Империя Демона (СИ)

24. Этюд в красных тонах

Тем вечером Диего снова вернулся домой, но с ужасными вестями. Группа оборотней, которая сопровождала королеву, не вернулась. Все до единого погибли, включая Чижа, который уже стал для Лины добрым другом. Его смерть болью отозвалась в сердце. Ночью стая снова бегала, несмотря на угрозу вампиров, и Лина была с ними.

Следующие дни пролетели в домашних заботах. Диего был сильно занят, отслеживая со своими ребятами передвижение вампиров, чтобы заранее знать, когда они двинутся на город. За стенами люди тоже не сидели сложа руки, воины и наемники вовсю готовились к обороне, а жрецы под командованием королевы и Скайфорда, который ни на шаг от нее не отходил, устанавливали защитные обереги по округе и читали молитвы. До Лины доходили лишь обрывки информации.

Лекари строго-настрого запретили Лине появляться на тренировочной площадке, пока ее рука полностью не заживёт. Впрочем, в лазарет путь ей тоже был закрыт из-за тех же лекарей, которых она порядком достала, и они были только счастливы, когда Диего забрал ее к себе. А так как Лина не привыкла сидеть на месте и энергию куда-то надо было девать, она всё-таки устроила генеральную уборку.

Дом Диего был ничуть не хуже гостевых домиков близ дворца. Небольшой, но уютный. Своя колонка, чтобы не приходилось таскать воду из общего колодца в конце улицы, а на кухне даже были магические камни, которые нагревались, и на них можно было готовить еду, если бы Лина умела. Когда пауки были изгнаны, ковры выбиты, а вся пыль выметена на улицу, дом словно вздохнул с облегчением. Оставалось ещё постирать шторы, и одна из соседок, которые проявляли огромный интерес к Лине, предложила свою помощь в этом.

А интерес проявляли не только любопытные соседки. Наверное, новость, что в доме вожака поселилась женщина, взбаламутила всех оборотней на Лунной улице. К ней то и дело старались зайти в гости под тем или иным предлогом, чтобы хоть что-то узнать. А так как с пустыми руками они не приходили, в еде недостатка у Лины пока не было. Хотя такое повышенное внимание сильно смущало. Особенно в те моменты, когда оборотни задавали неудобные вопросы об их с Диего отношениях. В такие моменты она предпочитала сбегать, находя «срочные» дела.

В то время, когда удалось вздохнуть спокойно, Лина передвинула немного стол на кухне, надеясь, что Диего не сильно обидится на небольшую перестановку, и сидела у распахнутого окна, вдыхая свежий воздух.

— Апчхи! — вдруг чихнула она и скосила недовольный взгляд на пыльные шторы, которые слегка колыхались из-за ветра. И, ворча себе под нос, полезла снимать их. — Нет, ребята, поваляйтесь-ка в углу, пока Улья не приведет вас в порядок.

Еще за несколько метров Диего услышал чихи своей ненаглядной, и, навострив уши, быстрым шагом направился в дом. Окно, что странно, было открыто, занавесок он не видел, и странное сомнение поселилось в его голове, которое было подтверждено, стоило только в дом войти — Лина сделала генеральную уборку.

Надо же, а Диего не знал, что у его пола совсем другой цвет — более деревянный. Или уже совсем забыл. В доме было прохладно и свежо благодаря открытым окнам, но пыль с брошенных в угол штор он ощутил прямо здесь.

— Апхи! — Чихал, кстати, он очень громко, но забавно тряс при этом головой. Как волк, чего уж там. — Лина, ты?..

Хотел было справиться о её местонахождении, но на глаза тут же попал тыквенный пирог. Знал он, от кого это — немного странная любовь к тыквам была здесь только у подруги Хьюга. Значит, и сегодня любопытные самки наведывались в гости. Диего был не против. Лине нужны были друзья, а её статус должен был сильнее укрепиться в стае.

— Привет, — поприветствовал он подругу, обняв и поцеловав в губы. Это уже не было так смущающе для пары, а постепенно становилось чем-то обыденным. Помогало и то, что они жили «вместе». — Я смотрю, тебе все-таки совсем скучно, — улыбнулся Диего. — Или действительно решила поработать у меня?

— Скучно, — смущённо призналась Лина. При других обстоятельствах она бы вряд ли занялась уборкой, если только поверхностно, чтобы не задохнуться от пыли. — Но, думаю, с завтрашнего дня уже смогу вернуться к тренировкам. Рука не болит. — И она с улыбкой продемонстрировала, что рука больше не доставляла неудобств, повертев ей из стороны в сторону. — Ты голоден?

Выбравшись из объятий, она подтолкнула Диего к столу, а сама повернулась к шкафчикам. На мгновение зависла, вспоминая, в каком именно были кружки, но в итоге выбрала верный и налила чай, поставив перед Диего и двигая к нему пирог. Сама Лина была всеядна, поэтому к тыкве не испытывала неприязни, как и восторга.

— А у тебя как дела? — спросила Лина, садясь рядом. — Слышала, вампиры сдвинулись с места. Как скоро они будут здесь?

— В лучшем случае, через два дня, — мрачно ответил Диего. — В худшем — завтра вечером.

Он бы согласился отобедать, но вот Лина тронула очень неприятную тему, и Диего больше есть не хотел. Даже чай отпил с неохотой. После докладов своих оборотней он то и дело представлял себе, как город превратится в тот ужас, который был в Близнеце — крики, отчаяние, кровь… Всех людей заведут в разные храмы — кого удастся спасти, а все остальные просто будут стоять и биться, но умирать. Один за одним…

— У нас самая большая защита в Серии, — прошептал Диего. — Но как долго мы сможем держаться? Айка заверила, что первую волну отбить удастся в любом случае, но потеряем очень много. Если будет вторая волна — мы не спасемся.

