Кирилл Обломов и его невероятные миры

Глава 25

Невероятно, но болото отступило далеко в тайгу, два часа уже идём по лесу, но даже его предвестников не видно и не слышно. На душе легко и весело, вот так, одной лишь мыслью переместить солидный кусок прошлого в наше время, причём вырвав его из другой части света. Когда-нибудь забредут в эти места любопытные туристы и встретятся с людьми иного уклада жизни. В интернете промелькнёт статья о затерянном поселении, потянутся сюда научные экспедиции. А может ещё сто лет о них никто не узнает, тайга огромная, в ней может затеряться даже город, да что город — страна! В любом случае, пусть всё идёт своим чередом. А ещё я надеюсь, что волшебное дерево будет гасить излишки колдовства и та женщина никогда не станет Болотной-Ягой, а наша Чечилия — Бабой-Ягой.

Но вот под ногами упруго колыхнулась земля, знакомо потянуло сыростью и гнилью, заквакали сытые лягушки, в воздухе гудят комары, издалека доносится хохот кикиморы.

— Теперь надо как-то сориентироваться и выйти к озеру, где был выход из подвала замка Альмигоры.,- с трудом сдерживая дыхание, говорю я.

Катя утирает пот со лба, прислоняется к дереву, глубоко дышит, пытаясь восстановить дыхание. Эмира без сил спускается на землю, отдувается, с усилием убирает с глаз мокрую чёлку. Один лишь Хрюх бодр и вроде совсем не устал, он часто озирается, в глазах появился лихорадочный блеск.

— Что-то случилось? — обращаюсь я к нему.

— Знаешь, Кирилл, у меня такое чувство, то за нами кто-то наблюдает.

— Враги? — встрепенулся я.

— Нет, это словно … словно отец на меня смотрит, — вздрагивает Хрюх.

— А ты знаешь, — я наклоняюсь к его уху, — позови его.

— Боюсь, а вдруг меня не признает.

— Волков бояться — в лес не ходить, — легко бью его по широким плечам. — Зови!

Большой Хрюх отходит в сторону, затем резко сворачивает, словно знает куда идти, но вдруг спотыкается, едва не падает, смотрит в чащу леса, некоторое время молчит, но вот, набравшись сил, тихо говорит:

— Отец, это я.

Его шёпот едва слышим, но вдруг, словно проносится вихрь, запахло зверем, ходуном ходят молодые деревца, в инфразвуковом диапазоне звучит кабаний визг, мелькает призрачная тень, в пространстве вырисовывается свинячье рыло, полыхнули красным маленькие глазки.

— Отец, это я! — уже кричит Большой Хрюх.

В сторону летят деревья, вырванные с корнем, резко темнеет, дышать становится тяжело, но я не пугаюсь, хотя Катя и Эмира закрыли глаза от страха. В отличие от девочек я знаю, так исчезает заклятие, наложенное когда-то на этот народ.

Но вот, всё заканчивается, ещё падают в болото переломленные стволы, щепки, как осколки, секут листву, а Жуть Болотная рассыпается на бесчисленные иглы, и они веером расходятся в разные стороны, пронзая оцепеневших лягушек, загоняя в топь любопытных мавок.

— Отец!!! — орёт Хрюх, размазывая слёзы.

— Сын, — доносится сильный мужской голос и к нему подходит крепкий мужчина, на плечи которого небрежно наброшена пурпурная мантия.

Они бросаются друг другу в объятия, как две скалы, даже кости хрустят от переизбытка чувств.

— Я знал, что увижу тебя, мой мальчик, но даже не мог и думать, что именно ты снимешь с нас заклятье. Этот день будет национальным праздником в нашей империи, — мужчина одним движением руки раздвигает поверхность земли. — Домой, сын, — легко толкает его за спину, — народ ждёт тебя.

— Но … папа, — Хрюх оглядывается на нас, — у нас есть ещё не оконченные дела.

— Ты не беспокойся, путь почти весь пройден, осталось лишь взять Книгу, — поспешно говорю я, мне очень не хочется разлучать отца с сыном.

— Ты уверен, что моя помощь не понадобится? — с надеждой спрашивает Хрюх.

— Абсолютно, — вероятно я кривлю душой, но мне необыкновенно хорошо на душе.

Мужчина чиркает по воздуху пальцем и загорается маленькая шаровая молния, срывается с места и мягко опускается мне в открытую ладонь, но я даже жара не почувствовал.

