Кирилл Обломов и его невероятные миры

Глава 3

В этот вечер мне крепко досталось от родителей, странно, ничего ж не сделал плохого, разве, что джинсы изорваны, весь измазан сажей и фингал под глазом. Меня всегда удивляет их неадекватная реакция на такие мелочи. Ну, пришёл человек немного не в себе, так нет, вместо того, чтоб спокойно выслушать, мама всплёскивает руками, закатывает к верху глаза, а отец бегает, ищет ремень. Впрочем, это они так меня просто пугают, папа никогда не наказывает физически, лишь грозно вращает глазами и потрясает ремнём. Что ж, мне приходится играть в их игру и делать страдальческое выражение лица.

Впрочем, я их понимаю, наверное, им трудно мириться с тем, что их сын шалопай. Я и учусь в школе не слишком хорошо, некогда, в основном домашнее задание делаю на переменках, если, конечно, не заиграюсь с друзьями. Из школьных предметов мне больше всего нравится физкультура и математика, там я блистаю, литература — так себе, читаю только то, что мне интересно, вместо английского, который в обязательной общеобразовательной программе, пытаюсь изучить японский, самоучитель недавно приобрёл в букинисте. Иногда задумавшись на уроке по английскому, на вопрос учительницы, под хохот одноклассников, рассеяно отвечаю: «Нихонго га сукида кэдо, эиго га кираи да». Поэтому часто бываю на ковре у директрисы, она хорошо встряхивает меня, некоторое время пытаюсь быть примерным, но затем вновь становлюсь самим собой.

Устав меня отчитывать, родители посылают меня в душ. Мама, вздыхая, готовит ужин, отец, как всегда нахлобучив на нос очки, погружается в чтение газет.

Неприлично чистый, аккуратно расчёсанный, присаживаюсь рядом с папой. Он слегка отодвигается, благожелательно улыбается, его гнев давно растворился в сверкающих очках.

— Папа, а ты в Египте был? — этим вопросом выбиваю его из колеи, но мне так важно узнать о мумиях, у меня есть ощущение, отец знает о них больше, чем я.

— Интересный вопрос, — снимает очки. — Новое увлечение? — он внимательно смотрит мне в глаза.

— Меня интересуют мумии, — внезапно я вздрагиваю, вспомнив кошмар тайной подземной комнаты.

— Что-то ты темнишь, Кирилл, придумываешь новую историю? А не из-за неё у тебя такой синяк под глазом?

— Да, нет, папа, обычная история: шёл, поскользнулся, упал, очнулся, синяк под глазом.

— Шалопай, — отец слегка даёт мне подзатыльника и улыбается, я знаю, он не любит, когда я жалуюсь, считает, что настоящий мужчина должен сам справляться со своими проблемами.

— Папа, всё же скажи, а мумии могут ожить?

Он поперхнулся, с удивлением смотрит, не может понять, шучу я или нет, но я серьёзный как никогда, это сбивает его с толку. Вероятно, он делает правильный педагогический приём, он не смеётся, не бьёт меня шутливо по спине, он задумывается, с ответом не торопится.

— Это с какой точки зрения на это смотреть, если рассматривать проклятие фараонов, это одно, а вот, чтоб они сами поднимались из саркофагов, это невозможно. У них удаляются все органы и мозг, это просто мумии. Нет, ожить они не могут, — уверенно говорит он.

— Значит, мне показалось? — невольно перевожу дух.

— Что показалось? — удивляется отец.

— Мы обнаружили подземный ход, и нашли тайную комнату, а там …

— Какой подземный ход? — настораживается отец, вновь надевает очки, но на меня смотрит из-под стёкол.

— В школьном подвале нашли! — вырывается у меня, и прикусываю язык, я невольно выдаю нашу общую тайну.

