Кирилл Обломов и его невероятные миры

Глава 10

Ведьма не стала нас долго провожать, открыла калитку, указала приблизительное направление и тут же ушла, словно боясь передумать. Скажу честно, ощущение не из приятных. Вокруг дремучий лес, а мы ведь, как это сказать, не совсем взрослые. Вот Игнат из кожи лезет, что бы показать свою независимость, но получается не очень, больше хорохорится, вытащил саблю, словно прямо сейчас кинется в бой, как бы, ни порезался от усердия. Юра как всегда молчит, замкнулся в себе, взгляд целеустремлённый, словно мяч собирается ловить. Витя до сих пор не может понять, как это добрая женщина отпустила нас в тайгу одних, но он терпелив, но взгляд бегает по сторонам и подбородок с небольшим жирком слегка трясётся. Он не ропщет, хотя, наверно, больше всех нас боится.

Альмина с Катей идут чуть в стороне, тихо переговариваются, но вот юная волшебница начинает бормотать себе под нос, делать энергичные пассы руками, даже краснеет от усердия, но результатов не видно.

— Права Антонина Фёдоровна, волшебство здесь не катит, гаснет, словно от ветра свеча, — с досадой говорит она. — Придётся превращаться в следопытов и стараться не сбиться с пути, что она нам указала.

— Ну, это просто, — с самонадеянностью заявляет Игнат, — я ходил в кружок юных следопытов, в совершенстве умею ориентироваться по мху, по коре, по звёздам.

— Ага, а их сейчас нет, — замечаю я.

— По Солнцу можно, — неуверенно произносит Игнат, смотрит вверх, но в листве могучих деревьев нет даже намёка на солнечный свет. — А вообще, можно идти прямо, прямо — не сворачивая. В этом случае точно не заблудимся.

— А если впереди овраг, — ехидно замечает Катя.

— Обойдём его и опять пойдём прямо, — с вызовом заявляет Игнат.

— И куда тогда придём? — с насмешкой говорит Катя. — А вот по мху ориентироваться попробовать можно. Вот только с какой стороны он должен быть гуще, с севера или с юга? — и требовательно смотрит на Игната.

— Забыл, — краснеет долговязый парень.

— Ребята, а вдруг медведь выйдет, — Витя, представив эту картину, даже присаживается от страха.

— С этим всё просто, у меня сабля есть, отгоним косолапого, — самоуверенно заявляет Игнат, взмахнув ею над головой, срубая молоденькие веточки.

— Ой, медведь! — вскрикивает Катя, а вслед за ней Альмина, кидаются назад и врезаются в нас. Игнат мигом бледнеет, кончик сабли понуро опускается вниз. Витя рукой заводит за себя Катю, а сам моментально покрывается красными пятнами. А я, вместо того, чтоб выхватить кинжал, ищу взглядом какую-нибудь палку поувесистее.

Кусты шевельнулись, осыпались тонкие иголочки с молоденькой ёлочки и на встречу к нам выпрыгивает огромный полосатый кот. Он тормозит на передних лапах, приподняв когтями постилку из прелых листьев, садится на хвост и мне показалось, с насмешкой уставился на нас.

— Семён Васильевич!!! — восклицаем все хором.

Кот поморщился, презрительно вздёрнул усы, грубо мяукнул, словно матёрая рысь.

Затем встаёт и важно идёт в самую чащу леса, не забывая при этом поглядывать на нас через плечо.

— Он показывает дорогу! — догадываюсь я и бегу вслед за котом.

У Игната из кармана со звоном высыпается часть золотых монет, он бросается их подбирать и с испугом кричит:

— Кирилл, скажи коту, чтоб подождал!

— Брось их, — зло кричит Альмина, — вернёмся в замок, ещё возьмёшь! — Как же так, пол кармана высыпалось?! — едва не плача вскакивает Игнат и, шмыгая носом, старается нас догнать.

Семёна Васильевича совсем не заботит то, что мы ещё … не совсем взрослые, несётся во всю кошачью прыть, только листья вылетают из-под сильных лап. Он всё глубже и глубже углубляется в тайгу, никогда не думал, что могут существовать на свете такие глухие, заповедные леса. Вокруг высятся величественные кедры, под ногами стелется разлапистый папоротник, часто на дороге попадаются поверженные гиганты, отжившие свои тысячелетия огромные деревья. Сейчас они все во мху, кора разваливается, снуют по ним различные усатые жуки, из многочисленных отверстий выползают личинки, гусеницы и черви. Кот аккуратно их оббегает, вероятно, знает все лазейки, дорога ему известна. Безусловно, если бы мы самостоятельно отправились в путь, через десять минут уже плутали бы по лесу.

Вскоре мы сбавляем шаг, нет больше мочи бежать за полосатым котом. А он всё не сбавляет темпа, вот, последний раз мы видим его толстый зад с пушистым хвостом и Семён Васильевич исчезает в густых зарослях.

Останавливаемся, не можем никак отдышаться, пот заливает глаза, лёгкая когда-то кольчуга становится, словно чугунной и тянет к земле. Игнат вновь по дороге растерял часть золотых монет и в бессилии едва не плачет. Я кошусь на него, хочется высказать ему по поводу безграничной жадности, но глядя на его лицо, становится жалко. А ещё, ему здорово мешает длинная сабля, и сапоги-скороходы — постоянно цепляются за все попадающиеся на пути препятствия, в итоге, он первый рухнул как подкошенный между корней лесного гиганта. Катя всё ещё порывается бежать, но глядя на всех нас, надменно вздёргивает нос и … валится рядом с Игнатом.