— Это ключ в нашу страну, ты всегда будешь желанным гостем, — говорит мужчина и, обхватив сына за плечи, они срываются вниз, а за их спинами раскрываются прозрачные крылья. Содрогается земля, смыкая края, а Катя с Эмирой навзрыд плачут.

— Ну вот, ушёл, так быстро! — размазывают они по опухшим лицам слёзы.

— Мы ещё встретимся, — успокаиваю я их, но и мои глаза крутит так, словно чищу злой лук.

Некоторое время отдыхаем, Эмира просто сидит у мшистого пня, пытается как-то расслабиться, но злые комары досаждают, впиваясь в нежную кожу, и приходится ежесекундно от них отбиваться, Катя ловит мух и скармливает тираннозавру Гоше, который от вынужденного безделья растолстел как крица-наседка.

— Знаешь Катя, — у меня появляется неплохая идея, — а давай Гоша прогуляется, видишь, как обленился, а заодно и нам легче будет, прокатимся на его спине.

— А ведь точно, — оживляется девочка, — незамедлительно хлопает в ладоши и говорит, — хоп.

Гоша молниеносно идёт в рост, раздаваясь в спине, огромные лапы давят землю, блеснули кинжаловидные зубы. Он фыркает, наклоняется, с любовью лижет Катю, при этом свалив её прямо в грязную лужу.

— Я тебя не для этого сделала большим, что бы ты меня пинал по мокрой земле! — возмущается она, но при всём этом видно как она польщена вниманием страшного первобытного ящера.

С удовольствием забираемся ему на спину и он, ломая деревья, словно сухой камыш, двинулся вдоль болота. Вероятно, мир не видел такого безобразия за прошедшие миллионы лет, ужасный тираннозавр бредёт в современном лесу. Даже комары обалдели от такого события и от удивления забывают пищать, тучей летая над его выпуклыми боками, решая трудную задачу, стоит ли им вонзать в него свои хоботки — или себе дороже, а может — потеряли дар речи, вернее — дар писка, от счастья, что перед ними столько мяса.

— Хорошо-то как! — пытается причесаться своей пятернёй Эмира. — Комфортно, а главное комары не кусают.

— Они, сволочи, Гошиной крови захотели, — хмурится Катя, веткой отгоняет от своего любимца настырных кровососов.

— Да он и не заметит их, — смеюсь я. — Думаешь, там, в Юрском периоде, не было комаров?

— То первобытные — современные злее, — уверенно говорит девочка, без устали размахивая веткой. Вдруг она всхлипывает, быстро утирает скатившуюся по щеке слезинку.

— Ты чего? — пугаюсь я.

— Как я буду дома Гошу выгуливать? — вновь всхлипывает она.

— По утрам, вставай в пять и до собачников выгуливай, — предлагаю я.

— А ведь точно, — успокаивается Катя. — Буду вставать в пять утра, а что делать, — вздыхает она, чмокая в бугристую шею тираннозавра.

— Телячьи нежности, — фыркает Эмира.

— Многое ты понимаешь, — в ответ язвит Катя.

— Понимаю, — неожиданно шморгает носом Эмира, — у меня дома хомяк Фома скучает. Я его так давно не тискала.

Некоторое время молчим, слышатся лишь треск сломанных деревьев, да звонкие хлопки Катиной ветки и вдруг я представил такую картину: раннее утро, рассвет едва забрезжил, а по узким улицам, стараясь не завязнуть между домами, Катя выгуливает тираннозавра — я едва не слетел с Гошиной спины. Как представил — вот идёт одинокий прохожий, ещё в грёзах от сладкого сна и вдруг — нос к носу сталкивается с динозавром, или пьяница, очнувшись от утренней росы, продирает глаза и видит … думаю после этого он навсегда перестанет пить, или дворник столкнётся с Гошиной кучей, динозавры ведь тоже ходят в туалет — интересно, какие у него будут мысли по этому поводу?

— А ещё, — мстительно говорит Катя, — я хочу попугать соседских хулиганов.

— Жестоко, — встрепенулась Эмира.

— Зато действенно, — свысока глянул Катя, и погналась за очередной стаей комаров, нещадно стегая веткой по бокам тираннозавра. — Они меня с детства обижали, проходу не давали, козявкой называли.

— Тогда верно, за козявку надо отвечать, — кивает Эмира. — А ты как-нибудь дашь Гошу на прокат, у нас тоже во дворе хулиганы есть?

— Конечно, подруга, — благодушно отвечает Катя.

