Король гнева

ГЛАВА 27

Вивиан

Встреча с Данте была похожа на открытие заново той части себя, которую я похоронила, когда поняла, что будущее не зависит от меня. Та часть, которая мечтала о любви и розах, которая не боялась открыться кому-то на случай, если я влюблюсь в него, а он окажется «неподходящей паро».

Даже когда я встречалась с Хитом, о котором ничего не слышала после инцидента в квартире, меня не покидало ощущение надвигающейся гибели. Я знала, что мои родители не одобрят его, и это знание следовало за нами, как невидимый третий лишний.

Но с Данте я могла наслаждаться его обществом без опасений. Он был не только одобрен семьей, но и нравился мне, если не обращать внимания на хмурый вид и высокомерие.

— Дай мне один намек. Обещаю, я никому не скажу. — Я смотрела на него своими лучшими щенячьими глазами.

Через месяц я окончательно вжилась в динамику наших новых отношений. Ленивые утра, взрывные ночи и все тихие, прекрасно обыденные моменты между ними. Я даже убедила Данте присутствовать на дегустации свадебного торта (мы полетим с пекарем в Италию на свадьбу), хотя его мнение было в лучшем случае сомнительным. Ему понравились все торты, даже экспериментальный с кокосовым безе, который не должен был касаться ничьих вкусовых рецепторов.

Впервые я поняла, что значит быть частью настоящей помолвленной пары, и это было странно, прекрасно и страшно, и все это в одном.

Рот Данте скривился в ухмылке. У нас был прогресс в том, чтобы меньше хмуриться и больше улыбаться. Не много, но кое-какой.

В данный момент я принимала все, что могла получить.

— Это был бы убедительный аргумент, если бы сюрприз был не для тебя, mia cara, — пробурчал он. — Тем более что ты должна сказать мне. Это мой сюрприз. Разве у меня нет права голоса в том, когда и как он будет раскрыт?

— Нет.

Я издала многострадальный вздох. — Вы — крепкий орешек, мистер Руссо.

В его груди раздался смех. — Вы поблагодарите меня, когда мы приедем туда. Это сюрприз, который нужно показывать, а не рассказывать.

Мы были в лимузине на пути к какому-то таинственному свиданию, которое он запланировал для нас. Судя по маршруту, по которому мы ехали, мы остановились в верхней части Манхэттена. Он также сказал мне надеть что-нибудь красивое, но удобное, так что это не могло быть слишком шикарное место.

Может быть, это была выставка в частном музее? Ужин в новом горячем подземном ресторане, о котором все так восторгались?

— Если ты скажешь мне сейчас, я перестану ставить цветы, которые ты так ненавидишь, в ванных комнатах для гостей, — сказала я.

— Нет.

— Я перестану задирать покрывала.

— Нет.

— Я буду смотреть с тобой футбол. Я даже притворюсь, что мне это нравится.

— Заманчиво, — сухо сказал он. — Но нет.

Я сузила глаза.

В данный момент дело было не в сюрпризе. Я просто хотела посмотреть, смогу ли заставить Данте расколоться. Он был ужасно волевым.

Я посмотрела на закрытую звуконепроницаемую перегородку, отделявшую нас от водительского места. Томас, наш шофер, был сосредоточен на дороге впереди. Дорога ползла со скоростью улитки; при таком темпе мы достигнем пункта назначения где-то в 2050 году.

— Могу ли я как-то убедить тебя передумать? — Я наклонилась ближе и сдержала улыбку, когда Данте опустил глаза.

Мое новое платье от Lilah Amiri было скромной длины, но V-образный вырез обнажал щедрое декольте.

— Я сомневаюсь в этом. — В его голос вкралась нотка настороженности, когда я положила руку ему на грудь и мягко поцеловала уголок его рта.

— Ты уверен? — Моя рука провела по его животу к паху.

Его мышцы напряглись под моим прикосновением, а горло сжалось, когда я коснулась его крепнущей эрекции.

