Луна над Славутичем

Глава 23

Настоятеля я застал у него дома, занимающимся греческим языком с купеческим сыном.

— Всё, учеба закончена! — провозгласил я, без приглашения войдя в помещение и усевшись напротив пресвитера, — Дуй домой, — продолжил я, обращаясь к подростку, — Потом насчет этого дела порешаете! — но увидев, что парнишка в нерешительности переводит глаза с меня на священника, потерявшего дар речи от такой наглости, добавил уже жестче, — Ну чего сидишь, пшёл вон отсюда!

После этих слов купченок мигом вылетел из комнаты, а отец Ефимий, наконец, пришел в себя и гневно произнес:

— Да как ты смеешь?! Думаешь, раз ты стал княжичем, то можешь врываться в мой дом и наводить здесь свои порядки?!

— Ну да, именно так я и думаю, — безапелляционно ответил я, — Или ты мне пригрозишь отлучением от церкви? Единственному княжичу на тысячу миль вокруг, который принял христианскую религию, чтобы я вернулся к язычеству? Впрочем, не для того я сюда пришел, — примирительным тоном продолжил я, — Дело важное, и мне не с руки ждать, пока этот болван запомнит, как пишется омега. Ты ведь помнишь, что прошедшей весной я отказался от княжения у жиган, что живут далеко на востоке, потому что они язычники?

— И правильно сделал! — подтвердил Ефимий, уже несколько успокоившись, — Пусть сначала веру истинную примут!

— Ну вот, так я им тогда и сказал, — кивнул я, — А сегодня они пришли и сказали, что четыре племени из шести готовы принять христианство. Так что, сам понимаешь, работы тебе предстоит много, и тут уж не до занятий с купеческими недорослями.

Выслушав меня, пресвитер глубоко задумался. Молчал он довольно долго — никак не меньше десяти минут, но я его не торопил. Одно дело — крестить одного человека, и совсем другое — несколько десятков тысяч. Тут сразу возникает множество организационных вопросов. Это даже если не думать о политике. А о ней думать надо обязательно.

— Я туда не поеду, — наконец, после долгого раздумья ответил он, — Отпишу в Херсонес архиепископу Феофану, он пришлет кого-нибудь.

Ну да, не хочет Ефимий в такую даль переться, и я его прекрасно понимаю, но мне там нужен именно он — в меру циничен, не дурак, славянский язык знает. Самое то, что надо для государственного строительства. Он, конечно, сам себе на уме, но договориться с ним можно. А вот если пришлют какого-нибудь фанатика, который к тому же по славянски говорить не умеет, то могут быть серьезные проблемы. Поэтому я покачал головой:

— Нет Ефимий, в Херсонес, конечно, отписать надо, потому как в одиночку с такой паствой не управиться, но к жиганам тебе ехать надо обязательно.

— А ты мне не указывай, — возмутился пресвитер, — Не твоей заботы это дело, ибо сказано: «Кесарю кесарево, а богу богово!».

— Я и не собираюсь указывать, — сдал я немного назад, — Но ты сам рассуди, ты ведь намного умнее меня, должен понимать, что там где паствы под сотню тысяч, должна быть и отдельная епархия, и кто-то должен быть в ней епископом.

— А-а, — махнул он рукой, — Можешь на это не надеяться, ты просто не понимаешь, как дела в Новом Риме делаются.

— Ну, кроме константинопольского, есть ведь и другие патриархи, глядишь, там порасторопнее будут, моё княжество, — а это неплохо звучит, черт возьми, «мое княжество!», — В состав империи не входит, так что я могу выбирать, под чью руку пойти.

— Ишь ты какой умный, — ухмыльнулся Ефимий, — Попробуй выбери, так тебе сразу торговлю и обрубят.

— Да что там обрубать, — парировал я, — Жигане и сейчас в Империю торговать не ходят, все здесь продают.

— Вот всем местным купцам и запретят торговать в Империи, — пояснил он, — Да ещё и скажут, по чьей вине.

Хм, да, если так, то действительно, малопривлекательная перспектива вырисовывается, может, ну его на хрен, это христианство? Похоже, от него только проблем добавится. Пресвитер, похоже, что-то смог прочитать на моём лице, поэтому поучительным тоном произнес:

— От принятия веры христианской много пользы для славян будет, но не сразу. Постепенно, перенимая накопленные в империи знания, вы сможете многого достичь, ну и помощь господня тоже непременно будет.

Ну да, конечно! Я ведь и без византийских знаний могу многого достичь. Что-то я совсем запутался. Изначально христианство было мне нужно для инфильтрации в империю. Но если я остаюсь здесь князем, то из-за этой религии снижается уровень моей независимости, причем серьезно — священники будут назначаться из Византии, соответственно и отстаивать они будут в первую очередь имперские интересы. И переиграть уже никак нельзя. Идея перейти под римское управление оказывается далеко не самой удачной, так что получается, сам себя в угол загнал. Планировал-то ведь я совсем другое. И что теперь делать? А ничего уже не сделаешь, придется и дальше играть в эту игру, черт бы их всех побрал.

