Каменная принцесса

Глава 9

Шоу

— Ты сделал что? — вопль Пресли проник сквозь стены.

Я лежал на своем диване, обдумывая — страшась — сцену, которую мы снимали сегодня вечером, когда ее голос эхом разнесся по тупику. Я вскочил и бросился к двери, нервничая из-за того, что найду снаружи.

Прошло пять дней с тех пор, как я рассказал ей о фильме, и с тех пор мы не разговаривали. Я видел ее мимоходом, но у меня была изнурительная неделя съемок, и я редко бывал дома. Неужели за последние несколько дней случилось что-то плохое?

Пресли была не из тех, кто шумит. Она становилась суровой и говорила резко, но как бы сильно я ее ни расстраивал, она оставалась ледяной. То, что я видел со своего крыльца, я мог описать только как женщина в огне.

— Как ты мог так поступить? Зачем ты это сделал? — кипела она, широко размахивая руками, прежде чем ткнуть мужчину с лохматыми светлыми волосами в грудь. — Он ушел. Я двигалась дальше.

— Мы должны были ему отомстить, Прес. Ему не могло это просто сойти с рук.

Что сойти? Что, черт возьми, происходило, и почему это происходило в семь часов утра?

— Это… — прорычала она и подняла руки в воздух, как будто душила невидимую шею. Затем ее руки сжались в кулаки. — Ты создаешь проблемы, которые нам не нужны.

Я замедлил шаг, приближаясь к ним по подъездной дорожке Пресли.

В ту секунду, когда она заметила меня, ее руки опустились, и она бросила на меня свой печально известный взгляд.

— Эй. Ты в порядке?

Ее плечи были напряжены.

— В порядке.

Я посмотрел на парня, стоящего напротив нее. Я видел его в гараже в тот день, когда следил за Исайей. Его звали Лео, если я правильно расслышал.

Он скрестил руки на груди.

— Тебе что-то нужно?

— Ты подрался? — Я указал на его разбитую губу.

Его язык высунулся и лизнул порез, но в остальном он не двигался. Костяшки его пальцев, по крайней мере, те, которые я мог видеть, были красными и кровоточили. Если он ввязался в драку, другой парень точно выглядел еще хуже.

Напряжение затянулось. Ни один из них не собирался рассказывать мне, что происходит, но я ни за что на свете не оставил бы Пресли наедине с парнем, который ее так разозлил.

Секунды шли, тишина причиняла боль, пока, наконец, Пресли не нарушила ее, раздраженно развернувшись, чтобы ворваться в свой дом. Она протопала вверх по ступенькам, хлопнув дверью с грохотом, который разнесся по всему кварталу.

— Черт. — Лео опустил руки, качая головой.

— Есть что-то, что я должен знать?

— Отвали.

Я поднял руки.

— Я просто присматриваю за ней.

Лео усмехнулся.

— Нет, я присматриваю за ней.

— Так вот в чем дело? — Я кивнул на его разбитую губу. — Кем он был?

— Ее бывшим. И он заслужил то, что получил за то, что причинил ей боль.

Я насторожился.

— Он причинил ей боль?

Потому что, какую бы боль Лео ни причинил, я бы удвоил ее. Ярость вспыхнула в моих венах, как будто кто-то щелкнул включателем.

— Он бросил ее у гребаного алтаря, — сказал Лео. — Что ты на это скажешь?

Что? Я воспроизвел его ответ один раз. Затем второй. Пресли бросили у алтаря? Когда? Я предполагал, что «причинил боль» означает измену или жестокое обращение. Но то, что ее оставили у алтаря мне бы и в голову не пришло.

Какой тупица бросил бы такую женщину, как Пресли Маркс?

— Ты позаботился об этом? — спросил я.

— Да, я позаботился об этом. Она наша. — Что означало, что она не моя.

Лео сплюнул на землю, и белая капля приземлилась в опасной близости от моих босых ног. Не говоря больше ни слова, он подошел к мотоциклу, припаркованному за джипом Пресли, завел его и с грохотом умчался прочь.

Я оставался на месте, пока он не уехал, затем повернулся, подошел к двери Пресли и постучал.

— Уходи.

— Это Шоу.

Дверь распахнулась.

— Я знаю. Слышала, как Лео уехал. Я не глухая.

— С тобой все в порядке?

— Не твое дело. — Каменная принцесса вернулась.

Возможно, такое отношение должно было отпугнуть меня, но оно возымело обратный эффект. Я боролся с желанием заключить ее в объятия и не отпускать целых пять минут.

