Капитали$т: Часть 4. 1990

Глава 9

А через несколько дней вышла статья в «Вечернем городе». Очень злая и ядовитая, посвященная засилью наперсточников в городе. Собственно, ничего особенного в этой статье не было, газеты охотно писали на криминальные темы, но здесь самым нелестным образом характеризовалась городская милиция. «Доколе?» — задавался риторическим вопросом журналист. А в конце статьи содержался прямой намек на то, что милиция смотрит сквозь пальцы на деятельность наперсточников не просто так, но из корыстных побуждений. Описывая драку на центральном рынке, журналист не пожалел красок и не забыл указать на то, как милиционеры из опорного пункта фактически самоустранились от наведения порядка. «Если милиция не может навести порядок, — сакраментально провозглашал журналист, — то разве удивительно то, что за наведение порядка взялись простые люди? Получается, как по Ильфу и Петрову — спасение утопающих дело рук самих утопающих».

Избиение наперсточников на рынке стало резонансным событием, о нем говорили в городе, и даже вполне официальная и респектабельная городская газета напечатала небольшую заметку в городской хронике. Я был доволен произведенным эффектом.

— Кто писал статью? — спросил я у Бориса Борисовича.

— Есть у нас, знаете ли, юное дарование, — кокетливо ответил Борис Борисович.

— Пришлите дарование к нам в контору, — сказал я. — Ему премия полагается.

Борис Борисович нехотя согласился. Кажется, любые идущие мимо него деньги, он воспринимал как прямой ущерб себе.

Молодым дарованием оказался паренек моего возраста по имени Ярослав — студент филфака. Он был очень обрадован и смущен, внезапно получив целую тысячу рублей премиальных. А вот милиции статья Ярослава не понравилась категорически…

Через пару дней после публикации вернулся Николай Николаевич и моментально вызвал меня на разговор. Судьбоносный диалог состоялся в курилке, в здании милицейского управления. Николай Николаевич был напряжен и хмур, а я наоборот — расслаблен и легкомыслен.

— Как командировка? — весело поинтересовался я у Николая Николаевича. — Успешно переняли опыт?

— Успешно, — кивнул он. — Я смотрю, вы в мое отсутствие тоже успешно действуете? Весь город гудит! Еще и прессу на уши поставили! Почему меня не дождались⁈ Стрельбу открыли, наперсточников избили, в прессе скандал! Это что?

— Очень много вопросов, Николай Николаевич, — развел руками я. — Вам на который из них отвечать?

— Стреляли зачем? — мрачно спросил он.

Я пожал плечами.

— А что было делать? Вызывает меня Бубенцов, говорит, что его родственника обижают какие-то лихие ребята. Мы попробовали с ними поговорить, но ничего не вышло.

— Знаю, — сказал Николай Николаевич. — Бубенцов уже позвонил, рассказал.

— С нами Матвей должен был ехать на разговор, — продолжил рассказывать я. — Если бы он со своими поехал, то может и обошлись бы без стрельбы. Но их ваши повинтили, прямо перед встречей, так что нам одним ехать пришлось. Подозрительно, не находите?

Николай Николаевич молчал.

— А потом уже мы посоветовались и пришли к выводу, что это Гусар воду мутит. Пытается на нас надавить, а потом предложить помощь в обмен на услугу. Он на авторынок глаз положил, а там уже Матвей со своими…

— И вы решили на весь город шороха навести? — спросил Николай Николаевич.

— Ну, сдаваться мы точно не собираемся, — ответил я. — Тут проблема в другом. В вашей конторе, Николай Николаевич. Кто-то из ваших с уголовниками работает. И не просто кто-то, а человек при хорошей должности. Вы бы выяснили этот вопрос?

— Разберемся, — сказал Николай Николаевич чуть слышно. — Вообще, это даже неплохо, что скандал в прессе. У нас здесь действительно не все гладко… В общем, статья ваша — ко времени. Можно и еще. И даже нужно. Понимаешь?

— Понимаю, — сказал я. — Может посодействуете с материалом?

Николай Николаевич ответил легким кивком.

— Шестой отдел? — спросил я еле слышно.

Николай Николаевич сделал страшные глаза и демонстративно осмотрелся по сторонам.

Я понимающе кивнул.

— Бубенцов меня достал, — посетовал Николай Николаевич. — Он думает, что в обкоме до сих пор работает и все у него на побегушках. Никак не перестроится.

— Есть такое дело, — согласился я.

