Изгой

Глава 25

Пулемётная очередь прошила панорамные окна.

Звон стекла, треск ломаемых переборок, крики раненых. Через секунду всё это утонуло в разрывах артефакторных зарядов.

«Ёкарный бабай, всё-таки истребитель», — подумал я, толкнул рыжую на пол и упал сам, подминая девушку под себя.

Она возмущённо пискнула, дёрнулась. Я придержал. Нас накрыло волной осколков, обломков и щепок.

— Что это было, Мишель? — сдавленно просипела Катрин.

Я не ответил — работал с Дарами.

«Чувство опасности» и «Направление максимальной угрозы» действовали сами собой, но «Панорама», «Обнаружение жизни» и «Эмоциональный окрас» требовали концентрации. Возможности «Визора» по-прежнему ограничивала плотная облачность, но остальные способности дали понять общую ситуацию.

Первый пилот (их я видел, как две красных точки) отстрелялся по мостику, нырнул вниз и пошёл на разворот для второго захода. Его напарник атаковал с кормы. И, похоже, удачно. Громыхнуло, дирижабль вздрогнул всей тушей, облака завихрились от удара взрывной волны. Свинцово-серая муть окрасилась в багровый, оранжевый, чёрный. И, судя по всему, мы только что лишились хвоста. Скорее всего, целиком.

Дары показали, что на мостике остались живые.

Как они уцелели в той мясорубке, объяснялось лишь чудом, но факт оставался фактом. «Обнаружением жизни» я видел три зелёные точки в ауре злости и боли.

— Помощь нужна? — крикнул я, приподняв голову.

— Справимся. Не высовывайтесь, — прилетело в ответ.

Голос я узнал — он принадлежал капитан-лейтенанту. А высовываться и без напоминаний не собирался. Ничего ещё не закончилось.

Тот, кто атаковал первым, завершил манёвр, нацелился на пассажирский отсек и уже открыл огонь, когда его подловили наши стрелки. В азарте атаки пилот взял слишком низко и попал под перекрёстный огонь метателей боевых полусфер. Три потока свинца сошлись в одной точке, сработали наконечники из артефактных «тюльпанов», и бочкообразный силуэт самолёта растворился в грозди огненных вспышек. Не осталось даже обломков, чтобы его потом опознать.

Второй сделал правильный вывод. Забрал резко вверх, уходя в мёртвую зону, заложил пологий вираж и расстрелял остаток БК в оболочку. Пули прошли навылет, что спасло от дополнительных разрушений внутри дирижабля. Но обшивка покрылась рваными дырами, через которые начал уходить летучий агент. Истребитель нырнул в облака и пропал. Сначала из вида, потом из поля действия «Обнаружения жизни» и «Панорамы». А дирижабль, оставшийся без управления, понесло западным ветром в Дикие Земли.

«Чувство опасности» немного ослабло, я встал и помог подняться Катрин.

— Цела? — спросил я, обшарив девушку взглядом, дождался неуверенного кивка и подтолкнул её вперёд по коридору. — Тогда пошли искать наших.

Дарами я видел лишь россыпь зелёных точек по всему дирижаблю, но кто из них, кто, понятия не имел. И что совсем плохо, суб-способность «Инсайта» показывала, что там были раненые. Немного — человек пять — но хотелось надеяться, что Димыч и девочки в их число не попали.

В пассажирском отсеке уже суетились стюарды — гасили панику, выявляли ущерб и готовились к эвакуации. Встрёпанный, полуодетый Менделеев долбил кулаком в дверь моей каюты. В наши с Катрин планы я его не посвящал, поэтому он не знал, что внутри меня нет.

— Мишель, Мише-е-ель! Да открывай ты уже!

— Может, спит? Попробуй ногой, — посоветовал я, когда мы с фиолетовой-рыжей подошли ближе.

— Слава богу, я уж себе напридумывал всякого, — выдохнул он с облегчением, покосился на мою спутницу и принялся заправлять рубашку в штаны: — Приношу извинения за свой внешний вид.

Щёлкнул замок, в коридор выглянула Мари и, увидев сестру, бросилась к ней.

— Живая? — прозвучали в унисон два девичьих голоса.

— Живая.

