Капитали$т: Часть 4. 1990

Глава 24

Несмотря на то, что собрание пошло не так, как изначально планировалось, Гусар не собирался сдаваться. Он повернулся к Худому и что-то негромко сказал ему в самое ухо. Худой сдержанно кивнул.

— Ты уж не обессудь, Немец, — сказал он, — знали бы, что сам явишься, стол бы накрыли. А сейчас здесь у нас не гулянка, а разговор серьезный.

— Да я вижу, что серьезный, — улыбнулся Немец. — Вы давайте, не стесняйтесь, я в сторонке посужу, послушаю, может научусь чему…

В этом месте Гусара осенило.

— А ты че, Немец? С этими, что ли, пришел? На их стороне?

— Обратились ко мне ребятишки, — сказал Немец серьезно. — А че? Они нашей жизни не знают, плохого я о них не слышал, хорошее слышал.

— Это что же хорошее ты слышал? — поднял брови Худой.

— Вы, наверное, не в курсе, — ехидно сказал Немец, — но они почти год нашу «крытку» за свой счет кормили. Овощи машинами загоняли, сахар, масло растительное… Даже водяру, говорят. Было такое, пацаны?

— Было, — привстал я с места.

— А еще детский дом кормят, — продолжил Немец. — Я сам детдомовский, если что. Если кто не знает, как там живется, то могу рассказать. И вот я не пойму, братва. У вас тут все ништяк, все на мази, Костюмчики модные, штаны фирмовые, тачки заграничные у некоторых. Иные, говорят, особняки себе построили! А «крытку» кормят какие-то левые люди. И вы, вместо благодарности, прессануть их собираетесь. Как так-то? Это разве наше?

— Ты погоди, Немец, погоди, — заговорил Худой, смущенный произнесенной речью. — Мы для тех, кто за забором все делаем, что можем… У нас тоже не у всех бабки и возможности. Есть больные и старые…

— Нет, это ты погоди, Худой, — возразил Немец. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака стопку бумаг и бросил ее на стол. — Вот, пишет мне народ. В тюряге из жратвы одна сечка, курить нету, если бы не «дачки» уже бы с голода передохли. А «дачки» не на всех идут! Или вы забыли⁈

— Нет, Немец, не горячись, — повысил голос Худой. — курить и на воле нету и со жратвой проблемы. Народ в очередях бьется до закрытия, жратва вся по талонам.

Немец грустно рассмеялся.

— То-то я смотрю, у вас здесь дым коромыслом стоит! — сказал он язвительно. — Вы-то здесь на голодающих не похожи. Ты не хмурься, Худой! Не о тебе речь, годы твои немалые и силы не те. Я о тех, кто помоложе будет. Вот они, — Немец кивнул в нашу сторону, — могут и курево и жратву достать. А вы не можете! Какие же вы тогда блатные⁈ Может вам с ними местами поменяться, а? Они в «президиум», а вы на их место. А че, несправедливо? Нет, Худой, так дела не пойдут. За «котел» кто отвечает?

— Виктор, — сказал Худой мрачно. Взгляды Немца и Гусара встретились. В глазах Гусара сверкала с трудом сдерживаемая ярость.

— Ладно, — сказал Немец, внезапно перейдя на спокойный тон, — об этом потом. Это наши дела, их мы будем обсуждать в своем кругу. Давайте теперь с молодежью разберемся. Чего там они, отлупили кого, что ли?

— На людей руку подняли, — сказал Худой, но уже с некоторым сомнением в голосе. — На наших ребят. И есть мнение, что трех грузин тоже они замочили…

— Горе-то какое! — притворно расстроился Немец и перевел взгляд на Григория Степановича, который, похоже, плохо соображал, что происходит и был в состоянии, близком к обморочному.

— Вот ты! — Указательный палец Немца уперся в грудь товарища Бубенцова. — Его знаешь? — Немец ткнул пальцем в направлении Гусара.

Григорий Степанович кивнул.

— Как познакомился?

— Машину помог вернуть… — пролепетал Григорий Степанович. — Зятю… Машину угнали.

— Что он тебе предлагал? — продолжил допрос Немец.

— Помощь, — ответил Григорий Степанович. — Чтобы я с ним работал, а с ребятами — работать престал. Сказал, что у них проблемы… С милицией… И вообще.

