Изгой

Глава 24

Новое утро. Кофе, хрустящие булки. Вроде всё хорошо, но внутри нарастало волнение. И чем ближе день подбирался к полудню, тем сильнее чувствовался дискомфорт.

Покоя не давала промежуточная посадка в Ново-Николаевске.

К настоящему времени фора, великодушно подаренная Меньшиковым, закончилась, и вот-вот должна была слететь блокировка с таксиста. Если на него уже вышли, то расколоть много труда не составит, так что стоило ожидать неприятных сюрпризов. Безусловно, я сильно сгущал краски, но не так могло пойти что угодно.

И хоть «Весы Шансов» и «Чувство опасности» пока не давали поводов к беспокойству, я занял наблюдательный пост на прогулочной палубе сильно заранее. Для этого выбрал место под прикрытием спасательной лодки — снайпера тоже нельзя исключать.

Дирижабль пошёл на снижение. Муть облаков рассеялась, оставив крупные капли на серебристой обшивке, проявилась земля. Всё как при взлёте, только в обратном порядке. Леса, клетки полей, сеть дорог. Громада города, разделённая синей лентой Оби. На западной окраине — причальная станция «Толмачово». Название я смог прочитать, когда уже снизились — оно было выложено крупными буквами вокруг служебных построек.

«Архангел» сбавил скорость до минимума, подполз к причальной колонне, отработал винтами в обратку. Толчок. Есть контакт.

Пришвартовались.

Начиналось самое интересное.

Я активировал «Эмоциональный окрас» и перевесившись через перила, поискал взглядом синий цвет полицейских машин. Ну, или ещё чего подозрительного. В рвение стражей порядка я не особенно верил, но это в прежнем мире. Здесь могло быть всё по-другому. Да и убили не абы кого — семью аристократа, приближённого к Императору.

Внизу, у припаркованных в ряд портовых полуторок, суетились обычные грузчики. Всех эмоций у них — чтобы такелаж не сорвался, да желание побыстрее закончить, чтобы начальство не заругало…

Одна из машин сдала задом на обозначенный белой разметкой квадрат.

— Майна, — прилетел с земли крик стропаля, и в кузов начали спускать первый ящик из грузового отсека.

«Так, полицию исключили. Снайпера вроде я не почувствовал. Оставалась единственная возможность достать меня с Менделеевым — близкий контакт».

Силовую акцию со стороны Несвицкого и Боде-Колычовых я не рассматривал в принципе. «Романоff АэростаТS» — вотчина царской семьи, и надо быть идиотом, чтобы вломиться на их территорию. Но киллера они вполне могли подослать. А там вариантов — вагон. Пуля в голову, яд в стакан, нож в спину — и до свидания. Или тупо подкараулить, дать чем-нибудь тяжёлым по черепу и выкинуть за борт. А потом сигануть самому, но уже с парашютом — и ищи ветра в поле. Несчастный случай, такое бывает.

А вот и трап развернули.

Я напрягся, но до крайностей не дошло. На посадочную террасу сбежал знакомый мне Лебедев Павел, передал офицеру в форме фельдъегерской службы пачку пакетов. Тот расписался в ведомости и вручил Павлу опечатанный портфель. Тоже под личную подпись. На том движуха закончилось.

Капитан-лейтенант захватил, приготовленную заранее, стопку свежих газет и вернулся на судно. Фельдъегерь шагнул в лифтовую кабину. Трап убрали. Я выдохнул.

Теперь главное, чтобы взлетели по графику — время на нас не играло.

Паранойя, конечно, но я на всякий случай обшарил «Обнаружением жизни» коробки, что предназначались к погрузке, закоулки причальной террасы и лифтовую шахту сверху донизу. Никого не нашёл, дождался момента отправки и только, когда дирижабль достиг облаков, вернулся к себе.

У дверей меня ждал Менделеев.

— Уже видел? — спросил он, показывая мне номер «Ново-Николаевского глашатая».

— Нет, а что там? — ответил я вопросом на вопрос, и жестом пригласил приятеля в номер.

— Про тебя пишут, — помрачнел он, кинул газету на журнальный стол и устроился в кресле.

Я бросил взгляд на лицевой разворот, прочитал заголовки и вполголоса выругался. Вся первая страница, так или иначе, касалась меня. И новости не обрадовали.

Трагические происшествия продолжают преследовать древний род

Младшая графиня Александра Перовская, урождённая Смолокурова, погибла в ужасной автокатастрофе в Санкт-Петербурге. Семейный лимузин, в котором она ехала в загородное имение вместе с детьми, столкнулся на Измайловском мосту с фургоном доставки. В результате чего оба автомобиля пробили ограждение и рухнули в Фонтанку. Спасти никого не удалось.