Нервы и предвкушение затрепетали в моем животе.

В течение последнего месяца мы занимались сексом почти ежедневно, но я никогда раньше не инициировала его на публике. Это делала Изабелла или даже Слоан, если они были в настроении. Я была гораздо более скрытна, но возможность того, что Томас посмотрит в зеркало и увидит нас, вызывала странное, неожиданное возбуждение в моем животе.

К тому же, мне очень хотелось узнать, что это за сюрприз.

— Вивиан... — Голос Данте был тяжелым от предупреждения.

Я проигнорировала его.

— Я думаю, ты ошибаешься. — Я целовала его челюсть и шею, пока работала с его молнией. — Думаю... — Мягкий металлический скрежет опустился между моих ног и запульсировал. —Есть способ убедить тебя.

Я отстранилась и соскользнула со скамейки на колени. Теплая тяжесть поселилась в моем животе, когда я освободила его эрекцию. Он был огромным, твердым и уже капал спермой, и резкий стон заполнил заднее сиденье, когда я провела языком по головке.

Я обхватила основание его члена обеими руками и медленно пропустила его длину в свое горло, пока не достигла точки, от которой у меня заслезились глаза.

Это был не первый раз, когда я делала Данте минет, но я никак не могла привыкнуть к тому, какой он большой. Какой он толстый и длинный.

Я ввела его так далеко, как только могла, и между моим ртом и верхушкой сложенных кулаков оставалось еще добрых два дюйма.

Я хныкала, пробуя его солено-сладкий вкус, прежде чем провести языком по его головке. Сначала мягко, потом все увереннее, я вошла в ритм, облизывая, посасывая и покачиваясь до тех пор, пока не обмякла.

Я не должна была уже так возбуждаться. Мои соски не должны быть такими твердыми, а кожа такой чувствительной. Каждое легкое касание его штанины не должно посылать новые разряды электричества.

Но я была, и они были, и я тонула в таком количестве ощущений, что не могла вспомнить, где мы находимся и как сюда попали.

Я только знала, что не хочу уходить.

Руки Данте погрузились в мои волосы, когда машина набирала скорость, непроизвольно заставляя его глубже проникнуть в мое горло. Я захлебывалась, задыхаясь и булькая, заполняя машину, так как изо всех сил старалась вместить лишние дюймы, но не отстранилась.

— Блядь, детка. — Его стон вырвался у меня в животе. — Это так приятно.

Я подняла голову, мои глаза были затуманены слезами от того, что я так глубоко вошла в него, но гордость пронеслась во мне, когда увидела, как удовольствие вырезает резкие, чувственные линии на его лице.

Его глаза были закрыты, голова откинута назад, чтобы обнажить сильную, загорелую колонну его горла. Его грудь вздымалась и опадала от неглубоких вдохов, а мышцы напрягались каждый раз, когда я проводила языком по нижней стороне его члена. Его пальцы задушили мои волосы до такой степени, что боль и удовольствие слились в одно целое.

Было что-то такое пьянящее в том, что такой человек, как Данте, находится в моей власти. Я могла либо вывести его за грань, либо удержать там навсегда. Его наслаждение было полностью в моих руках, и это знание пульсировало между моих бедер с большой настойчивостью.

Я увеличила темп, мои руки работали в тандеме с моим ртом, и как раз когда я думала, что он кончит, он обхватил мои волосы одной рукой и оттянул мою голову назад.

Мой крик протеста затих, когда он поднял меня на колени и прижался своим ртом к моему. Его возбуждение прижалось к моей груди, отделенной лишь тонким слоем шелка, и я инстинктивно прижалась к нему, отчаянно желая большего трения.

Еще один резкий стон пронесся по моему позвоночнику.

— Ты станешь моей погибелью. — Щетина Данте заскребла по моей коже, когда его рот провел огненную линию по моей шее.

Он сомкнул зубы на бретельке моего платья и осторожно потянул ее вниз, одновременно приподнимая мои бедра, чтобы сдвинуть в сторону мои промокшие стринги.

