кто спрыгнул сюда, ему очень не нравилось здесь. Храбриться он мог сколько угодно, но желание убраться отсюда как можно скорее было сильнее, чем покрасоваться перед женщиной.

— Осторожно! — вдруг вскрикнул Роберт и схватил Айку за талию, предостерегая от следующего шага. На плите, куда чуть не наступила ее ножка, было изображение Грот. Он не знал наверняка, но лучше перестраховаться и не ходить по лику богини. — Подозрительная плита, — объяснил он и отпустил Айку. — Мне бы не понравилось, чтобы на мой портрет наступили.

— Вот именно по этой причине я и предлагаю вызвать… Стой!

Айка посмотрела вперёд и направила туда лучи света. Как и предполагала, впереди подвальное помещение мельницы превращалось в обычную, но очень узкую пещеру, на полу которой были плиты, и не каждая представляла из себя изображение богини смерти. Но…

— "Коль захочешь проведать свои истоки и дать подношения смертельной, но прекрасной, помни, что смерть спасёт тебе жизнь", — повторила Айка слова Эйши и посмотрела на Роберта. В её взгляде ясно читалось, что она собиралась сделать. Отодвинувшись от Скайфорда, дабы тот не останавливал её, Айка посмотрела на плиту. Если не это ответ загадку, тогда что?

Королева наступила на плиту. Она под ней скрипнула, после чего резко опустилась на три сантиметра вниз, из-за чего сама она чуть не потеряла равновесие и чудом удержалась. Но ничего не произошло. И пять секунд тишины, и двадцать, пока они с Робертом настороженно переглядывались — ничего не происходило.

— Возможно, Эйша говорила об этом.

— Похоже на то, — задумчиво протянул Роб и пустил свой огонек в нескольких сантиметрах от пола, чтобы посмотреть, как часто встречаются эти плиты. — Что ж, попробуем.

Решившись, он тоже встал на такую плиту, но и с ним ничего не произошло. Раз они точно выяснили, что лик богини — это и есть безопасный путь, то он двинулся вперёд, осторожна ступая по плитам. Айка шла рядом по такой же тропе.

Когда Роберт оказался на середине пути, спереди снова повеяло смрадом смерти. Роб почувствовал слабое дуновение ветра на лице и волосах, а это означало, что впереди либо выход, либо к ним кто-то приближался. Махнув рукой, чтобы Айка тоже остановилась, он тихо прошептал молитву и показал руны Айке, чтобы она повторила за ним и подняла щит.

Как же вовремя они это сделали. За ветром последовал гул, и из темного прохода на них выскочил не менее темный дух. Голодальщик с огромной пастью бросился на Роба, но ударился о его защиту и с визгом, не хуже того, который издавали вампиры в своей истинной форме, унесся в люк, оставшийся позади них. Да вот только Роб рефлекторно отступил назад, когда на него напали, и позади него под весом ноги опустилась чистая плита. Несколько секунд ничего не происходило, Роб уже решил, что зря они переживали об этих плитах, как вдруг они одна за другой стали с щелчками опускаться, когда на них никто не стоял.

— Беги! — Роб не хотел дожидаться, когда последняя опустится. Он побежал ко входу, хватая Айку за руку, и уже не разбирал, какие плиты под ногами.

Роберт вёл её, а Айка на всякий случай помимо своего щита наложила еще один на Роберта, так как он бежал первый, и весь удар мог принять на себя. Как бы Айка не старалась его нагнать, вечно наступала на чистые плиты. Они под ней проваливались, и она спотыкалась, утягивая Роберта за собой. Если бы он не держал её руку, так бы осталась валяться уже на четвертой плите.

Коридор был не таким длинным, но казалось, что бежали они вечность. Держа два щита, Айка не удержалась и оглянулась назад. Боги, лучше бы она этого не делала. Из стен друг в друга метались колья, разбивая старые каменные стены в пыль. И они приближались быстрее, чем Роберт и Айка убегали. Только успев выкрикнуть молитву о быстрых ногах, королева опередила Роберта и сама стала тащить его.

Он тоже не отставал, почувствовав тряску позади, прибавил шагу молитвой. Когда они наконец проскочили коридор, за ними упали последние копья, отрезая путь назад, Роб выдохнул и привалился к стене, утыкаясь лбом в плечо Айки. Он продолжал тяжело дышать и не сразу понял, что прижимал ее к себе.

— Голодальщики здесь всё-таки есть, — сказал он, приводя дыхание в порядок, и отпустил Айку. Акцентировать внимание на их объятии он не стал, но как же не хотел ее отпускать. Однако они должны были идти дальше. — Мы внутри, теперь надо быть настороже ещё больше. Щиты держим постоянно. Давай отыщем, зачем пришли, и свалим отсюда побыстрее.

Айка рассеянно кивнула, но на самом деле Роберт от неё недалеко отошел — она, переводя дыхания, держалась за одежду Роберта какое-то время и не сразу разжала кулачки, пусть к себе и не притягивала. Но его словам повиновалась. Отпуская, она тяжело выдохнула и огляделась. Её светящийся шарик уже не освещал путь, так как королева потеряла над ним контроль, но призвать новый не составило труда.

— Насчет голодальщиков… — Айка достала из сумки два крохотных колпачка с прозрачной жидкостью, хотя во мраке особо этой мелочи не увидеть. Один она протянула Роберту, а второй, откупорив, слизнула каплю, что была внутри. — Выпей, — приказала она. — Это сильно замедлит сердце, но с нами всё будет в порядке. От них не спасет, но так мы привлечем внимания куда меньших охотников за жизнями.

Эффект сразу о себе дал знать. По телу пробежал холодок, а на разум накатил сильный сон, но противиться ему было не сложно. Эффект был схож, как если бы пара сейчас замерзала на морозе. Опасно, но на то у них есть щиты, а биение жизни в их телах не будет так привлекательно для детей Грот.