— Ах, это, — облегчённо вздыхает отец. — Ты знаешь, сын, в детстве я тоже играл в такие игры, до сих пор вспоминаю с удовольствием. Один раз чуть чердак не спалили, играли в индейцев и дымом подавали сигналы соседнему племени. Хорошо пожарные вовремя приехали, иначе не жили бы сейчас в этом доме. А затем, как-то быстро началось взросление. Окончил школу, поступил в военное училище, первая кругосветка на Красном Кавказе. Да, и в Египте были, мумии фараонов видели, пирамиды, — он задумался. — Ничего, сын, всё у тебя ещё впереди. Только не старайся быстро взрослеть, можно упустить много интересного.

— Не буду, папа, — улыбнулся я, обвивая руками его крепкую шею.

— Мальчики, ужинать! — слышится голос мамы.

После разговора с отцом немного успокаиваюсь, теперь я понимаю, всё мне померещилось, никто не оживал и не пытался открыть дверь, ведь друзья тоже ничего не лицезрели, хотя … я так чётко видел эту руку с поломанными ногтями.

Мучаюсь в постели ни один час, всё заснуть не могу, часто бросаю взгляд на окно, занавешенное тяжёлыми шторами, сквозь которое с трудом пробивается свет полной Луны. Всё, кажется, сейчас мелькнёт тень, со звоном вылетят стёкла и страшная мумия потребует обратно похищенную у неё вещь. Но сон неожиданно комкает мои фантазии, и я уплываю в светлые дали.

Утром просыпаюсь один, мама ушла на работу, отец — на корабль. На кухне, закрытый салфеткой, стоит мой завтрак. В клетке возмущается попугай, пытающийся отогнать не в меру расшалившегося кота. Запускаю в кота тапкам, попугай с благодарностью обзывает меня дураком, затем, правда поправляется, скрипучим голосом молвит:

— Попка, дурак!

— Это вернее, — улыбаюсь я, наливаю чай и с аппетитом уплетаю бутерброды.

Скоро девять, придут друзья. Что им скажу? Обидно до слёз. Всерьёз предложение Кати не рассматриваю, что мы сможем сделать против таких дядь. Звенит звонок.

Подбегаю к двери, не спрашивая, открываю. На пороге стоит Катя в новенькой спецназовской форме. От восхищения открываю рот и забываю его закрыть.

— Откуда? — вырывается у меня.

— Во-первых, привет, — задирает нос Катя, польщённая таким произведённым эффектом, — во-вторых, папа подарил.

— Он у тебя морской пехотинец? — наконец ко мне возвращается речь.

— Да, он майор, — с гордостью отвечает девочка. — Знаешь, сколько раз он с парашютом прыгал? Больше тысячи раз.

— А у меня папа, капитан второго ранга, они недавно сомалийских пиратов разогнали, — в пику говорю ей, чтоб она тоже знала, и мой отец тоже боевой офицер.

— Да верю я тебе, Кирилл, у нас самые лучшие на свете папы, — мягко улыбается она. — Что, будешь на пороге меня держать?

— Заходи, — смутился я.

Она проходит в мою комнату, по-хозяйски осматривается:

— Неплохо для мальчика, уютно, — Катя с любопытством берёт в руки отполированную до зеркального блеска гильзу от корабельной пушки.

— Отец подарил, — с гордостью говорю я.

— А мне папа одни лишь куклы дарит, — со вздохом отвечает Катя. — Вот, на этот костюмчик, еле уговорила.

— Хочешь, я рубашки от гранат покажу? — видя её неподдельный интерес, загораюсь я.

— От настоящих? — не верит она.

— Смотри, — вытягиваю из-под кровати ящик со своими сокровищами. Чего там только нет: ржавые осколки от авиабомб, куски гофрированных трубок от противогазов, патроны — некоторые из них даже с порохом, стабилизатор от миномётной мины, коробка с различными монетами, просто мусор — гайки, болты, гнутые гвозди, и, моя гордость — гранаты, жаль пустые и без запалов, но в тайне надеюсь найти целые.

— Вот это да! — разгораются от восхищения у Кати глаза.

— На вот, дарю, — протягиваю горсть ржавых патронов.

— Неужели это всё мне?! — Катя теряет дар речи от восторга.

Немного подумав, добавляю к ним пару увесистых осколков.

— Кирюха, спасибо, девчонки от зависти лопнут! — в порыве она меня обнимает.