— Он сказал тебе, — прошептала она. — Черт возьми, Лео.

— Я не думаю, что он…

— Не защищай его. Мне не нужно, чтобы он делился моими проблемами, и мне не нужна твоя жалость.

— Жалость?

— Ой, да брось. — Она закатила глаза. — Этот взгляд, которым ты только что одарил меня? Это была жалость. Я знаю, потому что я видела такие взгляды в течение двух месяцев, и я, черт возьми, не хочу этого от тебя.

Пресли отступила назад, чтобы захлопнуть дверь у меня перед носом, но я вскинул руку и ударил по ней, чтобы она не закрылась.

— Мне тебя не жаль. Но мне жаль, что тебе причинили боль.

— Разве это не одно и то же?

— Нет. — Я шагнул ближе.

Пресли вздернула подбородок, ее ноги уперлись в пол. А челюсть была крепко сжата.

Если я дотронусь до ее щеки, исчезнет ли часть этого напряжения? Моя рука поднялась только для того, чтобы опуститься рядом с бедром.

— Я многое чувствую к тебе, Пресли, но не жалость.

Она моргнула, ее глаза расширились за очками в черной оправе. Как я и подозревал, от них они казались больше. Синий был ярче. Смелее.

И она казалась по-настоящему шокированной.

Она должна была знать, что я неравнодушен к ней. Она должна была знать, что причиной, по которой я продолжал приходить в гараж, была она. Так в чем же сюрприз? Я не скрывал своего интереса, но, возможно, мне нужно было предельно ясно показать, насколько сильно она меня интриговала. Насколько отчаянно я хотел погладить ее кожу и попробовать на вкус ее губы.

Моя рука поднялась, на этот раз без колебаний. Ее щечки покраснели, когда я провел подушечкой большого пальца по нижней части ее подбородка. Я наклонился, наши глаза встретились, когда громкий звук наполнил воздух.

Пресли моргнула, отстраняясь от моей все еще поднятой руки, и посмотрела мимо меня на улицу.

Лео мчался назад, как будто его колеса были в огне. Он припарковался позади ее джипа и в мгновение ока поднялся по ступенькам, врезавшись в дверной косяк Пресли, как будто меня там не было. Он оттолкнул меня в сторону и обнял ее.

— Прости.

Она расслабилась в его объятиях, обвив руками его талию.

— Ты отстой.

— Да. — Он прижался щекой к ее волосам.

Их окружил пузырь, когда они стояли там, держась друг за друга, как будто меня не было на этом крыльце.

Я не хотел находиться на этом крыльце.

Не говоря ни слова, я повернулся и пошел домой, закрывшись внутри, в то время как мое сердце рвалось к горлу. Какого черта? Были ли они парой?

Пресли ничего не говорила о том, что была с Лео. Она отказала мне в ужине, но я продолжал спрашивать. Если бы она сказала мне, что в ее жизни есть мужчина, я бы остановился. Почему она мне не сказала?

Потому что вы не друзья, тупица. Я был мимолетным ветерком в Клифтон Фордж, и как только этот фильм будет снят, я уеду. Она знала это. Черт, я знал это, но все еще ревновал, и я ненавидел то, что Лео украл объятия, которые я хотел ей подарить.

Стоя у двери, я ждал, когда появится звук отъезжающего байка Лео. Но было тихо. Он все еще обнимал ее? Моя гордость не позволила мне подойти к окну и проверить.

Узел у меня внутри затянулся, ревность распространялась волной, пока я не позеленел с головы до ног. На это не было времени. Мне нужно было работать, снимать сцену. Дэшия была в мотеле, и мы не разговаривали с тех пор, как она приехала прошлой ночью в Монтану. Но ушел ли я? Нет, я стоял там, как чертов мазохист, ожидая звука «Харлея».

Его так и не последовало.

Лео был внутри. Пресли пригласила его в свой дом, вероятно, без того, чтобы ему пришлось держать ее морковь в заложниках.

Я провел рукой по лицу и направился в спальню, мое сердце замирало с каждым шагом. Услышу ли я скрип пружин ее матраса? Мои глаза метнулись прямо к окну, когда я переступил порог.

В ее комнате было темно. Жалюзи были задернуты.

Они никогда не были задернуты.

Всякий раз, когда я возвращался домой поздно вечером, ее жалюзи были открыты, а окно приоткрыто. Я делал то же самое со своими, так что все, что нас разделяло, — это воздух, и я засыпал с улыбкой на лице.