Роб выпил свою каплю снадобья и тоже почувствовал слабость. Ему ещё больше захотелось покинуть это место, но у них была цель, ради которой все это затевалось, поэтому они не могли отступить.

Коридоры петляли, местами им встречались развилки, но благо ловушек больше не было, а на перекрестках они ориентировались по запаху. Там, откуда веяло смертью сильнее, туда и сворачивали. В конце концов, они вышли в широкую комнату, колонны подпирали высокие своды, а по влажным подтекам Робу показалось, что они попали в подводную пещеру. По крайней мере, он надеялся, что они не под океаном, а просто грунтовые воды выше подмывали потолки храма.

— Разделимся, — предложил Роб и указал на стены с двух сторон, где между статуями с изображениями Грот возвышались шкафы со всякой всячиной. — Там могут оказаться книги.

— Я против, — настоятельно ответила королева. — Иначе в твоем походе со мной нет смысла. Разве ты не должен меня оберегать? — она сверкнула взглядом на Роберта и пошла налево, уверенная, что он пойдет следом.

Не трусость (хотя было волнение), а переживание сейчас двигали королевой. Они под очень обманчивым снадобьем в неизвестном месте, которое любит питаться жизнью. Разделяться здесь им никак нельзя было. На этот раз сломать ногу могла она или, чего еще хуже, попасть в ловушку Роберт.

— У нас есть время, — постаралась успокоить Роберта Айка. — За то время, что мы здесь, Генрих, если бы у него все получилось, не сможет примчаться в Серию и спасти нас от вампиров. Я верю своим людям, они защитят замок и жителей от опасности, пока меня не будет.

Она оглянулась, чтобы все-таки проверить, идет ли за ней Роберт. Знала, что её слову противиться не станет, но мог заупрямиться и поставить её решение под сомнение. Но Айка не могла позволить им разделиться. Только не в этом месте.

— Мне просто не нравится здесь, — вздохнул Роб и пошел за ней. — Ты же знаешь, мои силы дарованы Индрой, а она полная противоположность Грот. В этом месте, кажется, я теряю связь с ней.

Роберт взглянул на свои руки, вспоминая, как слабо они светились, когда он пытался лечить. Он не был жрецом в полной мере, не принимал обеты, но вера его была велика, а исцеление — сильной стороной. Однако, руки подвели его. Может, все дело в том, что он боялся сейчас больше, чем верил?

Опустив руки, он взглянул на стеллажи, которые украшали стены. К его неудовольствию, книг там не наблюдалось. Зато были какие-то фигуры из глины и фарфора, даже изображенные из соломы человечки, кинжалы, чаши, свечи — все, что могло потребоваться для страшных ритуалов. Роберт шел медленно, разглядывая полки, будто надеялся найти в каком-то из предметов подсказку. Краем глаза он видел, как Айка ушла чуть вперед, но вдруг его взгляд привлекла фигура, которой не должно здесь быть. Красная лилия — знак Суны, но что он делал в храме Грот? Роб вспомнил, что видел точно такую же у Лины — охотница всегда носила эту брошь. Ведомый неким желанием, Роберт взял ее с полки и отметил, что на ней нет пыли, хотя должна быть — здесь же не было никого уже сотню лет, чтобы наводить порядок!

— Странно, — пробормотал он. Какое-то нехорошее предчувствие поселилось внутри, будто предупреждение, что быть беде. Перед глазами у Роба слегка поплыло все, но он решил, что это из-за зелья, которое он принял ранее. Положив брошь обратно, он заметил на полке еще предметы, которые точно здесь не могли оказаться никаким образом: деревянный рыцарь, с которым он играл в детстве — он сам рисовал солнце на его щите; потрепанный молитвенник Индры, который он изучил от корки до корки. Он моргнул, стараясь прогнать это наваждение, но к помутнению зрения прибавились головная боль и шум в ушах. — Что со мной? — Роб схватился за голову, а другой рукой заводил по воздуху в попытках отыскать Айку, но ее нигде не было. Становилось только хуже, и в конце концов он упал на пол, чуть ли не теряя сознание.

Айка услышала шум от удара, резко развернулась, но вместо Роберта, вместо дороги она увидела лишь тьму. Тьма была всюду — над ней, под ней; она её окружила, а сама Айка, чувствуя опору под ногами, но была словно в воздухе.

— Роберт? — голос дрогнул — слова утонули во тьме. Не слышала их ни она, ни сам спутник. Сделать шаг было боязно. Казалось, что она стоит на невидимой плите, одной единственной во всем этом безумном месте. — Черт!

Произнося молитву, одну за одной, разные, принося свет… Ничего не выходило. Слов не было, не было голоса, не были они услышаны и богами. Ловушка. Ловушка, из которой нет выхода.

Когда Айка уже решилась попытаться сделать шаг, слева что-то упало, вниз в пропасть, что окружала её. Она обернулась, но теперь падение произошло с другой стороны. Вновь обернулась — с третьей. Она не успевала понять, что именно падает. Но дождь из странных предметов усиливался, и тогда Айка поняла — каменным дождем вниз падали черепа. Сотни, тысячи, точно муссон, им не было края. Но на саму королеву они не падали, и тогда она поняла:

— Прекрасная, но страшная богиня! — вскинула она немыми словами. — Богиня смерти и потустороннего мира Грот!

В ответ тишина, и лишь где-то вдалеке послышался кар ворона. Сначала одна птица, потом больше и больше… И этот невыносимый шум из криков ворон и ударов черепов друг о друга сводил с ума.

— Богиня, я, королева Серии, дочь Саймана и Каролины, Айка Мольтер, ныне Бартоломью, взываю к тебе! — стараясь перекричать шум и при этом не слыша собственного голоса, королева только чувствовала, как неслышные слова раздирали её горло, но она не замолчала. — Прошу простить недостойную, жрицу не твоего храма, что осмелилась потревожить тебя, но я пришла за помощью! Ты, владычица смерти, помоги мне и моему королевству погубить непогубийных! Вампиры, дети твоей сестры, беспощадной Тали, и лишь ты способна забрать их жизни с той же легкостью, что отбираешь жизни у простых людей. Молю, помоги мне!