Я не успела ничего сделать, кроме как задохнуться, прежде чем он оказался внутри меня, заполнив меня до отказа всего одним толчком.

У меня было всего несколько секунд, чтобы приспособиться, прежде чем он схватил меня за бедра и снова насадил на свой член, сильно вдавливая его в меня. Снова и снова, сильнее и быстрее, пока мои пальцы на ногах не скрючились, а давление, нарастающее внутри меня, не достигло предела.

Я прижалась к нему, откинув голову назад, мое тело было не более чем массой ощущений, когда я подстраивалась под его ритм, подпрыгивала вверх и вниз, скрежеща своим клитором о него при каждом движении вниз.

— Вот так, — прорычал Данте. Он провел зубами по моему соску, его дыхание вызвало мурашки по коже. — Покатайся на моем члене, как хорошая девочка.

Неловкий громкий стон поднялся в мое горло, когда он закрыл рот вокруг покрытой камешками вершины и стал сосать. Влажность стекала по моим бедрам, по его ноге и на сиденье.

— Ты делаешь беспорядок, милая. — Он переключил свое внимание на другой мой сосок и потянул его зубами. — Может, мне заставить тебя все убрать? Заставить тебя слизывать собственную сперму с сиденья, пока я трахаю тебя сзади?

Это было грязно и развратно, но его слова вызвали что-то глубоко внутри меня.

Через секунду оргазм нахлынул на меня с неожиданной силой, заставив выгнуть спину и открыть рот в беззвучном крике.

Я все еще дрожала от последующих ударов, когда почувствовала усмешку Данте на своей коже. — А я-то думал, что ты была такой чопорной и правильной, когда мы только познакомились.

Я была слишком ошеломлена, чтобы правильно отреагировать или заметить, когда он переместил меня в другое положение.

В один момент я оказалась у него на коленях. В следующую минуту я стояла на четвереньках, упираясь руками и коленями в грубый черный ковер, покрывающий пол.

Я не знала, как Данте удалось переместить нас так, что я оказалась лицом к нашему креслу, а он — позади меня, но меня это не особенно волновало.

Дрожь удовольствия пробежала по моему позвоночнику при следующих его словах.

— Раздвинь ноги для меня. Вот так. — Одобрение Данте пронеслось по мне, когда я повиновалась. — Дай мне посмотреть, насколько мокрая эта милая маленькая киска.

Я только что отошла от кайфа разрядки, но предвкушение снова нарастало, когда кончик его члена коснулся моего входа.

Когда он не сделал ни одного движения, я снова прижалась к нему и застонала от потребности.

— Сначала приведи себя в порядок, Вивиан, — спокойно сказал он.

Я открыла рот, намереваясь протестовать. Вместо этого мой язык по собственной воле коснулся кожаного сиденья. Острый вкус моего возбуждения переполнил мои вкусовые рецепторы.

Я должна была бы испытывать отвращение, но в моей душе пульсировала потребность. Мой клитор был таким набухшим и чувствительным, что казалось, малейшее дуновение ветерка может снова привести меня в возбуждение.

— Хорошая девочка.

Похвала Данте омыла меня, как теплый афродизиак, прежде чем он схватил меня за волосы и снова вошел в меня.

Мой разум помутился. Я вся вспотела, мои пальцы впились в скамейку, пока он входил в меня. Каждый раз, когда я переводила дыхание, очередной толчок снова выбивал его из моих легких. Чувства натянули мою кожу и вызвали головокружение, пока мир не растворился в симфонии визгов, стонов и шлепков плоти о плоть.

Минуты. Часы. Дни.

Время становилось все более разрозненным, пока Данте не потянулся и не ущипнул меня за клитор.

Внезапный всплеск удовольствия вернул меня в настоящее и заставил мою спину выгнуться от интенсивности.

Только половина моего крика вырвалась наружу, прежде чем рука зажала мне рот.

