Кирилл Обломов и его невероятные миры

Глава 5

Если просто сказать, что мы обалдели от такой реакции, не сказать ничего. У Кати отвисает челюсть, глаза округляются, но когда грохнулись на землю все тяжёлые рыцари, даже пыль взвилась, едва не бросилась наутёк.

— Кирилл, ты что-то понимаешь? — пискнула она в потрясении, глядя на театрально подвывающую от ужаса девушку в сверкающих латах.

— Одно могу сказать, веснушки здесь в почёте, как вовремя она их разглядела.

Игнат, приподнимается на одно колено, помогает подняться Юре, у которого разорвана хлыстом модная футболка и вся в пятнах крови, он стонет, испугано крутит шеей, вопросительно смотрит то на Игната, то на Витю, на меня, на Катю. Витя кидается помогать друзьям встать. Ребята истерзаны, кожа во вспухших рубцах, ноги подгибаются после изнурительного бега, всё отдышаться не могут и поверить, что всё закончилось.

— Катюша, откуда она тебя знает и кто такой Морл? — удивляется Игнат.

При одном только упоминании этого имени, распростёртая ниц девушка затряслась как паралитик.

— Начальство надо знать в лицо, — шутит Катя, с опаской наблюдая, как громыхая колёсами по грунтовой дороге, приближается роскошная карета. Вот она останавливается, некоторое время стоит без движения, затем откидывается резная дверца и наружу выбирается высокая женщина в длинном, украшенном всевозможными кружевами и блёстками платье, а на голове возвышается немыслимое сооружение — дракон, сидящий в гнезде, вероятно — последний вопль здешней моды. За ней с опаской выходит пожилой мужчина изрядных форм, разодетый словно попугай, на широком поясе болтается сабля, на рукоятке которой горят рубины.

— Кто мне может объяснить, что здесь происходит? — высоким властным голосом произносит она. — Альмина, зачем ты валяешься в пыли? Это новая шутка? Деточка это перебор, вставай, не пугай меня, милая, — женщина растерянно смотрит то на неё, то на нас.

— Алина, вставай, слышишь, что тебе тётя говорит, — хмыкает Катя.

— Я не Алина, я Альмина, — с нервозностью откликается девочка.

— Да какая разница, — Катя откровенно издевается, может это и не хорошо с её стороны, но после всего, что они сотворили с её друзьями, её словно с катушек снесло.

— А ты не испепелишь меня? — приподнимается на локтях девушка.

— В смысле? — не поняла Катя.

— Ну, не выдохнешь на меня всёпожирающее пламя или не втопчешь ногами в сырую землю?

— Зачем? — поперхнулась Катя.

— Так дети Морла всегда делают, — впервые с подозрением глянула на неё девочка.

— Ты доченька Морла? — высокая женщина с опаской приблизилась, широко раскрыв глаза, смотрит Кате в лицо, бормочет нечто нечленораздельное, отступает на один шаг.

— Да, веснушки есть. Но как ты, дитя, оказалась столь далеко от гнезда? — высокая женщина неловко потопталась на одном месте и попыталась упасть рядом с Альминой.

— Не стоит, — растерялась Катя, удерживая её за руку.

Та выдернула руку, словно испугалась, что её сейчас оторвут, но на землю падать не стала, мелкими шажками, семенит к застывшему, словно истукану, толстому мужчине.

— У меня сейчас крышу снесёт, — шепнул мне в ухо Игнат.

— А у меня уже снесло, — искренне признаюсь я.

— Вставая, Алина, — требовательно говорит Катя.

— Я не, — осеклась Альмина, со злостью глянула на худенькую фигурку Кати, нехотя встаёт, отряхивается, поднимает руку, громыхая доспехами, поднимаются рыцари и застывают в ожидании.

— Объясни мне, Альмина, что здесь происходит? — Катя едва сдерживается от гнева, глядя на своих истерзанных плетьми друзей.

— В смысле? — удивляется девушка, вновь с подозрением глянув на Катю.