— Что с теми грузинами получилось? — спросил Немец.

— Он тоже обещал помочь… Сказал, что может решить вопрос…

Немец снова остановил взгляд на Гусаре.

— Ты, Витя, договаривался с ребятами, что в их дела на заводе вмешиваться не будешь?

Гусар презрительно усмехнулся.

— Конкретного уговора не было, — сказал он. — Да и… с кем тут договариваться?

— Ну ни хрена себе! — Матвей возмущенно вскочил, с грохотом отодвинув стул. — Вообще, мы ему по договору отдали рынок возле «Автозапчастей»! Без базара отдали!

— Че за рынок? — прищурился Немец.

— Там перекупщики машины перепродают и автозапчасти, — объяснил Матвей. — Сейчас там вот его люди получают! — Матвей указал на Гусара.

— Нормальный ход, — усмехнулся Немец. — Вы ему рынок, а он вам взамен?..

— Отсутствие проблем на заводе, — подсказал я.

— И сколько этот рынок по бабкам вам приносил? — продолжал расспросы Немец.

— В среднем — червонец в день, — ответил Матвей.

— Червонец — это десять рублей? — уточнил Немец.

Матвей хмыкнул.

— Десять тысяч.

Легкий ропот пронесся по рядам наших оппонентов. Очевидно, некоторые из них и представления не имели о реальных доходах Гусара и его компании.

— Да гонят они! Какие там десять штук, сплошной свист! — вскочил с места Гусар.

Матвей сдержался.

— Если ты утверждаешь, что я говорю неправду, — сказал он, — можем собраться еще раз, здесь же. Подтянем перекупщиков с того рынка, узнаем, кому и сколько они платят. Я за свои слова отвечаю.

— Ты присядь, Витя. Чего вскочил? — строго сказал Гусару Худой. — Разбор еще не окончен. Потом скажешь.

Гусар бессильно рухнул на стул, а Немец вновь завладел всеобщим вниманием.

— Ну что я могу здесь сказать? — начал он прочувствованную речь. — То, что мы сейчас обсуждаем… По-моему, такого обсуждения вообще быть не должно. Одни ребятишки тянут со спекулянтов деньги, другие чего-то тянут с завода — помогай бог, как говорится. А если еще и на наши нужды уделяют, так вообще почет им и уважение от братвы. Но я смотрю, что некоторые из нас полезли в коммерческие и хозяйственные темы. И из-за этого происходят всякие конфликты — кого-то побили, кого-то и вовсе замочили…

— Тебя давно не было, Немец, — подал голос Худой. — На воле многое изменилось.

— Да вижу я, — улыбнулся Немец. — Одни себе по десять штук в день с одного рынка в карман кладут, из кабаков не вылезают, на импортных тачках рассекают, а на киче последний хрен без соли доедают. Раньше-то такого не было, а, Худой?

— Ладно… — Худой махнул рукой. — Чего решать будем? Что предлагаешь?

— Все участники конфликта вели себя неправильно, — отчеканил Немец. — И я считаю, что с молодежи спрашивать было бы несправедливо, раз обе стороны виноваты. Предлагаю молодежь отпустить с богом, а мы здесь продолжим наши игры…

Большинство присутствующих, кроме Гусара и нескольких его ближайших друзей, предложение Немца поддержали, и мы покинули банкетный зал… Я бы сказал — покинули торжественно.

— И чего теперь будет? — спросил меня Серега, когда мы вышли на улицу.

— Разберутся, — ответил я. — Теперь уже разберутся без нас…

— А здорово этот Немец наблатыкался! — восхитился Матвей. — Всех перебазарил! Вот это рысь! Че, он теперь вместо Гусара будет?

Я усмехнулся. Если Немец действительно займет место Гусара в криминальном мире, то это означало, что Николай Николаевич получает почти ничем не ограниченное влияние на всю теневую экономику города. И вчистую переигрывает своих оппонентов из аппарата МВД. Действительно хорошая работа, и все чужими руками!

— Поехали, — сказал я Боре, который скучал за рулем «Волги». — Домой, Боря, день был тяжелый.

— Но теперь-то все нормально? — спросил Боря с подозрением.

— Больше нас по подъездам стрелять не должны, — устало сказал я. — Хотя, черт его знает, на самом деле…

— Я вас все же до квартиры провожу. — Боря был осторожен и настойчив.

