Луна над Славутичем

Глава 19

Обряд признания сына, который князь организовал уже на следующий день после нашего разговора, не сильно отличался от других местных ритуало в которых мне довелось поучаствовать — тризны и свадьбы. Разве что в самом начале местная бабка повитуха под поздравительные возгласы многочисленных гостей, подвела меня, закутанного в льняную ткань к названным родителям, которые меня троекратно поцеловали и усадили за стол. Ну и угощения были побогаче и выпивка получше, все таки княжеское торжество. А в остальном, все было как обычно — долгое застолье с песнями, где я на бис раз десять исполнил «Катюшу», а потом хороводы.

После того как я стал княжичем, жизнь моя не претерпела кардинальных изменений, за исключением того, что теперь каждый день я должен был приходить на обед в княжий город, где садился на четвертое место по правую руку от Ярослава, занимавшего место во главе длинного стола за которым собиралась большая часть дружинников. Анечка тоже посещала крепость вместе со мной, но обедала за другим столом, вместе с женщинами. Моя юная супруга оказалась весьма общительной, и вскоре рассказала мне много интересного, что почерпнула из застольных бесед с новыми подругами. Как выяснилось, все дружинники приходились родней князю, либо его жене, или невесткам. К примеру, Радомысл, сгинувший в роменских землях, был двоюродным братом Ярослава по матери. Половина местных купцов также состояли в родстве с правителем Харевы. Такая вот клановая корпорация, полноправным членом которой теперь стал и я.

Большую часть своего времени я продолжал гнать самогонку, являвшуюся моим единственным источником дохода, плюс ещё занялся подготовкой к строительству дома. Очень хотелось отпраздновать новоселье до наступления холодов, однако я понимал, что при нынешних строительных технологиях и моих довольно высоких запросах к качеству жилища, шансы на успех невелики. Конечно, пожелай я и дальше жить в комплексе полуземлянок, аналогичном тому, который мы с Аней занимали сейчас, достаточно заплатить пару золотых и больше ничего не пришлось бы делать — максимум через месяц можно было бы справлять новоселье. Имелся ещё вариант самому заняться строительством, как собирались поступить большинство христиан, решивших перебраться на новое место, такой способ сэкономил бы деньги, но отнял гораздо больше времени. Это если бы я хотел жить в землянке.

Князь выделил землю христианам не в самой Хареве-Киеве, где свободного места уже не оставалось, а чуть поодаль, за холмом у заливного луга, где осенью проводили торжище. На мой взгляд, очень даже неплохое место. Даже удивительно, что оно до сих было не заселено. При выборе участка под свое поместье, мне пришлось немного поспорить с Ферапонтом, распределявшим земельные наделы, однако мой новый статус оказался весомым аргументом, и я отхватил примерно двадцать соток рядом с родником в удобной близости от заливного луга.

Здесь в отличии от традиционных местных жилищ в виде довольно небольших сумрачных полуземлянок, отапливаемых по черному, я планировал построить нормальный большой дом, с печным отоплением. В качестве материала я выбрал ель, благо что в окрестных лесах её росло в достатке, а у лесорубов имелись немалые запасы сухого кругляка. Только фундамент и нижний венец должен быть из тиса для защиты от грызунов. За поиск и доставку древесины взялся Герасим, а вот плотников пришлось нанимать из языческой части Харевы-Киева, так как большинство христианских мастеров были заняты строительством либо для себя, либо для родни.

Семнадцатого июля, наконец, начали строительство с рытья траншей под фундамент. Нанятые мужики копали довольно неплохо, учитывая, что пользоваться им приходилось деревянными лопатами. Правда, в моем присутствии они неприкрыто выражали вслух свое негативное мнение по поводу ромейских причуд, как они называли моё желание построить дом, похожий на христианскую церковь. Но, несмотря на своё внутреннее несогласие с моими планами, они вырыли за неделю траншеи под фундамент, после чего за дело взялись плотники.

