Луна над Славутичем

Глава 9

Без преувеличения можно было сказать, что церковь была самым большим строением в Хареве. Она представляла из себя потемневшее от времени бревенчатое здание размерами пять на десять метров с высокой двускатной крышей, над которой возвышался деревянный крест, который был виден практически со всех сторон поселения. Собственно, благодаря этому я и нашел церковь довольно быстро.

Пока мы шли по Хареве, то я ловил на себе многочисленные изучающие взгляды местных жителей, которые работали в огородах или занимались другими делами в своих дворах, однако никто не задавал никаких вопросов. Но вот, когда приблизился к христианской церкви, то мне навстречу выскочил шустрый паренек на пару лет младше меня и без каких-либо экивоков спросил:

— А ты кто такой?

Я остановился, смерил его взглядом и произнес:

— Вообще-то, воспитанные люди, прежде чем что-то спросить у незнакомого человека, сначала представляются, потом объясняют причину своего интереса, а уж потом вежливо задают вопрос.

Мальчуган, выслушав мою тираду, вытаращил глаза, а я мысленно шлепнул себя по лбу — кажется, слегка переумничал — эти правила поведения не для местных реалий, вон и Света на меня удивленно смотрит — не привыкла ещё, что я значительно умнее, чем должен быть деревенский паренек моего возраста.

— А сам-то ты кто? — несколько упростил я свою реплику.

— А я первый спросил! — бойко ответил пацан, снова оказавшийся в своей родной стихии.

Поняв, что так можно перепираться долго, я зашел с козырей:

— Если не скажешь, кто ты и зачем спрашиваешь, ничего не скажу, — с этими словами, я обошел его и двинулся дальше.

— А я Кондрата позову, он тебя побьет! — выпалил мне вслед обиженный мальчуган, на что я лишь устало ухмыльнулся и вместе со Светой пошел дальше.

Подойдя к церкви, я взялся за деревянную ручку, отполированную многочисленными прикосновениями, и уже хотел было потянуть на себя дверь, как до меня донеслось:

— Там закрыто!

Обернувшись на голос, я увидел, что со стороны стоящего поблизости бревенчатого жилого дома, по размерам и архитектуре похожего на церковь, но без креста и поменьше размером, ко мне приближается седобородый дедок, одетый в темно-серую рясу и с массивным медным крестом на груди.

— Кто такой и что тебе нужно? — с заметным чужеземным акцентом спросил он, подойдя поближе и внимательно осмотрев меня с ног до головы.

— Зовут меня Скор, я изгой, приехал сюда издалека, хочу вот веру христианскую принять.

— Вот как? — иронично ухмыльнулся священник, — Небось мечтаешь в Империю попасть, где хлеб раздают бесплатно, дома из золота, а улицы серебром вымощены? Так хочу тебя разуверить — такие как ты, в Империи только в качестве рабов нужны, и если ты туда стремишься, найди людей, что торгуют рабами и вскоре ты увидишь величие Нового Рима!

— Нет, уважаемый, — постарался я говорить как можно вежливее, — Дело в том, что с божьей помощью я смог победить напавших на меня врагов, а следующей ночью мне приснился сон, где я видел крест и слышал голос, который приказывал мне идти сюда и принять истинную веру.

— Хм, — с лица священника так и не исчезло скептическое выражение, — Ну раз так, то я могу тебя крестить, не отказывать же, раз голос был, — и он снова усмехнулся, — Но! — тут он поднял палец кверху, чтобы обозначить важность своих слов, — Обряд будет стоить один милиарисий, а если и девчонка будет креститься, — он кивнул на Свету, — то и с неё тоже, — увидев, что эта сумма меня не испугала, дедок продолжил, — Но сначала вы должны выучить основы христианского учения и ответить мне на вопросы, — вот тут я уже несколько удивился, ведь в памяти была история крещения Руси, где народ загоняли в воду безо всяких экзаменов.

— Но мне вашей учебой некогда заниматься, идите к Ферапонту, он староста общины, с ним и договаривайтесь! — закончил священник, после чего, не прощаясь, развернулся и пошел к дому.

Дела! Вопреки моим ожиданиям, желающим креститься тут не очень-то рады. Развернувшись спиной к церкви, я увидел кучку пацанов, ожидавших меня неподалёку, и устало вздохнул — похоже опять придется драться, ну что же тут за народ такой неадекватный?