Диего закрыл глаза и вздохнул. Был один способ спасти город, но…

***

— Мы могли бы уйти отсюда, — хрипло предложил вожак оборотней, стоя перед королевой, скрестив руки и облокотившись о стену, будто не с королевой говорил, а с сестренкой младшей. — Я бы собрал всех оборотней и ушел в леса, как можно дальше.

— Где гарантия, что вас не настигнут по пути? — спросила Айка, качая головой, как бы уже говоря свой ответ, но Диего посчитал своим долгом ответить.

— Если я соберу всю стаю воедино, мы справимся с большой группой вампиров.

— Ага, и потеряете детей и стариков.

— Смерть в битве — это…

— Нет, Диего, это не подвиг и не судьба! — крикнула на него Айка, взмахивая рукой. — Ты что, своих людей не слышишь? Мы окружены, куда бы ты ни пошел, вас настигнут! Максимум, как ты поможешь в этом деле — затормозишь вампиров ценой своих оборотней!

— Королева, но тогда ты одной молитвой сможешь с этим покончить, — оскалился он. — Как ты не понимаешь этого?!

— Я уже полезла в пекло и просто так убила своих друзей! Больше я ни одним оборотнем не пожертвую. Я запрещаю тебе, Диего! Ты и твоя стая останетесь под защитой замка — это приказ!

***

Крики королевы до сих пор эхом отзывались в ушах Диего, но он верил в свои слова. Даже если стае не удастся избежать напасти, их жертва, тот факт, что они не будут мешать королеве петь песню смерти, — это самое большое, что он мог сделать. Пожертвовать символом Серии — оборотнями, но спасти все королевство.

Айка этого не понимала.

Лине он не сказал о своих планах, а то услышит ту же песню. Да и… не смел он идти против Айки. Даже если она сейчас допускала большую ошибку, отказываясь платить такую большую цену.

— Все готовятся, — после долгого молчания добавил Диего.

Максимум два дня, а у Лины ещё не было навыков в драке, чтобы не задевать оборотней. Тяжело вздохнув, она подперла рукой голову и уставилась в окно. В голове даже проскочила мысль, что хорошо бы, если Хабэк всё-таки вернётся за ней с подкреплением из ордена. Им придется пробиваться через вампиров, чтобы до нее достать, а это только поможет. Но это уже совсем крайние меры.

— Мы справимся. Королева и господин Скайфорд очень сильны, — с оптимизмом произнесла Лина, видя, каким хмурым стал Диего. Зря она подняла эту тему, но ей очень хотелось узнать достоверные новости. Лучше бы завтра спросила у кого-нибудь другого.

Обняв Диего, она поцеловала его в щёчку и опять пошевелила тарелку перед ним, напоминая о еде. Надо было сменить тему, и у нее были два вопроса, но ни один из них не знала, как задать. Она была с утра на рынке и, проходя мимо лавки мастера, который изготавливал мебель, вновь задумалась о замене кровати на побольше. Но она не хотела, чтобы Диего думал, что она уже хозяйничает в его доме. Второй же был относительно ее тренировок. Ей нужен был оборотень в помощь, но она не стала об этом говорить, потому что это опять косвенно касалось темы войны.

— Ты сегодня свободен? — спросила Лина. Подумав о кровати, она вспомнила ещё кое о чем и решила напомнить и Диего об этом. Хотя эта тема тоже была смущающей для нее. Она сцепила пальцы в замок, чтобы унять внезапное волнение, и тихо поинтересовалась: — Мы пойдем к художнику?

Диего улыбнулся на её поцелуй, а на вопрос ответил не сразу. Он свободен, но хотел бы всего себя отдать стае и тренировкам. Симонс неплохо тренировал бойцов, и хорошо было бы натренировать людей на «монстров», а оборотням потренироваться с «человекоподобной» целью. Но…

Он перевел взгляд на свою стену, где место так и осталось пустовать. Каким бы ни был исход битвы, мог он не вернуться домой, а могла и не вернуться Лина. А он так и не исполнил свой замысел запечатлеть её на картине, времени не было. Если не сейчас, то могло быть потом очень поздно.

— Да, — кивнул он, взглянув на Лину. — Пойдем сегодня к художнику.

Аппетит все равно не прибавился, но вот чай он допил с охотой, и, стараясь думать только о предстоящих часах ожидания, улыбнулся и боднул Лину в плечо.

— Иди пока собирайся, надень то, в чем тебе будет комфортно сегодня. Ты же не позировала раньше для картины? Стоять нужно будет очень долго, подумай о ветре.

— Мы будем на улице? — удивилась Лина и прикинула, подойдёт ли та красная блузка, которую она купила специально для этого. У нее были длинные рукава, так что вполне. Кивнув своим мыслям, она ещё раз чмокнула Диего и пошла переодеваться.

В спальне она все же задержалась перед шкафом, все ещё волнуясь, как подойдёт эта блузка. Не слишком ли ярко? Но учитывая, какой богине она служила и какого цвета доспех носила, если и не любила красный, то чувствовала себя в нем привычно. В итоге плюнула на эти глупые мысли и переоделась наконец. Всего лишь картина, а она из этого целое событие сделала. По привычке прихватив меч, она вернулась на кухню.

— Я готова, — сообщила Лина и с улыбкой покрутилась, чтобы Диего оценил ее внешний вид. Ничего необычного, просто ей показалось, что это будет забавно.

А он к тому моменту просто надел белую футболку, скидывая на стул не очень официальное обмундирование. Взглянув на Лину и улыбнувшись, он мысленно покачал головой на ее меч. Она неисправима, но это делает Лину собой, и на картине это будет замечательно показано.

— Пойдем, — кивнул он, открывая перед ней дверь. Выйдя на улицу, он порой приветствовал тех самок, что шли ему навстречу. Детишки обходили его стороной, но пальцем показывали и шептались. Диего это совсем не волновало. — Как хочешь, чтобы я был? — спросил он по пути. — В каком облике?