— Что там за лихие ребята к его родственнику приходили?

— Какой-то Заяц от какого-то Березы, — сказал я.

— И вы этого Зайца шмальнули?

— А что было делать? — ответил я вопросом на вопрос. — Они первые прыгнули…

Николай Николаевич поморщился.

— Первые, вторые, десятые… Детский сад! Ладно. А чего же на полдороги затормозили?

— Это в каком смысле? — удивился я.

— В таком, — строго сказал Николай Николаевич. — Нужно было брать этого… как его?.. Березу и… Я вас учить должен?

— Мы подумаем, — сказал я осторожно.

— Думайте, — сказал Николай Николаевич. — А материала для печати я вам подкину. За этим дело не станет.

Опять мутиловки начинаются, думал я, выходя из здания милицейского управления. Опять интриги и многоходовки… Получается, что в милиции тоже идет война двух (а то и больше!) конкурирующих группировок. Одна из которых скооперировалась с Гусаром и потихоньку начинает выступать против нас. А значит, намечается противостояние…

В провинции, обычно, цепочки знакомств очень короткие. Максимум через три рукопожатия все знакомы со всеми. Как по мне, это и плохо, и хорошо одновременно. Плохо тем, что о тебе слишком много знают совершенно посторонние люди. Иногда это неудобно, а иногда просто опасно. А плюс жизни в провинции в том, что информацию о любом человеке можно собрать за считанные часы. Особенно если обладаешь соответствующим ресурсом…

Ресурс у нас имелся, так что пробить — кто такой Саня Береза с Грузового, удалось быстро. Парень из неблагополучной семьи, двадцати трех лет отроду, дерзкий, приличный организатор. Он вместе с друзьями промышлял гоп-стопом в центре города, и это получалось у них довольно неплохо, но, как известно в таких делах сколько веревочке не виться… В один прекрасный день они раздели сына кого-то из городской номенклатуры. Влиятельный папа передал горячий партийный привет милицейскому руководству, а руководство отработало — молодежную банду, в которую входил Береза, прихлопнули за несколько дней. Кого-то из парней посадили, кому-то дали условно, а вот Саше удалось соскочить — в армию, благо, что как раз призыв был в разгаре…

После армии Саша Береза понял, что вернулся в другую страну, которая почти официально перестала строить коммунизм и начала заниматься чем-то совершенно противоположным. В ней появились богатые и бедные, красивые иностранные машины, дорогие бары и рестораны, импортные шмотки, видики и прочие соблазны. История совершенно типичная — Саша, собрав банду таких же как он, неприкаянных, не имевших никаких жизненных перспектив парней, начал пробовать урвать свой кусок пирога. Проблема была в том, что пирог был не так уж и велик, а желающих поживиться очень много. У себя на Грузовом эти ребята присели на единственно прибыльную тему — воровство из товарных вагонов. Получалось даже неплохо, появились первые деньги и атрибуты красивой жизни — модные шмотки, импортные сигареты и тому подобное. Первые успехи окрылил, и ребята посчитали себя серьезными людьми, подобными мафиози из нашумевшего сериала «Спрут». Но реальность, к сожалению, внесла свои коррективы…

Грузовой оставался районом депрессивным даже в мое время, а сейчас — на стыке восьмидесятых и девяностых — это был мрачный и опасный район. Несколько убогих магазинов, почти всегда пустых. Пельменная — традиционное место сбора окрестных алкоголиков. Заросший бурьяном парк. Разбитые телефонные будки, внутри которых телефоны без трубок. Большое мрачное здание — пункт приема стеклотары, с приемщиками, напоминающими маньяков-убийц. Здесь не было даже банальных видеосалонов — смельчак, решившийся на такую бизнес-авантюру в Грузовом, скорее всего остался бы и без аппарата, и без кассет в первый же день работы. Из культурной жизни здесь были школьные дискотеки — потрясающе мрачные мероприятия с обязательным мордобоем, плодово-ягодным вином и дешевыми сигаретами. Обычно за культурным досугом молодежь с Грузового ездила в соседние районы, чему местные были не очень-то рады…

Банда Сани Березы заседала в единственном более-менее цивильном заведении Грузового — в кафе с романтическим названием «Полет». Туда-то мы и нагрянули целым экспедиционным корпусом — на трех автомобилях и с тремя стволами. Вдесятером мы вошли в кафе и окружили столик, за которым сидели новоявленные гангстеры.