— Крато, — крики воронов вдруг стали походить на какие-то слова, но понять, разобрать их было трудно. Айка огляделась, старалась понять, откуда именно они доносились… Но они были везде. — Краты Кархокарчишь?!

— Крахокарчишь?

— Хокарчикаришь?

Собирая по буквам знакомое слово, Айка выдохнула — богиня ответила ей!

— Подари мне молитву от неубиваемых слуг! Подари то, что не отпугнет, а уведет в твой мир, где сможет поклоняться только тебе, как и должен убитый!

— Дарить?! — женский громкий властный голос, заставляющий своим холодом стыть в жилах кровь, вмиг прекратил все другие шумы. Дождь из черепов прекратился, и только иногда где-то в отдалении всё-таки стук можно было услышать. Вороны замолчали, лишь были слышны хлопанья их крыльев, но свою богиню перебивать они не смели. Грот была здесь! — Как смеешь ты, смертная, требовать что-то в себе в подарок?!

— Ты справедливая богиня! Дети Индры живут столько, сколько им отведено — ни больше и ни меньше! Ты честная богиня! Ты забираешь поровну как у богатых, так и у бедных! Ты милостивая богиня! Ты не позволяешь страдать на земле вечно тем, в чьих сердцах нет жизни! Моё желание слишком велико, и я милостиво прошу твоего прощения! — Айка резко упала на ту невидимую плиту, что была под ней, и склонила голову, ударяясь лбом о неё. — Но тогда, обменяй! Я королева, я многое могу предложить взамен!

— Многое? — Айка, подглядывая за происходящей тьмой исподлобья, не поднимая головы, видела, как нечто стало появляться перед ней, а после сама королева была на уровне женского тела, когда сама она была размером пупок. Грот появилась перед ней. — Ты действительно считаешь, что мне нужны мирские радости? Ты, смертная, что можешь дать мне, чего нет у меня?!

Айка зажмурилась. Её слова все еще были не слышны её же ушами, но, черт возьми, она слышала стук собственно сердца, которое вот-вот выпрыгнет из груди от страха. А ей было чего бояться.

Одно слово богини… Нет, один её взгляд, и не будет в мире ни королевы, ни Роберта Скайфорда, ни их родни, а Серия падёт от гнета вампирского. Королева уже повела себя неправильно, не обдумав свое самое первое слово, по глупости считая, что имела права просить такое!

— Не гневайся на безрассудные слова жалкой смертной, прекрасная и страшная Грот! — и даже в таком состоянии Айка чувствовала вибрацию в горле от дрожащих слов. — Меня ведёт слепая любовь к своему народу! Молю, взываю к твоей справедливости! Не позволь детям Тали пополнять твой мир новыми жертвами! Не позволь вампирскому народу решать вместо тебя, кому и когда отправляться в твой мир!

Айка видела, как живот богини слегка повернулся в сторону, а потом в другую, будто та покачивала телом в раздумьях. Она слышала страшный тысячный хруст. Словно гигантская женщина сейчас ступала по тем черепам, что упали куда-то вниз. Она переминалась с ноги на ногу, будто получала удовольствия, как Айка вздрагивает и морщится с каждым таким звуком давящихся черепов.

— Как велика твоя любовь к народу? — с нотками игривости спросила богиня. Эти слова дали королеве надежду, и та слегка подняла голову, но выше талии всё равно ничего не видела.

— Настолько велика, что я готова отдать свою жизнь!

— Да? И кто же тогда отнесет мою молитву в твой дом?

— Со мной пришел жрец, который и споет песню для вампирской расы.

— Служитель Индры? — фыркнула королева. — Нет. Он не способен спеть эту песню. В мальчике слишком много света моей младшей сестры. Он не отнимет жизни, как бы хорошо не пел.

Айка опустила голову вниз, вновь ударяя лбом о плиту. Неужели все? Она откажет? Нет, Айка не верила. Не желая вообще идти на какие-то сделки, она бы не явилась и не разговаривала сейчас с ней. Но стойте… На что она намекала? Она не отказала в просьбе забрать жизнь, но ясно дала понять, что Роберту ничего не даст, что он не справится… Значит ли это?..

Айка не успела даже подумать, как слезы тут же навернулись на глаза. Дрожа всем телом, с ужасом во взгляде, боясь услышать те самые слова, она стала медленно поднимать голову.

Жизнь Роберта? В обмен на целое королевство?

И с еще большим ужасом Айка стала понимать, что она согласится. Не быстро, не с легкой душой… Но она готова будет понести эту жертву, оставить королевству Генриху и в наказание перед Робом уйти вслед за ним, однако…

— Всё чаще мои храмы становятся опустошенными… — наигранно тоскливо сказала богиня. — Всё меньше моих почитателей… Я что, такая страшная? Такая злая? — треск от раздавленных черепов вновь возобновился, но теперь еще хуже — Грот стала ходить из стороны в сторону, покачивая бедрами и размахивая руками в такт движениям. Она ждала ответа? Ждала, что Айка возразит её словам? Королева просто не успела этого сделать: — Я дам тебе нужные слова для того, чтобы изгнать темных существ в мой мир, — веселым голоском сказала богиня, резко останавливаясь и поворачиваясь к Айке. — В обмен, ты отдашь мне своего первенца. Отдашь служителям моего храма, где он верой и правдой должен будет мне служить до тех пор, пока я не заберу его в своё царство.

Айка остановилась взглядом на шее богини и выше поднять его уже не смогла.

Ребенка? Её… Её ребенка? Первенца во служение Грот? Это… Как странно и даже омерзительно от той мысли, что сейчас Айка была готова сказать "да" с легким сердцем. Это не жизнь Роберта, не жизнь Генри или того, кто её знает. Это всего лишь отдать нелюбимого ребенка — сына короля, от которого королева всей душей не желала зачать, во служение в храм Грот. Не смерть. Не рабство. Это всего лишь служение, то, к которому когда-то шел Роберт и больше половины ребят жреческого факультета.