— Шшш, — пробормотал Данте. — Ты же не хочешь, чтобы люди услышали, как тебе нравится, когда тебя вот так трахают? На четвереньках на заднем сиденье машины, принимая каждый дюйм моего члена, как будто ты, блядь, создана для этого. — Другой рукой он провел по моему клитору еще одно длинное, ленивое поглаживание. — Это не очень подходит для наследницы общества.

Нежность его голоса, контрастирующая с грязью его слов и грубым толчком его члена внутри , перевернула меня.

Мой второй за ночь оргазм обрушился на меня, такой мощный и всепоглощающий, что заглушил все остальные звуки, включая мой крик освобождения.

Была только тишина и горячее, электрическое удовольствие, озаряющее мое тело, когда я разрывалась на части так основательно, что я не знала, как меня можно будет собрать обратно.

За моими глазами вспыхнули звезды. Я смутно слышала стон Данте, когда он кончал, но я была слишком высоко, чтобы сосредоточиться на чем-то еще.

Как только я подумала, что все закончилось, другая волна утащила меня под воду, снова и снова, пока я не превратилась в хромой, дрожащий беспорядок, удерживаемый только рукой Данте под моей талией и весом его тела над моим собственным.

Он откинул мои волосы с лица и поцеловал в плечо, пока я постепенно спускалась с пика.

Я опустилась вперед, пытаясь отдышаться, пока Данте вытирал меня салфеткой и стягивал платье.

Он молчал, но нежность его действий говорила больше, чем слова.

Когда мое дыхание выровнялось, он снова поднял меня на сиденье и протянул мне мою сумочку.

— Мы на месте. — Его голос разгладился до своего обычного бархата, хотя и со слабым шероховатым краем.

— Что? — Я пыталась понять смысл его слов сквозь туман после климакса.

На его губах заиграла улыбка. Я не знала когда, но он каким-то образом уже привел свою одежду в порядок. За исключением взъерошенных волос и цвета на скулах, он выглядел так, словно последние полчаса болтал о погоде, а не трахал меня до беспамятства.

— Мы здесь, — повторил он. Он нежно провел большим пальцем по моей нижней губе. —Возможно, тебе стоит подкрасить губы, mia cara. Как бы прекрасно ты ни выглядела в свежем виде, я бы не хотел испортить наш вечер тем, что мне придется убивать каждого второго мужчину, который увидит тебя в таком виде.

Мои щеки раскраснелись, вдвойне, когда я поймала свое отражение в окне машины и увидела характерное белое здание снаружи.

Мы были в Вальгалле, что означало, что мы прошли через охрану, пока были...

От моего лица по шее и груди пробежал жар.

Мои волосы были в беспорядке, тушь и помада размазаны, а на коже остались маленькие красные следы от зубов и щетины Данте. Любой, кто посмотрел бы на меня, понял бы, чем я занималась.

Но, несмотря на смущение, я не могла заставить себя пожалеть о случившемся.

Это был лучший секс в моей жизни. Без преувеличения.

— Не волнуйся. — Данте точно оценил мое беспокойство. — Окна тонированы, а Томас в списке разрешенных гостей. Они не могли увидеть нас спереди.

Томас. О Боже. Что, если бы он посмотрел в зеркало заднего вида и...

— Перегородка тоже тонирована, — добавил Данте.

— Точно. — Я избегала его взгляда, пока приводила себя в порядок, как могла. К счастью, я всегда носила с собой мини-набор косметики, но я мало что могла сделать со следами на коже, поэтому я решила позаимствовать куртку Данте.

Мое сердце заколотилось, когда Томас открыл нам дверь. Он вежливо пожелал нам доброго вечера, его лицо было безучастно.

Моя кожа заново запылала.

Он мог не видеть и не слышать нас, но он определенно знал, чем мы занимались.

— Не говори ни слова, — предупредила я, пока мы с Данте шли к входу в Вальгаллу.