Блять. Пора уходить.

Я достал пару носков из комода и сел на край кровати, чтобы натянуть их. Затем сунул ноги в теннисные туфли, в которых бегал перед рассветом. Они все еще были влажными от пота, но это была единственная обувь, которая стояла рядом. Я завязал их и вышел.

Мотоцикл Лео заслужил пристальный взгляд, когда я выезжал задним ходом на своем «Эскалейде» с подъездной дорожки.

Эта ревность выводила меня из себя. По натуре я не был ревнивым парнем. Когда я был с женщиной, я ожидал эксклюзивности, но если мы вели себя непринужденно и она появлялась на вечеринке под руку с кем-то другим, у меня не возникало этого выворачивающего наизнанку желания избить парня до полусмерти за то, что он трогал мою женщину.

Пресли не была моей женщиной. Почему эта идея не укладывалась в голове? Она не была моей. Она была знакомой и моей временной соседкой. Если я не выкину ее из головы, я испорчу наш фильм, а именно поэтому я был здесь. Из-за фильма.

Из всех дней я не мог позволить себе быть накрученными из-за Пресли именно сегодня.

Моя роль в сцене, которую мы снимали сегодня вечером, была достаточно простой.

Мне нужно было убить женщину.

Страх частично вытеснил ревность, когда я пересекал город, направляясь в мотель. Поездка в «Эвигрин» заняла несколько минут, и, когда я приехал, там было шумно. Несмотря на то, что у нас были часы до начала работы камер, все были на ногах и двигались, с нетерпением ожидая этой съемки.

Теперь, когда приехала Дэшия, съемочная группа была взволнована из-за нее. У нее была сверхъестественная способность ставить окружающих ее людей на острую, как бритва, грань.

Дэшия Френч была для меня занозой в заднице, но у нее были имя и лицо, чтобы привлечь людей к этому фильму. Нам нужно было и то, и другое. Она заработает бешеные деньги, сыграв небольшую роль, но на афише будет ее имя. На постере будет ее лицо.

И мне нужно будет потерпеть ее всего две недели.

Как только она закончит снимать свои сцены, я не планировал видеться с ней снова до пресс-конференции фильма.

Стоянка мотеля была переполнена, поэтому я припарковался вдоль улицы. Ключи в одной руке позвякивали, когда я шел к месту съемки. Я взглянул на часы. Мои руки дрожали с тех пор, как я вышел из дома. Лео все еще был в доме Пресли? Разве ей не нужно было собираться на работу?

Она уходила около половины восьмого каждое утро, или, по крайней мере, так она уходила в те утра, на которые я обращал внимание, — а это было почти каждый день.

Если сегодня со съемками все пройдет идеально, будет уже за полночь, когда я доберусь домой, и да поможет мне бог, если его байк все еще будет там, я перееду. Снова.

Я обменяюсь с Кэмероном своим домом на его номер в мотеле. У него будет моя двуспальная кровать, кожаный диван и просторный душ. Если Кэм этого не захочет, я поменяюсь с Шелли. Потому что я ни за что не останусь в своем желтом доме еще на месяц, если существует хотя бы малейший шанс, что я услышу, как Пресли занимается сексом с другим мужчиной.

— Привет, Шоу. — Один из членов съемочной группы помахал мне рукой, когда я подошел к группе, собравшейся возле номера, где мы сегодня будем снимать.

— Доброе утро, — сказал я всем пяти телам, сбившимся в кучу и читающим с одного Айпада. Кэмерона нигде не было видно, и я прошел мимо них в его номер.

Вот только я увидел не его покрытое новой седой бородой лицо.

— Вот ты где. — Дэшия приподняла бедро, придерживая дверь. — Я пыталась найти тебя, когда приехала прошлым вечером, но команда сказала, что ты не в мотеле.

— У меня есть свое жилье. — Я протиснулся мимо нее, чтобы войти в номер. Она не пошевелилась, заставив меня коснуться ее, когда я вошел внутрь. От запаха ее духов меня затошнило. — Привет, Кэм.

Он сидел в кресле у окна и смотрел, как что-то воспроизводится на его ноутбуке.

— Доброе утро. Ты пришел рано.

— Я подумал, что ты захочешь прогнать эту сцену несколько раз.

— Ты прав. — Он закрыл ноутбук и встал. — Захочу.