Да, богиня была страшна, но поклонение ей не было под запретом. Первенец… не его жизнь. А всего лишь судьба, в обмен на целое королевство. Айка не думала о Генри и его чувствах. Его нет. Он знает, что в Серии — Айка верила, что любыми способами, но информация, пусть даже через торговцев, дошла до короля… А он бездействовал. Нет, обиды не было. Но и он должен был поплатиться за бездействие. Она родит ему еще ненавистных детей, но её народ будет жить!

— Я отдам своего первенца тебе, прекрасная, но страшная богиня, во служение! — Айка склонилась перед Грот, полностью подчиняясь её словам и воле. Она с готовностью приняла это решение и будет нести его до самого конца, пока уговор между ними не закончится.

Раздался такой звонкий хлопок в гигантские ладоши, что Айке на миг показалось, что она оглохла. Радостная богиня подошла к королеве, и что-то гигантское коснулось её головы — палец.

— Тогда слушай, — сказала богиня, — песню от тех, кого трудно убить…

И богиня Грот, прекрасная, но страшная, запела не менее прекрасным, но страшным голосом.

***

— Роберт! — женские пальцы обхватили плечи Скайфорда, и несильные руки затрясли его. — Приди в себя? Что с тобой?!

Её голос, как и два часа назад, полный беспокойства, был обращен к мужчине без сознания. Когда Айка поднялась с той плиты и огляделась, то была уже в том самом коридоре, а позади неё бессознательно лежал спутник, к которому она тут же подскочила.

— Нет, нет, — нашептывала она судорожно. — она не могла обмануть! Она не запрашивала твою жизнь! — уверенная, что Роберт её не слышит, Айка говорила эти слова вслух в перерывах, пока трясла его и взывала к нему.

Правду говорят, что перед смертью перед глазами проносится вся жизнь. Роберт и не думал, что с ним это случится так скоро, хотя, идя в этот храм, рассчитывал на нечто подобное. Начиная с детских игрушек и заканчивая последним разговором с Айкой, он видел всю свою жизнь, самые значимые события.

— Теперь я точно умер, — слабым голосом сказал Роб, приоткрывая глаза. Он поднял руку к лицу Айки и вытер большим пальцем слезу на ее щеке. Если она плакала о нем, то это не могло быть явью. Хотя боль в затылке, которым он ударился при падении, доказывала обратное.

Роберт в который раз за сегодня приподнялся на локтях и огляделся по сторонам. Они все еще были в этом отвратительном месте. Частично он слышал слова Айки, но не мог с уверенностью сказать, что ему не почудилось, поэтому спрашивать ничего не стал. Кто такая "она" и причем здесь его жизнь? Он лишь увидел, что она цела, и с благодарностью улыбнулся.

— Какое-то странное наваждение, что я даже отключился, — объяснил он. — Наверное, лучше здесь ничего не трогать. Извини за это. Давай продолжим обход.

Это была последняя капля, и Айка, не сдерживая сил, ударила Роберта по плечу, отчего тот снова упал на спину.

— Дурак! Хватит говорить о смерти! Хватит извиняться! — всхлипнула она, вытирая нос. Роберт снова приподнялся, и Айка кинулась на него, но теперь уже чтобы обнять. Она так испугалась! И из-за того, что ей посчастливилось встретиться с божеством, и от того, что она нашла Роберта в таком состоянии! — Прекрати так делать! Прекрати падать и ломать ноги! Прекрати говорить всякую чушь! Прекрати прибедняться и жалеть себя! Хватит!

Будто так соскучилась по собственному голосу, сейчас она не могла остановиться. Кричала, прижимала его сильнее к себе, плакала и зарывалась пальцами в его волосы. Она ведь правда могла его потерять… И если бы богиня была более жестока, она бы попросила именно эту цену.

— Всё кончено, — тихо прошептала она. — Богиня говорила со мной. Она дала мне знания, мы можем покинуть это место, — и только после этих слов она отстранилась от лица Роберта и заглянула в него, так и не выпустив из объятий. — Всё хорошо. Всё уже случилось…

Шокированный Роберт прижал Айку в ответ к себе. Приятно было слышать, как она кричала на него — это лучше, чем когда она строила из себя королеву. Честно, он прослушал половину ее речей. Просто вдыхал запах ее волос так близко. Но вот последние слова заставили его вновь стать серьезным.

— Она говорила с тобой? — испуганно переспросил Роб. Но как? Как долго он валялся без сознания? Все ли действительно хорошо? — Ты правда в порядке? Она ничего тебе не сделала? — закидал он ее вопросами, а в лице было больше беспокойства, чем у нее. Он еще больше отстранился, чтобы осмотреть ее целиком на предмет ран, но вроде выглядела хорошо, по-прежнему его богиня.

Новость, что они могут уйти, обрадовала его еще больше. Наконец-то они покинут это жуткое место. Осталось еще без проблем вернуться к выходу. Он очень надеялся, что копья, которые отрезали им путь, уже убрались обратно в стены. Искать другой выход у него не было ни сил, ни желания.

— Тогда пойдем отсюда. Не хочу ни минуты лишней здесь оставаться, — предложил он и поднялся, потянув Айку за собой.

— И перестань игнорировать мои слова! — еще раз шмыгнула Айка и вновь вытерла свой нос, но руку подала и поднялась. Он в порядке, слава богам. Потрёпанный, грязный, но в порядке.

Позволила себе вести, потому что нужно было переварить всё произошедшее. Унять бешеный стук сердца, который не останавливала даже выпитая ранее микстура. Сколько времени прошло — она и сама не знала. Кажется, во власти Грот была лишь десять минут. Но повсюду царилась такая тьма, будто они с Робертом провели тут целый день. И, когда немного успокоилась, Айка заговорила:

— Я, кажется, услышала, как ты упал. Обернулась, но была уже во власти Грот. Повсюду была тьма, с неба падали человеческие черепа. А потом появилась она. Я побоялась смотреть ей в лицо, видела лишь вскользь тело. Она была гигантской… И она… Она мне подарила молитву, с помощью которой мы одолеем вампиром.