— Не скажу.— В его голосе затаился смех. — Но если тебе станет легче, это не первый раз, когда Томас видит... действия на своем заднем сиденье.

Я бросила на него косой взгляд. — У тебя вошло в привычку заниматься сексом в лимузине, да?

Забава дернулась в уголках его рта. — Он раньше работал на Уильяма Хавертона. Этому человеку за шестьдесят, но у него толстый кошелек и либидо студенческого братства. Сама подумай. — Мы прошли через фойе клуба. — Уверяю, у меня нет привычки заниматься сексом в лимузине.

— О. — Я прочистила горло. — Понятно.

Его улыбка расцвела во всю ширь, темная и злая. — Ревнуешь?

— Нисколько.

Я высоко подняла голову и проигнорировала его злобную усмешку.

Только когда мы вошли в лифт, я поняла, что совсем забыла спросить его о неожиданном свидании до того, как мы приехали.

Поскольку два верхних этажа Вальгаллы были закрыты на время осеннего гала-концерта, Данте провел для меня небольшую экскурсию по тем местам, которые мы пропустили во время моего последнего визита, включая спа, крытый боулинг и зал игровых автоматов с редкими старинными играми.

Мне бы понравилось больше, если бы я не была в таком нетерпении узнать, что это за загадочное свидание.

— Ты все еще злишься, что не смогла преподнести мне сюрприз в машине? — спросил Данте, когда мы остановились перед двойными дверями на четвертом этаже.

— Нет. — Да.

— По крайней мере, мы оба получили оргазм от этого, — пробурчал он. — Это была беспроигрышная ситуация.

Смех заиграл в его глазах, когда я смахнула его руку, мое лицо стало горячим, но его мальчишеская улыбка была настолько очаровательной, что я не смогла сдержать раздражение.

— Как я уже сказал, это то, что лучше увидеть, чем рассказать. — Он наклонил голову в сторону закрытой комнаты. — Это многоцелевое помещение клуба. Члены клуба могут зарезервировать его и превратить во что угодно. Здесь был частный концертный зал, выставка старинных фарфоровых кукол...

Мои брови взлетели вверх.

— Один из членов клуба — коллекционер. Не спрашивай. — Он открыл двери. — Надеюсь, это компенсирует ожидание.

Боже мой.

Я резко вдохнула.

Когда он сказал «многоцелевое помещение», я представила себе доски и серый промышленный ковер. Теоретически, я знала, что в Вальгалле не будет ничего такого обычного, но ничто не могло подготовить меня к открывшемуся передо мной зрелищу.

Он превратил комнату в планетарий.

Нет, не планетарий. Виртуальную галактику.

Блестящие звезды рассыпались по парящим стенам и потолку и кружились под нашими ногами. Созвездия усеивали «небо», включая Андромеду, Персея и характерную форму песочных часов, от которой у меня перехватило дыхание.

Орион. Мое любимое.

— В Нью-Йорке нельзя увидеть звезды, — сказал Данте. — Поэтому я привез звезды к тебе.

В моем горле образовался комок эмоций. — Как ты...

Он проследил за моим взглядом до Ориона. Он сверкал впереди и в центре, сияя ярче остальных.

— Я разговаривал с твоей сестрой. Она сказала мне, что он твой любимый. — Он провел меня в комнату. — Очевидно, ты не могла молчать об Орионе, когда была моложе. Это ее слова.

Агнес сказала бы это.

Лицо Данте смягчилось с нехарактерным намеком на неуверенность. — Тебе нравится?

Я переплела свои пальцы с его, моя грудь неописуемо сжалась. — Оно идеально.

За последний месяц у нас было более полудюжины свиданий. Они были самыми разнообразными: от пышных, таких как вертолетная прогулка после молочных коктейлей и ночная поездка на Бермуды, до обычных, таких как прогулка по рынку Челси и шоу в Comedy Cellar.

Но ни одно из них не поразило меня так сильно, как сегодняшнее.