— Что за охота у вас такая? Вы что, на людей охотитесь?

— На каких людей? — растерялась Альмина. — Ах, ты имеешь в виду свою свиту. Извини, они ж не представились, вот и спутали их с прочими. А ты действительно дочка Морла? — в её глазах загорается злой огонёк.

Я знаю, Катя весьма честная девочка и пугаюсь, что она с простодушием скажет что нет. Незаметно наступаю ей на ногу, Катя морщится, искоса глянула на меня, сжимает губки, с высокомерием смотрит на девушку.

— А что, не видно? — выставляя своё лицо вперёд, с вызовом говорит Катя.

— Да нет, это я так, просто мне удивляет твоя реакция, — отводит в сторону взгляд Альмина.

— А какая такая у меня должна быть реакция? — с простодушием спрашивает Катя.

— Сожгла бы нас всех и замок разрушила.

— Ещё не вечер, то есть — не утро, — шутит Катя.

Альмина сжалась, словно после удара, забрало с грохотом падает вниз, закрывая её испуганное лицо, поспешно вновь откидывает, смотрит настороженно, словно хорёк из-за кустов, но вроде как … усмехнулась.

— И всё же у тебя веснушки, — вновь с растерянностью повторяет она. — А знаешь, мы вас всех приглашаем в гости, — осторожно говорит она и смотрит на нашу реакцию.

Интересно, думаю я, чтоб настоящая дочка Морла ответила бы. Катя на миг задумалась.

— Какие гости, не забывайся? — неожиданно для всех нас с вызовом заявляет она.

— Я не это имела в виду, конечно, это мы гости на твоей земле, — растерянно мямлит Альмина, хотя мне в её голосе почудилась насмешка. — Верно, с дороги проголодались, путь от гнезда не близкий, а кругом пустоши, — вновь говорит она странные слова. — Не соизволите разделить с нами скромную трапезу? Этим вы сделаете нам великое одолжение. А тем временем великая колдунья свяжется с вашим батюшкой, может он даст кое какие указания на ваш счёт, — Альмина делает поклон и жестом приглашает нас к карете.

Сердце у меня бухается в пятки, вот скоро и раскроется наш обман. Смотрю, и Катя вздрагивает, на лице появляется испуг, но быстро прячет его за нахмуренными бровками, когда Альмина стрельнула исподтишка злым взглядом.

Ну, вот, придётся повременить с чужим двором. Только бы ноутбук кто-нибудь не нашёл, иначе не вернёмся домой. От этих мыслей продирает мороз, словно спину запорошило снегом.

— Так места в карете для всех не будет, — рискнул напомнить о себе я.

— Ты позволяешь им разговаривать? — удивляется Альмина. — Что-то ты на Фурию мало похожа, — напрягается она.

— Не твоё дело, — шмыгнула носом Катя, оторопевшая от её слов. Вот оказывается, за кого её держат.

Друзья обалдевшие смотрят на Катю, Игнат ехидно улыбнулся, Юра многозначительно кивает, а Витя почему-то расцвёл в улыбке. Что до меня, то в голов шарики заскочили за ролики.

— Конечно, конечно, — поспешно соглашается Альмина, но в глазах недоверие растёт с каждой секундой.

— Девочки, верхом поедете или к нам в карету? — слышится елейный голос высокой женщины. Тучный мужчина шумно высморкался, утёр выступивший пот с лица, толстые губы шлёпнулись друг о друга. Я с удивлением замечаю, он смертельно боится, даже больше, чем высокая женщина и Альмина. Хотя нет, Альмина не слишком и боится, верно, мысли кое-какие, насчёт нас появились, боюсь не в нашу пользу. Катя держит марку, но зная её, понимаю, сколько сил прилагает к этому. Дай бог, чтоб не сорвалась, а эта дрянь, в сияющих доспехах, замыкается в себе, на лицо наползает понимающая улыбка. Плохо, очень плохо, раскусит, как пить дать — раскусит.

