Изгой

Глава 3

Из арсенала «Визора», конкретно у меня, была единственная суб-способность — «Панорама».

Способность простенькая, но и она сейчас не далась. Ощущение полёта прервалось виртуальным ударом макушкой о потолок, и я увидел комнату с высоты люстры. Вообще-то рассчитывал рассмотреть дом и окрестности, но все попытки подняться выше закончились крахом. Меня словно за ноги кто-то держал, не давая взлететь.

— Да чтоб тебя, — ругнулся я и активировал «Сдвиг» из набора «Кинетика».

Склянка, оставленная доктором на комоде, должна была проехаться по столешнице и разбиться о стену. Ну, или как минимум упасть с другой стороны. Та дрогнула… и всех эффектов. «Метатель» и «Взлом» — способности из той же оперы — я даже трогать не стал, чтобы лишнего не расстраиваться. Смысла нет, раз уж с первой не получилось.

— Эй! Как там тебя… Аглая! Зайди! — позвал я, испытывая прилив панических настроений.

Дверь приоткрылась, в щель заглянула перепуганная служанка.

— Чего изволите, барин?

«Чего изволю? Сиськи пусть, что ли, покажет… Да ладно, шучу я так, на нервной почве. Мне сейчас её сиськи в хрен не впились. Мне сейчас надо способности Псионика испытать. Для начала… пусть нос, скажем, почешет… — я вперился в глаза девушки гипнотическим взглядом и мысленно повторил приказ, ясно и чётко: — 'Почеши. Нос».

Та поморщилась, словно хотела чихнуть, уставилась на меня с лёгким недоумением и повторила:

— Чего звали-то, барин? Говорите уже, а то я пойду. Барыня заругается, если меня без дела увидит…

«Почеши нос», — не оставлял попытки я, хотя уже понимал, что всё без толку. Мысленный приказ не прошёл.

— Барин?

— Почеши нос! — рявкнул я в последней надежде активировать способность вербально.

— Зачем?

— Поди прочь, дура! — не выдержал я её овечьего взгляда.

Аглая обиженно фыркнула и с треском захлопнула дверь. Из коридора донеслись шаги и недовольное ворчание девушки:

— Зайди, поди, почеши… Сами позвали, а сами толком ничего не сказали… а дура я… Вдругорядь и заходить не стану, хоть обзовитесь. Поди прочь… Сам поди.

— Тьфу ты, нечистая, — в сердцах сплюнул я, больше оттого, что заразился местными словоформами, и в задумчивости почесал нос. — Это что получается…

А по всему, получалось хреновое. Похоже, дары у меня обнулились. Нет, старика-Сарумана я по-прежнему считал проявлением посмертного бреда, но факты отрицать было глупо. Склянку не сдвинул, в небеса не взлетел… Я больше не Альт? Не Интуит?

Получалось, что нет. Понятно, что здесь, в кругу семьи, в собственной спальне мне/Мишеньке мало что могло угрожать. Но раньше ментальный фон был в постоянном движении — я слышал эмоции, чувствовал взгляд. А сейчас — ничего, один белый шум.

— Данунах! — воскликнул я, впадая в первую стадию принятия неизбежного.

Мысли вновь начали вращаться вокруг Сарумана. С какого перепугу он, вообще, мне привиделся. Или старик, действительно, был воплощением высшей сущности? Вершителем судеб? Да если и так, почему я о нём раньше не знал? И кто ему дал право распоряжаться моими дарами?

Я нашёл виноватого, хоть в его реальности оставались сомнения, и принялся его обвинять. В смысле материть, костерить, обкладывать трёхэтажными фразами и призывать на его голову мыслимые и немыслимые проклятья.

— Ах ты ж, собака сутулая! Верни всё как было, патлатая тварь! Вот только попадись, старый пень! Я тебе бороду вырву, скотина! И на мочалку пущу!

Я орал, брызгал слюной, сжимал слабенькие кулаки, пока не охрип, и, в конце концов, пришёл к выводу, что горлом ничего не добьюсь. Наступила стадия торга.

— Слышь, старичелло, ты в голову не бери, — сказал я, стараясь говорить дружелюбно, — Погорячился я с твоей бородой, но причина-то уважительная. Без Даров мне край… Давай так… Ты мне их возвращаешь, а я тебе свечку в ближайшей церкви поставлю. Дня через три. Когда ходить смогу… Ну или по-другому как отплачу… Ты только скажи чего хочешь? Эй Саруман, или как там тебя… ты вообще меня слышишь?

Саруман, даже если и слышал, отвечать не спешил. И, судя по всему, возвращать способности тоже не торопился. Чем окончательно вверг меня в пучину депрессии. Всё по учебнику: апатия, грусть, пессимизм. У кого Даров нет, тем не понять, каково было мне. Я реально потерял желание жить.

