Любовь на краю света

34

Мотоцикл был уже совсем близко. Вместе мы передвинули тяжелый ствол на берег реки и отпустили его на камни и гравий. Вода была холодной, но, поскольку мы были насквозь мокрыми, это уже не беспокоило нас. Мы подобрались к реке, встали на колени и кое-как уцепились за ствол дерева. Мы не успели понять, что происходит, а течение уже уносило нас, не очень быстро, но для меня этого было достаточно. Иногда я чувствовала камни на своих бедрах, коленях и ступнях, но поток был довольно глубоким. Удивительно легко мы скользили по водной глади, быстро продвигаясь вперед.

— Ура! — вскрикнул довольный Ной и торжественно протянул руку в высоту.

— Ты на самом деле ничего не боишься?

— Ах да, — закричал он, заглушая шум реки. — Я боюсь жить взаперти. Боюсь жить под чьим-то покровительством и дозволить целыми днями указывать мне, что я должен делать. Но это все прошлом. А сейчас СВОБОДА! Марлен, я люблю тебя! — Он говорил это так, что я чуть не заплакала. Одной рукой держась за ствол, он положил другую на мои плечи и прижал к себе.

Мы были счастливы. Невзирая на то что вода была мне по шею и мое тело онемело от холода, мы продолжали плыть. Иногда я теряла сознание, на несколько секунд проваливаясь в темноту. Долго мы не протянем. Вдруг на далеком берегу я заметила крошечную точку и подумала, что это мог быть чемодан, который застрял там.

— Ной! Это невероятно! Нам нужно на другой берег! — изо всех сил крикнула я.

Наш плот ускорился и сейчас проходил между скал. Я чувствовала приближение конца и старалась не упустить из виду точку на горизонте, держась за нее, как за спасательный круг. Я надела куртку. Мое платье сорвало течением, оно покружилось около скалы и исчезло.

— Мы должны плыть, — сказала я, потому что не видела никакой другой возможности. — Если мы поплывем отдельно, у нас есть шанс. Я не смогу держаться за тебя, иначе мы уйдем на дно. Хорошо?

— Да! — крикнул Ной, готовый к любым приключениям, какими бы опасными они ни были.

— Ты можешь плавать, ты сильный. Ты справишься.

Ной справится, а вот я была не уверена, что смогу это сделать.

— Сделай все для этого, слышишь? Ты должен добраться до берега, иначе течение унесет нас в пропасть.

— Но… но… — Он задыхался. — Куда?

— Против течения и за мной, — сказала я. — Плыви вверх по течению. Плыви как сможешь. Вдвоем мы сможем сделать это. Хорошо?

— Да, — кивнул Ной со страхом и решимостью. — Ладно, если ты считаешь, что это поможет.

— Вперед! — крикнула я и дала ему толчок.

У нас не было другого выбора. Я закричала, когда, ослабив хватку, почти сразу оказалась под поверхностью воды, чувствуя, что какая-то неведомая сила хочет увлечь меня. Воздух! Воздух! Мои трясущиеся ноги коснулись скалы. Мой черный мир повернулся. Я чувствовала себя так, как будто я находилась в стиральном барабане. Впечатления последних недель проносились передо мной почти как в замедленной съемке. Я начала дрейфовать.

Пение ласточек. Свет летнего солнца на моей шее. Старая пара вращает подставку в поисках открытки. Обрушивающийся вокзал. Забитые окна. Мои сандалии застревают в асфальте. Я хочу сделать шаг, но мои ноги словно приклеены жвачкой. Порванные плакаты певцов. Граффити. Марево над станцией. И жажда. Нестерпимая жажда. Жажда, которую невозможно утолить водой, которая сейчас меня окружает. Отчаяние. Несколько согнутых уличных фонарей. И старый красный чемодан. Воздух! Будто кто-то ударил меня в грудь. Я снова пришла в сознание, начала выбираться на поверхность воды. Мне нужно больше воздуха. Я плыла, по-прежнему смотря на красный чемодан. Я была близка к нему. Он лежал на берегу. Между чемоданом и мной плыл Ной. Я боролась за свою жизнь, он — за свою свободу. Его все время уносило в сторону, но он продолжал плыть. Таким я не видела его никогда. Я с трудом успевала за ним. Было ужасно трудно в темноте плыть против течения, борясь с ним, и мои затекшие мышцы горели. Снова посмотрев в сторону Ноя, я увидела, как он добрался до берега. Это дало мне силы. Мне пришлось преодолеть серьезное сопротивление, чтобы проплыть всего несколько метров навстречу ему и тому, за что держался мой чемодан. Это был камень особой формы с блестящей поверхностью. Кажется, Ной не надеялся так скоро снова обрести твердую почву под ногами. Скорее всего, он поранился о прибрежные камни: сидя на берегу, он гладил свой лоб и колени. Я ползла к нему, огибая массивные камни и задыхаясь. Я вздохнула с облегчением только тогда, когда почувствовала грязь на руках. Несмотря на холод, внутри у меня потеплело. У нас все получилось.