— Так вы откушаете с нами или … у вас дела? — протяжно тянет она.

— Почему нет, надеюсь, всякой ерундой кормить не будите, — с вызовом отвечает Катя.

— Что вы, я знаю, что любят Фурии, молоденьких упырей, запечём в собственном соку, сушёных жаб к пиву, острую приправу из комаров и мух к человеческим почкам.

Витя зеленеет, отскакивает в сторону, его выворачивает наизнанку, Игнат бледнеет, Юра вытягивает шей, что твой Рождественский гусь, я отшатываюсь, меня начинает мутить также как и Витю.

Катя хватается за меня, бледнеет, под глазами тёмные круги, но находит в себе силы, почти твёрдым голосом заявляет:

— Всё это, конечно здорово, Алина, но с дороги я притомилась, немного выспаться надо, утром перекусим.

— Так кушать под утро, кошмары будут мучить, плохо принимать пищу перед сном, — Альмина смотрит с прищуром и даже на Алину не отреагировала.

— Не твоё дело, — Катя явно нервничает и с трудом держит себя в руках.

— Как скажешь, могущественная Фурия, — с насмешкой опускает глаза девочка в рыцарских доспехах.

Мы на гране провала, Альмина почти уверена, Катя не та, за кого выдаёт, но … сомнения у неё всё, же есть — это нас спасает.

— Будь уверена, несокрушимая Фурия, не успеет взойти Солнце, а колдунья сможет связаться с твоим бессмертным отцом, — ехидно улыбается она. — А звать то тебя как? — блеснув белоснежными зубами, спрашивает она.

— К-Катя, — заикаясь, говорит девочка.

— Как мило, такое человеческое имя, — Альмина склоняется в поклоне. — Прошу в карету, я рядом поскачу, а свита твоя пусть с рыцарями бежит. Я правильно говорю? — откровенно скалится Альмина, с лязганьем закрывает забрало на лице, властно вытягивает руку, рыцари, звеня железным обмундированием, с усилием запрыгивают на коней. Призывно звучит рог, высекая искры, колонна двинулась к замку.

Катя судорожно кивает, деревянной походкой идёт к карете. Высокая женщина окатывает её ледяным взглядом. Вероятно, что-то заметила в изменении поведения Альмины, толстяк, напротив, сама любезность, толстые губы вытягиваются в трубочку, взгляд льстивый и заискивающий. К своему ужасу замечаю у него острые, как бритва, прямые клыки. Неужели вампир? Когда Катя исчезла в карете, высокая женщина оборачивается к нам, в темноте глаза сверкнули красным огнём, на бледной коже заметна синева, как у давно умершего человека. Она внимательно смотрит на нас и наши ноги, словно прирастают к земле, жутко улыбается, обнажив такие же, как у толстяка, узкие, длинные клыки и, не сводя с нас взгляда, втискивается в карету, едва не сбив невероятное сооружение на своей голове.

— Что стоим, бегом, бараны! — Не слишком учтиво выкрикивает Альмина, взмахивает хлыстом, но бьёт рядом о землю, выбив из дороги мелкую щебёнку. — Будьте любезны, а где мы, куда нас занесло? — слегка приоткрывает забрало, вновь копирует интонацию Игната и звонко хохочет.

— Влипли по самые уши, — шепчу я.

— Ребята, вы видели, у них клыки? — едва не стонет Витя.

— Смотри, не обделайся, — очень грубо изрекает Игнат, но вероятно так говорит, затем, чтоб Витю как-то отвлечь, а сам трясётся, словно вышел из ледяного душа.

Юра растеряно крутит шеей, страдальчески кривит губу, такое ощущение, ещё мгновение и расплачется.

— Сильно больно? — с участием спрашиваю его.

Вновь хлыст рассекает воздух, на этот раз цепляет мне ноги, делаю прыжок вперёд и вместе с друзьями бежим в окружении конного отряда рыцарей. Альмина скачет чуть в стороне и что-то выкрикивает на непонятном языке, страшной древностью веет от её слов, я почти уверен, творит заклинания.