— Ну, — смущённо пожимаю плечами, — мне не жалко, — со вздохом добавляю до общей кучи рубашку от лимонки.

— Не надо, Кирилл, это очень ценный подарок, — понимает моё состояние Катя, но глаза горят как звёзды.

— Бери, ещё найду, — я отвожу глаза от сияющего лица девочки.

Громко раздаётся трель звонка, обычно так всегда звонит Игнат.

— Друзья пришли, — волнуясь, говорю я. Как они отнесутся к Кате?

Иду открывать. На пороге стоят все: Игнат, Юра и Витя.

— Заходите, — растеряно произношу я.

Игнат глаза в глаза встречается с Катей.

— Не понял, что она тут делает? — с возмущением спрашивает он.

— Катя … она, — я теряюсь под требовательным взглядом Игната, но краем глаза замечаю, настороженный взгляд девочки, она презрительно сжимает губы, отодвигает в сторону мои подарки, — она в нашей команде! — выпалил я.

— Это, с какого испуга? — удивляется он.

— Она всё знает, — краснея, говорю я.

— Тайну выдал? — нахмурился Игнат.

— Она проверена в деле, мы с ней отбивались от десятиклассников. На нас напали, видишь, глаз мне подбили, а у неё все коленки содраны.

— Где ноутбук? — догадываясь, что произошло непоправимое, тихо спрашивает он.

— Отобрали, — резко заявляет Катя.

— Как отобрали? — пискнул Витя.

— Применив грубую силу, — краешком губ усмехается девочка. — Мы бились за него, но силы были неравные.

— Что нам теперь делать? — разводит руками Юра, словно пропустил в ворота мяч.

— Это всё из-за неё, — заявляет Игнат, скрестив на груди руки и враждебно поглядывая на девочку.

— Она теперь, в нашей команде, — с нажимом повторяю я.

— Кирюха, надо было этот вопрос решить со всеми, — неожиданно вздыхает Игнат.

— Так получилось, — опускаю взгляд, но твёрдо продолжаю, — Катя предлагает найти их и отобрать ноутбук.

— Как, они сильнее нас? Катя уже предлагает, — едва не сплюнул Игнат.

— Она в нашей команде, Игнат.

— Ладно, — смиряется мой друг, — но смотри, Кирюха, сам привёл её, сам и отвечать за неё будешь … если что.

— Если надо будет, сама отвечу, — гордо вздёргивает нос Катя и веснушки разгораются как потревоженные угольки под порывом северного ветра.

Я беру за руку Катю, поднимаю перед собой:

— У нас одна команда, — внимательно оглядываю друзей.

Первым подаёт руку Витя, затем — Юра и, после сильно затянувшейся паузы, Игнат также кладёт свою ладонь.

— Классная у тебя форма, — наконец-то успокоившись, говорит он.

— У нас сегодня боевая операция, — строго глянула на него девочка. — Безусловно, напролом на них лезть, шансов нет, наваляют так, что домой не доберёмся. Необходимо действовать иначе.

— Это как же? — вполне миролюбиво спрашивает Игнат.

— Выследим поодиночке, связываем, после спокойно забираем ноутбук.

— Просто как, — с недоверием произносит Юра. — Да мы и с одним не справимся!

— Если открыто нападать, — соглашается девочка, — но мы будем действовать как диверсионный отряд.

— У неё папа, морской пехотинец, — киваю я.

— Сейчас не об этом, — смущённо отводит глаза Катя. — Надо раздобыть верёвки и сети, не помешают хорошие крепкие палки. Насколько мне память не изменяет, твой папа на рыбаках ходит? — обращается она к Вите.

— Да, недавно с рейса пришёл, — подтверждает Витя.

— Сети и верёвки на тебе, — распоряжается Катя. — А ты, Игнат, палки приготовь, — строго глянула она на него. Но он даже не хмыкнул, кивает, в глазах появляется уважение. Как-то неожиданно Катя забирает у мальчиков инициативу и те не возражают. Ох, и сильная у неё энергетика!

— Говорят, ты хорошо мячи ловишь? — обращает она внимание на Юру. — А точно в цель кинуть сможешь?