Они с минуту друг друга ощупывали, крутили, осматривали на предмет повреждений, после чего уставились на меня. Вместе с Дмитрием. И в глазах у каждого читался извечный вопрос: кто виноват и что делать? Странно, почему они решили, что я знаю ответ?

Хотя паранойя подсказывала, кто именно послужил причиной и целью дерзкого нападения. Несвицкий вполне мог такое организовать. Но, с другой стороны, я же не пуп земли. Покушаться могли на того же чиновника. Или на коммерса. Да и генерала нельзя сбрасывать со счетов. Мало ли у кого какие скелеты в шкафу. Это к вопросу «кто виноват».

Насчёт же «что делать», ответ однозначный. Валить с этой дырявой лохани и как можно скорей. Дирижабль терял высоту с каждой минутой.

— Эвакуируемся, — распорядился я, принимая командование на себя. — Пять минут на сборы, встречаемся здесь.

— Анна… — охнула Катрин, дёрнувшись к каюте кузины.

— Идите, я разберусь, — остановил девушку я и пошёл узнавать, как там Снежная Королева.

Действительно, нехорошо получилось, за суетой про княжну и забыли.

На стук никто не откликнулся, хотя Дары показывали, что внутри есть кто-то живой и на диво спокойный. Я уже подумывал вышибить дверь, когда щёлкнул замок и в приоткрывшуюся щель просунулось заспанное личико Анны. Похоже, нападение она проспала, банальнейшим образом.

— Ну кто там в такую рань? — сладко зевнула княжна, увидела меня и тут же нахмурилась. — Мишель Смолл? Чему обязана?

— Собирайтесь быстрее, Ваше Сиятельство, — не стал рассусоливать я. — Мы падаем.

— Знаете, я как-нибудь сама разберусь, что мне… Что⁈

Сон с неё смахнуло, как веником.

— Через пять минут ждём вас здесь, — бросил я, развернулся и направился к себе в каюту.

— Да что стряслось? Вы можете объяснить толком⁈ Сударь! Вернитесь! — прилетел требовательный окрик мне в спину.

«Всё-таки проняло», — с удовлетворением отметил я и вскинул руку над головой, подогнул большой палец, растопырив остальные четыре.

Время уходило водой сквозь песок, и тратить его на заносчивую девицу в ближайших планах не значилось.

— Наглец! — припечатала та.

Дверь с треском захлопнулась.

Я быстро собрал шмотьё, проверил, не забыл ли чего, и вернулся на условленное место. Через минуту ко мне присоединился Дмитрий со своим саквояжем в руке. Близняшки проявили несвойственную девушкам пунктуальность и подошли точно в назначенный срок. Каждая с небольшим то ли рюкзаком, то ранцем.

Кстати, они вообще вели себя не как обычные девушки, это я ещё по Катрин заметил. Когда по дирижаблю лазили и во время обстрела. Обе сосредоточенные, собранные, ни малейшего намёка на испуг, не говоря уже про истерику.

А вот Анну пришлось подождать.

Чтобы не тратить время зря, я запустил «Панораму» и ещё раз осмотрел дирижабль.

«Архангел Уриил» медленно, но неуклонно терял высоту и уже летел ниже облаков, оставляя за собой дымный след. Корму разворотило взрывом силовых установок — соответственно, киль с курсовыми рулями, стойку с импеллерами и задние горизонтальные плоскости мы потеряли. Из пробоин всё так же вырывались струи летучего газа. Вдобавок ко всем бедам тлела обшивка.

Ливень не давал разгореться пламени в полную силу, помогая команде. Та давила очаги возгорания штатными средствами, не позволяя пожару перекинуться на оболочки внутренних капсул. Пока вроде справлялись, но полностью потушить не могли. Ну и потерявшее управление судно продолжало сносить вглубь Диких Земель.

Я снова порадовался, что газ негорючий. Иначе наша гибель была бы красивой и быстрой.

Естественно, своими наблюдениями делиться не стал, чтобы не добавлять нервозности в ситуацию. Её и без меня хватало.

У сестёр терпение лопнуло, когда первый народ с вещами потянулся на правую палубу. Рыжие вломились в каюту к кузине и силком выволокли ту в коридор.

— Девочки, что вы делаете? Отпустите, — безуспешно упиралась княжна. — У меня причёска ещё не уложена.

— Ань, ты дура? — в один голос рыкнули рыжие. — Какая причёска? Мы падаем!

