Кирилл Обломов и его невероятные миры

Глава 9

В печке трещат дрова, распространяя волнующий запах кедровой смолы, урчит кот, пригревшись на печке, шумят многочисленные приборы. Мы сидим за столом, пьём чай, в широком блюде дымятся оладьи, белеет густая сметана.

— Кушайте, детки … и как же вас угораздило попасть в такую переделку. Бедная девочка, — она гладит Альмину, — ты не переживай, отыщется твой отец и мать. Несколько лет назад я случайно повстречалась с твоим отцом. Он был одержим идеей, раздобыть Волшебную Книгу. Я стою на дороге тех, кто хочет ею завладеть, даже хотела его извести, но вовремя поняла, что движет им не алчность, а благородство, он настоящий герой. Впрочем, и помогать в её розыске не могу по определению, Волшебная Книга не подлежит изъятию, лишь тогда её можно взять, когда мир действительно начнёт рушиться. Да если честно, я и сама толком не знаю, где она находится, мне известно, лишь направление, а на каждом этапе стоят другие Хранители. Они не такие… добрые, хм, как я, — усмехается ведьма и в глазах у неё зажигаются красные огоньки. — Вот только сейчас меня начинают мучить сомнения, Жуть появилась, и она явно пришла с Волшебной Книгой. Может, надо было, всё же, показать твоему отцу направление? — ведьма задумывается, затем продолжает, — Нельзя допустить, чтоб Жуть нашла Книгу, всё волшебство перейдёт к Нечто без души, что затаилась на болотах, а это конец всем нам.

— А как же моя мама? — морщит носик Альмина, в глазах блеснула слезинка.

— Маму твою не видела, хотя электромагнитные возмущения над аномальной зоной как-то были, из этого следует, кто-то проник, сюда … может, даже и твоя мать.

— Моя мама Великая волшебница! — с горячностью, свойственной подросткам, восклицает Альмина.

— Эх, деточка, в этих местах любое волшебство не катит, гаснет, словно огонёк свечи под порывом сильного ветра. Бывает, иногда оно прорывается, но редко. А иногда совершенно не то колдовство получается. Лишь волшебные предметы могут сохранить свою силу, ну… и природные свойства организма: способность летать, оборачиваться в кого либо, и тому подобное. — А у вас есть волшебные вещи? — по-будничному спрашивает ведьма, но мне показалось, что в её глазах сверкнул алчный огонёк.

Витя уже рот открыл, чтоб с радостью подтвердить её догадку.

— К сожалению, нет, — удивив своих друзей, выпалил я, — кинжалы есть, а у Игната настоящая сабля.

— Хорошее оружие, это конечно здорово, — погрустнела ведьма, обдав нас цепким взглядом, — но без волшебных вещей или, хотя бы, амулетов, трудно вам будет.

— Ничего, мы справимся, — уверенно говорит Катя, украдкой бросив на меня понимающий взгляд.

— Что ж, деточки, кушайте, набирайтесь сил. Непростое решение вы для себя приняли, — ведьма добавляет в наши чашки ароматный чай.

— Антонина Фёдоровна, а вы нам покажите дорогу? — отхлебнув из чашки и, чмокнув губами от удовольствия, спрашивает Альмина.

— Конечно, нет, — спокойно отвечает ведьма.

Мы опешили от её слов, с удивлением смотрим на добрую женщину. Но она делает вид, что не замечает наших взглядов, переворачивает деревянной лопаточкой скворчащие оладьи. — Кому добавки, милые дети?

— Почему? — Альмина едва не давится, закашлялась, Катя умело двинула ей между лопаток.

— Я Хранитель, — с жёсткостью заявляет она.

— Так миру угрожает опасность, Жуть появилась! — с отчаяньем пискнула Альмина.

— Единственно, что я могу для вас сделать, это не трогать вас, — в её голосе звякнул металл, холодом повеяло от её слов, неуютно стало на душе.

— Пейте горячий чай, озябли, бедные, — как не в чём небывало, продолжает ведьма.