Затем, как и в любой другой день работы с Кэмероном, он поглотил наше внимание. У меня не было времени думать о Пресли и о том, надела ли она сегодня очки на работу. У меня не было возможности беспокоиться о том, снял ли их Лео с ее носа, чтобы поцеловать ее после моего ухода. У меня не было свободной минуты, чтобы поразмыслить, почему женщина, с которой я только что познакомился, так сильно зацепила меня.

Мы были слишком заняты, пытаясь заставить Дэшию выглядеть искренне напуганной тем, что на нее напал любовник и она вот-вот умрет.

— Прости, Кэмерон. — Она шмыгнула носом после тысячной прогонки.

Я ущипнул себя за переносицу, головная боль, которая назревала с обеда, наконец прорвалась.

Женщина могла заплакать по команде, но Кэму не нужны были фальшивые слезы. Он хотел, чтобы одна-единственная настоящая слеза скатилась из уголка ее глаза и упала на пол.

Как бы сильно Дэшия ни бесила меня, я понял, почему она была расстроена. Кэмерон добивался совершенства, а она им не была. Возможно, никто не смог бы добиться его. Его ожидания были… чрезмерными.

Но нам нужны были его ожидания. Это была вступительная сцена. Сцена, которой мы должны были зацепить зрителей. Сцена которой мы должны были заставить их влюбиться в Амину, чтобы они переживали из-за ее смерти и были заинтересованы в продолжении просмотра.

Начало.

Для меня это всегда была самая сложная сцена для съемок.

— Может быть, нам стоит сделать перерыв, — предложил я.

— Хорошая идея. — Кэмерон кивнул. Он был так же расстроен, как и я.

— Давай, Дэшия. — Я махнул ей, чтобы она слезла с кровати и следовала за мной.

— Куда мы идем? — Она шла рядом со мной, когда я пересекал парковку.

— Пойдем поужинаем.

— Но поставщик провизии находится в той стороне. — Дэшия указала на палатку, установленную рядом с офисом мотеля.

Владелец мотеля и его жена пробирались через очередь к буфету. Шелли пригласила их ужинать с нами на ужинах, которые мы здесь устраивали. Пара операторов сидела за складным столом на складных стульях.

— Я думаю, может быть, нам обоим нужно немного уединения. — Я достал ключи из кармана джинсов и щелкнул брелоком, чтобы открыть двери «Кадиллака». Внутри было душно от того, что я весь день просидел на улице под летним солнцем.

Дэшия запрыгнула на пассажирское сиденье, зашипев, когда ее голые ноги коснулись черного кожаного сиденья.

Я включил зажигание и кондиционер.

— Как насчет бургера?

— Пойдет. — Она махнула рукой, не заботясь о том, что мы будем есть. Вероятно, потому, что она не стала бы этого делать.

Мы с Дэшией трижды ходили в хороший ресторан Лос-Анджелеса. Она заказывала еду. Держала вилку и нож. Жевала. Но когда официантка приходила убирать со стола, моя тарелка была пуста, а ее была почти не тронутая.

Как и на тех свиданиях, сегодня вечером она будет смотреть, как я ем, а когда мы вернемся в мотель, съест блюдо, специально приготовленное ее диетологом.

Моя диета, как правило, была регламентирована, а режим физических упражнений — незыблемым, как и у нее. В Клифтон Фордж я ел совершенно обычно, главным образом потому, что для продажи билетов на фильм не требовался мой пресс. Я играл стареющего полицейского, подтянутого в свои преклонные годы, но не нереалистичного. Любой лишний вес на моем лице на самом деле облегчал команде гримеров превращение меня в шестидесятилетнего мужчину.

У Дэшии не было такой роскоши. На месте убийства она была почти голой.

У нее было невероятное тело. Она была длинной и худощавой, с округлостями в нужных местах. У Дэшии был определенный имидж, который нужно было поддерживать, а эта индустрия была агрессивной, особенно по отношению к женщинам.

Это была причина, по которой я отвез ее домой после того третьего свидания. Причина, по которой я точно знал, как выглядит Дэшия Френч без единого лоскутка одежды.

Я был достаточно глуп, чтобы подумать, что актриса, которая сталкивается с таким же натиском СМИ, как и я, может на самом деле хотеть значимой связи. Убежища от внимания. Человека, который знал бы, как это утомительно — постоянно улыбаться и оценивать каждое движение. Правильно питаться. Тренироваться изо дня в день. Человека, который был бы рядом в перерыве, чтобы рассказать о своем дне.