— Вы это … не слишком там, — беспокоюсь я, — Гоша съесть их может.

— Не съест, он добрый, — неуверенно говорит Катя и призадумалась, затем со злостью выпалила, — я их чуть-чуть попугаю, слегка так … два квартала гнать буду.

Смотрю на Катю, она такая хрупкая, из спины выпирают острые лопатки, шейка тоненькая, на лице светятся веснушки, нос курносый, глаза огромные … какая она красивая! Вздыхаю, отвожу взгляд, честно пытаюсь рассмотреть, что там делается впереди.

Как-то незаметно выходим из зоны болот и в перелеске, Гоша переходит с шага на бег. Удивляюсь, к чему бы это? Но Катя неожиданно сердито кричит, динозавр обиженно проревел и едва не останавливается, изгибает шею, с укором смотрит на девочку.

— Нельзя Гоша и не смотри на меня так, вот сделаю маленьким, вкусными мухами накормлю. Представляете, — обращается она к нам, — за медведем погнался, едва успела Гошу остановить, а то сел бы топтыгина.

— А ты говоришь добрый, — напомнил ей я.

— Он послушный, — пытается уклониться от липкого языка Катя.

— Бедный мишка, натерпелся, — жалеет медведя Эмира.

Затем выходим к заросшим сопкам, по некоторым приметам догадываюсь, скоро будет озеро. Очень далеко струится дымок, вероятно там стоянка геологов. Мне кажется, я даже разглядел блеск линз бинокля. А ведь точно, он лихорадочно дёрнулся, и спустя минуту сверкнули ещё две линзы. Нас заметили и с пристальным вниманием рассматривают. Мне забавно, как геологи доложат в своих сводках об увиденном? То, что из леса выбрался тираннозавр, а на спине у него сидят трое подростков? Наверное, не станут об этом никому говорить, себе дороже, ещё посчитают за сумасшедших.

А вот и озеро! Оно в белёсой дымке, поверхность словно хрустальная, пахнет свежестью и возникает ощущение чистоты и первозданности. Мы спускаемся на землю, а Гоша не преминул забраться в воду, долго пьёт, шумно фыркая и урча от наслаждения.

Катя даёт ему напиться, затем хлопает четыре раза в ладоши и быстро подставляет домик.

Тираннозавр обиженно пискнул, но Катя успевает сунуть ему в пасть муху. Взмахнув длинным хвостом, Гоша уволок свою добычу в импровизированную пещеру.

— И как мы отыщем вход? — с беспокойством вертит Катя шеей.

— Мне кажется он где-то здесь, — в некоторой растерянности неуверенно говорю я.

— Нам что, нырять надо? — у Эмиры округляются восточные глаза.

— Боюсь да, — киваю я.

— Ну нет, — трясёт головой девочка.

— Что, трусишь? — щурит глаза Катя.

— Чего это … трушу? Вовсе нет … только я плавать не умею.

— Как это? — хором выкрикнули мы.

— Вот так, — разводит руки девочка. — Но с кругом могла бы, — подумав, добавляет она.

— Но у нас его нет, — огорчаюсь я.

— Кирилл, — Катя смотрит на меня с прищуром, — ты ли это говоришь? Ты наверное забыл, ведь ты волшебник!

— Я?

— Ну да.

— А ведь точно, совсем забыл, — напрягаю свои извилины, представляю нечто качающееся на воде. Громыхнуло, по небу проносятся злобные молнии, резко звучит сирена, выкрики на английском языке и озеро содрогнулось от удара свалившегося непонятно откуда авианосца, гружённого самолётами и крылатыми ракетами, по палубе носятся ошалевшие от страха моряки в белых панамах.

— Что это?!!! — орёт Катя.

— Слегка переборщил, — теряюсь я и делаю отмашку рукой, посылая авианосец неизвестно куда.

— Больше так не делай, — всё ещё трясётся Катя, пытаясь привести в себя, грохнувшую в обморок Эмиру. — А ведь надо волшебству учиться, — вздыхает девочка, — не то получается непонятно что. Так просто … надувной круг! — всплёскивает она руками. — Зачем нам целый авианосец?!

— Толком не смог сформулировать мысль, — буркнул я.

— Ладно, что-нибудь на берегу найдём, — без оптимизма произносит Катя.

— Не надо, — приходит в себя Эмира, — я лучше так нырну … вы только держите меня за руки.

— Отчаянная ты, — с одобрением поджимает губы Катя, — я тебе Гошу точно дам.