Кот открывает глаза, сладко зевает, сильно выгибает спину, даже искры посыпались с кончиков лоснящейся шерсти, делает попытку спрыгнуть, но брюхо перевешивает. Он вновь рухнул на печку и сладко засопел, во сне подрагивая сильными лапами, изредка выпуская из мягких подушечек смертоносные когти.

— Эх, Семён Васильевич, целый день спишь, пора проспаться, в углу мыши зашевелились, — с укором говорит ведьма.

Кот во сне мяукнул и ещё плотнее свернулся калачиком.

— Вот, беда с ним, совсем обленился. Слышишь, сметану не дам! — с нешуточной угрозой говорит женщина.

Кот вновь открывает глаза, горько вздыхает, с немым укором смотрит на ведьму, нехотя сползает с печи и, вразвалку волочёт своё брюхо на охоту. Проходя мимо нас, кот без злости зашипел, вероятно, просто решил показать нам кто в доме хозяин.

— А вот вам пора спать, — решительно говорит ведьма, — маленьким детям не следует засиживаться до поздней ночи.

— Мы не маленькие дети! — возмутился Игнат.

— Ну, извините меня, глупую старуху, — с насмешкой говорит женщина, — в любом случае добрым молодцам необходимо завтра быть в хорошей форме.

— А сколько вам лет? — с интересом глянула на ещё достаточно молодую женщину Катя.

— Не возраст определяет человека, а содержание, — поучительно говорит ведьма, взмахнув указательным пальцем.

— А всё же? — не унимается Катя.

— Триста лет, деточка, я ещё совсем молодая женщина.

Она отводит нас в дальнюю комнату. Стены в ней из хорошо пригнанных брёвен, щели заделаны паклей, пол из дубовых досок и тщательно вымыт, потолок высокий, в углах нет даже намёка на паутину. Около небольшого окна, развешены пучки высушенных растений, с краю от него, в тяжёлой раме за стеклом — множество фотографий — вероятно, родственников Антонины Фёдоровны. А также, к немалому моему удивлению, замечаю икону и оплывшую свечу под ней. Но ведь, Антонина Фёдоровна ведьма! Как это не укладывается в моей голове, начинаю догадываться, мир более сложный в понимании, чем я его представляю.

В комнате уместились две больших кровати с множеством воздушных подушек, возникает желание покидаться ими, но вздыхаю, мы в гостях.

— Располагайтесь. Мальчики ближе к окну, а девочки подальше от окна. Маленьким девочкам нельзя простужаться. Хотя, вроде сквозняка нет … но, всё равно, — с этими словами, она плотно прикрывает дверь и уходит, что-то бормоча себе под нос.

— Какая хорошая тётя! — восклицает Витя. — Добрая, у нас воспитательница в садике такая же была.

— Садик вспомнил, — насмешливо фыркает Игнат, — да ты, брат, ещё из детского возраста не вышел.

— Да это я так, к слову сказал, — густо краснеет Витя.

— А вы знаете, как беззаботно тогда было, — поддерживает Витю Катя.

— Ага, сидишь на горшке и Чупа-Чупс сосёшь, — откровенно ухмыляется Игнат.

— Дурак ты, — разочарованно тянет Катя.

— Давайте спать, — в корне обрывает их перепалку Альмина. — Кстати, я что-то сомневаюсь в добрых намерениях Антонины Фёдоровны, — неожиданно заявляет она.

Выключаем свет, но мне не спится, прошедшие события мелькают в голове как мозаика. Вот девчонки ворочались, ворочались и вскоре засопели в четыре дырочки, Витя промямлил во сне и сладенько чмокнул губами, Игнат выкрикнул, что-то воинственное, Юра вздохнул и неожиданно во сне позвал маму.

В окно проникает свет Луны и серебрит стены комнаты, почти светло, а может, глаза привыкли к темноте. Взгляд скользнул по аккуратно разложенным вещам девочек, по разбросанной на широкой скамейке нашей одежде. И как это у девочек так получается?

Верно, с куклами привыкли играть, вот и раскладывают всё по местам. Мальчики, всё же, сложнее устроены, нам некогда думать о таких мелочах, как о порядке, в голове множество идей, энергия бурлит, жаль, что перед сном подушками не покидались.