Поднимается ветер, сбивая солому с деревенских домов, жутко завыла одна собака, затем другая, вскоре из всех окружающих домов слышится жалкий скулёж и вой. В чёрном небе появляются порхающие тени, словно исполинских размеров летучие мыши.

— Удачной охоты, стая! — выкрикнула Альмина и чёрные тени ринулись на деревню.

Но двери на домах крепкие, засовы прочные, упыри в бешенстве наскакивают на дома, но пробиться не могут. Где-то раздаются выстрелы из арбалетов, из окна одного дома выплеснули на остроголового упыря кипящую смолу, сорвался с петель осиновый кол, проткнув ещё одного упыря. Против воли, губы мои расплываются в улыбке, так просто люди не сдадутся.

Чем ближе мрачный замок, тем тревожнее на душе. Он нависает, заслоняет собой небо. Над остроконечными шпилями узких башенок порхают остроголовые упыри, на толстенных стенах мощного забора, выложенного из красноватого камня, прохаживаются коренастые существа, лишь отдалённо напоминающих людей. Перед замком вырыт ров, в котором булькает расплавленная масса, напоминающая смолу. Через него переброшен мостик, украшенный по бокам шипами.

Мелькает мысль, а ведь не просто так окружили себя вампиры такой крепостью, вероятно, есть силы, которые причиняют им немалое беспокойство. Интересно кто они, люди или некие другие существа, вступающие с ними в поединок? Радует ещё то, что вампиры активны только ночью, по крайней мере, мне так кажется. А вообще, голова идёт кругом, вот так из вполне нормальной жизни, резко окунуться, словно головой в омут, в непонятный, страшный мир. Вполне возможно, этот замок, заселенный кошмарными вампирами — цветочки, по сравнению с тем, что имеется на этих землях. Недаром они так боятся некого Морла и даже перед его дочерью испытывают ужас.

Альмина ровняется с нами, осаживает коня, откидывает забрало, смотрит весело, в глазах озорные огоньки, улыбается, хочу рассмотреть у неё клыки. Нет их у неё, обычные ровные белые зубы. Неужели она человек?

Она пропускает карету, из окна которой виднеется бледное личико Катюши.

— Всё хочу спросить, откуда вы такие чудные? Кругом пустынные земли, затем непроходимые леса, неприступные горы, вновь пустынные земли, дальше покоится Великий Океан и лишь за ним живут люди, по большей мере герои, готовые с нами сразиться. Но, чтоб попасть к нам, необходимо пройти земли драконов, побывать в гостях у Всемогущего Морла, пройтись по бескрайним топям, пугая водяных и прочих гадов. Что привело вас сюда? Вы ведь, не герои, обычные дети. То, что не местные — это очевидно, люди здесь, как это помягче сказать, несколько отличаются от вас. Осевшие авантюристы всех мастей, пришедшие сюда за сокровищами и застрявшие здесь навсегда, не в силах вернуться обратно. Прийти сюда легче, чем уйти. Многих не отпускает скрытые в подземельях замка сокровища подземных королей. Однако, странные вы люди, до них нельзя добраться. Если б было всё так просто, мы сами ими завладели. Вот и Кат-тя, имеет веснушки. Но она не Фурия, верно? — почти уверенно говорит Альмина. — Пахнет от неё человеком и ведёт себя странно.

— Катя дочь Морла, — твёрдо отвечаю я. — И ты человек? — в упор спрашиваю я, глядя в её красивое лицо.

Она ухмыляется:

— Допустим человек, но лишь наполовину. Мой отец герой из-за Океана, а мать могущественная колдунья. А вообще, ты много задаёшь вопросов, мальчик. Прошу вас в замок, чудные дети. Ах, вот ещё, чуть не забыла, — она бросает связку амулетов, — оденьте, они защитят вас от непонятных существ, что иногда выползают из подземелий, да и от упырей тоже, — весело смеётся Альмина, но замечаю, против воли девушка передёргивает плечами, словно по спине пробежал озноб.

