Каменная принцесса

Глава 11

Шоу

— Спасибо. — Я взял у Пресли бутылку пива.

— Не за что. — Она села в шезлонг рядом со мной, петли заскрипели, когда она задрала ноги.

— Хороший двор. — Я наклонил горлышко своей бутылки в сторону ее лужайки, затем сделал глоток.

Трава была зеленой и сочной, такой же красивой, как некоторые площадки, на которых я играл на гольф-курортах. Что было странно для такого маленького района. Или было бы странно, если бы двор моей другой соседки не был точно таким же. Здесь не было заборов, и трава зеленой волной струилась по границам участка. Вот только зелень моего газона была далеко не такой яркой.

— Мой сосед с другой стороны владеет небольшой компанией по озеленению, — сказала она. — Мы с ним договорились. Я веду его бухгалтерию, а он ухаживает за моим двором.

— Ааа. — Завтра я позвоню Джуно и попрошу ее нанять этого парня.

Мы пили пиво, прислушиваясь к едва различимым звукам по всему кварталу. Смеялся ребенок. Тарахтела газонокосилка. Щебетали птицы. Наши два стула были единственным, что было у Пресли на квадратной террасе, которая выступала из раздвижной стеклянной двери ее столовой.

Вечер был теплым, и, хотя она поставила стулья в тени, я был благодарен за свою белую льняную рубашку и шорты-карго.

Пресли была одета в шорты, которым, на этот раз, не требовался пояс, чтобы они держались на ее фигуре. Они были черными и плотно облегали изгибы ее бедер, обнажая аппетитные, подтянутые ноги и золотистую кожу. Когда я заметил ее рядом с джипом ранее, мой взгляд был прикован к ее ногам, что пробудило мой член к жизни.

Поверх шорт на ней была мешковатая футболка, больше похожая на мужскую футболку, чем на обычно облегающие топы, которые она носила. Если бы на ней не было винтажного розово-оранжевого цветка спереди, я бы забеспокоился, что рубашка принадлежала ее бывшему. Она завязала ее узлом на боку, демонстрируя крошечный треугольник кожи над поясом этих шорт.

Я пускал слюни в свое пиво, чувствуя себя счастливым сукиным сыном, который вернулся домой как раз в нужный момент, чтобы застать ее. Я все еще не был уверен, как мне удалось заполучить приглашение на пиццу, но я им воспользовался.

— Сегодня твой день рождения.

Пресли кивнула.

— Да.

— Никаких больших планов или вечеринки с друзьями?

— Я не отмечаю свой день рождения. — Ее тон был жестким и холодным, эта тема закрыта.

Она сказала мне, что у нее день рождения, но она не хотела говорить о нем. Интересно. Я подыграю.

На данный момент я не собирался делать ничего такого, что могло бы заставить ее вышвырнуть меня со своей территории. После того, как она сбежала из «Стокярдаса» прошлым вечером, я решил, что она покончила со мной навсегда.

Выходка Дэшии была типичной и мне следовало ее ожидать. Она увидела, как я хотел Пресли, и, поскольку у нее был тяжелый день, решила помучить кого-нибудь еще.

Когда я съел свой бургер, а она обмакнула картошку фри в ложку кетчупа, так ни разу и не попробовав эту чертову штуку, я сказал ей, что если она еще хоть раз прикоснется ко мне губами, я внесу ее в черный список своих социальных кругов и сделаю все, что в моих силах, чтобы ее уволили из «Темного рая».

Это заставило ее замолчать.

Дэшия, может, и змея, но она не была глупой. Она знала, что у меня обширные связи в этой индустрии, и я не валял дурака.

— Извини за вчерашний вечер, — сказал я.

Пресли пожала плечами.

— За что ты извиняешься?

— За Дэшию.

— Все в порядке. — Она сделала глоток.

Я подвинулся, чтобы видеть ее в упор.

— Между мной и Дэшией ничего нет. Она увидела, как я смотрю на тебя, и решила поиграть.

— Хорошо. — Пресли смотрела прямо перед собой, но уголок ее рта приподнялся.

На днях я собирался сделать что-нибудь, что заставило бы ее улыбнуться и рассмеяться. Она была великолепна, когда улыбалась без всяких преград.

— Так что там с Лео?