— Нема вопросов, как ловлю, так и кидаю, — кивает Юра.

— Будешь сеть кидать, — уверенно говорит она. — А я с Кирой, — я не люблю, когда меня так называют, но из её уст это прозвучало иначе, мне даже стало приятно, — идём на разведку, узнаем, где они собираются, когда расходятся, круг их интересов … они ещё не знают, с кем связались, — жёстко заканчивает она.

Игнат хмыкает:

— Катюша, отчаянная ты, а в школе ты такая … такая отличница, — не нашёлся, что сказать он.

— Учится, тоже нужно хорошо, — свысока, глянула на него девочка и Игнат внезапно … смущается. Надо же, даже краснеет, для меня это полная неожиданность, а ведь он у нас самый толстокожий и девочек, на дух не переносит. Или мне так раньше казалось?

Ещё полдня заняли приготовления, самое сложное было раздобыть сети и верёвки.

Казалось, чего проще стянуть их с курятника, которыми он закрыт сетями, но чем заделать образовавшиеся проёмы, чтобы не разбежались куры. Недолго думая, индюка, который намеревался сразу улететь, привязали к ограде, у щели посадили собаку, чтоб гавкала на птицу, если та вздумает произвести попытку вырваться на свободу, вот, в принципе, проблему решили. Теперь сети необходимо разрезать, чтоб были не слишком большими и легче кидать. Тем временем Игнат занимается изготовлением крепких палок для обороны и устрашения, Юра готовит футбольные бутцы и перчатки, а я с Катей отправился в Херсонес. Непосредственно к нему примыкает городской пляж, под названием — Солнечный, он тесно соседствует с частным санаторием. На его территории много деревьев и скрытых мест, именно там могут скрываться наши враги.

Вдвигаемся решительно, даже устроили пробежку от спортшколы до ограды санатория. Катя и сейчас меня удивила, бежит, не отставая ни на шаг, и когда я, думая, что она устала, приостанавливался, вырывалась вперёд. Что и говорить — дочка морпеха. Как она эффектно смотрится в пятнистом камуфляже, а я в обычных потёртых рваных шортах, правда футболка цвета хаки и широкий ремень, на котором болтается фляжка с водой. Да, вот ещё, надел тёмные очки, чтоб неприятель не почувствовал мой пронизывающий взгляд.

— Это здесь, — Катя переходит на шаг, глубоко дышит, восстанавливая дыхание, смахивает пот с лица. — Не устал, Кирюха?

Может, я обиделся раньше на такой бестактный вопрос, но сейчас отрицательно повёл головой.

— На данном этапе, главная наша задача, не попасть на глаза охране, — деловым тоном произносит она, — Катя ловко прыгает, цепляется за верхнюю перегородку забора, но подтянуться не может, повисла как сосиска, судорожно дёргаясь на тонких руках, и от злости даже зашипела, но я, не мешкая, подсаживаю ей. Она суетливо взбирается на самую кромку, на мгновение задерживается, искоса бросив на меня встревоженный взгляд, не обвиню ли я её в трусости и, со сдавленным вскриком прыгает, а высота не маленькая, это я понял, когда сам оказался на заборе.

Спрыгнув, я с ожиданием глянул на неё. Катя поднесла палец к губам.

— Тише, — шёпотом произносит она, — охрана.

Она прячется под разлапистыми кустами и затаскивает туда и меня, вовремя.

— Ты точно видел, что через забор кто-то перепрыгнул? — звучит грубый голос.

— Вроде да, парень с девчонкой.

— Найти бы их сейчас и надавать по одному месту, — зловеще говорит первый охранник.

— Найдём, куда они денутся, — уверенно заявляет его напарник.

— Повадились лазать на частную территорию, других мест, что ли, для игр нет?

— Эти ещё что, пятиклассники, наверное, а вот хулиганьё из десятого класса здесь околачивается, могут и в драку ввязаться.

— Распоясалась молодёжь.

— Это верно.

— Вот, что, Игорь Валерьевич, вы заходите слева, а я справа, как зайцев в силки поймаем.