— Сусанин усатый, кот жирный! — в сердцах выговаривает Игнат. — Ну, и куда он нас завёл? В самую чащу! Как дорогу найдём?

— Не ругайся, вдруг Семён Васильевич не заметил, что мы отстали, — неуверенно произношу я, присаживаюсь с друзьями и моментально заваливаюсь спиной к шершавому стволу дерева. Рядом, пыхтя и постанывая, сползают Юра с Витей, одна лишь Альмина осталась стоять на ногах, но дышит так же тяжело, как и мы все.

Что-то мне становится и вовсе не уютно. Мы в самой гуще тайги, даже не понятно, что сейчас, ранний день или ближе к полудню, солнечные лучи не проникают сквозь густую листву и ощущение, что сейчас пасмурный день или даже вечер.

— Послушайте! — неожиданно смеётся Юра. — Может, мы не поняли кота, и он просто бежал по своим делам, а мы подумали, что он показывает дорогу?

— Очень смешно! — с гневом оборачивается к нему Катя.

— Обхохочешься! — вторит ей Игнат.

— Да нет же, ребята, — Витя отклоняется от ствола, — он точно нас вёл, даже иногда поглядывал через плечо.

— Тогда почему он нас не подождал? — встреваю в разговор я.

— Потому что он кот, — хмыкает Катя, — они все такие … своенравные … сами по себе. Если делают одолжение, так все должны подстраиваться под них.

— Ты права, — кивает Альмина и пристально смотрит на Игната. — Чего разлёгся? — неожиданно говорит она, — давай, бегом за котом, пока он ещё далеко не убежал.

— Не понял, — у Игната округляются от удивления и возмущения глаза, — а почему именно я. Пусть Кирилл бежит, у него лучший результат по бегу в нашей школе.

— У тебя сапоги-скороходы. Или ты уже о них забыл?

— Действительно, — растеряно говорит Игнат, с опаской поглядывая на волшебные сапоги.

— Одевай! — требует Альмина и едва не топает от нетерпения.

— А может, Кирилл оденет? — в глазах Игната мелькает испуг.

— Ты боишься? — у Альмины в глазах возникает насмешка и разочарование.

— Ничего я не боюсь … просто…. А вдруг они не мой размер и я их снять не смогу и буду бегать как тот мальчик? А у Кирилла обувь на размер меньше.

— Давай сюда, — тяну я руку.

— Ну, если ты сам просишь, тогда бери, — даже не смутившись, Игнат протягивает запыленные сапоги.

— Эх, Игнат, разочаровываешь ты меня, — отворачивается от него Катя, даже веснушки разгорелись от возмущения.

— А чего сама не хочешь одеть, слабо? — пытается хорохориться он, но взгляд отворачивает.

— Я девочка, а ты будущий мужчина!

— Ладно, Катя, у меня действительно нога меньше, чем у него, — выгораживаю я друга, но, всё же, мне неловко за него.

Игнат кидает на меня затравленный взгляд, и вдруг я понимаю, как сильно он боится и мне становится невероятно жалко его. Ребята хмурятся, но мнения своего не высказывают, а я осматриваю сапоги.

— Быстрее, Кирилл, кот уже далеко, вдруг мимо него пробежишь! Только будь очень осторожен, не наскочи на деревья, на такой скорости можно разбиться. Вон, видишь, верёвки? Они привязаны к голенищу. В случае необходимой быстрой остановки, дёргай на себя и сапоги соскакивают. Понятно? — Альмина присаживается рядом и помогает натянуть сапоги.

Едва они оказываются на моих ногах, мир меняется, всё замедляется. Вот Витя хочет что-то сказать, но словно замер, открыв рот, и не закрывает его — вот умора, меня разбирает смех. Игнат вытянул руку, чтоб подобрать выкатившуюся из кармана золотую монету, ради шутки выхватываю её из-под самого его носа, вот будет удивлён её исчезновением. У Юры в шапку-невидимку втыкаю кусок ветки, смотрю на Катю и Альмину, но не решаюсь с ними шутить, ещё обидятся. Вскакиваю на ноги. Странно, но сапоги-скороходы никуда не несут меня прочь, даже пугаюсь, вдруг не получилось. Но когда делаю шаг, тугой ветер дунул в лицо, больно хлестнула тонкая ветка и щека вспыхнула от боли. Это меня мигом отрезвило, внимательно огляделся и осторожно двинулся вперёд. Под ногами вздыбилась подстилка из прелых листьев, вылетела из-под ног и зависла в пространстве. Ага, вот оказывается какое их свойство, догадываюсь я.

Не торопясь двинулся вслед за котом, осторожно отводя ветки в сторону, но они хлещут по пальцам как жуткие плётки. Вскрикивая от боли, всё же шагаю, правда, медленно. К моему счастью выхожу на тропу, она более-менее свободная от кустов и веток. Иду как турист, любуясь природой, но ветер свистит в ушах как сорвавшийся с гор ураган, а ещё крылатые насекомые врезаются в лицо и размазываются в липкую кашу.

У лежащего поперёк тропы дерева останавливаюсь. Как же его обойти? Со всех сторон непролазные заросли, иссекут лицо ветки, мало не покажется. Решил запрыгнуть на ствол, но едва согнул ноги, как меня высоко подбрасывает вверх, и я взлетаю под самый купол сплетенных над тропой ветвей, от ужаса кричу, дрыгая руками и ногами. К счастью перелетаю через ствол и приземляюсь в метрах десяти от него. Долго не могу перевести дух, попутно оглядываясь назад. Вот бы на Олимпийских играх так прыгнуть, все медали были бы мои! Но, надо догонять кота. Вновь бреду по тропе, пригибаясь от дикого ветра, который моментально возникает, как только я начинаю движение.

