В разговорах и шутках мы даже не заметили, как переступили незримую черту и оказались в другом мире. Окинув взглядом чёрные кипарисы, мне сразу становится понятно — мы в Долине Мёртвых. Ужас и тоска повергает наши души в трепет, я жду нечто неожиданное и страшное. Вдруг появится трёхглавая собака или из-за тех каменных завалов глянут ужасные глаза Медузы-Горгоны, а может, опираясь на посох, навстречу выйдет сам Аид? Но время идёт и пока ничего не происходит, вот только чёрные птицы пронеслись в тёмном небе, ухнул зверь-призрак и … вновь тишина.
— Кирилл, — дрожащим шёпотом произносит Катя, — долго будем стоять?
— Я не знаю куда идти, — признаюсь я и замечаю аллею, густо затенённую чёрными кипарисами. — По той дороге пойдём, — встрепенулся я.
— А куда она идёт? — шепчет Эмира.
— Понятия не имею, — пожимаю плечами. — Но в каменные завалы идти нельзя, сворачивать с аллеи — смерти подобно, — уверенно заявляю я.
— Тогда вперёд! — с энтузиазмом произносит Большой Хрюх, но не делает, ни единого шага.
Приходится мне сделать первый шажок. На подошвах мгновенно раздаётся скрип песка, он усиливается зловещей тишиной и эхом шуршит в чёрных ветвях стройных кипарисов.
— Живой человек никогда здесь не ходил, как всё запущено, — бледнеет Хрюх.
— Одиссей был, — вспоминаю я мифы.
— А может всё это фантазии древних греков, и живого человека здесь никогда не было? — Эмира напряглась, как птица готовая в любой момент вспорхнут на ветку.
— Всё может быть, — вздыхаю я и делаю ещё один шаг, вновь скрипит песок, но на нас никто не бросается и я немного осмелел и начинаю идти. Следом двинулись друзья с шумом разгневанных бегемотов.
Спустя некоторое время привыкаем к скрипу, который мы производим своими шагами. Может, мы не так громко идём, просто в такой мёртвой тишине любое движение кажется оглушительно громким. Это мир покоя и тишины. Но мои мысли с бесцеремонностью топчут, очень близко раздаётся крик, его заглушает злобное рычание, некто, сломя голову бросается прочь, а за ним, разбрасывая камни лапами, кто-то гонится.
— Что это? — влипает в меня Катя, крупно дрожа.
— Необходимо сойти с аллеи, вдруг кому-то требуется от нас помощь, — встрепенулся я, хотя у самого ноги подкашиваются от страха.
— Не ходи! Что мы можем сделать … без оружия, — громко шепчет Эмира, вращая огромными глазами.
— Стойте здесь и никуда не отходите, а лучше спрячьтесь за кипарисами, мы поглядим, что там случилось, — поддерживает меня Хрюх.
Поспешно покидаем аллею, проходим мимо чёрных кипарисов и оказываемся на краю плоской долины, залитой призрачным светом.
— Вон они! — указывает мой друг на две тени, одну маленькую — тщедушную, другую плотную — разлапистую.
— Сейчас догонит, — беспокоюсь я. — Эй, сюда! — неожиданно кричу я.
— Ты чего?! — пугается Большой Хрюх, но уже поздно, маленькая тень разворачивается и летит к нам, а за ним, делая огромные прыжки, несётся страшное существо.
Маленькая, испуганная тень, залетает за наши спины, и мгновенно перед нами возникают три оскаленные морды, глаза горят, летит пена, с бешенством скрипят зубы, высекая друг о друга искры.
— Стой, Цербер!!! — поднимаю ладонь и … огромный пёс с размаху тормозит, с недоумением клацнув всеми своими челюстями. — Хорошая собачка! — я смотрю на чудовище снизу вверх.
Странно, страх исчез, а животное ощущает моё состояние и это ставит его в тупик.
Цербер наклоняет головы, недоброжелательно смотрит, с морды свисает пена, остро пахнет псиной, а я лихорадочно думаю, как мне поступить в следующий момент. Что я на верном пути, подтверждает то, что Цербер сразу на меня не кинулся, но если я сделаю, что-то не так — нас тут же разорвут кошмарные три пасти.
— Это наша добыча!!! — рявкнул я и, хотя мой голосок мгновенно затерялся в хриплом дыхании пса, Цербер вздрагивает, все шесть глаз в удивлении лезут на лоб.