— Скорушка, ты их только не убивай! — тихонько попросила меня Света, тоже догадавшаяся о намерениях пацанов, — Они же маленькие ещё!

Ну да, маленькие, особенно вон тот детинушка, что на полголовы меня выше. Наверное, это Кондрат и есть, которым меня пугал тот шустрый мальчуган.

— Ну что же ты, милая, из меня зверя какого-то делаешь? — ответил я девушке с легкой укоризной и направился к пацанам.

Вот! — первым заговорил шустрый мальчуган, когда я к ним приблизился, — Дерись на кулачках с Кондратом, — он показал на детинушку, — Или ты боишься?

По хорошему, можно было всех их разогнать копьем, используя тупую сторону, но я собирался здесь жить, поэтому лишний авторитет и уважение, заслуженные в честном мордобое, мне не помешают.

— Кондрат, так Кондрат, — покладистым тоном ответил я, воткнул копьё в землю, скинул с плеч туес и отдал лук со стрелами Свете, после чего крикнул, — Начали! — и тут же сделал шаг к детинушке, который только стал отводить руку для замаха, и ударил его точно в подбородок, отчего тот мешком рухнул на спину, не издав ни малейшего звука.

— Убил! — пискнула сзади девушка.

— Убил! — испуганно повторили пацаны.

— Да что вы глупости говорите! — откликнулся я и пощупал пульс у лежащего неподвижно Кондрата, — Живой он, скоро очухается, можете водой полить, чтоб быстрее в себя пришёл! — после этих слов, я распрямился, поиграл плечами и, осмотрев пацанов, весело спросил, — Ну кто ещё хочет на кулачках?

Подростки дружно сделали шаг назад, мотая головами.

— Ну не хотите, как хотите, а то я бы ещё размялся, люблю это дело! — пацаны отошли ещё дальше, — Хотя вот что… — я нашел взглядом шустрого мальчугана, который уже спрятался за более широкой спиной товарища, — Тебя как звать-то?

— Трифон, — с грустью в голосе произнес он и отступил назад, явно готовясь задать стрекача.

— Да не бойся ты! — я постарался улыбнуться как можно приветливее, но в это время лежащий на земле детинушка охнул, попытавшись подняться, и я переключился на него, — Ты, Кондрат, полежи ещё, не вставай так скоро!

Однако тот меня не послушал и, не успев разогнуться, снова плюхнулся на землю.

— Говорю же полежать надо, ну или хотя бы посидеть, — прокомментировал я его неудачу и вновь повернулся к пацану, — Так вот, Трифон, ты знаешь, где Ферапонт живет? Тот который староста общины?

— Ага, — настороженно кивнул мальчуган, — Это мой дед.

— Отведи меня к нему, переговорить надо!

— А зачем? — опять проявил излишнее любопытство Трифон.

— Не твоё дело! — отрезал я и добавил, — Делай что говорят старшие и не суй свой нос куда не просят.

Пацан раскрыл было рот, чтобы огрызнуться, но посмотрел на Кондрата, который всё ещё сидел на земле и непонимающим взглядом таращился по сторонам.

— Пошли, вон туда! — Трифон жестом показал направление и сам двинулся впереди. Я подобрал свою поклажу и пошел следом. Вскоре мы приблизились к обширному двору, на котором хаотично было расположено шесть полуземлянок, за которыми виднелась кузня и доносился звон молота. Подойдя к калитке, паренек остановился и с опаской спросил:

— Ну скажи хоть, как тебя зовут! Мне же надо деду что-то говорить!

На это мне возразить было нечего, и я назвал свое имя, после чего пацан забежав во двор, исчез за полуземлянками, откуда вскоре появился крепкий ещё седобородый дед, который внимательно оглядев меня и Свету, сделал приглашающий жест рукой, указывая на стоящий посреди двора стол с лавками:

— Милости прошу, гости дорогие!

Получив приглашение, мы с девушкой вошли во двор, усевшись за стол напротив Ферапонта, после чего тот приветливо улыбнулся и спросил:

— Ну и какая же нужда, Скор, привела тебя ко мне?

— Жрец ваш меня сюда отправил, когда я попросил крестить меня и невесту.