Вскоре замечаю Семёна Васильевича. Но, что это? Он присел на задние лапы, из передних выпустил когти, морда оскалена, уши прижаты, шерсть дыбом. И тут я замечаю медленно летящую к нему рысь.

В страхе останавливаюсь. Что я могу сделать, маленький мальчик, против такого зверя?! Но, что-то толкает меня навстречу хищнику. Рванул с места, земля из-под ног взвилась чёрной тучей, подскакиваю к коту. А рысь уже почти сблизилась с Семёном Васильевичем и уже тянет страшные лапы вооружённые острыми когтями, пасть оскалена, клыки обнажены, от страха зажмуриваю глаза, но обхватываю кота за живот и бегу прочь. Не зная, зачем я это делаю, но волоку кота к своим друзьям. На этот раз достаточно умело перескочил через дерево и почти бегом иду по тропе, хотя возникший ветер едва не валит с ног. С удивлением замечаю, я начинаю адаптироваться к нынешнему состоянию, вероятно ко всему можно привыкнуть, вот только мошки раздражают, всё лицо облепили.

Всю дорогу оберегаю кота, чтоб по его толстой мордочке не хлестнули ветки. А какой он тяжёлый, недаром в нём течёт кровь камышовых котов, да от сибиряков, вероятно, тоже.

Весь в мыле заваливаю к месту отдыха моих друзей. Картина несколько изменилась, Игнат уже ползает в отдалении — ищет золотую монету, Альмина смотрит в сторону, куда я ушёл, у Кати рот открыт от удивления, Юра пытается понять, откуда в его шапке-невидимке появилась ветка. Витя наконец-то закрыл рот и смотрит на Альмину, видимо ждёт от неё разъяснений.

Кота, который уже извернулся ко мне и целит когтистой лапой мне в лицо, осторожно опускаю несколько в отдалении от друзей. Обхватываю верёвки, желая скинуть сапоги-скороходы, но вдруг возникает мысль пройти по тропе до её конца, посмотреть, что там, почему кот бежал по ней.

Вновь получаю пару чувствительных ударов ветками, когда пробирался к тропе, морщусь, думаю, надо бы закутать лицо какой-нибудь тряпкой. Недолго размышляя, натягиваю кольчугу на голову и радуюсь произведённому эффекту, теперь можно врубаться головой прямо в чащу леса без особого вреда для своего здоровья.

Рысь уже спустилась на землю, в зелёных глазах недоумение, она уже ожидала, что растерзает полосатого кота, но тот исчез прямо из-под носа. Осторожно обхожу её стороной и трусцой бегу дальше. Ветер свистит в ушах, ветки проносятся над головой как плети, жуки вязнут в кольчуге, едва не налетел на дикую свинью с целым выводком полосатиков. Не удержался, погладил одного маленького поросёнка, когда ещё такой случай появится.

Очень скоро подхожу к обрыву, а внизу валяется бревно, что служило мостом, а за обрывом стоит табличка с надписью: «Кордон. Дом лесничего. 7 км». Жаль, придётся обрыв обходить.

Возвращаюсь в лагерь, сажусь у дерева и пытаюсь отдышаться. Кот уже стоит на четырёх лапах и с недоумением пялится на моих друзей Альмина открыла рот, словно расспрашивает Семёна Васильевича. Я обхватываю верёвки и дёргаю на себя. Мир меняется, наполняется звуками и движениями, слышу шипение кота, возгласы друзей, на фоне которых выделяется басок Игната, что всё монету отыскать не может.

— На, вот, — кидаю я ему её.

— О, Кирюха! — продудел Игнат. — Так быстро? А ты ходил куда-нибудь? Слушай, вот забавно, кот прямо из пустоты вывалился! А где ты монету нашёл? — задаёт он кучу вопросов.

Семён Васильевич подозрительно стрельнул по мне взглядом, весь вид выражает недоумение и недовольство, словно не на него охотилась рысь, а он на неё. Обдав всех презрительным взглядом, не спеша поволок, своё брюхо к метеорологической станции, при этом так сильно задрал пушистый хвост, что даже послышался хруст.

— Ты Семёна Васильевича принёс? — с интересом смотрит на меня Альмина.

— Рысь на него напала, из-под самого её носа выволок, — не рисуясь, говорю я.

— Какая рысь? — пискнул в ужасе Витя.

— Обыкновенная, злая и … красивая, — вспомнил я её стремительное тело и кисточки на ушах.

— А я и не видела, как ты умчался, — с восхищением произносит Катя. — Наверное, это здорово бегать с такой скоростью?

— Ага, особенно когда ветки хлещут по лицу, — усмехаюсь я.

Игнат с некоторой завистью покосился на меня, небрежно кидаю ему сапоги-скороходы.

— В следующий раз я их испробую, — решительно заявляет он. — А то всё ты да ты.

— Кто ж тебе мешал сейчас надеть? — язвительно кривя губами, говорит Катя.

— Так, он сам меня об этом попросил, — делая недоуменный вид, жмёт плечами Игнат.

— Бессовестный ты всё же! — вспыхивает как бенгальский огонь Катя.

— Да ты на себя посмотри, пигалица! — возмущается Игнат.

— Не ссорьтесь, мне действительно хотелось испытать сапоги-скороходы.

— Вот видишь! — горячо выкрикивает Игнат, но в его глазах я замечаю мелькнувший стыд и… злость.