«Сестра и племянники. И в этом мире погибли из-за меня, — скрежетнул я зубами и почувствовал, как внутри разгорается ярость. — Детей Несвицкому не прощу».

В том, что аварию подстроил именно он, я не сомневался ни разу. Не бывает таких совпадений. И следующая статья подтверждала это предположение.

Неизбывное горе

Константин Георгиевич Смолокуров — младший брат Александра Георгиевича Смолокурова не выдержал ударов судьбы и удалился в монастырь, чтобы там молиться за упокой усопших родственников. Перед этим он, как единственный представитель фамилии, избавил от вассальной присяги подчинённые рода, отказался от статуса Хранителя Малых Регалий и отдал право назначения преемника на усмотрение Совета Высших Родов. Заседание Суда чистой крови состоялось незамедлительно и, за отсутствием младшего графа Михаила Александровича, временным исполняющим обязанности был назначен князь Кирилл Алексеевич Несвицкий.

Князь принял присягу и обязался свято чтить кодекс хранителей царских регалий, до окончательного решения Суда. Кое состоится в присутствии младшего графа Смолокурова или по признанию последнего недееспособным либо окончательно умершим.

«Всё-таки пролез, тварь».

Формулировочка «по признанию окончательно умершим» напрягала. Вот рупь за сто, Несвицкий из шкуры вон вылезет, чтобы это устроить. Единственное, что радовало, хранить ему пока было нечего. Это я понял из третьей статьи.

Пропавший наследник

Младшего графа Михаила Александровича Смолокурова продолжают разыскивать, теперь и для того, чтобы выяснить судьбу Малых Царских Регалий, которые исчезли после трагической кончины прежнего Хранителя.

Не исключено, что символы монаршей власти погибли в пожаре, но неизвестный источник сообщил, что к пропаже причастен Михаил Смолокуров. Якобы он специально укрыл регалии и теперь готовит их к передаче Германскому Кайзеру.

Версия проверяется компетентными службами.

За информацию о местонахождении младшего графа Смолокурова назначена награда в 20 000 рублей. Граждане могут обратиться в ближайший полицейский околоток по месту жительства. Выплаты будут осуществляться после проверки предоставленной информации…

— Чёрт драный, чтоб у тебя хрен на лбу вырос, — выматерился я в голос, прервав чтение. — Анонимный источник, ага! Скотина, снова подставил! Регалии я передаю фрицам… Ещё бы знать, как они выглядят!

Но дальше было ещё интереснее.

Поскольку наследник Рода Смолокуровых в настоящий момент состоит под следствием, всё движимое и недвижимое имущество рода Смолокуровых временно передано в ведение императорской канцелярии. В ближайшее время будет назначен внешний управляющий, сроком на один год и шесть месяцев. Если по истечению данного срока не появится законный наследник, имущество рода Смолокуровых будет распродано с молотка, в пользу императорского казначейства.

— За-ши-бись! — по слогам проговорил я,и на нервяках спросил Менделеева, автоматом врубая «Эмоциональный окрас»: — Разбогатеть на двадцатку не хочешь?

— Мишель, ты дурак? — немедля отреагировал он.

Дар Интуита показал искреннее негодование с примесью дружеского беспокойства, и мне стало стыдно.

— Извини, погорячился, — пробормотал я, не объясняя за что.

Дмитрий понимающе кивнул. Погорячишься тут с такими новостями. Несвицкий атаковал по всем фронтам и, похоже, не остановится, пока меня не признают «окончательно умершим». А я даже ответить нормально не могу. Я же теперь не только изгой. Ещё убийца и практически изменник Родины.

«Мда, ёкарный бабай, ситуация».

Но, кроме ругани, противопоставить пока было нечего.

— И что теперь делать? — спросил Менделеев.

— Да то же, что запланировали, — процедил я сквозь зубы. — Богатеть и возвращать титул. В твоём случае — получать. А дальше посмотрим.

На самом деле я бодрился сам и бодрил друга. Перспективы были туманными.

Постепенно эмоции улеглись, и путешествие продолжилось в уже привычном режиме. Встречи с девушками во время завтраков, обедов и ужинов. Редкие прогулки с Катрин или в полной компании, иногда даже с Анной. Медитация у себя в номере, моральная подготовка к жизни в Диких Землях и систематизация полученных данных.

Древо Даров оставалось в той же поре, да оно и понятно — для дальнейшего развития суб-способностей нужна была практика, причём боевая. Так что медитировал я больше для того, чтобы послушать мелкого.

Мишенька так и продолжал талдычить формулы и уже практически замкнул контур магических каналов. Я приобрёл знания о трёх десятках заклинаний, но понятия не имел о каких именно. На всякий случай я их заучил наизусть, но что и когда применять, по-прежнему не догадывался.

Так прошли сутки, вторые. Утро последнего дня я встретил на капитанском мостике.