Я подползла на животе к нему и положила голову на его грудь. Спокойно и с улыбкой он лежал на спине, разведя обе руки широко в стороны, как крылья, и позволял каплям дождя падать на свое лицо.

— Ты промокнешь, — сказала я, на что он так засмеялся, что начал кашлять и обнял меня.

Мы крепко держались друг за друга и понемногу приходили в себя. Стояла такая тишина, что мы отчетливо слышали наше дыхание, удары сердец и движение крови.

— Слышишь? — спросил он.

— Кровь, — ответила я.

— Это не кровь, — сказал Ной.

Я приподняла голову и прислушалась. Недалеко от нас поток воды уходил в бездну.

— Водопад, — прошептала я сдавленным голосом, все еще не в силах понять наше счастье.

Ной подвинулся еще ближе. Мы обнялись и не хотели отпускать друг друга. Взаимная близость сделала меня сонной.

— У нас есть только одна минута, — пробормотал Ной, тоже сильно хотевший спать. Его дыхание было спокойным и ровным.

Я сделала так, что мое дыхание совпало с его и провалилась в сон быстрее, чем могла произнести свое имя.

Откуда-то издалека я услышала его голос:

— Мы должны двигаться дальше… мы умрем… здесь слишком холодно…

Во сне я также ощущала холод, который медленно проникал в меня. Ной был прав, мы должны встать, но я была настолько уставшей, что хотела только спать. Внезапно сильный порыв ветра растрепал мои волосы, словно пытаясь разбудить меня. Я не обратила на него внимания, но следующий порыв был еще сильнее и буквально открыл мне глаза. Я увидела камешек, который лежал прямо перед кончиком моего носа и вблизи казался большим, как гора, а за ним вдалеке на скале виднелось темное пятно, не вписывающееся в пейзаж. Я подняла голову. Что это за темное пятно? На четвереньках я ползла по берегу, по камням и несколько раз ударилась о них коленом и голенью. По мере того как я приближалась к пятну, шум водопада становился сильнее. Когда я увидела, что это, то не могла поверить своим глазам. Он был здесь. Мой чемодан! Только не красного цвета, сильно размокший, но стальной лист по краям и деревянные вставки по бокам все еще были на месте. Он зацепился за один из камней: еще несколько сантиметров, и вода унесет его в бездну. Я осторожно подползла к краю скалы, наклонилась и взглянула вниз. Брызги полетели мне в лицо. Боже мой! Я отвернулась, прижала обе руки ко рту и глотала воздух. Это был гигантский водопад. В какое-то мгновение я подумала, что не выдержу, но затем взяла чемодан в руки и снова почувствовала твердую землю под ногами с этим предметом повседневного обихода, который помог мне пройти через весь этот ужас, в руках. Вставать мне было очень тяжело, я совершенно выбилась из сил.

— Марлен, где ты? — Ной тем временем также проснулся и в тревоге начал искать меня.

Я побежала по камням к нему.

— Я здесь!

Затем мы отжали воду из нашей одежды, взялись за руки и пошли в лес. Чемодан я больше не отпускала.

Толстая листва в лесу была мягкой, никаких препятствий на пути мы не встречали, как будто кто-то прошел здесь до нас и прибрался. Мы ориентировались на шум реки и постоянно шли вниз по склону.

Гроза отдалялась, и стало уже не так темно, как в особняке. Какое-то время мы ничего не говорили. Мы были просто счастливы от того, что добрались сюда и пережили эту адскую переправу через реку.

Иногда Ной останавливался или ударялся ногой, и я тут же вспоминала, что он ничего не видел. Я шла на полшага впереди его, и мне было приятно чувствовать его горячее дыхание на своей шее. Из-за ветра мои длинные волосы иногда попадали ему в лицо, после чего он всякий раз вздрагивал, а я собирала их в пучок на затылке. Мы быстро нашли подходящий ритм, скорость и молча шли в тесном контакте друг с другом. Какое-то время наши замороженные конечности были совсем отекшими, но движение разогрело их, и я старалась не думать о мокрой одежде, которая неприятно липла к моей коже. В одиночестве я впала бы в отчаяние. С Ноем я чувствовала себя прекрасно. Наконец-то мы были вместе, и поэтому можно было больше не волноваться: мы бежали и бежали навстречу свободе. Пар поднимался над деревьями, и первые птицы уже начали петь в сумерках.