На полке для шляп, замечаю торчащие голенища сапог-скороходов. Там, где обувь, завалившись на бок, сиротливо лежит Юрина шапка-невидимка. Стоп, шапка-невидимка!

Словно что-то во мне включилось. А не пойти ли мне в разведку? Некоторое время лежу, обдумывая своё гениальное решение. А может, ну её, эту разведку, вроде как пригрелся, и глаза начинают слипаться. Но, словно кто меня толкает, нехотя сползаю с постели, долго ищу свои вещи, не найдя, влезаю в штаны Игната, чтоб они не упали, перевязываюсь своей волшебной верёвочкой. Вот она и пригодилась, с удовлетворением отмечаю я.

Поднимаю с пола шапку-невидимку, долго на неё смотрю, не решаясь надеть, всё же волшебная вещь — боязно как-то, но, зажмурив глаза, нахлобучиваю её по самые уши.

Звучит странная мелодия и растворяется вместе с моим телом. Ужас обуял меня, я словно зависаю в пространстве, ногами чувствую пол, но самих ног не вижу. Выставляю перед собой руки, ничего не изменилось, коснулся пальцем носа — вроде всё нормально — попал с первой попытки. Делаю несколько шагов, словно полетел и едва не упечатался в висевшее на стене зеркало. Ах, да, надо соблюдать технику безопасности, вспомнил я слова Альмины.

Ради тренировки прошёлся по комнате, с удовлетворением замечаю, что начинаю привыкать к новым ощущениям. Внезапно возникает радость. Я человек-невидимка! Как это здорово, можно пошалить и ничего за это не будет! Нет, о чём я думаю, какие глупости, у меня есть цель, а именно — войсковая операция — разведка вражеской территории.

Подхожу к двери, тихо отворяю, выглядываю в коридор. Темно, едва различаю стены. Становится настолько неуютно, что возникает мысль, а не вернутся ли обратно, в тёплую постель. Но ноги уже выносят меня в коридор. Тихонько, ступая на носки, выплываю в комнату, где гудят приборы. Как прежде стоит стол, за которым мы ужинали, но сейчас пустой и застелен цветастой клеёнкой. Ведьмы в комнате нет, значит вышла во двор.

Внезапно в углу вспыхивают как две луны, жёлтые глаза. Кот оборачивается ко мне, в зубах держит задушенную мышь. Он хочет зашипеть, но рот занят. Неужели он меня видит? Мне становится не по себе, Семён Васильевич огромный, почти с рысь, но на моё счастье он занят мышью.

Боком иду к входной двери, не сводя взгляда с ужасного кота. Тот вздыбливает шерсть, глазища мечут молнии, выпускает острые когти. Несчастная мышь слабо шевельнулась в его пасти. Кот безжалостно стиснул челюсти, мышка жалобно пискнула, хрустнули косточки, и она наконец-то полностью испустила дух. У меня на глаза навернулись слёзы, едва не всплакнул, так мне жалко стало мышку. А ужасный кот ещё раз зло глянул на меня, и неторопливо протиснулся под кровать.

Кот меня видел, это очевидно, совсем плохо. Где-то я слышал, что они могут жить сразу в нескольких измерениях. Думал это выдумки, а ведь оказалось чистой правдой. А вдруг ведьма тоже меня увидит? Словно окатывает ледяной водой и в это мгновение открывается дверь, на пороге стоит ведьма и пристально смотрит сквозь меня.

Отшатываюсь, прислоняюсь к стене, тело бьёт озноб.

— Кто здесь? — напрягается ведьма, шаря взглядом по пустому пространству.

Из-под кровати донеслось довольное урчание кота.

— Ах, это ты, Семён Васильевич, — с облегчением вздыхает ведьма, — а мне показалось, ходит кто.

Она вновь скользнула по мне взглядом, глубоко втянула в себя воздух, с недоумением покачала головой:

— Надо же, как воздух пропитался детьми! Ещё одна забота для меня, надо бы баньку истопить, не дело так пахнуть.

Ага, хочет нас помыть и съесть! Мелькает леденящая мысль. Сильно свербит в носу, пух от подушки попал, сейчас точно чихну. Стискиваю зубы, двигаю носом, но понимаю, долго сдерживаться не смогу.