— Кирилл, что скажешь? — с нетерпением спрашивает Альмина, с неудовольствием глянув на Игната.

— Тропа ведёт к оврагу, на другой стороне видел указатель, до лесника семь километров.

— Это недалеко, — с облегчением вздыхает Альмина. — А мост через овраг есть?

— Был, — опускаю я взгляд. Бревно внизу валяется, обходить придётся.

— Овраг обойдём. Если хотите, я вас поведу, — самоуверенно заявляет Игнат.

— Нет уж, Кирилл поведёт, — распоряжается Альмина, тоном, не терпящим возражения.

— Дело ваше, — поджимает он губы, — но как вы знаете, я в кружок юных следопытов ходил.

— А как должен расти мох, не знаешь, — моментально уколола его Катя.

— А что, Кирилл знает? — мгновенно реагирует Игнат.

— Игнат, никто не умаляет твои достоинства, — неожиданно вытягивает шею его лучший друг Юра, — но по мне с Кириллом спокойнее.

— Да мне то, какое дело, — Игнат встаёт, отряхивается, проверяет, не вывалились ли ещё из кармана золотые монеты.

Альмина пристально глянула на него, бледное лицо темнеет, она вздыхает:

— Я поняла, это золото так на тебя влияет, мне кажется, ты захватил часть монет принадлежащих гному Гнору. По преданиям у него мать из достаточно известного рода гномов, а отец — орк. Всё золото к которому прикасается Гнор, обретает негативную энергию, вот и на тебя опускается проклятие его сокровищ. Достаточно одной монеты, что бы свести с ума даже взрослого мужчину. Послушай моего совета, выбрось их пока не поздно.

— Глупости говоришь, Альмина, — у Игната забегали глаза как испуганного таракана, — я ничего не ощущаю, наоборот, чувствую себя всё лучше и лучше. Монеты не причём, но если вы настаиваете, я могу их здесь зарыть, заберу на обратном пути, — неожиданно соглашается он.

— Это правильное решение, — не сводит с него угольно чёрного взгляда Альмина.

Игнат демонстративно высыпает из кармана золотые монеты, роет у корней дерева ямку и зарывает их, обтряхивает ладони и лучезарно улыбается:

— Веди нас, Кирюха! — дружески хлопает он меня по спине.

— Ты все монеты зарыл? — с подозрением спрашиваю я.

— Обижаешь! — невозмутимо отвечает он.

Я шагаю впереди, ощущая нешуточную ответственность за товарищей, которые молча, бредут за мной. Поглядываю на многочисленные пни, они почти полностью обросли мхом, но достаточно хорошо видно, где он гуще. В какой-то мере это вселяет надежду, что всё закончится удачно. Вот только когда найдём деда Лёню, лешего — лесника по совместительству, как он к нам отнесётся. А вдруг встретит враждебно и заведёт в самую чащу, или вообще — в болото. Хочу не думать об этом, но воображение рисует образ нелюдимого, с лохматыми бровями и сучковатыми пальцами, человека. Как всё переплелось, ведьма, работающая на метеорологической станции, леший — лесник. С чем ещё встретимся? Как хочется домой. А ведь как просто, дойти до геологов и они обязательно отправят нас в Севастополь. Но с нами Альмина, а где-то здесь томятся в плену её родители. Нет, пока не поможем ей, мечтать о доме не стоит. Внезапно ко мне приходят мысли, от которых мне становится нехорошо, даже шаг замедляю. А вдруг это не наш дом, а другая реальность и здесь нет наших родителей, школьных друзей, что-то есть похожее, но другое, где мы не существуем? Я читал об этом в фантастике, иногда так бывает. Нет, не может быть, это наш мир, просто здесь аномальная зона, поэтому и собрались здесь всякие существа. Я почти успокоился, но смутные опасения всё равно наполняют меня тревогой и отравляют душу.

А лес становится всё гуще и гуще, косматые лианы сползают с деревьев и стелются по земле, папоротники исчезли, даже им не хватает солнечных лучей. Птицы куда-то делись, даже лесные мохнатые бабочки словно растворились в сырости, но комаров возникает великое множество, злобные такие, всё норовят найти незащищенную кожу и вбуриться в неё своими хоботками. То и дело слышатся хлопки ладоней и приглушенная ругань.

— Хорошо, что комары, гнус хуже, — философски замечает Игнат, но от этого не становится легче, вскоре лица и пальцы опухают и чешутся. Иные кровососы даже умудряются забираться за шиворот.

— Меня мучают смутные сомнения, — гаденько ухмыляется Игнат, — Кирилл нас завёл не совсем туда куда нужно, ей богу скоро попадём в болото, а там и до трясины рукой подать.

— Не каркай, — зло говорит Катя, но испытующе смотрит на меня.

— Наверно мы сильно отклонились от маршрута, — сознаюсь я.

— А не тропинка ли это? — Юра обошёл упавшие сверху гнёзда, палкой прочертил по сырой поверхности, остановился и с ожиданием смотрит на меня.

Подхожу к нему, пытаюсь рассмотреть на земле нечто похожее на лесную дорожку, вроде все, как и везде. Валяется лесной мусор, перегнившие жёлуди, белеют шляпки бледных поганок и краснеют мухоморы. Но с некоторым интервалом друг от друга виднеются круглые вмятины, словно кто-то шёл, опираясь на палку или посох, да и земля в этом месте более плотная и даже где-то сбиты кочки и разворошены муравейники.

— А ты глазастый, — хвалю я друга, теперь мне понятно, даже если это и не тропа, но в этом направлении иногда ходят.