— Ночь прошла, — сказала я и почувствовала, как гора свалилась с моих плеч.

Мы вышли из леса и сели на каменистом речном берегу, чтобы передохнуть. Из-за горы уже выглядывали солнечные лучи, которые едва пробивались сквозь туман. Трудно поверить, что до вчерашнего дня было невыносимо жарко. Мы нашли плоский камень, сели поближе друг к другу, крепко держась за руки, грели друг друга. По дыханию Ноя я поняла, что он уснул. Я могла слушать его вечно, если бы не уснула сама.

— Марлен! — Ной потряс меня за плечо.

Я моргнула. Уже рассвело, но солнца больше не было. Низкие дождевые облака плыли над верхушками деревьев. Я подняла голову, чтобы поцеловать его, но он был сильно расстроен.

— Что это? Ты слышишь?

— Вертолет, — ответила я сонным голосом.

— Это звук вертолета? — удивленно спросил он. — Его послали, чтобы найти нас.

— Ты думаешь, что вертолет отправлен за нами? — В ту же секунду я проснулась и посмотрела на пасмурное небо. Я не могла видеть вертолет, хотя отчетливо слышала его, и, если я не ошибаюсь, их было даже два. Нам нужно уходить.

Первые шаги дались нелегко. Голени, колени — все онемело. У меня на ногах появились мозоли. Вертолеты шумели высоко над нами. Но где они были? При всем желании я не могла увидеть их, и это еще больше пугало меня. В любой момент они могли появиться над нами. Ной поднял голову.

— Пока мы в лесу, нас не смогут найти. — Я пыталась успокоить себя, но не получалось. Мы осторожно пробрались между огромными корнями и прошли мимо двух сросшихся деревьев.

— Как ты думаешь, чего они хотят от тебя? — спросила я. — Почему они держали тебя взаперти столько времени?

— Понятия не имею. Я только думаю, что за нами вряд ли пошлют вертолет только из-за того, что сестра Фиделис страшно скучает.

— Я тоже не верю в это.

Мы бежали целую вечность и вновь оказались у сросшихся деревьев. Я посмотрела по сторонам.

— Что ты?

— Мы ходили по кругу, — ответила я, чувствуя, что слезы подступают к моему горлу.

Я не знала, в каком направлении мы должны идти, не видела склона, по которому мы должны были спуститься вниз, к долине. Мы блуждали между деревьями, и в тот момент, когда я уже собиралась сдаваться, я заметила под листвой засыпанные землей рельсы. Еще и еще. Они были расположены на расстоянии одного шага друг от друга, и я могла чувствовать запах дегтя. Мы пошли по этой старой железной дороге, ни о чем не думая и не говоря ни слова. Вдруг я услышала гудок паровоза позади меня.

Я повернулась и крикнула:

— Поезд!

Мы рванули вперед. Я бежала по рельсам как одержимая и, казалось, была готова броситься в кусты, если перед нами покажется поезд. «Ш-ш-ш!» — звучало в моих ушах все громче, почти оглушительно. И тут я услышала голос Ноя:

— Марлен. — Ной взял меня за руку. — Что ты делаешь? Перестань! Здесь нет поезда.

Я посмотрела по сторонам, не увидела поезда, а только пар, который рассеивался между деревьями. Нервы свели меня с ума. Я хватала ртом воздух. Чтобы пойти дальше, мне пришлось остановиться на некоторое время. Рельсы в этом месте были у́же, чем обычно, пути внезапно обрывались. Поезд здесь уже никогда не смог бы проехать.

А потом мы остановились перед заброшенным железнодорожным мостом, под которым бушевал горный поток. Вход на мост был загорожен скрещенными дощечками и щитом, на котором крупными буквами было написано: «Опасно для жизни! Проход по мосту запрещен!» Но нам не оставалось ничего другого. Мы перелезли через ограду. Я держалась за Ноя, и, испытывая смертельный страх, мы сделали пару шагов. Только теперь я увидела, что мост не доходил до спасительной скалы и что между ними было пространство. Перед нами оказалась пустота. Но нам обязательно нужно попасть на другой берег. Ной подбадривал меня — ему было легко говорить, ведь он не видел, над какой пропастью мы шли. И тогда, понимая, что обратного пути нет и мы должны отважиться на этот большой шаг, я дала Ною некоторые указания, после чего мы взялись за руки и, крепко держась друг за друга, сделали еще один шаг над пропастью в сторону крутой скалы, в то время как наши ноги постоянно скользили. У нас все получилось, и мы снова обрели твердую почву под ногами.