Я долго всматриваюсь в воду, но кроме блестящих рыбёшек ничего не вижу, даже резь в глазах появилась от солнечных бликов.

— Ну что? — толкает меня в бок Катя.

— Не получается, — вздыхаю я.

— Надо что бы получилось. Кирилл, ты вспомни своё ощущение, когда мы вынырнули из тоннеля.

— Да ничего не было, ни рыб, ни ряби, какая-то муть …

— Вот! — перебивает меня Катя. И внезапно вода завертелась, обнажается дно, идёт волнами, формируются ступени, ведущие вниз.

— И нырять не надо, бежим! — кричит Катя и несётся по ступенькам, а мы, повинуясь стадному чувству, бросаемся вслед за ней.

Слегка замешкались перед мерцающей стеной, но Катя первая суётся туда, ойкнула… и исчезает. Хватаю Эмиру за руку, и окунаемся в призрачное сияние. Мгновенно появляется состояние невесомости, но в следующее секунду вываливаемся в жуткий подвал.

— Ну и местечко! — озирается по сторонам Эмира, переводит взгляд на крутую лестницу, запорошенную пеплом. — Что-то горело?

— Магическая паутина … Альмина сожгла, — я вздрагиваю, вспоминая как тогда из неё, выскочило жуткое существо, порождение колдовства Альмигоры.

Катя хмурится, в глазах мелькает страх, но она упрямо сжимает губки и уверенно становится на первую ступеньку.

— Подожди, я первый пойду, — отстраняю я девочку.

— Наверху что-то есть? — догадывается Эмира, пугливо водя раскосыми глазами и сдувая со лба непослушную чёлку.

— И что-то и кто-то, — нервно смеётся Катя. — Кирилл, помнишь тех стрекоз?

— Просто стрекозы, — успокаивается Эмира.

— Ага, просто стрекозы … и ещё кто-то, — Катя понижает голос до шёпота.

— Эти насекомые вот такой величины, — я развожу в разные стороны руки.

— А разве такие бывают? — Эмира вжимает голову в плечи и интуитивно отступает.

— Их можно только огнём сжечь. Кирилл, ты сможешь? — Катя требовательно смотрит на меня.

— Попробую, — пожимаю плечами я.

— А ты как Семаргл.

— Как Семаргл у меня не получится, он бог огня, а простой мальчик, — насупился я.

— Ну да, переборщить можешь, как с тем авианосцем, — невесело хохотнула Катя.

— Я ещё не совсем научился владеть своей силой, — неожиданно со злостью отвечаю я.

— Ладно, извини, проехали. Пошли … что ли?

— Сначала я пойду, если всё в порядке, вернусь за вами.

— Нет, все вместе пойдём, — решительно говорит Катя.

Некоторое время смотрю на девочек, маленькие, хрупкие, а сколько в глазах огня!:

— Хорошо, но только идите за моей спиной.

— Как скажешь, командир, — задорно отдаёт честь Катя.

Осторожно поднимаюсь по каменным ступеням, на пепле ещё сохранились отпечатки наших ног. Как давно это было, кто бы мог подумать, что столько произойдёт событий с тех пор.

Наши подозрения оправдываются, едва я выглянул в зал, как заметил, что по полу ползают огромные насекомые, шевеля усами и с противным скрипом передвигающиеся по мраморным плитам. В самом углу разглядел с десяток стрекоз, висящих на стене. Но что самое ужасное, потолок взломан и свешиваются толстые нити паутины, из лаза виднеются лохматые лапы паука, он кого-то быстро пеленает, круча перед собой белый кокон. В ужасе думаю, что это человек, но разглядел длинную голову упыря.

Рядом оказываются Катя с Эмирой, видя эту картину, отпрянули назад.

— Что нам делать? — дрожит Катя.

— Даже не знаю, их так много, — теряюсь я.

— Но надо как-то пройти.

— Надо, — соглашаюсь я и вздыхаю, меня душит самый настоящий дикий страх, даже ноги становятся, словно набитые ватой.

— А то человек … в паутине? — цепенея от страха, произносит Эмира и вот-вот грохнется в обморок.

— Упырь, — спешу успокоить её, но она не успокаивается и тихонько сползает вниз.

— Жги их, — прерывистым голосом шепчет Катя.

— Здесь столько нужно огня, сами можем сгореть, — пытаюсь размышлять я. — Что-то другое нужно.

— Помнишь, Юрик в шапке-невидимке подкрался к стрекозе и разрубил её кинжалом? — свистящим шёпотом говорит Катя.