Он уже успел себе много поз представить, учитывая опыт позирования. И где он лежит у ее ног, и где она на нем верхом. Можно просто в человеческом обличье, но это скучно. Он ещё мог стоять в облике зверя и скалиться, а она сидеть под ним, как будто под защитой. Но он предпочитал отдать выбор Лине.

А она почувствовала, как щеки опять запылали. У нее тоже было время напредставлять себе всякого, причем, судя по красному лицу, она осталась под впечатлением от прошлого разговора. Перед глазами проплыли не совсем приличные картинки, и она поспешила прогнать эти мысли.

— Честно говоря, я даже не подумала, что ты можешь быть в другом облике, — призналась Лина, — но когда ты сказал… Да, хочу, чтобы ты был волком.

У нее загорелись глаза от этой идеи. Охотница на одной картине с вервольфом, и это не изображение битвы… Это точно получится совершенно необычно!

— Мы могли бы стоять в каких-нибудь боевых позах, но чтобы было понятно, что на одной стороне, — воодушевленно рассуждала она. — Или могла бы просто сидеть на траве, а ты лежать рядом, я бы поглаживала твою шерсть.

— Не очень люблю постановки каких-то сцен, — честно признался Диего. — Так что давай второй вариант.

И правда, на его картинах были именно портреты, никто не играл никаких ролей, просто позировали.

Смотря иногда вниз, на Лину, Диего не мог не уловить её красные щечки, оттого порой смеялся внутри себя, только смея представлять, что творилось в этой головушке, ведь он ничего такого не спрашивал и не намекал. Она сама это делала. Хотелось спросить, но она бы отвертелась. Он бы прямо сказал, что чувствовал запах её возбуждения, и она бы сильнее закрылась. На это должно уйти время, чтобы она сама нарушила границы, которые перед ней ставил орден.

— Эй, старик! — Вместо площади, Диего привел Лину к домику на окраине соседней улицы. И, судя по баночкам с ягодами и разного цвета жидкостями, это был дом художника. Видимо, у Диего был свой собственный…

И верно.

— Не-не-не, проваливай! — послышался ворчливый голос из дома. — Я тебе сколько раз говорил, что об этом предупреждать надо! А лучше записываться на прием!

— Ну, дело не терпит, старик! — фыркнул Диего. — Давай вылезай из своего погреба!

— У меня много дел, между прочим!

— А я что, по-твоему, гуляю постоянно?

— Ищи другого мастера, который будет, как ты там говоришь? Вилять хвостом при первом твоем появлении!

— Не могу, ты лучший.

Наконец-то, эта перепалка была завершена. Некий «Старик» так ничего и не ответил, но все же показал свое лицо из окна.

Это был явно заморский человек. Из очень далёких стран и один на всю Серию. У него были черные жидкие волосы, а на макушке лысина, но кожа была так отполирована, что солнце даже зайчики пускало, отражаясь от неё. Глаза такие узкие, что издалека было ощущение, что он слеп, но если приглядеться, между веками столь маленькое расстояние, что черных крохотных глаз было практически не видно. А под левым еще и здоровая родинка.

Но, кстати, стоило ему увидеть Лину, так глаза его на миг стали обычными, — это он их широко распахнул от удивления.

— Что, слухи правдивы? — пробубнил мужчина. — Неужели я дожил до дня, когда ты девчонку притащил писать?

— А ты только и делаешь, что слухи собираешь? — усмехнулся Диего. — Давай вылезай. В саду тебя ждем.

Диего понимал, как это со стороны выглядело, но такие уж отношения были у него с художником. Старик на нем учился писать картины, когда сам Диего был маленьким — на вид, по крайний мере. Теперь это опытный профессионал кисти, но старый, о чем говорили если не седина, то сморщенные руки и сгорбленная спина этого жилистого дядьки. А Диего оставался все таким же красивым мужчиной в самом расцвете своих сил.

Он привел Лину не совсем в сад, а в небольшой парк, где нынче было не очень много людей — все боялись, понимали нынешнюю ситуацию в городе, баррикадировали дома или что еще.

— Выбирай место, — предложил он, — и позу. А я пока обращусь, хорошо?

Она уже видела не самую романтичную часть его второй сущности — обращение, но все равно перед ней делать этого не очень хотел.

Принимая это желание Диего, Лина отвернулась и пошла по тропинке дальше. Она ещё не была в этой части города, ей было интересно обойти весь парк, чтобы выбрать наиболее подходящее место, но это могло затянуться надолго. А Диего говорил, что на создание самой картины может уйти пять часов, поэтому надо успеть до темноты.

Первым на глаза Лине попался розарий, и она остановилась. Крупные бутоны источали дивный аромат, и она не удержалась, чтобы наклониться к одному и вдохнуть чудесный запах. Можно было остановиться здесь, но тогда на картине будет слишком много красного.

Двинулась дальше. Впереди виднелась резная скамейка под деревом, чтобы посетители могли отдохнуть на ней в тени во время прогулки, а за ней была небольшая полянка. Ее-то и приметила Лина. Ступив на зелёную траву, она осмотрелась. Людей в этой части не было, к счастью, и до появления Диего было пару минут, чтобы придумать позу. Она уже не удивлялась, что он может найти ее везде. По запаху, как говорит. Интересно, что ещё он может определить по запаху? В ордене в подробности не вдавались, когда изучали оборотней.

Раздумывая о возможностях обоняния вервольфов, Лина опустилась на траву. Просто сидеть будет не очень интересно, и она попыталась представить, как сидят леди. Повернула согнутые в коленях ноги в сторону, выгнула спинку, облокотилась на одну руку, а вторую закинула за голову. Просидела в такой позе буквально секунду, рассмеялась и упала на спину, расслабляясь.