Подарила? Пусть все будут знать, что именно подарила. Айка уверена — Роберт будет её осуждать. Может, вслух не скажет, но будет. Лучше сейчас расставить все точки, чтобы потом избежать вопросов. Только Айка будет знать, что Грот лишается храмов и жрецов.

— Остановимся на том же месте, где вчера, — тут же сменила она тему. — Мне нужен отдых.

Но Роберт остановился прямо посередине коридора. Он серьезно взглянул на Айку, руку которой все еще сжимал своей и чувствовал, как ее всю трясло, а затем крепко обнял, прижимая к своей груди.

— Ты молодец, такая храбрая, — тихо говорил он, поглаживая по волосам. — Натерпелась ужасов, но справилась. Серии повезло, что у них есть такая королева, как ты. Постарайся не думать об этой встрече, а когда вернемся в замок, расскажешь о молитве. Сделаем это вместе.

Позволив себе чуть больше, он невесомо коснулся губами ее макушки. Дрожь в теле Айки немного унялась, и он продолжил путь, не отпуская ее руки. Свои собственные следы они с легкостью отыскали, их еще не успела поглотить тьма этого места. Идея снова остановиться и отдохнуть на поляне в лесу ему понравилась. Робу тоже нужен был отдых, хотя он считал, что ему досталось меньше Айки.

— Хорошая мысль, переночуем на свежем воздухе, — поддержал он ее. — У тебя случайно не завалялась припрятанной еще одна бутылка вина? Думаю, нам не помешает.

Айка не ответила на вопрос. Ей всё еще было дурно, хоть одновременно с этим и распространялось тепло по телу от касаний губ Роберта. Она подняла голову, рассматривая его спину, широкие плечи и колыхающиеся из стороны в сторону волосы, а потом вновь опустила голову. Мыслей не было. Айка просто проматывала всё, что творилось сегодня в этом дурном храме, раз за разом испытывая эти ужасы.

Но с каждым разом всё легче.

***

Колья убрались в стены, плиты все встали в ряд обратно, и сейчас пара была более осторожна в своих шагах. Труднее всего было подняться наверх. Сначала Айка, вставая на плечи Роберта, дотянулась до того самого шнура и полчаса подтягивалась на слабых руках, чтобы выбраться. Не без молитв, конечно. Роберту пришлось ждать дольше, пока она отыщет веревку. Гнилая, но толстая, она здесь была спрятана под мусором, но когда Роберт упал, Айке было просто не до поисков.

Вскоре выбрался и сам Скайфорд.

Пара поторопилась убраться из этого места, и дышать стало легче только тогда, когда они ступили в место жизни — лес, где была зеленая трава, густые деревья и свежий ветерок. Где лошади, пышущие жизнью, успокаивали, указывали на то, что всё позади.

Рядом с мельницей всё равно не было желания оставаться, даже в лесу. Потому пара оседлала лошадей и пробежала к месту, где они заночевали этой ночью. На том же месте развели костер, сделали себе лежанки. Всё это время Айка молчала, а вот Роберт напевал ей по её же просьбе. Обычную песенку, даже не молитву. Его голос успокаивал, не имея за собой магического слова. Она внимала лишь его голосу, слышала лишь его и видела лишь исполнителя. Только так Айке удавалось сбросить с себя оковы Грот, которые до сих пор будто были на ней; Роберт заглушал собой крики ворон и хруст костей, что были в голове королевы.

Через еще пару часов стало еще легче. Оставалось ощущение, что она просто пришла с кладбища. Немного опустошена и мыслями лишь о холоде и одиночестве, но и это стало проходить.

— Достаточно, — её первые слова с момента, как они выбрались из храма. Роберт замолчал и вопросительно посмотрел на Айку. — Спасибо, мне уже легче, — даже слабая улыбка появилась на её лице, и сама она перевела свой взгляд на Роберта.

— На вот, поешь, — сказал он и передал часть птицы, которую успел пожарить на костре. В этот раз он отвечал за еду и хоть понимал, что ей вряд ли хотелось сейчас есть, силы нужны были им обоим. — Станет еще легче. Нужно восполнить силы перед возвращением.

Ему хотелось сделать ее вечер чуточку веселее, потому что у самого улучшилось настроение в разы, когда они покинули мертвые земли. Он всячески старался угодить Айке, ухаживал за ней: постелил лежанку, подал воду, спел, теперь еще и еду приготовил. Будь его воля, еще бы укутал в теплое одеяло и обогрел, но перегибать палку не хотел.

— Я могу еще спеть, мне не сложно, — улыбнулся Роб. — Если хочешь, после еды, прочитаю для тебя молитву, чтобы ты хорошо спала. Сегодня лучше не видеть снов.

— Нет, — прошептала она, принимая еду, которая так и не была отправлена в рот, а стала объектом лицезрения королевы. — Я хочу видеть сны. Но добрые…

Когда Роберт сел рядом, но поодаль, Айка придвинулась к нему, к его теплому боку, слегка нагнулась, как бы прося, чтобы он её обнял. Но взгляд, какой-то пустой, так и не был оторван от еды… Нет, теперь уже она смотрела на костер, но будто не соображала, на что смотрит; просто говорила.

— Такие, где мы с тобой живём вместе. Всё, как я и хотела. Ты мой муж, которые не влезает в политику, а я правящая королева. Мы счастливы, любим гулять по саду, а перед сном петь друг другу песни. И только наши дети бы смели прерывать наши песни… — грустная усмешка Айки, и будто бы она пришла в себя, подняла голову и посмотрела грустными глазами на Роберта. — Я хочу такой сон. Нет. Я хочу такую явь. Ты сможешь мне подарить такое?