— Жрецы это у язычников, к которым ты тоже пока относишься, а у нас, христиан, настоятель храма, отец Ефимий, — спокойным голосом объяснил мне дед и продолжил, — Правильно он тебя отправил, перед принятием христианства надо изучить основы, но сначала позволь поинтересоваться у тебя причиной, по которой ты решил обратиться к истинной вере?

Тем временем Трифон принес кувшин кваса и я с удовольствием отхлебнул кислого напитка из деревянной чаши, а затем рассказал деду свою историю про победу над людоловами и приснившийся крест. После того как я закончил, Ферапонт поднялся со скамьи, воздел глаза к небу и перекрестился со словами:

— Спасибо тебе, Господи, что являешь чудеса детям своим, дабы укрепить веру нашу! — затем он опустился на скамью и спросил, — А отцу Ефимию ты об этом говорил?

— Конечно, с этого и начал, а он сказал, что за крещение по серебряному с носа и мы должны сначала поучиться у тебя.

— Тяжело настоятелю приходится, — вздохнул Ферапонт, — Князь ведь по сорок золотых солидов каждый год требует за то, что храм божий на его земле стоит.

— И как же вы справляетесь? — спросил я, поразившись размеру дани наложенной на христиан.

— Тяжело, — со вздохом ответил Ферапонт, — исправно платим десятину, те кто по настоящему веруют, ромеи помогают, когда на торжище приплывают. Да ещё и настоятель умудряется получать деньги с купцов, угрожая отлучением.

— С купцов? — удивленно переспросил я.

— Угу, ведь те, кто для торговли в Корсунь ходят, все христианство приняли, но это так, для вида, а на самом деле продолжают идолам поклоняться и с церковью богатством делится не хотят. Оттого Ефимий и опасается, что каждый, кто приходит для крещения, на самом деле не желает от язычества отречься, а корысть какую-нибудь имеет.

— Уж я точно идолам поклоняться не буду, — заверил я, — Они и раньше у меня большого доверия не вызывали.

— Коли так, то закону божьему буду учить тебя и невесту бесплатно, — кивнул дед, — Прямо сейчас и начнем от сотворения мира. Так вот, Бог сотворил землю за шесть дней… — и Феропонт приступил к краткому изложению Ветхого завета.

Увидев, что его дед рассказывает библейскую историю, Трифон сбегал за своими товарищами и те вскоре уселись за столом рядом с нами, с интересом слушая рассказ.

«Во даёт! — подумал я, когда Ферапонт дошел до боя Давида с Голиафом, — Такими темпами, он мне Библию будет месяц пересказывать!».

Ещё через некоторое время дед вдруг спросил:

— Ты хоть стараешься запомнить, что я говорю?

— Конечно! — кивнул я.

— Тогда скажи, как звали жену Авраама?

— Сарра, — ответил я, усмехнувшись про себя, я ведь эту историю с малолетства знал.

— А сына?

— Иаков.

Задав ещё несколько вопросов, дед удостоверился, что я всё запомнил и повернулся к своему внуку:

— Вот видишь, Трифон, всё это можно с первого раза запомнить, а от тебя никакого толку, голова дырявая, как решето!

Тот понуро кивнул головой и неприязненно зыркнул на меня, а дед продолжил свою лекцию. Через пару часов, когда августовское солнце достигло зенита, Ферапонт предложил отобедать вместе с ним чем бог послал, и это пришлось как нельзя кстати, так как я уже успел проголодаться. Вскоре из кузни пришли два крепких мужика, которых дед представил своими сыновьями Проклом и Сафроном, а женщины накрыли на стол, за которым остались и Трифон со своим братом Кондратом. Перед началом приема пищи Ферапонт прочитал короткую молитву, затем все присутствующие, кроме меня и Светы, перекрестились, и мы принялись за еду, состоявшую из гороховой похлебки с мясом, которую хлебали деревянными ложками. Также на столе было блюдо с пареной репой и стрелками зеленого лука.

После того, как все поели, Ферапонт, попросил меня ещё раз рассказать историю чудесного боя, чтобы послушали его сыновья и их жены. Я не стал отказываться и повторил рассказ уже в четвертый раз за день, однако сейчас не стал останавливаться только на бое с людоловами, но и поведал про наш путь до Харевы, про то как за нами гнались неизвестные на лодках, а также и про недавний ночной бой с разбойниками (конечно же, во всех сложных ситуациях мне помогал Бог, о чем я не забыл упомянуть). По мере моего повествования у деда разгорался в глазах фанатичный блеск, а вот более молодое поколение отнеслось к моему рассказу более сдержанно, но и без откровенного недоверия.