Все здесь было мрачным — и интерьер, и официантки, и сидящие за столом парни. Один из них, самый шустрый, попытался вскочить со стула, но железная лапа нашего охранника Бори легла ему на плечо и слегка придавила. Парень, скривившись от боли, уселся обратно и больше никакой активности не проявлял.

— Добрый день, — улыбнулся Серега, демонстрируя заткнутый за пояс «ТТ». — Саша Береза кто?

Вопрос это был риторический, поскольку у нас имелась даже фотокарточка этого персонажа.

— Ну я, — угрюмо сказал один из парней — блондин в «вареном» джинсовом костюме. — А вы кто такие?

— Сейчас мы проедем в одно место, — сказал я, — а по пути познакомимся. Если вы, Александр, не возражаете, конечно.

Александр, кажется, возражал. Ему категорически не нравилось происходящее. Но силы были слишком неравны, так что он мрачно молчал…

— По-хорошему пойдешь или помочь? — ласково спросил его Боря.

— Ну пойдемте! — Береза решительно поднялся с места.

— Вот это деловой разговор! — просиял Боря.

Мы всей толпой двинулись на выход, оставляя растерянных соратников Березы. Судя по мрачным физиономиям, они определенно решили, что шефа увозят не на разговор, а на расправу.

Мы ехали в город. В салоне «Волги» играла кассета с последним альбомом «Кино», Саша Береза сидел на заднем сиденье, зажатый между двумя крепкими парнями, Серега был за рулем, а я сидел рядом с ним.

— Собственно у нас к тебе, Саша, один-единственный вопрос, — сказал я.

— Что за вопрос? — спросил Береза, глядя в пол.

— Кто тебя надоумил сунуться в кооператив «Луч»? Только, Саша, не говори, пожалуйста, что первый раз о таком слышишь. Мы не менты, мы не для протокола беседу ведем, а для того, чтобы истину установить!

Береза посмотрел на меня с любопытством.

— Это вы, что ли, пацанов моих отмудохали?

— А куда нам деваться было? — развел руками я. — Пацаны твои вели себя неправильно, за то и получили. Но на вопрос ты не ответил, Саша. Кто на кооператив навел? Скажи и все — к тебе претензий никаких нет.

Береза сверкнул глазами.

— Обосретесь, когда узнаете!

Мы с Серегой переглянулись.

— Слушай, — сказал я, — если мы с тобой общаемся вежливо и по-хорошему, это не значит, что борзеть нужно.

— Да чего с ним разговаривать, — сказал Серега. — Он почти ответил. Мне все понятно.

— Гусар навел? — спросил я без обиняков.

— Ну допустим, — сказал Береза после долгого молчания. — И че вы сделаете?

— «Допустим» — это не ответ, — возразил я. — Давай уже, Саша, колись. Чего ты, в самом деле?

Береза потихоньку закипал.

— Гусар сказал, что с этих лохов хорошо поиметь можно, что они сто процентов никому не платят. И че? Гусар весь город держит, а вы кто такие?

— А еще он сказал, что с ментами никаких проблем не будет, правда? — спросил я. — Сказал, что эти лохи заяву сто пудов не напишут, а если напишут, то у него все схвачено, верно?

В глазах Березы мелькнуло удивление.

— Может так, а может и нет, — сказал он. — Вы кто такие вообще? Говорите, что не менты, а вопросов дофига задаете.

— А к тебе больше вопросов-то и нет, — сказал я. — Только вот… что с тобой делать, я ума не приложу. Ладно. Слушай, Саша, внимательно. Сейчас мы поедем в одно место. Там будет человек, которому ты скажешь, что никогда больше так делать не будешь. Я имею в виду — пытаться получить бабки с кооператива «Луч», прочие твои дела нас вообще не волнуют. Ты все понял?

— Пошли вы на… — медленно и с расстановкой сказал Береза.

Я понимающе кивнул головой.

— Похвально, Саш. Твоя позиция заслуживает уважения. Но получается проблема — ты нам не оставляешь выбора. Нам придется сделать так, чтобы ты хотя бы на некоторое время из игры выбыл. Ничего личного, сам понимаешь. Чисто бизнес.

— Сейчас притормозим где-нибудь, — равнодушно сказал Серега, — колено ему прострелим и пусть идет куда знает. У тебя фотоаппарат с собой?

— Имеется, — подтвердил я.

— Ну вот, — тряхнул головой Серега, — сделаешь с десяток фоток. Материальное подтверждение того, что зло наказано, а добро восторжествовало.