— Проводи, Боря, проводи… — согласился я.

И мы уехали в сгустившиеся сумерки.

Для Гусара все закончилось не лучшим образом, но в то же время — не так плохо, как могло бы. Немец, которого поддержало большинство блатных, предъявил Гусару растрату общей кассы и невнимание к нуждам осужденных и подследственных, содержавшихся к городской тюрьме. Гусара жестоко избили прямо в банкетном зале, сломали нос, несколько ребер, пробили голову, так что из банкетного зала он поехал прямиком в травматологию. Впрочем, все могло закончиться для него сильно хуже, если бы его нашли бизнес-партнеры убитых грузин… Отлежавшись в травматологии и слегка подлечившись, он пропал из города. По слухам, отправился куда-то на север к старым лагерным друзьям.

Оказавшееся вакантным место занял, конечно же, Немец. С одной стороны для нас это было неплохо… Но только с одной стороны. «Этот хрен опаснее Гусара», — сказал Матвей, традиционно недолюбливающий профессиональных уголовников, пусть даже союзных нам. И я в этом вопросе был с ним полностью согласен. Вспоминался мне прочитанный когда-то давно фантастический рассказ. В нем ученые придумали специального робота, который фиксировал намерения убийц и предотвращал убийства, но в один прекрасный день вышел из-под контроля и сам начал убивать. Ученые пришли в ужас и придумали против этого робота другого робота, более совершенного, который тоже вышел из-под контроля… Удовлетворения этой победой у меня не было, была какая-то опустошенность и апатия… Впрочем, события опять понеслись вскачь, так что, апатия моя длилась совсем недолго.

На Григория Степановича Бубенцова произошедшие события произвели неизгладимое впечатление. Григорий Степанович основательно и серьезно впал в запой. Вплоть до белой горячки — ловил чертиков на своем рабочем столе и прятался в подсобку от убийц, причем, все это произошло настолько быстро, что кое-кто считал этот запой симуляцией. Сокрушенные домочадцы отправили его на лечение, впрочем, не в ЛТП, но в приличную клинику, в отдельную палату с хорошим обращением, благо, финансы позволяли. Однако исполнять обязанности директора Григорий Степанович в таком состоянии не мог. Было решено, что сразу после выхода с больничного, Григорий Степанович пишет заявление об уходе. По состоянию здоровья. Этот вариант хоть и был совершенно предсказуемым, но все же напрягал нас — на горизонте маячила совершенно неизвестная фигура нового директора завода. И как с ним сложатся отношения, тоже никто не знал… Тем более, что на назначение мог повлиять и обком, с которым у нас тоже было не все гладко.

Новому директору нас представил зам Григория Степановича, который на время междувластия исполнял его обязанности. Судьбоносная встреча прошла в кафе «Мороженное».

— Чего это за деятель? — спросил меня Валерик, когда мы ехали на встречу.

— А кстати, комсомолец! — засмеялся я.

— Да ладно! — Валерик не мог скрыть своего разочарования. — Да неужели опять комсомолец? Мало нам было банка⁈

— Все не можешь Сашу Орловского забыть? — подколол я компаньона. — Где он сейчас, кстати, интересно было бы узнать…

— Да какая разница⁈ Столько проблем из-за него вылезло! И вот опять комсомолец! — негодовал Валерик. — Откуда?

— Вроде бы, наш, местный. Из горкома комсомола какой-то деятель. Сейчас познакомимся.

Валерик шепотом матерился. Новый директор уже заранее ему не нравился…

Впрочем, будущий директор оказался парнем коммуникабельным, дружелюбным и улыбчивым. Во всяком случае, такое первое впечатление он на меня произвел.

— Никита Сергеевич! — представился он и тут же добавил: — Да, в честь Хрущева. Отец в нем души не чаял. А фамилия моя Шубин. Но для товарищей можно просто Никита.

— Назначение Никиты Сергеевича это практически свершившийся факт, — объявил нам заместитль директора. — Рекомендации у него отличные, на уровне министерства все согласованно, так что…

— Поздравляю, — кивнул я.

— Пока еще не с чем, — рассмеялся Шубин. — Вот когда официально вступлю… К слову, с тяжелым сердцем вступаю в эту должность… — Будущий директор вздохнул.

— Отчего же? — спросил я.