«Действительно, для чего? И самое главное, как? — думал я про себя, тупо уставившись в потолок. — Тридцать лет жизни насмарку… Нет, тридцать — это мне, на обучение и развитие Дара, ушло без малого двадцать. Тоже ни хрена себе цифра… Эх, да чего уж теперь рассуждать…».

Жалел себя час или больше. Но то ли магия зелёного камня сказывалась, то ли природная неуёмность характера… выход придумался сразу и вдруг. Нет, не головой в петлю. Совершенно напротив.

Ситуация, безусловно, печальная, но, если отринуть фэнтезийную составляющую, не такая уж и критическая. Я по-прежнему Альт, и Дары у меня остались. Просто по каким-то причинам сбросились на первоначальный уровень. Ведь «Панорама» сработала, пузырёк шевельнулся, и Аглая, хоть напрямую и не подчинилась приказу, но явно захотела чихнуть. Вряд ли это случайное совпадение.

А значит, что? Значит, надо Дары развивать, чтобы вернуть всё как было. Да долго, да муторно и да, сильно обидно, но деваться-то мне всё одно некуда. И заняться, кстати, тоже особенно нечем.

И я приступил к делу, не теряя времени даром.

— Ом-м-м…

Я сидел в позе лотоса прямо в постели и мычал мантру. Руки с пальцами, сложенными в Мудру Концентрации, расслабленно покоились на коленях. Сейчас мне нужно открыть третий — внутренний — глаз. Им я смогу рассмотреть Истоки Даров и понять, насколько всё плохо. И лучше медитативных техник Востока для этого пока ничего не придумали.

А вот… уже и открылся…

Дар, в моём случае Дары, сейчас располагались в области малого таза и воспринимались как клубок разноцветных нитей. У меня их, было четыре. Самая толстая — ослепительно-белая — непосредственно дар «Интуита». Потоньше и синяя — «Псионик». Точно такая же, но красная — «Кинетик». И самая тонкая — «Визор». Зелёная.

По сути же, нити лучше сравнить с переплетением древесных корней. Потому что развитие способностей сродни с выращиванием ростка. Там и составляющие те же: корни, стебли, почки… и ветки. Правда поливать надо не водой, а внутренней энергией. Последняя есть не только у Альтов, но у обычных людей её не так много и пользоваться они ей не умеют.

Каждый росток надо было довести до определённой ступени (их девять всего) и там вырастить почку. Количество таких почек соответствовало числу умений в рамках конкретной способности. По мере развития ростки Даров вытягивались вдоль позвоночника, утолщались, давали боковые отростки и визуально становились похожи на деревце. Его так и называли — Древо Даров.

У кого-то оно напоминало бамбук, у кого-то — дуб с раскидистой кроной, моё древо походило на декоративную иву. Дары переплетались в единый ствол, образуя этакую косицу.

К девятому уровню почки должны совместиться с проекцией продолговатого мозга. У меня, до недавнего момента, практически так и было, но в силу последних событий всё откатилось на старт. С таким трудом выпестованное Древо обрушилось, умения обнулились и теперь предстояло всё начинать заново.

Кстати, я практически сразу разобрался, почему «Визор» сработал лучше прочих Даров. Зелёный стебель вытянулся выше всех остальных, с уже набухшей почкой на самой вершине. Его-то я и решил восстанавливать первым. Сейчас мне как никогда нужен успех. Хотя бы для того, чтобы поверить в себя.

— Ом-м-м… — добавил я низов в голос, перекинув пальцы в Мудру Земли.

Стебель налился изумрудным сиянием, шевельнулся и потянулся вверх.

— Ом-м-м-м…

Дар утолщился, ещё немного подрос, почка заметно набухла.

— Ом-м-м-м-м… — снова затянул я, позабыв сделать вдох.

Тут главное не переусердствовать, особенно с первой почкой. Так, увлечёшься, передозируешь с энергией — и привет. Почка лопнет, а ты в перспективе лишишься ступени развития. А этого бы не хотелось. Но вроде пошло. Через пару минут Дар «Визора» достиг нужных размеров, и почка с характерным сочным щелчком встала в крестцовый изгиб. Собственно, как и должно было быть.

— Получилось! — обрадованно выдохнул я и откинулся на подушки, весь мокрый от пота.

По-хорошему надо проверить, что именно у меня получилось, но сил не осталось, даже чтобы руку поднять. Об активации Дара и думать не стоило. Впрочем, я был уверен, что всё хорошо.

Остаток дня я провёл в полудрёме. А после вечернего визита Пётр Петровича и вовсе заснул мёртвым сном.