Она вздохнула, подтянув колени к груди.

— Это долгая история.

— Мне сегодня вечером нечего делать.

Пресли молчала, и я понял, что это не обязательно означало, что она отгораживалась от меня. Она просто была осторожна в своих словах и в своем доверии. Я уважал это. Я тоже не многим доверял подробности своего прошлого.

— Я была помолвлена, — сказала она, позволив словам повиснуть в летнем воздухе. — Джеремая решил порвать со мной в день нашей свадьбы, забыв появиться на церемонии.

Я вздрогнул. Лео сказал мне об этом вчера, но было больно слышать боль и унижение в ее собственном голосе. И это все еще не имело смысла. Кто бы бросил Пресли? Какой мудак порвал бы с кем-то в день свадьбы? Что за придурок не пришел за ней?

— И Лео свел счеты кулаками.

Она кивнула.

— Это немного сложнее, чем кажется, но да.

— Есть ли, эм… что-то между тобой и Лео?

— Нет. Определенно нет. — Она расхохоталась. — Он кто-то вроде надоедливого старшего брата, которого у меня никогда не было.

Воздух вырвался из моих легких. Спасибо, черт возьми. Это объятие беспокоило меня со вчерашнего утра. Оно казалось интимным, но теперь, когда я прокрутил его снова, возможно, я придал ему слишком большое значение. Возможно, это были крепкие объятия между друзьями. Возможно, оно выглядело так же, когда я обнимал своих сестер.

— Могу я признаться, что вчера ревновал?

Румянец залил ее щеки.

— Могу я признаться, что я тоже ревновала?

Мой взгляд опустился на ее розовые губы. Мой язык скользнул по зубам, отчаянно желая освободиться, но я с трудом сглотнул и отвел глаза.

Эта женщина испытывала пределы моей сдержанности.

Эта женщина могла подтолкнуть меня к краю.

— Как все прошло за пивом с шефом Розеном? — спросила Пресли.

— Весело. — Я ухмыльнулся. — Он хороший парень, и я ценю, то, как он подшучивает надо мной. Он рассказал мне несколько интересных историй о Клифтон Фордж и о том, как быть здешним полицейским. Это было как в старые добрые времена. Оказывается, в Монтане некоторые идиоты такие же тупые, как и в Калифорнии.

— Ты когда-нибудь скучал по работе копом?

— Иногда, — признался я. — Это была напряженная работа, но приносящая удовлетворение. Я скучаю по ощущению, что каждый день делаю немного хорошего.

Я пытался компенсировать отсутствие государственной службы пожертвованиями. Каждый год я жертвовал деньги различным городским благотворительным организациям, особенно тем, которые помогали детям.

— Какой был твой лучший день в качестве полицейского? — спросила Пресли.

— Лучший день? Легко. День спасения школьного автобуса.

— Правда? — Она села прямее и передвинулась так, чтобы ее колени были направлены в мою сторону. — Я бы подумала, что это был самый трудный день.

— А еще это был худший день. Я никогда не забуду все те плачущие лица. Того парня с пистолетом. Детей… В тот день я узнал, как выглядит настоящий страх. Я чуть не упал на колени.

Ее брови сошлись вместе.

— Тогда как этот день мог стать лучшим?

— Они выжили.

Понимание озарило ее лицо, и она потянулась, положив руку мне на предплечье для самого короткого прикосновения.

Эти дети, возможно, были травмированы, но они были живы. Семнадцать огней сияют в мире.

— Иногда я получаю весточки от них. Или от их родителей. У меня есть секретный аккаунт в Инстаграме под вымышленным именем, и я подписался на большинство из них. — Как только я заработаю свой первый миллион, я отложу деньги на финансирование их образования. Если я могу каким-то образом помочь им добиться успеха в жизни, сделаю все, что в моих силах.

— Что произошло в тот день? Ты можешь рассказать об этом? Ничего страшного, если ты не хочешь. Я понимаю, что это не легко будет пережить заново.

— Все в порядке. — Я не говорил о том дне много лет, но у меня было непреодолимое желание довериться Пресли, возможно, потому, что я доверял ей свои секреты.

Я доверял очень немногим людям, и это не было естественно.