Так сложилось, что Лебедев Павел пригласил Катрин, та пригласила меня, а он не смог отказать. Поэтому мы вдвоём с фиолетовой рыжей стояли у задней стеночки, чтобы никому не мешать и сквозь панорамное стекло наблюдали, как краснеют облака на востоке.

Почему вдвоём? Потому что Лебедев вынужденно нас оставил, наказав вести себя тихо — он сейчас выполнял функции навигатора. Капитан лично стоял у штурвала. Вахтенные офицеры занимали свои места.

Судя по расписанию, до Хабаровска лететь ещё минимум часа полтора, но экипаж уже готовился к приземлению. Какое-то время мы наслаждались видами, слаженной работой команды и почтисобрались уходить, когда свсё сломал очередной закон Мёрфи.

Радист дальней связи стянул наушник с одного уха и обернувшись к капитану, проговорил:

— Причальная «Новая» прислала штормовое предупреждение. Приближается грозовой фронт третьего класса опасности.

Я покрутил головой и тут же его нашёл.

Пока ещё далеко и сильно левее, белые, пушистые облака на глазах превращались в тяжёлую, свинцовую хмарь. Грозная тьма сгущалась, захватывала пространство и приближалась со скоростью скаковой лошади, подстёгивая себя вспышками молний.

— Ветер северо-западный. Пятнадцать в секунду. Усиливается. Порывы до двадцати, — доложил метеопост.

— Угловое отклонение от курса три градуса, — откликнулся Лебедев, всмотревшись в показания навигационных приборов и сделав отметку в полётном планшете. — Поправка. Пять градусов. Юго-восток.

— Корректирую, — капитан довернул штурвал влево и приказал: — Моторный. Увеличить мощность на треть. Снижение по малой глиссаде до семи тысяч.

— Моторный, увеличить мощность на треть, — продублировал команду вахтенный, отвечающий за внутреннюю связь.

— Принял. Увеличить мощность на треть, — прохрипело в динамике.

— Снижение до семи тысяч. Градус два с половиной, — отозвался офицер у рулей высоты и, подав рычаги от себя, начал проговаривать голосом цифры альтиметра: — семь девятьсот пятьдесят… Семь девятьсот… Семь восемьсот пятьдесят…

— Ветер семнадцать в секунду. Порывы до двадцати трёх.

— Отклонение от курса семь градусов. Юго-восток.

— Корректирую. Моторный — полный ход. Вертикальную тягу снизить на десять процентов.

— Моторный — полный ход. Вертикальную тягу снизить на десять процентов.

— Хрр… прр…фшш… — отозвался динамик шипением помех. Похоже, гроза давала наводки.

Пол под ногами мягко ухнул вниз с ощущениями, словно мы попали в воздушную яму. Катрин охнула, сжала мой локоть, а я прижал палец к губам. Не хватало ещё, чтобы нас выперли. Это к тому, что обстановка потихоньку переходит в авральный режим и лучше быть в центре событий, чем терзаться догадками, сидя в неведении по каютам. И тем не менее команда сохраняла спокойствие, опасности я не чувствовал, а «Весы Шансов» давали 85 за удачное приземление.

— Семь пятьсот… семь четыреста… семь триста…

Снижаться мы стали быстрее и уже летели не над облаками, а непосредственно в них. Видимость упала до нуля, как в плотном тумане. По стёклам хлестали потоки грозового дождя. Серо-синюю пелену то и дело разрезали зигзаги небесного электричества. Иногда совсем рядом. И тогда в уши врывались раскаты близкого грома.

— Жуть какая, — шепнула Катрин, плотнее прижимаясь ко мне. — Как думаешь, долетим?

— Тише, всё будет хорошо — прошипел я, но всё же подумал: — «Интересно, газ не горючий?»

«Весы Шансов» показали, что не горючий.

— Ветер двадцать пять. Сменился на западный. Порывы до тридцати семи.

— Угловое отклонение от курса девять градусов, — доложил Лебедев Павел. — Капитан, мы уходим с маршрута. Удаление до семидесяти километров восточнее.

— Корректирую, — сквозь зубы процедил тот. — Моторный. Самый полный. Вертикальная тяга. Ещё минус десять. Снижение до пяти по острой глиссаде.

Вахтенный продублировал команду по внутренней связи. Рулевой дожал вниз рычаги и забубнил показания альтиметра. Нам оставалось лишь ждать и надеяться на лучшее.

… шесть шестьсот… шесть пятьсот… шесть четыреста…

— Ветер западный. Двадцать три в секунду. Стабильный.

— Продолжаем смещаться восточнее. Приближаемся к границе Диких Земель

… пять девятьсот… пять восемьсот… пять семьсот…

— Ветер двадцать в секунду. Без порывов.