Тот факт, что Данте пошел на то, чтобы устроить это и посоветоваться с моей сестрой, когда он мог бы легко отвести меня в планетарий вместо этого... это затронуло ту часть меня, до которой я не думала, что кто-то может добраться.

Его плечи расслабились, и он сжал мою руку в молчаливом ответе, пока мы шли к центру комнаты, где нас ждала куча одеял, подушек и ужин.

Я опустилась на бледно-голубую подушку, а Данте взял в руки бутылку с вином. Это было...

— Domaine de la Romanée Conti, — подтвердил он. Данте откупорил знаменитое красное и разлил его в два бокала. — Любезно предоставлено сомелье клуба.

Известное своим высоким качеством и ограниченным производством, Domaine de la Romanée Conti, или DRC, было одним из самых дорогих вин в мире. Средняя бутылка стоила до двадцати шести тысяч долларов.

— Выставляем большие пушки, — поддразнила я. — Данте Руссо, ты пытаешься произвести на меня впечатление?

— Зависит от обстоятельств. — Он протянул мне бокал и смотрел, как я делаю маленький глоток. — Получается?

Богатые ароматы ягод, фиалок и кассиса ворвались на мой язык, смешиваясь с тонкой минеральностью и сложной землистостью.

Текстура. Мощный. Элегантный.

Неудивительно, что люди готовы выложить большие деньги за бутылку. Это было лучшее вино, которое я когда-либо пробовала.

— Да, — сказала я, уже пьянея от одного глотка и едва начавшейся ночи. — Очень хорошо.

— Тогда хорошо. — В его глазах заплясало веселье, когда я вернулась за второй порцией. — Ты покраснела, mia cara.

Я была очень чувствительна к красному вину, поэтому обычно предпочитала белое и розовое. Даже от них мое лицо становилось пунцовым после одного-двух бокалов, но DRC было слишком изысканным, чтобы тратить его впустую.

— Это не моя вина, — сказала я, смущаясь. — Это танины.

— Это восхитительно. — Он провел большим пальцем по моей раскрасневшейся щеке.

В животе у меня разлилось тепло.

Ворчливый, задумчивый Данте вырос во мне за последние несколько месяцев. Но милый, игривый Данте? Он был криптонитом для моего сердца.

После ужина я натянула на нас одеяло и положила голову на плечо Данте, наполовину сонная и наполовину под кайфом от свидания. Он обхватил меня рукой за талию, прижав к спине.

Звезды мерцали над нами, как бриллианты на полуночном бархате. Это были проекции, но они выглядели настолько реальными, что я почти поверила, будто мы находимся где-то в пустыне, наблюдаем за небом и слушаем тишину.

— Когда я была маленькой, родители брали нас в поход. — Я не знала, откуда взялись эти слова, но они были как нельзя кстати. — Отец садился за руль, мама брала с собой слишком много закусок, а мы с сестрой пытались разглядеть на дороге номерные знаки как можно большего количества штатов.

Я ненавидела жуков и не была большой любительницей отдыха на природе, но мне нравились эти поездки, потому что мы ездили всей семьей. С тех пор мы перешли на лето в Сан-Тропе и Рождество в Сан-Барте, но я скучала по простоте наших первых семейных отпусков.

— Ночью, когда мы должны были спать, мы с Агнес тайком выбирались из палатки и считали звезды, — продолжала я. — Мы притворялись, что это люди, живущие в небесном царстве, и придумывали для всех них истории.

— Есть интересные? — улыбнулась я. — Много. Один замышлял свергнуть правителя королевства. У другой был роман с самым доверенным охранником ее ужасного мужа. Падающие звезды были людьми, которые были изгнаны и сброшены на землю.

Смех Данте вибрировал по моему телу. — Звучит как мыльная опера.

— Мы были детьми. У нас было активное воображение, ясно? — Я толкнула его ногой. —Только не говори мне, что ты никогда не придумывал истории о том, что тебя окружает.