Пресли была… другой. Особенной. Я смотрел на нее и видел тихую гавань. Хранилище. Она так яростно охраняла людей в гараже, что мне тоже захотелось ощутить частичку этой преданности. И она спрашивала, потому что хотела услышать эту историю от меня, с моей точки зрения.

Большинство людей предполагали, что знают всю историю из новостей. Они строили предположения о том, как все произошло. Так редко кто-нибудь спрашивал мою точку зрения.

В последний раз я говорил об этом с одной из моих сестер. Бекка захотела узнать подробности примерно через шесть месяцев после того, как я уволился из полиции. Так же, как Матин и Астрид, она думала, что именно поэтому я и уволился.

Только мама, папа и я знали правду.

День, когда я уволился, был также последним днем, когда я разговаривал со своим отцом. Что-то еще, в чем мои сестры были уверены, имело отношение к автобусу.

— Это был обычный день, — сказал я. — Я начал свою смену рано, как только взошло солнце. В тот день я был в патруле, и у меня была новая напарница, Маргарет. Это был ее второй год, и она только что перевелась в мой участок. Я был старшим офицером, но мы оба были молоды. Хочешь услышать что-то глупое?

— Конечно.

— Обещай не судить меня слишком строго?

— О боже мой, — простонала Пресли. — Ты переспал со своей напарницей?

— Нет. — Я рассмеялся. — Я совершенно определенно не спал с Маргарет. Она была — есть — красива, но нас определенно не тянуло друг к другу.

— Хорошо, так за что я собираюсь тебя судить?

— Я был рад работать в паре с женщиной-офицером, потому что думал, что смогу ввести ее в курс дела. Так как я уже был выше, потому что был парнем.

— Да. — Пресли нахмурилась. — Я осуждаю тебя.

— Как и следовало. — Я поднял руку. — В свою защиту скажу, что я был замкнутым идиотом. Но я был идиотом, который вынес урок. Маргарет многому научила меня в то утро, и после школьного автобуса я начал смотреть на вещи по-другому. Я по-другому смотрел на своих сестер. И на маму тоже. Я открыл уши и начал прислушиваться к их мнению, не предполагая, что только мое было правильным.

Потому что Маргарет была сильной и уверенной. Потому что Маргарет была храброй и уравновешенной. Потому что Маргарет спасла тех детей. Поэтому я восхищался ею.

— Все еще осуждаешь меня? — спросил я.

— Немного. — Пресли ухмыльнулась. Некоторые из тех качеств, которые я увидел в Маргарет, смотрели на меня в ответ яркими голубыми глазами.

— Справедливо. — Я усмехнулся. — После увольнения из полиции я нанимал в основном женщин. Мой ассистент, мой агент и мой менеджер — женщины. Прежде чем ты спросишь, я нанял их не потому, что они были женщинами. Я нанял их, потому что они были лучшими, и я думаю, что, будучи молодым человеком, я бы не дал их резюме шанса. Я не горжусь этим, но… я достаточно мужчина, чтобы признать свои недостатки.

— Хорошо, ты прощен. — Она отхлебнула пива. — Так что же произошло в тот день в автобусе?

— Мы с Маргарет объезжали окрестности. Уже было солнечно и жарко, даже утром. Вот как я понял, что в том автобусе что-то не так. Все окна были закрыты. В тех автобусах нет кондиционеров, поэтому у детей всегда опущены стекла. Дети, увидев полицейскую машину, обычно машут из окон, особенно если они маленькие. Вы проезжаете мимо и видите все эти торчащие маленькие пальчики.

— Логично. Ты остановил его?

— Нет, он был припаркован на стоянке продуктового магазина. Еще одна вещь, которая показалась странной. Переполненные автобусы не паркуются, пока не приедут в школу. Я был за рулем и сбросил газ, чтобы хорошенько осмотреться. Там был парень, он стоял рядом с водителем. Водитель держал руки на руле, глядя вперед. А стоящий парень был одет полностью в черное, в куртку и шапку. В жаркий день в том автобусе без опущенных окон он должен был обливаться потом. Все это было странно, поэтому я сбавил скорость, хотя в любой другой день, вероятно, продолжил бы движение.

Мое нутро кричало.

— Мы сделали еще один круг по кварталу, и я заехал на стоянку продуктового магазина с другого конца, подъезжая к автобусу под другим углом. И тогда я увидел его.