— Эх, бедные, бедные ребятишки, — неожиданно произносит ведьма, — в такие события влезли, не жить им, это точно, — она вздыхает и поворачивается к двери.

В этот момент я громко чихаю, от души, громогласно.

— Ой! — подпрыгивает на одном месте ведьма. — Ты, что, простыл, Семён Васильевич?

Кот с яростью зашипел и даже зарычал, затем громко мяукнул и вновь раздаётся хруст косточек несчастной мыши.

— Сколько раз говорила, не прыгай сразу с тёплой печи, вот и просквозило тебя. Ладно, утром тёплого молока налью. Но мыши мышами, а за ребятами присматривай, не дай бог на улицу ночью выйдут. Ох, беда с этими детьми, ещё одна морока на мою голову, — с этими словами она наконец-то уходит во двор.

Слегка перевёл дух, обтёр рукавом с лица пот, прислушался к ударам своего сердца. Странно как ведьма не услышала, как бьётся моё сердце, а оно стучит как поварёшка по чугунной сковороде.

С трудом унимаю дрожь, осторожно открываю дверь, протискиваюсь во двор. Тихо и тепло, Луна всё наполняет светом, видно как днём. Ищу взглядом ведьму, не сразу заметил, она стоит в тени психрометрической будки и напряжённо всматривается поверх ограды.

Внезапно раздаётся треск, деревья зашатались, словно их раздвигает руками великан. Ведьма, пригнувшись, кидается под защиту пожарного щита и достаёт из ящика с песком, глазам своим поверить не могу, винтовку с оптическим прицелом. На конце ствола привинчена толстая труба, интуитивно догадываюсь, что это глушитель. Ползёт на животе к ограде, отодвигает одну доску и просовывает в него ствол оптической винтовки, замирает, как снайпер перед выстрелом.

В непосредственной близости от опушки с оглушительным треском ломается дерево, и я вижу зыбкую тень, она словно выплывает из леса. Явственно слышится хриплое дыхание и прокатывается удушливая волна, в ней всё: зловонье зверя, тины, тлена и множество непонятных запахов.

— Отдай мне их, и я отстану от тебя, — я не сразу понял, что это голос, так низко он звучит.

Волосы поднимаются дыбом, зубы клацнули друг о друга, ноги наливаются свинцом, хочу бежать, но словно меня окутали крепкими верёвками.

— Плохо просишь, Жуть Болотная, — словно во сне слышу я голос ведьмы, — а как тебе пульки с серебром, — она нажимает курок. Вспышки озаряют её бледное лицо, но звука от выстрелов почти не слышно, значит, я прав, винтовка с глушителем.

Существо взвизгивает как ошпаренная свинья, хрюкает точно матёрый кабан, в бешенстве бросается к ограде, но ведьма хладнокровно продолжает стрелять.

Мне кажется, пули не способны остановить неведомого зверя, но верно, серебро оказывает разрушительное воздействие, существо падает, как человек рыдает и от этого становится ещё более жутко. Вот оно вновь поднимается, и начинает пятиться, даже не стараясь увернуться от серебряных пуль.

— Ты ещё ответишь за это, — звучит полный боли голос. Жуть Болотная бросается в лес и исчезает его чаще.

— Отвечу, за всё отвечу, — со злобным смешком говорит ведьма.

Я бросаюсь в дверь, меня колотит так, что едва не теряю сознание. Хочу бежать к друзьям, но на пути стоит Семён Васильевич, он уже съел мышь и теперь бьёт в разные стороны хвостом, обжигая меня злым взглядом. Обойти кота нет возможности, стоит как танк, когти выпущены, шерсть вздыблена.

— Почему ты так к гостям относишься? — жалобно говорю я и даже голоса своего не узнаю, так он дрожит, но набравшись сил, продолжаю, — Семён Васильевич, тебе Антонина Фёдоровна сказала не выпускать нас, но ничего не говорила по поводу — впускать. Дай мне пройти в свою комнату.

Не знаю, понял меня кот или просто решил пожалеть, но нехотя отваливает в сторону, продолжая сверлить взглядом, но уже без особой злости.

— Спасибо, — неожиданно даже для себя я благодарю кота и боком, боком бегу в свою комнату.