Дни катились, приблизительно по одному и тому же сценарию. Завтрак. Визит лекаря. Медитация и работа с Дарами. Обед, с приёмом лекарств. Медитация, восстановление сил. Ужин. Визит лекаря. Сон.

Каждое утро меня навещала матушка, и я к ней понемногу привык. Мы даже начали разговаривать, но я осторожничал, чтобы лишнего не сболтнуть. Ещё приходили Аглая и Трифон. Она убиралась и доставляла еду. Он, как бы это сказать… выносил отходы моей жизнедеятельности. Гордиться нечем, но до туалета я мог добраться разве только ползком. И уже там, обессиленный, напрудить под себя лужу. Ну или нагадить.

Подобная немощь бесила до зубовного скрежета, но ничего поделать я с этим не мог. Тело не слушалось, хоть тресни, а Пётр Петрович обещал улучшение только к концу недели. Так что приходилось терпеть.

Вдобавок вопросы накапливались, а я лишился единственного собеседника, с которым мог говорить откровенно. Мишенька куда-то запропастился и не казал носа, как я его ни зазывал. Поначалу я взял за правило и пытался до него достучаться четырежды в сутки, но потом на это дело забил. Ну, нет и нет, мне занятий хватало. Сам объявится, когда время придёт.

К концу недели я взрастил все три вспомогательных дара до первой ступени. И теперь мог запустить «Панораму» на чердак, «Сдвигом» толкнуть пузырёк до середины комода и заставить Аглаю почесать нос силой «Убеждения». Пока, правда, вербально. Собственно, я любому мог приказать почесать что угодно, просто не злоупотреблял, чтобы не давать поводов для подозрений.

Лекарь не обманул и на седьмой день поднял меня на ноги. И первое, что я сделал, получив возможность ходить — посетил туалет. (Одна из тех двух дверей, о назначении которых я в своё время гадал). Сам себе не могу объяснить, что именно я ожидал там увидеть, но перешагнув порог, испытал сильнейший когнитивный диссонанс.

Обстановка, в которой я провёл последнее время… все эти слуги-горничные, витиеватость высказываний, странность одежд, недвусмысленно намекали на XIX век. Хорошо, я не эксперт, пусть будет фильм в антураже XIX века. Сейчас же я попал в санузел обычной гостиницы. Гостиницы дорогой, фешенебельной, с сильным закосом в барокко, но тем не менее современной. Из моего мира и времени.

Большая ванная на львиных лапах. Белый умывальник с резной тумбой и причудливо изогнутыми ножками. Общий латунный смеситель с крестообразными барашками и цветовыми метками для холодной и горячей воды. На стене — стойка душа. Над умывальником зеркало. Полочки в общем стиле. На полочках — мыльно-рыльное в красивых подставках. В углу унитаз. Чуть непривычной формы, но в остальном самый обычный. Раковина, стульчак и бачок. Разве что рычаг смыва сбоку с фарфоровой ручкой на короткой цепочке.

На мой вкус с золотом в отделке перебор… Впрочем, чего это я кочевряжусь? Вода есть? Есть. И горячая, и холодная. Мыло есть? Есть. Душистое. Полотенце? Пушистое, да и широкий выбор, к тому же. Так чего ещё надо?

Я решил не искушать судьбу. Включил душ, отрегулировал температуру и с удовольствием залез под тугие жгучие струи.

Следующее откровение поджидало меня за второй дверью, когда я чистый и мокрый её распахнул. За ней, как выяснилось, скрывался гардероб. И среди вычурных пиджаков, форменных мундиров и атласных жилеток я с удивлением нашёл штаны — один в один наши джинсы. Синие, с двойными швами и клёпками. На заднице лейбл «Levi’s». Моему изумлению не было предела.

Порывшись на полках, я обнаружил новенький, вызывающе красный спортивный костюм. И вновь испытал шок, увидев три белых полоски с характерным трилистником. Бренд, правда, здесь назвался немного иначе. «Adi Dasler». Впрочем, те же яйца, вид сбоку. Мне уже надоело гонять голышом, я тут же напялил находку и полез искать себе подходящую обувь.

И мои надежды полностью оправдались.

Среди высоких ботфортов с отворотами и модных лакированных туфель с острыми носами, затерялась парочка натуральных кед. На резиновой зелёной подошве, с белым парусиновым верхом, на шнурках. Сбоку каждого красовалась нашлёпка. Два мяча.

Полностью одевшись, я какое-то время размышлял над несоответствием стилей, потом забросил это неблагодарное дело. Принял как данность. Хотя и успел себе нафантазировать всякого… «Балы, красавицы, лакеи, юнкера…», ну и прочего в подобном же стиле.