— Отказ приборов, капитан. Похоже, магнитная аномалия. Определить местонахождение не представляется возможным. Предположительно пересекли границу Диких Земель минуту назад, точнее сказать не могу.

«Замечательно, только этого нам не хватало», — подумал я, но постарался не выдать тревогу, чтобы не беспокоить Катрин.

— … пять двести… пять сто… пять ровно. Вышли на заданную высоту, капитан. Жду дальнейших приказов.

— Так держать. Метеопост, доклад.

— Грозовой фронт остался выше, капитан. Ветер западный. Пятнадцать. Стабильный.

— Лебедев, что с приборами?

— Восстановились.

— Проложите оптимальный курс для возвращения на маршрут. Радист?

— Да, капитан.

— Свяжитесь с причальной «Новой». Дайте знать, что мы отстаём от расписания.

— Есть.

Стихия за окном слегка утихомирилась. Дождь так же сыпал, но уже не хлестал в попытках выбить стекло. О молниях напоминали только далёкие вспышки. В тучах всё чаще стали попадаться разрывы. Да и капитан уже не выглядел таким напряжённым.

— Пронесло? — выдохнула Катрин.

— Похоже на то, — кивнул я и почувствовал, как запекло по всей длине позвоночника.

Так проявлялась прямая и непосредственная угроза для жизни.

Но откуда? Вроде всё успокоилось?

Явного направления Дар не показывал, и я запустил другой алгоритм. Активировал «Панораму» и начал тупо осматривать окружающее пространство, разделив его на условные квадраты.

Сперва непосредственно дирижабль.

Обшивка целая, каркас не поломан, гондола на месте. Летучий газ вроде не травит нигде. Все три винта работают без перебоев. Киль и рули высоты без следов повреждений. На всякий случай я осмотрел «Архангела» дважды, после чего расширил сектор обзора.

Мог бы не напрягаться — ощущение, что нырнул в молочный кисель.

Дирижабль превратился в размытую кляксу, и, если бы не ходовые огни, я бы его совсем потерял. Вокруг только буйство стихии, потоки воды и промозглая муть. Увидеть хоть что-то в таком месиве, а тем более рассмотреть, не представлялось возможным.

Но «Чувство опасности» только усиливалось, а «Направление максимальной угрозы» закручивало позвоночник винтом. С подобным проявлением Дара я раньше не сталкивался. Казалось, что кто-то водит вокруг меня хоровод, готовясь напасть. Как акула, честное слово.

Я начал отслеживать пространство по спирали, в такт ощущениям в спине, выбрав центром пятно дирижабля. На четвёртом витке поймал среди туч намёк на движение.

Оно?

Чаши «Весов» показали, что да. И ещё сообщили, что это «оно» очень опасное. Для меня лично и для всех, кто сейчас пребывал на борту «Архангела Уриила». Вероятность катастрофического исхода — девяносто восемь процентов.

В разрыве облаков промелькнула бочкообразная туша с парой коротких не то плавников, не то крыльев. Очень похоже на раздутый самолёт вроде первых советских истребителей. И в то же время мы сейчас находились над Дикими Землями, а там всякое может летать.

Подключив «Обнаружение жизни» и «Эмоциональный окрас», я увидел два красных пятна окрашенные жаждой убийства и азартом охотника. И яснее не стало. Это могли быть как хищные твари, вылетевшие в поисках чего бы сожрать, так и пилоты-наёмники, получившие контракт на убийство.

Гадать я не стал. Дар Интуита подсказывал, что скоро нас атакуют.

— Капитан! — крикнул я во весь голос. — Два неизвестных объекта рядом с судном. Готовятся нападать.

— Почему посторонние на мостике⁈ — рявкнул он обернувшись.

Да ёкарный бабай, я считал его поумнее.

— Кэп, давай все вопросы потом. Объявляй боевую тревогу!

И чтобы убить на корню все ненужные разговоры, придавил «Убеждением».

Помогло.

— Боевая тревога! Всем стоять по местам! Орудийная палуба доложить обстановку! — громыхнул капитан.

— Штатно, вашбродь… — откликнулась в динамике орудийная палуба, потом послышался сдавленный матерок и новый доклад. — Наблюдаю движение. Объект опознать не могу. Ох ты ж, ежа мне в штаны, да их тута двое! Идут на сближение.

— Открыть предупредительный огонь. Не отвернут, стреляйте на поражение.

— Эт мы со всем удовольствием, вашбродь… А ну-ка, иди сюда, голуба.

Похоже, не отвернули.

«Направление максимальной угрозы» толкнуло в висок, в шею, в плечо и ниже до левого тазобедренного. К чему? Я не стал выяснять. Схватил Катрин за шиворот, вышиб дверь в рубку ногой и вместе с девушкой вывалился в коридор.

Через секунду на мостике разверзнулся огненный ад.