— Мы давно идём рядом с ней, а сейчас она как раз забирает правее, а ещё … вон ветки обломаны, а в этом месте срезали грибы … кстати — мухоморы. Интересно зачем? — удивляется Юра.

— Мухоморы не просто так собирают, — задумалась Альмина, — это или целитель или колдун.

— Да кого здесь нет, — хмыкает Игнат, — уже всякое мерещится, начинает, — да это звери копытами сбили грибы, никакой тропы здесь нет.

— Какими копытами? — оборачиваюсь к нему, с удивлением смотрю на его бледное лицо, ощущение, что ему нездоровится.

— Да вот же, видите, кабан прошёл?

Действительно, чуть в отдалении от тропы виднеётся чёткие следы копыт.

— Это не кабан, — вздрагивает Альмина, — помните, у озера, такие же следы были. Это существо ходит на задних лапах.

— Неужели Жуть Болотная? — сжался в ужасе Витя.

— Значит, если мы пойдём вправо, можем, с ним встретится, — словно боясь, что её услышат, шёпотом говорит Катя. Она в растерянности застывает на месте, глаза округляются от страха, тоненькими пальчиками обхватывает рукоять изящного кинжала, словно способна его против кого-то применить.

— Нам нельзя двигаться в том направлении, — твёрдо говорю я. — Вероятно Жуть Болотная побрела к леснику.

— Вероятно, другого пути у нас нет, — вздыхаю я. — Что предложите, по тропе пойдём или выберем другой путь? — спрашиваю друзей.

— Это надо с Катей посоветоваться, она знает, — язвительно говорит Игнат.

— Игнат, ты вообще, как себя чувствуешь? — в упор глянул я на него.

— К чему такие вопросы, — нахмурился он, — веришь, никогда себя так хорошо не чувствовал.

— Ты какой-то злой стал, — в лицо говорю я другу.

— А ты добрый, — огрызается Игнат, но словно приходит в себя, растеряно озирается по сторонам и словно в рот набирает воды, а в глазах появляется затравленное выражение.

— Надо идти по тропе, по крайней мере, это внесёт какую-то ясность, а так и вовсе заплутаем, — решительно заявляет Альмина.

— Юра, ты у нас самый внимательный, иди вперёд, — распоряжаюсь я.

На этот раз двигаемся совсем медленно, следы часто обрываются, и их приходится искать, из-за этого теряем драгоценное время. Бредём несколько часов, невыносимо хочется пить, даже круги плавают перед глазами. Очень обидно, воздух насыщен влагой и ни одного ручейка, хоть мох выжимай, но в нём столько разных личинок и жуков, что лучше я умру от жажды, но этот кисель из воды и насекомых пить не буду.

— Пить хочется, — вздыхает Катя. Она совсем осунулась, глаза впали и под ними обозначились тёмные пятна.

Внезапно Игнат срывается с места, на нём сапоги-скороходы, и вмиг исчезает. Мы в шоке, не можем понять, что произошло.

— Убежал, — в потрясении произносит Катя.

— Злое золото на него подействовало, — сквозь зубы цедит Альмина, с раздражением отшвыривает от себя трухлявые ветки, сглатывает тягучую слюну.

— Пить хочется, — вздыхает Юра и всё ещё продолжает теребить шапку-невидимку.

— Ребята, а вдруг Игнат попал в беду? — приподнимается со своего места Витя, — надо его найти!

— А ты, подруга, чего молчишь? — белая от злости дёргает Альмину Катя.

— Что я, как решите, так и сделаем. Но шастать ночью по дремучему лесу не слишком умно и его не найдём и себя погубим.

— Тогда я сам пойду на его поиски! — трясясь от страха, делает шажок Витя, но ноги подкашиваются и он заваливается на дерево.

— Пойдёт он, как же! — без злости говорит Катя, придерживая его за руку. Она выхватывает кинжал, спрыгивает на землю. Невольно залюбовался ею. Как она эффектно выглядит в тускло мерцающей кольчуге, с кинжалом в руке и этот бесстрашный взгляд, плотно сжатые губки, вздёрнутый носик и горящие глаза.

— Значит, всё же решили идти, — просто, как констатация факта, произносит Альмина и словно слетает к ней, так это у неё получилось легко и непринуждённо, не иначе воспользовалась своими волшебными штучками. Она также вытаскивает кинжал, но держит остриём вниз и очень уверенно, словно привыкла ощущать ребристую рукоятку с самого детства, не так как Катя, которая вытянула его перед собой, как указку перед доской и так, же водит им, словно показывает на географической карте города и реки.

Выбираемся из-под дерева, подходим к девочкам, вглядываемся в темноту. Озноб пробегает по спине и как это ни вовремя, вспоминаю, что где-то в зарослях может затаиться медведь или даже тигр. Витя прижимается к моему плечу, в затылок дышит Юра, замерли, не в силах сделать шаг. А страшно, то как! Мне даже чудятся силуэты диких зверей и тяжёлая поступь. Если сейчас из темноты засветятся глаза хищного зверя, вероятно, брошусь бежать, куда глаза глядят. Из ступора выводят насмешливый голос Альмины:

— Вы ещё не отказались от своего безумного намерения?

— Вот ещё! Ты за кого нас держишь, подруга! — звучит нарочито бодрый голос Кати, но я ощутил в нём дрожащие нотки.

— Хорошо, тогда я немножко поколдую, — отступает в сторону Альмина.

— Э, э, ты смотри, не вызови кого-нибудь по ошибке! — не на шутку встревожилась Катя.

— Действительно, Альмина, ты бы бросила свои штучки, — советую я.