— Нихрена вы не сделаете, — сказал Береза со злостью. — Фраера. Понты одни, а как до дела, так вас и нет никого. Хотели бы шмальнуть, шмальнули бы сразу.

Зря он так сказал. Серега, несмотря на то, что парень по характеру спокойный, в последнее время на взводе. Вот и сейчас он определенно психанул. «Волга» свернула в какой-то проулок и через пару минут притормозила на пустыре.

— На выход, — решительно скомандовал Серега. — Походу, кенту твоему, Зайцу, одному на больнице с простреленной ногой скучно лежать. Пойдешь за компанию. Привет передавай, как увидишь.

— А я поснимаю, — сказал я, потянувшись за спортивной сумкой с фотоаппаратом. — Виды здесь, правда, не ахти… но уж какие есть.

Береза испугался — он как-то сник, налет крутизны испарился, когда стало понятно, что мы не шутим. Очевидно, ему не хотелось получить пулю в ногу.

— Да не гоните беса! — воскликнул он изумленно, когда наши охранники вытаскивали его из машины. — Вы чего, охренели совсем? Реально шмалять собираетесь? Да скажу я вашему человеку, что нужно. Нахрен мне этот «Луч» и все эти разборки?

— Ну вот, — сказал я расстроенно. — Мы маршрут поменяли, отвлеклись. Так что, не будем ему ногу простреливать? Он же все понял, хоть и позже, чем нужно.

— Да хрен с ним, — благодушно сказал Серега. — Но до места поедет в багажнике. Нехрен было борзеть.

— Как в багажнике⁈ — возмутился Береза. Кажется, он хотел еще что-то сказать, но не успел — сильный удар в солнечное сплетение сложил его пополам.

Я отвернулся. Люди любят смотреть на насилие в фильмах, где оно зрелищно и привлекательно. В реальной жизни это совсем не красиво. Когда кого-то бьют — это всегда грязь и мерзость. Всегда, без исключения.

Через минуту перепачканного кровью Березу, связанного и с завязанными глазами, погрузили в багажник.

— Запачкает он там все, — проворчал Серега.

Опять кровь, подумал я безразлично. Как-то очень много ее в последнее время. Как там у классика? «Дело прочно, когда под ним струится кровь…» значит, мы делаем что-то очень прочное. И с каждой неделей все прочней и прочней…

Григорий Степанович Бубенцов был очень недоволен, когда я вызвал его из уютного кабинета на свежий воздух, оторвал от бумаг и дел.

— Чего, русским языком сказать не можешь? — ворчал он. — Что там у тебя?

— Это лучше посмотреть, — заверил я Григория Степановича. — Так сказать, один раз увидеть… Сюрприз.

— В машине, что ли? — Григорий Степанович увидел нашу «Волгу». — Ну показывай свой сюрприз, показывай.

— Все в багажнике, — сказал я.

Мы подошли к автомобилю. Я подмигнул Сереге, и тот открыл багажник. Григорий Степанович взглянул внутрь. И отшатнулся, почти отпрыгнул. Если бы я не поддержал его за локоть, может и упал бы.

— Это что?.. Это кто?.. — Григорий Степанович был бледен. Содержимое багажника произвело на него впечатление.

— Это тот человек, по распоряжению которого вымогали деньги у вашего племянника, — сказал я. — Сейчас он хочет сказать, что был неправ и такого больше не повторится. Можете подойти, он все скажет.

— Нет! — отшатнулся от меня Бубенцов. — Вы зачем это мне… привезли?

— А что мы должны были сделать? — серьезно сказал я, мрачно глядя на Бубенцова. — Поставить на вид мы ему не можем. Строгий выговор таким парням тоже до лампочки. Даже из партии исключить нельзя, он сто процентов не член!

— Такие дела делаются так, — подтвердил Серега. — А че? Мы что-то не так сделали?

— Там кровь, — выдавил Григорий Степанович.

— Если человека сильно ударить, то у него может пойти кровь, — объяснил Серега. — Неаккуратно, конечно. Но мы отмоем.

— Мы свою часть дела делаем, — сказал я. — Все как договаривались. Ведь так, Григорий Степанович?

— Делаете, — машинально повторил он. — Но вы… увезите отсюда… А я к себе пойду.

— Хорошего рабочего дня, — пожелал я Бубенцову на прощание.

Глядя, как директор завода медленно бредет в сторону проходной, Серега презрительно сплюнул и сказал:

— Слабак. А еще в секретарях обкома ходил…