Король гнева

ГЛАВА 37

Вивиан

Близость Бала Наследия к хаосу, разрушающему мою жизнь, оказалась замаскированным благословением. За два дня, прошедшие между моим столкновением с отцом и балом, я с таким рвением бросилась в работу, что даже Слоан, непревзойденный трудоголик, выразила тревогу.

Подъем в пять утра. Обед в офисе. Обед, проведенный за просмотром каждой детали и обеспечением наличия запасного плана на все случаи жизни — от отключения электричества в городе до драки между гостями.

К тому моменту, когда состоялся сам бал, я уже бредила от недосыпания.

Но я не возражала. Занятость — это хорошо. Занятость означала меньше времени на размышления о разрушении моей личной жизни.

Однако, несмотря на все мои планы, была одна вещь, к которой я не готовилась: то, как повлияет на меня посещение клуба Вальгалла.

Мне стало тесно в груди, пока я улыбалась и вела светскую беседу с гостями. Сегодня вечером я была хозяйкой, что означало, что не нужно бегать и проверять еду или музыку. Это была работа моей команды.

Моя задача заключалась в том, чтобы общаться, хорошо выглядеть, позировать для фотографий... и не проводить каждую секунду в подсознательном поиске Данте.

Я посещала Вальгаллу только дважды, оба раза с ним. Я еще не видела его. Возможно, он вообще не появится. Но его присутствие — темное, магнетическое и вездесущее — пронизывало комнату.

Его смех в углах. Его запах в воздухе. Его прикосновения к моей коже. Горячие поцелуи, украденные мгновения и воспоминания, такие яркие, что они были нарисованы на стенах.

Данте был Вальгаллой, по крайней мере, для меня. И быть здесь сегодня вечером, без него, было подобно кораблю, покидающему порт без якоря.

— Вивиан, — голос Баффи вытащил меня с грани срыва, который я не могла себе позволить. За последнюю неделю я выплакала больше, чем за всю свою жизнь, и, честно говоря, мне это надоело. — Какое потрясающее платье.

Она подошла ко мне, элегантная, как всегда, в зеленом парчовом платье, которое со вкусом отдавало дань уважения теме тайного сада на балу. Великолепные бриллианты драпировались на ее шее и стекали с запястий.

Я сглотнула подозрительную колючку и нацепила улыбку.

— Спасибо. Ваш наряд тоже прекрасен.

Баффи окинула мое платье проницательным взглядом.

Наряд Ива Дюбуа сегодня вскружил голову многим, и не зря. Оно каскадом ниспадало на землю в изысканном уборе из красного шелка и позолоченных перьев, так плотно уложенных, что они выглядели как куча опавших позолоченных листьев. Мерцающие золотые нити образовывали на шелке замысловатый узор феникса, настолько тонкий, что его почти не было видно, если только вышивка не попадала на свет под определенным углом.

Это была одежда, искусство и доспехи, объединенные в одно целое. Достаточно смелая вещь, чтобы заявить о своей силе, но настолько ослепительная, что мало кто обращал внимание на то, что под ней скрывается печаль.

— Ив Дюбуа от кутюр, — сказала Баффи. — Данте — щедрый жених.

Ее взгляд остановился на моем пустом безымянном пальце.

Под моей кожей выкристаллизовались мурашки тревоги. Мы с Данте еще не объявили о нашем разрыве, но сегодня вечером отсутствие обручального кольца привлекло внимание всех присутствующих.

Шепотки уже распространялись не только о статусе наших отношений, но и о падении фондового рынка Lau Jewels. За последние сорок восемь часов в прессе появилось множество негативных сообщений. Хотя до сих пор все были со мной очень любезны — я все еще была хозяйкой, несмотря на мои семейные проблемы, — их ропот не остался незамеченным.

— Я сама купила платье, — сказала я в ответ на замечание Баффи. Я улыбнулась ее удивленному взгляду. — Я — Лау, — даже если мой отец отрекся от меня. — Я могу позволить себе собственную одежду.

Я не была миллиардершей, но благодаря моему трастовому фонду, инвестициям и доходам от планирования мероприятий, я вполне справлялась с деньгами.