— Не переживайте, это слабое колдовство. Я вызову живой огонёк, он будет лететь впереди нас. Или не согласны?

— Ну, если маленький огонёк, почему нет, — соглашаюсь я.

Альмина плавно взмахивает тонкой кистью, ласково говорит, словно обращается к котёнку и, неожиданно с её пальцев срывается голубоватый свет, описывает у её лица круг и зависает.

Рядом ахнул Витя, Юра выдохнул воздух прямо мне в ухо, Катя едва не захлопала в ладоши, да и у меня невольно появляется восторженная улыбка. Это действительно маленький котёнок, но на спине прозрачные крылышки, а пушистая шёрстка светится голубым светом.

— Мурик, ты нам поможешь? — Альмина осторожно вытягивает руку и слегка касается светящейся шёрстки. Летающий котёнок прильнул к ладони и нежно замурлыкал.

— Какое прелестное создание! Можно его погладить? — едва сдерживаясь от возбуждения, просит Катя.

— Мурик со мной такой ласковый, а других может поцарапать, — качает головой Альмина. — А если разозлится, может и обжечь, — добавляет она.

— А как с ним можно подружиться? — с огорчением спрашивает Катя.

— Это он сам решит, — Альмина чешет ему животик, Мурзик заурчал, словно включился электромоторчик и даже небесно голубые глазки прикрыл от удовольствия.

— А где живут такие чудные создания? — не сводя восхищённого взгляда, спрашиваю я.

— Мама говорит в стране эльфов.

— А разве эльфы существуют? — удивляется Юра. — Говорят, это сказки.

— Никакие не сказки, — излишне резко говорит Альмина и огненный котёнок быстро отлетает в сторону, быстро мельтеша прозрачными, словно слюда, крылышками. — Мурзик, не обижайся, — поспешно говорит юная волшебница и добавляет обращаясь уже к нам, — он такой ранимый.

Огненный котёнок облетает вокруг нас, зависает у курносого Катиного носа, мягкой лапкой пытается поймать веснушки на её лице, вероятно, подумал, что это мушки.

Но только Катя хотела его поладить, зашипел и отлетает в сторону, не сводя с неё небесно голубых глаз.

— Мурзик, лети вперёд, — мягко говорит Альмина.

Огненный котёнок мяукнул и как светлячок понёсся в темноту. Удивительно, но всё вокруг него наполнилось светом и наши страхи отступают.

— А ещё он предупредит нас об опасности, если она появится, — шёпотом произносит Альмина.

— Я всё равно с ним подружусь, — настойчиво заявляет Катя.

— Это вряд ли, — с сомнением качает головой Альмиа, — но если такое чудо произойдёт, то сможешь вызывать его часто. Он любит, когда его зовут.

В голубом свете лес кажется сказочным, страхи отступают, и мы уверенно двинулись за невероятным существом. Мне кажется, Альмина с Мурзиком общается мысленно, по крайней мере, когда тот напугал спящую птицу, она укоризненно качнула головой и огненный котёнок, моментально оставил её в покое, хотя и погнался было за ней … маленький проказник.

Следы Игната явственно выделяются на земле. Вероятно, он в панике бежал, земля выворочена, ветки обломаны. Я морщусь, представляю, как исхлестали они его, так и до смерти себя можно загнать.

Удивительно как спокойно становится на душе, хотя отдаю себе отчёт, опасность есть, но она далеко, Мурзик её не ощущает. Он мельтешит впереди, ныряет в густые заросли, зависает над пнём с гнилушками, долго изучает жёлтые огоньки, даже тыкается носиком в пень, сердито чихает и, теребя прозрачными крылышками, как маленькая ракета, уносится ввысь. На миг всё погружается в зловещую темноту, но огненный котёнок вновь появляется, наполняя лес светом.

— Интересно ему, в его стране всё не так, — шепчет Альмина.

— А ты была … в стане эльфов? — заинтригованно спрашивает Катя.

— Нет. В эту страну просто так не попасть. Моя мама лишь слегка коснулась её разумом и увидела сказочные города. И у меня получилось, — с гордостью говорит Альмина, — но лишь на мгновение и сразу познакомилась с Мурзиком. Там столько чудес, вы даже представить себе не можете!

— Как в сказке! — в восхищении вертит шеей Юра, спокойно отводит в сторону лохматые лианы, в голубом сиянии они как снежные гирлянды на ёлках, совсем не вызывают омерзения. А ведь по ним ползают различные насекомые и даже плетут сети ядовитые пауки.

— Вы не расслабляйтесь, это лишь мнимое чувство безопасности, — строго говорит юная волшебница, глядя на нас угольно чёрными глазами.

Словно спадает пелена, нет, всё так же сияет от огненного котёнка, но я начинаю замечать в густоте леса чёрные провалы, необычные холмы, с тусклыми огоньками, вдобавок ко всему, под ногами зачавкала вода. Вскрикивает Юра, сдёргивая с себя жирную пиявку, улыбка быстро меркнет с лица и он, словно просыпается.

— Где мы? — он испугано поворачивает голову, взглядом натыкается на бородавчатое существо, бросается в сторону, разбрызгивая по сторонам грязные капли.

— Ой, это настоящее болото! — цепляется за меня Витя.

— Ну, болото. Что никогда его не видели? — нервно говорит Катя и боком пятится ко мне поближе.

— Совсем Игнат голову потерял, — вздыхает Альмина и подзывает котёнка. Тот молниеносно подлетает, садится на плечо, трётся о её голову и довольно мурлычет, требует, что бы ему почесали шейку. Альмина поскребла у него за ухом. — Что скажешь? — обращается она ко мне.