Вообще, у местных достаточно было знаний и умений, чтобы построить нормальный рубленый дом — в тех же полуземлянках стены так и делались. Но устоявшаяся привычка мешала им улучшить свои жилищные условия. Даже князь и купцы, ворочавшие тысячами солидов ютились в полуземлянках, хоть те и были несколько больших размеров, чем у обычных горожан и имели деревянные полы. Хотя, казалось бы, чего проще — уже более восьмидесяти лет у всех на виду стоят церковь и дом настоятеля, но почему-то ни у кого, даже у местных христиан, не возникло желания построить себе нормальное жильё. Причем, если бедняков можно понять — землянка и в строительстве, и в содержании обходится дешевле, то твердолобость состоятельных горожан была мне совершенно непонятна.

Однако, несмотря на эти предрассудки, местные мужики топором работать умели, и сруб быстро увеличивался в высоту. Глядя на то, как споро работают плотники, невольно вспомнилось посещение этнографического музея в позапрошлом мире, где экскурсовод с гордостью в голосе говорила про простецкий деревянный дом — дескать, предки были настоящими мастерами, строили дома без единого гвоздя. А как же их ещё строить? Для чего там вообще гвозди? Хотя, если быть точным, в моем доме гвозди будут — дверные петли без них никак не поставить.

К концу августа начали стелить крышу, но тут зарядили дожди и работы пришлось приостановить. Досадно. Дожди были довольно сильными и я перестал ходить на обеды в крепость, уделив больше внимания своему алкогольному производству. В этом году получилось заготовить довольно много малины и брусники, смешав сок этих ягод с медом, самогонки тоже было существенно больше прошлогодних объёмов, и я с большим оптимизмом ждал приближения торжища, сидя у самогонного аппарата во время проливных дождей.

В один из таких дней Анечка меня обрадовала долгожданным сообщением, что у нас скоро будет ребенок. Как долго я ждал этого! Даже немного начал сомневаться в своей способности завести детей в этом мире. Непрекращающиеся дожди заставили отложить меня планы по строительству дома, зато теперь у меня было время, чтобы наслаждаться обществом своей любимой. В эти дни мы почти не выходили из нашего гнездышка, наслаждаясь друг другом на мягкой перине, и, надо сказать, я ощущал себя абсолютно счастливым человеком.

Когда к середине сентября дожди прекратились, сразу возобновлять строительство дома было нельзя — древесина должна была хотя бы немного просохнуть, однако плотники без работы не сидели — ставили забор, делали сортир и готовили доски для крыши и пола. Здесь для производства досок пила не применялась, обходились исключительно топорами да клиньями. В результате доски получались толстыми и неровными. Если для крыши такой материал вполне подходил, то для пола требовалась дополнительная обработка, что значительно повышало цену. У большинства местных жителей такой проблемы не было, так как они довольствовались земляными полами, а мне тяга к роскоши обещала влететь в копеечку. Но я решил не экономить.

Ещё большей проблемой было строительство печей. Этим мне предстояло заняться самому, так как здесь специалисты в этой области начисто отсутствовали. Местные топили свои землянки по черному — разводили огонь в очагах, а дым уходил через дыру в потолке. Весьма неудобно, особенно зимой. Сам печным делом я никогда не занимался, но, как устроена печь, знал не понаслышке — в моём горьковском доме было дровяное отопление. Здесь большое значение играл используемый материал — кирпичи должны быть сделаны из достаточно огнеупорной глины, поэтому я договорился с мужиками, занимающимися поставкой сырья для гончаров, чтобы мне привезли образцы из близлежащих месторождений. Проведу испытания в своей гончарной печи, оставшейся от предыдущего хозяина моего двора. В той же печи за зиму можно будет понемногу и кирпичей наделать, все равно до зимы дом завершить не получится.

Так, в трудах и заботах, я совершенно не заметил, как приблизилось торжище. От моей стройплощадки был хорошо виден весь заливной луг, поэтому я в режиме реального времени мог наблюдать, как прибывают и обустраиваются первые торговцы, но сам пока не спешил к ним присоединяться. Ждал, когда народа будет побольше.