— Вот! — обратился Ферапонт к домочадцам после окончания моего рассказа, — Уповать надо на господа нашего и он всегда поможет в трудный час!

Сыновья и внуки дружно почесали затылки, покивали головами и разбрелись по землянкам для послеобеденного отдыха, а я поинтересовался у старосты на весьма важную для меня тему — можно ли здесь приобрести жильё и по каким ценам?

Тот, немного подумав, ответил:

— Имеется пара дворов, в нашем конце, где сейчас люди не живут, однако находятся они поблизости от берега, вот и получается, что лет через пятнадцать, а то и через десять река дотуда доберется.

— А места свободные есть подальше от берега, чтобы самому землянку поставить?

— Нет, давно уж всё занято — площадь города все меньше становится, а людей, наоборот, прибавляется, теперь только и остается, что пещеры в горах рыть, — он махнул рукой в сторону холма, поднимающегося в паре сотен метров от нас, — Ну или ещё дальше уходить, как некоторые уже делают. Можно ещё, конечно, двор купить, но вдали от берега их продают редко да и дорого. Вот к примеру за мой двор, пожелай я продать, можно и двадцать солидов просить, так ведь и его лет через пятьдесят смоет.

«Ну ни хрена себе цены за полдюжины полуразвалившихся домиков без коммуникаций!» — удивленно подумал я и спросил:

— А сильно подмывает река?

— Да по разному, — грустно ответил дед, — Бывает, что за год на шаг землицы отвалится, а когда на два или даже на три.

— Так это что, пройдет полторы сотни лет и Харевы не станет? — осознал я, прикинув размеры города.

— Не называй так наше селение, плохое это слово! — неожиданно разозлившись, дед стукнул кулаком по столу, однако, увидев недоумение на моём лице, вздохнул, немного успокоился и пояснил, — Это язычники так придумали. Над входом в храм Господа нашего, лик его изображен, так идолопоклонники этот лик харей прозвали и оттого весь город теперь так называют. Господь накажет их за это святотатство и другие грехи, в которых они погрязли, и не пройдет даже двух веков, как воды Борисфена смоют этот город с лица земли, и не останется от него ни названия, ни памяти. Поэтому и ты не должен больше произносить этого слова!

— А как же мне тогда наш город называть? — спросил я.

— Киев! — торжественно произнес староста.

— Киев?! — моему изумлению не было предела.

— Ну да, — подтвердил Ферапонт, — Деда моей матери до крещения звали Кий, он был первым старостой нашей общины, а как веру принял, то нарекли его Фалалеем, но это имя как-то не прижилось, поэтому наша община город Киевом зовет. Говорят, прекрасный был человек, мне-то его застать не пришлось, — с искренней грустью добавил он.

— Ну пусть будет Киев, — задумчиво согласился я.

«Да, дела… — мои мысли вернулись к покупке жилья, — Тут стоит основательно подумать, прежде чем покупать дом, то есть полуземлянку с участком. Хотя с другой стороны, что тут думать? Денег на приобретение жилища вдали от берега у меня всё равно нет, так что в любом случае сейчас придется брать недвижимость в опасной зоне».

— Ну так что, Ферапонт, покажешь мне эти дома? — спросил я его после небольшой паузы.

— Ну пойдем, коли просишь — ответил староста, поднялся со скамьи и направился на выход со двора.

Пока мы шли в сторону берега, я спросил Ферапонта о том, всегда ли ромейские священники ломили такие цены за крещение, как отец Ефимий.

— Да нет, конечно, — ответил староста, — Поперву они крестили бесплатно, обещали, что община будет жить как одна семья, все будут помогать друг другу, да так сначала и было. Строительство церкви-то ромеи сами оплатили, помогли первым христианам с постройкой домов, священники обучали детей грамоте, счету и ромейскому языку, — Он немного помолчал и с грустью закончил, — А потом, постепенно, как-то всё изменилось, у людей веры стало меньше, желание помогать друг другу пропало…