— У нас нет шапки-невидимки, — догадываюсь, о чём мыслит Катя.

— А может, ты попробуешь … сделать нас невидимыми?

— Да я не знаю, как это делается.

— Но ты попробуй, — настаивает девочка.

— Хорошо … выхода у нас сё равно нет, — я сосредоточился, хочу представить, что насекомые нас не видят, но интуитивно пожелал не видеть всего этого кошмара себе самому и … всё исчезает.

— Ой, всё исчезло! — восклицает Катя. — Здорово, Кирилл, всё получилось! — она собирается выбежать в пустой зал, но я слышу противный скрип лап и скрежет челюстей.

— Стой! — удерживаю её за руку. — Они все здесь … я их сделал невидимыми.

— Зачем ты это сделал? — пискнула она.

— Так получилось.

— Сделай их опять видимыми.

— Попробую, — я задумался, хочу их увидеть, но только не большими, а маленькими, чтоб не было так страшно. Пространство колыхнулось, и мы вновь ничего не видим.

— Не получилось? — в отчаянье Катя пинает меня кулачком.

— Ребята, — Эмира приходит в себя и указывает пальцем, — они все здесь … но они стали не больше муравьёв.

Действительно, с радостью и удивлением замечаем насекомых, они копошатся на полу как обычные букашки, можно мизинцем раздавить. Ох, и оторвались мы!

Станцевали на мраморных плитах твист, отбили чечётку, я вытащил из паутины паука и с удовольствием раздавил, Катя с Эмирой погнались за стрекозами, но наконец, мы успокаиваемся, и даже становится слегка стыдно. Покидаем зал с чувством исполненного долга, но когда закрывал дверь, из проломленного пола показываются лохматые лапы гигантского паука, едва успеваем затворить дверь и нервно смеёмся, счастливые что вовремя улизнули из кошмарного зала.

— А сейчас куда? — Эмира выжидающе смотрит на меня, лицо бледное, раскосые глаза посветлели от пережитого ужаса, она явно ожидает, что наши приключения явно не закончились … и она права.

Я достаю амулет против вампиров и прочее кровососущей нечестии, подаренной Альминой, у Кати такой же, а вот у Эмиры его нет. Не размышляя, снимаю с шеи и отдаю его девочке.

— Что это, зачем? — удивляется Эмира, рассматривая невзрачное украшение.

— Так, — многозначительно говорю я.

— Понятно, — Эмира с торжествующим видом прячет его у себя на груди, вероятно, подумала, что она мне не безразлична. Отчасти она права, мне не безразлична её жизнь, но Катя мгновенно вносит свои коррективы.

— Это амулет против вампиров, у меня такой же.

— Да? — несколько разочаровалась Эмира.

— А ты думала, зачем тебе Кирилл амулет этот дал? Естественно, против нечисти!

— Ничего я не думала, — тушуется девочка под насмешливым взглядом.

— Иногда стоит думать, — отвечает несносная будущая Светлая ведьма, свысока поглядывая на покрасневшую подругу.

— Девочки, тише, скоро войдём в спальню тётушки с дядюшкой. Ещё разбудим, бушевать будут, — резко обрываю нарастающий конфликт.

— А кто они? — искоса глянула на меня Эмира.

— Вампиры.

— А ты, тогда как же, без амулета? — беспокоится девочка.

— Что-нибудь придумаю, — нарочито бодрым голосом говорю я, но как назло вспоминаю их узкие и острые как бритва клыки. — Но может, их нет в склепе … или крепко спят. Сейчас что, день или ночь?

— Непонятно, вокруг темнота, мы ведь, глубоко под землёй, — вздыхает Катя.

— Нам бы добраться до Волшебной Книге, все проблемы решили бы одним махом, — с озабоченностью выговариваю я.

— А ты сможешь её читать? В этом ноутбуке всё так наверчено. Помнишь, как мы чуть ко львам не угодили? — напоминает мне Катя, вмиг становясь строгой, как учительница младших классов.

— Смогу. Мне что-то открылось, толи во сне, толи наяву. Вроде как сам Вышень подсуетился и дал мне чуточку знаний.

— А кто такой Вышень? — Эмира застывает, смотрит на меня взглядом полным восхищения.

— У славян он считается одним из самых главных богов, Бог-Покровитель нашей Вселенной, отец Сварога, хотя сам он считает себя человеком, — медленно говорю я и неожиданно краснею под взглядом восточной девочки.