— Как глупо, небось, смотрится со стороны, — пробормотала Лина, закрывая лицо руками. Почему-то вспомнилась первая встреча с Диего, где она тоже выставила себя дурочкой, когда размахивала мечом на пустом дворе. Наверное, выглядеть глупо перед Диего уже вошло в привычку. Никто из них и подумать тогда не мог, что спустя время они придут к тому странному художнику, чтобы запечатлеть свою встречу на века. Прошло не так много времени, но будто целая жизнь пролетела. По крайней мере, для Лины все кардинально изменилось. Но она была действительно счастлива, приподнимаясь на локтях и видя своего оборотня рядом.

Диего все это время наблюдал за ней, фырчал, как бы смеясь, когда она позировала. Ему-то нужно пару секунд, чтобы обратиться, а она тут все расхаживала, цветочки нюхала. Но он рад, что она серьёзно подошла к вопросу о картине. Для Диего это было важно, а главное — мысль, что он её к этому не принуждал.

Когда Лина, кажется, успокоилась, он вышел вперед. Здоровое двуногое чудище, которое время от времени опиралось на передние «руки» и шло на четырех конечностях. Но все-таки оно было красиво в том плане, что шерстью его будто кто-то занимался каждый день по три часа. Шелковистая, уложенная, не взъерошенная и не торчащая колтунами. Ну, цвет… Прекрасный цвет, который во время солнечных лучей отдавал синевой.

Диего подошел к Лине и обошел её, вставая со спины и становясь так, чтобы её лицо было ровно под его мордой.

— Лиз-нуть? — гортанно и рычаще произнёс он и фыркнул, как бы усмехаясь, припоминая её реакцию на спасительное лизание Зака после укуса вампира. — Или… пожалуешься?

— На тебя не пожалуюсь, — качнула она головой из стороны в сторону и улыбнулась. Ей все ещё было не по себе рядом с обращенным оборотнем из-за того колокольчика внутри, который был натренирован звонить об опасности рядом с любой нечистью, но она постепенно привыкала и училась отличать Диего от остальных.

Он лизнул, проводя шершавым языком по щеке. Она зажмурилась и сказала: «Фи!» — но сразу рассмеялась. Противно не было, Лина просто хотела подразнить его.

— Ещё! Не останавливайся, — попросила она, и когда он повторил, зажмурилась уже от удовольствия, подставляя лицо и шею под язык.

А это и правда приятно. От него. Облизни ее Зак ещё раз, она бы ему точно врезала, а от прикосновений языка Диего по телу разбегались приятные мурашки, которые собирались в кучку внизу живота, вызывая сладкое томление. Это вообще нормально, что она так реагирует на его действия, когда он… не человек? Она обняла его за шею, зарываясь пальцами в шелковистую шерсть.

— И как мне теперь сидеть спокойно? Лицо, наверное, опять под цвет блузы, — шепнула Лина.

— Смущу сильнее.

Диего зарылся носом в её волосы, вдыхая аромат и наступил задней лапой на свой хвост, потому что он, предатель, вилял, как хвост домашнего пса от радости, что ему кинули сладкую кость.

— Я чую, — говорил он в таком облике явно лучше Зака или других вервольфов, но все равно старался говорить коротко и медленно, ибо время от времени из пасти доносился рык, — что нравлюсь. В таком виде. Очень нравлюсь.

Он намекал на её возбуждение, и даже в таком виде Диего смог улыбнуться. Ему казалось, Лина все-таки готова к нему. Она хотела было оторваться, закрыться руками или еще чего от сказанных слов, но Диего обнял её лапой и благодаря размерам смог даже немного обнять шеей, прижимая к своей шерсти плотнее. Пусть смущается, но в него.

— Фу, черт тебя дери! — раздался голос старика. — Ты еще тут её покрой… Фу, мерзость! Имейте совесть, извращенцы!

С неохотой он все-таки отпустил Лину и чихнул в сторону старика, который еле-еле доковылял сюда с мольбертом, банками красок и с не меньшим количеством кисточек.

— Такая погода, я тут должен себе суставы морозить… Двойную цену с тебя вытрясу, Диего!

— А когда… было иначе? — чихнул оборотень еще раз и вовсе отошел от Лины, но чтобы лечь за её спиной, окутывая собственным телом, а голова, как она и хотела, легла на её колени.

— Простите, — пискнула Лина.

От слов старика ей хотелось где-нибудь спрятаться, чтобы ее никто не видел, а Диего как назло оставил ее без прикрытия. Они и правда извращенцы, и люди будут осуждать их, или это просто мнение ворчливого старика? На мгновение она замешкалась, но взглянула на морду Диего, улыбнулась и вновь зарылась пальцами в его шерсть на шее.

— Извращенец, — тихо повторила она и хихикнула. Пусть люди думают, что хотят, она уже сделала свой выбор, и не позволит общественному мнению поколебать уверенность в его правильности.

Поправив меч на поясе, чтобы было удобно сидеть, Лина приготовилась к часам пребывания в одной позе. Постепенно она успокоилась, бешеный стук сердца сошел на нет, а на лице остался лишь лёгкий румянец. У нее было предостаточно времени, чтобы подумать о словах Диего. Получается, что она выдает все свои мысли не только лицом, но и запахом, и этот гад с самого начала знал, как влияет на нее. Как-то это нечестно. Хотела бы обидеться, что он рассказал ей об этом только сейчас, но пока потихоньку перебирала пальцами шерсть и почесывала шею Диего, даже забыла об обиде. К тому же на картине не хотелось быть с надутыми губами. Она сама не заметила, как стала нежно улыбаться, бросая взгляды на оборотня больше, чем на художника.

А Диего так и вовсе задремал. Он еще ни разу не помнил того дня, когда ему удавалось поспать во время рисунка. Кажется, он себя этим выдал, изредка вздрагивая лапами, что сначала напугало Лину, но когда поняла, в чем дело, глубже зарывалась пальцами в его шерсть.

