Изгой

Глава 17

Счёт пошёл на доли секунды.

Я резко присел. Шарахнулся в сторону. Вскочил, и тут же ушёл в перекат.

Уже в движении, стараясь не отвлекаться на вопли Мишеньки, активировал сразу три суб-способности. «Панораму», «Обнаружение жизни» и «Эмоциональный окрас».

Оружие киллера стреляло бесшумно. В воздухе тоненько свистнуло. Тут же лязгнуло — в плечо полицейского ударила пуля и сплющилась свинцовой лепёшкой. Ещё одна ниже — в живот. Потом в бедро. Его экзо-броня защищала надёжно, чего не сказать о моём сюртуке. И если мне прилетит…

Следом за мной потянулись фонтанчики взбитого камня и пыли.

Изменив направление, нырнул в кувырок.

Брусчатка взорвалась осколками там, где я был мгновенье назад.

Следующая пуля моя. Кожу над левой лопаткой ожгло, словно ткнули окурком. Я зажмурился в ожидании выстрела… но жжение вдруг исчезло, а свист пуль прекратился.

«Патроны кончились? — мелькнула догадка и тут же пришла новая мысль, куда более злая: — 'Где эта тварь схоронилась?»

«Панорама» исправно транслировала картинку ближайших кварталов. Я прикинул траекторию выстрелов, сузил сектор осмотра и сфокусировал дар на крыше подходящего дома. На чердачном окне трёхэтажки блеснуло стекло. Не оконное — оптики.

«Определение жизни» показало там алую точку с аурой холодной жестокости, чуть подкрашенную раздражением. Стрелок злился, что не попал. Это уже сработал «Эмоциональный окрас».

И я угадал, киллер действительно возился с перезарядкой.

Перед ним на разложенных сошках стояла винтовка необычного вида, и он сейчас вытаскивал из приклада продолговатый цилиндр. На подоконнике виднелся точно такой же, но полный. Чем полный? Я не вдавался в подробности. Если он успеет его заменить, мне точно кердык.

— Снайпер. Там, — крикнул я, показывая направление городовому.

А что ещё делать? «Металем» туда не достану, а других дальнобойных умений у меня нет.

Похоже, вот так внаглую, в полицейских здесь редко стреляли. Городовой, получив три попадания в экзо-броню, сначала опешил. Но после рассвирепел и жаждал страшных кар для стрелка. Причём хотел их причинить собственными руками.

Он выхватил револьвер. Пальнул пару раз для острастки…

Я не ждал особенного эффекта, думал, просто шугнёт, но результат превзошёл ожидания. Под крышей трёхэтажки рванули артефакторные заряды, и в кирпичном фронтоне образовалось две новых дыры. Сыпанула осколками кладка, брызнул цементный раствор, вниз полетели куски штукатурки. Чердак заволокло клубами пыли вперемешку с перьями, пухом и голубиным дерьмом.

В мутном облаке мелькнула тень. «Определение жизни» подтвердило, что снайпер ударился в бегство.

— Уходит! — крикнул я.

— От меня не уйдёт, — прорычал полицейский.

Шарахнул ещё разок прямо в окно, ударом ладони активировал артефакторный движитель экзо-брони и загрохотал стальными сапогами по улице. К слову, последним выстрелом он не попал. Стрелок лишь ускорился.

Впрочем, главного я добился. Остался в живых. Вот только надолго ли?

— Не пожалел, что за мной увязался?

Дмитрий сидел там, где я его оставил, прижавшись к стене. При моём приближении встал, протянул саквояж и с немного ошалевшим видом ответил:

— Умеешь ты веселиться, Мишель. И нет, о своём решении я не жалею.

— Тогда пошли, нам ещё Меньшикова надо найти.

График перемещения князя я помнил из утренней прессы. Сейчас у него, как председателя Императорского человеколюбивого общества, запланирован визит в здешний Воспитательный дом. Найти-то его будет нетрудно, сложность заключалась в другом. Надо как-то прорваться к светлейшему, прежде чему чем меня арестуют. А такой риск был. «Весы Шансов» давали тридцать два процента за подобное развитие ситуации.