Кот фыркает и мне показалось, что он ухмыльнулся в свои белые усы. Наваждение какое-то! Вспотев как мышь, влетаю в спальню, сдираю с себя шапку-невидимку, судорожно сдёргиваю штаны Игната, удивившись при этом, как они ещё оказались сухими, и бросаюсь на кровать, укрывшись с ног до головы. Я настолько измотан, что мгновенно погружаюсь в спасительный сон.

— Подъём! — мой сладкий сон безжалостно комкает окрик Кати.

Сажусь, тру глаза, обрывки сюжетов страшной ночи мелькает перед внутренним взором как что-то произошедшее не со мной. Рядом ворчит Игнат, вздыхает Витя, Юра, хмурясь, перебирается через нас, спрыгивает на пол, пытается отыскать свою одежду.

— Что так рано? — возмущается Игнат, зевая так, что хрустнули косточки.

Альмина и Катя уже оделись и даже причёсались, вероятно, и умыться успели.

— Ничего ж себе, рано, уже семь утра! — ехидно звучит голос Кати. — Антонина Фёдоровна уже завтрак приготовила. Вставайте, лежебоки!

— Мы уже встаём, — покорно говорит Витя, с грустью сползает с кровати, натягивает штаны, долго ищет носки.

— Где моя шапка-невидимка, я её сюда повесил? — роется в обуви Юра. — О, кто её закинул наверх?

— Я, — с этими словами слезаю с постели и, хмурясь, одеваюсь.

— Ты брал шапку-невидимку? — заглядывает мне в глаза Альмина.

— Брал, — мрачнею я.

— Зачем?

— На разведку ходил.

— А почему с нами не посоветовался? — возмутилась Альмина.

— Спали вы уже все, а меня бессонница мучила.

— Ну, и что ты выходил? — внимательно заглядывает в глаза Альмина.

— Антонина Фёдоровна нормальная тётка. Знаете, как со снайперской винтовки стреляла! — воодушевляясь, выкрикиваю я.

— А вот с этого места подробнее, — окружают меня друзья.

— Мне показалось, Антонина Фёдоровна хочет нас… — я замялся, не зная как выразить свои страхи.

— Съесть, что ли? — весело рассмеялась Альмина.

— Так она же, ведьма, — невероятно смущаюсь я.

— Как всё запущено, — качает головой Альмина.

— Так она и баньку хотела нам истопить, чтоб мы чистыми были. Ведь не просто так, верно?

— М-да, она права, помыться нам стоит, грязные, как поросята, — несколько смутилась Катя.

— Это вы грязные, а я чистый, — уверенно заявляет Игнат.

— Само собой, — улыбается Катя, — особенно твоя шея.

— Что шея? — трёт её ладонью Игнат.

— Мы отвлеклись, — строго говорит Альмина, — рассказывай, дальше.

— Я пошёл за ней … кстати, а вы знаете, меня кот видел, — вновь отвлёкся я.

— Это нормально, — отмахнулась Альмина, — коты живут сразу в разных мирах, — подтвердила она мои мысли.

— Так вот, вышел я во двор, а она из ящика с песком достаёт винтовку с оптическим прицелом.

— А, что это такое? — не понимает Альмина.

— Что-то вроде арбалета, но многократно мощнее, огнём стреляет, — насмешливо фыркает Игнат.

— Ну, простите меня, никогда с таким оружием прежде не сталкивалась, — поняла насмешку Игната Альмина.

— А в лесу деревья качаются, ломаются как спички, страшно так. Оказывается это Жуть Болотная пришла за нами.

— Ой! — пискнула Катя.

— И начал требовать, чтоб выдали нас ей.

— А, что … Антонина Фёдоровна? — с ужасом спрашивает Витя.

— Как начала стрелять, причём пулями из серебра.

— Верно, в этом деле, серебро лучшее средство, — кивает Альмина.

— В общем … убралась Жуть в лес. Но я думаю, нас в покое не оставит.

— Дела, — вздыхает Альмина. — А знаете, ребята, раз нами так заинтересовались, значит, мы на верном пути, — с воодушевлением произносит она.

— Это радует, — хмыкает Игнат, передёргивая плечами.