Но Дэшия была слишком погружена в свою собственную жизнь, чтобы утруждать себя расспросами о чужой. Дэшия, мягко говоря, была гремучей змеей.

Она сфотографировала меня на следующий день после того, как мы переспали. Я был в постели, спал на спине, подложив руку под голову. Белое одеяло прикрывало мой пах и ногу, но все остальное было голой кожей и смятыми простынями.

Ленивое утро.

Такой была подпись Дэшии. Ее лицо было на одной стороне фотографии. Мое — на другой. Фотография стала вирусной, и я проснулся от пятнадцати сообщений от Лорелин, спрашивающей меня, почему я не потрудился сообщить ей, что у меня отношения с Дэшией. Менеджерам нужно было знать о таких вещах.

Я вызвал Дэшии такси и вышвырнул ее из своего дома. Ей было все равно. Она получила то, чего добивалась — спекуляции в таблоидах и приток подписчиков в социальных сетях.

Дэшия была последней актрисой, с которой я встречался. С тех пор на кинопремьеры я водил одну из своих сестер. Обычно это была Матин, потому что ей нравилось наряжаться больше, чем Астрид или Бекке. Если я хотел пригласить женщину на ужин, я приглашал свою мать. В моей постели уже несколько месяцев не было женщины.

Если бы это зависело от меня, Дэшию не выбрали бы для этого фильма, но Кэмерон подумал, что у нее есть талант для этой роли. Сожалел ли он о своем решении после сегодняшних репетиций?

— Я пытаюсь, Шоу. — Ее взгляд был устремлен в окно, пока я ехал по городу. — Я не знаю, чего он хочет.

Она старалась, и как бы мне ни было неприятно это признавать, у нее был талант. Кроме того, все равно было слишком поздно искать кого-то другого.

— У тебя получится, — сказал я. — Мы сделаем перерыв. Уедем на некоторое время, а затем перегруппируемся.

— Да, — пробормотала она, разговор был окончен.

Поездка в город прошла в тишине, потому что ни один из нас не хотел выяснять, чем занимался другой с тех пор, как мы виделись два года назад. Я мельком видел ее на церемонии вручения премии «Оскар» в прошлом году, но мы шли в противоположных направлениях, каждый был окружен людьми, так что мне не пришлось вести светскую беседу.

Я заехал в «Стокярдас» и припарковался, ухмыляясь, когда губы Дэшии скривились. Очевидно, она не слишком хорошо изучила Клифтон Фордж, потому что «Стокярдас» был типичным баром Монтаны и соответствовал остальному городу.

Он был простоватым, без всякой помпезности или лоска. На парковке пахло смазкой и дымом. Для нее, я уверен, это место выглядело… грязным. Ниже ее достоинства.

Но пока я не сидел на диете, мне захотелось съесть один из чертовски вкусных бургеров «Стокярдаса». Это стоило дополнительного часа в комнате для гостей, которую я превратил во временный тренажерный зал. И того, чтобы посмотреть, как Дэшия корчась, будет садиться на шаткий табурет, а затем обольется дезинфицирующим средством для рук, когда мы будем уходить.

Кэмерон познакомил нас с этим местом, когда мы вернулись, чтобы начать съемки, и с тех пор я был тут пять раз. Я даже купил здесь бургер Люку Розену после того, как мы встретились за пивом в «Бетси» в прошлую пятницу.

— Сюда? — спросила Дэшия, сглотнув, пока мы шли к двери.

— Все не так плохо. Просто расслабься и наслаждайся перерывом.

Она нахмурилась, когда я придержал для нее дверь, убедившись, что не прикасаюсь к ней, когда она проскальзывала внутрь.

— Я расслаблена.

— Конечно, — невозмутимо ответил я.

Внутри ресторана было темно, и моим глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть. Когда это произошло, я оглядел столики в поисках пустого.

Вместо этого они остановились на белокурых волосах, и мое сердце екнуло.

Пресли сидела за барной стойкой. Она увидела меня в отражении зеркала за бутылками с ликером, и ее спина выпрямилась.

Она была одна.

Медленная улыбка расползлась по моему лицу. Она растягивалась все шире и шире, когда она не отвела взгляда, а ее губы тронула собственная улыбка.

Потерявшись в этих голубых глазах, я не заметил, что Дэшия переводит взгляд с меня на нее, пока ее рука не скользнула в мою, и она не встала на цыпочки, чтобы укусить меня за ухо.

Дэшия действительно была стервой.