Внезапно раздаётся грубый лающий голос, и я не сразу понял, что это говорит Цербер:
— Вы, что, из тех героев, что поили с меча души умерших, но я не вижу чёрных овец, которых вы должны принести в жертву?
— Да мы так, заскочили сюда мимоходом, тащить овец не сподручно было … в другой раз.
— Мимоходом? В Долину Мёртвых мимоходом?! — давится слюной Цербер.
— Ну да, гуляли мы рядом … вот … решили пройтись по аллее. А что, здесь неплохо … и мухи не кусают, — я несу всякую чушь, потому что не знаю, что говорить, но это приносит свои плоды, пёс усиленно размышляет, в его головах происходят титанические подвижки, но сдвинутся с места не могут, своей белибердой я совсем вывел его из равновесия. Он тоскливо взвыл, нерешительно оскалил морды, но я решительно вытягиваю ладонь, качаю головой, вероятно, моих глазах — стальной блеск.
— Понял, — неожиданно говорит Цербер, — вы приятели царицы Персефоны.
Мне не захотелось врать, поэтому я просто молчу, с тупым бесстрашием глядя на чудовищного пса.
— Зачем тебе душа этого сопливого мальчика, — почесал лапой живот Цербер, вероятно и в мире мёртвых живут блохи.
— Сам ты … сопливый, — раздаётся полный негодования знакомый до боли голос.
— Игнат? — оборачиваюсь я.
— Привет, Кирюха. Что-то ты задержался маленько, меня уже целую неделю гоняет по долине эта вонючая псина.
— Отбился от душ, не хочет быть со всеми, — расслабленно зевает одной из пастей Цербер.
— Это потому что рано ему быть здесь, у него незаконченные дела в мире живых.
— А мне то что, я охраняю души, но если Персефона согласна, можете, его забрать … мне только легче станет … совсем умаялся гоняться за ним. Как только с ним родители справляются, уму непостижимо? — добродушно скалится ужасный пёс.
— Тогда мы его забираем, — я достаю кувшин Семаргла.
— Надо у Персефоны спросить, — поднимается на лапы Цербер, но я открываю пробку, и Игнат стремглав влетает внутрь.
— Всё, он уже не принадлежит Долине Мёртвых, — поспешно говорю я, пряча кувшин за пазуху.
— А не поторопился? — с угрозой рычит трёхглавый пёс.
— Что ты, в самый раз! — отступаю я.
— Подожди, — останавливает меня Цербер, чувствуя, что его наглым образом провели.
Но я разворачиваюсь, пинаю Хрюха, и мы несёмся прочь.
— Я не понял, а как же царица Персефона? — взвыл Цербер. — А вот теперь я понял, вы обманщики! — рёв из трёх глоток подбрасывает нас над землёй, но мы припустили ещё быстрее.
Влетаем на аллею, хватаем девочек за руки и бежим прочь из долины. А за нами, ломая кипарисы, напролом несётся ужасное чудовище.
— Не успеем! — орёт Большой Хрюх. Внезапно у него отрастают прозрачные крылья как у эльфа и он, схватив девочек, взмывает ввысь. Я в прыжке цепляюсь за его ноги, мы падаем на землю, Хрюх бешено вращает глазами:
— Волшебство здесь действует, Кирилл ты можешь самостоятельно взлететь!
— Как взлететь?! — от отчаянья у меня брызжут слёзы, а Цербер уже прыгает. Я отпускаю ноги Большого Хрюха. Он, беспорядочно мельтеша крыльями, с трудом поднимается на недосягаемую для трёхглавого пса высоту, крепко держа подвывающих от страха девочек.
Мне же пришлось откатиться в сторону. Совсем рядом вонзились когти, из пастей вырывается пламя, кидаю ему в морды песок. Вскакиваю на ноги, бросаюсь к кипарису, лезу по гладкому стволу к ближайшим ветвям, но под чудовищным ударом лапы, ствол дерева ломается как спичка. Я падаю на спину Церберу и ору ему в уши:
— Хватит бушевать, задрал уже!!! — и скатываюсь ему под ноги. Жмурю глаза, сейчас мне будут откусывать голову.
Но, Цербер, тяжело дыша, усаживается рядом со мной на хвост:
— Кого задрал? — спрашивает он.
Приоткрываю один глаз:
— Меня! — с вызовом говорю я.
— Так вроде ещё нет? — удивляется трёхглавый пёс.