— Того самого? — удивлённо переспросил он. — Ты знаком с самим Меньшиковым?

— Знаком, — кивнул я. — А что в этом такого?

— Да ничего. Просто он тайный советник самого императора, и я не думал, что мы вот так запросто…

Дмитрий не закончил, а «Весы» добавили красного ещё десять процентов.

Воспитательный дом находился на южной окраине города, пешком мы могли не успеть. Я поймал такси, назвал адрес и пообещал два счётчика, если доедем за десять минут. Водитель выторговала пятнадцать, сославшись на расстояние, и мы помчали туда.

Ехали молча. Менделеев переваривал последние приключения. Мишенька притих — видать, отходил от испуга. Я размышлял.

Особенных планов не строил, действовать решил по обстановке. Мне, главное, успеть Светлейшему всё рассказать. И о своей невиновности, и о Несвицком. Меньшиков же должен понять, откуда ноги растут, на то он и тайный советник. Впрочем, о его решениях лучше вообще не гадать. Чтобы потом не расстраиваться.

Таксист долетел быстрее, чем обещал — минут за двенадцать. Тормознул, не доезжая открытых ворот нужной усадебки, и припарковался в хвосте длинной вереницы машин. Я расплатился по двойному тарифу и попросил подождать. Дмитрия снова оставил со своим саквояжем — вещи посторожить и присмотреть за водилой, чтобы не обманул. Легко может случиться, что нам придётся отсюда рвать в темпе вальса. И делать это на своих двоих не хотелось.

Прежде чем приступить к реализации плана, я осмотрелся. И в общепринятом смысле, и с применением Даров.

Потихонечку начала складываться общая диспозиция.

Воспитательный дом (читай: сиротский приют) представлял собой особнячок на два крыла с центральной колоннадой и располагался среди ухоженного яблоневого сада. И зелено, и фруктики для детишек, а весной и вовсе красиво. Кстати, сейчас этим самым фруктикам некуда было упасть — на центральной дорожке толпился народ. Судя по одежде — из благородных, но пара-тройка десятков, одетых попроще, тоже присутствовали. Первые, скорее всего, приехали отметиться перед высокой персоной, вторых нагнали для массовки и формирования общественного мнения. Журналистов с артефактными фотокамерами тоже хватало.

Церемония была в самом разгаре. На высоком крыльце Меньшиков в парадном мундире, при орденах и прочих регалиях, торжественно вручал чек на пожертвование председателю попечительского совета. Губернатор, мэр и приближённые особы обоего пола, тоже расфуфыренные, как павлины, рукоплескали с гуттаперчевыми улыбками на неестественно восторженных лицах. За ними разразились овациями прочие зрители.

Без сироток, разумеется, не обошлось. Детишек, мал мала меньше, умытых, причёсанных и приодетых по случаю знаменательного события, построили в первых рядах, чтобы они с близкого расстояния наблюдали за немыслимой щедростью. Ну и чтобы публика умилялась, не без того. За малышнёй присматривала наставница. Статью, как гренадёр, с мощным задом и строгим выражением на бульдожьем лице. На Фрекен-бок, кстати, похожа с этого ракурса. Выбивалку ей в руки и полное сходство.

Охране, вероятно, поступил приказ не отсвечивать. Дорожку у самого въезда патрулировал единственный полицейский. Без экзо-брони в обычной синей форме с красным шевроном, при сабле и револьвере. Остальные попрятались по кустам и за яблоневыми стволами. Надо сказать, вполне умело попрятались, но я их заметил «Распознаванием жизни». В толпе затесалось ещё трое в неприметных серых костюмчиках и котелках. Очевидно, сотрудники в штатском.

Выделялись только бодигарды Светлейшего. Рослые, в чёрном, готовые отреагировать на малейшую угрозу. Один стоял позади Меньшиков вместе с личным княжеским адъютантом (он единственный из всех был в военном мундире). Двое слились с губернаторской свитой. Ещё парочка маячила у колонн и один — на нижней ступени. Их окружала аура боевой магии — это я второй способностью «Визора» распознал.