Ну не так чтобы, прям, падаем, но в остальном полностью солидарен. Да, дура редкостная.

У спасательного шлюпа дежурил офицер и матрос из команды. По трапу перебирался на борт генерал, пропустив вперёд жену, сына и дочку. Адъютант флегматично курил папироску, ладонью прикрывая огонёк от дождя.

Коммерсант пытался всучить офицеру пухлую пачку купюр, в чём-то его убеждая. Желчный чиновник нетерпеливо подпрыгивал в ожидании своей очереди.

— Сначала дети, женщины и генеральский состав, — издали предупредил нас офицер, отмахиваясь от коммерса, как от назойливой мухи.

— Это и ежу ясно, — усмехнулся я, шагнув в сторону, и сделал приглашающий жест. — Дамы, прошу.

Вперёд прошмыгнула вишнёвая рыжая. За нею — Катрин. С княжной, как всегда, оказалось непросто.

— А как же багаж? — возмутилась княжна. — У меня там наряды. И ценные вещи. И книги. Немедля доставьте сюда мои чемоданы!

Спорить — только время терять. Я подхватил её под локотки, приподнял, поставил на трап и, придав ускорение, крикнул:

— Принимайте кузину. И присмотрите, чтобы не выкинула ничего до отлёта.

— А как же вы? — воскликнула Катрин, подхватывая Анну и передавая её сестре.

— Мы разберёмся, — отозвался я бодрым голосом. — Мест на всех хватит. Если что, на втором улетим. Идите, не мокните, встретимся на земле.

Конец фразы заглушил приближающийся топот.

— Я мать! Мне без очереди!

Суровая тётка неслась во главе атакующего клина крепких парней, с сыначкой в одной руке и с внушительным ридикюлем в другой. Я отскочил к стенке и утянул за собой Менделеева, чтобы нас не стоптали.

— Я бронировала! — известила она офицера и, отпихнув того боком, протопала на палубу шлюпа.

Через секунду из кубрика уже доносился её властный рык. Судя по долетающим обрывкам фраз, генеральша не туда села.

Порыв ветра ощутимо толкнул дирижабль, по палубе хлестнули струи дождя, в хвосте что-то хлопнуло, лопнуло, звякнуло. Кусок обшивки отвалился и, кружась опавшим листом полетел, вниз к земле. Происшествие отрицательно сказалось на нервной системе оставшихся.

— Я коллежский советник! Служащий фискального управления! У меня миссия государственной важности! — воскликнул желчный чиновник, пытаясь пролезть вперёд.

— А я заплатил! — аргументировал коммерс, цепляя его за полу мундира.

Они, переругиваясь и пихая друг друга, полезли на трап.

— Осталось всего одно место, — предупредил офицер, переводя взгляд с нас на генеральского адъютанта.

— Вон, его посадите, — кивнул тот, щелчком выбрасывая окурок за борт.

Мы с Дмитрием обернулись в направлении жеста — к шлюпу спешили три человека. Вернее, спешили двое, один не спешил. Стюарды, практически волоком, тащили взъерошенного инженера. Тот же, не замечая, что происходит вокруг, даже на ходу делал записи в своей амбарной тетради, периодически облизывая химический карандаш.

Бедолагу загрузили в кубрик, матрос убрал трап и занялся швартовыми концами. Через минуту от туши «Архангела Уриила» отпочковался маленький дирижаблик.

Отплыл на достаточное расстояние. Команда откинула и закрепила плоскости горизонтальных рулей. Крутнулся винт, размывшись вихрем дождевых капель, набрал обороты. Хвостовой плавник шевельнулся. Спасательный шлюп заложил плавный вираж и взял курс на Хабаровск.

Хотелось надеяться, что долетят.

— Господа, прошу за мной, — обратился к нам офицер и направился к левому борту.

Там уже стояли матросы из экипажа. Чесали затылки. Оболочка спассредства лежала на палубе шлюпа мокрой медузой. Из пары пробоин с шипением вырывался летучий агент.

— И что теперь делать? — растерянно пролепетал Дмитрий.

— Снимать штаны и бегать, — процедил адъютант, зло плюнул на палубу и развернулся на пятке. — Я в бар. Вы со мной, господа?