— Пистолет?

Я кивнул.

— Штурмовая винтовка. Позже мы узнали, что и пистолет у него тоже был.

— Чего он хотел, тот парень?

— По сей день я не знаю. Водитель сказал, что парень появился из ниоткуда на его последней остановке. Один из детей поднялся по ступенькам, улыбнулся и пошел по проходу. Водитель наблюдал за ребенком в зеркало, пока тот садился на свое место. Затем, когда водитель начал закрывать дверь, парень был просто… там. Он ждал. Зашел в автобус, крикнул детям, чтобы они заткнулись и закрыли окна. Затем приказал водителю ехать через город. Заставил его остановиться на парковке. Все это время он бормотал какую-то безумную чушь о спасении детей от самих себя. Спасении их от общества.

— Он был сумасшедшим.

— Он был сумасшедшим. Не было никакой связи с водителем автобуса или кем-либо из детей, кроме того, что он жил в районе, где проходил этот маршрут. Было ли за этим что-то еще, мы никогда не узнаем.

— Он мертв?

Я кивнул.

— Он выстрелил в Маргарет. Я выстрелил в него.

Пресли выдохнула.

— Неужели она…

— Она жива. Он попал ей в плечо.

— Слава богу. — Ее тело расслабилось. — Как это произошло?

— Быстро. Я вызвал подкрепление и припарковался посреди группы машин, надеясь, что он не увидит патрульную машину. Мы вышли с оружием наготове. Маргарет направилась в заднюю часть автобуса, а я — в переднюю. Он не видел никого из нас. Мы планировали дождаться прибытия спецназа, но потом все пошло насмарку. Один из детей открыл аварийный люк. А потом… все было кончено. Может быть, тридцать секунд, и все было кончено.

Я видел все это со своего места. Ребенок заметил Маргарет со своего заднего сиденья и низко пригнулся. В тот момент я уже двигался, уворачиваясь от машин, чтобы подобраться поближе. Когда дверь люка открылась, я со всех ног бежал к переднему окну.

— Задняя дверь открылась, и парень сошел с ума. Он начал кричать достаточно громко, чтобы я мог слышать его снаружи. Он поднял пистолет, прицелился в ребенка. Я что-то прокричал, надеясь привлечь его внимание. Я подумал, что если бы он увидел меня, то пристрелил бы меня, а не ребенка.

Мои ноги казались цементными блоками. Сначала водитель заметил меня, потом пару детей впереди. Они низко наклонились, перегнувшись через сиденье перед собой, их лица были искажены страхом.

По сей день я иногда вижу их. Маленькие личики, покрытые кровью.

— Я выстрелил в ту же секунду, что и он. Я выстрелил в него прямо сквозь стекло. Три пули. Вот и все. Бум. Бум. Бум. Одна попала ему в затылок, две другие — в позвоночник. Повсюду кровь и мозговое вещество.

Пресли вздрогнула.

— Черт. Извини. Я не хотел рассказывать так наглядно.

Она отмахнулась.

— Я не боюсь крови. Я просто… это безумие.

— Водитель открыл для меня дверь. Я вошел и ожидал услышать детский плач и вопли, но было тихо. Все они съежились на своих сиденьях, и только когда я пошел по проходу, они начали поднимать головы. Семнадцать испуганных лиц смотрели на меня. Я… я не знал, что с ними делать.

— Но Маргарет знала, — предположила Пресли.

— Она увидела, что я замер, и немедленно взяла инициативу в свои руки. Она вытерла лица детей рукавом своей рубашки. Помогла мне выгрузить каждого из этих детей и все это время была спокойна. Прикоснулась к каждому ребенку, обняла тех, кто в этом нуждался. Я даже не понял, что в нее стреляли, пока автобус не опустел. Она не сказала ни слова.

Только когда подъехала другая полицейская машина, дети начали плакать.

— Вау.

Я кивнул.

— Как я уже сказал, это был лучший день, потому что они все выжили. И худший день тоже.

— Я прочитала статью об этом после того, как ты приехал в город.

Я насмешливо приподнял бровь.

— Ты гуглила меня?

— Да, — призналась она. — Прости. Я надеялась, что после этого ты мне разонравишься.

— И как?

— Ты пьешь мое пиво и я предложила тебе хороший стул.