Как глупо, конечно же нет. Для этого нужно было пойти на страшную жертву, на которую не готов был Роберт. А Айка? А ведь она впервые задумалась над тем, что натворил Генрих. Точнее, что продолжает вторить своим бездействием. С границ бы давно донесли вести, что он идёт с армией в Серию, но границы держали тишину — Генрих не идёт, не спасает её королевство. Он пытается вернуть своё. Честными способами, наплевав, что платит за этот честный способ Серия.

"Свергнуть Генриха".

Это даже не её мысли. Это какой-то голос нашептал в её голове эти страшные слова. Голос эгоизма? Голос обиды? Голос злости? Не её. Но именно её мысли прислушались к этим словам.

— Я бы очень хотел, — прошептал Роб, поддаваясь ее наклону и своему желанию обнять.

Положив руку на плечи Айки, он подвинулся чуть ближе. Когда-то он и сам мечтал о таком. Что уж скрывать, до сих пор мечтает. Ему абсолютно не важен был трон, он согласился бы стать мужем Айки и без титула короля-консорта. Он просто хотел быть с ней, растить их детей, а страной… Пусть управляет Генрих.

— Может, Генри тебя отпустит, когда получит Летарт? — предположил он, вспоминая свое желание попросить вернуть ему Айку у Генри. — Тогда мы сможем воплотить эту мечту в жизнь. Я хотел жениться на тебе, хотел завести детей… Я до последнего боролся за тебя. Но все случилось так, как случилось. Этого не изменить.

Но как же больно было говорить эти слова. Роберт опустил голову, стараясь справиться с накатившей тоской, которая так часто сжимала его сердце. Ее мечты совпадали с его, и желание воплотить их возросло вдвойне. Не только ради себя, но и ради Айки. Он опять вспомнил слова о том, что она за эти три года не была ни с кем, даже с Генри. И ладно он в отношениях ничего не смыслил, но честно не ожидал, что она сохранит ему верность. Думая об этом, пропитываясь возродившимися чувствами, Роб повернул ладонью ее лице к себе.

— Айка… — прошептал он, но конец фразы потонул где-то в ее глазах, которые захватили его сердце в плен. Больше не думая ни о чем, он опустил свое лицо и коснулся губами ее губ. Сначала несмело, но когда она его не оттолкнула, он почувствовал себя увереннее.

Если бы всё было так просто…. Впервые подумав об этом, Айка мгновенно убедилась, что Генриху она свой дом не оставит. То, что она чувствует к Серии, он чувствует к Летарту, и его нельзя за это винить, нет! Он бы её отпустил, Айка это знала, но только… Уйти от него она должна, не имея короны на голове, а на это нынешняя королева была не согласна. Серию, которая у него никогда не займет главное место в сердце, она не отдаст.

И думая об этом, она ощутила горячее дыхание на своих губах, а потом и сами губы. Столь желанные и любимые… когда-то, умоляя Генриха о ночи, она целовала его, но те губы не отвечали, а руки отталкивали. Эти же сжимают крепко в объятиях, стараются слиться, пытаются соединить с телом, которому принадлежат.

Айка закрыла глаза, потом зажмурилась от боли. От той боли, которую она испытывала все эти три года, запрещая себе встречаться с Робертом. И сейчас она наконец-то выплеснулась. Плача, целуя, любя, она мгновенно обняла Роберта в ответ, вновь зарываясь пальцами в его волосы. Сняв резинку и распустив его белоснежные, точно как её, локоны, Айка намотала их на руки и просто наслаждалась, как шелковистые пряди скользили меж её пальцев.

Губы со страстью перешли в атаку, на которую была способна только она; губы, которые когда-то впервые атаковали эту крепость и немедленно сломили её, теперь входили в эту крепость без сопротивления, но всё равно напоминали свою силу и власть. Её язык первый проник в его рот, дразня, зовя "в гости" его язык, но прежде, чем Роберт ответил, Айка отстранилась и со слезами на глазах, но с яркими живыми искрами в них же, прошептала:

— Я хочу, чтобы ты отвоевал меня и моё королевство.

Не приказ. Не просьба. И даже не наставление. Она поделилась теми страшными мыслями, что минуту назад были в её голове. И, произнеся, осознала, насколько сильно она этого желала.

Всегда балованная родителями и народом, Айка не любила страдать. Три года, пусть не страданий, но терзаний, были ей непривычны. Она к такому не привыкла. И больше терпеть, когда наконец-то вспомнила, чего лишилась, была не намерена.

— Я постараюсь, — ответил Роб и вновь прильнул к столь желанным губам. Она всегда была первой и единственной для него. Это не изменилось с годами, но он больше не был тем робким мальчиком, каким она его запомнила. Роберт стал мужчиной, который желал вернуть свою женщину назад. Он не ровня Генриху ни по статусу, ни в чем-либо другом, но он тот, кто любил Айку, а она любила его.

Запустив руки ей в волосы, Роб не отставал в игре языков, но теперь уже он пытался задавать темп. Хотя в какой-то момент вновь сдался и позволил Айке залезть ему на колени. Она была первой, кто провел его по этому пути, и он хотел, чтобы она сделала это вновь. Но разве она не попросила его быть для нее сильным? Он не мог отказать в такой просьбе. Руки Роберта опустились ниже, и одна из них нашла свое законное место на груди Айки, которая ему так нравилась ещё в годы учебы. Он ничуть не забыл, какова она была на ощупь, и сейчас наслаждался каждым прикосновением.

Но только на этом он не остановился. Вторая рука поползла ещё ниже, и он водил по бедру Айки, иногда сжимая ягодицу и толкая сильнее на себя, будто не хватало терпения до того момента, когда они вновь сольются телами. Было страшно и даже больно осознавать, что это мимолётно. Что они вернутся в замок, и она опять примет роль королевы, а Роб останется всего лишь верным слугой. Но сейчас он мог позволить себе чуточку больше, приоткрыть дверь их тайным желаниям.