— А Кате, чего не даёшь? — тревожусь я, поднимая с земли амулеты.

— Ей он не нужен, — скалит зубы Альмина, — она ведь Фурия. Её все боятся и даже нечисть подземного мира. Или нужен? — склоняет она голову в бок.

Я осекся, даже не знаю, что сказать. С одной стороны боюсь, что на Катю нападут подземные существа, с другой стороны — очень не доверяю этой девочке. Опасаюсь, что она может оказаться опаснее тех существ.

— Не нужен, — через силу говорю я.

Витя всхлипывает, открывает рот, незаметно показываю ему кулак, как бы чего не испортил, по простоте душевной. Раздаю ребятам амулеты, Альмина с непонятным выражением лица наблюдает за нами. Когда все надели амулеты, она подъезжает к карете и небрежно швыряет ещё один амулет Кате. Значит, не верит ей, но и не убивает. В какой-то мере это открытие меня несколько успокоило.

С громыханием карета въезжает в ворота, с всадниками входим мы. Во дворе рыцари спешились, моментально появляются слуги, берут коней за уздцы, уводят в сторону хозяйственных построек. Мы растеряно переминаемся с ноги на ногу, вроде как забыли о нас. Альмина, схватив факел, исчезает за круглой дверью, находящейся вровень с землёй.

Склоняемся по двору, теребя амулеты.

— Что-то необходимо решать, — останавливается в раздумье Игнат.

— Ага, в бой с вампирами вступить, — горько улыбается Юра. Он кривится от боли, но даже не стонет, а его так исполосовали плетьми, удивляюсь, как ещё держится.

Что говорить за Витю, он подавлен, бледный, осунулся, взгляд блуждает, губы дрожат.

— Кате хуже всех, — неожиданно изрекает он.

— Альмина уже знает, что она не дочь Морла, — говорю я, — но вампирам в карете этого не говорит.

— Странно, — пожимает плечами Игнат, — хотя, она утверждает, что у неё отец человек. Может, пожалела Катю? — с надеждой говорит он.

— Не думаю, — мрачнеет Юра, — вероятно у неё есть какие-то соображения на её счёт.

— Ребята, а ворота до сих пор открыты, и мостик опущен, а никого нет … эх, была бы с нами Катя, точно улизнули отсюда, — вздыхает Витя.

— Да, конечно, никого нет, — ухмыляется Игнат, — вон, упыри в воздухе летают, не пропустят.

— Точно, порхают как огромные летучие мыши, — взгрустнул Витя.

— А у бойниц гоблины какие-то затаились, арбалеты держат, — замечаю я.

Карета делает полукруг по просторному двору, подбегают лакеи в смешных шапках с бубонами, весьма напоминающие макак, но с рост человека. Первой выпрыгивает позеленевшая от страха Катя и прямиком бежит к нам. Затем выбираются вампиры, гневно прикрикивают на лакеев, кланяются в сторону Кати, с заискиванием улыбаются, обнажая острые клыки, и поднимаются по парадной лестнице в замок, где у входа стоят два огромных человека в звериных шкурах и с исполинскими дубинами в руках. Вероятно, это тролли, по крайней мере, очень на них похожи. Я подобных уродов видел в одной книжке, они огромных размеров, с маленькими бесформенными головами, поросячьими глазами, скрытыми под нависающими надбровными дугами и расплющенными носами с широкими ноздрями.

Катя подлетает к нам, цепляется за меня, словно хочет спрятаться от окружающего ужаса, едва сдерживается, чтоб не голосить от страха.

— Какой ужас, я всю дорогу ехала с настоящими вампирами, как они из меня кровь не высосали, это просто чудо, всё скалились в мою сторону, особенно ужасная женщина, и всю дорогу обсуждали, что пахну я странно — человеком. Постоянно допытывались, неужели все Фурии так пахнут. Ой, ребята, не прожить нам здесь и дня! Альмина скоро догадается кто я.

