Кремлевские любовницы

ГРОЗА ПОЛИТБЮРО И ПРАВИТЕЛЬСТВА

Маниакально-патологическое стремление молодых людей вступать в браки пытались лечить многие мыслители. Весьма осторожно относящийся к браку Гёте писал:

Мишель Монтень соглашался с Гёте, что это хоть и золотая, но все же клетка: «Птицы, не сидящие в ней, всеми силами стремятся туда попасть, а те, что внутри ее, мечтают выбраться». Этому вторит народная мудрость. «Никому не советуй идти на войну, плыть по морю и жениться», — гласит испанская пословица. Ирландская и того пуще: «Хочешь, чтобы бранили — женись; хочешь, чтобы хвалили — умри!»

Не всегда мотивы вступления в брак проникнуты любовной романтикой, очень часто это либо вынужденный шаг, либо расчет.

Брак монгольского руководителя Цеденбала и русской девушки Анастасии Филатовой не был событием рядовым и поэтому изначально оброс многочисленными слухами. По одному из них, Анастасию чуть ли не принудили к браку на самом высоком уровне, так как влюбленный Цеденбал категорически отказался покидать без «девушки своей мечты» Москву.

По версии самой Анастасии Филатовой, ныне вдовы, проживающей в Москве, это была настоящая любовь и брак состоялся по взаимному согласию.

Небольшая справка. Анастасия Филатова родилась в городе Сапожок Рязанской области. После окончания школы приехала в Москву и успешно отучилась в Плехановском. С 1943 года работала в Министерстве торговли, где вела активную комсомольскую деятельность и даже была секретарем местной организации.

С Цеденбалом познакомилась в 1947 году на дне рождения советника ЦК монгольской компартии. По словам Анастасии, это была любовь с первого взгляда. Далее события разворачивались по изъезженному всеми влюбленными сценарию: театры, парки, кино, мечты и т. д.

В то время они были молоды (Анастасии — двадцать семь, Цеденбалу — тридцать) и весьма расположены к романтике. Встречались часто, благо дел в Москве у Цеденбала хватало, был повод подольше оставаться в России.

Вскоре Цеденбал сделал девушке предложение.

Конечно же, Анастасия некоторое время колебалась: все-таки это нешуточное дело — другая страна, все сначала. А здесь у нее работа, намечалась неплохая карьера… И все же она согласилась. В этом месте нашего повествования уместно привести слова Франсуа де Ларошфуко: «Нередко женщины, нисколько не любя, все же изображают, будто они любят: увлечение интригой, естественное желание быть любимой, подъем душевных сил, вызванный приключением, и боязнь обидеть отказом — все это приводит их к мысли, что они страстно влюблены, хотя в действительности всего лишь кокетничают».

Она выхлопотала разрешение на брак, не забыв оставить советское гражданство (спустя годы она им воспользовалась, чтобы вернуться на родину).

К тому времени, как все формальности с разрешением были улажены, в страну приехал председатель совета министров Монголии Чойбалсан и любезно предложил услуги в организации свадебной церемонии. Для банкета он предоставил свою правительственную дачу «Заречье».

Основную массу гостей на свадьбе составляли военные. Кроме того, присутствовал монгольский посол в СССР. Так было положено начало тридцатипятилетней деятельности Анастасии Филатовой в Монголии.

Успешно совмещая воспитание троих сыновей с общественной работой, она многого добилась на ниве последней.

Усилиями Филатовой в Монголии был создан детский фонд, который признали даже буддистские монахи. Именно они были первыми и постоянными его спонсорами. Под эгидой фонда строились детские сады, был даже открыт международный пионерский лагерь, который существует и поныне.

Своего Анастасия умела добиваться — это подтверждает история строительства Дворца бракосочетаний в Улан-Баторе. Денег на строительство, естественно, не было, и жена вождя пошла на хитрость. Во время визита в 1974 году в Монголию Брежнева она прямо обратилась к нему с «пустяковой» просьбой: что стоит «старшему» брату сделать небольшой подарок для «младшего» — построить Дворец бракосочетаний, а заодно и станцию юных техников. Брежнев слегка оторопел от такой наглости, но пообещал обсудить вопрос с Сусловым. Через некоторое время он ответил согласием, но только на строительство Дворца бракосочетаний. «…А остальное — больно много просишь» — таков был его ответ.

Свое участие в делах управления государством Анастасия Цеденбал категорически отрицает. Для мужа политика была отдельно, жена — отдельно. Но на этот счет есть и другая версия. По словам лечащего врача семьи — Е. Чазова, дела обстояли несколько иначе. «Мягкий, добрый, интеллигентный Цеденбал» всецело находился под влиянием «не очень умной жены». Возможно, она и была не очень умна, однако имела довольно экстравагантный характер, и когда он помножился на неограниченную власть, из этого союза родился деспот.

Сенека писал: «Злой все обращает во зло, хотя бы в его распоряжение были даны лучшие блага; напротив, здравый и прямодушный исправляет ошибки судьбы, смягчает несчастия и горести умением их переносить, принимает удачу скромно и с благодарностью, переносит бедствия терпеливо и мужественно.