— Да наслышан я о делах на водочном, — покачал головой Шубин. — Там у вас просто Чикаго какое-то. Машины горят, людей в багажниках возят. А кое-кого и вовсе… Просто староват я уже для комсомольской работы. А тут такое предложение. Вот я сдуру и согласился, а когда узнал, что к чему…

— Я, ребята, пойду, наверное… — встревоженно сказал заместитель директора, который не любил подобных разговоров. — Вы уж теперь сами до всего договоритесь.

Зам был милостиво отпущен восвояси, и разговор продолжился.

— Ну а как ты хотел? — спросил будущего директора Серега. — Бабки на заводе большие крутятся. Продукция левая цистернами мимо кассы. Желающих поживиться много, вот мы и отбиваемся помаленьку.

— Помаленьку… — покачал головой Шубин. — Вы же кооператив «Астра», верно? Я о вас слышал кое-что.

— Надеюсь, только хорошее, — спросил я вкрадчиво.

— Разное, — уклончиво ответил Шубин. — Расскажите, какой у вас интерес на заводе.

— А чего, тебе разве исполняющий обязанности не рассказал? — спросил Валерик.

Шубин развел руками.

— Только в самых общих чертах. Он вообще какой-то очень робкий. А мне бы хотелось из первых рук.

— Ничего сложного, — сказал я. — Завод же водочный? Водочный. Вот нас и интересует водка. Мы привозим зерно, на заводском оборудовании делается водка. Мы ее забираем. Собственно, все.

— Да-а… Несложно, — согласился Никита Сергеевич. — А сколько водки?

— Немного, — улыбнулся я. — Всего полторы тысячи бутылок. Семьсот пятьдесят литров, если угодно.

— В месяц? — уточнил Шубин.

— В день, — снова улыбнулся я. — Капля в море.

— Полторы тысячи бутылок… — сказал Шубин задумчиво. — Это в месяц выходит сорок пять тысяч штук? Даже по десять рублей…

— Я же говорю, капля в море, — сказал я уже с некоторым раздражением в голосе. — Или вы считаете иначе?

— В общем-то, мне рекомендовали с вами сотрудничать… — Шубин поправил съехавший на сторону галстук. — Ответственные товарищи рекомендовали. Вы ведь обеспечиваете безопасность, так?

— Именно, — подтвердил Серега. — Мы и наши партнеры. Смежники, так сказать.

Шубин внимательно посмотрел на меня.

— И про ваших смежников я слышал. В общем, будем работать.

— Будем работать, — кивнул я.

Мы подняли стаканы с молочными коктейлями, и я сказал тост за будущее сотрудничество.

— Только у меня просьба, — сказал Шубин, — чтобы ваш человек постоянно на заводе присутствовал. На случай… сами понимаете.

— Внештатных ситуаций, — подсказал Серега.

— Совершенно верно. На этот самый случай. Чтобы было к кому оперативно обратиться.

— Хорошо, — согласился я. — Дадим вам человека. Да вы не беспокойтесь, Никита Сергеевич! Все будет в порядке. Не первый день работаем же!

Шубин задумчиво кивнул.

— А че, вроде нормальный парень, хоть и комсомолец, — сказал Серега, когда мы ехали обратно.

— Поглядим, — сказал я. — Пока судить рано, дел мы с ним не вели…

— А мне не понравился, — отрезал Валерик.

— А кстати! — Серега покопался у себя в портфеле и извлек газету. — Сегодня утром вычитал, Леха! Все хотел тебе сказать, да как-то не с руки было! Новость! Такая новость, что умереть, не встать!

— Завязывай, — сказал я сурово. — Мой лимит на новости исчерпан на полгода вперед. Что там стряслось?

— Сам читай! — Серега сунул мне газету. — Да не здесь, не здесь, на последней странице! Маленькая статейка совсем, вот она, внизу! Читай!

Я начал читать. В маленькой статейке внизу странице говорилось о том, что известный певец и лидер рок-группы «Кино» попал в автомобильную аварию на своем автомобиле марки «Вольво». Лидер рок-группы отделался легким ушибом, а вот престижная иномарка разбита вдребезги.

В голове у меня зазвенело, а буквы запрыгали перед глазами…

— Понял теперь⁈ — спросил Серега торжествующе. — Это же твоя тачка! Та, что ты подарил! Понял⁈

Я молчал, осмысливал полученную информацию.