— Но, как мы с этой Жутью справимся? — с отчаяньем спрашивает Витя и как обычно краснеет.

— Я так думаю, она выходит только ночью, — размышляет Альмина. — Днём будем действовать, а ночью прятаться.

— Где прятаться? — вздрогнул Витя.

— Ну … гм, у Антонины Фёдоровны, — неуверенно говорит Альмина.

— А если не успеем спрятаться? — шевельнула побелевшими губами Катя.

— У меня сабля есть! — гордо вскидывает голову Игнат.

— Сабля не прокатит, — усмехается Альмина. — Вот если этот арбалет нам она отдаст, что огнём стреляет, — задумалась она.

— Винтовку, что ли? Не думаю, взрослые детям не дадут в руки огнестрельное оружие, — с мудростью замечает Катя.

— Так, ведь, случай не ординарный, — подаёт голос Юра.

— Всё равно не даст, — уверенно говорит Катя.

— Тогда будем ориентироваться только на свои силы, — жёстко заявляет Альмина.

Дверь неслышно открывается, от неожиданности вздрагиваем. На пороге стоит ведьма, прищурившись, смотрит на нас. Мне показалось кое, что из нашего разговора она слышала, по крайней мере, у меня выработалось такое мнение, глядя на её насмешливое лицо.

— Как спалось, что снилось?

— Спали как убитые, — буркнул Игнат.

— Тогда умывайтесь и завтракать, — Антонина Фёдоровна выглядит свежо, одета в домашний халат, на ногах мохнатые тапочки, волосы, словно после парикмахерской, губы подкрашены, на глазах наведены тени и пахнет от неё французскими духами, у моей мамы такие же. Даже не верится, что несколько часов назад она ползала на животе и стреляла из снайперской винтовки.

Толпимся у умывальника, Игнат несколько задержался, намывая свою шею, затем садимся за стол. Кот, как и прежде, греется на печи, но глаза слегка приоткрыты и мне кажется, наблюдает за мной.

На этот раз нас ждёт яичница с ветчиной и сладкие ватрушки к чаю.

— Что делать собираетесь? — после того как мы закончили с яичницей и перешли к чаю, спрашивает Антонина Фёдоровна.

— Будем искать родителей Альмины, вы же знаете, — быстро глянула на неё Катя.

— Это практически неисполнимая задача, — грустно говорит ведьма.

— Мы не отступимся, — горячо произношу я.

— Знаю, уже поняла, — испытующе глянула она на меня. — Но это затея обречена на неудачу. Вот, что, ребята, я деда Лёню попрошу, пусть пошарит по окрестным лесам, толку больше будет, а вы … домой идите. Дед Лёня обязательно найдёт твоих родителей, — неуверенно говорит ведьма.

— Конечно, — вспыхивает Альмина, — леший будет искать! Они больше уводят путников в самую чащу на погибель, чем выводят из неё.

— Тут, ты не права, девочка, — мягко произносит ведьма, — дед Лёня не всегда свирепствует, а судя по всему, даже подружился с твоим отцом, он поищет.

— Нет, мы не уйдём пока не отыщем их.

— Вы не пройдёте через других Хранителей. Это я стою первая на Пути, гм, самая добрая, — что-то хищное промелькнуло в лице ведьмы, — а те Хранители вас даже слушать не будут, в лучшем случае прогонят … хотя вряд ли … изведут вас … точно изведут, — уверенно заявляет ведьма и мы все вздрагиваем от страха. — А ещё Жуть Болотная появилась … или Жуть Болотный … с ней точно не справитесь. Не помогут в этом ваши кинжалы, и даже твоя сабля, мальчик, — грустно улыбнулась Антонина Фёдоровна.

— А вы нам снайперскую винтовку дайте! — с горячностью выкрикнул Игнат.

— Стоп! Откуда вы узнали о винтовке? — с угрозой спрашивает ведьма и кидает взгляд на зажмурившего глаза кота. — Семён Васильевич! — грозно окликнула она его. — Что происходит? Мышей не ловишь?

Кот делает вид, что крепко спит, даже лапами дёрнул, якобы во сне.