Теперь мы смогли немного передохнуть и успокоиться, попить воды из источника и двинуться дальше через кусты.

Ной замешкался, остановился, наклонился и разворошил руками мокрые кусты. Он опустился на колени, что-то сорвал и протянул мне горсть черники. Из-за дождя я не заметила ее. Губами я взяла ее с его ладони. Эта черника была лучшей в моей жизни. В лесу ее было полно. Я также начала ее собирать. Вскоре мы наполнили черникой наши рты, а затем наполнили и наши сумки. К сожалению, от нее мой голод только усилился — желудок был избалован регулярным обильным питанием на вилле. Шум вертолета немного усилился, а потом снова затих.

Ной развлекал меня. Он показывал мне перечную мяту, ромашку, медуницу, герань, мать-и-мачеху, кислый донник, ясменник, орехи бука и клюкву — он знал названия всех растений. Некоторые из них он находил по запаху, другие определял, когда я давала их ему в руки; независимо от того, какое это было растение, по запаху, на ощупь и на вкус он мог опознать почти все, что росло здесь. Я знала мяту только по жвачке, а бруснику — по шницелю, который ела дома. На этом мои познания заканчивались. Я понятия не имела, что существует множество разных шишек, что одни из них растут наверху, а другие — внизу и что кедровые шишки у римлян считались символом бессмертия. Ной говорил о четырех видах крапивы: в своей жизни он сталкивался с ней чаще, чем ему хотелось.

Лес был для него игровой площадкой, рассказывал он мне. Каждую свободную минуту он посвящал исследованию коры и листьев деревьев, птичьих гнезд, собиранию жуков, ягод, улиток и цветов. Он хотел знать все и приносил на виллу жаб, желуди и жуков-рогачей, сажал травы в стеклянном доме и донимал сестру Фиделис до тех пор, пока она не дала ему ответы на все вопросы. Худшим временем для него была зима. Снег приглушал все звуки. Он не выходил на улицу и был обречен на то, чтобы постоянно находиться в помещении. Зимой он начал играть на фортепиано. Зимой он чувствовал себя более одиноким, чем обычно.

И вот пришла Анна и рассказала ему о захватывающей жизни за пределами виллы. Она много путешествовала в молодые годы, знала интересных людей и не желала верить в болезнь Ноя. Она долго уговаривала сестру Фиделис, прежде чем та согласилась на поездку в город. Но когда Анна увидела, как Ной боролся за свою жизнь, она перестала рассказывать ему о мире. Вместо этого они целыми днями предавались философским размышлениям. Когда-то Анна сказала ему, что всегда мечтала иметь собственное ателье. Ной захотел узнать, что ей мешало сделать это. Чем дольше она говорила с ним об этом, тем тверже становилось ее решение. Примерно через год, когда подходил к концу срок ее контракта, она хотела покинуть виллу с деньгами, которые ей обещала сестра Фиделис. На следующий день она исчезла и больше не возвращалась. Некоторое время Ной думал, что она не хотела ждать целый год и ушла, чтобы осуществить свою мечту. Но потом он нашел кольцо в земле. Оно было на пальце скелета далеко в лесу, в тех местах, куда он еще никогда не заходил. Видимо, после того как Ной нашел ее, Виктор перенес ее могилу в подвал. Я хотел спросить Ноя о Вигор, Мишели и Аурелии, но у меня не хватило духа.

Утро переходило в день. Мы надеялись, что плохая погода уйдет, но небо становилось все темнее. Затем снова дождь как из ведра. Как долго мы еще продержимся? Мои ноги словно были стянуты перепонками. Когда начался сильный дождь, вертолет исчез. Мы шли все медленнее и буквально утопали в тишине. Ной, вероятно, с удовольствием пошел бы немного быстрее, но у меня не было сил, чтобы набрать достаточно воздуха. Видимо, у меня началась аллергия на многие из тех растений, запахи которых я ощущала. Поллиноз[18] или что-то наподобие. Теснота в груди напоминала аллергию на домашнюю пыль, которой я страдала, когда была маленькой. Надеюсь, сейчас это было не хуже. Лай собаки вдалеке остановил мои мысли. Сначала я не задумывалась об этом, но, когда мы подошли ближе, Ной также забеспокоился. Лай приближался. Он звучал агрессивно и устрашающе. Мы бросились бежать, с чемоданом, натыкаясь на корни и ветки, которые били нас по лицу. Я увидела охотничью вышку. Лай приближался. Сломя голову мы поднялись на нее и упали на деревянную платформу.