— Хочу тебя успокоить, уже догадалась, — грубо шучу я.

— Как, догадалась, — помертвев от страха, пролепетала девочка, — а почему мы ещё живы?

— Она наполовину человек, — делаю я предположение. — У неё отец человек, а мать колдунья.

Круглая дверь открывается, Альмина быстро подходит к нам:

— Ваше счастье, мать моя смылась к своей подруге — ведьме. Поэтому пока вы будете меня развлекать, особенно ты … Катя, своими байками о родстве с Фуриями, можете наслаждаться гостеприимством в моём замке. Заодно расскажите, откуда вы здесь, такие чудные, появились. Есть у меня ощущение, не из этого вы мира. Моя мать-колдунья, имеет способность бродить по чужим мирам, рассказывала столько невероятного и странного. Обещает и меня научить.

— Ты сразу нас раскусила? — с вызовом спрашивает Катя.

— Не гоношись, девочка, конечно сразу. Сомнение лишь на мгновение мелькнуло у меня, когда увидела твои веснушки, а дальше изображала из себя клоуна, иначе давно из вас всю кровь высосали.

— А, что, у Фурий веснушки? — с недоумением моргает Катя.

— Есть такая версия. У нас в замке висит портрет одной из дочерей Морла … ну, вылитая ты. Фурии до пятнадцати лет такие милые, затем отрастают крылья и улетают мстить неизвестно кому. Они могут убивать даже бессмертных. Есть у них такая способность, — в задумчивости жуёт губу Альмина. — Хочу вам сказать по секрету, — Альмина переходит на шёпот, — мне все эти упыри, гоблины, тролли и прочие твари вызывают омерзение, они матери моей нужны, хочет стать Властительницей этих земель … но это для неё не главное, она ищет способ, как обратить моих дядюшку и тётушку в людей. Их когда-то укусил дикий вампир, поэтому стала заниматься чёрной магией, а раньше мама была светлой колдуньей. Вот только я думаю чёрным колдовством доброе дело не сделать. Единственно, что у неё получилось, это то, что они пока пьют куриную кровь, а не человеческую, — Альмина горько вздыхает.

— Согласен с тобой, используя чёрную магию, у неё ничего доброго не получится, — киваю я.

— У неё получится, — с неприязнью глянула на меня девочка, — а я ей в этом помогу.

— Какой ужас? — пискнул Витя.

— Кто это пищит? — со смехом спрашивает Альмина. — Какой чудный мальчик, даже упырям отдавать жалко.

— Вы такая красивая, вы не можете быть такой жестокой, — по лицу доброго мальчика пошли краснее пятна.

— Да, красивая, — гордо вздёргивает нос Альмина, — я красивее её, — ткнула она пальчиком в Катю.

— Кто ж спорит, — усмехается Катя.

— И не спорь! — прелестное лицо девочки искажает злость. — Ладно, не бойтесь, пока матери- колдуньи нет, вас трогать не будут, — с высокомерием говорит она, с неудовольствием поглядывая на Катю.

— А когда она появится? — со страхом спрашивает Витя.

— Вот настырный! — Альмина с раздражением скидывает шлем, с облегчением взмахивает искрящимися чёрными волосами, расправляя их после шлема. — Что ты ко мне пристал, я сама не знаю? Может прямо сейчас залететь облачком и обратить вас в жирных мух, а может появиться через год, и такое бывало. Поэтому главной хозяйкой в замке, когда она исчезает, являюсь я, — с самодовольством заявляет она.

— А отец где твой? — глянул я на Альмина и невольно восхищаюсь ею, она действительно безупречна, и моментально ощутил недовольный взгляд со стороны Кати.

Альмина с неудовольствием посмотрела на меня, но смягчилась, уловив с мой стороны интерес к ней, вероятно мальчиков в замке мало, если нет вообще. Может, и людей нет, только она, и то, лишь наполовину человек.