— Ну ладно, пусть пока будет так, — нехотя согласился я с доводами Ефимия, — В ближайшие дни надо крестить старейшин и их сопровождающих, ну а там уже, как прибудут служители из Херсонеса. Однако ты все же подумай над моим предложением. Храм и дома для священников я построю не хуже, чем здесь, и вопрос насчет епархии тоже буду продвигать.

— Ты сначала там удержись и выживи, чай не от хорошей жизни, они к тебе за помощью прибежали, а уж потом и о епархии можно думать, — усмехнулся Ефимий, — А жиган я твоих крещу, не беспокойся, но несколько дней всё же надо будет им закон божий послушать, сам обучением займусь. Давай, зови их, и дальше уже будут мои заботы, ну а ты пока собирайся в дорогу, дел тебе много предстоит.

— Благодарю за помощь и мудрый совет, отче! — я поднялся, кивнул на прощание пресвитеру и вышел на улицу, где меня ожидали старейшины.

— Идите в дом, отец Ефимий вас ожидает, он вам все объяснит! А меня ждут другие дела! — мы вежливо кивнули друг другу и направились в разные стороны. Теперь мне надо было хорошенько все обдумать и спланировать, а то голова раскалывается от всевозможных мыслей.

Вернувшись домой, я спустился в полуземлянку и обнаружил, что Анечка спит на перине, обнявшись с Настенькой. Ну да, бессонные ночи сильно её выматывают. К тому же старается ещё домашнюю работу делать, готовкой заниматься. Я ей предлагал нанять кого-нибудь в помощь, но она уперлась как баран, точнее овца, заявив, что и так все соседи считают её лентяйкой.

Выйдя на улицу, я направился к княжьему городу. Шел я медленно, обдумывая на ходу, что мне нужно будет сделать до отъезда. Дел получалось немало: надо пристроить свои запасы алкоголя кому-то из купцов хотя бы за полцены, закупить тисовый кругляк и обдумать как его везти — вооружать свою новую армию я буду ростовыми луками, а в тех местах тис не растет… железной рудой надо запастись — для оружия много железа понадобится, что-то мы закупим, а что-то выгоднее будет делать самим. Еще надо вытащить окна из дома и подготовить их к перевозке…

Нет, ну надо же такому случиться! Только дом построил — и вот на тебе! Гости приехали, здрасьте! Будьте нашим князем, а иначе никак! Тьфу! Зла не хватает! Ладно, надо поостыть, а то что-то я не к месту разозлился, надо бы держать себя в руках, так никаких нервов не хватит. Я сплюнул, отбросил мысли про свое княжение и сделал несколько глубоких вдохов. Упражнение помогло, я немного успокоился и, немного поразмыслив, решил, что можно эту ситуацию рассматривать и в позитивном ключе. Ведь ещё неизвестно, когда бы у меня получилось добраться до Византии и как смог бы там устроиться, будучи чужаком, а тут я, считай, уже князь. Дом мне эти жигане построят не хуже, чем этот, водопровод и канализацию под моим управлением тоже соорудят. А разобраться со степняками вообще не сложно при нормальном управлении. Хотя, в этом-то и проблема. Для нормального управления войском одного меня мало, нужны ещё офицеры среднего и нижнего звена. А где их взять? Нигде. Самому придется воспитывать, а это время. Да и не так-то легко на самом деле степняков победить, тут одними лучниками не обойдешься, для этого надо свою конную армию иметь минимум тысячу сабель. А одна верховая лошадка со сбруей стоит не меньше пяти золотых, плюс вооружить и в доспех одеть — ещё минимум пара солидов, плюс ещё хорошо бы гуннский составной лук каждому выдать (ростовые-то для кавалерии не подходят) — ещё три золотых монеты надо. Вот и набегает ни много ни мало десять тысяч золотых на один кавалерийский полк. Такая вот арифметика. Столько денег на одном алкоголе не заработаешь, хотя вроде и спрос, и выручка растут, но до серьезных сумм пока далеко.

Вскоре, в размышлениях о своем будущем княжестве я добрался до крепости, где женщины уже накрывали на стол.

— Здравствуй, здравствуй, юный князь, — поприветствовал меня Ярослав, когда я появился перед его взором, — Надеюсь, сейчас-то ты не отказался? — ну вот, и здесь уже в курсе о моём карьерном росте.

— Конечно нет! — бодро ответил я, — Бог направил их на путь истинный и мой долг вести их по этой дороге! — чтобы люди шли за тобой, нельзя никому показывать свои уныние и неуверенность.