На третий день после появления первых купцов, к берегу пристали четыре большие лодки, в которых прибыло около пятидесяти человек, большинство из которых были воинами в хороших доспехах. Они до половины втащили свои деревянные суда на сушу, после чего принялись ставить шатер. Ого! Да это кто-то серьезный приплыл! Небось князь какой пожаловал. У славян сейчас этих князей — как собак нерезаных, не менее двух сотен наберется. Из любопытства я решил подойти поближе и вскоре увидел стоящего рядом со своей лодкой статного воина с волосами и бородой соломенного цвета. На его широкие плечи было накинуто красное корзно из плотного дорогого шелка, закрепленное массивной золотой фибулой, а на шее блестела массивная гривна.

Посмотрев на то, как его соплеменники устанавливают шатер из плотной пеньковой ткани, приезжий князь осмотрелся и, встретившись со мной взглядом, поманил меня властным жестом. Нагло ухмыльнувшись, я остался стоять на месте. Мы пару минут померились взглядами, после чего он отвернулся с невозмутимым видом — мол не подошел малец, ну и боги с ним. Мне здесь больше делать было нечего, и я вернулся к своему строящемуся дому. Хоть сам я руками и топором не работал, но моё присутствие, однако, здесь было необходимым — всё-таки для плотников постройка такого дома была делом новым и у них часто возникали различные вопросы. К примеру, надо было проследить, чтобы в крыше остались отверстия для печных труб, чтобы остались достаточные проемы для окон и другие подобные мелочи.

Когда я вернулся домой под вечер, то совершенно неожиданно увидел около своей калитки шестерых чужеземных дружинников, а за столом во дворе сидел тот самый князь в красном корзно, который сейчас о чем-то беседовал с моей Анечкой. Внутренне весь подобравшись, я направился к своему дому, намереваясь пройти через группу воинов. Однако они развернулись ко мне, заслонив грудью проход.

— Эй, малец, куда разбежался? — спросил самый старший из них, рослый дружинник с окладистой русой бородой, — А позволения спросить у старших?

— А кто ты такой, вша заячья, чтобы княжич у тебя позволенья спрашивал? — рявкнул я, схватившись за рукоять тесака, висевшего у меня на поясе, — А ну, прочь с дороги!

— Да как ты смеешь?! — дружинник дернулся было перехватить своё копьё для боя, но тут до него дошел смысл всей сказанной мной фразы, и он, играя желваками, молча посторонился. Из-за произведенного шума, иноземный князь и Аня поднялись со своих мест и повернулись в мою сторону.

— Добрыня! — жесткий окрик со стороны князя заставил дружинника сделать шаг назад.

— Андрей! — испуганно воскликнула жена.

Пройдя мимо посторонившегося воина, я в сердцах чувствительно толкнул его плечом. Во дворе ко мне подбежала Анечка, и, после того, как поцеловала меня в щеку, представила гостя:

— Знакомься, это брат моей матери, Зоран из рода Степного Орла.

Н-да, а этот князь родственничком оказался. Неожиданно. А мне уже всякие гадости в голову полезли. Надо исправлять ситуацию, а то как-то неловко получается. На ходу поменяв выражение лица, на более приветливое, я повернулся к гостю и максимально искренне и дружелюбно произнес:

— Очень, очень счастлив видеть дядю моей любимой жены!

Тот ответил в том же духе:

— И я рад познакомиться с тобой, княжич Скорогаст!

На этой мажорной ноте, мы с гостем обнялись и троекратно расцеловались, после чего я спросил у Анечки:

— А что же на столе ничего нет?

— Так у нас, кроме каши и нет ничего, — смутилась жена, — Не могу же я деньги без твоего разрешения брать! — ну да, действительно, как-то не вовремя родственничек в гости зашел. Но ничего, сейчас мы эту проблему решим.

— Ну так сейчас возьми, сходи к Герасиму, ему рыбаки на копчение отдают то, что не успели продать, может найдется что-то подходящее, только сама не неси тяжелое, тебе нельзя, и Агафью позови, пусть за фоллис по кухне поможет, — у соседки после гибели мужа с деньгами было очень плохо, поэтому я и старался, по возможности, давать ей заработать.