Они опасно приближаются, Катя прижимается ко мне и подтягивает ветку с густыми листьями. Сливаемся на фоне листвы и становимся невидимыми для охранников.

— Странно, нигде их нет, — совсем рядом раздаётся озадаченный голос.

— Они точно через забор полезли?

— То, что стояли рядом с оградой, однозначно, а дальше их действий не было видно, обзор заслоняли деревья.

— Их нет, — один из охранников ткнул палкой прямо в Катю, — мусор какой-то лежит, садовник листву не убрал, надо обязать его выполнять свою работу, иначе всё засохнет и пожар полыхнёт, тогда начальство точно всем головы оторвёт.

— Ага, где ж тогда такую работу найдёшь?

— Хорошо здесь, настоящий курорт, если б ещё всякая шантрапа нас не отвлекал.

— Это да, — вздыхает один из них. — Ладно, пойдём, никого здесь нет.

К нашей небывалой радости они уходят, ворча под нос и сбивая палками листву.

— Я чуть не описалась от страха, когда меня тот мужик палкой ткнул, — хохотнула Катя.

— В упор смотрели и не увидели, — я осторожно выглядываю из укрытия. Охранники, о чём- то невнятно разговаривая, удаляются в сторону санаторных корпусов.

— Пошли, что ли? — Катя высовывает свою острую мордашку, принюхивается как лисёнок, задорно взмахивает волосами, выбирается, отряхивается, не забывая настороженно смотреть в сторону, где скрылись охранники.

— А куда идти? — мне не хочется встречаться с теми суровыми дядьками, но знаю, рисковать придётся.

— Стоит нам выйти на пешеходную дорожку и к нам уже никто не пристанет, подумают, что мы дети отдыхающих. Поэтому идём за охранниками и главное при встрече с ними лица проще делать.

— А не лучше в обход пойти.

— По кустам шоркаться — внимание привлекать, — многозначительно заявляет Катя. — Я отдыхала как-то здесь. Маму в командировку вызвали, а папа на войну уехал, вот меня и определили сюда на целый месяц. Я здесь всё знаю. За корпусами танцплощадка, за ней целый лес из деревьев и заброшенное строение, типа — туалет общественный, наверное, старый. Около него часто собираются взрослые парни, курят, даже выпивают — нам туда.

— А почему их охранники не разгонят? — удивляюсь я.

— Руководство санатория экономит на охране, их несколько человек на всю территорию, а взрослые мальчишки, и побить могут, — вздрагивает Катя и крепко сжимает губы.

— А милицию не пробовали вызвать?

— Нужно это милиции, ведь могут и по шее надавать, — хмыкает Катя. Она уверенно двинулась по едва заметной тропе. Но я думаю, она не совсем права, просто пока больших проблем не было, вот и медлят с представителями власти, чтоб в ряды отдыхающих не вносить определённую озабоченность. Люди приехали отдохнуть, подлечиться, а тут милиция облавы будет проводить. Кому это понравится?

Вскоре выходим на уютную аллею, по центру разбиты цветочные клумбы, по бокам множество деревянных скамеек, как куры во дворе у Вити, важно ходят павлины с роскошными хвостами. Отдыхающих мало, вероятно они в столовой или спустились к морю, кое-кто уже открыл купальный сезон, хотя вода ещё не совсем прогрелась.

Охранников не видно, вероятно заперлись в своей каморке, вот хорошо, можно слегка расслабиться. Катя уверенно ведёт через всю аллею, доходит до лестницы, ведущей к морю, сворачивает в сторону, и мы утыкаемся в пустующую танцплощадку.

— А вот теперь необходимо соблюдать осторожность, — тихо говорит она. — Чувствуешь запах костра? Это они, огонь разожгли и пиво, наверное, пьют, — брезгливо морщится она.

От танцплощадки ведёт тропа, здесь действительно как в лесу, даже не верится, что это фактически центр Севастополя. Совсем рядом Херсонес, Владимировской собор, над развалинами зеленеют шапки реликтовых деревьев, воды Чёрного моря обхватывают древний город со всех сторон, постепенно разрушают берега и иногда выбрасывают на блестящую гальку зеленоватые монеты и рыжие черепки.