С телохранителями могли возникнуть непредвиденные сложности, но не возвращаться же из-за этого. Тем более, как действовать, я уже знал.

Достал из-за пазухи экземпляр «Смоленского вестника», сложил его типа в конверт и, нацепив на лицо озабоченную мину, быстрым шагом направился к полицейскому. Заметив меня, тот опустил руку на кобуру, выставив вторую раскрытой ладонью вперёд. Хотел что-то сказать. Я показал ему газету и активировал «Убеждение».

— Его Высокопревосходительству Светлейшему Князю Меньшикову! Срочный пакет.

Один лишь титул заставил полицейского вытянуться во фрунт, а Дар «Псионика» доделал всё остальное. Блюститель порядка отдал честь и шагнул в сторону, освобождая проход. А я почувствовал, как тревога агентов в саду снова сменяется на ленивое ожидание.

Первый барьер я прошёл. Как и предполагал, было несложно.

Сохраняя предельно деловитый вид, я промаршировал до края дорожки, ввинтился в задние ряды зрителей и начал пробираться вперёд. Заметив движение в толпе, охрана Светлейшего напряглась. Двое у колонн набычились, неотрывно отслеживая мои перемещения. Тот, что стоял у крыльца, медленно пошёл наперерез, с тем чтобы меня перехватить.

Ситуация не радовала, но и сделать я ничего не мог. Во-первых, для «Псионика» слишком много целей, плюс вон те двое стоят далеко — их мне не достать. Во-вторых, у парней в чёрном вполне могли быть защитные артефакты, в чём я практически не сомневался. Меньшиков не дурак, наверняка сделал выводы после моего выступления в зале Суда. И в-третьих, примени я Дары здесь и сейчас, это расценят, как нападение на самого князя, и тогда одному богу известно, чем всё закончится.

Так что я просто ускорился, на ходу обдумывая идейку, пришедшую в голову. Председатель попечительского совета как раз рассыпался в словах благодарности, что и натолкнуло на мысль.

Я потеснил тучную даму, отпихнул её дородного спутника и вышел вперёд. Телохранителю осталось сделать два шага, но я успевал. Подхватил щекастого бутуза в матросском костюмчике, спрятал за спиной мальчишки лицо и решительно направился к крыльцу, громко крикнув:

— Позвольте воспитаннику лично выразить признательность Его Светлости!

Моя выходка вызвала новый всплеск аплодисментов, репортёры переключились на меня с малышом, телохранитель в растерянности завертел головой. Ну не вырубать же ему меня. Тем более с ребёнком.

Пока он так мешкал, я пулей взлетел по ступеням. Князь успокоил своих движением брови и с улыбкой шагнул мне навстречу.

— Кто это у нас тут такой смелый? Моряком хочешь стать? — засюсюкал он, пожимая мальчонке пухлую ручку, и добавил, явно сработав на публику: — Запишем в личный резерв Его Императорского Величества при Кронштадтском мореходном училище!

Он потянул ребёнка к себе, чтобы попозировать в выгодном свете, но я не отдал. Высунул нос из-за матросской блузки и шепнул под шквал хлопков, ахов и охов:

— Нам бы поговорить, Ваша Светлость.

Меньшиков лишь моргнул, выдав свои чувства, но ребёнка тянуть перестал. Понял правильно и не стал нарушать мою маскировку.

— Смолокуров? — процедил он сквозь зубы, продолжая улыбаться фотографам, и приветливо помахал толпе. — Удивил. Жди, пока всё закончится.

Светлейший едва заметно кивнул в сторону колонн, что одновременно послужило знаком охране. Я же, бочком-бочком, переместился к губернаторской свите. Там вручил пацана какому-то нарядному толстяку, а сам утёк в тень колонны. Уколов чужого внимания не ощутил, так что мой манёвр остался незамеченным. В свете последних событий не хотелось бы попадать на первые страницы газет.

Ждать пришлось ещё минут тридцать. Охранник успел глазами на мне две дыры просверлить, когда, наконец, торжественная часть завершилась и зрители начали расходиться. Внимание репортёров оттянул на себя губернатор, охранники технично отсекли назойливых просителей, и мы с Меньшиковым и его адъютантом уединились за одной из колонн.