— Круто! — не сводит с меня обожающего взгляда Эмира.

— У нас времени мало, — вздёргивает носик Катя и первая идёт по тёмному ходу. — Ты бы пару огненных шариков сообразил бы, такая темень, лоб расшибить можно, — нервозно говорит она.

Я выщёлкиваю с десяток светящихся шаров, они как огни святого Эльма величаво поплыли вдоль коридора, освещая резные двери, зависают над оружейной комнатой. Она, к моему удивлению, открыта, в ней царит беспорядок, доносится неясный шум, приглушенное бормотание, сменяемое радостными восклицаниями.

— Что там такое? — останавливается Катя, пытается рассмотреть, что творится в оружейной комнате, едва не высовывается в открытый проём, но я её отдёргиваю назад.

— Воруют, — шепнул я.

— Кто?

— Кто его знает. Может орки какие или люди … всё как-то смешалось и неизвестно кто лучше.

— Гады, воспользовались отсутствием хозяев. Давай мы их запрём? — горячо шепчет Катя.

— Давай лучше быстрее уйдём, с ними потом разберёмся. Мне кажется, у замка Альмигоры наступили не лучшие дни, вероятно магическая защита иссякает, и в него прорываются мародёры.

— Скорее бы Феофан Смелый прибыл сюда, — вздыхает девочка.

— Скорее бы, он наведёт здесь порядок, — соглашаюсь я и спешу покинуть это место.

Через некоторое время останавливаемся у семейного склепа дядюшки и тётушки Алмины. Осторожно открываю тяжёлую дверь, запускаю один тусклый шар и вижу, гробы пустые, с облегчением вздыхаю, вампиров нет, значит и лишней головной боли не будет.

— Пусто, заходите, — говорю я замершим девочкам, пропускаю вперёд и тут же затворяю за собой дверь. — Скоро будет винтовая лестница, а там надо будет как-то замок покинуть.

Внезапно раздаётся характерное звяканье цепей и в дальнем углу приподнимаются две фигуры:

— Это ты Кирюша? — раздаётся свистящий, причмокивающий голос.

От неожиданности запускаю туда целую жменю огненных шаров, и мгновенно раздаются вопли полные боли:

— Свет! Убери свет!

Гашу почти все, оставляю самый тусклый. На меня смотрят дядюшка с тётушкой — чета вампиров, но как они изменились с той поры, когда я их видел последний раз. Они худые, как высохшие мумии, глаза горят дикой злобой, тягучая слюна тянется с узких клыков.

— Что это с вами? — отпрянул я и упёрся в дрожащих девочек.

Они дёрнулись, но цепи натянулись и не дали им кинуться на меня. Вампиры не сводят с меня голодных глаз, они явно почувствовали, что у меня нет защитного амулета.

— А где Альмина? — спрашивает тётушка, причмокивая губами, её вылезшие на всю длину клыки мешают ей нормально говорить.

— Кто вас заковал? — вопросом на вопрос спрашиваю я.

— Сразу после вашего ухода, приходил тут один, высокий, с козлиной бородой, вместо ног— копыта. Смеялся, что мы пьём не человеческую кровь, а куриную. Приковал к цепям и сказал, что когда мы здорово проголодаемся, приведёт к нам с десяток детей. Тогда мы возмущались, а вот сейчас готовы пить человеческую кровь, — неожиданно вздыхает тётушка, рядом стонет дядюшка и страшно скрипит зубами, скалится как бешеная собака и всё пытается броситься на нас.

— У девочек амулеты, — решил напомнить я им.

— Он дал нам противоядие от них, — ужасно ухмыляется тётушка и вытягивает тонкие губы в сторону онемевших девочек.

— Ладно, мы, наверное, пойдём, — боком отхожу я, таща за собой Катю и Эмиру, — но я ещё зайду к вам, мне кажется, я смогу вас вылечить от вампиризма.

— Очень оптимистично, — наконец-то подаёт голос дядюшка, — но только козлинобородый не даст тебе этого сделать. Он знает о вашем присутствии, я смотрю его глазами. И ещё, козлинобородый желает вам передать через меня, Альмина умирает от голода, Витю и Юру держит в загоне с медведем, лишь цепь сдерживает зверя, но кольцо скоро выскочит из стены, так что поторопитесь, только Книга может их спасти, — дядюшка жутко смеётся и едва не захлёбывается в собственной слюне.

— Бежим, Сатана уже знает, что мы здесь! — кричу я, увлекая девочек за собой.