Я усмехнулся.

— Туше.

— Маргарет не упоминалась. Если бы ты мне о ней не рассказал, я бы думала, что ты сам спас этих детей.

— В официальном пресс-релизе были указаны наши имена, но СМИ зацепились за меня. В основном потому, что какой-то мудак из продуктового магазина сделал кучу фотографий со мной и детьми и продал их таблоидам. Маргарет уже погрузили в машину скорой помощи.

— Это несправедливо.

— Я тоже так думал, но на самом деле она была рада этому. Она не хотела никакой огласки. Наш командир спросил, сделаем ли мы заявление, и она сказала ему «нет», так что я промолчал. Ей не очень-то воздается за тот день.

— Похоже, она этого не хотела.

— Верно. Может, я и убил того парня, но героем была она.

— Вы оба.

— Я не герой. Я просто играю одного из них по телевизору. — Я украл слова Пресли, надеясь поднять настроение, но выражение ее лица оставалось серьезным. — Я сделал то, что сделал бы любой другой полицейский на моем месте. То, что большинство делает каждый божий день.

Потом я уволился.

Я не был героем. Я был эгоистичным, жадным трусом.

— Тебе было плохо из-за того, что ты лишил человека жизни? — спросила она.

— Нет, — ответил я не колеблясь. — Никогда.

— Так почему ты уволился?

Почему? Это была совсем другая история, которую я не был готов рассказать. Но расскажу, когда-нибудь.

— После этого я пошел на тренировку спецназа и присоединился к команде, но СМИ все еще следили за мной. Папарацци зарабатывали на моих фотографиях, поэтому они продолжали делать их. Агент разыскал меня и спросил, думал ли я когда-нибудь о съемках в кино. Одно привело к другому, и передо мной лежал контракт на полмиллиона долларов.

— Ты был сенсацией.

— Он хотел воспользоваться ситуацией, и я позволил ему. — Благодаря нескольким удачным моментам и тому факту, что у меня был талант, я поднялся на этой волне на вершину. — Хотел бы я сказать, что у меня была благородная причина для ухода, но это не так.

— Ты сделал это ради денег. — Тон Пресли не был осуждающим, скорее деловитым.

— Я все еще делаю это ради денег. Эти деньги, это… это деньги, меняющие жизнь. Это деньги на будущее. Моим детям не придется питаться лапшой-рамен или сэндвичами с арахисовым маслом, когда бюджеты полицейского управления сократятся. Моим родителям не нужно беспокоиться о выходе на пенсию. Мои сестры и их мужья не влезут в долги, оплачивая учебу моих племянниц в колледже.

— Я думаю, что работать на свою семью — довольно благородное дело, Шоу.

— Я всегда чувствовал себя продажным.

Моя прежняя команда дразнила меня по этому поводу после того первого фильма. Они не знали всей причины моего ухода, как и Пресли, но деньги были главным фактором. Их поддразнивания больше походили на обвинения, чем на шутки.

Держу пари, что твоя новая машина ездит плавнее, чем моя «Хонда».

Мне потребовалось всего двадцать минут, чтобы добраться сюда от вокзала. Как там с пробками в Малибу?

Удивлен, что ты можешь переварить дешевое пиво.

— Ты не продажный. — Рука Пресли снова легла на мою руку, разжигая желание и успокаивая беспокойство одним прикосновением. Затем ее рука исчезла, и я захотел ее вернуть. — Я собираюсь заказать пиццу. Хочешь еще пива?

— Конечно. Спасибо.

Она встала и ушла, ее идеальная попка была обтянута шортами. Я наслаждался естественным покачиванием ее бедер, упиваясь возможностью поглазеть, прежде чем она исчезнет внутри.

Теплый воздух наполнил мои легкие, и в груди поселилась легкость, тяжесть прошлого улетучилась. Я мало говорил о том времени, может быть, потому, что рядом не было человека, которому я доверял бы слушать.

Пресли пользовалась моим доверием. Я не был уверен почему, но нутром чуял, что она его заслужила. Она бы яростно защищала меня.

Я встал с «хорошего» стула и последовал за Пресли внутрь.

Она как раз повесила трубку, когда я нашел ее на кухне.

— Я забыла спросить, какую пиццу ты любишь.