Баффи быстро пришла в себя.

— Конечно, — сказала она. — Как... современно с твоей стороны. Кстати, о Данте, он присоединится к нам сегодня вечером? Это твоя большая ночь. Я удивлена, что он еще не здесь.

Моя улыбка натянулась. Она была слишком изысканна, чтобы прямо спросить о кольце, но она явно хотела порыбачить.

— У него были срочные дела на работе, — я надеялась, что она не слышит стук моего сердца за музыкой, звучащей из динамиков. — Он успеет, если вовремя завершит звонки.

— Я очень на это надеюсь. Это был бы не настоящий Бал Наследия без присутствия Руссо, не так ли?

Я принужденно рассмеялся вместе с ней.

К счастью, Баффи вскоре удалилась, и я снова смогла свободно дышать.

Я расхаживала по комнате, как никогда остро ощущая тонкие взгляды гостей на мою руку и игнорировала их, как могла, о сплетнях я побеспокоюсь завтра.

Сегодня у меня был важный вечер, и я не хотела, чтобы кто-то его испортил.

Не обращая внимания на отсутствие Данте, в бальном зале собрались все представители высшего общества Манхэттена. Доминик и Адриана Дэвенпорт держали под прицелом группу титанов Уолл-стрит; несколько девушек этого сезона флиртовали возле бара с богачами из трастовых фондов.

Сам зал был шедевром. Три десятка деревьев, привезенных из Европы, опоясывали пространство, увитое неземными нитями света, которые сверкали на фоне листвы, как драгоценные камни. Столы украшали подвесные цветы и кустарники стоимостью 70 тысяч долларов, а винтажные бирки для стульев, на которых вручную было выгравировано имя каждого гостя, определяли их рассадку.

Все было идеально — четырехъярусный торт с текстурным масляным кремом, цветочными гарнирами и съедобной замочной скважиной из двадцати четырех каратного золота; розовые и белые башни из клубники и роз; деревянные арки из мха и огромные лампы Эдисона, украшающие бар.

И все же взгляды и шепот продолжались.

Я глубоко вдохнула в легкие.

Все в порядке. Никто не собирается устраивать сцену в разгар Бала Наследия.

Я взяла с подноса бокал шампанского, пытаясь заглушить чувство стеснения, уколовшее мою кожу.

— Хозяйка пьет в одиночестве в свой важный вечер? Так не пойдет.

Я улыбнулась знакомому голосу, прежде чем повернуться.

— Мне нужно было отдохнуть от... — я жестом обвела комнату. — Ты знаешь.

— О, я знаю, — сухо сказал Кай, красивый, как всегда, в смокинге на заказ и своих фирменных очках. — Могу я пригласить тебя на танец?

Он протянул руку. Я взяла ее и позволила ему провести меня на танцпол.

Десятки пар глаз устремились на нас, как ракеты с лазерным наведением на цель.

— Мне кажется, — сказал он. — Или ты тоже чувствуешь себя как в огромном аквариуме?

— В хорошем, дорогом, — согласилась я.

На его губах промелькнуло удивление, которое затем перешло в озабоченность.

— Как дела, Вивиан?

Я предположила, что он говорит о моем разрыве с Данте. Они были друзьями, но как много он знал о том, что произошло?

Я выбрала безопасный, нейтральный ответ.

— Мне стало лучше.

— Я не видел Данте на ринге на этой неделе. Это на него не похоже. Обычно он переходит к насилию, когда расстроен.

Шутка не вызвала у меня улыбки. Я была слишком зациклена на упоминании Данте.

— Может быть, он не расстроен.

Мы не разговаривали друг с другом с тех пор, как я переехала. Я должна быть расстроена из-за него. Большая часть вины лежала на моем отце, но Данте тоже не был полностью невиновен.

И все же, когда я думала о нем, мне было трудно вызвать в себе что-то кроме грусти. Было время, когда я действительно думала...

— Может быть, — Кай взглянул на меня через плечо. Его взгляд стал умозрительным. — Знаешь, я не хотел ничего говорить, пока ты была помолвлена, но ты одна из самых красивых женщин, которых я знаю.