Тот, кто мудр и все делает после зрелого размышления, никогда не пытается сделать что-либо, превышающее его силы. Только на долю того, кто приготовился против всяких случайностей, выпадает неуязвимое, вне угроз судьбы лежащее благо.

Обратишь ли ты внимание на других людей (ибо легче быть судьей в чужих делах) или представишь самого себя пользующимся милостями судьбы — ты убедишься и поймешь, что ни один из желательных и дорогих для нас даров судьбы не может оказаться полезен, если не быть готовым к мысли о непорочности судьбы и даров ее.

Потому при постигающих тебя бедствиях повторяй себе почаще и без всяких жалоб: «Боги обещают иное». Я даже немного исправил этот стих, чтобы он мог служить тебе лучшим утешением в тех случаях, когда вышло что-нибудь не так, как ты надеялся: «Боги обещают лучшее…»

Анастасия стала настоящим тираном, грозой Политбюро и правительства страны.

Ее манера общения, мягко говоря, оставляла желать лучшего.

Единственный, кто мог справиться с ней, был глава Президиума Великого народного хурала Ж. Самбу. Этот старый партиец умел гасить не в меру разбушевавшиеся эмоции Анастасии. Самбу был закаленным бойцом старой гвардии, сумевшим до глубокой старости сохранить ясность ума и бодрость духа. Одетый всегда как типичный арат, с неизменной трубкой в зубах — именно таким он и запомнился нашему народу.

Смерть старого «арата» дала возможность развернуться жене Цеденбала на полную катушку. О том, что Цеденбал злоупотреблял спиртным, знали все из его окружения. Несмотря на это, его жена и по сей день пытается выгородить своего покойного мужа, заявляя, что его пристрастие к спиртному сильно преувеличено. Он якобы вынужден был соблюдать диету, которая не позволяла употребления большого количества спиртного. При этом она не отрицает, что на мальчишниках после официальных встреч он мог позволить себе лишнего.

Обратимся к воспоминаниям Чазова. Он утверждает, что руководитель Монгольской народно-революционной партии — Цеденбал на фоне злоупотребления алкоголем получил серьезное атеросклеротическое заболевание сосудов головного мозга, которое привело к полной недееспособности. Чазов неоднократно обследовал Цеденбала и все более убеждался в том, что данные компьютерной томографии, которые показывали выраженные изменения коры головного мозга, не могут быть ошибкой. Да и состояние самого руководителя Монгольской партии говорило о том, что он тяжело болен. Он утратил память, остроту восприятия и уже не мог удерживать бразды правления.

Обо всем этом в первую очередь была информирована его жена. Однако она категорически отказывалась слушать мнение специалистов. Эта психически неуравновешенная женщина просто третировала врачей 4-го управления, которые следили за состоянием здоровья вождя и его жены. Несмотря на то что это были лучшие специалисты, никто из них не мог сладить с русской красавицей. Например, доктор Г. Лувсан, когда получил направление в Монголию для работы в 4-м управлении, чуть ли не рыдая, умолял оставить его в Советском Союзе. При этом единственной причиной его отказа была боязнь попасть в немилость жены Цеденбала. И только усилия друзей, которые привлекли его к лечению Л. И. Брежнева, спасли врача от общения с Анастасией.

Болезнь Цеденбала оказалась нелегким испытанием для врачей и политических деятелей Монголии. Первые настаивали на его полной недееспособности и невозможности управлять страной. Однако монгольское руководство медлило с его смещением. В данной ситуации Анастасия начала активно вмешиваться в государственные дела, чем вызвала естественное раздражение партийных руководителей Монголии. Нездоровая обстановка, которая сложилась вокруг семьи Цеденбала с легкой руки его жены, породила массу недовольных людей. А так как Анастасия была уроженкой Советского Союза, то эта раздраженность переходила и на страну, из которой она приехала.

Брежнева и Андропова неоднократно информировали об экстравагантном характере Филатовой. Однако они не предпринимали никаких шагов, вероятно, из-за политической обостренности отношений с Китаем. Брежнев не хотел видеть реальных вещей и говорил: «…монголы любят Филатову, она много для них сделала в развитии как культуры, так и образования». Возможно, это была просто попытка оправдать собственную недееспособность в этом вопросе.

После смерти Брежнева обстановка накалилась еще более. Филатова совершенно потеряла контроль над своим поведением и практически полностью заместила мужа на его посту. Но, несмотря на очевидную необходимость смещения Цеденбала, никто из монгольских деятелей не находил в себе сил поставить этот вопрос на повестку дня.

В 1984 году Цеденбал проходил обследование в Москве. Компьютерная томография не дала ничего нового. Это был по-прежнему тяжелый атеросклеротик с выраженной потерей памяти. В очередной раз его жене сообщили результат анализов, однако она вместо того, чтобы выслушать врачей, набросилась на них с угрозами, говоря о том, что монгольский народ, включая армию и службу безопасности, будет до конца защищать своего руководителя.