— Я не привередлив. — Я стоял у стойки рядом с ней, наши плечи почти соприкасались. — И сегодня твой день рождения.

Наклонившись ближе, я позволил своему локтю коснуться кожи ее предплечья.

Пресли метнулась к холодильнику, прежде чем прикосновение задержалось, и вытащила еще две бутылки пива. Она протянула одну мне и заняла жесткую позицию в трех футах от меня.

— Мы, наверное, услышим звонок в дверь снаружи.

Вот только я не хотел выходить на улицу. Я поставил свое пиво на стойку и шагнул в ее пространство. Если бы она действительно хотела уйти, она могла бы обойти меня и покинуть кухню, но она не пыталась совершить еще один побег.

Ее пристальный взгляд не отрывался от моего, пока я оттаскивал ее назад, пока ее копчик не прижался к столешнице.

— Что ты делаешь?

— Кое-что, что хотел сделать неделями. — Я поднял руку и провел костяшками пальцев по изгибу ее щеки. Я низко наклонился, мои губы зависли над ее губами. Если я уеду из Клифтон Фордж, ни разу не попробовав Пресли Маркс, я буду сожалеть об этом десятилетиями. — Что бы ты сказала, если бы я спросил могу ли я поцеловать тебя?

Ее взгляд метнулся к моим губам.

— Что бы ты сказала? — повторил я.

Ресницы Пресли приподнялись, голубые глаза сверкнули. Затем, на выдохе, она прошептала:

— Да.

Я прижался губами к ее губам, не давая ей шанса отстраниться. Затем прижимая ее к себе, я обхватил ее миниатюрное тельце руками.

Она погрузилась в меня, ее мягкие губы были нежны под моими, сначала нерешительно. Осторожно. А потом она как будто сказала: «К черту все это», потому что отбросила всякое притворство и начала целовать меня так, словно была на волосок от смерти.

То, как я держал ее, было ничем по сравнению с тем, как она схватила меня свободной рукой, потянув вниз за рубашку. Холодная бутылка пива, которую она держала между нами, вдавилась в мой пресс. Она лизнула уголок моих губ, требуя входа, и когда ее губы скользнули по моим, я проглотил ее стон. Или это был мой стон? С облизыванием, переплетением и жаром — черт возьми, жаром — мир вокруг нас исчез. Были только я, она и этот жар. Был только ее свежий цитрусовый аромат, приправленный сладостью ванили.

Кровь стучала у меня в ушах. Голова кружилась. Этот поцелуй, вероятно, должен был воспламенить мой мозг, но я погрузился глубже, приблизившись к ней и прижавшись своим возбуждением к ее бедру.

В тот раз я проглотил ее вздох.

Затем она отстранилась, как раз когда поцелуй начал переходить в прелюдию. Оторвав свои губы, она прижала ладонь к моему сердцу и толкнула меня на пятки.

— Прости. — Я провел рукой по своим влажным губам. — Я увлекся.

— Нет, это… — Она покачала головой и вытерла рот, прежде чем спрятать лицо в ладонях.

Сукин сын. Она собиралась заплакать? Может быть, она думала о своем бывшем. Не слишком ли рано после несостоявшейся свадьбы?

Возможно, однажды я запомню, что Пресли редко поступала так, как я ожидала. Ее руки опустились, и она расхохоталась. Улыбка, на которую я надеялся на террасе и этот беззаботный, безудержный смех заставили мои колени подкоситься.

Вот и она. Стена исчезла, и была только она. Захватывающая. Реальная. Красивая, притягательная женщина, и я не мог отвести от нее взгляда.

Пресли взяла себя в руки, ее музыкальный смех оборвался слишком быстро, но улыбка осталась.

— Это было… вау.

Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Вау. Вау, это было хорошо.

— Ничего себе, женщина. Позже мне понадобится холодный душ.

Она хихикнула.

— Когда-нибудь, через много лет, я вспомню тот раз, когда великолепная кинозвезда поцеловала меня до умопомрачения на моей кухне в мой день рождения.

А я, каждый раз, когда буду думать о Монтане, буду вспоминать женщину с глазами голубее неба. Или, может быть, я просто буду вспоминать ее, без всякого спускового крючка.

Может быть, когда придет время уходить, я смогу оставить ее позади.