— Не ожидал от тебя такой прыти, — сухо проронил князь, обращаясь ко мне на «ты». — Говори что хотел, у меня мало времени.

— Я непричастен к смерти родителей, — бухнул я с ходу.

И, пока он не перебил, выложил всё, что до этого рассказал городовому с бляхой 12545. Где был, что делал, кто видел. Начиная со вчерашнего дня поминутно. Поделился, что подозреваю Несвицкого. И о недавнем покушении на себя тоже не умолчал. Когда закончил, заметил на лице собеседника снисходительное выражение.

— Думаешь, Новый Свет мне открыл? — усмехнулся Светлейший. — В твоей невиновности может сомневаться лишь круглый дурак. А Несвицкий давно воду мутит, только прижать его пока не могу. Доказательств нет. Или есть?

Тут он пристально посмотрел на меня. Я помотал головой:

— К сожалению.

— Вот видишь. Твоё слово, против слова Несвицкого, а этого мало. Огульно обвинять мы не можем, тем более князя.

— Верните мне титул, и я накажу его от своего имени, — заявил я, втайне надеясь, что всё получится. — Как наследник Рода я имею право на месть!

— Эка хватил, — хмыкнул Меньшиков. — Сейчас ты изгой и прав таких не имеешь. Ситуация чрезвычайная, тут не поспоришь, но что это меняет?

— Ну так весь род уничтожен… Родители погибли… люди…

— Во-первых: не весь, а лишь те, кто находился в имении. Во-вторых, твоё изгнание к сей ситуации никак не относится, как и обратное. В-третьих, есть засвидетельствованное решение Суда Чистой Крови. Или ты считаешь, что этот документ — филькина грамота? Сегодня так написал, завтра эдак? — брови Меньшикова сошлись к переносице, голос задрожал от скрытого гнева.

Я промолчал, понимая, что любой ответ прозвучит неуместно. Князь перевёл дыхание, чуть успокоился и продолжил:

— Нет, милый друг, так дела не делаются. Ты сам выбрал судьбу и вернуть достоинство можешь двумя путями. Или в течение срока овладеть магией и это потом доказать. Либо до срока, но тогда будь добр, вынь да положь беспримерный подвиг или услугу государю императору. Третьего не дано.

— Но Несвицкий… — попробовал возразить я.

— А вот потом займёшься Несвицким, — жёстко отрезал Меньшиков. — Или ты думал, всё легко будет? Для тебя дворянин кто? Модный хлыщ с деньгами папаши и влиянием Рода? Дворянин в первую голову — воин. Слуга императора и защитник страны. Вот и покажи, кто ты есть. Защити для начала себя. Даже интересно, как ты из всего этого выкрутишься.

В гробу я видал такие интересы, а слова князя сейчас мне показались кощунственными. Погибли родители, на кону моя жизнь и свобода, а он развлекается. Но мне хватило ума в лицо ему это всё не вытряхивать. У меня и без того хватало врагов, чтобы плодить новых. Тем более настолько могущественных.

Правильно городовой сказал: где я и где он. Для князя, с его влиянием и властью, люди — всего лишь фишки на игровой доске. Меньшиков мог всё решить простым щелчком пальцев, но по каким-то причинам не хотел этого делать.

Собственно, разговор можно заканчивать. Помощи ждать — глупо, упрашивать — унизительно.

— Хорошо, Ваша Светлость, я всё понял, — процедил я, силясь скрипеть зубами не очень громко. — Постараюсь оправдать ожидания. Спасибо за потраченное время.

— Вот молодец, суть ухватил, — кивнул Меньшиков уже гораздо благожелательнее. — Я так понимаю, ты не планируешь все три года в изгоях сидеть? Где проявить себя хочешь? В Диких Землях? На Западном фронте? Или сразу на Спорные Острова махнёшь?

— Ещё не определился, Ваша Светлость. Хотел в армию записаться, но там нюанс возник. Не берут.

— В армию не берут? — искренне удивился князь и наморщил лоб, что-то припоминая. — Погоди-ка… Так это ты заставил Гришку Кутайсова отжиматься? Вот стервец. Смотри, он тебе это припомнит.