Айка задвигалась на его ногах, прижимаясь низом живота к нему и ощущая его желание в полной мере. Она и сама не могла терпеть, не было сил! Терпела три года! Даже не Роберта, если быть честной. Единения. Ощутить себя и женщиной, и мужчиной одновременно. Ощутить себя в две души!

Вздохнув в его губы, когда рука впервые коснулась самых чувствительных мест, Айка открыла глаза и взглянула на Роберта. Она ему поверила. Он постарается. Ради неё свернет горы, и она знала — он ради неё сделает всё, стоит ей только пальцем пошевелить. Но желать что-то во вред ему не собиралась. Только во имя их счастья.

Он дал это слово ей. Она его запомнит. И поможет ему заполучить себя.

Закрыв глаза, она улыбнулась сквозь поцелуй, а слёзы высохли на щеках. Верила. Любила. Ласкала и обнимала.

Натеревшись штанами о его плоть, Айка скинула с себя плащ, а после, остановившись, присела на колени, чтобы Роберт в полной мере насладился тем, чего был лишен все это время. Медленно, но, боги, как изящно, как плавно и идеально она стала раздеваться перед ним! Пуговка за пуговкой, а после медленно стягивая с себя одежду, выгибаясь под каждым сантиметром ткани, когда та открывала взор на прекрасное тело юной королевы. Всё такая же подтянутая кожа, тонкая талия, плоский живот и женственность в движениях. Айка наслаждалась тем, как он пожирал её глазами. Ликовала, что на неё смотрит не мальчик, а мужчина. Уже взрослый хищник, который готов был вопреки всему получить то, чего он желает; высказать свои желания правильно; не стоять и смотреть, не понимая, что делать дальше, а зная, чего хочет и на что готов.

Откинув ткань в сторону и оставаясь сидеть на Роберте совершенно без верха, Айка замерла, наблюдая за его реакцией.

Роберт без стеснения разглядывал ее, обжигал взглядом, в котором не скрывал желания. Она его и всегда была такой. Все три года она должна была принадлежать ему!

У него все ещё было не много опыта в делах любовных, но он прислушивался к своим желаниям и чувствам, хотел принести удовольствие Айке. Обхватив обе груди ладонями, он слегка помассировал их. Это по-прежнему была его любимая часть женского тела, а уж как ему нравилась грудь Айки, и говорить нечего. Положив одну руку ей на спинку, он снова подвинул ее к себе и опустился вниз, хватая губами сосочек и играя с ним языком. Он мог бы продолжать так долго, меняя положение рта на груди, это уже было больше, чем он мог бы представить, что когда-нибудь с ним вновь случится. Но давление в штанах говорило, что этого недостаточно.

Прорычав, Роб оторвался от Айки и быстрыми движениями сорвал с себя камзол и рубашку, слегка запутавшись в рукавах, потому что в этот момент потянулся за поцелуем к губам Айки. Терпение было на исходе, он спешил добраться до самого главного, будто ему в голову пришла мысль, что если не поторопится, то уже никогда получит ее.

Айка с не меньшей страстью впилась в его губы, но до тех пор, пока они не пришли к главному, она хотела побольше насладиться самими ласками. Продолжая двигаться на его штанах, обхватив ладони Роберта и положив их себе на бедра, продолжая держать, Айка еще впридачу стала покачивать бедрами. Ей так нравилось, как Роберт ласкает её изгибы — Айка очень любила изгибы своего тела, потому что она знала — её тело идеально. Она идеально танцевала в сексе, до него и после него. Она идеально двигалась для женщины и еще идеальнее завлекала этим мужчин. Все мужчины были её… Все, кроме одного, но никто из них не был ей нужен. Лишь бывший жрец с белоснежными волосами, которого она когда-то приручила и сделала своим.

Потираясь сосками о его грудь, Айка, спустив взгляд, с опьяненным разумом поняла, насколько стало тело Роберта хорошим. Мужественным, красивым и таким соблазнительным. Каждую его мышцу хотелось обласкать языком, что она и начала делать. Укусив его губы, дабы он ей не мешал, королева спустилась губами к шее Роберта, затем к ключицам, обводя каждую языком и запечатляя на каждом сантиметре его тела поцелуй. Положив руки на грудь мужчины, она заставила его медленно лечь на спину, чтобы она наконец-то смогла дойти до рельефа его тела. Сначала его грудь, целуя и царапая кожу, потом ниже, к животу, пальчиками обводя каждый рельеф, а когда спускалась еще ниже, обязательно показывала зубки и касалась ими кожи жреца.

Айка желала насладиться им в полной мере. Своим мужчиной, его телом и этим процессом.

Как же приятны были эти ласки, особенно от нее. Он специально напрягал каждую мышцу, которой она касалась, чтобы она ещё лучше ощутила, каким он стал. До воина ему все ещё было далеко, но он не забросил тренировки, которым его научила Ева. Да и постоянные поездки на лошадях не давали телу расслабиться.

— Айка, — томно позвал он, когда ее ладонь легла ему на пах. Он запрокинул голову назад, готов был кончить уже от этого. Попытался представить что-нибудь нехорошее, чтобы продержаться дольше, но как он мог, когда сама королева, его богиня дарила приятные ласки. Он положил ладонь ей на голову, зарываясь в белоснежные волосы и привлекая внимание. — Я хочу тебя всю. Подари мне эту ночь.

Она исполнила его просьбу. Поднявшись и так же над ним пританцовывая, Айка сняла с себя штаны и бельё, представ перед Робертом абсолютно голой. Он настолько завороженно смотрел на неё, что и сам как-то забыл о себе позаботиться, но королева помогла ему в этом вопросе.

Когда же его возбужденная плоть была освобождена от оков ткани, Айка оседлала своего жреца, и сама запрокинула голову от долгожданного чувства наполненности внутри себя. Наконец-то она была едина с ним! И сердце, и разум — всё возрадовалось. Кровь застучала в ушах, и Айка не сразу смогла сфокусировать возбужденный взгляд на Роберте. Когда же смогла, улыбнулась ему влюбленной улыбкой, опустилась к его лицу и, двигая бедрами, извиваясь на его теле, потираясь сосками о кожу, поцеловала его. Целовала долго, мучительно… даже не целовала, а ласкала его губы языком и своими губами, постанывая и гладя его плечи и шею.