Бухать сейчас — последнее дело. Я предпочёл оставаться в трезвом рассудке и, естественно, отказался. Менделеев дёрнулся было, но посмотрел на меня и тоже покачал головой.

— Что делать будем, Мишель? — повторил он вопрос, когда наш случайный попутчик ушёл.

Я ещё раньше заметил за приятелем такую черту — терялся он в критических ситуациях. Но у каждого свои недостатки, тем более что теперь у него есть я.

В принципе, ничего страшного не случилось. Дирижабль не самолёт, высоту теряет, но плавно. Так что посадка будет относительно мягкой…

Со стороны кормы прилетел громкий хлопок, пол ухнул вниз, нас кинуло на перила.

— Да ёкарный бабай, — ругнулся я, восстановив равновесие, и запустил «Панораму».

Причину долго искать не пришлось.

Грозовой фронт укатил сильно вперёд, ливень сменился мелкой моросью и уже не сдерживал пламя. А штатные средства пожаротушения израсходовали ещё до того. Огонь, разгоревшийся под порывами ветра, теперь перекинулся и жрал обшивку внутренних капсул. Хлопок — это лопнула крайняя. Та, что у самой кормы.

«Сколько их там, Лебедев говорил? Десять? — подумал я, припоминая рассказ капитан-лейтенанта. — Значит, девять осталось…»

Восемь уже. Раздался новый хлопок и дирижабль заметно просел.

Офицер, приняв решение безо всяких Даров, погнал матросов на палубу шлюпа. Под короткие фразы команд и сочные матюки, те принялись чинить оболочку. Но успеют ли? Шансы были, но небольшие. «Весы» показали всего тридцать процентов.

— Пошли, — бросил я, увлекая Димыча за собой.

— Куда?

— В капитанскую рубку.

Здесь оставаться бессмысленно — будем только мешать. Чем там поможем? Я пока тоже не знал, на месте посмотрим.

Мостик выглядел так, словно через него огненные носороги прошли. Окна выбиты, штурвал сломан, стены щербились обгоревшей щепой. С улицы задувал ветер вперемешку с дождём. Под ногами скользил пол, покрытый слоем воды. Воды подозрительно красной. Запах частично повыветрился, но в нос ещё шибало копотью, горелой плотью и кровью.

В углу лежали три тела, заботливо накрытые кителями. Некогда кипенно-белыми с золотом. Теперь же сильно замаранных алым и чёрным.

Менделеев увидел, сглотнул и, прижав руку ко рту, выбежал в коридор. Через секунду оттуда послышались характерные звуки.

На полу, прислонившись к стене, сидел рулевой, весь в бинтах и кровавых потёках. Второй офицер, с перемотанной головой, ковырялся в приборах. Капитан-лейтенант Павел Лебедев стоял к нам спиной и на кого-то орал по внутренней связи:

— Михалыч, делай что хочешь, но вертикальную тягу дай!!!

— Хрр…прр…сск…мть…

— Да хоть насухо выжми, но компенсируй!

Похоже, Лебедев теперь — капитан «Уриила».

— Паш, ты уже в курсе, что дирижабль горит? — без обиняков спросил я, решив, что этикет сейчас лишний.

— В курсе, — на автомате буркнул он, вдруг вздрогнул и, обернувшись, воскликнул: — Какого беса… Графиня… Что с ней⁈

Какая из них, он не уточнил, но это и так было ясно. Не заметить, что капитан-лейтенант неровно дышал к фиолетовой рыжей, мог только слепой.

— Нормально всё с ней. Улетела. Вместе с сестрой, — успокоил его я и, не удержавшись, добавил: — Ну и видок у тебя.

Видок у него был действительно ещё тот. Мундир в подпалинах. Волосы, наверное, сгорели даже в носу. Правая половина лица запеклась волдырями. Правая же рука — забинтованная — висела поперёк груди на косынке.

— А вы почему всё ещё здесь? — прервал он мои наблюдения.

— Рейс отменили, — хмыкнул я, но, побоявшись, что такого юмора здесь не поймут, тут же поправился: — Ждём, пока второй шлюп не починят. Обшивку при обстреле пробило.

— Не успеют, — мрачно покачал головой Лебедев. — Мы раньше сядем.

— Сядем? — я покосился на разбитый штурвал — Или упадём.