Скользнули на тропу, идём, соблюдая придельную осторожность. Мы готовы в любой момент сорваться с места и залечь в густом кустарнике. Дым от костра доносится совсем явственно и вот слышатся голоса, в них прослеживается возбуждение и восхищение.

— Точно ноутбук открыли, в игры играют, — делает вывод Катя. Она сжимает кулачки, а веснушки от злости вновь разгораются как угольки в печи у кузнеца.

— Интересно, сколько их, — говорю я, хотя и так понято, судя по голосам, никак не менее пяти-шести человек, достаточно, чтоб нас расшвырять вместе с нашими верёвками и сетями.

Катя словно читает мои мысли:

— А мы их будем вязать поодиночке, они ещё не догадываются, с кем связались, — вздёргивает аккуратный носик, — я дочь морского пехотинца, — жёстко добавляет она.

Внезапно всё стихает, словно все разом набирают в рот воды. Тишина, даже слышно как упала на землю сухая веточка и вспорхнула лесная птица.

— Чего это они замолчали? — удивляется Катя. — И заметь, все разом, то галдели как сороки, а сейчас словно заснули.

— Вдруг они ушли? — вытягиваю я шею, пытаясь вслушаться в любые звуки.

— Здесь одна дорога и мы на ней стоим. А вдруг они нас заметили и сейчас нас окружают? — предполагает Катя и даже присаживается от страха.

Мне становится тоже не по себе, замираю, испуганно вожу взглядом по сторонам.

Но на нас никто не бросается, вокруг абсолютная тишина.

— Что-то не то, — шепчет Катя.

— А вдруг они заснули? — нервно хохотнул я.

— Сейчас разбудим, — Катя сворачивает с тропы, чтоб зайти к ним с тыла.

Я послушно иду за ней. Удивительно, как быстро она взяла бразды правления в свои тоненькие ручки, а ведь даже подтянуться не может, мелькает у меня мысль. Ничего, я научу её даже «Солнышко» крутить на перекладине, решаю я и вздыхаю, Катя всё сильнее нравится мне. Не порядок! Даже сплёвываю на землю.

— Что расплевался? — подозрительно глянула на меня девочка.

— Да так, — неопределённо говорю я и краснею, вдруг Катя прочитала мои мысли.

— Кира, мы пришли, — замирает девочка, ложится на живот и ползёт в густой траве. Я следую её примеру. — Костёр горит, а их действительно нет, — приподнимается она на локотках.

— Вещи разбросаны, — замечаю я.

— Они недалеко, — вновь вжимается она в землю.

— Ты знаешь, Катя, мне кажется, их нет, — я оглядываю пустующие развалины. — А вон ноутбук лежит!

— Где?

— Да вон, же, на ящике, — не скрываясь, встаю, делаю шаг.

— Кирилл, не торопись, — предостерегает меня Катя.

— Их точно нет, — взглядом я словно простреливаю пулемётной очередью окружающее пространство.

— Но где они? — Катя встаёт, но в любой момент готова бросаться наутёк.

На небольшой полянке, стиснутой молчаливыми деревьями, разбросаны вещи. На землю брошена сумка, в ней поблёскивают горлышки пивных бутылок, у костра дымятся недокуренные сигареты, на измятой газете нарезанная кольцами колбаса и ломтики хлеба, вот уже и мухи спикировал на них, деловито бегают по еде и вот он — ноутбук, открыт, но экран тёмный и вроде как затянутый инеем.

— Никого нет, — Катя растерялась, для неё неопределённость хуже открытой схватки.

— Несколько минут назад, здесь было полно народа. Куда все делись?

Молча, подходим, никто не бросается на нас из засады. С опаской заглядываю в экран ноутбука, он чёрный, но вроде трещинка пробежала по нему, приобретая форму морозного узора. Моментально закрываю крышку, не знаю почему, но пот пробил от внезапно появившейся жути.

— Вот здорово, как всё ладненько разрешилось, правда, Кирилл?