— Это образно так говорят, — я всё ещё не могу отдышаться.
— Я ещё никогда не встречал таких индивидуумов как вы, — искренне произносит Цербер, — обычно от страха сразу сознание теряют, или с мечом на меня прыгают. А вы … такие непосредственные.
— Это плохо? — я сажусь на корточки.
— Забавно, — зевнул пёс.
— Какие есть, — я неожиданно понял, что могу летать, стоит лишь взмахнуть руками, что и сделал. Поднимаюсь в воздух, Цербер равнодушно скользнул по мне взглядом. — Но ты ведь не обиде на нас? — осмелев, спрашиваю я.
— Пустое. Всё какое, а развлечение, — с тоской глянул на меня Цербер.
— Ну, мы полетели?
— Летите … а мне пора, — он с треском подтягивается, вздыбив жёсткую шерсть на загривке, выдохнул из всех пастей избыток огня, — за душами следить нужно, не ровен час — разбегутся. Одна душа уже слиняла … по твоей милости. Да ладно, одной душой больше, одной — меньше, Харон ещё привезёт, целую лодку, — по-философски мудро замечает трёхголовый адский пёс. — Вы только к Океану не летите. Один раз хотел воды из него испить, так дикие души меня едва всего не высосали, как гнус налетели, едва убежал, как последний цуцик, — Цербер закашлялся и едва не подавился слюной, а я понял, это он так смеётся.
— Про океан с вампирами мы знаем, через него летели. Неприятные они очень, назойливые, злобные и вечно голодные. Затем, с Хароном в лодке плыли, — киваю я.
Трёхголовый пёс в удивлении поднимает все головы:
— А вы не простые люди, через Океан Мёртвых ещё ни одна живая душа не пролетала, впору складывать про вас мифы.
Гомеру про вас расскажу, а то исписался, событий здесь мало, страдает душа старика. Я подкину ему тему, а он, как обычно, приукрасит её и получатся с ног сшибающие истории. Хорошо, что я вас не съел, а то взял бы на себя грех, героев растерзал! Вот ещё, чуть не забыл, когда будете пролетать над разрушенным храмом, глаза закройте.
— Что так? — напрягся я.
— Там обитает Медуза-Горгона, её взгляд всех в камень обращает.
— Спасибо, мне было очень приятно с тобой познакомиться … ты очень добрый, — от переизбытка чувств я опускаюсь на землю и пытаюсь погладить трёхголового пса.
Он отшатывается от меня:
— Тю, телячьи нежности! Запомни, я тебе не щенок! — он грубо отпихнул меня, что я с размаху сел и с достоинством удалился во мрак.
Сижу, глупо моргаю, рядом приземляется Большой Хрюх, меня окружают девочки:
— Ну, ты даёшь, Кирилл, — восхищаются они, — с Цербером подружился!
— Конечно, подружишься с ним, — с иронией хмыкаю я, — весь зад себе едва не отбил! — А вообще, — мечтательно закатываю глаза, — вот так, пройтись бы с ним по школьной площадке … директрису напугать.
— Это она бы его напугала, — хмыкает Катя.
— Вероятно да, — вздыхаю я, вспоминая ледяной взгляд Инны Леонидовны. — Заставила бы Цербера, парты таскать!
— Она может, — сузила глаза Катя. — Её бы сюда, Медузу-Горгону в камень обратить.
— Нельзя так с исчезающими видами, — откровенно дурачусь я.
— Ребята, а кто такая … Инна Леонидовна? — побелев от страха, заикаясь, спрашивает Эмира.
— Вот будешь учиться в нашей школе, поймёшь, — весело смеюсь я.
— Да ну вас! — поняла шутку Эмира.
В прекрасном настроении летим над Долиной Мёртвых. Ещё издали, замечаем развалины древнего храма. По команде закрываем глаза и медленно тащимся по чёрному небу.
Ловлю себя на мысли, со стороны на нас посмотреть — обхохочешься. Большой Хрюх, как самый опытный, тащит за руки болтающихся словно сосиски, девочек. Его прозрачные крылья мельтешат с завидной скоростью, навозные мухи позавидовать могут.
Я напротив, крыльев не имею, и что бы лететь приходится быстро взмахивать руками, растопырив ладони. Но главное, я лечу! Дух захватывает от восторга, это лучше, чем летать во сне. Бац! Как некстати на моём пути оказывается устоявшая от времени башня.