Хорош бы я был на балу в классическом прикиде гопника. Хех…

С понедельника я внёс в ежедневный режим изменения. Добавил физические упражнения и водные процедуры с обязательным контрастным душем. А от маменьки категорически потребовал включить в рацион мясо. Пётр Петрович не возражал, и кормить меня стали по-человечески.

Сидеть в теле дистрофика мне не улыбалось ни разу. Дары дарами, но здоровый дух должен жить в здоровом же теле. И я на семь потов исходил в стремлении приобрести должную форму. Приседал, отжимался, качал пресс, раз за разом увеличивая нагрузку с подходами. Изматывал себя так, что к концу дня падал с ног. Зато спал как младенец.

Не привыкший к запредельным нагрузкам, организм бунтовал. Не сразу, но по мере накопления молочной кислоты в мышечной ткани всё сильней и сильней. На следующий день, после начала занятий, заболел пресс. Ещё через два — ноги. К пятому — трицепсы. На седьмой день проявил себя Мишенька.

— О, привет, — обрадовался я ему, как родному. — Где пропадал?

— Не вижу особенных поводов для радости, — процедил он, не отвечая взаимностью.

— А я вижу, — возразил я. — Смотри, уже своими ногами хожу. Скоро бегать начну. Буду из тебя красавчика делать.

— Настоятельно вас прошу прекратить издеваться над моим телом, — потребовал Мишенька, проигнорировав моё напускное веселье. — Я испытываю дискомфорт.

— Тю, — присвистнул я. — А тебе самому не стрёмно дрыщом ходить? Такое ощущение, что ты в жизни спортом не занимался.

— Занимался, — ответил Мишенька, добавив в голос оттенок презрения. — К вашему сведению, милейший, всех отпрысков дворянских родов обучают особой системе рукопашного боя, фехтованию и стрельбе. Это обязательные дисциплины. Кроме того, я владею ДД и одной только волей могу усиливать скорость реакции и силу удара. Так что все эти ваши потуги мне ни к чему.

— Ага, — кивнул я, натянув на лицо серьёзную мину. — Муравей тоже сильный. Но лёгкий.

— Ваши аллегории примитивны и оскорбительны. Прошу их в моём отношении не применять.

— Две видеокамеры импортных, два портсигара отечественных… — задумчиво прогнусавил я.

— Что, простите? — переспросил отпрыск дворянских родов.

— Многому научили, спрашиваю? — повысил я голос. — Пояс-то хоть есть разноцветный, сынок?

— На вас хватит! — запальчиво выкрикнул Мишенька, в который раз купившись на «сынка». — У меня ранг Воина и в поединке я вас порву, как старую тряпку, даже без магии.

— Ну не знаю, не знаю, — я потёр щёку и сделал вид, что задумался.

Меня учили драться с десяти лет. Даже не драться. Убивать. Да, да, всё верно, это не оговорка. Из нас готовили ликвидаторов на государственном уровне. Псов режима, если хотите. Во главу угла ставилась эффективность. Пришёл, грохнул, ушёл. С минимальными затратами энергии. Ну или с максимальными, но тогда жертвы исчислялись на сотни. Так что на все эти философии путей Бусидо, стили журавля и прочие танцы с бубнами, мои инструктора клали болт.

Хотя, чем чёрт не шутит… Тем более, я хрен его знает, что из себя представлял ранг Воина. Но это гипотетически.

— Жаль, проверить не сможем, — притворно вздохнул я. — Кстати, у меня ДД обозначает Древо Даров, а у тебя что?

— Я предупредил, — не стал продолжать диалог Мишенька. — И поимейте ввиду, иначе пеняйте на себя.

— Ага, уже поимел, — мысленно отмахнулся я, но Мишенька вышел из чата.

Естественно, я продолжил тренироваться, совершенно не опасаясь угроз. И как-то утром Мишенька смог меня удивить.

Слава богу, я уже вошёл в ритм и просыпался самостоятельно, иначе бы впёрся, как хрен в рукомойник.

В тот день я открыл глаза, по привычке потерев их рукой, и почувствовал запах краски. Посмотрел — пальцы были измазаны чёрным. И я точно помнил, что к краскам близко не подходил. Толком ещё не сообразил, что к чему, а уже по давней привычке обшаривал взглядом комнату. Дар «Интуита», понятно, молчал, но у любого события всегда есть причина. И мне эту причину надо найти. И чем быстрее, тем лучше.

Нашёл, когда в коридоре уже затопотали матушкины шаги, в сопровождении частого перестука Аглаиных каблучков.

Мольберт стоял развёрнутым к двери. А поверх бездарной мазни чернел текст, с каллиграфическими завитушками.

«Дражайшая маменька, взывает к тебе твой любимый сынок Мишенька…».

Вот же говнюк!