Я моргнула, пораженная внезапной сменой тона и темы.

— Спасибо.

— Возможно, это слишком рано, но раз ты больше не с Данте... — рука Кая скользнула вниз по моей спине и остановилась на изгибе моей задницы. Достаточно низко, чтобы навести на мысль, но достаточно высоко, чтобы переступить черту неуместности. Я напряглась. — Возможно, мы могли бы как-нибудь сходить куда-нибудь.

Шок и тревога бурлили в моей груди. Он был пьян? Он совсем не походил на Кая, которого я знала.

— Эм... — я издала неловкий смешок и попыталась вывернуться из его объятий, но в моем платье это было трудно. — Ты прав. Это слишком рано. И, хотя ты мне очень нравишься как друг... — я сделала ударение на последнем слове. — Я не уверена, что хочу встречаться прямо сейчас.

Он не слушал. Он был слишком занят, глядя поверх моей головы с лукавой улыбкой.

— А вот и он, — пробормотал он.

Прежде чем я успела спросить, о ком он говорит, теплая, знакомая рука опустилась мне на плечо.

— Убери руки от моей невесты, — темный и неспокойный, приказ был наполнен таким количеством опасности, что искра была на расстоянии от возгорания.

— Прошу прощения, — Кай отпустил меня, выражение его лица было странно самодовольным. — Я не знал...

— Мне наплевать, что ты делал или не понимал, — это смертельно тихое заявление ледком прошлось по моему позвоночнику. — Еще раз тронешь Вивиан, и я убью тебя.

Просто. Жестоко. Честно.

Глаза Кая мерцали вместе с призраком улыбки.

— Принято к сведению, — он наклонил голову к нам. — Наслаждайтесь.

Я смотрела, как он уходит, слишком ошеломленная, чтобы говорить.

Только когда Данте закружил меня и сжал мою руку в своей, я обрела дар речи.

— Что ты здесь делаешь? — мои ноги инстинктивно последовали его примеру, но все остальное тело покалывало от тревоги.

Его присутствие было слишком сильным, его запах слишком всепоглощающим. Он переполнял мои легкие, наполняя их чистой землей и богатыми специями.

Когда я была рядом с ним, было легко потерять себя, независимо от того, насколько я была расстроена или разбита.

Я перестала дышать, когда его глаза встретились с моими.

Темные волосы. Рельефные скулы. Твердые, чувственные губы.

Прошло меньше недели с нашей последней встречи, но он был еще красивее, чем я помнила.

— Я был приглашен. Ты пригласила, полагаю, — холодная жестокость исчезла, сменившись теплым весельем. Как будто уход Кая переключил какой-то переключатель.

Мне показалось, что я уловила намек на нервозность, но, должно быть, я ослышалась. Данте никогда не нервничал.

— Ты знаешь, о чем я. Что ты здесь делаешь, танцуешь со мной?

Его ладонь практически обжигала мою. Я отчаянно хотела отстраниться, но не могла, так как все смотрели. Казалось, все взгляды были устремлены на нас.

— Потому что ты моя невеста, и это твой важный вечер. Ты месяцами готовилась к Балу Наследия, Вивиан. Неужели ты думала, что я пропущу его?

Эти слова иглами вонзились в мое сердце, впрыснув в него прилив электричества и адреналина, прежде чем я заставила его успокоиться.

Если прошедшая неделя и научила меня чему-то, так это тому, что каждый кайф сопровождается разрушительным крахом.

— Я больше не твоя невеста.

Данте замолчал.

На первый взгляд, он выглядел как загадочный генеральный директор, вышедший в город. Сшитый на заказ смокинг облегал его тело, подчеркивая широкие плечи и гладкие, мощные мышцы. Мягкий свет резко выделял его смелые черты лица, а подбородок держал свой обычный гордый, высокомерный наклон.

Но при ближайшем рассмотрении можно было заметить слабые фиолетовые пятна под глазами. Линии напряжения очертили его рот, и его хватка была крепкой, почти отчаянной, когда он отвечал.

— Мы поссорились, — сказал он, понизив голос. — Официально мы не расставались.