После того, как супруга ушла, я, сходив на алкогольный склад, вынес кувшин малиновой наливки и спросил Зорана:

— Твоим дружинникам можно с нами за стол?

— Нет, — мотнул тот головой, — Сейчас нельзя, такое только дома дозволяется.

— Ну и ладно, — согласился я, — Тебе больше достанется, на вот, попробуй вина малинового моего изготовления! — и наполнив чашу, протянул её княжичу.

— А сам-то что не пьешь? — поинтересовался тот.

— Да мал я ещё для этого, — объяснил я, — В юном возрасте вреда от вина много, вот отрастет борода, тогда можно будет.

— Ну да, — кивнул он, — Как и говорил Ярослав, уж больно ты разумен, — после этих слов Зоран поднес чашу к лицу, понюхал, сделал небольшой глоток и удовлетворенно произнес, — Хм, довольно неплохо! У нас тоже ставят малиновый мед, но он получается слабее и обходится дорого, хоть на вкус и приятнее.

— А ты что, уже у Ярослава побывал в гостях? — поинтересовался я.

— Да, таковы правила, — пояснил Зоран, отхлебнул наливку и продолжил, — Княжич, прибывая в чужую землю, должен первым делом показать уважение местному хозяину и в качестве доказательства своих дружеских намерений нанести ему визит. К тому же мы теперь свояки, можно сказать, почти родичи. А ты получается, — он изменил тему разговора, — Вот на этом вине деньги зарабатываешь?

— Угу, — кивнул я, отметив про себя, что Зоран всё-таки княжич, а не князь, как я решил поначалу.

— Ээ-эх… — как-то разочаровано протянул он, — Ярослав сказал, что ты хороший воин, а ты вон чем занимаешься!

— На войне как-то денег добыть не получается, — ответил я, — В последнем походе, я оружия и снаряжения на десять золотых потерял, да ты знаешь, наверное, эту историю. А вот вино гнать — совсем другое дело!

— Так пошли к нам! — горячо предложил Зоран, — Покажешь себя в бою — будет тебе почет и уважение, да и добычу мы хорошую имеем.

— Спасибо за предложение, княжич, но я ромейской веры, что уважения ко мне не прибавит, а деньги я и так заработаю.

— Зря ты от наших богов отрекся, — твердо сказал он, — Нельзя так делать!

— Давай не будем о вере спорить, — примирительно произнес я, зная что такие разговоры до добра не доведут, — Ты вот лучше скажи мне, вы там с ляхами торгуете?

В ходе дальнейшего разговора мы обсудили торговлю хорватов, к которым относилось и племя ратичей, со всеми соседними племенами. Зоран хоть и часто повторял, что мужчина должен быть воином, тем не менее хорошо разбирался и в торговых делах. Пока мы беседовали, Анечка с помощниками принесла осетра и, разделав его вместе с Агафьей, быстро пожарила сочные куски и поставила их перед нами на стол.

Потом гость рассказал о том, что приехал сюда по торговым делам, но всё же основной его целью было убедиться, что дошедшие до них слухи верны и в Хареве действительно живет его племянница.

— Когда они сбежали, я так зол был, — ударился он в воспоминания, уже порядком захмелев — Хотел этого пса шелудивого на куски порубить, мы тогда сразу в погоню бросились, месяц не спали, всё их искали, но ни следа, ни весточки не нашли. Думали уж, что в воду они канули. А через три года дошли до нас слухи, что Беляну у миролюбов видели, но уж поздно было что-то делать, да так и махнули рукой. А тут вот, — он повернулся к Анечке, — Нежданно-негаданно племянница объявилась, как две капли воды похожая на свою мать. Вот и решил я сходить сюда её проведать, да поторговать заодно.

Я ещё долго разговаривали с княжичем, который понемножку прикладывался к чаше с наливкой, так что, когда Зоран, попрощавшись со мной и Аней, направился в сторону торжища, дружинникам пришлось поддерживать его под руки. Я было предложил ему переночевать у нас, но тот отказался, сославшись на то, что его ждут.