— Не ругайте Семёна Васильевич, — решительно встаю я из-за стола. — Он у вас добрый и хороший кот!

Добрый и хороший кот слегка приоткрывает один глаз, с благодарностью скользнув по мне взглядом.

— Я ночью был во дворе … видел, как вы расправились с Жутью Болотной.

— Вот как? — удивляется ведьма. — А почему я тебя не учуяла? А, — вспоминает она, — запах твой был. Неужели шапка-невидимка? — догадывается она.

— Есть такое дело, — я опускаю взгляд в пол.

— Так, шапка-невидимка, значит, — размышляет ведьма, а в глазах зажигается нехороший огонёк. — Мне придётся конфисковать её.

— Как, конфисковать?! — вскакивает Альмина.

— Глупости всякие будете делать, шкоду чинить, — строго, как наша директриса, говорит ведьма.

— Какая шкода, мы уже взрослые! — возмущается Игнат.

— А сколько вам лет? — ехидно спрашивает ведьма.

— Почти тринадцать, а кому уже четырнадцатый пошёл, — с горячностью продолжает Игнат.

— Трудный возраст, — с насмешкой говорит она.

— А мои родители так не считают, — с вызовом вздёргивает нос Катя.

— Нет, — хмурится Альмина, — шапку-невидимку мы вам не отдадим.

— Зачем она вам, дети? Всё равно я дальше вас не пущу. Не хочу брать грех на душу … смерть лютая вас там поджидает. Даже твои родители не могут вырваться из плена.

— Из плена? — Альмина выпрямляется, в глазах как молния сверкнул гнев. — Они в плену, у кого? — с подозрением посмотрела на ведьму и та неожиданно сникает под чистым взглядом девушки.

— Вероятно, у последнего Хранителя, а может … у предпоследнего, — суетливо говорит Антонина Фёдоровна. — Впрочем, у меня лишь подозрения, что они в плену.

— А эти … Хранители, кто они, такие же, как и вы?

— Нет, я единственная ведьма, удостоенная такой чести, там другие. Дороги мои с ними никогда не пересекались, я не знаю даже, как они выглядят. Вам действительно не стоит туда идти, — ведьма как-то сникла и выглядит грустной. — Я знаю, вам нужна Волшебная Книга, а если вызволите родителей, они возьмут её с собой, а этого допустить никак нельзя, — уже твёрже говорит ведьма, но взгляд всё же растерянный, она о чём-то усиленно думает.

Неожиданно громко мяукает кот, прыгает на пол, подходит к ведьме и начинает тереться о её ноги.

— Ты, что, проказник, хочешь мне сказать? — ведьма с улыбкой пытается его погладить, но кот увёртывается и, задрав хвост, бежит к нам и утыкается мне в ноги. От неожиданности я приседаю и чисто автоматически треплю его за ухом, но кот не возмутился и даже не зашипел.

— Это, что такое? — вмиг становится серьёзной ведьма. — Бунт на корабле?

Семён Васильевич призывно мяукает, не сводя немигающего взгляда со своей хозяйки.

— Считаешь, мы не должны им мешать?

Кот ещё раз мяукнул и не торопясь посеменил к печи, с трудом швыряет своё пузо наверх и вот уже сопит, свернувшись в уютный калачик.

— Задачка, — задумалась ведьма. — Хорошо, — внезапно решается она, — я не стану чинить вам препятствия и даже шапку-невидимку забирать … но вы не должны долго у меня задерживаться, после баньки должны уйти.

— Антонина Фёдоровна, к вечеру мы можем вновь к вам прийти? — с мольбой спрашивает её Катя.

— Я понимаю тебя, девочка, но, к сожалению нет. Это не из-за того, что я такая злая, просто сейчас в моём доме вы будете в ещё большей опасности, чем вне него. Ночью я смогла отбить атаку Жути Болотной, вот только она … или он … опять придёт, а пуль серебряных у меня почти не осталось. К деду Лёни идите, он попытается спрятать вас, он ведь леший, — неуверенно говорит ведьма.

— Спасибо, — говорит Альмина.

— Это Семёну Васильевичу спасибо говорите, — произносит ведьма, внимательно оглядывая нас, словно ещё не совсем уверенная в своём решении.