— Жаль разочаровывать, но мое воображение не так хорошо, как твое. — Он рассеянно провел большим пальцем по моему бедру. — Моя семья никогда не ходила в походы. Мой дед был сугубо курортным или частным человеком. Он не хотел, чтобы мы с Лукой потеряли связь с нашей культурой, поэтому каждое лето отправлял нас с Гретой в Италию. У нас были дома по всей стране. Рим, Тоскана, Милан... каждый год мы посещали разные места.

— Какое твое любимое место в Италии?

— Вилла Серафина. — Поместье его семьи на озере Комо. — Озеро, сады... двенадцатилетняя я думал, что это волшебно.

— Там будет проходить свадьба, — пробормотала я. — Не могу дождаться, чтобы увидеть это.

Мы должны были остаться там в течение месяца, предшествующего церемонии. Я видела только фотографии, но даже через экран от этого места захватывало дух.

— Да. — В голосе Данте прозвучала странная нотка. — Где будет проходить свадьба.

— Все будет идеально. Моя мама не хотела бы, чтобы было иначе, — сухо сказала я. Она сводила меня с ума бесконечными звонками по поводу цветов, посуды и тысячи других деталей, которые ей не следовало бы контролировать, но я не ожидала ничего меньшего. Я был ее последней возможностью устроить грандиозную свадьбу. — По крайней мере, мой отец не донимает меня по поводу узоров на фарфоре. Он получил ту дату, которую хотел. Это все, что его волнует.

— Восьмое августа. Дай угадаю. Это дата, когда он заработал свой первый миллион.

Я рассмеялся. — Близко, но не совсем. Восемь — его любимое число.

Большой палец Данте сделал паузу, прежде чем продолжить ласкать мою кожу. — Число восемь? Правда?

—Да. — Я зевнула. Ничто так не усыпляет, как вино и секс, а сегодня у меня было и то, и другое. — Это счастливое число в китайской культуре, потому что оно ассоциируется с богатством. Когда мои родители искали дом, они специально искали места с восьмеркой в адресе. Мой отец очень суеверен в таких вещах.

— Я бы никогда не догадался. — Тон Данте стал холодным, как всегда, когда мы обсуждали моего отца.

Я подняла голову. На его лице появилось растерянное выражение, но оно исчезло, когда он увидел мой взгляд.

— Тебе не очень нравится моя семья. — Я заметила это еще во время нашего ознакомительного ужина, но с тех пор это становилось все более очевидным.

Каждый раз, когда я упоминала о своих родителях, лицо Данте закрывалось, и я чувствовала, как он мысленно отстраняется.

Когда мы приехали в Бостон на Рождество, он проводил большую часть времени в общении, бросая взгляды и отвечая односложно. Это были самые неловкие четыре дня в моей жизни.

— Мне не нравятся многие люди, — сказал он уклончиво. — Но если быть честным, мы с Фрэнсис никогда не станем лучшими друзьями. У нас разные... взгляды на жизнь.

Прежде чем я успела ответить, он обхватил мое лицо и прикоснулся губами к моим губам.

— Больше никаких разговоров о семье, — сказал он. — На эту ночь комната в нашем распоряжении, и я могу подумать о нескольких других вещах, которые я бы предпочел делать...

Все мое сопротивление растаяло, когда он углубил поцелуй. Мои губы разошлись, и мой вздох пригласил его войти. Он провел языком по моим губам, ощущая вкус вина, жары и греха.

Данте был прав. Это была прекрасная ночь, и не было причин омрачать ее разговорами о семье.

Томительное чувство тревоги кольнуло меня в затылке, но я отмахнулась от него.

Что с того, что Данте и мой отец не во всем сходились во взглядах? Некоторый антагонизм между отцами и их зятьями был вполне ожидаем. Они же не собирались бить друг друга на очередном праздничном собрании.

К тому же, мои родители жили в другом городе. Мы все равно редко с ними виделись.

Мне не о чем было беспокоиться.

Перевод группы: https://t.me/ecstasybooks