К вечеру действительно стало холодать, а художник писал медленнее, то и дело разминая костяшки на пальцах. Возраст давал свое. Но вместо обещанных пяти часов они просидели три часа и сорок минут. Картина была не очень большая, да и опыт давал свое. Хотя, когда старик отошел от картины и приложил кисть к подбородку, пачкая его, было видно, как велико желание создателя уничтожить картину — она ему не нравилась.

— Диего, полежишь еще пару часов? — спросил старик и впервые обратил взор на оборотня, но не как на объект, а как на живую личность. — Ах ты, хвостатый балбес, еще и дрыхнешь!

На такой крик проснулся даже оборотень и сладко зевнул, показывая Лине всю красоту своей пасти и белизну клыков. Кажется, муки совести он не чувствовал совершенно.

— Имей уважение! — ворчал старик. — Я тут, вообще-то, работаю!

— Поза спящего. Я виноват? — прорычал Диего и поднялся, выпутываясь из рук Лины. Он подошел к картине и взглянул на неё, долго всматривался, изучал. — Оставь.

— Оставить? Ты смеешься? Это ужасно! Отвратительно!

— Ты так говоришь про каждую.

Диего перевел взгляд на Лину и махнул хвостом по привычке — так подзывал своих собратьев, но вспомнив, что она язык его тела читать не умела, махнул уже рукой.

Картина получилась не совсем уж достоверной. Будь она большой, то там любую родинку можно было добавить. А так лицо Лины в большинстве своем прикрыто волосами, а у Диего шерсть была написана крупными мазками. Но это не значит, что она была плоха, о нет! Пропорции все учтены, и художнику даже удалось успеть захватить момент заката, который поджигал блузку Лины, добавляя яркости в картину.

— Хороша, — подтвердил свое заключение Диего. — Принеси завтра. Заплачу.

— Ну, спасибо, что хоть завтра! Я уж боялся, сейчас меня её заставишь обрабатывать.

— Нравится? — Но он старика и его недовольство уже не слышал. Когда подошла Лина, Диего отступил, чтобы теперь она могла оценить работу мастера.

У нее сильно затекли ноги от долгого сидения в одной позе, и подошла она с трудом. Нелестные комментарии художника настораживали. Но стоило ей увидеть картину, как тут же забыла обо всем. Ее первая картина! Пусть лица почти не видно, но все равно понятно, кто изображен. На глаза то и дело норовили навернуться слезы.

— Нравится, — тихо подтвердила Лина. Уж очень хотелось потрогать себя, но как только вытянула руку, старик на нее резко шикнул, и она даже сделала шаг назад, пряча руки за спиной, чтобы ей их не оторвали. Она повернулась к Диего с улыбкой и ещё раз сказала: — Мне нравится. Очень.

Жаль, что повесить на стену смогут только завтра, но бедного старика мучить ещё больше не хотелось. Тем более Лина уже успела понять, какой у него вредный характер. Зато потом каждый вечер за чашечкой чая сможет любоваться картиной, пока Диего нет рядом.

— Фу! Вояки, что с вас взять? Говно от конфетки отличить не могут.

— Ты опять нарываешься на комплименты? — прорычал Диего, когда старик собрал кисточки в контейнеры, и как раз в эту секунду он резко развернулся и замахал перед мордой оборотня грязной и мокрой кистью с красной краской, отчего сам вожак аж уши прижал, лишь бы в них не попало.

— Я не нарываюсь! Я знаю, что я лучший! Я обслуживаю всю королевскую семью! Великий портрет короля Генриха был писан вот этими руками, невежа! А знаешь, почему я лучший? Потому что такое дерьмо сжигаю сразу и рисую до тех пор, пока мне не понравится!

— Спасибо, что я не король. Мне и этого хватит.

— Вот потому к тебе в гости и не хожу! Позор! Мой личный позор! Вот помрешь, Диего, на поле боя, сожгу твой дом вместе со всем этим позором!

Диего оскалился, но если приглядеться, его «губы» были приподняты вверх. Он не то улыбался, не то смеялся, но реакция старика его явно забавляла. Не стоило переживать — эта пара явно была хорошими друзьями.

— Пошли домой, — мягко подтолкнул головой Лину Диего. Им еще отдохнуть надо, набраться сил. Ведь завтра, возможно, последнее завтра, будет очень много дел.

***

Вернувшись домой, Лина первым делом заговорила картины от огня. Шутки шутками, а сжечь не позволит. Ее расстроило, что старик назвал первую картину с ней позором, но Диего она старалась этого не показывать. А дома уже было не до этого: пришла Улья за шторами, будто засланец, который должен был разузнать что-то и разнести новые сплетни по утру. Иначе как объяснить ее выразительные взгляды и попытки заглянуть в дом, где был хозяин собственной персоной? Благо соседке хватило ума не досаждать паре очень долго.

После ужина время пролетело совсем быстро. Лина была рада, что Диего провел день с ней, несмотря на то, как сильно был занят. Но и этого казалось мало. Она все пыталась придумать, как оттянуть момент, когда он соберётся вернуться в казармы к своим парням, но откидывала все идеи. Всё-таки времена сейчас такие, нельзя думать только о себе. Диего тоже нужен отдых, он должен находиться со своими воинами, она это понимала и поэтому не настаивала.

— Завтра ты опять в патруле будешь? — спросила Лина, убирая чистые чашки в шкафчик. Она широко зевнула. Всё-таки за день переделала столько дел по дому, что немудрено устать было. И все же проводить Диего хотела. Она заметила, что он уже встал, и вдруг с волнением спросила: — Сегодня тоже уйдешь?

— Ну да. А завтра не в патруле, но готовиться, — кивнул Диего. — Вампиры замедлили свой ход, но, скорее всего, причина тому еще одна чудом спасшаяся деревня.