— Надеюсь, что сядем, — процедил Лебедев, но без особой уверенности.

Надежды умирают последними.

Новый хлопок возвестил о лопнувшей седьмой оболочке. Следом рванула шестая. Пожар разгорался. Дирижабль нырнул вниз, да так резво, что ноги оторвались от пола. И я на миг воспарил в невесомости. Похоже, двойной запас прочности у нас кончился.

— Вшш… брр… — ожила трубка внутренней связи. — пжжррр… прршшш… пятый ккттр… мммть ттт адище…

— Приказываю покинуть пост, — отозвался Лебедев, разобрав смысл в шипящем потоке. — Уходи, Михалыч, ты сделал всё, что мог.

— Делайте же что-нибудь!

В рубку заскочил бледный как полотно Менделеев.

— Не подскажете, что? — язвительно уточнил капитан-лейтенант.

— Ну, рулите! Сажайте! У вас же остались передние… эти, как там их…

Дмитрий вместо слов помахал руками, словно цыплёнок.

— Ходовой тяги нет, рули высоты бесполезны, — покачал головой Лебедев и, нагнувшись к трубке внутренней связи, отдал приказ: — Всем постам. Приготовиться к жёсткой посадке.

С этим он выпрямился, развернулся к окну и застыл с горделивой осанкой. Как истинный капитан гибнущего корабля.

Как здесь готовятся к жёсткой посадке, я понятия не имел, поэтому решил сделать по-своему. Цапнул Димыча за шиворот, вытащил в коридор и задвинул в угол, сказав, чтобы крепче держался. А сам вцепился в косяк и принялся дожидаться финала.

«Панорамой» я видел, что огонь уже сожрал треть внешней обшивки. Внутри оболочки бушевало адское пекло.

«Интересно, мы быстрее сгорим? Или всё-таки разобьёмся?»

Весы показали тридцать за первое, двадцать пять за второе, но и удачный исход был не полностью нулевой. Результат колебался в диапазоне от тридцати пяти до пятнадцати. Короче, как повезёт.

Мы уже больше снижались, чем летели вперёд. Дирижабль несло боком. Небо за нами марал густой дымный шлейф. Альтиметр — он, как это ни странно, работал — давал обратный отсчёт.

Внизу раскинулся горный ландшафт. Скалистые кряжи с лесистыми склонами. Котловины, ущелья, извилины рек. В моём прежнем мире всё это великолепие носило название Сихотэ-Алинь. Здесь — Дикие Земли. Но я не помнил, чтобы у нас в Сихотэ-Алине были вулканы.

Здесь были. Причём действующие, и не сказать чтобы мало. Характерные конусы с обрубленным верхом торчали посреди угольно-чёрных проплешин и курились дымком. Я насчитал дюжину в поле зрения. И один из них, похоже, извергался прямо сейчас.

Над жерлом клубилось облако цвета агата, вниз сыпался пепельный дождь, по склонам змеились потоки багровой лавы. Перегретый воздух дрожал, искажая реальность. От разрушительной мощи природы перехватило дух. Красиво не передать.

Но что мне с той красоты? До земли осталась едва сотня метров.

Едва семьдесят…

Едва пятьдесят…

«Ну что, мелкий, давай на всякий случай прощаться?», — мысленно окликнул я Мишеньку.

Тот не ответил. Лишь эхом отозвались обрывки фраз:

«Дыхание задержать… правую руку вперёд… вторую согнуть… пальцы скрестить…»

«Да и хрен с тобой», — не стал настаивать я и крикнул: — Димыч, держись!

Днище гондолы содрогнулось от удара о верхушку скалы. Дирижабль подпрыгнул. Ухнул вниз, вламываясь в густой ельник, и нас потащило по склону.

«Весы» с каждым мигом увеличивали шансы удачного приземления.

Я выдохнул и расслабился. Нам всё-таки повезло.

— Ну здравствуйте, Дикие Земли!

Новый удар потряс «Архангела» до основания. Дирижабль встал колом. Я услышал, как матюгнулся приятель. Меня сорвало с места и выбросило в окно. Вслед за, вылетевшем первым, капитан-лейтенантом.

Дикие Земли встретили мощным еловым стволом.

Я с размаху приложился о дерево, ссадив кожу на лбу. По колючим веткам сполз вниз.

И только там лишился сознания.