Я задумался. Конечно, вроде необходимо идти вперёд, следы Игната ещё видны, хотя уже теряются в маслянистой воде болота. Был бы я один, сломал бы палку, и побрёл среди мёртвых деревьев напролом, авось на пути не будет трясины, но рядом друзья и во мне возникает острое чувство ответственности. Нет, горячку пороть нельзя, необходимо попробовать обойти гиблое место со стороны. Дай бог, Игнат выбрался и сидит на другой стороне болота, мокрый и несчастный. Я настолько ярко представил эту картину, едва слёзы не брызнули из глаз.

— В болото идти нельзя, — решительно говорю я, — будем обходить.

— А вдруг его засосала опасная трясина? — жалобно произносит Витя.

— В сапогах-скороходах несколько другое состояние, — я вспоминаю свои впечатления, — проскочит по болоту и даже его не заметит.

— Хорошо бы, — вздыхает добрый мальчик.

— Я согласна с Кириллом, подтопленный лес надо обходить, — кивает Альмина. — В таких местах, помимо трясин, всякая нечисть заводится, утащат на дно, даже пискнуть не успеем.

Словно в подтверждении её слов, тяжёлое тело плюхнулось с дальней кочки, на миг блеснули жёлтые глаза и леденящий хохот проносится над гнилым болотом.

Катя едва не сбивает меня с ног, падает Юра, на него валится Витя, даже Альмина, вскрикнув, бросается прочь, невзначай сбросив маленького котёнка с плеча. Но он не обиделся, вновь её догоняет, цепляется за воротник и тревожно мяукает. Альмина резко останавливается, тяжело дышит, раскаянье проступает на лице. Мы также останавливаемся рядом.

— Как я напугалась, — сознаётся она. — Не сразу сообразила, что это кикимора.

— Кто? — с недоверием переспросила Катя.

— Мерзкая водяная старушенция, — сплёвывает в сторону юная волшебница. — Всякие пакости делает, а по ночам хохотом пугает. — Верно, шутишь, подруга? — в упор спрашивает её Катя. — Какие кикиморы?

— Обычные, — пожимает плечами Альмина.

— А я в них верю! — с горячностью заявляет Витя. — Наш сосед, алкоголик, часто их видит, а иногда собак веником выгоняет из квартиры. Никто их не замечает, кроме его самого.

— Обычная «белочка», — насмешливо фыркает Юра.

— Кто его знает, — качает головой Альмина, — ведения просто так не приходят.

— Значит, кикимора, говоришь, — Катя долго смотрит вдаль, над болотом полная чернота, но иногда появляются и быстро гаснут тусклые огоньки, течёт там своя жизнь, непонятная и враждебная для человека. — А наши амулеты с ними справятся?

— Они настроены на определённых существ, упырей, орков, троллей — список не слишком большой, мама ориентировалась на тех, кто живёт с нами по соседству. Нет против кикимор и прочих болотных гадов они бесполезны.

— Вот почему ты тогда так неслась, — незаметно усмехнулась Катя.

— Конечно! Шли, шли, тишина, Мурзик выписывает кренделя и вдруг такой хохот, у меня земля из-под ног ушла, — искренне сознаётся юная волшебница.

— Словно лошадь взбесилась, — шумно вздыхает Витя.

— Короче, что делать будем? — обращаюсь ко всем я. Мне не очень хочется продолжать путь, но как решат друзья так тому и быть.

— Логичнее всего, вернуться под то дерево и всё же переждать ночь, — Альмина задумавшись, прикусила губу, — но где оно я даже не догадываюсь, а других убежищ по близости не вижу.

— Может нам туда надо пойти, — махнул рукой Юра.

— Или туда, — насмешливо говорит Катя.

— А вы знаете, нам бы не стоять на одном месте, мы как одинокая мишень, для всех видны… вот и Мурзик собирается спать на твоём плече, ему бы отлететь в сторону, — тревожусь я. Мне кажется, со стороны болота улавливаю какое-то движение, словно некто выбрался из воды и крадётся к нам. Становится настолько жутко, что замираю и вжимаю голову в плечи.

— Кирилл, ты что-то увидел? — догадывается Альмина и посылает котёнка вперёд.

Мурзик весело взмахнул крылышками, как бенгальский огонь понёсся в темноту, но словно натыкается на стену и стремглав возвращается к нам, взъерошенный и испуганный.

— Всё понятно, — бледнеет Альмина, — уносим отсюда ноги.

— Ребята, — обращаюсь ко всем, — что бы ни происходило, не отставать. Альмина, ты давай вперёд, а я замыкающим пойду.

Группа беспрекословно перестраивается, и мы бежим вслед за живым огоньком, Мурзик всегда подскажет в случае опасности.

Внезапно сзади зашлёпали босые ноги, слышатся разлетающиеся в сторону брызги и темноту прорезает противный голос:

— Куда же вы, детишки, стойте, не то хуже будет!

Взвизгивает Катя, ринувшись в сторону, но её за рукав ловит Альмина, спотыкается Витя, но вовремя подоспел Юра, дёргает его за руку, да и я бегу сзади. Кое-как мы сохраняем строй, хотя так и подмывает разбежаться в разные стороны. Вероятно, нас спасло, что мы все вместе, иначе кикимора переловила бы нас поодиночке.

— Врёшь, не уйдёшь, — надрывается она сзади, — но шлёпанье босых ног постепенно затихает.

Мы вырвались из её владений, но, судя по всему, окончательно заблудились.