Неверие пробудилось от своего сна, присоединившись к своим двоюродным братьям — шоку и разочарованию.

— Нет, мы расстались. Я вернула тебе кольцо. Ты забрал его. Я съехала, — вроде того. Мне нужно было забрать оставшиеся вещи, как только у меня появится возможность отдышаться. — В моем мире это означает, что мы расстались. И это даже не касаясь всех... сложностей между тобой и моим отцом.

Разница между этим Данте и тем, который смотрел, как я ухожу четыре дня назад, была настолько разительной, что я была уверена, что его тело захватил инопланетный самозванец.

— Да, именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — глотательное движение проделало свой путь в его горле. Все остатки его игривой маски исчезли, обнажив нервы, о которых я и не подозревала. — Я облажался, Вивиан, сказал много того, чего не должен был, и я пытаюсь все исправить.

Слова вибрировали в воздухе и каким-то образом достигли моей груди раньше, чем моих ушей.

К тому времени, как мой мозг обработал их, мое сердце уже было скручено и разбито.

Он не мог этого сделать. Не сейчас, не здесь, когда я только начала нормально функционировать после разрушений, произошедших ранее на этой неделе.

— Это не имеет значения, — я заставила слова проскочить мимо моего языка. — Как ты и сказал, это был просто бизнес.

Злоба потемнела в глазах Данте.

— Mia cara...

Мое горло сжалось.

Остатки шара рассыпались, распадаясь, как скомканные листки бумаги, брошенные в огонь присутствия Данте.

Mia cara.

Он был единственным человеком, который мог произнести эту фразу так мягко и болезненно, словно она была прекрасной заменой другим словам, которые мы боялись произнести.

Я смахнула эмоции с глаз.

— Я ушла четыре дня назад, Данте. Тогда ты был счастлив позволить мне уйти. Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что за такой короткий промежуток времени ты изменил свое мнение?

— Нет. Я не жду, что ты поверишь всему, что я скажу, но я надеюсь, что ты поверишь, — тихо сказал он. — Мне жаль, что ты узнала правду так, как узнала. Я должен был сказать тебе раньше, но правда в том, что... — его горло сжалось от очередного тяжелого глотания. — Я не был готов отпустить тебя. Я отступал после Парижа и говорил себе, что помогаю тебе узнать правду, а на самом деле я хотел получить лучшее из двух миров. Сохранить тебя и обмануть себя, думая, что это не так. Я ненавидел твоего отца, Вивиан. И до сих пор ненавижу. И мне была ненавистна мысль о том, что он может победить в любом случае, включая... — Данте крепче сжал мою руку. — В том числе, если я останусь с тобой, как я хотел. Это не было моим лучшим рассуждением или самым гордым моментом, но это правда. Да, меня принудили к помолвке, но все, что произошло потом? Наши свидания, наши разговоры, наша поездка в Париж... никто не заставлял меня делать эти вещи. Они были настоящими. И я был настолько глуп, что думал, что смогу забыть их или тебя, когда... — его голос упал, став грубым. — Тебя не было меньше недели, а мне уже кажется, что я провел вечность в аду.

Дыхание покинуло мои легкие. Кислород затвердел в нечто сладкое и медовое, что стекало в мой желудок, наполняя его теплом.

Подавленный всхлип влился в смесь, прежде чем я проглотила его.

Рядом с нами никого не было. Все обходили Данте стороной, и большинство гостей вернулись к своим разговорам, вместо того чтобы смотреть на нас.

Тем не менее, я не могла позволить себе нарушить самообладание. Достаточно было одной трещины, чтобы я окончательно рассыпалась.

— Но ничего не изменилось, — сказала я, мой голос был густым. — Ты все еще ненавидишь моего отца, и он все еще выиграет, если мы поженимся.

Я не стала пока упоминать об отречении или проблемах с компанией. Это были совсем другие банки с червями.