На встрече в Москве членов Политбюро Монгольской народно-революционной партии Ж Батмунха и Д. Моломжамца с лечащим врачом Цеденбала, председателем КГБ В. И. Чебриковым и секретарем ЦК КПСС К В. Русаковым врач попытался представить объективную картину состояния здоровья Цеденбала. Однако, несмотря на очевидность ситуации, Ж. Батмунх категорически отказался ставить вопрос об освобождении Цеденбала от занимаемой должности. Чазову предложили выступить на собрании Политбюро Монголии, где он должен был представить те же факты, что и сейчас, и сделать свои выводы. При этом делался акцент на то, что во время визита Чазова в Монголию Цеденбал с супругой должны быть в Москве.

Возможно, они действительно опасались непредсказуемого поведения некоторых сил, которые все еще поддерживали Цеденбала. В первую очередь это было управление госбезопасности. А может быть, они опасались и жены Цеденбала.

Филатова продолжала нагнетать обстановку. Она поддерживала связь с некоторыми приближенными мужа в Монголии и высказывала заявления с угрозами. Мол, просто так вам освободиться от Цеденбала не удастся. Однако для выезда Цеденбала на заседание Политбюро в Монголию не было никакой возможности. К этому времени он практически перестал ориентироваться в окружающем мире и событиях.

Обстановка в Улан-Баторе была непростой. Провожавшие делегацию в Монголию работники ЦК не скрывали тревоги, так как отъезжавшим предстояло сместить видного государственного деятеля, который долгие годы (25 лет) руководил страной. Причем сделать это надо было спокойно и без эксцессов. Факты, которыми располагали члены делегации, были неопровержимы, и это придавало уверенности в себе.

Заседание Политбюро началось даже без объявления повестки дня. Десяток людей собрались за большим столом. Они напряженно молчали. Все понимали, что это не обычное заседание и сейчас решится судьба каждого из них и руководителя.

Чазов выступил с речью, в которой подробно изложил обстоятельства дела. Все это сопровождалось снимками компьютерной томографии мозга Цеденбала и мозга здорового человека.

Для многих факты, изложенные в выступлении Чазова, не были неожиданными. Все уже давно отмечали, что Цеденбал стал неадекватен и потерял работоспособность. Однако, основываясь на собственных наблюдениях, они не могли поставить вопрос о смещении Цеденбала, Теперь, имея доказательства, это можно было сделать с чистой совестью.

Несмотря на ожидания многих, политической бури не случилось. Смена руководства прошла тихо и спокойно. Надо отдать должное выдержке и чувству такта Чазова, который сумел разрядить накалившуюся до предела обстановку в монгольском Политбюро. О тех трудных днях у него на память осталась редкая ручка, подаренная заместителем начальника отдела аппарата ЦК и большая шкура монгольского волка, которую ему подарили в посольстве.

Несколько по-другому смотрит на ситуацию 1984 года Анастасия Цеденбал. Она непоколебима в своей уверенности, что муж ее был вполне здоров и дееспособен. А его смещение — интрига и политический заговор. Она утверждает, что болезнь Цеденбала «сделали». По ее мнению, это чисто политический вопрос и удобный способ сместить руководителя.

О том, что политика соцстран формировалась в Кремле, в отделе ЦК, ни для кого не секрет, и Монголия не была исключением. Однако и здесь у вдовы Цеденбала имеется свое мнение. Она утверждает, что, несмотря ни на что, Цеденбал проявлял большую самостоятельность в делах правления страной. В доказательство она приводит отказ мужа на требование Хрущева убрать памятники Сталину. Звание Героя Монголии по решению Цеденбала можно было получить только один раз, и он так решил только потому, что Брежнев попросил присвоить это звание дважды. Историкам еще предстоит сказать по этому поводу свое слово.

В настоящее время вдова Цеденбала живет в России на небольшую пенсию. Но ее поддерживает вера в то, что в Монголии и по сей день жив культ ее покойного мужа и что монголы, чтя память о Цеденбале, наконец «…повернулись к правильному освещению его деятельности».

Порой поражает способность некоторых людей создавать проблемы себе и окружающим. Их мнительность нередко просто отравляет жизнь тех, кто с ними общается. «Жалок тот, — писал Сенека, — кто тревожится за будущее, и несчастен более самого несчастного, кто заботится, чтобы приятное ему осталось с ним до конца. Такой человек всегда тревожен и в тревоге за будущее теряет то настоящее, которым мог бы наслаждаться. А между тем боязнь утраты не менее тягостна, чем сама скорбь по утрате.

Истинное безумие — предвкушать зло. Скажу, однако, коротко и в нескольких словах охарактеризую несчастье тех вечно тревожных и несносных для самих себя людей, которые столь же нетерпеливы в самих бедствиях, как и раньше их: кто печалится раньше времени, тот страдает больше, чем мог бы страдать. Та слабость, которая не давала ему дождаться наступления несчастья, не дает возможности стойко принять его.

В своем неразумии он воображает, что ему на долю выпадает вечное счастье, что все, чего он достиг, должно не только сохраниться, но и преумножиться, и забывает о колесе фортуны, вращающей все земные дела, он воображает, что на долю его должны выпасть только вечные блага».