Его тонкий слух улавливал доклады собратьев, когда они из замка общались с патрульными. Но это не означало, что нужно расслабиться. Наоборот — поднапрячься.

— Да и я должен в последние минуты быть рядом с королевой, чтобы знать все с первых рук и четко отдавать приказы. А!..

Он настолько переключился на войну, что и не понял, что его приглашали остаться (у себя дома). Он обернулся к Лине всем телом и улыбнулся. Несмотря на то, что кровать одна, нередко он спал и на полу в своем втором обличье. Особенно, когда приходил грязный и уставший. Учитывая размер метровой кровати, сегодня он тоже мог и на полу поспать. Главное — что с ней.

— Нет, я могу и дома побыть, — ответил он на её беззвучную просьбу. — Да и впрочем давно я не обновлял запах тут. Скоро все вообще будут думать, что я тут больше не живу, — засмеялся Диего.

Лина успела себя десять раз мысленно обругать, что все же поддалась желаю уговорить его остаться, но он так легко согласился, что она не удержалась от радостной улыбки. Правда, потом подумала про злосчастную кровать, которая ей покоя не давала, и как-то приуныла.

— Тогда меня завалят вопросами ещё больше. Всем же будет интересно, как я умудрилась выселить их вожака, — усмехнулась Лина, подходя ближе к Диего. — Только со спальными местами у нас проблема. Я буду на полу. Нет, не возражай. Даже если не займешь кровать, я все равно буду на полу с тобой тогда.

Произнесла так строго, чтобы он и возражать не смел. Даже пальчиком погрозила. А потом до нее дошло, что именно она сказала. Она уверенно заявила, что собралась спать с ним. В голову сразу полезли неприличные мысли, а стоило вспомнить, как он облизывал ее сегодня, как лицо опять выдало ее с головой.

Лина казалась себе сейчас девочкой из монастыря (ею она и была, конечно), а не сильной воительницей, которой хотела быть. И почему так сильно смущается Диего? Она жила по соседству с кучей мальчишек, уж с одним мужчиной тем более сможет. Пусть этот мужчина ей сильно небезразличен. Она прочистила горло, развела плечи и заявила:

— Нам нужна кровать побольше. — Правда, глаза так и не знала, куда деть.

— Оу! — В глазах Диего появился озорной огонек. — Я-то переживал, думал, с какой стороны к тебе подойти, все-таки мы уже не дети… А тут вон — ты уже сама готова завалить. Что на кровати, что на полу.

Ведь кто ей мешал ляпнуть про вторую кровать? Нет же, она сказала именно об одной!

Диего воспользовался тем, в какой ступор он ее завел и резко подхватил под ноги и прижал к себе, придерживая за бедра и выходя из кухни. Она что-то там пыталась кричать, бормотать, вырываться, но оборотню человеческие протесты так себе…

Он вошел в комнату, повалил Лину на кровать и тут же оказался сверху, но не придавливал её, а почти что не касался, не считая ног, благодаря которым он опирался о кровать. Взглянув в глаза Лине, он ощутил жгучесть её запаха сильнее. Она была слишком для него готова — возбудилась лишь от того, что он её притащил в кровать.

— Больше выносить этот запах спокойно я не могу, — улыбнулся он, честно признаваясь о своем влечении к ней. Опустившись к Лине, обхватив её руки и расставив возле собственной головы, Диего опустился к ее шее и покрыл редкими поцелуями. — Позволь я еще подразню тебя и вгоню в краску вопросами. Начнем? — усмехнулся он. — В каком облике ты хочешь, чтобы я был?

Сердце Лины готово было вырваться из груди, а от тех мыслей, что возникли из-за последнего вопроса, лучше бы оно и правда выпрыгнуло. Она слегка поелозила, проверяя свои шансы на побег, но, если совсем честно, ей и не хотелось никуда сбегать. От близости закружилась голова, во рту пересохло, и она облизнула губы. Кислорода вдруг перестало хватать, и она задышала через рот. Охотничья чуйка завопила сильнее, чем обычно, но она затолкала ее куда подальше.

— В каком… А ты можешь и в том? Ох. — Лина не сдержала вздоха, когда он провел языком по пульсирующей жилке. Его действия выгоняли все лишние мысли из головы, поэтому решение становилось принять проще, хотя, чтобы сказать, пришлось собрать все силы. — В человеческом… Для первого раза.

Первого во всех смыслах. В ордене не поощрялись отношения между послушниками. Подростками они, конечно, нарушали это правило, но дальше поцелуев обычно не заходило, потому что все боялись наказания от наставников.

— Думаю, для второй формы я пока не готова, — шепнула Лина. Но это означало лишь то, что она не против попробовать как-нибудь позже. Считается ли это извращением? Но они ведь об этом никому не расскажут, а ей, возможно, это окончательно сломает те устои, которые вбили в ордене.

— Хорошо. — Лина не видела, но у Диего уже хвост показался, виляющий и довольный, но он его спрятал обратно. — А к какой позе ты готова?

Каждое предложение её зажигало как спичку, и Диего упивался этим чувством. Какая она горячая, какая сладкая, а какой аромат исходил снизу. Он уверен, что она от одних лишь поцелуев готова была его принять немедленно. Но он помнил, откуда она, и учитывая, как реагировала на оборотня… на мужчину, нетрудно было догадаться, что это был её первый раз, потому Диего был осторожен. Если и пугал, то только словом, и то испуг быстро превращался в сладостное томление со стороны Лины.

— Предполагаю, что классической. — Она так долго молчала, смущалась, елозила под ним, что он ответил за неё сам. Да и что могла ответить послушница? — Тогда… Где ты хочешь, чтобы я тебя целовал? Здесь?..

Он опустился губами чуть ниже, в ложбинку между грудей, отпуская одну руку Лины, но лишь для того, чтобы приспустить алую ткань её одежды. Не оголял грудь — испугается, но приоткрыл начинающуюся пышность и запечатлел там свой поцелуй.