Её глаза были закрыты, она прислушивалась к своему телу, вбирала в себя всё то, что сейчас происходило. Каждое прикосновение, каждое вхождение; прислушивалась к звукам — к горячему дыханию Роберта, к своим стонам и пошлым звукам, которое происходили во время вхождения. Один или два раза за весь процесс она поднялась и ускорила скачки на теле Роберта, чтобы вдоволь насладиться взглядом его реакцией и тем, какое удовольствие он испытывал, смотря и чувствуя её.

Роб сходил с ума. Ему не верилось, что это происходило с ним. Он снова был един со своей богиней, мог прикасаться, наполнять ее собой. Его руки безостановочно блуждали по ее телу, стараясь запомнить каждый изгиб, которые и так навсегда отпечатались в его памяти.

В этот раз он не стеснялся естественных звуков, которые издавали их тела, не краснел от того, что их могли услышать за плотной шторой. Поддаваясь наслаждению, он тихо стонал в унисон с Айкой, но не хотел громче, чтобы не заглушить ее приятный голос своим. Иногда он двигался бедрами навстречу к ней, сильно сжимая ягодицы, но в основном предоставлял свободу Айке. Она же королева, она должна править.

Но держаться было все сложнее. Даже когда она наклонялась к нему, давая передышку им обоим, он наслаждался медленным вхождением. А когда она вновь пускалась вскачь, сжимал зубы до боли, чтобы не кончить раньше времени. Сначала он хотел принести удовольствие ей, а потом уже сам, но этому желанию не суждено было сбыться. Всё-таки он сделал это первым, резко поднимаясь к ней и обхватывая плечи, чтобы насадить на себя как можно глубже. С глухим полустоном-полурыком он излился в нее, но тут же поцеловал, заглаживая свою вину. Этим поцелуем он обещал продолжение. Его богиня ни в коем случае не останется неудовлетворенной.

Роберт медленно приподнял Айку над собой, выходя и все ещё чувствуя пульсацию в члене. Положив ее на свое место, теперь он занял ведущую роль. Пока сам возвращал свое возбуждение, не давал ей заскучать, играя пальцами с клитором. Он целовал ее, ласкал языком, терпя все возмущение, и когда член вновь набух, вошёл в нее, уже сам задавая темп.

Нежная трава щекотала её спину, в белоснежных волосах успели собраться все частички леса от палок до опавших листьев, превращая голову в какое-то гнездо, но кого это сейчас волновало? Этот потрёпанный вид, напротив, возвращал Айку в первобытное время чувств и желаний, которым она поддавалась.

Только ему, пожалуй, она позволит править над ней. И только с ним ей нравилась роль ведомой, но лишь в сексе — пусть об этом не забывает. От таких мыслей Айка улыбнулась и закрыла глаза, отдаваясь в его власть. Она уже давно кончила от его пальцев, но всё равно осталась неудовлетворена, и Роберт, будто прочитав эти мысли, пошел по второму, не менее интересному кругу.

Так было даже удобнее. Она могла ласкать его пальцами везде, куда доставала. Языком вновь рисовать чудные узоры на его шее. Приподниматься, заставляя полностью лечь на себя, когда ей то было угодно. А когда новая волна удовлетворения стала приближаться, Айка обхватила ногами Роберта и, помогая ему, заставила сорваться как бешеный зверь. Но и того, казалось, было мало.

Не имея способности больше справиться с напряжением, как и Роберт ранее, Айка обхватила шею мужчины руками и вжала в свою грудь, напряглась всем телом, а когда волна взорвалась мощным потом энергии и даже как-то болезненно растеклась по телу, Айка застонала в самое ухо Роберта, зажмурилась и напряглась всем телом, мышцами своими лишь крепче сжимая его член.

Её долго не отпускали эти волны, которые друг за другом протекали по венам, по коже, по всему её организму! Айку будто выбило из реальности, и она не чувствовала ничего, кроме крышесносящего удовольствия от единения с Робертом.

Он и сам не смог долго держаться, когда Айка изогнулась в блаженстве, хватая его всеми мышцами. Сорвавшись на бешеный ритм, когда сердце и дыхание были готовы вырваться из груди, он вбивался в нее со всей силы, будто хотел достать до самых глубин, куда ещё ни один мужчина не доставал. Он хотел быть первым для нее хотя бы в этом. Толкнувшись последний раз, он изогнул спину не хуже, простонал сквозь зубы и излил свое семя в нее, опять слабо соображая, что делал.

Как бы он хотел продлить момент их единения. Не только эта ночь в лесу, но и вся жизнь должна была такой быть. Генрих, предатель, лишил их двоих счастья. Но как же не хотелось сейчас думать о плохом.

— Я люблю тебя, Айка, — признался он в том, что она и так знала. — Хочу быть с тобой, хочу делать тебя счастливой каждый день всю нашу жизнь.

— Ты обещал мне, — томно прошептала Айка, дрожа голосом и телом от напряжения. И даже когда волны стали спадать, напряжение никуда не ушло, будто тело заклинило. Но, черт возьми, как же это было приятно. Она не опускала ноги, всё так же держала ими Роберта, чтобы он был в ней как можно дольше. — Я тоже люблю тебя…

Вот так, смотря друг другу в глаза и вдыхая дыхание друг друга, пара провела еще несколько минут, а может, даже полчаса, не замечая времени, не замечая опускающегося солнца. Не желая есть и пить, а только наслаждаться друг другом. Айка грелась о разгоряченное тело Роберта, нежно ласкала его волосы, наматывая пряди на свои пальцы. А когда Роберт просто лег на неё, стала тихо напевать ему песенку. Спокойную, добрую и нежную, как её чувства к нему.