Он выругался, погрозил пальцем, но в голосе не прозвучало ни гнева, ни осуждения. А «Эмоциональный окрас» показал оттенки удовольствия и злорадства. Так что случай в военкомате можно смело записывать в плюс. В плане Меньшикова, естественно. Генерал Кутайсов пополнил списки недругов, но он пусть в очередь станет.

Новое знание незамедлительно сказалось на княжеском настроении.

— Ну, ничего, ничего, — подобревшим голосом вымолвил он. — На армии свет клином не сошёлся, есть множество способов отличиться. Кстати, тебе бы сейчас потеряться, пока расследование не выйдет на настоящих преступников. Я слышал, из Диких Земель выдачи нет.

Он многозначительно посмотрел на меня, и я всё понял. Мне сейчас прямым текстом сказали, что надо валить, и назвали конкретное место. И не кто-нибудь сказал, а тайный советник самого Императора. Не послушаться было бы глупо.

На этот раз я поклонился ему от души. И с полной уверенностью, что Князь знает и про Несвицкого, и о глубинных причинах случившегося в нашем поместье, и ещё много чего ещё. Просто у него игры глобальнее и тоньше. А я всего лишь пешка в этой игре.

Уже собрался уходить, но Меньшиков меня остановил.

— Кстати, ты не знаешь, где отец хранил Малые Регалии?

Вопрос прозвучал между прочим, но аура выдала Светлейшего с головой. Тема волновала его и сильно.

«Какие ещё регалии, впервые про них слышу», — чуть не брякнул я, но вовремя удержался. — Батюшка не особо делился государственными тайнами.

Судя по выражению княжеских глаз, с тайнами я попал в точку. И он поверил. Аура стала гораздо спокойнее.

— Если что узнаешь, не сочти за труд, дай знать, — по-свойски попросил он.

— Всенепременно Ваша Светлость. Как только так сразу, — заверил я со всей искренностью, которую смог изобразить, но в голове появились совсем другие мысли: — «Дыага, щаз, разбежался. Как только узнаю, так перепрячу и забуду, где именно. Тогда ты мне всё выложишь. И даже, думаю, дворянство вернёшь».

Похоже, я только что получил ключ к гибели родных и рычаг давления на Светлейшего. Осталось мелочь — найти сами регалии. Знать бы ещё, как они выглядят.

— Тогда не смею больше задерживать, — отпустил меня князь взмахом руки. — И в качестве доброй воли дам тебе фору. Придержу жандармских ищеек, скажем… скажем, на сутки. Потрать время с пользой. — и добавил для чернокостюмных. — Проводите юношу до ворот.

Два охранника, прикрыв меня мощными спинами, провели меня в сад, потом вдоль забора до выхода, оттуда до дверей такси. После чего удалились. Вопросов по пути никто не задавал, журналисты тоже не заметили. Это я контролировал Даром.

— Какой занимательный молодой человек, — пробормотал Меньшиков, проводив младшего Смолокурова взглядом и, поманив адъютанта пальцем, отдал приказ: — Организуй за ним пригляд. Мне докладывать о каждом шаге.

— Будет сделано, Ваша Светлость, — кивнул тот, щёлкнув от рвения каблуками.

— Что у нас с поисками Регалий?

— Пока нет результата. Перерыли всё поместье, ничего не нашли.

— Лучше ищите. За Несвицким следите?

— Так точно-с. Сегодня убыл в литерным в первопрестольную, почти со всей свитой. Здесь остался только секретарь и малый отряд охраны.

— Значит, всё-таки мутит что-то, подлец. Слежку продолжать. И за теми, кто остался в Смоленске тоже.

— Людей на всех уже не хватает, Ваша Светлость.

— Мне тебя научить? Приставь пока местных из жандармерии и запроси из столицы ещё. И постарайся, чтобы младшего Смолокурова не прибили раньше времени.

— Не могу обещать, ваша светлость.

— Да я понимаю. Юнец-то неожиданно дерзким оказался, лезет, куда собака хвост не суёт… Но ты всё же попробуй.