— Ты ошибаешься, — сказал Данте. — Что-то изменилось. Я думал, что смогу жить без тебя. Что моя месть значит больше, чем мои чувства к тебе. Потребовалось всего несколько дней — черт, несколько часов — чтобы понять, что я не могу, и это не так. Я не хотел отвлекать тебя, пока ты готовилась к балу, поэтому и не вышла на связь раньше. Но... — его горло сжалось от очередного глотка. — Я люблю тебя, Вивиан. Больше, чем я когда-либо мог ненавидеть твоего отца. И больше, чем я когда-либо думал, что способен на это.

Мое сердце взмыло ввысь, а желудок бросился в дикое свободное падение. Противоречие противоречило законам физики, но ничто в наших отношениях никогда не подчинялось правилам.

Я люблю тебя, Вивиан.

Слова эхом отозвались в моей голове и пролились в грудь, где они впервые встретились со своими двойниками.

Я тоже люблю тебя. Даже после того, что ты сделал. Даже если не должна. Я люблю тебя больше, чем когда-либо могла бы ненавидеть.

Разница была лишь в том, что я пока не могла заставить себя произнести эти слова.

— Ты и я, — сказал Данте. Его глаза смотрели на меня. — На этот раз по-настоящему. У нас все получится. Это... если ты захочешь.

Если ты сможешь простить меня.

Настоящий смысл бурлил между нами.

Можем ли мы действительно так легко и быстро забыть о том, что произошло? Он казался искренним, но...

Я никогда не выбирал ее добровольно.

Я сделал то, что должен был сделать.

Это просто бизнес.

Я упала обратно на землю.

Я любила Данте. Я знала его еще с Парижа, и не было смысла притворяться, что мои чувства волшебным образом изменились за одну ночь несмотря на то, что произошло.

Мне нравилось, как его улыбка проглядывала сквозь хмурый взгляд.

Мне нравилось, как он целовал мое плечо каждое утро, когда я просыпалась.

Мне не хватало его юмора и интеллекта, его силы и уязвимости, его вдумчивости и амбиций.

Но то, что я любила его, не означало, что я доверяла ему или себе.

У нас все может получиться. Это... если ты захочешь.

Эмоциональные американские горки этой недели выбили меня из колеи, и я понятия не имела, чего хочу. Я даже не разобралась в своих чувствах по поводу проблем в компании моего отца. Очевидно, что Данте приложил к этому руку. Но насколько я действительно была расстроена, когда крошечная, тайная часть меня винила Lau Jewels в том, во что превратилась моя семья?

— Сходи со мной на свидание, — сказал он, когда я не ответила. — Мы будем делать все, что ты захочешь. Даже есть попкорн.

Я не улыбнулась его шутке. В его глазах снова мелькнула нервозность.

— Мы уже ходили на свидания.

— Это было раньше. Это сейчас, — его лицо смягчилось. — Только одно свидание. Пожалуйста.

Мое сердце заколотилось, но я покачала головой.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

Разочарование и вспышка паники усилили его черты.

— Почему?

— Есть тысяча разных причин. Ты ненавидишь мою семью. Ты никогда не хотел жениться, и я тебе никогда не была нужна. Тебя заставили, и, если мы снова сойдемся, мой отец все равно победит. И... — сухость сковала мое горло. — Нам плохо вместе, Данте. Наши отношения были то жаркими, то холодными, но мы справлялись, потому что должны были справляться. Теперь, когда мы не... — я искала правильный способ сформулировать свои мысли. — Все было сложно с самого первого дня. Может быть, это знак.

Последняя фраза прозвучала тихо, словно булавка, упавшая в океан.

Наши отношения были испорчены с самого начала. Даже если бы я любила его, я не могла понять, как мы сможем преодолеть ошибки нашего прошлого.

Мое сердце снова скрутило, на этот раз от такой острой боли, что я не была уверена, как я смогу это пережить.

Но я должна была. Я должна была.

— Это шесть причин, — сказал Данте. — Я могу работать с шестью. Я могу работать даже с тысячей.

У меня заболела грудь.

— Данте...

— Ты не думаешь, что мы хорошая идея, но я докажу, что это так, — его челюсть была полна решимости, но голос и губы были мягкими, когда они коснулись моего лба. — Дай мне время, mia cara. Это все, что мне нужно, кроме тебя.