Мигом открываю глаза и с ужасом понимаю, что падаю на что-то шевелящееся, шипящее и страшное. В последний момент цепляюсь за выступ в стене, дрыгнул ногами, пытаясь найти опору, но не найдя её, беспомощно болтаюсь. Главное не смотреть вниз, в камень превращусь, но как назло, против воли скашиваю глаза. Медуза-Горгона сладко спит, закрыв смертоносные глаза. Что же делать, может отпустить руки и вновь взмахнуть ими, что бы взлететь? Боюсь, высоты не хватит, ногами зацеплю ужасную голову с развивающимися вместо волос ядовитыми змеями. А где же Хрюх? С тоской смотрю, как он удаляется, унося Катю и Эмиру. Как говорится: «Отряд не заметил потери бойца».
Продолжаю висеть, руки постепенно затекают, Медуза-Горгона продолжает спать, змеи на голове лениво шевелятся, тоже спят, но вот одна из них сладко зевает, высовывает раздвоенный язык, поворачивает голову, то в одну сторону, то в другую, сейчас изогнётся и … увидит меня. Просыпается ещё одна змея, затем дёрнулась третья и вот на голове Горгоны, дыбом поднимаются змеи. В этот миг замечаю пролом в стене, резко качнулся, создаю телу амплитуду и влетаю в него, больно ударившись о камни. Вовремя! За стеной слышится шум, свистящее дыхание, летят в сторону камни и голос … женский, мелодичный:
— Кто здесь?
Стиснув зубы от боли в коленке, я затаился у пролома в стене и даже забываю дышать, так мне страшно.
— Я знаю, кто-то пришёл в мой храм. Ну же, отзовись, всё равно найду! — Медуза-Горгона ходит вокруг башни, переворачивает камни, старательно ищет меня.
Прямо зуд, какой, хочется выглянуть! Но знаю, змеи-волосы на голове Горгоны не спят и каждая смотрит по сторонам, вмиг зацепят взглядом.
— Вот беда-беда, не расслабиться тебе, не поспать, сразу герой какой-нибудь залезет. И чего вам не мнётся? Эй, герой, выходи! — звучит её грудной голос. — А я знаю, где ты! — Горгона останавливается напротив пролома в башне. — Угадала? — она смеётся со звонкими переливами.
Внезапно она прыгает, я вижу на кромке пролома тонкие пальцы, взметнулась копна из змей, я ладонями закрываю глаза и, наверное, взвизгнул постыдным образом, совсем как девочка.
Некоторое время Медуза-Горгона молчит, вероятно, осматривает меня, я чувствую, как обжигает моё тело смертельный взгляд. — Мальчик? — звучит голос полный удивления.
— Не девочка! — огрызнулся я, и ещё сильнее зажмурился.
— Не воспитанный мальчик, — с неудовольствием говорит Медуза-Горгона.
— Извините, — через силу выдавливаю я.
— Живой мальчик. Совсем живой! Пока живой, — её зловещий голос резанул по моим ушам. — Хорошая статуя конечно из тебя не получится … так … булыжник.
— Может не надо, тётя Горгона, — мой голос предательски задрожал.
— Ты чего, плачешь? — невероятно удивляется Медуза-Горгона.
— Вот ещё, — возмутился я, — минутная слабость!
— Тогда открой глазки, сладкий мой.
— И не подумаю!
— Ты посмотри, совсем как красная девица, упрашивать надо! — она подходит совсем близко, и я слышу, как на её голове двигаются и шипят змеи.
О, как мне захотелось огородиться от неё крепкой стеной! Внезапно раздаётся грохот и возмущённый вопль Медузы-Горгоны. От неожиданности открываю глаза и взглядом упираюсь в кирпичную стену, внизу извиваются несколько отсечённых от её головы змей.
— А-а-а!!! — раздаётся разъярённый вопль, в котором уже нет ничего женского. Кирпичную стену сотрясает сильный удар, но она устояла. — Всё равно доберусь до тебя! — бушует Медуза-Горгона.
Оглядываюсь по сторонам, положение моё несколько улучшилось, но не намного, я в ловушке. Выйти сейчас невозможно, кирпичная стена перекрыла пролом, и я оказался в замкнутом пространстве. Хотя … я замечаю каменные перила и ступени, ведущие вниз. Очередной удар вышибает из кладки пару кирпичей и до меня доносится злой хохот.
Не мешкая, бросаюсь к перилам и бегу по ступеням вниз.