— Не уберегла его мать, сунулся он в подземелье под замком и исчез без следа, даже костей не нашли. Моя мать так переживала, едва руки на себя не наложила. Погиб мой отец, мне тогда семь лет, было, — вздыхает Альмина и становится похожей на обычную девочку, даже носик припух.

— А вдруг он не погиб? — протии воли вырывается у меня.

— Что ты сказал? — у девушки округляются глаза и в них на мгновение вспыхивает надежда, но быстро гаснет. — Нет, — задумавшись, говорит она, — живыми от туда никто ещё не возвращался.

— Но он ведь, герой, — не отступаю я.

— Да кто ты такой! — неожиданно разъяряется Альмина, — Да я вас сейчас!

— Не надо!!! — выкрикнул Витя в испуге.

Это произошло так неожиданно, что Альмина обомлела и рассмеялась.

— Ладно, герои, живите пока … амулеты не снимайте. Сейчас позову лекарей, раны вам обработают, — с озабоченностью глянула на Юру. — А ты на меня брось так смотреть, — сурово посмотрела на Игната, — я тебе не обычная девочка, хоть для приличия изобрази немного почтения. — А тебя звать как? — обращается ко мне.

— Кирилл, — мне немного не по себе от её пристального внимания, но взгляда не отвожу от её чёрных как уголь, глаз.

— Вот так и отец иногда смотрел, — вздрагивает девочка. — А вдруг он действительно живой!

Разбередил ты во мне воспоминания, Кирилл, — качнула она головой, горько вздохнула.

— Всё, я решила, с этой минуты вы мои гости! Можете делать, что угодно и что хотите и за это вам ровным счётом ничего не будет. Хотите троллей запрячь? Они такие забавные, неповоротливые и рычат как медведи. Или нет, на упырях полетаем! — Она засовывает пальцы в рот и резко свистит. То одна тень, то другая срываются с небес и в пике несутся к земле.

— Нет! — в ужасе выкрикивает Катя.

— Тьфу, испугалась, — разочарованно поджимается губы Альмина, но взмахивает рукой и потусторонние твари с недовольными воплями шарахаются в сторону.

— Отпустила бы ты нас, — Витя даже руки в мольбе сложил у груди.

— А я вас и не держу, — хмыкает она, — но только вне замка вы и часа не проживёте. По ночам здесь такое шастает. Думаешь, почему мы в таких доспехах, это не против местных, на них и магии простой хватит, это другие, они из-под земли вылезают.

— Страшно у вас здесь, — ёжится Витя.

— Привыкла уже. Хотя, по правде сказать, иногда они такое во мне омерзение вызывают, хоть беги на край света … и почему мать с ними общается.

— Власти хочет, — хмыкаю я.

— И то верно, — соглашается Альмина, не замечая моей иронии. — Эй, залётные! — подзывает она слуг в смешных бубонах.

К нам поспешно подбегают коренастые существа, напоминающие макак, с обожанием смотрят на Альмина.

— Летучие обезьяны, — со смешком говорит девушка, — мать из какого-то мира притащила.

Расторопные, но глупые. Некоторое время они скучали по своему дому, пытались улететь, но мы им крылья подрезали. Вот, теперь живут у нас, прислуживают.

— А не жалко их, — вновь пискнул Витя.

— Какой ты забавный, мальчик. А чего их жалеть, живут в своё удовольствие, сладости иногда у меня воруют.

— Но у них, же родные там остались.

— И то верно, как я сразу не догадалась, — задумалась девушка, — то-то думаю, чего они такие грустные ходили. Всё, хватит меня на жалость давить, не то уйду в разнос! Скажете им, чтоб к лекарю отвели, затем хоть на ушах ходите … только амулеты не снимайте, — вновь напоминает она и внимательно смотрит на меня. — Пойдём, Кирилл, я тебе комнату отца покажу … поговорим, — её лицо омрачается. — А вдруг он действительно жив! — в угольно-чёрных глазах вспыхивает надежда.