Князь пристально посмотрел на меня, чтобы убедиться в том, что я говорю серьезно, а мне и действительно было не до смеха — голова лопалась от множества лихорадочных мыслей по поводу моих дальнейших действий. Убедившись, что я не шучу, тот по-отечески приобнял меня за плечи, потрепал по волосам и наставительным тоном, в котором сквозила мудрость опытного правителя, произнес:

— Знаешь, сын, власть это тяжелая ноша, ведь от твоих решений будет зависеть жизнь тысяч людей. И ты всегда должен помнить об этом, — очень глубокомысленное заявление надо сказать, он прямо глаза мне открыл.

— Да, отец, — смиренно ответил я, — Понимаю, что будет трудно, но с божьей помощью я смогу отстоять жизнь и землю жиган.

— Не надо только на одного бога надеяться, своим умом тоже надо думать, — продолжил мудрые наставления мой приемный отец, — Честно говоря, даже не знаю, как ты справишься, обстановка в тех местах сложная, болгары хулиганят, а у тебя нет почти никакого опыта в ратном деле.

Ну да, как будто у него самого опыта много, сидит тут, на товарных потоках мошну набивает, а как до реальной войны дошло, так вся армия и полегла.

— Ничего, — ответил я, — Надо же как-то опыта набираться.

— Ну да, — согласился он, — Ничего другого и не остается, тут даже я советом подсобить не могу, так как не знаю, какие сложности там будут. Но кое-что для тебя сделаю — после войны с роменами, — князь поморщился как от зубной боли, вспомнив поражение, — Мы нарастили запасы оружия, так что смогу тебе кое-что выделить.

Спасибо, отец, — искренне поблагодарил я его, ведь в моем нынешнем положении даже десяток лишних копий будет имееть значение.

Тут нас позвали за стол и мы временно приостановили беседу, которую продолжили уже после приема пищи. Князь поделился со мной последними слухами про роменов, про подвижки в болгарских степях. Потом он много рассказывал о том, что происходит на Балканском полуострове, что в текущей ситуации мне было мне совсем неинтересно, тем более, что Ярослав был совершенно уверен в том, что славяне вместе с обрами смогут захватить Царьград в течении ближайших нескольких лет. Мол, ромеи совсем воевать разучились, только за стенами крепостей отсиживаются.

Следующие пять дней я вертелся как белка в колесе, что было немного непривычно, поскольку за свою недолгую жизнь в этом мире я уже успел привыкнуть к неспешной жизни местных обитателей, которые зачастую следовали простому правилу «Зачем делать сегодня то, что можно сделать завтра?». Все эти дни мне казалось, что я могу забыть что-то важное, что потом будет трудно исправить, покинув город. Ведь сдесь всё-таки крупнейший торговый и ремесленный центр окрестных земель, где можно приобрести очень многое, чего в удаленных землях жиган уже не будет. Однако, заранее записав план подготовки к отъезду, я ежедневно сверялся с ним, проставлял галочки напротив выполненных дел и успокаивался, просмотрев объем выполненной работы, а иногда добавлял и новые пункты.

Одной из последних плановых задач у меня стояло подписание конституции — это я так про себя называл договор, утверждающий мою власть среди жиган. А то ведь по приезду в их далекую землю вполне может оказаться, что по их традиции князь и власти-то никакой не имеет. Поэтому, купив пять хорошо выделанных заячьих шкурок, я написал на них короткий текст с общим смыслом: князь всегда прав, а если он не прав, смотри пункт первый. Использовал я греческий алфавит, чтобы текст был понятен кроме меня ещё и Ефимию (все старейшины были полностью неграмотными), но добавил специальные значки, чтобы с помощью сигмы можно было отразить многообразие шипящих звуков славянского языка. Старосты, когда услышали этот договор, попробовали было взбрыкнуть, но к этому моменту Ефимий уже успел успел их крестить, предварительно хорошо запудрив мозги. Поэтому, когда Хован начал предлагать внести изменения, то заранее обработанный мною пресвитер заявил, что один бог на небе, один князь на земле, и раз бог им указал дорогу к истинной вере, они должны с благодарностью воспринимать волю его, и, смирив гордыню, с радостью принять власть богоизбранного князя, который укажет им путь к спасению. На том едва начавшиеся прения закончились, после чего договор был подписан мной и старостами кровью. Ефимий, когда я с ним заранее обсуждал эту процедуру, сперва воспротивился такому способу подписания, заявив, что это отдает сатанизмом, на что я ему ответил, что жигане в душе остались язычниками и ещё долго будут оставаться ими, поэтому надо использовать их предрассудки на благо усиления христианства. А подпись кровью будет иметь гораздо больший вес, чем просто закорючка, сделанная чернилами.

Разумеется, я отдавал себе отчет, что даже такой договор не является гарантий устойчивости моей власти, но всё же это намного лучше, чем просто устное соглашение.