— Ниже? — спросил он, осторожно сжимая её грудь и безошибочно находя сосок, на который надавал, намекая, где именно должен быть этот поцелуй «ниже». — Или… Еще ниже?

Она слишком скована, и Диего слегка раздвинул её ноги своим коленом, упираясь им в горячее лоно. Стоило лишь слегка ножкам раздвинуться, как его тут же обдало ароматом возбуждения. Словно самка во время течки, а он — голодный подросток, готовый наброситься на неё и не отпускать.

Хорошо, что не видела Лина его глаз — они по-звериному загорелись желтым и, благодаря отблеску свечей, светились, как если бы хищник подстерегал в лесу свою добычу.

— М-м, — промычала она, неосознанно выгибая спину и подставляя грудь под его жаркие губы.

Она сходила с ума от его прикосновений. Хотелось больше. Собственные мысли смущали, но вопросы Диего делали это ещё сильнее.

— Везде, — вырвалось из уст Лины, и она распахнула глаза и увидела Диего. Сейчас она больше, чем когда-либо осознала, что перед ней не человек. Зверь в человеческом обличье. И что удивительно, внутренний звоночек наконец-то заткнулся. Она хотела его и приняла это всем своим существом. И она видела, что он хотел ее, по горящим глазам. Оказаться под таким пожирающим взглядом того, кто нравится, — лучшее в жизни.

Свободной рукой Лина провела по волосам Диего, зарываясь в них пальцами. Вновь облизнула губы, призывая начать поцелуи с них.

— Теперь не отвертишься.

Диего впился ей в губы впервые так страстно. Он терзал её уста долго, пока руки справлялись с одеждой обоих, но абсолютно нагой не оставлял свою подругу. И когда получил желаемые места, до которых хотел добраться ртом, опустился ниже. Маленькая кровать — это ад для влюбленных. Диего то и дело опускался одной ногой на пол, чтобы доставать до кожи Лины с удобством.

Он наконец-то обхватил губами её сосок, пока второй получал ласки от пальцев. На Лину сам, он все-таки не удержался, почти лег, но чтобы она не смела вновь сдвинуть ножки вместе, а ей хотелось. Не от запрета, а от жарких чувств, которые на неё волной сбрасывал партнер.

Пальцы его погладили белье меж ножек, но почти сразу без приглашения вошли под белье, изучая готовность Лины. Влажная, горячая, узкая и такая невинная. Пока губы разогревали её тело, пальцами он подготавливал подругу к соитию, которого просто не мог дождаться. Все-таки не сдержался — хвост его с бешеной скоростью, будто в гневе, вилял из стороны в сторону, но ничего не мог с собой поделать — он был счастлив, получив доступ к столь желанному и любимому телу.

Лина снова издала стон, не выдержав. Ей казалось это вульгарным и пошлым, но было слишком приятно. Она с удовольствием подставляла все части тела под поцелуи, отзывалась на все ласки и со страстью отвечала своими поцелуями, когда доставала до его губ или шеи. Руки, получив свободу, с осторожностью изучали плечи Диего, опасливо переходили на спину, и любое движение могло спугнуть их.

Виляющий хвост она приметила не сразу и хотела было что-то сказать об этом, но вместо этого с губ снова сорвался стон из-за проникнувших внутрь нее пальцев. Диего доводил Лину до исступления. Она была безумно счастлива, что сохранила себя для любимого мужчины, пусть он и не был человеком. Это даже возбуждало сильнее. Будто сладкий плод, который запрещали пробовать всю жизнь, наконец-то оказался у нее в руках, на губах, между ног — везде. И она с радостью отдавалась чувствам.

Лина пришла в себя лишь в тот миг, когда почувствовала, как он упёрся в нее своей горячей плотью. Она напряглась, зная, что должно последовать за этим, но решительно кивнула, давая свое дозволение, будто в ином случае у нее были шансы остановить зверя, и вцепилась ему в плечи.

На что Диего беззлобно засмеялся. Он держался с прикрытыми глазами, чтобы лишний раз не пугать её своим блеском, но когда она сжала его плечики, он опустился к ее ушам и тихо прошептал:

— Я же тебя не есть сейчас буду. Расслабься.

Он вновь стал медлить. Морально она все-таки была не совсем готова, и вновь начались томительные ласки, хотя сам Диего невольно делал поступательные движения, приоткрывая половые губы, но дальше не входил. Сейчас не тот момент, чтобы объяснять, что она должна была сделать и почему. Он просто делал, показывал, каким расслабленным он был, какой должна была стать она.

Поцелуи вновь пошли от губ к шее, оттуда к соскам, и поймать Лину Диего собрался лишь в самый для нее неожиданный момент. Когда она вновь стала стонать, подставляться под ласки и привыкать к чужому внизу, только тогда Диего вошел в неё, плавно и с тихим рыком от столь горячего чувства, от приятной влаги и тесноты. Благодаря его подготовке, войти было несложно — она была вся влажная и горячая, и если вдруг что-то почувствовала, то резь должна была пройти очень скоро под потоком новых поцелуев.

— Вот так, молодец, — нашептывал он ей на ушки и целовал их, заставлял концентрироваться на своих губах, на своем голосе.

И когда Лина вновь забылась, Диего задвигался в ней медленно, но уверенно, помогая себе руками, что держали партнершу за ягодицы и приподнимали в такт движениям.

Лучше бы он ее съел, потому что мир Лины взорвался сотней красок перед глазами. Боль, если и была, то она ее не почувствовала. Да разве ж это могло сравниться с побоями, которые она терпела от Хабэка? Она лишь задержала дыхание, привыкая к новым ощущениям, а затем шумно выдохнула, когда он задвигался. Медленно, но так томительно.