Сложно вообразить наше состояние, мы одни в центре тайги, кругом бродят хищники и иные непонятные создания. Хочется куда-нибудь спрятаться, но некуда, страшно очень.

Котёнок исправно освещает нам дорогу, но и он сильно устал, жалобно мяукает и часто садится на плечо к Альмине, чтоб отдохнуть.

— Отпускать его надо, — мрачнеет Альмина, — иначе он выбьется из сил и погибнет.

— А пусть он поспит у тебя на руках, — предлагает Катя, с жалостью глядя на грустную мордочку с обвисшими усами.

— Он по настоящему может отдохнуть лишь в своей стране, в стране эльфов, — вздыхает Альмина, гладя потускневшую шерстку котёнка.

— Если ему действительно опасно оставаться, отпускай, — распоряжаюсь я, — но на душе становится и вовсе пусто. Как представлю, что окажемся в полной темноте.

Мурзик жалобно мяукнул, лизнул щёку юной волшебнице, демонстрируя свою любовь к ней, и в то же время он действительно выбился из всех своих кошачьих силёнок.

— А он ещё прилетит к нам? — расстроено говорит Катя и, не удержавшись, с нежностью проводит ладонью по его голове между поникшими ушами. Мурзик встрепенулся, вероятно, хотел зашипеть, но неожиданно вздыхает и тоже лизнул девочку.

— Как здорово, — засияла от счастья Катя, — он такой хороший.

— А ты знаешь, он тебя принял, — невероятно удивляется Альмира. — Что ты почувствовала?

— Он сказал, как его можно позвать, — в восторге раскрывает во всю ширину глаза Катя.

— Ты только не часто его дёргай, лишь в исключительных случаях, — несколько уязвлённая произносит юная волшебница.

— Конечно, подруга! — Катя неожиданно обнимает Альмину и та искренне улыбается в ответ.

Юная волшебница снимает котёнка с плеча, держит в ладонях, тихонько дует и сияющий комочек исчезает — Мурзик уносится в страну эльфов.

Тьма наваливается как бегемот своею тушей, Витя даже вскрикивает от неожиданности. Удивительно как хорошо освещал котёнок окружающее пространство, а он ещё маленький, интересно каким он станет, когда вырастит.

Постепенно глаза привыкают к абсолютной темноте, и оказывается, кое-где видны тусклые огоньки. Воображение мигом рисует притаившихся хищников, но звучит нарочито бодрый голос Альмины:

— Гнилушки светятся. Давайте их наберём? Какой- никакой, но всё же, свет.

— Я думал, глаза чьи-то светятся, — честно сознаюсь я, испытывая невероятную радость от того, что это не так.

— А вдруг это не гнилушки? — осторожно произносит Витя и все как один вздрагивают.

— Сейчас проверю, — звучит голос Юры.

— Ты что, хочешь один туда пойти? — тревожится Катя. — Мы все вместе пойдём, — дрогнувшим голосом заканчивает она.

— Всем не надо, забыли, у меня есть шапка-невидимка.

— Точно, — радуется Катя.

— Ещё не факт, что он станет абсолютно невидим, ночным хищникам иной раз зрение и вовсе не нужно, — спокойно говорит Альмина и добавляет, — но, то гнилушки, бояться нечего, — и смело идёт к тусклым огонькам.

К счастью это действительно оказался полуразрушенный, почти полностью сгнивший пень, сердцевина светится достаточно хорошо, если гнилушки очистить от всякого мусора, будет достаточно светло. Набираем их горстями, но с разочарованием замечаем, что они освещают лишь наши ладони.

— Издали эффектнее смотрятся, — вздыхает Катя.

— А мы на тропе стоим! — восклицает Юра, присаживается, освещает её тусклым огнём гнилушек.

Действительно, на этот раз тропа чётко выражена, земля влажная и даже видны неясные отпечатки следов.

— Где-то есть люди, а может … получиться воды попить, — тяжко вздыхает Катя.

Лучше б она это не говорила, приглушённые чувства разгораются, и жажда возникает с новой силой.

— А вон ещё гнилушки, смотрите как их много! — весело щебечет Витя и мгновенно замолкает.

Мерцающие огоньки двигаются, они, то где-то гаснут, то вновь вспыхивают, появляются сбоку или сзади и словно целенаправленно нас окружают.

Вновь бег, удивляюсь, откуда у нас берутся силы. Девочки на удивление проявляют чудеса выносливости, ни в чём нам не уступают. А огоньки стремительно приближаются и вытягиваются за нами в одну линию.

— Это волки! — кричу я, и наша колонна рассыпается в разные стороны.

А волки совсем близко, слышится хриплое дыхание, перестук лап о влажную почву, скоро они нас догонят. Может, остановиться, всё равно не убежать? Противная мысль коснулась моего сознания, но я словно нахожу новые силы и увёртываюсь от ближайшего хищника, но другой сбивает меня с ног, зубы впиваются вбок, звякнула кольчуга, но выдерживает бешеный натиск волчьих зубов.

К счастью, своим падением, я спасаю своих друзей, волки заняты мною и им удаётся скрыться, но для меня, определённо наступает конец, ещё мгновение и они вцепятся в шею.

Словно сквозь вату слышу:

— Прочь, ироды! Это мои владения! Сколько раз говорила, не ступайте на мою тропу! — гневный старушечий голос звучит приятной музыкой. Волки нехотя меня отпускают, огрызаясь, отступают, злобно рычат, но неожиданно разворачиваются и исчезают в темноте.

— Ну, сладенький мой, что ты тут забыл?

Я с благодарностью вскидываю взгляд, широко улыбаюсь, и словно холодом обдаёт мою душу.