Уловив его движения, она задвигалась сама, чтобы его руки не были заняты и вернулись к ласкам. Обняла его ногами, чтобы было удобнее двигаться ему навстречу. Он ускорялся, ускорялась и она. Она не думала, что может быть ещё приятнее, чем раньше, и как же ошибалась. С каждым движением он уносил ее в какие-то дали, где не было ордена, войны и смертей. Лишь они вдвоем в этот миг во всем мире. Любят друг друга. Любят? Да, она точно любит. И пусть непоседливый волчий хвост все ещё смущал, она готова была принять его таким, какой он есть, и в любом обличье.

— Диего… — томно, полустоном позвала она, ловя мочку его уха зубами. Так много хотелось сказать ему, и так мало было слов, чтобы описать все чувства. — Так… хорошо-о…

Лина выгнулась, почувствовав сильный толчок, снова вцепилась в плечи, но уже просто не контролировала свои конечности. Хотелось прижаться к нему сильнее, слиться всем телом; чтобы он целиком оказался в ней, а она в нем; быть едиными. Она крепче стиснула объятия и отпустила контроль окончательно. Пусть все оборотни в округе слышат, как ей хорошо с ним.

А они слышали. И хорошо, если просто самки, а если еще и братья Диего, то бедолаге не избежать завтра подколов. Впрочем, раз Лина хотела вернуться в строй, то и ей не избежать.

Почему-то именно об этом сейчас подумал Диего, но как же были сладки её звуки, как приятны. Сам Диего в жизни не чувствовал такого возбуждения в своем теле, такого напряжения, которое неприлично быстро (для оборотней, а не для людей) готово было сброситься.

Когда кончила Лина, кончил и сам Диего, выходя из неё с неприличным звуком. Он выдохнул сквозь зубы полурыком и пытался отдышаться, ловя своими светящимися глазами каждый подъем груди Лины от томного дыхания.

Он улыбнулся её довольному личику и наклонился, вбирая всю её любовь, все те слова, которые она не могла произнести в процессе. Но это был её первый раз, Диего это помнил. Если не сейчас, то немного позже она это почувствует. И его долг был, чтобы не осталось никаких неприятных воспоминаний об этой ночи.

Чмокнув её с беззвучным: «Не двигайся», он повел дорожку из поцелуев вниз, не останавливаясь даже на животике, на пупке и на низе живота. Он все еще ощущал, как она пульсировала внутри, но запах крови освежил его мысли, и, помогая себе руками раздвинуть её ножки, Диего стал ласкать Лину новым для неё, не менее ярким способом, не только доставляя удовольствие, но и зализывая ранку.

Как же давно он хотел опробовать вкус её тела, и он ни капельки не разочаровался. Нетронутая сладкая девочка, его Красная шапочка, принадлежавшая лишь ему, находилась в его власти, и он наконец-то вбирал в себя все то, что хотел как минимум последнюю неделю.

— Диего, мы же… Только что там… Ох, святая Суна! — пыталась возмутиться Лина, но тело предательски выгнулось, когда его язык притронулся к чувствительным точкам. Бедра сжались, но умелыми руками тут же были возвращены на место. Это было ещё более смущающе, чем просто соитие. Они же… Он же… «Черт возьми, как приятно!» Да простит Суна ее за такие слова.

Сегодня Лина познала несколько граней удовольствия, и черта с два Диего теперь будет ночевать не дома. Наплевав на все, она купит новую кровать, которую завтра же доставят в их дом. Да, она уже воспринимала дом Диего как их общий. Зря, что ли, порядок наводила? И он вроде тоже не против, раз про небольшую перестановку ничего не сказал.

Думая о доме, кровати и ещё сотне вещей одновременно, Лина опять почувствовала, как клубок внизу живота становился все больше, давил, создавал напряжение и в конце концов разорвался на миллионы осколков, которые били током в каждую клеточку тела, заставляя мышцы сокращаться, сердце — с бешеной скоростью биться о ребра, а голос — срываться в крике. Кажется, она даже порвала что-то, вцепившись в это руками. И судя по взметнувшийся вверх перьям, это была подушка. Как же стыдно за такую несдержанность!

Это был не повод — Диего действительно пытался зализать ранки, потому Лина мучилась еще минут пять, прежде чем он наконец-то оторвался от неё. Он поднялся на локтях, подполз к её лицу и улыбнулся через свои острые зубки. Ему не нужно было что-то спрашивать — видел, как Лине хорошо.

— Ничего, скоро сама будешь под одеяло ко мне прыгать, — поддразнил он ее, но поцеловал в лоб, чтобы она не возмущалась, натянул с пола одеяло, которое во время плотских утех съехало вниз. — Отдыхай, Лина. Тебе понадобятся завтра силы.

А он, честно, не знал, как ему пристроиться — в ногах для его туши будет мало места, на ней — раздавит ночью, а если под — скинет. И хоть ему не хотелось, чтобы Лина теряла тепло без его участия, но нужно было признать, что кровать действительно не на двоих.

— Спокойной ночи, моя послушница, — усмехнулся он и опустился на пол, где уже через две секунды была черная псина.

— Спокойной ночи, мой волк, — улыбнулась Лина и перевернулась на бок к самому краю, свесив руку и зарываясь пальцами в черную шерсть, которая ей так нравилась. И вся та бравая речь про то, что она будет спать на полу с ним, рассыпалась в пыль, потому что у нее не осталось сил даже просто на то, чтобы свалиться с кровати. Приятная усталость и нега навалились так внезапно, что не хотелось шевелить ни единым мускулом в теле.

Сон настиг почти сразу, и снилось ей, как любопытные самки всем скопом решили узнать мельчайшие подробности их интимной близости, а Лина отмахивалась от них пыльными шторками. Но и это видение быстро растворилось во тьме, погружая уставшие разум и тело в долгожданный восстановительный отдых.